Глава 11. Те самые слова, или Опыт занимательной лингвистики

«Есть ночные слова, о которых мы днем

Вспоминаем с улыбкой и сладким стыдом…»

(Вадим Шефнер)

Пожалуй, ничто так ярко не свидетельствует о сексуальной культуре того или иного народа, как та лексика, которая используется им для описания интимных отношений между мужчиной и женщиной. В этой лексике и в том, насколько она признается нормативной в обществе, отражаются и особенности национального характера, и принятые у данного народа взгляды на отношения между полами, и на саму природу секса и т. д.

Разумеется, евреи в этом смысле не являются исключением – познакомившись с лексическим пластом древнего и современного иврита, можно многое понять о сексе «по-еврейски».

Стоит отметить, что у евреев нет как таковой сексуальной ненормативной лексики, которую считалось бы постыдным использовать в приличном обществе.

Или скажем точнее: аналог русского мата, вульгарность которого очевидна для обоих собеседников, в современном иврите существует: речь идет о словах, заимствованных из арабского языка. Тот, кто их произносит, отлично сознает, что отнюдь не использует ивритские слова и выражения. Да и звучат эти «арабские заимствования» не в прямом, а в переносном значении (хотя и с сексуальным подтекстом).

Когда же разговор заходит именно о сексе, независимо от того, идет ли речь о сугубо мужской или женской компании, или о разговоре между мужчиной и женщиной, евреям незачем прибегать к заимствованиям или иносказаниям. Все дело в том, что иврит вполне позволяет называть вещи своими именами, не заливаясь при этом краской стыда или чувствуя себя неловко.

Начнем с названий мужских и женских половых органов – произнесение этих слов во многих языках мира носит весьма щепетильный характер. Недаром поэты и писатели во все времена придумывали для обозначения гениталий невероятно различные эвфемизмы. Да такие, что человеку никогда бы не пришло в голову использовать их в обыденной речи.

Кстати, о подобных вывертах русского языка говорится в прекрасном стихотворении Тимура Кибирова:

…Это хрип, это трах, трепыханье
синевы да сирени дурной,
и сквозь веки, сквозь слезы блистанье,
преломление, и между ног…

Как воспеть это дело, товарищ?
Слов таких не найти мне никак.
Что влагалище? Сам ты влагалище
после этого, грубый дурак!

Есть на это названия нежные,
очарованный грот, например,
или венерина рАкушка вешняя,
иль колчан купидоновских стрел.

О богиня, регина, вагина!
Золотая да синяя высь!
Чистым суриком, аквамарином
налитая, набухшая кисть…

Может и есть в этих поэтических экзерсисах некая ирония; но есть и горькая правда – как же все это назвать-то по-русски получше? И с чем сравнить это чудо из чудес, коим Господь по милости своей снабдил прекрасных дам?

У Кибирова нет ответа на этот вопрос.

Зато известный израильский журналист, переводчик, критик Исраэль Шамир, опираясь на еврейскую традицию, видит все в ином свете:

«…слово „влагалище“ поэту не понравилось, и он клеймит своего воображаемого собеседника: „Сам ты влагалище после этого, грубый дурак!“. Но „влагалище“ – не такое плохое слово, ибо в нем есть, кроме корня „влагать“, и корень „влага“. Что уже замечательно, ибо „влага“ – основной предикат этого замечательного „устройства“, и в священных книгах он упоминается многократно. На библейском иврите этот вид влаги именуется „эдна“.

Когда ангелы возвестили Саре благую весть о зачатии и рождестве, праматерь рассмеялась («Бэ-решит» 18:12): «…откуда у меня будет влага?».

Современный английский перевод Библии разъясняет: как я могу насладиться сексом?

Да и еще. При переводе данного стихотворения на иврит мы столкнемся с любопытным феноменом: эквивалент анатомического «влагалища» на иврите обозначается как «нартик» (ножны). По-моему, это замечательное слово, ибо нартик-ножны вполне соотносится с мужским зайн-оружие (зайн – в разговорном иврите обозначает еще и член).

И, наконец, во имя справедливости и равноправия упомянем, что и от мужчины требуется некая влажность и сочность, и в Писании (Второзаконие 34:7) говорится, что и к 120 годам не уподобился учитель наш Моисей высохшему древу…».

Итак, медицинский и литературный иврит использует для обозначения мужского полового члена слово «пин». А вот в разговоре, как уже говорил Шамир, евреи используют слово «зайн», обозначающее одновременно и «оружие», и «меч», и «фаллос». Также (словом «зайн») обозначается седьмая буква ивритского алфавита, похожая одновременно и на то, и на другое, и на третье.

Любопытно, что несколько скабрезный характер имеет в иврите другое слово, обозначающее фаллос – «бульбуль».

«Бульбуль» в его прямом смысле никто иной, как «соловей», и, казалось, эта ассоциация должна стать предметом поэзии. Но порой причуды народного языкового мышления необъяснимы: слово «бульбуль» звучит для еврейского уха приблизительно так же, как для русского слово «пиписька». То есть не то чтобы слишком грубо, но как-то уничижительно. Так, про онаниста можно сказать, что он «играет на своем „бульбуле…“ или „сам заставляет петь свой «бульбуль…“.

Как уже пояснил Шамир, самым распространенным обозначением женских половых органов является слово «нартик», одновременно означающее и «ножны». Видимо, именно отсюда и берет свое начало такая известная и привившаяся почти во всех языках мира метафора, как «любовный поединок». Тем более, что само понятие «интимная близость» на иврите звучит как «кирва», образуясь от слова «каров» («близко»), и родственное словам «курбан» («жертвоприношение») и «крав» («битва», «поединок»).

Еще одно, менее распространенное, но тоже довольно употребительное название женского влагалища – «эдна» («влага»). Но от этого же корня берет свое название и Ган-Эден – «рай», «райский сад», известный в русском языке, как «Эдемский сад», и слово «адинут» – «нежность». И близость этих понятий вновь не случайна, за ней стоит глубокая, проявляющаяся через язык внутренняя убежденность существующей между ними связи.

В то же время многие исследователи обращали внимание на близость звучания ивритского слова «эрут» («нагота») с именем бога любви у древних греков Эротом. И иные из них спешили сделать вывод, что когда-то поклонение этому языческому божеству было принято и у евреев. Однако у этой версии нет абсолютно никаких доказательств. Скорее всего, речь идет о чисто случайном созвучии, которое нередко встречается в языках – на самом деле «эрут» представляет собой одну из вариаций встречающегося в Торе слова «ирум» – «нагой, обнаженный».

«Ирум» – еще одна отнюдь не случайная языковая ассоциация! – созвучно слову «возвышенный». Самой этой ассоциацией иврит как бы подчеркивает, что в наготе нет ничего постыдного – напротив, она может стать инструментом духовного возвышения. При условии, если обнаженными на одном ложе оказываются подлинно любящие друг друга мужчина и женщина.

Саму близость, как уже было сказано, евреи и в прошлом, и сегодня, называют «кирва», или «йехида» (единение, совокупление).

Иногда половой акт обозначается и словом «зивуг», означающим в буквальном переводе «спаривание». Слово это происходит от слова «зуг» – «пара», и обозначает не только интимную близость, но и одновременно «истинную пару» в высоком каббалистическом значении этого понятия. Иначе говоря, те самые две половинки души, о которых мы говорили в начале этой книги. И благословляя молодого человека во время его приглашения к чтению Торы, ему громогласно желают поскорее найти «зивуг тов», то есть свою истинную пару.

От уже упоминавшегося выше обладающего двойным значением слова «зайн» берут свое начало также широко употребляющиеся в обычной речи существительное «зийун» в значении «интимная близость» и глагол «леhиздайен», означающий одновременно и «вооружаться», и «заниматься любовью». Порой это приводит к весьма забавным двусмысленностям. Например, израильтяне очень любят произносить фразу «Тиздаен бэ-савланут», которую можно понять и как «вооружись терпением», и как «сношайся, не торопясь».

Однако куда чаще понятие «вступить в интимную близость» обозначается глаголом «лядаат» – «познать», – вошедшим в этом значении через Тору в языки многих народов планеты: «И познал Адам Хаву, жену свою, и она зачала и родила Каина».

Точно так же обозначается и интимная близость в восприятии женщины – она во время полового акта «познает» мужчину.

Немногие задумываются над тем, какой именно смысл вкладывается в это слово, насколько широко его, как любят говорить филологи, семантическое поле: познание мужчиной женщины, а женщиной – мужчины уподобляется познанию человеком самых сокровенных тайн мироздания, райского блаженства, и более того – познания природы самого Бога. Не случайно во время утренней молитвы, надевая тфилин, еврей произносит фразу от имени Бога: «И обручусь Я с тобой в правде и справедливости, благочестии и в милосердии, и обручусь Я с тобой в верности, и познаешь ты Господа». В этой фразе слово «познаешь» означает «сольешься», «ощутишь единение».

Говоря об общеупотребительности и нормативности всех рассмотренных нами слов, следует все же отметить, что еврейская традиция разрешает свободное пользование ими мужчине во время разговора с женой, но… считает нежелательными их использование женщиной. Женщина, согласно иудаизму, вообще не должна прямо говорить мужу о своем желании близости, а намекнуть ему об этом своим поведением, сказать обиняком, «под сурдинку». Так, как это делает, к примеру, в романе Башевиса-Зингера – Шоша, этот воплощенный его писательским гением символ еврейской женственности: «Ареле, сделай со мной… сам знаешь что».

Нужно ли говорить, что сказанные полушепотом вот такие внешне невинные, но несущие в себе бездну смысла слова, могут возбудить мужчину куда больше, чем когда женщина просит его об этом напрямую?!

Впрочем, современные светские еврейские юноши и девушки давно уже отказались от подобных словесных игр и называют вещи своими именами, благо, повторим, язык позволяет им при этом не чувствовать себя выходящими за рамки общественных приличий.