У истоков эпохи эллинизма стоит личность (и это впервые в античной истории) – македонский царь Александр Великий (правил в 336—323 гг. до н. э.). Короткая, но насыщенная бурными событиями жизнь Александра, без сомнения, уникальна. Далеко не каждому даже из великих исторических деятелей доводилось стать не просто основателем нового государства, но воистину творцом нового мира, новой социокультурной «вселенной». На долю Александра выпала именно такая судьба.

Сын царя Филиппа II и его первой жены – эпирской царевны Олимпиады, наследник македонского престола, Александр (356—323 до н. э.) получил превосходное образование: его наставником в течение нескольких лет был великий Аристотель. Любимым чтением Александра, воспитанного в традициях греческой культуры, была Гомерова «Илиада», папирусный свиток которой неизменно сопровождал его во всех походах. Однако в противоречивом характере будущего царя было немало и негативных черт: наряду с непоколебимой отвагой, великодушием, щедростью, ему были знакомы вспышки необузданного гнева, а также подозрительность, нетерпимость к возражениям, склонность к пьянству.

Уже в ранней юности Александр проявлял выдающиеся полководческие и административные способности. Филипп II, отправляясь в военные походы, нередко оставлял юношу управлять государством, а если брал его с собой, то поручал весьма ответственные военные задания. Так, в сражении при Херонее восемнадцатилетний Александр командовал македонской конницей.

Лисипп. Александр Македонский

После трагической гибели Филиппа II в 336 г. до н. э. его двадцатилетний сын унаследовал престол. Он горел желанием продолжить дело отца и отправиться в поход на Персию, но вначале необходимо было укрепить собственное положение на троне. Полтора года царь Александр III потратил на усмирение мятежей как на северных границах Македонии, так и в особенности в греческих полисах. Не без труда он добился на конгрессе в Коринфе подтверждения своих полномочий главы панэллинского союза, командующего греко-македонскими вооруженными силами.

В 335 г. до н. э. Александр отправился в поход на фракийские и иллирийские племена: включенные Филиппом II в состав Македонии, после его смерти они подняли восстание. Эта военная акция оказалась успешной, но в отсутствие македонского царя в Греции вновь началось движение против его гегемонии. Неутомимый Демосфен призывал эллинов сбросить чужеземное владычество, и его призывы находили поддержку в обществе. Когда от одного города к другому поползли непроверенные слухи о гибели Александра, первыми против македонян открыто выступили фиванцы.

Однако силы были неравны. Александр неожиданно вернулся в Грецию, взял Фивы и подверг их страшной каре: один из славнейших греческих городов был стерт с лица земли, а все его население обращено в рабство. Этим македонский царь продемонстрировал, какая участь постигнет всех непокорных. Остальные греческие полисы, напуганные расправой, уже не помышляли о явном проявлении недовольства. Только теперь, поставив под свой контроль ситуацию на Балканском полуострове, Александр мог беспрепятственно приступить к главному делу своей жизни – походу в Азию.

Источники

Эпоха эллинизма хорошо освещена в многочисленных источниках. Сохранилось весьма много письменных свидетельств об эллинистическом мире, несмотря на то, что многое оказалось безвозвратно утрачено. Походы Александра Македонского, справедливо оцененные современниками как событие эпохальное, были очень подробно исследованы историками.

Многие участники походов Александра Великого – и высокопоставленные военачальники (Птолемей и Неарх), и рядовые командиры (кормчий Онесикрит, военный инженер Аристобул и др.) – впоследствии написали воспоминания о войнах в Азии. В этих произведениях содержалась ценнейшая информация, изложенная самими очевидцами событий. К сожалению, записки соратников Александра дошли до нас во фрагментах, но полными текстами активно пользовались античные авторы, описывавшие деяния покорителя персидской державы: Диодор, Плутарх, Курций Руф, Арриан и др.

Ранней весной 334 г. до н. э. молодой македонский царь Александр наконец приступил к осуществлению замыслов своего отца. Он переправился с войском общегреческого союза в Малую Азию, на персидскую территорию. По приблизительным подсчетам, армия Александра состояла из 30 тысяч пехотинцев и 5000 кавалеристов. Войско было неоднородным по своему этническому составу. В основном это были македоняне и представители других народов, живших на территории македонского царства. Греков было 12 тысяч: 7000 воинов входили в состав полисных ополчений, выделенных в распоряжение Александра, остальные являлись наемниками. Армия была прекрасно вооружена и обучена, ее сопровождали специалисты для сооружения осадных приспособлений. С войском Александра на Восток отправилось немало ученых, писателей, философов.

Походы Александра Македонского

По греческим масштабам, войско, вступившее в пределы державы Ахеменидов, было весьма многочисленным. Однако оно не могло идти ни в какое сравнение с той армией в сотни тысяч воинов, которую в случае необходимости был способен выставить персидский царь Дарий III. В 30-е годы IV в. до н. э. Персия по-прежнему оставалась огромным и богатейшим государством. Однако все больше обнаруживались ее хозяйственная отсталость и внутренняя нестабильность, проявлявшаяся в сепаратистских устремлениях сатрапов отдельных областей, равнодушии населения к государственным нуждам и, как следствие, в слабости военной организации.

Пытаясь найти выход из положения, персидские владыки активно привлекали на службу греческих наемников, которые занимали самые различные посты: от рядовых воинов до командиров высокого ранга. Один из них, талантливый полководец Мемнон с Родоса, фактически командовал всеми вооруженными силами Ахеменидов в Малой Азии. Сильнее греко-македонского был и превосходивший его по численности более чем вдвое персидский флот, основу которого составляли финикийские корабли.

В начале Восточного похода, в 334 г. до н. э., планы Александра вряд ли были очень далеко идущими. Вероятно, он рассчитывал завладеть лишь малоазийскими землями персов. Но противник сам облегчил ему задачу. Персидские сатрапы, управлявшие Малой Азией, вопреки мнению Мемнона, настаивавшего на отступлении в глубь материка в поисках более выгодной оборонительной позиции, решили немедленно дать войску Александра генеральное сражение. Оно состоялось на берегах реки Граник (совр. Коджабаш), неподалеку от места высадки греко-македонских сил. Силы сторон, размещавшиеся на разных берегах, были примерно равны. Персы выжидали, заняв выгодную позицию на высоком и крутом берегу. Александр решил форсировать Граник; молниеносным ударом конницы он атаковал врага и при поддержке переправившихся под прикрытием кавалерии основных сил пехоты обратил неприятеля в бегство. Битва при Гранике закончилась полным разгромом персидского войска. Здесь впервые проявилась одна из особенностей военного искусства Александра Македонского – применение кавалерийской атаки на наиболее важном направлении.

После столь убедительно выигранной битвы македонскому царю добровольно сдались греческие города Малой Азии, со времен Анталкидова мира (387 г. до н. э.) находившиеся под ахеменидским владычеством. Сопротивление Александру Македонскому оказали лишь Милет и Галикарнас, в которых позиции персов были особенно сильны, но и эти города вскоре были взяты. В освобожденных полисах были свергнуты симпатизировавшие персидским властям олигархические режимы и установлено демократическое правление. Затем Александр планомерно начал подчинять своей власти регионы малоазийского полуострова. Вначале он прошел по его югу (области Ликия и Памфилия), после этого повернул на север: во Фригию[25], Пафлагонию, Каппадокию, а затем, преодолев горный хребет Тавр, вновь спустился к Средиземному морю и оказался в Киликии. В конце концов вне его контроля остались лишь труднодоступные горные районы на севере и востоке Анатолии[26].

Однако в тылу уходящего все дальше войска продолжал действовать персидский флот в Эгейском море, представлявший серьезную опасность. Командовавший им Мемнон, захватив некоторые греческие острова, фактически полностью господствовал в Эгеиде. Он замышлял перенести военные действия в Балканскую Грецию, а также закрыть черноморские проливы и тем самым пресечь все связи греко-македонской армии с родиной. Хотя угроза быть отрезанным от Эллады постоянно нависала над войском Александра Македонского, царь, не обращая внимания на эту опасность, смело двигался на восток.

В 333 г. до н. э. войско Александра Македонского перешло из Малой Азии в Северную Сирию. Навстречу ему уже двигалась огромная (200—250 тысяч человек) персидская армия во главе с Дарием III, принявшим на себя командование. Противники сошлись в узкой долине у города Исс, на пересеченной местности между горами и морем, где из-за недостатка пространства персам не удалось реализовать в бою свое численное превосходство. Сражение при Иссе во многом напоминало битву при Гранике. Вновь решающую роль сыграла атака македонской конницы. Александр, командовавший правым флангом своего войска, направил кавалерийский отряд в центр фронта персов, где находилась ставка Дария. На левом фланге армия Александра несла в это время значительные потери. Однако в разгар битвы, исход которой был еще далеко не решен, Дарий, увидев приближавшегося к его колеснице Александра, пришел в полное замешательство и, испугавшись за свою жизнь, в страхе бежал с поля боя. Персидское войско осталось без командующего, что вскоре привело к его разгрому. После сражения в руках Александра оказалась не только походная казна Дария, но и вся семья персидского царя: позорно брошенные им мать, жена и дети.

Александр Великий на коне Буцефале

Победа на Иссе стала переломным моментом войны и открыла Александру путь в центральные области Персии. Отныне, став господином положения, македонский царь радикально изменил свои планы. Осознав открывшиеся перед ним новые перспективы, он сделал своей целью покорение всей державы Ахеменидов. Поэтому мирные предложения Дария III, готового уступить выигравшему противнику земли от Эгейского моря до реки Галис, т. е. большую часть Малой Азии, были отвергнуты Александром в оскорбительной форме.

Однако, чтобы реализовать грандиозный завоевательный план, царю Македонии необходимо было сначала обезвредить персидский флот. Поэтому Александр отказался от преследования войск Дария III и немедленного похода в Месопотамию и Персиду, где находились основные административные центры Ахеменидов, а повел армию в Финикию, так как именно оттуда выходили в Эгейское море военные корабли персов. Греко-македонские силы без боя заняли почти все финикийские торговые города. Подчинившись новому властителю, финикийцы предоставили в его распоряжение свои эскадры, отозвав их из персидских военно-морских сил. В результате флот Ахеменидов, потеряв без боя почти все корабли, перестал представлять серьезную опасность, а флот Александра за короткий срок значительно вырос.

Из городов Финикии отказался сдаться лишь древний Тир, находившийся на острове и считавшийся неприступным. Но и этот город после изнурительной семимесячной осады и сооружения дамбы, соединившей остров с материком, был взят. Под контролем Александра оказалась также Палестина, причем серьезное сопротивление оказала только сильная крепость Газа.

Дарий III вновь попытался вступить в мирные переговоры, предлагая Александру на этот раз все земли до реки Евфрат. Но никакие уступки уже не устраивали македонского царя: он твердо вознамерился полностью лишить Дария власти и создать на месте персидской новую грандиозную державу.

Александр Македонский в виде Амона (рога-символ бога) Монета

В 332 г. до н. э. греко-македонское войско без всякого сопротивления овладело богатым Египтом: сатрап этой области державы Лхеменндов перешел на сторону Александра. Египетские жрецы по древнему обычаю провозгласили своего нового властителя фараоном, сыном бога Амона. С этого момента берет начало идея о божественности Александра Македонского. Обожествление царской власти и ее носителей ранее было чуждо грекам, но издавна коренилось в сознании многих народов Востока. Понимая это, Александр для укрепления своего авторитета не преминул воспользоваться традиционными восточными идеями.

Организуя управление Египтом, македонский царь демонстрировал подчеркнутое уважение к местным традициям и обычаям. Он привлекал египетскую знать к исполнению властных функций (правда, в гражданской сфере, военное командование оставалось в руках македонян), совершил паломничество к святилищу бога Амона, находившемуся в оазисе к западу от Египта. На египетском берегу Средиземного моря был основан город Александрия.

В Египте Александр Македонский предоставил войску длительный отдых, а в 331 г. до н. э. наконец направился с армией во внутренние области персидской державы. К этому времени Дарий III собрал новое войско, численность которого, по мнению античных авторов, доходила до миллиона человек. Эта оценка несколько преувеличена. Но следует учитывать, что персидский царь прекрасно понимал всю серьезность момента, рассматривал грядущее решительное столкновение с греческими войсками как свой последний шанс сохранить власть и, естественно, постарался мобилизовать максимальное количество оставшихся сил. В его распоряжение прибыли многочисленные вооруженные отряды из восточных областей царства. Точную численность персидской армии определить невозможно, но, во всяком случае, смело можно говорить о наличии у Дария нескольких сотен тысяч воинов против нескольких десятков тысяч у Александра; неравенство сил было очевидно.

Александр Великий и Амон. Рисунок с рельефа в Луксоре

Серпоносная колесница. Рисунок

Мощной ударной силой персов считались колесницы с длинными и острыми вращающимися серпами, укрепленными по обеим сторонам оси. Врезаясь в строй противника, такие серпоносные колесницы должны были рубить на куски его живую силу. Впрочем, греки быстро научились бороться с этим оружием. Они расступались перед несущимися колесницами, пропускали их, а затем уничтожали возниц. Были у персидской армии также боевые слоны.

Последнее крупное сражение войны Александра Македонского с Дарием III произошло 1 октября 331 г. до н. э. в Северной Месопотамии, недалеко от реки Тигр, на обширной равнине у местечка Гавгамелы, где персы могли свободно развернуть все свои силы и попытаться реализовать численное преимущество. Битва при Гавгамелах была ожесточенной и продолжалась почти целый день, причем долгое время ни одна из сторон не имела решающего перевеса. Александр, по обыкновению, взял на себя командование правым флангом греко-македонской армии. В начале сражения он совершил неожиданный обманный маневр (движение направо), приведший персов в замешательство, а потом, как и в битве при Иссе, направил конницу в центр персидского войска, где находилась ставка Дария.

План сражения при Гавгамелах

Персидские воины, в свою очередь, теснили греко-македонские части на их левом фланге, которым командовал Парменион. Главной опасностью для войск Александра была возможность окружения: так как линия фронта у персов была значительно длиннее, то в ходе битвы они могли охватить фланги противника. Войско македонского царя тем временем, не обращая внимания на опасности, продолжало свой натиск на персидский центр. В результате почти полностью повторилась ситуация предыдущей встречи Дария III и Александра на поле боя: владыка, персов растерялся и, бросив армию, скрылся в одной из своих столиц городе Экбатаны, в Мидии. Греки одержали полную победу.

Александр Македонский не стал преследовать персидского владыку. Он двинулся прямо в центр державы Ахеменидов и стал легко за нимать ее главные города. Древний Вавилон сатрап Мазей сдал без боя, за что Александр оставил его на посту наместника Вавилонии. Этим он продемонстрировал знатным персам, занимавшим ключевые посты в персидском царстве, что не намерен расправляться с ними и при условии изъявления покорности сохранит их влиятельное положение. Такая политика, несомненно, облегчала его продвижение вперед: сатрапы многих областей предпочитали добровольно подчиниться власти нового владыки.

Дарий III в битве при Гавгамелах. Фрагмент мозаики из Помпей

Без боя сдались и Сузы – административная столица державы Ахеменидов, где находились бюрократический аппарат и государственная казна. Некоторое сопротивление оказал лишь Персеполь (совр. Техте-Джемшид) – священный город персидских царей, центр области Персида, – но и он вскоре оказался под контролем греков. Персеполь был отдан воинам на разграбление, и находившийся в нем великолепный царский дворец был предан огню. Это был демонстративный акт мести персам за нашествие на Грецию в начале V в. до н. э. и за сожжение Афин. После овладения Сузами и Персеполем в руки Александра попали колоссальные богатства царской казны: веками хранившиеся сокровища оценивались не менее чем в 170 тысяч талантов серебром.

Теперь войску Александра Македонского предстоял путь на север, в Экбатаны, где скрывался Дарий III. При вести о приближении греков персидский царь пытался бежать в восточные сатрапии – обширные, богатые и не затронутые войной. Он еще надеялся собрать на востоке своих владений новые силы и продолжить борьбу. Однако Дарий, проявивший себя откровенно слабым полководцем, совершенно утратил популярность даже у собственных придворных. Царские приближенные во главе с Бессом, сатрапом -Бактрии, составили против Дария заговор, арестовали его, а впоследствии убили. Когда Александр, преследовавший своего противника, обнаружил тело последнего представителя династии Ахеменидов брошенным на дороге, то приказал воздать покойному царские почести и похоронить тело в родовойусыпальнице персидских владык.

Персидские воины. Фрагмент рельефа из Персеполя (V в. до н. э.)

После смерти Дария III Александр объявил своему войску, что цель войны, ради которой на Коринфском конгрессе был создан панэллинский союз под македонской гегемонией, полностью выполнена, «священная месть» персам свершена. В связи с этим он разрешил воинам, направленным в союзное войско греческими полисами, возвратиться домой, но предложил тем из них, кто пожелает в дальнейшем участвовать с ним в военных действиях, остаться в качестве наемников. Желающих оказалось много, к тому же с Балканского полуострова периодически прибывали подкрепления, и греко-македонское войско практически не сократилось. Все больше греческих добровольцев присоединялись к столь победоносному и выгодному мероприятию, каким оказывался Восточный поход Александра Македонского.

Пополнению рядов греко-македонской армии, воевавшей в Азии, способствовало и то обстоятельство, что к этому времени было покончено и с последней «греческой» опасностью для Александра. Спарта, отказавшаяся в свое время участвовать в Коринфском конгрессе, в 333 г. до н. э. начала войну против Македонии, но два года спустя, разбитая наместником Александра Антипатром, была вынуждена вступить в панэллинский союз, созданный под македонской эгидой. Итак, войско Александра, двигавшееся все дальше на восток, росло, несмотря на то что во многих завоеванных городах македонскому царю приходилось оставлять свои гарнизоны для поддержания порядка и покорности.

Гибель Дария III позволила Александру Македонскому рассматривать себя как преемника Ахеменидов. По праву победителя македонский царь стал законным владыкой персидского царства. Дальнейшие его походы имели целью восстановление единой власти над всеми подчиненными персам территориями и борьбу с самозванцами, самым опасным из которых был Бесс – организатор убийства Дария. Этот сатрап, продолжая отступать на восток, в подвластные ему области, провозгласил себя царем под именем Артаксеркса IV. Преследуя Бесса, Александр с войском прошел по горным районам Восточного Ирана, поставил их под свой контроль и к 329 г. до н. э. достиг Средней Азии. Бесс был схвачен и казнен.

Однако греко-македонскому войску неожиданно пришлось столкнуться с упорным сопротивлением местного населения. Развернулась настоящая партизанская война, которой руководил талантливый полководец Спитамен (?—328 до н. э.). Он со своими конниками уничтожал македонские отряды, оторвавшиеся от основных сил, отбивал обратно завоеванные города и поселения. Александру приходилось вновь подчинять своей власти одни и те же местности. Все попытки схватить Спитамена оказывались неудачными: получив известие о подходе вражеских войск, он скрывался в пустыне. Лишь после долгой борьбы Спитамен потерпел поражение, бежал к кочевым племенам и там, в степях, был убит.

Пожалуй, ни один регион не завоевывался великим полководцем античности с такой затратой сил, как Средняя Азия. Два года потребовалось Александру на то, чтобы более или менее прочно утвердиться в среднеазиатских областях Согдиана и Бактрия. Стремясь добиться успеха, он применял политику «кнута и пряника»: с чудовищной жестокостью расправлялся с жителями мятежных территорий, истребляя десятки тысяч человек, и подчеркнуто милостиво относился к тем, кто добровольно подчинялся его власти. Легенды об ужасном Искандере Двурогом в течение многих веков распространялись среди народов Средней Азии, настолько глубокую память оставил Александр Македонский о себе в этом регионе.

В 327 г. до н. э. Средняя Азия была наконец покорена и усмирена. В ознаменование наступления мира Александр женился на Роксане, дочери одного из представителей среднеазиатской знати, теперь вынужденной признать новую власть. Завоеватель основал в долинах рек Окс (совр. Амударья), Яксарт (совр. Сырдарья) и их притоков несколько новых городов, которые должны были служить опорными базами для греко-македонских гарнизонов; почти все эти города получали одно и то же название– Александрия. К тому времени численность армии, находившейся под командованием македонского (а теперь уже и персидского) царя, возросла до 120 тысяч человек: прибывали подкрепления из Греции, вступали в войско персидские отряды, прежде всего кавалерийские.

В том же 327 г. до н. э. Александр Македонский начал поход в Индию. Таким образом, греки выходили за пределы державы Ахеменидов и устремлялись в земли, почти совершенно им неизвестные. Об Индии Александр и его спутники имели в основном фантастические сведения, полученные из трудов греческих историков (Геродота, Ктесия Книдского и др.), которые опирались на недостоверную информацию. Не было реального представления ни о размерах Индии, ни о трудностях, связанных с овладением ею, ни о странах, которые находились восточнее Индии[27]. Что же толкало Александра на столь опасное и, в сущности, авантюрное, не оправданное геополитическими интересами предприятие? Наверняка сыграли свою роль распространявшиеся среди македонян и греков рассказы о сказочных богатствах Индии. А кроме того, Александр, которому, несомненно, несколько вскружили голову достигнутые успехи, уже видел себя правителем всей ойкумены. Его преследовала навязчивая идея дойти до «края Земли» (считали, что он находится где-то совсем недалеко) и омыть свое оружие в водах Великого океана и в конечном счете покорить весь мир.

Вначале греко-македонское войско, в состав которого теперь также входили и представители восточных народов, продвигалось вдоль Инда и его многочисленных притоков относительно спокойно. Александру противостояли многочисленные мелкие независимые царства, которыми управляли раджи, и племена, жившие еще в первобытных условиях. Царства и племена враждовали друг с другом, что облегчало их подчинение. Некоторые раджи спешили перейти на сторону Александра, стремясь получить от него помощь в борьбе со своими противниками. Другие царьки, напротив, оказывали ожесточенное сопротивление.

Особенно много хлопот доставил Александру раджа Пор, навязавший ему в 326 г. до н. э. кровопролитное сражение на берегах реки Гидасп. Македонский царь не без труда, лишь с помощью передовой для своего времени военной тактики (обходной маневр при переправе через реку), сумел добиться победы. Пор попал в плен и тоже стал вассалом Александра. В битве при Гидаспе греки и македоняне впервые столкнулись с массовым применением противником «живого» оружия – боевых слонов. Это настолько впечатлило греческих полководцев, что впоследствии они стали активно использовать слонов в боевых действиях.

Александр двигался все дальше на восток, прокладывая пути в индийских джунглях, постоянно обороняясь от внезапных набегов местных племен. А конца этому тяжелому и опасному пути, казалось, не предвиделось. Вожделенный «край Земли» отодвигался все дальше и дальше. Индия оказывалась несравненно большей страной, чем считалось ранее, к тому же ходили слухи, что до самых «мощных» индийских государств еще идти и идти (речь шла в первую очередь о державе Нандов в долине Ганга). Самого Александра, конечно, все это не могло остановить, но армия была уже совершенно измучена. Воины, непривычные к жаркому и влажному климату, страдали от тропических лихорадок, гибли от укусов змей и ядовитых насекомых. В конце концов войско отказалось продолжать поход. Это было серьезным ударом по самолюбию Александра, но изменить что-либо было не в его силах. После нескольких дней тщетных уговоров полководец приказал собираться в обратный путь.

Индийский боевой слон. Рисунок

Построив корабли и спустившись на них по Инду к Аравийскому морю, Александр в 325 г. до н. э. разделил свою армию на две части. Одна из них под руководством лучшего из македонских флотоводцев Неарха отправилась на запад на кораблях. Другую часть сам царь повел пешим путем через прибрежные пустыни Южного Ирана. Этот многомесячный переход стал одной из самых трагичных страниц Великого похода и стоил жизни тысячам воинов.

В 324 г. до н. э. все войско воссоединилось в Сузах. Пробыв там несколько месяцев, Александр отправился в Вавилон, решив сделать этот древний город столицей своей огромной державы. В Македонию, откуда был начат Восточный поход, в родную Пеллу царь уже больше не возвратился.

Источники

Личность Александра Македонского, его жизнь и деяния привлекали внимание многих античных авторов. Плутарх составил подробную биографию Александра. Римский историк Курций Руф (I в. н. э.) написал «Историю Александра Македонского». Это почти единственный античный автор, который, используя более ранние источники, подчеркнул не только позитивные, но и негативные стороны деятельности Александра.

Видный римский администратор (грек по происхождению) Арриан (гг в. н. э.) создал самое ценное из дошедших до нас произведений об Александре Македонском – «Поход Александра». Это четкое и ясное изложение событий, основанное на наиболее достоверной традиции, почти лишенное риторических прикрас.

Если бы Александр Македонский был лишь завоевателем, его имя, наверное, пополнило бы список «отрицательных» героев истории (вроде Батыя или Тамерлана). Однако Александр заботился не только об увеличении количества подвластных ему территорий и народов, но и об организации эффективного управления ими. Ощущая себя законным преемником династии Ахеменидов, он уже в условиях военного похода начал проводить важные преобразования в управлении доставшимся ему обширным государством.

Персидскую державу характеризовала ее «внутренняя непрочность»: отсутствие налаженных связей между областями, отчужденность населяющих их народов друг от друга. Все это было основой для развития сепаратистских выступлений непокорных сатрапов, мятежи которых Ахемениды порой вынуждены были подавлять с помощью военной силы. Александр понимал, что в новых условиях эти внутренние противоречия могли еще усугубиться. Ведь теперь в государстве появились македоняне и греки, которые по праву победителей считали себя господами над многочисленным местным населением, находившимся в положении побежденных. Конфликты между победителями и побежденными могли серьезно подорвать целостность государства. Сохранение и укрепление единого государства становилось главной задачей правителя. Александр как мог старался сглаживать противоречия между греками, македонянами и народами Востока, при каждом удобном случае демонстрируя, что для царя все они в одинаковой мере являются его подданными.

С подчеркнутым уважением относился Александр к обычаям, традициям и религиозным верованиям жителей завоеванных земель. В Египте он принял титул фараона и совершил паломничество к святилищу Амона, в Вавилоне счел необходимым поклониться богу Мардуку, в Пасаргадах (древнейшая столица Персии) восстановил оскверненную мародерами гробницу Кира – основателя державы Ахеменидов. Но в то же время, отдав приказ о сожжении дворца персидских царей в Персеполе, Александр продемонстрировал, что остается выразителем интересов греков и македонян.

Всюду, где мог, Александр Великий сохранял власть ахеменидских сатрапов, избегая крутых перемен; правда, в их руках оставались лишь гражданские полномочия, а военные и финансовые, как правило, передавались македонянам и грекам. Дальнейшие события показали, что такая практика не всегда была эффективной.

Дворец Кира Касаргадах.Реконструкция

Пока Александр воевал в Средней Азии и Индии, некоторые сатрапы, надеясь, что он уже не вернется, вновь начали проявлять сепаратистские устремления: не подчинялись его приказам, поднимали мятежи. По возвращении царю пришлось сместить и наказать бунтовщиков. Однако ничто не могло заставить его отказаться от проведения представлявшейся ему необходимой и благотворной политики сближения с персидской знатью. Многие ее представители были приближены к царскому двору, оттеснив на второй план испытанных соратников Александра. Это, конечно, порождало недовольство в среде македонян.

Александр охотно набирал представителей восточных народов в свое войско. Молодые люди из местного населения, обученные греческому военному искусству, призваны были в значительной мере заменить в армии македонян и греков, воинские ряды которых за время многолетних походов сильно поредели. Возвратившись из Восточного похода, царь решил уволить в отставку большинство ветеранов, что вызвало в армии недовольство и даже мятеж. Несмотря на это он отправил на родину 10 тысяч македонских солдат.

Внутреннюю политику Александра после завоевания им персидской державы иногда называют «политикой слияния народов». Царь хотел уравнять в правах всех своих подданных – европейских и азиатских, сплотить их, по возможности, в единый народ. Одним из самых ярких проявлений его объединительной политики стала грандиозная свадьба в Сузах, когда по инициативе царя в один день 10 тысяч македонских и греческих воинов вступили в брак с местными девушками. Сам Александр, уже женатый на Роксане, взял в жены Статору, дочь Дария III, и Парисатаду, дочь Артаксеркса III. Полководцы Александра тоже женились на персиянках, разумеется из знатных семей[28]. Таким образом, Александр Македонский стремился сделать свое правление более легитимным, подчеркнуть преемственность по отношению к династии Ахеменидов.

Александр IV (сын Александра Македонского и Роксаны) в короне бога Амона. Рельеф

Трудно дать однозначный ответ на вопрос, были ли эти действия элементами продуманной политической программы или же они предпринимались спонтанно, под влиянием конкретных обстоятельств. Вполне ясно только одно: все шло к разрыву с устоявшимися античными традициями и к созданию новой, греко-восточной, общности.

Уже в ходе завоевательных походов начал радикально меняться весь образ жизни Александра Македонского. Он окружил себя азиатской роскошью, стал носить персидское царское платье, принял сложный дворцовый церемониал Ахеменидов, даже пытался навязать своим соратникам обязательный ритуал коленопреклонения перед монархом. Все это в совокупности с появлением при дворе влиятельных персов представлялось македонским аристократам крайне унизительным, они чувствовали себя приравненными к побежденным.

Против Александра начали составляться заговоры, которые, впрочем, были быстро раскрыты, а заговорщики жестоко наказаны, при этом царь не пощадил даже своих ближайших соратников. Так, когда стало известно о заговоре, к которому был причастен Филота – начальник македонской конницы, один из лучших друзей Александра, Филоту схватили, подвергли мучительным пыткам, а затем казнили. Вскоре после этого подослали убийц к отцу Филоты – Пармениону, старейшему и опытнейшему македонскому полководцу, который верно служил еще Филиппу II. Позднее, уже в Средней Азии, Александр, находясь в состоянии сильного опьянения, поссорился на пиру со своим другом Клитом. Когда Клит начал упрекать царя за пренебрежительное отношение к македонянам и чрезмерные симпатии к персам, Александр, схватив копье, нанес ему смертельный удар.

Был разоблачен и заговор «пажей» – знатных македонских юношей, служивших царскими телохранителями. Они вынашивали план заколоть Александра в его шатре. В причастности к этому заговору был обвинен участвовавший в походе в качестве официального историографа грек Каллисфен, критически относившийся к насаждению восточных обычаев при македонском дворе. Историка арестовали, посадили в клетку и впоследствии казнили. Репрессии привели к тому, что македонская знать вынуждена была примириться с новой политикой царя, признать его как монарха персидского типа – абсолютного владыку.

Со временем Александр, порвав с традициями своего отца, и в отношениях с греческими полисами стал вести себя не как гегемон Эллады, а как неограниченный правитель. Он по своему произволу вмешивался во внутренние дела греков и этим грубо нарушал решения Коринфского конгресса 337 г. до н. э. В частности, в 324 г. до н. э. он издал указ, предписывавший всем полисам принять обратно граждан, подвергнутых изгнанию, и грекам пришлось, затаив недовольство, подчиниться этому распоряжению. Другой указ требовал от греческих городов признать божественный статус Александра.

Укреплению единства державы служило также основание Александром нескольких десятков городов (почти все они носили его имя), главным образом на ее восточных рубежах, на новых богатых землях. Изначально это были военные опорные пункты, где стояли македонские гарнизоны. Но очень скоро в новые города хлынул поток греков с Балканского полуострова, принесших с собой свой образ жизни и свою культуру. Наконец, Александр использовал колоссальные «залежи» драгоценных металлов из сокровищниц Ахеменидов и ввел на всей территории огромного государства единую монету, взяв за основу афинский серебряный стандарт.

Бурная военная и реформаторская деятельность Александра Македонского оборвалась совершенно неожиданно. Царь готовил поход в Аравию, а в дальнейшем помышлял об экспедиции в Карфаген, Италию, на Сицилию, мечтая дойти до Геракловых столпов (т. е. до Гибралтарского пролива). Однако в самый разгар военных приготовлений 33-летний Александр внезапно тяжело заболел. Болезнь развивалась стремительно, не помогали никакие лекарства, и 10 июня 323 г. до н. э. в Вавилоне великий полководец скончался. Смерть его была настолько неожиданной, что в войске немедленно поползли слухи об отравлении.

Саркофаг Александра Македонского. Фотография

Вряд ли когда-нибудь ученым удастся раскрыть истинные причины смерти Александра Великого. Можно сказать только, что предположение о естественной кончине от болезни не кажется невероятным, несмотря на молодость царя. Ведь в течение всей своей жизни он совершенно не щадил себя: воевал в первых рядах войска, получал тяжелейшие ранения, после которых ему чудом удавалось остаться в живых. Все это не могло не подорвать его здоровья, равно как и неумеренный образ жизни с постоянными кутежами.

Пытаясь дать общую оценку деятельности Александра Македонского, следует прежде всего отметить противоречивые черты его личности. В описании античных авторов он предстает человеком, совершившим как великие подвиги, так и великие злодеяния. Наверное, такую оценку нужно признать наиболее верной, и главное в ней – эпитет «великий», который может быть приложен буквально ко всему, что связано с Александром, настолько грандиозными, как бы превосходящими обычные человеческие масштабы были его свершения. Не случайно в исторической традиции большинства народов, как древних, так и современных, этого деятеля именуют Александром Великим.

Колоссальная держава, которую создал Александр путем завоеваний, оказалась непрочной. Государство-гигант держалось, в сущности, лишь волей своего основателя, не имея более надежных скрепляющих факторов – экономических, социальных, культурных. Если бы Александр прожил дольше, возможно, его объединительная внутренняя политика принесла бы свои плоды. Но создатель державы умер – и держава распалась, ибо слишком неоднородными были ее составляющие. К новой политической модели государства предстояло прийти долгим путем войн и смут.

Основные исторические заслуги Александра связаны не столько с развитием политики, сколько с развитием цивилизации. Восприняв от своего наставника Аристотеля ряд основополагающих идей – о полисе как высшем типе государственной организации, об исконном превосходстве эллинов над «варварами» – Александр пошел дальше. Всей своей деятельностью он строил новый мир, в котором принципы полиса использовались в устройстве обширной державы, в которой происходило слияние народов греческого мира и народов Востока на некой общей основе. Это был мир эллинистической цивилизации, основателем которой с полным правом должен быть назван именно Александр Македонский.

Историография

Серьезное изучение эллинистической истории в европейской науке началось с середины XIX в. Основоположником в этой области явился выдающийся немецкий ученый И. Дройзен (J. Droysen, 1808—1884), который и ввел в науку термин «эллинизм». Дройзен великолепно знал письменные источники по изучаемой им эпохе и умел разбираться в содержащихся в них многочисленных сложностях и противоречиях. Его фундаментальный труд «История эллинизма» (1836—1843) во многих отношениях не утратил значения и по сей день. В то же время это историческое исследование имело еще в значительной мере описательный, а не аналитический характер. Кроме того, Дройзен осветил далеко не всю эпоху эллинизма: начав изложение с описания походов Александра Македонского, он довел его лишь до 20-х годов III в. до н. э., причем уделял внимание почти исключительно военно-политической истории, оставляя в стороне прочие сферы жизни эллинистических государств: экономику, социальные отношения, культуру. Впрочем, все эти недочеты были неизбежны в самом начале изучения эллинистической цивилизации.

Александр Македонский всегда был и остается одним из самых популярных исторических персонажей. О нем написаны десятки книг и едва ли не тысячи статей. В XX в. наиболее значимые труды созданы Г. Берве (H. Berve), В. Тарном (W. Tarn), М.Уилером (M.Wheeler), Я. Зайбертом (J.Seibert). Выдающийся австрийский историк Ф. Шахермайр (F. Schachermeyr) посвятил Александру ряд монографий.

В отечественной историографии различные аспекты деятельности Александра Македонского освещены в работах А. С. Шофмана, Л. П. Маринович, Б. Г. Гафурова и Д. И. Цибукидиса.

Гафуров В. Г., Цибукидис Д. И. Александр Македонский и Восток. М., 1980.

Дройзен История эллинизма. Ростов-на-Дону, 1995. Т. 1—3.

Маринович Л. П. Греки и Александр Македонский. М., 1993.

Уилер М. Пламя над Персеполем. М., 1972.

Шахермайр Ф. Александр Македонский. М., 1986.

Шифман И. Ш. Александр Македонский. М., 1988.

Шофман А. С. Восточная политика Александра Македонского. Казань, 1976.

Berve Н. Das Alexanderreich auf prosopographischer Grundlage. MUnchen, 1926.

SeibertJ. Alexander der Grosse. Darmstadt, 1981.

Tarn W. Alexander the Great. Cambridge, 1948.

Сразу после кончины Александра Македонского в созданной им огромной державе разразился острый кризис власти, вызванный проблемой престолонаследия. В результате компромисса между различными военными группировками преемниками умершего царя были провозглашены его слабоумный брат Арридей (под именем Филиппа III) и Александр TV – новорожденный сын Александра от Роксаны. Поскольку ни тот, ни другой не могли реально управлять государством, был назначен регент. Им стал один из наиболее опытных военачальников Пердикка. Однако вскоре он утратил популярность в войске и в 321 г. до н. э. был убит собственными солдатами. После этого регентом стал Антипатр – старейший из сподвижников Александра, наместник Македонии и Греции.

Селевк I Никатор

Одновременно после смерти Александра началась ожесточенная борьба за власть  между его полководцами – диадохами (т. е. преемниками). Закаленные в битвах воины, сильные политики, диадохи разделили сатрапии огромного царства между собой, и каждый из полководцев получил в управление одну из областей «наследия Александра». Однако это не привело к миру, так как диадохи стремились к власти, к расширению подвластных территорий, к утверждению превосходства над соперниками и постоянно вступали друг с другом в междоусобные распри. Когда в 319 г. до н. э. умер Антипатр, которому удавалось своим авторитетом поддерживать единство державы, борьба между диадохами вылилась в череду почти непрерывных кровопролитных войн, которые продолжались 40 лет.

Наиболее дальновидные из диадохов проявляли нескрываемую тягу к сепаратизму, стремясь стать независимыми государями в своих областях. Так, Птолемей, один из ближайших друзей Александра Македонского, уже в 323 г. до н. э. стал сатрапом Египта. Птолемей старался удержать под своей властью эту древнюю, богатую плодородными землями страну, самой природой хорошо защищенную от нападений извне. Упрочить свою власть над Египтом – к большему он не стремился, а потому в 321 г. до н. э. отверг сделанное ему предложение занять пост регента. Аналогичные тенденции, хотя и не в столь ярко выраженной форме, проявляли и другие «преемники» Александра: Сел евкі Никатор, ставший в 321 г. до н. э. сатрапом Вавилонии, Лисимах, получивший Фракию и контролировавший зону черноморских проливов, и Кассандр, после смерти своего отца Антипатра овладевший Македонией.

Среди наследников власти Александра были и те, кто стоял за сохранение единства державы. Такой политики придерживался

Пердикка, в 321 г. до н. э. начавший войну против Птолемея с целью пресечь его сепаратистские устремления, и именно эта акция стоила Пердикке жизни. Впоследствии носителем идеи единого государства был Эвмен – бывший личный секретарь Александра. Единственный грек среди диадохов, он вплоть до своей гибели в 316 г. до н. э. сохранял верность династии Аргеадов и пытался отстаивать интересы недееспособных «царей» – наследников.

Диадохи Антигон Одноглазый и его сын Деметрий I Полиоркет (т. е. осаждающий города) были самыми яркими фигурами в военно-политической борьбе своего времени. Они завладели «срединной» частью царства Александра Македонского – Малой Азией, Сирией и Финикией. Это позволяло Антигону одновременно воевать на нескольких направлениях и не допускать объединения сил своих противников. Начинал он свою деятельность как правитель – «сепаратист», но по мере того как его владения расширялись, Антигон все более превращался в сторонника сохранения «единого и неделимого» наследия Александра. Впрочем, он пекся не столько об интересах Филиппа III и Александра IV, сколько о собственных. Антигон одержал победу над Эвменом, изгнал Селевка I из Вавилона и на время утвердил свою власть в этом древнем городе, пытался разгромить даже Птолемея (впрочем, безуспешно).

Антигон Одноглазый объявил себя регентом, но это вызвало недовольство других диадохов. В течение нескольких лет они совместными усилиями боролись против притязаний Антигона на власть в державе. Борьба эта не принесла победы ни одной из сторон, и в 311 г. до н. э. соперники заключили договор, по которому признавалось первенство Антигона, но остальным диадохам обеспечивалась неприкосновенность их территорий. Война была лишь приостановлена и через несколько лет возобновилась с новой силой.

Военные действия охватили все области огромного государства, истощая его силы. Положение осложнялось периодически вспыхивавшими в Греции восстаниями против македонского владычества. Так, сразу после получения известия о смерти Александра выступавшие против македонской гегемонии афиняне, вдохновляемые Демосфеном, в 323 г. до н. э. объявили Македонии войну. Но эта так называемая Ламийская война оказалась недолгой. Уже в 322 г. до н. э. войска Антипатра, разгромившие афинские сухопутные и морские силы, вступили в Афины. Афинская демократия, просуществовавшая почти два столетия, была ликвидирована, и в полисе установился олигархический режим, поддерживаемый размещенным в Афинах македонским гарнизоном. Демосфену был вынесен смертный приговор; великий оратор некоторое время скрывался от разыскивавших его македонян и в конце концов принял яд, чтобы не попасть в руки врагов.

Монета с изображением эллинистического царя

Впоследствии в Афинах состоялось несколько государственных переворотов. Афинский полис фактически уже не являлся независимым политическим субъектом. Кг о существование отныне не определялось внутренними условиями, а зависело от внешних сил, прежде всего от перипетий борьбы диадохов. В 317 г. до н. э. Кассандр, установив контроль над Афинами, поставил единоличным правителем города философа Деметрия Фалерского, ученика Аристотеля.

Десять лет спустя Деметрий I изгнал из Афин «тирана-философа» и объявил о восстановлении афинской демократии. Однако эта «возрожденная демократия» на деле оказалась лишь фикцией народовластия. Деметрий, поселившийся в Афинах, был провозглашен «живым богом»: ему определили для жительства Парфенон, оказывали подобающие лишь божеству почести, учредили в его честь культ и обращались к нему с запросами по любому делу, как к оракулу. Фактически один режим единовластия сменился другим.

В ходе войн за «наследие Александра» недееспособные «цари» со временем стали заложниками в руках борющихся сторон. В своем стремлении править диадохи воспринимали законных наследников власти Александра как помеху для осуществления своих амбиций и понемногу начали от них избавляться. В 317 г. до н. э. был убит Филипп III, а в 311 г. до н. э. – Александр IV (и с ним его мать Роксана). Таким образом, легитимная царская династия Аргеадов пресеклась. Воспользовавшись этим, Антигон Одноглазый в 306 г. до н. э. объявил себя царем и назначил соправителем своего сына Деметрия I. Однако в ответ на этот шаг царский титул приняли и другие диадохи. Поддерживать единство державы Александра Македонского становилось все труднее, так как в разных ее частях правили несколько отстаивающих собственную независимость монархов.

Против Антигона Одноглазого, первенствовавшего среди диадохов, образовалась мощная коалиция, в которую вошли Селевк I, Лисимах, Кассандр и Птолемей. В 301 г. до н. э. в крупном сражении у города Ипс (в Малой Азии) Антигон потерпел поражение от объединенных сил своих противников и погиб. Его обширные владения были разделены между остальными диадохами. Битва при Ипсе стала поворотным пунктом в длительной борьбе за «наследие Александра». После нее принцип сепаратизма восторжествовал и восстановить рушащуюся державу было уже невозможно.

Правда, Деметрий I пытался, хотя и без особого успеха, продолжить дело отца. В 294 г. до н. э. он захватил македонский престол, оставшийся свободным после смерти Кассандра, и использовал Македонское царство, всячески укрепляя его военную и морскую мощь, для подготовки военных действий против других диадохов. Однако в 287 г. до н. э., истощив ресурсы страны тратами на вооружения, он утратил доверие собственных подданных и был изгнан из Македонии Лисимахом и Пирром – царем соседнего Эпира. Через Грецию и Эгейское море Деметрий переправился с остатками войска в Малую Азию. Там в 285 г. до н. э. он потерпел военное поражение от Селевка I и был вынужден сдаться ему в плен, где вскоре и умер.

Именно Селевк I в конечном счете оказался самым удачливым из диадохов. В 281 г. до н. э., победив Лисимаха, он присоединил его владения (запад Малой Азии, Македонию и Фракию) к своим и, таким образом, к концу жизни сумел ненадолго объединить под своим скипетром почти всю территорию бывшей державы Александра (кроме Египта, в котором удержался Птолемей, передавший власть своим потомкам). Однако уже через год Селевк был убит подвизавшимся при его дворе авантюристом Птолемеем Керавном (побочный сын Птолемея Египетского). Еще год спустя, в 279г. до н. э., на Македонию, Грецию и Малую Азию совершили ряд опустошительных набегов полчища галлов[29]. Внеся хаос в общую внешнеполитическую обстановку, они как бы поставили точку в войнах диадохов. Лишь через несколько лет с галльской опасностью на Балканском полуострове удалось покончить, а галлы, переправившиеся в Малую Азию, создали в ее центральной части «разбойничье государство» Галатию.

После отражения набегов галлов результаты борьбы диадохов, продолжавшейся почти полвека, стали окончательно ясны. На месте распавшейся огромной державы Александра Македонского сложилось несколько новых мощных государственных образований – так называемых эллинистических монархий. В этих государствах утвердилось правление наследников диадохов. Власть над Египтом осталась у потомков Птолемея (династия Птолемеев, или Лагидов[30]). Большая часть азиатских владений Александра оказалась в руках потомков Селевка I (династия Селевкидов). Селевку, однако, пришлось отказаться от территорий, завоеванных Александром в Индии, которые он не в состоянии был удерживать. В Македонии укрепились потомки Антигона Одноглазого и Деметрия I (династия Антигонидов): сын Деметрия Антигон II Гонат, внеся важный вклад в отражение галльской опасности, был в 277 г. до н. э. провозглашен македонским царем.

Наряду с этими крупнейшими монархиями существовали меньшие по размеру и политической роли государства. Одними из них управляли потомки не столь известных диадохов. В других у власти остались династии, правившие еще с ахеменидского времени и теперь в той или иной степени приобщившиеся к греческому образу жизни. Особая ситуация сложилась в Балканской Греции, где пока сохранялись полисы, но фактически они утратили свой государственный суверенитет и в основном поддерживали политику крупных царств. Как бы то ни было, после окончания борьбы диадохов наступил период относительной стабилизации и начали все четче проступать контуры совершенно новой, непохожей на прежние эпохи античной истории – эпохи эллинизма.

Источники

События, происходившие в эллинистическом мире, получили отражение в произведениях различных жанров. Знаменитый древнегреческий биограф Плутарх посвятил ряд своих жизнеописаний некоторым диадохам: Эвмену, Деметрию I Полиоркету, эпирскому царю Пирру. Интересовали Плутарха и другие эллинистические политики: спартанские реформаторы Агид IV и Клеомен III, стратеги Ахейского союза Арат и Филопемен. Таким образом, в его сочинениях имеется ценнейшая информация о различных этапах истории эпохи эллинизма, о ее специфике в разных регионах.

Немало экскурсов в эллинистическую историю содержится в «Описании Эллады» Павсания (II в. н. э.). Особо следует отметить географа Страбона (64/63 до н. э. – 23/24 н. э.). Его фундаментальный труд «География» (в 17 книгах) содержит множество интереснейших сведений не только о природных условиях различных регионов эллинистического мира, но и об их государственном устройстве, особенностях экономической жизни, важнейших стадиях политической истории. В своем описании Страбон активно использовал труды многих авторов.

Каковы же были главные тенденции, имевшие место в эпоху эллинизма? Какие важнейшие процессы развертывались на протяжении этой новой исторической эпохи? В первую очередь следует отметить, что феноменом эпохи эллинизма стало объединение двух цивилизационных ареалов – античного греческого мира и Древнего Востока. Ранее эти два «мира» развивались порознь и даже противостояли друг другу, как бы воплощая исконную борьбу Востока и Запада, а теперь они вошли в единую систему государств. Бесспорно, объединение произошло насильственным путем, в результате военных походов Александра Македонского, но это ни в коей мере не означает, что объединительные процессы не имели внутренних, объективных предпосылок. Не случайно многие ученые считают возможным говорить о периоде «предэллинизма», когда в IV в. до н. э. (пока еще в скрытом виде) шла подготовка к становлению эллинистической цивилизации, причем как в Греции, так и на Востоке.

Основные предпосылки, приведшие к возникновению эллинизма, сложились в древнегреческом обществе IV в. до н. э. и были связаны с кризисом классического полиса. С одной стороны, общество эпохи поздней классики перерастало оказавшиеся со временем тесными рамки античного полиса, тяготело к более широкому объединению, но на греческой почве создать такое объединение не могло. С другой стороны, на Востоке, который к этому времени был уже в значительной своей части объединен под властью персов, были накоплены огромные материальные ресурсы, но они оставались невостребованными из-за недостаточной степени хозяйственного развития, низкого уровня экономических связей между отдельными регионами, а также в силу некоторых специфических черт древневосточного менталитета. Грандиозные сокровищницы персидских царей в Сузах и Персеполе, где в течение веков накопились тысячи тонн драгоценных металлов, совершенно не использовались в хозяйственных интересах.

Таким образом, держава Ахеменидов нуждалась в некой динамичной структуре, которая оживила бы ее экономику. Фактически накануне возникновения эллинистической цивилизации существовали два феномена, которые не могли не вступить во взаимодействие, – «активная бедность» греков и «пассивное богатство» Востока. В результате в эпоху эллинизма возникло общество, не похожее ни на классическое античное, ни на традиционное восточное, но в значительной мере являвшееся их синтезом.

Это взаимодействие греческих и восточных начал охватило практически все области жизни. В экономической сфере для древневосточных обществ было характерно преобладание натурального сельского хозяйства традиционного типа при крайне незначительной роли ремесла и торговли. В греческом мире, наоборот, уже с архаической эпохи началось бурное развитие ремесленного производства и торговли. В эллинистических государствах эти две сферы хозяйствования как бы наложились друг на друга и в результате возникла «смешанная» экономика: сельское хозяйство осталось основой хозяйственной деятельности, но над ним появилась динамичная торгово-ремесленная надстройка.

Если в Греции было достаточно широко распространено классическое рабство, то для патриархального, доэллинистического Востока было характерно закабаление зависимых крестьян, особенно со стороны государства. В эпоху эллинизма и в этой области отмечается взаимодействие двух начал. Рабов классического типа в эллинистических царствах было немного, однако уже само их наличие в немалой степени влияло на обращение с крестьянами, эксплуатация которых зачастую ужесточалась под воздействием «рабских» образцов.

Новые формы приобрели в эллинистическом мире и политические структуры. Ранее на Востоке повсеместно преобладала монархия, характеризовавшаяся порой обожествлением царя и весьма значительной его властью, доходящей до абсолютной (восточная деспотия). По отношению к монарху все без исключения жители государства находились в положении подданных, полностью подчиненных воле правителя. В государстве большую роль играл бюрократический аппарат, на который опирались цари при управлении подвластными им землями. Греческому же миру была свойственна полисная форма государственности с республиканским устройством. Гражданин полиса обладал политической и личной свободой, подчинялся лишь закону и принимал участие в управлении государством. Бюрократии практически не существовало, все должностные лица были выборными. В эпоху эллинизма полисные и монархические принципы государственного устройства тоже вступили во взаимодействие.

Эллинистический царь, или Диадох  (III—II вв. до н. э.)

Держава Александра Македонского и возникшие после ее распада эллинистические государства сложились как монархии, причем с огромными, порой абсолютными полномочиями царя (в этом отношении они Ж напоминали восточные деспотии). Однако при этом греко-македонские эллинистические монархи в большей степени опирались на полисы античного типа, основанные Александром Македонским, которые заселяли греками – выходцами из Эллады. Подчас даже некоторым из старых восточных городов давался полисный статус. Полисы стали одним из важных устоев власти государей эпохи эллинизма. Монархи старались поддерживать дружественные отношения с гражданскими коллективами полисов и принимали на себя определенные обязательства, и прежде всего обязательство не нарушать автономию полиса в вопросах внутреннего самоуправления. Они уже не выступали по отношению к греко-македонскому населению в качестве столь же неограниченных властителей, как по отношению к местным жителям. Характерно, что в большинстве эллинистических государств вооруженные силы комплектовались именно из греков– граждан полисов, а не из представителей народов Востока.

Греческие полисы в составе эллинистических монархий представляли собой довольно своеобразные политические образования. В них сложилась (хотя и не была до конца осознана современниками) категория «гражданина-подданного»: граждане эллинистических полисов Востока одновременно являлись подданными того монарха, на чьей территории этот полис был расположен. Это не было чем-то совершенно новым. Ведь, по сути дела, в классическую эпоху такими же гражданами-подданными были жители греческих полисов Малой Азии, находившиеся под властью персидских царей. Так же обстояло дело и в полисах, которые входили в состав территориальных держав, созданных некоторыми тиранами (держава Дионисия Сицилийского, Боспорское царство). Но если ранее в греческом мире подобное явление было нетипичным, то теперь оно получило широкое распространение.

Эллинистические полисы по-прежнему конституировались как гражданские общины с соответствующими выборными органами управления. Но в отличие от полисов предшествующих столетий они не были независимыми государствами. Теперь у полисов был верховный суверен – царь. Как бы ни пытались эллинистические монархи затушевать этот неприятный для греческого свободолюбия факт, давая полисам различные привилегии, даруя им земли, населенные местными жителями, тем не менее новая реальность эпохи постоянно давала о себе знать: отныне полисы ни в какой мере не решали вопросы внешней политики и их гражданским коллективам доверялось лишь внутреннее самоуправление.

Поскольку объединение двух столь разных «миров» было насильственным, во многих отношениях произошло как бы наложение античных структур на традиционные восточные, которое где-то привело к их органичному взаимопроникновению, а где-то – только к механическому сращиванию. В одних сферах преобладали греческие начала, в других – восточные, в третьих – их соотношение было приблизительно равным.

Так как этот «баланс начал» зависел еще и от региона, в котором происходило взаимодействие, то эллинистические государства были образованиями весьма неоднородными и нестабильными. Сложившиеся в них общества оказались крайне сложно структурированными. Пришлые греки – граждане полисов – и местные крестьяне, покорившиеся новым властителям, но сохранявшие устоявшиеся веками обычаи и привычки; потомки македонских полководцев-завоевателей, все больше перестраивавшие свой образ жизни на восточный лад, и представители персидской, египетской, финикийской знати, приобщавшиеся к античной цивилизации; обосновавшиеся в огромных городах Востока эллинские философы, поэты, ученые и рядом с ними – астрологи из Вавилона, маги из Мидии, жрецы из святилищ долины Нила, излагавшие теперь свои учения на греческом языке, – все это, сосуществуя бок о бок, сплелось самым причудливым образом. Эллинистический мир как бы дробился на разные, несхожие «миры».

К тому же масштабы и глубина синтеза греко-восточных начал, роль античных и восточных элементов в нем были, естественно, неодинаковы в различных регионах эллинистического мира. Наиболее интенсивная эллинизация – процесс приобщения местного населения к греческому образу жизни, греческим цивилизационным ценностям – наблюдалась в областях Восточного Средиземноморья: в Малой Азии, Сирии и Финикии, отчасти в Египте. Впрочем, этот процесс затронул, как правило, города, поскольку именно они были основным местом обитания греков; сельское население – а оно повсюду составляло большинство – предпочитало придерживаться старых, догреческих традиций. Кроме того, эллинизация коснулась в основном высших слоев восточного общества, которые имели возможность и желание войти в «греческую среду». Что же касается дальних регионов – Месопотамии, Ирана, Средней Азии, то, за редкими исключениями, по мере удаления от Средиземного моря греческое влияние ощущалось все менее.

В то же время были регионы, где отсутствовало влияние Востока. Речь идет прежде всего о территориях, расположенных на Балканском полуострове (Македония, собственно Греция) и западнее его (Великая Греция). Это были земли, откуда начались завоевания Александра Македонского. В них не было покоренного восточного населения. Однако и эти области составляли неотъемлемую часть системы эллинистических государств, разделяли их историческую судьбу. Дело в том, что эллинистический мир, несмотря на всю свою разнородность, был целостной системой, компоненты которой, в том числе и территориальные, были тесно взаимосвязаны. Любые сколько-нибудь важные события, происходившие в одном государстве, немедленно откликались эхом во всех остальных.

Эпоха эллинизма была временем очень большой мобильности населения. Особенно это касалось греков: решив переселиться на Восток, они зачастую начинали постоянно перемещаться из одной страны в другую. Эллинские воины, торговцы, деятели культуры могли оказаться сколь угодно далеко от родины: и в новой столице Египта Александрии, и в древнем Вавилоне, и где-нибудь в Бактрии или Согдиане. И повсюду они чувствовали себя в известной мере как дома, ибо оказывались среди соотечественников, говорящих на родном греческом языке, среди близких и понятных культурных ценностей.

По сравнению с предшествующими эпохами политическая ситуация радикально изменилась: вместо множества независимых, враждующих друг с другом полисов греческий мир теперь состоял из нескольких относительно стабильных крупных держав. Немаловажно, что эти государства в цивилизационном отношении представляли собой единство, различаясь, в сущности, лишь правящими династиями. Повсюду элита общества состояла из греков и македонян (восточные аристократы, приобщившиеся к греческому образу жизни, воспринимались уже как «эллины»), повсюду государственным языком был греческий. Более того, повсюду господствовала греческая финансовая система, основанная на драхме. Иными словами, наемник, получив жалованье за службу одному эллинистическому царю, вполне мог тратить эти деньги во владениях другого монарха.

Таким образом, система классического греческого полиса, и без того уже расшатанная кризисом IV в. до н. э., в эпоху эллинизма окончательно утратила свою исключительность, уступив место иным реалиям.

Источники

В эллинистическое время было достаточно много эпиграфических памятников, хотя по содержанию они зачастую были более стереотипными и менее информативными, чем в классическую эпоху. Надписи позволяют увидеть, как постепенно приходила в упадок политическая жизнь греческих полисов, как их народные собрания, вместо того чтобы решать важные государственные вопросы, теперь в основном занимались декретированием разного рода почестей эллинистическим монархам.

Эпоха эллинизма стала временем наибольшего территориального распространения античной цивилизации. После походов Александра Македонского раздвинулись границы известного грекам и освоенного ими мира. Взаимодействие отдельных стран и цивилизованных народов в пределах ойкумены стало несравненно более тесным и плодотворным, чем раньше. В результате был освоен ряд новых торговых путей, как морских, так и сухопутных. В частности, был проложен маршрут из эллинистического Египта в Индию, проходивший по Красному и Аравийскому морям. Из Индии в Средиземноморье поступали прежде всего предметы роскоши: благовония, драгоценные камни.

Во II в. до н. э. в эллинистических государствах узнали о существовании Китая (греки называли его Серика). В то время у власти в Срединной империи находилась династия Хань, в правление которой территория Китая достигла наибольших размеров: под влияние китайских владык попала часть Средней Азии. Именно в Средней Азии произошли первые контакты китайцев с представителями эллинистических государств. Главным товаром, которым с этого времени и в течение долгих веков славился Китай, был, конечно, шелк. Не случайно проторенный в эпоху эллинизма торговый путь из Китая к берегам Средиземного моря известен как Великий шелковый путь. Через горы и долины, пустыни и оазисы, где были устроены караван-сараи для отдыха купцов, он связывал эллинистический мир с крупнейшим государством Восточной Азии.

Эллинистические монархи оказывали государственную поддержку торговым операциям, понимая, что это дает им немалые доходы. Они старались сделать торговые пути относительно легкими и безопасными, борясь с разбоем на дорогах и морях. Впрочем, далеко не всегда удавалось избежать опасностей: один из излюбленных сюжетов литературы эпохи эллинизма – нападение разбойников или пиратов на мирных путников. Захваченных людей либо отпускали за выкуп, либо – если их родственники были небогаты и не могли выплатить крупную сумму денег – продавали на рынке рабов. Пиратство существовало даже в Средиземном море, несмотря на то что в его бухтах базировались мощные флоты эллинистических государств. Корсары на своих юрких суденышках легко уходили от преследования, скрываясь в труднодоступных прибрежных горах. Особенно много тайных пиратских «баз» было в Киликии, на юго-востоке Малой Азии.

Важным средством активизации экономической жизни в эпоху эллинизма была финансовая политика правителей. Следуя примеру Александра Македонского, они наладили чеканку монет из доставшихся им огромных золотых и серебряных запасов персидских царей. Практически во всех частях эллинистического мира монеты чеканились на единой весовой основе (по стандарту афинской драхмы и связанных с ней денежных единиц) и различались лишь выбивавшимися на них изображениями, в частности портретами царей. Так, эллинистические владыки очень любили помещать на своих монетах изображение Александра, преемниками которого они себя считали. Единообразие монетной чеканки способствовало развитию межгосударственного денежного обращения.

В эпоху эллинизма активно развивается градостроительство: считается, что различными греко-македонскими правителями, начиная с Александра Великого, было основано около 170 городов.

Лев. Скульптура из Пантикапея  (І—ІІвв. н.э.)

Многие из них так и остались небольшими и захолустными, но некоторые из новых городов (например, Александрия Египетская или Антиохия, столица государства Селевкидов) стали крупнейшими экономическими, политическими и культурными центрами. Александрия вообще не имела себе равных в тогдашнем мире: в период наивысшего расцвета в ней насчитывалось до миллиона жителей. Процветали и некоторые старинные греческие города, в особенности расположенные в Малой Азии (Милет, Эфес и др.). В то же время ряд крупных городов Балканской Греции (Афины, Спарта), оказавшись вдали от основных центров эллинистической цивилизации, начинали приходить в упадок.

Источники

Подробно освещает эпоху эллинизма нумизматический материал. На эллинистических монетах мы часто встречаем портреты Александра Македонского, диадохов, других монархов, что очень помогает определить точное время их правления. Например, последовательность и хронология царствования правителей Греко-Бакт-рии устанавливаются почти исключительно на основе монет.

Историография

В российской науке 50-х годов ХХ в. развернулась серьезная дискуссия о характере эллинизма и его месте в истории. Согласно одной точке зрения, которую активно отстаивал А. Б. Ранович, эллинизм был закономерным этапом в развитии античного общества, более высоким по сравнению с предшествующими.

Другую концепцию предложил К. К. Зельин. Он видел в эллинизме не этап, а конкретно-историческое явление в истории Восточного Средиземноморья, характеризовавшееся сочетанием античных и древневосточных элементов в социально-экономической жизни, политическом устройстве, сфере религии и культуры. Именно такая оценка эллинизма преобладает в настоящее время в российской науке. При изучении эпохи эллинизма наибольшее внимание уделяется анализу социально-экономических отношений в эллинистических государствах (труды А. Б. Рановйча, К. К. Зельина, М. К. Трофимовой, А. И. Павловской, Е. С. Голубцовой и др.).

В западной науке социально-экономическая история эллинистического мира не находится в числе приоритетных предметов изучения. Наибольшую известность получил труд одного из крупнейших представителей мирового антиковедения М. И. Ростовцева (M. Rostovtzeff – русский ученый, эмигрировавший после 1917 г. в США), в котором историк подходит к экономике эллинизма с модернизаторских позиций, активно пользуясь применительно к античности такими категориями, как «пролетариат», «буржуазия», «капитал» и т. п.

Феномен греческого полиса на эллинистическом Востоке подвергся всестороннему изучению в монографии Г. А. Кошеленко «Греческий полис на эллинистическом Востоке». Эта книга стала важнейшей вехой в историографии и во многом изменила установившиеся в науке воззрения на специфику политических отношений в эллинистическом мире.

Бенгтсон Г. Правители эпохи эллинизма. М., 1982.

Голубцова Е. С. Сельская община Малой Азии. М., 1972.

Зелъин К. К. Исследования по истории земельных отношений в эллинистическом Египте ІІ—І вв. до н. э. М., I960.

Зелъин К. К. Трофимова М. К. Формы зависимости в Восточном Средиземноморье эллинистического периода. М., 1969.

Кошеленко Г. А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. М., 1979.

Павловская А. И. Египетская хора в IV в. М., 1979.

Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. М., 1950.

Шофман А. С. Распад империи Александра Македонского. Казань, 1984.

Эллинизм: Восток и Запад. М., 1992.

Эллинизм: Экономика, политика, культура. М., 1990.

Rostovtzeff М. The Social and Economic History of the Hellenistic World. N.Y., 1941.

Общий облик эпохи эллинизма в первую очередь определяли несколько крупнейших монархических государств. Самым большим по территории из этих царств было так называемое государство Селевкидов – по имени правившей монархией династии, основанной диадохом Селевком I Никатором. Селевку удалось объединить под своей властью большую часть земель, завоеванных Александром Македонским в Азии, основную территорию бывшей державы Ахеменидов. В период наивысшего могущества Селевкидов (в первые десятилетия III в. до н. э., при основателе династии) их владения охватывали Сирию (она была «ядром» государства, из-за чего в источниках оно иногда именуется еще Сирийским царством), Финикию и Палестину, часть Малой Азии, Месопотамию, Иран, юг Средней Азии. Таким образом, царство раскинулось от восточного побережья Эгеиды до границ Индии.

Впрочем, государство Селевкидов не всегда было столь грандиозным. В различные периоды в силу тех или иных внешних и внутренних обстоятельств оно то резко сокращалось в размерах, то вновь вырастало. Уже вскоре после смерти Селевка I в середине Шв. до н. э. отпала Бактрия (на территории совр. Афганистана), и на землях этой восточной области возникло независимое Греко-Бактрийское царство. Примерно в то же время кочевники иранского происхождения создали свое государство в области Парфия (на территории совр. Ирана). Таким образом, Селевкиды потеряли значительную часть своих владений на востоке. На западе они терпели поражения в борьбе с Египтом.

Положение удалось исправить одному из самых выдающихся правителей государства Селевкидов – Антиоху III Великому (царствовал в 223—187 гг. до н. э.). Антиох возродил пошатнувшуюся мощь своего государства и вернул почти все потерянные территории. Совершив в 212—205 гг. до н. э. военный поход на восток, он заставил Парфию и Греко-Бактрию вновь признать власть Селевкидов. Удалось отвоевать утраченные области и у Египта. Однако на полях сражений пришлось столкнуться с войсками Рима – и Антиох оказался побежден.

После этого начался упадок государства Селевкидов. Потомкам Селевка I пришлось отказаться от владений в Малой Азии. В результате восстания местного еврейского населения во главе с братьями Маккавеями стала свободной Палестина, где образовалось небольшое теократическое государство. Греко-Бактрия и Парфия вновь обрели независимость. Особенно опасными врагами оказались парфяне, поставившие под свой контроль Иран и Месопотамию. Ослабление государства Селевкидов усугублялось кровопролитной междоусобной борьбой за престол между членами правящей династии. В результате в последние десятилетия своего существования, в начале I в. до н. э., власть этого государства распространялось на одну лишь Сирию.

Антиох III

Меняла свое место и столица государства Селевкидов. Изначально (но очень недолго) ею был древний Вавилон, который еще Александр Македонский сделал главным центром своей державы. В конце IV в. до н. э. Селевк I основал в Месопотамии город Селевкию-на-Тигре и перенес туда свою резиденцию. Но и Селевкия оставалась столицей лишь несколько лет. Около 300 г. до н. э. в Сирии, в 20 километрах от побережья Средиземного моря была основана новая столица государства Селевкидов – Антиохияна-Оронте. Со временем Антиохия стала одним из крупнейших городов античного мира (население ее в эпоху наивысшего расцвета достигало полумиллиона человек), главным экономическим, политическим и культурным центром эллинистической Передней Азии. Другими важными городами государства Селевкидов были Селевкия Пиерия на побережье Средиземного моря, являвшаяся «морскими воротами» Антиохии, Селевкия-на-Эвлее в Западном Иране (на месте бывших ахеменидских Суз) и др. Все эти города были вполне греческими по своему облику и имели статус полиса.

По своей внутренней структуре держава Селевкидов была самой неоднородной среди эллинистических государств. Не случайно она даже не имела собственного названия, а в международно-правовых актах обозначалась именем правящего царя («царь Селевк», «царь Антиох» и т. п.). Во многом она напоминала существовавшую прежде на той же территории персидскую державу. Под владычеством Селевкидов находились самые различные по уровню развития области. Там были и регионы древних восточных цивилизаций: Вавилония, Ассирия, Финикия, Персида, и земли племен, находившихся еще на стадии родо-племенных отношений (ряд территорий в Иране и Средней Азии), и многочисленные полисы, населенные прибывшими из Европы греками. Следует отметить, что во владениях потомков Селевка І полисов было намного больше (несколько десятков), чем в любой другой из эллинистических монархий. Полисы представляли собой один из главных структурных элементов государства Селевкидов, важнейшую опору власти его правителей. Их основание всячески поощрялось, цари даровали им разные привилегии.

Во главе государства Селевкидов стоял царъ. Власть его была пожизненной, наследственной (хотя нередко случались государственные перевороты и конфликты между несколькими претендентами на престол) и практически абсолютной (во всяком случае, она не была ограничена никакими законами). Царь возглавлял гражданскую администрацию, являлся главнокомандующим вооруженными силами, верховным судьей. По сути дела, он считался даже олицетворением справедливости, от которого могут исходить только благие распоряжения. Кроме того, власть царя в государстве Селевкидов (как и всегда на Востоке) имела ярко выраженный сакральный характер. Монарх воспринимался как существо неземного порядка, как сверхчеловек, который становился предметом почитания, а подчас даже и обожествления.

Для эффективного управления государством при царе существовал достаточно большой бюрократический аппарат, отвечавший за сбор податей, функционирование судебной системы и др. Впрочем, ввиду огромных размеров царства, разобщенности его областей многие полномочия оставались в руках наместников, осуществлявших власть на местах (по образцу державы Ахеменидов государство Селевкидов делилось на сатрапии). В этом таилась определенная опасность сепаратизма.

Особый государственно-правовой статус имели греческие полисы, существовавшие на землях, подвластных потомкам Селевка І: они подчинялись непосредственно царю. Полисы сохраняли самоуправление во внутренних делах, систему традиционных органов управления и магистратур, владели прилегающими сельскими местностями; их граждане получали от царской власти разного рода привилегии, в том числе свободу от податей. Оказывая полисам разного рода благодеяния, монархи из династии Селевкидов воспринимали их как своих естественных союзников.

За пределами полисов лежали огромные пространства, населенные местными крестъянами, объединенными в общины. Они подвергались эксплуатации со стороны государства: платили в пользу царя налоги, выполняли различные повинности. Верховным собственником всей земли в государстве считался царь. Часть принадлежащих ему земельных богатств он передавал во владение полисам. Положение крестьян, живших на «полисных» землях, было наиболее тяжелым, поскольку им приходилось вносить подати и в царскую казну, и в казну полиса. Классическое рабство в государстве Селевкидов было распространено в меньшей степени, чем в Греции ?—І? вв. до н. э. Однако рабский труд использовался, особенно много рабов было в греческих полисах.

Государство Селевкидов славилось силъной армией. Важную роль в ней играла пехота, состоявшая из гоплитов, сражавшихся в фаланге, гипаспистов, лучников и пращников. Существовала многочисленная кавалерия, где ударную силу составляли тяжеловооруженные конники (тяжелые доспехи были не только на всаднике, но и зачастую на коне), а также отряды боевых слонов. Селевкидская армия комплектовалась в основном из граждан полисов (греки и македоняне) и жителей специально создаваемых военных колоний. Местное население в войско привлекалось редко, поскольку считалось небоеспособным.

Египет находился под властью династии Птолемеев (все без исключения цари этой династии носили имя Птолемей в память о своем родоначальнике Птолемее І, одном из активнейших участников войн диадохов). Царство Птолемеев по размерам было второй, а по политическому значению и экономическому могуществу, пожалуй, первой державой эллинистического мира. Оно оказалось и наиболее долговечным: последним пало под ударом римлян в 30 г. до н. э. (не случайно именно эту дату традиционно считают концом эпохи эллинизма).

Камея Гонзага. Птоломей Филадельф и Арсиноя (III в. до н. э.)

В середине ІІІ в. до н. э. владения Птолемеев включали, помимо самого Египта с примыкающими территориями (Киренаика в Северной Африке, часть Эфиопии), также Палестину, Финикию, Южную Сирию, Кипр, часть прибрежных областей Малой Азии; под их контролем находились также многие острова Эгейского моря и черноморские проливы. Таким образом, Птолемеям, благодаря грамотной внешней политике, удалось утвердиться в важнейших, ключевых в стратегическом и экономическом отношениях регионах Восточного Средиземноморья. Столицей государства изначально был древний Мемфис, но уже при Птолемее I этот статус перешел к Александрии Египетской.

Основанная Александром Македонским в 332 г. до н. э. на узком перешейке между побережьем Средиземного моря и большим озером, обладавшая прекрасными гаванями и хорошо защищенная от нападений врагов, Александрия стала крупнейшим городом всего эллинистического мира. Население Александрии на рубеже нашей эры достигало 1 миллиона человек. Кроме столицы, в эллинистическом Египте было лишь два полиса греческого типа: Навкратис в дельте Нила, основанный еще в архаическую эпоху, и Птолемаида на юге страны. Правда, было достаточно много полисов во внеегипетских владениях Птолемеев. Но эти территории, в сущности, так никогда и не стали полноценными частями державы, оставаясь своеобразными «придатками».

Птолемеям досталось более «однородное» наследство, нежели Селевкидам. Они воцарились в регионе одной из древнейших мировых цивилизаций, в стране с моноэтничным населением и многовековыми традициями, существовавшими в политической жизни, экономике, в области религиозных представлений и культов. Греки и македоняне, поселившиеся в полисах, представляли собой лишь незначительные «вкрапления» в массе местных жителей – египтян. Эти специфические традиции образовывали некое устойчивое цивилизационное единство, сохранявшееся в течение тысячелетий, несмотря на все перипетии внешнего характера. Какие бы завоеватели – будь то эфиопы, ассирийцы или персы – ни овладевали территорией в долине Нила, эта страна по-прежнему оставалась все тем же «вечным Египтом», державшимся на устоях, заложенных еще древними фараонами.

План Александрии Египетской

Вековые устои не были в своей основе поколеблены и в эллинистическую эпоху. Наоборот, греко-македонские завоеватели, пожалуй, не столько приобщили Египет к своему образу жизни, сколько сами приобщились к египетскому[31]. Особенно это видно на примере представлений о характере государственной власти. Птолемеи застали в Египте абсолютную монархию с обожествлением царей-фараонов, с их ничем не ограниченной властью над населением, с мощнейшим бюрократическим аппаратом. Все это было в полной мере перенято новыми властителями. Птолемеи, македоняне по происхождению и греки по образованию и воспитанию, приняли тем не менее титул фараонов. Со временем они согласились и с собственным обожествлением – не только посмертным, но и прижизненным. Они восприняли даже старинный египетский обычай, согласно которому фараон вступал в брак с собственной сестрой. Многие Птолемеи были женаты на сестрах, несмотря на то что с греческой точки зрения такие браки должны были представляться кощунством. Вряд ли где-нибудь еще в эллинистическом мире царская власть была столь же абсолютной и деспотичной, как в птолемеевском Египте.

В государстве Птолемеев наблюдалась также более значительная, нежели в любой другой эллинистической монархии, бюрократизация управления. Высшие придворные чины назывались «родственниками» и «друзьями» царя, хотя в действительности такое определение их отношений было лишь традицией. Из числа этих «родственников» и «друзей» назначались руководители основных ведомств, среди которых следует особо отметить диойкета, возглавлявшего финансовую систему государства. Царю и высшей бюрократии подчинялись многочисленные мелкие чиновники, осуществлявшие управление на местах – в административных подразделениях государства: номах (областях), топосах (районах) и комах (деревнях). Все это были должностные лица, назначавшиеся вышестоящими органами, отвечавшие только перед ними и получавшие от них разного рода распоряжения. Роль местного самоуправления была минимальной; некоторые его элементы существовали на территории Египта лишь в трех греческих полисах. Сельское же население, состоявшее из потомков древних египтян, находилось всецело на положении бесправных подданных.

Что же касается внеегипетских территорий, подконтрольных Птолемеям, то там правители проводили совершенно иную политику. За пределами Египта они выступали не как самовластные восточные деспоты, а как просвещенные монархи, опирающиеся в своей власти на гражданские коллективы полисов и уважающие их автономию, поскольку она не вступала в противоречие с высшим суверенитетом царя.

Естественным следствием доведенной до предела бюрократизации управления в государстве Птолемеев была подробнейшая регламентация всех сторон жизни. Особенно это относится к экономике Египта, существенно отличавшейся от экономики остального эллинистического мира. Верховным собственником всей земли являлся царь. Египетские крестьяне (царские земледельцы, как они назывались) считались арендаторами этой земли и вносили крупную арендную плату в натуральной форме. Она была столь значительна, что уместно говорить даже об изъятии чиновничеством у крестьян всего урожая, кроме минимума, необходимого для того, чтобы не дать умереть голодной смертью. Все отобранное у крестьян в качестве арендной платы (зерно, скот и т. п.), помещалось в государственные хранилища. В начале каждого нового земледельческого сезона крестьяне получали из этих хранилищ зерно для посева, орудия труда, рабочий скот, поскольку сами они всего этого не имели.

Ход сельскохозяйственных работ полностью определялся направлявшимися в деревни циркулярами, в которых было расписано буквально все – от набора посевных культур, которые необходимо высадить на том или ином участке, до сроков посева и жатвы. Государственное регулирование сельского хозяйства в совокупности с благоприятными природными условиями (плодородные почвы долины Нила) сделали Египет эпохи эллинизма исключительно богатой страной. Сокровищницы александрийских владык достигали колоссальных размеров. Но при этом в богатейшем государстве рядовой крестьянин жил в крайней нищете, поскольку у него изымали все, что могло бы принести доход.

Формально египетские крестьяне считались лично свободными, но на деле находились в полной зависимости от государствувенных структур. Именно в государстве Птолемеев особенно огромным был имущественный и социальный разрыв между греко-македонской верхушкой общества и массой местного населения. В Египте существовали бок о бок как бы два совершенно разных мира, которые не могли слиться воедино, но в то же время не могли и жить друг без друга.

Птолемей II

Часть своих земель цари уступали разного рода привилегированным лицам: чиновникам, жрецам, военным колонистам. На эти земли жесткая регламентация и бюрократический контроль распространялись в меньшей степени. На них могли даже возникать хозяйства античного типа, с широким использованием труда рабов. Впрочем, рабовладельческие отношения не являлись определяющим типом экономической структуры, характерной для эллинистического Египта.

Высокого развития достигло в Египте ремесленное производство, главными центрами которого выступали города, и прежде всего Александрия. По объему изготовления изделий из стекла и папирусных свитков, находивших широчайший сбыт во всем Средиземноморье, держава Птолемеев не имела себе равных в тогдашнем мире. Процветала и торговля, преимущественно морская. Удобно расположенный и имевший выход к двум морям – Средиземному и Красному, Египет поддерживал активные торговые отношения с государствами и Запада, и Востока, в частности с Индией.

В период расцвета эллинистического Египта, в III в. до н. э., славилась птолемеевская армия. Поскольку полисов, граждане которых могли бы составить вооруженное ополчение, в Египте было мало, войско комплектовалось по большей части из наемников, привлекаемых в Египет высоким жалованьем: богатые Птолемеи платили солдатам больше, чем остальные эллинистические цари. В начале эпохи эллинизма египетский флот был самым мощным в бассейне Средиземного моря (да и не только в нем). Не случайно самые большие суда того времени были построены именно на александрийских верфях[32].

Источники

Важная для изучения эллинистического мира и в особенности государства Птолемеев категория источников – тексты на папирусных свитках (их изучением занимается особая вспомогательная историческая дисциплина – папирология). Хотя писали на папирусе в античности повсеместно, почти все известные на сегодняшний день памятники были найдены в Египте, где специфические климатические условия способствовали сохранению свитков в течение веков. На папирусах писались документы самого различного характера. Среди них царские указы и распоряжения чиновников, податные документы, акты о продаже или аренде земли, завещания, прошения, записи расходов и счета, частные письма и др., а также литературные, исторические, философские произведения. Корпус папирусных свитков постоянно пополняется, и это делает исследование этих памятников весьма перспективным научным направлением.

Иногда находят комплекты папирусов – архивы документов тех или иных лиц. Самым большим является архив грека Зенона, который в середине III в. до н. э. управлял личным хозяйством Аполлония, диойкета государства Птолемеев. В составе этого архива – инструкции хозяина, отчеты управляющего о своей деятельности, разного рода списки, договоры, жалобы и даже доносы.

Древняя Македония, которой после окончания войн диадохов управляла династия Антигонйдов, сохраняла свой суверенитет и продолжала считаться одной из трех крупнейших держав эллинистического мира. Однако в эпоху эллинизма небогатое македонское государство оказалось в весьма сложном положении. Ведь теперь ему приходилось соперничать с могучими, не сопоставимыми с ним по размерам и экономическим ресурсам монархиями Птолемеев и Селевкидов. Без сомнения, ослабил Македонию и отток ее лучших сил, которые в ходе походов Александра Македонского и после них устремились на восточные земли. Основную массу жителей Македонии по-прежнему составляли свободные крестьяне. А потому македонские цари не имели, в отличие от эллинистических владык в Азии и Африке, такого неисчерпаемого источника доходов, как эксплуатация местного завоеванного населения. К тому же постоянную опасность представляли набеги северных племен.

И тем не менее, несмотря на все трудности, на протяжении первой половины эпохи эллинизма Македонии удавалось поддерживать свою весьма высокую репутацию, на равных бороться за первенство с державами Селевкидов и Птолемеев, осуществлять гегемонию в Балканской Греции, пытаться реализовать амбициозные геополитические проекты. Это оказывалось возможным благодаря выдающимся военным, административным и дипломатическим способностям большинства македонских царей. Среди крупнейших деятелей эллинистической истории – Антигон II Гонат (правил в 277—239 гг. до н. э.), Антигон III Досон (правил в 229—221 гг. до н. э.) и Филипп V (правил в 221—179 гг. до н. э.). Добиваться значительных военно-политических успехов позволяли прежде всего всемерная экономия материальных и денежных средств и укрепление обороноспособности страны.

Как и остальные крупнейшие эллинистические государства, Македония являлась монархией, однако царская власть в ней не достигала такой степени абсолютизма, как в державах Птолемеев и Селевкидов, хотя постепенно ограничений становилось все меньше. Если в классической Македонии полномочия царя во многом ограничивались сильным аристократическим окружением, то в эпоху Александра Македонского и диадохов с амбициями владетельных аристократов в основном было покончено. Но оставалась еще одна сила, традиционно ограничивавшая полновластие правителей. Этой силой была армия, ополчение македонских граждан, выражавшее, как считалось, волю всего народа. Собрание войска, в частности, утверждало восшествие на престол нового царя; служило оно и судебной инстанцией при разборе дел о некоторых важных государственных преступлениях. С такого рода традициями приходилось считаться и Антигонидам. В этих условиях в эллинистической Македонии не существовало обожествления царей, как не было и развитого бюрократического аппарата.

Македонские вооруженные силы были не столь велики, как у Селевкидов и Птолемеев, однако по своей боеспособности не уступали им. Основой войска была фаланга, комплектовавшаяся из крестьян, которые призывались на военную службу только на время походов. Как и прежде способная достойно противостоять любому врагу, македонская фаланга была едва ли не самой лучшей в эллинистическом мире. Имелись и воинские части, находившиеся в состоянии постоянной боеготовности, – агема (т. е. царская гвардия). Привлекались в армию македонских царей также наемники, но все же не их отряды были определяющей силой на полях сражений.

Источники

Римский историк Помпей Трог написал в I в. до н. э. «Историю Филиппа». Хотя этот труд имел в значительной мере компилятивный характер (к тому же он дошел до нас в сокращении, сделанном во II—III вв. Юстином), его значение как источника все же не следует недооценивать. Это, пожалуй, единственный имеющийся в нашем распоряжении общий очерк исторического развития эллинистической Македонии и Балканской Греции.

Одно время на роль четвертой «великой державы» эпохи эллинизма претендовало Пергамское царство со столицей в городе Пергам. Это государство возникло в северо-западной части Малой Азии, его центром была область Мисия. В период борьбы диадохов, в 284 г. до н. э., грек Филетер, обосновавшись в городе Пергам, представлявшем собой удачно расположенную и хорошо защищенную природными условиями крепость, стал фактически ее независимым правителем и положил начало пергамской царской династии Атталидов.

Вначале Пергамское царство было небольшим и не играло значительной политической роли. Однако со временем, в конце ІІІ– начале ІІв. до н.э., его территория во много раз увеличилась, а значение в эллинистическом мире сильно возросло. Новоприсоединенные территории были отняты в основном у государства Селевкидов руками римлян, верным союзником которых выступал Пергам. Накопив значительные богатства, умело маневрируя в сложной внешнеполитической обстановке, Атталиды стали достаточно могущественными правителями. Был период, когда они контролировали большую часть Малой Азии. История Пергамского царства закончилась тем, что по завещанию последнего царя Аттала III в 133 г. до н. э. оно отошло к Риму и стало первой римской провинцией в азиатской части света (эта провинция так и называлась – Азия).

Пергам. Реконструкция

Аттал I

В состав пергамского государства входили области хотя и восточные, но наиболее близкие к греческому миру и поэтому издревле освоенные эллинами. Существовавшие на северо-западе Малой Азии многочисленные греческие полисы теперь подчинились Атталидам. Местные народности тоже давно уже находились под сильным греческим влиянием. По этим причинам в Пергамском царстве греческий элемент был не единственным, но бесспорно преобладающим. В частности, в экономической жизни заметное место занимали классические рабовладельческие отношения; не столь жесткой эксплуатации, как в державах Селевкидов и Птолемеев, подвергалось и местное население. Цари из династии Атталидов, стремившиеся избегать грубого деспотизма, пользовались в эллинистическом мире репутацией просвещенных и даже демократичных монархов. Они демонстративно именовали себя «гражданами Пергама», не предпринимая попыток организовать царский культ. Невелик был в Пергаме и бюрократический аппарат. Пергамское войско, комплектовавшееся в основном на наемной основе, состояло не только из греков, но и из представителей местных народностей.

Колыбель греческой цивилизации – юг Балканского полуострова и регион Эгейского моря– в новых исторических условиях утратила почти все былые позиции. В полисах материковой Эллады наблюдался постепенный упадок экономической, социальной, политической жизни, главные центры которой сместились на эллинистический Восток. Походы Александра Македонского фактически явились претворением в жизнь политической программы Исократа, но конечные результаты происшедших процессов оказались во многом иными, причем не столь радужными, как представлялось этому идеологу эпохи классики. Действительно, отток на завоеванные восточные земли значительной части греков первоначально несколько разрядил социальную напряженность, снял внутренние противоречия и снизил «земельный голод», бывший следствием перенаселения.

Однако затем уменьшение количества жителей стало приводить к настоящему опустению страны. Следует учитывать, что на Восток уходили самые энергичные и предприимчивые граждане, т. е. налицо были не только количественные, но и качественные потери. В то же время приток в Элладу огромных денежных средств с Востока, из завоеванной Персии (это предусматривалось программой Исократа) вызвал весьма неоднозначные последствия. Поскольку количество денег в обороте резко возросло, а производимых в греческих полисах товаров не стало больше, дали о себе знать инфляционные процессы: снизилась платежеспособность монеты и значительно выросли цены на всю продукцию сельского хозяйства и ремесла.

Греция всегда была бедной страной, но теперь ее бедность стала особенно заметной на фоне богатства эллинистических держав Востока. Каких-то принципиальных изменений в организации сельскохозяйственного и ремесленного производства не наблюдалось. Как в социально-экономической, так и в политической сферах кризис полисной системы, начавшийся еще в конце классической эпохи, продолжался. Из региона передового во всех отношениях Балканская Греция постепенно превращалась в глухую провинцию эллинистического мира. Еще овеянная ореолом своей прежней славы, она уже не играла, как прежде, значительной исторической роли. Ополчения греческих полисов тоже не могли на равных противостоять мощным вооруженным силам эллинистических монархий. Все это определяло ту или иную степень политической зависимости маленьких государств от более сильных правителей.

Только в исключительных случаях отдельным полисам удавалось сохранить суверенитет и приспособиться к новой ситуации. А островной полис Родос даже добился процветания. Ставший в конце ?в. до н. э. единым полисом, он на протяжении классической эпохи не находился в числе передовых центров Эллады. Но в эллинистическую эпоху его значение чрезвычайно возросло. В период войн диадохов Родос сумел отстоять независимость и в дальнейшем оставался самостоятельным государством, умеренно-олигархической республикой. Полис стал сильнейшей морской державой в бассейне Эгеиды, одним из главных экономических, политических, культурных центров новой эпохи, равноправным партнером эллинистических владык. В это время родосцы владели также и материковыми землями на побережье Малой Азии.

Главной причиной расцвета Родоса было его исключительно выгодное географическое положение на пересечении важнейших морских путей. Остров стал крупнейшим транзитным центром торговли в Восточном Средиземноморье. Не случайно географы того времени делали точкой отсчета координат на своих картах именно Родос. Родосцы располагали великолепным торговым и военным флотом. Город Родос, столица государства, имел славу одного из красивейших в тогдашнем мире. Мореходов, входящих в его порт, встречал знаменитый Колосс Родосский – гигантская статуя бога Гелиоса, покровителя острова. Впрочем, с середины II в. до н.э., после того как римляне задались целью подорвать экономическую роль Родоса, постепенно ушли в прошлое и богатство полиса, и его политическая самостоятельность.

Процветание Родоса следует считать скорее исключением. Что же касается большинства греческих полисов на материке, то их положение в эпоху эллинизма было совсем незавидным. Многие города находились под властью Македонии, разместившей в них свои гарнизоны. Так, важнейшей опорой македонского владычества в Элладе был Коринф, занимавший стратегическое положение на Истме (контроль над этим перешейком позволял «отрезать» Южную Грецию от Средней) и располагавший прекрасно укрепленным акрополем. Другими опорными пунктами македонян в Греции были Халкида на острове Эвбея и Деметриада в Фессалии. «Оковами Эллады» называли эти три крепости противники македонской гегемонии.

Афродита. Фрагмент статуи (IIIв. до н.э.)

Некогда ведущие политические центры – Афины, Фивы[33] – утратили свою былую роль. Теперь они по большей части были вынуждены отказаться от самостоятельности во внешней политике и в основном поддерживали эллинистические монархии, лавируя между ними и таким способом пытаясь получить те или иные выгоды для себя. Так, в 267—262 гг. до н. э. несколько греческих полисов во главе с Афинами вели при поддержке птолемеевского Египта войну против Македонии. В этой так называемой ремонидовой войне греки, естественно, потерпели поражение, и в Афинах был размещен македонский гарнизон. Но даже если бы война оказалась успешной для начавших ее полисов, они не стали бы фактически независимыми, а лишь попали бы не под македонское влияние, а под египетское.

В III в. до н. э. Спарта оставалась едва ли не единственным греческим полисом, который не желал отказываться от своих традиционных амбиций. Однако эти амбиции было все труднее претворять в жизнь, тем более что спартанский полис еще с IV в. до н. э. находился в состоянии тяжелого кризиса. Возрастало имущественное неравенство, происходил распад гражданского коллектива. Если после «реформ Ликурга», в эпоху архаики существовало 9000 спартиатских хозяйств, то теперь, в середине III в. до н. э., в Спарте насчитывалось лишь 700 землевладельцев, а остальные спартиаты разорились и совершенно обнищали.

Оказавшись в сложной ситуации, молодой спартанский царь Агис IV (Агид IV; правил в 244—241 гг. до н. э.) попытался провести реформы под лозунгом возвращения к «Ликургову строю». Предполагалось с их помощью восстановить и расширить гражданский коллектив, что повело бы к созданию сильного полисного ополчения и военно-политическому усилению Спарты. В программу Агиса входили такие меры, как увеличение числа спартиатов за счет разорившихся граждан и периэков, раздел между ними земельных участков на равных основаниях, отмена долговых обязательств, восстановление старинного образа жизни и методов воспитания. Однако эти планы встретили противодействие значительной части аристократии, владевшей почти всей землей и не желавшей ни с кем ею делиться. Уже первые шаги в проведении реформ повели к вспышке междоусобной борьбы, в ходе которой Агис был свергнут с престола и убит.

Впоследствии все реформы Агиса IV провел в жизнь царь Клеомен III (правил в 235—221 гг. до н. э.). Оказавшись более дальновидным политиком, он сумел сломить внутреннюю оппозицию и заручиться поддержкой основной массы граждан. Нововведения в социально-экономической сфере Клеомен дополнил политическими преобразованиями. При нем серьезно укрепилась царская власть, которая ранее никогда не была по-настоящему полномочной. Коллегия эфоров, осуществлявшая надзор над царями и препятствовавшая росту их влияния, была ликвидирована. В целом реформы усилили военную мощь Спарты. Реорганизовав спартанскую армию по македонскому образцу, Клеомен добился ряда серьезных успехов на полях сражений, что позволило ему претендовать на гегемонию в Пелопоннесе. Беднейшую часть населения греческих полисов подкупила решительность спартанской власти, проведшей передел земли и кассацию долгов.

Напуганные ростом популярности Спарты, пелопоннесские олигархи призвали на помощь царя могущественной Македонии Антигона III Досона. В 221 г. до н. э. армия Клеомена III потерпела поражение от македонского войска. Правитель бежал в Египет, но не добился там поддержки и покончил с собой. Царь-реформатор Клеомен, бесспорно, был одной из самых ярких и трагических фигур в истории поздней Спарты. После его гибели спартанский полис утратил свое политическое значение. Прервалась традиция двойной царской власти, управление попало в руки сменявших друг друга тиранов.

Последний из тиранов Набис (Набид; правил в 207—192 гг. до н. э.) пытался продолжать реформы Агиса и Клеомена, причем действовал еще более радикальными методами: конфисковывал имущество аристократов, предоставлял гражданские права не только периэкам, но даже и илотам, а также воинам-наемникам. В правление Набиса произошел последний военно-политический подъем Спарты. Однако совокупными усилиями противников Набиса в Греции, поддержанных на этот раз Римом, войска спартанского полиса были разбиты. Звезда Спарты закатилась, на этот раз окончательно.

Совершенно новым явлением в политической жизни полисов эллинистической Греции стало возникновение двух крупных союзов – Этолийского и Ахейского. Необычность этих альянсов заключалась в том, что, построенные на основах равноправия членов, они фактически были государственными объединениями федеративного типа, не имевшими полиса-гегемона. Характерен и тот факт, что оба союза сформировались в тех областях страны (Этолия на западе Средней Греции и Ахайя на севере Пелопоннеса), которые ранее являлись отсталыми и не играли значительной роли в жизни греческого мира. Теперь, когда древние центры античной цивилизации пришли в упадок, на первый план выдвинулись эти регионы.

Созданный еще в классическую эпоху (ок. 370 г. до н. э.), Этолийский союз в эллинистический период греческой истории значительно усилился. Став одной из самых влиятельных сил в Балканской Греции, он мог даже на равных противостоять Македонии. В III в. до н. э. этолийцы распространили свою власть почти на всю Среднюю Грецию, на часть Фессалии и некоторые государства Пелопоннеса. Они осуществляли контроль над панэллинским святилищем в Дельфах.

О структуре Этолийского союза известно мало. Полисов в собственном смысле слова в Этолии практически не было, так что союз сохранял элементы архаичного племенного устройства. Высшим органом власти было народное собрание, проводившееся дважды в год в городе Ферм, являвшемся религиозным центром союза. Народное собрание ежегодно избирало должностных лиц, высшим из которых был стратег, командовавший войском и возглавлявший исполнительную власть. Помимо народного собрания, существовал Совет, заседавший достаточно часто. Управление Этолийским союзом было еще весьма неупорядоченным. Не случайно многие античные авторы характеризуют союз как «разбойничье государство». Очень большую роль во внешней политике этолийцев играли войны с целью обогащения за счет военной добычи.

Больше сведений сохранилось об Ахейском союзе. Это объединение, которое производит впечатление упорядоченного государства, было создано в 281 г. до н. э. четырьмя полисами области Ахайя, но впоследствии постоянно расширялось. Знаменательным моментом в истории союза стал 251 г. до н. э., когда в него вошел Сикион – первый город, находившийся за пределами Ахайи. Именно из Сикиона был родом полководец и политик Арат, который в течение нескольких десятилетий, будучи бесспорным лидером Ахейского союза, определял его внутреннюю и внешнюю политику. Под руководством Арата союз превратился в одно из сильнейших государств Греции, к которому присоединялись все новые полисы (в некоторых из них одновременно ликвидировались промакедонские тирании). В 243 г. до н. э. членом союза стал Коринф, из которого был изгнан македонский гарнизон, в 234 г. до н. э. – Мегалополь, в 229 г. до н. э. – Аргос.

Затем Ахейский союз временно попал в зависимость от Македонии, но в начале II в. до н. э. вступил в союзнические отношения с Римом и при его содействии восстановил свое могущество и добился новых успехов: в 192—191 гг. до н. э. в союз вошли Спарта, Мессения, Элида. Теперь созданное ахейцами федеративное государство занимало весь Пелопоннес и являлось самым крупным и сильным политическим образованием эллинистической Балканской Греции. В период наибольшего расцвета союз включал около 60 полисов. В это время его признанным лидером был полководец Филопемен, прозванный «последним эллином».

Ахейский союз является наиболее ярким примером древнегреческого федеративного государства. Союзные полисы обладали широкой автономией во внутренних делах, но вопросы внешней политики, ведения войны и заключения мира, а также чеканка союзной монеты находились в исключительном ведении союзных властей. Граждане полисов, входивших в этот союз, обладали двойным гражданством – союзным и своего полиса.

Государственное устройство Ахейского союза было умеренно-демократическим, с некоторыми олигархическими элементами. Несколько раз в год проводились народные собрания союзников, как регулярные, так и экстраординарные. Вначале местом их проведения был город Эгий в Ахайе, а затем собрания начали назначаться и в других городах. Принимать участие в народном собрании могли все граждане союза в возрасте старше 30 лет. Народное собрание избирало сроком на год стратега – главное должностное лицо, имевшее высшие военные и гражданские полномочия. Ежегодное переизбрание запрещалось (даже влиятельнейший Арат мог занимать должность стратега лишь раз в два года). Другим важным должностным лицом, также избиравшимся ежегодно, был гиппарх – военный заместитель стратега и начальник союзной конницы. В гражданской администрации важную роль играла коллегия из 10 дамиургов. Существовал в Ахейском союзе и Совет, но его роль и способ комплектования не вполне ясны. Полисы, входившие в союз, имели единообразное государственное устройство, во многом копирующее союзные органы.

Государственное устройство Ахейского союза схематично можно представить так

По греческим масштабам, Этолийский и Ахейский союзы были серьезной политической силой. Однако достаточно неоднородная внутренняя организация, постоянная борьба объединительных и сепаратистских тенденций обрекли в конечном счете эти структуры на распад. Еще одним негативным фактором была непоследовательная, подчас разрушительная внешняя политика обеих федераций. Этолийцы и ахейцы постоянно соперничали друг с другом, то враждовали, то мирились с Македонией. Но камнем преткновения для обоих союзов стали отношения с Римом. Они развивались по весьма схожей схеме: дружественные связи союза с римлянами – разрыв отношений и начало конфликта между двумя сторонами – поражение греков ввиду явного неравенства сил и признание римского владычества (этолийцы подчинились Риму в 189, а ахейцы – в 146 г. до н. э.).

Источники

Крупнейшим представителем исторической мысли эпохи эллинизма был Полибий – выходец из Балканской Греции, в молодости занимавший высокие должности в Ахейском союзе. В 167 г. до н. э. вместе с другими ахейскими аристократами он был отправлен в Рим в качестве заложника. В Риме, где он прожил многие годы, Полибий сблизился с представителями правящей элиты, в том числе с полководцем Сципионом Эмилианом. Лишь после подчинения Греции римскому владычеству в 146 г. до н. э. Полибий возвратился на родину. В последние годы своей жизни он принимал участие в организации управления на покоренных Римом греческих землях и одновременно работал над фундаментальным трудом «Всеобщая история» (из 40 книг сохранились полностью первые пять, от остальных дошли большие фрагменты).

«Всеобщая история» вполне соответствовала своему названию: она описывала историю практически всего Средиземноморья и охватывала период c середины III до середины II в. до н. э. Цель своего труда Полибий видел прежде всего в объяснении причин установления римского владычества над эллинистическим миром. Поэтому историк стремился не только излагать события в их реальной последовательности, но и находить причинно-следственные связи этих событий (он называл такой подход «прагматической историей»). Критическим подходом к событиям прошлого Полибий внес важный вклад в развитие исторических методов в античной историографии. Историк испытывал антипатию к распространенной в его время «риторической» школе в историописании, больше заботившейся о занимательности повествования, чем о его достоверности (сам он излагает материал сухо и однообразно). Эталоном для Полибия являлся строго научный труд Фукидида.

Политическую направленность «Всеобщей истории» Полибия можно в целом охарактеризовать как проримскую. Автор был убежден в преимуществе римского государственного устройства над любым другим и, как следствие, в неизбежности мирового господства римлян. Предпосылками подобной концепции стало не только хорошее знание историком успехов Рима, но и его политическое учение. В основе этого учения лежало представление о циклической смене трех «правильных» форм государственного устройства (монархия, аристократия, демократия) и трех «отклоняющихся» форм (тирания, олигархия, охлократия). Предпочтение же историк отдавал «смешанному» государственному устройству, соединяющему преимущества лучших его форм, государству, пребывающему в состоянии равновесия и поэтому неподвластному законам цикла. Образцом такого государственного устройства Полибий считал именно Римскую республику.

Труд Полибия является самым важным письменным источником по истории греческого мира эпохи эллинизма (а также Римской республики). Достоверность его сообщений, основанных как на личных впечатлениях, так и на глубоком знании исторической традиции, оценивается весьма высоко, хотя в ряде случаев несомненен его субъективный подход к трактовке того или иного вопроса.

В последующие столетия историографы были в основном уже более или менее добросовестными компиляторами, заимствовавшими материал у «ранних» авторов. Впрочем, это позволило довести до нашего сведения немало ценной информации. Крупнейшим из исторических трудов компилятивного характера является «Историческая библиотека» Диодора Сицилийского, составленная в I в. до н. э. Произведение Диодора (из 40 книг сохранилось около половины) охватывало историю всего известного автору мира от легендарной древности до 60 г. до н. э. Диодор не проводил самостоятельных исследований, а опирался в основном на труды своих предшественников. Несмотря на ряд недостатков (неточности в хронологии, отсутствие собственного научного осмысления, склонность к пересказу анекдотов и т. п.), «Историческая библиотека» все же является ценным источником по истории греческого мира, особенно Сицилии.

Ряд книг Диодор посвятил эпохе эллинизма – от походов Александра Македонского до времени жизни самого историка. Здесь интересны сведения о войнах диадохов и деятельности сицилийского правителя Агафокла (Диодор опирается на труды весьма авторитетных авторов, в том числе Тимея из Тавромения, а также Иеронима из Кардии – историка, принимавшего активное участие в войнах преемников Александра).

Наряду с крупнейшими эллинистическими монархиями, определявшими судьбы Средиземноморья и Передней Азии, существовали и менее значительные государства, тоже сыгравшие определенную историческую роль в III—I вв. до н. э. Одни из этих государств возникли после походов Александра Македонского, другие существовали и ранее, но в новую эпоху в их жизни произошли серьезные изменения.

На западе, в Великой Греции, по-прежнему крупнейшим центром оставались Сиракузы. Для их политического развития были характерны в целом те же тенденции, что и в предшествующие столетия: существование тиранических режимов и стремление тиранов создать под своей властью крупную территориальную державу, а также неизменное противостояние с Карфагеном. Новой проблемой стали отношения с Римом. Сиракузский тиран Агафокл (правил в 317/316-289 гг. до н.э., а в 305 г. до н. э. провозгласил себя царем по образцу диадохов), поставив под свой контроль ряд городов Сицилии, успешно боролся с карфагенянами, нападая даже на их территории в Африке.

Пирр

После смерти Агафокла его держава распалась, но вскоре была восстановлена очередным тираном – Гиероном II (правил в 275—215 гг. до н. э.), тоже принявшим царский титул. Тонкий политик и дипломат, Пирр Гиерон умело лавировал между более сильными соседями и добился того, что в его правление независимые Сиракузы не только процветали, но и пользовались значительным авторитетом в эллинистическом мире.

В начале III в. до н. э. произошел кратковременный всплеск военной активности слаборазвитого, полуварварского Эпира, западного соседа Македонии. Эпирский царь Пирр (правил в 307—302 и 296—273 гг. до н. э.) был одним из лучших полководцев своего времени: он участвовал в войнах диадохов, сражался в Сицилии с карфагенянами, в Италии с римлянами, но в конце концов бесславно погиб в одной из междоусобных стычек в Греции. После его смерти Эпир быстро сошел с политической сцены.

Самым значительным из малых эллинистических государств Малой Азии (Вифиния, Каппадокия и др.) со временем стал Понт. Это государство находилось на северо-востоке полуострова, на берегу Понта Эвксинского (Черного моря), от которого и получило свое название. Уже на исходе эпохи эллинизма, в начале I в. до н.э., Понтийское царство стало по-настоящему мощной державой. Знаменитейший из властителей Понта, царь Митридат VI Евпатор (правил в 120—63 гг. до н. э.) значительно расширил свои владения, занял важные в стратегическом отношении территории на побережье Черного моря и фактически стал его хозяином.

Дальнейшая логика событий вовлекла Митридата в многолетнюю череду войн с Римом, в которых понтийский царь был побежден.

На такой далекой окраине греческого мира, как Северное Причерноморье, ведущей силой оставалось Боспорское царство со столицей Пантикапей. Возникшее еще в V в. н.э., теперь оно стало частью системы эллинистических государств. Вплоть до конца II в. до н. э. у власти в Боспоре находилась династия Спартокидов. Но в 106 г. до н. э. Боспорское царство утратило независимость и вошло в состав державы Митридата VI. Тогда же под властью Митридата оказались Херсонес, Ольвия и ряд других центров Северного Причерноморья. Именно в боспорском Пантикапее оборвалась жизнь Митридата: потерпев поражение в борьбе с римлянами, царь покончил с собой. Его потомкам удалось удержать власть над крымскими владениями, лишь признав сюзеренитет Рима.

Наконец, самым восточным из греческих государств эпохи эллинизма было Греко-Бактрийское царство (на территории совр. Афганистана и юга Средней Азии).

Митридат VI.Евпатор

Оно возникло в середине III в. до н. э. в результате отделения от государства Селевкидов. Греко-Бактрия была страной с интенсивной городской жизнью и развитой торговлей, с весьма большим для столь далекой периферии греческого мира влиянием греческой культуры. Интересно, в частности, что именно в Греко-Бактрии были отчеканены самые крупные в истории античного мира золотые монеты (весом в 160 граммов). Греко-бактрийские цари проводили столь активную внешнюю политику, что присоединили военным путем к своим владениям часть Индии (некоторые из царей даже приняли буддизм). Около 140—130 гг. до н. э. Греко-Бактрия пала под натиском восточных кочевников.

Международная ситуация в эпоху эллинизма была крайне сложной и запутанной. В отличие от предшествующего исторического периода теперь на внешнеполитической арене доминировало несколько мощных царств, интересы которых противостояли интересам ряда меньших по размеру и значению монархий, союзов греческих полисов и отдельных полисов. Приходилось находить что-то общее в стремлениях конфликтовавших друг с другом государств, чтобы не ввергнуть греческий мир Восточного Средиземноморья в полный хаос. Одной из важнейших основ межгосударственных отношений стала идея «баланса сил», согласно которой каждое из государств занимало в политическом мире свое место и обладало определенной сферой влияния, признававшейся соседями. Однако это равновесие постоянно нарушалось, что приводило к регулярным военным столкновениям. Осложнялась международная ситуация и тем, что в борьбу эллинистических государств периодически и все более успешно вторгались государства, не принадлежавшие к греческому миру: Карфаген и Рим – с запада, Парфия – с востока.

Существовало несколько регионов, где пересечение интересов различных участников системы межгосударственных отношений периода эллинизма было необычайно острым. Именно в этих «горячих точках» конфликты и войны были особенно частыми. Так, за обладание крайне важными в стратегическом отношении Финикией, Палестиной и Сирией последовала череда так называемых Сирийских войн, которые вели Птолемеи и Селевкиды. Эти войны между двумя государствами-гигантами, проходившие с переменным успехом, лишь серьезно истощили обе стороны, не принеся победы никому.

Еще более непримиримо сталкивались интересы различных внешнеполитических сил в бассейне Эгейского моря. За влияние в этом регионе боролись все крупные эллинистические державы. В той или иной степени их поддерживали греческие федерации и полисы. И у каждого были какие-то особые устремления и амбиции: расширение своей территории, овладение стратегически важными плацдармами или борьба за собственную независимость. Соответственно, Эгеида была ареной постоянных вооруженных конфликтов.

Соотношение сил между участниками военно-политической борьбы не оставалось неизменным. На протяжении большей части III в. до н. э. сильнейшей державой эллинистического мира был птолемеевский Египет, а государство Селевкидов в этот период переживало процесс ослабления. На Балканском полуострове решительной гегемонии добилась Македония, военными и политическими методами утвердившая свое господство почти во всех полисах Греции. В конце III в. до н. э. первенство Птолемеев пошатнулось, а мощь Селевкидов в результате деятельности Антиоха III, напротив, резко увеличилась. Однако Антиох был, по существу, одним из последних крупных государственных деятелей эпохи эллинизма. Истощавший сам себя непрестанными войнами, эллинистический мир вступал в период упадка.

В этой ситуации на средиземноморскую политическую сцену вступила новая могучая сила – Римская республика. Еще в III в. до н. э. Рим захватил греческие государства Южной Италии и Сицилии. В течение следующего столетия под его властью постепенно оказались Македония, Балканская Греция, Пергам. В первой половине I в. до н. э. к Риму перешла Сирия (остальные части державы Селевкидов были к тому времени захвачены Парфией). Дольше других сохранял свою независимость эллинистический Египет, хотя в конце его существования суверенитет Птолемеев был уже скорее фикцией, чем реальностью: последние правители были настоящими марионетками в руках римлян. Наконец, в 30 г. до н. э. Египет был официально включен в состав Римской республики. Эту дату обычно считают концом эпохи эллинизма.

Источники

История эллинистического мира привлекала к себе внимание не только древнегреческих, но и римских авторов, что связано со вступлением греческого мира и Рима в непосредственный контакт. Выдающийся римский историк Тит Ливий (59 до н. э. – 17 н. э.) в труде по истории Рима, повествуя о внешнеполитических отношениях между римлянами и эллинистическими государствами, не мог избежать описания истории этих государств (он опирался в основном на тексты Полибия, но трактовал факты, естественно, с римской точки зрения).

Историография

Изучение специфики эллинизма в Причерноморье является одним из приоритетных направлений в отечественном антиковедении. Подвергалась всестороннему анализу история различных эллинистических государств этого региона: Ольвии (Ю. Г. Виноградов), Херсонеса (В. И. Кадеев, В. М. 3убарь) и в особенности Боспорского царства (С.Ю.Сапрыкин, Е. А. Молев, Ф. В. Шелов-Коведяев и др.). Было показано, в частности, что эллинизм на Боспоре наступил позже, чем в Восточном Средиземноморье, возможно, из-за периферийного положения северопонтийского региона.

Внешнеполитическими отношениями в эпоху эллинизма, борьбой между различными эллинистическими государствами, начиная со времени диадохов и вплоть до завоевания Восточного Средиземноморья Римом, активно занимаются многие историки [Э. Вилль (E. Will), Ф.Уолбэнк (F. Walbank), Х. Хабихт, Б. Макгинг (B. McGing) и др.]. Хорошо разработана эта тематика и в отечественной историографии (А. С. Шофман, В. Д. Жигунин, О. Л. Габелко). Отношения между эллинистическим миром и Римом осветил в своих работах В. И. Кащеев. Одним из достижений отечественного антиковедения стала разработка концепции «баланса сил» между государствами эпохи эллинизма.

Бикерман Э. Государство Селевкидов. М., 1989.

Виноградов Ю. Г. Политическая история Ольвийского полиса VII—I вв. до н. э.: Историко-эпиграфическое исследование. М., 1989.

Габелко О. Л. Последствия Апамейского мира: Рим и Первая вифинская война // Межгосударственные отношения и дипломатия в античности. Казань, 2000.

Жигунин В. Д. Международные отношения эллинистических государств в 280—220 гг. до н. э. Казань, 1980.

Зубаръ В. М. Херсонес Таврический в античную эпоху. Киев, 1993.

Кадеев В. И. Херсонес Таврический в первых веках нашей эры. Харьков, 1981.

Кащеев В. И. Эллинистический мир и Рим. М., 1993.

Левек П. Эллинистический мир. М., 1989.

Молев Е. А. Боспор в период эллинизма. Нижний Новгород, 1994.

Молев Е. А. Властитель Понта. Нижний Новгород, 1995.

Сапрыкин С. Ю. Боспорское царство на рубеже двух эпох. М., 2002.

Сапрыкин С. Ю. Понтийское царство. М., 1996.

Хабихт X. Афины: История города в эллинистическую эпоху. М., 1999.

Шелов-Коведяев Ф. В. История Боспора в ?7—IV вв. до н.э. // Древнейшие государства на территории СССР. 1984 год. М., 1985.

Шофман А. С. История античной Македонии. Казань, 1963. Ч. 2.

McGing В. The Foreign Policy of Mithridates VI Eupator, King of Pontus. Leiden, 1986.

Walbank F. The Hellenistic World. N. Y., 1981.

WillE. Histoire politique du monde hellenistique. Nancy, 1966—1967. T. 1—2.

Эпоха эллинизма характеризовалась рядом совершенно новых черт. Произошло резкое расширение ареала античной цивилизации, когда на обширных территориях практически во всех сферах жизни отмечалось взаимодействие греческих и восточных элементов. Одним из основополагающих культурных явлений III—I вв. до н. э., без сомнения, следует считать эллинизацию местного населения на восточных территориях, связанную с потоком греков-переселенцев, который хлынул на завоеванные земли. Греки и уже практически не отличимые от них македоняне, естественно, занимали в эллинистических государствах наиболее высокое социальное положение. Престиж этой привилегированной прослойки населения побуждал значительную часть египетской, сирийской, малоазийской знати подражать их образу жизни, воспринимать античную систему ценностей.

Регионом наиболее интенсивной эллинизации стало Восточное Средиземноморье. На Ближнем Востоке в богатых семьях правилом хорошего тона было воспитывать детей в эллинском духе. Результаты не заставили себя долго ждать: среди эллинистических мыслителей, писателей, ученых мы встречаем немало выходцев из стран Востока (среди них наиболее известны философ Зетон, историки Манефон и Берос).

Пожалуй, исключением, единственной областью, упорно сопротивлявшейся процессам эллинизации, была Иудея. Специфические особенности культуры и мировоззрения еврейского народа обусловливали его стремление к сохранению этнической, бытовой и особенно религиозной самобытности. В частности, иудейский монотеизм, представлявший собой более высокую ступень религиозного развития по сравнению с политеистическими верованиями греков, решительно препятствовал заимствованию извне каких бы то ни было культов и теологических идей. Правда, некоторые иудейские цари II—I вв. до н. э. (Александр Яшгай, Ирод Великий) были поклонниками эллинских культурных ценностей. Они возводили в столице страны Иерусалиме монументальные здания в греческом стиле, пытались даже организовывать спортивные Игры. Но со стороны населения такие начинания никогда не встречали поддержки, а часто проведение прогреческой политики наталкивалось на упорное сопротивление.

В целом же процесс эллинизации в Восточном Средиземноморье был весьма интенсивным. В итоге весь этот регион на многие века стал ареалом греческой кулътуры и греческого языка. Именно в эпоху эллинизма в ходе унификационных процессов на основе отдельных диалектов (при наибольшей роли классического аттического) сложился единый греческий язык – койне.

Таким образом, после походов Александра Македонского в состав эллинского мира входила не только собственно Греция, как в предыдущие эпохи, но и весь обширный эллинизированный Восток.

Конечно, местная культура Ближнего Востока имела собственные традиции, причем в ряде стран (Египет, Вавилония) они были значительно более древними, чем греческие. Неизбежен был синтез греческих и восточных культурных начал. В этом процессе греки были активной стороной, чему способствовал более высокий социальный статус греко-македонских завоевателей по сравнению с положением местного населения, которое оказывалось в роли воспринимающей, пассивной стороны. Образ жизни, приемы градостроительства, «стандарты» литературы и искусства – все это на землях бывшей персидской державы выстраивалось теперь по греческим образцам. Обратное влияние– восточной культуры на греческую – в эпоху эллинизма менее заметно, хотя оно тоже было немалым. Но проявлялось оно на уровне общественного сознания и даже подсознания, в основном в сфере религии.

Важным фактором развития эллинистической культуры было изменение политической ситуации. Жизнь новой эпохи определялась не множеством враждующих полисов, а несколькими крупными державами. Эти государства различались, в сущности, лишь правящими династиями, а в цивилизационном, культурном, языковом плане представляли собой единство. Такие условия способствовали распространению элементов культуры по всему эллинистическому миру. Эпоха эллинизма отличалась большой мобильностью населения, но особенно это было характерно для «интеллигенции».

Если греческая культура прежних эпох была полисной, то в эпоху эллинизма впервые можно говорить о складывании единой мировой культуры.

В образованных слоях общества на смену полисному коллективизму окончательно пришел космополитизм – ощущение себя гражданами не «малой родины» (своего полиса), а всего мира. В тесной связи с распространением космополитизма находится рост индивидуализма. Во всех сферах культуры (религия, философия, литература, искусство) главенствует уже не коллектив граждан, а отдельный индивид, со всеми его чаяниями и эмоциями. Безусловно, и космополитизм, и индивидуализм проявились еще в IV в. до н. э., в период кризиса классического полиса. Но тогда они были характерны лишь для некоторых представителей интеллектуальной элиты, а в новых условиях стали элементами преобладающего мироощущения.

Еще одним весьма значимым фактором культурной жизни эпохи эллинизма была активная государственная поддержка культуры. Богатые монархи не жалели средств на культурные цели. Стремясь прослыть просвещенными людьми, снискать славу в греческом мире, они приглашали к своим дворам знаменитых ученых, мыслителей, поэтов, художников, ораторов и щедро финансировали их деятельность. Безусловно, это не могло не придавать эллинистической культуре в известной степени «придворный» характер. Интеллектуальная элита ориентировалась теперь на своих «благодетелей» – царей и их окружение. Культуру эпохи эллинизма характеризует ряд черт, которые показались бы неприемлемыми свободному и политически сознательному греку из полиса классической эпохи: резкое уменьшение внимания общественно-политической проблематике в литературе, искусстве и философии, порой неприкрытое подобострастие по отношению к власть имущим, «куртуазность», зачастую становившиеся самоцелью.

Карнак. Пилон Эвергета Птолемея III. Фотография

Особенно активную культурную политику проводили самые богатые из монархов эллинистического мира – египетские Птолемей. Уже основатель этой династии диадох Птолемей I открыл в начале III в. до н. э. в своей столице Александрии центр всех видов культурной деятельности, особенно литературной и научной, – Мусей (или Музей). Непосредственным инициатором создания Мусея был философ Деметрий Фалерский – бывший тиран Афин, после своего изгнания бежавший в Египет и поступивший на службу к Птолемею.

Мусей представлял собой комплекс помещений для жизни и работы ученых и писателей, которых приглашали в Александрию со всех концов греческого мира. Помимо спален, столовой, садов и галерей для отдыха и прогулок, он включал в себя также «аудитории» для чтения лекций, «лаборатории» для научных занятий, зоосад, ботанический сад, обсерваторию и, конечно же, библиотеку. Гордость Птолемеев, Александрийская библиотека была крупнейшим книгохранилищем античного мира. К концу эпохи эллинизма в ней насчитывалось около 700 тысяч папирусных свитков. Главой библиотеки назначался обычно известный ученый или писатель (в разное время эту должность занимали поэт Каллимах, географ Эратосфен и др.).

Цари Египта ревностно заботились о том, чтобы по возможности все книжные «новинки» попадали к ним в руки. Был издан указ, согласно которому с кораблей, прибывавших в александрийскую гавань, изымались все имевшиеся там книги. С них делали копии, которые и отдавали владельцам, а оригиналы оставляли в Александрийской библиотеке. Особенное пристрастие эти «монархи-библиофилы» питали к редким экземплярам. Так, один из Птолемеев взял в Афинах – якобы на время – ценнейшую, уникальную в своем роде книгу, содержавшую официально утвержденный текст лучших произведений греческих классиков: Эсхила, Софокла и Еврипида. Египетский царь возвращать книгу и не собирался, предпочтя заплатить афинским властям огромный штраф.

Когда составлением библиотеки активно занялись также цари Пергама, Птолемеи, опасаясь конкуренции, запретили экспорт папируса за пределы Египта. Чтобы преодолеть возникший кризис с писчим материалом, в Пергаме был изобретен пергамент – особым образом обработанная телячья кожа. Книги из пергамента имели уже привычную нам форму кодекса. Однако, несмотря на все старания царей Пергама, их библиотека уступала Александрийской (в ней было около 200 тысяч книг).

Создание крупных библиотек знаменовало собой еще одну новую реальность эллинистической культуры. Если культурная жизнь полисной эпохи во многом определялась устным восприятием информации, что способствовало развитию в классической Греции ораторского искусства, то теперь много информации распространяется письменным путем. Литературные произведения создаются уже не для декламации в общественном месте, не для чтения вслух, а для чтения в узком кругу или просто наедине с собой (скорее всего, именно в эпоху эллинизма впервые в истории возникла практика чтения «про себя»). Ораторы же блистали красноречием преимущественно при дворах могущественных владык. Их речи теперь характеризовали не гражданский пафос и сила убеждения, а вычурность и холодность стиля, техническое совершенство, когда форма преобладает над содержанием.

В эпоху эллинизма самые крупные греческие культурные центры находились не в Балканской Греции, а на Востоке. Это прежде всего Александрия, где процветали наука, поэзия, архитектура. В богатом Пергаме, кроме библиотеки, существовала замечательная школа скульпторов. С ней конкурировала такая же школа на Родосе; этот остров, кроме того, стал и центром риторского образования. Впрочем, продолжали сохранять свою ведущую роль в духовной и культурной жизни греческого мира и древние Афины, в которых по-прежнему находились наиболее значительные философские школы, а на сцене театра Диониса регулярно давались театральные представления.

Пергамский алтарь. Реконструкция

Для эллинистической эпохи характерно повышение роли религии в жизни греческого общества. Но при этом основные черты верований становятся во многом иными по сравнению с религией предыдущего периода.

В новой ситуации иными стали важнейшие религиозные представления, включая саму концепцию божества. В колоссальных автократических государствах рядовой грек ощущал себя ничтожным даже перед лицом земных правителей. Что уж говорить о богах, которые казались теперь абсолютно несоизмеримыми с людьми по своему могуществу. И в то же время, как ни парадоксально, но в чем-то они стали ближе к людям: с ними можно было вступить в мистическое эмоциональное общение. В религии наблюдается меньше рационального практицизма и больше искреннего чувства.

Среди населения отмечаются настроения мистицизма, попытки обрести бога, более близкого к человеку, к отдельной личности. Распространяются разного рода мистерии, тайные культы, которые, по мнению их приверженцев, могли дать некое сокровенное знание и обеспечить благой удел после смерти. И в предшествующие эпохи мистический опыт не был совершенно чужд грекам (достаточно вспомнить элевсинские мистерии или культ Диониса), но в полисных условиях мистические течения представляли собой скорее периферийное культовое явление. Теперь же «нетрадиционные» направления в религии выходят на первый план, а в связи с этим начинается всеобщее увлечение магией, оккультизмом, пришедшей из Вавилона астрологией.

Афины. Храм Зевса Олимпийского  (VI в. до н.э. – II в. н. э.). Фотография

Претерпели серьезные изменения классические представления греков о богах. Древние культы большинства олимпийских божеств отошли на второй план, пожалуй, за исключением Зевса, который в некоторых религиозных концепциях (например, в учении философа Клеанфа) приобрел статус универсального бога-миро-правителя. Но этот «философский Зевс» представлял собой скорее абстрактное понятие, чем традиционное антропоморфное божество. Во всяком случае, можно говорить о стремлении некоторой части интеллектуальной элиты, не удовлетворенной политеистическими верованиями, к монотеизму.

Новые объекты религиозного поклонения стали искать прежде всего на завоеванном Востоке. Огромной популярностью в греческой религии эллинистического периода пользовались культы египетской богини Исиды, малоазийской Кибелы (Великой Матери), иранского бога Митры и др. Для всех этих восточных культов был характерен ярко выраженный мистический и даже экстатический характер. Появлялись и новые, «смешанные» греко-восточные боги. Важнейшим из них был Серапис, культ которого ввели в Александрии в начале IIIв. до н. э. по приказанию Птолемея! два жреца – грек Тимофей и египтянин Манефон. Серапис, почитание которого со временем распространилось по всему эллинистическому Средиземноморью, сочетал в себе черты египетского бога Осириса и греческих богов Зевса, Аида и Диониса.

В обстановке политической нестабильности и постоянных войн возникло еще одно характерное эллинистическое религиозное явление – культ слепого случая, воплощавшегося в фигуре богини Тихе (Тиха). Этот образ был совершенно чужд полисному мировоззрению греков, которые верили в закономерность бытия, в мировую гармонию и справедливость.

Результатом той же неуверенности в завтрашнем дне стало возрастание интереса к вопросам загробного бытия человека. Этот интерес был свойствен религии эллинизма в значительно большей степени, чем традиционным греческим верованиям, отличавшимся жизнелюбием, ориентировавшим человека на земную жизнь, а не на посмертное существование.

Одним из важнейших устоев эллинистической религиозной идеологии явилось утверждение возможности существования «человекобожества». Согласно этой концепции, человек (конечно, не всякий, а прежде всего могущественный и удачливый правитель) мог быть фактически приравнен к божеству и удостоен соответствующих почестей. Александр Македонский первым в греческом мире воспринял характерную для Древнего Востока, но ранее чуждую античному менталитету традицию обожествления царей. По стопам великого завоевателя пошли диадохи и их потомки (Деметрий I Полиоркет был объявлен в Афинах живым богом). Впоследствии многие эллинистические монархи (особенно часто в птолемеевском Египте, в меньшей степени – в государстве Селевкидов) провозглашались богами – одни еще при жизни, другие после смерти. К их именам добавлялись эпитеты, подобающие лишь божеству: Сотер (Спаситель), Эвергет (Благодетель), Эпифан (Явленный) или даже Тебе (Бог). В их честь учреждались культы, строились храмы, назначались жрецы.

Серапис

Подобная практика свидетельствовала, что каким бы огромным ни ощущалось расстояние между людьми и богами, все же грань между ними постепенно стиралась. Появлялась категория людей, которые одновременно являлись и богами. Иными словами, возникла идея богочеловека, которая связывалась с представлением о Мессии – грядущем спасителе и освободителе. Более всего мессианизм был распространен в Палестине, где он принял наиболее яркие формы у ессеев – представителей одной из сект иудаизма. В документах ессеев, найденных археологами в пещерах близ Мертвого моря, очень образно рассказано о близком конце света и приходебожественного Мессии. Еврейское слово «Мессия» (т. е. помазанник) имело греческий эквивалент – «Христос». Таким образом, видно, что эллинистический мир стоял на пороге христианства. Сама эта религия возникла в I в. н.э., но основные предпосылки для ее появления Тихе закономерно возникли в процессе развития религиозных воззрений эпохи эллинизма.

Тихе

В эллинистическом мире наряду с традиционными религиозно-философскими течениями, унаследованными из классической Греции, наблюдается немало принципиально нового. Продолжали существовать знаменитые афинские школы – Академия Платона и Ликей Аристотеля. Но учения великих греческих философов, созданные еще в IV в. до н. э., в условиях полисного мира, в совершенно новой исторической обстановке переживали кризис. Их последователи больше не были властителями дум. Со временем «академики» (платоники) стали проповедовать вместо объективного идеализма своего учителя субъективизм и скептицизм, а перипатетики (последователи Аристотеля) углубились в частные эмпирические изыскания, пренебрегая общефилософской проблематикой.

Удержалась на прежних позициях школа киников, основанная в позднеклассическое время. Но киники с их космополитизмом и индивидуализмом с самого начала были скорее предтечами эллинистического мировоззрения, чем выразителями идей классической эпохи. К тому же кинизм всегда оставался маргинальным течением философской мысли.

Зенон

В целом же интеллектуальную жизнь эллинистического мира определяло несколько новых философских школ, сформировавшихся в самом начале новой эпохи: эпикурейцы, стоики и скептики.

Афинский философ Эпикур (341—270 Зенон до н. э.), будучи последователем Демокрита, считал мир состоящим из атомов, т. е. был убежденным материалистом. Однако, в отличие от Демокрита, объяснявшего развитие Вселенной и общества только жесткой закономерностью и не оставлявшего места для свободы, Эпикур считал, что атомы в своем полете могут отклоняться в сторону от прямой линии, а это, по его мнению, обусловливало свободу воли человека. Философ-материалист Эпикур не отрицал существования богов, но рассматривал их как некие блаженные существа (кстати, тоже состоящие из атомов), живущие в своем особом мире и не вмешивающиеся в жизнь людей.

Есть в системе мироздания, созданной Эпикуром, и понятие о душе, однако и душа строится из атомов (только из особо «тонких»), а следовательно, не является бессмертной, распадаясь с кончиной человека. В центре этических взглядов эпикурейцев находилось понятие «наслаждение». Но под ним понималось не стремление к удовольствиям, а прежде всего отсутствие страданий, спокойствие души, безмятежность. Отсюда – их отказ от участия в деятельности общества, полный уход в частную жизнь. «Проживи незаметно» – таков был лозунг Эпикура.

Основателем философской школы стоицизма, возникшей в Афинах ок. 300 г. до н. э., был Зенон из Кития (336/332—264/262 до н. э.) – эллинизованный финикиец с острова Кипр. Местом, где Зенон вел занятия с учениками, была Расписная Стоя (один из портиков на афинской Агоре), от которой пошло и название школы. Стоики, как и эпикурейцы, признавали материальность мира, однако при этом считали материю мертвой субстанцией, которая одушевляется творческой силой духовного характера – мировым огнем. Этот огонь, отождествляемый с мировым разумом и фактически с верховным богом, пронизывает материю, дает ей жизнь, создает упорядоченный мир, а через какое-то долгое время уничтожает его глобальным пожаром, с тем чтобы впоследствии вновь воссоздать Вселенную в прежних формах.

По учению стоиков, ничего случайного нет и быть не может: все предопределено, все подчинено неумолимым законам судьбы. Свобода человека заключается только в том, чтобы подчиниться этим законам и следовать им. «Судьба желающего ведет, а нежелающего – тащит», – говорили стоики.

В области этики Зенон и его последователи учили свободе от страстей, невозмутимости. Однако в отличие от эпикурейцев они выступали против ухода в частную жизнь, призывали к активному выполнению каждым его общественных обязанностей, в чем, по их мнению, выражалось следование мировому закону.

Третья, менее влиятельная школа – скептическая – была основана философом Пирроном из Элиды (ок. 360 – ок. 270 до н. э.). По мнению скептиков, мир по самой своей природе непознаваем, о чем говорит уже тот факт, что все философы толкуют его по-разному. Поэтому следует отказаться от всяких положительных утверждений и жить по законам житейского здравого смысла, руководствуясь прежде всего соображениями собственной пользы.

Нетрудно заметить, что во всех эллинистических философских течениях, несмотря на их отличия друг от друга, присутствуют и общие черты. И у стоиков, и у эпикурейцев, и у скептиков высшим этическим идеалом признается не поиск блага и истины, как у Сократа, Платона и Аристотеля, а безмятежность, невозмутимость (атараксия). Для полисной эпохи с ее гражданственностью такой подход был бы невозможен. В новых условиях философы обращались не к члену общины, составляющему ее неотъемлемую часть, а к замкнутому в себе индивиду– «гражданину мира», заброшенному волей судьбы на необъятные просторы колоссальных монархий и неспособному влиять на ход общественно-политических событий.

Эпоха эллинизма стала периодом расцвета античной науки. Именно в это время наука стала отдельной сферой культуры, окончательно отделившись от философии. Ученых-энциклопедистов, подобных Аристотелю, теперь уже почти не было, но зато каждую научную дисциплину представляли имена крупных ученых. Немалую роль в развитии научных знаний сыграла всемерная поддержка науки эллинистическими правителями. В частности, Птолемеи способствовали превращению александрийского Мусея в главный научный центр цивилизованного мира того времени. В III—I вв. до н. э. большинство известных ученых либо активно работали в нем, либо получили в нем образование.

Античная наука имела ряд особенностей, отличающих ее от науки Нового времени, причем именно в эпоху эллинизма эти особенности проявились в полной мере. Так, в работе греческих ученых крайне малое место занимал эксперимент; главными методами научного исследования были наблюдение и логическое умозаключение. Представители эллинистической науки были скорее рационалистами, чем эмпириками. Еще важнее то, что во времена античности наука была почта совершенно оторвана от практики. В ней видели самоцель, не снисходящую до «низменных» практических потребностей. А потому в эллинистическом мире при очень большом прогрессе в теоретических науках весьма слабо была развита техника. С точки зрения теории античная наука была не только готова к изобретению паровой машины, но и совершила это техническое открытие. Механик Герон Александрийский (он жил на рубеже I в. до н. э. – I в. н. э.) изобрел механизм, в котором вырывавшийся из отверстия пар своей силой подталкивал и заставлял вращаться металлический шарик. Но ни к каким практическим результатам его изобретение не привело. Для ученого паровое устройство было не более чем оригинальным плодом игры ума, а те, кто наблюдал за действием механизма, видели в нем занятную игрушку. Тем не менее Герон продолжал изобретать. В его кукольном театре выступали куклы-автоматы, которые самостоятельно разыгрывали целые пьесы, т. е. действовали по заданной сложной программе. Но и это изобретение в то время никак не было использовано на практике.

Техника развивалась лишь в сферах, связанных с военным делом (осадные орудия, фортификационные сооружения) и строительством монументальных сооружений. Что же касается основных отраслей экономики, будь то сельское хозяйство или ремесло, то их техническая оснащенность из века в век оставалась примерно на одном и том же уровне.

Величайшим ученым эпохи эллинизма был математик, механик и физик Архимед из Сиракуз (ок. 287—212 до н. э.). Он получил образование в александрийском Мусее и некоторое время работал там, а затем возвратился в родной город и стал придворным ученым тирана Гиерона II. В своих многочисленных трудах Архимед развил ряд принципиальных теоретических положений (суммирование геометрической прогрессии, весьма точное вычисление числа «пи» и др.), обосновал закон рычага, открыл основной закон гидростатики (с тех пор его называют законом Архимеда). Среди античных ученых Архимед выделялся стремлением сочетать научно-теоретическую и практическую деятельность. Ему принадлежит большое количество инженерных изобретений: «архимедов винт», применявшийся для полива полей, планетарий – модель небесной сферы, позволявшая проследить движение небесных тел, мощные рычаги и др. Когда римляне осадили Сиракузы, по проектам Архимеда были сооружены многочисленные оборонительные орудия и машины, с помощью которых жителям города удавалось в течение долгого времени сдерживать натиск врагов и наносить им значительный урон. Однако, даже работая над устройствами, рассчитанными на практическое применение, ученый постоянно выступает в защиту «чистой» науки, развивающейся по собственным законам, а не под влиянием запросов жизни.

Как и ранее в греческом мире, в эпоху эллинизма приоритетной сферой математики была геометрия. В школьных учебниках изложение основных геометрических аксиом и теорем и по сей день дается в основном в той же последовательности, которую предложил ученый из Александрии Евклид (IIIв. до н.э.). Он подытожил и систематизировал достижения греческой геометрии и арифметики предшествующих веков в труде «Начала», остававшемся «последним словом» в этих дисциплинах вплоть до XVIII в.

Другой известный математик, работавший в александрийском Мусее, – Аполлоний Пергский (ок. 260—170 до н. э.) разработал наиболее полную для периода античности теорию конических сечений.

В области астрономии уже в начале эпохи эллинизма было совершено выдающееся открытие, намного опередившее свое время. Почти за две тысячи лет до Николая Коперника Аристарх Самосский (ок. 310—230 до н. э.) выдвинул гипотезу, согласно которой не Солнце и планеты вращаются вокруг Земли, как полагали раньше, а Земля и планеты вращаются вокруг Солнца. Однако Аристарх не сумел должным образом обосновать свою идею, допустил серьезные ошибки в вычислениях и тем скомпрометировал свою гелиоцентрическую теорию. Она не была воспринята наукой, по-прежнему признававшей геоцентрическую систему, основывающуюся на том, что Земля являлась центром мироздания. Отказ от признания теории Аристарха не был связан с причинами религиозного характера. Просто ученые посчитали, что эта концепция неадекватно объясняет природные явления.

Сторонником геоцентризма был и Гиштрх (ок. 180/190—125 до н. э.). Именно этот известный астроном составил лучший в античности каталог видимых звезд, разбив их на классы в зависимости от звездной величины (яркости). Классификация Гиппарха, несколько модифицированная, принята в астрономии и по сей день. Греческий ученый весьма точно вычислил расстояние от Земли до Луны, уточнил продолжительность солнечного года и лунного месяца.

В эпоху эллинизма бурно развивается география. После дальних походов Александра Македонского грекам стали известны многие новые земли, причем не только на Востоке, но и на Западе. Примерно в то же время путешественник Пифей (Питеас) из Масси лии (IV в. до н. э.) совершил плавание в северную часть Атлантического океана. Он обогнул Британские острова и, возможно, достиг берегов Скандинавии.

Накопление новых эмпирических данных требовало их теоретического осмысления. Этот процесс связан в первую очередь с именем великого ученого Эратосфена Киренского (ок. 276—194 до н. э.), работавшего в Александрии и в течение многих лет возглавлявшего библиотеку Мусея. Эратосфен был одним из последних античных энциклопедистов: астрономом, математиком, филологом. Но наибольший вклад он внес в развитие географии. Эратосфен первым предположил существование на Земле Мирового океана. С удивительной для того времени точностью он вычислил длину земной окружности по меридиану и нанес на карты сетку параллелей. При этом за основу была взята восточная шестидесятеричная система (окружность Земли делится на 360 градусов), сохраняющаяся и по сей день.

Уже на исходе эпохи эллинизма Страбон (64/63 до н.э. – 23/24 н. э.) составил описание всего известного тогда мира – от Британии до Индии. Хотя он был не ученым-исследователем, делавшим оригинальные открытия, а скорее популяризатором науки, тем не менее его фундаментальный труд весьма ценен.

Естествоиспытатель и философ, ученик Аристотеля, руководивший после него Ликеем, Феофраст (Теофраст, 372—287 до н. э.) стал основоположником ботаники.

В III в. до н. э. врачи Герофил (р. ок. 300 до н. э.) и Эрасистрат (ок. 300 – ок. 240 до н. э.), практиковавшие в Александрии, разработали научные основы анатомии. Прогрессу анатомических знаний во многом способствовали местные условия: вскрытие трупов в Египте не только не было запрещено, как в Греции, но, напротив, регулярно делалось при мумифицировании. В эпоху эллинизма была открыта нервная система, составлено правильное представление о системе кровообращения, установлена роль мозга в мышлении.

Из наук, которые ныне принято называть гуманитарными, в эпоху эллинизма наибольший приоритет получила филология. Ученые, работавшие в Александрийской библиотеке, составляли каталоги ее книжных богатств, исследовали и сопоставляли рукописи с целью определения наиболее аутентичных текстов древних авторов, писали комментарии к произведениям литературы. Крупными филологами были Аристофан Византийский (III в. до н. э.), Дидим (I в. до н. э.) и др.

Историческая наука в эллинистический период находилась на более низком уровне, чем в классический. Пожалуй, лишь «Всеобщая история» Полибия (ок. 200 – ок. 120 до н. э.) может быть сопоставлена по значению с трудами Геродота или Фукидида. В сочинениях остальных историков анализ событий истории либо отходил на второй план перед умозрительными рассуждениями (как у философа и историка вв. до н. э. Посидония), либо подменялся механическим компилированием (как у Диодора Сицилийского).

Подавляющее большинство крупных ученых эллинистического мира жили и работали в III в. до н. э. Это столетие было наиболее плодотворным периодом в истории эпохи эллинизма. С его завершением развитие научных знаний, хотя и не прекратилось, но его активность резко снизилась, что было обусловлено объективными причинами: ослаблением эллинистических государств в результате постоянных войн, растратой колоссальных материальных средств правителями, безмерно стремившимися к роскоши, ухудшением внешнеполитической обстановки в связи с вступлением Рима в Восточное Средиземноморье.

Эллинистический мир породил огромное количество литературных произведений. Были представлены все роды и жанры. Но первое место занимала поэзия, главным центром которой была Александрия. Поэзия того времени носила элитарный характер. Она была очень утонченной и изящной, отличалась психологизмом, глубоким проникновением во внутренний мир человека, но несколько холодна, порой даже безжизненна. Ей недоставало художественной силы, присущей поэтическим творениям классической эпохи.

В александрийской поэзии царили «малые формы», основоположником которых был крупнейший лирик Каллимах (ок. 310 – ок. 240 до н. э.), возглавлявший Мусей. Считая, что время монументальных произведений, подобных полотнам Гомера или шедеврам аттической трагедии, безвозвратно прошло, он писал маленькие поэмы, элегии, гимны в честь богов. В своих стихах Каллимах стремился не столько выразить какие-либо идеи, сколько решить те или иные чисто художественные залачи.

Менандр

В свою очередь, Аполлоний Родосский (III в. до н. э.) пытался возродить эпос в гомеровском духе и с этой целью написал большую поэму «Аргонавтика». В основу поэмы положен известный мифологический сюжет о походе греческих героев во главе с Ясоном на корабле «Арго» в Колхиду за золотым руном. «Аргонавтика» стала значительным событием в истории греческой литературы своего времени. Хотя, конечно, она не сравнима по художественным достоинствам с «Илиадой» или «Одиссеей»: в ней больше проявления эрудированности и технического мастерства автора, чем подлинного поэтического вдохновения.

Другой известный поэт эпохи эллинизма – Феокрйт (315—260 до н. э.) стал основателем так называемой буколической (т. е. пастушеской) лирики – жанра, ранее не свойственного греческой поэзии. В его стихотворениях в жанре идиллии описывалась мирная, безмятежная жизнь пастухов и пастушек на лоне природы. Среди жителей городов такая идеализация сельской жизни была особенно популярна.

Крупнейшим центром драмы в эпоху эллинизма оставались Афины. Однако в новых условиях ни высокая трагедия, ни злободневная, блистающая юмором и сатирой комедия в духе Аристофана уже не пользовались популярностью. Наиболее распространенным театральным жанром стала бытовая драма – так называемая новая аттическая комедия, крупнейшим представителем которой был поэт Менандр (342– 292 до н. э.). Сюжеты произведений Менандра и его последователей взяты из повседневной жизни. Главные герои пьес как бы списаны с натуры: это молодые влюбленные, скупые старики, ловкие и изворотливые рабы. В этих комедиях уже не властвует не знающий удержу, радостный и язвительный, порой грубоватый смех, как в аристофановские времена. Пьесы Менандра серьезнее, мягче, лиричнее. Больше стало уделяться внимания человеческой душе, достовернее выписываются характеры действующих лиц. Однако комедиям эллистинической эпохи недостает характерной для классической комедии художественной силы.

Маски «новой комедии»

Помимо «новых комедий», всеобщую любовь зрителей снискали пьесы в жанре мим – незамысловатые сценки из повседневной жизни, обычно юмористические. Одним из наиболее известных авторов мимов был поэт Герод (III в. до н. э.).

В самом конце эллинистической эпохи появился совершенно новый прозаический жанр – роман. Это произведение с вымышленными героями и фабулой, со сложными переплетениями сюжетных линий. (Впрочем, сам термин «роман» возник только в Средние века.) Сюжеты первых романов еще довольно безыскусны: любовь, приключения, авантюры. В них повествуется о разлученных влюбленных, попадающих в самые сложные и опасные ситуации, но в конце концов обретающих друг друга. Обычно эти произведения и озаглавлены по имени главных героев – юноши и девушки («Херей и Каллироя» Харитона, «Габроком и Антия» Ксенофонта Эфесского, «Левкиппа и Клитофонт» Ахилла Татия и т. д.). Самый знаменитый из позднеантичных романов – «Дафнис и Хлоя» Лонга.

Источники

Произведения художественной литературы эпохи эллинизма (будь то поэзия, драма или проза) являются не только шедеврами культуры, но и ценными историческими источниками. Ученые черпают в них важные сведения о специфике политического развития эллинистических государств, менталитете и повседневной жизни их жителей, социально-экономических отношениях.

Эпоха эллинизма – это время основания множества городов, в том числе и очень крупных. Соответственно по сравнению с предшествующими столетиями возрос уровень градостроительства, городской жизни. Города теперь строились по регулярному плану, с учетом последних научных достижений. Их прямые, широкие улицы застраивались величественными зданиями и колоннадами. Вот что писал о крупнейшем городе той эпохи Александрии Египетской в позднеантичное время Ахилл Татий: «Прямые ряды колонн высились на всем протяжении дороги от ворот Солнца до ворот Луны – эти божества охраняют оба входа в город. Между колоннами пролегла равнинная часть города. Множество дорог пересекало ее, и можно было совершить путешествие, не выходя за пределы города. Я прошел несколько стадиев[34] и оказался на площади, названной в честь Александра. Отсюда я увидел другие части города, и красота его разделилась. Прямо передо мной рос лес колонн, пересекаемый другим таким же лесом. Глаза разбегались, когда я пытался оглядеть все улицы… Казалось, что город больше, чем целый материк, а население многочисленнее, чем целый народ». Эллинистические столицы поражали воображение прибывавших греков, привыкших к миру небольших полисов, своими огромными размерами, благоустроенностью, роскошью.

Скопас. Битва греков с амазонками. Плита с фриза Галикарнасского мавзолея (IV в. до н. э.)

Для архитектуры эллинистического периода характерна монументалъностъ. Стремление непременно возвести нечто грандиозное доходило порой до гигантомании. Соперничая друг с другом, цари старались увековечить свои имена помпезными постройками. Именно в эпоху эллинизма сформировался перечень так называемых семи чудес света. В этот перечень вошли самые грандиозные или необычные сооружения различных времен и народов, хотя при этом далеко не всегда самые совершенные в художественном отношении. Например, афинский Парфенон в перечень «чудес» не был включен. Два из семи памятников, считавшихся «чудесами», были негреческими по происхождению: египетские пирамиды и «висячие сады» в Вавилоне. Два памятника были созданы еще в классическую эпоху: статуя Зевса работы Фидия в Олимпии и гробница правителя Карии Мавсола в Галикарнассе, так называемый Мавзолей. Остальные три памятника-чуда являлись произведениями эллинистического искусства: храм Артемиды в Эфесе (в конце IV в. до н. э. восстановлен после пожара), Колосс Родосский – гигантская 35-метровая статуя солнечного бога Гелиоса на острове Юдос (возведена скульптором Харетом в III в. до н. э.) и Александрийский маяк, построенный архитектором Состратом Книдским в 280 г. до н. э. Стоявший на островке Фарос у входа в гавань Александрии маяк стал, пожалуй, самым знаменитым архитектурным памятником эпохи эллинизма. Он представлял собой 120-метровую многоярусную башню, в куполе которой горел мощный костер. Его свет, отраженный специальными зеркалами, был виден морякам за 60 километров от берега.

Александрийский Ника Самофракийская маяк. Реконструкция вв. до н. э.)

Александрийский маяк. Реконструкция

Ника Салюфракийская (III-II вв. до н. э.).

Главными целями, к которым стремились зодчие III—I вв. до н. э., были огромные размеры и внешняя роскошь, а не гармоническая согласованность всех элементов здания, как в предшествующие эпохи. Перестав быть соразмерной человеку, эллинистическая архитектура подавляла его.

В скульптуре художники эпохи эллинизма также отошли от традиций классики. Остались в прошлом величественная простота и безмятежность, характерные для лучших произведений ваятелей классической Греции. В новых условиях скульпторы вносили в свои творения значительно больше динамизма, старались подчеркнуть в скульптурных изображениях проявления бурных эмоций и страстей. Так, полна неудержимого движения «Ника Самофракийская» (III-II вв. до н. э.).

Агесандр, Полидор и Афинодор. Лаокоон (I в. до н.э.),

Скульптурный фриз алтаря в Пергаме (II в. до н.э.), созданный в честь побед над галлами и изображающий борьбу богов с гигантами[35], является лучшим произведением пергамской школы скульпторов. Но в нем уже преобладает стремление к внешней эффектности, выражение динамизма и эмоциональности переходит в нагнетание «ужасов». В еще большей степени эти тенденции проявляются в скульптурной группе Агесандра, Полидора и Афинодора «Лаокоон» (I в. до н. э.).

Конечно, и в эпоху эллинизма некоторые скульпторы продолжали ориентироваться на классические образцы. Автор «Афродиты Милосской» Агесандр (II в. до н. э.) изобразил богиню как бы застывшей в величавом и гармоничном спокойствии. Но произведений такого рода было немного.

В эллинистическую эпоху наряду с шедеврами скульптуры появилось особенно много массовой продукции, дешевой и не очень высокого качества. Так, крупнейшим центром выработки небольших статуэток из терракоты (обожженной глины) был беотийский город Танагра. Многие танагрские статуэтки, не являясь произведениями высокого искусства, тем не менее весьма изящны.

Девушка, закутанная в плащ. Статуэтка из Танагры

Агесандр. Афродита Милосская (II в. до н. э.)

Культура эпохи эллинизма, бесспорно, представляла собой новый этап в истории античной культуры по сравнению с культурой эпох архаики и классики. Во всех сферах культуры появились новые (но «новый» – это вовсе не обязательно «высокий») явления, однако в то же время многие достижения предшествующих эпох оказались безвозвратно утраченными. Основные особенности культурной жизни были тесно связаны с появлением иных, неведомых полисному миру социально-политических и социально-экономических реалий. Изменились духовные интересы и запросы людей, и культура не могла не реагировать на эти изменения.

Мраморные статуи из Пантикапея (I в. до н. э.)

Источники

Во всех частях эллинистического мира – от Северного Причерноморья до Египта и от Сицилии до Бактрии – активно ведутся археологические раскопки. Открыты не только отдельные памятники и комплексы памятников, но и целые города эпохи эллинизма: Дура-Европос в Месопотамии [раскопки велись французскими и американскими учеными под руководством Ф. Кюмона (F. Cumont) и М. И. Ростовцева (M. Rostovtzeff)], Ай-Ханум на территории современного Афганистана [исследовался французскими учеными, руководитель раскопок – П. Бернар (P. Bernard)] и др.

Историография

В мировом антиковедении эллинизм уже давно характеризуется как целостное и исторически обусловленное культурное явление, как цивилизационное единство, для которого характерен синтез греческих и восточных элементов [работы Ф. Кюмона (F. Cumont), В. Тарна (W. Tarn) и др.].

В отечественной историографии вопросы культурной и религиозной истории эпохи эллинизма рассматривались в работах И. С. Свенцицкой, М. К. Трофимовой и Т. В. Блаватской.

Античный роман: Сб. статей. М., 1969.

Блаватская Т. В. Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени. М., 1983.

Зелинский Ф. Ф. Религия эллинизма. Томск, 1996.

Кюмон Ф. Мистерии Митры. М., 2002.

Рожанский И. Д. История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи. М., 1988.

Свенцицкая И. С. Раннее христианство: Страницы истории. М., 1988.

Тарн В. Эллинистическая цивилизация. М., 1949.

ТрофимоваМ. К. Историко-философские вопросы гностицизма. М., 1979.

ЧистяковаН. А. Эллинистическая поэзия. Л., 1988.

Ярхо В. Н. У истоков европейской комедии. М., 1979.

Bernard P. Ai-Khanoum on the Oxus. L., 1967.

CumontF. Fouilles de Dura-Europos. P., 1926.

Rostovtzeff M. Dura-Europos and its Art. Oxford, 1938.