Глава VII

Сципион против Ганнибала

Командующим для ведения опасной войны в Испании римский народ избрал Публий Корнелия Сципиона. Он был сыном того Публия и племянником того Гнея Сципионов, которые совсем недавно погибли в Испании. И обстоятельства избрания, и сама личность младшего Сципиона совершенно необычны. Но, как показали последующие события, римский народ не ошибся в своем выборе.

Тит Ливий в своей «Истории» рассказывает об избрании Сципиона так. «...Решили: пусть народ сам выберет проконсула[18]для Испании. Консулы назначили день собрания. Сначала ждали, что считающие себя достойными такой власти объявят свои имена. Ожидание оказалось напрасным... Народ, скорбный и растерянный, собрался, однако, в назначенный день на Марсовом Поле. Обернувшись к должностным лицам, оглядывали первых людей государства, посматривавших друг на друга. Возроптали: до того, видно, плохи дела государства, что никто не решается принять власть над Испанией. И вдруг ПублийКорнелий, сын Публия Корнелия, погибшего в Испании, юноша двадцати четырех лет, объявил, что он притязает на эту должность, и встал на возвышении, чтобы его было видно. Взоры всех обратились к нему, и тут же громким приветственным криком предвозвестили ему удачу и счастье в высокой должности, Приказано было голосовать. И не просто все центурии все до единого граждане – повелели вручить Публию Сципиону власть и командование в Испании. Когда же все было окончено и буря восторгов улеглась, вдруг все стихло и люди погрузились в молчаливое раздумье... Особенно беспокоила юность Сципиона, некоторых пугала судьба его дома: оставляя две скорбные семьи, он отправляется в Испанию, где ему предстоит воевать между могилами отца и дяди.

Сципион понял, почему люди, так восторженно его избравшие, встревожены и обеспокоены. Он созвал народ и с таким воодушевлением говорил и о своем возрасте, и о врученной ему власти, и о предстоящей войне, что остывшее расположение вспыхнуло с новой силой; он внушил людям более верную надежду, чем та, какую обычно внушает вера в человеческое обещание, или доверие к своему избраннику, или разумное убеждение, подсказанное достигнутым успехом».

Портрет Сципиона на монете

По свидетельству другого историка, Сципион произнес торжественную речь об отце и дяде и сказал, что он, на которого обрушилось это горе, станет достойным мстителем и за погибших, и за родину. В порыве божественного вдохновения он заявил, что завоюет не только Испанию, но Африку и Карфаген. Этой речью он буквально воскресил сжавшийся от страха народ.

Несмотря на молодость Публий Корнелий был хорошо известен в Риме – и не только знатностью своего происхождения. Семнадцатилетним юношей он спас своего раненого отца в битве при Тицине, но скромно отказался принять из рук отца и вместе с тем консула дубовый венок – почетнейшую награду, дававшуюся за спасение согражданина в бою. В девятнадцать лет он, будучи военным трибуном, храбро дрался в роковой битве при Каннах. А после битвы, когда уцелевшие римляне собрались в соседнем городке, именно Сципиону вместе с другими командирами вручили командование. Своей смелостью, бодростью и решительностью Публий поднял дух своих соратников, до того сломленных отчаянием, что некоторые собирались даже бежать из Италии.

Своим поведением в мирной обстановке Сципион снискал не меньшее восхищение сограждан, чем своими подвигами на войне. Он носил, вопреки обычаю, длинные кудри, был влюбчив, щедро тратил деньги, любил веселые развлечения и празднества. Приветливость и ласковое обращение сделали его любимцем простого народа. Его неотразимое обаяние располагало к нему сердца всех, с кем он имел дело, даже врагов. Многое в его поступках казалось людям удивительным и непостижимым. С ранней юности он совершенно один оставался ночью в храме Юпитера на Капитолии. Все были убеждены, что он советуется там с самим Юпитером и другими богами. Современники верили, что Сципион наделен какими-то сверхъестественными качествами, что все его планы складываются по внушению богов, с которыми он беседует во сне и наяву. Многие верили, что он, подобно Александру Великому, родился от Юпитера, явившегося в образе огромного змея его матери. Его считали провидцем, чьи предчувствия столь же верны, как ответы гадателей-гаруспиков. «Упавшие с неба звезды, если бы они явились людям, не вызвали бы большего обожания у окружающих», – писал о Публии один римский автор.

Сципион Африканский Старший

Конечно, многие из легенд, окружавших имя Сципиона, сложились позже под впечатлением его блестящих побед. Но очевидно, что и сам он твердо верил, что его ведет и охраняет особая божественная благодать. И он сознательно стремился поддерживать эту веру среди окружавших его людей. Он понимал, что во времена тяжелейших испытаний вера в божественную природу полководца укрепляет моральный дух войска сильнее любых дисциплинарных средств, а врагам слухи о таком полководце способны внушать настоящий ужас.

Но осенью 210 г. до н. э., когда Сципион высадился в Испании, его положение было незавидным. С небольшим войском надо было сражаться против трех пунийских армий, которыми командовали сыновья Гамилькара Барки, Гасдрубал и Магон, и другой Гасдрубал, сын Гескона, – опытные военачальники, прекрасно знавшие страну и имевшие на своей стороне большинство местных племен.

В этих условиях юный полководец решился на исключительно дерзкое предприятие. Употребив зиму на обучение своих войск, Сципион в начале весны повел свои легионы на юг, никому не открыв своего плана, кроме своего ближайшего друга Гая Лелия. Его он назначил начальником флота и отправил куда-то с секретным заданием. Неожиданно и для собственных солдат, и для неприятельских полководцев, которые со своими войсками оставались еще на зимних квартирах, Сципион подошел к стенам Нового Карфагена – пунийской столицы в Испании. В тот же день в новокарфагенский порт вошел римский флот под командованием Лелия и блокировал город с моря. Находившийся в городе пунийский гарнизон был невелик – всего тысяча человек. Но сам город был весьма многолюден, укреплен очень высокими мощными стенами и имел такое месторасположение, которое делало его практически неприступным. Полуостров, на котором располагался Новый Карфаген, был соединен с материком лишь узким перешейком шириной около 370 метров. С севера находилось большое озеро, соединенное с морем узким каналом, через который не могли проплыть корабли. Времени на длительную планомерную осаду у римлян не было – всего в десяти днях пути от Нового Карфагена стояла одна из трех пунийских армий.

Расположив войско в лагере на перешейке, Публий обратился к солдатам с речью. Он объяснил им, что город этот – ключ ко всей Испании. Каким бы неприступным он ни казался, его надо взять быстро, не дожидаясь, пока подойдет вражеская армия. Сципион сказал, что мысль об этом предприятии внушил ему сам Нептун, явившись во сне, и повелитель морской стихии обещал оказать свое содействие во время битвы с такой очевидностью, что все войско убедится в этом.

Воодушевленные словами полководца римляне ранним утром устремились на штурм со стороны моря и с суши. Они опрокинули карфагенян, предпринявших встречную вылазку, и стали взбираться по лестницам на отвесные стены. Однако штурм захлебнулся: лишь немногие лестницы достигали верхнего края стены, и римские солдаты срывались с головокружительной высоты, гибли под обстрелом противника. Но Сципион на смену усталым отрядам непрерывно посылал новые. В разгар штурма, когда осажденные были уже до крайности утомлены, римский полководец отправил 500 солдат с штурмовыми лестницами на берег озера. В этот момент начался отлив и подул сильный северный ветер, который погнал воду из озера через подземные протоки и канал в море. Озеро стремительно обмелело, римские солдаты прошли по его дну и стали взбираться на тот участок стены, который находился на берегу озера и не был занят карфагенянами, считавшими, что с этой стороны им ничего не грозит. Римляне без труда овладели незащищенной стеной, ударили по обороняющимся с тыла и распахнули ворота изнутри. Город был взят. Все вспомнили слова Публия о помощи, обещанной Нептуном, и готовы были поклоняться своему полководцу как божеству. Но дело было, конечно, не в Нептуне. Как замечает Полибий, «все в этом предприятии рассчитано было заранее с величайшей точностью». Не зря Сципион всю зиму собирал сведения о Новом Карфагене, расспрашивая рыбаков: от них-то он и узнал об отливе, который и задумал представить как чудо, посланное владыкой морей.

Взятие Нового Карфагена Сципионом

Так всего за один день римляне захватили город, который был для карфагенян главным портом в Испании, хранилищем их казны, огромным складом оружия, снаряжения и припасов. Сципион милостиво обошелся с уцелевшими жителями Карфагена и отпустил по домам всех заложников из иберийских племен. Это великодушие обеспечило Сципиону надежные тылы и многих союзников из числа испанских вождей. Оставшись до конца года в Новом Карфагене, Публий мог не опасаться нападения пунийцев, ошеломленных его невероятным успехом. Он сосредоточил внимание на привлечении союзников, а главное, на обучении и тренировке своих войск. Он понимал, что для победы нужна более маневренная армия, в которой отдельные части умели бы действовать самостоятельно, решая при этом общую боевую задачу. Для этого необходимо было повысить индивидуальную выучку солдат, чтобы они уверенно чувствовали себя в любом виде боя. Именно Сципион первым из римских полководцев стал применять специальную систему упражнений и маневров (о ней мы уже упоминали в III главе).

Весной 208 г. до н. э. Сципион был готов перейти к активным действиям. Он повел свои войска против армии Гасдрубала, который готовился отправиться в Италию на помощь брату. Гасдрубал занимал хорошо укрепленную позицию на вершине высокого холма около города Бекулы. Несмотря на упорное сопротивление противника, римляне, преодолев обрывы и крутые склоны, подступили к неприятельскому лагерю и с трех сторон нанесли удар по основным силам карфагенян. Не ожидавшие этого враги пришли в замешательство и были разбиты, потеряв убитыми и пленными около двух третей своего войска. Правда, сам Гасдрубал успел ускользнуть на север к Пиренейским горам, куда еще раньше отправил деньги и слонов.

Вскоре после этого Гасдрубал с остатками своей армии присоединился к двум другим карфагенским командующим. На совещании пунийских вождей было решено, что Гасдрубал возьмет лучшие войска и тех испанцев, которые еще не перебежали к Сципиону, и немедленно пойдет в Италию к Ганнибалу; Магон отправится на Балеарские острова вербовать новых наемников, а Гасдрубал, сын Гескона, отойдет в глубь Испании и будет избегать сражения со Сципионом.

Летом 207 г. до н. э. войска Гасдрубала, повторив путь Ганнибала через Альпы и пополнив свои ряды галлами, вступили на землю Италии. На соединение с братом с юга полуострова вышел Ганнибал. Встать на пути вторжения новых сил пунийцев в Цизальпийской Галлии должен был консул Марк Ливий. Второму консулу Гаю Клавдию Нерону тем временем предстояло сдерживать Ганнибала в Апулии. Ситуация была очень непростой. Но на этот раз римлянам повезло: сторожевые посты Нерона перехватили письмо, в котором Гасдрубал подробно сообщал брату о своем маршруте, указывал время и место встречи. Римский консул решился на исключительно смелый шаг: отобрав 7 тысяч лучших воинов, он ночью выступил на север, чтобы соединиться со второй консульской армией.

Пока Ганнибал оставался в бездействии, ожидая вестей от Гасдрубала, Нерон всего за две недели подошел к городу Сена Галлика, где стояли лагерем легионы его коллеги. Соединившись, римские войска получили большой численный перевес и навязали сражение Гасдрубалу, который, почувствовав что-то неладное, начал отступление. В битве на берегу реки Метавре карфагенские войска были полностью уничтожены. Гасдрубал погиб. Опасность, сравнимая с той, что грозила Риму после битвы при Каннах, была ликвидирована. Сразу после одержанной победы Нерон стремительным маршем вернулся в Апулию, где против его войск стоял Ганнибал, который так и не понял, что римский консул его обманул. Только после того, как по приказу Нерона в лагерь пунийцев подбросили отрубленную голову Гасдрубала, карфагенскому полководцу стало ясно, что произошло. Потрясенный Ганнибал отступил в Бруттий, где оставался еще четыре года. Как загнанный зверь, он еще несколько раз «огрызался». И римляне, имевшие теперь несравненно больше сил, никак не могли ни окончательно его разгромить, ни принудить к оставлению Италии. Однако сил для активных наступательных действий у Ганнибала уже не было. Он даже не попытался соединиться со своим братом Магоном, когда тот весной 205 г. до н. э., приплыв из Испании, высадился в Северной Италии и в течение несколько лет действовал там, опираясь на союз с лигурами и галлами.

Битва при Метавре

Решающие военные действия разворачивались теперь за пределами Апеннинского полуострова. После некоторого затишья, весной 206 г. до н. э. с новой силой возобновилась борьба в Испании. Стремясь во что бы то ни стало удержать эту страну, карфагенское правительство потребовало от своих военачальников самых решительных действий. Они объединили свои войска и навербовали много новых солдат. Гасдрубал, сын Гескона, лучший после сыновей Гамилькара пунийский полководец, принял главное командование. Со своими войсками он расположился близ города Илипы. Напротив него встал лагерем подошедший Сципион. Римская армия наполовину состояла из испанских союзников и заметно уступала неприятелю по численности. После нескольких легких стычек противники выстроились для правильного сражения на равнине, лежащей между обоими лагерями. Но ни один из противников не начинал битву. Продержав войска в боевом строю до вечера, полководцы отвели их назад в лагери. И так повторялось несколько дней подряд: Гасдрубал первым выводил воинов из лагеря, выстраивал их и, не дождавшись атаки неприятеля, первым уводил обратно. При этом каждый раз в центре боевого порядка он ставил свои наиболее надежные отряды, состоявшие из карфагенян, а на флангах располагал союзников под прикрытием слонов. У Сципиона же центр занимали легионы, а на обоих флангах выстраивались союзные отряды из испанцев.

Карфагенские монеты из Испании с изображением братьев Ганнибала – Гасдрубала и Магона

Зная о своем численном перевесе, карфагенский командующий не спешил. Ему казалось, что его противник просто робеет, не решаясь вступить в открытый бой с превосходящими силами. Но многоопытный Гасдрубал ошибался. У Сципиона был свой замысел, в который он, по своему обыкновению, никого не посвящал. Уроки, полученные при Каннах, и усилия, потраченные Публием на тренировки войск, не пропали даром. Его план полностью удался. Накануне решающего дня Сципион приказал своим воинам позавтракать еще до рассвета, покормить и оседлать коней, приготовить оружие. Едва только взошло солнце, Сципион бросил всю свою конницу и легковооруженных пехотинцев на неприятельские посты, а сам с пехотой выступил следом. В отличие от предыдущих дней, он поставил в середине строя испанцев, а на фланги послал легионы. Разбуженный Гасдрубал выслал вперед конницу и стал наспех строить своих воинов, еще не поевших и не подготовившихся к битве. Не заметив впопыхах, что римские силы расположились по-новому, Гасдрубал нисколько не изменил своего обычного построения. Всадники и легковооруженные долго бились с переменным успехом. Сципион сознательно замедлял ход сражения и не вводил в бой главные силы. Вражеских солдат, стоявших в строю под оружием, начинало немилосердно жечь уже достаточно высоко поднявшееся солнце. Голод и жажда истомили их еще до боя. Лишь ближе к полудню римский полководец отозвал свою легкую пехоту и конницу. Они отошли назад через промежутки между манипулами и заняли место на флангах за стоявшими там легионами. Испанцам, занимавшим середину строя, Публий приказал медленно наступать на карфагенян. Когда до неприятельского строя оставалось метров семьсот, легионеры на правом фланге по команде сделали оборот направо, а те, кто был на левом крыле, повернули налево. Образовались две колонны, которые стремительно двинулись на вражеский строй. В непосредственной близости от противника колонны остановились, легионеры развернулись и снова построились в линию, а конница и легкая пехота сделали поворот в другую сторону и стали обходить неприятелей с флангов. Благодаря такому перестроению римляне удлинили свою боевую линию. Дружная атака римской пехоты и конницы опрокинула слабейшие части вражеского войска, стоявшие на флангах, в то время как отборная пехота Гасдрубала оставалась в бездействии, потому что римский центр еще не вступил в бой. Чтобы избежать неминуемого окружения карфагеняне стали отступать, и поначалу они сохраняли строй. Но затем, теснимые римлянами, были отброшены к лагерю. И если бы не внезапно разразившаяся гроза, римляне взяли бы неприятельский лагерь с ходу. Утром карфагеняне обратились в бегство, но были настигнуты Сципионом. Гасдрубал, бросив остатки своих войск, бежал в Гадес, где укрылся также и Магон. Те из пунийцев, кто не погиб во время битвы и преследования, частью сдались в плен, частью рассеялись по городам. Но эти города вскоре были взяты римлянами.

Попытки испанских племен восстать против римской власти были подавлены. А после того, как Магон отплыл из Гадеса в Италию (Гасдрубал еще раньше вернулся в Африку), и этот город, последний оплот пунийцев на Пиренейском полуострове, сдался римлянам. Карфагеняне навсегда были изгнаны из Испании. В конце 206 г. до н. э. Сципион в блеске славы вернулся на родину и восторженно был встречен народом. Люди отовсюду приходили в Рим, чтобы только увидеть молодого героя.

Однако некоторые римские аристократы относились к успехам Сципиона с ревностью и даже враждебностью. Сенат отказал ему в триумфе под тем предлогом, что Публий еще не занимал высших должностей в государстве и по закону не мог претендовать на триумфальные почести. Несмотря на это, Сципион, чувствуя поддержку сограждан и веря в собственное предназначение, выставил свою кандидатуру на консульских выборах. При небывалом стечении народа он был избран единогласно. Все знали, что Сципион считал борьбу с Ганнибалом в Италии совершенно устаревшей затеей и замыслил перенести войну в Африку. Против этого плана выступали многие сенаторы. Особенно резок был 80-летний Фабий Максим Кунктатор. Ему идея молодого полководца казалась полным безрассудством. Старый диктатор обвинял Сципиона в непомерном честолюбии и считал его баловнем судьбы, все предприятия которого удаются вопреки расчетам, случайно. Он не понимал того, что было ясно Публию: надо воевать не с Ганнибалом, а с Карфагеном; если не уничтожить мощь этого государства, не лишить его всех владений, то через некоторое время вновь придется вести войну с каким-нибудь новым Ганнибалом.

Авторитета и влияния Фабия не хватило на то, чтобы остановить Сципиона. Правда, под влиянием речей «Медлителя» сенаторы сделали все, чтобы затруднить предприятие Сципиона. Они передали ему в качестве провинции остров Сицилию и даже разрешили переправиться в Африку, если он сочтет это необходимым. Однако ни возможности набирать войска в Италии, ни денег из государственной казны Сципион от сената не получил. В распоряжении Публия были только два легиона, находившиеся в Сицилии. В них служили солдаты, уцелевшие после битвы при Каннах и не пользовавшиеся доверием сената, который даже запретил им до полной победы ступать на италийскую землю. Сципион, сам сражавшийся в той злополучной битве, отлично понимал этих воинов, которые страстно желали восстановить свое доброе имя. Они-то и стали ядром экспедиционной армии Сципиона. Кроме того, никто не запретил ему набирать добровольцев и принимать помощь союзников. Огромная популярность Сципиона тут же привлекала к нему тысячи добровольцев. Многие италийские города прислали корабли с экипажами. Частные лица и общины охотно одалживали ему деньги. Вскоре в распоряжении Сципиона было 40 военных и 400 транспортных кораблей, а численность своих войск он довел до 30 тысяч человек. В очень короткий срок он обучил их своей новой тактике и сделал из них прекрасных солдат, на преданность которых мог полностью положиться. Рассказывают, что в Сицилии кто-то однажды спросил у него, на что же он рассчитывает в своем походе на Карфаген. Публий показал сначала на триста своих воинов, упражнявшихся при оружии, а потом – на высокую башню, стоявшую неподалеку, и сказал: «На то, что во всем этом отряде нет ни одного человека, который бы по первому моему приказу не бросился с этой башни вниз головой». В армии Сципиона не хватало только конницы. Но он планировал восполнить ее нехватку за счет помощи нумидийцев. Еще во время войны в Испании он договорился с некоторыми нумидийскими князьями, которые готовы были отложиться от пунийцев и заключить союз с римлянами. В числе этих нумидийцев был и Масинисса. Он верно служил карфагенянам в Испании и был главным виновником гибели отца и дяди Сципиона. Но после того как римский полководец великодушно отпустил попавшего к нему в руки племянника Масиниссы, нумидиец заключил с Публием договор и твердо его соблюдал.

Весной 204 г. до н. э. Сципион отплыл из сиракузской гавани и после недолгого плавания благополучно высадился у мыса, называвшегося Прекрасным, в 35 километрах от Карфагена. В римский лагерь прибыл, как и обещал Масинисса. Но привел он с собой всего-навсего 200 всадников. В борьбе за власть в своем племени Масинисса потерпел сокрушительное поражение и вел теперь жизнь предводителя разбойничьей шайки. Не оправдались надежды Сципиона и на другого нумидийского царя, обещавшего ему помощь, – Сифакса. Хитрый Гасдрубал, сын Гесгона, отдал ему в жены свою красавицу-дочь и заставил поклясться в верности Карфагену. Теперь этот Сифакс вел к Гасдрубалу 50 тысяч пехотинцев и 10 тысяч конных воинов. Войско самих пунийцев насчитывало 30 тысяч пехотинцев и 3 тысячи всадников. Таким образом, Сципион сразу после высадки оказался в весьма затруднительном положении.

Нумидийский царь Масинисса

Однако пока два неприятельских войска еще не соединились, римский полководец успел заманить карфагенский конный отряд в засаду и почти полностью уничтожить. Затем он осадил город Утику, второй по величине после Карфагена. Но прибытие Гасдрубала и Сифакса заставило Сципиона отступить. Он закрепился на узкой каменистой косе, далеко вдававшейся в море. В построенном здесь лагере римлянам пришлось устроить зимние квартиры. Всю зиму Сципион искал выход из создавшейся отчаянно сложной ситуации. Неприятельские войска стояли двумя лагерями в 10 километрах от римлян. Карфагенский флот препятствовал доставке припасов в лагерь Сципиона. В этих условиях римский полководец вступил в переговоры, предложенные Гасдрубалом и Сифаксом. Но сделал он это, скорее, из хитрости, чтобы выиграть время и найти возможность нанести удар. Вместе со своими послами Сципион отправлял под видом погонщиков скота и слуг переодетых центурионов. И пока послы вели переговоры, эти опытные воины тщательно изучали расположение неприятельских лагерей, порядок караульной службы. Как выяснилось, нумидийцы жили в тростниковых шалашах, а карфагеняне зимовали в наспех сколоченных деревянных хижинах. Надеясь на скорейшее заключение мира, неприятели ослабили бдительность и несли караулы спустя рукава. Когда же план Сципиона окончательно созрел, все мирные предложения карфагенян были отвергнуты, переговоры прерваны.

В тот же день Сципион послал корабли и часть воинов к Утике, чтобы отвлечь внимание противника. А сам глубокой ночью тихо вывел из лагеря свое войско, разделив его на две части. Один отряд под командой Гая Лелия и Масиниссы должен был атаковать и поджечь лагерь нумидийцев. Сципион с другим отрядом взял на себя стоянку Гасдрубала. Скрытно приблизившись к неприятельскому лагерю с двух сторон, первый отряд поджег нумидийские шалаши, будто нарочно подготовленные для пожара. Из-за скученности построек пламя моментально охватило весь лагерь. Не разобрав спросонья, что это поджог, нумидийцы, не взяв оружия, бросились тушить огонь и наткнулись на вооруженных врагов. Те, кто не сгорел и не был задавлен в давке у выходов из лагеря, погибли под ударами римлян.

Увидев зарево над соседним лагерем, карфагеняне решили, что пожар возник сам собой и стали выбегать из своего лагеря безоружными, чтобы помочь союзникам. Тут они и натыкались на римских солдат. В деревянные хижины пунийцев были брошены факелы, и лагерь Гасдрубал также был объят огнем. В огненном зареве два неприятельских войска были почти поголовно истреблены. Гасдрубал и Сифакс с немногими уцелевшими спаслись бегством. Это был один из самых блестящих и поразительных успехов Сципиона.

Карфагеняне, однако, не упали духом, но уже через месяц смогли воссоздать армию почти в 30 тысяч человек, приняв на службу наемников-кельтиберов. Сципион, оставив небольшую часть армии осаждать Утику, устремился на врага, который сосредоточился в месте, называемом Великие равнины. Наспех собранное карфагенское войско было разбито и рассеяно. Прежде, чем пунийцы успели опомниться, Сципион овладел городом Тунетом (современный Тунис), через который шли сухопутные дороги из Карфагена в глубь материка, и начал захватывать другие пунийские города. Вскоре попал в плен Сифакс. Власть над нумидийцами перешла к Масиниссе. Ливийские племена, видя успехи римлян, готовы были отложиться от ненавистных пунийцев.

В этих условиях карфагенское правительство после бурных споров приняло решение вызвать из Италии Ганнибала и стало готовить город к обороне. Одновременно карфагеняне вступили в переговоры со Сципионом и отправили послов в Рим, надеясь выиграть время до прибытия Ганнибала. Войска Магона, действовавшие на севере Италии, также были отозваны. Но младший брат Ганнибала умер в пути от полученной раны.

Весной 202 г. до н. э. с остатками своих некогда грозных полчищ в Африку вернулся Ганнибал. Подводя итоги его действий в Италии, Полибий дает очень высокую оценку карфагенскому полководцу: «В течение шестнадцати лет войны с римлянами в Италии Ганнибал ни разу не уводил своих войск с поля битвы, Подобно кормчему, он непрерывно удерживал в повиновении эти огромные разнородные полчища, сумел охранять их от возмущений против вождя и от междоусобных раздоров. В войсках его были ливийцы, иберы, лигуры, кельты, финикийцы, италики, греки, – народы, не имевшие по своему происхождению ничего общего между собою... Однако мудрость вождя приучила столь разнообразные и многочисленные народности следовать единому приказанию, покоряться единой воле, при всем непостоянстве и изменчивости положений...» Античные историки сообщают, что перед уходом из Италии Ганнибал, с истинно пунийским коварством, приказал перебить всех тех воинов-италиков, которые не пожелали отправиться с ним в Африку.

Наконец разоренная войной Италия могла вздохнуть свободно. По этому случаю сенат и римские граждане постановили наградить Фабия Максима Кунктатора травяным венков – почетнейшей наградой, которую, по римскому обычаю, преподносила армия спасшему ее военачальнику. Это было лучшим признанием суровому диктатору, который спасал отечество в самые тяжелые времена. Фабий, которому было уже почти 90 лет, вскоре умер, так и не узнав, что сокрушить Ганнибала суждено будет тому самому Сципиону, которого он совсем недавно настойчиво предлагал отозвать из Африки – на том только основании, что счастье не может постоянно улыбаться одному и тому же человеку.

Ганнибал, высадившийся в городе Лептис, первым делом занялся привлечением новых наемников в свое войско. Его успехи в этом деле и само его прибытие пробудили в карфагенянах надежды и дерзость. Карфагенские старейшины не утвердили условий мира, предлагавшихся Сципионом. Пунийцы нагло нарушили перемирие, захватив и разграбив римское торговое судно, и даже напали на римское посольство, направленное в Карфаген, чтобы напомнить о договоре. У Сципиона были все основания для возобновления военных действий.

Он выступил в юго-западном направлении на встречу с Масиниссой, который должен был доставить ему подкрепления из отдаленных районов Нумидии. Чтобы воспрепятствовать соединению Сципиона с Масиниссой, Ганнибал также покинул свой лагерь в городе Гадрумете, где собирал войска, и пошел по направлению к Заме – местечку, расположенному в пяти днях пути от Карфагена. Противники сблизились и встали в нескольких километрах друг от друга. Посланные Ганнибалом разведчики попали в руки римских сторожевых постов. Когда их доставили к Сципиону, он распорядился провести их по римскому лагерю, показать им все, что они пожелают, а затем дал им провожатых и отправил к Ганнибалу. Этот поступок ясно показал Ганнибалу, с каким противником он имеет дело. Пораженный великодушием и отвагой римского полководца и узнав, что к нему подоспел Масинисса с 10-тысячным войском, Ганнибал попросил Публия о личной встрече. Встреча состоялась, но ни к чему не привела. Сципиона не разжалобил вид и не убедили слова состарившегося в победах пунийца, который просил о мире.

Вернувшись к своим войскам, оба полководца приказали готовиться к битве. Она должна была определить победителя, которому будет принадлежать власть над всем миром. Ранним утром следующего дня противники построились для боя. Ганнибал поставил свое войско в три линии. Первую составили 12 тысяч лигурийцев, кельтов, балеарцев и мавров. Впереди них Ганнибал разместил 80 боевых слонов, которые должны были привести в беспорядок римский строй. Во второй линии Ганнибал разместил пехоту из ливийцев и карфагенян, а в двухстах метрах позади в третью линию построились ветераны, приплывшие с Ганнибалом из Италии. Конница прикрывала фланги. Римское войско также выстроилось в три линии. Однако Сципион расположил манипулы друг за другом колоннами, а не в шахматном порядке, как обычно. Промежутки между манипулами заполнили легковооруженные пехотинцы, которые своими дротиками должны были отогнать слонов. На флангах была поставлена конница, в которой римляне с приходом 4 тысяч всадников Масиниссы имели перевес.

Сражение начали конные отряды. Карфагенским всадникам удалось, в соответствии с замыслом Ганнибала, путем притворного бегства увлечь за собой неприятельскую конницу и увести ее с поля боя. Затем пунийский вождь двинул в атаку слонов. Но несколько животных, испугавшись оглушительного рева труб, повернули назад. Другие бросились на римскую легкую пехоту, но она отступила в промежутки между легионами и, обстреливая слонов дротиками, оттеснила их за линию фронта. Теперь в дело вступили главные силы – тяжелая пехота. Римлянам удалось потеснить первую линию неприятеля. Однако стоявшие во второй линии граждане Карфагена бились с отчаянным мужеством, и римские гастаты начали понемногу сдавать позиции. Тогда их поддержали дружным натиском бойцы второй римской линии – принципы. Карфагеняне дрогнули и откатились назад. В ярости Ганнибал приказал своим ветеранам выставить вперед копья, чтобы помешать отступавшим смять строй. Часть карфагенян погибла, приняв смерть от своих же товарищей. Другую часть удалось переместить на фланги.

Битва при Заме

Приостановив ненадолго натиск, Сципион перестроил свое войско и ввел в бой свой резерв – триариев. Упорное сражение возобновилось с новой силой. Гордые былыми победами ветераны Ганнибала не желали уступать и держались до последнего издыхания. Но когда их с тыла атаковала римская конница, вернувшаяся после погони за неприятельскими всадниками, ветераны дрогнули, а потом и все карфагенское войско обратилось в бегство и было большей частью истреблено. Сам Ганнибал, видя, что все потеряно, бежал с несколькими всадниками. В плен попало около 10 тысяч врагов. Римляне потеряли немногим больше полутора тысяч солдат. Среди победителей были и те, кто сражался при Каннах 14 лет назад. Теперь они сполна отплатили за свое позорное бегство и гибель боевых товарищей.

При Заме Ганнибал потерпел первое в своей жизни поражение. «Во время битвы, – пишет Полибий, – он сделал все так, как только может и обязан делать доблестный вождь, искушенный во многих битвах». Но всего его полководческого искусства оказалось недостаточно, чтобы одолеть римскую армию, многому научившуюся на опыте поражений и имевшую теперь действительно великого полководца.

Сципион продиктовал карфагенским властям суровые, но разумные условия мира, чуждые свирепой мстительности. И даже сам Ганнибал, прибывший в Карфаген, высказался за них, когда в карфагенском народном собрании некоторые горячие головы стали призывать к продолжению борьбы. Старый полководец лучше кого бы то ни было понимал, что сил для дальнейшего сопротивления у Карфагена нет. По мирному договору, подписанному в 201 г. до н. э., Карфаген лишался всех своих владений за пределами Африки. Он сохранял независимость в своих внутренних делах, но обязывался не начинать никакой войны без разрешения Рима. Пунийцы должны были возместить римлянам потери, понесенные во время перемирия, выдать пленных и перебежчиков, а также весь военный флот, кроме 10 кораблей, и всех боевых слонов. Масиниссу карфагеняне должны были признать царем Нумидии в тех пределах, в каких укажет Сципион (который, конечно, не поскупился наградить верного союзники дополнительными владениями за счет поверженного врага). Наконец, Карфаген становился фактическим данником Рима: он обязывался выплачивать в римскую казну 10 тысяч талантов в течение 50 лет. Таким образом, пунийское государство лишалось положения великой державы.

Победа Рима во Второй Пунической войне стала результатом высокого героизма, самопожертвования и патриотизма всего римского народа. Эта великая победа очень дорого стоила Римской республике: число ее граждан уменьшилось почти на четверть. Многие области и города Италии, в особенности Южной, подверглись страшному опустошению. Вместе с тем, война доказала мощь римского государства и прочность его союза с общинами Центральной Италии, которые сохранили верность Риму и были неистощимым источником пополнения его войск. Римско-италийский союз вышел из военных испытаний еще более крепким. Долгая и опасная война оказала огромное воздействие на внутреннее развитие римского государства и военного дела. Римляне многому научились у Ганнибала и внесли важные усовершенствования в тактику и вооружения своей армии. Рим вышел из войны самой могучей военной державой. Установив свое владычество над всем западным Средиземноморьем, он неизбежно должен был прийти в столкновение с восточными государствами – Македонией и Сирийским царством, греческими городами и союзами. Рим вступил на путь завоевания мирового господства. Совсем иная участь, как мы увидим ниже, ожидала сокрушенный Карфаген.

По-разному сложились и судьбы Сципиона и Ганнибала, двух великих полководцев – победителя и побежденного.

Вернувшись в Рим, Сципион был встречен восторгами и ликованием сограждан. Его удостоили триумфа. И это был, несомненно, самый желанный и самый великолепный триумф из всех, которые когда-либо видели римляне (его описание, взятое из сочинения историка Аппиана, мы приводили в III главе). Римляне чествовали Сципиона почти как бога. Некоторые предлагали даже поместить его статую в храме Юпитера или среди богов на Капитолии. Но от всех этих неслыханных почестей Сципион отказался и принял в качестве награды только почетное прозвище «Африканский», которое должно было напоминать потомкам о его великой победе. Со временем римляне стали называть его – по примеру Александра Македонского – Великим.

В течение 10 лет Публий практически непрерывно командовал войсками, имел огромную власть и привык действовать самостоятельно, не советуясь с сенатом. Народ и армия безгранично любили его. Слава его подвигов была так велика, что и союзники и варвары боготворили его и готовы были при случае предоставить ему царскую власть. «Но Публий, – говорит Полибий, – благородством души настолько превосходил всех людей, что отклонил от себя высшее благо, какое только люди могут просить у богов, – царскую власть, хотя судьба много раз давала это благо ему в руки. Выше собственного почетного и завидного положения он ставил отечество и свой долг перед ним».

Сложив с себя власть командующего, Сципион вернулся к обычной гражданской жизни и ни в чем не отступил от законов Республики. Признательные сограждане избрали его на должность цензора, которая считалась вершиной государственной карьеры. Его имя поставили первым в списке сенаторов, что считалось великой честью, потому что удостоиться ее мог только тот, чей авторитет был безупречен. Но Сципион, видимо, считал, что он выполнил свой главный долг перед отечеством, и не стремился быть в гуще государственных дел, не добивался новых командований и предпочитал вести жизнь частного человека. Однако он не отказывался служить отечеству, если требовался его опыт и дарования. Он вновь был избран консулом в 194 г. до н. э., в качестве посла ездил в Африку, чтобы уладить конфликт карфагенян с Масиниссой. Побывал Сципион и у сирийского царя Антиоха, чтобы попытаться предотвратить войну, которую этот могущественный владыка, прозванный Великим, хотел начать против Рима. А когда эта война все-таки разразилась, Публий фактически руководил военными действиями в Азии, хотя главнокомандующим числился его младший брат Луций, не отличавшийся полководческими способностями. Именно Сципион Африканский подготовил необходимые предпосылки для решающей победы над Антиохом при Магнесии в 190 г. до н. э., хотя сам из-за болезни не участвовал в непосредственном руководстве сражением[19]. Однако после его триумфального возвращения с Востока нашлись в Риме люди, которые стали выдвигать против Сципиона всевозможные обвинения, распространяли о нем темные слухи и пытались привлечь к суду. Непревзойденная слава победителя Ганнибала, независимость и гордость Сципиона раздражали завистников. В конце концов, дело дошло до вызова в суд. При огромном стечении народа Сципион явился на форум в праздничной одежде, с венком на голове. Поднявшись на ораторское возвышение, он сказал: «Ныне годовщина того дня, когда я в открытом бою сразился и победил пунийца Ганнибала. Поэтому справедливо было бы оставить на сегодня вся тяжбы и ссоры, Я отсюда сейчас же иду на Капитолий поклониться Юпитеру Всеблагому Величайшему и прочим богам. И вы, сограждане, пойдите также со мною и молите богов, чтобы и впредь у вас были вожди, подобные мне».

Все собрание отвернулось от растерявшихся обвинителей и пошло за Сципионом. «Этот день, – замечает Тит Ливий, – благодаря народному сочувствию и заслуженному признанию величия Сципиона – стал для него едва ли не более славным, чем тот, когда он вступил в город, справляя триумф над карфагенянами». После этого Публий, не желая больше иметь дело с обвинителями, удалился в Кампанию, где провел в своем скромном имении последний год жизни (183 г. до н. э.).

В том же году умер и Ганнибал, до конца дней остававшийся непримиримым врагом Рима. После заключения мира враги Ганнибала в карфагенском правительстве пытались осудить его за то, что он будто бы намеренно не овладел в свое время Римом и присвоил добычу, захваченную в Италии. Ганнибал, обратившись за поддержкой к простому народу, отстранил от власти своих политических противников. Он занял высшую должность в государстве и начал преобразования, направленные на пополнение карфагенской казны. Одновременно он тайно сговаривался с македонским царем Филиппом и сирийским Антиохом о совместной борьбе против Рима. Из доносов политических врагов Ганнибала об этом стало известно в Риме. В Карфаген прибыло римское посольство требовать выдачи Ганнибала. Но он успел тайно бежать и направился к царю Антиоху, который после разгрома Филиппа Македонского остался главным противником Рима. Антиох, готовившийся к войне с римлянами, принял изгнанника с распростертыми объятиями, зная, что одно его имя вызывает в Риме тревогу и страх. Однако после того как у Антиоха в 193 г. до н. э. побывало римское посольство, царь, поддавшись наговорам римлян, перестал в полной мере доверять Ганнибалу. Антиох так и не решился поручить ему командование, не принимал его советов и горько поплатился за это при Магнесии.

После разгрома Антиоха испарились последние надежды Ганнибала. Скитаясь в поисках нового убежища, он оказался при дворе царя Вифинии[20] Прусия. Престарелый полководец помог Прусию в войне против соседнего Пергама. В морском сражении Ганнибал приказал бросить на палубы неприятельских кораблей сосуды со змеями, чем противники были приведены в замешательство и потерпели поражение. Это была последняя победа Ганнибала. Но неблагодарный трусливый царь фактически выдал Ганнибала римлянам. Не желая живым попасть в руки заклятых врагов, 67-летний полководец сам лишил себя жизни, приняв яд.

Несмотря на поражение дела всей его жизни, Ганнибалу по праву принадлежит слава одного из самых гениальных полководцев в истории. Но сам Ганнибал, в конечном счете, признал, что лучшим является римлянин Публий Корнелий Сципион Африканский. У древних историков сохранился рассказ о встрече и разговоре Ганнибала со Сципионом, прибывшим с посольством к Антиоху. Рассказывают, что Публий спросил, кого считает Ганнибал величайшим полководцем. «Александра, царя македонян, – ответил пуниец, – ибо он малыми силами разбил бесчисленные войска и дошел до самых отдаленных стран». На второе место Ганнибал поставил эпирского царя Пирра. Когда же Сципион спросил, кого он считает третьим, Ганнибал, не колеблясь, поставил на третье место самого себя. «А что бы ты говорил, если бы победил меня?» – «Тогда, – продолжал Ганнибал, – я считал бы себя выше и Александра, и Пирра, и всех других полководцев».

Победой над Ганнибалом Сципион, действительно, обессмертил свое имя. Одолев во второй войне Карфаген, римский народ не только вписал в свою историю самые героические страницы. Это была не просто победа одного государства над другим. Главным итогом войны стала победа греко-римской, а не восточной, финикийской, цивилизации в Средиземноморье. Однако страх перед родиной Ганнибала настолько сильно запечатлелся в сердцах и памяти римлян, что через 50 лет после победы в Риме возобладало мнение: «Карфаген должен быть разрушен». Вековое противоборство могло окончательно завершиться лишь с гибелью одного из непримиримых врагов.