ГАЛЕРИЙ И КОНСТАНЦИЙ I

Gaius Galerius Maximianus Armentarius

Родился ок. 250 г.,

ум. 5 мая 311 г.

Правил как цезарь при Диоклетиане с 23 мая 293 г.,

а с 1 мая 305 г. до смерти как август —

Imperator Caesar Gaius Galerius Valerius Maximianus Augustus.

Gaius Flavius Constantius

Родился 31 марта ок. 250 г.,

ум. 25 июля 306 г.

Правил как цезарь при Максимиане с 1 марта 293 г.,

а с 1 мая 305 г. до смерти как август —

Imperator Caesar Gaius Flavius Valerius Constantius Augustus.

Полученное им позднее прозвище Chlorus нигде не зафиксировано, а в источниках появляется только с VI в.

После смерти оба были причислены к сонму богов.

Галерий и Констанций, так же как и их предшественники, Диоклетиан и Максимиан, были родом с Балканского полуострова, который в те времена назывался Illyricum, хотя, по всей вероятности, из разных земель. Галерий, со всей определенностью, родился в окрестностях Сердики, то есть современной Софии, а вот в какой именно части Иллирики появился на свет Гай Констанций, доподлинно не известно.

Родители Гая Галерия были селянами, а сам он в молодости пас скот, armenta, отсюда и его прозвание armentarius, пренебрежительный смысл которого точнее всего передается нашим словом «пастух». Происхождение же Констанция, спустя годы, подхалимы выводили из рода правящего в 268–270 гг. цезаря Клавдия Готского, что было, конечно, выдумкой. Но людям всегда свойственно увлекаться подобными изысканиями в области генеалогии.

Оба наших героя служили в армии и продвинулись по службе только благодаря собственным способностям (на чью же поддержку они могли рассчитывать?) достаточно высоко еще во времена Аврелиана и Проба. Констанций служил в дворцовой страже, был трибуном, а потом и наместником провинции Далмация. В молодости, вероятно еще в гарнизоне в Наиссусе, он сошелся со служанкой в солдатской таверне — Еленой, родом из небольшого городка в Битинии, что в Малой Азии. Та родила ему единственного сына Константина, которому суждено было прославить свое имя в истории, хотя поначалу его судьба ничего замечательного не предвещала. Прежде всего Елена, похоже, не была законной супругой. Мало того, Констанций вынужден был отдалить ее — законную или незаконную — от себя, ибо по политическим соображениям ему велено было жениться на другой. Таким образом, становясь в 293 г. цезарем при Максимиане, Констанций, согласно новому династическому порядку, взял в жены его падчерицу Феодору. У них было трое сыновей и три дочери. Точно также и Галерий расстался со своей женой и женился на дочери Диоклетиана Валерии, но детей у них не было. Зато была дочь от первого брака Максимилия и сын Кандидиан от одной из любовниц.

А что можно сказать о Галерии и Констанции как о правителях? Первого из них Лактанций изображает в самых жутких красках, утверждая, что он был худшим изо всех цезарей. «В этом звере жило какое-то врожденное варварство и дикость, совершенно не свойственные истинным римлянам. И ничего удивительного: ведь его мать была родом из-за Дуная и только, когда народ карпов напал на тамошние земли, переправилась через реку и бежала в провинцию Dacia Nova. И фигура Галерия соответствовала его характеру. Рост он имел высокий, а массу тела огромную и раздутую до невообразимых размеров. Так слова и поступки его, равно как и внешность, вызывали у всех настоящий ужас. Даже сам тесть Диоклетиан боялся его».

Не менее резки и другие высказывания Лактанция о Галерии. Мы еще не раз его процитируем. Следует, однако, помнить, что это характеристика очень пристрастная, так как Галерий являлся одним из самых ярых гонителей христианства, а Лактанций был христианином. Оценки других античных писателей выглядят куда лучше; к сожалению, они ограничиваются только краткими заметками. Например, в небольшом произведении Epitome de Caesaribus читаем мнение краткое и яркое: «Галерий был, хоть чувство справедливости имел не выработанное и примитивное, все же достоин похвалы, внешности видной, воином же славным и удачным».

И в самом деле, Галерий, как цезарь и воин, мог похвастаться многими успехами. Поначалу защищая границу на Дунае, он отразил нападения многих народов: сарматов, карпов, бастарнов, возможно даже готов. А уже в 296 г. поспешил из своей штаб-квартиры в Сирмиуме в Сирию, поскольку в Армению вторглись персы и войны было не избежать. Армия под командованием Галерия перешла Евфрат и, вопреки советам Диоклетиана, начала военные действия, не ожидая подкреплений. Результатом стало поражение под Каррами. Галерию удалось отступить, но пришлось вынести страшное унижение от доминуса. Диоклетиан ожидал своего цезаря, сидя в колеснице, а когда тот приблизился, велел вознице погонять. И вот на глазах всех присутствующих Галерий в пышном пурпурном одеянии вынужден был пробежать изрядное расстояние за колесницей своего августа!

Было это в 297 г. Но уже следующий год принес замечательную награду за те горькие минуты. Галерий вступил в Армению во главе мощной армии, усиленной присланными с Дуная подкреплениями, и разбил самого правителя персов — Нарсе. В ходе этой кампании цезарь Востока продемонстрировал не только свои стратегические способности, но и личную храбрость, не раз отправляясь на разведку в сопровождении всего нескольких всадников. Ему удалось захватить обоз персидского шаха вместе с гаремом, семьей и казной, а самого преследовал, зайдя далеко на восток. На этот раз Диоклетиан торжественно приветствовал Галерия в Антиохии. Слава о победах последнего и баснословной добыче произвела неизгладимое впечатление на современников. Еще многие десятилетия спустя утверждали, что свершения Галерия сравнимы с завоеваниями Александра Великого. Сам он весьма охотно поддерживал такое мнение. Цезарь видел себя (и велел видеть другим!) как бы воплощением Македонского, жившего за семь столетий до него. Усиленно распространялась и другая легенда, основывающаяся на имени матери Галерия, которую звали Ромула. А как известно, основал Рим легендарный Ромул, чьим отцом якобы был сам бог Марс, а посему и Галерий считал Марса своим отцом. Рассказывали, что Громовержец явился Ромуле не то в виде быка, не то — дракона. Это послужило Галерию достаточным основанием, чтобы на своих монетах чеканить: «Marti patri semper victori» — «Отцу Марсу всегда побеждающему».

Зимой 302/303 гг. Галерий прибыл в Никомедию с якобы уже готовым планом склонить Диоклетиана окончательно расправиться с христианами. Поговаривали, во всяком случае, так утверждает Лактанций, что за Галерием стояла его мать. Ибо Ромула принадлежала к ярым поклонницам богов-покровителей полей и лесов, которых было трое: Сильван, Диана и Либер Патер. Их культ был особенно распространен как раз в придунайских провинциях, где осела семья матери Галерия, спасаясь от набегов варваров, тогда как влияние христианства было там минимально. Принося жертвы своим богам, набожная мать цезаря приглашала присоединиться к ней своих земляков. Понятное дело, христиане всегда отказывались, что и вызывало у нее раздражение и обиду. Таким обратом, по мнению Лактанция, именно Галерий был основным инициатором и виновником гонений против приверженцев новой религии. Одно несомненно: постановления соответствующих эдиктов тот осуществлял с необыкновенной жестокостью. Но как мы увидим в дальнейшем, как раз Галерий станет первым властителем, издавшим эдикт о веротерпимости, и сделает это на два года раньше, чем появится знаменитый эдикт Константина Великого.

Ходили также слухи, что Диоклетиан отрекся от престола, уступив уговорам, а то и угрозам Галерия, который после стольких лет «цесарства» жаждал наконец получить высшую власть. Это, конечно, неправда, ведь сама система тетрархии и принцип ротации на троне, точнее, на тронах каждые двадцать лет были задуманы и введены Диоклетианом; и именно он лично заставил сопротивлявшегося Максимиана отказаться от пурпура. Зато неоспоримым фактом является то, что Галерий сыграл существенную роль в «подборе» цезарей, то есть тех, кто должен был стать рядом с августами в качестве их помощников, а затем и преемников. Поэтому, когда в Никомедии 1 мая 305 г. Диоклетиан передавал власть в руки Галерия, цезарем провозгласили племянника последнего — Максима Дазу. В тот же день в Медиолане уходящий август Максимиан сделал своим наследником Констанция, а в качестве цезаря придал ему Флавия Севера, считавшегося ближайшим другом Галерия. Таким образом именно Галерий, располагая преданными себе людьми на постах цезарей Востока и Запада, становился фактически самым влиятельным правителем, хотя по чисто формальным соображениям старшим августом, а значит, символом единства империи считался Констанций. Назначения новых цезарей всех удивили, ведь у Констанция был взрослый сын Константин. Максимиан также имел сына, правда, помоложе, Максенция. Однако оба они были обойдены, ибо принцип новой системы наследования власти, задуманный Диоклетианом, гласил: пурпур передается не по крови, а достойнейшему.

А вдобавок, на всякий случай, Константин с самого детства жил не при отце, а при дворе Диоклетиана в качестве этакого почетного заложника, чем гарантировал лояльность Констанция. Как бы там ни было, но мальчик прошел хорошую школу политики и военного дела, научился разбираться в людях, а в придачу и географии, так как двор Диоклетиана находился в частых разъездах в основном по восточным провинциям империи. Города Малой Азии, Сирии и Египта славились величественными строениями и выдающимися произведениями искусства. Богатство их экономики и культуры, невзирая на столькие бедствия, было по-прежнему велико и намного превосходило все, чем мог в те времена похвастаться Запад.

Констанций же оставался верен западным провинциям, особенно Галлии, и будучи еще цезарем, и позднее, став августом. Из четверых тетрархов он единственный заслужил одобрение Лактанция, который отозвался о нем кратко, но примечательно: «Лишь он один был достоин единовластно править миром». Другие античные источники также вспоминают его добрым словом. Историк Евтропий, живший несколькими десятилетиями позже, писал о Констанции с восхищением.

«Был это человек выдающийся, преисполненный гражданских достоинств. Стремился к тому, чтобы богатели жители провинций и вообще частные лица, не заботясь особо о выгодах государства. Ибо часто говаривал: „Пусть лучше имущество находится в общественном владении, нежели хранится в имперской казне!“ Двор цезаря содержался столь скромно, что когда в праздники устраивались пиры для большого числа друзей, на стол ставили серебро, одалживаемое по домам. Жители Галлии не просто его любили, а прямо-таки боготворили, так как под его рукой избежали и опасной деятельности Диоклетиана, и отчаянного легкомыслия Максимиана».

Будучи цезарем, Констанций быстро овладел побережьями Галлии и Британии, где несколько лет держался самозванец Караузий, а после его смерти — Аллект, разгромил франков на нижнем Рейне, восстановил разрушенную германскими нашествиями и восстаниями колонов экономику Галлии, расселяя по городам ремесленников из Британии, а по деревням военнопленных.

Антихристианские эдикты Констанций выполнял, если можно так выразиться, не слишком жестоко. Поэтому и заслужил благосклонные оценки Лактанция и Евсевия из Цезареи — тогдашнего историка церкви. Последний писал: «Единственный из властителей наших дней держался достойно все время своего правления. Всем являл милость, а в войне, нам объявленной, никакого участия не принимал; подчиненных же себе людей богобоязненных от всякого убытка и злодейства защищал, не разрушал даже церковных зданий». Лактанций, напротив, утверждает, что цезарь ограничил преследования только сносом церквей! Вот и пойми этих историков.

Сам Констанций был по всей вероятности почитателем божества Sol Invictus, Солнца Непобедимого, но, возможно, среди женщин в его семье были симпатизирующие христианам. Так, например, имя его дочери — Анастасия происходит от греческого слова anastasis, которым христиане (а также иудеи) называли воскрешение.

Весной 306 г. Галерий получил письма из Галлии. Констанций сообщал, что серьезно болен, и просил, чтобы его первородный сын Константин приехал как можно скорее. Такие просьбы и ранее поступали, и их игнорировали, так как Галерий предпочитал не выпускать из рук столь ценного заложника. Однако на этот раз он согласился, ибо отказ мог иметь неприятные для него политические последствия. Ближе к вечеру Галерий поставил свою печать на бумаге, позволяющей Константину пользоваться в пути лошадьми государственной почтовой службы, но посоветовал дождаться утра и получить дополнительные указания. Когда же на следующий день ближе к полудню цезарь велел позвать Константина, после долгих и безрезультатных поисков обнаружилось, что тот покинул дворец еще накануне вечером. Организовали погоню, но солдаты вскоре вернулись, доложив, что на ближайшей почтовой станции все лошади мертвы. Константин убивал тех коней, на которых приехал, и забирал свежих. Похоже, Константин уже давно подозревал Галерия в попытках лишить его жизни, то подвергая особой опасности во время военных операций, то подбивая на рискованные схватки (даже со львами) на арене дворцового цирка. Скорее всего, и на этот раз позволил уехать только потому, что в пути легче было организовать засаду и подстроить «случайную» смерть во время опасного путешествия по неспокойной горной местности.

Константин застал отца в приморском галлийском городе Гезориакуме (ныне Булонь), где тот наблюдал за выходом флота в поход против пиктов, постоянно нападавших на Британию из Каледонии (Шотландия). Цезарь Запада был действительно болен, но еще командовал этой военной кампанией. Умер он вскоре после ее окончания в военном лагере Эборакум (современный Йорк) 25 июля 306 г. В этих же местах почти ста годами ранее, в 211 г., скончался цезарь Септимий Север. Оплакиваемый всеми, Констанций первым из тетрархов был причислен к сонму богов.

Позднейшая официальная версия гласила, что солдаты заставили Константина принять пурпур. Несколько лет спустя латинский автор панегирика в его честь описывал эти события торжественным слогом.

«Милосердные Боги, какое же счастье ниспослали вы Констанцию в момент его кончины! Отходящий в небеса император узрел своего преемника. Ибо незамедлительно, лишь только он оставил землю, вся армия единодушно выбрала тебя. Глаза и помыслы всех обратились на тебя, о, наследник. И хоть ты передал решение на суд старших властителей, горячий энтузиазм воинов упредил их решение, вскоре утвержденное. Как только ты впервые появился среди солдат, те, не твоими чувствами руководствуясь, а общественным благом, набросили на тебя пурпур, невзирая на слезы в глазах твоих. Но не гоже плакать правителю, избранному Богами. Говорят, что ты пытался избежать уговоров своего войска и пришпоривал коня. Выслушай же слова правды: делая так, ты заблуждался по молодости своей».

Итак, Константин якобы отказывался от чести, навязываемой ему солдатами. Те, кто долгие годы сражался под командованием отца, считали естественным наследником умершего августа его родного сына. Понятно, что это решение опрокидывало весь установленный порядок тетрархии. Ведь после смерти Констанция старшим августом становился Галерий, а младшим Флавий Север, и именно они должны были назначать нового цезаря. А ведь солдаты объявили Константина даже не цезарем, а сразу августом! По сути, это был возврат к опасной практике III столетия, когда отдельные армии провозглашали императорами своих предводителей. Именно поэтому официальная пропаганда позже утверждала, что Константин к власти совсем не стремился и передал все на усмотрение легитимных руководителей империи. На самом же деле те были просто-напросто поставлены перед совершившимся фактом.

Летом 306 г. посланцы Константина отправились из Британии на восток, к Галерию, с письмами своего господина и его изображением, украшенным лавровым венком. Принятие такого портрета означало бы одобрение всего, что совершилось в Эборакуме после смерти Констанция, то есть признание Константина августом.

Галерий долго обдумывал, что предпринять, ведь у него были совсем другие планы. Он собирался после Констанция провозгласить августом своего ближайшего друга и советника Лициния. Ходили слухи, что в первом порыве ярости Галерий хотел сжечь потрет самозванца вместе с его послами, однако его отговорили, справедливо указав, что это было бы равнозначно началу гражданской войны. В итоге, пусть и весьма неохотно, Галерий изображение Константина принял и послал тому пурпурный плащ, но не августа, а «всего лишь» цезаря. Таким образом, оба согласились на почетный компромисс. Константин стал законным правителем, пусть даже и на четвертом месте после августа Галерия, после августа Флавия Севера (тот автоматически занял место Констанция) и, наконец, после Максима Дазы. Галерий же всем продемонстрировал, что только он один из вышеперечисленных может законным образом назначать на должность. Но уже очень скоро проявились грозные последствия этой уступки и отхода от установленной ранее системы.