Яков Вилимович Брюс родился в Москве в 1670 г. в семье обрусевших шотландцев. Двое из его предков были шотландскими королями. В 1647 г., в правление Кромвеля, отец Якова покинул родину и поступил на российскую службу. Яков Вилимович получил прекрасное для того времени домашнее образование. В 1683 г. Яков и его брат были записаны в «потешные» царские отряды, на основе которых возникли потом Преображенский и Семеновский полки. В 1687 г. Яков Брюс в чине прапорщика принял участие в походе князя В. В. Голицына в Крым.

В 1686 г. Россия подписала «Вечный мир» с Речью Посполитой. Польша окончательно отказалась от Смоленска, Чернигова, Новгород-Северского, Киева, Левобережной Украины и Запорожья. Россия заключила с ней антитурецкий союз и фактически примкнула к Священной лиге европейских государств. Начало Священной лиге было положено в 1683 г., когда польский король Ян Собеский и австрийский император Леопольд I подписали оборонительный и наступательный трактат, к которому вскоре присоединились Венеция, Бранденбург и некоторые другие немецкие княжества. Священной лиге Россия была нужна для того, чтобы оттянуть часть сил Османской империи на восток. России же союз с европейскими государствами был необходим для решения вопроса о выходе в Черное море.

Выступление русских войск было намечено на 1687 г. Гетман Украины Иван Самойлович, как опытный казак, советовал Голицыну начать поход ранней весной, пока не высохла трава и был корм для скота. Но подготовиться вовремя не успели, а отложить поход на следующий год было невозможно. Союзники требовали наступать как можно быстрее, поэтому поход начался летом, когда трава вся высохла. Татары зажгли степь, и войско Голицына повернуло назад, даже не дойдя до Перекопа. Правительство царевны Софьи старалось скрыть действительные результаты похода. Его участников встретили как героев и осыпали наградами. Яков Брюс за этот поход был награжден небольшим поместьем.

Виновником неудачи похода объявили Ивана Самойловича. Украинская старшина сочинила на гетмана ложный донос, обвинив его в поджоге степи на том основании, что он был противником войны с Крымом и союза с Речью Посполитой. Без всякого суда Самойловича и его старшего сына выслали в Сибирь, а их собственность конфисковали. Половина имущества гетмана пошла в царскую казну, а половина — в казну Войска Запорожского. Младший сын Самойловича, черниговский полковник, пробовал поднять свой полк в защиту отца, но был схвачен, отдан под суд и казнен в Севске. Сам Самойлович через два года умер в Тобольске. Новым гетманом в 1687 г. с подсказки В. В. Голицына был избран Иван Степанович Мазепа.

В 1689 г. Брюс участвовал во втором походе князя В. В. Голицына на Крым. Этот поход также закончился неудачей. Полки Голицына и Мазепы с трудом дошли до Перекопа и повернули назад. На этот раз переход русских войск через степь к Перекопу был воспринят в Москве как победа. Все участники похода получили щедрые награды. Яков Брюс был награжден поместьем и деньгами. Хотя неудачи походов были ясны для всех, Россия свою роль в войне выполнила. Войско крымских татар в количестве 150 тыс. человек было задержано в Крыму, что дало возможность Священной лиге значительно потеснить турок в Европе.

В 1694 г. Яков Брюс принял участие в так называемом «Кожуховском походе» молодого царя Петра. Это были первые большие маневры русской армии. Они были точной копией войны вплоть до того, что свыше 70 человек были убиты и ранены стрельбой пыжами в упор. В маневрах было задействовано до 30 тыс. войск. Брюс участвовал в походе в чине поручика 2-го рейтарского полка армии князя М. Г. Ромодановского.

В 1695 г Яков Вилимович Брюс был произведен в капитаны, «состоял за инженера» в первом походе на Азов. Весной этого года московские войска численностью 30 тыс. человек реками Окой и Волгой дошли на судах до Царицына, а оттуда перешли на Дон и осадили турецкую крепость Азов. Войсками командовали генерал Патрик Гордон, адмирал Лефорт и генерал-адмирал Федор Алексеевич Головин. Петр I принимал участие в штурме Азова в качестве бомбардира Преображенского полка. Взять крепость штурмом не удалось. Гарнизон крепости, получая провиант и подкрепление с моря, не сдавался. Русские войска страдали от недостатка продовольствия и отсутствия единоначалия. В сентябре 1695 г. Петр вынужден был отступить. Понесенные войсками потери были не меньше потерь Голицына в 1687 и 1689 гг. Петр I убедился, что взять Азов можно только с помощью флота.

В течение зимы 1695–1696 гг. на Дону, в устье реки Воронеж, была построена целая флотилия морских и речных судов. В мае 1696 г. русские войска из Воронежа Доном двинулись к Азову. Брюс в чине капитана девятой флотской роты находился вместе с Лефортом на одном из кораблей. Во время пути он составил подробную карту, за что был пожалован чином полковника. На этот раз осада Азова была полной. Флот Петра не позволил турецким кораблям подойти к крепости. 18 июля 1696 г. гарнизон крепости капитулировал.

В 1697 г. Петр I включил Я. В. Брюса в состав «Великого посольства», в ходе которого сложился новый антишведский союз в составе России, Саксонии и Дании. В 1700 г. Брюс был произведен в генерал-майоры артиллерии и в этом чине принимал участие в осаде Нарвы.

Однако начало Северной войны для союзников оказалось крайне неблагоприятным. Уже в 1699 г. после сильного обстрела шведскими корабельными пушками Копенгагена вышла из войны Дания. Петр I объявил войну Швеции 19 августа 1700 г., а 22 августа выступил с войсками из Москвы к Нарве. Но осада Нарвы затянулась. Недостатки военной организации, отсутствие хлеба и фуража привели к тому, что осаждающие стали испытывать бoльшие лишения, чем осажденные. Тем временем Карл XII подошел к Нарве, разбил русские войска, захватил всю артиллерию и взял в плен 79 генералов и офицеров. После этого поражения Брюс попал в опалу и даже был отрешен от должности. По прошествии года Брюс вновь был принят на службу в прежнем звании генерал-майора. Более того, Петр I поручил ему исполнять обязанности генерал-фельдцейхмейстера, главного начальника артиллерии. Этот чин и должность были введены в России в 1699 г.

Потерпев сокрушительное поражение под Нарвой, Петр I энергично взялся за восстановление и реорганизацию армии. В течение зимы 1700–1701 гг. было сформировано 10 драгунских полков и отлито 270 артиллерийских орудий. С 1702 по 1703 г. Я. В. Брюс занимал должность Новгородского губернатора. В этой должности он должен был отвечать за производство необходимого военного снаряжения и доставку его к местам сражений. В 1702 г. Петр принял решение овладеть шведскими крепостями на Неве. Сборным пунктом для войск была назначена Ладога. В начале сентября здесь находились с войсками Апраксин, Репнин, Шереметев. Все необходимое для похода военное снаряжение было доставлено сюда Брюсом. В конце сентября русские войска осадили крепость Нотебург (древнерусский Орешек), которая 11 октября капитулировала. Брюс в качестве начальника артиллерии находился при главной армии. По поводу этой победы Петр писал: «Правда, что зело жесток сей орех был, однакож, слава богу, счастливо разгрызен. Артиллерия наша зело чудесно дело свое исправила».

В конце апреля 1703 г. 20-тысячная русская армия под командованием генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева совершенно неожиданно для неприятеля появилась у стен небольшой крепости Ниеншанц, стоявшей у впадения реки Охты в Неву. В составе войска было и несколько батальонов под командой Якова Брюса. Шереметев, друживший с Брюсом, использовал его как опытного и знающего артиллериста. Подготовка к обстрелу крепости завершилась 30 апреля, а 1 мая после бомбардировки крепость сдалась. 16 мая 1703 г. недалеко от Ниеншанца Петр заложил новую крепость Санкт-Питербурх, основу будущей столицы Российской империи.

В качестве начальника артиллерии Брюс принимал участие в осаде Нарвы и Иван города в 1704 г., в войне в Польше в 1705 г. В 1706 г. в чине генерал-лейтенанта Брюс участвовал в сражении под Калишем. В 1708 г. он командовал левым флангом русской армии в сражении при Лесном. В Полтавском сражении 27 июня 1709 г. Брюс сыграл не меньшую роль, чем Петр I и А. Д. Меншиков. Он командовал всей русской артиллерией, состоявшей из 72 орудий. Прекрасное управление огнем вызвало восхищение у Петра I. После сражения Брюс получил из рук царя орден Св. апостола Андрея Первозванного.

В конце октября 1709 г. войска генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева осадили Ригу. Еще в дороге фельдмаршал, зная искусство Я. В. Брюса в артиллерийском деле, писал ему о планах Петра относительно взятия Риги и при этом уточнял: «… желаю вас видеть и посоветовать». Но у Петра для Брюса было другое поручение. В середине апреля 1710 г. под Ригу прибыл Меншиков. Он принял дополнительные меры по обеспечению более полной блокады города. Река Западая Двина была пересечена бревнами, скрепленными цепями, так что возможность подхода кораблей со стороны моря совершенно исключалась. В начале мая 1710 г. с артиллерией к Риге подошел Брюс и установил новые батареи. Началась жесточайшая бомбардировка города, которая продолжалась до 24 июня. Не выдержав бомбардировки, комендант крепости запросил перемирия. Начались переговоры, которые закончились 4 июля 1710 г. подписанием капитуляции. Петр I получил известие о взятии Риги 8 июля и туг же отправил Шереметеву поздравительное письмо: «…за труды ваши и всех, при вас будущих, зело благодарствую и взаемно поздравляю».

В 1711 г. Я. В. Брюс принял участие в Прутском походе Петра I. Поход проходил в тяжелейших условиях. Русская армия начала испытывать недостаток в продовольствии уже в начале июня. Жара выжгла траву, лишив лошадей подножного корма. Армия подошла к реке Прут 5 июня 1711 г. 30 июня русские войска перешли Прут и сосредоточились под городом Яссы. 7 июля от разведки были получены сведения о том, что конница крымских татар во главе с ханом уже соединилась с турками. 8 июля пленный татарин сообщил, что визирь назначил сражение на 10 июля. В тот же день разведке удалось установить приблизительную численность турецких войск. Баталджи-паша привел на Прут 170-тысячное войско при 469 орудиях. Турецкие войска почти в четыре раза превосходили русскую армию.

Сражение началось не 10, а 8 июля и продолжалось в общей сложности 36 часов. Были моменты, когда турки вплотную подходили к рогаткам, и казалось, вот-вот ворвутся в русский лагерь. Только губительный огонь артиллерии Брюса охлаждал пыл янычар и крымских татар. В ходе сражения потери русских составили 2872 человека, а у османов — 7000. После заключения Прутского мирного договора Я. В. Брюс был утвержден в звании генерал-фельдцейхмейстера.

В декабре 1712 г. шведский генерал М. Стейнбок вышел из Померании в Мекленбург, чтобы там напасть на союзные России датско-саксонские войска. Получив об этом известие, Петр I послал на помощь союзникам русские подкрепления во главе с А. Д. Меншиковым. Однако союзники были настолько уверены в своих силах, что решили разбить шведов без русских. Датско-саксонские войска атаковали шведскую армию Стейнбока при Гадебуше, но потерпели полное поражение. Подоспевший на помощь с войсками Меншиков вступил в командование соединенными русско-датско-саксонскими силами, а Брюс соединенной артиллерией. 12 февраля 1713 г. при Фридрихштадте армия Стейнбока, не выдержав натиска русских войск, отступила и укрылась в Тоннингене. Осада города продолжалась до лета 1713 г., после чего остатки шведской армии сдались.

В том же году царь направляет Якова Вилимовича в Германию для найма на русскую службу мастеров, а также выделяет ему средства для покупки произведений искусства. После возвращения на родину у Брюса начались неприятности. В конце 1713 г. вскрылись серьезные злоупотребления среди высших сановников государства. Используя свое высокое положение и доверие царя, они обогащались за счет государственной казны. Вельможи заключали подряды на поставку разного рода товаров, главным образом продовольствия, по завышенным ценам. Чтобы скрыть свою причастность к контрактам, дельцы из знати оформляли их не на собственное имя, а на подставные лица. В числе махинаторов оказались Ф. М. Апраксин, канцлер Г. И. Головкин, А. Д. Меншиков, А. В. Кикин и многие другие. В хищении государственного имущества был заподозрен и Я. В. Брюс.

По распоряжению Петра I для расследования махинаций была образована следственная канцелярия во главе с генерал-фельдмаршалом В. В. Долгоруковым. Против Брюса было выдвинуто обвинение в причастности к хищению государственного имущества. В оправдание Яков Вилимович ссылался на то, что по долгу службы почти постоянно отсутствовал в столице и не имел ни малейшей возможности обнаружить или предотвратить злоупотребления своих чиновников. Тем не менее суд признал вину Брюса и вынес приговор. Петр I, благоволивший к Якову Вилимовичу, освободил его от наказания, приказав только опубликовать приговор.

В 1717 г. Брюс уже сенатор и президент Мануфактур- и Берг-коллегий. В 1718 г. Яков Вилимович вместе с секретарем Посольского приказа Андреем Ивановичем Остерманом, имея при себе секретные инструкции Петра I, приняли участие в мирных переговорах со Швецией на Аландских островах. В 1721 г. Я. В. Брюс и А. И. Остерман в финском городке Ништадте подписали мирный договор со Швецией, положивший конец Северной войне. За Ништадский мир Петр I пожаловал Я. В. Брюсу графское достоинство и 500 крестянских дворов в Карельском уезде.

После смерти Петра I Якову Вилимовичу Брюсу была поручена организация похорон императора и присвоен титул «Верховного обер-маршала печальной комиссии».

Кончина Петра привела к ожесточенной борьбе за власть в его ближайшем окружении. Брюс не стал вмешиваться в эту борьбу и подал просьбу об отставке. В 1726 г. он вышел в отставку в чине генерал-фельдмаршала. Яков Вилимович поселился в деревне Глинки, Богородского уезда, Московской губернии, никуда не показывался и занимался науками.

Помимо артиллерии (Брюс организовал в Москве первую в России артиллерийскую и инженерную школу), Яков Вилимович имел глубокие познания в математике, естественных науках, географии. Он переписывался с немецким философом Готфридом Лейбницем и часто выполнял поручения Петра I по переводу книг. Энциклопедическая образованность, однако, не мешала Брюсу заниматься «чернокнижием». Он был членом тайного «Общества Нептунов», которое собиралось на верху Сухаревской башни в Москве. У себя в имении Брюс прослыл колдуном и умер в 1735 г., не оставив потомства. Свое собрание предметов старины и библиотеку Яков Вилимович Брюс завещал Петербургской Академии наук.

Прокопий Богданович Возницын был выходцем из мелких владимирских служилых людей. Даты его рождения и смерти неизвестны. Он был одним из виднейших русских дипломатов последней трети XVII в., исполнял дипломатические поручения в Вене, Венеции, Варшаве. Дипломат старой школы, Возницын отличался осторожностью и сдержанностью в речах и суждениях, но, приняв решение, твердо и упорно следовал ему.

В 1677 г. Турция начала войну против России за Украину. Турецкие войска осадили Чигирин, намереваясь после взятия его захватить Киев, Левобережную Украину и открыть путь на Москву. В результате героических действий русских войск турецкая армия была разбита. Но в 1678 г. турецко-татарские войска вновь появились под Чигирином. На этот раз им удалось взять город. Однако армия султана была истощена и вынуждена была отступить.

В начале 1681 г. в Бахчисарае начались мирные переговоры, которые закончились подписанием перемирия на 20 лет. Турция признавала за Россией Левобережье с Киевом. Земли между Днепром и Бугом должны были остаться незаселенными. В том же году Возницын получил чин дьяка и был направлен в Константинополь для ратификации Бахчисарайского мирного договора. В 1688 г. он был назначен резидентом в Польшу.

В 1697 г. Россия, Австрия и Венеция заключили наступательный союз против Турции сроком на три года. Петр поставил задачу русской дипломатии добиться укрепления этого союза путем вовлечения в его состав ряда западноевропейских государств. С этой целью в том же году за границу было направлено Великое посольство во главе с Ф. Я. Лефортом, Ф. А. Головиным и П. Б. Возницыным.

Однако уже в феврале 1697 г. Турция, Австрия и Венеция при посредничестве Англии и Нидерландов начали переговоры о мире. В Европе ожидали скорой смерти испанского короля и начала войны за Испанское наследство. Австрия, Англия и Нидерланды спешили заключить мир с Турцией для того, чтобы начать совместную борьбу против Франции. Распад антитурецкой коалиции был предрешен. В 1698 г. в обстановке явного недоверия между союзниками начались мирные переговоры в Карловичах, на берегу Дуная.

Русскую делегацию на конгрессе возглавил П. Б. Возницын. Трудности начались еще на венском причале Дуная. Вопреки принятым в то время международным нормам, австрийские власти не обеспечили русское посольство необходимыми транспортными средствами. Возницыну предоставили только девять недостроенных речных барок. Палубы и каюты пришлось сооружать за свой счет. Большие трудности посольство испытывало с продовольствием и фуражом. Однако главной проблемой для Возницына стало преодоление сопротивления и турок, и союзников, и посредников.

Особенностью Карловицкого конгресса было то, что на нем не предусматривалось проведение общих заседаний, где бы присутствовали все делегации. Вместо них, по предложению австрийцев, каждый из союзников должен был проводить «съезды с турками в присутствии посредников». Причем первыми должны были встречаться с турками австрийцы, а за ними все остальные согласно очередности. Очередность вхождения в процесс переговоров с Турцией зависела от времени вступления каждой страны в Священную лигу: «Кто первый с цесарцами договор заключил, тот раньше и с турками о своих делах говорить будет».

Такой порядок работы конгресса давал ощутимые выгоды Австрии. Ее дипломатия рассчитывала добиться наибольших льгот. В самом невыгодном положении оказывалась Россия, поскольку формально Россия вступила в Священную лигу последней — в 1697 г., хотя фактически с 1686 г. в союзе с Речью Посполитой вела военные действия против Турции. Возницын жаловался, что австрийцы не позволяют ему сноситься с турками и ему приходится вести переговоры с ними тайно. Первоначально Возницын пытался помешать «союзникам» заключить мир с турками, и намеревался добиться этого агентурными методами. Однако широко задуманная комбинация Возницына не удалась. Тогда русская делегация приступила к выработке условий мира с Турцией.

Первая встреча П. Б. Возницына с турецкими дипломатами состоялась 9 ноября 1698 г. Русская делегация потребовала от Турции передать России кроме Азова и Таганрога еще и Керчь. «Турецкие послы, — писал Возницын, — то услышав, в великое изумление пришли и вдруг во образе своем переменились, и друг на друга поглядя, так красны стали, что больше того невозможно быть». Османский посол грек Маврокордато в ответ выдвинул требование вернуть все захваченные Россией территории. В дипломатической практике того времени всегда на первой встрече выдвигались самые крайние требования, чтобы потом постепенно прийти к разумному компромиссу. Возницын же, как дипломат старой русской школы, на последующих встречах не только не снизил, а увеличил претензии. Он стал требовать еще и уступки Очакова, и права свободной торговли России на Черном и Средиземном морях. Можно предположить, что требование свободного торгового судоходства исходило, скорее всего, не от Возницына, а от Петра I. Не случайно, что Петр в это время строил гавани и вел энергичную работу по созданию южного военного и торгового флотов.

Такие требования грозили завести переговоры в тупик, а это было тем более опасно, что Австрия и Речь Посполитая уже подписали мирный договор. В последней инструкции П. Б. Возницыну Посольский приказ предлагал русской делегации отказаться от дополнительных претензий и настаивать только на соблюдении принципа «кто, чем владеет, да владеет». Но на этих условиях Возницыну удалось заключить лишь перемирие сроком на два года. Донося об этой неудаче Петру, он написал: «Помилуй грешного и убогого своего сироту, а лучше я сделать сего дела не умел».

По возвращении на родину Прокопий Богданович Возницын принял деятельное участие в подготовке бумаг и наказов для посольства думного дьяка Е. Украинцева в Турцию с целью добиться заключения мира. Возницын был одним из немногих дипломатов, к советам которых прислушивался Петр. Именно он подсказал царю мысль отправить к султану послов на корабле с тем, чтобы разведать морской путь из Азовского моря в Константинополь и составить первую русскую карту Черного моря.

Артемий Петрович Волынский родился в 1689 г. в небогатой, но родовитой семье. Род Волынских ведет начало со второй половины XIV в., когда один из его представителей в должности воеводы прославился участием в Куликовской битве. О юношеских годах Артемия Петровича практически ничего не известно. По собственному признанию Волынского, он «в школах не бывал и не обращался». Образование и воспитание получил дома, при этом ученостью и воспитанностью не блистал. Тем не менее ему удалось породниться с царской семьей, взяв в жены двоюродную сестру Петра I — Александру Львовну Нарышкину.

Подобно большинству дворянских недорослей петровской поры Волынский начал службу в гвардии. К 1711 с относится первое упоминание о служебном рвении молодого гвардейца: с берегов Прута он доставил письмо Петра Сенату о благополучном выходе из окружения русских войск. В 1715 к Артемий Петрович получил куда более серьезное поручение. Он был направлен во главе посольства в Персию.

Персия (с 1935 г. Иран) интересовала Петра как перевалочный пункт на пути в Индию и как страна, с которой Россия могла торговать без посредников. Царь был заинтересован в том, чтобы направить торговлю Персии с Европой по волжскому пути и обеспечить русскому купечеству приоритет в этой торговле. Кроме того, существовала реальная угроза вторжения Турции в восточные районы Закавказья. В случае утверждения турок на западном побережье Каспийского моря создавалась опасность южным границам России и отстранения русского купечества от восточной торговли.

Волынский получил от Петра I подробную разведывательную инструкцию о том, что следовало узнать о государственном устройстве, военном и политическом положении Персии. Царь не ошибся в своем выборе. Волынский успешно справился с поручением. Он подробно написал Петру о царившей в стране междоусобице, безмерной продажности чиновников и неспособности шаха Хусейна управлять государством. Из всего увиденного Волынский делал вывод о возможности немедленной войны с Персией. «Как я здешнюю слабость вижу, нам без всякого опасения начать можно, ибо не только целою армиею, но и малым корпусом великую часть к России присовокупить без труда можно, к чему удобнее нынешнего времени не будет, ибо если впредь сие государство обновиться другим шахом, то, может быть, и порядок другой будет», — писал Волынский.

Перед отъездом на родину Артемий Петрович Волынский подписал с правительством шаха выгодный для России торговый договор. Персия должна была обеспечить русским купцам благоприятные условия для торговли, безопасную доставку и продажу груза в любой точке страны и своевременный расчет, не препятствовать русским купцам в приобретении шелка-сырца, не задерживать их с товарами и т. д. В декабре 1718 г. А. П. Волынский вернулся в Петербург. Довольный результатами деятельности посольства Петр пожаловал Волынскому чин полковника и звание генерал-адъютанта. Донесения Артемия Петровича убедили Петра в необходимости готовиться к войне с Персией.

В 1719 г. Волынский получил назначение на должность астраханского губернатора. В период с 1719 по 1723 г. он вел активную работу по подготовке Каспийского похода Петра I 1722–1723 гг. В 1720 г. Петр направил Волынскому инструкцию по организации разведки и подготовке к войне. Следуя указаниям царя, Волынский приступил к укреплению астраханской крепости, установил связь с грузинским царем Вахтангом VI — убежденным сторонником русской ориентации, организовал разведку местности по пути продвижения русских войск, скрытно провел заготовку продовольствия и снаряжения. Кроме того, в Персию под видом купца был направлен офицер для ведения разведки внутри страны.

Информация, которую получал Волынский, убеждала его в необходимости действовать в Персии и на Кавказе не дипломатией, как предполагал Петр, а вооруженной силой. В своих письмах Петру он советовал не сближаться с представителями народов Кавказа, а силой держать их в страхе и подчинении русским интересам. «Мне мнится здешние народы привлечь политикою к стороне вашей невозможно, ежели в руках оружия не будет, ибо хотя и являются склонны, но токмо для одних денег, которых (народов), по моему слабому мнению, надобно бы так содержать, чтоб без причины только их не озлоблять, а верить никому невозможно», — писал Волынский.

Вопреки указаниям Петра искать союзников для борьбы против Турции и Персии среди многочисленных царей и князей Кавказа, Волынский на «конгресс» с ними не шел и помощью от России не «обнадеживал». Между тем в сентябре 1721 г. Волынский получил известие о восстании лезгин против персидского шаха. Лезгинский «владелец» Даудбек, потеряв надежду на помощь России, решил сам выступить против шаха. Даудбек, объединившись с кумыцким царьком Суркаем, захватил и разграбил город Шемаху. Русским купцам, торговавшим в городе, было обещано, что их грабить не будут. Но вечером 4000 вооруженных лезгин и кумыков напали на русские лавки в гостином дворе, прогнали приказчиков саблями и награбили товаров на 300 000 рублей. Один Матвей Григорьевич Евреинов потерял товара на 170 000 рублей, вследствие чего он, один из богатейших купцов в России, разорился.

Волынский немедленно сообщил об этом Петру, убеждая его немедленно начать военные действия под видом борьбы против бунтовщиков. «Государь, можно начать и на предбудущее лето, понеже не великих войск сия война требует, ибо ваше величество изволите уже и сами видеть, что не люди, скоты воюют и разоряют», — писал царю Волынский. Северная война к этому времени закончилась, и призывы Волынского возымели действие. В июле 1722 г. русские войска высадились на берег Каспия.

В 1725 г. Артемий Петрович Волынский был назначен губернатором Казани. Это назначение он получил, вероятно, не без протекции цесаревны Елизаветы Петровны, которую в июле 1725 г. просил вызволить его «из здешней пеклы», то есть Астрахани. С небольшими перерывами Волынский пробыл казанским губернатором до 1731 г. Поведение его на посту губернатора оказалось не безупречным. Он был замечен в многочисленных злоупотреблениях и произволе. Но благодаря покровительству своего влиятельного дяди, Семена Андреевича Салтыкова, жалобы на губернатора остались без рассмотрения.

Переезд Артемия Петровича Волынского в Москву, а затем в Петербург, ознаменовался фантастическим взлетом его карьеры. Он сумел войти в доверие к влиятельному при дворе графу Ф. К. Левенвольде и в 1732 г. стал его помощником по конюшенной части. Эта придворная должность позволила Волынскому, с одной стороны, находиться на виду императрицы Анны Иоанновны, а с другой — сойтись с ее фаворитом Э. И. Бироном, знавшим толк в лошадях. Любовь Анны Иоанновны и Бирона к лошадям привела к тому, что в конце 1734 г. Волынский был произведен в генерал-лейтенанты. В следующем году умер Левенвольде, и Волынский занял его место, а 27 января 1736 г. в связи с днем своего рождения императрица произвела его в обер-егермейстеры.

Вскоре Волынскому представилась возможность вернуться к дипломатической деятельности. В 1735 г. возобновилась борьба России с Турцией. Россия добивалась выхода в Черное море и укрепления своих южных границ. Для разрешения этих задач с начала 1730-х гг. российская дипломатия проводила длительную и тщательную дипломатическую подготовку. В частности, Россия уступила Персии все прикаспийские провинции, захваченные в ходе Каспийского похода, в обмен на обещание совместных действий против турецкого султана. Весной 1736 г. Россия объявила войну Турции. Русские войска под командованием генерал-фельдмаршала Б. X. Миниха в ходе войны взяли Азов, Очаков, Хотин, Яссы и дважды занимали Крым.

В середине 1737 г. со стороны Турции была предпринята попытка мирного разрешения конфликта с Россией. С 16 августа по 11 ноября в украинском местечке Немирово состоялся конгресс русских, турецких и союзных России австрийских представителей. На этом конгрессе Россию представляли А. П. Волынский, П. П. Шафиров и И. И. Неплюев. Но переговоры желаемых результатов не дали. Турки под дипломатическим давлением Франции отклонили территориальные и другие требования России и покинули зал заседаний. Военные действия возобновились. 29 сентября 1739 г. в Белграде был подписан русско-турецкий мирный трактат. Россия получила Азов (без права вооружения его) и право построить крепость на донском острове Черкасе. России запрещалось держать флот на Азовском и Черном морях. Торговля через Черное море могла вестись лишь на турецких кораблях.

В марте 1738 г. русская делегация возвратилась в столицу. 3 апреля того же года «в рассуждении особливых его превосходительства заслуг» Анна Иоанновна назначила Артемия Петровича Волынского на высшую в империи должность кабинет-министра. В состав кабинета министров вошли всего два человека: Андрей Иванович Остерман и Алексей Михайлович Черкасский. О своих коллегах Волынский писал так: «Я уж не знаю, как и быть: двое у меня товарищей, да один из них всегда молчит, а другой только меня обманывает». Назначение Волынского было не по душе Остерману, как и всей немецкой камарилье, окружавшей императрицу. Отличавшийся прямолинейностью и грубостью Волынский не смог ужиться с осторожным и сдержанным в эмоциях Остерманом. Против Волынского стали плести интриги. Его обвинили в злоупотреблениях по управлению конными заводами. В ответ Волынский обратился с пространным «доношением» к императрице, в котором опровергал выдвинутые против него обвинения. Суть послания сводилась к тому, что «некоторые приближенные к престолу стараются помрачить добрые дела людей честных и приводить государей в сомнение, чтобы никому не верили». Из этого сочинения, в котором не называлась ни одна фамилия, отчетливо было видно, что оно направлено против Остермана. В апреле 1739 г. Бирон, не без участия Остермана, подал Анне Иоанновне челобитную, в которой писал об оскорбительном тоне послания Волынского «такой умной и мудрой императрице, которою наставляют подобно малолетним государям».

Новый повод для интриг против Волынского дало избиение поэта В. К. Тредиаковского. Василию Кирилловичу было поручено сочинить стихи по случаю шутовской свадьбы, главным организатором которой был Волынский. Стихи не понравились Артемию Петровичу, и он в гневе избил поэта. Тредиаковский решил пожаловаться Бирону, но Волынский узнал об этом и распорядился доставить жалобщика «в маскарадную комиссию». Здесь Волынский снял с него шпагу и велел побить палками. Истерзанный, с подбитым глазом, Тредиаковский подвергся медицинскому освидетельствованию и обратился с жалобой в Академию наук.

Этим случаем решил воспользоваться Бирон, за спиной которого стоял фактический руководитель и вдохновитель интриги Остерман. Бирон порекомендовал императрице проверить деятельность кабинет-министра, который всех осуждает, а сам не безгрешен. 12 апреля 1740 г. Анна Иоанновна распорядилась приставить караул к дому Волынского. На следующий день по указу императрицы была образована следственная комиссия, причем исключительно из русских фамилий. В нее вошли генералы: Григорий Чернышев, Андрей Ушаков, Александр Румянцев, генерал-поручики Никита Трубецкой и Михаил Хрущов, князь Василий Репнин, тайные советники Василий Новосильцев и Иван Неплюев, а также генерал-майор Петр Шипов.

Указ об учреждении следственной комиссии выдвинул против Артемия Петровича два обвинения: первое, что он «дерзнул» подать императрице письмо с назиданием в ее адрес; второе, что он совершил в доме, где проживает его светлость Бирон, «неслыханные насильства». Основное внимание в ходе следствия было обращено на свидетельские показания так называемых конфидентов — представителей знатных, но обедневших дворянских фамилий, принимавших участие в конфиденциальных беседах в доме Волынского. На этих вечерах читались политические и исторические трактаты, рассматривались проекты государственного переустройства. В частности, обсуждались такие сочинения Волынского, как «Рассуждения о гражданстве», «Каким образом суд и милость государям иметь надобно», «Генеральный проект о поправлении внутри государства дел» и др.

Волынский выступал сторонником усиления политической роли дворянства в управлении государством, предлагал меры для развития торговли и промышленности.

Среди конфидентов были сенаторы A. Л. Нарышкин, В. Я. Новосильцев, Я. П. Шаховской. Особым доверием Волынского пользовались архитектор подполковник П. М. Еропкин, советник экипажской конторы адмиралтейского ведомства капитан флота А. Ф. Хрущов, кабинет-секретарь Эйхлер, обер-кригскомиссар Ф. М. Соймонов, секретарь Иностранной коллегии де ла Суда, президент Коммерц-коллегии П. И. Мусин-Пушкин. Конфиденты сообщили следственной комиссии сведения, которые усугубили положение Волынского. Но наиболее ценные показания дал его дворецкий Кубанец. Артемий Петрович любил его и доверял во всем. Только Кубанец знал о таких деликатных поступках кабинет-министра, как вымогательство взяток у челобитчиков, получение «подарков» от чиновников и проч.

Первоначально следствие велось без применения пыток к Волынскому. Он пытался отрицать свою вину и даже вступал в пререкания с членами следственной комиссии. На третий день следствия Артемий Петрович был сломлен, он стал давать показания. 22 мая 1740 г. Волынского подняли на дыбу и дали 18 ударов плетьми. Следствие интересовал ответ на вопрос, претендовал ли Волынский на российский престол. Волынский признавался в рукоприкладстве, истязаниях, вымогательстве взяток и подарков, в составлении разнообразных проектов, казнокрадстве, но решительно отрицал намерение стать государем.

16 июня следственная комиссия завершила составление обвинительного заключения, утвержденного на следующий день императрицей. Главная вина Волынского состояла в составлении им «предерзновенного плутовского письма для приведения верных ее величества рабов в подозрение». 20 июня Генеральное собрание вынесло приговор: Волынского, «вырезав» язык, посадить на кол; Хрущова, Мусина-Пушкина, Соймонова и Еропкина четвертовать и отсечь головы; Эйхлера колесовать и отсечь голову, а де ла Суда лишить жизни отсечением головы. Императрица смягчила приговор: Волынскому, «вырезав» язык, отсечь правую руку (после поднятия на дыбу она у него бездействовала и висела как плеть) и четвертовать. Дочерей его постричь в монахини и заточить в одном из сибирских монастырей, а сына сначала отправить в Сибирь, по достижении же 15-летнего возраста сослать навечно в солдатскую службу на Камчатку. Хрущову и Еропкину отсечь голову; Соймонову, Мусину-Пушкину и Эйхлеру объявить смертную казнь, а после помиловать; Соймонова и Эйхлера, «бив» кнутом, сослать в Сибирь на каторгу, а Мусина-Пушкина, «вырезав» язык, отправить на Соловки, где выдавать ему монашескую трапезу. Имения всех осужденных подлежали конфискации. Через А. И. Ушакова и И. И. Неплюева Волынский молил императрицу не четвертовать его, но просьба осталась без внимания.

Приговор был приведен в исполнение в 8 часов утра 27 июня 1740 г. А. П. Волынский, А. Ф. Хрущев и П. М. Еропкин погребены в Санкт-Петербурге близ собора Преподобного Сампсония Странноприимца. В 1885 г. на их могиле установлен бронзовый памятник.

Федор Алексеевич Головин родился в 1650 г. Он происходил из старинного дворянского рода, восходящего к XV в., и был одним из трех сыновей боярина Алексея Петровича Головина. Федор Головин получил хорошее по тем временам домашнее образование. За службу при дворе пожалован чином стольника, а в 1685 г. — окольничего. В 1686 г. Ф. А. Головин был послан на Амур для ведения переговоров с маньчжурами. На переговорах должен был решиться вопрос о размежевании между Цинской империей и Россией.

Активное русское продвижении в Приамурье началось в первой половине XVII в. и осуществлялось с двух направлений через Байкал и из Якутска. В 1638 г. в Якутск был назначен воеводой дед Ф. А. Головина боярин Петр Петрович Головин. Энергичный и дальновидный Головин решил организовать поход якутских служилых и «гулящих» людей на «Зею и Шипку реку, для государева ясачного сбору и прииску вновь неясачных людей, и для серебряной, и медной, и свинцовой руды, и хлеба». Воевода Головин поручил эту экспедицию якутскому письменному голове В. Д. Пояркову. Результатом этой экспедиции было последующее присоединение Приамурья и Приморья к Русскому государству.

В соседнем Китае тем временем в ходе жесточайшей борьбы к власти пришла маньчжурская династия Цин. Цины стремились превратить Приамурье в своеобразный буфер для зашиты своего государства на северо-востоке.

Трудно сказать, когда до маньчжурских властей дошли сведения о появлении русских в Приамурье. Прекращение поступления дани от северных племен заставило в конце концов маньчжурского императора Канси обратить внимание на свои вотчинные земли в южной и центральной частях маньчжурской равнины. После маньчжурского завоевания Китая эти земли остались не только без охраны, но и почти полностью обезлюдели. В Китае стали рассматривать русскую колонизацию Приамурья как угрозу границам империи. Не вступая ни в какие контакты с русскими, маньчжурское правительство приняло решение о пресечении подобной угрозы путем военной силы. Именно по этой причине все попытки русской администрации Якутска наладить на месте какие-либо дипломатические контакты с маньчжурской стороной кончались неудачей. Неудачей закончилась и попытка Москвы установить официальные торговые и дипломатические отношения с Китаем. Посольство Ф. И. Байкова, посланное в Пекин в 1654 г., вернулось ни с чем.

Тем не менее колонизация Приморья (Даурии) продолжалась. В 1656 г. на территории Приморья было образовано отдельное Даурское воеводство с подчинением ему всех казачьих партий и острогов по Амуру. Русским форпостом освоения этого края стал Албазинский острог. Однако цинские власти не желали мириться с русским присутствием в Приамурье. В 1658 г. маньчжурская флотилия из засады напала на русские суда в Корчеевской луке на Амуре, ниже устья Сунгури. В этом бою превосходящие силы маньчжуров нанесли серьезное поражение русским землепроходцам.

Открытые боевые действия в Приамурье с переменным успехом продолжались до 1665 г. После этого в борьбе за Амур наступил 18-летний период передышки. Неподготовленность цинской династии к крупномасштабным военным действиям заставила императора Канси пойти на переговоры с Москвой. В 1673 г. в Пекин было послано посольство дипломата и переводчика Посольского приказа Н. Г. Спафария. Главными целями посольства было установление постоянных дипломатических отношений с Цинской империей и сбор сведений о Китае. Однако длительные и тяжелые переговоры не дали результата. Цины считали себя сильной стороной и не были заинтересованы в установлении с Россией дипломатических отношений. Они делали упор на военном решении проблем. 1 сентября 1676 г. посольство Спафария, по сути, было выслано из Пекина.

В 1683 г. маньчжуры перешли к открытой вооруженной агрессии в Приамурье. В 1685 г. они захватили и разрушили крепость Албазин. В том же году крепость была восстановлена и значительно укреплена. Попытка маньчжурских войск взять Албазин вторично успеха не имела. Продвижению маньчжуров-цинов на север и северо-восток был поставлен заслон. Посольство Ф. А. Головина, посланное на Дальний Восток, должно было окончательно решить вопрос о границах между двумя государствами в Приамурье. Местом переговоров стал Нерчинск, под стенами которого маньчжуры сосредоточили войска, численно превосходившие русские.

В таких непростых условиях начались русско-цинские переговоры, которые завершились подписанием в 1689 г. Нерчинского договора. На условия договора, подписанного Головиным, во многом повлиял численный военный перевес Цинской империи над Россией на Дальнем Востоке в XVII в. Головин был вынужден уступить Цинской империи часть территории по левому берегу Амура, принадлежавшую русским с 40–80 гг. XVII столетия. В тяжелой обстановке переговоров посольство Головина сумело все же отстоять свое требование об обязательствах цинской стороны не заселять отходившие к империи русские земли. Важной победой русской дипломатии стало решение считать земли на востоке, «находящиеся в промежутке между рекой Удью и вершиной горы, указанной в качестве рубежа», неразграниченными. Они подлежали разделу между Китаем и Россией только в будущем. Наличие этого пункта в договоре позволяло русской стороне вновь вернуться к переговорам о границах в более благоприятной для нее обстановке.

В итоге Нерчинский договор установил только русско-китайскую границу по реке Аргунь, существующую и поныне. В районе же к северу от Амура какой-либо границы установлено не было. В целом Нерчинский договор имел большое значение для мирного развития русско-китайских отношений в последующий период. По возвращении в Москву в 1691 г. Федор Алексеевич Головин был пожалован в бояре и назначен наместником Сибирским, а также произведен в чин генерал-кригскомиссара.

В 1695 г. Ф. А. Головин в числе двух других главнокомандующих — Ф. Я. Лефорта и А. С. Шеина командовал русской армией в первом Азовском походе. В 1696 г. во время второго Азовского похода он как генерал-кригскомиссар командовал русскими кораблями, которые блокировали крепость Азов с моря. В ходе этой операции Головин захватил 2 корабля и 11 гребных судов противника с боеприпасами.

С 1697 г. Ф. А. Головин возглавлял Оружейную, Золотую и Серебряную палаты. В 1697–1698 гг. он в качестве второго посла вошел в состав Великого посольства, посетил Курляндию, Пруссию, Голландию, Англию, Австрию. Во время путешествия он активно участвовал во всех переговорах с иностранными дипломатами. Кроме того, Ф. А. Головин нанимал на русскую службу иностранных специалистов, договаривался о закупке корабельных пушек, парусины, якорей и другого снаряжения для русского флота.

В декабре 1698 г. Головин возглавил недавно образованный Приказ военно-морского флота, а также Монетный двор. По указу Петра I в честь Ф. А Головина была выбита серебряная медаль с изображением его портрета и фамильного герба. Около 1699 г. Петром I был учрежден первый в России орден Св. апостола Андрея Первозванного. Первым кавалером ордена стал Федор Алексеевич Головин. Именно из его рук царь Петр принял эту награду в 1703 г. за взятие шведских судов в устье Невы.

В апреле 1699 г. Головин был пожалован чином адмирала российского флота. В феврале 1700 г. он был назначен начальником Посольского приказа. До самой смерти Ф. А. Головин оставался руководителем внешней политики России и назывался «посольской канцелярии начальный презедент». В период проведения Петровских реформ Головин стал ближайшим и виднейшим сотрудником царя. Совместно с Петром Головин вел секретные переговоры о заключении договоров с Саксонией и Данией против Швеции. Вместе с думным дьяком П. Б. Возницыным он подготовил посольство Е. И. Украинцева в Константинополь.

Е. И. Украинцеву ставилась задача подписать мир с Турцией на условиях сохранения за Россией Азова, Таганрога и днепровских татарских городков. Кроме того, ему предписывалось вновь требовать свободы мореплавания для российских кораблей по Черному морю и проливам. Подкрепить это требование Петр решил с помощью демонстрации морской силы. Украинцева отправили в Стамбул на русском тридцати-пушечном корабле «Крепость», причем до Керчи его сопровождала первая русская эскадра в Азовском море из 22 военных кораблей более скромного ранга под командованием адмирала Ф. А. Головина.

Активное участие Федор Алексеевич принимал в организации русской регулярной армии. В августе 1700 г. он получил высший чин генерал-фельдмаршала. Головин не обладал достаточным военным опытом, но был исключительно предан Петру I. Последнее и определило принятие царем подобного решения. Формально назначением Головина генерал-фельдмаршалом достигалось единство командования русской армией. В то же время открывалась широкая возможность для самого Петра влиять на ход военных действий. Петр мог быть абсолютно уверенным в том, что любое его распоряжение будет в точности выполнено Головиным.

После Нарвского поражения 1700 г. в Северной войне Головин сопровождал Петра I в Биржи, где был подтвержден союз между Россией и Польшей. С 1701 г. он руководил Навигационной школой в Москве (в Сухаревой башне). Вместе с царем Головин посетил Архангельск и Соловецкий монастырь, участвовал в плаваниях по Белому морю, а в 1702 г. в осаде Шлиссельбурга.

В годы Северной войны Головин как глава Посольского приказа создал систему постоянных российских представителей за границей и руководил действиями русских послов: Г. Ф. Долгорукова в Польше, П. А. Толстого в Турции, П. А. Голицына в Вене, А. А. Матвеева в Гааге. Он вел обширную переписку с генералом Иоганном Рейнгольдом Паткулем и с гетманом И. С. Мазепой, получал сведения обо всех важнейших дипломатических актах и оказывал значительное влияние на русскую внешнюю политику.

В ноябре 1702 г австрийский император Леопольд I возвел Федора Алексеевича Головина в графское достоинство Священной Римской империи германской нации. Он стал вторым после А. Д. Меншикова русским, получившим этот титул.

К концу жизни Головин стал крупным землевладельцем, в собственности которого находилось более 1100 крестьянских дворов. Разносторонне образованный Головин хорошо знал латынь, английский язык, покровительствовал распространению в России наук и художеств, участвовал в редактировании газеты «Ведомости». Его сочинение «Глобус небесный» было напечатано в 1715 г. в Амстердаме.

Федор Алексеевич Головин скончался 20 августа 1706 г. в городе Глухове, по дороге из Москвы в Киев. В связи с его кончиной царь писал Ф. М. Апраксину: «…сея недели г-н Адмирал и друг наш от сего света посечен смертию в Глухове… Сие извещает печали исполненный Петр». Граф Ф. А. Головин похоронен в московском Симоновом монастыре.

Гавриил Иванович Головкин родился в 1660 г. от брака боярина Ивана Семеновича Головкина с Марией Васильевной Лихаревой. Он приходился троюродным братом матери императора Петра I Наталии Кирилловне Нарышкиной. Гавриил Иванович получил домашнее образование. В 1677 г. он был взят к царскому двору в спальники и состоял при царевиче Петре Алексеевиче. В 1682 г. Головкин произведен в постельничии, а в 1686 г. в комнатные стольники царя Петра I.

Особую преданность царю Головкин показал при правлении царевны Софьи. Во время ее правления с 1682 по 1689 г. Нарышкины были отстранены от власти. Петр рос в подмосковном селе Преображенском. Отношения между Софьей и Петром обострялись из года в год и к лету 1689 г. стали такими, что открытое столкновение становилось неизбежным. В ночь на 8 августа 1689 г. тайные сторонники Петра I донесли ему, что будто бы Софья готовит стрельцов к походу на Преображенское. Позже выяснилось, что слух был ложным. Но перепуганный Петр, бросив мать и беременную жену, в сопровождении Головкина ускакал в Троице-Сергееву лавру. С тех пор Гавриил Иванович Головкин пользовался постоянным доверием Петра. Он входил в число сподвижников царя, с которыми Петр I поддерживал приятельские отношения. Головкин имел право обращаться к Петру, не упоминая царского титула, например, так: «мой асударь каптейн Петр Алексеевич» или «благодетелю мой и господине».

В 1689 г. Гавриил Иванович Головкин был назначен управляющим Мастерской палатой. Входя в ближайшее окружение царя, Головкин сопровождал Петра I в его поездках, участвовал в Азовских походах 1695–1696 гг., входил в состав Великого посольства. Вместе с Петром 1697 г. он работал плотником на голландских верфях в городе Саардаме. С началом Северной войны 1700–1721 гг. Головкин принимал участие в боевых действиях.

После смерти Ф. А. Головина в 1706 г. Г. И. Головкин возглавил Посольскую канцелярию и Посольский приказ. Не проявляя собственной инициативы, он добросовестно проводил во внешней политике волю Петра. В 1707 г. Гавриил Иванович успешно провел переговоры с посольством генеральной конфедерации из Львова, приехавшей в Петербург требовать денег и возвращения Польше украинских территорий. Как глава Посольского приказа Головкин вел переписку с русскими резидентами П. А. Толстым, А. И. Остерманом, Г. Ф. Долгоруким и др. Политика, проводившаяся Головкиным, была направлена в основном на расширение и упрочение антишведской коалиции.

В 1707 г. австрийский император Иосиф I возвел Гавриила Ивановича Головкина в графское Священной Римской империи германской нации достоинство. После Полтавской победы Петр I лично поздравил Головкина с чином государственного канцлера. Кроме того, он был возведен в графское достоинство Российского государства. В конце 1708 г. Головкин вел переговоры с гетманом И. С. Мазепой и вместе с П. П. Шафировым принимал участие в следствии по делу В. Л. Кочубея и И. И. Искры. В 1711 г. он сопровождал Петра I в неудачном Прутском походе и склонил царя к мирным переговорам с турками.

В 1713 г. Г. И. Головкин был назначен председателем комиссии «для исследования и искоренения» злоупотреблений по казенным подрядам. Однако вскоре сам был обвинен в казнокрадстве. Следствие вскрыло неприглядную картину: сановники, находившиеся в доверии царя, заключали подряды на поставку провианта по завышенным ценам. Более того, чтобы замаскировать свою причастность к контрактам, они заключали их не на собственное имя, а на подставных лиц. Операции, как показало следствие, принесли подрядчикам баснословные прибыли. У А. Д. Меншикова по некоторым подрядам прибыль доходила до 63 %, Ф. М. Апраксина до 30 %, Г. И. Головкина до 16 %. По мнению даря, прибыль, полученная Головкиным, была умеренной, и он отделался легким испугом — конфискацией полученной прибыли.

Подрядная афера привела к изданию двух царских указов. Одним из них под страхом смерти должностным лицам запрещалось заключать контракты на поставку в казну различных изделий и продовольствия. Другой указ регламентировал размер прибыли подрядчика. Отныне он не должен был превышать 10 %.

В августе 1717 г. канцлер Г. И. Головкин вместе с вице-канцлером П. П. Шафировым и послом в Нидерландах Б. И. Куракиным участвовал в подписании очень важного для России Амстердамского договора между Россией, Францией и Пруссией. Всего же за время его деятельности на посту «первенствующего министра по сношениям с иностранными державами» Россия заключила 55 договоров, весьма выгодных либо для нее самой, либо для ее союзников.

В декабре 1717 г. Головкин становится сенатором, а с 1718 г президентом Коллегии иностранных дел.

30 августа (10 сентября) 1721 г. был заключен Ништадский мир со Швецией.

22 октября 1721 г. Головкин от имени Сената, чинов и народа обратился к Петру I с просьбой принять титул «Отца Отечества, Петра Великого, Императора Всероссийского».

В царствование императрицы Екатерины I Головкин сохранил свое высокое положение в государстве. В 1726 г он стал одним из членов Верховного тайного совета. В том же году при активном участии Головкина был подписан союзный договор между Россией и Австрией. По этому трактату Россия гарантировала неприкосновенность границ Австрии и обещала в случае нападения на нее военную помощь. В свою очередь Австрия присоединилась к Ништадскому мирному договору 1721 г. и Стокгольмскому русско-шведскому союзу 1724 г., что означало австрийские гарантии неприкосновенности европейских границ России и признание русских завоеваний в Восточной Прибалтике. В случае нападения на Россию Австрия обещала военную помощь в тех размерах, что и Россия. «Секретнейшим артикулом» договора Австрия брала обязательства оказать России военную помощь в случае нападения Турции. Установившиеся дружественные отношения с этой страной на протяжении всего XVIII в. играли важную роль как в европейской, так и в восточной политике России, имея особое значение для решения черноморской проблемы.

Незадолго до своей смерти Екатерина I передала Г. И. Головкину свое духовное завещание, которым назначала своим преемником на престоле внука Петра I Петра II, а Гавриила Ивановича одним из опекунов малолетнего императора. После смерти Петра II Головкин сжег этот документ, в котором было указано, что в случае бездетной кончины юного императора престол переходит к следующим потомкам Петра I, и выступил в пользу Анны Иоанновны. В благодарность Анна Иоанновна в 1731 г. назначила его одним из членов кабинета министров.

Искусный царедворец, Головкин умел сохранить свое высокое положение при четырех правителях. Человек чрезвычайно богатый, он владел Каменным остовом в Санкт-Петербурге, многими домами и поместьями, но был, по свидетельству современников, скуп.

Гавриил Иванович Головкин умер в 1734 г.

Григорий Федорович Долгорукий родился в 1656 г. Происходил из древнего княжеского рода. Его отец князь Федор Федорович был окольничим при царе Алексее Михайловиче. Григорий Федорович получил домашнее образование и в 14 лет был пожалован в стольники. При формировании царем Петром Алексеевичем потешного Преображенского полка Григорий Долгорукий был зачислен туда капитаном. В 1695–1696 гг. он в этом чине принимал участие в Азовских походах Петра I. В 1698 г. Долгорукий пожалован в комнатные стольники и награжден званием наместника Ростовского. В 1700 г. Г. Ф. Долгорукий был назначен генерал-адъютантом царя. Петр, находя в Долгоруком человека прозорливого, верного и искусного в дипломатии, направил его в 1700 г. в Польшу с тайным поручением условиться с королем Августом II относительно плана военных действий против шведов.

В ноябре 1701 с Г. Ф. Долгорукий официально был назначен чрезвычайным посланником при дворе польского короля. В его задачу входило следить за поведением Августа II и его отношениями со шведами. Наряду с чисто информационной работой Долгорукий занимался разложением враждебного России лагеря в Польше, который представляли сторонники С. Лещинского, Я. Сапеги, И. Радзиевского и др. В частности, он был инициатором и душой Сендомирской конференции, организованной в противодействие антирусской Варшавской, чем оказал России большую услугу.

После того как в 1706 г. Август II подписал Альтранштадский договор с Карлом XII и поляки выдали шведам русского посла И. Р. Паткуля, князь Долгорукий вернулся в Россию. В 1708 г., после измены И. С. Мазепы, он был направлен в город Глухов для наблюдения за выборами нового гетмана как представитель России. Долгорукий настоял на избрании И. И. Скоропатского, в чьей преданности России он не сомневался.

В июне 1709 г. во главе отряда русских войск Г. Ф. Долгорукий разбил отряд шведского генерала Крузе близ Жукова. Две недели спустя он отличился в Полтавской битве, препятствуя со своим отрядом соединению главной армии короля Карла XII с гарнизоном осадных укреплений. За участие в этом сражении Долгорукий получил чин действительного тайного советника и несколько деревень. В том же году Г. Ф. Долгорукий сопровождал Петра I в поездке в Торунь на встречу с польским королем Августом II. В ходе переговоров 20 октября был подписан новый союзный договор против Швеции. В секретной статье договора указывалось, что Лифляндия после победы над Карлом XII перейдет к Речи Посполитой, а Эстляндия — к России. В октябре 1709 г. Долгорукий был пожалован орденом Св. апостола Андрея Первозванного и вновь назначен послом в Польшу. В Варшаве он добился от поляков возобновления договора 1686 г. о «Вечном мире» и договора 1704 г., по которому ни одна из сторон не могла вступать ни в какие переговоры с противником без ведома другой стороны. В 1712 г. Долгорукий был отозван из Польши и вернулся в Россию.

Однако разногласия между Августом II и польскими сановниками, с одной стороны, и между королем и Россией — с другой, потребовали усиления русской разведки в Польше. В 1715 г. Петр вторично направляет князя Григория Долгорукова в Варшаву. В 1716 г. Долгорукий весьма искусно примирил Августа II с польскими магнатами. Но в 1717 г. он возбудил против себя такую ненависть польского духовенства и шляхты, что вынужден был просить об отставке.

В 1721 г. после окончания Северной войны главный резидент русской разведки в Польше Григорий Федорович Долгорукий вернулся в Россию. За 18 лет работы он сумел в сложных международных условиях выполнить волю Петра I — сохранить союз Польши с Россией. По тем временам это было большим политическим завоеванием Российского государства. После возвращения на родину Долгорукий был назначен сенатором, но жить ему оставалось недолго. В 1723 г. на 66 году жизни он скончался в Петербурге, оставив после себя дочь и четырех сыновей. Григорий Федорович Долгорукий похоронен в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге.

Андрей Иванович Остерман родился 30 мая 1686 г. в семье пастора в местечке Бокуме, в Вестфалии (Западная Германия). Учился в университете в городе Йене, но из-за участия в дуэли бежал в Амстердам. В 1703 г. Остерман дал согласие поступить на русскую службу камердинером к вице-адмиралу К. И. Крюйсу. Его старший брат в это время уже состоял на русской службе. Он занимался воспитанием дочерей царя Ивана Алексеевича, покойного брата Петра I. В октябре 1704 г. А. И. Остерман вместе с Крюйсем приехал в Россию. Знание немецкого, голландского, французского, итальянского и латинского языков позволили ему в 1707 г. занять место переводчика в Посольском приказе. Вскоре Остерман в совершенстве овладел и русским языком. Он был одним из немногих современников Петра I, наиболее правильно писавших в стилистическом и грамматическом отношениях. В 1710 г. Остерман получил назначение на должность секретаря Посольского приказа.

В 1711 г. Андрей Иванович Остерман принял участие в Прутском походе Петра I. Вместе с П. П. Шафировым он вел мирные переговоры с великим визирем, проявив при этом незаурядные дипломатические способности, на которые обратил внимание Петр I. Успех этих переговоров во многом способствовал карьере Остермана. В 1713–1715 гг. он выполнял дипломатические поручения Петра I в Пруссии и Голландии. В 1718–1719 гг. Остерману вместе с Я. В. Брюсом было поручено вести переговоры со шведами на Аландском конгрессе. В особой инструкции, адресованной только Остерману, Петр I давал указание завербовать главного уполномоченного шведов на конгрессе, фаворита короля и первого министра Герца. Андрей Иванович развернул активную разведывательную работу и добился хороших результатов. Герц информировал русское правительство о положении в Швеции и интригах вокруг короля. Кроме Герца, Остерман завербовал секретаря шведской делегации Штамкена, который освещал работу шведских делегатов. Дело на Аландском конгрессе явно шло к миру, когда шальная пуля со стен осажденной датской крепости Фридрихсгаль (в Норвегии) пробила висок шведскому королю. Сестра короля и наследница Ульрика Элеонора прервала летом 1719 г. переговоры и, заручившись поддержкой Англии, решила продолжать борьбу с Россией.

По возвращении в Россию Остерман в феврале 1720 г. был назначен «тайной канцелярии советником» в Коллегии иностранных дел. В его обязанность входило составление наиболее важных дипломатических бумаг. В 1721 г. Остерман вместе с Я. В. Брюсом участвовал в заключении Ништадтского мирного договора со Швецией, завершившего Северную войну. По условиям мира, Россия получала Балтийское побережье от Выборга до Риги, часть Карелии, острова Эзель, Даго и Мен. В благодарность за это в августе 1721 г. Петр I возвел Остермана в баронское достоинство. Ему был пожалован чин тайного советника, а также деньги и деревни.

В сентябре 1723 г. Остерман заключил важный для России мирный договор с Персией, который юридически закреплял за Россией западное побережье Каспийского моря, отвоеванного у Персии в ходе Каспийского похода. Однако этот договор не был ратифицирован персидским шахом Тахмаспом II.

В 1724 г. Петр I поручил А. И. Остерману «дать приличнейшее образование Коллегии иностранных дел». Опытный дипломат, Остерман составил проект нового штата канцелярии и регламента коллегии под названием: «К сочинению и определению канцелярии Коллегии иностранных дел предложения». Эти предложения считаются одним из лучших документов, составленных Остерманом. Однако «предложения» Андрея Ивановича не были утверждены из-за смерти Петра I. Тем не менее, они изучались и использовались при составлении штатов коллегии на протяжении всего XVIII столетия.

После смерти Петра I Екатерина I пожаловала Остерману звание вице-канцлера и чин действительного тайного советника. Тогда же он был назначен главным начальником над почтами и возглавил «Комиссию о коммерции». Таким образом, влияние Остермана усилилось и в области внутренней политики. В 1727 г. Андрей Иванович был награжден высшим российским орденом Св. апостола Андрея Первозванного и назначен обер-гофмейстером (воспитателем) внука Петра I, великого князя Петра Алексеевича. Для своего воспитанника Остерман составил «Начертание учений». Кроме того, он представил императрице Екатерине I проект брака Петра Алексеевича с его теткой цесаревной Елизаветой Петровной. Остермана не смущала ни близкая степень родства, ни разница в возрасте будущих супругов.

В начале февраля 1726 г. Екатерина I учредила Верховный тайный совет, который ограничил самостоятельность и значение Коллегии иностранных дел. Совет состоял из 6 членов: А. Д. Меншикова, Ф. М. Апраксина, П. А. Толстого, Д. М. Голицына, Г. И. Головкина и А. И. Остермана. Большая часть заседаний Верховного тайного совета была посвящена вопросам внешней политики. Совет, таким образом, как бы подменял деятельность Коллегии иностранных дел, превратив ее в своего рода исполнительную канцелярию. Однако в дальнейшем вице-канцлер Остерман и член Коллегии иностранных дел В. В. Степанов получили право докладывать непосредственно императрице «по таким делам Коллегии, которые не требовали обсуждения» в Верховном тайном совете. Проекты рескриптов русским представителям за рубежом решено было утверждать не в Совете, а в Коллегии. В совет стали передаваться лишь «важные дела».

Обстановка в Европе в конце царствования Петра I значительно изменилась. Швеция перестала быть опаснейшим противником России. В 1724 г. Россия заключила со Швецией оборонительный Стокгольмский союз. По условиям договора Швеция давала важное обещание оказывать военную помощь своему союзнику в случае нападения на него какой-либо «христианской» европейской державы, а также обезопасить его тыл на случай турецкого нападения. Таким образом, у российской дипломатии оставалось две неразрешенные проблемы: польская и турецкая.

После Петра I у его преемников, вплоть до Елизаветы Петровны, не было самостоятельной внешнеполитической программы. Правительство Екатерины I в начале 1725 г. объявило о своей верности общему внешнеполитическому курсу, определенному Петром Великим, а также ранее принятым Россией международным обязательствам. В Европе в это время шла активная подготовка к созданию Венского и Ганноверского союзов. Екатерина I первоначально склонялась к союзу с Францией и Англией. Одной из причин такого выбора служила позиция австрийского императора Карла IV в вопросе о русском престолонаследии. Император выступал за объявление наследником престола царевича Петра Алексеевича, своего внучатого племянника и внука Петра I, что вызывало серьезное недовольство Екатерины I и мешало русско-австрийскому сближению.

Остерман вместе с канцлером Головкиным выступал в Верховном тайном совете за присоединение России к Венскому союзу Австрии и Испании. Он справедливо считал, что Ганноверский союз «против Цесаря, а больше против нас прямо учинен». От русских резидентов в Вене, Берлине, Стокгольме, Копенгагене, Гааге поступала исчерпывающая информация о целях ганноверских союзников, а также о начавшихся летом 1725 г. переговорах английских и французских дипломатов с целью присоединения к ним Швеции и Дании. Важным источником информации была весьма влиятельная группа доброжелательных к России чиновников в шведском правительстве. Они не только информировали русского посланника Н. Ф. Головина о дипломатических акциях ганноверских союзников, но и принимали контрмеры, стремясь убедить правящие круги Швеции в невыгодности присоединения к Ганноверской лиге.

Правительство Екатерины I пыталось оказать противодействие антирусской политике англо-французской дипломатии. С целью упрочения русских позиций и достижения более тесного русско-шведского союза в апреле 1726 г. Верховный тайный совет решил направить в Стокгольм специальное посольство во главе с В. Л. Долгоруким. Перед ним была поставлена задача заключить новый союзный договор со Швецией, чтобы сорвать ее переговоры с ганноверскими союзниками и не допустить присоединения к этому блоку. Учитывая состояние дел в Швеции и «нынешние деликатные конъюнктуры», было решено ассигновать до 100 тыс. рублей для подкупа шведских государственных деятелей. Но посольство Долгорукова из-за различных причин прибыло в Стокгольм лишь в начале ноября, и время было упущено. Сразу же по приезде Долгорукий отметил ослабление позиции «доброжелательных» и усиление влияния их противников. В декабре 1726 г. состоялась встреча Долгорукова со шведским королем и главой правительства графом Арвидом Горном, которая закончилась безрезультатно. Обещание посла удвоить или даже утроить размеры взятки тоже не помогло. «Лехче муфтия в христианский закон ввести, нежели удержать шведов от присоединения к Ганноверской лиге», — с горечью признавался Долгорукий.

В сложившейся ситуации серьезным ударом по Ганноверскому союзу стало сближение России и Австрии. Г. И. Головкин, А. И. Остерман, В. Л. Долгорукий, действуя против А. Д. Меншикова, Ф. М. Апраксина и Д. М. Голицына, отстояли заключение союза с Австрией. 26 июля (6 августа) 1726 г. в Вене был подписан русско-австрийский оборонительный и наступательный союзный договор. Россия и Австрия выступили совместно в двух важнейших войнах 30-х гг.: в войне за польское наследство и в турецкой войне 1735–1739 гг.

После смерти Екатерины I и воцарения в мае 1727 г. Петра II Остерман, используя свое влияние на молодого императора, во многом способствовал падению своего соперника князя А. Д. Меншикова в сентябре 1727 г. Изворотливость и осторожность помогли Остерману сохранить свое высокое положение и после смерти Петра II в январе 1730 г.

Андрей Иванович, сказавшись больным, не принял участия в заседании Верховного тайного совета, избравшего преемницей покойного императора герцогиню Курляндскую Анну Иоанновну и принявшего «кондиции» об ограничении самодержавия. Анна Иоанновна, безропотно подписавшая «кондиции» в Митаве, прибыв в Москву, обнаружила, что «затейка» верховников не пользуется поддержкой ни у большинства дворян, ни у гвардейцев. Она публично надорвала лист бумага с подписанными ею «кондициями». Этим самым курляндская герцогиня провозгласила себя самодержавной императрицей. Среди тех, кто поддержал Анну Иоанновну, был и Остерман. В благодарность императрица назначила Андрея Ивановича в марте 1730 г. сенатором. В апреле 1730 г. Остерман был возведен, с нисходящим его потомством, в графское Российской империи достоинство и получил земли в Лифляндии.

Ленивая и малообразованная Анна Иоанновна не проявляла никакого интереса к государственным делам. Вместо упраздненного Верховного тайного совета при ней было организовано примерно такое же по компетенции учреждение, но под новым названием — Кабинет министров. В ноябре 1731 г. Остерман, в звании второго кабинет-министра, вошел в состав Кабинета. С 1733 г. он председательствовал в Военно-морской комиссии «для рассмотрения и приведения в добрый и надежный порядок флота, адмиралтейства и всего, что к тому принадлежит». Ничего не смысля в морском деле, Остерман дослужился в России до чина генерал-адмирала.

В 1734 г., после смерти Г. И. Головкина, Андрей Иванович получил звание первого кабинет-министра и возглавил российскую дипломатию. Обладая тонким умом и большим дипломатическим опытом, Остерман прекрасно разбирался в сложных хитросплетениях европейской политики. Чрезвычайно осторожный в принятии решений, он, тем не менее, хорошо усвоил основные элементы внешнеполитического курса Петра I. Следуя этому курсу, Остерман стремился избежать борьбы на два фронта, при этом ради решения наиболее жизненно важных задач он не останавливался перед значительными жертвами. Так, вопрос о взаимоотношениях с Персией Андрей Иванович подчинял более важной и сложной турецкой проблеме. Он не верил в возможность удержания Гиляна и других завоеванных областей во время Каспийского похода Петра I и готов был возвратить их, чтобы приобрести в Персии союзника против Турции. В начале 1732 г., следуя указаниям А. И. Остермана, П. П. Шафиров подписал с Персией Рештский договор, содержавший пункт о возвращении ей провинций Гилян, Мазендеран и Астрабад. В 1735 г. при участии Андрея Ивановича Россия и Персия заключили Гянджинский договор об оборонительном союзе. По этому договору Россия вернула себе Баку и Дербент.

В 1735 г. Россия вступила в войну с Турцией. В этой ситуации русское правительство особенно интересовала позиция Швеции. Важным успехом русской дипломатии стало восстановление в августе 1735 г. военно-политического союза со Швецией. Союзником России в русско-турецкой войне была Австрия. Однако Вена затягивала переговоры о военной помощи России, и только в январе 1737 г. была подписана конвенция о совместных военных действиях против Турции. В середине того же года по инициативе Турции была предпринята попытка мирного урегулирования русско-турецкого конфликта. С 16 августа по 11 ноября в украинском местечке Немирово состоялся конгресс русских, турецких и австрийских представителей. Русскую делегацию возглавили П. П. Шафиров, А. П. Волынский и И. И. Неплюев. Работой делегации руководил А И. Остерман. Руководствуясь инструкцией Остермана, русская делегация предъявила свои требования. Это были не столько пожелания России в настоящем, сколько программа ее восточной политики в будущем.

Требования России не только встретили резкие возражения со стороны турок, но и встревожили австрийцев, предъявивших претензии на часть Молдавии и Валахии, Сербии и Боснии. Австро-русские противоречия укрепили позиции Турции, которая готовилась к развертыванию наступления на Балканах. В итоге Немировский конгресс закрылся. Война продолжалась еще два года. После выхода Австрии из войны в 1739 г. в Белграде был заключен и русско-турецкий мирный договор. Перед угрозой шведского нападения Остерман решился на заключение мирного договора, далеко не соответствовавшего затраченным Россией усилиям. Тем не менее, договор развязал России руки для предотвращения шведского нападения на Петербург, которое было отсрочено этим на два года.

С 1736 с Остерман по болезни не выезжал из своего дома, однако, ни одно крупное государственное дело не обходилось без его участия. В октябре 1740 г. Остермана принесли в кресле во дворец к постели умирающей императрицы Анны Иоанновны. Андрей Иванович убеждал ее назначить регентом при будущем императоре-младенце Иване Антоновиче Э. И. Бирона.

В ноябре 1740 г., после ареста Бирона, организатор переворота Б. X. Миних провозгласил регентом мать императора-младенца Анну Леопольдовну. На некоторое время генерал-фельдмаршал Миних стал самым влиятельным лицом в государстве. Чрезмерно честолюбивый, он мечтал то о получении звании генералиссимуса русской армии, то о должности первого министра. Но интригами ловкого Остермана, конкурировавшего с генерал-фельдмаршалом в борьбе за власть, Миних не получил ни того, ни другого и ушел в отставку. В 1740 г. правительница Анна Леопольдовна пожаловала Андрея Ивановича Остермана в генерал-адмиралы. К концу ее правления он играл ключевую роль в государственных делах. Через своих шпионов Остерман знал о заговоре сторонников цесаревны Елизаветы Петровны, но его предостережения были оставлены правительницей без внимания.

Во время очередного переворота, совершенного 25 ноября 1741 г. в пользу дочери Петра I Елизаветы, Остерман был арестован. Его предали суду по обвинению в государственной измене и приговорили к смертной казни. В день казни 18 января 1742 г. Остерман был возведен на эшафот, но здесь ему было объявлено о замене казни вечной ссылкой в Березов. В Березове он вместе с супругой прожил 5 лет, никуда не выходя из дома, никого не принимая, кроме пастора. Постоянно страдая от подагры, Андрей Иванович Остерман скончался в Березове в 1747 г. в возрасте 61 года.

Лифляндский дворянин Иоганн Рейнгольд фон Паткуль родился около 1660 г. в стокгольмской тюрьме, где находились его родители по обвинению в государственной измене. Остается загадкой, как он сумел дослужиться до чина капитана шведской армии.

Лифляндия со второй половины XVI в. включала в себя территорию нынешнего юга Эстонии и северной части Латвии до реки Даугава. В 1689 г. шведский король отобрал земли у лифляндских дворян. Капитан Паткуль вошел в состав депутации от прибалтийских земель, которая отправилась к шведскому королю для переговоров о возвращении отнятых у лифляндских дворян земель. Переговоры проходили в 1689 г. Особенно непримиримую позицию на переговорах занял Иоганн Паткуль, что вызвало раздражение и гнев короля. Требования депутации не были удовлетворены.

В 1692 г. Паткуль снова подает королю жалобу от имени лифляндского дворянства — на этот раз с угрозами в адрес шведского правительства. За это в 1693 г. он был обвинен в подстрекательстве к бунту, а в 1694 г. приговорен к отсечению сначала правой руки, а потом головы. Паткуль спасается бегством в Швейцарию, затем во Францию и, наконец, в 1698 г. укрывается в Саксонии.

В Саксонии Иоганн Паткуль поступает на службу к польскому королю и саксонскому курфюрсту Августу II. Ярый противник Швеции, Паткуль предлагает план создания наступательного союза против нее с участием Дании, Бранденбурга, Польши и России. По этому плану Россия должна была получить лишь Ингрию и Карелию. Основные же плоды победы, Эстляндия и Лифляндия, предназначались Августу II. Король согласился с планами Паткуля и начал переговоры с датским королем.

31 июля 1698 г. в городе Рава-Русская произошла личная встреча Петра I и Августа II. В ходе трехдневной встречи было заключено устное соглашение о союзе против Швеции. В 1699 г. Паткуль вместе с польским генералом Карловичем приезжает в Москву для оформления союзного договора. 11 ноября того же года при активном участии Паткуля был подписан тайный договор между Россией и Саксонией. Август II обязывался немедленно начать войну со Швецией. 26 ноября Петр I ратифицировал союзный договор с Данией о совместной войне против Швеции. По условиям договора Россия обязывалась начать военные действия сразу же после заключения мира с Турцией. Так завершилось создание антишведской коалиции — Северного союза, в формировании которого Паткуль сыграл не последнюю роль.

В первый период Северной войны Паткуль был главным дипломатическим советником Августа II. В 1702 г. Август II начал склоняться к сепаратному миру с Карлом XII, и Паткуль попросился на русскую службу. За оказанные услуга Петр с готовностью зачислил Иоганна Рейнгольда фон Паткуля на русскую службу и определил в тайные советники с присвоением ранга чрезвычайного посла и воинского звания генерал-майора. Вскоре он был послан в Вену для оказания помощи русскому послу князю Петру Алексеевичу Голицыну. Паткуль довольно быстро нашел подход к австрийскому канцлеру В. А. Кауницу. За определенную плату канцлер выразил согласие работать на русского царя. Однако после отъезда Паткуля из Вены Голицыну так и не удалось развить отношения с Кауницем. После возвращения из Австрии Иоганн Паткуль в качестве русского посла был направлен ко двору Августа II.

На этом посту он находился до 1706 г.

За годы пребывания в Европе Паткуль доказал, что он действительно располагает большими возможностями. Его обширные связи при дворах союзных государств давали ему возможность собирать важную информацию. Разведывательные данные, поступавшие в Москву от лифляндского дворянина, позволяли в значительной степени дополнять представление о конкретных действиях союзников. Так, из Польши Паткуль своевременно доносил Петру об опасностях, грозивших России со стороны польского короля. В одном из своих донесений он сообщал, что воевода Хелмский Дзялынь-Дзялынский, направлявшийся в Россию с посольством, заявляет, «что приятель Вашего царского величества, но сие да будет во уведомление, что он Вашему царскому величеству здесь в государстве по сие число всякие удобомышленные злые услуги чинил, а в войне против Москвы на собрании Мариенбургском и везде жесточайше кричал. От шведа деньги получил, и постоянный единомышленник кардинальской и его фракции был».

Паткуль вел разведку не только в Польше, но и в Пруссии. Имея хороших информаторов, ему удавалось перехватить канал переписки прусского двора с королем Швеции. С помощью 27 000 червонцев Паткуль добился значительного влияния на прусских министров и тем самым содействовал удержанию Пруссии на позициях союзнических обязательств. За работу в Пруссии глава Посольского приказа Ф. А. Головин выразил ему свою благодарность Паткуль был хорошо осведомлен и о тайных связях саксонцев со шведами, о чем он неоднократно предупреждал Петра I. Высоко оценивая работу Иоганна Паткуля, в мае 1704 г. Петр присвоил ему звание генерал-поручика.

В декабре 1705 г. Петр уполномочил Паткуля вести переговоры с прусским королем о посредничестве между Россией и Швецией. В случае подписания мирного договора Россия обещала посреднику уступить польскую Пруссию. Такое важное дипломатическое поручение свидетельствовало о доверии Петра к Паткулю, несмотря на некоторые обвинения в его адрес относительно нечистоплотности в денежных делах.

Но основную работу Иоганн Паткуль вел в Польше, находясь при дворе Августа II. В своих донесениях он неоднократно отмечал непоследовательность короля в отношении союзнического договора. Летом 1705 г. Паткуль настойчиво просил Петра назначить ему место, куда бы он мог явиться с личным докладом по очень важному делу. Царь указал на выбор три города — Вильно, Ковно, Гродно. Кроме того, Петр предложил: если дело столь неотложное, воспользоваться шифром и передать информацию письменно. Однако встреча не состоялась. Можно предположить, что Паткуль уже тогда располагал секретными сведениями о готовящейся измене польского короля.

В августе 1705 г. Август II отправил Карлу XII двух министров — Ингофа и Фингстейна для переговоров о сепаратном мире. Паткуль получил об этом известие через свою агентуру и сделал представление королю. Встревоженный Август II отдал распоряжение об аресте Паткуля. Российскому послу было предложено молчать обо всем, что ему известно о сепаратных переговорах, и дать подписку в обмен на освобождение. Иоганн Паткуль отверг эту сделку.

В 1706 г. Август II подписал Альтранштадтский мир со Швецией. Одним из условий мира была выдача шведским властям Паткуля. Несмотря на протесты России, Иоганн Паткуль был выдан Швеции. 10 октября 1707 г. он был казнен шведами, его обезглавили, а затем четвертовали.

Петр Андреевич Толстой родился в 1645 г. в небогатой, но родовитой дворянской семье, близкой к роду Милославских. С 1665 по 1669 г. он с отцом находился на государевой службе в Чернигове, где, по собственным словам, «в осаде сидел тридцать три недели». Вместе с отцом Толстой участвовал в Чигиринских походах В. В. Голицына.

В 1671 г. П. А. Толстой получил чин стольника при дворе царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной, спустя шесть лет стал стольником при дворе царя Федора Алексеевича.

Во время Стрелецкого бунта Толстой выступил на стороне Софьи и Милославских. Его роль в событиях 1682 г. сводилась к тому, что он, по одним сведениям — лично, а по другим — через клевретов, распространял среди восставших слух об умерщвлении царевича Ивана, чем провоцировал поход стрельцов к Кремлю. За оказанную услугу царевна Софья пожаловала Толстого в комнатные стольники к царю Ивану Алексеевичу. После прихода Петра к власти в 1689 г. Толстого удалили из столицы в провинцию, в город Устюг Великий, где он служил воеводой. В 1694 г., во время путешествия Петра I в Архангельск, Толстой встретил царя в Устюге Великом громом артиллерийского салюта с крепостного вала. Личная встреча с Петром I изменила судьбу Петра Андреевича.

В 1694 г. Толстой вернулся на военную службу и получил чин прапорщика. В 1696 г. во время взятия Азова он был уже капитаном гвардейского Семеновского полка. Стремясь завоевать доверие Петра I, Петр Андреевич в 1697 г., в возрасте 52 лет, будучи уже дедушкой, испросил у царя разрешения отправиться волонтером в Италию изучать военно-морскую науку. Растроганный такой просьбой, Петр направляет Толстого на учебу в Италию.

26 февраля 1697 г. Толстой выехал из Москвы, имея при себе инструкцию царя с перечнем знаний и навыков, которыми он должен был овладеть в Италии. Главное, чему Петр Андреевич должен был научиться, — это умение пользоваться морскими картами, водить корабли и управлять ими во время сражения. Толстой побывал во многих городах Италии, изучил итальянский язык, освоил кораблевождение и множество морских профессий. Но не море стало родной стихией П. А. Толстого. Царь Петр нашел ему иное назначение. Петру Андреевичу Толстому по возвращении на родину в феврале 1697 г. предстояло послужить России на поприще тайной дипломатии.

Дипломатическая деятельность Толстого протекала в один из самых сложных периодов Северной войны. Задача русской дипломатии после поражения под Нарвой заключалась в том, чтобы предотвратить выступление Османской империи против России. Петру Андреевичу предстояло утвердиться в Стамбуле в качестве постоянного дипломатического представителя России. Он стал первым русским дипломатом, возглавившим не временное, а постоянное посольство в столице Османской империи.

Указ о назначении Толстого послом в Стамбул датирован 2 апреля 1702 г. 22 мая 1702 г. посольство покинуло Москву. В конце августа оно без особых приключений прибыло в Адрианополь, где тогда находился двор султана. При себе Толстой имел наказ Петра в виде «тайных статей», представлявших собой разведывательное задание из 17 параграфов. Османское правительство сделало все возможное для того, чтобы изолировать русское посольство от внешнего мира и лишить посла возможности общаться с кем бы то ни было. Однако на помощь Толстому пришли доброжелатели. Сам он их называл «работниками». Именно от «работников» Петр Андреевич получал всю необходимую информацию.

Первым среди них был иерусалимский патриарх Досифей. О его готовности оказывать помощь русским послам хорошо знали в Москве, поэтому одновременно с полномочной грамотой Толстому направили грамоту и Досифею. Вместе с Досифеем сотрудничал с русскими и его племянник Спилиот, тоже грек. Он выполнял иногда роль курьера в переписке патриарха с послом. Сотрудничество Досифея с Толстым оказалось на редкость плодотворным и полезным для России. Не менее ценные услуги оказывал Толстому серб Савва Лукич Владиславич, по русским источникам более известный под фамилией Рагузинский (он был выходцем из Рагузы — так латиняне называли город Дубровник). После отъезда Владиславича в 1704 с в Россию его обязанности перешли к его приятелю Луке Барке.

В сентябре 1703 г. двор султана, центральные учреждения и все посольства переехали из Адрианополя в Стамбул. Истекший год оказался знаменательным для Толстого. Он подготовил и отправил в Москву сочинение под названием «Состояние народа турецкого». Это был ответ посла на секретные пункты инструкции. Петр Андреевич подробно описал структуру государственного аппарата Османской империи, круг обязанностей высших чиновников, отметив, что радеют «…все турецкие министры больше о своем богатстве, нежели о государственном управлении».

Метко и лаконично Толстой описал отношения Порты с европейскими странами. Так, например, об османо-австрийских отношениях он писал: «Сердечного любления к цесарскому народу не имеют и пущей злобы не являют, и народ цесарской в войне сильной и искусной». По достоинству в Москве оценили сведения Петра Андреевича об организации вооруженных сил империи, о мобилизации янычар на случай войны. Интерес представляла также информация о способах доставки к театру военных действий снаряжения, вооружения и продовольствия.

Важные сведения Толстой добыл о военно-морских силах Турции. Посол сообщал не только о типах кораблей, их вооружении, укомплектованности экипажей, о верфях, но и о сигнализации, подготовке кораблей к бою и боевых порядках во время морских сражений.

В 1703 г. Толстой сумел предотвратить вторжение на территорию России совместных войск крымского хана и турок. Он узнал о том, что великий визирь Далтабан за спиной султана отправил янычар для соединения с крымскими татарами, чтобы совместно выступить против России. Трудность заключалась в том, как уведомить султана о планах визиря. Толстой нашел подход к матери султана и рассказал обо всем ей и муфтию, а те, в свою очередь, султану. Судьба визиря была решена. Угроза войны отдалена.

С 1704 г. при дворе султана увеличилось число противников России, за которыми Толстому надлежало следить «недреманным оком». К традиционно враждебным крымским татарам прибавились поляки, поддерживавшие С. Лещинского, шведы, И. С. Мазепа и, наконец, французский посол. Так, весной 1707 г. Петр Андреевич установил, что французский посол Ферриоль через крымского хана изо всех сил пытался поссорить Османскую империю с Россией. Французский дипломат убеждал Порту в том, что если она «…в нынешнем времени московского царя не утеснит, уже-де впредь долго такого времени дожидаться». При этом Ферриоль, по словам Толстого, «не жалел иждивения» и чинил «туркам великие дачи». Петр Андреевич своевременно отреагировал на закулисные интриги французского посла. Он сумел найти способ вручить письмо султану с разоблачением интриг крымского хана и французского посла. В результате султан решился сменить крымского хана. Место воинственного хана Кази-Гирея занял Каплан-Гирей, которому велено было «с Московским государством жить смирно».

Петр I по достоинству оценил успех своего посла. 20 мая 1707 г. Петр Андреевич получил письмо главы Посольского приказа Г. И. Головкина с извещением о пожаловании ему «за усердную службу и труды» вотчины.

В целом деятельность Толстого в 1707 г. была весьма полезной для России. Ему удалось парализовать выпады французского посла, а также отразить попытки крымского хана, Станислава Лещинского и Карла XII вбить клин в отношения между Османской империей и Россией. Однако в начале следующего 1708 г. Петру Андреевичу пришлось столкнуться с неприятностью с той стороны, откуда он ее не ожидал. Толстой получил из Москвы копию письма гетмана Мазепы с сопроводительным письмом Головкина и указом Петра I. Содержание письма Мазепы от ноября 1707 г. противоречило информации Толстого о положении дел в Стамбуле. Головкин выражал недовольство службой посла, а Петр прямо писал: «Господин посол, посылаем к вам о некотором деле письмо, здесь вложенное, на которое немедленной желаем отповеди».

Мазепа сообщал, что его лазутчик, вернувшийся из Молдавии, доставил сведения огромной важности. Суть их заключалась в непременном намерении Турции напасть на Россию. В письме гетман подробно перечислял военные и дипломатические меры, которые предпринимала Оттоманская Порта, готовясь к войне. К ним относились отправка в Бендеры 200 пушек и срочное пополнение гарнизона крепости. Из письма гетмана следовало, что визирь ведет тайные переговоры со Станиславом Лещинским и шведским королем о том, чтобы не заключать мира с Россией без согласия султана. В свою очередь поляки и шведы склоняли османов к войне с Россией, заявляя, что для этого наступило самое благоприятное время, «какого впредь не могут иметь». Все эти приготовления, доносил гетман, ведутся за спиной ничего не подозревающего русского посла.

В подтверждение своей правоты Мазепа ссылался-на иерусалимского патриарха, который якобы откровенно писал гетману: «Порта непременно со шведом и с Лещинским хочет и самим делом склоняется в союз военный вступить и войну или зимою, или весною с его царским величеством начать». Более того, Досифей будто бы выказал Мазепе недовольство тем, что в Москве «не внимают» его донесениям и что он, огорченный невниманием, более не будет писать на эту тему.

В конце января 1708 г. Толстой получил от Головкина еще одно письмо. В нем сообщалось, что сведения о «турецком злом намерении» заключить военный союз против России «от часу умножаются и отовсюду неустанно на всех почтах приходят как из Вены… так и от протчих наших министров из Англии и Галандии и из Берлина». Головкин резко отчитывал Толстого за бездействие: «Немалому то удивлению достойно, что ваша милость незнамо для чего ни о чем о том нам ни малой ведомости не чинишь и не престерегаешь того, для чего вы у Порты от его царского величества быть учреждены и в чем весь интерес состоит».

Необходимо отдать должное Петру Андреевичу Толстому. Он мужественно со всей страстностью и упорством вступил в полемику с Головкиным, отстаивая свою правоту. Располагая точными сведениями, Толстой решительно заявил, что лазутчик Мазепы лжет о концентрации артиллерии и янычар в Бендерах. По его сведениям, в Бендеры было прислано 500 янычар, из которых 300 разбежались, а пушек отправили столько, сколько требовалось для обороны крепости. Нетрудно было ему доказать и необоснованность утверждения Мазепы о якобы ожидаемом нападении крымских татар зимой, а главных сил османской армии весной. В письме от 29 января 1708 г. Толстой писал, что зима на исходе, а «войны от татар не слышится, и весна уже приближается, а у турок никакого приготовления к войне не является».

Весьма сомнительным П. А. Толстой считал и поведение Досифея в изложении Мазепы. Прежде такого не было, чтобы патриарх известил одного Мазепу о подготовке к войне, а посла и русскую дипломатическую службу оставил в полном неведении.

Петр Андреевич внес ясность и в вопрос о закулисных переговорах визиря с Лещинским и Карлом XII. Переговоры велись не османским дипломатическим ведомством, а главой пограничной области Юсуф-пашой. Оказалось, что Юсуф-паша за крупную «дачу» от Лещинского согласился участвовать в дипломатической комбинации, разработанной поляками. Суть ее заключалась в следующем: Юсуф-паша должен был отправить в Польшу официального представителя, «чем-де могли московских устрашить, будто-де они имеют согласие с Партой». Однако султан, давая разрешение Юсуф-паше на отправку посланника, вовсе не желал заключить союз с Лещинским и Карлом XII. Намерения султана были более скромными. Он хотел точно установить, в каком состоянии находятся войска шведов и поляков. В письме, отправленном Юсуф-паше, указывалось, «чтобы-де тем посланием не учинить сумнения московским». Никаких грамот от султана посланец не вручал ни Станиславу Лещинскому, ни Карлу XII.

Таким образом, российская дипломатия столкнулась с хорошо продуманной и организованной провокацией польско-шведской дипломатии. Завербованный до этого шведской разведкой Мазепа был частью далеко идущего плана. Если бы информация гетмана не была проверена, то Петр, вероятнее всего, перебросил бы часть войск к русско-турецкой границе. В результате возникла бы напряженность на южных границах и сократились бы силы, мобилизованные против Карла XII.

Недоразумение было улажено. Головкин писал послу: «Зело тем довольны, еже получили от вас подлинную ведомость о турском намерении». Во многом благодаря Толстому Посольский приказ успешно преодолел коварную провокацию против России.

Возвратив к себе прежнее доверие, Толстой продолжал прилагать все силы к тому, чтобы удерживать двор султана от вступления в войну против России. Между тем после победы русской армии над Карлом XII под Полтавой в отношениях между Россией и Турцией наметился разлад. Со свойственной Толстому проницательностью, главную причину в охлаждении отношений он видел в том, что у султана появился советчик в лице Карла XII, жаждавшего реванша и убеждавшего султана начать войну против России. Петр Андреевич теперь с подозрением относился к миролюбивым заверениям Порты. Толстой писал Головкину: «Не изволь тому удивлятися, что я прежде сего, когда король швецкой был в великой силе, доносил, что не будет от Порты противности к стороне царского величества. А ныне, когда шведы разбиты, — усумневаюся. И сие мне усумневание от того походит, ноне-же турки видят, что царское величество ныне есть победитель сильного короля швецкого и желает вскоре совершить интерес свой в Польше, а потом уже, не имев ни единого препятия, может всчать войну и с ними, турками».

В январе 1710 г. султан Ахмед III принял в Стамбуле П. А. Толстого и торжественно вручил ему грамоту о подтверждении мирного договора 1700 г. На первый взгляд успех был налицо. Но только на первый взгляд. В конце ноября 1710 г. Толстой получил секретную информацию о том, что предстоит совещание Великого Дивана у султана по поводу очередного разрыва с Россией. Петр Андреевич немедленно пишет об этом царю, но послание не успело дойти до адресата. Турки разорвали 20 ноября договор с Россией и объявили войну. Первой ее жертвой стал сам русский посол. Весь состав русской миссии турки заключили в Семибашенный замок. Здесь Петр Андреевич провел почти полтора года. После неудачного Прутского похода был заключен мирный договор с Турцией. По одному из условий договора, русский посол П. А. Толстой освобождался из заключения и возвращался на родину.

Петр Андреевич возвратился на родину в 1714 г. и продолжил службу в Посольской канцелярии. В 1716 г. Петр I вместе с супругой отправился за границу в надежде укрепить Северный союз и ускорить подписание мира со Швецией. Петр провел переговоры с датским королем о совместной высадке десанта в шведской провинции Сконе, а затем отправился в Париж. Для переговоров с королем Франции царь вызвал виднейших дипломатов России: Б. И. Куракина, П. П. Шафирова, С. Л. Рагузинского и П. А. Толстого. Переговоры с французским правительством завершились заключением в Амстердаме договора, значительно ослабившего позиции Швеции.

Военные действия в шведской провинции Сконе планировались на осень 1716 г. 26 августа Петр I отправил из Копенгагена вызов сыну, чтобы тот, если пожелает, прибыл в Данию для участия в десантной операции.

26 сентября 1716 г. Алексей со своей любовницей Ефросиньей, ее братом Иваном Федоровичем и тремя служителями выехал из Петербурга. Но вместо того, чтобы ехать в Данию, он отправился искать защиты в Австрию к своему шурину императору Карлу VI. Император принял Алексея и спрятал его сначала в Вейербурге, а затем в Тироле в Эренберге.

Русский посланник в Вене Авраам Павлович Веселовский обнаружил Алексея и сообщил царю, что царевич под фамилией Коханский живет в Тироле. На представления Веселовского принц Евгений ответил, что цесарь ничего не знает, а на письмо Петра ответил оскорбительным посланием. Тогда царь поручил возглавить дело доставки сына на родину опытному дипломату Толстому. Петр Андреевич блестяще справился с этим весьма деликатным заданием царя и стал пользоваться у него большим, чем ранее доверием. 26 марта 1718 г. в благодарность Петр I приказал «двор Авраама Лопухина, что на Васильевском острове, с палатным и протчим строением и со всякими припасы» отдать Толстому в вечное владение. В тот же день Петр Андреевич получил ранее пожалованное одному из Нарышкиных, а теперь конфискованное у него загородное «дворовое место». По обычаю тех времен в раздачу шли вотчины, конфискованные у жертв розыска по делу царевича Алексея. К тому же 13 декабря 1718 г. в награду за блестяще завершенное дело царевича Толстому был пожалован чин действительного тайного советника. Кроме чина, он получил 1318 крестьянских дворов. Если Петр Андреевич начинал службу беспоместным дворянином, то к концу жизни в его вотчинах, разбросанных по 22 уездам империи, числилась 12 521 мужская душа.

Пошла в гору и служебная карьера Толстого. Указом от 15 декабря 1717 г. он был назначен президентом Коммерц-коллегии, а позже — сенатором. Знаком особого доверия царя стало назначение Петра Андреевича начальником Тайной розыскных дел канцелярии, образованной в 1718 году.

Дело царевича Алексея приблизило Толстого к Петру I и сделало его одним из немногих в окружении царя, которым Петр давал наиболее ответственные поручения. Так, например, в 1719 г. стало известно о намерении Пруссии заключить союзный договор с враждебной России Англией. Посол в Берлине А. Г. Головкин, сын канцлера, по мнению царя, недостаточно энергично противодействовал этому англо-прусскому сближению. В сложившейся ситуации Петр принял решение послать в Берлин более опытного дипломата — Петра Андреевича Толстого.

Толстой вел переговоры с прусским королем и его министрами с начала июля до октября 1719 г. Хотя ему не удалось помешать заключению договора между Пруссией и Англией, он сумел заручиться обещанием короля ни тайно, ни явно не действовать в ущерб интересам России.

Именно П. А. Толстому 7 февраля 1722 г. Петр I предоставил честь объявить в Сенате Устав о наследии престола.

Устав изменял прежний порядок престолонаследия, когда власть от отца переходила старшему сыну. Отныне самодержец мог назначать преемника по собственному усмотрению. В том же 1722 г., отправляясь в Каспийский поход, Петр I назначил Толстого главой походной посольской канцелярии. Этот поход позволил Петру Андреевичу войти в доверие к жене царя, будущей императрице Екатерине, которую Петр взял с собой. Видимо, поэтому Екатерина пожелала, чтобы церемонию ее провозглашения императрицей в мае 1724 г возглавил Толстой.

Екатерина I своим восшествием на престол после смерти Петра Великого 28 января 1725 г. была обязана главным образом двум сановникам — А. Д. Меншикову и П. А. Толстому. Только что коронованной Екатерине было дозволено совершить несколько самостоятельных актов. Одним из них она возвела Петра Андреевича Толстого в графское достоинство.

В начале февраля 1726 г. Екатерина I учредила Верховный тайный совет, в состав которого вошли А. Д. Меншиков, П. А. Толстой, Ф. М. Апраксин, Д. М. Голицын, Г. И. Головкин и А И. Остерман. Толстой рассчитывал, что совет ослабит влияние на государственные дела его соперника Меншикова, но ошибся. Надежды на то, что Екатерина будет участвовать в работе Верховного тайного совета, председательствуя дважды в неделю на его заседаниях, не оправдались. Императрица не обнаружила ни желания, ни склонности к государственным делам. К тому же частые недомогания приковали ее к постели. Меншикову не стоило большого труда подмять под себя членов Верховного тайного совета. Вскоре соперничество между Меншиковым и Толстым переросло в открытое столкновение.

После смерти Петра I ни Екатерина, ни большинство выдвинувшихся при нем влиятельных вельмож не желали воцарения малолетнего Петра Алексеевича, сына казненного царевича Алексея. Все они опасались, что Петр, повзрослев, станет мстить за казненного отца, и в числе первых будут те, кто подписал смертный приговор Алексею. Список тех, кто поставил свои подписи под приговором, возглавлял Меншиков, за ним следовали Головкин, Апраксин, Толстой, Шафиров, Бутурлин и др. Всего под приговором, отправившим Алексея Петровича на эшафот, стояло 127 подписей.

Опасение за свое будущее заставило многих сановников объединиться вокруг Екатерины и тем самым воспрепятствовать воцарению внука Петра I, в пользу которого выступали Голицыны и Долгорукие. Самым решительным противником малолетнего Петра Алексеевича был Меншиков. Но не прошло и двух лет как Меншиков переметнулся в лагерь самых горячих сторонников передачи трона двенадцатилетнему Петру Алексеевичу. Причиной тому стало желание Александра Даниловича женить его на своей дочери Марии, которая, к слову сказать, была уже помолвлена с сыном польского графа Сапеги.

Под влиянием А. Д. Меншикова Екатерина I составила завещание, в котором ее наследником становился Петр II при условии, что он женится на одной из дочерей святейшего князя. Слух о существовании завещания вскоре проник в среду сановников и стал предметом обсуждения. Генерал-полицмейстер Санкт-Петербурга А. М. Девиер, генерал-лейтенант И. И. Бутурлин, сотрудник Тайной канцелярии А. И. Ушаков и другие были напуганы перспективой мести со стороны Петра II и усилением власти Меншикова. Между ними велись разговоры об отстранении Александра Даниловича и возведении на престол одной из дочерей Петра I — Анны Петровны или Елизаветы Петровны. Участником разговоров был и Толстой, который, в отличие от Девиера и Бутурлина, предпочитал видеть на престоле младшую дочь Петра I Елизавету.

Весной 1727 г Екатерина I тяжело заболела. Зная о намерениях своих противников, Меншиков 28 апреля добился от умирающей Екатерины I подписания указа о создании следственной комиссии над Девиером. Выходец из Португалии, Антон Мануилович Девиер был взят под стражу еще 24 апреля. Первоначально ему было предъявлено обвинение в том, что он, находясь в царском дворце в день обострения болезни императрицы, не проявлял печали, а, напротив, веселился. Однако в ходе следствия Девиер из нарушителя придворного этикета превратился в опасного политического преступника. Под пытками он назвал фамилии своих «сообщников» генерала Бутурлина и герцога Голштинского. Затем следствие вышло и на Петра Андреевича Толстого.

На допросе Толстой подтвердил свою вину в том, что он действительно развивал перед Девиером план отстранения от престола великого князя Петра путем отправки его за границу и провозглашения наследницей Елизаветы Петровны.

5 мая 1727 г. у императрицы началась агония. В минуту, когда к ней вернулось сознание, она санкционировала наказание подследственных: Девиера, Толстого, Бутурлина, Ивана Долгорукова, Александра Нарышкина, Андрея Ушакова. Девиера и Толстого суд, «яко пущих в том преступников», приговорил «казнить смертью». Вечером 6 мая Екатерина I скончалась. Перед смертью она подписала указ о смягчении наказания. Толстому и Девиеру сохранили жизнь, причем первому определили ссылку в Соловецкий монастырь, а Девиеру в Сибирь.

13 июня Толстой вместе с любимым сыном Иваном был доставлен в Архангельск и в тот же день отправлен в Соловецкий монастырь. Условия содержания заключенных в темных, холодных кельях были весьма тяжелы. 7 июня 1728 г. «цинготною болезнью» умер Иван Толстой. В начале января 1729 с тяжело заболел Петр Андреевич Толстой. 30 января того же года 82-летний Толстой скончался. Так закончилась жизнь одного из блестящих дипломатов и сподвижников Петра Великого.

Князь Андрей Яковлевич Хилков по происхождению принадлежал к одному из наиболее древних и разветвленных родов России, ведущих свое начало от удельных князей Стародубских, которые в восемнадцатом колене считались потомками самого Рюрика. Андрей Яковлевич родился в 1676 г. и был третьим сыном в семье князя Якова Васильевича Хилкова. Его отец имел чин окольничего при царях Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче, старшем брате Петра I. Двенадцатилетним мальчиком Андрей с помощью отца начал придворную карьеру. В его обязанность входило прислуживание на церемониях приема иностранных посольств, а позднее оформление деловой переписки в Посольском приказе. В 1697 г. по решению Петра I Андрей Хилков, как и П. А. Толстой, был послан в Италию «для изучения мореходства и кораблестроения».

В Россию Хилков вернулся в 1700 г. и почти сразу выехал в Стокгольм с особым поручением царя. Готовясь к войне, Петр I стремился как можно дольше сохранить в тайне от шведов свои намерения. Чтобы усыпить бдительность Карла XII, царь отправил Хилкова в Швецию с тем, чтобы подтвердить Кардисский мирный договор. В то же время Хилков должен был произвести обстоятельную разведку с целью выяснить, «с какими делами и для чего живут в Стокгольме посланники иностранных держав».

Но случилось так, что в тот самый день, когда Карл XII принимал у Хилкова верительные грамоты, Петр принял решение об объявлении войны Швеции. Карл, потрясенный «коварством московитов», распорядился опечатать имущество посланника Хилкова, а его самого посадить под домашний арест. Андрей Яковлевич находился под усиленным наблюдением, хотя еще располагал некоторой, весьма ограниченной, свободой действия.

С началом войны были интернированы находившиеся в Швеции «торговые и работные люди из России, общим числом 111 человек». Их имущество было конфисковано, а сами они были собраны в Рюссгордене — русском купеческом дворе в центре Стокгольма, откуда их отправляли на принудительные работы. Купцы возмутились таким обращением, поскольку не считали себя военнопленными. Они стали требовать встречи с русским послом, который сам еще ничего не знал о своей дальнейшей судьбе. После встречи с купцами Хилков отправил шведскому королю протест против условий содержания русских купцов. Одновременно, пользуясь тем, что купцы прибыли из разных мест, Хилков в беседе с ними выяснил экономическое положение тех районов Швеции, где сам не побывал. Собранную информацию он срочно отправил Петру I.

В ноябре 1700 г. после поражения русской армии под Нарвой в плен к шведам попали 79 генералов и офицеров. В 1702 г. в Швеции находилось 160 важных русских пленных, большинство из которых содержалось в стокгольмской тюрьме Грипсхольм. Хилков, оставаясь под домашним арестом, получил право регулярно навещать русских пленных. Режим его содержания был смягчен, поскольку Карл XII хотел в это время обменять его на посла Швеции в России. Пользуясь некоторой свободой, Хилков сумел наладить секретную переписку с русским послом в Дании Андреем Петровичем Измайловым. Кроме того, Андрею Яковлевичу удалось отсудить у шведов даже часть купеческих капиталов, арестованных в 1700 г. На эти деньги он сумел подкупить информаторов и связников, в том числе среди тюремной охраны.

Однако Петр I освободил шведского посла Книппера без обмена. Хилков нужен был царю в Стокгольме. Пользуясь правом на переписку, он регулярно направлял в Москву добытые сведения. В частности, он передал информацию о готовящейся в 1701 г. атаке шведской эскадры адмирала Шеблада на Архангельск. С 1704 г. в подготовке сообщений Хилкову помогал взятый шведами в плен под Нарвой офицер Алексей Ильич Манкиев, хорошо знавший шведский, латинский и польский языки. Важную информацию Хилков переправил в Россию в 1706 и 1707 гг. вместе с Петром Лефортом и Александром Гордоном, которые были освобождены по обмену.

Поражение шведов под Полтавой привело к ужесточению режима содержания Хилкова. Но еще раньше, незадолго до вторжения шведов в Россию, королевский прокурор Аксель Спарре нащупал канал утечки информации. В начале Хилкова попытались перевербовать. Карл XII только что двинул войска через Польшу и Украину на Москву, и ему нужен был советник по «Московии». Король предложил Андрею Яковлевичу принять лютеранство и занять этот пост. Хилков ответил резким отказом. В 1709 г. при невыясненных обстоятельствах скоропостижно скончался один из его переводчиков, а вскоре после этого неожиданно утонул помогавший Хилкову старший подьячий посольства. Однако угрозы не подействовали. Хилков по своей инициативе зачислил в штат посольства Манкиева и стойко продолжал работать.

В 1710–1711 гг. состоялся большой обмен пленных. Были освобождены и отправлены в Ревель Бутурлин, Вейде, Долгорукий и еще 42 офицера. В это время Хилкову было разрешено посетить под надзором охранявшего его шведского генерала Нирота пленных старших русских офицеров Автонома Головина и Ивана Трубецкого в тюрьме близ Або. Вместе они решили не соглашаться на обмен и оставаться в плену у шведов до конца военных действий, уступив свою очередь младшим офицерам.

В 1713 г. Хилкова перевезли из Стокгольма в крепость Вестерос. В крепости он сумел найти подход к охране, призванной из разных мест, и узнавал от них важные новости о положении дел в стране. Так, в письме 1714 г. Хилков извещал Петра I о расширении штатов в шведских коллегиях иностранных дел, торговли, юстиции, военных дел и большой казны. Писал о введений там новых должностей ревизоров и о распродаже патентов на эти должности.

Три года спустя, в начале 1718 г., Андрей Яковлевич Хилков скончался от туберкулеза в шведской крепости Вестерос. Он не дожил всего полгода до Аландского перемирия, по которому в Россию были возвращены все остававшиеся в Швеции пленные. Прах Хилкова был перевезен в Санкт-Петербург и захоронен на кладбище Александро-Невской лавры с высшими офицерскими почестями.

Петр Павлович Шафиров родился в 1669 г. в еврейской семье. Его отец Павел Филиппович был родом из Смоленского воеводства. После подписания 1667 г. Андрусовского договора между Россией и Речью Посполитой Смоленск отошел к России и Павел Филиппович переехал в Москву. Знание иностранных языков привлекло к нему внимание царя Федора Алексеевича. Царь дал Павлу Филипповичу дворянское достоинство и пригласил на службу переводчиком в Посольский приказ.

Петр Павлович Шафиров получил хорошее по тем временам образование. Он владел французским, немецким, латинским, польским и голландским языками. Впоследствии, находясь в Турции, Петр Павлович изучил итальянский. Свою трудовую деятельность Шафиров начал в лавке московского купца Евреинова. Однажды на московском базаре Петр I обратил внимание на остроумного, находчивого приказчика и определил его на службу в Посольский приказ. С 1691 г. Шафиров служил переводчиком в Посольском приказе, где переводил на русский язык не только официальные бумаги, но и иностранную литературу по различным областям знаний.

Известный дипломат Емельян Украинцев заметил способности Петра Павловича и включил его в 1697 г. в состав Великого посольства. Будучи в составе посольства, Шафиров обратил на себя внимание главы Посольского приказа Ф. А. Головина, который стал оказывать ему протекцию. В 1699 г. Петр I поручил Головину и Шафирову вести переговоры с Августом II о союзе в войне против Швеции. В 1701 г. во время свидания Петра I с Августом II в Бирзене Шафиров принял деятельное участие в заключении договора между Россией и Польшей о совместных действиях в войне. В 1703 г. его деятельность была оценена: Ф. А. Головин сделал его своим тайным секретарем.

Самостоятельная деятельность Петра Павловича Шафирова началась в 1706 г. после смерти графа Головина. Обладая гибким умом, хорошо зная международные отношения в Западной Европе, Петр Павлович активно включился в работу. Прежде всего, ему пришлось вести дела по привлечению новых союзников в войне со Швецией. Но попытки Шафирова привлечь Англию, Голландию и Пруссию к союзу не принесли результата. Первым крупным дипломатическим успехом Петра Павловича стала вербовка семиградского князя Ракоци, который рассматривался как кандидат на польский престол после отречения Августа II в пользу Станислава Лещинского. В сентябре 1707 г с Ракоци был заключен договор. Россия обязалась помочь ему в получении польской короны как деньгами, так и своими войсками. Шафиров подготовил этот договор с помощью русского посла в Варшаве князя Г. Ф. Долгорукова. В том же году Шафиров, Долгорукий и Г. И. Головкин подписали договор с Ракоци. Но договор оказался бесполезным. Август II вновь вернул себе трон.

В 1708 г. Шафиров вместе с Головкиным принимал участие в следствии по делу В. Л. Кочубея и И. И. Искры, которые составили донос об измене украинского гетмана С. И. Мазепы. Недостаточная обоснованность доноса и полное доверие Мазепе Петра I привели к тому, что заговор не был раскрыт. Кочубей и Искра были казнены.

После победы 27 июня 1709 г. под Полтавой Шафиров был пожалован в тайные советники и произведен в вице-канцлеры. В том же году в его ведение было передано управление Почтовым приказом. 30 мая 1710 г., в день рождения царя, Шафиров первым в России получил баронское достоинство. К этому времени относится и выполнение Петром Павловичем особых поручений Петра I. В июле 1710 г. Шафирову удалось заключить договор с герцогом Курляндским Фридрихом-Вильгельмом о его браке с племянницей Петра I великой княгиней, будущей императрицей Анной Иоанновной. Этот брак давал право на протекторат над герцогством, что облегчило в дальнейшем его присоединение к России.

В 1711 г. Шафиров принял участие в Прутском походе. После окружения армии Петра I Шафирову с помощью подкупов удалось заключить мир с Турцией на гораздо более легких условиях, чем полагал царь. В записке, отправленной Шафирову, когда он еще находился в османском лагере, царь писал: «Ежели подлинно будут говорить о миру, то стафь с ними на все, чево похотят, кроме шклафства», т. е. рабства. Петр считал, что османы будут представлять не только свои, но и интересы шведского короля, а поэтому соглашался вернуть отвоеванные у Турции Азов и Таганрог и все приобретенное у шведов, за исключением выхода к Балтийскому морю и Петербурга.

Мир, подписанный Шафировым, таких жертв не требовал. Туркам уступался Азов, новопостроенные города Таганрог, Каменный Затон и Новобогородицк в устье Самары — Россия обязывалась разрушить. Москва также давала обязательство не вмешиваться в польские и малороссийские дела и предоставляла льготы турецким купцам в России, при условии таких же льгот русским в Турции. Кроме того, Карлу XII предоставлялся свободный проезд в Швецию, а русским войскам давалась возможность отступить в Россию. Шафиров и сын генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева Михаил Борисович оставались в Турции в заложниках до исполнения договора.

Тем не менее, мир для России был очень тяжелым. Азов, завоеванный с таким трудом, переходил к Турции. Невмешательство в польские дела нарушало ранее достигнутое соглашение с Августом II о взаимопомощи в войне со Швецией. К тому же Петр I не решался отдавать Азов, пока Карл XII находился в Турции. Царь всячески старался затянуть выполнение договора, чем ставил заложников в трудное положение. Шафиров должен был постоянно выслушивать требования турецких чиновников о выполнении договора. Он старался убедить султана Ахмета III в том, что царь без ведома и согласия союзников не может в этом деле действовать самостоятельно. Настоящий скандал разразился, когда русские войска прошли через польские территории для ведения военных действий против Швеции в Померании. Султан окончательно склонился к мысли, которую ему настойчиво внушали крымский хан и Карл XII, — визирь, заключивший Прутский мир, изменник и был подкуплен. Вскоре судьба визиря была решена: «Положа на шею ево чепь, пешего и босого через одного турка конного по улицам в Станбуле водили и потом удушен».

Атмосфера накалялась, и султанский двор вновь стал помышлять о войне. Положение заложников становилось незавидным. Однако Шафиров регулярно доносил Б. П. Шереметеву о том, что творилось в Стамбуле. Заложники мужественно держались, о чем свидетельствует письмо, полученное от них Шереметевым 1 января 1712 г., где они советовали генерал-фельдмаршалу воздержаться от передачи османам Азова, так как турки, по их мнению, непременно начнут войну, даже если получат крепость. Заложники просили не верить их собственным письмам об отдаче Азова, ибо письма будут написаны по принуждению.

После всех проволочек Турция, наконец, потребовала выполнения договора в двухмесячный срок. В ноябре генерал-фельдмаршал Шереметев начал вывод войск из Польши, но эта мера не помешала турецкому султану объявить войну России. Военные действия, однако, не были начаты, так как 2 января 1712 г. Турция получила Азов. Политические цели Карла XII, С. Лещинского и французского короля Людовика XIV достигнуты не были: Россия вышла из войны на юге и вновь могла активизировать Северную войну. Карл XII и французский посол, имея солидную агентуру во дворце султана, старались втянуть Турцию в новую войну с Россией.

Шафиров, со своей стороны, предпринял контрмеры. Ему удалось за 30 000 левков подкупить высшее духовное лицо Османской империи — муфтия. По указанию Шафирова муфтий привлек на свою сторону духовенство и с его помощью добился того, чтобы шведам было отказано в их просьбе дать благословение на возобновление войны.

Шафиров мобилизовал и другую агентуру. Он прибег к помощи английского и голландского послов и с их помощью наладил переписку с Петром I. Английский посол «день и ночь трудился и письмами, и словами склонял турок к сохранению мира». «Голландский посол ездил несколько раз инкогнито к визирю, уговаривал его наедине и склонял к нашей пользе, потому что сам умеет говорить по-турецки», — писал Шафиров.

Общими усилиями П. П. Шафирова и союзных послов султана и великого визиря удалось склонить к миру. 5 апреля Прутский договор был возобновлен на 25 лет. Россия обязывалась в трехмесячный срок вывести войска из Польши и впредь вводить их лишь в том случае, если шведские войска вступят в польские области. Турция оставляла за собой право выслать Карла XII тогда, когда ей будет угодно.

Присутствие Карла XII в Турции постоянно создавало угрозу возобновления войны. Шведский король постоянно находился в центре интриг против России. Кроме Франции и крымского хана, против России готовы были выступить семиградский князь Ракоци, Бендерский паша, Константинопольский патриарх, которому было обещано с присоединением Малороссии к Турции, распространить его влияние на эти области. Интриговали агенты Станислава Лeщинского и остатки двора гетмана Мазепы. Все они пытались внушить султану мысль о войне с Россией. Шафиров и русский посол в Константинополе П. А. Толстой понимали, что только с удалением Карла XII из Турции прекратятся эти интриги, и всеми способами добивались его высылки.

Шафиров, войдя в доверие к великому визирю, стал внушать ему мысль, что Карл XII хочет его свергнуть. Поэтому следует немедленно выслать шведского короля из страны. Однако великий визирь по-прежнему требовал удаления русских войск из Польши, а выводить их было нельзя, так как продолжалась Северная война. Тогда Шафиров решил действовать через жену султана. Он пообещал ей ценные подарки от русских, если она сможет убедить султана не помогать шведам. Жена султана успешно справилась с этой задачей. Ахмет III отдал предписание выслать Карла XII. В награду она получила алмазное перо на шапку и кушак с алмазами и яхонтами ценою в 6000 левков. Дело было почти сделано, но польский сейм медлил с принятием решения о проезде короля через польские земли, и Карл XII остался в Турции.

Между тем крымский хан донес султану, что русские войска до сих пор находятся в Польше. Султан отправил в Польшу своих агентов, и те подтвердили донос. Разгневанный Ахмет III потребовал от Шафирова и Толстого, чтобы в двухмесячный срок русские войска были выведены из Польши. Но ни тот, ни другой не могли этого обещать.

Нравы в Турции тогда сильно отличались от остальных европейских государств. С объявлением войны весь дипломатический состав миссии противной стороны турки заключали в тюрьму, имущество их присваивали себе и содержали узников в отвратительных условиях, пока война не кончалась. Не избежали подобной участи и русские дипломаты. Их заключили со всею свитою в Семибашенный замок. Шафиров писал царю: «Посадили нас в тюрьму едикульскую, в которой одна башня да две избы, всего саженях на шести, и тут мы заперты со всеми людьми нашими, всего 205 человек, и держат нас в такой крепости, что от вони и духу в несколько дней принуждены будем помереть».

Но дела у султана пошли не так, как ему обещал тот же французский посол. Петр I проявил твердость, и у Ахмета III с Карлом XII начались разногласия. Рассерженный султан выслал, наконец, шведского короля из страны. Узников освободили из тюрьмы и привезли в Адрианополь, где находился султан. Шафиров воспользовался моментом и через посредничество английских и голландских послов возобновил переговоры. На этот раз Турция потребовала более тяжелых условий мира: ежегодной дани крымскому хану и проведения границы между реками Самарой и Орелью. Шафирову вновь пришлось прибегнуть к подкупу ближайших сановников султана. В итоге ему удалось 3 июля 1713 г. заключить Адрианопольский мир — уже третий по счету и на этот раз окончательный. Уплата дани хану была отменена, но границу между Самарой и Орелью пришлось признать. Условия договора 1712 г. о выводе русских войск из Польши и разрушении крепостей на турецкой границе были оставлены. Но теперь, когда Карла XII не было в Турции, выводить войска из Польши было необязательно. Главное — мир был подписан и Петр I получил свободу рук в войне со Швецией. Царь был доволен, и в октябре мирный договор был ратифицирован. П. П. Шафирову, П. А. Толстому и М. Б. Шереметеву было позволено ехать в Россию. В январе 1714 г. Шафиров и Толстой прибыли в Москву. Михаил Борисович Шереметев умер в пути, не доехав Киева.

После возвращения на родину П. П. Шафиров вновь на дипломатической службе. Весной 1715 г. он способствовал подписанию нового союзного договора с Августом II. В июле Шафиров заключил договор с Данией о совместных действиях Дании, России и Польши против Швеции. Таким образом, Тройственный союз 1700 с возобновился.

В 1716 г. Шафиров заключил договор с герцогом Мекленбург-Шверенским Карлом Леопольдом о браке его с племянницей Петра I царевной Екатериной Иоанновной, предварительно устроив развод герцога с его первой женой, принцессой Нассауской. Петр I обещал Карлу Леопольду вместо приданого присоединить к Мекленбург-Шверенскому герцогству города Висмар и Варнемюнде, которые были тогда под властью Швеции. В том же г. Шафиров получил от Петра I 3000 рублей прибавки к жалованию.

В 1717 Петр I взял с собой Шафирова и канцлера Г. И. Головкина в поездку в Европу. Россия была заинтересована в сближении с Францией. После смерти французского короля Людовика XIV королем стал его малолетний сын Людовик XV. Регент при малолетнем короле герцог Орлеанский и английский король Георг I в 1716 г. заключили договор, по которому корона Франции должна была в случае смерти Людовика XV перейти к герцогу Орлеанскому. В январе 1717 г. к договору присоединились Нидерланды, а в 1718 г. Австрийская империя. Таким образом, сложился блок государств, который создавал неблагоприятную для России ситуацию. Отношения с Англией и Австрией были весьма напряженными. Нейтрализовать этот новый союз Петр I предполагал путем сближения с Францией.

Трудные переговоры с регентом закончились устным обязательством герцога Орлеанского не предоставлять больше субсидий Швеции. Но и такой результат переговоров можно считать важной дипломатической победой России. 15 августа в Амстердаме Головкин, Шафиров и посол в Нидерландах Б. И. Куракин подписали договор между Россией, Францией и Пруссией. По условиям договора Франция отказывала Швеции в политической и финансовой поддержке.

Видную роль П. П. Шафиров сыграл в ходе подготовки переговоров России и Швеции на Аландских островах. В 1717 г. он встречался в Риге со шведским министром Герцем, с которым обсуждал детали предстоящих переговоров.

Помимо дипломатии, Шафиров продолжал заниматься и коммерческой деятельностью. На паях с А. Д. Меншиковым он держал на Белом море огромные и очень прибыльные промыслы моржового, китового, ворваньего и трескового жира. В 1717 г. во Франции Шафиров, желая угодить Петру, которому очень понравилась в Париже фабрика по производству шелковых тканей, вызвался вместе с П. А. Толстым построить такую же фабрику в России. Царю такая идея понравилась, он издал особый указ, запрещавший ввоз в страну шелковых тканей, кроме как из Китая и Персии. Отечественные же «фабриканты»: П. П. Шафиров, П. А. Толстой и присоединившийся к ним генерал-адмирал Ф. М. Апраксин получили право беспошлинной торговли шелком сроком на 50 лет. Однако сложность и новизна дела, загруженность государственными делами не позволили им наладить производство. Фабрика работала плохо и не могла удовлетворить всех потребностей государства в шелковых тканях. В 1719 г. «фабриканты» сами это признали и просили разрешить ввоз шелка из Западной Европы. Но ситуация на фабрике от этого не улучшилась и около 1721 г. она закрылась.

Петр I благоволил к Шафирову. В 1717 г. Петр Павлович был назначен вице-президентом Коллегии иностранных дел, в 1719 г. награжден орденом Св. апостола Андрея Первозванного, а в 1822 г. назначен сенатором и произведен в действительные тайные советники. Но вскоре после этого в судьбе Шафирова произошли серьезные перемены. Виной тому были присущие ему такие черты характера, как заносчивость и склонность к интригам. Кроме того, безупречный как дипломат, Петр Павлович не был таким же, когда появлялась возможность обогатиться за счет казны. Шафиров, как и все государственные служащие того времени, брал взятки, залезал в государственную казну, злоупотреблял своим положением и влиянием, чтобы обогатить себя и своих родственников. В 1722 г. Шафиров с помощью некоторых сенаторов составил сенатский «приговор» о выдаче жалования своему брату Михаилу Павловичу, который в это время нигде не служил. Обер-прокурор Сената Скорняков-Писарев опротестовал это решение. Его поддержали Меншиков и Головкин, с которыми отношения у Шафирова были вконец испорчены. Дело для окончательного решения было направлено Петру I, который находился в это время в Персидском походе.

Вскоре стараниями того же Скорнякова-Писарева были вскрыты злоупотребления Шафирова по почтовому ведомству. Шафиров установил на почтовые пересылки произвольную таксу, а доходы утаивал и присваивал себе. Сенат назначил комиссию для расследования дела. При его разборе в Сенате произошла открытая ссора между Шафировым и Меншиковым. Оба наговорили друг другу резкостей, заседание было прервано, а о том, что случилось в Сенате, доложено царю. По поводу ссоры была создана следственная комиссия, которая вскрыла крупные злоупотребления как у Шафирова, так и у Меншикова. Петр I, ненавидевший взяточничество и понимавший опасность казнокрадства для авторитета государственной власти, дал делу ход.

Екатерина Алексеевна, жена Петра I, сумела выгородить Меншикова. Шафиров же был обвинен в нарушении порядка и благопристойности в Сенате, в злоупотреблениях по службе и приговорен к лишению чинов, баронского достоинства и жизни. Приговор был утвержден царем. Казнь назначили на 26 февраля 1723 г., но уже на эшафоте кабинет-секретарь А. В. Макаров объявил о помиловании. Смертную казнь Шафирову заменили пожизненной ссылкой в Сибирь. Но и это решение не было исполнено. Ему разрешили остаться в Новгороде, где Петр Павлович и жил со всей семьей до смерти Петра I, существуя лишь на казенный паек в размере 33 копеек в день.

После воцарения Екатерины I Шафиров вновь получил баронское достоинство, чин действительного статского советника, должность президента Комерц-коллегии и орден Александра Невского. Однако к решению государственных дел его не допустили. Шафирову дали средства, разрешили пользоваться архивами и поручили писать историю Петра Великого. Но и этого его противникам показалось мало. Новый вице-канцлер А. И. Остерман, талантливый и остроумный интриган, устроил Шафирову новое назначение. По приговору Верховного тайного совета, в котором главную роль играл Меншиков, Шафирову было предписано ехать в Архангельск для устройства там «китоловной компании». Таким образом, отправляя Шафирова в почетную ссылку, Меншиков расчищал себе поле деятельности при дворе императрицы.

Однако положение вскоре изменилось. В 1727 г. Екатерина I умерла. На престол вступил внук Петра I Петр II. Долгорукие получили преобладание в Верховном тайном совете. В сентябре 1727 с Меншиков был арестован, сослан в далекий Березов, где вскоре и умер. Шафиров же, стремясь избежать ссылки на Белое море, подал челобитную об удалении от службы по болезни. Просьба была удовлетворена.

Положение П. П. Шафирова мало изменилось и при императрице Анне Иоанновне. Он вновь поступил на службу, но опять столкнулся с Остерманом, который добился для своего соперника очередного почетного назначения. На этот раз Шафиров должен был ехать в Персию вести мирные переговоры. Шафиров попытался отговориться, но безуспешно. В сентябре 1730 г. он отправился на Кавказ к генералу Левашову, который занимался в то время персидскими делами.

На Шафирова была возложена очень трудная задача. В ходе Каспийского похода Петра I Россия получила некоторые территории на побережье Каспийского моря. После смерти Петра его преемники не знали, что с ними теперь делать. Содержание на новых землях постоянно готовых к бою войск обходилось очень дорого. Доходы, которые приносили эти территории, не окупали затрат на удержание завоеванных провинций. Россия хотела от них отказаться и готова была уступить их обратно Персии, но при условии, что они не окажутся в руках Турции. Однако Шафиров не имел возможности действовать самостоятельно. Остерман присылал ему противоречивые указания. Вначале предполагалось очистить от русских войск все земли до Куры, затем Шафиров получил предписание только обещать, но не уступать Персии ничего. В результате переговоры затянулись. Наконец, в конце января 1732 г. был подписан договор, по которому Персии уступалась часть провинции Гилян. В марте шах ратифицировал договор, но на этом дело не закончилось. Переговоры о прикаспийских провинциях продолжались еще некоторое время. Окончательно этот вопрос был решен только после русско-турецкой войны 1736–1739 гг.

Шафиров получил разрешение вернуться в Петербург в марте 1732 г. Возвратившись в столицу, Петр Павлович отказался от соперничества с Остерманом и примирился с ним. После этого его карьера сразу пошла в гору. В 1733 г. он вновь стал президентом Комерц-коллегии и сенатором. В 1734 г. произведен в действительные тайные советники. Однако опала ничему не научила Шафирова. Он продолжал злоупотреблять своим служебным положением и залезать в государственную казну. Но теперь у него не было могущественных соперников, и его злоупотребления оставались безнаказанными.

Скончался барон Петр Павлович Шафиров в 1739 г. в Петербурге на 60 году жизни.

Никита Иванович Панин родился 15 сентября 1718 г. в городе Данциге, где в то время служил его отец. Он происходил из старинного дворянского рода, восходящего к началу XVI в. Никита Панин был старшим сыном генерал-поручика, сенатора Ивана Васильевича Панина (1673–1736) от брака с Аграфеной Васильевной Эверлаковой (1688–1753). Детство Никита Иванович провел в Пернове, где его отец был комендантом. Там же получил хорошее домашнее образование. Поступил на службу в Конную гвардию, в 1740 к из вахмистров был произведен в корнеты. В 1743 г он обратил на себя внимание императрицы Елизаветы Петровны, которая пожаловала его в камер-юнкеры. По свидетельству современников, граф А. Г. Разумовский и некоторые другие близкие к императрице лица поспешили удалить опасного соперника. В 1747 г. Панин был пожалован в камергеры и назначен посланником сначала в Данию, а затем в Швецию. В период с 1748 по 1760 г. он находился на посту русского резидента в Швеции, где получил первый опыт организации и ведения дипломатической разведки.

Работу в Швеции Панин начал с создания агентурной сети из своих тайных «друзей». Ими стали на первых порах несколько влиятельных членов Государственного совета, некоторые торговцы и промышленники, заинтересованные в связях с Россией. С помощью щедрых подарков и крупных денежных взяток Н. И. Панин умело руководил своими «помощниками», с которыми часто встречался во время специально организованной лесной охоты в окрестностях Стокгольма. Заботясь об их безопасности, он «пронумеровал» все свои связи и копию нумерации отправил в Коллегию по иностранным делам.

Получая «шифрованное письмо» из Стокгольма, в котором говорилось о необходимости «производить отныне № 2-му оплату, оставшуюся от № 1-го по 3000 рублей на год; № 6-му к прежнему трехтысячному окладу прибавить еще тысячу, а № 5-му отныне давать впредь вместо пятитысячного оклада по 3000, чем он, как человек старый и впредь к делам не прочный, может совершенно доволен быть», в Коллегии отлично понимали, кому, за что и сколько платить.

Проявив недюжинные дипломатические способности, Панин сумел предотвратить назревавший разрыв отношений Швеции с Россией, подписав в 1758 г. русско-шведскую декларацию о готовности обоих государств охранять торговое мореплавание в Балтийском море и препятствовать появлению здесь британского военного флота. Другим направлением его деятельности на посту русского резидента стала борьба против усиления королевской власти в Швеции. Слабый король нужен был России для того, чтобы влиять на политику Швеции. За время своего 12-летнего пребывания в Швеции Панин, по отзывам современников, проникся симпатиями к конституционному строю.

В конце 1750-х гг. служебное положение Панина сильно пошатнулось. Канцлер граф А. П. Бестужев-Рюмин, длительное время покровительствовавший ему, был отстранен в 1758 г. от дел и сослан в свое подмосковное имение. Он был обвинен в участии в заговоре против Елизаветы Петровны в пользу Екатерины, жены Петра Федоровича.

С приходом к власти Петра III в 1761 г. резко поменялся внешнеполитический курс России. Началось сближение с Францией, противниками которого выступали А. П. Бестужев-Рюмин и Н. И. Панин. Имея могущественного врага в лице нового канцлера М. И. Воронцова, Панин неоднократно просился в отставку, но неожиданно для себя в июне 1760 г. в чине генерал-поручика был назначен обер-гофмейстером и воспитателем 6-летнего великого князя (будущего императора) Павла Петровича. В этой должности Никита Иванович сблизился с великой княгиней Екатериной Алексеевной (будущей императрицей Екатериной II). В апреле 1762 г. Петр III пожаловал Панину чин действительного тайного советника, но продолжал ему не доверять и всегда держал при нем одного из своих флигель-адъютантов. Во время подготовки дворцового переворота Панин выступал за отстранение Петра III от власти, установление регентства Екатерины Алексеевны до совершеннолетия своего воспитанника и ограничение самодержавия. В день переворота, 28 июня 1762 года, в котором Панин принимал деятельное участие, Екатерина II назначила его сенатором, а в августе того же года наградила суммой в 5 тыс. рублей.

В 1762 г. Панин представил «Проект реформы верховного правительства». Проект предполагал учреждение Императорского совета из 6–8 членов-министров и реформирование Сената. Реформа вела к ограничению самодержавия, поэтому вызвала сопротивление в правительственных кругах. В декабре 1762 г. проект был отвергнут Екатериной II. Несмотря на это, Панин остался воспитателем при наследнике престола и сохранил свое положение при дворе. Екатерина II никогда душевно не была расположена к Панину, но ценила его ум и опытность в дипломатических делах.

Первое время по воцарении Екатерины II Никита Иванович Панин был лишь неофициальным советником императрицы по вопросам внешней политики. В октябре 1763 г., после увольнения канцлера графа М. И. Воронцова, Панин был назначен руководителем Коллегии иностранных дел. Не будучи официально назначен канцлером, он до 1781 г. оставался во главе российской внешней политики. Екатерина II, позволяя себе не соглашаться с Паниным по второстепенным вопросам, не предпринимала ни одной внешнеполитической акции без его участия, не раз убеждаясь в его прозорливости и высоком дипломатическом мастерстве.

Никита Иванович Панин возглавлял внешнеполитическое ведомство России в трудные для страны годы, но внешнеполитическая позиция Панина оставалась неизменной: «Россия должна следовать своей собственной системе, согласно с ее истинными интересами, не находясь постоянно в зависимости от желаний иностранного двора». Возглавляя русскую дипломатическую разведку, Панин во многом способствовал крупным внешнеполитическим успехам России во второй половине XVIII в.

Панин руководил работой русских дипломатов за границей следующим образом. Он сообщал им задачу, предоставлял информацию, которой у послов не было и которая могла им пригодиться в работе, и советовал, как, по его мнению, лучше достичь желаемого. Все остальное было уже делом рук самих посланников. «Сотрудник иностранной коллегии, — поучал своих питомцев Панин, — должен уметь вербовать открытых сторонников и тайных осведомителей, осуществлять подкуп официальных лиц и второстепенных чиновников, писать лаконично и четко свои шифрованные и открытые донесения на родину не по заранее установленной форме, а исходя из соображений целесообразности». Получая в Петербурге корреспонденцию от резидентов, Панин ее внимательно изучал. Кроме реляций и депеш дипломатических представителей, поступали донесения консулов, тайных агентов и неофициальных представителей — купцов и путешественников.

Роль Н. И. Панина в формировании внешней политики России того времени видна даже из сложившейся практики прохождения бумаг. Среди дипломатической почты Панин выбирал наиболее важные сообщения и отправлял императрице со своими замечаниями на полях. Она, как правило, с ними соглашалась. Затем в коллегии составлялся рескрипт или другой официальный документ, который Екатерина также утверждала. Бывали случаи, когда Панин вторично бумаги на утверждение императрице вообще не посылал.

В сентябре 1767 г. Никита Иванович Панин вместе с младшим братом, генерал-аншефом Петром Ивановичем, были возведены в графское достоинство Российской империи. В 1773 г. Павел Петрович женился на принцессе Гессен-Касельской Августе-Вильгельмине в православии Наталии Алексеевне. Воспитание цесаревича завершилось. Панин получил увольнение от должности обер-гофмейстера при наследнике престола. Екатерина II щедро одарила Панина. Он получил 4 тыс. душ крестьян, 100 тыс. рублей, серебряный сервиз, дом в Петербурге, провизии и вин на целый год, а также по 5 тыс. рублей ежегодной прибавки к получаемому им жалованью в 14 тыс. рублей. Однако до конца жизни Панин сохранил влияние на Павла Петровича, который часто прибегал к его советам.

В мае 1781 г. Никита Иванович был уволен с поста руководителя Коллегии иностранных дел в бессрочный отпуск.

31 марта 1783 г. на 65-м году жизни Никита Иванович Панин скончался в Петербурге. Он похоронен в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры. В знак признательности к своему бывшему воспитателю император Павел I в 1797 г. воздвиг ему памятник в церкви Св. Магдалины в Павловске.

Алексей Михайлович Обресков родился в 1718 г. Он принадлежал к старинному дворянскому роду, восходящему к XVI в. Его отец, поручик Михаил Афанасьевич Обресков, умер в 1732 г. В 1733 г. Алексей Обресков поступил в Сухопутный шляхетский корпус в Петербурге, который окончил в 1740 г. По окончании корпуса по собственному желанию он был определен пажом в состав чрезвычайного посольства в Константинополь, возглавляемого генерал-аншефом А. И. Румянцевым. Благодаря способностям и знанию языков Алексей Обресков вскоре стал правой рукой посла, помогая ему вести дипломатическую переписку. После отъезда Румянцева в Россию Обресков остался в Константинополе. В 1742 г. он был произведен в армейские поручики. Обладая хорошей памятью и незаурядными способностями, Алексей Обресков быстро изучил турецкий и греческий языки. Русские резиденты в Константинополе А. А. Вешняков и А. И. Неплюев часто возлагали на способного дипломата весьма ответственные поручения. В декабре 1748 г. Обресков был произведен в армейские капитаны. В 1750 г. он ненадолго вернулся в Россию, где был награжден за свою деятельность чином секунд-майора.

После смерти А. И. Неплюева в феврале 1751 г. Алексей Михайлович Обресков был назначен поверенным в делах в Константинополе и произведен в надворные советники, а в ноябре 1752 т. назначен резидентом. Перед ним ставилась задача добиваться заключения договора с Турцией о свободе торгового мореплавания России по Черному морю. Умнейший дипломат, ловкий, изобретательный разведчик, Обресков своими талантами способствовал многим победам русской дипломатии. Он хорошо изучил особенности султанского двора и умел найти подход к нужным людям. Алексей Михайлович не раз предотвращал происки послов других европейских стран против России и заботился о том, чтобы Турция придерживалась нейтралитета.

В мае 1756 г. Обресков получил чин канцелярии советника, а в ноябре 1756 г. — статского советника. При Петре III Обресков оказался в несколько затруднительном положении, так как его внешнеполитические взгляды расходились с взглядами императора. Однако эти расхождения не помешали Петру III пожаловать Обрескову в марте 1762 г. чин действительного статского советника. При Екатерине II дипломатическая деятельность Алексея Михайловича вновь получила поддержку. В 1766 г. он был произведен в действительные тайные советники. Оценивая работу Обрескова и его агентов в Константинополе, императрица собственноручно начертала: «А ревность искусства и усердия Обрескова довольно похвалить не можно. Да благословит господь и впредь дела наши тако». Его способности высоко ценил и глава Коллегии иностранных дел Никита Иванович Панин.

Блистательный дипломат Обресков хорошо знал особенности султанского двора, действовал хитростью, лестью и даже подкупом. Он сумел наладить отношения с капризным султаном Мустафой III и не раз предотвращал происки против России послов других европейских государств. С началом русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Обресков вместе с 11 членами посольства был арестован и заключен в Семибашенный замок (Едикуле). В марте 1769 г. А. М. Обресков и все члены русского посольства в Константинополе выехали из Едикуле в ставку великого визиря. Русских дипломатов унижали и запугивали, а перед палаткой Обрескова «водрузили в землю копия с торчащими на них почернелыми уже и смрадными головами». Большие утомительные переходы, строгий караул, походная жизнь были чрезвычайно тяжелы для 50-летнего Обрескова. Тем не менее, он находил способы сообщать в Петербург о ходе военных операций, передавая ценные сведения.

Летом 1771 г. Алексей Михайлович по представлению австрийского и прусского послов был освобожден и в августе прибыл в Петербург. Екатерина II щедро наградила Обрескова: он был назначен членом Коллегии иностранных дел, получил орден Св. Александра Невского и 200 тыс. рублей.

В результате военного поражения Порта была вынуждена начать переговоры с Россией, которые происходили в Фокшанах с 27 июня 1772 г. Россию на переговорах представляли А. М. Обресков и Г. Г. Орлов, Турцию — Осман-эфенди и шейх Яссини-заде. Обресков имел статус лишь второго уполномоченного на переговорах. Первым, к большому неудовольствию Н. И. Панина, Екатерина II назначила своего фаворита Григория Орлова.

Будучи человеком опытным, знающим и независимым, Алексей Михайлович на Фокшанском конгрессе начал действовать с крайней осторожностью. К главной проблеме переговоров — самостоятельности Крыма и переходу под власть России берегов Керченского пролива — он намеревался подойти постепенно, сломив сопротивление османских дипломатов по менее важным вопросам. «Я, милостивый государь мой, — писал он Панину, — не вступаю в объяснения резонов, для чего я таким или иным образом каждое дело предлагаю. Зная прямую цель, добираюсь до оной теми способами, которые мне способность моя дозволяет». На переговорах у Обрескова сразу же обнаружились расхождения с Орловым и той группировкой, которая стремилась немедленно решить в пользу России проблемы, обсуждавшиеся на конгрессе, не учитывая реальной обстановки. Алексей Михайлович Обресков шел к той же цели иными средствами. Он затягивал переговоры с целью получить бoльшую свободу действий. Обресков пытался объяснить графу Г. Г. Орлову, что при дипломатических переговорах нужна постепенность. Однако Орлов настаивал на быстрой развязке, тем более что ему стало известно о перемене его положения при дворе. Считая, что он выполняет волю Екатерины II, и в значительной мере действуя по ее желанию, Орлов в ультимативной форме настаивал на самостоятельности Крыма. Несмотря на все усилия Обрескова, переговоры были сорваны, как считал Панин, из-за «бешенства и колобродства Орлова».

Международная обстановка для России в 1772 г. была весьма сложная. Народ устал от тягот затянувшейся войны. Спохватившись, Екатерина II послала предписание избегать разрыва переговоров, ибо в случае затяжки войны «дела империи будут находиться в самом важном кризисе, какого со времен императора Петра I для России не настояло». Но было поздно. Послы покинули Фокшаны.

Совместными усилиями Н. И. Панину, П. А. Румянцеву, А. М. Обрескову, которые боролись против «предприятий, — по определению Панина, — в действе несбытошных, а в теории ластательных», удалось добиться возобновления переговоров. Они состоялись в октябре 1772 г. в Бухаресте. Обресков на этих переговорах был единственным представителем России и действовал умело, руководствуясь директивой Панина: «Мы поставлены теперь в наикритическое положение через сей разрыв, возобновляющий войну старую и ускоряющий новую. Вам поручается извлечь отечество из такого жестокого кризиса». Трезво оценивая обстановку, Обресков действовал с чрезвычайной осторожностью. Добиваясь своих целей, он умышленно затягивал переговоры, решая, казалось, второстепенные вопросы. Действуя таким образом, Алексею Михайловичу удалось согласовать в Бухаресте 10 статей, которые вошли позже в Кючук-Кайнарджийский договор. Обресков добился не только принятия Портой правительственного проекта договора, ему даже удалось включить дополнительные статьи, которыми регулировались отношения Турции с подвластными ей народами. Эти статьи расширяли права славян, грузин, румын, молдаван, греков и др., что способствовало развитию освободительного движения и дружественных отношений этих народов с Россией.

В условиях продолжавшейся войны с Турцией и нестабильных отношений со Швецией Обресков считал возможным включить в договор статью о свободе плавания через проливы лишь торговых судов. Это предложение А. М. Обрескова поддержал Сенат. Большинство его членов считали, что важнее всего получить доступ в Черное море хотя бы для торгового флота. Но Екатерина II на это не согласилась. «Я ни под каким видом не хочу, чтобы мне турки предписывали, какой род кораблей мне иметь или не иметь на Черном море. Турки биты, не им предписывать законы, в противном случае еще могут отведать щастия, а законов не хочу». Переговоры вновь были прерваны. Военные действия возобновились.

После блистательных побед П. А. Румянцева и А. В. Суворова в 1774 г. переговоры возобновились в деревне Кючук-Кайнарджи. С русской стороны переговоры вели Н. В. Репнин. А. М. Обресков на подписании договора не присутствовал, хотя генерал-фельдмаршал Румянцев считал, что именно ему, «строителю русско-турецкого мира», принадлежит это право. Из-за разлива Дуная Алексей Михайлович Обресков опоздал на один день. Договор был подписан 10 июля генерал-фельдмаршалом и дипломатом князем Николаем Васильевичем Репниным.

Заслуги Обрескова на дипломатическом поприще были высоко оценены. В мае 1779 г. он был назначен сенатором.

Алексей Михайлович Обресков скончался в 1787 г. в возрасте 69 лет.