Новый царь и любимец его

1584-1591 годы

Из всех детей Иоанна IV остались в живых только двое: двадцатисемилетний царевич Феодор, сын любимой супруги его Анастасии Романовны, и пятимесячный царевич Димитрий, сын последней царицы Марии Феодоровны из рода Нагих. Первого он объявил наследником своим, второму назначил в удел вместе с матерью город Углич.

Никогда отец и сын не имели так мало сходства между собою, как Иоанн IV и наследник его, никогда после такого гневного, жестокого, могущественного государя не бывало такого кроткого и слабого. Феодор от природы был робок, застенчив и чрезвычайно набожен: одна мысль согрешить в чем-нибудь перед Богом была так ужасна для него, что с самого начала своего царствования, чувствуя слабые способности свои и боясь оттого дурно исполнить великие обязанности государя и тем прогневить Бога, смиренный царь отказался от занятий делами государственными.

При дворе Феодора был человек, щедро одаренный от природы всем, чего недоставало молодому царю, способный исполнить все трудные обязанности его; человек, который заслужил бы вечную благодарность русских, если бы впоследствии не совершил одного ужасного преступления. Это был Борис Феодорович Годунов, брат молодой царицы Ирины, супруги Феодора, воспитанный во дворце и с самого детства сделавшийся любимцем и грозного Иоанна, и кроткого сына его. Необыкновенная красота, величественный вид, редкий ум, приятное обхождение отличали Бориса еще в цветущей молодости, когда - как родственник и воспитанник царский - он находился в числе страшных опричников. Никогда не участвуя в их жестокостях, он являлся как утешительный ангел к несчастным, которые страдали от бесчеловечных поступков ужасной дружины, помогал им деньгами, облегчал судьбу их нежным участием, иногда осмеливался просить за них Иоанна, и даже многие говорили, что он первым подал грозному царю мысль об уничтожении опричнины.

Одним словом, Борис делал все, чем только можно заслужить любовь народа, и в полной мере достиг своего желания: все с восхищением смотрели на умного и миловидного брата прелестной царицы, все любили молодого боярина, всегда доброго и приветливого. Но, к несчастью, при этой наружной доброте и приветливости во властолюбивом сердце Бориса, в хитром уме его таилась гордая мысль быть первым человеком в государстве по близкому родству с супругой Феодора. После несчастной смерти старшего царевича эта мысль еще более укрепилась в голове молодого честолюбца: будущим царем должен был стать супруг сестры его - робкий, слабый, вовсе не способный царствовать, чрезвычайно любивший прекрасную супругу свою и совершенно покорный ее воле. Правда, она не употребляла во зло этой власти, потому что была доброй и кроткой женщиной, но зато брат ее надеялся в полной мере пользоваться слабостью Феодора и не ошибся: молодой царевич, сделавшись государем, радовался, что имеет такого умного родственника, и безо всяких размышлений о последствиях поручил ему все дела государственные, оставив при себе только одно имя царя. Народ, привыкший видеть в прекрасной Ирине свою милую благодетельницу, привыкший называть ее второй Анастасией, не только не роптал, но даже радовался, что добрый брат ее, не боявшийся защищать несчастных и перед царем жестоким, помогает слабому и больному Феодору управлять государством.

Борис, оставшись только правителем России, ближним великим боярином и наконец слугою [65] Феодора, стал бы благодетелем отечества нашего и великим человеком своего времени, но он захотел быть царем, захотел увеличить несметное богатство свое [66] сокровищами всего государства, и с этой минуты слава его помрачилась, все великие достоинства потеряли свою цену: Борис начал приготовляться к злодейству ужасному, которое поразит сердца ваши, мои милые читатели. Эта перемена в расположении души правителя, это беспокойство, которое всегда приметно в человеке, когда он имеет какое-нибудь злое намерение, не скрылись от проницательных глаз вельмож, заседавших вместе с ним в Думе боярской. Они начали подозревать, какого рода замыслы могли таиться в гордом сердце любимого брата царицы, при государе, не имевшем детей, и в страхе за жизнь царя хотя слабого, но все-таки любезного народу, в страхе за жизнь маленького царевича Димитрия [67], последней надежды русских, добрые и верные бояре вместе с митрополитом Дионисием и со многими дворянами и купцами московскими решили открыться Феодору и умолять его быть осторожным. Но прежде чем они успели сделать это, хитрый правитель узнал через приверженцев своих о заговоре и жестоко отомстил за него. Наказав смертью купцов, ссылками - бояр и князей Шуйских, Мстиславских, Татевых, Урусовых, Колычевых, жестокий Борис в гневе своем не пощадил и знатнейшего из Шуйских, спасителя Пскова и чести имени русского, героя, которому удивлялись все народы Европы, - знаменитого князя Ивана Петровича. Считая его главным и, может быть, самым опасным врагом, Годунов недоволен был только ссылкой его на Белоозеро, он приказал удавить его в темнице. Даже и митрополит, несмотря на всю важность своего звания, не остался без наказания его сослали в один из новгородских монастырей

Теперь вы можете судить, как велика была власть Бориса! Хотя он всегда отдавал свои приказания от имени царя, но все знали и в России, и даже в иностранных землях, что Феодор не занимался ничем, кроме молитв и разговоров с монахами и священниками, и что один Борис управлял государством. С ним одним чужеземные государи имели сношения по разным делам своим, к нему одному приезжали посланники их, и надобно отдать справедливость его искусному правлению - Россия уже не показывала той слабости, которая печалила предков наших в последние годы царствования Иоанна IV. Крымцы, литовцы, поляки, датчане, шведы, австрийцы, даже страшные в то время для всей Европы турки уважали русских и не тревожили владений их, которые в 1591 году увеличились возвращением от шведов завоеванных ими городов наших - Яма, Копорья, Ивангорода и всей Корельской области. Эту войну со шведами начал Борис, чтобы ослабить силы их против нас. Надобно сказать, что около этого времени король польский Баторий умер, а на престол поляки и литовцы выбрали его племянника, сына шведского короля принца Сигизмунда. С тех пор Польша и Швеция как будто породнились и могли действовать заодно против соседки своей - России. Но Борис, умный, проницательный, твердый, умел расстраивать вредные для предков наших намерения этих двух союзниц, умел внушать им страх перед русскими. Борис сумел бы сделать многое для славы отечества своего и своей собственной, если бы не властолюбие его. Оно затмило громкую славу его, оно призвало на него гнев Божий, оно погубило последнюю отрасль знаменитого поколения Святого Владимира - последнего Иоаннова сына, составлявшего надежду России.

Примечания:

Т.е. о вероисповедании.

Титул слуги был знаменитее боярского, и в продолжение целого столетия он дан был только трем вельможам: князю Симеону Ряполовскому, отец которого спас маленького Иоанна III от злобы Шемяки, князю Ивану Михайловичу Воротынскому - за славные победы его и сыну его князю Михаилу - за взятие Казани.

Годунов получал годового дохода со всех своих земель поместий, лесов и лугов до 900 тысяч нынешних серебряных рублей. Ни один вельможа русский во все существование России не имел такого богатства. Оно доставляло Борису средства вывести в поле на свой счет до 100 тысяч войска.

Так как у царя Феодора Иоанновича не было детей то царевич Димитрий, младший брат его, был наследником престола и последним князем царского поколения Рюрика по мужской линии.