Не жаль молодца ни бита, ни ранена, жаль молодца похмельного.

(Русская народная пословица)

Все сущее познается сравнением с себе подобным.

(Аристотель. «Об элементах»)

До какой степени все национальные беды ассоциируются у нас самих с пьянством, иллюстрирует хотя бы незабвенная «антиалкогольная кампания» 1985–1986 годов. Тогда заботливый генсек Горбачев предложил гражданам свой радикальный вариант оздоровления общества: искоренить пьянство, для чего ввести мягкий вариант «сухого закона», прекратить производство вина и вырубить виноградники.[129]

Практическая реализация проекта стала явлением настолько ярким и ошеломляющим, что круги по воде расходятся до сих пор.

Никогда не забуду, как в 1988 году проходил практику после первого курса журфака МГИМО в качестве корреспондента районной газеты «Забайкалец». Было это в Читинской области, в городе Забайкальске, стоящем прямо на советской границе. Газета была, как полагается районке, «органом районного комитета КПСС и районного Совета народных депутатов, а редакция располагалась в одном из немногих в Забайкальске 2-этажном каменном доме в 2-х минутах ходьбы от райкома и райисполкома и в 15-ти – от погранзаставы № 16 Хинганского погранотряда Забайкальского Погранвоенокруга. Кстати, то, что я сейчас написал, было в 1988 году страшной военной тайной: само упоминание слов „застава“ и „погранотряд“ приравнивалось к „разглашению засекреченной структуры погранвойск КГБ СССР“ и никогда не могло появиться ни в одном материале на страницах местной прессы. Трудно сейчас в это поверить, но на столе у главреда, опытного и мастеровитого журналиста, всегда лежала книжица, не знаю, кем изданная, в которой содержался „полный перечень терминов, обозначений и выражений военно-технического и организационного характера“, недопустимых для публикации в печатных СМИ приграничных районов „особого контроля“. Поэтому, например, когда я писал репортажи о товарищеском турнире пограничников по волейболу, это выглядело, в соответствии с рекомендациями сей книжицы, так: „Пограничники НАШЕГО РАЙОНА в полуфинале обыграли всухую ПОГРАНИЧНИКОВ СОСЕДНЕГО РАЙОНА и завтра в финальном матче, на заводском стадионе, встретятся с другой командой воинов-пограничников тоже из НАШЕГО РАЙОНА“. В общем, предполагалось, видимо, что все жители Забайкалья, уподобившись тем восточным обезьянкам, которые „ничего не видят, ничего не слышат и ничего никому не говорят“, искренне не подозревали, что у них прямо под окнами проходит граница с Китаем. Много еще можно забавного было бы написать о славном городе Забайкальске, чей расцвет пришелся на времена, когда были „русский с китайцем братья навек“, но в 1988 году городишко пребывал в довольно запущенном состоянии.

М. С. Горбачев – Президент СССР.

Первый и, к сожалению, последний

Но особенно жестоко ударила тогда по местному населению горбачевская «антиалкогольная кампания». Мне поручили написать большой материал о борьбе местной милиции с расцветшим тогда самогоноварением. О, Боже! Чего только не пришлось повидать, проездив несколько дней с милицейским нарядом по местным «притонам» самогонщиков. Пили всё: розовую воду, тормозную жидкость, просто фруктовую брагу, куда на глаз для эффекта «доливали» технический спирт, ацетон и жидкость от тараканов. Но самое неизгладимое впечатление оставили огромные 20-литровые бутыли, где гнали спиртное из «прошлогодних помидоров». Жаль, что с нами не ездил тогда дорогой Михаил Сергеевич!

Горбачев приобрел тогда в народе несмываемое прозвище «минеральный секретарь» во многом благодаря «антиалкогольной кампании». Горбачев многое успел: затеял перестройку и glasnost, вел активную международную политику, отсиживался в Форосе в дни ГКЧП. Но война с зеленым змием в памяти народной, пожалуй, перевесила все упомянутые деяния. Наступил-таки на больную мозоль. Откуда же эта вера в то, что основная проблема Руси – именно повальное пьянство? Такая сильная вера, что Горбачеву искренне казалось: «вытрезви» страну – и все получится.

Как-то постепенно, исподволь укоренилась в общественном сознании идея традиционного российского пьянства. Эдакая историческая национальная особенность, отличительная черта, умилительная, как матрешка: «Россия – водка, валенки, Сибирь!» Большинство иностранцев полностью, кстати, солидарны с нами в такой самооценке, добавляя, будучи в хорошем настроении, к «трем китам» баню, балет и Гагарина.

Удивительное это дело – процесс маркировки и раздачи ярлыков. Отчего те или иные черты и отметины остаются на народном лице, наследуются поколениями как данность? Чем, как говорится, обязаны?

Крайне занимателен этот процесс, если задуматься и осмыслить! Знаменитые пивные фестивали наших тевтонских соседей, большие кружки и характерные животы вовсе не сделали немцев, по общему мнению, закоренелыми пьяницами.[130] Напротив, в этих народах отмечается педантичность, деловое усердие, экономность и аккуратность.

В 1960-е годы в Финляндии пытались ввести «сухой закон».

И результат? «Горячие финские парни» регулярно посещали город трех революций. Целые караваны автобусов привозили паломников в Ленинград, но отнюдь не на экскурсии в Эрмитаж или в другие музеи. Финны приезжали пить «Московскую», «Столичную», «Пшеничную» и показывали в этом деле такое мастерство и неуемность, что бывалые ленинградские выпивохи уважительно снимали кепочки.

Более того! Отдельные, особо дружелюбные советские люди встречали страждущих прямо у пограничного контроля и по трассе на Выборг. Ведь финны готовы были платить валютой! Хоть своими марками, хоть долларами!

Так что не всякая «финская птица» добиралась в здравом уме и твердой памяти до Северной Пальмиры, не всякая…

И вели себя финны так активно, до такой степени орали и сквернословили, что возмущенные горожане требовали принять меры: наши пьяницы выглядели тише и спокойнее.

Удалось ли финнам за годы трудов праведных убедить мир, что именно они и есть алкогольные чемпионы? Куда там! Так и остались финны в представлении всех людей флегматичными, трудолюбивыми и основательными: телефоны Nokia – самые основательные и надежные «Нокии» в мире!

Предвзятость постоянно дает о себе знать. В качестве иллюстрации небольшой сюжет. Побережье Эстонии, маленький курортный городок Пярну. Лето. В местном парке под кустами, на некотором расстоянии друг от друга среди бела дня лежат два очень пьяных человека. Эстонцы проходят мимо, многие – с комментариями. Под один куст говорят снисходительно и с симпатией: «Турмалайнен отдыхает!» Под другой – брезгливо и раздраженно: «Русская свинья валяется!» Каким острым «национальным» зрением надо было обладать, чтобы отличить одного выпивоху от другого!

Это привет нам через века от старых и глубоко укоренившихся мифов. Огромно количество наших анекдотов на алкогольную тематику, в которых присутствует, конечно, самоирония, но главное в них – подчеркнуть свое особое почетное место среди всемирных пьяниц: типа «собрались выпить русский, немец и поляк…» Ну и далее – тысячи возможных продолжений, главное, – русского в этих анекдотах никому не перепить![131]

Даже если принять во внимание, что все вышесказанное – это эмоции, то что же делать со статистическими данными? Вдруг мы и правда впереди планеты всей. Так вот: по потреблению вина на душу населения мы занимаем 20-е место в мире. Такие данные были приведены в апреле 2006 года в Париже на пресс-конференции в Международной организации винограда и вина (МОВВ).

Если водка – «национальный» напиток русских, то по потреблению другого алкогольного напитка – вина, европейские страны намного опережают Россию. В среднем россияне потребляют в год 6,1 литра вина на человека. Возглавляет таблицу Франция с 55,4 литра на душу населения в год, за ней следует Португалия – 52,6 литра, на третьем месте Италия – 51,1 литра.

Алкоголизм и пьянство – проблема всеобщая, международная. Даже страны Востока, где всегда употребляли алкоголя меньше, сейчас сталкиваются с проблемой пьянства в своих странах.[132]

В 2007 году мне довелось много поездить по Индии. Что отмечают сами индусы в качестве серьезной, растущей проблемы? Не поверите, – пьянство! При том, что позиции обеих доминирующих в Индии религий в этом вопросе однозначны: и ислам, и индуизм весьма жестко запрещают употребление алкоголя.

В 2002 году в никогда не пившей Монгольской Народной Республике решили отметить 80-летие республики, в том числе тем, что объявили о борьбе с пьянством и направили 443 хронических алкоголика на принудительное лечение. Нашлось еще 503 сознательных монгольских алкоголика, которые готовы были пойти лечиться добровольно.

Недавно филиппинский епископ Джоэл Бейлон основал первый в Азии лечебно-реабилитационный центр для алкоголиков и наркоманов «Fazenda da Esperanca», или «Ферма надежды». Священник-францисканец считает, что проблема алкоголизма приобрела острый характер в условиях духовной пустоты, которую испытывают многие люди в сегодняшнем материалистическом и гедонистическом мире.

Приведены примеры по странам, где алкоголизм вступает в вопиющее противоречие со всеми народными традициями, всей многотысячной историей, всем укладом жизни! А давайте посмотрим на Европу.

Весь юг Европы – Италия, Франция, Испания – традиционные области виноделия. Резонно предположить, что все произведенное потребляется… Но не существует стереотипов, подобных следующему: «Французы – законченные алкоголики, еле передвигающиеся от винища». Репутация французов известна как любовников, но не как алкоголиков.

Однако после Второй мировой войны пришлось французам всерьез принимать меры против алкоголизма. В конце 1940-х годов во Франции пошел взлет рождаемости. Так называемый послевоенный бэби-бум. Правительство Франции горячо поддерживало своих граждан. Коалиционное правительство в 1946 году предложило лозунг: «Дадим Франции миллион крепышей!»

Все замечательно, но процент врожденных генетических калек, физических и умственных уродов среди этого «миллиона» превосходил все мыслимые и немыслимые показатели. Причину найти было нетрудно: с самых нежных лет, когда в других странах маленькие девочки пьют кефир или квас, француженки пили сухое вино. «Проспиртованные» с детства девушки выходили замуж за таких же «проспиртованных», да еще и продолжавших «поддавать» молодых людей. Пили они не крепкие напитки, а виноградное вино.

Молодые люди порой подробно выясняли, какая закуска сочетается с каким сортом вина, и в какое время суток следует пить тот или иной сорт вин, с каким сыром или с какими фруктами. Они с презрением относились к неизящным, грубым жителям Северной Европы, которые не знали этих деталей. Но уродцы-то рождались от них.

Как бороться с национальным бедствием? С тем, что чуть ли не пятая часть «миллиона крепышей» приходила в мир генетически неполноценными?

И тогда правительство пошло на кардинальную меру, о правомочности которой спорят до сих пор: девочек-подростков Франции, от 14 до 16 лет, провели через больницы, в которых содержались жертвы пьяных зачатий. «Больницы» – это условное название, ведь в этих заведениях никто никого не лечил. В них просто содержались маленькие существа, которым не суждено было никогда выйти в большой мир.

Реакция у девочек была разная, по большей части очень острая. Вплоть до истерик, приступов депрессии, попыток самоубийства. Но был и эффект! Число пьяных зачатий резко снизилось.

Интересно, что в Северной Европе существуют стереотипные образы, связанные с пьянством. Это и поэтическое название пива в Англии: «Джон – ячменное зерно», и облик традиционной пивнушки-паба.

Недавно проведенное Британским Королевским медицинским колледжем исследование показало, что британские женщины спиваются. Согласно только что опубликованному отчету, к врачам на прием все чаще стали приходить женщины с неизлечимыми заболеваниями печени. У молодых женщин в возрасте от 20 до 30 лет все чаще диагностируются цирроз печени (последняя стадия ее разложения) и другие неизлечимые заболевания, которые были приобретены в результате злоупотребления алкоголем. В Британии каждая пятая женщина выпивает на потенциально опасном уровне. Кроме того, меняется манера выпивать. Британские женщины стали пить в больших дозах, что наносит ущерб не только здоровью, но и сказывается на социальном поведении.

И в Америке свой «алкогольный образ» есть! Это – салун, что в переводе значит невинное «салон». Классический образ из американской же кинематографии: покосившиеся халупы Дикого Запада, пестрые рубашки, шейные платки, револьверы Кольта, мустанги, расхлябанные дороги, и среди всего этого безобразия – бревенчатое сооружение с яркой вывеской «SALOON».

С Америкой соотносится «алкогольный» ассоциативный ряд: салун, виски, Хемингуэй, «дайкири», Скотт Фицджеральд, «двойной виски – не разбавлять», клуб анонимных алкоголиков.

По данным Американской Психиатрической Ассоциации, в США 13,8 % взрослого населения злоупотребляет алкоголем или страдает алкоголизмом. В течение десяти лет 46 000 американцев погибли во Вьетнаме. За тот же период 250 000 человек погибли в США по вине пьяных водителей.

К тому же в США другое соотношение алкоголиков разного пола по сравнению с другими странами. Во всем мире процент женщин-алкоголичек не превышает 5–10 % от числа алкоголиков. В США алкоголичек – 20 % от общего числа. Своеобразная эмансипация!

Кстати, алкоголик алкоголику рознь. В СССР и современной России алкоголиками считают часть тех, кого в США никогда в алкоголики не зачисляли. Ведь часть зачисленных в этот малопочтенный отряд в России – пока не алкоголики с медицинской точки зрения: алкоголь еще не стал частью их биохимии. В США таких отнесли бы к «бытовым пьяницам», и в статистику алкоголизма не включили бы. Так что 7 миллионов алкоголиков США примерно то же самое, что 10 миллионов в России.

Но разве Америка в глазах всего мира сильно пьющая страна и у нее дурная репутация? Вовсе нет, напротив – американцы в глазах соседей деловиты, инициативны, предприимчивы и доброжелательны («чи-и-из!»).

Антиалкогольная кампания в СССР кажется нам событием невероятной важности. Но ведь в ней, как и во всей «перестройке», очень много бутафорского.

А вот в Европе все очень серьезно. Там речь идет не о кампании. Министры здравоохранения 25 стран Eвропейского Союза договорились о первых конкретных шагах по предотвращению излишнего потребления спиртного среди европейцев.

По официальным данным, в EС от последствий злоупотребления алкоголем ежегодно умирают почти 200 тысяч человек.[133]

По информации «EuroNews», совещание прошло вскоре после обнародования Еврокомиссией проекта стратегии по борьбе со злоупотреблением алкоголем. В частности, совещание решило привлечь к сотрудничеству производителей алкоголя, – им предписали пересмотреть отношение к рекламе своей продукции.

Во Франции это уже делается: на бутылках со спиртным требуется размещать предупреждение о вреде алкоголя для беременных женщин. Теперь пиктограмма, изображающая будущую маму, в обязательном порядке должна появиться на всех продаваемых во Франции бутылках и банках с алкоголем.

В России, как и во всем мире, многие озабочены проблемой пьянства, поскольку заболеваемость алкоголизмом возросла за два последних года на 30 %. Это не может не беспокоить. Но и сегодня уровень заболеваемости – порядка 1,5 % всего населения России. Алкоголизм в 2001 году унес жизни 20 000 человек, в 2000 году – 13 000 человек. Это трагично, но давайте сравним эти грустные цифры с цифрами по Европе. И даже по странам Востока.

По свидетельству исследования «ROMIR Monitoring» (2004 г.), более трети россиян (37 %) вообще не пьют водку. Проблема женского алкоголизма, к счастью, в России не является угрожающей. Начинаешь невольно думать: «Может, поветрие брать жен из России имеет еще и оздоровительный смысл?»

На благодатном фоне мирового алкоголизма особенно интересно, каким образом России удалось завоевать и длительно удерживать пальму алкогольного первенства?

С чего это она превратилась в запившуюся страну? Если камни бросают исключительно безгрешные, то кто и когда бросил камень в наш огород?

Да будет проклят тот, кто первый выдавил сок из виноградной грозди.

(Плиний Старший)

Начнем с того, что Россия не имеет никакого отношения к основной «алкогольной» культуре мира. Хотя бы потому, что у нас виноград не растет.[134]

Слова «виноград», «лоза», «вино» были в одном из древнейших языков, санскрите, присутствовали и в греческом, и в латинском, и во французском, и в китайском, и в древнеегипетском, и в древнеперсидском. Латинисты полагают, что латинское vinum заимствовано из какого-то средиземноморского языка. Специалисты по греческому уверяют, что «ойнос» (из «фойнос») пришло из некоего кавказского источника. Но сколько на Кавказе было и есть языков! В общем, до этимологии слова «вино» пока не добрались. Но что не русское происхождение, это точно.

В библейских легендах мы можем прочитать, что виноградная лоза была одним из первых растений, сотворенных всемогуществом Бога; что выдавливание сока из плодов винограда было первоначально неизвестно. Ной, побуждаемый человеческой природой, первым стал употреблять вино, и это было также естественно, как употребление в пищу мяса. Оказывается, идея посадить виноградную лозу и выжать сок из ее плодов была «подсказана» Ною козлом, которого он выпустил на волю в Киликии, у горы Корикум. Этот козел, поевши плодов дикого винограда, опьянел и стал бодать других животных.

Увидев такое действие плодов винограда, Ной посадил их, полив кровью льва – для «сообщения крепости», кровью мистического агнца – для уничтожения в ягодах диких свойств, а потом собрал превосходные плоды.

Согласно греческому преданию, Вакх научил культивировать виноград жителей Индии, затем греков… В общем, у всех народов, которые оставили после себя письменные или устные предания, виноградная лоза занимает особое, почетное место.

Рассмотрим же теперь то, как виноград, виноградарство, виноделие начинались в разных странах…

В Индии, в Кашмире не культивированы, по крайней мере, три вида виноградных лоз: «Опиман», «Кавори», «Качебури». Подобно лианам, они опутывают громадные деревья и дают обильные урожаи. Еще в 1822 году справочник сообщал: «Виноград культивируется с успехом в долине Кашмира и доставляет не только вино, похожее на мадеру, но и употребляется для выгонки водки».

Что же касается Кавказа, то есть свидетельство одного путешественника: в 1672 году он увидел там виноградные лозы, «которые поднимались по деревьям так высоко, что невозможно было воспользоваться их плодами». По его словам, «в Грузии виноград растет дико, обвиваясь вокруг деревьев, давая прекрасные плоды и лучшее в мире вино».

Вот запись другого очевидца: «Путешествуя в 1845 году по Тереку, я видел дикий или одичалый виноград, вьющийся по деревьям…»

Обратимся к наблюдениям К. Коха, который в прошлом веке дважды путешествовал по Закавказью, Малой Азии, Курдистану и Персии с одной единственной целью – выяснить все возможное о происхождении винограда: «Виноград, подобно злакам, культивируется с незапамятных времен. Нет возможности разыскать где бы то ни было начало этой культуры. После долгих и тщательных исследований я пришел к убеждению, что повсюду в этих странах имеем дело не с диким, но с одичалым виноградом. Виноград растет до сих пор в густых лесах древней Колхиды – страны, где начало культуры зародилось много тысячелетий тому назад. Виноград растет здесь на полной свободе и свешивает свои грозди с высоких буков…

В лесах виноград достигает в размерах настоящего дерева, и если снять на плане расположение его насаждения, то мы увидим, что посадка была сделана косыми рядами, то есть по способу, который прилагался древними преимущественно к виноградникам…

Местные жители собирают в лесах плоды для своего употребления. Вино приготовляется в особых кувшинах, крышкой которых служит кусок шифера, приподнимаемый время от времени для выпускания накопившейся в сосуде углекислоты. Когда брожение окончится, крышку засыпают землей и оставляют так до тех пор, пока вино не сделается годным для питья, то есть до Рождества, после чего вино разливают в бурдюки».

Вино употреблялось в Древнем Египте еще в третьем тысячелетии до нашей эры. Об этом свидетельствуют найденные в гробницах фараонов винные сосуды, а также произведения настенной живописи, изображающие изготовление вина.

В нижнем течении реки Тибра около 2 500 лет до н. э. выращивались винные сорта винограда в искусственно орошаемых садах.

Вино производилось в Древнем Китае, Индии, Персии. Проблемы, связанные со злоупотреблением вином, также известны человеку с глубокой древности.

Первые описания отравления алкоголем можно найти в Месопотамских таблицах (около 5 000 лет тому назад): «Если человек выпил крепкое вино, его голова порожняя или он забывает слова, его речь становится спутанной, его ум блуждает, и глаза имеют мутное выражение».

В работах Геродота указывается на широкое распространение употребления алкоголя в античном мире. Так, в книге «Клио», оценивая обычаи племени массагетов-саков, автор указывает на то, что они собирали спелые плоды и затем сохраняли их. Собравшись толпой в одном месте, массагеты зажигали костер и бросали эти плоды в огонь. От запаха сжигаемых плодов они приходили в состояние опьянения, подобно тому, как эллины пьянели от вина.

В книге «Евтерия» Геродот приводит данные об употреблении вина в Древнем Египте. Напиток приготовлялся из ячменя, «потому что в этой стране нет виноградной лозы». Имелось в виду, конечно, пиво…

Геродот приводит также данные о постоянном ввозе в Египет вина из Эллады и Финикии: «Из всей Эллады, да, кроме того, еще из Финикии, в Египет привозят дважды в год вино в глиняных сосудах».

Подсчитано, что Библия упоминает вино по крайней мере 521 раз!

В Новом Завете Иисус сотворяет свое первое чудо, превращая воду в вино. Во время Тайной вечери, знаменитой совместной трапезы, Иисус возводит фундамент христианства, когда поднимает кубок с вином и произносит: «Сие есть кровь моя; всякий раз, когда будете пить вино, делайте это в память обо мне». В некоторых случаях эти слова были восприняты буквально и с большим усердием.

Крестоносцы, которые все делали с именем Иисуса на устах, ворвавшись на Ближний Восток, поразили арабов не только своей дикостью и грязью, но и пьянством: «Франки дики. Прославляя своего бога Иисуса, пьют без меры, падают, где пьют и едят, дозволяя псам лизать их уста, изрыгающие брань и съеденную пищу».

Еще великий Плиний отмечал неограниченную долговечность виноградной лозы. В частности, он писал о знаменитой «статуе Юпитера, сделанной из одного ствола виноградной лозы и нисколько не поврежденной течением многих веков». Далее Плиний вспоминал про куст винограда, который покрывал тенью место, где любили гулять римляне. Из урожая с этого куста выходило 12 амфор вина (233 литра).

Сколько же лет должно пройти, дабы виноградная лоза могла дать ствол, достаточно толстый для того, чтобы из него можно было сделать статую?

Если к тому ж принять во внимание, что, по свидетельству Плиния, знаменитое изображение Юпитера было изваяно за много веков до его времени, то есть, по всей вероятности, в эпоху процветания государства этрусков, то вряд ли следует удивляться словам Коха, который утверждал: «Некоторые закавказские лозы были современны волшебнице Медее».

Все подобные факты, если их сопоставить с геологическими данными, убеждают нас в том, что виноград в этих странах появился в незапамятные времена, раньше каких бы то ни было исторических указаний и записей.

Вот и Варрон рассказывает, что «царь этрусский Мезенций помогал рутулам против латинов с условием, чтобы они доставляли ему вино», которое уже тогда производилось в пределах Лациума. Значит, в мифические времена, когда сражались герои «Энеиды», употребление вина в Италии было делом обыкновенным. Вот и выходит, что и виноград, и вино были известны уже во времена Ромула.

В шестой книге «Законов» Платон спрашивает у критянина Клиния: «Следует ли давать веру преданию, что некогда было время, когда неизвестная дотоле виноградная лоза появилась на свет?» Из дальнейшего разговора выясняется, что Платон не доверяет этому преданию и, по его мнению, в самые отдаленные времена виноградная лоза произрастала во всех тех странах, которые он посетил, то есть – на Сицилии, в Египте, в Греции и на островах греческого архипелага.

В «Илиаде» и «Одиссее» вино льется рекой.

Гекуба предлагает вернувшемуся с поля брани Гектору «вино, которое придает человеку силу и бодрость, исчерпанные военными трудами».

После битвы в осажденной Трое и в греческом лагере, куда «прибыло много кораблей, нагруженных вином», происходит пиршество и попойка.

Приводить подобные примеры можно долго, поэтому не будем далее заострять на них внимание.

Опьяняющие свойства древних вин, на нынешний взгляд, могут показаться странными. Ведь изготовляли эти вина весьма своеобразно: выпаривали на огне до густоты сиропа, что, конечно, в значительной степени избавляло их от спирта. Вино греки перед употреблением разбавляли иногда даже морской водой и различными пахучими веществами. Не зря же Гомер наделяет вино такими эпитетами: «благовонное», «сладкодушистое», «медвяное»…

А спустя два тысячелетия после Гомера византийская сельскохозяйственная энциклопедия «Геопоники» сообщала, что в вино издавна добавляли еще и ароматные травы, отдушивали вина благовонными смолами, окуривали амфоры воском. По словам Аристотеля, в Аркадии вина выпаривались так долго, что с течением времени они превращались в тягучее вещество, которое нужно было вынимать из мехов, соскабливая его со стенок лопаточками и ножами. В Риме шли еще дальше: подвешивали албанское вино в больших амфорах в углу каминов, где оно выпаривалось до того, что превращалось в совершенно сухую массу.[135]

Этот способ выпаривания вин назывался «фурмариум». Когда нужно было подобный экстракт употребить в дело, его разводили в теплой воде и процеживали.

Разбавляли вино обычно тремя, пятью или каким-нибудь нечетным числом частей воды и затем вливали в кратер – большую чашу, которая помещалась на земле или на полке в столовой. Из кратера вино черпали особые виночерпии ковшами и, наполнив чаши, передавали пирующим.

Так что чистое вино употреблялось весьма редко, и если кого принуждали пить, то это было даже оскорбительно.[136]

У древних греков, считают некоторые историки, «неразбавленное вино пили только рабы».

По причине важного места, занимаемого им в религиозных обрядах, вино сохранилось и выжило даже в смутный период варварских нашествий, последовавших за упадком Римской империи.

В древних германских сказаниях лишь Один, Верховный Бог, окруженный прекрасными валькириями, пьет виноградное вино, а герои, павшие в битвах, должны довольствоваться пивом. Это указывает на то, что в древнейшей Германии вино считалось редкостью, роскошью, а значит, и культура винограда распространена была мало. Вероятно, сюда ее завезли римляне, впервые став разводить виноград на Западном берегу Рейна, где находились галло-римские колонии.

Но уже Тацит описывает германцев людьми веселыми, способными пить вино днем и ночью. А в Средние века, когда папы короновали немецких императоров, даже произносилась клятва в трезвости: «Хочешь ли с помощью Бога сохранять трезвость?» При таких условиях, конечно, культура винограда в Германии должна была развиться. Особенно об этом позаботился Карл Великий: берега Рейна покрылись виноградниками, которые, благодаря дивным климату и почве, обрели всемирную известность.

Между прочим, из всех стран Европы именно Германия, почти самая северная из «виноградных» стран, приложила наибольшее старание к улучшению и распространению виноградной культуры. Виноградарство на юге Европы было известно задолго до Рима.

На берегах Роны, что на юго-западе Франции, виноград рос еще в незапамятные времена, и кельты разводили это чудо, даже не подозревая о существовании греков и римлян. Не зря же древнейшие философы и историки в своих творениях свидетельствуют, что в Галлии местные жители с любовью занимались виноградом и добывали вина, которыми потом восхищались «изнеженные римляне и вечно ораторствующие и резонерствующие греки».

Но самым ревностным покровителем виноградной культуры стал Карл Великий. Он обязал владельцев виноградников иметь прессы и все необходимые для виноделия предметы. Он же запретил судьям, истцам, ответчикам и свидетелям являться на суд пьяными.[137]

Короли и герцоги Бургундии на собственные средства разводили виноградники и гордились, что они принцы той славной страны, которая дает лучшие вина.

Возникновение шампанского связано с именем Дома Пьера Периньена – монаха аббатства Отвильер, расположенного на берегу Марны, в самом центре Шампани. С 1668 года и до конца своей жизни он выполнял здесь обязанности виноградаря и винодела. Согласно легенде, монах Дом Периньен обладал исключительно тонким вкусом и колоссальной памятью. По одной грозди он мог определить не только сорт, но и место произрастания этой ягоды и почву участка. К тому же по вкусу винограда был способен предугадать качество будущего вина. Из черного винограда он готовил прекрасные белые вина и добился «прозрачности светлой окраски, не известных до тех пор». Дом Периньен и разработал технологию производства игристых вин.

Новое, необычное для того времени вино потребовало новой формы емкости. Взамен хрупких, приземистых бутылок того времени Дом Периньен придумал бутылки «шампанской» формы и начал применять корковую пробку взамен обычной тогда промасленной пакли.

Какое значение придавалось во Франции виноделию, говорит хотя бы такой факт: Наполеон III в 1863 году попросил Луи Пастера выяснить, почему такое огромное количество вина портится? Ведь вино не доходит до покупателя, нанося огромный ущерб финансам Франции!

Пастер определил, что слишком усиленный контакт с кислородом ведет к увеличению количества вредоносных бактерий в вине. В бутылке с вином кислорода должно быть ровно столько, сколько необходимо для процесса созревания вина, который длится годы. Фактически кислород многократно ускоряет созревание вина, но если его содержание в бутылке превышает норму, вино начинает портиться.[138]

Туманный Альбион долгие столетия занимал лидирующую позицию в вопросе пьянства. Проблема оказалась настолько серьезной, что в VI веке правитель бриттов Гольдас Мудрый издал декрет, по которому «…каждый монах, напившийся до того, что не в состоянии будет петь во время службы, – будет оставаться без ужина». В XIV веке экспорт из Бордо в Англию был настолько значительным, что его средний годовой оборот был превышен лишь в 1979 году – рекорд шестисотлетней выдержки![139] Английский король Эдуард II заказал по случаю своего бракосочетания с Изабеллой Французской вино в количестве, эквивалентном более чем миллиону современных бутылок. Примерно три века спустя, в царствование королевы Елизаветы I, англичане осушали свыше 40 миллионов бутылок вина в год – и это в стране с населением в 6,1 миллиона жителей.

Луи Пастер – французский микробиолог и химик, занимавшийся изучением процессов брожения

Одно испанское вино было особенно известно именно благодаря Англии – херес (по-английски – «шерри», то есть «вишня»). Британские компании обосновались в Хересе в начале XVIII столетия и участвовали как в производстве, так и в экспорте. И сегодня Англия – самый большой импортер хереса.

«Простая вода нездорова для англичан», – писал в XVI веке английский ученый Эндрю Бурд. Впрочем, не он один отметил эту удивительную непопулярность «простой воды».

В «Истории» Тэннера так описывается английский труженик времен Ричарда III со ссылкой на французский источник: «…Король Франции никому не разрешает есть соль, помимо той, что куплена у него самого и по его цене. Его войско ничего не платит населению, да еще грабит его. Все виноделы отдают королю четвертую часть своего дохода. Крестьяне живут в нищете и задавлены непосильным трудом. У них нет шерстяной одежды и обуви у них нет. Женщины тоже ходят босые. Они не едят мяса и только иногда кладут в суп свиной жир. Мелкопоместное дворянство живет ненамного лучше.

В Англии все не так! Никто не смеет войти в чужой дом без позволения хозяина. Король не имеет права менять или придумывать законы. Англичане пьют воду только в наказание за что-нибудь, и едят мясо и рыбу. Одеты они в шерстяные платья, и в домах у них всего вдоволь…» То есть «обычно» английский труженик воду не пьет, только алкоголь!

Рассказывать про виноделие можно еще долго, но, полагаю, главное уже ясно. Главное в том, что в Европе с древнейших времен производилось и выпивалось огромное количество вина, – со времен племенного строя, Римской империи и до настоящего времени. Производство вина, питье вина у европейца в крови.

Впрочем, не будем слишком придирчивы к бедным европейцам: зловонные города, странность, грязь, отсутствие элементарных гигиенических бытовых привычек,[140] потоки гниющих отбросов, выбрасываемых из окон прямо на улицу[141] – все это создавало самую благодатную почву для распространения заразных болезней: оспы, холеры, бубонной чумы.

Воду кипятить было не принято. Стаканы, понимаете ли, тоже особо не стерилизовали. Поэтому алкоголь был, по сути, для городского населения Европы до XIX века ЕДИНСТВЕННОЙ дезинфекцией. Лучше медленно мучиться от посаженной печени, чем, выпив «простой воды», сразу загнуться от дизентерии или холеры.

А на Руси нет и не могло быть ничего подобного.

Родную историю мы все по большей части знаем плохо. Издалека всплывает о России что-то вроде: «…Веселие на Руси есть пити…» и прочее «гой-еси». Кажется, в связи с анекдотом о выборе веры. Якобы князь Владимир именно потому не захотел принимать мусульманства, что оно запрещает пить вино…

К тому же исторические фильмы и даже трогательные детские сказочки вносят свою посильную лепту в формирование представлений о древнерусском «золотом веке»: бесконечные пиры князя с дружиною, кубки и братины, всюду «…по усам текло», но в рот, что интересно, не попадало.

Естественно, только очень наивный человек возьмется изучать историю народа по «Финисту – ясну соколу».

Скворцов, Соловьев и Ключевский, Татищев и Костомаров, посвятив жизни вятичей и кривичей целые тома, не углядели в ней ни лубочной радости, ни бытовой легкости. Тяжелый труд, суровый климат, дань князьям и частые усобицы. Император Константин Багрянородный в своем сочинении «О народах», писанном в середине Х века, рисует картину жизни современного ему русского князя.

Читая этот рассказ, легко понять, какими товарами грузила Русь свои торговые караваны лодок, сплавлявшихся летом к Царьграду: это была дань натурой, собранная князем и его дружиной во время зимнего объезда, произведения лесных промыслов: меха, мед, воск. Описывается и что покупали князья у Византии: золото, украшения, драгоценные камни, оружие, ткани.

Но нет ни малейшего упоминания о ввозе на Русь вина или любых веселящих напитков. И вообще нет в хозяйственных документах Руси никаких упоминаний о производстве или потреблении спиртных напитков.

Жизнь труженика и воина мало совместима с дружескими посиделками и обильными возлияниями. Соседи – византийцы, арабы, греки, относятся к русским с уважением, страхом или антипатией, но никоим образом не связывают характеристику народа с безудержным пьянством.

Более того, создается устойчивое впечатление, что русский человек в ту неуютную пору, независимо от своей сословной принадлежности, не только не имел поводов для частой радости, но и покоя обыкновенного был лишен. История между Х – ХIV веками похожа на репортаж с поля боя: Святополк, Борис и Глеб, печенеги, постоянные склоки между Ярославовичами и Всеволодовичами, татары, западные соседи… От количества неприятностей просто дух захватывает!

Можно, конечно, уповать на то, что политические и административные катаклизмы касались в основном «верхних эшелонов власти», а народ пил себе в удовольствие и вырабатывал устойчивую потребность. Однако не было ни повода, ни досуга для пьянства на Руси. Удивления достойно то, что наши предки умудрялись между войнами, набегами, пожарами рожать детей, выращивать, выкармливать и лечить их! Увеличивали народонаселение, чего мы, в условиях куда более тепличных, добиться не можем…

Очевидно, что в этот период истории в своих и чужих глазах мы еще «белые и пушистые». Медовуха – самый крепкий известный напиток,[142] да и тот употребляется редко и с достоинством.

Мы уже знаем, что происходило в те же века в других землях, так критически настроенных к России. Уж там-то пили, господа хорошие, так пили! Причем имели в этом деле долгий и разнообразный опыт.

На Руси нет ритуалов, связанных с вином. Не нужно было пить, принимая клятву верности феодалу или получая надел.

Выполняя религиозные обряды, язычники в невероятных масштабах поедали мясо жертвенного вепря. Само слово «жрец», предполагают, прямо происходит от слова «жрать».[143] Но пить мед или пиво при совершении ритуалов было не нужно. Никакой опьяняющий напиток не становился для славянина священным.

А для греков и римлян вино было священным. В дохристианской, а позднее и в христианской европейской и других культурах обрядовые и религиозные ритуалы неразрывно связаны с вином и виноделием. В Греции Дионис был наиболее известным из богов виноградарства и виноделия. Тело Диониса было виноградной лозой, а кровью – вино.

В честь Диониса устраивали буйные празднества, которые длились неделями. Иными словами, народ надолго впадал в состояние, нынче именуемое «запой». Аналогичные истории с богом Бахусом с примечательным постоянством возникают и у римлян.

И в христианстве верующие пьют вино – кровь Христову. В силу его религиозного или ритуального использования вино стало одним из существенных элементов западной цивилизации.

А вот у славян нет бога вина, бога пива или бога медовухи. Среди славянского пантеона – Даждьбог, Перун, Ярила и прочие – никто не может похвастаться такой удивительной специализацией. Даже такое славянское божество, как Услад или Ослад, которое можно как-то соотнести с удовольствием, возможно с натяжкой и «медопитием», всего лишь покровительствовал искусству и всегда сопровождал Ладу – славянскую богиню любви, красоты и гармонии.

Обрядово празднество сопровождалось игрой в горелки, а это не что иное, как любовные игры, предвосхищающие супружество, иначе именуемое ладом.

В «Былинах» описываются веселые пиры при дворе Владимира Красное Солнышко. Но нет в них описания опившихся, валяющихся на земле, теряющих человеческий облик. Во всех западных эпосах они есть: и в «Старшей Эдде», и в «Младшей Эдде», и в «Песне о Нибелунгах». А в «Былинах» – нет!

Вообще единственный случай упоминания пьяниц и пьянства на Древней Руси – это история про Садко и голь перекатную. Но, во-первых, это эпос Новгорода – самого европейского города Руси, члена Ганзы. Во-вторых, бесконечные приключения Садко содержат только один «пьяный» эпизод. Остальные примеры гульбы – не пьянка, а скорее безудержное, разудалое веселье, такое, как пляски морского царя под гусли Садко.

Обратим внимание еще вот на какую деталь: в русском законодательстве нет никаких ограничений пьянства и наказаний для пьяниц. Нет осуждения пьянства, рассказов для детей о вреде пьянства. Этого нет ни в «Поучениях» Мономаха, ни в святоотеческой религиозной литературе, ни в других книгах Древней Руси. Нет упоминаний о пагубных последствиях пьянства, по сути, нигде.

Причины этого явления могут быть две: или тотально запойный характер общества…

Но мы уже знаем: пили мало, или, видимо, верно другое предположение: пьянство и последствия пьянства не представляли собой общественной проблемы.

Там же, где производили вино и сложились традиции винопития, там приходилось обращать внимание на отрицательное влияние алкоголя на здоровье и характер человека.

В винодельческих культурах обсуждались вопросы о том, передается ли алкоголизм по наследству и как влияет пьянство родителей на физическое и психическое состояние детей. И мифологические герои вели себя соответственно. Из римской мифологии известно, что от пьяного Юпитера и его супруги Юноны родился хромой Вулкан. Это своего рода предупреждение пьющим – вот что может произойти! В славянской мифологии нет ничего подобного даже отдаленно.

Где пьянство и запои, там появлялись различные правила и ограничения. Известна суровость ранних римских нравов. Но и на их фоне законы о винопитии очень строги. В Древнем Риме по законам Ромула мужчинам до 35 лет вообще запрещалось употреблять вино, не разрешалось пить вино женщинам. Если римлянка допускала до себя пьяного мужа, ее закапывали живой (!).

В Древней Греции был издан закон, запрещающий новобрачным употреблять вино в день брака. В Карфагене запрещалось пить вино в те дни, когда исполнялись супружеские обязанности.

В Древнем Китае только в 60 лет человек получал три привилегии: отпустить бороду, ходить с палочкой и пить вино.

В Древней Индии, если уличали в пьянстве представителя высшей касты – брамина, то заставляли пить из раскаленного металлического сосуда кипящую жидкость до тех пор, пока он не погибал. Жены браминов, если нарушали обет воздержания от алкоголя, изгонялись из дома, души их присуждались к переселению в собаку или стервятника, а на лбу у них каленым железом выжигали изображение бутылки.

В Средневековье Абу Али Ибн-Сина (ок. 980–1037 гг.), великий философ и врач, общественный деятель Средней Азии, поэт и литературовед, в поэме о медицине «Урджуз» писал об употреблении вина:

Ты пьешь вино, в нем не ищи забвенья,
Не доводи себя до опьяненья,
Коль своему здоровью ты не враг,
Нельзя пить каждый день и натощак.
Довольствуйся лишь малым. Пей набид —
Вино из фиников не повредит.
…
Ешь с ним айву, а летнею порой
Вино разбавь водою ледяной.
Особенно, когда тебе дано
Любое многолетнее вино.
Запомни, мутное вино недужит
И голову сильней другого кружит.
Пить крепкое вино вдвойне опасно,
Оно здоровье губит ежечасно.

А вот в Европе Средневековье отмечено широким распространением пьянства и алкоголизма. «Германия зачумлена пьянством», – восклицал в XVI веке реформатор церкви Мартин Лютер. Но разве одна Германия? «Мои прихожане, – жаловался одновременно с ним английский пастор Уильям Кент, – каждое воскресенье смертельно все пьяны».

Еще перед вторжением норманнов в 1066 году жители Британии, в основном саксы, завоевали репутацию горьких забулдыг.

А все из-за пива, которое стали потреблять вместо воды, потому что, как мы отмечали ранее, в воде находились возбудители опасных болезней. Накануне прихода в Англию норманнов уже при каждом монастыре и аббатстве был свой пивной заводик.

«Русь вступила в Средневековье трезвой», – утверждают специалисты, изучавшие этот вопрос.[144] С этим согласны, в принципе, многие. Но дело в том, что Русь и вышла из Средневековья трезвой.

Появление этилированного алкоголя в России зафиксировано только в ХV веке, им одарила нас Европа. И употребляли его на Руси поначалу исключительно для приготовления травяных настоев, лекарств и компрессов.

Русские до ХVI века пили в основном мед, пиво и, отчасти, привозное вино. Но много ли ввозили вина и многие ли могли его покупать? Пьянства как такового на Руси не было. Нет проблемы – нет и страха перед проблемой. Нет и лечения последствий.

На юго-востоке Российской империи, в Бессарабской области, дикую виноградную лозу обитатели этого края знали давным-давно: еще во времена медно-каменного века, энеолита, то есть семь тысяч лет назад. Жившие здесь племена трипольской культуры занимались собирательством и, конечно же, не могли пройти мимо вкусных питательных ягод. В этих условиях до виноделия всего один шаг: стоит оставить на несколько дней горшок с раздавленным виноградом, и сладкий сок, перебродив, превратится в вино.

Поэтому виноделие, пусть самое примитивное, по всей вероятности, было изобретено задолго до того, как люди научились одомашнивать виноград. Впрочем, культурное виноградарство тоже появилось довольно рано. На черепках трипольских глиняных сосудов, вылепленных за двадцать восемь столетий до Овидия, археологи нашли два четких отпечатка виноградных зернышек, и одно из них явно принадлежало культурному сорту.

Конечно, вино трипольской эпохи было мало похоже на нынешние марочные вина Молдавии. Степи Причерноморья близки к северной границе области распространения дикого винограда. Сравнительно прохладный климат, короткое лето не позволяли ягодам накопить много сахара, а значит, даже при его полном сбраживании не могло образоваться много спирта. Вино получалось слабенькое, кислое, мутное. Но все-таки это было вино.

А 2500 лет назад, в эпоху Великой греческой колонизации, кочевые племена Северного Причерноморья впервые вплотную соприкоснулись с высокоразвитым античным миром. Греческие колонисты познакомили гетов, даков и скифов с новыми сельскохозяйственными культурами, методами земледелия, приемами агроремесла. И с виноделием тоже, – ведь оно было одной из самых важных отраслей экономики античной Греции.

Несмотря на то что в нашем Причерноморье все начиналось с греческих, а затем и генуэзских колонистов, к исконной истории русского народа их виноделие и вино-питие не имеет никакого отношения. Развитие официального российского виноделия началось с присоединения Бессарабии к России в 1812 году. Именно в Бессарабию распоряжением правительства были привлечены немецкие и швейцарские колонисты для занятия виноделием.

Характерная деталь: русских мастеров виноделия изначально не нашлось, пришлось иностранных завозить.

В другом регионе России, на Дону, виноделие существует с древних времен, о чем свидетельствуют раскопки греческих городов античного времени. В них – в Ольвии и Пантикапее – найдено много свидетельств виноделия: уцелевших кувшинов из-под вина и развалин старинных кирпичных построек, служивших для его производства и хранения.

Однако после греков виноделием на Дону долгое время не занимались. Старый казачий уклад, воинственный и суровый, не позволял напиваться. Казаки бы просто не выжили и не могли бы выстоять против Ногайской орды, Крыма и Турции, если бы пьянствовали.

Начало же виноделию на Дону положил Петр Первый, который еще в 1706 году повелел разводить здесь виноградники, для чего прислал лозы астраханские, сербские, французские и венгерские. Особенно хорошо дела пошли после 1821 года. Центром виноторговли стал Новочеркасск, куда за донскими винами ездили греки. Более того: белое вино из станицы Раздорской и красное – из Цимлянской соответствовали качеству лучших вин французских!

В Астраханской области первые виноградники возникли еще в начале XVII века, когда персидские купцы (мусульмане!) привезли сюда кавказские лозы. Затем, по велению царя Михаила Федоровича, один монах развел великолепный сад, откуда фрукты и виноград посылались к царскому столу.

Весьма велика была Кавказская винодельческая область.

Сюда входили: Кубанская, Терская и Дагестанская области, Ставропольская и Кутаисская губернии, Черноморский округ и Сухумский отдел, Тифлисская, Эриванская, Елизаветпольская и Бакинская губернии, Карская область, Батумский, Артвинский и Закатальский округа. Ежегодно Кавказ вырабатывал до 10 миллионов ведер вина, 40 % которого шло на экспорт.

Но и тут виноделие у русских появляется поздно – лишь в XIX веке. До этого времени виноградарством на Кавказе занимались грузины и другие местные народы.

Виноградарство и в наше время существует и развивается главным образом в целях виноделия: ведь только 10 % производимого в мире винограда потребляется в свежем виде и около 5–6 % урожая используется на сушку (изюм и кишмиш), а 85 % перерабатывается на вино. Поэтому во Франции и в некоторых других странах урожай учитывается не в тоннах или центнерах винограда, а в декалитрах или гектолитрах вина, полученного с гектара.[145]

Соотношение съеденного и превращенного в вино винограда в России несколько иное, чем в мире: у нас съедают и превращают в изюм не 15 %, а 20–21 % собранного виноградного урожая.

И сегодня мы не в числе лидеров виноторговли.

Связь России и водки «очевидна» для многих современных людей, как в самой России, так и за ее пределами. И я опасаюсь, что не все поверят: не только вино, но и виноградный, и пшеничный спирты были изобретены вовсе не на Руси.

Спирт из выжимки был известен в Галлии со времен Римской эпохи. Существует также версия, что технологию дистилляции, которая позволила выделить из вина «воду вина», передали европейцам через Испанию арабы.

Арабские слова «спирт», «аламбик» (перегонный аппарат), «алхимия» «обогатили» европейские языки. Если желание выпить было источником происхождения вин, то источником происхождения спирта было желание нравиться. В самом деле, арабы разводили некий черный порошок, кипятили полученную жидкость и конденсировали затем пар, который, концентрируясь, загустевал. Они получали таким образом краску Кхоль, с помощью которой арабские женщины подводили глаза.

Примерно в 800 году н. э. арабские алхимики научились получать спиртовой дистиллят с помощью возгонки и последующего охлаждением паров этилового спирта. Это открытие дало возможность производить алкоголь практически в неограниченном количестве, используя в качестве сырья разнообразные пищевые продукты, а не только виноград. Научившись выделять спирт, арабы дали полученному продукту то же название, что и косметическая краска («Аль-кхоль»), поскольку он производился тем же самым способом. Интересно, что перегонку на спирт риса и овощей изобрели и в Китае, независимо от арабов. Но китайская местная водка была слабой, 12–20 градусов. И японский сакэ – тоже слабенький напиток, порядка 20 градусов.

Как-то не разошлись, не разгулялись ни арабы, ни жители Востока.

А вот в Европе – опять в Европе! – придумали делать крепкие напитки на основе винного спирта, разбавленного наполовину водой. Виски – 40–45 %, джин – до 70 %, коньяк – 45 %.

Винному спирту придавали большое значение, и даже название его на латинском языке звучит как «вода жизни» – aqua vitae.

Современные названия популярных спиртных напитков – шотландское виски, польское оковита и французское о-де-ви имеют одно происхождение (этимологию) – аква вита.

В XIII веке Арно де Вильнов, алхимик Арагонского короля, писал в своем «Трактате о сохранении молодости» по поводу этой «воды жизни»: «Некоторые называют ее водой жизни, и это название ей соответствует, поскольку она дает долголетие».

По мнению де Вильнов, спирт был искомой с давних времен панацеей, эликсиром жизни, старой мечтой алхимиков.

Из-за ее загадочного происхождения, водке приписывали магические свойства и использовали в лечебных целях.

Плоды и растения, которые добавляли в водку, якобы усиливали ее медицинское воздействие, а не только улучшали вкус.

Проводились эксперименты с различными растениями для улучшения вкуса. Упорно трудясь в тиши своих монастырей и лабораторий в поисках «эликсира долголетия», монахи и алхимики в начале XIV века открыли секрет производства первых ликеров.

Неустанно исследуя процесс дистилляции и настаивая на водке различные растения и фрукты, монахи получили большое количество эликсиров и ликеров, секретные формулы которых передавались через века от поколения к поколению. XVIII век ознаменовал новый этап в производстве ликеров. В Европу с Антильских островов был завезен тростниковый сахар, а с островов Океании – специи, которые изменили вкус и аромат ликеров.

В начале XIX века М. Адам изобрел настолько совершенный дистилляционный аппарат, что он позволил устранить неприятный привкус спирта и получить, благодаря умело дозированным смесям зерна и трав, «спиртовые растворы», являющиеся и поныне основой для изготовления ликеров.

Во всем укладе жизни, в культуре русского народа водке не было места. Завезенная же водка не пришлась по вкусу.

В XIV веке генуэзские купцы впервые привозят виноградный спирт (аква виту) в Россию, и удивляются более чем нейтральному отношению к популярнейшему в Европе напитку. Чужеземную диковину признали чрезвычайно крепкой и возможной для употребления лишь как лекарство, причем желательно разбавленной водой.

Настырные иностранцы не оставляют попыток и вновь привозят водку в Московию почти через полвека, ко двору юного Василия II. Но вновь русские оценили напиток лишь как полезное с медицинской точки зрения изобретение! Откровенная «отсталость» московитов, их неготовность слиться в алкогольном экстазе с европейской цивилизацией удивительна, конечно, но по-человечески очень понятна. Некогда, гости дорогие, ну, совершенно «не момент».

Центростремительные силы и роль личности в истории формируют Московскую Русь. Земли, ранее центральные, «столичные» низводятся до положения окраин со всеми последствиями, вытекающими для жителей. Большой передел в рядах местной аристократии. Войны с Тверью, Рязанью, беспокойства в Новгороде. Поражения от Орды и эпохальная победа над Ордою – Куликовская битва. События в Литве, ливонские немцы под Псковом…

Вот когда вся земля участвовала в переменах, засучив рукава. Вряд ли кому-либо удалось остаться сторонним наблюдателем, ничего не потерять и не приобрести на сломе времен. События исторического масштаба были буднями на протяжении целых 50 лет. А вы, господа, лезете со своей «мальвазией» и откровенной борьбой за новые рынки сбыта!

Княжение Василия II во многом стало переломным моментом в истории России. На фоне продолжающихся усобиц между честолюбивыми родственниками происходит очевидное укрепление централизованной власти, продолжается весьма деликатная дипломатия с Ордой – «восток – дело тонкое!», укрепляется Москва. После всех предыдущих недоразумений налаживаются отношения с Тверью и Рязанью, духовенство становится своеобразным третейским судьей в вопросах власти и народной нравственности, Псков опять отбивается от немцев и примкнувшим к ним шведам…События в Литве, события в Польше…

У самого Василия Васильевича было о чем болеть голове. Даже весьма далекие от истории люди слышали про «Шемякин суд». Происходит это название от имени одного из конкурентов на московский престол Шемякина. Шемякинские заговорщики захватили Москву, ослепили законного великого князя Василия… Но потратили столько средств, что пришлось любой ценой сколачивать состояние. В том числе путем неправого, «шемякиного» суда.

И зрячему-то человеку справиться с агрессивными и неразборчивыми в средствах конкурентами в борьбе за «стол» весьма и весьма непросто, а уж слепому!..

Очевидно, что вопросы дегустации экзотических напитков занимали страну в последнюю очередь. Полтора столетия с начала ввоза в Россию спирта и столетие со времени изобретения его перегонки из хлебного сырья упоминаний о пьянстве на Руси не было, хотя спирт из отечественного (ржаного) сырья впервые на Руси выгнали в середине XV века по причине истощения лесного меда. До этого времени национальными напитками были медовуха или, как говорили – «пили мед», и хмельной квас (пиво). Ну, пили и пили себе по праздникам, не делая из этого ни проблемы, ни события. А в другое время не пили, поскольку «веселие быти» – это и есть хоть редкий, но праздничный день. В этом же контексте русская пословица «делу время – потехе час» никаких нареканий не вызывает, напротив. Только уважение можно испытывать к людям, которые для «веселия» определяют час, остальное время отводят для дела.

Уже к XV веку Россия оформилась как сильное государство, которое «могло обещать себе славное долголетие». Европа также уже несколько веков была обновленной. «На развалинах владычества римского основалось в Европе владычество народов германских. Рим, некогда сильный доблестью, ослабел в неге и пал, сокрушенный мышцею варваров северных. В сию новую, общую систему вошла и Россия. Европа устремила глаза на Россию в надежде обратить ее силы к обузданию ужасной Турецкой империи, Польши, Швеции».[146]

Устремленный на Россию взгляд и интерес не был однозначно дружелюбным. Можно использовать Россию, но позволить укорениться ее величию нельзя. Во время княжения Ивана III Московия, как ее называют соседи, производит сильное впечатление. Вполне оформилось представление о централизованной власти, праве ее наследственной передачи. Надо сказать, что для подавляющего большинства такое упорядочение «в верхах» было несомненным благом. Постепенно отошли в прошлое истории княжеских междоусобиц в борьбе за главный «стол».

Смирившиеся получили достойный, но подчиненный статус, не смирившиеся – разбежались, благо было куда. Польша и Литва нередко становились прибежищем московских горячих голов. Уже прозвучало впервые, пока тихо, правда, слово «царь». Идея божественного происхождения верховной власти была не чужда и предкам Ивана III, но никто из них не выражал этой идеи так твердо, как он, когда представлялся к тому случай.

В 1486 году некий немецкий рыцарь Поппель, странствуя по малоизвестным в Европе отдаленным краям, попал в Москву. Вид столицы неведомого Московского государства поразил его как политическое и географическое открытие.

На католическом Западе знали преимущественно Русь Польско-Литовскую и многие даже не подозревали существования Руси Московской. Воротясь домой, Поппель рассказывал германскому императору Фридриху III, что за Польско-Литовской Русью есть еще другая Русь, Московская, не зависимая ни от Польши, ни от татар, государь которой будет, пожалуй, посильнее и побогаче самого короля польского. Удивленный таким неожиданным известием, император послал Поппеля в Москву просить у Ивана руки одной из его дочерей для своего племянника и в вознаграждение за это предложить московскому князю королевский титул. Иван поблагодарил за любезное предложение, но в ответ на него велел сказать послу: «А что ты нам говорил о королевстве, то мы Божиею милостью государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители, так и мы. Молим Бога, чтобы нам и детям нашим дал до века так быть, как мы теперь государи на своей земле, а поставления как прежде ни от кого не хотели, так и теперь не хотим».

Подобно деду, царь Иван в беседе с польско-литовскими послами, жалуясь на то, что король Сигизмунд-Август не признает его титулов и прав, ими выражаемых, говорил, что эти права даны ему Богом и ни в чьем признании не нуждаются. Общественная жизнь руководствуется нравственными наставлениями церкви и государственными законами, которые вполне эффективно работают.

Посол германского императора Герберштейн, собиравший свои наблюдения и сведения о России много лет, с большой похвалой отзывается о благовоспитанных и человечных правах псковичей, новгородцев и торговых людей московских.

Вероятно, поводов для «веселия» стало немного больше, но сразу вслед за первой выгонкой спирта великим князем Иваном III была введена первая в истории России монополия на все спиртные напитки. В том числе на мед и пиво, ранее никогда не подвергавшиеся налогообложению. Производство алкоголя с XV века становится государственной прерогативой. На потребление введены довольно жесткие запреты.

Герберштейн, наблюдавший Москву при сыне Ивана Василии, замечает, что этот великий князь завершил то, что начал его отец. Властью своею над подданными Василий превосходит едва ли не всех монархов на свете. В Москве про великого князя говорили: «Воля государева – Божия воля, государь – исполнитель воли Божией». Когда москвичей спрашивали о каком-нибудь неизвестном им или сомнительном деле, они отвечали: «Мы того не знаем, знает то Бог да великий государь». По словам Герберштейна, москвичи величали своего государя «ключником и постельничим Божиим». Ко времени Василиева, преемника Ивана III, в Москве был готов тот кодекс политических, нравственных и экономических понятий, которым так долго жила потом Московская Русь.

Иван Грозный – это сложнейший характер, его эпоха – сложнейшее время для России, поэтому нельзя однобоко воспринимать ни личность Ивана, ни его время.

После переезда в Александровскую слободу, царь в Москву стал приезжать «не на великое время». Так возникла среди глухих лесов новая резиденция – опричная столица с дворцом, окруженным рвом и валом, со сторожевыми заставами по дорогам.

В этой «берлоге» царь устроил дикую пародию монастыря, подобрал три сотни самых отъявленных опричников, которые составили братию, сам принял звание игумена, а князя Вяземского облек в сан келаря, покрыл этих штатных разбойников монашескими скуфейками, черными рясами, сочинил для них общежительный устав, сам с царевичами по утрам лазил на колокольню звонить к заутрене, в церкви читал и пел на клиросе и клал такие земные поклоны, что со лба его не сходили кровоподтеки. После обедни за трапезой, когда веселая братия объедалась и опивалась, царь за аналоем читал поучения отцов церкви о посте и воздержании, потом одиноко обедал сам, после обеда любил говорить о законе, дремал или шел в застенок присутствовать при пытке заподозренных. Не согрешишь, знаете ли, не покаешься!

Впрочем, общество в целом экзотический царственный досуг с казнями и пирами не разделяло. «…Завоевание царств Казанского и Астраханского открыло русскому земледельческому труду обширные пространства дикого поля, невозделанного степного чернозема по верхней Оке, верхнему Дону и по обе стороны средней Волги. На отодвигавшихся все далее окраинах строились новые укрепленные черты, куда переводились служилые люди из внутренних городов и где они получали поместья. Для заселения своих пустынных степных дач они искали крестьян-съемщиков и рабочих. Навстречу этим поискам из старых центральных областей шло усиленное переселенческое движение крестьян, искавших черноземной нови».[147] В XVI веке нередко крестьянин обязывался давать за землю вместо оброка долю урожая, пятый, четвертый или третий сноп. Из остатка он должен был выделить семена для посева, обновить свой живой и мертвый инвентарь, платить казенные подати и кормить себя с семьей. Трудно уяснить себе, как он изворачивался со своими нуждами, особенно при господстве незначительных наделов. Тяжесть повинностей и недостаток средств отнимали у крестьянина охоту и возможность расширять свой скудный окладной участок; но он искал подспорья в ускользавших от тяглового обложения угодьях и промыслах, какие доставляло обилие вод, леса и перелога. Попробуйте из любопытства, выпейте без меры посреди всех этих забот да еще получите удовольствие.

Россия становится объектом пристального и, как правило, недоброжелательного внимания со стороны разнообразных путешественников. Страна, во многом решившая свои внутренние проблемы «приросшими землями», воспринимается Европой как потенциальный и опасный конкурент. Как правило, с конкурентами и противниками начинают сначала идеологическую борьбу. Пока дело не дошло до драки, необходимо опорочить потенциального врага, лишив его уважения, человеческого достоинства, поставить на нем постыдное и унизительное клеймо.

Ассоциаций никаких не вызывает?

Вот и записки европейских путешественников того времени отличаются крайне высокомерным отношением к соседям. Как правило, не европейцы представлены как дикие и грязные народы. В этом заключался идеологический, говоря современным языком, замысел.

Подчинение дикого и деморализованного противника куда как легче, чем сильного духом. Редкий путешественник обходил стороной описание винопития в России, но ни в одном описании читатель не найдет совершенно однозначного и категоричного утверждения о пьянстве в России.

В одном описании, но на разных страницах говорится и о традиции выпивать, и о том, что в России существуют ограничения, связанные с пьянством. Например, Дж. Теральди, С. Герберштейн и М. Литвин, описывая это состояние, упоминали также об ограничении производства и потребления вина в России первой половины XVI века. «Русским за исключением нескольких дней в году запрещено пить мед и пиво», – говорил Сигизмунд Герберштейн (1517–1527 гг.). «В Московии же нигде нет кабаков», – утверждал Михалон Литвин (1550 г.).

Вы подумайте только – нет кабаков! Вот вам и европейские чемпионы по пьянству.

Однако с XVI века в России стало распространяться привозимое из Европы хлебное вино (как тогда называли водку). При царе Иване III (1440–1505 гг.) право изготовлять алкогольные напитки принадлежало казне, которая организовала новые питейные учреждения – корчмы. Содержание корчмы также являлось предметом вознаграждения царских вельмож, которые назначались в города в качестве воевод «в кормление с корчмами». С этого и зародилось на Руси пьянство. Получается, спаивать народ начало собственное правительство!

Иконописный портрет Ивана IV. XVI в.

Один из самых сложных персонажей российской истории

И оно же, словно убоясь собственных дел, стремится принимать меры для ограничения пьянства, в первую очередь в столице. В частности, москвичам разрешалось пить хмельное только по праздникам.

Впрочем, в XVI веке Иван IV, будущий Грозный, вернувшись из похода на Казань, в качестве поощрения допустил частичное нарушение монополии: отличившиеся воины и некоторые воеводы могли брать торговлю спиртным в аренду «на веру».

Позже Иван Грозный взамен древнерусской корчмы учредил для опричников на Балчуге особый питейный дом – кабак, где они могли и сами пить, и продавать водку населению. «Кабак» – слово татарское; в отличие от татарских постоялых дворов в кабаках продавались лишь крепкие алкогольные напитки. Кабаки также содержались «на вере», то есть управлялись казной или отдавались на откуп «как государевой казне прибыльнее». Кабаками все же в основном могли в то время владеть бояре и духовенство. Были известны кабаки Макарьевского монастыря в Нижнем Новгороде, где «скоморохи, медведи, пляски и всякие бесовские игры чинились».

Распространение кабаков вначале вызывало жалобы духовенства и народа, а иногда они даже уничтожались. Так, например, царь Федор Иванович (1557–1598 гг., последний из Рюриковичей) закрыл кабак в Нижнем Новгороде (заметим, кабак был один (!) на большой город). Но к кабакам постепенно привыкли.

Продажа алкогольных напитков в кабаках поручалась выборным от населения головам и целовальникам, которые выполняли свою службу как повинность. Параллельно с этим кабаки отдавались на откуп, на срок от одного до пяти лет, а иногда и бессрочно. Головам и целовальникам кабаков приказывалось «собирати на нас (великого государя) кабацкую прибыль с великим рвением», а за сохранность и целость собиравшихся денег они, их собиратели, отвечали «животами» (жизнью). Воеводы обязаны были «смотреть накрепко, чтобы они, кабацкие головы, во всем искали бы государю прибыли». Кабацкие головы, и целовальники принимали все меры для того, чтобы увеличить кабацкую «прибыль», заманивали в кабаки посетителей увеселительными мероприятиями: там были скоморохи, «непотребные женки», музыканты играли на гуслях.

Кабатчики выезжали на ярмарки, места богомолья, разносили вино по домам, отпускали в долг, получая затем «напойные деньги» с «правежом великим».

В ряде случаев воеводы докладывали царю в Москву, что «питухов не стало», что во всех кабаках пропились, обнищали и просили какой-нибудь кабак закрыть или людей от «кабацкого питья унимать». Тогда они получали такой ответ: «…вы пишите к нам не радея о нашем деле, что кабак хотите отставить… а вы делая леность своего и нехотя нам служить пишете нам не делом». После этого приказывалось, чтобы кабацкий сбор был больше прежних лет, чтобы казне была прибыль.

В последующем кабаки появились и в Сибири.

Распространение пьянства в Сибири вынудило правительство издать в 1698 году указ, в котором, в частности, сказано: «…которые питухи озадорятся и напьются пьянством безобразным и учнут товары, мягкую рухлядь своего промысла в заклад или мену пропивать, так их унимать и обрав его всего в особый чулан, чтобы проспался, положить, а как проспится по вине смотря наказать его словами, или высечь батожьем, все ему отдать в целости, а взять только по правде сколько он пропил, а лишнего чего он не памятует отнюдь не имать и в государеву казну не класть и гораздо смотреть, чтобы никто через свою силу не пил, а от безмерного питья до смерти бы не опился и душу свою навеки не погубил».

Кабаки содержались «на вере» или «отдаче их на откуп» почти до конца ХVIII столетия, причем правительство пользовалось то одной, то другой системой, то обеими вместе.

Распространение пьянства в народе вынуждало иногда правительство предпринимать меры, чтобы положить ему предел.

Однако это стремление не было решительным и последовательным в основном вследствие того, как говорилось при царе Михаиле Федоровиче (1596–1645 гг., первый царь из рода Романовых), что «по грехам в Московском государстве от войны по всем скудность… кроме таможенных пошлин и кабацких денег, государевым деньгам сбору нет». Пьянство тогда было распространено, народ отвыкал от пива и меда и пристрастился к водке.

При царе Алексее Михайловиче (1629–1676 гг., отец Петра I) кабаки были переименованы в кружечные дворы, и было решено ограничить количество питейных заведений по одному на город.

Грустный вывод, а что поделаешь? Начало алкоголизму на Руси положила политика правительства.

Но и в XVII веке на Руси пили много меньше, чем в Европе.

Если правительство ограничивает пьянство непоследовательно, так ведь оно и спаивает народ непоследовательно. И уж конечно, никакой пропаганды пьянства, никаких потуг спаивать население или связать лояльность и привычку пить водку. А в Британии было именно так!

В 1649 году произошла революция. К власти пришли радикальные протестанты-пуритане. Их лидер, Оливер Кромвель, попытался обуздать пьянство, и в 1650 году пьяниц стали наказывать жестокой поркой.

Злые языки говорили, что именно гонения на алкоголь привели к власти роялистов – сторонников короля и свободной продажи спиртного. В 1660 году был коронован Чарльз II, объявивший длительные возлияния патриотическим долгом каждого англичанина. Пьешь вино? Ты англиканской веры! Ты «свой»! А если не пьешь? Наверное, ты скрытый пуританин! Ты «неправильной» веры и враг короля…

В городах появились лихие банды сторонников короля, которые силой затаскивали прохожих в пабы и заставляли их покупать выпивку. Правители справедливо считали, что чем больше народ пьет, тем меньше хлопот он доставляет властям. А те, кто воздерживался от выпивки и объявлял себя трезвенником, подлежали аресту как тайные сторонники врагов монархии и нераскаявшиеся пуритане. Их подвергали жестоким избиениям и казнили. В общем, стоило человеку сказать, что у него нет настроения пить, как его прямо в пабе могли спокойно прикончить.

На Руси никогда, ни в один период ее истории, выпивка не была признаком лояльности. На царском пиру не поднять заздравную чашу «во здравие царя и великого князя всея Руси» было бы политически некорректно. Но какой процент населения Руси принимал участие в таких пирах? И сколько раз в год они происходили?

Британский опыт попросту не имеет никаких аналогов в жизни Руси. У нас никогда не заставляли пить.

Из правила есть исключение, Петр I и его Всешутейный всепьянейший собор – мерзкая пародия на церковь и ее обряды.

Но только в порядке бреда можно считать Петра типичным русским царем, а его время – обычным периодом русской истории.

Доказывая утверждение о чрезмерном пристрастии русских к алкоголю, особенно часто ссылаются на воспоминания западных путешественников XVII века и, в частности, на Адама Олеария.

Адам Олеарий утверждал, что ни один народ так не предается пьянству, как русский, и даже духовенство не составляло исключения, «духовные особы часто так напиваются, что только можно по одежде отличить их от пьяных мирян».

Впрочем, и описания Олеария очень двойственные. Не успев рассказать об ужасах русского пьянства, он делится новым откровением.

У Олеария находим описание одного из кварталов Москвы, построенного специально для иноземцев: поляков, литовцев, немцев, которых из-за частого и слишком обильного винопития называли «налейками» – от возгласа «Налей». «Это название появилось потому, что иноземцы более московитов занимались выпивками, и так как нельзя было надеяться, чтобы этот привычный и даже прирожденный порок можно было искоренить, то им дали полную свободу пить. Чтобы они, однако, дурным своим примером не заразили русских… то пьяной братии пришлось жить в одиночестве за рекой».

Однако! Вот, казалось бы, справедливость и восстановлена, «всем сестрам» раздали «по серьгам». Но не тут-то было!

Установка на создание порочного образа народа очевидна. Противоречивые, исключающие предвзятость утверждения, подобные приведенным выше, не принимались во внимание. С настойчивым упорством на протяжении веков цитируются только те наблюдения иноземцев, в которых говорится о русском пьянстве.

Некоторые современники в том же XVII веке возмущались столь вопиющему передергиванию фактов. Хорват Юрий Крижанич, сам приехавший в нашу страну, дабы послужить ей на пользу, заявлял: «Пишут… не историю, а язвительную и шутейскую песнь. Наши пороки, несовершенства и природные недостатки преувеличивают и говорят в десять раз больше, чем есть на самом деле, а где и нет греха, там его придумывают и лгут».[148]

Итак, свершилось. Запущена лживая, унизительная, политически ангажированная сплетня. Нас судят и осуждают, брезгливо морщатся и выталкивают из европейской семьи. Мы – не достойны. Любопытно, кто же эти строгие судьи, поборники нравственности, из каких городов и весей приезжают носители истинных, нам не доступных ценностей?

Судьи – горчайшие пьяницы! Любители крепких напитков. В XVII веке по всей Европе быстро распространялись спиртные напитки. Национальным напитком Франции стал коньяк, в Шотландии и Ирландии получило популярность виски. А в Англии, Нидерландах и Германии в ходу был джин. Он привлекал дешевизной и высоким градусом. К джину пристрастилась беднота, в том числе и женщины.

Правительство не раз начинало беспокоиться беспробудным пьянством народа, но все попытки борьбы с неумеренным пьянством неизменно терпели фиаско. Король Яков I в 1603, 1607, 1610 годах издавал законы, запрещающие кабатчикам напаивать посетителей. Но законы «не работали»!

Современники вспоминали: «В большом употреблении были следующие афиши на пабах: „Простое опьянение – пенс; мертвецкое – два пенса и солома даром“».

«В королевстве пьянство приняло размеры возмутительные – в пабах давка постоянно. Пьянство – это мода, и каждый ей честь оказывает, – непьющий не считается джентльменом». Так писал доктор Бартон, которому пьянство народа совершенно не нравилось.[149]

В Лондоне появились целые улицы, где нельзя было встретить ни одного трезвого человека. На знаменитой гравюре Уильяма Хогарта воспроизведена одна из пьяных лондонских улиц того времени, где народ лежит вповалку.

Как пьянка в Англии стала признаком лояльного гражданина, уже говорилось. В начале XVIII века правительство несколько опомнилось и подняло налог на джин. Но такой шаг спровоцировал в 1743 году кровавые мятежи. Беспорядки охватили крупнейшие города, и тогда власти уступили и снизили налог, чтобы обеспечить людям дешевый кайф. Не случайно к концу XVIII столетия британцы (а вовсе не русские) считались самыми большими пьяницами.

Так и хочется взять пример с цивилизованной Британии, не правда ли? В общем, «на западном фронте – без перемен». Это нисколько, впрочем, не мешает, начиная с XVI века насаждать миф о русском пьянстве планомерно и агрессивно. У политики двойных стандартов очень глубокие корни.

А в это самое время ни о чем не подозревающий народ живет себе своей собственной жизнью, ничего не стыдясь и не догадываясь о своей мрачной репутации. Вторую монополию на «алкогольную продукцию» по настоянию известного патриарха Никона ввел в XVII веке царь Алексей Михайлович.

Порядки, установленные великим князем Иваном III (первая в истории России монополия на все спиртные напитки), утратились в Смутное время. Основательно укрепившаяся династия Романовых наводит порядок в своем доме. Запрещены частные кабаки. А «царевы кабаки», то есть государственные, названы кружечными дворами (по одному на город!) с резким ограничением продажи водки населению – одна чарка водки в руки (143,5 г). Особо не разгуляешься…

Утверждение о том, что «ни один народ так не пьет, как русские», продолжает оставаться грязной иноземной ложью. Но тут наши «враги внешние» неожиданно получают огромную поддержку – начинается время Петра.

Ах, этот царь – плотник, царь – пекарь, царь – механик! Первопроходец и прорубатель окон! Плохое воспитание! Не научили ходить через двери и, как минимум, с уважением относиться к своим дедам-прадедам.

Все-таки велика роль личности в истории, что ни говори по этому поводу. В советское время моральный облик царя-батюшки заклеймили бы выпиской из партийного протокола: «идолопоклонничество перед Западом». Причем, поклонялся Петр тому, что попроще: внешнему и броскому. Очень любил человек фантики, даже не задумываясь о конфете. О такой поддержке иноземные критики России даже не смели и мечтать!

В определенной степени Петра можно даже пожалеть… Рос без отца, матери до него не было дела. В детстве испытал тяжелую психологическую травму: близких ему бояр и родственников (боярина Матвеева, Нарышкина) на глазах у мальчишки-царя буквально разорвали на части обезумевшие стрельцы. Предоставленный сам себе, он и не мог приобрести разумного отношения к окружающему. Фактический сирота…

В «прорубленное» этим высокопоставленным «сиротой» «окно в Европу» в Россию в XVIII веке хлынула очередная волна иностранцев – «немцев». «Немцами» в те времена называли всех иностранцев. В Немецкой слободе проживали ремесленники, торговцы, военные, лекари, переводчики. Россия стала для них второй родиной.

В Россию в поисках счастья приезжали и иностранцы с темным прошлым, авантюристы. Немудрено, что основным занятием многих из жителей Немецкой слободы в свободное время было неумеренное пьянство. Иностранцы, причудливо смешав разноязыкие слова, дали русской водке название, под которым она приобрела известность в Европе – hwasser.

Русские не остались в долгу и, глядя, как жители слободы энергично потребляют водку, придумали этому синоним – «квасить».

Москвичи сторонились Немецкой слободы. Молодой Петр, который разделял стиль жизни жителей Немецкой слободы, заимствовал его, а затем перенес в свою компанию, позже – в среду российского дворянства, а, следовательно, и в Россию в целом. Не понял будущий царь-преобразователь, что веселые посиделки в Немецкой слободе, частым и желанным гостем которых он был, не составляли смысла жизни местных обитателей, поскольку они все-таки были «…ремесленники, торговцы, военные, лекари, переводчики» и именно этими трудами зарабатывали себе на жизнь.

Впрочем, понятие «заработать на жизнь» для царей вообще не знакомо.

Образ настоящего «европейского» времяпрепровождения сформировался у Петра в достаточно юном возрасте и откликнулся России позднее «Всешутейшим Собором», пьяными ассамблеями и постоянными принудительными застольями, которые «гламурно» заканчивались под столом. Ведь требовал же, настаивал! До поросячьего визга, в «зюзю», в «хламину», чтобы себя не помнить! Не просто становиться европейским народом, ох, не просто. А кто сказал, что будет легко? Вот тут-то и почувствовали на себе многочисленные иноземные послы всю мощь и своеобразие российского гостеприимства.

Вот как описывает этот «собор» современный историк.

Это был «Сумасброднейший, всепьянейший, всешутейший Собор» – так официально и полностью называлось это учреждение…

Всепьянейший же собор был не просто компашкой… Это была многолетняя игра со своими правилами и законами…

В этом клубе Петр тоже имел скромный чин – дьякона, а главой его сделался Никита Зотов – «Всешумнейший и всешутейший отец Иоаникит, пресбургский, кокуйский и всеяузский патриарх», называемый еще «князь-папой».

Собор был своего рода «общественной организацией» и имел даже свой устав. Этот устав написал лично Петр, и читатель не ошибется, предположив – это был очень длинный и невероятно детальный документ. В уставе подробнейшим образом определены чины Собора и способы избрания «князь-папы» и рукоположения всех чинов пьяной иерархии. Да, рукоположения! Собор полностью воспроизводил церковную иерархию и церковные обряды.

Главное требование устава было просто: «Быть пьяным во все дни, и не ложиться трезвым спать никогда». Ну, и требование подчиняться иерархии собора – его 12 кардиналам, епископам, архимандритам, иереям, диаконам, протодиаконам. Все они носили нецензурные матерные клички. Были и «всешутейшие матери-архиерейши и игуменьи». Все облачения всех чинов, все молитвословия и песнопения, весь порядок «службы Бахусу и Ивашке Хмельницкому» и «честного обхождения с крепкими напитками» прописывались самым подробным образом.

При вступлении в Собор нового члена, его спрашивали: «Пиеши ли?» – в точности как в древней церкви новичка спрашивали: «Веруеши ли?»

Когда Никита Зотов, пьяный, естественно, в дупель, сидел на винной бочке с «крестом», сделанным из двух табачных трубок, в одежде монаха, но с прорезью на заднем месте, неофита подводили к «папе», и тот «благословлял» – махал «крестом», отпихивал ногой, и бил о темя «посвящаемого» сырым куриным яйцом. Налетали прочие, так сказать, рядовые участники «собора»; с мяуканьем, воплями, ржанием, топотом, визгом волокли человека упаивать до морока, до рвоты.

Низости, творимые Петром и его сподвижниками, вполне подобны всему, что выделывали члены «Союза воинствующих безбожников» в 1920-е годы. И с черепами на палках бегали, и матом орали в церкви, и блевали на алтарь, и…

Впрочем, описаниями диких кошунств «всепьянейшего собора» можно заполнять целые книги, только стоит ли? Вроде бы уже и так все ясно.

Трезвых, как страшных грешников, торжественно отлучали от всех кабаков в государстве. Мудрствующих еретиков-борцов с пьянством предавали анафеме.

Беда в том, что, похоже, свои молодецкие забавы сам Петр «ошибками молодости» не считал. И взрослый, на четвертом и на пятом десятке резвился порой точно так же.

В программу празднования Ништадтского мира в 1721 году (Петру – 49 лет, ему осталось жить всего 4 года) он включил непристойнейшую свадьбу нового князь-папы, старика Бутурлина, с вдовой прежнего князь-папы, помершего Никиты Зотова. В торжественно-шутовской обстановке молодых обвенчали в Троицком соборе, причем роль Евангелия играл ящик с водкой, форматом похожий на священную книгу, а шуты грубо передразнивали каждое слово и каждое движение священника.

Отвратительное пьянство Всешутейшего собора и величайшее издевательство над церковью очень нравились большевикам. Но большинству народа оно не нравилось совершенно! Такому образу жизни сопротивлялись купечество и крестьянство, служивые и военные люди!

Царь, конечно, и плотник, «и швец, и жнец, и на дуде игрец», но это в комнатном, экспериментальном, так сказать, масштабе. Весь колоссальный объем хозяйственной деятельности лежал совсем на других плечах. Народ должен был быть дееспособен и готов содержать государство.

А потому третью монополию в XVIII веке ввел сам Петр I. Согласно ей все винокуренные заводы отписывались в казну – и порядка больше, и дохода выше. Впрочем, сам же Петр ее и нарушил – разрешил откупа, поскольку нужны были средства на затеянные им масштабные преобразования.

В общем, об итогах царствования «гражданина Романова П. А.» можно говорить разное, но в отношении российского пьянства усилия царя-преобразователя даром не пропали. Миф о том, что русские больше других народов употребляют алкоголь и охотнее других этносов падки на спиртные напитки, наконец-то получил отчасти подтверждение и сформировал стереотип об «извечном пьянстве русских».

В распространение этого мифа в Европе сам царь Петр Алексеевич внес неоценимый личный вклад.

Не тема нашего исследования оценивать, что он собственноручно в Амстердаме настолярничал. Во всяком случае с дикими попойками царя и его окружения высший свет английско-французско-голландско-австрийско-германских княжеств, то есть европейская элита познакомилась, так сказать, face to face.

Чего сто?ит один замечательный исторический документ – перечень уничтоженной мебели, заблеванных ковров, разбитых ваз и люстр гостеприимного голландского домика, в котором остановился на несколько месяцев «Петруша» в компании своих «птенцов». В пьяном загуле топили паркетом камин, выбили стекла, крушили серванты, вытоптали садик с цветами.

«Рушиш швайн», одним словом, «а ля Русь, а ля натюр» – как любил говорить мой ироничный друг, большой поклонник Лондона и Парижа, и, в особенности, отелей «Ритц» и «Георг V».

По свидетельству епископа Солсберри Джилберта Бернета, Петр даже в Англии собственноручно гнал и очищал водку (английский епископ называл ее «бренди», но самогонный аппарат описывал с завидной точностью).

Впрочем, в случае с Петром I, расплата за грехи молодости и, мягко скажем (всё-таки император, у Путина, опять же, портрет в кабинете висит), чрезмерное увлечение спиртным не замедлили сказаться на железном, на первый взгляд, здоровье государя.

Отметим, царь был человеком очень нескладным физически, если не сказать непропорциональным. Невысоких (средний рост мужчины – 165 см) современников внешний вид Петра потрясал.

Представьте: рост 204 см (!) – он на две головы выше толпы! При этом узкие плечи – 48 размер, маленький размер ноги: 38 размер.[150] Но при всем при том, огромная физическая сила – Петр реально мог узлом завязать кочергу, любил шутки ради согнуть пальцами одной руки монету и подарить ее потом приглянувшейся даме. Пусть мол, твой кавалер щипцами разгибает!..

Питерские историки говорили мне, что кажущийся уродливым и сюрреалистическим шемякинский памятник Петру в Петропавловской крепости, на коленях которого так любят сидеть в солнечный день дети, в действительности самый точный портрет взрослого Петра Романова.

Так вот, уже на пятом десятке Петр начал страдать от тяжелого расстройства печени и мочеполовой системы. Царь ездил в Карловы Вары на воды, выпивал в год по ведру минеральной воды, надеясь очиститься и избавиться от спорадических, жутких болей в паху, но тщетно. Организм не выдержал пыток Всепьянейшими Соборами. Иммунитет рухнул!

Страдания влияли на политику государя и делали ее нервозной и непоследовательной. Каждое новое воспаление приводило к новым вспышкам царственного гнева, новым недодуманным решениям. Болезни великих мира сего и их влияние на судьбы человечества – это воистину благодатная тема для отдельного труда! Если бы у Карла XII не воспалилась раненая нога перед Полтавой?! Если бы не скрутило Наполеона, вплоть до потери сознания, при Ватерлоо? Если бы Маркс, Муссолини и Мао Дзэдун так не страдали геморроем и запорами?! В общем, тему можно продолжать до бесконечности.

Умер ли бы Петр Романов в 53 года, веди он хоть чуть более «здоровый» образ жизни?..[151]

С возрастом император, скажем правду, становился-таки опытнее, в чем-то мудрее, все больше в нем просматривались черты характера государственного мужа, все меньше – юного сумасброда.

Может, еще лет 20 – и довел бы он до конца свои реформы, столь коряво начатые, столь сурово и неправо проводимые в жизнь…

Но не судьба выжить Петру, – и в этом как бы и была месть АЛКОХОЛЯ и лично государю, и всему государству Российскому…[152]

О чем думал Петр, умирая в мучениях?

Понимал ли, что за все приходится платить?

Итак, Петр начал и покатилось…

К началу – середине XIX века общеевропейское мнение окончательно сформировалось. В газетах печатался материал исключительно о пьянстве и алкогольном пристрастии русских.

Иностранный путешественник, готовившийся к поездке в Россию, или русский, надолго уезжавший из страны, возвращаясь, был готов к тому, что Россия – страна пьяных мужиков. Действительность сначала удивляла, оказывалась не столь ужасающей, но со временем идея о русском пьянстве брала вверх. Любой случай, связанный с выпивкой расценивался как доказательство этого утверждения.

О таком внушении и своеобразной «подготовленности» упоминает в «Письмах из деревни» известный публицист XIX столетия Александр Николаевич Энгельгардт: «Начитавшись в газетах о необыкновенном развитии у нас пьянства, я был удивлен тою трезвостью, которую увидал в наших деревнях. Все, что пишется в газетах о непомерном пьянстве, пишется корреспондентами, преимущественно чиновниками, из городов».[153]

То есть деревня еще ни о чем не подозревает. Работают мужики. Пережили Петра, Анну Иоанновну, Елизавету, потом еще одного Петра, матушку Екатерину…

Но Россия вошла в XIX век крепким имперским шагом, а не кривой походкой алкоголика. Далеко не вся Европа с умилением воспринимала Российскую империю, но презрения и брезгливости не было даже со стороны врагов.

Позже это было подтверждено английскими офицерами: «Я не могу поверить, что какое бы то ни было большое бедствие может сломить Россию. Это великий народ: несомненно, он не в нашем вкусе, но таков факт».[154]

Страна активно развивалась. По-прежнему «прирастали земли». Вырвались из крепостничества. Общественная жизнь не замирала даже в достаточно жесткие времена. Вырастили свою интеллигенцию, которая на долгие годы стала образцом совестливости и бескорыстия.

Вырвавшись из крепостного рабства, народ начал проявлять поразительную инициативу. Работящий человек на Руси не пил. Некогда было: хозяйство, дети…

Зимой – на откупа, то есть на работы в города. Бездельники вызывают всеобщее презрение. Культура сельской жизни отличается, безусловно, от городской, но очень также высока. За нравственными основами внимательно следят церковь и «обчество». Понятие «по совести» имеет глубочайший и всеми осознаваемый смысл.

Проблема пьянства – не российская, а мировая. В XIX веке растет размах трезвеннического движения. Но что характерно, раньше всех трезвенническое движение возникло именно на Руси.

В 1858–1859 годах в России возникло мощное трезвенническое движение. Тысячи сел и деревень, сотни тысяч людей выносили решения о закрытии питейных заведений, брали на своих сходах зарок – ни чарки. И строго неукоснительно следовали этому добровольно принятому обязательству.

Исправники, возмущенные неожиданным поворотом дел, усердно объезжали села, уговаривали крестьян отказаться от зарока, грозили, пуская порой в ход и кулаки, – не помогло. Откупщики пошли на снижение цен на водку, выставляли дармовые ведра спиртного, но крестьяне твердо стояли на своем. Сотни тысяч «неисправимых» пьяниц 32-х российских губерний отказались от сивухи и еще в мае 1859 года начали массовый разгром питейных заведений.

Вот и оказалась мифом «этнографическая» неизбежность российского пьянства. В те годы во многих губерниях (Ковенской, Виленской, Саратовской, Курской, Тульской и др.) стали возникать организованные общества трезвости.

Во второй половине ХIХ века антиалкогольные движения развивались и в других странах. В 1874 году американские женщины в буквальном смысле организовали крестовый поход против пьянства. Это движение началось в штате Огайо. Женщины написали воззвание к владельцам кабаков и под звон церковных колоколов при огромных толпах любопытных читали свое воззвание. Они требовали от кабатчиков бросить свое вредное занятие. Женщины располагались лагерем у кабаков и не пускали туда посетителей, умоляя каждого из них подписать обет воздержания от алкоголя.

Временами женщины в США для борьбы с пьянством собирались в целые процессии, своего рода походы против пьянства. Тысячи детей выводились на такие демонстрации с флагами и плакатами, на которых было написано: «Отцы и матери! Обращаемся к вам, боритесь за воспрещение спиртных напитков: нас бьют наши пьяные отцы и матери!» Антиалкогольное движение среди женщин в США оживило и стимулировало работу обществ трезвости как в США, так и в других странах.

Это движение на 90 % – женское. Видимо, очень уж «достали» американских дам сильно пьющие мужья. Ни большая часть общества, ни правительства, ни деловой мир не поддерживали трезвеннического движения.

В Британии в 1840 году страховые компании ввели для трезвенников бо?льшую страховку при страховании жизни и здоровья, чем пьющим, ведь отказ от вина свидетельствовал об их нездоровье. Логика известная: не пьешь – значит, больной! Но в России это логика подгулявшей компании, а в Британии – логика страховых компаний и дельцов.

В России же в трезвенническом движении участвовали взрослые мужчины, главы семей, хозяева порой с высоким общественным статусом. Например, богатые купцы, владельцы громадных капиталов.

Трезвенническое движение сочувственно принималось аристократами. У А. К. Толстого есть стихи, в которых крайне жестко осуждается народное пьянство, а трезвенническое движение вызывает симпатию.

Трезвенников поддерживала Православная церковь. В июле 1859 года Святейший Синод вынес решение, в котором обязал «священнослужителей содействовать возникновению в городских и сельских сословиях благой решимости воздержания от употребления вина».

Общества трезвости в России являлись подлинными очагами в борьбе с пьянством. К 1900 году в России насчитывалось 15 городских и 140 сельских Обществ трезвости, а к 1914 году – 400 таких Обществ. Кроме того, было еще 35 эстонских, 10 латышских и 10 финских подобных Обществ, куда входили фабричные рабочие, крестьяне, ремесленники, врачи, духовенство и учителя.

Трудно назвать соотношение пьющих и непьющих, но, по мнению Менделеева, до 40 % русских крестьян вообще не прикасались к вину, разве что пили заздравную чарку на престольные праздники.

В XX веке на Западе возникло движение, близкое к отечественному трезвенническому по масштабам: в США в 1935 году появилась первая группа «Анонимных алкоголиков». Организаторы группы – бывшие пьяницы – биржевой маклер Уильям Уилсон и хирург-проктолог Роберт Смит. Именно они в городке Эйкрон (штат Огайо) организовали первую группу «Анонимных алкоголиков» (АА). В 1938 году в США уже активно работали три группы, которые посещали сто человек. В 1939 году была выпущена книга «Анонимные алкоголики», где впервые была сформулирована программа излечения «12 шагов и 12 традиций». Сейчас в мире насчитывается около 3 миллионов членов АА, работают 110 тысяч групп в 150 странах.

Но и это движение несколько иное по составу. Это движение тех, кто побывал в аду алкоголизма, вырвался оттуда и объединился с товарищами по несчастью, чтобы опять туда же не попасть.

А в России становились трезвенниками и пьющие, и те, кто вообще никогда не пил. Кто не хотел и начинать это сомнительное мероприятие.

Развитие страны к началу XX века набирает колоссальные обороты, новый «золотой век» становится скорым и предсказуемым. Про российский золотой рубль мы все узнали еще в школе. Как, впрочем, и про столыпинские реформы, активный экспорт зерна и все другие экономические достижения, зафиксированные на 1913 год.

В. Перов «Сельский крестный ход на Пасху». 1861 г.

Увы, только так зачастую и представлялась поверхностному наблюдателю русская сельская жизнь

Потрясающи достижения этого периода, – мы еще вспомним о них не раз. Взять хотя бы построение Транссибирской магистрали как государственно-частного предприятия и введение в активный хозяйственный оборот богатейших земель Сибири.

Ну, и как можно охарактеризовать народ? Постоянно пьющие, тупые бездельники? Или предприимчивые, трудолюбивые, доброжелательные, совестливые люди? Может, излишне доверчивые.

Свобода и неотделимые от нее самостоятельность, чувство ответственности и самоуважения еще не стали естественным и единственно возможным состоянием человека. Старики и старушки в 1913 году еще прекрасно помнили свое босоногое крепостное детство. Еще бы лет 50–70 активного созидательного труда! Увы – увы…

Ах, этот удивительный 1913 год!

Во второй половине ХХ века, в стране победившего социализма поколения школьников изучали на уроках: «…В СССР произведено зерна… по сравнению с 1913 годом, выращено свиней… по сравнению с 1913 годом, чугуна… стали…» и так по всем жизненно важным для страны показателям. Даже тотальная, многолетняя коммунистическая пропаганда не смогла полностью оболгать удивительных, объективных достижений дореволюционной России.

Однако продолжим исследование наших национальных «родимых пятен».

Следующая алкогольная монополия была введена в 1914 году в начале Первой мировой войны. Был введен запрет на производство спиртных напитков крепостью выше 16 градусов. Заметьте – запрет! Совершенно оправданная нравственная мера. Страна в едином (тогда еще) порыве вступает в страшный и кровавый период своей истории. Некоторый аскетизм в общественной жизни более чем уместен. Выпивали в окопах? Дай-то Бог! Теряли человеческий облик по тылам? Ни в коем случае. Это впоследствии, благодаря социалистическому кинематографу, сложился образ циничных буржуев-мироедов, которые под скорбные вести с фронтов шли в ресторан, к девочкам, в «нумера». И давай свинячить! В предчувствии, так сказать, скорого и неотвратимого конца.

Благодаря этому самому кинематографу, много исторических искажений стали восприниматься как реальные события прошлого. Не зря товарищ Ленин считал кино важнейшим из искусств. Равно, как и цирк, если дочитать его знаменитую цитату до конца.

Приход к власти большевиков многое поставил с ног на голову. Но заметим, доставшийся от старой России «сухой закон» они не отменили. Этот «сухой закон» явочным порядком отменяли в деревнях, – в годы войны в редкой деревне не гнали самогон. Гнали и в Гражданскую войну, и в НЭП.

Но власть-то с самогоноварением боролась! И боролась всерьез, не делала вид, а честно пыталась искоренить бедствие. Не получилось, но ведь стать «сухими» не получилось и в США. У Ильфа и Петрова есть прекрасное комедийное описание того, как Остап Бендер продает американцам схему замечательного самогонного аппарата: он так компактен, что умещается в тумбочке письменного стола, и так эффективен, что дает в сутки до ведра ароматного «первача».[155]

Действительность была не так весела: на незаконном обороте спиртного поднялась целая нелегальная финансовая империя – основа уже складывавшейся в США мафии. Об этом вполне откровенно пишет и Марио Пьюзо в своем «Крестном отце».[156] А среди вроде бы вполне законопослушных американцев стало хорошим тоном нарушать собственные законы и тайком (но в компании друзей) выпивать и закусывать.

В СССР же, хотя «сухой закон» не удался, мафии как-то не возникло.

Пили в СССР, наверное, больше, чем в Российской империи.

Но, во-первых, это касается не только России. Во всех странах есть грустная тенденция – постоянный рост потребления алкоголя. В любой из стран мира в 1940 году выпили больше крепких напитков, чем в пресловутом 1913.

Во-вторых, в СССР шла колоссальная ломка привычного уклада, шел грандиозный эксперимент создания нового общества. Десятки миллионов людей кардинально меняли образ жизни, место жительства, профессии, социальное положение. Ломались стереотипы, трещал по всем швам привычный быт. Это не могло не сопровождаться и сопровождалось грандиозными стрессами.

В-третьих, первая половина XX века для России и СССР – эпоха сплошных войн. Из Первой мировой Европа перешла к мирной жизни. Россия – к Гражданской войне. И сразу после нее вынуждена была готовиться к войне все с той же Европой. Мирный быт пришел на нашу землю только после 1945 года, да и то омраченный «холодной войной» и вполне реальной перспективой новой бойни.

В общем, не будет преувеличением упомянуть, что война в России, начавшись в августе 1914 года, по сути не прекращалась до начала 1970-х годов – начала разрядки.

А с каких же пор во время войн уменьшалось потребление спиртного?

В-четертых, абсолютные цифры свидетельствуют: в России все равно пили меньше, чем в других странах! Рост потребления спиртного был… Это вызывало напряжение в обществе, горячие обсуждения и споры. Но с чем могли сравнивать люди? На что опираться? На наблюдения, что раньше пили меньше, а потом стали пить больше. Значит, мы плохие, мы деградируем, ведем себя неправильно.

Тут еще уже сформировавшийся черный миф бил нас по голове: мол, разве не знаете? Пьяницы мы. Такими вот уродились, нигде не пьют больше, чем в России.

А в-пятых, не было в советское время, как и в царское, ни политики спаивания граждан, ни даже безразличия к пьянству.

Часть бюджетов формировалась из «алкогольных» доходов, это факт. Но как и во времена Алексея Михайловича, наливая «одной рукой», правительство «другой рукой» пыталось ввести этот процесс в какие-то рамки.

Между 1953 и 1985 годами советское общество оставалось довольно стабильным. За это время успело пройти несколько антиалкогольных кампаний, несколько раз взлетали цены на спиртное, изменялись правила его продажи.

Где «Кубанская» водка за 2 рубля 40 копеек пол-литра?

Снята с производства в середине шестидесятых. В середине 1970-х годов исчез «напиток богов» за 3 рубля 12 копеек. Водка стала стоить 3 рубля 62 копейки, а все чаще – 4 рубля 12 копеек.

Тогда после очередного «брежневского» повышения цен на водку и появились гениальные народные стишки:

Было два, стало четыре,
Но передайте Ильичу,
Что нам и восемь по плечу.
А если станет больше,
То будет, как и в Польше.[157]
Если будет двадцать пять,
Будем снова Зимний брать!

С 1981 года нельзя стало купить спиртное с 8 часов утра, винные отделы магазинов открывались в 11 часов.

Кстати, еще немного о гениальном чувстве самоиронии русского народа. Когда при Юрии Андропове «для усиления трудовой дисциплины» по всей стране спиртное стали продавать с 11.00 (чтоб не пили перед работой), народ тут же окрестил это время «часом волка». Дело не только в волчьем выражении глаз спившегося работяги, которого «от всего коллектива» отправляли к 11 часам занять очередь за бутылочкой «лесоповала». Для молодежи поясню: так емко называлось в народе существующее до сих пор омерзительное пойло «Портвейн 777». Не то что человек с ног от бутылки валился – деревья падали…

Дело в Центральном театре кукол на Садовом кольце в Москве, точнее в огромных кукольных часах на его фасаде, откуда из специального окошка каждый час под музыкальный бой курантов выпрыгивал какой-нибудь сказочный персонаж.

В 11 часов утра это был серый волк. Видимо, еще тот, который закусил когда-то бабушкой Красной Шапочки…

Полезно, кстати, сравнить экономическую доступность спиртного. Дешевая водка сейчас стоит 50–100 рублей поллитра. То есть средний москвич со средней зарплатой(20 тыс. руб. в 2007 г.) может купить 200–400 бутылок водки. В СССР в 1980 г. он бы купил, исходя из зарплаты 200 р./мес., лишь 50 бутылок. То есть водка в СССР реально стоила в 4–8 раз дороже, чем в современной России.

В. Ярузельский.

Смог доказать «партнёрам» по Варшавскому договору, что сам наведёт в Польше порядок, без братской интернациональной помощи

Было, разумеется, всякое. Были «волшебные» квартирки, где можно было купить водку с не очень большой переплатой в любое время суток. Были таксисты, торговавшие водкой везде и всегда.

Был горластый слой «диссидентов», который пьянствовал демонстративно, широко, в знак протеста. В этой компании и Владимир Высоцкий, и, уж конечно, Венечка Ерофеев с его легендарной, ходившей в списках, «поэмой» «Москва – Петушки».

Но что было типичнее для советского времени?

Кучка ученых маргиналов из столицы? Бродяги, тусующиеся на вокзалах? «Пролетарии», соображающие на троих?

Или все же миллионы, десятки миллионов людей, которые пили в целом весьма умеренно, а вот работали достаточно неплохо? Настолько «неплохо», что в Сибири и Казахстане вставали посреди степей и тайги целые города, первым полетел в космос советский человек, а уровень квалификации и образования народа рос буквально на глазах?

Ю. В. Андропов.

Начал «модернизацию социализма» с укрепления трудовой дисциплины и снижения цен на водку

Но старшее поколение помнит: в 1980-е годы мало кто не верил, что пьют в СССР страшно много! Гораздо больше, чем в любой другой стране мира. Массовое убеждение, что надо «что-то делать» со всенародным пьянством, с годами только росло. Откуда же у нас это убеждение?

Во-первых, все от той же невозможности сравнивать. В СССР мы видели себя, но не видели других. А жаль! Можно было легко убедиться: мы далеко не самые «проблемные».

Во-вторых, сами по себе стоны и плач о масштабах бедствия вовсе не аргумент. Это лишь показатель того, как общество воспринимает проблему. Мы и ужасались масштабами пьянства потому, что не привыкли ни к чему подобному. Поскольку с каждым годом пили пусть ненамного, но больше, это «доказывало», как низко мы пали.

В Британии и в США пьянствовали тогда куда больше нашего.

По данным сотрудника Гарвардского университета Генри Векслера, двое из пяти студентов этого престижнейшего университета постоянно употребляют спиртные напитки. До 14 000 студентов умирают от несчастных случаев, которые произошли с ними «на пьяную голову». Было ли такое в советских ВУЗах? Пить – пили, но чтобы до смерти…

В СССР и уровень алкоголизма был много ниже, и генофонд целее, чем на Западе. Но англосаксы давно привыкли к такому масштабу алкашества, какое нам и не снилось. И не реагируют, спокойны. Привычное не ужасает, даже если это привычный кошмар. А для нас наше куда более скромное пьянство было категорически непривычно, вот мы и кричали миллионами глоток о своем несовершенстве, о разъедающей державу язве и о гибнущих поколениях.

Все время, всю нашу историю нас «долбал» и «долбал» черный миф. И множество людей теряло истинное представление о происходящем. Им искренне начинало казаться, что страна действительно спилась, и что «такого нет больше нигде».

А это очень опасное заблуждение.

Еще товарищ Андропов почувствовал необходимость радикальных перемен в организации народной жизни. Опять заскрипели общественные «гайки», но не закрутились. Резьба, вероятно, сорвалась, а может быть, товарищ с гаечным ключом преждевременно нас покинул.

Есть серьезные основания полагать: дал бы Бог Андропову больше лет на земле, многое могло бы измениться и без шизофренического вырубания виноградников.

Так что интуиция у «форосского узника» Горбачева была отменная! Бороться с пьянством и алкоголизмом было нужно. Вопрос – как? За дело «молодой» генсек взялся с отменным энтузиазмом. До сих пор любопытно, какую пластическую операцию над социализмом он собирался проделать, чтобы добиться у него человеческого выражения лица.

Так ведь и говорил с трибуны: «Социализм с человеческим лицом». Особенно забавно этот «перестроечный штамп» читался нами, студентами, изучающими чешский язык, когда мы встречали в чехословацких газетах: «Socialism s lidskou tvafi» – как дословно переводили бойцы чехословацкого идеологического фронта.

Если произнести «по-русски», то получится: «социализм с людскою тварью». «Вот такая тварь для людей – этот ваш социализм» – посмеивались в кулуарах друзья-студенты из Чехословакии.

Что же за физиономия до этого-то у него была, недоумевали слушатели. «Перестроимся и станем жить цивилизованно! – обещал Михаил Сергеевич. – Заграница нам поможет!»

Циники хихикали. Перестройка началась неожиданно, как всякая неприятность. Понемногу главной бедой и причиной прежней неважной жизни оказался алкоголь во всех его видах и обличиях. Народу предложили не пить, а для того чтобы отказа не последовало, ввели талоны и прочие жесткие ограничения. По телевизору дикторы с «кефирными» лицами рассказывали про безалкогольные свадьбы и юбилеи. Корпоративная, как нынче говорят, жизнь замерла. Сидение на морковном соке не вдохновляло, а употребление алкоголя было чревато, ибо у нас всегда кто-нибудь кому-нибудь настучит. Не разделять линию партии и правительства и вовсе невозможно никому никогда и нигде.

В качестве утешительного приза массам стали сулить развитие физкультуры и спорта, кружки по интересам и вечера «Кому за…» Народу предложили, но он отказался, в результате чего мы получили отечественное бутлегерство. «…У нас не Чикаго, у нас покруче будет», – как говорят в любимом народном сериале. И действительно, было «покруче».

Давили теток в очередях, скупали талоны у живых и мертвых, пили такое, что употребляться не может принципиально. Сказочные старушки в ночных сквериках сколачивали прибавку к пенсии. Непьющие, жесткие люди наживали состояния.

Так, с фальстарта начался забег в капитализм. «Социализм с человеческим лицом» тихо и незаметно умер, не родившись. Младенца никто не пожалел.

Все происходившее с 1991 года по масштабам подвижек напоминало перемены после Гражданской войны 1917–1920 годов. Для начала исчезла стабильность.

Еще совсем недавно в нашем общем социалистическом государстве для подавляющего большинства граждан существовал неписаный закон: «Одна семья – одна специальность – одно рабочее место». Многоженцев обсуждали (и осуждали!) на парткомах и профкомах, а людей, часто меняющих работу, называли «летунами». Уважение вызывала стабильность: пришел на завод рабочим, проводили через сорок лет на пенсию рабочим, бригадиром или директором (это уж, как сможешь).

Идеал карьеры – героиня Веры Алентовой из гениального фильма «эпохи развитого социализма» «Москва слезам не верит». Безусловно, не все любили свое дело, не все старательно ему обучались, но со временем поневоле накапливался и опыт, и знания. Уж если «…зайца можно научить играть на барабане», то человек за долгие годы сидения на одном и том же месте в целом осваивал необходимые навыки.

Радикальные перемены обществом не одобрялись, они нарушали поведенческие нормы: ну не переходили хирурги в краснодеревщики, не шли учителя в штукатуры! Единичные случаи «большой перекраски» всегда вызывали подозрение и пахли диссидентством. Так что, хочешь не хочешь, а была Эпоха Стабильности. Была и кончилась.

Перестройка обрушилась, как вселенский потоп, сметая на своем пути все установленные нормы и порядки, и началось наше постсоветское «Великое переселение народов». Прежние знания и специальности становились ненужными, они переставали кормить и поить своих обладателей.

Каждый готов был хвататься за любую работу, перебегать с места на место, пробовать себя в самых неожиданных ролях, лишь бы не потонуть в смутном времени. В «забеге», надо заметить, участвовали представители разных поколений – от 20 до 70 лет.

Способность воспринимать новые знания в зрелом возрасте присуща далеко не всем, а частые смены сфер деятельности сводили к ненужности понятие «специальность».

Началось время Дилетанта, которое и продолжается по сей день. Особенно большой урон был нанесен гуманитарной сфере, куда хлынули все кому не лень. Не имея профессиональной подготовки, опыта работы и нравственных критериев, вновь прибывшие поняли свою работу как необходимость нравиться толпе. Ни в коем случае не усложнять, не говорить неприятное! Иначе место потерять можно. Во многом помогла модная сегодня ориентация на американский китч, свобода, понимаемая не как исконно русская «воля», а как «диссидентски-анархистская» вседозволенность. Такое впечатление, что вся наша страна с криком «Вау!!!» «отрывалась по полной» от культуры, от своих корней и здравого смысла.

Сначала быстро похоронили антиалкогольную компанию.

О каких искусственных госограничениях может идти речь, когда свободный рынок на дворе? Потекли алкогольные реки, быстро набирая глубину и мощь. Самым милым занятием оказалась торговля, а какая же торговля без двигателя?

В рекламный бизнес вложили много труда и разных денег. Страна с пугающей инфляцией, обвалом в экономике, толпами безработных граждан стала с любопытством и недоумением каждодневно получать с экранов телевизоров самые манящие предложения. Мы узнали много нового и интересного о разнообразных марках «виски» и «джина», «вермута» и отечественной белоголовой «на бруньках». Каждый вечер ковбой Мальборо заскакивал к нам на огонек. Пиво – целая энциклопедия! Оказывается, пиво бывает не только «большим» или «маленьким», по размеру кружек в ларьке. Пиво бывает баварским, чешским, английским, французским… По этикеткам можно учить историю с географией.

Показывали, конечно, еще машины фантастического облика и возможностей, берега нездешних морей с виллами и гостиницами, но эти радости душу не задевали. При доверительном сообщении: «Вы этого достойны! Всего…тысяч долларов!» для большинства наших сограждан интерес становился сугубо платоническим. А вот на пиво или иной привлекательный напиток наскрести вполне реально. Наскребали, наскребали! И по усам текло, и в рот попадало. В советские времена некоторые кокетливые хозяйки держали в кухнях пустые заморские бутылки, а также жестяные банки из-под «импортных» напитков в качестве украшения интерьера. Предполагалась допустимая и вкусная связь с заграницей, особые возможности в организации быта.

В девяностых же годах прошлого уже века измусоленные бомжи выбрасывали на помойки такой экзотический «хрусталь», что прежде и в глаза никто не видел. «Зеленый змий» широко расправил крылья, а реклама становилась все зазывнее и зазывнее, когда где-то в депутатских верхах созрело законное возмущение.

Как же так, господа дорогие? Курить – вредно, пить, вообще-то говоря, – тоже, а в каждой российской семье круглосуточно при детях гонят по телевизору привлекательную рекламу страшных пороков!

Как же так? В России и без рекламы с выпивкой большие проблемы, ведь мы – жертва «…извечного русского пьянства», и дальше смесь из Олеария и Горбачева. Про европейскую семью народов, что «…ни один народ так не пьет, как русские» и наши нехорошие, давно в истории подмеченные склонности.

Рекламу алкоголя и сигарет почти запретили. Пиво же, напротив, бросилось занимать опустевшую нишу, активно предлагая себя в качестве альтернативы. Вполне культурно, по европейски и градус не велик. Возникла мода на пивные фестивали, пивные бары, пивной стиль жизни. «Овип локос – во имя добра!» «Овип локос – больше, чем я, больше, чем ты!» Мужики «держатся вместе» за «Арсенальное» – оно с мужским характером. Поколение «Клинского» уверенно входит в жизнь. Их всегда можно узнать по бледным отечным лицам, бейсболке козырьком назад и бессмысленному взгляду.

Юноши и девушки чувствуют себя несовременными без заветной бутылки в руках…

В пылу борьбы с наркоманией тема алкогольной зависимости как-то отошла на второй план. А широкая реклама пива, тем не менее, делает свое дело. Пивной алкоголизм – проблема, о которой все чаще говорят наркологи. Все больше представителей молодого поколения попадают под пагубную зависимость.

Растет число пивзаводов, в основном, кстати, давно уже принадлежащих «иностранным инвесторам».

Все более изощренней становится реклама пивных напитков, а вместе с тем, несмотря на все полумеры-полуограничения (по новому Закону «О рекламе» 2006 года пиво нельзя рекламировать до 22.00 по ТВ, нельзя использовать в рекламе «образы людей или животных», есть еще ряд существенных ограничений), по-прежнему неуклонно растет потребление пива.

Благо в России достаточно поводов и праздников для того, чтобы выпить. А прелесть пива в отличие от водки, кстати, в том, что для употребления его повод вообще не нужен. Пиво употребляют, чтобы расслабиться, скоротать вечер, просто утолить жажду. Пристрастие к алкоголю при таком подходе вырабатывается не сразу, но неотвратимо, особенно у подростка, и уже через 2–3 года наркологи могут принимать нового пациента.

Приятно, конечно, в hard day’s night или в жаркий полдень выпить прохладную бутылочку пива. Хорошо посидеть в компании друга за пенной кружкой. Но сам человек, его родные и близкие обычно не осознают угрозу, которую может таить в себе пенный напиток.

Ячмень, из которого готовится пиво, – продукт полезный. В нем содержатся белки, жиры, углеводы и витамины, – об этом знают все. Что никогда не пишут производители, так это то, что микробы брожения в пивном сусле убивают все эти полезные свойства, используя их для собственного роста и размножения.

В 20-е годы XX века, зная о том, что пиво способствует отдыху и успокоению, врачи рекомендовали его как успокаивающее средство. А человек, принимая его, приучал себя не только к обычному опьяняющему действию алкоголя, но и к успокоительному. С течением времени принятие пива становится уже необходимым ежедневным процессом. Постепенно нарастают дозы, и время принятия пива переносится на более раннее время. Никого уже не удивляет картина, когда молодые люди употребляют пиво утром, по пути на работу или учебу. Пивная привычка влияет на биохимические процессы организма и способствует формированию алкоголизма.

Популярность потребления пива была разной в разные времена. В 1970–1980-е годы пиво в переводе на 1 г алкоголя было самым дешевым спиртным. На одну копейку можно было приобрести 1,2–1,4 г пивного алкоголя и только 0,5 г водочного. В связи с этим пиво пользовалось чрезвычайной популярностью, а алкогольный цирроз печени у особенно активных любителей этого пойла, которым потчевали на розлив в советских ларьках, был характерной болезнью тех лет.

Однако в начале 1990-х пиво, особенно импортное, в переводе с валюты стало дорогим напитком и потребление его снизилось. Но широкая реклама пива как образа жизни сделала свое дело. Выросло предложение на пивном рынке, производство на 99 % переместилось в Россию, упала цена, повысился спрос. Пиво стали пить все и везде: на улицах, в барах, в метро, дома и в транспорте. Девушки 12–13 лет, попивающие пиво на ходу, стали распространенным явлением. Пиво стало модным напитком.

Любопытная вещь произошла с рекламой пива. К 2004–2005 годам фактически рекламировались не достоинства, отличительные черты того или иного сорта пива. Ну, действительно, никогда в жизни вы не найдете кардинальных отличий между каким-нибудь «Старым мельником» или «Большим поповским козлом» и «Балтикой», «Твой номер шестнадцатый» – ни на вкус, ни на запах.[158]

Поэтому реклама пива перестала быть «product adver-tising»,[159] а стала т. н. «lifestyle advertising».[160]

То есть она уподобилась в России рекламе швейцарских часов и дорогих авто, – рекламируется не продукт как набор неких потребительских качеств, а ОБРАЗ ЖИЗНИ, который вы якобы обретаете, войдя в круг потребителей этого продукта.

Упрощенно говоря, будешь пить «Клинское» – станешь реально крутым и все девчонки – твои.

«Кто не пьет – тот лох последний!»

В прошлом веке посчитали, что от слабых напитков вреда меньше. А в итоге в Европе эпидемия алкоголизма вошла в новый устрашающий виток. Пивной алкоголизм оказался хуже водочного, да и развивается он быстрее. Это хорошо заметно не только у нас, но, в частности, на примере Германии, где большинство пьющего населения страдает именно от пивного алкоголизма, а пиво считается традиционным национальным напитком.

Пивной алкоголизм опаснее водочного, так как развивается незаметно. Пивное опьянение создает ложное впечатление благополучия. Пиво даже не считают алкоголем.[161]

К тому же его потребление не приводит к таким эксцессам, как пьяные драки и вытрезвители (или приводит редко). А человек, испытывая потребность к пиву, не испытывает тревоги, как при потребности к водке.

Пивное пристрастие губит организм еще коварнее, чем водочное. Последствия его чрезвычайно тяжелы: миокардит, дистрофия, цирроз печени, гепатит, поражение клеток, нарушение интеллекта, тяжелые психопато-подобные изменения.[162]

Все врачи-наркологи подчеркивают, что бороться с пивным алкоголизмом сложнее, чем с водочным. Не осознавая коварной опасности, человек не стремится активно бороться с ним. И релаксирующее действие пива на организм хочется ощущать снова и снова.

Одна из классических «дубинок» для России – у нас, оказывается, плохо с «правами человека». Мы не толерантные. Мы агрессивные. Мы не уважаем прав другого. Мы…

Впрочем, главное уже понятно, для нашей темы важно – мы готовы ограничивать право человека уничтожить самого себя. В том числе путем запойного пьянства. А это нехорошо. Если свободная и автономная личность желает пьянствовать, то кто смеет этой личности мешать? Если человек хочет покупать спиртное в любое время суток, орать и размахивать руками, кто смеет ограничивать эти священные права?

К сожалению, я не шучу. На Западе действуют целые «конопляные мафии». Там очень сильно движение за легализацию наркотиков, за отмену ограничений на продажу спиртного, за любые вообще ограничения, мешающие людям в любой момент доставать, использовать, пить, курить, глотать, колоть все что угодно. Кое-какие результаты уже есть – многие ограничения отменены, можно радоваться.[163]

Накануне рождественских праздников к берегам Великобритании подогнали гигантскую плавучую тюрьму, купленную в США за 4 миллиона фунтов. Предполагалось завезти ее на Темзу и использовать в качестве вытрезвителя для граждан, потерявших человеческий облик. Оказывается, полицейские участки и местные тюрьмы переполнены и уже не справляются с наплывом задерживаемых за хулиганское поведение алкоголиков.

В крупных британских городах перед большими праздниками разворачивают мобильные полевые госпитали экстренной помощи. Непрерывные пьянки там длятся от 15 часов до нескольких суток. Заканчиваются они алкогольными отравлениями и кровавыми разборками возле ночных клубов и пабов.

Среднестатистическая двадцатилетняя женщина Великобритании выпивает 4 бутылки вина в неделю.

Сейчас в Британии и в Ирландии обсуждают – не ввести ли дополнительный налог на производство и продажу спиртного? Деньги пойдут на обеспечение безопасности в кварталах с питейными заведениями, с восторгом встретившими обещание правительства позволить им круглосуточно работать и продавать спиртное.[164]

И хотя до сих пор самыми горькими пьяницами по инерции считают русских, настоящая эпидемия повального алкоголизма сейчас захлестнула не только Великобританию, но и континентальную Европу.

Борьба с подвыпившими гостями стала основной работой пражской полиции, едва успевающей прибывать на вызовы.

Беспрецедентные масштабы пьянство приняло в восточной части Германии, где безработные чаще всего глушат тоску по ГДР дешевым алкоголем и на улицах появляется все больше помятого вида нетрезвых личностей.

Трудно отделаться от мысли, что когда от России требуют снять все ограничения на продажу спиртного и признать права личности спиваться, не только в доходах от продажи водки и пива тут дело. Два очень важных фактора играют существенную роль.

ПЕРВЫЙ – это желание сделать страну и народ более управляемыми.

Пьющий человек всегда чувствует себя немного виноватым, думает мало, а управляется – легко.

Это человек простой, причем простоту свою подчеркивает как большое достоинство. Обязательно «не шибко ученый», но покровительственно и насмешливо относящийся к «профессорам». Нередко занятый физическим трудом, добросовестно пахнущий трудовым потом, презирающий всякие буржуйские «бонжур-тужуры» и выпивающий «с устатку» после тяжелого трудового дня.

Ничтожный, спившийся человек ни к чему не стремится, ничем не дорожит, никого не уважает, ни за что не держится. Ему глубоко плевать на окружающую действительность, поскольку он в ней не дорожит ничем, кроме наполненного стакана.

Этот первый фактор нужен, скорее, на уровне правительств и могущественных международных организаций. Десятки миллионов рядовых людей на Западе не одержимы желанием поставить нашу страну на колени. Но на уровне массового сознания этот фактор действует.

Не будем вдаваться в «теории заговоров». Хотя мне уже начинает казаться, что вся книга постепенно к этому скатывается. Конечно, это не так. Никакого «мирового масонского заговора» против русских не существует. Просто уже много веков в политических отношениях, так же как и в экономических, между государствами и нациями, равно как между лавочниками и торговцами, действует незыблемое правило жесточайшей КОНКУРЕНЦИИ. А теория конкуренции такова, что даже при отсутствии заговора, сговора «масонского штаба» и прочей ерунды, единичные усилия всех участников конкретных процессов НЕИЗБЕЖНО выливаются в неизбежную результирующую.

И получается целенаправленное действие, которое столь же целенаправленно обретает свою идеологию и свою мифологию.

ВТОРОЙ: желание видеть Россию, по крайней мере, «не лучше» стран Запада, а по возможности и «хуже». Чтобы соответствовала понятным стереотипам, не была бельмом на глазу, не раздражала.

Не хочется, не приятно признавать, что пьянство – не «русская болезнь», передающаяся из поколения в поколение, а планетарная проблема. И что эта проблема в странах Запада такая же, как и в России.

Выводы

Мы показали, что пьянство – вовсе не «русская болезнь», передающаяся из поколения в поколение, а планетарная проблема. И что эта проблема стои?т нередко намного острее в странах Запада, чем в России. Делать вино из винограда, перегонять винный спирт придумали не русские. И водка – не наш национальный напиток.[165]

Д. И. Менделеев.

Претендовать на изобретение водки – такое великому русскому ученому и во сне бы не приснилось!

Россияне страдают своего рода раздвоением сознания, а по научному – шизофренией. Мы одновременно живем в одной из самых здоровых стран мира, с самым качественным генофондом и низким уровнем алкоголизации и рассказываем самим себе страшные сказки про самих же себя.

Западные мужчины с большим желанием женятся на русских женщинах, ведь они здоровее коренных жительниц Запада и меньше подвержены алкоголизму!

Западный обыватель видит, что происходит вокруг него, в его родном обществе.

Но одновременно с этими знаниями и импортом русских женщин на Западе рассказывают сказки о страшной спившейся России, где трезвых людей давно не видели.

Перед нами – очередной политический миф!