Аббасиды получили власть в непростых условиях. С одной стороны, население халифата было полностью разочаровано в прежней династии, последние халифы которой показали себя любителями вина, женщин, роскоши и развлечений; с другой стороны, на территории халифата усиливалось религиозное воодушевление. Династия Аббасидов смогла просуществовать 500 лет и, собственно, полностью привела в упадок институт халифата как такового. Когда в 1258 году монголы под управлением Хулагу-хана разграбили Багдад, столицу Аббасидов, халиф уже был чисто декоративной фигурой. Лишилось мусульманское общество и еще одной иллюзии – о том, что может существовать единая умма, завещанная Мухаммедом. Уже через несколько лет возникли зачатки отдельного халифата на Пиренеях, а вскоре отдельные государства стали множиться, как грибы.

Правление Аббасидов условно разделяется на 4 периода: могущества (750 – 861); упадка (861 – 946); нахождение под властью Бувайхидов (946 – 1075); нахождение под властью Сельджукидов (1075 – 1194).

Впрочем, обо всем по порядку.

Стремясь укрепить свою власть, в июне 750 года Абу аль-Аббас аль-Саффах отдает приказ об истреблении абсолютно всех членов клана Омейядов. Это племенная война, и ничего подобного в арабской истории раньше не случалось. Разработать стратегию было поручено победителю в битве на реке Заб, дяде нового халифа, Абдуллаху ибн Али, который незадолго до этого был награжден должностью наместника Сирии. В итоге принимается очень коварное решение: восемьдесят или более омейядских принцев приглашены Абдуллахом на пир в крепость Абу-Футрус (на реке Ауджа, Сирия). В самый разгар празднества в зал врываются воины и убивают всех присутствующих омейядов. После этого стол накрывается вновь, и в комнате, под стоны умирающих, пируют Аббасиды. Также рассылаются агенты во все уголки халифата, которые вырезают членов клана и родственников Омейядов, где только могут их найти. Брат Абдуллаха Дауд назначается губернатором Мекки и Медины, с условием поголовного истребления Омейядов в этих городах.

Дошло даже до того, что было приказано разрыть могилы омейядских халифов (кроме Муавии и Умара II) и осквернить их прах.

Единственный Омейяд, избежавший гибели, – внук халифа Хишама Абдур-Рахман – сумел бежать из Сирии в Магриб.

Большая часть правления аль-Саффаха и его младшего брата аль-Мансура, который занял трон в 754 году, после смерти первого Аббасида, была посвящена подавлению серии бунтов. Начавшиеся еще при Омейядах, они продолжились и при Аббасидах: их бывшие союзники посчитали себя обманутыми и пытались либо свергнуть, либо получить какие-то преференции от новой династии.

Второй год правления Аббасидов, 751 от Р. X., стал весьма важным временем в развитии культуры книгопечатания в халифате. Мусульмане, разгромив при Таласе (территория современной Киргизии) китайскую армию, взяли в плен некоторых китайских мастеровых, которым было поручено в халифате производство бумаги. Правда, расцвет книгопечатания наступит несколько позже, уже в Багдаде, а оттуда бумага пойдет по всему халифату, отменяя пергамент и папирус, удешевляя и умножая производство книг. Значительно позже, в XII веке, благодаря фабрикам, основанным арабами в Испании и на Сицилии, бумага придет и в Западную Европу. Сами европейцы, кстати, не имели бумажных заводов вплоть до XIV века.

Битва при Таласе, помимо захвата мастеровых, имела и другое важное значение: китайские атаки на Среднюю Азию были прекращены, снова был занят Ташкент, и мусульмане прочно обосновались там. Китай не мог больше подчинить себе эти земли, и эта часть халифата впоследствии стала центром науки и культуры исламской цивилизации.

Истребление рода Омейядов показывало, что Аббасиды не совсем уверены в твердости своей власти, и потому очень много внимания было уделено безопасности халифов. Аль-Саффах правил из укрепленной крепости недалеко от Куфы, понимая, что и Дамаск, и Куфа вряд ли подойдут ему в качестве столицы. Дамаск слишком любил потомков Омейядов, а в Куфе было слишком много шиитов, которые считали себя обманутыми новой властью. Впрочем, Куфа к тому же всегда славилась своим непостоянством и буйным характером.

Понятно, что править из крепости невозможно, и встал вопрос о выборе столицы для новой династии. Аль-Саффах в 753 году решает переехать в Анбар, небольшой город примерно в ста пятидесяти километрах вверх по Евфрату. Но, в принципе, несмотря на это перемещение, окончательный статус столицы Анбару так и не был дан.

В июне 754 года аль-Саффах умирает от оспы, успев еще при жизни назначить своим преемником младшего брата Абу Джаффара (рожденного от берберской невольницы), а своего племянника Ису ибн Мусу в качестве его, Абу Джаффара, наследника.

Хоронят аль-Саффаха втайне, боясь, что сторонники Омейядов осквернят могилу. Так что из этого маленького штриха можно сделать выводы о настроениях народа в период воцарения на троне Аббасидов. Только во времена правления аль-Мунтасира (847 – 861), было наконец открыто место захоронения, и там был построен мавзолей.

Абу Джаффар в момент смерти аль-Саффаха совершал паломничество в Мекке, и Иса успел провозгласить себя халифом. Абу Джаффар, вернувшись, «отобрал» у Исы халифат, приняв имя аль-Мансур, что значит «Победитель».

Абдуллах ибн Али, прославившийся резней Омейядов, узнав о смерти аль-Саффаха, поднял восстание, утверждая, что халифат должен перейти к нему. Но Абу Муслим снова помог Аббасам и подавил мятеж. Абдуллах скрылся в Басре, где некоторое время тайно жил у своего брата, местного губернатора, но был обнаружен и убит.

Абу Муслиму, впрочем, новая власть также не принесла ничего хорошего. Будучи слишком мощной фигурой, он вызывал у аль-Мансура опасения, насколько уж справедливые, сказать сложно. Абу Муслим имел безграничную власть в Персии и неоспоримый авторитет в хорасанской армии. Стал бы он это как-либо использовать? Подавление бунта Абдуллаха говорит о его могуществе очень ясно. Так что Абу Муслим, в свою очередь, был вызван на прием к халифу и там убит. Официальной причиной казни было объявлено то, что Абу Муслим создавал среди персов собственную базу военной поддержки. Насколько это соответствует истине, выяснить, увы, невозможно.

Доказательством авторитета и популярности Абу Муслима в народе стало возникновение после его смерти нескольких еретических течений (наиболее известные возглавляли аль-Муканна и Бабак), руководители которых не верили в его гибель и провозглашали его повторное возвращение (пришествие) для установления справедливости на всей земле.

Последний Омейяд Абдур-Рахман, как уже было сказано, бежал из халифата. Переодетый в дервиша и сопровождаемый лишь слугой, он отправился через Палестину, Египет и Северную Африку к берберам – соплеменникам своей матери. Стоит сказать, что замаскироваться под дервиша ему было просто: он бежал практически без денег и в пути чуть не умер от голода, так что его вид не вызывал ни у кого никаких сомнений. Он достиг Сеуты, откуда уже перебрался в Испанию, где поселился в местечке Мунекар, в 60 километрах к востоку от Малаги. Южная Испания была в то время заселена преимущественно сирийцами, в основном из химьяритских кланов, которые были традиционно лояльны к Омейядам. Абдур-Рахман решил, что необходимо брать власть хотя бы здесь, и весьма быстро собрал небольшую, но верную ему армию.

Уже через год, в мае, в битве около Кордовы на берегу реки Гвадалквивир, он разгромил войско аббасидского наместника Юсуфа аль-Фихри и в возрасте 26 лет стал единовластным эмиром мусульманской Испании вплоть до Барселоны и Сарагосы. Он заручается поддержкой многих арабских вождей, которые открыто заявляют о своем неповиновении Юсуфу, и правит 32 года. Впрочем, и он, и его преемники соблюдают вежливую почтительность перед абассидским халифатом.

Абдур-Рахман не стал вытеснять христианских правителей из северных горных королевств полуострова, Леона и Наварры, и поэтому наземные коммуникации между ним и Ближним Востоком, благодаря этому дипломатическому ходу, а также берберскому восстанию, были прерваны.

Своей столицей он избрал Кордову и объединил различные разобщенные группы населения: фихритов (племя свергнутого аббасидского наместника Юсуфа), испанцев-мусульман (мусалимы – «замиренные»), берберов, христиан – в единую нельзя сказать нацию – в единое государство. Христианские и еврейские общины под властью Абдур-Рахмана свободно следовали своей вере и даже имели собственные законы и судей. Благодаря этому Кордовское государство сумело отразить атаки и короля франков Пипина, и его сына Карла Великого, и халифа аль-Мансура. Последний, много позже, стал называть Абдур-Рахмана «соколом курайшитов».

Тут стоит немного сказать о дальнейшем развитии мусульманской Испании. Кордова постоянно соперничала с позднейшей столицей Аббасидов, Багдадом, не только в роскоши, но и в развитии искусства и наук. Для Европы Кордова стала некоей дверью в мусульманский мир, мы уже упоминали, что именно отсюда стала распространяться бумага, а вместе с ней и различные труды восточных ученых. Толедо, Кордова и Севилья прославились своими университетами. В христианской Европе в это время был так называемый «темный» период преследования науки, когда все знания соразмерялись с теологией.

Вклад мусульманских ученых в историю, географию и другие гуманитарные дисциплины был впечатляющим, но наибольших успехов они достигли в области естественных наук – математики, астрономии и медицины. Об их вкладе в развитие европейской культуры можно судить по количеству переведенных с арабского трудов, которые стали фундаментом позднейших европейских исследований.

Канон по медицине Авиценны (араб. Ибн Сина, ум. 1037), переведенный на латынь Жераром из Кремоны (умер в 1187), главенствовал в медицинских кругах до конца XVI века, и лишь за тридцать лет, с 1470 до 1500 года, был издан 15 раз на латинском и один на еврейском языках. Работы аль-Кинди (умер в 873), одного из ведущих мусульманских философов, были больше изданы на латыни, нежели на арабском.

Памятник Авиценне (г. Душанбе)

Наследие древнегреческой культуры и науки также пришло в Европу через Испанию и Сицилию, и переводилось на латынь с арабских версий, а не с изначального древнегреческого. Впрочем, наследие греков оказало сильное влияние и на арабскую культуру, и даже на ислам. Мусульманские мистики задавались теми же вопросами, что и древнегреческие философы, и арабская философия своим развитием во многом обязана именно Платону и Аристотелю.

Не стоит забывать и про архитектурные достижения, которые также были привнесены в Европу во многом мусульманами. Стоит вспомнить красоту и величавую гармонию Кордовской мечети, и Мадина аз-Захра в Кордове, и величественный дворец Альгамбра в Гранаде – они до сих пор считаются жемчужинами архитектурного мастерства.

Огромный вклад был привнесен арабами и в структуру языка: сегодня в современном испанском языке насчитывается около 4 тысяч слов арабского происхождения, и все они употребляются в качестве терминов в военной, морской, юридической и административной сферах.

Стоит сказать, что ислам способствовал бурному развитию науки и культуры и на остальных завоеванных территориях. Исламский халифат ввел на порабощенных землях ирригационное строительство, способствовал освоению новых земель, развитию агротехники и введению в производство новых сельскохозяйственных культур, расцвету городов и торговли.

Но, безусловно, не стоит и идеализировать время арабского владычества. Ислам оставался исламом, религией весьма жесткой и зачастую нетерпимой к инакомыслию (хотя, в отличие от европейского христианства, в исламе шли богословские споры по многим серьезным проблемам – о божественном предопределении и свободе воли, например). Но от Испании до Китая, на всей огромной территории халифата, именно исламское господство способствовало увеличению количества грамотных и образованных людей и общему росту культурного стандарта, хотя стандарта, естественно, восточного. Про уважение к отдельно взятой личности, ее правам и достоинству, здесь вряд ли можно было говорить. Произвол власти и право сильного оставались неоспоримым законом социальных отношений.

Аббасиды, в жилах которых текло немало иранской крови, ввели на территории халифата административную систему персов, в частности, должность великого визиря, обладающего огромными полномочиями. Ему подчинялись центральные ведомства – диваны и весь административно-бюрократический аппарат. Из сферы его компетенции были выведены лишь просвещение и суд – здесь была власть духовных лиц во главе с судьями-кади.

Сильно видоизменилась в халифате Аббасидов и армия. На смену воинам-арабам из числа кочевников-бедуинов пришла наемная армия, гораздо лучше организованная, в которой важную роль стали играть хорасанцы, берберы, а затем и тюрки. Арабское ополчение отошло на второй план. Основное же место в военной иерархии заняла личная гвардия халифа, состоящая из рабов-гулямов (мамлюков). Это был большой шаг вперед в наращивании военной мощи. Привезенные в халифат в юном возрасте, купленные или полученные в форме своего рода налога (налога «кровью», девширме), – юноши из тюрок, кавказцев и славян, не имеющие в халифате ни родных, ни близких, – мамлюки воспитывались в абсолютной преданности халифу, понимая, что от него зависит не только их жизнь, но и богатство и привилегии, которые, кстати, были весьма велики.

Впрочем, как обычно и случается, особо выделенная гвардия скоро почувствовала свою силу и стала не только навязывать халифам свою волю, но подчас и свергать неугодных правителей.

Налоги при Аббасидах уменьшились, но это с лихвой компенсировалось доходами от ремесел и все более процветающей торговли. Для лучшего сбора налогов был введен институт посредников-откупщиков, так называемых мультазимов. Подобные должности редко обходятся без злоупотреблений, а уж на территории халифата должность мультазима и вовсе считалась «золотым дном». Подобные злоупотребления рождали в народе недовольство, и практически на протяжении всей истории своей династии Аббасиды были вынуждены подавлять народные волнения, которые чаще всего принимали форму сектантских движений. Борьба с ними стоила халифам немалых усилий и средств, и правителям все чаще приходилось обращаться за помощью к наместникам. За эту помощь необходимо было расплачиваться, и наместники становились все более сильными и самостоятельными фигурами и зачастую превращались в наследственных правителей той или иной части халифата. Что, понятно, имело свои последствия для центральной власти и судьбы халифата в целом.

Между тем, в халифате Аббасидов продолжались волнения. В 755 году случилось очередное восстание берберов. Понимая, что арабы слишком заняты на востоке, берберы вновь попытались получить независимость и захватили и разграбили Кайруан. Власть халифата была восстановлена здесь только через шесть лет, в 761 году.

Стоит сказать, что недавно обращенные берберы (со времени принятия ими ислама прошло всего около пятидесяти лет) были гораздо более ревностными мусульманами, чем сами арабы, и во многом именно к этому и сводились их претензии. Берберы играли важную роль в распространения ислама как в Африке, так и в Испании.

В отличие от них, жители северного горного региона Персии, известного как Табаристан (совр. Мазендеран, Иран) и Дайлам (совр. Гилян, Иран – на южном побережье Каспийского моря), полностью ислам так и не приняли, продолжая исповедовать «религию магов» – видоизмененный зороастризм. Обе этих провинции были наполовину независимыми, и принадлежность их к халифату была не более чем номинальной. В 758 году брат халифа аль-Махди покорил Табаристан, а двумя годами позже он двинул свою армию в соседний Дайлам, который также был завоеван и вошел в состав халифата.

Обе провинции оставили значительный след в исламской истории. Табаристан был родиной известнейшего арабского историка ат-Табари (838 – 923), а Дайлам позже стал первым зайдитским государством.