Поскольку земледелие было основным занятием древних майя, для понимания экономической организации их общества необходимо в первую очередь обратиться к проблеме собственности на землю.

Ясно, что категорическое утверждение Ланды, говорившего, что "земли сейчас общие, и таким образом, первый, кто их займет, ими владеет", не дает точного представления о характере землевладения на Юкатане. Несколько менее упрощенно нам об этом сообщает Когольюдо, который на самом деле воспроизводит утверждение Гаспара Антонио Чи: "Земли были общими, и поэтому между селениями не было границ или межевых знаков, которые бы их разделяли (хотя таковые были между одной провинцией и другой по причине войн), кроме некоторых участков для посадки плодовых деревьев и земель, купленных с целью какого-то улучшения".

Основываясь большей частью на этноисторических и этнографических исследованиях Ральфа Ройса, А. Вилья Рохас описывает несколько типов землевладения, о которых мы и расскажем ниже.

К моменту конкисты Юкатан делился на 16 маленьких государств (или провинций), возглавляемых своим автономным правительством. Территория каждого государства была соответственно ограниченна, что подтверждает информацию Г. Антонио Чи. По некоторым документам можно судить, что правитель считал своими все земли, лежавшие в пределах его государства, и что он мог распоряжаться ими "во благо общины или каких-либо членов знатных семей". В действительности же этот факт еще не обязательно означает, что он имел право собственности на все земли государства.

У каждого селения были собственные земли, которые вопреки данным Чи, видимо, имели четкие границы. Селение включало центр и разбросанные урочища или деревеньки. Земли были общинными, закрепленными за членами общины для пользования ими. Селение (община) могло приобретать частные земли, чтобы они не перешли к другому селению.

Селения были разделены на кварталы, или фратрии (цукулъ - на майя), которые представляли собой политические и религиозные единицы, так как каждая фратрия имела своего правителя и свое божество. Можно предположить, что такое деление ввели в области майя захватчики науа в позднюю эпоху, хотя очень вероятно, что постепенный рост поселений и усложнение религиозных представлений по сравнению с классической эпохой привели к делению поселений на четыре или более кварталов - фратрий. Фратрии владели определенными землями, находящимися в общем пользовании.

В пределах каждой фратрии земли были разделены на участки для групп родственников - патрилинейных родов. Вероятнее всего, эти земли находились в собственности и наследовались. В некоторых документах XVII в. ("Грамоты из Эбтуна") сообщается, что земли какого-то рода соответствовали "лесам... освоенным их предками", и уточняется, что они были четко очерчены и измерены.

Знать считала земли селений своими "по воле богов, которые их распределили". Если учесть, что к знати относились правители политических единиц разных уровней (государство, большие и малые селения, фратрии), а также то, что существовало родовое владение землями, естественно предположить, что знатным лицам принадлежала значительная часть земель. Они могли их наследовать, покупать, получать в дар или во временное пользование от верховного правителя.

Знать владела также частными землями. Предназначались они для выращивания какао, хлопка и некоторых видов фруктов. Эти земли представляли собой подлинное богатство и находились в абсолютной собственности их владельцев. В случае же отчуждения частных земель у владельца преимущественным правом на их получение пользовались члены его рода или власти селения, с тем чтобы избежать перехода этих земель в собственность другого селения. Наследовались они только по отцовской линии и переходили к сыновьям. Хотя о системе землевладения на нагорьях мы не располагаем такой обширной информацией, как для Юкатана, имеющиеся данные рисуют сходную картину. Можно утверждать, что в момент испанского завоевания сосуществовали две формы землевладения: коллективная (земли, которыми пользовались крестьяне селений и фратрий) и частная (земли государства, которыми располагал верховный правитель; родовые земли, когда-то расчищенные под посадки предками; земли знати разных иерархических уровней; земли, принадлежавшие богатым людям).

Следует предположить, что в классическую эпоху также сосуществовали две формы землевладения, но при этом, вероятно, частная собственность была менее распространена, чем коллективная. В самом деле, область майя в течение пяти или шести веков находилась под властью захватчиков, сначала пришедших с ее западных границ, а позднее - из Центральной Мексики. Разумеется, что при военном захвате часть земель отчуждалась у их владельцев и передавалась в наследственную собственность военным вождям, а также гражданским и религиозным властям победителей. Поэтому, естественно, в классический период общинные земли, вероятно, составляли большую часть используемых земель, чем после вторжения чужеземцев.

Однако землепользование само по себе не объясняет досконально процесс производства и распределения благ в обществе. Кто обрабатывал землю и кто пользовался плодами этой работы? Ответы на эти вопросы дают хроники XVI-XVII вв. и современные исследования.

Все производительные работы, особенно земледельческие, выполнялись простыми людьми под руководством жречества, которое монополизировало астрономические и календарные знания, являвшиеся основой процесса земледельческих работ. Ланда уточняет, что "народ делал посевы для господ". Когольюдо подтверждает, что предметы первой необходимости и предметы роскоши притекали в город "от вассалов знати", то есть в форме податей.

Из сообщений хронистов вытекает, что крестьянин сохранял из того, что он производил, только самое необходимое для удовлетворения минимальных потребностей своей семьи. Большая же часть того, что он создавал своим трудом, шла на содержание господ и жрецов, а также той части населения, которая возводила храмы, занималась торговлей или ремеслами, то есть была вынуждена потреблять продукты земледельческого труда, не производя их сама.

Какого рода социальная организация могла сформироваться на такой экономической основе, которую мы обрисовали? Явно это общество, разделенное на классы, с интересами не только различными, но и антагонистическими. Социальное расслоение ясно представлено в хрониках. Ланда, описывая город майя в момент конкисты, объясняет, что расселение жителей вокруг церемониальных центров определялось социальными различиями, когда наибольшая близость к центру находилась в прямой зависимости от общественного положения. Ланда и другие хронисты (Когольюдо, Педро Мартир) неоднократно упоминают господ, простолюдинов и рабов.

В свете наших нынешних знаний об отношениях, существовавших между различными социальными группами у майя, можно утверждать, что их общество разделялось на четыре класса.

На верху социальной пирамиды находился класс знати, к которому относились сановники и жрецы. На Юкатане первые именовались альмехенооб (те, у которых есть мать и отец), а вторые - ахкинооб (дети Солнца). Хотя мы не располагаем точными данными относительно происхождения этой знати, можно предположить, что к моменту прибытия испанцев ее значительная часть уже сформировалась в процессе войн. Известно, что многие из правителей майя как на Юкатане (Шивы, Ица, Коком), так и в Гватемале гордились своим действительным или предполагаемым тольтекским или ацтекским происхождением. Иначе говоря, майяская знать на большей части этой области происходила от чужеземных завоевателей. Слово майя "альмехенооб" семантически эквивалентно испанскому понятию "идальго", которое подразумевает знание своих предков и сознание принадлежности к какому-то роду.

Знатность, можно об этом не напоминать, была наследственной. Аристократы занимали должности гражданских руководителей, высокие бюрократические посты, исполняли жреческие обязанности. Знать имела возможность посвящать себя наукам (математике, астрономии, медицине), она владела письменностью. Наконец, используя свое знание календаря, этот класс управлял земледельческими работами, определяя время приготовления земли, сроки посевов и остальных работ, но не участвовал непосредственно в производительном труде. Его уровень жизни был намного выше уровня жизни остальных классов, так как он пользовался излишками, полученными трудом простых людей, составлявших огромное большинство населения.

Другая группа, о которой у нас, к сожалению, нет обширной и точной информации (и это даже заставляет нас сомневаться, была ли она отдельным классом), - группа торговцев. Ранее мы уже говорили о том, что у майя были простые профессиональные торговцы (на местных рынках) и владельцы настоящих торговых предприятий, имевшие караваны для осуществления межрегиональной торговли. Профессиональные торговцы, видимо, имели экономический и социальный статус более высокий, чем простой народ, но, судя по исторической информации, они скорее были частью знати, чем отдельным социальным классом. Эта группа не создавала, разумеется, материальных благ, а лишь принимала участие в обмене ими. Вероятно, к ней относились и хозяева плантаций какао, которых было не так уж много.

Большая часть населения составляла класс, называвшийся на языке майя ах чембаль виникооб (низшие, грубые люди), или мемба виникооб (трудящиеся), или ялба виникооб (маленькие, простые люди, плебеи), а также - под мексиканским влиянием -масехуалооб (От слова науа "масехуаль": простолюдин, рядовой общинник). Эти люди постоянно или временно занимались всеми производительными работами в сфере земледелия, охоты, рыбной ловли, собирательства, добычи соли, пчеловодства и т. д., а также возведением роскошных монументов, предназначенных для ритуалов или жилых домов для членов правящего класса. По закону они считались свободными и имели определенные права. Например, право пользоваться некоторыми землями, а также индивидуальные права, касающиеся их личной и семейной жизни. Но, как мы уже сказали, они не имели права самостоятельно распоряжаться той продукцией, которую они производили.

Другим классом, стоящим на еще более низком уровне и также несшим бремя производства (хотя, вероятно, в меньшей степени), был класс рабов - пентакооб. Хронисты уточняют, что в рабство обращали за совершение уголовных преступлений, за долги; рабами становились попавшие в плен во время войн; рабами были и дети рабов. Раб не пользовался никакими правами; он был обязан работать в частных хозяйствах (знати или богачей). Раб участвовал в производстве, но того, что он получал, хватало лишь для скудного существования, кроме того, он всегда был в положении потенциальной жертвы при человеческих жертвоприношениях.

Некоторые исследователи высказывают сомнения относительно социального расслоения у древних майя и предполагают наличие в классическую эпоху социального строя без классовых различий.

Эта гипотеза группы исследователей, этнологов и археологов из Гарвардского университета и других американских учреждений основывается прежде всего на выводах, полученных в результате этнографических исследований в Синакантане, селении цоцилей в горном Чьяпасе и на основе археологических раскопок, главным образом в Белизе.

Основные пункты этой гипотезы можно резюмировать следующим образом:

в настоящее время население живет в деревнях и рассеянных деревеньках и собирается в Синакантане для обсуждения административных, религиозных и торговых вопросов; в классическую эпоху население также проживало рассеянными общинами, а ритуальный центр служил для собраний и главным образом для исполнения религиозных функций;

небольшие селения классического периода имели церемониальные центры меньших размеров (одна или несколько небольших построек), и в этих селениях жрецы и простые люди жили вместе и находились примерно на одном и том же экономическом и социальном уровне;

в той же форме, в какой сейчас религиозно-политические обязанности исполняются крестьянами, выбранными на один год, в древние времена простые люди также могли иметь доступ к должностям, занимая их поочередно и временно.

современные земледельцы цоцили медленно поднимаются по лестнице должностей, чередуя их исполнение со своими обычными земледельческими занятиями. Предполагается, что то же самое происходило в классическую эпоху и это восхождение по лестнице должностей заключало в себе и перемещение из меньших центров в другие, каждый раз более значительные;

крестьянское происхождение гражданских и религиозных руководителей, их временное возвращение к земледельческим работам, а также тот факт, что их перемещение по должностной лестнице не отрывало их от своего социального слоя, объяснило бы, что строительство церемониальных центров, получение необходимых рабочих рук и пищи для содержания строителей церемониальных центров и для тех, кто там живет, а также абсолютное согласие населения уделять часть своего времени этим работам не вызывали никаких трудностей, так как строители и лица, пользовавшиеся их трудом, были в действительности теми же крестьянами;

кроме того, крестьяне нуждались лишь в части своего времени для покрытия личных потребностей, и у них оставался значительный досуг для работы на строительстве и для производства излишков пищевых продуктов, продавая которые они могли достичь уровня жизни, более или менее сходного с уровнем жизни остальных социальных групп, приобретая не только предметы первой необходимости, но даже и предметы роскоши;

знания, требовавшиеся от жрецов майя в древности, не превосходили того, что необходимо сейчас знать крестьянам цоцилям, чтобы занимать религиозно-административные должности;

общество майя никоим образом не может считаться разделенным на замкнутые классы, где знать - светские руководители и жречество - господствовала и эксплуатировала широкие крестьянские массы.

Обратимся вначале к рассмотрению выводов, основанных на результатах археологических раскопок. Мы не имеем возражений по пункту 1), но они есть относительно соображений, представленных в пунктах 6) и 8). В самом деле, наличие в небольших общинах отдельных скромных церемониальных построек говорит лишь о проведении каких-то ритуальных действий на уровне деревни, но вовсе не означает, что все ее обитатели располагали одинаковым обилием благ и имели одинаковое социальное положение.

Находки в небольших центрах Белиза жилых платформ с полом из штука (вместо утрамбованной земли) и хорошо построенными опорными стенами, а также некоторых предметов из нефрита и полихромной керамики в захоронениях, которые, как считают, принадлежали простым людям, не могут служить надежным подтверждением гипотезы об имущественном и социальном равенстве в обществе майя. С одной стороны, жилые постройки могли принадлежать чиновникам небольшого ранга - гражданским или религиозным, временно назначенным в деревню представителем более высокого должностного лица.

Естественно, что в погребениях таких лиц могли быть обнаружены более богатые, чем обычно, приношения. С другой стороны, погребальное приношение большой ценности может встретиться и в рядовом захоронении, так как нередко у народов древности и в Старом и в Новом Свете родственники умершего одаривали его для вечного пребывания в загробном мире каким-либо ценным предметом, который он сам никогда в своей жизни не мог бы приобрести и использовать.

Что касается предполагаемого "свободного времени" крестьянина, в которое он мог создавать гипотетические излишки сельскохозяйственной продукции и использовать их для получения высоких жизненных благ, то это слишком маловероятно, поскольку крестьянин майя доиспанских времен располагал техническими средствами, еще более примитивными, чем нынешние майя. Поэтому едва ли он мог достичь уровня жизни более высокого, чем у современного крестьянина майя.

Отнесение к классическому периоду сменной системы должностей (существующих и у сегодняшних майя в горном Чья пасе) с предполагаемым при этом восхождением крестьян на все более высокие уровни в гражданской и религиозной иерархии того времени представляется гипотезой, которую опровергают все имеющиеся у нас исторические и археологические данные.

Некоторые археологи, в том числе и сторонники этой гипотезы, считают, что историческая информация XVI в. о классическом периоде должна восприниматься с большой осторожностью и даже отвергаться, так как вторжения завоевателей из Центральной Мексики на протяжении нескольких веков, предшествовавших приходу испанцев, настолько изменили формы жизни и организации общества майя, что все описания хронистов не соответствуют действительным условиям жизни майя классического периода.

Здесь противоречие заключается в том, что, с одной стороны, отрицается возможность применения к классическому периоду схемы социально-политической жизни, данной хронистами XVI в., а с другой - в качестве модели древнего общества предлагается схема социально-политической жизни нынешних майя. При этом забывается, что на протяжении истекших с тех пор веков имели место не только уже указанные изменения, но и страшное потрясение, вызванное конкистой, три века колониального господства и более полутора веков культурных влияний в республиканский период.

На самом деле информация XVI в., относящаяся к концу постклассического периода, не должна ни автоматически применяться, ни абсолютно отвергаться при попытках определения характера общества классического периода. Конечно, некоторое изменение норм религиозной жизни, организации общества, эстетических критериев нельзя отрицать, но вековой консерватизм народа майя и неизменность его повседневной жизни (сохранившейся во многих аспектах до настоящего времени) должны были в значительной мере тормозить чужеродное влияние. Более того, последний этап постклассического периода отражает процесс майянизации культуры, то есть возвращение к архитектурным, скульптурным и керамическим формам (техника и тематика), господствовавшим в классическом периоде. По всей вероятности, это говорит о том, что культура майя была смешанной (майя-тольтекской или майя-ацтекской) только тогда, когда она являлась культурой верхушки общества, его элиты.

Гипотеза, которую мы обсуждаем, подвергалась критике (Т. Проскурякова, У. Хавиланд, У. Ко, А. Рус), и в дальнейшем ее авторы ввели некоторые важные оговорки, несколько изменившие их наиболее категоричные выводы. С одной стороны, было предложено считать, что поочередное восхождение крестьян на гражданские и религиозные должности ограничивалось низшими постами, в то время как высокие наследуемые должности сохранялись только для членов высших групп общества (И. Фогт). Было предположено также, что, нынешняя форма, изученная в Синакантане, соответствовала скорее доклассическому периоду, то есть по времени она предшествовала периоду зрелости классического общества майя, и что она стала вновь действовать после его упадка под влиянием инородных групп (У. Буллард).

Тенденция, отрицающая наличие у древних майя четко выраженных антагонистических классов, достаточно распространена среди исследователей-майянистов. Спрашивается, не вызвано ли непризнание классовой борьбы и социальной революции как решающего фактора в общественно-историческом процессе идеологической позицией этих авторов, сознательной или неосознанной? Отрицание решающей роли этого фактора для прошлого означает отрицание его и для настоящего и для будущего как своего рода успокоительное заклинание.

Очень вероятно, что на предшествовавшем этапе социально-экономического развития, до образования различных классов, группы майя были организованы - в рамках родовой системы - в кланы, как это было в других частях света. Разные авторы предполагали, что пережитки такой системы сохранялись и в обществе майя классического периода даже тогда, когда уже существовало классовое расслоение. По мнению некоторых (Морли, Брейнерд), в классическом обществе майя могут быть обнаружены только отдельные ее следы. Другие (Хавиланд) считают, что система кланов функционировала в ранний классический период и распалась, не исчезнув целиком, в поздний классический период под давлением быстрого развития и усложнения хозяйственной деятельности.

Данные, позволившие разработать эту гипотезу, происходят по большей части из трудов хронистов XVI в., хотя и в форме косвенных выводов, так как к тому времени кланы исчезли. Базой для гипотетической реконструкции системы послужили терминология родства и наличие некоторых табу относительно браков между близкими родственниками.

Наиболее распространено мнение, что кланы были патрилинейны, экзогамны и, вероятно, тотемического происхождения. Их патрилинейный характер вытекает из норм счета родства и наследования, хотя некоторые черты предполагают параллельную матрилинейную систему. Действительно, похоже, что на Юкатане существовали роды патрилинейные (чибаль) и матрилинейные (цакаб). Молодые могли какое-то время жить в доме родителей жены или в доме родителей мужа. Это говорит о равнозначности системы родства. Однако большее число брачных запретов все же относилось к отцовской линии, а это означает, что кланы были главным образом патрилинейные, Хавиланд полагает, что двойной счет происхождения вели только представители знати, которых на Юкатане называли альмехен (тот, у кого есть мать и отец), но и это считает в конечном счете сомнительным.

Экзогамия (Экзогамия - запрещение брачных связей внутри рода, т. е. коллектива кровных родственников) проявлялась в табу на брак между лицами, имеющими одну и ту же фамилию, даже если они и не были связаны кровным родством, так как одна фамилия указывала на принадлежность к одному и тому же клану, то есть на происхождение от общего предка. Поэтому эндогамный (Эндогамный брак, т. е. брачное общение внутри рода) брак рассматривался как форма кровосмесительства. Это табу еще существует у групп цельталей и лакандонов.

Индейцы цельтали

Что касается вероятного тотемического происхождения кланов, то о нем можно судить по многочисленным еще бытующим фамилиям, которые соответствуют названиям животных. Видимо, во многих случаях общим предком считалось какое-либо животное. Среди фамилий этого рода напомним следующие: Балам (ягуар), Чан (змея), Май (олененок), Печ (клещ), Ук (вошь), Пек (собака).

Индейцы в традиционных костюмах

Следы родового строя, сохранявшиеся в классическом обществе майя, не исключают возможности одновременно существовавшего разделения его на классы с различными антагонистическими интересами. Историческая информация хронистов XVI-XVII вв., исследования документов гражданских или приходских архивов, археологические свидетельства и иконографический анализ подтверждают наличие такого деления. Ясно, что на вершине общества майя находилось меньшинство, обладавшее экономической, социальной, религиозной и политической властью и экономически паразитировавшее на огромном большинстве населения.

Политическая, жреческая, судебная и военная организация

(В Мезоамерике в доиспанскую эпоху настоящих империй, по-видимому, не было. С большой натяжкой о начале формирования государства имперского типа можно сказать для ацтеков Центральной Мексики. Подробнее см.: Гуляев В. И. Типология древних государств Мезоамерики. - Сб.: Исторические судьбы американских индейцев. М., 1985)

При изучении истории главных мезоамериканских народов некоторые исследователи пришли к выводу, что отдельные из них достигли уровня настоящих империй. Так, говорят об ольмекской, теотиуаканской, тольтекской и ацтекской империях. Для того чтобы говорить об империи, необходимо наличие нескольких факторов, среди них - господство какой-либо метрополии над обширной территорией (и даже над удаленными районами), занятой государствами, потерявшими свою независимость полностью или частично, особенно в политическом, военном и экономическом отношениях.

Империя подразумевает существование достаточно сильного и организованного войска для завоевания новых земель и для контроля над уже завоеванными. Господство над народами, этнически и лингвистически отличными от народа метрополии, - еще одна черта империи. Торговля с удаленными землями, приобретение "экзотических" продуктов и навязывание религии и стилей искусства имперского центра - это дополнительные особенности, характеризующие империю.

Несмотря на то что эти признаки неприменимы к государству майя, еще задолго до того, как стали говорить об ольмекской, теотиуаканской, тольтекской и ацтекской империях, выдвигались предположения о существовании даже не одной, а двух майяских империй, различавшихся своим географическим положением, временем существования и культурой. "Древняя империя" располагалась в нынешнем департаменте Петен, в Гватемале и в долинах рек Усумасинты и Мотагуа. "Новая империя" находилась на полуострове Юкатан и появилась в результате слияния майяской и тольтекской культур.

Перенесение на район майя представлений о Древнем и Новом царствах Египта - это фикция Морли, которой ее автор придерживался до конца своей жизни, несмотря на появление все более многочисленных археологических свидетельств, отрицающих ее. Эта версия все еще сохраняется не только в многочисленных популярных работах, но и - подспудно - даже в умах и писаниях некоторых современных исследователей. Тем не менее ясно, что империи майя никогда не существовало.

Из исторических источников мы знаем, что в момент испанского завоевания область майя была занята несколькими самостоятельными государствами. Нам известны названия тех из них, которые располагались на полуострове Юкатан и на Гватемальском нагорье, и можно предположить, что в классический период ситуация была более или менее сходной.

Если рассматривать область майя целиком, то можно заметить, что в одну и ту же эпоху центры с одинаковым техническим и культурным уровнем, имевшие общие математические, астрономические и календарные знания, иероглифическую письменность, верования и обряды, проявляли свой творческий дух в искусстве столь различно, что невозможно приписать храм из Тикаля строителям Паленке, и наоборот, или перепутать стелу из Копана со стелой из Пьедрас-Неграс или Йашчилана. По всей вероятности, это стилистическое разнообразие, свойственное отдельным районам центральной зоны, отражало территориальное разделение на провинции или автономные государства.

Стела 'В' из Копана (культура майя, 1-е тысячелетие н. э., Гондурас)

Данные, имеющиеся у нас о политической организации на Юкатане, относятся, естественно, к моменту прихода конкистадоров, то есть к периоду, который мы называем постклассическим. Как мы уже говорили, для классического периода у нас нет исторической информации (Такая информация у нас уже есть. См. упомянутые в предисловии работы Ю. В. Кнорозова и Г. Г. Ершовой по чтению иероглифических текстов на керамике 1-го тысячелетия н. э.), и мы можем делать выводы лишь на основе изучения археологических источников.

Типы поселений, разнообразие или одинаковость видов жилищ на различных уровнях сельских, полугородских и городских коллективов, различные типы погребений и другие данные археологических раскопок могут в определенной степени помочь в схематической реконструкции политической системы, в которой функционировало классическое общество майя.

Ритуальная сцена. Рельеф на притолоке 26 из Йашчилана

Без сомнения, завоеватели (чонтали, тольтеки, пипили, ацтеки) в постклассический период внесли изменения в общественную и культурную жизнь майя, однако не следует забывать, что эти пришлые народы сами были носителями мезоамериканской культуры и имели в основном те же государственные системы, идеи и формы жизни. Пожалуй, можно сказать, что в постклассический период, с расширением масштабов завоеваний и увеличением торговли жизнь общества стала более сложной, чем в классическом периоде, хотя и в пределах структурных моделей, общих для Мезоамерики.

Один из главных храмов Тикаля

Согласно исторической информации, относящейся к Юкатану, каждое местное государство управлялось халач-виником, "настоящим человеком", называвшимся также ахав (господин) и принадлежавшим к знати. Его должность была наследственной. После его смерти ему наследовал старший сын, а при отсутствии мужских потомков или если они не достигли соответствующего возраста трон переходил к старшему брату.

Халач-виник имел обширные полномочия как в гражданской сфере, так и в религиозной и опирался на помощь государственного совета, называвшегося ах куч каб, в котором были представлены жрецы и высокопоставленные сановники. В зависимых городах правил батаб, назначаемый халач-виником и часто находившийся с ним в родстве. Батаб исполнял гражданские, судебные и военные функции: собирал дань для своего правителя, вершил суд и был пожизненным военным вождем в данной общности. При нем действовал местный совет, также называвшийся ах куч каб, состоящий из вождей фратрий.

В его услужении находилось несколько ах кулелообов, в обязанности которых входило управление паполной (народным домом), местом, где собирались мужчины для обсуждения своих дел, где готовились к проведению церемонии, ритуальных танцев и песнопений; ах хольпооб был мастером пения, руководителем музыкантов и отвечал за музыкальные инструменты; тупиль, низший в этой бюрократической иерархии, отвечал за исполнение распоряжений, исходивших от стоящих выше его. Несмотря на то что батаб обладал военной властью, в случае войны реальное командование воинами осуществлялось накомом - человеком, опытным в военных делах.

Иероглиф дня Ахав

Предполагали, что в классический период концентрация власти была большей, чем в постклассический, так как в процессе все более сложного развития общества стало необходимым определенное разделение в управлении гражданскими, религиозными, военными, судейскими и торговыми вопросами, хотя, разумеется, оно продолжало существовать в строгих рамках единовластного правления.

То, что важные персонажи, представленные на стелах, притолоках и панелях классических памятников майя, держат в руках предметы религиозного значения (скипетр со змеевидной рукояткой, увенчанной маской божества, возможно, бога дождя; ритуальная полоса со знаками, представлявшими небесные тела, заканчивавшаяся с двух сторон головами змей и, как считается, символизировавшая небо; круглый щит с чертами солнечного бога) (О назначении упомянутых А. Русом атрибутов власти подробнее см.: Гуляев В. И. Атрибуты царской власти у древних майя. - Советская археология, 1972, №3), указывает, видимо, на то, что правители исполняли также жреческую функцию, то есть их политическая власть проистекала из их духовного сана.

На прекрасном скульптурном монументе, стеле 11 из Йашчилана, эта двойственность власти правителя майя выражена вполне ясно: возвышаясь перед несколькими коленопреклоненными подданными или вассалами, вождь прячет свое лицо за маской солнечного бога. Персонаж, демонстрирующий свою власть в этой сцене, является подлинным богом для индивидов, стоящих ниже его.

Довольно высокий статус жреца в структуре власти, даже в дни, предшествовавшие конкисте, подтверждает хронист Диего Лопес де Когольюдо, когда пишет, что "жрецы считались господами, главами, превосходившими всех, и именно они наказывали и поощряли, и им подчинялись с большим старанием". Поле деятельности жрецов было шире, разумеется, чисто религиозного и охватывало политическую и судебную функции.

Кроме того, жречество монополизировало научные знания (астрономия, математика, календарь, письменность, история), поэтому его господство над личностью и коллективом было абсолютным. Информация, оставленная Ландой, относится к Юкатану поздней эпохи, но, по всей вероятности, жреческая организация в других районах зоны майя и в классический период не сильно отличалась от той, что описана хронистом. У майя очень важную роль играл культ Солнца. Общим термином ахкин (во множественном числе - ахкинооб), что означает "человек Солнца", называли всех жрецов, а когда пришли испанцы, майя стали так называть монахов.

Верховный жрец, по Ланде, назывался Ахав Кап Май. Но вполне вероятно, что его информация не совсем точна и скорее связана с каким-то конкретным человеком по фамилии Май. Эта фамилия до сих пор часто встречается у майя. Титул Ахав Кан означает "господин змея". Скипетр со змеевидной рукояткой у многочисленных персонажей на монументах классического периода заставляет предположить, что этот титул был весьма распространен на большей части территории майя (Петен, Усумасинта, Мотагуа) в указанный период.

Из хроник мы знаем, что в зависимости от выполняемых функций жрецы занимали те или иные должности. Кроме того, в духовной и гражданской иерархии существовали разные уровни, зависевшие от степени важности того или иного центра. Самой значительной была функция чилама-пророка или предсказателя, очень почитаемого народом. Его носили на плечах, когда он присутствовал на общественных церемониях. Знаток и толкователь книг, содержащих записи о важнейших исторических событиях и особо интересных природных явлениях (астрономических, метеорологических и др.), чилам мог предсказывать их повторение в соответствии с цикличностью календарных периодов.

Другая важная должность, хотя и не очень уважаемая в народе, называлась каком; наком отвечал за совершение человеческих жертвоприношений. Предполагается, что наком избирался пожизненно, но должность его не передавалась по наследству, как остальные жреческие должности.

При обычном жертвоприношении, когда вскрывалась грудь и извлекалось сердце жертвы, накому помогали четверо почтенных старцев, выбиравшихся для каждой церемонии. Они должны были держать руки и ноги жертвы, лежавшей на жертвенном камне. Этих старцев называли чаакообами (от имени бога дождя Чаака). Чаакообы помогали также в проведении других церемоний праздников и обрядов, например в церемонии нового огня в месяце Поп, с которого начинался гражданский календарь, в пчеловодческих обрядах и т. д.

На самом низком уровне жреческой иерархии находился ахмен - "тот, кто знает", более других имевший контакт с народом, так как он принимал участие в обязательных земледельческих обрядах, когда проводился сев и сбор урожая или когда длительные засухи вынуждали просить дождя у бога Чаака. Ахмен, кроме того, был колдуном и знахарем, то есть обладал способностью "насылать" болезни и причинять вред, но также и избавлять от них. Из различных религиозных должностей до наших дней сохранилась только одна - именно ахмен.

Хроники, относящиеся к Юкатану, единодушны в том, что майя были миролюбивы и "управлялись с помощью законов и хороших обычаев", с чем мы легко можем согласиться, поскольку известно, что современное юкатанское население уважает законы и обладает глубоким чувством справедливости. Труднее принять утверждение Ланды о том, что "эти люди жили так спокойно, что не было никаких споров". Хронист противоречит сам себе, так как в другом месте говорит о преступлениях, приводя, кроме того, перечень соответствующих наказаний.

Мы уже говорили, что военные вожди и жрецы обладали одновременно и судебной властью. Но из хроник явствует, что у майя были и настоящие судьи и чиновники "для выслушивания тяжб". Когольюдо уточняет, что "назначались другие исполнители, которые были вроде альгвасилов (Альгвасил (исп.) - мелкий полицейский чиновник) и всегда приходили вместе с судьями". Можно предположить, что существовали различные функции и различные уровни судебной системы. В качестве вознаграждения за исполнение своих обязанностей судебные чиновники получали подарки от тяжущихся сторон.

Четко различались преступления непреднамеренные и преднамеренные. Среди первых указываются случайные убийства, самоубийство мужчины или женщины по вине одного из супругов, случайный поджог домов, ульев и зернохранилищ, что бывало довольно часто, когда лес сжигали перед посевом. Во всех этих случаях суд проявлял достаточно терпимости, и если виновный сам не имел средств для возмещения ущерба, его друзья и родственники могли оказывать ему помощь.

Наоборот, "другие обиды, - уточняет Ланда, - нанесенные со злым умыслом, смывали всегда кровью или кулаками". Некоторые примеры подтверждают, что суд древних майя был строг, непреклонен и его решения не подлежали апелляции. Убийство, любое - преднамеренное или случайное - каралось смертью или уплатой рабом за умершего в зависимости от требований его родственников. Если убийцей был несовершеннолетний, он становился рабом. Воровство, даже незначительное, наказывалось рабством, длительность которого определялась ценностью украденного. Если вор не мог оплатить всю стоимость украденного, он оставался рабом навсегда.

За супружескую неверность также сурово наказывали. Если оскорбленный муж прощал виновного, тот оставался свободным человеком. Если же оскорбление не прощалось, виновного ждала позорная смерть - его поражали стрелами, раздавливали голову тяжелым камнем или "приказывали вытащить кишки через пупок". Неверную жену могли приговорить к смерти, но обычно ограничивались тем, что подвергали ее общественному позору. Изнасилование девственницы или замужней женщины также каралось смертью. Содомия среди шивов считалась тяжелым преступлением, и виновных сжигали на костре; мы не знаем, были ли такие же наказания у других групп майя. Ланда утверждает, что на Юкатане он не нашел такой практики.

Предавший своего господина, а также виновный в преднамеренном пожаре наказывался смертью. Если должник умирал, не оплатив долга, это должны были сделать его жена и дети, иначе они становились рабами до полного возвращения задолженности.

Кажется странным, что в общих рамках классового общества, в котором правящее меньшинство (сановники, жрецы, богатые торговцы, чиновники, военные вожди) пользовалось экономическими, политическими и социальными привилегиями, согласно утверждениям хронистов, суд вершился одинаково строго по отношению как к знати, так и к бедноте. Ланда объясняет, что аристократам, виновным в каком-либо преступлении, татуировали обе щеки от подбородка до лба, чтобы они навсегда сохраняли этот позорный знак. Даже если их проступок или преступление заслуживали смертного приговора, он исполнялся неизменно. Если эта информация верна, то можно говорить о глубоком чувстве равенства, присущем майя Юкатана.

В течение длительного времени некоторые ученые, идеализируя древних майя, утверждали, что они были довольно миролюбивым народом, а военные конфликты - это следствие иноземных вторжений, исходивших главным образом из Центральной Мексики в постклассический период. Однако совершенно очевидно, что народы майя и до этого знали войну, оружие, тактику боя, правила нападения и защиты и некоторую форму военной организации, о чем красноречиво свидетельствуют многочисленные памятники классического периода, особенно из района Усумасинты (стелы, притолоки, панели, настенные росписи), изображающие вооруженных вождей и боевые сцены.

Конфликты могли случаться между враждующими группами майя из-за земельных границ или из-за эксплуатации природных ресурсов; между майя и соседними, этнически чуждыми общинами - из-за того, что они оказывали давление на майя или из-за попыток экспансии какой-либо группы самих майя. Нельзя отрицать использование войск для сохранения внутреннего порядка, для защиты режима, включая вероятное подавление мятежей и восстаний, как это было предположено Алехандро Липшуцем при описании сюжетов настенных росписей Бонампака.

Когда испанцы вторглись в область майя, они вынуждены были вступать в бои с местными жителями, которые в ряде случаев наносили им серьезные поражения. Согласно информации хронистов, батаб помимо своих гражданских и судебных функций был руководителем вооруженных сил в подчиненных ему землях; его должность была пожизненной и наследственной. Однако на время войны избирался настоящий военачальник наком (хотя его и называли так же, как и человека, осуществлявшего человеческие жертвоприношения, это были разные лица), который находился на своем посту три года.

Все это время военный вождь был обязан вести аскетический образ жизни, включая половое воздержание и очень строгий режим питания. В его распоряжении были наемные воины хольканы, которые получали вознаграждение лишь во время войны. В зависимости от военных потребностей наком мог набирать воинов среди местного населения.

Резюмируя данные, имеющиеся у нас, о политической, жреческой, судебной и военной организации, можно утверждать, что у древних майя (как в постклассический период, о котором говорят колониальные источники, так и в классический, согласно археологическим и иконографическим свидетельствам) существовала государственная организация, соединявшая гражданскую, религиозную, судебную и военную власть и функционировавшая через бюрократическую систему, разделенную по горизонтали в соответствии с видами занятий и по вертикали - по иерархическим ступеням. О ее эффективности мы можем судить, учитывая века очевидной социально-политической стабильности классического периода.

Социально-экономическая характеристика общества майя

Пытаясь охарактеризовать древнее общество при отсутствии письменных источников о нем или когда эти источники не имеют достаточно полной информации, исследователь может поддаться соблазну стать на одну из двух противоположных позиций: или включить это общество в целом в универсальную историческую модель, опустив частности, или считать его уникальным и полностью отрицать возможность его включения в общие рамки человеческой истории. По нашему мнению, обе позиции ошибочны и грешат излишним упрощением сложной проблемы.

С одной стороны, бесспорно, что трудно найти два абсолютно одинаковых человеческих общества, поскольку все они являются производными от бесконечного числа причин (этнических, географических, экологических, технических, временных, исторических и идеологических), обусловленных внутренними силами развития и внешними влияниями.

С другой стороны, все человеческие общества должны были разрешать одни и те же фундаментальные проблемы: адаптация к определенным природным условиям, использование животных, растительных и минеральных ресурсов для своего существования и развития; создание технических средств для господства над природой; организация человеческих групп для обеспечения их существования; объяснение сил и явлений природы (солнечные затмения, землетрясения и т. п.); поиски лучшего способа использования для своего блага этих сил и явлений; совершенствование социальных институтов по мере того, как общества прогрессировали в материальном отношении и становились более сложными по своим функциям, и т. д.

Обобщения на чисто технической основе приводят к неприемлемым выводам, как было бы в случае, если бы культуру майя определили как неолитическую в соответствии с так называемой схемой "трех веков", поскольку майя не знали ни бронзы, ни железа и не вышли за пределы техники полированного камня.

Бесспорно, что в некоторых аспектах культура майя является составной частью того периода, что мы называем цивилизацией, но, по Л. Г. Моргану, цивилизация должна включать изобретение письменности с фонетическим алфавитом, использование металлов, применение колеса в средствах транспорта и употребление плуга - все это знания, которых не достигли ни майя, ни остальные народы Мезоамерики (Автор не прав, отбрасывая по отдельным формальным признакам всю схему А. Г. Моргана и отрицая ее значимость для изучения древних майя. Ведь в основу развития у североамериканского этнографа положены изменения в производственной сфере, определяющие в свою очередь перемены в культуре и жизни данного общества. К тому же следует помнить, что в 60- 70-х годах XIX в. наука почти не располагала сведениями о древней египетской, индийской и других, в том числе и майяской, цивилизациях. Раскопки начали проводиться лишь с конца прошлого века).

Отсюда опасность обобщений на всемирном уровне. Однако сравнение одного общества с другими, более изученными и имеющими сходные черты не только в технологическом отношении, но и в основах экономической и социально-политической жизни и даже в идеологических концепциях может помочь объяснить явления, трудно понимаемые в рамках данного специфического общества.

Мы считаем, что для реконструкции облика любого общества необходимо исходить из того, что ему позволило стать таким, каким оно было: из его экономического базиса и его социальной структуры. Рассматривать лишь технические, научные, религиозные и эстетические элементы какой-либо культуры без попытки объяснить сущность самого общества, их создавшего, это все равно что описывать одежду какого-то человека, игнорируя его самого.

Относительно общества майя мы можем сказать, что исследователи-майянисты проявили мало интереса к его экономическим проблемам, а что касается социальной и политической организации майя, большинство ученых ограничились повторением того очень немногого, что содержится в исторических источниках. С. Г. Морли не рассматривает в своих трудах ни одного социального аспекта; Э. Томпсон не характеризует должным образом экономическую жизнь и приписывает все успехи, достигнутые древними майя, только их духовным ценностям.

Дж. Брейнерд пытается связать интеллектуальные и художественные творения с экономическим развитием, но только для того, чтобы прийти к заключению, что феномен майя является уникальным в мировой истории, поскольку религия достигла здесь большего развития, чем экономика, а интеллектуальный прогресс не был вызван соответствующими условиями, как в Старом Свете.

Дж. Брейнерд и другие майянисты указывают на явное противоречие между низким техническим и экономическим развитием и впечатляющими культурными достижениями народа майя. Некоторые исследователи (Сандерс, Прайс, Вольф и Палерм), не только майянисты, но и те, кто рассматривал с социологических, экологических и экономических позиций проблему мезоамериканских обществ (и среди них майя), полагают, что это произошло потому, что земледелие майя основывалось не на примитивной подсечно-огневой системе земледелия, неспособной произвести излишки, необходимые для поддержания сложной социальной структуры, а на использовании крупных гидравлических сооружений, о которых к настоящему времени археология располагает изолированными и немногочисленными свидетельствами.

Гусман и Герберт в своей социально-исторической интерпретации доиспанского гватемальского общества обращаются больше не к классической эпохе, а к постклассической и, кроме того, преувеличивают некоторые черты - развитие частной собственности, наличие рабства и господство военной касты.

Они также считают "чрезмерным утопическим социализмом" утверждение о том, что у майя имелись "коллективные формы землевладения и землепользования", и определяют их общество как в основном торговое и в высокой степени цивилизованное, несмотря на то что в техническом отношении оно попадало в "верхний неолит" и в некоторых отношениях продолжало оставаться "примитивным из-за пороков родовой организации".

Совершенно очевидно, что нелегко понять, как общество типа майя, выросшее на слабом экономическом базисе, зависевшем от самой примитивной техники, смогло достичь впечатляющего интеллектуального прогресса - в сферах математики, астрономии, календаря, письменности и искусства. Объяснение этого прогресса предполагаемым господством духовных ценностей над материальными соображениями и потребностями, как это делает Томпсон, не убеждает, так как остается необъяснимым, как смогли развиться эти духовные ценности и почему только незначительное меньшинство обладало и пользовалось ими.

Мы ставим перед собой те же вопросы, отказываясь при этом принять идею о предполагаемой уникальности общества майя среди других древних обществ мира. Мы убеждены, что история народов, их экономическое, социальное и политическое развитие реализуются не случайно, а следуют общим законам исторического развития.

Хотя мы признаем, что некоторые субъективные факторы (например, отдельные лица, стоящие у власти) могут в определенный момент придать различное направление событиям, временно ускорив или затормозив их ход, мы подчеркиваем, что никакое историческое лицо не может изменить объективных законов исторического развития общества.

В современных схемах эволюции докапиталистических обществ мы находим ответ на вопрос относительно противоречия между экономическим базисом и культурной надстройкой общества майя. Этот ответ содержится в комплексе понятий, составляющих теорию "азиатского способа производства", намеченную в нескольких работах К. Маркса. Этот способ производства характеризуется сосуществованием сельских общин и зачаточного государства, объединявшего в своих руках экономическую, политическую и духовную власть. Его называют также деревенско-деспотическим, общинно-деспотическим и с недавнего времени данническим. Попытаемся кратко изложить отличительные черты азиатского способа производства.

Относительно высокая производительность труда у майя при низком уровне развития техники объясняется его хорошей организацией. Труд по большей части коллективный с централизованным руководством. Под контролем находится рабочая сила, используемая не только для земледельческих работ (валка и выжигание лесов, севооборот и пары, гидравлические работы), но и для важных общественных работ (ритуальные центры, дороги, защитные сооружения).

Преобладает общинная собственность на землю, хотя могут существовать ростки частной собственности, появившиеся в результате вероятных дарений земель высшим чиновникам, аристократам и отличившимся воинам. Права индивида на землю осуществляются в форме пользования ею через сельскую общину.

С сельскими общинами сосуществует более высокое, государственное объединение, которое ими управляет и эксплуатирует их, налагая дань натурой или используя труд их членов под предлогом "оплаты услуг".

Присвоение прибавочного продукта, произведенного сельскими общинами, осуществляется посредством многоступенчатого бюрократического аппарата в пользу представителей государства. Производители благ сохраняют лишь самое необходимое для собственного (и своей семьи) существования. Эксплуатация человека осуществляется при неполной частной собственности эксплуатирующего класса на землю.

Огромное большинство населения живет в разбросанных земледельческих деревнях. Города не играют важной экономической роли (Автор не совсем прав, полностью отрицая экономическую роль города у древних майя. В действительности майяские города - столицы небольших государств были местом концентрации и перераспределения прибавочного продукта; здесь сосредоточивались также различные виды ремесла, обслуживавшего потребности правящей элиты; и, наконец, города были центрами торговли - в большей степени внешней (дальней) и в меньшей степени внутренней. - См.: Гуляев В. И. Города-государства майя. М., 1979, с. 44-73).

Государственную власть осуществляет меньшинство, состоящее из представителей высшей общины, включающей несколько соподчиненных групп в зависимости от их функций (гражданские, религиозные, административные, военные), географического положения (региональные, локальные группы) и уровней важности; все они действуют между собой согласованно. Таким образом, привилегированное меньшинство эксплуатирует всю совокупность общин; это так называемое всеобщее рабство, противоположное индивидуальному рабству рабовладельческого способа производства.

Азиатский, или даннический, способ производства представляет собой переходную форму от доклассового общества к классовому. Сначала государственная власть выступала только как средство реализации общественно полезных функций (экономических, политических, религиозных), но постепенно она превращалась в эксплуататорскую власть, не теряя при этом своего функционального характера.

Носитель верховной власти обеспечивает функционирование социального организма посредством традиционных институтов на всех ступенях. Вокруг него вращается весь многослойный и разветвленный бюрократический аппарат, а сам он предстает перед народом как высшее существо, наделенное властью от бога и олицетворяющее единство сельских общин (Подробный критический разбор аргументации сторонников "азиатского способа производства" (как советских, так и зарубежных) можно найти в книге В. Н. Никифорова "Восток и всемирная история" (М., 1977)).

Для поддержания у людей веры в единство и постоянство их общины, которая, как считалось, имеет божественное происхождение, периодически совершаются обряды, проводятся празднества, строятся монументальные сооружения для восславления богов и их представителей на земле, то есть правящей элиты. Однако лишь самые высокие слои общества имеют доступ в храмы, где проводятся священные церемонии. Неизменность порядка, царящего в космосе и на земле, подтверждает незыблемость построенного общества, в котором человек лишен какой-либо значимости.

В целом азиатский способ производства соответствует эпохе металлов: господство человека над природой, изобретение новых форм возделывания земли, развитие архитектуры, использование счета и письменности, торговля и употребление денег, применение права и т. д.

Итак, по нашему мнению, у древних майя существовал так называемый азиатский способ производства. Мы упоминали уже о низком технологическом уровне общества майя. Они не знали металлов, колеса, плуга, упряжных или вьючных животных, и их единственными орудиями, используемыми в земледелии, были каменный топор для вырубки леса и палка-копалка для посева. Однако, как мы уже говорили, производительность земледелия при этом должна была быть достаточно высокой, чтобы обеспечить пропитание не только класса производителей, но и групп населения, непосредственно не производящих сельскохозяйственной продукции.

Мы знаем, что многие земледельческие работы осуществлялись коллективно и жречество, владея календарем и зная примерную дату начала сезона дождей, управляло сроками посева, а значит, и сроками других работ общественного характера.

В классический период преобладала общинная собственность на землю, а не частная (Вопрос о характере землевладения у майя в классическом периоде нам совершенно не известен из-за отсутствия каких-либо надежных источников. Определенную перспективу открывает здесь чтение иероглифических надписей 1-го тысячелетия н. э., начатое недавно Ю. В. Кнорозовым). В частном владении находились обычно участки, занятые такими ценными сельскохозяйственными культурами, как какао, хенекен или в некоторых случаях плодовые. Крестьянин пользовался землей, принадлежавшей общине. В постклассический период в результате прихода чужеземных завоевателей частная собственность на землю расширилась, но и тогда большая часть земель все еще оставалась в руках общин.

Образец иероглифики древних майя

Хронисты ясно говорят об уплате дани не только натуральными продуктами, но и услугами в виде обязательного участия тысяч людей на работах в церемониальных центрах. Ясно, что, несмотря на то что правящий класс не имел полной собственности на землю или имел ее частично, ему удавалось присваивать излишки производимой продукции. Это присвоение благ осуществлялось через специализированную и многоступенчатую бюрократию, о чем также сообщают хроники.

Земледельческое население, составлявшее большинство в обществе майя, жило в разбросанных деревеньках, селениях и городках, окружавших церемониальные и административные центры. В последние годы представление о ритуальном центре изменилось, в значительной мере после раскопок в Тикале и Цибилчальтуне. Ныне многими исследователями признается, что процесс развития городов у майя происходил главным образом на протяжении позднего классического периода, когда к церемониальному центру присоединялись не только жилища правителей и их слуг, но и, вероятно, жилища торговцев, чиновников различных рангов и профессиональных ремесленников, образуя комплекс, похожий на тот, что описал Ланда (видимо, Майяпан).

Правящий класс с халач-виником, батабами в селениях, их советниками ах-пополообами, тупилообами и другими гражданскими и религиозными чиновниками, с судебной системой, армией и администрацией образует настоящую государственную организацию, централизованную и многоступенчатую, где функции ее членов, занимающихся специфическими делами, разделены и охватывают все социальные потребности и все уровни.

С позднего доклассического периода, то есть за несколько веков до и несколько веков после начала нашей эры, на монументах майя изображаются персонажи, являющиеся не божествами в образе людей, а, вероятно, жрецами-правителями. Эти изображения уже отражают существование политически влиятельных личностей, располагающих материальными и людскими ресурсами для самовосславления.

В рамках этого строя верховный жрец был в то же время верховным правителем с абсолютной властью (Большинство советских исследователей отрицает наличие теократической формы государственности у майя классического периода. - См.: Кинжалов Р. В. Культура древних майя. Л., 1971; Кнорозов Ю. В. Иероглифические рукописи майя. Л., 1975, комментарии; Гуляев В. И. Проблема становления царской власти у древних майя. - Сб.: Становление классов и государства. М., 1976. Кроме того, есть прямое свидетельство Диего де Ланды о четком функциональном разделении власти халач-виника и верховного жреца), хотя и имевшим советников.

Большое число божеств, частое проведение церемоний и религиозных праздников, наличие многочисленных ритуальных центров говорят о том, что религия служила одновременно и цементирующей силой общества майя, и орудием господства в руках высшего класса. Индеец майя, как индивид и как член общины, от рождения до самой смерти находился в плену у мира, воспринимаемого только через религию. Отсюда его полная покорность религии и безоговорочное подчинение жрецам.

Согласно представлениям майя, все в космосе и на земле мудро управлялось божествами: движение небесных светил; повторение времен года, где следовали один за другим сезоны засухи и дождя; фазы жизни растений, животных и людей; последовательность земледельческих работ; смена поколений; восшествие и смерть правителей. Все функционировало благодаря богам, и все должно будет функционировать в будущем, если люди будут почитать богов и служить им. Человек сам по себе не представлял никакой ценности.

Чтобы завершить сравнительную характеристику азиатского способа производства и способа производства у майя, напомним, что наибольшее различие заключалось в отсутствии у майя колеса, плуга и металлов, которые появились лишь в постклассическом периоде и использовались почти исключительно для изготовления украшений. Тем не менее майя смогли своей высокой организованностью и усилиями всего народа преодолеть недостатки имеющейся у них техники. Математические, астрономические и календарные знания майя, письменность, разнообразие и степень развития искусства ставят их цивилизацию на уровень самых высоких культур древнего мира.

Итак, мы считаем, что предполагаемое противоречие между низким техническим уровнем развития общества майя и их высокими научными и культурными достижениями является в конечном счете следствием способа производства, при котором большие массы трудящихся, не имея передовой техники, своими усилиями и жертвами были способны производить блага, необходимые для того, чтобы аристократическое меньшинство, управлявшее ими и эксплуатировавшее их, получило возможность создавать художественные ценности, которые теперь так нас удивляют.

Яркость цивилизации майя - не чудо и не дар богов. Ее оплатил народ майя своей нищетой, голодом, своей многовековой агонией.

Разрабатывая эту тему, большинство авторов ограничивается изложением успехов майя в астрономии, математике, календаре и письменности, не заботясь об объяснении условий, которые позволили майя достичь таких успехов, и не разъясняя, как создаваемые блага распределялись внутри общества. Кроме того, многие майянисты сильно идеализируют культуру майя, заметно преувеличивая уровень их научных знаний и забывая при этом об успехах, достигнутых другими народами древности как в Америке, так и в Старом Свете.

Вспомним, например, что Морли квалифицирует цивилизацию майя как "самую блестящую на планете" и утверждает, что какой-то гениальный ум изобрел однажды в Петене сложный календарь, основываясь (это действительно так) на многовековых астрономических наблюдениях. Город Копан тоже упоминается как место, где был изобретен календарь. В этих категорических утверждениях упускается из виду наличие в Мезоамерике стел, датированных на несколько веков ранее, чем майяские. Их мы относим к ольмекской и сапотекской культурам.

Мы не хотим преуменьшать заслуг древних майя, которые, без сомнения, еще раз открыли астрономические и математические законы, изобрели иероглифическую письменность, разработали сложный календарь, совершенствуя математические и астрономические знания других народов Мезоамерики. Тем не менее нельзя ставить их в научном отношении на более высокий уровень, чем халдеев, китайцев, египтян и греков, которые достигли знаний, сходных и даже более высоких, за много столетий и даже тысячелетий до появления цивилизации майя.

Основные научные знания майя в астрономии, математике, письменности и календаре тесно связаны между собой, как они были связаны и у других развитых народов древности. Вероятно, еще в очень отдаленные времена люди, наблюдая дневное и ночное небо, обращали внимание на движение Солнца, фазы Луны и положение некоторых звезд. Такие наблюдения могли быть очень полезны для кочевых народов и мореплавателей в открытом море.

Но бесспорно, именно земледельческие народы систематизировали наблюдения, повторяли их, записывали и учитывали во многих сферах своей материальной и духовной жизни, хотя и не знали причин, вызывающих эти явления. Халдеи с первой половины 3-го тысячелетия до н. э. регистрировали астрономические наблюдения (включая солнечные затмения), на основе которых они вычисляли свою астрологию. У египтян иероглиф года изображался в виде молодого прорастающего побега пшеницы, так как год исчислялся не длительностью солнечного цикла, а временем, необходимым для созревания пшеницы.

Астрономические наблюдения, зарегистрированные письменами и связанные в своей последовательности и периодичности математикой, позволяли предвидеть положение некоторых светил в определенные даты. У египтян урожай зависел от разлива Нила, и они заметили, что воды реки начинали подниматься тогда, когда Сириус после длительного исчезновения показывался опять на короткое время на востоке как раз перед восходом Солнца. Длительное наблюдение за совпадением этих явлений привело египтян к мысли о связи между ними, и день появления звезды был выбран днем начала Нового года.

Исходя из потребностей земледелия и настоятельной необходимости точно знать самое выгодное для посевов время, земледельческие народы обратили внимание на последовательность времен года и связали их с движением небесных тел, которое можно было проследить и отметить.

Астрономия была для них первым шагом в научном познании мира, а необходимость накапливать знания, измерять периодичность годовых изменений и совпадающий с ними ритм движения небесных светил привела их в область математики. Затем уже они создали календарь, вероятно, сначала лунный (поскольку фазы Луны легко наблюдать), а затем солнечный. Изучение и регистрация небесных явлений и связь их с календарем подразумевали употребление символов, то есть письменности.

Этот этап развития научного познания, соответствующий эпохе, в которую начинается организованное земледелие - основа оседлого и стабильного общества, Вертело назвал астробиологией. Она представляет собой систему идей, заключающуюся в том, что движение светил и рост растений подчиняются общим законам. Иначе говоря, законы земной природы и законы вселенной, космоса взаимосвязаны.

Как говорит Вертело, "в астробиологии есть взаимопроникновение идеи астрономического закона и идеи растительной или животной жизни. С одной стороны, все есть живое, даже небо и звезды, и, с другой стороны, все подчинено числовым, периодическим законам, которые, одновременно являясь законами необходимости, гармонии и стабильности, управляют периодическим движением небесного свода, регулярной сменяемостью времен года, ежегодным воспроизводством растений".

Согласно тому же автору, эта концепция родилась в Халдее, затем перешла на восток в Китай и на запад в Грецию, внеся свой вклад в рождение математической науки пифагорейской школы и медицинской науки гиппократовской школы. Астрология была известна и древним цивилизованным народам Америки, то есть мезоамериканским и андским.

Средства, используемые древними майя для проведения астрономических наблюдений, были в высшей степени примитивными; их невозможно сравнить даже с теми, что применялись в Месопотамии, Египте, Китае и Греции за много веков до нашей эры. В самом деле, мудрецы Старого Света пользовались гномоном (солнечными часами) и клепсидрой; первый служил для определения на горизонтальном плане солнечного азимута, то есть высоты Солнца в соответствии с направлением и длиной тени, отброшенной на плоскость вертикальным стилетом; второй аппарат представлял собой настоящие водяные часы, которые позволяли с большой точностью определять время дня и ночи.

Возможно, майя могли определять проход Солнца через зенит, следуя тому же принципу, на котором основан гномон, - посредством палки, поставленной вертикально, которая не отбрасывает никакой тени, когда Солнце проходит над ней. Они, видимо, также пользовались двумя перекрещенными палочками или нитками для того, чтобы проводить визуальные линии в направлении интересующих их астрономических точек (восход или заход Солнца, Луны и Венеры в различные периоды года). Эта процедура представлена в миштекских кодексах - лицо или глаз позади скрещенных палочек в интерьере схематизированного храма.

Несколько зданий, построенных в зоне майя, были предназначены для астрономических наблюдений. Среди них - так называемый Караколь (Caracol - по-испански "улитка") из Чичен-Ицы и такая же постройка из Майяпана, еще не исследованная. Здание в Чичен-Ице имеет в верхней части помещение для наблюдений, куда ведет узкая винтовая лестница, начинающаяся на вымостке свода внутренней концентрической галереи, что обеспечивало астроному уединенность, необходимую для его работы.

Наличие маленьких окон, открывающихся на четыре стороны света и на промежуточные направления, также указывает на то, что это была обсерватория. Это подтверждается и многочисленными астрономическими наблюдениями, проведенными специалистами в наши дни.

Возможно, что для тех же целей использовалась башня "Дворца" в Паленке. Внутренняя лестница башни "Дворца" в Паленке, ведущая на последний этаж, начинается не с уровня основания башни, а с высоты второго этажа. Значит, как и в Чичен-Ице, астроному, чтобы подняться в наблюдательное помещение, нужна была переносная лестница, которую можно было бы ставить и убирать по желанию. С верхнего этажа этой башни можно обозревать горизонт приблизительно на 180°.

В Вашактуне комплекс построек группы "Е" также считается предназначенным для астрономических наблюдений. Он состоит из пирамиды E-VII и удлиненной платформы, на которой покоятся основания трех храмов. Визирные линии, направленные от точки на оси лестницы к центру центрального храма (Е-П), на северо-западный угол храма, расположенного севернее (E-I), и на юго-западный угол южного храма (E-III), указывают соответственно истинный восток, то есть точку восхода Солнца в дни весеннего и осеннего равноденствия, восход Солнца в день летнего солнцестояния и восход Солнца в день зимнего солнцестояния. От 12 до 18 подобных обсерваторий было найдено в различных городах области майя.

В Копане стелы 10 и 12 стоят одна против другой на расстоянии более 6 км; первая - к западу от церемониального центра, вторая - к востоку, и обе на возвышенностях, окружающих долину. Было замечено, что если 12 апреля и 7 сентября наблюдать за Солнцем от стелы 12, то оно заходит точно за стелой 10.

Первая дата совпадает с началом выжигания участков леса перед посадками - одной из самых важных работ в земледелии. Это дает основание предположить, что расположение стел не случайно. Использование естественных неровностей рельефа, как точек отсчета движения определенных светил (Солнца, Луны и Венеры) вдоль линии горизонта, должно было служить частным проявлением астробиологической системы, распространенной у майя.

При помощи этих простых способов жрецы майя определяли с удивительной точностью циклы Луны, Солнца и Венеры и сопряжения небесных тел, которые их наиболее интересовали. Достигнутые результаты могут быть объяснены только проведением повторяющихся день и ночь наблюдений, сделанных несколькими поколениями астрономов, тщательно записанных и исправленных, когда распознавались ошибки, то есть технические недостатки преодолевались неустанной, постоянной и чрезвычайно тщательной работой, осуществлявшейся с самоотдачей и строгостью, которые могут быть определены как научные.

Среди астрономических знаний, приобретенных майя, упомянем определение солнечного года, который, согласно календарным исправлениям, зарегистрированным на некоторых надписях, должен соответствовать 365,2420 суток, в то время как наш григорианский календарь состоит из 365,2425 суток, а в действительности он равняется 365,2422 суток. Эти подсчеты показывают, что оценка солнечного года, достигнутая астрономами майя, имела расхождение лишь 0,0002 суток в год вместо 0,0003 суток нашего календаря, то есть их приближение было более точным и сводилось к ошибке в одни сутки на каждые 10 тыс. лет.

Их оценка лунного месяца, рассчитываемого по различимым новолуниям, должна была состоять (согласно таблицам Дрезденского кодекса) из 29,53086 суток. По современным подсчетам, лунный месяц в среднем соответствует 29,53059 суток. При точном определении средней величины разница не накапливается и по истечении тысячи лет. Поэтому оценка астрономами майя лунного цикла может считаться правильной.

По страницам 24-й и 46-й Дрезденского кодекса известно, что майя имели представления о периоде движения Венеры, очень сходные с нашими. Они определяли его в 584 суток, хотя на самом деле периоды обращения этой планеты меняются (580, 581, 583 и 587 суток); средняя продолжительность периода - 583,92 суток.

В действительности майя знали, что период полного оборота Венеры не был равен точно 584 суткам, и по уточнениям, отмеченным в названном кодексе, видно, что они его считали немного меньшим 583,935 суток вместо 583,920 суток. Дж. Типл считает, что они старались, чтобы фазы их деления приближались к 8,3 и 8,5 лунных месяца плюс еще 8 дней и чтобы произошло совпадение начала года Венеры с началом солнечного года, состоящего из 365 суток, рассчитывая, что 5 циклов Венеры = 8 солнечным годам = 2920 суткам. Поэтому можно утверждать, что определение цикла Венеры астрономами майя было очень точным.

Вполне вероятно, что майя знали другие планеты и отмечали их синодические обороты. Э. Фёрстеманн, Р. Уилсон и некоторые другие астрономы пытались интерпретировать отдельные таблицы из Дрезденского кодекса как расчеты, связанные с Марсом, Юпитером и Сатурном. Однако их выводы не совпадают между собой, и поэтому мы отвергаем их точку зрения. Тому же Дж. Типлу, который с большим усердием изучил астрономические записи в кодексах и надписях на монументах, удалось доказать наличие таких расчетов.

Из некоторых сообщений в исторических источниках видно, что майя интересовались многими звездами и созвездиями. Среди них Полярная звезда, называемая Шаман Эк - "Великая звезда", которая у майя, как и у народов Старого Света, была путеводной звездой путешественников и странствующих торговцев. Плеяды, которые они называли Цаб - "Бубенчики", так как в их контурах находили определенное сходство с погремушками хвоста гремучей змеи; Близнецы назывались ими Ак - "Черепаха", возможно, также из-за сходства их очертаний.

Высказывалось мнение, что, возможно, майя имели некоторое представление о зодиаке и прибегали к нему в астрологической практике; некоторые представления о нем, возможно, отражены на страницах 23-й и 24-й Парижского кодекса в виде нескольких фигур животных, свисающих с неба.

Изучение таблицы, расположенной на страницах 51-58-й Дрезденского кодекса, проведенное учеными-астрономами, показало, что речь идет о записи 405 последовательных лунных месяцев, расположенных в 69 группах из 5-6 лунных месяцев каждая и охватывающих период в 33 года. По мнению некоторых ученых, порядок этих групп предполагает намерение составить таблицу эклиптических периодов. Типл считает, что эта таблица является непросто записью затмений, случившихся ко времени выработки кодекса, а представляет собой предсказание возможных затмений.

При сравнении таблицы майя со списком затмений Оппольцера видно, что разница в датах затмений никогда не превышает одних суток, кроме единственного случая, когда, вероятно, Оппольцер не отметил затмение, которое, видимо, не было полным ни в одной части земного шара. Из 69 затмений, объявленных в кодексе, лишь 18 могли наблюдаться с территории майя, но факт составления таблицы предсказаний, видимо, указывает на то, что астрономы майя заметили, что траектории Солнца и Луны пересекались в небе два раза в год, и, возможно, интуитивно полагали, что временное затемнение светила в определенные даты было связано с этим пересечением ("узлом", как говорят современные астрономы).

Солнечные затмения, особенно полные, вызывали у майя суеверный ужас. Умея предсказывать наступление затмения и делая вид, что они могут его контролировать, жрецы тем самым использовали свои знания для того, чтобы держать простой народ в страхе и повиновении.

Подводя итоги, мы можем повторить слова Дж. Типла о достижениях древних майя на поприще астрономии, в которых просвечивает его легкая ирония по отношению как к майя, так и к обитателям Старого Света: "Зтот аппарат астрономических сведений, пожалуй, слишком необычен для того, чтобы им обладали 1000 или 1500 лет назад какие-то дикие индейцы, целиком изолированные от цивилизаций Старого Света; по правде говоря, возможно, это было что-то более передовое, чем то, что имели в это время наши благородные предки".

Насущные потребности повседневной жизни заставляли людей даже на самых ранних стадиях развития человеческого общества обращаться к счету, то есть к азам математики. За несколько тысяч лет до нашей эры в Индии, Китае, Месопотамии и Египте применялись различные типы вычислений, при помощи которых проводились простейшие арифметические действия. А греки еще за 600 лет до н. э. рационализировали математические знания, воспринятые из Азии и Египта, и ввели дедуктивный метод, в силу чего математическая наука достигла высокого развития.

Представителями этого метода были Фалес, Пифагор, Гиппократ Хиосский, Эвклид и Архимед. Позднее (300-1200 гг. н. э.) индийцы и арабы усовершенствовали математику и изобрели "ноль", перешедший от первых к последним, которые в свою очередь передали его западной цивилизации и создали труды по алгебре и тригонометрии.

Сравнивая майя с другими американскими народами, Морли назвал их "греками Америки". Нужно сказать, что Морли явно преувеличивал культурные и научные достижения майя, приписывая им изобретения, сделанные раньше другими народами. Это относится и к математике.

Каковы же в действительности были их математические знания? Числовая система двадцатиричной основы, искусная в своей простоте, в которой величина знаков зависела от их позиции, с одним специальным знаком, соответствующим нашему "нолю" для указания на нехватку единиц в том или другом порядке.

Но мы не должны забывать, что за несколько веков до майя народы с побережья Мексиканского залива - ольмеки и жители горной Оахаки (Монте-Аль-бан) - сапотеки применяли в надписях ту же систему при регистрации дат. Различие между ними заключается в том, что в надписях майя опознается знак "ноль", в то время как в надписях ольмеков и сапотеков такой знак неизвестен, хотя числовая система с позиционной величиной числительных подразумевает необходимость символа, который указывал бы на отсутствие единиц в определенной позиции.

Для написания чисел майя использовали несколько систем. Самой простой была та, которую они унаследовали именно от ольмеков и сапотеков: нумерация черточками и точками (со значением 5 и 1 соответственно), к которой они добавили "ноль", обозначенный маленькой морской раковиной на рисованных рукописях и подобием четырехлепесткового цветка или мальтийского креста на каменных монументах. Этими тремя знаками они могли отмечать величины, достигавшие миллионов единиц, легче, чем с применением римской нумерации с ее семью буквами. Посредством точек и полос они также осуществляли такие действия, как сложение, вычитание, умножение. Относительно легко эта система применялась и для деления.

В другой системе записи чисел использовалось изображение человеческих голов с некоторыми деталями, по которым их различали. Символом цифры "10" служило изображение черепа. Варианты изображения голов соответствовали определенным божествам - покровителям ноля и первых 12 чисел. Однако эта система использовалась реже, чем система точек и черточек.

В чрезвычайных случаях майя изображали числа посредством человеческих фигур, у которых на какой-либо части тела был нанесен символ, обозначающий цифру.

Поскольку основа счисления двадцатиричная, то, когда число переходило с одной позиции на следующие, его величина умножалась на 20. Однако в календарном счете третья позиция по отношению ко второй означает увеличение в 18 раз с целью приближения единицы к длительности года в 365 дней (1x20x18=360 дней).

В надписях порядок чтения величин - слева направо и сверху вниз, при этом большие величины находятся в начале надписей, а следующие за ними имеют меньшее значение. Часто встречается расположение в двойной колонке, в этом случае горизонтальное чтение охватывает лишь знаки двух столбцов и затем переходит на знаки ближайшего нижнего ряда и т. д.