Свидетельства о языковых контактах между индоевропейцами, тюрками и финно-уграми подтве...

Свидетельства о языковых контактах между индоевропейцами, тюрками и финно-уграми подтверждают обоснованность расположения областей их расселения в Восточной Европе. Теперь попытаемся локализировать ареалы поселений тех индоевропейских этнических общностей, для которых не хватило лексического материала для включения их в общую схему родства. Начнем с тохарского языка. Многие исследователи считали, что древний ареал поселений тохар должен был находиться где-то недалеко от поселений греков, балтов, германцев. В таком духе писал, например, Краузе:

"Во всяком случае ясно, что предки центральноазиатских тохар имели языковые связи как с индоевропейскими племенами южной группы,.. так и балтийскими племенами" (Краузе В., 1959, 157).

Приблизительно так же считают Гамкрелидзе и Иванов:

"При анализе лексических изоглосс…бросаются в глаза тесные взаимоотношения тохарского ареала с арийско-греческо-армянским и балто-славяно-германским ареалами и отсутствие лексических связей тохарского ареала с итало-кельтским" (Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В., 1984, 424).

Но более точно, хотя и не совсем, определил ареал тохар Порциг:

"К этой же группе языков (германо-балто-славянской – В.С.), несомненно, примыкает и тохарский. Характерно, что общие явления объединяют тохарский язык с балтийским и славянским и одновременно часть этих явлений связывает все три языка с западом, а другая часть – с востоком. Кроме того, особые связи имеются у тохарского языка с германскими и одновременно с греческим – связи, которым балтийский и славянский языки не имеют отношения… Тем самым определяются относительные и абсолютные координаты места возникновения тохарского языка: оно находится вблизи от германо-балто-славянского пространства, в области рек, впадающих в Балтийское море" (Порциг В., 1964, 315-316).

Вывод о ареале тохар "в области рек, впадающих в Балтийское море" делается на основе известного среди лингвистов "аргумента лосося”. Лосось – рыба, которая ходит на нерест в реки Балтийского бассейна. В тохарских языках есть слово, родственное германским, балтийским и славянским названиям лосося, в то время как в других индоевропейских языках такого слова нет. На географической карте среди ареалов, расположенных возле рек Балтийского бассейна, есть один "пустой" ареал между Днепром и Березиной, который отвечает всем требованиям. В пользу размещения прародины тохар именно здесь говорят и подсчеты количества общих слов с другими индоевропейскими языками. В тохарских языках (А и В) больше всего общих слов с греческим языком – 146, далее идут германский – 145 слов, балтийский – 121 слово и индийский- 118 слов, у остальных индоевропейских языков такие значения существенно меньше, например в славянском имеется всего 87 слов, родственных тохарским, но, как мы можем видеть, славяне и не были соседями тохар. Языки же соседей – балтийцев, индийцев и греков действительно имеют больше всех общих слов с тохарским. Правда, в германском языке тоже много общих слов с тохарским, их бы должно было быть несколько меньше. Объяснение этому факту может быть в том, что большинство этимологических словарей составляли немецкие ученые, и понятно, давали больше примеров из германских языков. При больших числах такие погрешности не очень заметны, но в данном случае при понятном стремлении найти побольше соответствий тохарским словам погрешность имеет заметное значение. Но есть еще другие свидетельства в пользу того, что тохары занимали именно этот ареал, и мы с ними познакомимся позже.

Перейдем теперь к албанскому языку. Среди специалистов нет единодушия в мнениях относительно его происхождения. Причиной тому является значительное иноязычное влияние, особенно сказавшееся на лексике (Жугра А.В., Сытов А.П., 1990, 64). Одни ученые считают, как указывала Десницкая, что албанский язык является непосредственным продолжением фракийского, другие же – иллирийского языка. Сама она поддерживала иллирийскую гипотезу (Десницкая А. В., 1966, 4), хотя не считала, что эта проблема будет когда-нибудь решена лингвистами окончательно (Desnickaja A.V. 1984., 727). Фонетические соответствия между отдельными иллирийскими лексемами и словами современного албанского языка «имеют (из-за скудности материала) либо слишком общий характер.., либо вообще могут быть однозначно определены» (Жугра А.В., Сытов А.П., 1990, 68).

Порциг считал албанский язык самостоятельным наравне с остальными индоевропейскими языками, включая иллирийский и фракийский. (Порциг В., 1964, 223). Причиной расхождения мнений является чрезвычайно бедный и случайный сохранившийся лексический материал из иллирийского и фракийского языков, а также большое количество заимствований в албанском языке из греческого, латинского, славянских и других языков. Траутман представляет такие данные Г. Мейера относительно состава лексики албанского языка: на 5110 албанских слов имеется 1420 слов романского происхождения, славянского – 540, турецкого- 1180, 840 – из новогреческого языка, 400 – наследие индоевропейского и 730 – неизвестного происхождения (Trautman Reinhold, 1948). Такая пестрая лексика препятствует установлению семейных связей албанского языка. Для их установления снова обратимся к нашим лексико-статистическим данным. Наибольшее количество общих слов в албанском языке с греческим (без учета общеиндоевропейского лексического фонда) – 167, далее идут германский – 152 общих слова с албанским, балтийский – 146, италийский – 131, иранский – 128, индийский – 111, армянский – 76 и т.д. В этих данных отразился сложный путь развития албанского языка, и на их основе невозможно локализировать первичный ареал его формирования, поскольку нет на всей индоевропейской территории такого ареала, положение которого можно было бы определить с учетом всех связей албанского языка с другими. Например, если бы этот ареал находился возле ареалов греческого и италийского языков, то тогда бы в албанском языке должно было бы быть значительно больше общих слов с армянским, но это не так. Тем не менее, приведенные данные использовать можно. И мы будем обращаться к ним еще неоднократно. В первую очередь обратим внимание тот факт, что албанский язык имеет значительно больше общих слов с иранским языком, чем с индийским. Это означает, что ареал формирования албанского языка лежал ближе к ареалу иранского, чем к ареалу индийского языка. В таком случае он не мог быть расположен на запад и юго-запад от ареала индийского, а только на восток или юг от ареала иранского языка. На восток от этого ареала территория уже занята западной ветвью финских народов – весью и мордвой. А на юг от иранцев находится пока еще "пустой" ареал между Десной и Сеймом. Если бы это был ареал формирования протоалбанского языка, то в таком случае он бы должен был иметь какие-то общие слова с языками эрзя и мокша, носители праязыка которых были бы ближайшими соседями древних албанцев. Даже поверхностный сравнительный анализ лексического материала албанского и языков мокша и эрзя, действительно, сразу дал результаты. Вот некоторые примеры сепаратных албанско-мордовских связей:

алб. enё "сосуд" – мок. эня "ковш";

алб. kapеrdij "глотать" – мок. копордамс "глотать", эрз. копоркс "глотать";

алб. kof(ё "бедро" – эрз. качо "бедро", мок. каче "лодыжка";

алб. keqe "зло" – мок., эрз. кяж "зло";

алб. bizele "горох" – мок., эрз. пизёл "рябина";

алб. rroj "жить" – мок., эрз. эрямс "жить".

Иногда для некоторых албанско-мордовских соответствий имеются параллели в других соседних языках:

алб. tani "сегодня" – мок. тяни "теперь" (мар. тений "сегодня", эст. tana "то же");

алб. dobеt "тихий" – мок. топафкс "сытость", эрз. топафты "сытый" (мар. тып "тихо");

алб. turi "морда" – мок., эрз. трва "губа" (мар. тяpвo "губа");

алб. bretkosё "жаба" – мок. ватракш "лягушка" (есть еще гр.???????? "лягушка");

алб. pishе" сосна" – мок., эрз. пичи "то же" (слова этого корня есть в других финно-угорских и индоевропейских языках, но, преимущественно, они имеют значение "смола", например, лат. picis, гр.?????, а лат. picea "сосна" фонетически стоит несколько далее);

алб. zhavor "гравий" – мок.шувар "песок" (это слово в несколько отличных формах позднее распространилось также в балтийских и далее в славянских языках).

Бывает также так, что из слов общего индоевропейско-финно-угорского фонда албанское и мокша или эрзя слова наиболее схожи фонетически:

алб. fishkеlime "свистеть" – мок., эрз. "вяшкомс то же",

алб. trondis "трясти", мок. трантомс, эрз. тарнатомс "дрожать".

Имеются также параллели к албанским словам в других финно-угорских языках: алб. vёlla „брат” – вепс. vel’l’ „брат”.

Приведенных примеров достаточно, чтобы признать реальными древние албанско – мордовские связи и, следовательно, допускать с большой вероятностью, что ареал формирования албанского языка находился именно между Десной и Сеймом. Но в таком случае как же объяснить тот факт, что албанский язык все-таки имеет более всего общих слов с греческим, германскими и балтийскими языками? Как мы увидим далее, это результат позднейших заимствований после первого этапа переселений индоевропейских племен.

Для локализации ареала формирования иллирийского языка лексических данных очень мало, но с учетом других языковых фактов Порциг находит основание утверждать, что по крайней мере от ранних исторических времен кельтская и иллирийская языковые области должны были соседствовать между собой (Порциг В., 1964, 159). Одновременно он утверждал, что "особенных связей между греческим и иллирийским языками удивительно мало, хотя оба эти языка, по крайней мере со времен миграции иллирийцев, постоянно соседствовали друг с другом” (Там же, 224). Допуская, что ареал иллирийского языка должен был быть расположен недалеко от ареала кельтского языка и далее от ареала греческого, можно поискать какие-нибудь дополнительные факты в пользу расположения ареала формирования иллирийского языка где-то на западе индоевропейской области. Такими фактами могут быть данные топонимики. Скажем, в ареале формирования пракельтского языка есть многочисленные следы кельтской топонимики, и они достаточно древние для того, чтобы происходить ранее времени обратного движения кельтов на восток (Менгес К. Г., 1979, 31). Иллирийскую топонимику изучали, в частности, Трубачев и Телегин. Обратив внимание вообще на наличие относительной близости древней кельтской и иллирийской ономастики, Трубачев пишет: "гидронимы с западнобалканскими (иллирийскими) связями в большинстве своем сосредоточены на узком пространстве верхнего Днестра и спорадически уходят отсюда далее – на север, в бассейн Горыни и северо-запад (имеется в виду северо-восток – В.С.) в бассейн Тетерева» (Трубачев О. Н., 1968, 279). Он же дает примеры иллиризмов: Белз, Самбор, Бескиды, Дукла, но они находятся вне иллирийского ареала, хотя и довольно недалеко от него. В самом же иллирийском ареале наиболее убедительным свидетельством корректности его локализации является название озера Свитязь от иллир.??????? «белый» (Яцко М.П., 1998, 314). Телегин подтверждает эти данные и уточняет, что иллирийские (кельто-иллирийские) гидронимы на Украине образуют три скопления – "киевское", "житомирское" и "верхнеднестровское", но если первые два охватывают всего десять наименований, то последнее – около 30. (Телегин Д. Я., 1990). Таким образом, есть основания считать, что в какое-то время иллирийцы заселяли бассейн верхнего Днестра и территорию на север от него. Более или менее точно географически очерченным ареалом в этом районе является территория между Случью, Западным Бугом и верхней Припятью. Меньшее количество гидронимов в этом ареале по сравнению с районом бассейна Верхнего Днестра может говорить о том, что собственные имена реками люди начали давать только на определенном этапе своего развития или после того как в процессе своих миграций убедились, что рек на свете много, а до того времени ближайшая река могла бать просто «рекой» без дополнительной идентификации. В свое время прародину иллирийцев определял и Ян Чекановски так:

"Первой прародиной иллирийцев следует считать Моравию, Западную Словакию, Силезию и прилегающие края. На этой территории находятся многочисленные географические названия, которые можно связывать с названиями, имеющимися на пространствах, занятых позднее иллирийцами и венетами. Это такие названия как Одра, Сава, Драва, Морава, Опава" (Czekanowski Jan, 1957, 99).

Очевидно, это была не первая прародина иллирийцев, а одна из промежуточных остановок в процессе движения на Балканы. До этого они, очевидно, продолжительное время заселяли верховья Днестра, о чем и говорят имеющаяся тут богатая иллирийская топонимика.

Где-то по соседству с греческим и армянским ареалами должен был быть быть ареал первичного формирования фригийского языка, поскольку о его близости одновременно к греческому и армянскому есть достаточно свидетельств. Так, например, считают Гамкрелидзе и Иванов: "Фригийский язык… проявляет структурные черты, которые сближают его с диалектами греко-армянского ареала" (Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В., 1984, 910). По свидетельству Капанцяна греческие писатели (Геродот, Эвдокс и др.) уверенно говорят о родстве по происхождению и по языку фригийцев и армян как фригийских выселенцев. Фригизм армян поддерживается еще и тем, что армяне в войске Ксеркса стояли под одним с фригийским флагом, были одеты и вооруженные подбно им (Капанцян Гр., 1956, 164). О возможности генетической близости фригийского языка к древнегреческому или армянскому говорит Моисеева (Моисеева Т. А., 1986, 13). Одновременно ареал формирования фригийского языка должен был бы быть недалеко от фракийского, поскольку эти два языка согласно схемам Хирта и Лер-Сплавинского тоже близко родственны. При этих условиях для места формирования фригийского языка наиболее подходит ареал между Десной и Ипутью, южнее ареала индийского языка. В этом случае для фракийского языка подходил бы ареал между Десной и Сеймом, но мы уже разместили там протоалбанцев. Позднее мы попытаемся доказать, что протоалбанцев следует отождествлять с фракийцами. Если такое размещение отвечает действительности, тогда бы фригийский язык должен был бы иметь также близкие отношения и с индийским языком, правда, проверить это мешает скудность наличного лексического материала фригийского.

Количество общих слов хеттского языка с другими индоевропейскими языками говорит о том, что его ареал формирования должен был бы находиться между ареалами греческого, армянского и италийского языков. Более всего соответствий для хеттского языка было найдено в армянском языке – 78. Значительная часть из них была внесена в таблицы согласно данным Капанцяна (Капанцян Гр., 1956), который дает очень много армянско-хеттских параллелей, отсутствующих в этимологическом словаре Покорны. Близки к прахеттскому языку также греческий – 80 общих слов и италийские – 58 общих слов. 58 общих слов c хеттским имеет также германский язык, но, здесь действовала та же причина, что и в случае с тохарским языком. При таких родственных отношениях ареал формирования хеттского языка должен был бы лежать в треугольнике между Днепром, Тетеревем и Росью, следовательно в зоне распространения трипольской культуры.

Определив ареалы формирования "мертвых" индоевропейских языков и предка современного албанского языка, мы можем теперь составить полную карту территории расселения индоевропейцев (см. рисунок 31)

Рис. 31. Общая территория расселения индоевропейцев в бассейне Днепра.