Судьба

Некогда жил один правитель, и было у него два советника: советник правой руки и советник левой руки. Нужно сказать, что тому и другому было по тридцать лет, оба были женаты, и каждый воспитывал двоих детей – сына и дочь.

Однажды правитель в честь какой-то радости устроил пир, и на пиру том были оба советника. Но надо же такому случиться – захмелевший правитель спросил своих советников:

– Блага жизни в молодости хороши или на старости лет?

Три дня и три ночи дал им правитель на размышление и не забыл при этом предупредить: если они к сроку не дадут верного ответа, то он не замедлит прогнать их.

Вернулись в этот вечер советники к себе домой в тревоге и печали, не зная, как угодить своему правителю. Какие только ответы не рождались в их голове, но все они были неубедительны, и советники, понимая это, так и не решались предстать перед своим правителем.

«Чего доброго, не угодишь и изгнан будешь», – думал каждый из них.

Решил тогда советник правой руки поведать обо всем жене и совета просить.

Посмотрела жена на мужа, ухмыльнулась, обняла его и, гладя по голове, спешно и уверенно выпалила:

– Глупенький мой, конечно же, блага жизни в молодости хороши. Как-никак молодость – время увеселений и всяких увлечений. Когда же блаженствовать, если не в молодости? Старость – не радость, известное дело.

Обрадовался советник правой руки ответу жены и со спокойной душой лег спать.

«Эх, и удивлю же я своим ответом правителя», – утешил он себя, засыпая, и не заметил, как невидимое ухо слышало все и запоминало.

А между тем советнику левой руки было не до сна, и не искал он для себя утешений. Он то и дело ворочался в постели, возбужденно думая и не находя верного ответа на заданный правителем вопрос. Все три дня и три ночи он неистово терзал себя и ни разу не сомкнул глаз, да и к еде ни разу не прикоснулся. Забеспокоилась жена таким странным поведением мужа и нашла нужным спросить его:

– Милый, вижу, тяжелый камень лежит у тебя на душе... Может быть, нам вдвоем легче будет сбросить эту тяжесть и облегченно вздохнуть?..

Рассказал ей муж все как есть и спросил:

– Как ты считаешь – блага жизни в молодости хороши или на старости лет?

И ответила ему жена так:

– Блага жизни на старости лет хороши... Молодость сама по себе благодать. Да и судьба детей во многом зависит от жизни родителей на старости лет. Если родители лишены благ жизни, то и детям они ничего не могут дать.

На третий день пришли к правителю оба советника, дали свои ответы и стали ждать, какое решение будет вынесено.

– Так и быть! – многозначительно сказал правитель: – Ты, советник правой руки, продолжай блаженствовать до самой старости.

Услышав такое решение, советник правой руки упал на колени перед правителем и стал воздавать ему хвалу, одаривать добрыми пожеланиями и с радостной вестью поспешил к жене. Слышало все незримое ухо и старалось не запамятовать.

А советнику левой руки правитель сказал так:

– А ты, советник левой руки, возьми семью свою и ступай куда глаза глядят и там дожидайся своей старости. Может быть, она у тебя и вправду блаженна и радостна будет. Слышало все невидимое ухо и запоминало.

Ничего не оставалось делать советнику левой руки, пришел он к себе домой, рассказал обо всем жене и горько заплакал.

– Ничего не поделаешь, – сказала жена, утешая мужа, – нужно будет легкое взять, а все тяжелое продать или бедным раздать, а самим идти в какую-нибудь другую страну.

И через несколько дней бывший советник взвалил себе на спину два огромных баула – один с едой, другой с одеждой, жена взяла детей за руки, и они покинули земли своего правителя и пошли неведомо куда; только невидимый глаз Судьбы все видел и старался все запомнить, запечатлеть.

Много дней и ночей были они в пути, с восхода солнца и до его заката предавались дороге. А в конце дня они останавливались там, где ночь заставала, и, съев свой скудный ужин, ложились спать. Постелью для них была трава, а одеялом – звездное небо, под головы клали они свои печальные мысли и тяжелые думы – и так до рассвета спали, отходя от дорожной усталости. А с восходом солнца опять предавались дороге и шли неведомо куда, пытая Судьбу надеждой на то, что дорога – всегда дорога и она в конце концов приведет их к какому-нибудь человеческому жилью. Но на сей раз дорога вместо жилья привела их к быстротечной, бурлящей горной реке, через которую можно было перейти только вброд. И бывший советник поправил на спине баулы, жена покрепче взяла детей за руки, и они стали, с трудом переставляя ноги, переходить бурную реку. Только было дошли до середины реки – о Худо! – и надо же такому случиться: напористое течение свалило с ног жену бывшего советника, мальчика вырвало из ее рук, и он поплыл по реке, словно щепка какая, беспомощная и неподвластная своей воле. Кинулась мать с криком помощи за сыном своим, надеясь спасти его, да и дочурку выпустила из рук. Как ни старались муж и жена спасти своих детей, но так и не смогли.

Упал в огонь – дым возьмет, упал в реку – вода возьмет. Так и случилось на этот раз: взяла река детей и унесла неведомо куда. Ко всем горестям бывшего советника и его жены прибавилось еще одно неизгладимое горе. Слышала и видела всю эту трагедию незримая человеческому глазу Судьба и постаралась все-все запомнить, запечатлеть.

Как бы то ни было, перебрались супруги на другой берег... Сколько они рыдали и молили Бога о помощи, нам не ведомо. Знаем только, что снова предались они дороге. Идут день, второй, третий... На глазах слезы, на душе – камень, а впереди дорога без конца и края. Но в один из дней, когда они шли густым лесом, – и надо же случиться еще беде, – напали на них разбойники, схватили жену бывшего советника, насильно посадили на коня и скрылись в лесу.

Остался бывший советник совсем один, без детей, без жены, безо всякой цели в своей жизни. Сел он на землю и заплакал – да так горько, что там, где на землю падали его слезы, трава пожухла. Увидевший это не выдержал бы, чтобы тоже не расплакаться. Но слезами горю не помочь, от Судьбы никуда не деться. Связал бывший советник горе свое в один узел, положил за пазуху, на дно души, и пошел дальше, уповая на Божью милость, но куда идет -и сам не знает, не ведает.

Много дней и ночей бродил он по чужим и безлюдным местам. Много рек и лесов прошел, но ни одной живой души так и не встретил, не нашел: видно, не теми дорогами шел. А когда совсем усталость к земле гнула, ложился там, где ночь его заставала, и начинал свой горестный узелок развязывать – жену и детей вспоминать. Утром, с восходом солнца, так и не сомкнувши глаз, свяжет он свое горе в узелок, спрячет снова на дно души и опять зашагает то лесом, то оврагами. А если пить захочет – то в одной реке, то в другой, то в третьей напьется. А есть захочет – то в одном, то в другом, то в третьем лесу диких яблок нарвет. Как говорится, что бы ни есть, лишь бы есть, дабы от смерти себя сберечь.

Но в один из дней Судьба повела его по дороге через огромный сосновый лес, и слышит он в этом лесу – топоры стучат, деревья с треском валятся. Пошел он на этот шум и видит: стоит низенький деревянный домик, а невдалеке люди сосны рубят, затем связывают их по нескольку штук и в реку сталкивают. Подошел к ним бывший советник, поклонился и говорит:

– Вижу, вы люди добрые. Возьмите и меня к себе на работу. Я странник, и никого у меня нет. А иду я из далеких мест.

– Ну что ж, коль не боишься работы, оставайся с нами, – ответили ему лесорубы.

И стал бывший советник новое дело осваивать. Еще солнце не успеет проснуться, а лесорубы уже топорами стучат. А вместе с ними и бывший советник своим огромным топором сосны рубит, да так, что щепки в стороны летят, а с него самого пот градом льется. И так целыми днями работал бывший советник и в работе горе свое старался забыть, хотя бы на время. А поздно вечером, бывало, вернется он с работы усталый, ляжет спать – только сон к нему все не приходит. Лесорубы уже давно спят, а бывший советник лежит с открытыми глазами и уже в который раз горестный узелок развязывает – жену и детей вспоминает.

Много лет прошло с тех пор, как начал работать с лесорубами бывший советник, – он даже счет времени потерял. Голова его поседела, сам он сгорбился, а руки очерствели от такой непосильной работы; лицо покрылось глубокими морщинами. А он все никак не мог забыть свое горе непосильное. И каждую ночь, ложась уставший, то и дело распутывал горестный узелок свой, вспоминая жену и детей.

Пусть пока бывший советник живет и трудится изо дня в день в этом лесу. А мы вернемся к тем далеким временам, когда разбойники схватили и увезли его жену.

...В одном лесу под могучим деревом зияла своей таинственной пустотой пещера. Жили в этой пещере сорок разбойников. Занимались они тем, что совершали налеты на дворцы богатеев и грабили путников, шедших через дремучий лес. Тем промышляли и довольствовались.

Бриллиантами, жемчугами и золотом освещалась их пещера – так было всего много. Все они могли достать и сделать, имея такое богатство. Но только одного не могли: найти женщину, которая бы добровольно согласилась жить с ними в лесу, готовить еду и стирать одежду. Была у них когда-то прислуга, но, лишенная общения с людьми, умерла, как птица в клетке: не смогла, бедная, привыкнуть к неволе и к непосильным своим обязанностям. Похоронили ее со всеми почестями, даже в могилу кувшин золота и драгоценные камни положили, мол, за честную службу. Погоревали разбойники, а затем и спросили сами себя: кто же будет теперь еду готовить, одежду стирать? Спросили и тут же решили: нужно где-то найти другую женщину.

И надо же такому случиться – в это самое время через этот лес шел бывший советник со своей женой. «К разбойникам жертва сама в руки лезет», – говорит народ. Так случилось и на этот раз. Привезли они пленницу в свою пещеру и отдали атаману. Посмотрел он в ее глаза и увидел безропотное смирение и полное безразличие ко всему происшедшему. Не выдержал, чтобы не сказать несколько утешительных слов.

– Тебя здесь никто не посмеет обидеть. Будь нам, сорока разбойникам, живущим в этой пещере, верной сестрой и помощницей. Все у нас есть, но нет женщины, которая бы нам готовила еду и одежду стирала. Вот потому-то мы и похитили тебя. А грабим мы только правителей и всяких там богачей... Вернее сказать, тех, кто народ грабит. Я знаю, женщина, ты будешь нас хотя бы в мыслях осуждать за такой образ жизни... Да будет тебе известно, что на этот путь толкнули меня и этих юношей сами правители и богатеи. Они считают, если мы из бедных, то не достойны взять в жены их дочерей. Амбары оширов ломятся от всякого там богатства. А откуда все это у них? Они же палец о палец не ударяют. Это все за счет нас, которых они превратили в своих рабов... Ну, ладно, одевайся в мужскую одежду, будешь не сестрой нам, а сорок первым братом, который нам еду готовит и одежду стирает. Никто тебя не посмеет тронуть или оскорбить. Законы наши суровые. Кто нарушает их, того тут же вешают или сжигают на костре...

– Верно я говорю, ребята? – обратился атаман к разбойникам.

– Верно, – хором ответили они.

А атаман добавил:

– Клянитесь быть верными братьями нашему новому брату!

Разбойники обнажили свои кинжалы и крикнули:

– Клянемся быть верными братьями нашему новому брату!

И стала бедная и несчастная жена бывшего советника на сорок человек готовить еду, стирать и всякую другую работу выполнять.

Вскочат разбойники на своих скакунов – только топот в лесу раздается – и ускачут на разбой. А бедная женщина вспомнит детей своих, в реке утонувших, мужа вспомнит, неведомо где находящегося или, может, вообще уже погибшего, наплачется вволю, до последней слезы. Что поделаешь: в мире одни плачут, другие смеются... Такова жизнь, а в жизни различные судьбы и промысел Божий каждому свой, и никто не знает, кому что уготовано и кого куда судьба заведет и куда выведет... В голове ее горестные думы и воспоминания, в глазах слезы, а в руках бесконечная работа. А к возвращению разбойников она расставит на столе сорок мисок, положит в них жаркое, шашлыки подаст на шомполах, выкатит из погреба бочку вина и тоже – на стол... Вернутся разбойники с добычей, а здесь такой уют и покой, будто бы совсем не разбойничье логово, а дом родной, – и все это создано неутомимыми руками жены бывшего советника. Чего скрывать, нелегко все давалось этой обиженной судьбой женщине. А когда разбойники отправлялись на грабеж и отсутствовали несколько дней, а такое бывало – и довольно часто, к изнурительной усталости еще прибавлялся и ужасающий страх: как-никак на весь огромный лес она оставалась совсем одна. Услышит, как скрипнет дерево, а ей кажется, что злой дух к ней в пещеру крадется. Или услышит крик шакала или другой какой ночной твари, и опять ее страх дрожью в теле колотит, а то и острием кинжала под самое сердце кольнет.

А между тем за ежедневными заботами пленница счет дням потеряла и не знала, сколько лет и зим она трудится, и днем и ночью обслуживая разбойников. Много слез пролила она, оплакивая свою несчастную судьбу и вспоминая детей и мужа, отчего глаза ее поиссохли, а сама она осунулась, будто годами ничего не ела. Что и говорить, много трудностей пришлось ей пережить, и эти мучительные испытания сгорбили ее в прошлом стройный стан, а лицо покрылось сетью морщин. Бог весть сколько белья перестирала она за эти годы, отчего ее нежные и мягкие в прошлом руки стали высохшими, как лапы старой вороны.

Видели все это разбойники и жалели ее, но вслух этого не высказывали.

И вот однажды они вернулись после удачного дела и привезли с собой молодую, полную сил и здоровья девушку.

– Будешь обеды нам готовить и одежду нашу стирать, – сказал атаман новой пленнице.

А спустя несколько дней атаман спросил у жены бывшего советника:

– Хотела бы ты уйти от нас? Быть свободной?

– Куда мне теперь идти, у меня ведь никого и нет. Был муж, и тот неведомо где и что с ним... Нет, не хочу, – ответила она, а сама подумала: «А что если уйти в ту сторону, куда мы шли с мужем? Может быть, там и отыщу его?»

А еще через несколько дней атаман, видя, как бедная женщина затосковала, снова сказал ей:

– Дорогой наш брат, конечно, мы сами не хотели бы тебя отпускать, но видим: ты с нами, а душа твоя не переставая страдает. Глазами смотришь на нас, а кого-то оплакиваешь... Уходи, если хочешь... Бог да поможет тебе!

И она согласилась уйти. Наполнили разбойники ей в дорогу два полных хурджуна золота и драгоценностей, пожелали счастливого пути, и она, одетая в мужское платье, отправилась в путь. Днем в пути, а ночью найдет в лесу дупло, спрячется и переночует, дрожа от страха. И так много дней и ночей, сменяя усталость на страх, страх – на усталость, шла через леса и по долинам, по горам и ущельям, и наконец дорога привела ее в тот самый лес, где бывший советник стал лесорубом. Вошла она в этот лес и слышит – стук топоров раздается. Заспешила она на шум, бежит, спотыкается, ветками лицо себе царапает – только бы душу живую встретить и дорогу в нужную страну расспросить. И вдруг увидела она седого человека, который рубил огромным топором толстую, в несколько обхватов, сосну. Безмерно обрадовалась женщина встрече, приблизилась к нему, поклонилась и спешно спросила, по какой дороге идти ей в такую-то страну.

А лесоруб выпрямился, вытер со лба пот и спрашивает:

– А зачем тебе в ту страну идти?

И ответила женщина:

– Ищу мужа своего. Вот уже много лет как разбойники нас разлучили... Случайно ты не встречался с человеком, у которого жену разбойники в лесу похитили?

Как услышал бывший советник, о чем спрашивают его, так и замер на месте, не зная, что и ответить: ведь он и есть тот самый человек, у которого разбойники много-много лет назад похитили жену. Смотрит он на женщину, глаза свои таращит, а поверить в то, что перед ним живая жена его, не может. Да как тут узнаешь, если она так состарилась, сгорбилась, истощилась, да еще вдобавок в мужском наряде. Да и жена не узнала своего мужа и вряд ли бы узнала, если бы он не догадался спросить:

– А скажи, странник, ты случайно не встречал женщину, у которой река унесла детей?

Тут бывшая пленница разбойников посмотрела на лесоруба и узнала в его голосе знакомые нотки:

– Знаю... Знаю... Это я та самая несчастная мать погибших детей и похищенная разбойниками жена бывшего советника.

Бросились они в объятия друг другу. Обнимаются, плачут и не знают, от радости ли плачется им или от тягот пережитого. Но как бы то ни было, наплакавшись, стали они друг другу рассказывать, что пришлось за эти долгие годы разлуки испытать. Наконец, наговорившись, они задумались: как быть дальше? Куда податься? Думали-думал и, и муж говорит жене:

– Везде хорошо, где нас нет... Мы одни на всем свете белом, и вместе нам свой век доживать. Останемся и здесь будем жить.

Как решили, так и сделали. Живут они так год, второй... Муж лес рубит, а жена обед на всех лесорубов готовит, белье им стирает. Но в один прекрасный день один из лесорубов был в городе и слышал, как разъезжавший верхом на коне глашатай объявлял народу, что в таком-то году правитель такой-то страны задал двум своим советникам вопрос: «Блага жизни в молодости хороши или на старости лет?» Того советника, который сказал, что блага жизни в молодости хороши, – он оставил, а того, кто сказал, что блага жизни на старости лет хороши, – изгнал из страны вместе с женой и двумя маленькими детьми. И вот этот самый правитель разыскивает своего бывшего советника и хочет на старости лет создать ему и его семье все блага и тем самым искупить свой грех перед ними и Богом, да заодно и убедиться в правоте ответа на его вопрос.

Выслушал этот рассказ бывший советник и говорит жене:

– Нужно вернуться. Теперь-то и на нашей душе вместо тяжелого камня легкий пух будет... Собирайся!

Сборы были недолгими. Попрощались они с лесорубами и, оставив им хурджуны с золотом и драгоценными каменьями, которые жене бывшего советника достались от разбойников, двинулись в путь к своим родным местам.

Долго ли они находились в пути или не долго – это уже и не важно, важно то, что наконец дошли они до дворца и предстали перед правителем. Смотрит на них состарившийся, больной правитель и думает: «И задал же я им трудностей!» – А вслух спрашивает:

– Рассказывайте, где были, как жили?

А бывший советник говорит:

– Всемогущий правитель, вели всем явиться сюда, пусть тоже послушают.

Приказал правитель всем собраться в приемном зале, а когда собрались, бывший советник начал рассказывать, что ему пришлось испытать за все эти долгие годы. Выслушал правитель и удивился: как только смог выдержать эти тяготы его бывший советник левой руки?

Затем о своих страданиях рассказала и жена бывшего советника.

Слушал-слушал правитель рассказ женщины и не выдержал, чтобы не прослезиться. Слезы сострадания лились и у всех присутствующих здесь людей, и каждый из них то и дело восклицал: «О Худо! Как же они все эти ужасы вынесли!» Невидимое ухо слышало эти возгласы и запоминало. А невидимое око видело слезы сострадания и тоже старалось запечатлеть их в сознании.

– А где же ваши детки? – утирая слезы, спросил, наконец, правитель.

– Их река унесла, и мы не знаем, живы они или утонули, – ответили бывший советник и его жена.

Все присутствующие здесь стали высказывать свои предположения: одни утешали, говоря, что бывали чудеса, когда вода выносила тонущих на берег; другие сомневались и не верили в чудеса; третьи полагались на Бога, говоря: на все, мол, воля Божья...

Кто знает, как долго продолжались бы эти рассуждения, если бы старый и больной правитель, хлопнув в ладоши, не призвал бы всех выслушать то, что он хочет сказать.

А сказал он вот что:

– Да, много горя пришлось испытать за эти долгие годы моему советнику левой руки, и все это по моей глупой прихоти. За это я уступаю ему свой трон. Пусть пожинает блага жизни на старости лет – он это выстрадал. А вот мой советник правой руки все эти годы в меду и в масле со своей женой и детьми купался да весельям предавался. Теперь настал его черед покинуть мою страну и испытать свою судьбу на старости лет. Как мне помнится, блага жизни ему в молодости хороши были.

Собрал советник правой руки хурджуны в дорогу, взял с собой жену и детей и покинул свое теплое, насиженное место. А бывший советник левой руки спустя несколько дней вступил на правительственный престол и стал на старости лет вести государственные дела и пожинать вместе с женой блага жизни.

Вскоре умер и бывший правитель, предали его тело земле, как и подобает, со всеми почестями, и каждый занялся своими делами.

Шли годы, новый правитель и жена его постепенно оправились от былых тягот и недугов. Лица их, испещренные глубокими морщинами – следами многолетних тягот и лишений, стали разглаживаться. И они уже о трудных и мучительных днях своей жизни вспоминали все реже и реже.

Только одно горе угнетало их сознание и душу: это неизвестность о судьбе детей, которых унесла быстротечная река. Недаром же в народе говорится: «Одно горе сильнее, чем сотни радостей». Так было и с ними.

Но вот однажды жена и говорит мужу:

– Теперь ты почитаемый правитель. Все у нас есть, только вот детей нет. Пошли глашатаев во все концы света... Пусть объявят, что правитель такой-то страны разыскивает своих детей, которых в таком-то году в таком-то месяце и в такой-то день унесла река... Если живые – объявятся, если мертвые, то кто-то же мог видеть их тела.

Послушался правитель жену свою, послал глашатаев и стал ждать.

Пусть глашатаи объявляют послание своего правителя, а бывший советник и жена его дожидаются вестей. Я расскажу вам про те времена, когда быстротечная река унесла бедных деток неизвестно куда – то ли на дно затянула, то ли...

...На берегу одной реки стояла старая, покосившаяся мельница, и работали на этой мельнице муж и жена. Детей у них не было, а жили они тем, что мололи хозяину зерно, а то, что оставалось на жерновах, скребли и выпекали лепешки. Несмотря на бедность, они часто с досадой говорили: «Эх, кабы был у нас ребенок, пусть даже слепой или горбатый, только бы в нашем доме ребячий крик раздавался». А люди им в ответ осуждающе говорили: «Самим-то есть нечего, а тут еще ребенка хотите». На это мельник и его жена отвечали им такими словами: «От своего рта бы отнимали, а малыша кормили... Только бы был он у нас».

Какие только травы и коренья не ела жена мельника, какие не читала наговоры, а ребеночка родить так и не могла.

Однажды утром вышел мельник на берег реки и видит: двоих малых деток быстрое течение реки несет по направлению к мельничному колесу и вот-вот вращающееся колесо подхватит лопастями бедных деток и раздробит на куски. Ужас охватил мельника от предстоящей трагедии; прыгнул он, не мешкая, в реку и стал тонущих толкать к берегу. С трудом вытащил их, а они лежат бездыханные; изо рта, носа и ушей пена выходит, тельца синие-синие, будто кто избивал их до синяков.

Видело все это невидимое око Судьбы и старалось все запомнить, запечатлеть.

А мельник тем временем положил спасенных детей на спину, придавил им животы – из носа, рта и ушей потекла вода, и так несколько раз. Затем вдул им в рот воздух, и они ожили, приоткрыли глаза, а через некоторое время и на ноги встали. Обрадовался мельник: одного ребеночка хотели, а тут сразу двоих – мальчика и девочку -Бог принес.

Привел мельник спасенных им детей в дом и говорит жене:

– Ты все ребеночка хотела... Вот тебе сразу двух красавцев... Нам их река принесла... Расти их теперь...

Обрадовалась поначалу жена мельника, а потом спохватилась:

– И самим-то есть нечего, чем же их кормить?!

А мельник в ответ:

– Тьфу, болтушка, что сами будем есть, то и им дадим... Пеки скорее лепешки... Детки наши голодные.

Побежала жена на мельницу, соскребла с жерновов мучную пыльцу, с пола все подмела и в совок собрала, да и лепешек напекла. Накормила она детей, кипятком запить дала и стала расспрашивать: как зовут, есть ли у них мать и отец, где они живут?

Рассказал мальчик, как отец и мать, переходя реку, уронили их, а быстрое течение подхватило и понесло; а где они живут – они не знают.

Выслушала детей жена мельника и говорит мужу:

– Похоже, их просто-напросто утопить хотели.

– Похоже, так, – согласился мельник.

– Ой, ой, бедненькие мои детки. Никому я вас не отдам... Ешьте! Ешьте! – обнимая их, стала причитать жена мельника.

И стала она заботиться о них как о собственных детях. Целыми днями теперь пребывала она на мельнице. Муж хозяйское зерно мелет, а она мучную пыльцу к пыльце собирает, а к вечеру наскребет миску муки, замесит тесто, лепешек напечет да на стол подаст. Едят детки, кипятком запивают и горя не знают.

Вскоре они подружились с соседскими детьми и в разные игры стали с ними играть. Полюбили их соседские ребята за находчивость в играх и честность в поступках, и потому каждый желал играть только с ними, а не с хозяйскими детьми, которые были драчливыми и жадными.

И вот однажды пришли хозяйские дети к отцу своему, хозяину мельницы, и со слезами на глазах жалуются:

– Все соседские ребята с детьми мельника играют, а с нами не хотят.

И решил тут злой хозяин лишить мельника и той мучной пыльцы, что скребла его жена с жерновов и детей кормила.

Пришел он на мельницу и говорит:

– Эй, мельник, вот тебе веничек, будешь с жерновов мучную пыльцу в мешок сметать... И помни, чтоб ни пылинки на жерновах не оставалось... А то, ишь ты, на моем добре чужих детей растишь.

Понял мельник, что хозяин все это от зависти делает. Взял он веничек и ни слова не посмел сказать. Попробуй сказать – хозяин тут же выгонит, тогда и без крыши какой-никакой останешься. Так во все времена было: хозяевам перечить нельзя, исход худой бывает.

Призадумались мельник и его жена: как же быть? Как же дальше деток своих растить и чем кормить? Думали-думали и надумали -брать детей с собой на мельницу. «Пусть целыми днями на мельнице сидят и мучную пыль глотают. Глядишь, что-то и в животе будет». Как порешили, так и сделали. Взяли детей с собой на мельницу, посадили вблизи жерновов, а сами трудом заняты. Сидят дети весь день, мучную пыль глотают, а ту пыльцу, что на лице и на одежде оседает, языком вылизывают и тоже в рот. И так день, другой, третий... А спустя несколько дней после этого они заболели, кашлять стали и в постель совсем слегли. Видят соседские ребятишки, что дети мельника на улицу играть не выходят, пришли их звать, а те и говорят:

– Мы заболели и есть сильно хотим, а есть нечего.

Принесли им соседские ребята кто что смог раздобыть: кто кусок лепешки, кто луковицу, кто морковку с огорода. Поели дети мельника и поправились. А вскоре и на лужайку пришли в лапту играть. Играют они, а соседские ребята им опять угощения несут: кто кусок лепешки, кто луковицу, кто яблоко.

Прожили кое-как еще год, второй, третий... Но однажды стряслась беда для всех: градом побило огороды, сады и хозяйское пшеничное поле, – словом, все побило градом в этих местах, да так, что ничего нигде не осталось. Коль нет зерна, нет и мельнице работы. А коль нет мельнице работы, то и мельник не нужен. Выгнал хозяин мельника.

– Живи где хочешь и как знаешь. Мне самому скоро есть нечего будет, – сказал он.

Осталась семья мельника без крошки хлеба, без крыши над головой. Долго раздумывал мельник над тем, как дальше жить. Разные мысли и заботы одолевали его. И тут он повздыхал-повздыхал и говорит жене:

– Нет у нас теперь и крыши над головой, да и есть нечего. Так, глядишь, и сами помрем, и детей загубим... Давай отвезем их в какой-нибудь большой город и там оставим, – кто-нибудь сжалится, возьмет их к себе и вырастит.

Расплакалась жена мельника, колени свои щиплет, по лицу себя бьет, плачет.

– Нет, – говорит, – никому не отдам деток своих. По миру пойду, попрошайничать буду... Что с нами будет, то пусть и с ними будет... Гляди, как к нам привыкли. Папой и мамой нас называют.

Через несколько дней мельник с женой и их дети пошли по миру попрошайничать.

Шли они по разным городам и поселениям, прося милостыню, и наконец добрались до одного древнего города. Пришли они на базар, расположились у входа и стали милостыню просить. Целый день просили, а всего кусок чурека и одно гнилое яблоко заработали. Разделила жена мельника чурек и одно гнилое яблоко пополам -детей накормила, а сама с мужем голодной осталась. Вечером отыскали они в этом городе заброшенный сарай и переночевали в нем. А наутро опять пришли на базар и сели у входа просить милостыню. Целый день просидели, а всего одно гнилое яблоко заработали. Разделила жена мельника яблоко пополам, детям дала, а сами снова голодными остались. Переночевали они и вторую ночь в том же сарае, а утром опять на базар отправились попрошайничать. Только на этот раз мальчик и говорит матери:

– Нет, так дальше нельзя... Я пойду к кому-нибудь на работу наймусь.

Пришел мальчик на базар и видит – один человек купил мешок картошки и кричит:

– Гей, амбал, где ты?.. Тьфу, как назло, ни одного не видно.

Подбежал тут к нему приемный сын мельника и говорит:

– Дяденька, давайте я вам помогу... Отнесу мешок, куда скажете.

Взвалил мальчик тяжелый мешок на спину и пошел вслед за хозяином. Когда он принес этот мешок картошки куда нужно, человек дал ему за труд черный пятак. Взял мальчик свой заработок и снова прибежал на базар. Нанялся он в амбалы к другому человеку, отнес ему домой корзину яблок и груш, а тот его яблоком угостил да черный пятак дал за труд. Прибежал мальчик снова на базар, ищет, кому бы еще что-нибудь отнести. Вдруг слышит – кто-то зовет его:

– Эй, мальчик, не поможешь ли арбу разгрузить? Я тебе за это целый арбуз дам.

– Помогу, – говорит мальчик.

Разгрузил он арбу, получил свой арбуз и сразу домой прибежал.

– Вот, – говорит, – заработал.

Взяла жена мельника два черных пятака – первый заработок сына, руки ему целует.

– Дожила, – говорит, – когда сын сам стал зарабатывать да нас кормить.

В этот вечер купила она за два черных пятака еды, разрезала арбуз, и они все вкусно поужинали, а потом заснули спокойным сном.

А наутро мальчик опять пошел на базар на заработки. А с ним и сам мельник отправился.

И стала вот так жить в большом древнем городе семья мельника. Что утром заработают – вечером едят; что вечером – откладывают.

Но как-то мальчик говорит:

– Нужно бы купить бревна, чтобы крышу сарая починить. Скоро зима наступит, перемерзнем.

Купили бревна, отремонтировали крышу заброшенного сарая и перезимовали в нем. А весной, откуда ни возьмись, у этого заброшенного сарая нашелся хозяин. Выгнал он их да еще обругал за самовольность. Осталась семья мельника опять без крыши над головой. Днем они приходят на базар на заработки, а ночью под чужим забором ночуют. Надоела такая жизнь мальчику, и он предложил построить где-нибудь на окраине города свой домик. Стали они иначе жить: что утром заработают – на постройку домика откладывают, что вечером заработают – тратят на еду.

Вскоре накопили они немного денег, выстроили себе домик на окраине города и стали жить. С утра отец и сын на базар на заработки идут, а вечером под свою крышу возвращаются.

И так жили они год, другой, третий.

Но в один из дней сын мельника, вернувшись с базара поздно вечером, уставший и голодный, задумался: «Не могу же я всю жизнь за такие гроши амбалом быть. Нужно ремеслу какому-то обучиться, да и сестру обучить нужно».

Спустя несколько дней купил брат сестре по дешевой цене ковровый станок, а на остаток денег и немного шерсти, принес домой и говорит:

– Учись, сестричка, ковры ткать. Ты будешь ткать, а мать будет продавать.

С этого дня и сестра, и мать мальчика стали ковровому ремеслу учиться. Целыми днями сидят они за станком, а к возвращению мужчин обед готовят.

А спустя еще какое-то время сын мельника купил себе и отцу своему необходимые для сапожника инструменты, и они рядом со своим домиком открыли сапожную лавку: кто чувяки принесет починить, кто сапоги, кто чарыки.

И зажила семья мельника на славу. Отец с сыном сапожничают, а мать с дочерью ковры узорные ткут да на базар продавать несут. С этих пор бедность покинула дом бывшего мельника. Недаром народ говорит: «Дети маленькие – обуза родителям, а на старости лет их – подмога».

Глядя на детей своих, бывший мельник и жена его чувствовали, как душа их радостью полнится, и от всего сердца благодарили Судьбу за добрую заботу по отношению к ним – уже немолодым супругам.

Но нет, недолго пришлось им пребывать в такой радости. Однажды отправился мельник на базар. И надо же такому случиться. Идет он по базару, через толпу пробирается и вдруг слышит, как глашатай верхом на богато убранном коне в длинную трубу трубит и кричит:

– Люди!.. Слушайте!.. Правитель такой-то страны разыскивает своих детей – мальчика и девочку. В таком-то году, в такое-то время мать и отец, переходя вброд реку, нечаянно упустили малых тогда деток из рук, и быстрое течение унесло их... В настоящее время мальчику должно было исполниться столько-то лет, а девочке -на столько-то меньше... Тем, кто спас детей, или тем, кто хоть что-нибудь знает об их судьбе, правитель обещает щедрое вознаграждение и большие почести...

Догадался бывший мельник, что это его приемных детей разыскивают, и со всех ног пустился к дому. Прибежал и все, как слышал, жене пересказал, а жена от волнения пальцы кусает и приговаривает:

– Нет, старый, не отдам я никому деток своих. Они мои. Я вся поседела, пока их вырастила... Сама не ела, детям отдавала... Нет! Нет! Не отдам!

Ничего не оставалось старику, кроме как согласиться с мнением жены. А когда лег он спать, стал размышлять: «Мало ли что мы растили, мало ли что мы все отдавали им... Каково все эти годы было их настоящим родителям? Они разыскивали их, все оплакивали, горевали, тоской изводили себя... Нет, не могу я поступить так, как жена того хочет... Над нами Бог есть, и он не простит нам, если мы скроем детей от истинных родителей...»

Встал утром мельник, стал жену упрекать, Богом пригрозил и говорит:

– Собирайся, жена, в дорогу... Нужно детей родителям доставить.

Поначалу жена стала возражать, мол, как же так, растили-растили, а потом смягчилась сердцем и стала в дорогу собираться. По дороге бывший мельник стал рассказывать детям всякие житейские истории, а между тем рассказал всю правду, касающуюся их самих, и даже сказал, что ведет их к настоящим родителям.

Долго ли они шли, много ли рек, городов и всяких там поселений прошли – это им знать. Но в одно утро дошли они, наконец, до одного старинного города, где везде возвышались красивые каменные дома, храмы с крестами, голубые купола мечетей и множество величественных нимазов. Это и был тот самый город, где правили родители этих детей. Идет бывший мельник через город, дивится красоте города и его площадей.

Вскоре, пройдя через главную городскую площадь, подошли они к дворцовым воротам и стали проситься лично к правителю. Гаравоши сообщили бывшему советнику, а теперь правителю, что к нему двое странников, а с ними юноша и девушка, на прием просятся. Почувствовала жена правителя, что это не простые посетители пришли. Выбежала она во двор и своим материнским сердцем поняла: стоят во дворе ее родные дети. Не раздумывая, бросилась она обнимать и целовать их, целует и плачет. А тут и сам отец вышел и тоже стал своих некогда пропавших детей обнимать, целовать, крепко к груди прижимать. А дети стоят в растерянности и ничего толком понять не могут, стараются высвободиться да к мельнику и его жене жмутся.

И вот тут-то жена мельника сказала свое слово:

– Платок мой к ногам вашим, великий и всемогущий правитель, не нужно нам ваше богатство... Знайте одно: если вы родители детей, то я с мужем в муках и лишениях растила их. Если вы родные им отец и мать, и мы тоже как родные им... Нет, нет, не отдам я вам деток своих.

Жена мельника бросилась к детям, стала обнимать их, обливаясь горючими слезами. Брат с сестрой тоже к ней потянулись, обнимать и утешать стали.

Видя такое дело, свое слово сказала и жена правителя:

– Да, милая женщина. Я рожала их в муках, ты в муках растила. Я в трауре о них света Божьего не видела, ты в лишениях все им отдавала... Пусть у детей отныне будут две матери и два отца... Оставайтесь навсегда с нами жить!

И остались мельник и жена его жить при дворе, рядом с детьми. И жили они в ладу и согласии, довольствуясь хотя бы на старости лет всеми благами жизни. Говорят, что всей семьей они посещали нимаз и благодарили Бога. И еще говорят, что правитель ничего не предпринимал без согласования с мельником, и мельник без согласования с правителем ничего решительно не начинал. Словом, жили они так дружно, как бы не смогли жить два кровных брата. Так же дружно жили и их жены. А дети радовали родителей и придворную знать своими знаниями и рукодельным мастерством.

А через два-три года родители решили женить сына и сказали ему:

– Пора бы тебе, сынок наш, жениться. Уже время... Выбирай себе невесту по душе.

И ответил им сын так:

– Я женюсь только на бедной девушке... Бедные скромны и честны бывают.

Нашли ему девушку-красавицу из бедной семьи, а вскоре и свадьбу богатую сыграли. Весь город пришел разделить с ними радость. Все здесь – и бедные, и богатые – были равно почитаемы. Много подарков преподнесли гости молодым, а сестра в такой день подарила брату ковер, сотканный своими руками: там были изображены мельница, где они долгие годы жили, и домик, который они выстроили на окраине города.

– Вот вам мой скромный подарок, – сказала она, обнимая брата и невестку.

Когда ковер развернули, все так и ахнули, дивясь искусным узорам и тем изображениям, которые были на нем.

– Такой богатый ковер еще никто не ткал, – восторженно говорили одни.

– Да, у нее золотые руки! – хвалили другие.

– Это душа у нее золотая, добрая, – высказывали свое мнение третьи.

А сама она, смущаясь, отвечала:

– Да что вы все меня хвалите. Это вы брата моего хвалите. Это он меня обучиться ковровому ремеслу заставил.

А гости, словно не слыша ее слов, все продолжали:

– Любой дом осчастливила бы эта умница своим приходом.

И тут же на свадьбе брата к родителям девушки приблизились сваты, посланные одним юношей из бедной семьи с тем, чтобы просить у них руки дочери.

Все думали, что родители красавицы откажут и посмеются, мол, дочь правителя и сын бедняка – где это слыхано. А родители девушки послушали и ответили:

– Пусть придет сам жених и познакомится с нашей дочерью. Если они понравятся друг другу, то быть свадьбе.

А вскоре в правительственном дворце вновь справляли свадьбу. Сорок дней и ночей не смолкали звуки музыки и дробные выстукивания барабанов. Все пели, плясали, шутили, ели, пили араги за здравие жениха и невесты, их родителей и близких людей.

Спустя некоторое время во дворце один за другим на свет появились мальчик и девочка – это были внуки не только правителя и его жены, но и мельника с женой. И стали теперь и те и другие целыми днями забавляться с малыми детками, радоваться тому, что хоть на старости лет к ним пришли по милости Божьей блага жизни.

А вам, дорогой читатель, наверное, небезынтересно знать, что же случилось с бывшим советником правой руки и его семьей.

...Много дней и ночей шла семья бывшего советника правой руки степью, а в степи, как известно, ветра сухие дуют, с ног человека валят, глаза ослепляют. А они шли – искали какой-нибудь большой город, чтоб остаться там жить. Стала их в пути усталость одолевать, а вскоре жена советника совсем с ног свалилась.

– Не могу я дальше идти, – говорит она мужу. – Оставь меня здесь. А сам с детьми иди в город.

А муж ей в ответ:

– Садись мне на спину... Немного понесу... Глядишь, и отдохнешь.

Села она на спину мужу, так и продолжили свой путь. Долго шли они по дороге и к закату солнца дошли до дремучего леса и решили здесь в дупле огромного дерева заночевать. Утром встали, поели остаток пищи и опять двинулись в путь. Час шли, второй, третий -и все лесом.

– Похоже, мы заблудились, – с тревогой сказал бывший советник правой руки.

А вскоре внезапно стемнело, поднялся ветер, в небе раздался гул, блеснули молнии, загромыхал гром и хлынул ливень. Ветер был такой сильный, что ветки деревьев со скрипом стали ломаться и с шумом валиться наземь.

– Надо укрытие искать! – встревожился бывший советник правой руки.

Бросились они на поиски укрытия, но, как говорится в народе: «Когда надо – все не ладно». Так случилось и на сей раз. Промокли они до костей, дрожат, зуб на зуб попасть не может.

– Так и умереть можно, – сказала жена мужу. – Натаскай валежника и костер разожги.

Натаскали бывший советник правой руки и его уже не малые дети валежника, сложили в кучу, а разжечь так и не смогли – все было мокро, да и ливень пересиливал своей необузданностью тщетное усердие попавших в беду людей. Плюнул с досады бывший советник на свои усилия, мол, и этого пустячного дела не могу сделать; сел на мокрое бревно и отчаянно заплакал, проклиная и упрекая правителя, изгнавшего его, а заодно и ропща на Бога. Видя плачущего мужа, и жена не смогла удержаться от слез. А дождь между тем, не переставая, лил и лил, и вскоре жена бывшего советника почувствовала во всем теле невыносимую боль, которая выказала себя жаром и удушливым кашлем. Вскоре она в бессилии распласталась на земле, сильно захворав, пролежала так два дня и умерла. Похоронили ее в лесу, поплакали и снова тронулись в путь в надежде добраться до какого-нибудь большого города, чтобы остаться там жить.

Много тропинок исходил отец с детьми в этом дремучем лесу. Много всяких страшных дум передумал он за время безысходного блуждания. А между тем силы стали сдавать, воля покидала его, ноги отказывались передвигаться. Опустился он, совсем обессилев, на пень, с тревогой посмотрел на детей, на их изорванную одежду, на их исхудавшие, изможденные лица и не смог удержаться от тяжелого вздоха. Опечалились и его взрослые дети. Но слезами горю не помочь. Нужна сила, воля и жизненная смекалка. Но этих качеств бывший советник правой руки так и не нажил, да и годы были уже немолодые. И пришла ему в голову мысль покончить с детьми и с собой. Отыскал он в лесу толстую палку и думает: «Стукну детей палкой по голове, а потом и себя убью. Лучше смерть, чем такие испытания».

Ходил-ходил он вокруг детей, то с правой стороны подойдет, то с левой, а ударить их по голове и убить так и не решился -не поднялась рука на собственных детей. «Нет, – подумал он. – Пусть живут. Может, кто и встретится им в лесу и спасет».

Подумал так и, сказав детям: «Побудьте здесь, а я скоро вернусь», – исчез за деревьями, нашел крепкое дерево, с трудом взобрался на него, привязал к ветке свой ремень и повесился.

А между тем ждали-ждали дети возвращения отца и, не дождавшись, отправились в ту сторону, куда он ушел. Не прошли они и десяти-пятнадцати шагов, как видят – на дереве висит их отец. Испугались дети, увидев такое ужасное зрелище, жутко им стало, и они громко заплакали.

А в это время шли лесом двое охотников и слышат – кто-то плачет. Пошли они к тому месту, откуда доносился голос, и видят: висит на суку мужчина, а внизу – юноша и девушка волосы на себе рвут и криком исходят.

Спросили у них охотники, кто этот человек и кто его повесил.

– Это наш отец, – ответил юноша и рассказал охотникам все, что с ними приключилось: и о смерти матери сказал, и о том, кем был его отец, и почему они оказались в этом дремучем лесу.

Сняли охотники с дерева покойника, отыскали в лесу могилу его жены и похоронили рядом с ней. А брата с сестрой взяли с собой и привели в ту самую страну, где они раньше жили.

Подошли они ко дворцу и попросились к правителю. Приказал бывший советник левой руки привести путников к нему и стал расспрашивать, кто они и с чем пожаловали.

Рассказали ему охотники о том, как они случайно набрели в лесу на юношу и девушку, как похоронили их родителей.

Понял правитель, что не смог бывший советник правой руки выдержать выпавшие на его долю тяготы Судьбы. Приказал он слугам пойти вместе с охотниками в тот лес, перевезти оттуда тела и захоронить в его городе по местному обычаю.

Сказано – сделано.

А детей-сирот правитель взял на воспитание, вскоре поженил юношу, а затем и сестру его выдал замуж. И, казалось бы, истории нашей конец. Но, несмотря на то, что все блага жизни пожинал советник левой руки на старости лет, одна мысль мучила его. Он не мог разрешить вопрос, заданный ему в свое время правителем этой страны, из-за которого настрадались и он, советник левой руки, с женой в молодые годы, и малые детки его, и на старости лет покойные уже советник правой руки и его жена.

Решил он тогда пригласить к себе мудрецов и спросить: блага жизни в молодости хороши или на старости лет?

Крепко задумались тогда мудрецы, никто не решился ответ дать. Но слышало все это невидимое ухо и запоминало, видело все это невидимое око и запечатлело в своем сознании. А иначе откуда бы я узнал эту историю и смог рассказать ее вам?