Общим понятием «художественная литература» определяются различные виды словесного творчества: собственно художественная литература или, как ее называли прежде, изящная словесность; беллетристика; публицистика; научно-художественная литература; литературная критика; некоторые виды мемуарной литературы и т. п. Различия между ними зависят главным образом от того, для чего и как в них используется художественный образ. Остановимся на первых трех видах. Они – основные.

Есть читатели, которые воспринимают публицистику и художественную литературу в противопоставлении: публицистика, дескать, – по преимуществу продукт логического мышления, а художественная литература – образного. Это не совсем так. Публицист воздействует на читателя фактом, логикой, образом-картиной, убеждая его понять и почувствовать свою собственную, личную точку зрения. Художник воздействует на читателя картиной, образом, логикой, убеждая его почувствовать и понять точку зрения повествователя, персонажа или лирического героя, и только всей совокупностью особенностей содержания и формы художественного произведения – свою собственную. Последовательность этих действий – понять, почувствовать и почувствовать, понять – имеет принципиальное значение, хотя и ее абсолютизировать не стоит. Главное в том, что позиция публициста, как правило, выражается прямо, а позиция художника – опосредованно. Функция образа в публицистике служебная, вспомогательная.

Каждый вид литературы требует особенных методик изучения, специфических критериев. Своя компетенция, своя сфера, своя система оценок у публицистики, у изящной словесности, у беллетристики. Но пропасти между ними нет. В «Войне и мире» есть публицистические страницы, где Л. Н. Толстой излагает свою философию истории, а в его трактате «Не могу молчать» – яркая художественная картина казни через повешение.

Писатель и ученый, художник и философ, случается, выступают в одном лице, «эксплуатируя» по мере надобности различные грани своего дарования. Особенно тесно переплелись различные виды словесного творчества в современной литературе.

Термином «беллетристика» пользуются давно, но смысл в него вкладывается разный. Иногда им пользуются для характеристики книг, предназначенных для так называемого легкого чтения. Иногда беллетристическими называются произведения преимущественно повествовательного характера с увлекательным сюжетом, но чтобы понять, что же такое беллетристика, этого явно недостаточно.

В свое время А. С. Пушкин писал: «Если век может идти себе вперед, науки, философия и гражданственность могут усовершенствоваться и изменяться, – то поэзия остается на одном месте, не стареет и не изменяется. Цель ее одна, средства те же. И между тем как понятия, труды, открытия великих представителей старинной астрономии, физики, медицины и философии состарились и каждый день заменяются другими, произведения истинных поэтов остаются свежи и вечно юны»[14].

Беллетристика обращена к такому кругу проблем и так их освещает, что обладает притягательной силой только для современников автора и утрачивает ее в глазах потомков. Произведения беллетристов ждет и постигает та же судьба, что и труды даже великих представителей старинной физики и других наук. Но свежими и вечно юными были и остаются произведения изящной словесности – «Евгений Онегин» и «Герой нашего времени», «Война и мир» и «Братья Карамазовы», «Тихий Дон» и «Мастер и Маргарита».

Было бы ошибкой, однако, уравнивать беллетристику с изящной словесностью. У каждого вида творчества, как сказано, свои цели, свои пути их достижения, свои способы воздействия на читателя.

– В изящной словесности у художественного образа преобладают функции исследовательские, в беллетристике – иллюстративные.

Было время, когда в библиотеках стояли очереди за романом А. Коптяевой «Иван Иванович». Записываться следовало чуть ли не за месяц. Прошли годы, сменились читательские привязанности, взошла звезда Ю. Германа. Его трилогия имела ошеломляющий успех, миновал и он. Аналогична эпопея совсем недавно прогремевших «Детей Арбата» А. Рыбакова.

Какова судьба этих и подобных им книг? Те из них, что обладают незаурядными художественными достоинствами, имеют шанс на аналогичном витке истории общества вновь оказаться в фокусе читательского внимания. Остальные, послужив своему времени, навечно канули в Лету. Говоря о художественных достоинствах, следует иметь в виду не только красоты стиля (вообще формы), а и объект изображения.

Цель художественной литературы – исследование внутреннего мира человека, его души. Для этого писатель обращается к изучению многочисленных связей личности, «сцеплений», как называл их Л. Н. Толстой, с окружающим миром. Он подвергает анализу обстоятельства бытия своего героя, его занятия, интересы, ценности. При этом наблюдения и выводы беллетриста связаны, по преимуществу, с конкретным историческим временем и с конкретными историческими обстоятельствами. Увидеть и показать общечеловеческий смысл описываемого он затрудняется или не ставит своей целью. Произведения А. Коптяевой, Ю. Германа, А. Рыбакова были насущно необходимы текущему дню, в котором они жили. В них высвечены узловые проблемы, человеческие типы, определяющие течение и смысл жизни их времени. Но время ушло, и они ушли вместе с ним.

У рассматриваемой проблемы есть еще один аспект – многообразие читательских индивидуальностей. Изящная словесность, как правило, требует высокой читательской культуры, беллетристика доступна всем: «Вы говорите, что в последнее время заметно было в публике равнодушие к поэзии и охота к романам и повестям и тому подобному. Но поэзия не всегда ли есть наслаждение малого числа избранных, между тем как повести и романы читаются всеми и везде?»[15]. АС. Пушкин противопоставляет здесь изящную словесность и беллетристику исходя из состояния русской литературы своего времени. Но именно ему принадлежит заслуга создания таких повестей и романов, какие по праву могут быть поставлены в ряд с лучшими образцами изящной словесности.

В наследии А. П. Чехова также отыскивается немало интересных мыслей о взаимоотношениях писателя и читателя: «Иногда бывает: идешь мимо буфета 3 класса, видишь холодную, давно жареную рыбу и равнодушно думаешь: кому нужна эта неаппетитная рыба? Между тем, несомненно, эта рыба нужна и ее едят, и есть люди, которые находят ее вкусной. То же самое можно сказать о произведениях Баранцевича. Это буржуазный писатель, пишущий для чистой публики, ездящей в III классе. Для этой публики Толстой и Тургенев слишком роскошны, аристократичны, немножко чужды и неудобоваримы. Публика, которая с наслаждением ест солонину с хреном и не признает артишоков и спаржи. Станьте на ее точку зрения, вообразите серый, скучный двор, интеллигентных дам, похожих на кухарок, запах керосинки, скудость интересов и вкусов – и вы поймете Баранцевича и его читателей»[16].

Проблема «писатель и читатель» подробно будет рассматриваться ниже. Вернемся к основному в этом разделе разговору о видах словесного творчества.

Мировой литературный процесс развивается неравномерно. В какие-то периоды одно за другим являются читателю произведения высокого искусства. Другое время рождает преимущественно беллетристику, третье – публицистику. Но это не основание для квалификации одного времени как эпохи расцвета литературы, а другого – как ее падения. Хорошая честная беллетристика, умная острая публицистика – это тоже искусство и достаточно высокое. Для нашего времени главное в другом. Культурологический, по преимуществу, подход к изучению литературы, лежащий в основе целого ряда современных методик, значительно сужает ее возможности, обедняет восприятие. Художественная литература, о какой бы ее разновидности ни шла речь, прежде всего и главным образом должна восприниматься и оцениваться как явление искусства.

В 70—80-х годах советский читатель оказался в необычной ситуации. С одной стороны, в его распоряжении был богатый книжный фонд русской и зарубежной классики, элитарной литературы, как ее стали называть через 25–30 лет; с другой, к его услугам стояли полки библиотек и магазинов, до отказа набитые сочинениями социалистического реализма.

В эти годы обратил на себя внимание феномен В. Пикуля. Его книги, главным образом на исторические темы, пользовались оглушительным успехом. Рассуждения ученых – историков и филологов, – справедливо указывавших на низкий «идейный» и художественный уровень продукции Пикуля, в расчет не принимались: тиражи продолжали расти. Это были первые ростки так называемой массовой литературы.

Советская цензура создала огромную лакуну. Читатель, которому была трудна классика и надоел соцреализм, фактически не имел книг для души, не имел возможности удовлетворить свою потребность в насущной духовной пище. Что было делать человеку с неистребимой страстью к чтению? Оставался, конечно, тоненький ручеек самиздата. Но доступ к нему имели немногие. Все проблемы решил крах тоталитарной системы. Исчезла цензура, возник обширный книжный рынок, способный удовлетворить самые разнообразные запросы, самые изысканные вкусы. Неожиданно для многих буквально расцвела массовая литература. Ныне, уже более десяти лет, в Москве во всяком случае, у каждой станции метро – пестрые книжные развалы. Разноцветные мягкие обложки, на них полюбившиеся имена: А. Маринина, В. Доценко, Ф. Незнанский и многие-многие другие, не говоря уже о десятках переводных авторов. Судя по всему, дела у продавцов идут неплохо. Массовая литература обрела статус социального явления. По внешним приметам она ближе всего к традиционной русской беллетристике. У нее свой жанровый репертуар: книги криминального содержания (детектив, шпионский роман, боевик, триллер); фантастические жанры (фэнтези, главным образом); «розовый», или как его еще называют, – дамский роман (литературный аналог телевизионных «мыльных опер»); костюмно-исторический роман, наследующий традиции В. Пикуля; порнографические книги, правда плохо конкурирующие с видеопродукцией аналогичного содержания и некоторые другие.

Книги этих жанров, как правило, легко читаются, «проглатываются». Уровень их столь же пестрый, как и их обложки. Можно наткнуться на книгу полуграмотного автора, а иногда попадаются и такие, где даже угадывается какой-то стиль.

Но главная особенность массовой литературы, ее решительное отличие от высоких художественных традиций русской беллетристики – стандартный характер. Везде одни и те же или очень похожие сюжетные ходы и ситуации; близнецы-герои неутомимо кочуют из одной книги в другую.

Это уже не легкое, а легчайшее чтение, не оставляющее никаких следов в памяти и чувствах читателя.

Отношение к массовой литературе в обществе еще не устоялось. Можно прочитать статьи, отыскивающие ее корни в далеком прошлом, ведущие ее родословную из античной эпохи, называющие в качестве ближайших предшественников Барона Брамбеуса и А. Дюма, Агату Кристи и Конан Дойля. Другие авторы, напротив, настроены решительно против массовой литературы, считая, что она не выдерживает никакой эстетической критики и плохо влияет на художественный вкус читателя. Они называют ее рассадником пошлости и безвкусицы. Кто прав?

Проблем много, но разговор о них выходит за рамки настоящего пособия.

1. Какие виды художественной литературы вам известны?

2. Каково соотношение логического и образного мышления в восприятии конкретного вида художественной литературы?

3. Что такое беллетристика?

4. Каковы взаимосвязи того или иного вида художественной литературы с особенностями литературного процесса на определенном этапе его развития?