41. ТО В ИТАЛИЮ, ТО В ИНДИЮ…

Павел I был личностью весьма сумбурной. Искренне желал навести в стране порядок и справедливость. Но вряд ли представлял, что это такое, обладал деспотизмом Петра I и к тому же был склонен метаться от одной крайности к другой. Принялся перестраивать Россию на прусский манер, в армию возвращались уродливые мундиры, парики, косы, каторжная муштра. Катились отставки, опалы, ссылки. А для казачества перемены стали неоднозначными. Одним махом было сметено все внедренное Потемкиным и Зубовым. В 1797 г. Павел упразднил Бугское Войско — 6 тыс. казаков превратились в государственных крестьян. Было разрушено и единое Астраханское Войско — терцы, гребенцы, Моздокский, Волгский, Хоперский, Кубанский полки из него исключались и получили название «казаков, поселенных на Кавказской линии» — или «линейцев».

Но были и полезные нововведения. В 1797 г. царь учредил казачью войсковую артиллерию, что было очень важно. В современной войне для усиления конницы пушки были нужны, и они, в общем-то, у казаков имелись. Но артиллерия существовала неофициально, явочным порядком. Павел ее узаконил. В 1798 г. он учредил новое, Башкирско-мещерякское Казачье Войско [155]. И вот что любопытно — с этого момента раз и навсегда кончились бесконечные бунты башкир! Возможность стать казаками — вот что им требовалось! Не отдавать лошадей в качестве налога, а сражаться на них, совершать подвиги, привозить добычу. Павел обласкал и уральских казаков, проштрафившихся при Екатерине — Лейб-Гвардии Казачий полк был дополнен уральской сотней. А по указу от 22 сентября 1798 г. казачьи чины наконец-то четко уравнялись с армейскими: казачий полковник и войсковой старшина стали соответствовать майору, есаул — ротмистру (капитану), сотник — поручику, хорунжий — корнету [35, 63].

Павел пресек самодеятельность в земельном вопросе, установив единые нормы — 300 десятин для атаманов, 60 — для старшин, 30 — для рядовых казаков. И провел реформы по унификации управления Войсками. На Дону царь упразднил гражданское правительство, введенное его матерью, восстановил единовластие Войсковой канцелярии. Но она получала двойное подчинение, по военным вопросам — Военной коллегии, а по гражданским — Сенату. В Черноморском Войске царь похерил существовавшее Войсковое правительство и тоже учредил Войсковую канцелярию по образцу донской. Была восстановлена Войсковая канцелярия и на Урале. А для наблюдения за законностью во все Казачьи Войска были направлены прокуроры с правами губернских.

Как уже отмечалось, император отменил закавказский поход. Отменил и готовившуюся экспедицию на Запад для борьбы в союзе с Австрией и Англией против революционной Франции. Заявил, что для России важнее мир. Но французы-то миролюбия отнюдь не проявляли. Под их знаменами формировались польские части, заведомо настроенные драться с русскими. А австрийцы и англичане перехитрили царя очень просто: после захвата Наполеоном Мальты под покровительство Павла отдался Мальтийский орден, провозгласив его гроссмейстером. И государь ради защиты прав ордена вступил в антифранцузскую коалицию. По настоянию австрийцев объединенные силы в Италии возглавил Суворов, ради такого случая возвращенный из ссылки. В составе выделенных ему войск было 8 донских полков под общим руководством походного атамана Адриана Карповича Денисова и 2 уральских полка Лицинова и Бородина. И в этой войне, под командованием полководца, хорошо умеющего использовать казаков, они проявили себя в полной мере.

В Северной Италии австрийская армия Меласа бесцельно маневрировала, не решаясь задевать французов. Суворов придал войне иной характер. Сразу по прибытии в Италию, потребовал «два полчка пехоты и два полчка казаков». Отряд возглавил Багратион, получив инструкцию: «Голова хвоста не ждет; внезапно, как снег на голову!» 9 апреля 1799 г. части Багратиона стремительным броском овладели г. Брешиа. 12 апреля казачьи полки Денисова и Грекова, вырвавшись вперед, с ходу взяли г. Бергамо. И захватили переправы на р. Адде. Французы растянули войска в линию, и, пользуясь этим, Багратион с полком егерей, батальоном гренадер и тремя казачьими полками 15 апреля прорвал фронт у Лекко. Противник бросил сюда подкрепления, стал окружать отряд. Но подоспел с подмогой Милорадович и врага разгромили, части французской конницы «были сколоты до последнего человека». Пользуясь тем, что противник оттянул силы на фланг, к Лекко, Суворов начал главную переправу через Адду в центре, у Треццо. Перебросил сюда казачьи полки, они совершили глубокий обходной маневр, добрались до вражеской ставки, и французский командующий Моро едва не попал в плен. Битва при Адде была выиграна. В донесении Суворов отмечал: «Казаки кололи везде с свойственной россиянам храбростью, побуждаемы будучи мудрым и мужественным воином их походным атаманом Денисовым, как и его сотоварищем полковником Грековым».

Русско-австрийская армия подошла к Милану. И здесь первыми оказались казаки. Внезапно вышли к городу, выломали ворота и разметали защитников. Наступала Пасха, и Суворов остановился возле Милана. Всенощная была общей — в крестном ходе участвовали сам фельдмаршал, офицеры, солдаты, казаки, из австрийского лагеря пришли сербы, словаки, валахи. А в Светлое Воскресенье войска вступили в Милан. Итальянцы после французских насилий и грабежей устроили пышную встречу. Бородатые казаки в просторных одеждах, не похожих на европейскую форму, вызвали особое любопытство, их почему-то сочли военизированными священниками и называли «русскими капуцинами». Поражало итальянцев и то, что пришельцы то и дело целуются друг с другом. Впрочем, по случаю Пасхи казаки и местных учили христосоваться, особенно хорошеньких дамочек, «и те исполняли этот обряд с немым удивлением» [123].

Казачьи отряды расчищали от неприятеля окрестности, занимали города. Адриан Денисов пользовался особым уважением Суворова, который ласково называл его «Карпыч». Он кстати, был единственным, кто мог и осмеливался силой удерживать старого фельдмаршала, когда тот стремился попасть в опасные места. И специально приставил для этого к Суворову урядника Селезнева. А французское командование на помощь Моро двинуло из Южной Италии свежую армию Макдональда. Она атаковала австрийцев на р. Требии. Моро выступил навстречу. Вот-вот неприятели должны были соединиться, и казалось, помешать этому невозможно. Но для Суворова невозможного не было. Он совершил молниеносный марш на юг. По страшной жаре, без привалов. 6 июня, на заключительном этапе пути, фельдмаршал взял казачьи полки Грекова, Молчанова, Поздеева и Семерникова и сам полетел с ними вперед. Австрийцы уже терпели поражение, отступили на р. Тидоне, потеряв пушки. Макдональд готовился добить их, когда последовал казачий удар. Опрокинули польских легионеров, внесли замешательство. Вскоре французы разобрались, что русских пришло мало, перегруппировались для новых атак. Но время было выиграно. Уже подтягивались основные силы Суворова. В трехдневном сражении на Тидоне и Требии Макдональд был разгромлен.

А 4 августа в кровопролитной битве у Нови покончили и с армией Моро. Суворов предлагал вторжение во Францию. Но… вмешалась «большая политика». Павел был единственным из союзников, воевавшим «за идею». Англия рассчитывала с помощью русских подмять Голландию, Австрия — утвердиться в Италии и Германии. А раз Италию очистили, следовало удалить из нее русских. И Павлу сумели навязать неуклюжий план: англо-русский десант высаживался в Голландии. Корпус Римского-Корсакова был направлен в помощь австрийскому эрцгерцогу Карлу в Швейцарию. Туда же требовалось переместиться Суворову, а армия эрцгерцога уйдет на Рейн.

В Голландию царь послал 17-тысячный корпус Германа, в него был включен Лейб-гвардии Казачий полк. В Плимут он прибыл в июле, однако 3 месяца просидел на кораблях. Англичане, взявшие на себя снабжение, продукты поставляли с перебоями, обещанных лошадей не дали вообще. А тем временем французы изготовились к обороне. 19 сентября десант под командованием герцога Йоркского высадился, начал наступление на Берген. В жестоком бою русские овладели городом. Совершали чудеса храбрости. Поручик лейб-казаков Давыдов с горстью донцов, сражаясь пешими, отбили знамя пехотной части, захваченное французами. Но англичане атаку не поддержали. Корпус был выбит из Бергена, потеряв 4 тыс. человек, попал в плен и генерал Герман. Второе и третье наступление тоже обернулись только потерями. Два месяца части сидели на побережье под дождями. После чего англичане заключили с французами сепаратное перемирие и эвакуировали плацдарм. Остатки русского корпуса вывезли на о. Джерси, где они терпели всяческие лишения, мерзли без теплой одежды и голодали [77].

А Суворов в августе начал переход через Альпы. Австрийцы обязались выделить вьючных мулов, проводников. Ничего этого не дали. Мало того, австрийская армия ушла из Швейцарии, не дожидаясь Суворова. И когда его части пробивались через Сен-Готард, Урзерн-Лох и Чертов мост, вчетверо превосходящие силы французов генерала Массена навалились на брошенный союзниками корпус Римского-Корсакова. Русские солдаты и казачьи полки Астахова и Кумшацкова отбили 5 атак. Оставшись без пороха, дрались холодным оружием. Но корпус был разгромлен и отступил. А армия Суворова оказалась заперта в Альпах. Спас ее лишь беспримерный героизм и мудрое руководство фельдмаршала. Отбились от Массены, нанеся ему ряд поражений. И двинулись через неприступный Паникс, через снега и вьюги обледенелыми козьими тропами. По распоряжению Денисова, больного Суворова и его лошадь вели два дюжих казака, а когда он хотел вырваться, удерживали, хладнокровно повторяя «Сиди!»

В октябре армия спустилась в долину Дуная. Вся Европа была потрясена таким подвигом. Император возвел Суворова в чин генералиссимуса, готовил невиданные почести. Однако даже и любовь неуравновешенного Павла была опасной. При нем многие офицеры быстро взлетали в чинах, а потом за пустяковую оплошность при маршировке отправлялись в Сибирь. И среди знати созрел заговор по свержению царя. Его участники сочли, что возвысившийся Суворов будет препятствием их планам. И постарались настроить Павла против него. Пока полководец доехал до столицы, он уже снова очутился в опале. Силы Александра Васильевича были подорваны тяжелым походом, а душевная травма от незаслуженной и необъяснимой немилости усугубила состояние. 6 марта 1800 г. Суворова не стало.

Загремел в опалу и М.И. Платов. Сперва, как выдвиженец Потемкина, был сослан в Кострому. А когда написал прошение отпустить его на Дон, дело представили так, будто он хочет взбунтовать казаков. «Доброжелатели» постарались навесить на него всех собак, и его заточили в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Но куда печальнее была судьба офицеров Лейб-гвардии Казачьего полка Евграфа и Петра Грузиновых. Полковник Евграф Грузинов стал любимцем Павла, его персональным телохранителем. И заговорщики во главе с Паленом, готовя переворот, решили, что его необходимо устранить. Пошли доносы о «якобинских» настроениях. Царя уговорили выслать братьев на Дон — дескать, проверить, как отреагируют. А потом представили обвинение, что Грузинов «поносил государя браными словами» и грозился пойти по стопам Разина и Пугачева. Павел приказал арестовать братьев. В Черкасске над ними был состряпан суд. Войсковой прокурор опротестовал смертный приговор, отправил апелляцию императору. Но 5 октября 1800 г. братьев Грузиновых на площади забили кнутом, они и умерли в страшных мучениях. Их дядю Афанасия и нескольких казаков Луганской станицы за недоношение о «браных словах» обезглавили [35].

Во внешней политике Павел проявил такие же шатания, как в отношениях с подданными. Из Закавказья он войска вывел. Но Грузию раздирали междоусобицы. На нее набросились чеченцы, лезгины, аварцы. Грабили, резали, угоняли полон. Готовили вторжение персы. И царь Картли и Кахетии Георгий XI запросился к России а полное подданство. В Грузию были направлены войска, уже не для разовой экспедиции, а для постоянной дислокации. А для связи с Грузией была основана крепость Владикавказ и стала строиться Военно-Грузинская дорога. Георгий XI принес присягу за все области своего царства «на вечные времена», и в 1800 г. был оглашен манифест о присоединении Восточной Грузии к России.

А после того, как Австрия и Англия по-хамски обошлись с русскими союзниками, Павел рассорился с ними. И метнулся к французам, заключив с ними не только мир, но и союз против Англии. Наполеон предложил ему план совместного удара на Индию. Дескать, армия Моро пойдет к Черному морю, соединится с русскими и выступит с ними в грандиозный поход. Проект был чисто провокационный. Бонапарт бывал на Востоке, хорошо знал, как тяжело воевать в условиях зноя, пустынь, недостатка воды. Вот и хотел перенацелить туда русских, а присылку своих войск под разными предлогами спускал на тормозах. Своей цели он достиг вполне — недалекий Павел загорелся идеей. Дескать, ну и ладно, мы и сами, без французов справимся! На завоевание Индии он решил послать Донское, Уральское и Оренбургское Войска.

Представления царя о географии и вообще о реальной действительности были, мягко говоря, смутными. Он писал донскому атаману В.П. Орлову: «От нас ходу до Индии: от Оренбурга — месяца три, да от нас туда месяц, а всего четыре месяца… Все богатства Индии будут наградой за вашу экспедицию». Войску Донскому предписывалось за Волгой соединиться с уральцами и оренбургцами и маршировать на юг, а «попутно» завоевать Бухару и Хиву. В Черкасск был направлен указ — немедленно, в 6 дней всем наличным казакам выступить «о двух конях с полуторамесячным провиантом». Исключения не делалось ни для кого. Ни для тех, кто только что вернулся из походов, ни для единственных кормильцев в семье. «Посадить на коня всех, кто только сидеть сможет». Выгребли писарей из правлений, пономарей из церквей, престарелых, увечных. Насчитали в Войске 800 больных, но и им поблажки не досталось. Оспаривать решения Павла было слишком опасно [63].

Ради похода выпустили из тюрьмы и Платова. Вдруг помыли, побрили, накормили, нарядили в генеральский мундир с другого арестованного и представили Павлу. Который возложил на него орден св. Иоанна Иерусалимского и развернул карту: «Пойдешь с казаками по этой дороге в Индию, Матвей Иванович?» Ну а что оставалось отвечать ошеломленному казаку? На Дону собрался 41 полк, 22507 казаков. 27–28 февраля 1801 г. выступили четырьмя эшелонами. А в начале марта грянула оттепель, все развезло, шли по колено в грязи и талом снегу. Когда достигли Волги, лед уже вздулся и начал вскрываться. Лошади и люди проваливались, тонули, их вытаскивали. 18 марта завершили переправу и двинулись дальше. Грязь распутицы чередовалась с заморозками, дожди с метелями. Заготовить в столь сжатые сроки склады фуража и провианта на такое количество людей и лошадей местные власти, конечно, не сумели. Стали падать кони. Люди выбивались из сил, болели. А впереди лежали Оренбургские степи, пустыни Средней Азии, горы Афганистана… Шли фактически в никуда. Выхода не было, вот и шли, уповая только на Господню волю.

И Он не дал казакам сгинуть ни за грош. 23 марта, когда первый эшелон добрался до верховий р. Иргиз, казаков догнал гонец из Петербурга. С сообщением, что скончался Павел I. Точнее, он был убит заговорщиками. И новый император Александр I отменил поход. Был как раз канун Светлого Воскресенья. Построив донцов в селе Мечетном, атаман Орлов сказал: «Жалует вас, ребята, Бог и государь, родительскими домами!». В конце апреля полки вернулись на Дон. Орлов доложил, что выбыло из строя 886 лошадей, «потерь в людях не было». Конечно, эта «красивая» реляция к истине отношения не имеет. Но сколько безымянных казачьих могил прибавилось в волго-донских степях, история умалчивает. Да и у самого Орлов тяготы похода подорвали здоровье. Вскоре он умер, донским атаманом Александр назначил Платова.