13-я КОМНАТА: Понять, что можно понять

Автор: Леонид Левкович-Маслюк

Встреча выпускников мехмата МГУ 1976 года, состоявшаяся 17 июня, подвигла некоторых ее участников к тому же, к чему их тридцать лет назад двигал и сам мехмат, — попробовать что-нибудь «понять».

При обсуждении чего угодно, не только задач и теорем, мехматовец тех времен то и дело повторял: теперь надо понять вот это; сейчас мы поймем, как устроено вот то, и т. п. Это была часть особого сленга, порожденного, конечно, профессиональной спецификой. Любопытно, что другие элементы этого сленга — привычка через слово вставлять «на самом деле», говорить «ровно так же» вместо «точно так же», делить все вокруг на «тривиальное» и «нетривиальное» — с началом перестройки почему-то получили широчайшее распространение. А вот «понять» в значении «разобраться», «узнать», просто осознать, где находишься («надо понять, какое сегодня число»), большой популярности не приобрело.

Далеко идущих выводов я бы из этого делать не стал. Языком востребована магическая формула «на самом деле», а не абстрактный призыв «понять», — ну и хорошо. Все равно, если честно, владения мехматским сленгом мало, чтобы последовать этому призыву. Один из факультетских лидеров тех времен, выдающийся математик Юрий Манин недаром говорил в интервью нашему журналу, что «понимание», помимо всего прочего, еще и акт личного мужества. Но все-таки — что же можно понять о [Да, именно "о", а не "в", — ничего не поделаешь, сленг есть сленг] нашей новейшей истории из личных историй моих ровесников-мехматовцев? Каким образом недавние водовороты «большой истории» изменили течение историй малых, персональных?

Вот несколько сценариев. Классический вариант: был профессором здесь — стал профессором «там» (а иногда и там, и здесь) особых вопросов не вызывает; в некотором смысле — стандарт, но для «очень избранной» публики. Из здешних теоретиков — в миллионеры-практики Кремниевой Долины; в этом варианте наши, к счастью, тоже отметились. Экзотика: программист советских мэйнфреймов теперь работает где-то в Европе гуру дианетики (!) международного уровня.

Но большинство все-таки здесь, и реализуют другие сценарии. Был доцентом — стал коммерсантом, это довольно типично и иногда очень логично. Многие преподают в тех же вузах, работают в тех же научных институтах, что и раньше. Ведут те же кружки для школьников, с большим успехом курируют те же матолимпиады (только теперь — и международные). И даже неприкаянный гений умудрился таковым и остаться невзирая на все катаклизмы.

Так что с определенными допущениями можно констатировать: «траектории развития» остались почти такими же, какими сформировались еще в «мирное время». Только в некоторых случаях ушли в какую-нибудь непредвиденную плоскость.

Может быть, «маленькая», личная история в принципиальных моментах сильнее «большой»?..

Когда мы учились на мехмате, там не было ни одной мемориальной доски. Сейчас — на каждом шагу: «аудитория имени Петровского»; «здесь работал Александров», «здесь работал Колмогоров». Один из однокурсников, несмотря на то что достиг больших высот в гуманитарной сфере (история, философия), с чисто математическим интересом спрашивает: а когда умрет такой-то, вот эту аудиторию назовут его именем, как думаешь?..

Общепризнано, что советская школа (может быть, правильнее — сообщество, а попросту — тусовка) математики 60-х годов была заметным культурным явлением, выходящим по значению даже за рамки самой математики. Ну а мехмат был в значительной мере местом ее физического нахождения. Мы учились в начале 70-х, когда это еще было так — но уже тогда было ясно, что все это именно «еще». Как писал Василий Щепетнев в прошлом номере, взлет достижений в СССР 60-х — следствие поедания здорового, природного хлеба, выращенного на целине.

Осталось найти новую целину.

Следующий номер «КТ» выйдет 11 июля.