Малороссия и Богдан Хмельницкий

1654-1667 годы

На сколько различных частей разделяется наша обширная Россия, милые читатели! Нет меры ее пространству, нет счета ее богатствам! Читая со вниманием ее историю, вы знаете, что еще до царствования Алексея Михайловича ей принадлежали и неизмеримые страны Сибири со всеми сокровищами ее лесов, рек и гор, и бывшие царства Казанское и Астраханское со всей прежней славой гордых ханов, и земля донских казаков со всем ее изобилием и со всей храбростью ее жителей. Но маленькие друзья мои, верно, заметили, что, кроме всего этого, Россия разделялась еще на Великую, Малую и Белую. Это разделение сохранилось до наших времен: еще недавно назывались у нас губернии Великороссийскими, Малороссийскими и Белорусскими.

Учась географии русской, вы, верно, помните названия всех этих губерний. В числе Великороссийских вы видели те страны, которые, несмотря на все перевороты в судьбе отечества нашего, принадлежали всегда законным владетелям и хотя страдали под мучительной властью татар, но страдали вместе с государями своими и потом вместе с ними воскресли к счастью и славе.

В Малороссии же, часть которой зовут и Украиной, вы видели Киев, Чернигов, Владимир на Волыни, города Северские. Это были места, известные важнейшими событиями в истории наших предков, места, где разлился на них свет христианства, где побеждали они и печенегов, и хозар, и болгар, и даже греков. Кто из них мог без восхищения вспомнить о славных временах Олега, Святослава, Святого Владимира? Но что сделалось впоследствии с потомками этих героев? Они не сохранили чести предков, не умели защитить себя от врагов своих, и в местах, где гремели отголоски славы русской, раздались вскоре веселые крики победителей их - поляков и литовцев. Вы давно знаете, милые читатели мои, судьбу городов южной России. Они вместе с Белоруссией, которая называлась прежде землею кривичей, а впоследствии губерниями Витебской и Могилевской, завоеваны были в начале XIV века литовским князем Гедимином.

Гедимин, не притесняя подданных, показал благоразумный пример своим наследникам, и бедные соотечественники наши, разлученные с матерью своей Россией, вели сначала жизнь довольно сносную, но впоследствии, когда Литва и Польша соединились в одно государство, русские, или, лучше сказать, малороссияне, с каждым годом все больше терпели от гордых победителей. Чаще всего они нападали на веру их: поляки, будучи католиками, хотели непременно и русских сделать такими же. Они никак не думали, что грешат, принуждая несчастных переменять веру отцов; напротив того, они воображали, что угождают тем Богу, потому что и Папы Римские, начальники всего духовенства католического, очень старались о том, чтобы соединить церковь греческую с латинской.

Усерднее других был в этом случае Папа Евгений IV. Он созвал 8-й Вселенский собор во Флоренции, на который приглашен был и император греческий Иоанн Палеолог. Греческая империя склонялась в это время к своему падению, и Иоанну очень нужна была помощь против турок. Евгений обещал ему все, если только он согласится на соединение вер. Император боялся потерять престол и согласился. Но впоследствии ни греки, подданные императора, ни русские и тогдашний государь их Василий IV не приняли этого соединения, и теперь следы его остались только в Польше, потому что поляки под предлогом его могли удобнее принуждать русских к перемене закона. Это соединение вер назвали унией, от слова «union», а тех людей, которые согласились принять его, - униатами. Однако не раньше чем через 150 лет после Флорентийского собора, а именно в 1595 году, принято было это соединение в Литве и Польше, где с того времени явились две церкви - униатская, или соединенная, и благочестивая, или несоединенная. Тогда-то начались самые сильные гонения поляков на соотечественников наших греческого вероисповедания. Не было горести, которой бы они не испытали, не было обиды, которой бы не заставили их вытерпеть! Но впоследствии провидение Божие обратило все это к пользе обиженных и через эти самые несчастья доставило малороссиянам средства освободиться от власти врагов их. Послушайте, как все это сделалось.

Ведь вы знаете казаков и любите слушать о славных делах их, об их чудесах на войне? Вы помните, что первые известные в истории нашей казаки были запорожские, или украинские, т.е. малороссийские. Казацкие поселения состояли из малороссиян, которые, скрываясь от притеснений поляков, удалялись к низовьям Днепра и поселялись там, не жалея о родине, где каждую минуту должны были бояться или за жизнь, или за свободу, или за веру свою. Поляки непременно хотели, чтобы малороссияне были католиками или, по крайней мере, униатами. Малороссияне же, от природы набожные и усердные к закону своему, не хотели слышать о такой перемене и лучше соглашались расстаться не только с домами, но даже и с семействами своими, нежели изменить православной вере отцов. В новых жилищах они занимались звериной и рыбной ловлей и вели войну с соседями, если они осмеливались нападать на них.

Число этих храбрых и отчаянных воинов на берегах Днепра беспрестанно умножалось: к ним приходили товарищи со всех сторон, и среди них можно было увидеть, кроме русских, и поляков, и молдаван, и валахов, и болгар, и даже иногда татар. Они принимали к себе всех беглецов с тем только, чтобы они были греческой веры.

Малороссийские казаки разделялись на два разряда - на женатых и холостых. Первые жили в деревнях между Днепром и Бугом, вторые же выбрали местом жилища своего остров Хортицкий, лежавший на Днепре, за порогами его [79]. Оттого их и называли запорожцами. Не имея семейств, для которых бы они желали сохранить жизнь свою, эти молодые казаки были храбры до дерзости, решительны до отчаяния. Умереть вовсе ничего не значило для них: они готовы были каждую минуту побеждать или умирать и оттого сделались скоро так страшны для своих соседей - крымских татар и так полезны для поляков, боявшихся нападений крымцев, что прежние притеснители их не только не думали наказывать их за бегство с родины, но даже старались подружиться с ними.

Поляки были очень хитры: они видели, что добрые малороссийские казаки могли быть для них тем же, чем была для лукавой обезьяны Лафонтена та бедная кошка, лапками которой она таскала каштаны из горячей золы, - они видели это и начали ласкать тех самых людей, которых прежде беспрестанно мучили. Король их Сигизмунд I объявил, что принимает малороссийских казаков под свое покровительство, дал им много земель по берегам Днепра, помогал им устраивать их беспорядочное войско - одним словом, показал столько расположения к ним, что малороссияне начали забывать оскорбления, какие терпели предки их от поляков, и охотно жертвовали жизнью в битвах с их неприятелями. Иногда они простирали это усердие так далеко, что ходили с поляками даже на прежних соотечественников своих - русских. Через некоторое время король Стефан Баторий докончил начатое Сигизмундом: его умными распоряжениями храброе войско в 1576 году разделилось на полки и сотни, которыми управляли полковники и сотники. Главного же атамана, или начальника их, Баторий назвал гетманом и это достоинство сравнил по важности с достоинством гетманов польских и литовских, дал ему те же самые знаки - королевское знамя, бунчук, булаву и печать. Кроме того, Стефан подарил казакам город Терехтемиров, который сделался их главным местом, позволил им селиться до самого Киева и записанным в полки или служащим казакам назначил жалованье - каждому по червонцу.

С этих пор казаки начали наслаждаться совсем другой жизнью: общество их походило на небольшое, хорошо устроенное государство, и в то время, когда бедные жители малороссийских областей наших страдали под жестокой властью польских воевод, управлявших ими по законам королей своих, казаки пользовались всеми правами свободного народа и дела их судились собственными старшинами. Власть над ними короля польского была слаба и почти незаметна для них: иногда они не слушались его приказаний и гораздо выше его считали своего гетмана, избираемого ими из самых храбрых товарищей. Маленькие читатели мои уже слышали об этих гетманах. Один из них, князь Роман Рожинский, помогал полякам разорять Россию во времена Самозванцев, а другой, Петр Сагайдашный, вместе с королевичем Владиславом приходил осаждать Москву и производил ужасные опустошения в ее окрестностях

Но малороссийские казаки недолго пользовались тем выгодным состоянием, какое доставил им Баторий. Наследник его Сигизмунд III, отец Владислава, уже начал бояться возрастающей силы этого военного народа и старался более и более покорять его. Все преимущества, данные им Стефаном, были отменены: поляки начали селиться во всей Малороссии, заняли важнейшие места и должности и в Киеве, и у казаков и, привезя с собою римских священников и польского епископа, начали строить в Киеве католические монастыри и церкви и, наконец, уже явно заставляли жителей принимать латинскую веру. Весь народ опять встревожился, но не все могли противиться. Только казаки решили защищать оружием свою веру и свои отмененные права. Гетманом их был в это время герой, отличившийся в истории Малороссии, герой, освободивший ее от власти польской, - Богдан Хмельницкий.

Надобно рассказать вам, милые дети, несколько подробнее историю этого знаменитого человека Он был сын сотника казачьего Чигиринского полка, имел от природы отличные способности, обучался прежде в Киеве, а потом у иезуитов. Служа, как и отец, сотником в казацком войске, он имел возможность видеть все притеснения, какие терпели от поляков и мирные соотечественники его - жители Малороссии, и не столь спокойные товарищи - казаки. Пламенно любя свою родину, он огорчался ее несчастьями и часто размышлял о том, как бы облегчить их. Во время таких размышлений ему приходила в голову мысль о том, как несправедливо владели поляки страной, отнятой у законных государей ее. Вслед за этой мыслью являлась другая - это была сладостная, славная, великая мысль избавить несчастные области от чужеземного владычества и возвратить их древнему отечеству. О, как было радостно Хмельницкому в ту минуту, когда эта светлая мечта засияла в душе его! Как было радостно думать, что, может быть, рано или поздно ему откроется случай осуществить прекрасную мечту свою! Вообразите же, друзья мои, его восторг и удивление, когда вскоре после этого казаки избрали его своим гетманом. Ему казалось, что сам Бог дает ему средства к исполнению великого намерения его, сам Бог помогает ему избавить христиан греческого закона от гонений католиков и униатов. Итак, с этой мыслью он принимается за дело и начинает его со своих верных казаков. Ему не нужно было заставлять их думать по-своему: общее неудовольствие поляками было так велико, что стоило только назвать законных владетелей Малороссии - великих князей русских, стоило только сказать несколько слов о прежнем счастье ее под правлением их, чтобы зажечь во всех сердцах казаков пламенное желание освободиться от власти завоевателей и снова принадлежать любимому отечеству.

Это желание недолго оставалось тайной: казаки не скрывали его, и с 1648 года послы Хмельницкого начали ездить в Москву с просьбами к царю Алексею Михайловичу принять присягу в подданстве и верности от малороссийского войска. Как ни выгодно было это предложение, благоразумный царь, находясь в то время в мире с Польшей, не хотел таким образом нарушить его и обещал казакам быть только посредником между ними и королем польским. Он сдержал свое обещание и несколько лет старался вразумить короля Казимира [80], как несправедливо преследовать народ за веру его и отнимать преимущества, однажды ему данные. Но все старания его были напрасны: чем усерднее царь просил за казаков, тем более нападали на них. Наконец Казимир подкупил крымского хана и условился с ним подчинить войско малороссийское Польше, напасть вместе на москвитян и восстановить Астраханское царство.

Известие о таком союзе остановило великодушие Алексея Михайловича. Он увидел, что его не понимают и что из сострадания к бедствующим единоверцам он должен принять их под защиту свою. Итак, в конце

1653 года отправлены были послы русские - ближний боярин Бутурлин, окольничий Альферьев и думный дьяк Лопухин - в Малороссию для принятия присяги от Хмельницкого и казаков его. В Переяславле назначено было сборное место. Послы приехали туда в январе

1654 года. 7 января было торжественное собрание всех старшин казачьих и всего народа. Здесь Хмельницкий говорил речь, в которой описал прежде все, что терпела Малороссия от поляков, потом все старания короля польского и хана крымского завладеть Украиной и наконец сказал, что русский царь соглашается присоединить страну их к своим владениям. Речь его кончалась следующими словами: «Кроме его царской высокой руки, мы не можем найти лучшего пристанища, и если кто с нами не согласен тот иди куда хочешь - вольная дорога».

«Волим под царя восточного, православного!» - закричал тогда в один голос народ и с радостью произнес присягу свою в вечной верности. Так исполнилось желание Хмельницкого. Вскоре он имел утешение видеть, что и жители Киева и всех других городов малороссийских последовали примеру казаков и сделались также подданными Алексея Михайловича.

Вообразите теперь, милые читатели мои, досаду и гнев поляков! Они видели, что 166 городов и местечек и 60 тысяч войска [81], еще так недавно им принадлежавшего, вдруг перешли под власть ненавистной для них России. Разумеется, что гордость их не могла перенести такого сильного оскорбления, и жестокая война началась. Она была продолжительна и так неудачна для польского короля, что, беспрестанно теряя полки и города свои, он принужден был бежать к самой Варшаве. Напротив того, счастье и слава не оставляли войско Алексея Михайловича. Причиной успехов его, вероятно, было и то, что в этом войске уже были полки, устроенные по-европейски Умный Алексей вызывал из разных государств Европы офицеров и поручал им обучать вновь набранных солдат В 1655 году уже были у него правильные конные полки и многие офицеры назывались по-европейски - полковниками, майорами, ротмистрами и т. д. Прежде же, вы знаете, их звали детьми боярскими, жильцами, дворянами

В то время когда Алексей Михайлович, начальствуя лично своей армией, отнимал у Польши города белорусские и Северские, шведский король также напал на Польшу и хотел завладеть всем Балтийским морем. Это угрожало большой опасностью торговле русских, и предусмотрительный царь должен был воевать и со шведами, чтобы остановить успехи их Война с ними продолжалась до 1661 года, с поляками же - до 1667 года. С первыми заключен был мир в деревне Кардисе, на границе Эстляндии, с последними - в деревне Андрусове, близ Смоленска Условия мира со Швецией были те же, на каких мирились в Столбове с Польшей, - гораздо выгоднее прежних Россия получала кроме Малороссии и Киева города Северские и Смоленск

Таким образом, в царствование Алексея Михайловича возвратились к России старинные владения ее, и в титуле царя русского с 1 июля 1654 года начали писать «… всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержец».

Примечания:

Нынешняя Силистра.

Поляки так же как и русские происходят от народа славянского. Племя их поселилось около реки Вислы и основало Польское королевство. Галиция была прежде польской областью.

Порогами называются такие места в реке, где дно наполнено камнями, иногда такими высокими, что они видны почти на поверхности воды.

На престоле польском был уже в это время не Владислав умерший в 1648 году а избранный поляками Ян-Казимир II.

В то время когда казаки присоединились к России, войско их состояло уже из 60 тысяч человек. Может быть, милым читательницам моим давно уже наскучил этот длинный рассказ о наших храбрых казаках и добрых малороссиянах Но маленькие читатели мои - эти будущие герои наши, эти будущие защитники отечества, верно, не думают так По живым быстрым глазкам их приметно как интересно им слушать о делах военных Итак для вас, мои смелые друзья и для тех из сестриц ваших которые терпеливее других и ни разу еще не пересчитали, сколько страниц осталось до конца этого рассказа я скажу на сколько полков разделялись эти 60 тысяч малороссийских казаков, сделавшихся подданными Алексея Михайловича, скажу даже, как назывались эти полки Полков малороссийских казаков было десять По именам городов около которых жили казаки, эти полки назывались Киевский, Черниговский Стародубский, Нежинский, Переяславский, Прилуцкий, Лубенский Галичский, Миргородский и Полтавский.