Вперед, даже если в руках одно копье.

(Девиз самурая)

На Формозе для всех нас было много работы. Первоочередная задача 1-го воздушного флота после эвакуации с Филиппин состояла в формировании новых ударных подразделений камикадзе.

Самолетами для них могли послужить тренировочные летательные аппараты, уже имевшиеся на Формозе. И еще несколько самолетов разных типов, которые удалось благополучно доставить с Филиппин. Вот и все.

Количество пилотов тоже ограничивалось теми, кто эвакуировался с Тугегарао и Апарри, и теми, кому, как ожидалось, удастся выбраться с Филиппин. В этих условиях формирование звеньев камикадзе было нелегким делом, в чем мы очень скоро убедились. При этом поджимало время.

Военное положение Японии ухудшалось с такой же быстротой, с какой учащались атаки палубной авиации тактических соединений противника. Имперский Генштаб и командование объединенного флота, полагая, что следующая крупная десантная операция противника последует на Окинаве, сосредоточили главные силы ВВС на острове Кюсю, самом южном из островов японской гряды, оставив для комплектации подразделений ВВС на Формозе не более 100 самолетов. Как ни ободряли нас на Формозе эти скромные партии самолетов, их приходилось доставлять через цепочку островов Рюкю, но эти острова все чаще подвергались атакам противника.

Самолетам, доставлявшим пилотов с Филиппин, приходилось совершать посадки на Формозе во время редких пауз между налетами авиации противника. Большинство прибывших из других мест пилотов собрались на авиабазах в Тайтю и Тайнане, где они проходили летную подготовку и ожидали своего зачисления в новые подразделения морской авиации.

На Формозе ощущался острый дефицит наземных команд, обслуживающих самолеты, но доставить квалифицированных специалистов с Филиппин не представлялось возможным, хотя такие идеи и возникали. Авиамеханики, частично из состава 26-й воздушной бригады, остались воевать на Филиппинах в составе сухопутных войск, а затем в партизанских отрядах.

К 5 февраля реорганизация 1-го воздушного флота завершилась, и весь личный состав авиационных подразделений, которому удалось эвакуироваться на Формозу, был распределен в четыре новые авиагруппы: 132, 133, 205 и 765-ю. Поскольку предполагалось, что боевые операции будут осуществляться в основном вблизи Окинавы, большинство подразделений 1-го воздушного флота перебросили на север Формозы. Часть подразделений разместили даже на островах Исигаки и Мияко, между Окинавой и Формозой. Начиная с апреля все они участвовали в битве за Окинаву.

По мере возрастания свирепости и интенсивности атак противника, не только его палубной авиации, но также его бомбардировщиков «В-29» с континентальной части Китая, от нас требовались более энергичные военные усилия. Учитывая тяжелое военное положение, на Формозе были сформированы новые специальные ударные корпуса. В них включались Зеро и бомбардировщики палубной авиации «суйсэй» (Джуди), позаимствованные из авиагруппы Тайнань.

18 января в 17.00 в Тайнане состоялись церемонии присвоения названий этим корпусам. Одну из них удостоил личным присутствием адмирал Ониси. Это была церемония присвоения названия 1-му специальному ударному корпусу, сформированному на Формозе. Корпус нарекли «Ниитака» по названию горы на острове. По этому случаю адмирал Ониси произнес речь, идентичную той, что он произнес три месяца назад в Мабалакате. Но на этот раз он сделал специальное добавление:

– Даже если мы потерпим поражение, благородный дух специального ударного корпуса избавит нашу страну от гибели. Без него за поражением, несомненно, последует крах.

Слова «если мы потерпим поражение» звучали странно для нас, думавших до сих пор только о победе в войне. В ретроспективе оказывается, что настойчивость адмирала Ониси в продолжении тактики, рассчитанной на сверхчеловеков, имела целью не только достижение военной победы, но также и сохранение Японии после поражения.

После церемонии присвоения названия состоялось небольшое торжество. Говяжьи консервы, сушеная каракатица и другая пища подобного рода была изысканным угощением для нас, только что вернувшихся с фронта. Предусмотрели даже небольшие порции сакэ для каждого. Это была наиболее привлекательная вечеринка с участием адмирала и офицеров его штаба. Адмирал Ониси лично разливал сакэ новым пилотам-камикадзе.

После вечеринки я должен был прочитать новым летчикам-камикадзе лекцию о методах атаки, но, узнав, что нам покажут кино, я заявил, что откладываю лекцию. Кинофильм действует на зрителей по-особому, помогает им расслабиться. Однако вскоре после возвращения в свою комнату меня неожиданно посетил старший офицер вновь сформированной авиагруппы, который попросил меня прочитать лекцию в соответствии с графиком. Мой совет сначала посмотреть кино, а лекцию послушать позднее не произвел впечатления на офицера, который сказал:

– Нашему специальному ударному корпусу поставлена важная задача по уничтожению кораблей противника. Если завтра утром появится противник и нам придется совершить боевой вылет, мы не сможем воспользоваться вашим опытом и будем лишены уверенности. Все собрались в холле и просили вместо показа фильма прочесть лекцию. Вы не откажете нам в этом?

В такой просьбе невозможно было отказать, мое согласие было воспринято всеми с большим воодушевлением.

Никогда я не встречал более заинтересованной и внимательной аудитории. Люди ловили каждое мое слово и по окончании лекции задавали вопросы почти до полуночи. Даже после моего ухода пилоты не прекратили обсуждать различные проблемы. Это продолжалось до утра и даже в день боевого вылета.

Решение о боевом вылете подразделения «Ниитака» было принято 21 января, когда 1-й воздушный флот получил сообщение о том, что на юго-востоке от Формозы обнаружено тактическое соединение кораблей противника. Подразделение разделили на три атакующие группы следующего состава:

В инструктаже участников боевого вылета я сделал акцент на двух моментах. Во-первых, пункт сбора самолетов после взлета следует наметить к северу от летного поля. Во-вторых, подлет к пункту сбора должен осуществляться на минимальной высоте. Это следовало предусмотреть из-за постоянной угрозы вражеских налетов. Важно было убрать наши самолеты с летного поля как можно быстрее, а их полет на малой высоте предполагал наименьший риск быть обнаруженными противником. Дорога была каждая секунда.

Отдав приказ о приведении самолетов в боевую готовность, я взобрался на крышу убежища, укрытую мешками с песком, и огляделся вокруг. Стояла великолепная погода. Тридцать процентов небесного свода на высоте 1000 метров покрывали разорванные белые облака. Со стороны Такао не было видно ни одного самолета. Я отдал приказ на взлет.

Наземные команды, стоявшие поблизости в полном молчании, теперь забегали по летному полю, как мыши. Внезапно возникший рев двигателей нарастал. Все понимали необходимость действовать быстро. Несмотря на волнение и тревогу, вызванные опасениями неожиданного налета противника, каждый механик выполнял свои функции по доставке самолетов на стартовые позиции с максимальной эффективностью. Здесь опять сыграли свою роль хорошая подготовка и опыт.

С крыши убежища я следил за подготовкой к взлету палубных бомбардировщиков и сопровождавших их Зеро. У меня не было сомнений относительно способности истребителей быстро набрать высоту, но смогут ли это сделать «суйсэй». Эти тяжелые машины совершали боевой вылет подобного рода впервые. Хотя их пилоты успешно действовали на учениях, оставались опасения, что они могут не совладать с собой во время вылета на боевую операцию.

Но мои опасения оказались напрасными. В течение трех минут после запуска двигателей первый «суйсэй» начал пробег по взлетно-посадочной полосе, за которым быстро последовали второй и третий бомбардировщики. Когда я с чувством удовлетворения наблюдал за происходящим, меня кольнула тревожная мысль о том, что виновниками задержки могут оказаться истребители. Но тревога рассеялась, как только я увидел, как истребители стартовали немедленно за бомбардировщиками. Первый Зеро изготовился на южном конце взлетно-посадочной полосы и после подачи топлива в двигатель двинулся вперед, быстро набирая скорость. За ним последовали другие истребители, исчезая в северном направлении по прямой линии. Они летели, как и было предусмотрено, на малой высоте. Словом, первая группа поднялась в воздух без сучка и задоринки.

Две другие группы ожидали своей очереди в полной боевой готовности. Я снова осмотрел горизонт. Вражеских самолетов по-прежнему не было видно, наш радар все еще не нащупывал целей. Я распорядился, чтобы начали взлет и две оставшиеся группы. Когда на взлетно-посадочной полосе появился для взлета первый из этих самолетов, я с тревогой обнаружил, что он принадлежал к третьей, а не ко второй группе. Самолеты этой группы оторвались от земли без проблем, но меня беспокоила вторая группа. После бесконечной паузы, в течение которой я ожидал появления вражеских самолетов в любую секунду, последняя группа самолетов наконец вырулила по летному полю к взлетно-посадочной полосе. Однако облегчение, которое я почувствовал от ее энергичных действий и последовавшего наконец взлета, было кратковременным, поскольку она перешла к построению в боевой порядок, совершая круги прямо над летным полем. Не успел я подумать о том, насколько ужасно вторая группа уступает в летной подготовке двум другим, как она понеслась на юг, с лихвой перекрыв все свои прежние ошибки!

Затем прозвучала воздушная тревога. Этот звук никто не может слышать спокойно. С юга к Такао крохотными точками приближались самолеты противника. Послышался отдаленный грохот зенитного огня. Я в отчаянии думал о том курсе, которым следовала вторая группа «Ниитаки». Полетев на юг, чтобы, обойдя стороной горы, повернуть на восток, они почти неизбежно должны были встретиться с противником. Задержка увеличила опасность такой встречи. Оставалось только надеяться, снова надеяться на благополучный исход.

Через несколько минут после того, как самолеты противника показались со стороны Такао, они уже роились над летным полем. К грохоту зенитного огня прибавилась дробь вражеских пулеметов. Однако, поскольку все наши самолеты благополучно поднялись в воздух, атака противника вызвала лишь непродолжительную досаду. Мы черпали присутствие духа в понимании того, что, какими бы яростными ни были бомбардировки летных полей, Формоза оставалась непотопляемой. Мы молились за успех боевого вылета нашего авиационного подразделения.

Благополучный боевой вылет с базы ВВС принес большое удовлетворение. Я сидел на КДП, покуривая, но мысленно следовал курсом наших камикадзе. С течением времени и приближением момента атаки на цель ко мне возвращалось волнение. По мере того как в моей голове возникали и отметались тревожные мысли, беспокойство сменяла надежда на успех…

Смогут ли наши пилоты определить цель? Конечно! Промаха не будет. Сможет ли противник сорвать атаку камикадзе? Нет и нет, наши самолеты сумеют прорваться.

Как раз сейчас атака камикадзе завершается. Самолеты сопровождения возвращаются назад. Обнаружили камикадзе свои цели? Поразили их? Если это не удалось, вернутся ли наши самолеты благополучно на базу?

Ожидание было бесконечным. Цели атак отстояли от нас на 200 миль. Один полет в обратную сторону потребовал бы полтора часа. Но в период тревожного ожидания время не имело смысла и конца.

На земле нам оставалось лишь терпеливо ждать – надеяться и ждать, молиться и ждать. Нервы были на пределе. И вот в одно мгновение бесконечное ожидание закончилось, наблюдатели сообщили, что два Зеро летят под таким-то углом, на такой-то высоте. Оставалось лишь дождаться рапорта по заведенной форме.

К несчастью, в этот день рапорт отличался от обычного. Вторая группа подразделения, задержавшаяся с вылетом, встретила «грумманы» противника к западу от горного хребта. Самолеты группы, совершавшие полет на малой высоте, не приняли участия в воздушном бою. С противником вступили в бой самолеты сопровождения, а «суйсэй» продолжили полет. В результате воздушного сражения три самолета сопровождения потеряли контакт с самолетами камикадзе и им не оставалось ничего другого, как вернуться на базу. Один самолет в ходе боя получил такие повреждения, что не мог приземлиться, и его пилот был вынужден выпрыгнуть с парашютом. Пилотов самолетов сопровождения мучили угрызения совести в связи с тем, что им не удалось довести камикадзе до места атаки. Соответственно, не было никаких данных о результатах атак второй группы подразделения «Ниитака».

Вскоре на базу благополучно вернулись самолеты сопровождения первой и третьей групп с сообщениями о прямых попаданиях камикадзе во вражеские авианосцы. Одна из успешно пораженных целей была опознана как американский авианосец «Тикондерога».[29]

В ту весну однажды рано утром расположение 765-й авиагруппы на базе ВВС Кидзин на Формозе посетила женщина. Ее принял командир группы, капитан Сёго Масуда, узнавший, что пришла госпожа Мисао Кусанаги, супруга судьи высшей судебной инстанции Тайхоку. Она передала капитану Масуде шарф и прядь волос, попросив, чтобы какой-нибудь из пилотов-камикадзе взял их с собой в боевой вылет. Ее сын, курсант-летчик, заболел и умер до окончания летной подготовки. Она считала, что желания сына осуществятся, если эти памятные вещи будут взяты в бой. На шарфе была вышита надпись с подписью матери. Она гласила:

«Молюсь за прямое попадание.

(Мисао».)

Капитан Масуда принял эти символы, и, когда ударное подразделение этой группы было переброшено из Кидзина на фронтовую базу ВВС, он вручил их лидеру подразделения. Этот лидер взял их с собой, когда позднее совершил пике с целью тарана корабля противника.

Чтобы выиграть время для обеспечения и подготовки морской авиации, базировавшейся на суше, важно было отсрочить следующую десантную операцию на возможно более длительный срок. С этой целью 5-й воздушный флот, созданный в начале февраля, отстаивал идею атак передовых баз противника в Улити.

Однако прежде чем это было сделано, противник неожиданно быстро нанес упреждающий удар, совершив нападение в зоне Токио – Йокогама (равнина Канто). Этот удар укрепил наше убеждение, что противник высадит следующий десант на Иводзиме.

3-й воздушный флот, прикрывавший зону Канто, попытался воспрепятствовать наступлению противника, но, используя обычную тактику, не добился заметных результатов. Снова стало болезненно очевидным то, что обычными методами противодействия наступление противника не остановить. Сами пилоты 3-го воздушного флота громко выражали свою поддержку идее создания подразделений специального ударного корпуса. Вице-адмирал Кимпэй Тэраока 16 февраля приказал командиру 601-й авиагруппы капитану Риити Сугияме принять меры по их формированию.

Личный состав 601-й авиагруппы проходил подготовку для боевых действий с авианосцев. Его боевой дух был еще несокрушимее, чем у военнослужащих других групп, несмотря на то что последние постоянно участвовали в боях. Капитан Сугияма преднамеренно отложил набор добровольцев, чтобы дать пилотам осмыслить провал в Канто. Наконец 18 февраля он объявил набор добровольцев, и немедленно появились списки, заполненные именами страстных энтузиастов.

Ответственность за отбор добровольцев возложили на офицера по летной подготовке капитан-лейтенанта Синтаро Такэду, но когда тот произвел отбор, возник конфликт. Люди, не прошедшие отбор, стали выступать с энергичными протестами и, почувствовав, что Такэда не в состоянии удовлетворить их требования, обратились непосредственно к капитану Сугияме. До поздней ночи оставшиеся не у дел добровольцы приходили к нему по одному или группами добиваться рассмотрения своих заявлений.

Необходимость успокаивать этих пилотов прибавила забот капитану Сугияме. Он оставил за собой право выбора командира авиационного звена камикадзе, но и в этом вопросе возникало достаточно осложнений. Выбор разделился между лейтенантом Миракавой, командовавшим эскадрильей палубных бомбардировщиков, и лейтенантом Хидой. Миракава настаивал на своем праве быть выбранным в первую очередь, потому что имел под своей командой наибольшее число боеспособных самолетов-бомбардировщиков. Претензии Хиды на предпочтение основывались на том, что он старше по возрасту. Ни один из них не хотел уступать. В конце концов выбор пал на Миракаву, а Хида оставался в безутешном состоянии, пока капитан Сугияма не успокоил его обещанием, что в сложившихся условиях у него, несомненно, найдется другая возможность совершить боевой вылет.

Специальное подразделение № 2 по предложению адмирала Тэраоки было названо 19 февраля «Митатэ». Оно состояло из 32 самолетов, распределившихся по пяти авиационным звеньям:

№ 1: четыре истребителя,

четыре палубных бомбардировщика

№ 2: четыре истребителя,

четыре палубных бомбардировщика

№ 3: четыре истребителя,

четыре палубных бомбардировщика

№ 4: четыре палубных

бомбардировщика-торпедоносца

№ 5: четыре бомбардировщика-торпедоносца

Рано утром 21 февраля эти звенья поднялись в воздух с базы ВВС в Катори, совершили дозаправку на острове Хатидзё, а затем атаковали вражеские корабли в акваториях вокруг острова Иво и к востоку от Тити. Полученные тем вечером донесения сообщали о том, что были потоплены авианосец США и четыре транспортных судна, четыре других корабля получили повреждения. После войны из заявления командования ВМС США стало известно, что в этот день в результате атаки самолета-камикадзе был потоплен авианосец сопровождения «Бисмарк Си».[30]

Характерной особенностью этих операций было то, что попытались произвести тараны вражеских кораблей сами истребители сопровождения после того, как они завершили свои функции сопровождения. Также характерно то, что лидер звена № 2, младший лейтенант Иидзима, и лидер звена № 5, младший лейтенант Сакураба, обнаружили близ острова Хатидзё неполадки в своих двигателях. Это их не обескуражило, пилоты воспользовались другими самолетами и выполнили свой долг. Сообщалось, что Иидзима врезался в транспортное судно, а Сакураба – в авианосец класса «Саратога». К боевому духу личного состава 601-й авиагруппы претензий не было.

Военная обстановка в целом складывалась для Японии все хуже. С самого начала сражение на суше за остров Иво развивалось не в нашу пользу. После продолжительного артиллерийского обстрела с кораблей американских ВМС и нескольких дней беспощадных бомбардировок авиацией 19 февраля противник высадил на остров десант. Японский гарнизон оказал вторгнувшимся войскам яростное и отчаянное сопротивление, но был уничтожен противником, имевшим подавляющее превосходство в живой силе и вооружении. 16 марта остров был захвачен американцами полностью. Не позднее 6 марта противник уже пользовался двумя островными базами ВВС.

После того как тактические соединения флота противника завершили операцию по поддержке своего десанта на острове Иво, они двинулись на юг. По данным радиоразведки, они отошли к острову Улити. Самолет «сайун» (Мирт) 4-го воздушного флота, совершивший полет с разведывательным заданием на остров Трук, 9 марта подтвердил, что тактическое соединение противника встало на якорь у острова Улити. По получении этих сведений решили начать долго готовившуюся операцию «Тан». Ее цель состояла в уничтожении вражеских кораблей, пока они находились на собственной базе. Был отдан приказ совершить атаку 10 марта, предварительно выполнив следующие мероприятия:

1) в 3.00 из залива Кагосима в целях разведки метеоусловий вылетит гидросамолет курсом от мыса Сата через остров Окинотори к Улити;

2) в 4.30 поднимутся в воздух в Каноя четыре бомбардировщика ВВС и будут патрулировать воздушное пространство до подлета главных сил;

3) в 7.30 вылетают из Кагосимы четыре гидросамолета для проводки главных сил к Улити;

4) главные силы в составе 24 бомбардировщиков «гинга» (Фрэнсис) встречаются с гидросамолетами над мысом Сата и летят на Улити с целью совершить атаки камикадзе на надводные корабли противника. Каждый самолет имеет на борту 800-килограммовую бомбу.

Согласно этому плану 10 марта совершило боевой вылет вновь созданное специальное ударное подразделение, получившее название «Адзуса», однако внезапное сообщение с острова Трук заставило отозвать подразделение на базу. Сообщалось о результатах фотосъемки предыдущего дня, показавшей, что в Улити тогда находился всего лишь один вражеский авианосец.

Только когда подразделение «Адзуса» вернулось на базу, поступили подробные сведения о наличии в Улити восьми авианосцев и семи авианосцев сопровождения ВМС США. Но в тот день время для возобновления операции было уже упущено. 11 марта в 9.20 подразделение встретилось с самолетами-проводниками над мысом Сата и продолжило боевой вылет.

Ранним утром 11 марта стояла прекрасная погода, но возле Окинотори начались сильные дожди, и нашим самолетам пришлось подняться над дождевыми облаками. В месте расположения предполагаемых целей они опустились сквозь облака вниз, но им не удалось даже разглядеть атолл. В 18.30 «гинга» расстались с самолетами-проводниками. Вскоре после этого их пилоты увидели атолл Яп в 20 милях к востоку и смогли таким образом определить правильный курс подлета к цели.

Когда в 18.52 самолеты камикадзе приблизились к цели, Улити уже погрузился во тьму после захода солнца. Их задержка в выходе на цель была вызвана не только штурманской ошибкой, но и лобовым ветром, который значительно погасил скорость крылатых машин. Из 24 «гинга», отправившихся тем утром в боевой вылет, в 13 по пути обнаружились неполадки в двигателях, им пришлось покинуть боевой строй. Большинству неудачников удалось благополучно совершить посадку на островах, встретившихся на пути, но два из них совершили вынужденную посадку на поверхность моря. Остальные 11 самолетов, сохранившие боеспособность, сумели незаметно подобраться к целям, которые не были скрыты светомаскировкой. В 19.05 наш первый самолет совершил таран противника. К 19.30 спикировали на вражеские цели все 11 самолетов. Поскольку во время атак самолеты сопровождения отсутствовали, результаты не были зарегистрированы.

На следующий день, 12 марта, самолет разведки «сайун» из Трука сообщил, что попаданий в авианосцы, стоявшие на якоре в Улити, не было. Очевидно, атака завершилась неудачей.[31]