Глава 7

Рубеж под Серпуховом у Кременок — последний рубеж

Цель фельдмаршала фон Клюге — Серпухов. Резервные дивизии занимают оборону. Кто остановил немцев под Серпуховом и Тулой. Трудный разговор по телефону. Бой у Тарусы. Неудачная контратака от Кузьмищева. Отход.

Кто больше чувствовал себя Наполеоном, бросая почти двухмиллионную группировку на Москву, — Гитлер или фон Бок? А может, кто-нибудь из командующих армиями или танковыми группами? Гудериан, ломившийся в главному городу Советской страны со стороны Тулы и Каширы? Или Гот, наступавший через Клин и Дмитров? А может, осторожный, но всегда хорошо чувствовавший свой час и свою минуту фон Глюге, под рукой которого была самая большая армия, 4-я полевая? Каждый из них конечно же втайне мечтал, что его дивизии первыми войдут в столицу поверженного врага и его солдаты и офицеры будут осыпаны Железными и Рыцарскими крестами. Но сияющий дождь наград миновал и тех, и других, и третьих. А их солдаты, их верные и надежные солдаты, с которыми они прошли всю Европу, Грецию и Балканы, дойдя до Алексина, Истры и Высокиничей, попали под другой дождь, который завывал и скрежетал так, что выжившие так и не смогли забыть его до конца своих дней.

Кресты конечно же были, в том числе и Железные. Но самой массовой наградой этого периода в германской армии на Восточном фронте стала медаль «За Зимнюю кампанию на Востоке 1941/42». Ее также называли «Восточной медалью» или «Медалью за русский фронт». Немецкие солдаты прозвали ее — «Мороженое мясо». Награждали ею солдат и офицеров, воевавших на Восточном фронте в период с 15 ноября 1941 по 15 апреля 1942 года. Это был действительно самый холодный и трудный для германской армии период войны, особенно на московском направлении.

Стоял октябрь. Морозы были еще впереди. Шли дожди, иногда с мокрым снегом. Ночами порой подмораживало. Но так, что и воду из радиаторов грузовиков, бронетранспортеров и другой техники можно было еще не сливать. Здесь, под Серпуховом, на правом крыле обороны 49-й армии, немцы были уже остановлены. Так что остановил их здесь не «генерал мороз», а генерал-лейтенант Захаркин Иван Григорьевич со своими полковниками, комдивами и стойкими, терпеливыми и храбрыми бойцами.

К сожалению, Иван Григорьевич Захаркин ни записей, ни мемуаров не оставил. Надо заметить, что историография Битвы под Москвой непоправимо обеднена тем обстоятельством, что почти никто из командующих армиями Западного фронта не оставил мемуаров. К тому же очень многие документы этого периода закрыты в архивах пока наглухо. Говоров (5-я армия) мемуаров не написал. М. Г. Ефремов (33-я армия) погиб в апреле 1942 года под Вязьмой. Голубев (43-я армия) мемуаров тоже не оставил. Командующий 49-й армией генерал-лейтенант И. Г. Захаркин в 1944 году погибнет во время автомобильной катастрофы. Но, к счастью, сохранились мемуары члена Военного совета 49-й армии генерал-майора А. И. Литвинова. Как и большинство генеральских мемуаров, они носят общий, обзорный характер, написаны осторожно, но все же кое-что, и весьма важное для нас, имеют. Вот что пишет А. И. Литвинов о начальном периоде обороны у Серпухова и Кременок: «Мне вспоминается такой случай. На правом фланге армии из района Высокиничей прорвался большой разведывательный отряд противника на бронетранспортерах и устремился на Серпухов. Командующий армией И. Г. Захаркин поручил своему заместителю Н. А. Антипенко создать заградительный отряд. Такой отряд был создан из 500 военнослужащих, которые прибыли в город, разыскивая свои части. Отряду ставилась задача — ликвидировать прорвавшегося врага. Командование отрядом было возложено на начальника серпуховского гарнизона комбрига П. А. Фирсова, участника Гражданской войны, очень храброго человека. Он пользовался у серпуховичей большим уважением, в городе его знали буквально все, помнят о нем и сейчас. Впоследствии он командовал дивизией, затем корпусом и закончил войну в звании генерал-лейтенанта, Героем Советского Союза.

Отряд Фирсова с двух сторон окружил движущуюся вражескую колонну и после недолгой, но ожесточенной схватки истребил врага. Захвачены были все бронетранспортеры и несколько пленных. Это были первые пленные гитлеровцы, доставленные в Серпухов.

В это же время еще один вражеский отряд попытался прорваться на левом фланге армии в направлении Алексин, но был истреблен частями 238-й стрелковой дивизии под командованием полковника Г. П. Короткова.

Теперь главная задача состояла в том, чтобы стабилизировать оборону и прочно прикрыть серпуховское направление. Войска армии стали быстро закреплять занятый рубеж. Наши войска переходили к обороне в неблагоприятных условиях, утомленные и измотанные многодневными боями. Многие части по нескольку суток не отдыхали и не ели. Но враг оголтело рвался к Москве, и медлить с организацией обороны мы не имели права.

Наша оборонительная полоса составлял более 80 километров и имела два основных участка: первый — севернее реки Оки (им прикрывались подступы к Москве через Серпухов), второй — южнее реки Оки, а районе Алексина (им прикрывался путь к Туле). Получилось своеобразное полукольцо, которое опоясывало Серпухов в 7–10 километрах западнее города. Штаб армии находился в Бутурлине.

Армия к этому времени имела в первом эшелоне четыре стрелковые дивизии с небольшим усилением и во втором эшелоне до двух стрелковых дивизий и спецчастей. Этим создавался сплошной устойчивый фронт обороны на левом крыле Западного фронта. Правее оборонялись войска 43-й армии, левее защищала героическую Тулу 50-я армия.

Перед фронтом 49-й армии вели наступление семь вражеских пехотных дивизий, хорошо оснащенных вооружением и техникой. Противник превосходил нас в живой силе в 2 раза, по артиллерии минометам — в 2,5–3 раза, по танкам и самолетам — во много раз. Несмотря на большой перевес в силах, немецко-фашистскому командованию приходилось прилагать много усилий, чтобы добиться успеха».

В двадцатых числах октября, а точнее 26-го числа, в штаб 49-й армии позвонили из штаба Западного фронта. Напоминаю читателям, что прошло четыре дня как командующий Западным фронтом отдал приказ о расстреле командира 17-й стрелковой дивизии полковника П. С. Козлова. И это был не единичный приказ. Расстрелы конечно же были. Ни одна воюющая армия не обошлась без этой крайней меры воздействия на своих солдат. Расстреливали паникеров и трусов и в других дивизиях. К примеру, в эти же дни перед строем были расстреляны командир 151-й стрелковой бригады 33-й армии майор Ефимов, комиссар бригады Пегов и комиссар 455-го стрелкового батальона той же бригады Ершов. 151-я сбр держала оборону севернее, под Наро-Фоминском. Приговоры в те дни писались и приводились в исполнение скоро.

Разговаривая с Жуковым, Захаркин конечно же отдавал себе отчет в том, что с ним может произойти через минуту. Поэтому каждое слово нужно было взвешивать. Ничего лишнего. Группа военных прокуроров, прибывшая из штаба фронта, уже работала в 49-й армии. Но итоговый документ прокурорской проверки еще не лег на стол комфронтом.

«— У аппарата полковник Яковлев.

— У аппарата Захаркин.

— Ждите у аппарата. Сейчас доложу генералу Жукову, что вы его ждете. Все.

— У аппарата Жуков.

— У аппарата Захаркин.

— Здравствуйте. Доложите кратко обстановку.

— Здравствуйте. Докладываю справку. 17 сд перешла в наступление, и два моих батальона, которые находились в районе Стремилово, сегодня будут переброшены к 194 дивизии. Положение на фронте 194 дивизии и 60 следующее: с утра 26.10 противник перешел наступление с запада на Высокиничи и Вязовню. В Вязовне в течение всего дня вел бой 1285-й сп 60 дивизии. С юга в направлении Троицкое, Кременки особо сильное давление противника. Здесь вел бой 1283-й сп 60 дивизии и 616 полк 194 дивизии. Этим частям не удалось отбросить противника, захватившего Кременки и переправившегося восточнее Кременки… атакой 616 полка противник из Кременок выгнан и выбит. Сейчас выбивается из леса 2 км восточнее Кременки. Направление действия противника — Волковское, Дракино. (Немцы шли вдоль шоссе, стремясь наикратчайшим путем выйти к Серпухову, к стратегическим коммуникациям. — С. М.) Контараткой полка и батальоном 470 полка утром 26 Волковское было захвачено. В течение 26 Волковское три раза переходило из рук в руки. Вечером нам удалось этот пункт удержать. Из направления Высокиничи действовали части 17 пехотной дивизии противника. В направлении Таруса действовала 52 пехотная дивизия противника, что установлено захватом пленных. Я намечал из района Кременки и Троицкое контратаковать противника 616 и 405 полками 194 дивизии, но появление противника в районе Воронино, Малеево вынудило 405 полк задержать для обороны на фронте Калугино, Романовка, Павловка. На фронте 238 дивизии действует 260 дивизия, которая в течение 3-х дней боев с нашей дивизией понесла большие потери и перешла к обороне. На 27 решил удерживаться на занимаемом рубеже, производя частичные атаки, чтобы изматывать противника и с подходом одного полка 238 дивизии перейти в наступление. Перебрасываю полк в район Калиново, Дашковка с последующим переходом в район Кременки, с тем, чтобы с утра 28 контратаковать противника и восстановить положение. (Как видим, командующий армией вынужден был в этот тяжелейший период маневрировать полками и батальонами, чтобы на угрожаемых участках создать видимость силы, способной не только к обороне, но и к контратакам. — С. М.) На рубеже Новинка, Калиновка имею батальон 5 гвардейской дивизии. И второй батальон 5 гвардейской дивизии занимает оборону по восточному берегу р. Ока в районе Таруса. Докладываю, что противник понес большие потери. Очень хорошо действовала артиллерия и особенно М-13, которая буквально выводила из строя у противника целые подразделения. Боеприпасами за ночь пополню и буду к рассвету готов вести бой. Докладываю, что 60 дивизия не особенно устойчива, в ее полках осталось не более батальона в каждом. До этого дивизия была в 50-процентном составе. За время боя она потеряла до 30 процентов и процентов 30 собираю отходящими. Какие будут указания?

— Почему вы начали отход от Калуги? Производите отходы без приказа военного совета фронта, когда это категорически запрещалось.

— У меня не было сил для удержания противника. Против трех дивизий противника осталось четыре батальона, и удержаться не мог.

— Почему не просили разрешения на отход? Решили действовать самостоятельно, грубо нарушая приказ фронта?

— Я не отходил и дрался до последнего. Противник разрезал фронт, и части не выдержали натиска противника, отходили. Сам я был в северной группе вместе с полковником Мироновым и продолжал драться. Ночью произвел перегруппировку, чтобы драться. 14 были сильные бои, но уже защищаться было нечем. 5 гвардейская полностью потеряла 630 полк. И по одному батальону разрозненному оставалось в других полках. Я бросил все, что имел, включительно до батальона охраны штаба армии, чтобы удержать натиск противника. Но этого не удалось. Части понесли потери до 80–90 процентов и отошли. Все.

— Почему вы сдали Тарусу без приказа? Почему вы сдали Протву без приказа и продолжаете сдавать участки обороны без приказа? Намерены ли вы вообще выполнять приказ, требующий без письменного приказа не отходить?

— Тарусу оборонял 1281-й сп 60 дивизии. Под натиском противника полк отошел, а частично разбежался. Приказал немедленно привести полк в порядок и восстановить положение. Лично руководил командир дивизии и комиссар. Были приняты все меры к восстановлению, и полк перешел в наступление. Во время боя ранены командир дивизии, комиссар и командир полка, много других командиров. Полк задачу не выполнил и откатился. С утра 26 принял меры к тому, чтобы восстановить положение. На правом фланге не удалось иметь успех в направлении Троицкое… С утра 27 я буду продолжать наступление, чтобы восстановить положение. Все.

— Отвечайте на вторую половину вопроса.

— Докладываю, что я точно исполняю приказы народного комиссара обороны и приказов на отход и вообще отходить с занимаемых позиций никому не отдавал. Все. (Разговор двух командующих явно обостряется. Генерал Захаркин нервничает, хотя виду не подает. Единственное, что его выдает, — усиливающееся косноязычие. После оставления Калуги и Тарусы в 49-й армии работала группа военных прокуроров. Проведенное тщательное расследование вины командующего армией в том, что противник занял города, не усмотрело. Дело было прекращено. Но до конца октября и весь ноябрь Иван Григорьевич Захаркин пребывал в немыслимом напряжении: арестуют, не арестуют, расстреляют, не расстреляют… И тут уместно поразмышлять на тему: прибавляло ли это энергии командующему армией или деморализовало его? Кто знает… Г. К. Жуков своим непосредственным подчиненным создал жесткие условия. И ответственности за порученный участок фронта такой стиль командования явно прибавлял. Что же касается расстрелянных… О них, читая документы той поры, не думать нельзя. Среди них были конечно же и виновные, были и трусы, и паникеры, чье неадекватное поведение, согласно существующему небезызвестному приказу, укладывалось в расстрельные статьи и пункты. Но были и невиновные. Не все воевали в сухих штанах, психика у людей разная. — С. М.)

— Части отходят без ваших приказов, так надо понимать?»[26]

К сожалению, документ, хранящийся в Центральном архиве Министерства обороны в Подольске, на этом обрывается. То ли потерян, то ли кем-то украден. Диалог, запечатленный на предыдущих листах, как видите, довольно напряженный, и драматизм тех дней он выражает вполне. Но что сказали два генерала друг другу дальше?

Неужели рукописи горят?!

Примечания:

2

ЦАМО. Ф. 219. Оп. 679. Д. 30. Л. 226.

26

ЦАМО. Ф. 49А. Оп. 9711. Д. 16.