Королевская «милость»

Томас Мор занимал должность канцлера Англии в период с 1529 по 1532 год. Когда к власти пришел Генрих VIII, он заставил Мора принести присягу. Мор должен был выказать верность Генриху как главе англиканской церкви. Но канцлер был католиком и признавал только церковную власть Папы Римского. Поэтому он отказался присягать королю Генриху VIII. Этот факт был расценен как государственная измена, Мора бросили в казематы Тауэра. Вскоре его осудили на смертную казнь. Вот что было написано в судебном приговоре по делу Мора: «Вернуть его (Томаса Мора) при содействии констебля Уильяма Кингстора в Тауэр, оттуда влачить по земле через все лондонское Сити в Тайберн, там повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он еще не умер, отрезать половые органы, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать его и прибить по одной четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском мосту».

Уильям Кингстор был верным другом Томаса Мора, но он столь же искренне был предан королю. Исполнение долга Кингстор ставил выше личных чувств. Поэтому он выполнил приказ о сопровождении осужденного на смерть в Тауэр. Он трогательно, со слезами на глазах простился с Мором. Позже он рассказал сыну Томаса Мора Уильяму Роперу: «Честное слово, мне было стыдно за себя. Уходя от вашего отца, я почувствовал такую слабость духа, что он, которого я должен был утешать, был столь мужествен и тверд, что сам утешал меня».

Дочь Мора, Маргарита Ропер, каждый день посылала в Тауэр свою служанку Дороти Колли, которая носила письма узнику и ответы от него. В последний день перед казнью Томас Мор вместе с письмом передал дочери свою власяницу и бич. В письме Мор прощался со своей семьей, посылал свое благословение, утешал их как мог. Он говорил о своем искреннем желании предстать перед Господом не позднее, чем завтра, т. е. 6 июля, в канун дня Фомы Кентерберийского и на восьмой день после праздника апостола Петра.

На рассвете 6 июля 1535 года в Тауэр приехал Томас Поп – служащий канцелярского суда и друг Мора. Поп сказал Мору, что его должны казнить в 9 часов утра. Еще он сообщил о «милости» короля: Генрих VIII заменил Мору мученическую смерть в Тайберне на отсечение головы.

По одной версии, Мор спокойно выслушал сообщение Попа и поблагодарил короля за оказанную милость. По другой, он с горечью воскликнул: «Избави, Боже, моих друзей от подобного королевского милосердия!» Даже враги и недоброжелатели Томаса Мора отмечали его необыкновенную твердость духа и мужество, с каким он готовился к смерти. Казалось, что он совсем не боится казни. Он находил в себе силы даже для шуток. Например, когда его доставили в Тауэр, один из служащих потребовал верхнюю одежду узника в качестве вознаграждения. Мор снял колпак и отдал со словами, что это самая верхняя одежда, которая у него есть.

В те времена на любую казнь собирались огромные толпы народа. Так было и в этот раз. Мор спокойно прошел мимо стоящих людей. Шел он очень медленно, потому что пытки и допросы, а также сырые казематы Тауэра отрицательно сказались на его здоровье. У Мора был изможденный вид и серый цвет лица. Тем не менее, когда он останавливался на короткое время, чтобы перевести дух, люди могли видеть, что в его серых глазах, как и прежде, светились мужество, твердость духа и даже юмор.

Дойдя до наспех сколоченного деревянного помоста, он сказал одному из тюремщиков: «Пожалуйста, помоги мне взойти, а сойти вниз я как-нибудь попытаюсь сам». Способность шутить была с ним до последней минуты. Король, убоявшись людского осуждения, запретил Мору обращаться с послед­ним словом к народу. Генрих не без основания опасался, что народ поймет чудовищную несправедливость этой казни, являвшейся, по сути, убийством.

В связи с этим свои последние слова Томас Мор произнес, обращаясь к палачу: «Шея у меня коротка, целься хорошенько, чтобы не осрамиться».

Когда осужденный стал на колени и положил голову на плаху, он сказал: «Погоди немного, дай уберу бороду, ведь она не совершала никакой измены». Через секунду голова Томаса Мора слетела с его плеч.