Подписывая со всеми мирные договоры, Мехмед поклялся и послам Константина, императора Византии, что не собирается нападать на их страну, и даже принес клятву на Коране. Сын Сулеймана Орхан в то время находился в Византии как заложник, Мехмед подтвердил, что будет и дальше выплачивать деньги на его содержание. Но денег платить не стал, и, когда Орхан потребовал должного, пригрозив вспомнить свои права на трон, Мехмед воспользовался этим, объявив Византии войну. В Константинополе жило много турок; византийскому правительству, начиная уже с 1396 года, пришлось разрешить постройку мусульманских мечетей рядом с православными храмами.

Византия к тому времени обладала лишь минимумом территории (во власти византийского императора была только небольшая полоса земли по берегу Босфора) и войском всего в шесть тысяч человек. Правда, выгодное географическое положение и сильные оборонительные укрепления позволяли ей до этого времени оставаться независимой. Также мастерство греческих полководцев и их техника были, безусловно, лучше турецких. Подтверждением этого служит тот же Мурад II, который, преследуя братьев, не успел собрать большое войско и пришел, чтобы быть разбитым, всего с 20 тысячами. Но, заметьте, у Византии воинов было меньше, чем у противника, примерно в три раза.

Мехмед II не стал повторять ошибок предков и отправил в Константинополь войско из 250 000 человек и флот из 420 небольших парусных судов, которые блокировали вход в бухту Золотой Рог. Предварительные осадные работы он начал осенью 1452 года, приступив к строительству крепости в самом узком месте пролива Босфор, отрезав, тем самым, Константинополь от Черного моря. Византийские послы, прибывшие узнать о цели постройки, были отосланы без ответа, а посланные повторно были обезглавлены. В это же время турки вторглись в Пелопоннес и напали на братьев императора Константина, чтобы те не могли прийти на помощь столице.

В апреле 1453 османы приступили к осаде. Византийцы обратились за помощью к христианским державам, но Папа сказал, что таковая будет оказана лишь при обещании объединения церквей. Понятно, что предложение было отвергнуто. Лишь Генуя выслала флот, десант которого удвоил силы осажденных.

Константинополь располагался на полуострове между Мраморным морем и заливом Золотой Рог. Кварталы, выходившие на воду, были прикрыты городскими стенами, со стороны суши город защищала стена с башнями. У крепостных стен, выходящих на Мраморное море, из-за быстрого течения высадиться было нельзя. Через вход в залив Золотой Рог была протянута цепь, один конец которой крепился к башне Евгения на северо-восточной оконечности полуострова, а другой – к башне квартала Пера, который был генуэзской колонией на северном берегу Золотого Рога. Эта цепь удерживала плоты, перегораживающие бухту, и войти в нее было невозможно. Византийский флот при этом мог совершать вылазки, а потом спокойно здесь ремонтировался.

По Западной границе города, от Мраморного моря до Золотого Рога, тянулись стены и ров шириной около 18 метров и весьма глубокий, с зубчатым бруствером по внутренней стороне. Между рвом и стеной был проход шириной около 14 метров, называемый Периволос. Первая стена была высотой более 7 метров и имела защитные башни на расстоянии от 50 до 100 метров одна от другой. За ней был еще один проход, так называемый Паратихион, шириной около 15 метров, и за ним стояла вторая стена, уже в 12 метров, башни на которой располагались в промежутках между башнями первой стены.

Посередине, между морем и бухтой, в город втекала через трубу река Ликос, лежащая в небольшой ложбине. Этот участок поэтому и считался наиболее уязвимым и назывался Месотихион. У бухты, в самой северной части города, находился квартал Влахерна, также весьма укрепленный, и его стены смыкались с крепостными. В крепостной стене было несколько ворот и потайных калиток.

Впрочем, то бедственное положение, в котором в последнее время находилась Византия, сказалось на качестве укреплений: стены оборонительных сооружений в нескольких местах осыпались, а местами очень сильно обветшали, что, впрочем, не сильно умаляло мощь всего оборонительного комплекса.

Начиная осаду, Мехмед послал в город парламентеров, предлагая горожанам сдаться и обещая населению жизнь и даже сохранение имущества. Но Константин ответил, что готов выплачивать любую, даже непосильную дань и отдать любые территории, но город не сдаст.

Передовые отряды османов вышли к городу 2 апреля, и сразу же византийцы предприняли вылазку и убили нескольких человек. 5 апреля подошла основная часть армии, и греки в ответ разрушили мосты через ров, запечатали ворота и натянули цепь через Золотой Рог. 6 апреля Константинополь был полностью блокирован, и турки начали атаковать форты, стоявшие вне городских стен. Вскоре они были взяты, и османы, пленив оставшихся защитников, привели их к городским стенам и демонстративно посадили на кол.

9 апреля турецкий флот попробовал прорваться в Золотой Рог, но был отбит. 11 апреля турки сконцентрировали всю свою артиллерию у стены над Ликосом и начали бомбардировку, которая длилась 6 недель. Участвовали в осаде и две громадные пушки, делавшие в стенах большие разрушения, но после каждого выстрела они глубоко погружались в апрельскую грязь, и туркам не удавалось произвести из них более семи выстрелов в день.

18 апреля, после захода солнца, османы начали штурм стены над Ликосом, пытаясь поджечь деревянные укрепления и растащить бочки с землей, но атака была отбита даже без потерь.

Через пару дней к Константинополю подошли три генуэзские галеры, посланные Папой, с грузом продовольствия и оружия. Несмотря на активное препятствование турок, они сумели прорваться в Золотой Рог, и Мехмед II сместил своего адмирала Балтоглу и велел побить его палками.

21 апреля от последствий обстрела башня второй стены над Ликосом рухнула, превратив первую стену в руины. Но турецкое войско на штурм не пошло, так как Мехмед отсутствовал, отбыв осматривать северный берег Золотого Рога. На следующий день османы, подведя под свои суда специальные телеги с коваными колесами и выложив досками некое подобие рельсов, сумели провезти 70 своих судов по суше, в обход цепи, в бухту Золотой Рог. После долгих споров, в ночь на 29 апреля, греки все же атаковали этот флот, но фортуна была не на их стороне. Утром турки на виду у защитников городских стен казнили захваченных моряков, а византийцы казнили в ответ на стенах ранее плененных турок.

В конце апреля турки построили через западную оконечность залива Золотой Рог понтонный мост из скрепленных попарно винных бочек и таким образом связали воедино все силы своего войска. В бухте, на плотах, турками была установлена артиллерия, и они начала обстреливать Влахернский квартал. Ядра бились о стену, не прибавляя оптимизма жителям города.

7 мая турки предприняли штурм города с западного направления, у Месотихиона, но греки не дали им пройти через пролом. Через неделю турки попытались войти в город через Влахернский квартал, но ночной штурм был снова отбит. Людей уже не хватало, и пришлось снимать для отражения атаки матросов с судов. Поняв, что стены уже частично разрушены, турки переключились на ров и начали его засыпать. Днем турки засыпали рвы, ночью греки извлекали оттуда землю.

Вскоре артиллерией была разрушена до основания еще одна из башен, и турки, поставив поверх рва осадную машину, попытались пройти в город. Бой, по словам очевидцев, был ужасен, но атака был отбита, а ночью греки сожгли одну осадную машину и кое-как восстановили башню.

16 мая турки стали вести подкоп в районе Влахерны, пытаясь отвлечь греков подходом своего флота к цепи, который происходил под вой труб и стук барабанов. Но работы были обнаружены, и греки начали вести контрподкопы, успешно взрывая и затапливая турецкие тоннели. Через пару дней турки изменили свою тактику: ко рву над Ликосом они подкатили огромную башню с деревянным каркасом и покрытием из верблюжьих и буйволиных шкур. Внутри башни работали землекопы, засыпая ров, а с ее вершины велась оборонительная стрельба. Благодаря шкурам греческое оружие не могло сразить землекопов. Но ночью кто-то из греков подполз к башне и заложил под нее бочонок пороха. Взрыв похоронил землекопов и разрушил башню. Осажденные снова расчистили ров.

23 мая в очередном взорванном подкопе под Влахерной погибло много турок, и Мехмед отказался от этого способа осады. Но ночью произошло лунное затмение, что было воспринято жителями города как плохой знак, и придворные стали предлагать Константину тайно покинуть Константинополь и начать собирать силы за его границами. Он, понимая, что без него город точно падет, отказался и вступил в переговоры с турками, но Мехмед назначил такую дань, которую было невозможно выплатить. Тогда Мехмед предложил всем жителям покинуть город вместе с вещами, обещая им жизнь и свободу, но греки снова не согласились.

На совете, собранном 25 мая, Мехмед принял решение о штурме, хотя его генералы были категорически против: в последующие два дня турки усилили обстрел стен, специально подкатив пушки ближе, чтобы бить в упор. 28 мая, понедельник, был объявлен в турецком лагере выходным днем, чтобы дать солдатам набраться сил.

В ночь на 29 мая турки пошли в атаку по всей линии стены. В Константинополе все, кто мог держать оружие, заняли места на стенах. Первой волной турки пустили башибузуков, наемные отряды из славян, венгров и «джентльменов удачи» всех национальностей. Мехмед хотел, чтобы они ценой своих жизней измотали греков. Башибузуки были легко отбиты, лишь у Ликоса, в районе наиболее разрушенных стен, возникли некоторые проблемы. Через два часа башибузукам приказали отступать, снова заработала артиллерия, и прямо под огнем в атаку пошли регулярные турецкие войска Исхак-паши, опять по всей длине стены. Для того времени атака под огнем была в новинку, возможно, это даже был первый прецедент такого ведения боя.

Атака, хотя и с тяжелыми потерями со стороны греков, была отбита. О потерях тюрков, которые также были не маленькие, ввиду их подавляющего превосходства, нет смысла говорить.

Третью атаку начали янычары, и сам султан довел их до крепостного рва. Янычары наступали двумя отрядами: один пошел на Влахерну, второй – в пролом в районе Ликоса. В месте соединения стены Влахернского квартала с основной городской стеной янычары обнаружили тайную калитку Керпопорту и, убив сторожей, проникли через нее в город.

В районе Ликоса был ранен предводитель генуэзцев, его стали выносить с поля боя, и среди генуэзцев началась паника. В проломе остались только венецианцы и греки во главе с императором. Турки заметили начавшееся смятение в рядах противника, и отряд в 30 человек во главе с великаном Хасаном ворвался в город. Половина из них, включая Хасана, была тут же убита, но остальные сумели закрепиться, и за ними пошли новые и новые толпы янычар. Император Константин вместе с группой преданных сподвижников пошел в контратаку и в рукопашной схватке был убит.

Передовые турецкие отряды вскоре прорвались к воротам и начали их открывать изнутри, а среди осажденных возникла паника: кто-то пытался прорваться к кораблям, кто-то бежал сам не зная куда. Оборону держали лишь некоторые византийские отряды, каталонцы и турки принца Орхана. Но это было уже не на стенах, а на улицах Константинополя. Многие греки собрались у колонны Константина Великого, так как они слышали о пророчестве, которое гласило, что, как только турки дойдут сюда, с неба спустится архангел Гавриил и даст некоему человеку, стоящему у колонны, свой меч. При помощи этого воина будет одержана победа, а этот человек вскоре станет новым царем. Пророчеству не суждено было сбыться.

Те, кто прорвался к судам, смогли отомкнуть цепь и уйти в море. Турки особо не препятствовали: это, во-первых, было отступление, а, во-вторых, корабли были в основном венецианские, и Мехмед не хотел портить отношения с дожем.

Бой в городе продолжался весь день, пленных турки взяли всего 500 человек, все остальные воины были убиты. Затем три дня длился грабеж великого города. Греческий историк Георгий Сфрандзи писал: «В некоторых местах, вследствие множества трупов, совершенно не было видно земли». И продолжал: «В жилищах плач и сетования, на перекрестках вопли, в храмах слезы, везде стоны мужчин и стенания женщин: турки хватают их, тащат, обращают в рабство, разлучают и насильничают».

Особенно много жителей Константинополя было взято в плен или убито в храме Святой Софии, куда константинопольцы собрались, надеясь на чудо. Но турки, перерезав кучку защитников храма, ворвались и в Святую Софию. По словам очевидцев, турки гнали из Константинополя на рынки рабов десятки тысяч пленников. Только через три дня Мехмед II приказал прекратить грабеж и торжественно вступил в Константинополь под восторженные крики своих воинов. В знак победы над «неверными» он въехал на белом коне и в храм Святой Софии и, похвалив необычайную красоту здания, повелел превратить его в мечеть.

Тело Константина сумели опознать лишь по царским сапогам с орлами, и Мехмед приказал выставить голову Константина на ипподроме, а тело похоронить с царскими почестями.

Византийская империя прекратила свое существование, ее земли вошли в состав Османского государства. Султан даровал грекам права самоуправления с главой общины патриархом, который отчитывался лично перед султаном.

Сигизмунд, сын Карла IV и Елизаветы Померанской, вел свой род из Люксембургского дома и был, в общем-то, вполне типичным его представителем: бегло говорил на шести языках, имел прекрасное образование, был весьма религиозен. После смерти отца в 1378 году он унаследовал маркграфство Бранденбург вместе с достоинством курфюрста. Вскоре венгерский король Людовик Великий, незадолго до своей смерти, благословил его помолвку со своей дочерью Марией, к которой после смерти отца перешла венгерская корона. Мать Марии, Елизавета, была объявлена регентшей, а Сигизмунд – хранителем королевства.

Но Елизавета и палатин Николай Гара не допускали Сигизмунда до управления, и он был вынужден, уехав из Венгрии в 1384-м и заложив свое курфюрство братьям, начать на эти деньги собирать армию. Одновременно появился еще один претендент на престол: неаполитанский король Карл III. Елизавете пришлось пойти на уступки, и в октябре 1385 года Сигизмунд был повенчан с Марией. Но в начале 1386-го Карл был убит, и распри возобновились. Приверженцы Карла напали на королеву и удавили Елизавету на глазах у дочери. Партия Елизаветы после этого стала на сторону Сигизмунда, и 31 марта 1387 года он стал королем. Сторонники неаполитанцев в союзе с князьями Боснии, Далмации и Кроации объявили ему войну. Сестра Марии, Ядвига, королева Польши, и ее муж Владислав II Ягайло намеревались захватить венгерские княжества Галицию и Молдавию, а с востока Венгрию теснили турки.

Сигизмунд I. Гравюра из хроники Ганса фон Рихтенталя (1536)

В 1392 году Сигизмунд отправился с войском в Болгарию и отбил у турок Малый Никополь, но, узнав о приближении войска султана, быстро вернулся в Венгрию. После этого он отправил посольство во Францию, предлагая организовать новый Крестовый поход против мусульман. Идея была встречена с одобрением, и вскоре армия крестоносцев была собрана. Проблемы были примерно те же, что и в предыдущих походах: отсутствие дисциплины и наличие большого обоза, затрудняющего маневрирование.

Переправившись через Дунай, христиане вошли в Валахию и осадили Большой Никополь. Осадных машин, как обычно, не хватало, и осада затянулась. Баязед поспешил к Никополю, но крестоносцы узнали об этом в последний момент. 28 сентября произошла битва не слишком подготовленных христиан (к тому же до последнего момента споривших, кто должен стоять в порядке на почетных местах) с турками. Атаковали французы, и вскоре стоящие впереди отряды турок дрогнули и побежали. Крестоносцы пустились в преследование и оказались лицом к лицу с основной частью турецкой армии, ранее скрытой за холмом.

По самым умеренным подсчетам, в этой битве погибло не менее 12 тысяч христиан, а еще множество утонуло, когда, пытаясь скрыться от турок, они преодолевали Дунай. Сам Сигизмунд с трудом спасся, дойдя на большой лодке до устья Дуная, где его встретили венецианские корабли и доставили в Константинополь, откуда он переправился в Далмацию и достиг дома, где его ждала сильная смута, на успокоение которой ушло почти десятилетие.

Сигизмунд жалел о проваленном походе, и несколько раз отправлялся обращать язычников в христианство, но уже на территории Европы.

После захвата Константинополя Мехмед II обрел прозвище Фатих – «Завоеватель» и стал присматриваться к южной Европе.

Но сначала он перевел столицу из Адрианополя в Константинополь, и город стали активно заселять турки. Христиан и иудеев Мехмед не преследовал, и последние даже бежали сюда во множестве из Европы. Единственными, кого Мехмед преследовал, и весьма жестоко, были шииты. В 1476 году Мехмед II даже издал свод законов, очень подробно регламентирующий права и обязанности правителей, духовенства, отношение к иноверцам и так далее. Мехмед планировал завоевания и, в конечном итоге, видел себя вождем мировой империи, и потому многие его законы носили весьма глобальный характер. Мехмед даже готовил администрацию для территорий будущих завоеваний, и для подрастающей административной и военной верхушки были созданы дворцовые школы.

31 октября 1455 года войска Мехмеда заняли Новую Фокею. Богатые генуэзские купцы, владевшие там квасцовыми рудниками, были захвачены в плен, а население обложено поголовной податью. Сто самых красивых юношей и девушек были преподнесены в дар султану.

Затем наступила очередь Эноса – крупного торгового центра около устья Марицы. Жители, наученные чужим опытом, сдали город без сопротивления. Турецкий флот атаковал принадлежавшие Дорино острова – Имврос и Самофракию. На Имвросе, кстати, наместником Мехмед поставил известного историка Критовула. Но культурные предпочтения султана мы затронем чуть ниже.

Подобные завоевания островов были, скорее, исключениями: турецкий флот был пока что очень слаб, чтобы воевать с островными государствами, весьма богатыми и хорошо оснащенными. Мехмед старался покорять острова в основном дипломатией. Он, например, признал Гильельмо II, правителя Наксоса, герцогом Архипелага и подписал с ним договор, по которому Наксос должен был выплачивать ежегодную дань. Таким образом, одно из наиболее сильных государств Эгейского моря получило гарантии безопасности и даже прибыль, и потому Гильельмо на судьбы соседей взирал, как минимум, равнодушно. Но когда с теми было покончено, то и Наксосу пришлось признать турецкую власть.

Владевшие Родосом члены католического ордена госпитальеров отказались платить дань туркам, и Османская эскадра, посланная в 1455 году, не смогла заставить их это сделать. В следующий раз Мехмед атаковал орден лишь через 25 лет, в 1480 году. Османы высадились на острове, осадили крепость и начали обстреливать стены из пушек. Были собраны штурмовые машины, и 28 июля начался приступ. 40-тысячное мусульманское войско взошло на крепостные валы, госпитальеры были опрокинуты и почти побежали, но тут командующий штурмом адмирал Месих-паша объявил, что грабеж воспрещается, и вся колоссальная казна Ордена переходит султану. Натиск изумленных таким предательством турецких войск ослаб, и госпитальеры отбили приступ. Османами было потеряно 9000 убитыми и 14 000 ранеными. Потери были слишком велики, и осада была снята. Родосом Османская империя овладела лишь в 1522 году.

Завоевав уже Фракию и Македонию, Мехмед отправился в Сербию, но здесь знаменитый венгерский полководец Янош Хуньяди в 1454 году вынудил его сначала снять осаду Семендрии, а затем, в 1456-м, разбил при Белграде.

До смерти Хуньяди оставалось три года, и в 1459-м Сербия все равно оказалась в руках Мехмеда.

В 1460 году Мехмед занял Морею и посетил венецианские владения на Пелопоннесе, где его подобострастно встречали подданные Республики Святого Марка. Морейское государство перестало существовать, лишь неприступная крепость Монемвасия не была взята.

В это же время в руки турок перешел и Трапезунд.

В 1462 году эскадра Мехмеда отправилась к острову Лесбос. Весь остров был ограблен, держалась лишь крепость. Но после обстрела, продолжавшегося на протяжении месяца, правитель Лесбоса Николо Гаттелузи сдался и поклялся султану, что всю жизнь был его верным слугой, и даже принял ислам. Но, несмотря на такие проявления лояльности, он был увезен в Стамбул, где затем брошен в тюрьму и задушен. Мехмед придавал этой победе большое значение и торжественно отпраздновал покорение острова.

В 1470 году Мехмед атаковал венецианскую колонию Негропонт на острове Эвбея. С материка был сооружен понтонный мост, и по нему турецкие войска переправились на остров. Венецианский флот не решился вмешаться, а с помощью предателей Мехмед сумел вычислить слабые места крепости и взял ее без большого труда. Город защищали не только воины, но и все население, включая женщин, но все это было бесполезно. Негропонт был разграблен, а выжившие жители обращены в рабство.

В 1476 году была подчинена Валахия, сохранившая, правда, некую степень автономии, хотя и в пределах Турции. В 1479-м Мехмед вошел в Албанию и захватил большую часть ее территории. Длительная война с Венецией в 1479-м завершилась миром, и венецианцы получили право торговли в пределах всей Турецкой империи. Генуэзские колонии Крыма, вечного конкурента Венеции, вместе с Кафой (ныне Феодосия) вошли в Османскую империю.

Крымское ханство, предпочитавшее разбойничать в странах Восточной Европы, в 1475 году перешло под протекторат султана, что дополнительно усилило мощь татарских набегов.

В 1479 году Венеция признала потерю Негропонта и ряда других островных владений и крепостей на побережье в обмен на право торговли с османами. Только несколько островов, входивших ранее в состав Византийской империи, сумели сохранить полунезависимость до середины XVI столетия.

В тридцать лет Мехмед стал стремительно полнеть. Любитель роскошной и обильной пищи, султан становился все более и более тучным. Его здоровье, и так не слишком хорошее, было к этому времени окончательно подорвано. В 1479 году у сорокалетнего Мехмеда на ноге появилась опухоль, и даже прекрасные мусульманские врачи ничего не смогли с ней сделать. Через год здоровье султана еще более ухудшилось. Однако, не обращая внимания на уговоры врачей, в 1480 году Мехмед с войсками высадился в Южной Италии, где разорил город Отранто. Далее Мехмет нацеливался и на Рим.

Весной 1481 года он переправился со своей армией в Азию и начал продвижение в южном направлении. Подобно Тамерлану, он никогда не сообщал своим военачальникам, куда собирается отправиться с завоеванием. Возможно, он снова решил атаковать Родос или разобраться с Египтом: он давно смотрел с завистью на владения мамлюков. Но в пути у Мехмеда началось обострение колита, усилившее проявления подагры и артрита. Личный врач-перс дал султану лекарство, то ли оказавшееся неэффективным, то ли это вовсе было не лекарство, а чрезмерная доза опиума, выданная Мехмеду по приказанию его сына Баязеда. Но как бы то ни было, Мехмед Завоеватель скончался в возрасте сорока девяти лет 4 мая 1481 года, в час полуденной молитвы.

Как было уже сказано, придя на престол, Мехмед II начал осуществлять свою власть с братоубийства. Но это, скорее, все-таки было в традициях Османской империи и даже в чем-то являлось суровой необходимостью, и по одному этому факту делать выводы о характере Мехмеда не стоит. Но простые бытовые истории, о которых рассказывали современники, приводили слушателей в состояние ступора.

Например, как-то Мехмед, весьма раздосадованный воровством из собственного сада и желавший разыскать злостного похитителя дынь, приказал (подозревая в этом рабов) распороть животы 14 подозреваемым, пока не нашел, по остаткам обеда, виновного. Когда же к нему приехал знаменитый итальянский художник Джентили Беллини, чтобы писать его портрет, и зашел разговор об анатомии и, в частности, о конвульсиях шейных позвонков, то султан продемонстрировал художнику анатомические подробности, приказав тут же отрубить рабу голову.

Впрочем, целый ряд османских писателей относился к этому бытовому садизму весьма мягко, говоря, что такие вещи можно простить ввиду несомненных военных и политических талантов Мехмеда; его заботе о внутреннем благоустройстве государства; массе построенных им школ, мечетей, приютов и даже целых городов; а также обширному покровительству наукам и поэзии. Ну, впрочем, российского читателя подобными жестокостями, наверное, не удивишь, как и оправданием тирана за строительство нескольких школ. Мехмет и в самом деле активно покровительствовал наукам, был весьма образован и, владея несколькими языками, в том числе и греческим, изучал математику и увлекался астрономией. Также он был большим поклонником философии, неплохо знал труды греческих философов и под руководством византийских ученых даже занимался составлением к ним комментариев. Султан очень любил поэзию, предпочитая всем остальным поэтам персов, щедро одаривая их и предоставляя им доходные и почетные места. Более того, султан даже сам писал стихи под псевдонимом Авни.

Утверждают, что он, подражая Гарун аль-Рашиду, а вернее, как мы уже знаем, всего лишь легенде о нем, любил переодеваться и бродить по трущобам города, никем не узнанный, слушая разговоры горожан. Правда, порою его узнавали, но эту проблему решить было очень просто... Ну, вы поняли: в спутниках у Мехмеда всегда был палач.