После того как все недовольные в халифате были усмирены, начался второй этап великих арабских завоеваний.

Арабский халифат, как всегда, атаковал в разных направлениях: на востоке целью были Индия и Туркестан, на северном направлении – Армения и Малая Азия, на западном – Северная Африка и Южная Франция. Впрочем, не совсем справедливо это будет называть завоеваниями: население этих территорий, доведенное до предела непомерными поборами и нищетой, зачастую с радостью воспринимало оккупантов и сразу переходило на их сторону.

Еще в 671 году Зияд совершил поход на Балх. Город сдался, не оказывая сопротивления, и его жители согласились платить дань на прежних условиях. После этого Зияд, переправившись через Амударью, совершил вторжение в Мавераннахр.

В 673 году Абдаллах, сын ар-Раби, захватил укрепленные города, прикрывавшие важнейшие переправы через Амударью, – Амуйе и Заммом. Но после смерти ар-Раби он был вынужден вернуться в Мерв, где и сам умер через два месяца. Причиной смерти и отца, и сына послужила, по всей видимости, чума.

Новым наместником Хорасана стал Убайдаллах ибн Зияд. Уже через пару месяцев после принятия должности он с двадцатичетырехтысячным войском переправился через Амударью и двинулся на Бухару. Дело было в том, что до арабов дошли сведения о смерти правителя Бухары и о том, что город остался на попечении его вдовы. Но в сорока километрах от Бухары арабы столкнулись с жестоким сопротивлением. Небольшой, но богатый городок Байканда (Пайкенда) был взят ими лишь... наполовину. Вторая его часть, отгороженная стеной, так и осталась в руках местных жителей. Момент внезапности нападения был упущен, и бухарцы обратились за помощью к тюркам.

Правительница Бухары начала вести с подошедшим Убайдаллахом переговоры, пытаясь потянуть время. Но объединенное войско тюрок и согдийцев не устояло перед мощью арабской армии и было разгромлено: бухарцам пришлось заключить мирный договор и платить дань.

Сын халифа Османа – Саид – вытребовал себе внезапно освободившееся место наместника Хорасана, даже в обход Убайдаллаха. В Басре он набрал себе отряд в четыре тысячи воинов из заключенных и прочих не слишком уважаемых, но воинственно настроенных граждан и отправился в Бухару. По пути к отряду присоединились еще несколько тысяч арабов, промышлявших разбоем на дорогах. Хатун предоставила в помощь Саиду отряд бухарцев. Некоторые арабские источники говорят о новом сражении под Бухарой, но, по всей видимости, это всего лишь легенда. Затем Саид отправился на Самарканд, столицу Согда и резиденцию царя (ихшида) Согда, верховного сюзерена долины среднего и верхнего Зеравшана и Кашкадарьи.

По пути он столкнулся с согдийским войском, и его поведение во время этого боя было запечатлено в арабской эпиграмме:

Саид, Усмана сын, амир трусливый,
войну, пока не видел, презирал.
В день Согда, стоя, трясся так от страха,
что думал я – христианином стал.

Сражение, однако, было выиграно, и согдийцы отступили к стенам города. Около месяца продолжались весьма жестокие стычки, в которых Саид потерял глаз, но затем самаркандцы, измотанные боями, предложили мир. Договор был для них весьма невыгодный, и говорят, что его причиной послужило то, что арабы могли захватить в плен детей городской знати, укрытых в замке за городом. По разным данным, жители Самарканда должны были выплатить то ли 500 000, то ли 700 000 дирхемов и предоставить заложников из знатных семей для беспрепятственного прохода арабов через согдийскую территорию.

Саид, однако, договор нарушил и увез заложников дальше, в Медину. Там их заставили работать в финиковых рощах, принадлежавших Саиду. Через несколько лет эти аристократы, превращенные в рабов, напали на Саида, когда он осматривал свои владения, и закололи его. Дальнейшая их судьба печальна: одни из них сразу покончили жизнь самоубийством, другие были осаждены на вершине скалы, где умерли мучительной смертью от жажды и голода.

Одними из самых сильных противников, наряду с Византией, были для арабов и берберы. В 689 году халиф Абд аль-Малик решил освободить от берберов Кайруан, который они легко захватили ввиду малочисленности арабского гарнизона. Но только под арабским напором берберы начали отступать, как высадившийся десант византийцев уничтожил войско мусульман. Через семь лет, в 696 году, арабы повторили попытку, выслав уже сорокатысячное войско. Практически сразу был взят Карфаген, но византийский император снова выслал флот, и арабам опять пришлось отступить. Еще через два года, в 698-м Карфаген был все-таки взят арабами при поддержке со стороны своего флота, и, чтобы подобные истории не повторялись, в городе просто сровняли с землей все укрепления. Однако берберы под предводительством воинственной амазонки Кахины снова пошли в атаку, и арабам пришлось отойти к Кайруану. Халиф смог прислать подкрепление только лишь в 703 году, и Кахина, понимая, что на этот раз война проиграна, отправила своих сыновей к арабам, велев им принять ислам. Сама же она погибла в сражении у колодца на горе Аурас.

Война в Северной Африке была выиграна – берберы вслед за сыновьями Кахины стали принимать ислам и поступать на службу к халифу, а византийцы были вынуждены покинуть Африку.

В это же время один из покорителей Африки, Муса ибн Нусайр, отправил своего подчиненного, Ата ибн Рафи, на Сицилию. Остров был легко взят, и арабы вернулись с богатой добычей. 663 год можно считать началом легендарного нашествия сарацин на Европу.

Около 700 года арабами был захвачен остров Коссуру, лежащий между Сицилией и Африкой. Это был хороший плацдарм, позволявший мусульманам совершать морские вылазки как на острова, так и на земли южной Италии. Европейская литература этих времен полна апокалипсическими предсказаниями о нашествиях сарацин, по всей видимости, подобные же настроения царили и в обществе.

Но завоевание Сицилии началось позже, уже в IX веке. Пока же арабы решили заняться Испанией.

Муса ибн Нусайр не собирался останавливаться и через несколько лет, в июле 710 года, выслал отряд берберов под командованием Абу Зуры Тарика ибн Зийяда в Испанию. Это была, так сказать, разведка боем. Арабы прошлись огненным смерчем по побережью, и уже на следующий год Тарик с семитысячным отрядом вновь пересек испанские границы. Вестготы, владевшие этими территориями, были весьма обеспокоены подобной активностью и выслали войска, которые Тарик встретил у речки Вали Беккаа (исп. Саладо). Легенда гласит, как, узнав о том, что против него идет мощное войско (по некоторым данным, около семидесяти тысяч воинов), Тарик приказал сжечь корабли, показывая арабам, что пути к отступлению у них нет.

Легендарные готы, положившие конец Римской империи, драться умели, и бой у Саладо длился на протяжении восьми дней. Готский король Родерик участвовал в бою лично и показывал, как вспоминали очевидцы, чудеса храбрости.

Последним царем Андалусии был Витица, который, скончавшись, оставил троих сыновей – Оломонда, Ромуло и Артабаса. Они были еще совсем малы, и от их имени правила мать. Родерик был военачальником королевства и, устроив смуту, захватил власть, изгнав сыновей покойного короля. Впрочем, стоит сказать, что происхождение у Родерика также было вполне королевским: его отец происходил из вестготского королевского рода.

Но арабы умели не только воевать, но и договариваться. Вскоре несколько придворных перешли на сторону мусульман, и войска готов были разбиты. Последний король вестготов Родерик исчез, и его дальнейшая судьба неизвестна.

Арабский историк Ахмед ибн Мохаммед аль-Маккари описывает эту битву так: «...Обе армии приготовились к битве; каждый военачальник построил свои кавалерию и пехоту, и как только был дан сигнал, армии сошлись с шумом, будто друг с другом столкнулись две горы. Король Родерик восседал на троне под навесом из разноцветного шелка, укрывавшего его от солнечных лучей, окруженный воинами, закованными в сверкающую сталь с развевающимися флагами и многочисленными знаменами и штандартами. Люди Тарика были снаряжены иначе; их груди были скрыты под кольчужными доспехами, на головах были надеты белые тюрбаны, за спинами висели арабские луки, за поясами торчали мечи, а их руки твердо сжимали длинные копья.

Король Родерик (гравюра из посвященной ему хроники, XVI в.)

Говорят, что когда две армии шли навстречу друг другу, и взор Родерика упал на людей в первых рядах, его охватил ужас, и послышался восклик: «Во имя мессии! Это те самые люди, которых я видел нарисованными в свитке, найденном в толедской усадьбе», и с этого момента страх вошел в его сердце; а когда Тарик заметил Родерика, он сказал своим сторонникам: «Это король христиан» и бросился в атаку со своими людьми. Воины, окружавшие Родерика, были рассеяны; видя это, Тарик прорвался через ряды врагов, пока не достиг короля и не ранил его мечом в голову, и не убил его прямо на троне; когда люди Родерика увидели, что их король пал и его телохранители рассеяны, отступление стало всеобщим и победа осталась за мусульманами.

Поражение христиан было полным, вместо того чтобы собраться в одном месте, они бежали в разные стороны, а паника передалась их соотечественникам, города открыли ворота и замки сдались без сопротивления».

Арабские историки утверждают, что голова Родерика была доставлена сначала Тарику, потом Мусе ибн Нусайру, а затем послана халифу. Но ряд исторических источников заставляют в этом сомневаться.

Тарик отправился в Кордову, приветствуемый населением как освободитель. Взгляды арабов на веротерпимость были хорошо известны, и христиане не видели в исламском нашествии ничего страшного, а иудеи, которых собирались тут насильно окрестить, воспринимали его с благодарственными молитвами. Лишь несколько замков оказали мусульманам незначительное сопротивление.

Двор и духовенство не стали дожидаться входа в город мусульманских войск и бежали. Фактически, благодаря одному сражению, Тарик завоевал целую страну, сказочно богатую даже по европейским меркам, не говоря про арабские. Муса ибн Нусайр, оборонявший в это время Кайруан от оставшихся непокоренными нескольких племен берберов, был весьма расстроен: его подчиненный, прежде никому не известный, снискал славу покорителя целой страны. В итоге летом 712 года во главе восемнадцатитысячной армии он высадился в Испании и стал искать славы и себе, осаждая оставшиеся крепости: Шелушу, Карману, Севилью, Мерилу и так далее. Войдя в Толедо и увидев Тарика, который встречал его как начальника, пешком, Муса ударил его по спине плеткой, утверждая, что тот начал войну без приказа начальства. Тарик был брошен в тюрьму, а его восставшие соплеменники разгромлены и казнены. Впрочем, уже через год Тарика освободили и снова поставили во главе одного из отрядов.

Существует арабская легенда, пересказанная Ибн Кутайба, в которой говорится, что в королевском замке в городе Толедо были покои, на дверях которых находилось двадцать четыре запора: «Всякий раз, как воцарялся новый царь, вешали на двери новый замок по обычаям прежних властелинов. Так было до той поры, пока не захватил трон Родерик-гот, при котором пала власть христиан в Андалусии. И говорили, что, взойдя на престол, Родерик воскликнул: „Клянусь Богом, не хотел бы я умереть, не узнав о тайне этого дворца. Во что бы то ни стало я открою эти двери и собью эти замки, и посмотрю, что находится внутри“. Тут все знатные христиане и люди духовного звания окружили его и стали спрашивать: „Что желаешь ты найти в том дворце, почему так упорно стремишься открыть его?“ Родерик же твердил: „Клянусь Богом, я не хочу умереть, не открыв этой тайны, и не буду я самим собой, если не узнаю ее“. Тогда вельможи сказали ему: „Опомнись, не гневи Господа, не будет добра ни тебе, ни людям, если ты нарушишь древний обычай. Не бывать счастливым тому, кто забывает заветы предков своих! Оставь свои замыслы! Любопытство и алчность – всегда дурные советчики, и пусть они не совлекут тебя с пути твоих предков, ибо те обладали мудростью большей, чем наша, и лучше нас ведали, что творили!“ Но Родерик, отвратив от них слух, твердил свое: „Я во что бы то ни стало открою двери дворца и узнаю его тайну!“ Те почтенные и богобоязненные люди, стараясь совлечь Родерика с пути невежества и гордыни, говорили: „Поведай нам, какие сокровища ты хочешь найти во дворце? Сколько там, по твоему разумению, денег, дорогих каменьев и прочих сокровищ? Молви лишь слово, и мы дадим тебе вдвое больше, только не нарушай древний обычай, не навлекай на нас тяжкие беды!“ Но Родерик стоял на своем и велел сломать все замки и запоры и открыть двери. И когда они отворились, то люди увидали на стенах изображения арабов, а посреди покоев лежал пергамент, на котором было начертано вот что: „Не отверзайте сии двери, ибо свершивший подобное падет от руки ратников, здесь изображенных“. И в том же году мусульмане высадились на андалусский берег».

В течение осени Испания, практически вся, оказалась под властью мусульман. Исламской столицей страны стала крепость Нарбонна.

Халифат достиг максимальных границ своей державы и больше уже не увеличивался, несмотря на неоднократные попытки.

Битва при Ковадонге, произошедшая в 718 году, считается началом Реконкисты (исп. reconquista, от reconquistar – отвоевывать), началом освобождения Пиренейского полуострова от арабов и берберов (которых впоследствии объединили словом мавры), длившимся почти восемь столетий.

Но сначала предыстория.

В правление короля вестготов Витицы герцог Фавила был арестован и казнен. Его сын, Дон Пелайо, опасаясь королевского гнева, бежал в Кантабрию, где у него было множество сторонников. Витица постарался достать Пелайо и в Кантабрии, и он, не желая неприятностей своим друзьям, отправился в паломничество в Иерусалим в сопровождении некоего Себаллоса. Не совсем ясно, было ли это паломничество на самом деле, или это просто красивая легенда, но еще в XV веке в одной из испанских церквей хранились посохи Пелайо и Себаллоса, с которыми те якобы путешествовали в Иерусалим. Молва приписывает Пелайо это путешествие и то, что он сумел во время него увидеть жизнь арабов изнутри.

После воцарения Родерика Пелайо с почетом получает титул графа и становится одним из руководителей королевской гвардии. После сражения у Гвадалеты он не бежит вместе с остальными вестготами в Нарбоннскую Галлию или в Астурию, а задерживается в Толедо. В то время в Толедо хранились некие христианские священные реликвии, привезенные беженцами из Иерусалима в 615 году, когда Хосров, шах Персии, захватил всю Палестину.

Архиепископ Толедо Урбан вместе с влиятельными горожанами пытается спасти эти реликвии и отправляется в Астурию. Сопровождает его и Пелайо. Там в горе, называемой ныне Монсакро, находящейся около Морсина, в десяти километрах от Овьедо, Урбан приказывает вырубить пещеру и прячет в ней реликвии. Позже, во время царствования Альфонсо II Целомудренного, они были извлечены, и в Овьедо специально для них была построена церковь, посвященная Святому Михаилу Архангелу, называемая сегодня Святая Палата.

Осенью 714 года Муса проходит по Астурии и оставляет здесь, в Хихоне, отряд под командованием Мунусы.

Между тем в Астурии оседает довольно много христиан-беженцев, которые не собираются подчиняться мусульманам. Общее брожение в итоге вырастает в понимание того, что необходимо собирать боевой отряд. Летом 718 года на Поле Хура, между деревней Кангас де Онис и долиной Ковадонга, проходит собрание местной христианской знати. Предводителем отряда избирается Пелайо, который не только является принцем королевской крови из рода герцогов Кантабрии, но и известен всем как весьма мужественный человек и умелый полководец.

Мунуса узнает о собрании и сообщает об этом эмиру Андалусии. Но, однако, на этих территориях весьма много христианских анклавов, не желающих, в той или иной мере, признавать власть ислама, и поэтому помощь не спешит. Только в 722 году в Астурию прибывает карательный отряд под командованием аль-Кама. Вместе с мусульманами прибывает и прелат из Севильи Оппа (брат короля Витицы), который должен убедить Пелайо и его людей сдаться и не проливать кровь понапрасну.

Мусульмане, двигаясь через Тарну по берегам реки Налин, входят в Лукус Астурум, а уже оттуда в долину Ковадонга. У Пелайо всего 105 человек, и, когда они услышали о приближении мощного мусульманского отряда, их охватила паника. Однако Пелайо приказывает готовиться к схватке и поднимается с людьми на гору Аусева, где находится считающаяся священной пещера с образом Девы Марии.

Легенда рассказывает, что испанцы увидели в небе огненный крест, и Пелайо произнес речь, говоря, что «это тот Крест Победы, который мы потеряли на Гвадалете». После этого он приказал вырезать крест, подобный огненному, из росшего около дуба и велел установить его на горе. Позже сын Пелайо Фавила поместил этот крест, получивший название «Крест победы», в церкви Санта Крус в Кангас де Онис. Альфонсо III Великий перенес его в замок Гаусин, приказав покрыть золотом и драгоценными камнями, а ныне он хранится в соборе Овьедо.

Наконец мусульмане подходят к горе и высылают к Пелайо переговорщика, прелата Оппу.

– Я уверен, что твои действия бесполезны, – обращается тот, согласно легенде, к Пелайо. – Какое сопротивление ты можешь оказать в этой пещере, когда вся Испания и ее армии, объединенные под властью готов, не смогли противиться исмаилитам? Слушай мой совет: уходи отсюда с большим количеством имущества, которое было твоим, и живи в мире с арабами, как это делают остальные.

Но Пелайо отвечает:

– Я не хочу дружбы с сарацинами. Разве не знаешь ты, что Церковь Божья сравнивается с луной, которая после затмения возвращает себе всю полноту? Мы доверяемся милосердию Бога нашего, Иисуса Христа. С его помощью из этой пещеры, которую ты видишь, снизойдет благодать на Испанию. Ты и твои братья, с Хулианом, сообщником дьявола, решили вручить этим врагам христианства королевство готов; но мы, с помощью Отца нашего Иисуса Христа, презираем это множество язычников, которые будут гореть в аду. Матерь Божья, Матерь милосердия, нас защитит, и эти 105 готов превратятся в большую армию, как большое поле вырастает из малых зерен горчицы.

Оппа, выслушав ответ, возвратился к арабам и сказал, что вряд ли что-то кроме меча сможет убедить этих людей.

Небольшой отряд Пелайо укрылся в пещере, и мусульмане начали штурм, обстреливая пещеру из луков и пращей. Пелайо же отдал приказ скидывать с горы большие камни и стволы заранее срубленных и очищенных от ветвей дубов. Катящиеся камни и деревья разметали отряд мусульман, а люди Пелайо довершили их работу. Аль-Кама был убит, и как раз в это же время разыгралась страшная буря, которая так испугала сторонников ислама, что они пустились в бегство.

Аль-Кама был найден мертвым среди множества тел и даже не сразу опознан, Оппа попал в плен. Остаток мусульманского отряда отправился к Либане. Испанская легенда говорит, что когда они проходили по берегу реки Дева, около имения Касегадия (вблизи Либаны), то гора задрожала и сбросила в реку множество мусульман. Сложно сказать, произошло ли это на самом деле или нет. Сведений об этом отряде больше не встречается.

Мунуса, узнав о поражении высланного отряда, оставил Хихон и двинулся навстречу Пелайо. Они встретились у деревни Олалла (недалеко от скита Святого Эулалия, около современного Овьедо). Но, похоже, судьба была не на стороне арабов, превосходящих испанцев силами. Отряд Мунусы был полностью уничтожен, а сам Мунуса убит.

Слух о таких, прямо скажем, чудесных событиях мгновенно разлетелся по всей испанской земле, и множество христиан, прежде всего из Галисии и Бискайи, устремилось в Кангас де Онис. Вскоре оставленный арабами Хихон был снова под христианским владычеством. Был среди пришедших и Альфонсо, сын герцога Педро, с большим отрядом солдат. Позже он вступил в брак с Эрмезиндой, дочерью Пелайо, а после смерти Фавилы стал королем Альфонсо I Католиком.

Пелайо, поняв, что сила сейчас на его стороне, с отрядом из восьми тысяч пехотинцев и ста пятидесяти всадников осадил Леон. Мавры призвали помощь из Толедо. Пелайо же предпринял несколько штурмов, и мусульмане, понимая, что проигрывают, попросили перемирия на три дня. Штурм не возобновился: мусульманский командир Итрус сдал Леон при условии свободного выхода из него мусульман.

Когда подошли мусульманские войска из Толедо, то Пелайо уже занял оборону и, оставив в городе военачальником капитана Ормисо, направился в Астурию за подкреплением. Мусульмане осадили город, но вскоре руководитель отряда получил из Толедо известие о болезни своего сына и вынужден был вернуться, осада была снята.

Пелайо умер в Кангас де Онис в 737 году и был похоронен, согласно завещанию, в церкви Святого Эулалия де Абамия, недалеко от Ковадонги. Он считается героем Испании, начавшем Реконкисту, освобождение Испании от мусульман, которая завершилась только 770 лет спустя.

Судьба двух великих арабских завоевателей, Мусы ибн Нусайра и Тарика ибн Зияда, печальна. В сентября 714 года их вызвал к себе в Дамаск халиф аль-Валид с требованием доложить лично о произведенных завоеваниях.

Муса оставил вместо себя наместником региона своего второго сына, Абдул-Азиза, и вместе с Тариком отправился в Дамаск. Путешествие было долгим: Муса двигался с длинным конвоем из берберских вождей, вестготских князей, военнопленными, рабами и караваном, нагруженным драгоценностями древних городов Испании. В Сирии военачальники оказались только в феврале 715 года, когда аль-Валид был уже смертельно болен и не вставал с постели. Завоеватели Европы так и не были приняты, а вскоре халифат перешел к брату прежнего халифа аль-Валида Сулейману (прав. 715 – 717). Арабские историки вспоминают его не слишком тепло: он не был, в отличие от своего отца и брата, талантливым руководителем и запомнился многим как человек жестокий и злопамятный. Он, опасаясь набравших слишком большой вес героев, принял их не слишком радушно и, как говорят некоторые, даже унизительно. А ведь Муса, хотя и был очень мощным полководцем, никогда даже не намекал на желание получить независимость от Дамаска. Наоборот, ему приписываются идеи завоевания всей христианской Европы, включая Францию, Италию и Грецию. Обратно в Европу полководцы уже не отправились и окончили свои дни в Дамаске, в бедности и безвестности.

Впрочем, новый халиф не ограничился только опалой завоевателей Европы. Известный наместник Хад-жадж ибн Юсуф не дожил до вступления на трон нового халифа, скончавшись в 714 году, и потому Сулейман решил снять его ставленников: Мухаммада ибн Касима, первого полководца, вторгнувшегося в Индию, и Кутайбу ибн Муслима, покорителя Трансоксианы (Средняя Азия). Мухаммад после отставки был обвинен в многочисленных преступлениях и казнен. Кутайба отставки ждать не стал, а попытался организовать мятеж в Мерве, но был убит.

Одновременное и, по сути, бессмысленное уничтожение новым халифом практически всех лучших военачальников, цвета арабской армии, серьезно дискредитировало власть и сыграло не лучшую роль в дальнейшей судьбе халифата. Основной причиной этих бессмысленных расправ были, видимо, сложные отношения между халифом и его покойным братом: он, скорее всего, мстил тем людям, которые поддерживали предыдущего халифа. Но в итоге многие наместники, поняв, как неустойчиво их положение и на каком тонком волоске висят их жизни, встали в молчаливую оппозицию к Дамаску.