Лекция 21: Закавказье и сопредельные страны в период эллинизма.

Независимые государства IV—III вв. до н.э.

Поражение, нанесенное Александром Македонским Ахеменидской державе, хотя македонские войска и не побывали в Закавказье и на нагорьях к югу от Аракса, естественно, прервало отношения между этими странами и Ираном. Пока был жив Александр, здешние сатрапы и полузависимые цари формально выражали свою приверженность ему, но с его смертью их независимость стала неоспоримой.

Западное протогрузинское объединение Колхида существовало самостоятельно давно; уже в VIII в. до н.э. оно предположительно унаследовало северные земли уничтоженного урартами хурритского государства таохов, расположенные в долине р. Чорохи. Здесь, вероятно, близ Батуми, находился первоначальный центр Колхиды. Колхская культура была бесписьменной, и установить время начала классового общества и цивилизации трудно. Древнейшая Колхида, видимо, погибла в эпоху киммерийско-скифских вторжений VIII—VII вв. до н.э.; новая Колхида, с центром севернее — в долине р. Риони, возникла, насколько можно судить, в середине I тысячелетия до н. э. Населена она была предками мегрелов и, возможно, отчасти абхазцев.

Греческая колонизация побережья Черного моря охватила и берега Колхиды. Так, в V в. до н.э. (возможно, еще в конце VI в.) здесь возникает колония милетян — Фасис (ныне Поти в устье р. Риони) со святилищем Аполлона, а не позже второй половины V в. до н. э.— Диоскурия (ныне Сухуми). Налаживается торговля между греческим миром и внутренними областями Грузии. Колхида производила сельскохозяйственные продукты, в том числе виноград, воск, изготовляла гончарные и ювелирные изделия; кое-что из этого вывозилось. Но главным объектом колхидского экспорта было полотно; из толстых слоев этой ткани с переплетением туго ссученных пеньковых веревок изготовлялись даже боевые доспехи, бывшие в ходу у ряда племен Южного и Западного Причерноморья.

Ввоз в Колхиду соответствовал отмеченному археологами сильному имущественному (и, может быть, уже и классовому) расслоению в этой стране. Импортировались оливковое масло, греческая чернолаковая посуда. Но был и ввоз более массовых товаров. Так, в греческих колониях на побережье имелись соляные промыслы, вероятно добывавшие соль для продажи внутри Закавказья.

Наиболее отдаленные из западных протогрузинских племен халибы, или мосхи[86]. Они же, по-видимому, назывались «халиту» или «халды» — термин, который ранее неправомерно переносили на урартов.), — видимо, предки живущих сейчас в Турции чанов), а также некоторые другие при Ахеменидах входили в 19-ю сатрапию, связь которой с Персидской державой была довольно слабой. Колхи время от времени посылали Ахеменидам символическую дань рабами, возможно захваченными у соседних горских племен, и поставляли вспомогательные отряды, по-видимому, в распоряжение сатрапа Западной (или собственно) Армении (13-й сатрапии Ахеменидов, первоначально называвшейся Мелитеной; Северо-Восточная Армения, продолжавшая называться также Урарту, составляла 18-ю сатрапию и в то время, по всей вероятности, еще не вполне арменизировалась по языку; в ее состав входили наряду с армянами, урартами-алародиями и хурритами-матиенами также и восточные протогрузинские племена — саспиры).

Уже характер поставлявшейся колхами дани указывает на известное развитие у них рабовладельческого (в широком смысле) способа производства. Оно было в довольно высокой степени товарным, на что указывает факт чеканки и широкого распространения на территории Колхиды и соседних территорий своеобразных монет, так называемых колхидок. Они известны с V вплоть до III в. до н.э. Часть исследователей приписывает их чеканку колхидским царям, другая же часть — греческим городам колхского побережья. Однако чекан колхидок имеет мало формального сходства с чеканом греческих монет того же времени, также изредка находимых в Колхиде. В то же время следует заметить, что г. Фасис позже считался не только греческим городом, но и портом колхов и население его, видимо, было смешанным, а не чисто греческим.

После падения Ахеменидов сын одного из последних персидских сатрапов, Митридат II (300—266 гг. до н.э.), сумел выкроить себе из бывшей 19-й сатрапии особое царство Понт; население этого царства частично состояло из западных протогрузинских племен; по-видимому, Понт подчинил своей власти или влиянию и Колхиду. Становым хребтом Понтийского царства были, однако, греческие или эллинизированные города. К этому времени относится основание в Колхиде еще одного греческого города — Питиунта (ныне Пицунда). Временами влияние Понта, как можно думать, распространялось и на синдо-меотские племена Западного Кавказа и Прикубанья — предков абхазо-адыгских народностей.

Что касается Восточной Грузии, то местная раннесредневековая довольно смутная традиция связывает возникновение здесь первого царства, Иверии[87] (со столицей в Мцхете у слияния Арагвы с Курой, недалеко от нынешнего Тбилиси), со временем падения Ахеменидской державы. Основателем Иверийского царства одно из преданий называет некоего Азо, «сына царя Ариан-Картли», т.е. «арианской» Грузии, якобы приближенного Александра (что исторически совершенно невероятно). Вспомним, что древнеперсидские цари, как и другие индоиранцы, называли себя ариями и что область, населенная ариями, называлась Арианой. Очевидно, Ариан-Картли — это та часть территории грузинских (картвельских) племен, которая входила в состав одной из ахеменидских, а затем селевкидских сатрапий, скорее всего 18-й, ибо известно, что к этой сатрапии принадлежало восточное протогрузинское племя саспиров.

Существовала легенда и о том, что вместе с Азо в Иверию пришла большая группа переселенцев, от которых вели свое происхождение позднейшие роды иверийской знати; этих поселенцев предание, по-видимому, считало грузинами с ранее ахеменидских территорий.

Однако, согласно другому, пожалуй более достоверному, старинному грузинскому преданию, подлинным основателем Иверийского царства был не Азо, а свергший его Фарнабаз, причем ряд деталей явно указывает на его связь с Селевкидским царством III в. до н.э., Азо же был захватчик, опиравшийся на греков. Если предание о греческой поддержке Азо имеет какое-то историческое ядро(Не исключено, что легенда об Азо вообще не более как отголосок греческих сказаний о Ясоне, предводителе аргонавтов, якобы совершивших поход в Колхиду еще до Троянской войны. Псевдоисторические построения греков V—III вв. до н. э. делали легендарных Ясона и колхидскую царевну Медею предками ряда народов Востока.), то скорее можно поверить в его связь не с Александром, а с понтийскими Митридатами[88].

Древнейшие надписи из столицы Иверийского государства Михеты восходят лишь к I в. н.э. и составлены на арамейском языке ахеменидских канцелярий, только более поздним курсивным письмом, что указывает на длительное употребление здесь этого языка. Отдельные греческие буквы на колхидках и греческая надпись, сделанная в связи с фортификационными работами, произведенными римскими воинами по просьбе иверийского царя I в. н.э., говорят о некотором распространении здесь греческой грамотности. Более древних надписей в Грузии не найдено, и сведения о первом иверийском царстве (до I в. до н.э.) у нас есть только либо чисто археологические, либо легендарные: исторические сказания о древнейшей Иверии дошли лишь от средневековья.

Ксенофонт в «Киропедии» повествует об армянском царстве VI в. до н.э., подчиненном Мидии (обязанном платить ей дань, помогать войсками, не строить укреплений и т.п.), но стремившемся к независимости. Царь Армении не назван по имени, упомянуты его сыновья — Тигран (товарищ Кира) и Сабарис, военачальник Эмбас; отмечены немалые богатства и военные силы царства. Кир, тогда еще мидийский полководец, приводит Армению к повиновению мирным путем и даже регулирует ее отношения с северо-западными ее соседями — халдеями (халибы). В дальнейшем Кир опирается при свержении Мидийского и основании собственного царства также на армянские войска во гляве с Титаном.

Литературное сочинение Ксенофонта, по мнению исследователей, в разделах об Армении (в которой он побывал с 10 тыс. греков и описал в «Анабасисе») обретает историчность. Кроме того, эти его сведения в определенной степени переплетаются с сообщениями Моисея Хоренскогп о союзе Кира с армянским царем Тиграном, сыном царя Ерванда, направленном против Мидии: возможно, что эти данные опираются на историческую почву. То же ттарство названо в Библии «Домом Тогармы».

С созданием Ахеменидской державы армянское царство, вероятно, пережило постепенный пропесс превращения в ее сатрапию. Во всяком случае, в этом статусе его застает Бехистунская надпись Дария I, где царь говорит об Армении (Армина; в вавилонском тексте — все еще Урарту) как о восставшей провинции. Восстание усмиряется двумя полководцами Дария Годин из них, Дадаршиш, был армянином) в пяти сражениях. Любопытно, что одно из восстаний Вавилонии было возглавлено также армянином (урартом?) Арахой, сыном Халдиты. Из сведений Геродота вытекает, что армянские земли были включены в две ахеменидские сатрапии: 13-ю и 18-ю.

Ксенофонт, отступивший в 401 г. до н.э. через Армению вместе с 10 тыс. греков после битвы при Кунаксе, упоминает сатрапа Армении

Ерванда (Оронта), женатого на дочери персидского царя, и Тирибаза, гипарха Западной Армении, стремянного персидского царя. Греки останавливались в деревнях, изобиловавших сельскохозяйственными продуктами и состоявших из вырытых в земле жилищ с отдельными входами для людей и скота. Элементы социальных отношений в описании Ксенофонта, по мнению исследователей, указывают на то, что эти деревни представляли собой соседские общины.

Совпадение имени сатрапа Армении на грани V и IV вв. до н.э. Ерванда с именами, с одной стороны, царя Армении VI в. до н.э. (по Моисею Хоренскому), а с другой — сатрапа Армении, сражавшегося в битве при Гаугамеле в войске Дария III, а затем ставшего царем обретшей независимость Армении (конец IV в. до н. э.), а также армянского царя конца III в. до н. э., в совокупности с другими фактами, изложенными в греческих надписях царя Коммагены Антиоха I (первая половина I в. до н. э.), породило мнение о существовании рода Ервандидов (Оронтидов), имевшего в VI—III вв. до н.э. тесное отношение к управлению Арменией в качестве царей, затем сатрапов и вновь царей. При Ерванде, современнике Ксенофонта, Ервандиды, породнились, как мы видели, с Ахеменидами, и в какое-то время, видимо, с Гидарнидами, потомками Гидарна, одного из семи персов, соратников Дария I в его борьбе за власть (см. лекцию 7), отчего и Страбон, упоминающий последнего Ерванда (конец III в. до н.э.), считает его Гидарнидом.

Наши источники по истории Армении III в. до н.э. чрезвычайно скудны, события и даже политическое деление страны устанавливаются весьма ненадежно. По мнению некоторых исследователей, ахеменидская 13-я сатрапия (в западной части Армянского нагорья) в конце IV в. до н.э. разделилась на Малую Армению и Софену (это Цупа урартов, Цопк средневековых армян). Софена была независимой и даже ненадолго, видимо, присоединила к себе Коммагену или ее часть. Около 240 г. до н.э. софенский царь Аршам построил г. Аршамашат (ныне Шимшат в Турции) в Софене, а в Коммагене — два города Арсамеи. Аршам оказывал поддержку брату Селевка II Антиоху Гиераксу — неудачливому претенденту на престол Селевкидов. Малая Армения также временами пользовалась независимостью, ориентируясь на Понт и Селевкидов; позднее она отошла к Понту. В северо-восточной части нагорья, в так называемом царстве Айрарат правили потомки ахеменидского сатрапа Ерванда. Они развили здесь широкую строительную деятельность, основав на месте слияния рек Аракс и Ахурян новую столицу — Ервандашат (прежняя — Армавир, на месте урартского Аргиштихинили, продолжала выполнять роль культового центра) и другие поселения, названия которых также включали династическое имя Ерванд.

В 212 г. до н.э. Антиох III начал свой знаменитый восточный поход с осады столицы Софены Аршамашата. Однако софенский царь Ксеркс не только сумел добиться мира (ценой уплаты части задержанной дани), но и получил в жены сестру Антиоха Антиохиду. Все это не помешало Антиоху III в 201 г., имея за спиной удачно завершенный восточный поход и победоносную войну с Египтом, устранить Ксеркса при посредничестве Антиохиды и обратить Софену в селевкидскую провинцию. Аналогичная судьба постигла в это же время царство Айрарат и его правителя — последнего Ерванда: Антиох III стремился укрепить свой тыл перед запланированным западным походом в Европу. В момент разгрома Дария III войсками Александра при Гаугамелах на персидской стороне находились не только оба сатрапа двух армянских сатрапий — Ерванд (Оронт) и Михрвахишт, но и сатрап Мидии Атропат. После поражения большинство Дариевых сатрапов явилось к Александру, и некоторых из них тот оставил на прежних должностях. Это произошло и с Атропатом, который участвовал даже в первом совещании полководцев Александра после его смерти, но на второе совещание, в Трипарадейсе (321 г. до н.э.), не явился и объявил себя независимым царем. Всю сатрапию Мидия он, однако, не пытался удержать за собой (через Южную Мидию проходили важнейшие коммуникации греко-македонян, и никто из них не собирался уступать ее местным вельможам). Атропат отделил себе лишь Северную Мидию, включая области вокруг оз. Урмия, к северу от Экбатаны и по обе стороны Аракса. Новосозданное царство называлось «Атропатовой Мидией», по-мидийски Мад-и Атурпаткан, а потом его стали именовать Атурпаткан[89] или по-гречески Атропатена.

Что касается Атропата, то есть основания полагать, что он и раньше был наследственным правителем Мидии и имел в пределах будущей Атропатены прочные родственные и политические связи. Особенно следует отметить союз, в котором Атропат еще при Дарий III состоял с алванами и другими племенами Восточного Закавказья. Его дружеские связи простирались и до степей Северного Кавказа, где в то время кочевали савроматы (сарматы). Археологические данные подтверждают тесные культурные связи Алвании с Атропатеной в течение IV—II вв. до н.э.

Дальнейшая история Атропатены вплоть до конца III в. до н.э. неясна. В 222—220 гг. мы застаем царя Атропатены Артабазана владетелем обширной территории не только к югу, но и к северу от Аракса и союзником мятежного сатрапа Мидии против селевкидского царя Антиоха III. Столицей Атропатены была в это время Ганзака, город на полпути между Экбатаной и Армавиром на р. Араксе. По словам греческого историка Полибия, владения Артабазана простирались от Каспийского моря до верховьев Риони (древнего Фасиса) и, таким образом, должны были включать Айрарат и Иверию;

однако эти сведения Полибия не отличаются достоверностью; они отражают, видимо, лишь факт некоторого продвижения Артабазана в сторону Армении вдоль долины Аракса. Иверия же, напротив, переживала политический подъем и осуществляла натиск на Армению с севера. Война Антиоха с Артабазапом закончилась миром.

Когда же Антиох укрепил свою власть над всем Армянским нагорьем, его позиция и по отношению к Атропатене усилилась, хотя полностью уничтожить это царство Селевкидам так и не удалось.

В течение всего III века до н.э. социально-экономическая жизнь Закавказья и примыкающих к нему с юга нагорий находилась в относительном упадке, несмотря на создание некоторых независимых государств. Это объясняется тем, что традиционные связи и торговые пути в Малую Азию, Месопотамию и Иран были нарушены; очевидно, понизилась товарность отдельных хозяйств, уменьшился приток рабов, возможно, ослабел контроль над подневольными работниками других категорий. Денежное обращение развивалось еще слабо: хотя серебряные монеты Александра Македонского и селевкидских царей имели хождение, но собственную монету (помимо колхидок) в III в. до н.э. чеканили, по-видимому, только цари Софены. В пределах ее продолжал функционировать верхнеевфратско-чорохский торговый путь, по которому в Понт вывозились медь, железо и сперское (саспирское) золото (Оно же, вероятно, и колхидское. Предполагают, что его добывали в долине р. Чорохи), а также кермес (багрец — красная краска органического происхождения).

Армения, Атропатена, Иверия и Алвания во II-I вв. до н.э.

Как мы видели, конец III в. до н.э. был периодом могущества Селевкидской державы Антиоха III и подчинения либо его власти, либо, во всяком случае, его влиянию закавказских, армянских и атропатенских областей. Такое положение продолжалось до поражения Антиоха III в битве с римлянами при Магнесии (190 г. до н.э.). Политическая активность в Армении сразу усилилась. В 189 г. здесь, согласно упоминанию Страбона, создал собственное, сначала небольшое царство выдающийся государственный деятель Арташес I (Так его имя звучало в позднейшем древнеармянском языке; в своих собственных надписях он называл себя Артахшаси, что значит «потомок Артаксеркса»; греки называли его Артаксием.), ранее селевкидский стратег Армении. Отцом его был Зариатр, возможно потомок софенских царей.

Однако в своих надписях Арташес именует себя Ервандаканом, претендуя, таким образом, на родство с поверженной династией. Одновременно было восстановлено самостоятельное царство и в Софене. Здесь правил другой Зариатр (или по-средневековому— Зарех), также бывший селевкидский стратег этой области, возможно родич Арташеса.

Царство Арташеса включало в первую очередь Араратскую равнину на среднем Араксе. На левом берегу этой реки Арташес построил свою первую столицу, названную в его честь Арташатом(Собственно Артахшасишатой, по-гречески Артаксатой.). Им было основано еще несколько городов, названных в честь отца Зарехаванами или Заришатами.

Как средневековое предание, так и подлинные надписи Арташеса I говорят о проведении им важной земельной реформы. В различных частях Армении найдены каменные стелы, служившие обозначением межей между селами; на них — надписи по-арамейски[90]. Речь шла о более четком разграничении царских (в том числе и выданных частным лицам) и общинных земель, а также, вероятно, земель городов, которых в царстве Арташеса было уже несколько.

Арташес I расширил свои владения в Армении за счет областей, подчиненных ранее Атропатеной, а также Иверией; кое-где он вышел и за пределы территории с армяноязычным населением. В Иверии был убит Фарнаджом, потомок Фарнабаза, и на престол возведен армянский царевич. Затем Арташес распространил свои владения также на запад — за счет Малой Армении и на юг, где он столкнулся с Селевкидами.

После смерти Арташеса I наступила полоса войн между Арменией и усилившейся Парфянской державой, которые привели к установлению зависимости Армении от Парфии. Армянский царь Тигран I был вынужден отдать своего наследника, тоже Тиграна, в заложники, и тот вырос при парфянском дворе. Однако территория Армянского царства оставалась более или менее такой же, что и при Арташесе I.

В отличие от Армении Атропатена не сумела воспользоваться сокрушительным поражением Антиоха III при Магнесии. Зато им воспользовалась Парфия: несмотря на то что атропатенцы пытались привлечь на свою сторону селевкидского царя Деметрия II Никатора, Атропатена была завоевана парфянским царем Митридатом I Аршакидом к 139 г. до н.э. Но Парфянская держава была довольно рыхлым политическим образованием, и многие подчиненные парфянскому «царю царей» правители сами носили царский титул. Это касается и парфянских царевичей, правивших теперь в Атропатене. Реальная власть подобных царей зависела от общей политической ситуации в Парфии.

Находившийся в плену армянский царевич Тигран уговорил Митридата II вернуть его на престол Армении в обмен на передачу

Парфии «70 долин» в Атропатене. В 95 г. до н.э. Тигран II Великий стал царем Армении. Тигран сумел присоединить к себе Софену и часть Восточного Закавказья — Утик. В 94 г. он заключил союз с царем Понта Митридатом VI Евпатором, женившись на его дочери. Союзники начали с того, что разделили между собой другое эллинистическое царство, Каппадокию, причем Тиграну досталась Мелитена — когда-то центр образования армянской народности. Затем решено было воспользоваться временным ослаблением как Рима, где бушевала гражданская война, так и Парфии. Митридат нанес удар по римским владениям в Малой Азии, а Тигран занял Атропатену и Верхнюю Месопотамию; он даже дошел до стен Экбатаны и сжег летнюю резиденцию парфянских царей около этого города.

Тигран принял титул «царя царей», который ранее носили правители Парфии. Победоносно завершив войну с парфянским царем Готарзом, Тигран решил затем разгромить и уменьшившуюся к тому времени до одной лишь Сиро-Финикии Селевкидскую державу. Это ему удалось, и к 83 г. до н.э. он завоевал и Сирию и Финикию.

Огромные завоевания Тиграна II были в значительной мере обусловлены слабостью других великих держав этого времени. Армении приходилось либо перенапрягать свои силы в его войнах, либо привлекать наемников или воинов из покоренных народов, чего раньте армянские пари, по-видимому, не делали.

Поэтому, подобно всем прочим военным империям I тысячелетия до н.э. на Ближнем Востоке, держава Тиграна оказалась неустойчивой. Однако Тигран II отлично сознавал, в чем состояла сила эллинистических монархий: в соединении военной силы царей с богатством и процветанием торгово-ремесленных городов. Каждый сколько-нибудь значительный эллинистический царь старался учреждать или поощрять городские общины, даруя им привилегии и сселяя жителей мелких поселков в более важные городские центры. Селевкиды при этом опирались частью на греко-македонских переселенцев, частью на самоуправлявшиеся общины, унаследованные ими от доэллинистического времени. В Армении существовали только города и царские резиденции и административные центры: Армавир, Арташат, Ервандашат, Аршамашат и т.д. Тигран II в 77 г. заложил новый грандиозный город — Тигранакерт в области Агдзник (древнейшее Алзи), на юго-западе нагорья, ближе к торговым путям как по Евфрату, так и поперек Армянского нагорья с востока на запад: этот путь стал приобретать все большее значение в связи с возникновением торговых отношений с Индией и Китаем через Среднюю Азию и Иран; по нему шли предметы роскоши — шелк, пряности и т.п. Кроме того, Тигранакерт, видимо, казался армянскому царю лучшим центром для его новой обширной державы, чем расположенный далеко на севере Арташат.

В Тигранакерт и другие города Армении Тигран II насильственно переселил сотни тысяч ремесленников и торговцев из ряда завоеванных им городов Малой Азии и Сирии(В числе последних было и много иудеев, переселенных до этого в Сирию Селевкидами, по-видимому, арамееязычных, так как прямых заимствований из древнееврейского в армянский язык нет. Они полностью слились с местным населением, как и остальные депортированные.). Доныне торговая и отчасти ремесленная терминология в армянском языке — староарамейского происхождения (напомним, что арамейский был к этому времени уже около 500 лет основным разговорным и письменным языком всей Передней Азии). Хотя в Тигранакерте помещалась и царская резиденция, это был типичный эллинистический торгово-ремесленный город со своим самоуправлением, театром и другими характерными полисными установлениями.

Поощрялись проникавшая в Армению эллинистическая образованность, искусство и архитектура, вводились культы греческих богов или с ними отождествлялись божества местные и иранские. Можно сказать, что Тигран II был последним великим эллинистическим монархом.

Помимо предметов транзитной торговли Армения при Тигране, очевидно, вывозила и свои товары: лошадей и мулов, кермес, хлеб, вино и масло, а также многие ремесленные изделия.

Но дальнейшее развитие показало, что, находясь на важнейшем пути между Ираном и Римом, имея огромное стратегическое значение для обеих держав, Армения без помощи надежных союзников едва могла поддерживать лишь собственную независимость в пределах своей коренной территории. Обширные завоевания оказались ей не по силам, и империя Тиграна стала разваливаться еще при его жизни. После разгрома Митридата Понтийского римским полководцем Лукуллом (70 г. до н.э.) тот бежал в Армению. Тигран довольно неохотно дал Митридату убежище. Но Лукулл вторгся в Армению и разбил Тиграна под Тигранакертом; городом римлянам овладеть не удалось, но его разношерстное население восстало и само сдалось Лукуллу. Казна Тиграна II и другие богатства достались римлянам; Армения потеряла Сиро-Финикию и свои владения в Малой Азии. Однако в 68 г. до н.э., при попытке взять Арташат, Лукулл потерпел поражение, армянам удалось оттеснить римлян в Месопотамию и возвратить Митридата в Понт. Зато в 66 г. новый римский полководец, Помпей, сумел натравить на Тиграна его сына, который предательски вызвал против отца парфянские войска. Митридат же был окончательно разбит римлянами, бежал в Боспорское царство и там покончил самоубийством. По миру в Арташате 66 г. до н. э. Тигран II сохранил собственно армянские земли и часть бывших парфянских, но признал себя зависимым «другом и союзником римского народа» и уплатил огромную денежную контрибуцию. Из Арташата Помпей двинулся на союзную Тиграну Иверию, где ему удалось захватить цитадель Армази при столичном городе Мцхете и нанести поражение иверийскому царю Артоку; затем Помпей через Сурамский перевал вышел в Колхиду, где в г. Фасисе встретился с командующим римским флотом.

В связи с походом Помпея мы впервые узнаем о существовании в Восточном Закавказье особого Алванского царства. Его царь Оройс, через окраинные территории которого двигался Помпей, пытался уничтожить его армию по частям, но был вынужден к перемирию. Не увенчалась успехом и попытка брата Оройса поразить Помпея во время боевых действий в Иверии и увлечь римские войска в безводную пустыню. Хорошо обученные римские легионеры разбили алванов, несмотря на то что не только мужчины, но и женщины отважно сражались. Помпей добился того, что иверийский и алванский цари тоже признали свою зависимость от Рима на таких же условиях, как и Тигран. Именно от участников этого похода греческие и римские ученые, видимо, и получили основные из тех немногочисленных сведений об иверийском и алванском обществе, которые дошли до нас.

Помпей произвел передел царств Малой Азии, Армении и Закавказья. Колхиду он отделил от Понта и посадил там некоего Аристарха, монеты которого сохранились, а основную часть Понта и Малую Армению отдал галатскому (кельтскому) вождю Дейотару. В дела Иверии и Алвании римляне практически вмешиваться не могли ввиду отдаленности этих стран, и «союз» с Римом пошел им скорее на пользу, так как усилил их политически и укрепил экономические связи с Римом. Возможно, часть торговли Рима с Востоком пошла через Закавказье в обход Армении.

Что же касается Армении, то ее подчинение Риму на этой стадии оказалось номинальным. Сын Тиграна II Артавазд II (55— 34 гг. до н.э.), который сочетал управление государством с занятиями историей и даже драматургией (писал он по-гречески), уклонился от поставки Риму военных контингентов против Парфии, обещанных по Арташатскому миру, и выступил в союзе с парфянами. Когда римский полководец Красе погиб в битве с парфянским полководцем Суреном при Каррах (Харране) в Месопотамии (53 г. до н.э.), Сурен прислал его голову царю Парфии, который находился в Арташате на свадьбе своего наследника с дочерью Артавазда. Царь присутствовал на представлении «Вакханок», трагедии Еврипида, и актер вынес вместо бутафорской головы, требовавшейся по ходу действия, голову римлянина.

Гибель Красса позволила Артавазду снова расширить пределы Армении на западе(Он, по-видимому, участвовал в походе парфянского царевича Пакора (40 г. до н. э.) против средиземноморских провинций Рима и привел по примеру своего отца Тиграна II группу иудейских ремесленников, поселенных им в г. Ване (Тушпе).

В отличие от тиграновских переселенцев они сохранили иудейскую веру.), но римляне не прекращали своих нападений. В 36—34 гг. начал войну с Парфией, а затем и с Арменией римский полководец Антоний, который, опираясь на помощь египетской царицы Клеопатры, управлял восточной частью римских владений. Несмотря на начальные поражения, Антоний смог заманить Артавазда в свой лагерь якобы для переговоров и захватить его. Арташат был разграблен.

В числе прочего была увезена золотая статуя богини Анаит и множество других сокровищ. Артавазд был проведен в триумфальном шествии римского полководца, а затем обезглавлен. Однако оставленные Антонием в Армении римские гарнизоны были позже перебиты войсками Арташеса II, сына Артавазда (30—20 гг. до н.э.). Лишь после убийства Арташеса II римлянам удалось навязать Армении своих ставленников в качестве царей, пользуясь тем, что страна была с трех сторон окружена союзниками Рима — Иверией, Алванией и Атропатовой Мидией (в Иверию и Алванию были даже введены небольшие римские отряды). Первый римский император, Август, поставил армянским царем Тиграна III, воспитанного в Риме (20—6 гг. до н. э.). После его смерти армянская знать возвела на престол Тиграна IV и его сестру Эрато. Началась новая война с римлянами и их союзниками, окончившаяся гибелью Тиграна и отречением Эрато; Август отдал Армению царю Атропатены; его преемник Тиберий передал ее было понтийскому царевичу, а когда задумал поставить своего человека также и в самую Парфию, то Армения была обещана иверийскому царевичу. Страна стала на длительное время полем сражения между римлянами, парфянами и иверами, которых поддерживали алваны и сарматы. На некоторое время из этой борьбы наибольшую выгоду извлекла Иверия; создалось положение, когда иверийский царь (сначала Митридат I, потом Фарасман I) мог ставить своих сыновей царями Армении и одновременно, видимо, осуществлять гегемонию и над Алванией. Но непрерывные войны и смена правителей не прекращались. Наконец, восставшая в 52 г. н.э. армянская знать добилась от парфянского царя Вологеса (Валарша) I разрешения поставить его брата Тиридата I независимым царем Армении.

Попытки римских полководцев восстановить утраченное положение (причем один из них, Корбулон, даже сжег Арташат) в конце концов потерпели неудачу, и в 64 г. н.э. в Рандее, на р. Арацани, был заключен мирный договор между Римом и Арменией. Тиридату в сопровождении огромной свиты пришлось отправиться в Рим получать венец независимого царя (правда, из рук римского императора Нерона). Кроме того, Нерон «пожертвовал» большую сумму на восстановление разрушенного Арташата.

Началась новая, Аршакидская эпоха в истории Армении, оставившая в ней глубокие следы.

Общество и культура Закавказья и сопредельных стран в IV—I вв. до н.э.

К сожалению, об обществе Армении, Колхиды, Иверии, Алвании и Атропатены IV—II вв. до н.э. мы не знаем ничего достоверного; сообщения Страбона (I в. до н.э.— I в. н.э.), Плутарха (I —II вв. н.э.), Аппиана (II в. н.э.) и Диона Кассия (II — III вв. н. э.) очень кратки, и, поскольку источник их неясен, неизвестно, к какому времени относятся их сведения — наиболее вероятно, что главным образом к I в. до н. э., хотя возможно, что они пользовались в какой-то мере и более ранними авторами.

Что касается Армении и Атропатены, то, как можно думать, их общество в IV—II вв. до н.э. мало отличалось по своему состоянию от того, в котором оно находилось при Ахеменидах. Реформы Арташеса I в Армении, вероятно, сводились к попытке приблизить социально-экономический строй к тому, который установился в эллинистических государствах, а та государственность, которую насаждал Тигран II, как и армянское общество его времени, вероятно, уже мало отличалось по своей структуре от позднеселевкидской.

Во всяком случае, нельзя считать, что Армения совершенно сызнова должна была создавать цивилизацию после гибели Урарту и что только ко II — I вв. до н.э. в ней вновь начинает преобладать рабовладельческий господствующий класс. Хотя на нагорье уже начал складываться новый, армянский народ, но армянское общество было прямым продолжением хуррито-урартского, и даже термины для понятий «раб» и «рабыня» продолжали применяться хуррито-урартские. Отличие заключалось в постепенном — впрочем, очень медленном — создании самоуправляющихся торгово-ремесленных городов типа эллинистических полисов, а с другой стороны — обширных царских и частных рабовладельческих владений (дастакертов и агараков) (Разница между дастакертами и агараками пока остается спорной.).

Существовали и сельские общины (гевлы), однако неясно, принадлежали ли земледельцы-общинники к частному сектору (на что может указывать сохранение у них большесемейных коллективов), или они являлись царскими людьми. По сравнению с ахеменидским временем значительно усилились международная торговля и товарно-денежные отношения внутри страны. Если в начале II в. до н.э. монету чеканила одна лишь Софена, то в I в. до н.э. денежное обращение в Армении было распространено не меньше, чем в других частях эллинистического мира.

В отношении обществ Иверии и Алвании нам приходится довольствоваться довольно неясными известиями, прежде всего Стрябона. Об Иверитт он говорит: «Равнину населяют те из иверов, которые более занимаются земледелием и склонны к мирной жизни, снаряжаясь по-армянски и по-мидийски, а горную часть занимает воинственное большинство, в образе жизни сходное со скифами и сарматами, с которыми находятся в соседстве и родстве (Действительно, надписи из Мцхеты доказывают распространенность скифо-сарматских имен в Иверии.), впрочем, они занимаются и земледелием... Жители страны делятся на четыре разряда: один из них — тот, из которого ставят (сакральных? — Ред.) царей по признаку родства и его первенству в старшинстве; следующий же (по старшинству и родовитости?) творит суд и предводительствует войском; второй разряд составляют жрецы, которые также ведают спорные дела между соседями; к третьему разряду относятся воины и земледельцы, к четвертому — лаой, являющиеся царскими рабами». Таким образом, категория царских людей (лаой) в отличие от Селевкидского государства не поглотила здесь свободных общинников, составлявших массу носивших оружие полноправных земледельцев вне государственного сектора экономики. Говоря об иверах, Страбон прибавляет, что имущество у них — общее по родственным объединениям: «возглавляет каждое и заведует имуществом старейший». Это порядок, хорошо знакомый нам по шумерскому или хурритскому обществу ранней древности Передней Азии. Частные рабы, видимо, большой роли не играли.

В Иверии хотя и медленно, но также развивалась городская жизнь, по-видимому частично за счет переселенцев с юга. Так, есть основание предполагать, что в Мцхете появились группы евреев еще в середине II в. до н.э., а затем — после разрушения Иерусалима Титом в 70 г. н.э.; по преданию, здесь помимо коренного имелось также арамейское, греческое и другое население.

Сходным во многом представляется и общество Алвании. И здесь важную роль наряду с военной знатью играло жречество и храмы, имевшие, вероятно, своих храмовых зависимых людей, сходных с лаой. Однако значительного государственного сектора здесь, очевидно, не было, как не было и значительных городов, кроме резиденции царей — Кабалаки. Денежное обращение здесь развивается позже, чем в Армении и Атропатене; со II в. до н.э. отмечены клады селевкидских монет, видимо являвшихся здесь средством накопления сокровищ (античные авторы упоминают о меновой торговле в Алвании); с конца II в. до н.э. встречаются парфянские, а позже и римские монеты.

Отставанию Алвании способствовала ее племенная раздробленность: население говорило на десятках наречий, взаимно мало или вовсе непонятных, хотя возможно, что в части страны один из местных языков был лингва франка.

В Атропатене, Армении и Иверии в рассматриваемые периоды выработались общенародные языки-койнэ: среднемидийский, армянский и картвельский.

В Западной Грузии и в Алвании койнэ не было. Ни в одном из государств не было своей письменности: пользовались либо греческой (особенно в городах), либо арамейской (по-видимому, гетерографической, т.е. обслуживавшей не собственно арамейский, а мидийский или парфянский язык). В Атропатене, как и в Парфии, были распространены иранские культы, традиционно связывавшиеся с именем Заратуштры (Зороастра), хотя фактически, вероятно, имевшие мало общего с его учением, как оно изложено в Старшей Авесте («Гатах» и т. д.). Зороастрийские и мнимозороастрийские учения были занесены при Ахеменидах также в Армению и Малую Азию, но, чем далее на запад, тем более оии сочетались с местными культами или преображались под их влиянием.

Так, в Армении наряду с зороастрийским Арамаздом и иранскими Анаит (Анахитой) и Вахагном (Веретрагной) почитался бог Торк, по-видимому лувийский, и ряд, вероятно, протоармянских божеств; все они отождествлялись, особенно при Тигране II, и с греческими богами. Обо всех этих культах мы знаем лишь по христианским средневековым малодостоверным известиям, где предки-эпонимы смешаны с богами, эпитеты божеств — с самими божествами, боги зороастрийские — с местными. Во всяком случае, еще до воцарения в Армении Аршакидов зороастризм в одной из его разновидностей прочно вошел в быт армянского народа. Об этом свидетельствуют средневековые предания и зороастрийский или, во всяком случае, иранский характер дохристианских армянских имен собственных. В восточной части Малой Азии и отчасти в Армении более всего, пожалуй, почитался световой бог Митра, называвшийся именем иранского бога, но в формах, совершенно отличных от распространенных в Иране и восходящих к каким-то местным культам (в Армении, по-видимому, Митрой назывался урартский бог Халди). Местный древнейший бог-громовержец, почитавшийся хурритами под именем Тешуба, урартами под именем Тешубы, хетто-лувийцами — под именем Тархуса или Тархунта, стал протоармянским Торком и, видимо, был отождествлен, с одной стороны, с греческим Зевсом (в Коммагене), с другой — с иранским Вахагном (Веретрагной). В целом можно считать, что для Атропатены была характерна разновидность зороастризма, а для Армении, Малой Азии и Понта — типичный вообще для эллинистического периода синкретизм, но с преобладанием зороастрийских или по крайней мере признанных позднейшим зороастризмом иранских божеств.

Что касается Иверии и Алвании, то здесь существовали собственные древние культы общинных богов.

Так, в столице Картли почитался бог Луны Армази, которого одни исследователи с большой вероятностью отождествляют с зороастрийским Ахура-Маздой, а другие приписывают ему хеттское происхождение. Там же почитались божества Гаци, Га и т.п. Влияние зороастризма было в какой-то мере безусловно ощутимо в Иверии, но характер имен иверийских царей по большей части скорее скифский, чем зороастрийский. В Алванию влияние зороастризма проникло поздно. По Страбону, здесь почитали «Солнце, Зевса и Луну, в особенности же Луну». Он описывает алванский храм божества Луны, находившийся недалеко от границ Иверии, возможно в нынешней Кахетии, и обряд происходивших здесь человеческих жертвоприношений. Есть предположение, что они приносились и в Иверии, да и ахеменидскому Ирану они не совсем были чужды.

Во всех перечисленных странах должность главного жреца была второй в государстве после должности царя. В каждой из них (и в этом — отличие от более древнего царства Урарту) существовали огромные храмовые хозяйства и даже целые области, населенные храмовыми людьми. Такова, например, была, по-видимому, область Анахтакан, принадлежавшая храму богини Анаит в Армении. В Алвании храмам отведена была земля (хора), по словам Страбона, «обширная и хорошо населенная» храмовыми рабами (иеродулами), по крайней мере часть которых имела и культовые обязанности; из них же избирались человеческие жертвы. В отличие от других эллинистических государств в государствах северного горного пояса Ближнего Востока сохранялось значение также и свободных земледельцев, принадлежавших к общинно-частному сектору, хотя они могли не быть гражданами самоуправляющихся городов.

Между тем состояние производительных сил достигло в большинстве случаев примерно того же уровня, что и в более развитых странах Ближнего Востока. Древняя формация подошла на этих территориях к поре своего упадка и гибели при все еще не полностью исчезнувших архаических формах социальных отношений. Таким архаизмом, в частности, было существование (вне храмовых и городских общин) свободного общинного крестьянства.

Литература:

Редакционная коллегия. Закавказье и сопредельные страны в период эллинизма./История Древнего мира. Расцвет Древних обществ. - М. .-Знание, 1983 - с. 399­414

Примечания:

8

С точки зрения свободных греков, это, конечно, все равно было рабство.

9

К концу второго периода эксплуатация оброчных рабов распространилась и в странах античного пути разлития (о причинах этого будет сказано подробнее в соответствующей лекции).

86

Термин «халибы», видимо, связан с древнейшим названием железа (хаттское хабалки), которое первоначально монопольно добывалось ими в области их обитания; термин «мосхи», возможно, связан с восприятием ими фригийской культуры (мушки — одно из названий фригийцев

87

Нами употребляются здесь более поздние формы названий — Иверия, Алвания вместо более древних— Иберия, Албания с целью избежать смешения с одноименными странами — Иберией на Пиренейском и Албанией на Балканском полуострове. Это случайное созвучие не раз давало повод к самым фантастическим гипотезам.

88

Армянский историк Моисей Хоренский упоминает тут Митридата, хотя ошибочно считает его персидским сатрапом.

89

Возведение термина «Атурпаткан» к сохранившемуся в некоторых из ассирийских надписей VIII—VII вв. до н.э. названию какого-то из мелких округов Центральной Мидии — «Андарпаттиан» — не выдерживает ни лингвистической, ни исторической критики. Также совершенно не обосновано встречающееся утверждение, будто Атропат — не иранское имя собственное, а титул. Заметим, что в Атропатену обычно не входила горная Кордуэна — страна кардухов, предков курдов.

90

Точнее, вероятно, на иранском языке, «зашифрованном» арамейскими написаниями отдельных слов (т. е. написано арамейское слово, а на его месте надо читать слово иранское). Такая «гетерографическая» письменность, которой монопольно владели специально обученные писцы, была в ходу от Малой Азии до Индии в течение III в. до н. э. — VII в. н. э.