Глава 13

Три танка, пройдя через поле к воротам, выехали на дорогу. На первом повороте нам ничто не воспрепятствовало, и мы двигались со скоростью сорок километров в час. Дождь кончился, к полудню небо окончательно прояснилось, поэтому видимость была четкой. Я почувствовал себя отлично. Ребята вкололи мне морфий, обработали и перевязали рану. Оказалось, спину разодрало маленькими осколками, и один из них, пройдя сквозь ребра, застрял в левом легком. Я чувствовал его, и у меня было ощущение, что он величиной с яблоко, хотя на самом деле он был размером полтора сантиметра длиной. Мой френч насквозь пропитался кровью, хоть внутреннего кровотечения и не было, а находясь под воздействием укола морфия, я знал, что смогу продержаться еще довольно долгое время. Ребята не позволили мне двигаться и разговаривать, и каждый раз, когда танк немного подкидывало, они подпирали меня ногами. Я пребывал в состоянии, когда ни о чем не нужно было беспокоиться. Мы выполнили свою задачу, и на этот момент война для нас закончилась. С этой минуты мы находились в свободном плавании. Оставалось дождаться колонны танков «Дас Рейх» и победоносно отправляться в Германию, домой. Я уже строил планы и видел себя в окружении очаровательных медицинских сестер, нежно ухаживающих за мной и сопровождающих в длительных прогулках по парку. Я уже воображал себя ветераном войны, носящим китель, увешанный орденами и медалями, и представлял взгляды женщин, с восторгом оборачивающихся мне вслед. Раньше я не мог и мечтать об этом. Я – герой войны.

Неожиданно танки остановились и встали на близком расстоянии друг от друга. Командир следовавшего первым танка выскочил и подбежал ко мне. Это вернуло меня к действительности.

– Похоже, у нас неприятности, капитан. Нам осталось всего лишь полкилометра до поворота, куда мы направили те танки, когда хотели запутать русских, но впереди не менее сотни беспорядочно двигающихся людей, а также несколько танков с поднятыми дулами.

– Понятно. Помоги мне выбраться из этого танка и предупреди всех наших. Нельзя, чтобы кто-нибудь, ненароком, оказался наверху. Я опять перейду в первый танк.

Отталкиваясь руками и пытаясь хоть немного приподняться, я, к своему ужасу, понял, что не могу привстать даже на пару сантиметров.

Я матерился и сыпал проклятиями, пока ребята переносили меня, очень осторожно, опустив на сиденье.

– Закройте все люки, кроме этого, – сказал я им, – и не открывайте никому. Вы каждую минуту должны быть готовы к любому повороту событий. Оставайтесь на расстоянии ста метров в стороне друг от друга, чтобы, если один из вас попадет в беду, другой смог бы вести обстрел из пулемета, держа дорогу под контролем.

Сейчас мы были постоянно на связи с Германией.

– Если я остановлюсь, вы должны укрыться под деревьями, но помните о соблюдении дистанции относительно друг друга. Вопросы есть? Поехали.

Мой танк шел вперед. Было рискованно направляться к толпе, но по-другому не удалось бы узнать, что это за сборище впереди. Подъехав ближе, посреди дороги я увидел русского полковника, который сделал мне знак остановиться. На мне до сих пор была надета форма русского полковника, которая, несомненно, давала мне определенные полномочия, а козырек фуражки, низко опущенный на лицо, и наушники так меняли мою внешность, что никто не мог бы с точностью определить мой возраст. Все остальные на дороге, кроме полковника, казалось, игнорировали нас.

Я остановил танк перед полковником, заглушив мотор. Не оборачиваясь, я знал, что ребята готовы расстрелять сию же минуту любого, кто попытается причинить нам вред. Полковник крикнул мне громко, чтобы я шел быстрее, но я ответил:

– Извините, полковник, но я ранен.

Он моментально оказался около меня, взволнованно спрашивая, нуждаюсь ли я в помощи, но я махнул рукой в сторону.

– Я получил осколочное ранение, и часть шрапнели застряла в легком, но с этим можно подождать. Есть более важная вещь: я получил приказ перекрыть путь немцам, которые прорвались на это шоссе.

– Прорвались на шоссе! – почти закричал он. – Да эти сволочи лезут во все щели, где, казалось, и пройти нельзя! Фронта больше нет. Собаки! Они замаскировались под русских и воспользовались нашими танками. И как умело! Им удалось запутать и загнать на болота две колонны наших танков, а чтобы усугубить ситуацию, они еще и мост взорвали. Если мы не выбьем их отсюда как можно скорее, можно считать войну проигранной. Только что я получил два противотанковых пулемета и установил их на краю леса, но разве можно противостоять этим многочисленному отряду немцев? Во-первых, я думал обмануть их. Внизу у реки, если ехать в направлении Одессы, находится совхоз. Так вот, я подумал, можно укрыть пулеметы в сосновом бору.

Когда наши поняли, что идут не по верному пути, они отправились через болота к ферме. Она стоит вдоль берега, и в том месте река мелководная. Но, добравшись до нее, они увидели, что из-за дождя уровень воды в реке поднялся, и танки не смогли перейти через нее. Но словно сам дьявол хочет этого – пока наши ждали, немцы нашли мелкое место на противоположной стороне и перебрались на трех танках, которые, как видно, были у них хорошо спрятаны. Наши идиоты решили тогда уходить, пытаясь пересечь реку выстроившись по два танка в ряд, и, конечно, немцы просто-напросто разбили их в пух и прах.

Он выругался, а потом продолжил:

– Сейчас два танка полностью блокировали реку, другого выхода нет. Некоторые наши боевые машины пробовали прокрасться вдоль береговой линии по другой стороне, но, возможно, из-за насыпи там ничего не видно, а у немцев, наоборот, прекрасный обзор, и одного точного удара достаточно, чтобы подорвать наших. Отсюда мы тоже не можем ничем помочь, так как здесь открытое поле, и они сразу увидят, если мы начнем подступать. Мы уже направляли туда три отряда пехотинцев, они окружили немцев и лежат там, перед их танками. Но сейчас у вас три танка, и вы можете попытаться пойти в наступление и, возможно, хотя бы смутить их, чтобы они освободили дорогу, а наши тогда попробуют перейти.

Я мог слушать его целый день. То, что он рассказывал, грело душу, и я подумал о том, какие у лейтенанта Хорста незаменимые мозги. Я с трудом сдерживал себя, чтобы не рассмеяться полковнику прямо в лицо. Когда он закончил говорить, я сделал вид, что нахожусь в задумчивости, а спустя несколько секунд спросил:

– Где точно находятся те пулеметы, о которых вы говорили, и, приблизительно, ваши пехотинцы, окружившие танки?

– Поезжайте за мной, и я покажу, где оружие. Оно очень надежно спрятано. Пехота лежит примерно в трехстах метрах от танков, на другой стороне леса – они расположились в форме полумесяца. Кстати, могу выделить еще людей из пехоты, чтобы следовали за вашими танками.

– Не стоит, – сказал я ему заботливо. – Мы поедем на большой скорости, и, думаю, они ничем не смогут нам помочь в этом случае. Только зря потеряют время. Лучше покажите, где находится оружие, и мы немедленно отправляемся.

Видимо, полковник был не на шутку озабочен, потому что даже не заметил своих ошибок. Он приказал командирам отрядов пехоты собрать своих людей и следовать за танками. Я наблюдал за ним из-под козырька фуражки.

Поезжайте, поезжайте за нами, и мы дадим вам прикурить, подумал я. Полковник впрыгнул в машину и повернул туда, где скрывались пулеметы. Мы последовали за ним, а позади нас шла пехота, вытянувшись в ряды. Казалось, их несколько тысяч человек. Я сообщил ребятам, чтобы они забирали два пулемета, как только увидят, а затем описал расположение пехотинцев, окруживших наши танки.

Как-то неожиданно мы оказались на месте. Действительно, пулеметы были превосходно замаскированы в лесу, и от наших танков не осталось бы и следа. Отсюда открывался изумительный вид на реку. Мы бы и не заметили их, если бы нам их не показали.

– Двенадцать часов – два пулемета, – сказал я своим ребятам.

– Есть!

– Тогда не промахнитесь. Открыть огонь!

Три танка и два пулемета в унисон начали стрельбу в воздух, все переворачивая с ног на голову. Полковника подбросило, как на трамплине, и он улетел в мох, а потом пополз, пытаясь спрятаться за дерево. Теперь он понял свою ошибку наверняка. Я хохотал от одной мысли, как он, должно быть, матерился и проклинал себя. Пехота, следовавшая за нами, бросилась врассыпную. Шедшие в первом ряду даже не успели упасть на землю, попав под непрекращающийся обстрел. Хотя некоторым из них все же повезло, они успели убежать в лес; с криками, спасаясь от смерти, они возвращались на главную дорогу. Сейчас никакая сила не остановила бы их. Тем не менее нам до них не было дела. Нам хотелось как можно скорее прийти на помощь отряду Хорста. Я почти сразу же забыл и о полковнике, который дрожал как осиновый лист, спрятавшись за деревом, но один из ребят направил дуло пушки на его машину и долбанул по ней. Автомобиль в ту же минуту охватил огонь. Потом я достал ракетницу и выпустил в воздух залп зеленого цвета, означавший, что мы идем: «Освобождайте дорогу. Мы – свои».

Через несколько секунд раздался ответный залп над берегом реки. Я мог только представить, какое облегчение они должны были испытывать, узнав о нашем приближении.

Мы стали кружить по полю со скоростью пятьдесят километров в час, взбудоражив пехотинцев, которые бросились врассыпную во всех направлениях. Два других танка прикрывали меня, пока я пробивался в центр. Наши противники скакали, словно перепуганные зайцы, и по всему полю неслась толпа удаляющихся вприпрыжку фигур. Мы же походили на трех волков, переполошивших стадо овец.

– Не стреляйте, не стоит, – сказал я своему экипажу. – Они нам пригодятся живыми, в качестве пленных.

Каждый из них стоит дороже, чем сбежавшая из стойла скотина. Нам нужно обогнать их и встать в нескольких метрах перед ними. Кто попытается уйти в лес или бежать в сторону реки, будет застрелен. А наш четвертый танк на полном ходу двинется на них с другой стороны, и таким образом получится, что они окружены. В течение нескольких минут мы собрали их в одну общую массу, заставив поднять руки над головой. Лейтенант Шмидт спросил по рации:

– Мы расстреляем их?

– Нет, можно их рассадить вон в той долине, – быстро ответил я. – Достаточно двух человек, чтобы удержать их под контролем.

Мы не спеша прохаживались вокруг пленных, держа стволы наготове, но никто из русских и не помышлял о побеге. Похоже, они даже были рады захвату, лишь бы только не воевать, рискуя под пулями своей жизнью. Их оказалось свыше восьмисот человек, и они уже поудобнее устраивались на траве, разговаривали, смеялись и играли в карты. После контратаки, направленной на танки Хорста, минимум четыре сотни человек из них погибло. Трудно было предположить: что, если предоставить им свободу выбора, побегут они или нет? По многим причинам, для русских остаться в плену было лучшей из возможностей. Но, несмотря на то что опасность с этого края миновала, Хорст еще сомневался в абсолютной победе: помощь могла прийти русским с другого берега.

Полковник, которого я пожалел и не стал убивать, наверное, уже поднабрался храбрости и готов был снова вступить в бой. Судя по всему, это он уже направил на нас отряд полевой артиллерии, отступающий с фронта. Едва завидев его, я быстро отправил два танка за поворот, где они на время могли затаиться в лесу. Но на этот раз русские не долго раздумывали. Они сразу увидели удаляющиеся танки и открыли по ним стрельбу. Я увидел, как снаряд попал в левый танк, но его можно было сравнить с яйцом, разбившимся о бетонную стену. Танк даже не дернуло, а ребята только увеличили скорость. Для русских наступил момент: сейчас или никогда. Но наш экипаж начал отстреливаться, и нападающим пришлось отступить.

А тем временем я беспрерывно пытался связаться с нашими:

– Первый, Первый, требуется помощь, – но все мои усилия были напрасны, потому что головной дозор находился еще слишком далеко. Я не оставлял надежды получить ответ, но тут неожиданно вклинился Хорст, дико хохоча:

– Капитан, вы решили устроить настоящую охоту на зайцев? У нас не было времени, чтобы наблюдать долго, но то, что мы увидели, было незабываемо. Я сейчас лопну от смеха. – Он резко сменил тон: – В какой-то момент, находясь здесь, я уже стал не на шутку беспокоиться, хотя мы разбили семь танков, а сами к тому моменту не понесли потерь. Мы патрулировали вдоль берега, охраняя свою технику, так как у нас ее недостаточно. К счастью, Вилли прислал мотоциклиста, который сразу же отправился вслед за колоннами русских. Вернувшись назад, он доложил, что они поняли, что попали в тупик, и теперь на полном ходу возвращаются назад. Чтобы узнать, каковы их планы, он ехал впереди них по дороге на расстоянии двух километров и понял, что, возможно, они пытаются возобновить связь, так как на первом танке установлена длинная антенна, которая, очевидно, ловит на больших расстояниях. В любом случае они довольно быстро заподозрили обман.

Мой водитель следил за ними, как коршун. Их командир, по-видимому, решил устроить нам сюрприз, сломив наше сопротивление, а потом спокойно продолжить свой путь до места назначения. Как только они сошли на проселочную дорогу и взяли курс на Одессу, мой водитель прилетел сюда снова и с ужасом стал рассказывать, что они теперь движутся немного под другим углом – приблизительно сорок пять градусов от моста, возможно, в трех-пяти километрах к югу от нашего месторасположения.

После этой информации я собрал вместе все танки и решил спуститься вниз и ехать по ходу течения реки, будучи уверенным, что там находится совхоз. Дорога, пролегающая там, оказалась посыпана гравием: по такой лучше было бы проехаться в телеге, запряженной лошадью. Я был уверен почти наверняка, что именно в этом месте они попытаются проехать. Расположив танки, я сказал всем местным жителям собрать самые необходимые вещи и пешком отправляться в Одессу, чтобы никто из них не мог рассказать о нашем присутствии.

Мне повезло, потому что эти дураки, как стадо баранов, проехали мимо совхоза, не останавливаясь, и поплыли вниз по реке, разбившись на два ряда. Подождав, пока они немного отплывут, мы начали стрельбу. Некоторые танки загорелись сразу – достаточно было нескольких точных выстрелов, чтобы те, которые пытались вернуться к берегу, остановились. На том берегу они пытались найти другой выход, но его не было. И проехав пятнадцать километров, они бы не вышли на другую тропу, даже если бы очень сильно постарались, они только истратили бы горючее. Для нас все складывалось замечательно, но у меня вся спина была мокрая от пота, до тех пор пока вы не появились. Два русских пулеметчика отстреливались до последнего. Если бы не заграждение на берегу, мы бы не протянули и пяти минут. Поэтому, когда вы появились, мы воспрянули духом. В тот момент мы не видели ни одного танка на той стороне.

– Хорст, – сказал я, – у меня есть для тебя целый отряд из восьмисот человек. Это пленные русские. Они на поле. Присмотри хорошенько за ними. Я не могу говорить много. Я ранен в легкое, и изо рта пошла кровь – ее вид меня добивает. Я попытаюсь попасть в головной дозор, но никак не могу связаться с ними уже несколько часов. Вы оставили какие-нибудь следы вдоль реки? Смогу я попасть на дозор по каким-то признакам?

Хорст ответил не сразу, поэтому я уже предполагал, что он может сказать.

– Это будет очень опасно. Большой риск. Отсюда и до другого моста мы уже замели следы, но большевики могут сидеть на насыпи, на берегу, и, как только ты появишься, могут спрыгнуть на твой танк. Похоже, их там сейчас тысячи, потому что звуки тяжелой артиллерии постоянно слышны с головного дозора. Русские обнаружили и ликвидировали нашу телефонную линию, так что связи нет, естественно. Хотя им не удалось окружить нас, это ни о чем не говорит. Если бы нам не надо было держать танки на болотах, нам бы даже и пули не понадобились – размозжили бы их пехоту одним ударом пушки.

– Установи контакт с двумя другими моими танками – они на дороге, отбиваются от военных, которых послал полковник вдогонку. Сколько у вас танков? – спросил я.

– Те, которые ты оставил, и Вилли прислал утром еще три, а также два броневика, но от них здесь никакой пользы. Те пушки, которые на них, слишком слабы, чтобы пробить танк.

– Хорошо, тогда отправь их на дорогу, к моим ребятам. Им не помешает поддержка в бою с артиллерией и пехотинцами. Сейчас мы попытаемся остановить отступающих русских по главной дороге и попробуем отвлечь их. Естественно, они пойдут в контрнаступление. Но тут уж или мы их, или они нас.

Мы едва успели договорить, как два броневика покатили в направлении дороги. Я начал оставлять следы, ведущие в сторону головного дозора, буксуя на одном месте. На берегу реки это было рискованно, а на дороге – невозможно, поэтому мы и остановили свой выбор на насыпи. Я чувствовал, что боль становится все нестерпимее, и остро нуждался в повторном уколе морфия. Я сказал, чтобы танк остановили и выключили мотор на время, пока наш пулеметчик Дита вколет мне иглу. Ее острие больно вонзилось в меня – естественно, ребята не были специалистами в этой области. Услышав шум, я приказал завести машину. Доносившиеся звуки были похожи на звуки движущихся танков. Если бы мы не заглушили двигатель, то могли и не услышать ничего. А потом мы увидели, что это и в самом деле ползут танки, выстроившись по два в ряд. Они двигались по узкой полосе дороги, бегущей параллельно вдоль леса. Они находились не далее чем в километре, но пока не замечали нас, так как мы не двигались. Немедля я дал команду связному установить контакт с ними, потому что, если это были немцы, они услышат нас, так как находятся на той же волне.

– Первый, Первый, – сказал я по-немецки. – Вы из нашей второй автобазы? Если нет, я стреляю.

Ответа не последовало.

Я снова и снова пытался добиться связи до тех пор, пока последний танк не оказался на расстоянии двухсот пятидесяти метров от нас.

– Поехали, быстрее, – сказал я ребятам.

Совершенно ни к чему было позволять им отдаляться. Дита уже сел им на хвост и примкнул к колонне. Раздался первый залп, и с одним танком было покончено. Другой танк, повернув влево, на огромной скорости помчался в лес. Я услышал, как Дита выругался сквозь зубы после второго удара:

– Черт, ушел!

Но танк неожиданно начал поворачивать, и его замотало из стороны в сторону.

– Нет, не может быть! Ты ударил его вправо, и он теперь не может двигаться ровно.

Дита снова прицелился и на этот раз попал прямо в яблочко. Танк подскочил и загорелся.

Русские не понимали, что происходит. Тем не менее они продолжали двигаться, не понимая, откуда мог взяться немецкий танк. Продолжать путь по этой стороне было для них небезопасно. Я не сомневался, что у второго танка было время, перед тем как его подбили, послать сообщение, а значит, русские постараются избегать этой дороги. Однако у них было не так много запасных путей.

Мы опять заглушили мотор и прислушались. Мы слышали грохот колес грузовиков и машин разных моделей, но танков не было. Поэтому я решил попытать счастья еще раз и все же связаться с Вилли. К полной неожиданности, Вилли ответил мне после первой попытки. Связь с ним была отличной.

– Ты в порядке, старый лис? И где же ты?

– Я только что подбил два «Т-36». Они направлялись туда, где могут находиться наши ребята.

– Эти собаки! С тех пор как ты уехал, нам пришлось тут с ними хорошо повоевать. Слава богу, что у нас достаточно боеприпасов. Они окружили нас, но у них не было танков, и они так и не смогли подступиться. Я не беспокоюсь о танковой бригаде на противоположном берегу реки – у них нет абсолютно никаких шансов перейти на эту сторону, но они обстреливают нас из винтовок пулями. Это так нелепо, ты и представить себе не можешь. Эти черти установили на дороге все оружие, какое только смогли, все, что удалось возвратить с собой с фронта, – артиллерийские пушки, гранатометы. Пехота движется тысячами. Они пытаются из последних сил спасти свои танки. Я даже видел грузовики с деревянными бортами на мосту. Чуть дальше от моста я поставил по танку с каждой стороны дороги. А четыре других танка окружила пехота; они залегли вокруг в форме полумесяца. Если дать им хоть малейший шанс, они моментально вскарабкаются на танки. Чтобы дать знать нашим военно-воздушным силам, я расстелил четыре флага по земле. И хотя сейчас они летают только над дорогой, это все равно огромная поддержка для нас. Они пока не заметили нас у реки, но каждый раз я пробую поймать связь на нашей волне – одну минуту, Георг, один как раз летит. Давай вместе попытаемся, может, на этот раз одному из нас повезет.

Мы оба стали искать связи.

– Эрих, прием. Мы на осадном поле.

Мы отчетливо услышали его ответ:

– Осадное поле. Прием. Где вы?

Пока он кружил над главной дорогой, ведя обстрел, мы передавали координаты нашего месторасположения.

– Обращаюсь к командиру самолета, – произнес я. – Мы окружены на реке. Враг занял позицию в форме полумесяца. Приблизительно пятьдесят танков загнаны на болотистую местность на той стороне реки – все они в полной боевой готовности. Другая группа, примерно в семи километрах к югу отсюда, расположена вдоль реки. Еще одна бригада русских танков тоже там, ведет сильный обстрел с обеих сторон и пока держится уверенно. Расчистите нам дорогу.

– Понял, но должен вернуться на базу.

Самолет развернулся по направлению к северу и исчез.

– Вилли, – позвал я. – Как тебе это удалось, хитрый скунс? – Но мой голос начал срываться, я закашлялся, захрипел, снова пошла кровь.

– Что с тобой, Георг? Тебя ранили?

Не имело смысла пытаться обмануть его, поэтому я приказал ему оставаться на связи до тех пор, пока не почувствую себя лучше. Как только смог, я сразу же вернулся к разговору, но теперь я говорил совсем тихо, стараясь как можно меньше дышать.

– Небольшой кусок металла застрял у меня в левом легком, но ничего страшного. Просто пора еще раз вколоть морфий.

– Ты держись там, старина, еще немного, и все закончится.

– Постараюсь. Ты оставайся на этой же частоте, а я попробую вернуться к ребятам. Может, на этот раз нам удастся остаться на связи.

Очень медленно и осторожно мы повернули обратно и поехали вдоль реки к мосту. Оказавшись на поле, мы опять были видны как на ладони с большой дороги, и, как только мы появились, большевики открыли стрельбу изо всех имевшихся у них орудий. И откуда этот чертов полковник достал столько противотанкового оружия? Ругаясь на чем свет стоит, я дал команду поворачивать назад. Пули сыпались на нас отовсюду. Стрельба не прекращалась до тех пор, пока мы не исчезли из вида.

– Обошлось, – сказал я своему экипажу. – Разворачиваемся полностью и уходим на скорости. Надо попытаться обмануть их так, чтобы они подумали, что мы отправились в сторону головного дозора. Сейчас исчезнем, снова повернем и помчимся в сторону насыпи.

Едва скрывшись, я приказал танку остановиться.

– Доедем до края насыпи, затем проедем вдоль нее около полукилометра и снова мелькнем по дороге. Только скорость должна быть бешеной и даже больше, потому что нужно успеть проскочить поле и уйти в лес.

У меня была наготове ракетница, на случай если оба наших танка здесь неподалеку или ребята на реке решат дать нам знать о себе. Они могли не узнать нас и открыть огонь, приняв за русских. Я быстро обратился к ним по связи, когда мы были готовы ехать:

– Вы еще держите под контролем поворот? Сейчас мы будем проезжать.

– Нет, капитан.

– Что! – заорал я. – Тогда где вы, черт бы вас побрал?

– Здесь было опасно оставаться. Русские подтянули слишком много противотанкового оружия, поэтому мы ушли с места несколько минут назад. У нас не было возможности отступать назад вдоль дороги к мосту или на поле, потому что они могли перехватить нас, поэтому мы выбрали тропу, идущую по краю леса параллельно шоссе, и сейчас направляемся к головному дозору. Русские не уверены, где мы...

– Да вы идиоты! Дураки! Разве вам не пришло в голову, что как раз сейчас русские должны шарить по полям, лесам и дорогам, чтобы не позволить нам добраться до Хорста? Думаете, лес защитит вас? Но он также служит укрытием для русских, которые могут выследить вас. Даже если очень постараться, нельзя было придумать ничего глупее. Я послал вас, чтобы вы прикрыли Хорста, а все, что вы делаете, – это пытаетесь защитить самих себя! Ладно, я еду. Территориально я нахожусь сейчас напротив вас, рядом с насыпью, поэтому, когда увидите меня, должны будете помочь.

Я дал своему экипажу команду трогаться. Наша скорость в тот момент колебалась между пятьюдесятью и шестьюдесятью километрами в час, и мы проскочили отрезок пути за минуту-полторы, так что русские даже не успели привести в действие свои пушки. По крайней мере, именно на это я и надеялся. Мы подпрыгивали то вверх, то вниз, пока мчались по полю, а русские пулеметы строчили прямо по нас. Судя по количеству пролетавших и взрывающихся снарядов за нами и впереди нас, их было не меньше пятидесяти. Я видел, как пули ударяются об землю, пролетая мимо нас, и чувствовал, как шрапнель врезается в танк, а потом мягко отлетает в траву. Если бы мы не знали, что едем по земле, то не смогли бы сказать определенно, потому что было ощущение, что сам дьявол смотрит нам в глаза. Я был в эйфории и поэтому не испытывал страха.

Находясь на половине пути, я выпустил зеленый залп, моля Бога, чтобы Хорст со своими ребятами заметил его. Лес становился все гуще, а заградительный огонь русских – все тяжелее. Их снаряды мощно пролетали, взрываясь в лесу так далеко, насколько это было возможно; они летели низко, и рано или поздно один из них должен был подорвать нас. Но пока они то не долетали, то, наоборот, проносились слишком высоко, а потом мы добрались до середины леса и, замедлив движение, направились к нашим танкам. Дым был просто фантастическим, деревья словно исчезли. Наконец я смог перевести дух и установить контакт с ребятами.

– Все в порядке, ребята, – сказал я им, – теперь мы собираемся заполучить их оружие, которое на дороге, да и вообще какое найдем. Ехать медленно нельзя, иначе они постреляют нас как цыплят, одного за другим. Растянитесь по лесу и ждите моих приказов.

Танки, маневрируя среди деревьев, расположились на расстоянии двадцати метров друг от друга и стали ждать меня. Нам нельзя было терять времени, но сначала я должен был связаться с Вилли и Хорстом. Если у Хорста были даже частичные изменения в расположении, это могло кардинальным образом повлиять на наши планы. Ответ я получил немедленно.

– Как вы собираетесь продвигаться? – спросил я.

– В двухстах метрах от главной дороги по лесу. У меня есть танки и броневики. Мы в километре севернее от поворота.

Я услышал его свист.

– Да, – сказал я, – ты прав. Мы сейчас собираемся выйти на связь с нашими самолетами. Если они появятся, то вам будет отличная поддержка.

– Самолеты уже здесь, – произнес Хорст. – Их три. Они на той стороне за двадцать минут задали русским жару. Знаешь, я видел своими глазами, как от взрыва брошенной бомбы танк подбросило в воздух на пять метров и перевернуло.

– Ну ладно, Хорст, – усомнился я. – Ты ошибся. Наверное, ты хотел сказать, на пятьсот метров.

– Это было что-то! Фантастическое зрелище! – возбужденно кричал он. – Если бы ты видел – кувырок, не касаясь земли! После такого русские попритихли, но пока еще пытаются отбиваться. Они крадутся вдоль реки, но мы, с выключенными моторами, прекрасно слышим шум их моторов и, когда танк проходит в полукилометре, подрываем его, так что они даже не успевают опомниться.

– Продолжайте наблюдение, Хорст, – они могут найти другой выход.

– Невозможно, – я проверил всю прилегающую территорию.

– Хорошо. А я хочу разобраться с людьми полковника, что-то они слишком разошлись, надо их немного успокоить. – Я отключился и снова вышел на связь с Вилли. Слышимость была отличной.

– Я продолжаю охоту на зайцев, Георг! – прокричал он. – Эта вшивая пехота все заполонила – как будто целое поле муравьев. Я использовал вашу тактику и отправил сразу три танка на огромной скорости, чтобы загнать их обратно в лес. Давно я так не веселился – с тех пор, как шестилетним пацаном скакал за здоровенными лягушками на пруду. Для начала мы отогнали их к главной дороге, но, возможно, этого они и хотели, чтобы заманить нас в ловушку. Подумав об этом, я сразу же решил занять прежнюю позицию. Сейчас мы, можно сказать, валяем дурака.

– Вилли, у меня здесь осталось нерешенное дело с русским полковником. Я оставил его в живых, но он, смотрю, не ценит доброты.

– Если бы я не знал тебя так хорошо, то назвал бы полным идиотом, потому что, будь я на твоем месте, я бы предпочел снести башку одному полковнику, чем сотне пехотинцев. Стадо овец без пастуха все равно где-нибудь заплутает.

– Стереть его в порошок, а почему нет? Это и станет нашим кодом.

Я снова связался с танками и броневиками.

– Прием, я – Первый, фенрих Оле – Второй, лейтенант Вальтер – Третий. Броневики! Фенрих Ханс – Четвертый, и Альберт – Пятый. Всем понятно?

Один за другим последовали ответы. Все ясно.

Гарь и дым от пожара, вызванного последней бомбежкой, мешали русским разглядеть нас в тумане. Но теперь они установили «катюшу», справиться с которой было непросто. «Катюша» била снарядами, начиненными перемолотыми кусками металла, колотого стекла, электрических лампочек, жестяных банок, глины, сорной травы – любыми предметами, которые могли усугубить взрыв. Вылетая из пулемета каждую секунду, они разрывались в воздухе, рассыпая содержимое во все стороны. Сам по себе грохот, исходивший от них, мог подорвать нервную систему, не говоря уже о колотых ранах и возможности разорвать незащищенного человека на части. Но для танков они были все же слабы. Существовал один шанс из тысячи, что от удара «катюши» может загореться танк, так что беспокоиться было не о чем.

– Второй, Третий, Четвертый! Прием, – передавал я. – Направляйтесь в объезд по лесу, на ту сторону дороги, пока не окажетесь за спиной полковника и его людей. Затем выходите на шоссе. Второй, обстреливайте дорогу, подрывайте все, что попадется на ней. Третий, Четвертый, уничтожайте все по краю леса. Также возьмите на себя пехоту. Когда тронетесь с места, со скоростью не ниже сорока километров, пока снова не доедете до поворота и линии, на которой установлено оружие. Я хочу, чтобы было уничтожено все по обеим сторонам моста и главного шоссе. Пятый, продолжайте медленно и осторожно следовать по краю леса со стороны поля, но держитесь на расстоянии ста метров за остальными тремя танками. Езжайте медленно и уничтожайте все, что попадется на пути. Если увидите несколько пулеметов, вы должны уничтожить их, не дожидаясь, пока вас заметят. Если не успеете первыми, да поможет вам Бог. Я пойду в открытую и попытаюсь их заманить, привлекая внимание к себе. Естественно, в этот момент мои пушки молчать не будут. Грохот перестрелки не даст им возможности услышать ваше приближение, а потом будет уже поздно. Я подожду пять минут, а потом тронусь с места.

Два танка и броневики завели двигатели и еле слышно поползли, заглушаемые грохотом «катюши». Я сел в танк и стал ждать, моля Бога лишь о том, чтобы ничто им не помешало. На этот раз у меня не было абсолютно никаких предположений касательно того, чем может закончиться эта наша вылазка.

– А теперь слушайте внимательно, – сказал я своему экипажу. – Выйдя из леса на открытую территорию, мы должны сманеврировать максимально четко. Нужно развить максимальную скорость, даже выше предельных возможностей, а каждые сто метров мы должны делать резкие зигзагообразные повороты. Мне все равно, в каком направлении мы будем крутиться, но танк не должен ехать ровно: необходимо совершать не ожидаемые противником движения каждые пять секунд. Кто у прицела, тому не придется отдыхать.

Я уверенно сел, проверил, все ли в порядке с наушниками, и, мрачно посмотрев перед собой, дал команду двигаться вперед.