Саддам Хусейн хотел занять место Насера в арабском мире. Он заявлял, что все арабы могут рассчитывать на его помощь и покровительство, обещал, что иракская армия защитит всех арабов. Он требовал расширить состав постоянных членов Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, рассчитывая, что выбор падет на Ирак.

Саддам жаждал подтверждения своего влияния на мировые дела. Он пытался возглавить Движение неприсоединения. В 1979 году в Гаване на конференции неприсоединившихся стран Саддам широким жестом обещал развивающимся странам предоставить беспроцентные займы за счет нефтяных денег. И сорвал аплодисменты. Он пригласил к себе глав неприсоединившихся стран. Конференция должна была пройти в конце 1982 года. В Багдаде строили здание специально для этого события. Но конференция не состоялась.

У Ирака много соседей: на севере — Турция, на востоке — Иран, на западе — Сирия и Иордания, на юге — Саудовская Аравия и Кувейт. Саддам перессорился со всеми.

Иракский президент считал, что Иордания — искусственное образование и что часть ее территории должна принадлежать Ираку. Баасисты пытались взорвать Иорданию изнутри с помощью иорданской секции партии БААС. Ирак готовил переворот в Аммане и создал даже «Совет революционного командования» во главе с бывшим командующим иорданской армией Али Абу Нуваром. Но король Хусейн распустил парламент, ввел чрезвычайное положение и попросил о помощи Саудовскую Аравию, которая придвинула свои войска к южной границе Иордании.

Саддам переключился на других соседей.

С Сирией он вел холодную войну. С Ираном — настоящую.

Когда в Тегеране после свержения шаха началась исламская революция, Саддам решил, что охваченный хаосом сосед ослаблен и грех не воспользоваться удобным моментом. Другой выпадет не скоро. Иранская армия утратила боеспособность, офицерский корпус разогнан в ходе революции. Полученная от американцев боевая техника пришла в негодность из-за отсутствия запасных частей и квалифицированного ухода.

Саддам Хусейн призвал всех арабов объединиться против Ирана как враждебной силы.

17 сентября 1980 года в Багдаде на заседании Национального собрания Саддам Хусейн, одетый в военную форму, картинно разорвал текст договора с Ираном. Фактически это было объявлением войны.

22 сентября иракские войска вторглись в Иран. Они форсировали реку Шатт-эль-Араб и двинулись в глубь страны.

В тот же день в Москву прилетел министр иностранных дел Ирака Тарик Азиз. Его принимал кандидат в члены политбюро и секретарь ЦК КПСС Борис Николаевич Пономарев, который на Старой площади руководил международным отделом.

Как старый коминтерновец Пономарев внушал Тарику Азизу, что у Ирака и Ирана один враг — Соединенные Штаты, американский империализм, поэтому нужно прекратить братоубийственную войну. Азиз внимательно слушал и улыбался.

Борис Пономарев — единственный человек в советском руководстве, который не любил Саддама Хусейна, за то что тот уничтожал коммунистов. Остальных руководителей КПСС это просто не интересовало.

В Москве не знали, кого поддерживать в этой войне. Международный отдел ЦК восторженно приветствовал исламскую революцию в Иране, считая Тегеран союзником. Министерство обороны во главе с маршалом Дмитрием Федоровичем Устиновым было уверено, что надо по-прежнему помогать Ираку. Там находились тысяча двести советских военных специалистов, иракцы воевали советским оружием.

Остальные советские руководители одинаково боялись победы и Ирака, и Ирана. Если Саддам одержит победу, рассуждали в Москве, иранцы могут вновь обратиться за помощью к Соединенным Штатам, что крайне нежелательно. А допустить победу Ирана и вовсе невозможно. Во-первых, Советский Союз не вправе бросить Ирак, с которым связан договором о дружбе. Во-вторых, нежелательно превращение соседнего Ирана в региональную супердержаву.

На заседании политбюро приняли соломоново решение: не поддерживать ни одну из сторон. Поставки оружия Ираку прекратить. Военные были крайне недовольны.

Министр обороны Устинов на заседании политбюро настаивал на возобновлении поставок. Во-первых, будут потеряны деньги, которые можно было бы получить от Ирака за оружие. Во-вторых, советский флот лишится возможности заходить в иракский порт Умм-Каср в Персидском заливе, где военные корабли могли заправиться и провести ремонт.

Но Андропов напомнил, что Саддам Хусейн тоже себе на уме и ведет себя не слишком дружелюбно. Например, осудил ввод советских войск в Афганистан.

В марте 1981 года политбюро все же приняло решение возобновить поставки Ирану и Ираку запасных частей и иного вспомогательного специмущества. Но не боевого оружия.

Ирак остался недоволен. Саддам жестко дал понять, что продолжение сотрудничества двух стран возможно только в том случае, если Советский Союз выполнит свои обязательства и начнет поставлять оружие.

В апреле политбюро пошло на попятный. В первую очередь Ирак получил зенитно-ракетные комплексы. Решили заодно продавать оружие и Ирану (только в меньших масштабах), чтобы не злить аятоллу Хомейни.

Военные поставки Ирану начались еще при шахе осенью 1969 года. В стране находился уполномоченный Главного инженерного управления Государственного комитета СССР по внешним экономическим связям. Это управление ведало экспортом вооружений. Самолеты шах покупал у американцев, а оружие для сухопутных сил — в Советском Союзе. Оно шло по железной дороге через пограничный пункт Джульфа. Под Тегераном построили комплекс «Бабак» для ремонта советской артиллерийской и броневой техники.

В Тегеране, Исфахане и Ширазе были созданы учебные базы, где иранские военные осваивали советское оружие. Полтысячи иранских офицеров учились непосредственно в Советском Союзе. Это совсем немного — в сравнении с шестью тысячами иракцев, которые осваивали военную науку в советских училищах и академиях. Соответственно в Иране успели поработать чуть больше трехсот советских офицеров, а через Ирак прошли восемь тысяч наших инструкторов и советников.

Граница между Ираном и Ираком в южной части проходит по реке Шатт-аль-Араб, которую образуют, сливаясь, реки Тигр и Евфрат. Судоходное значение реки, впадающей в Персидский залив, для Ирака очень велико.

В 1937 году англичане заставили иранского шаха признать суверенитет Ирака над Шатт-аль-Араб, но река объявлялась свободной для судоходства. Граница между двумя странами оказалась рядом с иранскими нефтеперегонными установками в Абадане. Иранцев всегда беспокоило, что любой танкер можно обстрелять с иракского берега. Они требовали установить более справедливую границу между двумя странами — по тальвегу, то есть линии, соединяющей самые низкие участки речного дна.

Персидский залив, и особенно узкий выход из него через Ормузский пролив, имеет особое значение для Ирана, так как это основной путь транспортировки нефти для всех стран Залива. Поэтому Иран всегда пытался ослабить военное влияние Ирака в Персидском заливе.

Когда шах почувствовал себя уверенно, в апреле 1969 года он просто денонсировал пограничный договор 1937 года и объявил, что новая граница проходит по тальвегу реки Шатт-аль-Араб. Конфликтную ситуацию рассматривал Совет Безопасности ООН, но найти решение не удалось.

30 ноября 1971 года иранские войска еще и захватили три небольших, но стратегически важных острова Ормузского пролива — Абу-Муса, Большой и Малый Томб. Кто владеет этими островами, тот контролирует пролив. Арабские страны восприняли эту операцию болезненно. Ирак и Ливия даже разорвали дипломатические отношения с Ираном.

В семидесятых годах Иран охотно оказывал помощь (в том числе артиллерией) иракским курдам, чтобы доставить неприятность Багдаду. В ответ иракцы приютили у себя немалое число личных врагов шаха, бежавших из Ирана.

Скажем, в Багдаде укрылся первый руководитель иранской спецслужбы САВАК генерал Теймур Бахтияр, дальний родственник второй жены шаха — Сорейи. Его заподозрили в подготовке государственного переворота и изгнали из страны. Он сначала обосновался в Швейцарии, потом в Ливане. Когда узнал, что шах заочно приговорил его к смертной казни, перебрался в Багдад. Но и это его не спасло. В августе 1970 года генерала убили его бывшие подчиненные — два агента САВАК.

Но шах не рискнул пойти на открытую войну с Ираком. И даже напротив: решил улучшить отношения с соседом.

5 марта 1975 года во время встречи руководителей стран Организации экспортеров нефти (ОПЕК) на высшем уровне в Алжире шах Мохаммад Реза Пехлеви и заместитель главы Совета революционного командования Саддам Хусейн договорились: Иран отказывается от поддержки иракских курдов, Ирак соглашается с тем, что граница между двумя странами проходит по тальвегу реки Шатт-аль-Араб…

Теперь, когда шаха свергли, Саддам решил, что может не только вернуть утерянное, но и многое приобрести.

Напав на Иран, Саддам говорил о желании освободить братьев-арабов, томящихся под властью персов. В реальности он хотел реализовать давнюю мечту — разгромить исторического противника и сделать Ирак бесспорной региональной супердержавой.

Он надеялся еще больше укрепить свое положение на Ближнем Востоке, когда его соперники были ослаблены. Сирию парализовала борьба с внутренними врагами. Египет после заключения мира с Израилем оказался для арабского мира изгоем. Турция находилась в руках военной хунты. Саддам рассчитывал расширить свою империю за счет иранской нефти и иранской плородной земли.

Саддам потребовал от Ирана предоставить автономию провинции Хузестан и отказаться от трех островов в Ормузском проливе, которые шах захватил в 1971 году. Он намеревался полностью контролировать стратегически важную реку Шатт-аль-Араб и присоединить к себе провинцию Хузестан, где находится девяносто процентов иранских месторождений нефти. Тем более, что эта провинция склонна к сепаратизму. В начале ХХ века местный шейх пытался отделиться от центральной власти. Теперь Саддам призывал арабских братьев из провинции Хузестан восстать против поработителей-персов.

Это был класический пример захватнической войны за территории и ресурсы. Но старые споры придали войне характер национально-религиозный.

Вражда между Тегераном и Багдадом имеет давнюю историю: арабы — против персов, сунниты — против шиитов.

В представлении иранцев Ирак всегда находился под влиянием их злейших врагов: халифатов Омейядов и Аббасидов, затем Османской империи, Великобритании.

Саддам апеллировал к национальным чувствам арабов, напомнив им о том, как они когда-то страдали под властью персов. Хомейни же воззвал к религиозным чувствам иранцев.

Аятолла Хомейни называл Саддама не иначе как «заговорщиком, карьеристом и авантюристом». В своем «Последнем послании» Хомейни писал: «Мы гордимся тем, что наш враг — Саддам, которого друзья и враги знают как преступника и нарушителя международных законов и прав человека, и все знают, что он предал угнетенный иракский народ…»

Окружение Саддама, правящий класс Ирака, состоит в основном из мусульман-суннитов.

Иранцы же почти все исповедуют шиитский вариант ислама. Лидер иранской революции аятолла Рухолла Хомейни представил войну с Ираком как возможность сквитаться за былое унижение и наказать еретиков-суннитов.

Хомейни приказал переименовать Персидский залив в Иламский (в свое время иракцы стали именовать залив Арабским) и предложил перенести шиитские святыни из Кербелы и Эн-Наджафа в иранский город Кум.

К тому же у Хомейни были личные счеты с Саддамом. Когда иранский шах в 1964 году изгнал Хомейни, аятолла нашел убежище в Ираке. Он провел в городе Эн-Наджафе, где находится гробница имама Али, тринадцать лет.

Вокруг него собралась группа религиозных философов, которые выработали идеологию революционного ислама. Так в шестидесятых годах началось возрождение шиизма. Идеологом возрождения стал молодой философ сейид Мохаммад Бакир ас-Садр, который произвел впечатление на самого Хомейни.

В феврале 1977 года полиция разогнала религиозную процессию шиитов, которая направлялась из Эн-Наджафа в Кербелу. Шииты восстали. Саддам перебросил на юг страны значительные воинские контингенты и подавил восстание.

В 1978 году в Ираке побывала жена иранского шаха. Она посетила святые для шиитов места и выразила неудовольствие тем, что иракские власти позволяют Хомейни произносить антишахские проповеди. В октябре аятоллу доставили на границу с Кувейтом и попросили больше не возвращаться в Ирак. Хомейни нашел убежище во Франции.

Изгнав его, Саддам совершил большую ошибку. Всего через несколько месяцев, 1 февраля 1979 года, Рухолла Хомейни триумфально вернулся на родину и возглавил революционный Иран.

Изгнание Хомейни из Ирака возмутило шиитов. 1 апреля 1980 года студент-иранец бросил бомбу в ближайшего сотрудника Саддама — заместителя премьер-министра и члена Совета революционного командования Тарика Азиза, когда тот приехал в багдадский университет. Несколько человек погибло, Азиз был контужен.

Саддам Хусейн пришел к выводу, что шиитское духовенство слишком опасно. Он боялся, что шииты, которые составляют большинство населения Ирака, восстанут против центральной власти, а шииты, которые живут на юге, в районе важнейшего порта Басра и города Эн-Наджафа, вообще попытаются отделиться от остальной страны.

В марте 1980 года Саддам выслал в Иран тридцать с лишним тысяч шиитов и запретил шиитскую религиозную организацию «Аль-Дауа аль-исламийя» («Исламский призыв»), возникшую в 1969 году. Идеологов шиизма он приказал казнить. Аятолла Мохаммед Бакир ас-Садр, не менее популярный среди шиитов, чем Хомейни, был арестован в июне 1979 года. 8 апреля 1980 года его повесили вместе с сестрой. Хомейни был возмущен.

Братом повешенного Бакира ас-Садра был лидер ливанских шиитов имам Муса аль-Садр, близкий друг сирийского президента Хафеза Асада. Казнь аятоллы еще больше обострила отношения между Ираком и Сирией.

Сменивший Бакира ас-Садра новый духовный вождь шиитов Бакир аль-Хаким вскоре был вынужден бежать в Иран. Он создал там Высший совет исламской революции и ждал, когда сможет вернуться на родину. Ждать пришлось долго — пока американцы не свергли Саддама…

22 сентября 1980 года иракские войска пересекли границу с Ираном. Войне предшествовали восемь месяцев пограничных стычек и взаимных обвинений.

Информация о происходящем в Иране, казалось, сулила Саддаму быструю победу. Разведка сообщала ему о послереволюционном хаосе, о распаде армии. Сотни высших чиновников были расстреляны, сотни посажены, тысячи уволены. Пострадал офицерский корпус. Лучшие части, такие, как императорская гвардия, были распущены. Вся армия состояла из шести небоеспособных дивизий. Военно-воздушные силы лишились половины пилотов и остались без запасных частей.

Иракская армия имела превосходство в танках в два раза, в артиллерии и минометах — в два с половиной раза.

Саддам Хусейн полагал, что ему хватит недели, чтобы разгромить соседа. Но Иран отчаянно сопротивлялся. Хомейни призывал молодых иранцев погибать в бою, обещая им прямую дорогу в райские кущи. Цифры потерь никого не беспокоили: чем больше мучеников, тем выше моральный дух армии. Иранские юноши, вдохновленные проповедями Хомейни, бросались на врага с голыми руками.

Иракцы не знали, как воевать с новыми камикадзе. Иракские войска, чтобы помешать иранцам перейти в наступление, ставили обширные минные поля. Но иранские командиры, революционные выдвиженцы, религиозные фанатики, которые заменили шахских офицеров, гнали людей прямо на минные поля, считая это лучшим способом разминирования. Поэтому среди иранских ветеранов войны так много инвалидов с оторванными ногами.

Саддам быстро понял, что блицкриг не получился и что он, возможно, вообще не выиграет войну с Ираном.

Иракская армия была ослаблена бесконечными чистками и партийным контролем над вооруженными силами. Она избежала поражения только благодаря огромным запасам советского оружия. Саддам стал предлагать перемирие, но уже Хомейни не желал мириться. Он требовал, чтобы Хусейн как «слуга сатаны» был лишен власти. Хомейни придумал новый лозунг: «Путь на Иерусалим лежит через Багдад».

Сражаясь с Хомейни, Саддам внезапно стал набожным. По телевидению и радио стали широко транслировать религиозные передачи. Саддам напрочь забыл, что он суннит.

8 августа 1979 года генеральный секретарь Партии арабского социалистического возрождения Саддам Хусейн оповестил своих подданых, что иракцы — потомки первого имама Али, почитаемого шиитами. Одновременно выяснилось, что и Саддам Хусейн ведет свой род именно от имама Али, хотя еще недавно всем было известно, что Саддам — суннит.

Впрочем, до исламской революции в Иране генеральный секретарь регионального руководства Партии арабского социалистического возрождения Саддам Хусейн вообще религией не интересовался.

С 1979 года Саддам стал именовать себя потомком «отца всех мучеников имама аль-Хусейна», а следовательно, и самого пророка Мохаммада. В музеях Ирака появилось генеалогическое древо Хусейна, идущее непосредственно от пророка…

Война между Саддамом Хусейном и аятоллой Хомейни все смешала на Ближнем Востоке.

Саддама поддержали государства Персидского залива, которые осознали, какая опасность исходит от исламских радикалов аятоллы Хомейни. Королевский дом Саудовской Аравии помогал Саддаму, как и король Иордании Хусейн, который открыл свои порты для военных поставок Ираку.

Зато Сирия взяла сторону Ирана. Президент Хафез Асад сразу же осудил Саддама Хусейна. Асад не только приветствовал приход к власти в Иране аятоллы Хомейни, но и поддержал в этой войне не братское арабское государство, а Иран.

На публике он говорил, что Саддам зря расходует силы и сражается не с тем противником. Все силы нужно приберечь для «святого сражения за Палестину». В реальности Асад больше всего опасался, что Ирак одержит победу над Ираном. И тогда Сирия окажется в ловушке между победоносным Израилем и победоносным Ираком, а обе эти страны не любят Асада.

Сирия и Ливия стали перепродавать советское оружие Ирану. Весь оставшийся от шаха авиапарк «Боингов» был использован для организации воздушного моста из Сирии и Ливии: оружие, снаряжение и боеприпасы шли потоком.

В ответ в августе 1980 года иракские войска штурмом взяли сирийское посольство в Багдаде, под тем предлогом что сирийские дипломаты снабжают оружием и взрывчаткой врагов Саддама Хусейна. 12 октября Саддам приказал разорвать дипломатические отношения с братской Сирией.

Иракская пресса обрушилась на Хафеза Асада, обвиняя его в том, что он во время шестидневной войны 1967 года сдал израильтянам сирийский город Кунейтра без боя, во время октябрьской войны 1973 года струсил и запросил перемирия с израильтянами, что он участвовал в уничтожении палестинцев…

Чем злее становился тон иракской прессы, тем больше президент Асад рассчитывал на победу Ирана. Он надеялся, что Ирак потерпит поражение и будет обессилен войной, тогда кто-нибудь свергнет побежденного Саддама.

В 1982 году Асад закрыл границу с Ираком и перекрыл иракский нефтепровод. В благодарность за это Сирия получала нефть от Хомейни по льготной цене.

Иран на свой лад помог Сирии. Через ее территорию иранские добровольцы устремились в Ливан для борьбы с Израилем. Так появилось движение «Хезболла».

Накануне нового, 1981, года иранский министр иностранных дел Али Акбар Велаяти, хитроватый человек с жесткой полуулыбкой, прилетел к новым союзникам в Дамаск.

Вечером в своем номере в отеле он посмотрел местное телевидение и был возмущен показом веселых программ. На следующий день он начал переговоры с выражения возмущения тем, что он увидел. Сирийцы, привыкшие к большей свободе, поняли, что с новым союзником им будет непросто…

Правительство Израиля во главе с Менахемом Бегином тоже решило помочь аятолле Хомейни, считая Саддама Хусейна более опасным врагом.

Когда в сентябре 1980 года началась ирано-иракская война, Хомейни понадобились оружие, боеприпасы и запасные части. Советский Союз, Соединенные Штаты, Европа ему отказали. Оружие пришло из Израиля.

Израильское правительство знало, что новое иранское руководство ненавидит еврейское государство, что ливанские и палестинские террористы получают из Тегерана деньги и оружие. Но в Израиле исходили из того, что Ирак представляет значительно большую опасность. Иракские лидеры демонстрировали редкую даже для арабского мира враждебность к Израилю и евреям.

В Ираке жило сто десять тысяч евреев. После Второй мировой войны подпольщикам удалось вывезти почти всех. Помимо нелегального маршрута, который шел через Иран, организовали специальную авиакомпанию, занятую только вывозом евреев.

Другие арабские страны злились на Ирак, разрешивший евреям уезжать в Палестину. Но иракское правительство не мешало евреям уезжать, потому что все имущество эмигрантов оставалось в стране. С собой брать ничего не разрешалось.

Кроме того, правительство Ирака за все брало деньги за выдачу виз, за пролет самолетов над страной, за посадку в аэропорту. Чиновники, которые еще отдельно вымогали большие взятки в собственную пользу, тоже были довольны.

Когда эмиграция евреев практически закончилась, иракское правительство решило показать, что оно мужественно сражается с сионистским врагом. Оставшихся евреев стали арестовывать. Двадцать восемь евреев и девять арабов судили в Ираке по обвинению в шпионаже и незаконном владении оружием. Их также обвинили в том, что они подкладывали бомбы в Багдаде. Два человека были приговорены к смертной казни и повешены в январе 1952 года.

Сменявшие друг друга руководители Ирака так и не признали право Израиля на существование, именовали его «сионистским образованием» и считали, что еврейское государство должно быть уничтожено силой оружия.

Руководители Ирана — до появления Хомейни — не были такими кровожадными.

В Израиле существовало, условно говоря, проиранское лобби — военные и разведчики, действующие и отставные, которые долгое время при шахе сотрудничали с Ираном. Они верили, что и новые иранские лидеры, успокоившись, захотят вернуться к тесному взаимодействию с Израилем. Сторонников противоположной точки зрения — аятолла Хомейни представляет еще большую опасность, чем Саддам — было совсем немного.

Официальные отношения Израиля с Ираном закончились сразу после свержения шаха в 1978 году. При Хомейни Иран превратился в злейшего врага еврейского государства. А раньше иранский шах был по существу негласным союзником Израиля. Иран признал Израиль де-факто еще в 1950 году, вскоре после Турции.

Тогда в структуре израильской разведки Моссад образовали отдел международных связей. Это было подразделение, которое превратилось в теневое министерство иностранных дел. Его задача состояла в том, чтобы поддерживать связи со странами, которые не могут устанавливать формальные отношения с Израилем, — скажем, с мусульманскими Марокко и Индонезией.

Самым важным из таких государств был Иран.

Весной 1959 года начальник военной разведки Израиля Хаим Герцог побывал в Тегеране по приглашению своего коллеги генерала Плави Киа, и они договорились о сотрудничестве.

Иран и Израиль объединял общий враг — Ирак.

Падение иранского шаха было тяжелым ударом для Израиля. Моссад и французская Служба внешней документации были единственными разведками, которые предупреждали, что трон шаха закачался. Летом 1978 года посол Израиля в Иране докладывал своему правительству, что шах долго не продержится. Американцы, которым показали шифротелеграмму, высокомерно отвергли столь пессимистический прогноз… Через несколько месяцев шах бежал из Тегерана.

Словом, израильское руководство решило тайно помочь Ирану. Сразу после начала войны с Ираком Тегеран получил возможность покупать у Израиля запасные части к истребителям F-4 американского производства. По некоторым подсчетам, в общей сложности Иран получил оружия на сто миллионов долларов. О продаже израильтянами оружия Ирану стало известно, после того как в 1984 году иранский летчик перелетел на своем «Фантоме» F-4 в Саудовскую Аравию. В самолете нашли части и приборы, которые американцы поставляли только Израилю, а тот передавал иранцам.

Премьер-министр Бегин понимал, что Соединенным Штатам это не понравится, но забота о собственной безопасности важнее. Когда администрация Джимми Картера выразила недовольство, израильтяне сделали перерыв. После победы Рональда Рейгана на президентских выборах в ноябре 1980 года тайные поставки оружия Ирану возобновились.

Израильтяне убеждали американцев в том, что эти тайные контакты помогут умеренным политикам взять верх в Тегеране. Новый государственный секретарь Соединенных Штатов бывший генерал Александр Хейг согласился с логикой израильтян. В 1981 году Иран получил боеприпасы и запасные части к танкам, снаряды для артиллерии, модернизированные двигатели для истребительной авиации.

Американских руководителей, как и советских, вполне устраивала ирано-иракская война. Два государства, опасных для окружающих, методично уничтожали друг друга.

Но с 1981 года некоторые сотрудники администрации Рональда Рейгана стали присматриваться к Саддаму Хусейну: может быть, этот человек заполнит вакуум, который образовался на Ближнем Востоке после свержения шаха? Его воспринимали как бастион против распространения воинственного шиизма. Если Ирак проиграет войну, рассудили в Вашингтоне, аятолла Хомейни распространит свое влияние на весь Ближний Восток.

В 1982 году государственный департамент США, несмотря на возражения конгресса, вычеркнул Ирак из списка стран, поддерживающих терроризм. Еще через год американцы сняли эмбарго на поставку оружия в Ирак, введенное в семидесятых годах, из-за того что багдадские руководители давали приют палестинским террористам.

Несколько высокопоставленных республиканцев посетили Ирак. В декабре 1983 года в Багдад прибыл Доналд Рамсфелд, будущий министр обороны в правительстве Джорджа Буша-старшего. Он встретился с Саддамом, который очень хотел поладить с Америкой. В 1984 году были восстановлены дипломатические отношения, прерванные после арабо-израильской войны 1967 года.

Некоторое количество американских бизнесменов отправились в Багдад вслед за американским послом и обнаружили, что Саддам, щедро тратящий нефтяные деньги, — выгодный партнер. Ирак получил возможность покупать военные материалы через созданую для этой цели чилийскую посредническую компанию.

В начале 1985 года Саддам Хусейн заявил, что готов даже присоединиться к кэмп-дэвидскому процессу и заключить мир с Израилем. Если только Израиль прекратит поддерживать Иран и согласится на создание палестинского государства. Но израильские политики не верили Саддаму.

В середине восьмидесятых три человека взялись вновь сблизить Израиль и Иран — это Яков Нимроди, бывший военный атташе в шахском Иране, Аднан Хашогги, саудовский мультимиллионер, и Ал Швеймер, создатель израильской авиапромышленности и близкий друг премьер-министра Шимона Переса.

К этой тройке присоединился таинственный торговец оружием из Ирана и бывший агент шахской разведки САВАК Горбанифар. Он внушительно рассказывал своим собеседникам, что действует не от собственного имени, а представляет умеренные элементы в Иране, которые придут к власти после падения Хомейни. В ЦРУ Горбанифара знали и ему не доверяли. Но Нимроди и Швеймер ему поверили или хотели верить.

Они отправились прямо к премьер-министру Израля Шимону Пересу. Перес запросил мнение Моссад. Оно было отрицательным, потому что разведчики сомневались в успехе этой операции. Тогда Моссад просто исключили из этой операции. Перес, посоветовавшись с министром обороны Ицхаком Рабином и министром иностранных дел Ицхаком Шамиром, одобрил контакты с Горбанифаром.

Шимон Перес, конечно же, никогда не признавался в решении снабжать Иран оружием. Он специально поручил это не Моссад и не военной разведке, чтобы в случае скандала иметь возможность отрицать всякую связь с этим делом.

Координатором израильской политики в отношении Ирана был назначен Шломо Газит, бывший начальник военной разведки, но он быстро отказался, увидев, что Моссад, который и должен был этим заниматься, исключен из дела.

Вместо него ключевым человеком стал Давид Кимхе, генеральный секретарь министерства иностранных дел и бывший разведчик. Доктор наук Кимхе был признанным интеллектуалом, но после двадцати семи лет в Моссад привычка к тайным операциям стала его второй натурой.

У него установились тесные отношения с Робертом Макфарлейном, советником президента Соединенных Штатов по национальной безопасности. Макфарлейн, несмотря на занимаемый им высокий пост, был авантюристом по натуре.

В июне 1985 года Макфарлейн предложил поставлять американское оружие Ирану, несмотря на то что аятолла Хомейни продолжал удерживать пятьдесят два американских дипломата в качестве заложников.

Сверхсекретное предложение Макфарлейна прислали на согласование министру обороны и государственному секретарю.

Министр обороны Каспар Уайнбергер решительно воспротивился поставкам оружия Ирану и написал на бумаге Макфарлейна: «Слишком абсурдно, чтобы это комментировать».

Раздраженный Макфарлейн явился в Пентагон уговаривать министра. Он убеждал Уайнбергера, что это единственный шанс поладить с умеренными иранцами.

— Единственные умеренные в Иране, — сказал Уайнбергер, — находятся на кладбище.

Уайнбергера поддержал государственный секретарь Джордж Шульц. Оба министра полагали, что опасная идея похоронена.

Они недооценили возможности советника президента по национальной безопасности. Пользуясь неограниченным доступом в Овальный кабинет, Макфарлейн уговорил президента Рейгана, который хотел только одного — освобождения американских заложников, захваченных в Тегеране и Бейруте.

Первая партия противотанковых ракет — девяносто шесть штук — отправилась с тайного одобрения Соединенных Штатов из Израиля в Иран в конце августа 1985 года.

Каспар Уайнбергер узнал об этом совершенно случайно. Макфарлейн от имени президента приказал директору Агентства национальной безопасности не показывать министру обороны радиоперехваты, касавшиеся поставок американского оружия Ирану. Хотя Агентство национальной безопасности, которое занимается электронным подслушиванием всего, что происходит на планете, входит в состав министерства обороны.

Но чиновники в Пентагоне дали знать Уайнбергеру, что от него утаивается важнейшая информация. Министр возмутился, но вынужден был отступить, потому что такова была воля президента Рейгана.

В Иран послали еще четыреста восемь ракет. Через несколько дней иранцы отпустили одного из американцев, взятых в Бейруте год назад.

Тем не менее Макфарлейну пришлось уйти в отставку.

Преемник Макфарлейна на посту советника президента по национальной безопасности адмирал Джон Пойндекстер, более осторожный человек, сказал израильтянам, что с этими тайными делами пора заканчивать.

Засомневался и Давид Кимхе. Он перестал заниматься иранской сделкой, сославшись на то, что у него масса дел в министерстве. Тогда на первое место выдвинулся советник премьер-министра Переса по проблемам борьбы с терроризмом Амирам Нир.

Нира сразу же не взлюбили в разведывательном сообществе Израиля. Когда Перес назначил его на этот важнейший пост, Моссад и Шин-Бет были в шоке. Бывший журналист не пользовался доверием спецслужб.

Директор Моссад пошел на такой демонстративный шаг, как изменение состава консультативного комитета по разведке. Он исключил из состава комитета советника премьер-министра по терроризму — только для того, чтобы поменьше иметь дело с Амирамом Ниром.

Нир быстро обнаружил, что разведчики не хотят с ним сотрудничать. Он не смутился и стал показывать политические зубы. Нир убедил премьер-министра поручить ему сотрудничество с Советом национальной безопасности Соединенных Штатов. Он отправился в Вашингтон и нашел родственную душу в заместителе Макфарлейна — подполковнике Оливере Норте.

В прошлом боевой офицер, Норт сравнительно недавно был переведен в бюрократические коридоры Вашингтона. Норт, бравый морской пехотинец и вьетнамский ветеран — вся грудь в орденах, — понравился Ниру.

Они прекрасно поладили. Молодые люди наслаждались ролью закулисных игроков, которые, отодвинув в сторону своих боссов, самостоятельно делают крупные ставки в геополитических играх.

Советник премьер-министра по своей должности имел доступ ко всей информации о международном терроризме, добываемой израильской разведкой. Он делился этой информацией с Оливером Нортом, который не упускал случая козырнуть в Белом доме своей осведомленностью.

Когда Макфарлейн ушел с поста советника президента и его сменил адмирал Пойндекстер, роль Оливера Норта в американской администрации возросла, и он стал еще теснее сотрудничать с Ниром.

В январе 1986 года у них возникла совсем уж нелепая идея: взять с Ирана побольше денег за оружие, поставляемое Соединенными Штатами и Израилем, и пустить эти наличные доллары на помощь повстанцам, которые сражались против сандинистского режима в Никарагуа. Это стало важным, после того как конгресс перестал финансировать «контрас».

Рейган подписал секретную директиву «Выбор по необходимости», в которой говорилось, что продажа оружия Ирану соответствует интересам Соединенных Штатов.

Пентагон получил указание передать ЦРУ четыре с половиной тысячи противотанковых ракет, чтобы иранцы могли остановить наступающие иракские танки.

Когда вице-президент Джордж Буш-старший прилетел в Израиль, Амирам Нир попросился к нему на прием. Осторожный Буш по спецсвязи связался с Вашингтоном и попросил к телефону вице-адмирала Пойндекстера. Телефонисты спецкоммутатора Белого дома не могли найти адмирала, и трубку взял Оливер Норт. Он сказал вице-президенту, что Ниру вполне можно доверять. Амирам Нир пояснил Бушу цель операции: во-первых, добиться от иранцев полного освобождения заложников, во-вторых, установить отношения с теми людьми, которые определяют политику в Тегеране.

Еще несколько партий оружия были отправлены в Иран, но американцев больше не освобождали.

В мае 1986 года Макфарлейн, Нир, который выдавал себя за американца, и еще несколько человек полетели в Тегеран на самолете «Боинг-707» с грузом пусковых установок для оперативно-тактических ракет.

В качестве личных подарков они привезли с собой Библию, на которой расписался президент Соединенных Штатов Рональд Рейган, большой шоколадный торт и несколько новеньких револьверов марки «кольт».

Профессионалы были правы в своем скептицизме. Ничего из этой хитроумной операции не вышло. Более того, история выплыла на свет божий и закончилась грандиозным международным скандалом. В Соединенных Штатах было проведено расследование по делу «Иран-контрас».

Сенатор Арлен Спектер, республиканец и глава сенатского комитета по разведке, провел закон, который требовал от президента коренной реорганизации ЦРУ. Сотрудников администрации, начиная с Оливера Норта, кто пытался скрыть правду от конгресса, отдали под суд, а президенту был наказано не пытаться скрывать тайные операции от народных избранников.

Сенатор Спектер, чьи предки приехали в Америку из России, начал свою карьеру с работы в знаменитой комиссии Уоррена, которая расследовала обстоятельства убийства президента Джона Кеннеди.

Молодой юрист предложил и отстаивал версию о том, что одна и та же пуля убила Кеннеди, а затем ранила техасского губернатора Джона Коннэли, который сидел в машине рядом с президентом. Этот вывод вызвал массу сомнений у других юристов, но Спектер твердо стоял на своем. Он пришел к выводу, что именно Ли Харви Освальд убил Кеннеди.

Спектер стал одним из самых заметных американских прокуроров. В 1980 году его на горе Рейгану выбрали в сенат.

Президенту Соединенных Штатов Рональду Рейгану пришлось публично каяться, и премьер-министр Израиля Шимон Перес оказался в столь же дурацком положении.

Но аятолла Хомейни принял израильское и американское оружие, не побрезговал, хотя именовал эти страны «большим и малым сатаной». Иран получил возможность выстоять в войне с Ираком, который уже не знал, как прекратить боевые действия.

В 1988 году Саддам предупредил Хомейни, что обстреляет Тегеран боеголовками с отравляющим газом, а перед этим проведет бомбардировку города, чтобы в домах вылетели окна и газ мог отравить как можно больше людей. Считается, что именно эта угроза заставила Хомейни 20 августа 1988 года признать резолюцию Совета Безопасности № 598 и подписать перемирие с Ираком. Ирак не подписал Женевскую конвенцию о запрете химического оружия, производил его в больших количествах и уже использовал на поле боя. Так что у Хомейни были основания серьезно отнестись к угрозам Саддама.

Война с Ираном, затеянная Саддамом, продолжалась восемь лет и закончилась ничем, кроме гибели людей.

Считается, что во время войны погибло около трехсот тысяч иранцев и примерно сто двадцать тысяч иракцев. На самом деле, видимо, потери были значительно большими. И обе стороны никак не хотели обменяться пленными.

Только после свержения Саддама, в апреле 2003 года, Ирану передали, наконец, тела восьмидесяти трех иранцев, которые погибли на территории Ирака. А иранцы 5 мая вернули в Багдад последние пятьдесят девять иракских военнопленных. Некоторые из них провели в плену двадцать лет.

Несмотря на огромные потери, официальная иракская пропаганда называла войну победоносной, а Саддама рисовала великим полководцем. Он произвел себя в маршалы, хотя ни дня не служил в армии. 9 августа 1988 года был объявлен днем «великой победы».

Саддам сохранил ненависть к Тегерану и поддерживал оппозиционную иранскую группу «Моджахеддин аль-Хальк» ( «Народные воины»), которая нашла приют в Ираке. Численность ее отрядов достигала пятнадцати тысяч человек. Время от времени они устраивали Тегерану какую-нибудь неприятность, что доставляло радость Саддаму. В 1992 году боевики «Моджахеддин аль-Хальк» захватили иранские посольства сразу в тринадцати странах…

Саддам Хусейн получил советского оружия примерно на тридцать миллиардов долларов. Четыре с половиной тысячи танков, больше тысячи самолетов, триста с лишним вертолетов. Ему передали немалое количество лицензий на производство военной техники, в том числе на танк Т-72М1 (в экспортном варианте).

Но он хотел иметь такое оружие, от которого нет защиты. Он выкладывал деньги на самые фантастические проекты.

Он финансировал идею канадского ученого Джералда Булла, обещавшего построить гигантскую пушку «Вавилон», способную стрелять снарядами весом до десяти тонн на расстояние в тысячу километров. Джералд Булл был талантливым конструктором артиллерийских систем. Но развитие ракетной техники поставило крест на его амбициозных планах.

В отчаянии он стал искать тех, кого могут заинтересовать его идеи. Сначала предложил свои услуги белому правительству Южно-Африканской республики, которая нуждалась в оружии, поскольку на нее распространялись санкции ООН. В результате, когда Булл оказался на территории Соединенных Штатов, американцы посадили его за участие в незаконной торговле оружием.

В 1986 году его пригласили в Ирак, где он приступил к строительству пушки с длиной ствола в сто семьдесят метров. Но построить пушку он не успел. 22 марта 1990 года в Брюсселе он получил две пули в голову. Считается, что его устранила израильская разведка Моссад.

Опытный образец пушки обнаружили после первой войны в Персидском заливе. Если бы Джералд Булл достроил «Вавилон», снаряды могли бы достичь территории Израиля. Но одной пушки Саддаму в любом случае было недостаточно. Поэтому Ирак первым в арабском мире попытался создать ядерное оружие.

Ядерная программа Ирака начала осуществляться еще до Саддама. 17 августа 1959 года Советский Союз обещал новому правительству Ирака построить исследовательский реактор, обучить персонал и провести геолого-разведочные работы на предмет обнаружения радиоактивной руды.

В пятнадцати километрах от Багдада построили небольшой реактор ИРТ-2000 мощностью в две тысячи киловатт. Он вступил в действие в 1968 году и находился под контролем МАГАТЭ.

Тут уже во главе страны оказался Саддам. Его не интересовали исследовательские работы. Ему нужно было оружие. В 1975 году он прилетел в Москву и попросил поделиться ядерными технологиями. Но советские руководители никому не хотели давать ядерную бомбу. Максимум, на что согласились в политбюро — увеличить мощность реактора в два с половиной раза.

Помимо Москвы Саддам наведался в Париж. Переговоры с ним вел премьер-министр Франции Жак Ширак. Он не удивился желанию нефтедобывающего Ирака обеспечить страну ядерной энергией. Он увидел в предложении Саддама исключительно выгодный контракт. В ноябре 1975 года французы подписали секретные соглашения о поставке атомного реактора, ядерного топлива (обогащенный уран) и обещали прислать французских специалистов. Разумеется, речь шла исключительно о мирном атоме. И так же совершенно естественно иракцы попытались превратить мирный атом в военный. Они закупили в Италии дополнительное оборудование, позволявшее выделять из отработанного топлива плутоний, начинку ядерных бомб.

Специалисты прикинули, что уже в 1983 году Ирак будет обладать ядерным взрывным устройством.

Когда стало ясно, что амбициозный президент Ирака Саддам Хусейн пытается создать ядерное оружие и, возможно, близок к цели, больше всего испугались в Израиле. Израильтяне имели все основания полагать, что, когда Ирак создаст ядерное оружие, оно будет пущено в ход против еврейского государства. Ни у кого не было сомнений в том, что Саддам Хусейн не замедлит это сделать.

На всеобщих выборах в мае 1977 года впервые за всю историю существования Израиля Рабочая партия потерпела поражение. Новым премьер-министром стал Менахем Бегин, бывший лидер боевой группы «Иргун цвай леуми» («Национальная военная организация») и основатель правой партии «Херут». Министром обороны стал военный летчик Эзер Вейцман. Но в 1980 году он ушел в отставку. Бегин некоторое время исполнял и его обязанности. В августе 1981 года министром обороны стал бывший десантник Ариэль Шарон.

Бегин и Шарон считали, что иракский реактор должен быть уничтожен раньше, чем Саддам получит бомбу.

Израильтяне попытались по дипломатическим каналам воздействовать на французов, чтобы те перестали помогать Ираку в ядерных делах. Но это не дало никакого результата.

Тогда в действие вступила израильская разведка.

Первый удар был нанесен в апреле 1979 года, когда агенты Моссад проникли на склад французского ядерного завода, где строился реактор для Ирака. Там раздался взрыв, ответственность за который взяла на себя мифическая «Французская экологическая группа».

Второй удар был нанесен через год с небольшим, в июне 1980 года. Физик Яхья аль-Мешад, один из создателей иракского ядерного проекта, был найден мертвым в парижском отеле. Он приехал во Францию на переговоры о доставке ядерного топлива в Ирак.

В середине октября в Иерусалиме у премьер-министра Бегина состоялось секретное совещание. Обсуждали, что делать с иракским реактором. Начальник оперативного управления военно-воздушных сил Израиля полковник Авием Селла получил указание разработать план бомбардировки. Премьер-министр Бегин считал, что уничтожить иракский реактор «Озирак» — меньшее зло в сравнении с опасностью подвергнуться ядерному удару.

В отличие от других арабских стран Ирак так и не согласился подписать соглашение о перемирии с Израилем. Следовательно, решили в Иерусалиме, Ирак и Израиль даже формально находятся в состоянии войны и атака на Ирак не будет нарушением международного права.

Уходивший в отставку министр обороны Эзер Вейцман по-прежнему возражал против уничтожения иракского реактора. Его заместитель тоже был против. Ирак находился в состоянии войны с Израилем, это так, но мир все равно разозлится на Израиль. Стоит ли портить отношения с друзьями из-за иракского реактора?

Директор Моссад, начальник военной разведки и начальник оперативного управления генерального штаба считали, что бомбардировка закончится тем, что Ирак и Иран перестанут воевать между собой, объединятся и вдвоем обрушатся на Израиль. К тому же иракский реактор еще не скоро вступит в строй, а бомбардировка подорвет только что достигнутый мир с Египтом.

Но вторые лица в военной и политической разведке поддержали Бегина. Заместитель начальника военной разведки и заместитель директора Моссад считали, что удар будет хорошим предупреждением арабскому миру.

Начальник генерального штаба Рафаэль Эйтан считал, что уничтожение реактора необходимо. Ирак — фанатичный враг Израиля. Правительство после долгих дискуссий поддержало начальника генерального штаба и приняло решение разбомбить реактор. Бегин боялся, что, если на будущих выборах он проиграет, следующий премьер-министр не решится отдать приказ уничтожить реактор.

Разведка доложила, что в июле-августе иракский реактор будет введен в действие. Следовало спешить, чтобы при бомбардировке не погибли рабочие и ученые.

Атаку на иракский реактор должен был возглавить полковник Йорам Эйтан, сын начальника генерального штаба Рафаэля Эйтана. Израильтяне как раз получили новые самолеты F-16. В пустыне Негев построили для тренировок макет иракского реактора. 4 мая, в воскресенье во время тренировочного полета самолет Йорама Эйтана рухнул на землю. Пилот не успел катапультироваться и погиб. Генерал Эйтан потерял сына, но продолжал руководить операцией.

Новым ведущим пилотом был назначен полковник Шамир, сын будущего премьер-министра Ицхака Шамира.

Для этой атаки были разработаны бомбы, которые должны были взорваться через долю секунды, после того как они пробьют крышу реактора.

Кроме того, бомбы должны были наводиться по радиомаяку, который следовало установить внутри реактора. Это казалось невозможным делом. Но деньги решают многие проблемы.

Ирак и Иран все еще воевали между собой. Иранская авиация несколько раз пыталась разбомбить иракский реактор, но советские системы противовоздушной обороны надежно прикрывали «Озирак». Только один раз иранские «фантомы» прорвались к реактору, но причинили строительству лишь небольшой ущерб.

Тем не менее французские и итальянские специалисты уехали домой, напуганные бомбардировками. Потом они все же вернулись. За это время Моссаду удалось завербовать несколько французов, которые пронесли на тщательно охраняемую стройку радиоустройство. За три дня до намеченного срока Моссад сообщил, что радиомаяк установлен.

В последней тренировке участвовал начальник генерального штаба Рафаэль Эйтан. Все в армии, включая солдат, называли его просто Рафулом. Чинопочитание в израильской армии не принято. Эйтан хотел сам почувствовать, что будет испытывать летчик после такого долгого перелета. Он был солдатом до мозга гостей.

В 1956 году молодым офицером он побывал в Москве, возглавлял израильскую команду на международных соревнованиях по парашютному спорту и сам с удовольствием прыгал с советским парашютом. Он говорил потом:

— К нам отлично отнеслись в Москве. Мы чувствовали себя как дома.

Но поближе с советским оружием он познакомился тогда, когда израильская армия в больших количествах стала брать его в виде трофеев во время войн с арабскими государствами.

— Советское оружие отличное, — говорил Эйтан. — Но попало не в те руки.

Рафаэль Эйтан приказал сформировать в израильской армии две танковые дивизии, которые были оснащены исключительно трофейными танками советского производства.

Прямо с аэродрома генерал Эйтан приехал к премьер-министру Менахему Бегину:

— Я сам летал. Все видел. План отличный. Больше ждать нельзя. Если мы промедлим, иракцы могут изменить систему противовоздушной обороны, установить новые ракеты. Мы не будем об этом знать, и операция закончится провалом.

Крепкий, плотный, очень жесткий по характеру Рафаэль Эйтан склонился над тщедушным премьер-министром:

— Отдайте приказ на проведение операции.

Бегин согласно кивнул.

Перед вылетом генерал Эйтан беседовал с каждым из летчиков. Он откровенно говорил:

— Если с вами что-то случится, мы ничем не сможем помочь, но на чашу весов поставлена судьба народа и страны.

Только после этого Эйтан попросил показать ему комнату его разбившегося сына. Постоял в ней молча несколько минут. Потом отдал последний приказ командиру эскадрильи.

7 июня 1981 года в половине шестого утра шесть штурмовиков F-15 с бомбами на борту и сопровождавшие их восемь истребителей F-16 взлетели и взяли курс на восток.

Они беспрепятственно пролетели над территорией Иордании (там все отдыхали по случаю воскресенья), Саудовской Аравии (саудовцы купили у американцев самолеты дальнего радиолокационного обнаружения АВАКС, но все равно не засекли израильские самолеты) и незамеченными вошли в воздушное пространство Ирака. Соблюдая радиомолчание, они долетели до цели и один за другим круто спикировали прямо на ту точку, под которой находилась активная зона реактора.

Разведывательная информация была настолько точна, рассказывали потом летчики, что все прошло как по маслу. Над территорией Ирака они чувствовали себя вполне уверенно.

Ядерный объект прикрывали зенитно-ракетные комплексы советского производства с советским же персоналом. Но установленные истребителями F-16 помехи ослепили радиолокаторы.

Израильские самолеты сбросили шесть бомб на активную зону реактора. Две из них не взорвались. Но это не имело значения. Достаточно было всего одного удара в сердце реактора. Стало ясно, что современное оружие легко взламывает бетонную противоаварийную оболочку вокруг реактора.

Иракские зенитчики вместе с советскими инструкторами, спохватившиеся слишком поздно, открыли беспорядочный огонь. Вслед израильским самолетам полетели зенитные ракеты. Стреляли дивизионы зенитно-ракетных комплексов средней дальности — С-75, которыми сбили в 1960-м под Свердловском американский шпионский самолет У-2, и более современных С-125.

Иракцы подняли и свои истребители на перехват, но израильтяне вернулись без потерь.

Несколько часов генерал Эйтан провел на командном пункте, ожидая сведений об операции. Оттуда радостный позвонил премьер-министру, доложил:

— Реактор уничтожен. Все благополучно возвращаются.

Ночью в генеральном штабе просмотрели пленку, заснятую по время полета: было отчетливо видно, как разлетелся на куски разбомбленный реактор.

Разведка не рекомендовала правительству признавать, что эта операция проведена израильтянами. Но премьер-министр Бегин, который назначил выборы на 30 июня, не упустил случая накануне голосования сообщить избирателям об удачной операции. Он рассчитал правильно и одержал победу.

Несмотря на все переживания руководителей разведки, операция прошла достаточно спокойно. Иракская ядерная программа никому не нравилась. Американцы в глубине души были довольны, что их избавили от этой проблемы, хотя формально выразили неудовольствие.

Израильские дипломаты рассказывали потом американским коллегам, что вели мучительные споры: не стоит ли заранее предупредить Вашингтон? И все-таки не стали этого делать.

Реактор был уничтожен в воскресенье. Без десяти минут пять вечера о налете на иракский реактор сообщили государственному секретарю Соединенных Штатов Александру Хейгу. Он, в свою очередь, доложил президенту Рональду Рейгану.

Хейг потребовал от своих подчиненных выяснить подробности. Произошла ли утечка радиации? Пострадают ли жители Багдада и других населенных пунктов? Располагают ли Соединенные Штаты в том районе разведывательным самолетом, способным оценить степень радиоактивного заражения? Не стоит ли воспользоваться моментом и предложить правительству Ирака гуманитарную помощь?

Хейг позвонил израильскому послу в Вашингтоне Эфраиму Эврону и стал расспрашивать его о подробностях. Эврон, профессиональный дипломат, в прошлом заместитель генерального секретаря министерства иностранных дел, с нескрываемым удовлетворением ответил, что реактор уничтожен полностью.

Разведывательная служба государственного департамента информировала Хейга, что реактор монтировали французы. На объекте работали примерно пятьдесят иностранных специалистов. По этой причине израильтяне нанесли удар в воскресенье, когда все отдыхали.

В активной зоне реактора находилось ядерное топливо, примерно двенадцать килограммов урана-235. По оценкам специалистов, радиационное заражение будет минимальным.

Александр Хейг вновь позвонил Рейгану, пересказал все, что ему известно, добавил, что Израиль взял на себя ответственность. Объяснил президенту, что формально нарушения международного права нет: Ирак и Израиль находятся в состоянии войны с 1948 года.

Около девяти вечера израильский посол связался с Хейгом, успокоил его: во-первых, никто из иностранных специалистов не пострадал при налете, во-вторых, нет опасности радиационного заражения. Реактор еще не был запущен, поэтому Израиль нанес удар именно сейчас. Посол повторил, что реактор был прикрытием для программы создания ядерного оружия. Если бы реактор не был уничтожен, через пять лет Саддам Хусейн обзавелся бы собственной бомбой.

Тем не менее государственный секретарь Хейг не хотел, чтобы у Багдада сложилось ощущение, будто Соединенные Штаты санкционировали бомбардировку. Но как связаться с иракскими представителями? В Вашингтоне отсутствовало иракское посольство, потому что дипломатические отношения между двумя странами были разорваны.

Один из сотрудников Хейга вспомнил, что министр иностранных дел Ирака Саадун Хаммади недавно едва не погиб. Он приезжал в Нью-Йорк, чтобы принять участие в работе Организации Объединенных Наций, и лифт, в котором он находился, рухнул вниз. Это был желанный повод для разговора.

Хейга соединили с иракским министром, и он выразил радость по поводу того, что Хаммади уцелел в аварии, а потом сказал, что озабочен судьбой людей, находившихся рядом с реактором, и предложил оказать им помощь. Иракцы выразили благодарность.

Александр Хейг, придвинув желтый служебный блокнот, набросал проект официального заявления. Соединенные Штаты должны осудить налет как акцию, способную лишь усилить напряженность на Ближнем Востоке.

Но после этого Хейг подумал о том, что Ирак действительно пытается создать ядерное оружие. В этом контексте действия израильского правительства становились понятными и вряд ли заслуживали излишне сурового осуждения.

Один из помощников президента Рейгана настоятельно советовал жестко наказать Израиль за бомбардировку реактора. Хейг считал, что надо продемонстрировать неодобрение таких акций, но политика ослабления и унижения Израиля не соответствует стратегическим интересам Соединенных Штатов.

Рейган искренне симпатизировал еврейскому государству и ограничился тем, что приказал отсрочить поставку Израилю еще четырех самолетов F-16, поскольку такие самолеты были использованы в налете на реактор.

Министр обороны Каспар Уайнбергер поспешил сообщить об этом журналистам раньше, чем американские дипломаты официально уведомили правительство Израиля.

Раздраженный Хейг позвонил Уайнбергеру:

— Кэп, вы должны говорить нам о своих проблемах, а не объявлять об этом во всеуслышание. Пожалуйста, не устраивайте в Пентагоне брифинги для прессы на эту тему.

В налете на иракский ядерный реактор участвовали лучшие израильские летчики. Самым молодым из них был Илан Рамон. Он дослужился до звания полковника, командовал эскадрильей F-16C, возглавлял отдел вооружений в штабе военно-воздушных сил Израиля, а в январе 2003 года стал первым в истории израильским летчиком-космонавтом. Его отправили в космос вместе с американскими астронавтами на шаттле «Колумбия» в 2003 году.

Он погиб вместе со всем экипажем 1 февраля.

Израильское телевидение вело прямой показ возвращения из космоса шаттла «Колумбия». В студии сидел его отец. Мать Илана Рамона прошла через лагерь уничтожения Освенцим и выжила. Полковник взял с собой в космос рисунок земного шара, который сделал еврейский мальчик, погибший в Освенциме.

В Израиле были потрясены тем, что несчастье произошло именно с тем кораблем, на котором летел израильтянин. Многие палестинцы вышли на улицу, радуясь гибели американского космического корабля и первого израильского космонавта. Точно так же они не могли скрыть своего счастья 11 сентября 2001 года, когда в результате теракта в Америке погибло столько людей…

После уничтожения иракского реактора в Москву прилетел Таха Ясин Рамадан, который был тогда вице-премьером иракского правительства. Он привез список оружия, которое Ирак хотел бы получить. После долгих споров в политбюро решили дать Саддаму все, за что он заплатит: триста танков, сотню боевых машин пехоты, истребители «МиГ-23» и «МиГ-25» и зенитно-ракетные комплексы «Луна».

Неожиданно Рамадан спросил Николая Александровича Тихонова, который сменил Косыгина на посту главы правительства:

— Готов ли Советский Союз к сотрудничеству с Ираком в ядерной области?

Осторожный Тихонов заметил:

— Я не готов сейчас ответить. Сначала мы должны понять, о каком сотрудничестве идет речь.

Но иракцы не стали продолжать этот разговор, понимая, что в ядерных делах советские руководители едва ли захотят им помогать. Саддам стал искать другие пути.

Попытки создать ядерное оружие в Ираке продолжались. В 1991 году инспекторы ООН обнаружили, что иракцы продвинулись дальше, чем считалось.