27 июня 1941 г. Венгрия объявила войну СССР. В 1942 г. на Восточном фронте действовало до 18 венгерских дивизий. В начале 1943 г. на Дону была разгромлена 2-я венгерская армия. После ряда поражений, понесенных Германией в 1944 г., венгерский диктатор Надьбаньян Хорти решил осенью 1944 г. заключить сепаратный мир с западными союзниками. Однако англичане и американцы застряли в Италии и ничем не могли помочь Хорти, а посему посоветовали незадачливому адмиралу вступить в переговоры с советским командованием. Хорти отправил своих доверенных лиц в СССР. 15 октября 1944 г. Хорти объявил по радио о заключении перемирия с Красной Армией. Но через несколько часов он был арестован германскими войсками и вынужден передать власть лидеру венгерских фашистов Ференцу Салаши. Последний стал премьерминистром и вождем (фюрером) венгерского народа. На сторону Красной Армии успел перебежать командующий 1-й венгерской армией генерал-полковник Бела Микиош и часть его штаба, а также небольшое число других военных. Подавляющее же большинство венгерских частей сохранили боеспособность и храбро сражались против советских войск. Кроме того, германское командование умышленно создало чересполосицу германских и венгерских частей, чтобы не допустить больше военного мятежа, как это имело место в Италии и Румынии. В середине октября 1944 г. в Москву прибыли Черчилль и Иден, а также их политические и военные советники. Они вели переговоры с И.В. Сталиным, В.М. Молотовым и А.И. Антоновым. Важную роль в переговорах играли события в Юго-Восточной Европе и особенно в Венгрии. С.М. Штеменко по этому поводу писал: «Уезжая из Москвы, Черчилль высказал удовлетворение результатами встречи и по-своему отреагировал на вставку, сделанную Сталиным в докладе Антонова относительно направления главных усилий Советских Вооруженных Сил на Венгрию. Премьер-министр Великобритании выразил надежду, что англо-американским войскам удастся в самом скором времени продвинуться к Люблянскому проходу в Югославии.

Естественно, что мысль, высказанная Черчиллем, была тщательно рассмотрена. Его фраза не могла означать ничего иного, кроме намерения пробраться через Любляну в центр Европы, обойдя с юга неудобные альпийские хребты, и оказаться на венгерской и австрийской земле раньше советских войск. Опять запахло «балканским вариантом», подаваемым под другим соусом. Верховный Главнокомандующий, конечно, сразу заметил это»[118].

Поясню, что Люблянский проход находится на севере Югославии и от него до Будапешта 240 км.

Таким образом, наступление на Будапешт стало вопросом не столько военным, сколько политическим.

«Обстоятельством, обусловившим ускорение удара на Будапешт, в известной степени были ура-оптимистические доклады Л.З. Мехлиса о разложении и деморализации венгерских войск. Особенно подлила масла в огонь его телеграмма от 28 октября, направленная лично И.В. Сталину:

«Противостоящие нашему фронту части 1-й венгерской армии находятся в процессе разложения и деморализации. Ежедневно войска берут по 1000–1500—2000 и более пленных. 25 октября 1944 г. 18-я армия взяла 2500 пленных, причем сдавались в плен целыми подразделениями… В связи с обходными маневрами войск фронта многие венгерские части попросту рассыпались, и отдельные группы солдат бродят по лесам, часть с оружием, часть без оружия, некоторые переоделись в гражданское…»

Своими докладами Мехлис сумел подогреть воображение И.В. Сталина. Тот запросил Генштаб, как лучше атаковать Будапешт, чтобы быстрее взять его. Ничего не подозревая, мы ответили, что лучше всего использовать обширный плацдарм, захваченный на левом фланге 2-го Украинского фронта в междуречье Тиссы и Дуная. Здесь не нужно было форсировать реку и противник располагал меньшим количеством войск, чем на других направлениях. Кроме того, выдвинутая сюда 46-я армия была относительно свежей. После прорыва она могла бы свернуть на север оборону противника за Тиссой и тем способствовать прямому удару 7-й гвардейской армии Шумилова и 1-й румынской армии на Будапешт с востока.

И.В. Сталин, обдумав соображения Генштаба, позвонил Р.Я. Малиновскому и потребовал, чтобы 2-й Украинский фронт немедленно овладел Будапештом. Даже А.И. Антонов, без прикрас докладывавший обстановку, не смог доказать Верховному Главнокомандующему, что донесения Л.З. Мехлиса не соответствуют действительности, тем более в районе Будапешта.

Напоминаю этот эпизод в связи с тем, что в нашей специальной литературе не раз говорилось о переходе войск 2-го Украинского фронта в наступление на Будапешт 29 октября 1944 г. без достаточной подготовки и накопления сил. Первым написал об этом Р.Я. Малиновский, который лично получил от И.В. Сталина приказ овладеть столицей Венгрии в самое ближайшее время, «буквально на днях». Командующий просил отвести на выполнение задачи пять дней, но данный ему приказ гласил: «Завтра же перейти в наступление на Будапешт».

Устное распоряжение Верховного Главнокомандующего мы подтвердили директивой Ставки в 22 часа 28 октября 1944 г.

В 14 часов на следующий день 46-я армия генерала И.Т. Шлемина, усиленная 2-м гвардейским механизированным корпусом, пошла вперед. Как вскоре доложил в Ставку маршал С.К. Тимошенко, сильное сопротивление и контратаки противника не позволили армии за день боя продвинуться дальше чем на 4–6 км. Нужно отдать должное Р.Я. Малиновскому: он сделал все возможное для успеха войск, в частности спешно выдвигал в район боев 4-й гвардейский мехкорпус, переданный из 3-го Украинского фронта.

В последующие четыре дня наступление 46-й армии несколько ускорилось, так как в дело были введены гвардейцы М.С. Шумилова и 1-я румынская армия.

К исходу 3 ноября введенные в сражение 4-й и 2-й гвардейские механизированные корпуса В.И. Жданова и К.В. Свиридова находились всего в 10–15 км к югу и юго-востоку от Будапешта.

На этом продвижение советских войск закончилось. Как доложила разведка, противник сумел использовать временную задержку операции 4-го Украинского фронта западнее Ужгорода и под Чопом, чтобы передислоцировать оттуда в полосу 46-й армии три танковые дивизии. Вскоре мы это почувствовали: атаки наших войск на относительно узком фронте за Тиссой получили решительный отпор. Наши удары повторялись, но успеха не принесли»[119].

Советское правительство помогло венгерским антифашистам устроить в освобожденном городе Дебрецене Временное национальное собрание Венгрии, которое заседало 21–22 декабря 1944 г. и образовало Временное национальное правительство во главе с генерал-полковником Белой Миклошем.

Первым актом нового правительства было решение о разрыве с фашистской Германией и объявлении ей войны. Затем последовало обращение к правительствам союзных государств, с которыми Венгрия находилась в состоянии войны, относительно перемирия.

Между венгерским и Советским правительствами было достигнуто соглашение о формировании из перебежчиков и военнопленных венгров новой венгерской армии. Однако по вине обеих сторон сформировали только одну венгерскую дивизию, которая попала на фронт уже после окончания боевых действий.

29 октября 1944 г. войска 2-го Украинского фронта под командованием маршала Р.Я. Малиновского начали наступление на Будапешт на фронте от железнодорожной станции Чоп на севере до дунайского городка Байя. Южнее вел наступление 3-й Украинский фронт, которым командовал маршал Ф.И. Толбухин.

В составе 2-го Украинского фронта находились 40, 27, 53, 7-я гвардейские армии, 46-я армия, 6-я гвардейская танковая армия, 1-я и 4-я румынские армии, конно-механизированная группа генерал-лейтенанта И.А. Плиева, 2-й и 4-й гвардейские мотострелковые корпуса. Всего около 712 тысяч человек.

На стыке 2-го и 3-го Украинских фронтов в районе города Байя действовали 1-я Керченская бригада речных кораблей и 83-я бригада речной пехоты Дунайской флотилии.

Район Будапешта защищали германские 8-я и 6-я полевые армии, 2-я танковая армия и 3-я венгерская армия. Командовал обороной Будапешта генерал-полковник Г. Фриснер. По советским данным, у германо-венгерской группировки имелось 29 дивизий и 5 бригад.

В ходе наступления войска 2-го Украинского фронта вышли к Дунаю севернее и северо-западнее Будапешта, отрезав противнику отход на север. На левом фланге фронта 46-я армия форсировала Дунай и устремилась вперед с целью обхода Будапешта с юго-запада. Однако вскоре 46-я армия была вынуждена перейти к обороне и по приказу Ставки перешла в состав 3-го Украинского фронта.

После этого Ставка потребовала от 2-го Украинского фронта нанести удар из района Шаги, а от 3-го Украинского фронта – из района озера Веленце повести встречное наступление на город Эстергом и окружить Будапешт.

26 декабря войска 2-го Украинского фронта окружили Будапешт, а войска 3-го Украинского фронта заняли оборону на внешнем обводе окружения.

К 1 января 1945 г. в восточной части венгерской столицы – Пеште – действовали 7-я гвардейская армия 2-го Украинского фронта и 7-й румынский корпус. Остальные войска фронта заняли оборону на левом берегу реки Грон от ее устья и далее на север до Турина. 6-я гвардейская танковая армия находилась в резерве.

Основные силы 3-го Украинского фронта занимали позиции на внешнем фронте окружения. 4-я гвардейская армия и 7-й механизированный корпус находились на правом берегу Дуная западнее Эстергома и далее на юг до озера Балатон. 57-я армия заняла оборону южнее Балатона до реки Дравы у города Барча.

46-я армия и 2-й гвардейский мехкорпус вели бои с противником, защищавшим западную часть города – Буду. В резерве 3-го Украинского фронта состояла 18-я танковая армия.

В Будапеште советскими войсками был окружен 9-й горный корпус СС под командованием генерал-полковника ПфефферВильденбруха. В состав корпуса входили или ему были оперативно подчинены: 8-я кавалерийская дивизия СС (частично была сформирована из этнических немцев, проживавших на территории СССР), 22-я добровольческая кавалерийская дивизия СС «МарияТерезия» (большая часть личного состава – этнические венгры), 13-я танковая дивизия, танковая дивизия «Feldnermhalle» (без 93-го панцгренадерского полка).

После окружения Будапешта командованию 9-го корпуса был оперативно подчинен 1-й армейский венгерский корпус под командованием генерала Иштвана Хинди в составе 10-й и 12-й пехотных дивизий, частей 1-й танковой и 1-й кавалерийской дивизий. Всего в Будапеште оказалось 25 тысяч германских и 45 тысяч венгерских солдат и офицеров.

Германские кавалерийские дивизии СС имели в своем составе по одному танкоистребительному батальону. Так, в 8-й кавдивизии состояло 28 7,5-см САУ «Хетцер», а в 22-й – 20 «Хетцеров». Также в каждой из этих кавдивизий в составе танкоистребительных батальонов вместо 3-й батареи имелась танковая рота с танками итальянского производства М 15/42. Это были легкие танки весом 15 т, вооруженные одной 47/40-мм пушкой. Толщина брони их составляла 14–45 мм, скорость 40 км/ч. Короче, это был улучшенный Т-60.

Обе германские танковые дивизии имели по 36 танков Т-V «Пантера» и 11 противотанковых САУ Т-IV/700 с 7,5/70-см пушкой от «Пантеры» и по четыре 37-мм ЗСУ.

В танковой дивизии «Фельдхенхаям» имелось 12 15-см САУ «Хуммель», а в 13-й танковой дивизии – около двух десятков 15-см САУ s.IG 33 и 10,5-см «Веспо».

В 1-й венгерской танковой дивизии должны были состоять по штату 61 танк «Туран I» и 62 танка «Туран II», а также 39 40-мм ЗСУ «Нимрад». Однако к декабрю 1944 г. из них в строю находилась в лучшем случае половина.

29 декабря 1944 г. в 4 часа утра противник взорвал в черте города Будапешт первый железнодорожный мост через Дунай. В результате ожесточенных боев германо-венгерские войска оставили несколько кварталов в западной части города.

1 января 1945 г. войска 2-го Украинского фронта своим левым крылом занимали рубеж по левому берегу реки Грон, упираясь в Дунай у населенного пункта Каменица и дальше по левому берегу Дуная до Будапешта. Части 7-й гвардейской армии овладели пригородом Будапешта – Матьашфелд.

Немцы и венгры организовали в Будапеште правильную оборону. Только в Пеште советские топографы насчитали около 5 тысяч кварталов, так немцы именовали участки обороны. По данным разведки, основу обороны левобережной части Будапешта составляли узлы сопротивления из нескольких кварталов и опорные пункты в них из одного и более зданий. Полукольцевые оборонительные линии упирались своими флангами в Дунай. Отсечные позиции проходили по радиальным улицам.

Немецкое командование предприняло попытку деблокировать окруженную в Будапеште группировку и 2—18 января нанесло последовательно три контрудара по войскам 3-го Украинского фронта.

К 1 января 1945 г. по приказу командующего фронтом основные силы 4-й гвардейской армии перешли к обороне на фронте около 160 км (до юго-восточного берега озера Балатон), за исключением части сил в центре и на левом фланге, которые должны были продолжать наступление, чтобы овладеть населенными пунктами Мор, Варпалота, Фюзфо.

В состав 4-й гвардейской армии входили пять стрелковых и один механизированный корпус. Все стрелковые корпуса располагались в одном эшелоне и имели следующую ширину полос обороны: 31-й гвардейский стрелковый корпус (4-я, 80-я и 34-я гв. сд) – 48 км; 68-й стрелковый корпус (223-я, 52-я и 93-я сд) – 24 км; 20-й гвардейский стрелковый корпус (7-я и 5-я гв. вдд и 40-я гв. сд) – 24 км; 135-й стрелковый корпус (84-я гв. и 252 сд) – 16 км; 21-й гвардейский стрелковый корпус (69-я и 62-я гв. сд и 1 гв. УР) – 20 км и около 30 км южного берега озера Балатон, где оборонялся небольшой сводный отряд. Боевые порядки корпусов были построены также в один эшелон.

В резерве армии находились 41-я гвардейская стрелковая дивизия, располагавшаяся в районе города Секешфехервар, и 7-й механизированный корпус (41-я тбр, 16-я, 63-я и 64-я мбр), занимавший оборону за боевыми порядками 20-го гвардейского стрелкового корпуса.

В составе корпусов на позициях находилось 508 76-мм и 45мм противотанковых пушек, 336 76-мм дивизионных пушек, 201 122-мм гаубица и 81 152-мм гаубица-пушка МЛ-20, а также 998 минометов калибра 82 мм и 120 мм. Средняя плотность артиллерии 4-й армии составляла 16,1 орудия и миномета на 1 км фронта.

Противотанковая оборона частей имела небольшую глубину. В стрелковых дивизиях организовывалось по два – четыре противотанковых опорных пункта, расположенных преимущественно в одну линию. Противотанковые районы в глубине обороны, как правило, не создавались, так как большинство истребительно-противотанковых артиллерийских частей использовалось в составе противотанковых опорных пунктов. Огневая взаимосвязь между противотанковыми опорными пунктами в ряде случаев отсутствовала из-за больших разрывов между ними. Так как противник располагал тяжелыми танками, то в состав противотанковых опорных пунктов включались 122-мм гаубицы артиллерийских полков стрелковых дивизий, а также 76-мм и 85-мм зенитные пушки. Всего в армии было создано 39 противотанковых опорных пунктов.

Боевые порядки артиллерии армии эшелонировались на малую глубину. В основном вся артиллерия армии размещалась в непосредственной близости от переднего края, что исключало возможность создания системы огня в глубине на случай прорыва противником обороны наших войск. Только в районе Секешфехервар за счет артиллерии 41-й гвардейской стрелковой дивизии, выделенной в резерв армии, и 7-го механизированного корпуса боевые порядки артиллерии эшелонировались на глубину 10–12 км.

Главные силы немцы ввели в бой в ночь на 2 января на участке 80-й гвардейской стрелковой дивизии. Немцы имели здесь многократное превосходство в силах. По советским данным, на 1 км фронта у них было до 2475 активных штыков, 145 орудий и минометов, 45–50 танков и штурмовых орудий. По пехоте немецкая группировка превосходила силы 80-й гвардейской стрелковой дивизии в 9 раз, по танкам и штурмовым орудиям – в 17 раз, по орудиям и минометам – в 11 раз[120].

В 2 ч 30 мин 2 января артиллерия противника произвела мощный 10-минутный огневой налет по боевым порядкам 80-й гвардейской стрелковой дивизии, израсходовав на него не менее 24 тысяч снарядов и мин. В результате этого внезапного налета проводная связь между огневыми позициями и наблюдательными пунктами артиллерии, а также связь взаимодействия между артиллерийскими и пехотными командирами нарушилась. После огневого налета противник на всем фронте обороны дивизии перешел в наступление.

2 января с часу до 3 часов ночи 16 катеров германо-венгер ской флотилии высадили два десанта на правый берег Дуная: в районе Паске – 200 человек и в районе Ньеге-Шуйфалу – 50 человек. Бронекатера советской Дунайской флотилии 2–6 января были заняты исключительно перевозкой войск на переправах Эрги, Дунапентело, Илои и Новисад, но в боевых действиях не участвовали. Наоборот, 2 января в 15 ч 00 мин бронекатера № 339 и № 423 были сняты с огневых позиций у Надьтетень и отправлены к переправе Дунапентело.

В контрударе по советским войскам участвовало до семи танковых дивизий неполного состава и две моторизованные дивизии, в числе которых были 3-я танковая дивизия СС «Тотенкопф», 5-я танковая дивизия СС «Викинг», 2-я венгерская танковая дивизия, а также 503-й и 509-й батальоны тяжелых танков «Тигр» и «Королевский Тигр». Немцы быстро прорвали фронт и, обойдя большинство позиций противотанковой артиллерии, продвинулись в глубь обороны 4-й гвардейской армии на 27–31 км.

В качестве примера рассмотрим прорыв обороны 80-й гвардейской стрелковой дивизией.

Отдельные подразделения и части пехоты и артиллерии дивизии, изолированные друг от друга, самостоятельно вели упорную борьбу с многократно превосходящим по численности противником. Артиллерийские подразделения стрелковых полков и 171-го гвардейского артиллерийского полка дивизии, а также 1662-го истребительно-противотанкового, 456-го и 407-го легких артиллерийских полков в условиях окружения вели борьбу с танками и пехотой противника.

407-й легкий артиллерийский полк, выдвинутый в район Агостиан, в 14 ч 2 января отразил несколько атак танков противника, двигавшихся по шоссе Таварош – Агостиан, сжег четыре танка «Королевский Тигр» и одно штурмовое орудие. К 22 часам того же дня полк отошел в район Тардош, где был атакован крупными силами пехоты и танков. В течение двухчасового ожесточенного боя полк вел одновременно борьбу с танками и пехотой, сжег еще два танка, три бронетранспортера и уничтожил до роты вражеской пехоты.

Находившийся в этом же районе 1962-й истребительно-противотанковый полк, оказавшись в окружении, в течение трех часов вел упорный бой с пехотой и танками противника. Личный состав полка уничтожил в этом бою большое количество пехоты, подбил два танка и один бронетранспортер, а затем с боем вышел из окружения, сохранив десять орудий. С таким же упорством сражался в районе Банхида и 1961-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк (командир полка майор Зубцов), приданный 34-й гвардейской стрелковой дивизии. Несмотря на отход своей пехоты, полк во взаимодействии с гарнизоном противотанкового опорного пункта № 9 в ночь на 2 января отбил несколько атак противника и удержал свои позиции. В этом бою артиллеристы уничтожили десять немецких танков и бронетранспортеров.

Положение усугубилось еще и тем, что дивизионный обменный пункт 80-й гвардейской стрелковой дивизии, расположенный в районе деревни Агостиан, был быстро занят противником и артиллерия дивизии осталась только с теми боеприпасами, которые находились в частях. Поэтому многие артиллерийские подразделения уже к исходу дня 2 января оказались без снарядов.

Одновременно с ударом на участке 80-й гвардейской стрелковой дивизии противник начал форсирование Дуная в районе населенных пунктов Шютте, Писке и Ньергешуйфалу, оборонявшихся частями 4-й гвардейской дивизии. Артиллерия дивизии в ночных условиях успешно вела борьбу с бронекатерами и артиллерией противника. 11-й гвардейский стрелковый полк не допустил высадку десанта в районе Писке. В районах же Шютте и Ньергешуйфалу противнику удалось переправиться на южный берег реки, а затем соединиться со своими частями, наносившими удар на участке 80-й гвардейской стрелковой дивизии. Несмотря на внезапность наступления и многократное превосходство в силах, противнику за день напряженных боев 2 января удалось проникнуть в глубину нашей обороны только на 4–6 км на фронте 12–15 км.

Командование 3-го Украинского фронта и 4-й гвардейской армии уже утром 2 января начало предпринимать решительные меры по сосредоточению сил, в первую очередь артиллерии, к участку прорыва противника. Прежде всего из армейского резерва в распоряжение командира 31-го гвардейского стрелкового корпуса были направлены 438-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк и один инженерно-саперный батальон. Одновременно командование 4-й гвардейской армии решило перебросить из 20-го гвардейского стрелкового корпуса в распоряжение командира 31-го гвардейского стрелкового корпуса 127-й и 222-й гвардейские пушечные, 152-й гаубичный и 205-й минометный полки. Однако сделать это сразу оно не могло, так как в центре и на левом фланге армии противник не прекращал атак наших позиций мелкими группами пехоты и танков. Кроме того, утром 2 января еще не удалось установить состав группировки противника, уже начавшей наступление на правом фланге армии.

Из состава 68-го стрелкового корпуса выводилась 93-я стрелковая дивизия с ее артиллерией, которой предстояло совершить 45-километровый марш и сосредоточиться к 24 часам 2 января в районе Тарьян. В распоряжение командира 31-го гвардейского стрелкового корпуса были направлены также три саперных батальона армейских подвижных отрядов заграждения.

В этот же день и в ночь на 3 января командующий фронтом усилил 4-ю гвардейскую армию из своего резерва пятью истребительно-противотанковыми артиллерийскими полками (117, 419, 1008, 1172-й и 418-й иптап)[121] и направил к участку прорыва противника из состава 46-й армии 86-ю стрелковую дивизию и 2-ю инженерно-саперную бригаду, а также 18-й танковый корпус и большую часть сил 5-го гвардейского кавалерийского корпуса из своего резерва. Кроме того, 12-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада из артиллерийско-противотанкового резерва 46-й армии и 595-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк из резерва фронта передавались в состав 18-го танкового корпуса, а 200-й минометный полк из 18-го танкового корпуса и 140-й минометный полк из 5-го гвардейского кавалерийского корпуса – в 4-ю гвардейскую армию[122].

Все эти соединения и части 2 января полностью не смогли выйти в назначенные районы. К исходу этого дня в бой вступили только два стрелковых полка 86-й стрелковой дивизии, вышедшие на линию восточнее и юго-восточнее Ньергешуйфалу, и 2-я инженерно-саперная бригада. Из всех общевойсковых и танковых соединений, начавших сосредоточение к участку прорыва, в бой 2 января вступили только десять стрелковых и семь саперных батальонов. Из артиллерийских частей к участку прорыва прибыл лишь один 438-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк, который был оставлен в резерве и размещен в районе Фелчут. Основная же масса перебрасываемых артиллерийских полков прибыла в район боев 3 января.

Между тем напряжение боев в полосе 31-го гвардейского стрелкового корпуса нарастало. Используя слабость нашей обороны, противник в течение ночи на 3 января не прекращал своих атак на всем участке прорыва.

На северном участке прорыва всю ночь на 3 января вели бои с крупными силами танков и пехоты противника части 4-й гвардейской стрелковой дивизии. В этих боях дивизия понесла большие потери; она потеряла более половины своей артиллерии и к утру 3 января отошла на 10–14 км восточнее занимаемого рубежа обороны. Сюда к ней на помощь подошли части 86-й стрелковой дивизии и 12-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада (417, 1658-й и 1255-й иптап), полки которой развернулись в районах 3 км западнее Тат, Мадьярош-Баня, 2 км севернее Надьшап. На этот же рубеж стали подходить части 18-го танкового корпуса, которые вводились в бой с ходу отдельными подразделениями. В результате ожесточенных боев частям 86-й стрелковой дивизии и 18-го танкового корпуса совместно с отходившими подразделениями 4-й гвардейской стрелковой дивизии удалось к исходу дня 3 января задержать противника на линии 1,5 км восточнее Ньергешуйфалу, 2 км восточнее Надьшап, Байна.

Учитывая создавшуюся угрозу прорыва противника к Будапешту, командующий 46-й армией 3 января решил выдвинуть 49-ю гвардейскую стрелковую дивизию на рубеж Сомор, Мань, чтобы прикрыть кратчайшее направление на Будапешт. Дивизии придавались 437-й истребительно-противотанковый, 993-й зенитный артиллерийские полки, один дивизион 87-го гвардейского минометного полка и один дивизион 28-й гвардейской минометной бригады полевой реактивной артиллерии. Кроме того, дивизию должны были поддерживать из состава армейской артиллерийской группы два дивизиона 45-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады и один дивизион 216-го пушечного артиллерийского полка.

Чтобы не допустить прорыва танков противника вдоль шоссе Байна, Сомор, Жамбек, командующий артиллерией 46-й армии генерал-майор артиллерии Алексеенко в 12 часов 3 января приказал командующему артиллерией 23-го стрелкового корпуса гвардии полковнику Матышу создать в районе Гярмель, Сомор (участок обороны 49-й гв. сд) сильный противотанковый район. Основу этого района должна была составлять 11-я легкая артиллерийская бригада 7-й гвардейской дивизии прорыва (36 76-мм пушек), переданная к этому времени из 37-го в 23-й стрелковый корпус. Кроме того, в состав противотанкового района генерал Алексеенко приказал включить 437-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк (13 76-мм пушек), один дивизион 216-го гвардейского пушечного артиллерийского полка (6 152-мм гаубицпушек) и полковую артиллерию одного стрелкового полка 49-й гвардейской стрелковой дивизии. Комендантом района был назначен командир 11-й легкой артиллерийской бригады. По получении этого распоряжения указанные части немедленно выступили в район Сомор.

Утром 3 января противник развернул наступление главными силами. В направлении Бичке действовали его основные ударные силы – танковые дивизии СС «Мертвая голова», «Викинг» и 6-я танковая дивизия, насчитывавшие более 200 танков. Этой группировке врага, по сути дела, противостояли вышедшие из окружения подразделения пехоты и артиллерии 80-й и 34-й гвардейских стрелковых дивизий, которые не смогли сдержать мощного танкового удара. Танки противника ворвались в Тардош и Толну и устремились на Тарьян. Однако к утру 3 января в Тарьян прибыли артиллерийский полк, истребительно-противотанковый дивизион, один стрелковый батальон 93-й стрелковой дивизии и 140-й минометный полк 5-го гвардейского кавалерийского корпуса. Они с ходу вступили в бой и в течение 8 часов вместе с отходившими подразделениями отражали ожесточенные атаки противника. Только к вечеру противник овладел населенным пунктом Тарьян, но его дальнейшее продвижение на этом направлении приостановили части 93-й стрелковой дивизии, усиленной 419-м истребительно-противотанковым артиллерийским полком.

Сравнительно большое продвижение противника за день боя (на 12–16 км) объясняется в значительной степени тем, что перебрасываемые командованием фронта и армии к участку прорыва войска, в том числе и артиллерия, запаздывали и вводились в бой с ходу, по частям. Прибывшие 3 января в район боев истребительно-противотанковые артиллерийские части оставлялись в резервах или использовались в противотанковых районах в глубине обороны. Поэтому основную тяжесть борьбы с танками противника приняли на себя войсковая артиллерия, стрелковые части, а также инженерные войска, широко использовавшие минные заграждения.

4 января командование 4-й гвардейской армии продолжало наращивать силы на направлении главного удара противника, в первую очередь севернее Бичке. С этой целью в районе Бичке, Чабди были сосредоточены 16-я механизированная бригада, 78-й тяжелый танковый полк и 1289-й самоходно-артиллерийский полк 7-го механизированного корпуса, находившегося в резерве армии на секешфехерварском направлении. Этой бригаде был придан 117-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк (из 12-й иптабр), прибывший в район Чабди еще утром 3 января. Севернее Бичке выводилась из резерва армии 41-я гвардейская стрелковая дивизия с приданными ей 152-м гаубичным артиллерийским и 205-м минометным полками, которые до этого поддерживали части 20-го гвардейского стрелкового корпуса. В район севернее и северо-западнее Обарок перебрасывалась с участка 68-го стрелкового корпуса 40-я гвардейская стрелковая дивизия, а ее полоса обороны передавалась 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.

По приказу командующего фронтом 1-й гвардейский механизированный корпус, прибывший из резерва Ставки и сосредоточивавшийся в районе Пать (8 км западнее Будапешта), должен был передать к утру 4 января в распоряжение командующего 4-й гвардейской армией 382, 1821-й и 1453-й самоходно-артиллерийские полки. В распоряжение командования армии передавалась также 12-я гвардейская кавалерийская дивизия (5-го гв. кк).

В ночь на 4 января все эти части и соединения находились в движении. Прибывший в первой половине ночи кавалерийский полк 12-й гвардейской кавалерийской дивизии занял оборону в стыке между 93-й стрелковой и 4-й гвардейской стрелковой дивизиями. Во второй половине ночи противник прорвал оборону в стыке этого полка и 93-й стрелковой дивизии и устремился в направлении на Тюкреш и частью сил в обход 93-й стрелковой дивизии.

Командующий армией выдвинул навстречу прорвавшимся танкам противника прибывшие к этому времени 16-ю механизированную бригаду, 78-й тяжелый танковый полк, 1289-й самоходно-артиллерийский полк и приданный бригаде 117-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк. Эти части с ходу вступили в бой с вражескими танками. Подбив и уничтожив за несколько часов ожесточенного ночного боя 17 танков и 16 бронетранспортеров противника, они остановили его на рубеже Вастель, Тюкреш.

К утру 4 января на рубеж Мань, Чабди вышли передовые части 41-й гвардейской стрелковой дивизии. Вышли также на огневые рубежи и заняли огневые позиции 127-й и 222-й гвардейские пушечные, 152-й гаубичный артиллерийский и 205-й минометный полки.

С рассветом 4 января противник возобновил наступление основными силами. Главный удар он наносил на Бичке, сосредоточив на этом направлении более 200 танков и штурмовых орудий. Артиллерия 93-й и 41-й гвардейских стрелковых дивизий и 16-й механизированной бригады, а также артиллерийские полки РВГК открыли с закрытых огневых позиций массированный огонь по атакующим танкам и пехоте противника. Нанесла несколько мощных ударов по наступавшему противнику и наша авиация. От артиллерийского огня и ударов авиации вражеские танки и пехота несли потери, их атаки расстраивались, незначительное продвижение достигалось ценой больших потерь. И все же противник настойчиво рвался к Бичке.

К 15 часам на рубеж Немел-Егьхаша, станция Саар начали выходить передовые части 40-й гвардейской стрелковой дивизии, а к 17 часам на этот рубеж вышли и заняли оборону ее главные силы. Теперь части 31-го гвардейского стрелкового корпуса[123] оборонялись в полосе Мань, Чабди, станция Саар шириной 11 км. Часть полосы корпуса от станции Саар вместе с 34-й гвардейской стрелковой дивизией была передана 68-му стрелковому корпусу. 1961-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк остался в полосе обороны 34-й гвардейской стрелковой дивизии.

К 16 часам 4 января 31-й гвардейский стрелковый корпус имел в своем распоряжении, кроме войсковой артиллерии, 7-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду (117, 418-й и 419-й иптап), 222-й гвардейский и 127-й пушечный, 152-й гаубичный артиллерийские, 140-й и 205-й минометные полки РВГК, причем 222-й гвардейский, 127-й и 152-й полки действовали в составе корпусной артиллерийской группы, а 140-й минометный и 117-й истребительно-противотанковый артиллерийский полки были приданы 93-й стрелковой дивизии; 40-й гвардейской стрелковой дивизии был придан 205-й минометный полк, 41-й гвардейской стрелковой дивизии – 419-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк.

В полосе корпуса, в районе Бичке, Обарок, Фелчут, располагался сильный артиллерийско-противотанковый резерв командующего 4-й гвардейской армией в составе двух истребительно-противотанковых артиллерийских полков (418-й и 438-й) и трех самоходно-артиллерийских полков. Кроме того, в полосу корпуса в течение 3 и 4 января были переброшены один дивизион 51-го, два дивизиона 58-го, один дивизион 61-го гвардейских минометных полков и один дивизион 28-й гвардейской минометной бригады, составлявших армейскую группу полевой реактивной артиллерии.

Всего в полосе обороны корпуса к 5 января было сосредоточено 16 артиллерийских, самоходно-артиллерийских и минометных полков (без учета полков стрелковых дивизий). Эта мощная артиллерийская группировка насчитывала в общей сложности 464 орудия и миномета (без полевой реактивной и зенитной артиллерии), что давало среднюю плотность 42,2 орудия и миномета на 1 км фронта. На главных участках обороны плотность артиллерии была еще выше.

Для отражения танковых атак противника большая часть этих артиллерийских средств использовалась на открытых огневых позициях. В частности, в полосе корпуса для стрельбы прямой наводкой 4 января использовалась вся истребительно-противотанковая артиллерия (войсковая и РВГК), 50 % всей дивизионной артиллерии (76-мм пушки и 122-мм гаубицы) и 20–30 % орудий полков РВГК (122-мм гаубицы и 152-мм гаубицы-пушки).

Все основные дороги, выходы из дефиле, окраины населенных пунктов и опушки рощ были прикрыты батареями тяжелых или зенитных орудий, способных уничтожать тяжелые танки. На фланги этих батарей и несколько впереди них выставлялись батареи 57-мм и 76-мм пушек с таким расчетом, чтобы в нужный момент уничтожать танки стрельбой по их бортовой броне.

На основных танкоопасных направлениях глубина противотанковой обороны достигала 8—14 км, а плотность артиллерии, используемой для стрельбы прямой наводкой в полосе корпуса, – 15 орудий на 1 км фронта.

В результате этих мероприятий на направлении главного удара противника к 5 января была создана сплошная линия обороны, насыщенная большим количеством артиллерии.

После боев трофейная команда 4-й гвардейской армии обнаружила и запротоколировала наличие сгоревших и разрушенных пяти танков «Королевский Тигр», двух танков «Тигр», двух танков «Пантера», 19 танков Т-IV, шесть танков Т-III, пять самоходных орудий и 19 бронетранспортеров и бронеавтомобилей. Кроме того, трофейная команда обнаружила несколько груд металлолома, по которым не смогла опознать тип бронемашины.

Наши отцы-командиры записали эти пять САУ как «Фердинанд», хотя ни один «Элефант» не участвовал в боях.

Всего же, по донесениям советских артиллеристов, в ходе боев 2–5 января 1945 г. было подбито и уничтожено 120 танков и САУ и до 100 бронетранспортеров и бронеавтомобилей, около 30 % которых не подлежали восстановлению.

Не достигнув успеха в полосе 31-го гвардейского стрелкового корпуса, немецкое командование попыталось осуществить прорыв к Будапешту через позиции 20-го гвардейского стрелкового корпуса генерала Бирюкова. Здесь были сосредоточены две немецкие танковые дивизии полного состава, части 503-го и 509-го батальонов тяжелых танков, 2-й венгерской танковой дивизии и несколько танковых батальонов и бригад штурмовых орудий, взятых из резерва.

К 7 января в составе артиллерии 4-й гвардейской армии имелось: противотанковых и полковых орудий калибра 45–76 мм – 489; 76-мм дивизионных пушек – 296; 122-мм гаубиц – 208; 152-мм гаубиц-пушек – 95; боевых машин БМ-8, БМ-13 и БМ-31-12 – 66; минометов калибра 82 мм и 120 мм – 1017. Плотность артиллерии на 1 км фронта составляла 14,7 ствола.

В каждой стрелковой дивизии[124] на танкоопасных направлениях были созданы противотанковые опорные пункты, имевшие от 4 до 12 орудий, в том числе 76-мм пушки и 122-мм гаубицы артиллерийских полков дивизий. Истребительно-противотанковые артиллерийские полки, а также некоторые дивизионы гаубичных и пушечных артиллерийских полков образовывали противотанковые районы. В полосе 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизии (на фронте 9 км), как на наиболее вероятном направлении наступления противника, на 1 км фронта приходилось около десяти орудий, выделенных для стрельбы прямой наводкой[125]. Глубина противотанковой обороны достигала 6–8 км.

7 января, прекратив атаки из района западнее Дорог, группировка 1, 3-й и 23-й танковых дивизий вермахта, 4-й кавалерийской бригады и нескольких частей пехоты (общей численностью менее дивизии) нанесла удар в направлении на Замоль. Всего в атаке участвовало до 100 танков и самоходных установок вермахта. Наступлению немецких войск предшествовала короткая артподготовка, затем противник начал свою атаку. Бронетехника немецкой группировки двигалась развернутым строем, в составе подразделения из 10–15 машин, половину составляли тяжелые танки. Они группами из 3–4 единиц двигались впереди боевого порядка на удалении 800—1000 метров от основных сил. На флангах также были группы тяжелых танков из 2–3 единиц. Самоходные орудия двигались за танками на расстоянии 500–800 метров.

Артиллерия 20-го гвардейского стрелкового корпуса открыла массированный огонь по танкам противника с закрытых огневых позиций, в результате чего вражеские танки подошли к переднему краю в расстроенных боевых порядках. Здесь они были встречены организованным огнем артиллерии противотанковых опорных пунктов. С первых же выстрелов бой принял ожесточенный характер, и немцам пришлось затратить более трех часов, чтобы преодолеть сопротивление частей первого эшелона 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизии и продвинуться на глубину 1,5–2 км.

В районе высоты 225, где располагался 251-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, вышло до 20 танков и бронетранспортеров противника, пытавшихся прорваться на Замоль. В завязавшемся бою батареи дивизиона огнем прямой наводкой сожгли 8 танков и 12 бронетранспортеров, и атака противника была отбита. Тогда немецкая артиллерия сосредоточила по боевым порядкам дивизиона массированный огонь и вывела из строя его орудия, после чего противник овладел высотой 225.

Как только начались атаки противника, командующий 4-й гвардейской армией срочно принял меры к усилению частей 20-го гвардейского стрелкового корпуса. В первые же часы наступления противника в бой были введены части 7-го механизированного корпуса. По приказанию командующего армией командующий артиллерией армии начал стягивать к участку прорыва противника артиллерийские части. В район Замоль были подтянуты и подчинены командиру 20-го гвардейского стрелкового корпуса 438-й и 762-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки (первый из резерва армии, второй из резерва командира 135-го стрелкового корпуса). Ему же был переподчинен 230-й гаубичный артиллерийский полк, изъятый из подчинения командира 7-го механизированного корпуса. Во второй половине дня командиру 20-го гвардейского стрелкового корпуса дополнительно были переподчинены 200-й минометный полк из 68-го стрелкового корпуса, 212-й и 221-й гаубичные и 1312-й истребительно-противотанковый артиллерийские полки из 135-го стрелкового корпуса.

Эти части успели в тот же день произвести маневр и принять участие в отражении атак противника. Так, 762-й истребительнопротивотанковый и 230-й гаубичный артиллерийские полки, выдвинутые в район севернее Лая, вступили в бой с 30 танками и мотопехотой противника. Попав под огонь этих полков, противник потерял шесть танков и повернул обратно. Одновременно до 70 танков противника вышли на рубеж южнее Лая и атаковали позиции развернутого здесь 1-го гвардейского воздушно-десантного полка 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Однако огнем артиллерии, танков и самоходно-артиллерийских установок 7-го механизированного корпуса и 1963-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка, выдвинутого на этот участок из артиллерийско-противотанкового резерва корпуса, танки противника были остановлены и на этом рубеже.

Танковую атаку в районе города Борбала отражал выдвинутый сюда 1232-й пушечный артиллерийский полк, который огнем прямой наводкой из 152-мм гаубиц-пушек сжег четыре и подбил три вражеских танка.

К 18 часам наступление противника было остановлено на всем участке прорыва. За весь день ожесточенного боя противник вклинился в нашу оборону всего лишь на 2–3 км. Большую роль в этих боях сыграла артиллерия, уничтожившая 39 вражеских танков и штурмовых орудий, не считая большого числа подбитых танков.

В результате быстрого и решительного маневра артиллерией и ввода в бой частей 7-го механизированного корпуса средняя плотность артиллерии к 18 часам 7 января в полосе 20-го гвардейского стрелкового корпуса увеличилась с 17,6 до 26 орудий и минометов на 1 км фронта, а на участке 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизии (9 км) она составляла почти 45 орудий и минометов на 1 км фронта, из них до 20 орудий на 1 км фронта использовалось для стрельбы прямой наводкой.

Атаки противника, предпринятые в тот же день в полосе 31-го гвардейского стрелкового корпуса с целью прорваться к Бичке, также были успешно отбиты усилиями частей корпуса, поддерживаемых огнем сильной артиллерийской группировки, созданной на этом направлении еще в период боев 4–6 января. Здесь немецким танковым дивизиям не удалось продвинуться ни на один шаг.

Однако несмотря на неуспех боев 7 января, было ясно, что противник не исчерпал наступательных возможностей и не откажется от дальнейшего наступления на обоих направлениях, с тем чтобы соединиться в районе Бичке и совместными усилиями обеих ударных группировок прорваться к Будапешту. В связи с этим командующий 4-й гвардейской армией решил еще усилить 20-й гвардейский стрелковый корпус, не ослабляя в то же время оборону в районе Бичке. Для этого он приказал перебросить 93-ю стрелковую дивизию, занимавшую оборону на втором армейском рубеже в районе Етьек, на замольское направление с таким расчетом, чтобы она развернулась к утру 8 января на рубеже город Миклош, Патка, отметка 153,0. 62-ю гвардейскую стрелковую дивизию, как наиболее боеспособную, он оставил в своем резерве юго-западнее Бичке. В армейский резерв также была выведена 69-я гвардейская стрелковая дивизия 135-го стрелкового корпуса и расположена в районе Секешфехервар, а ее рубеж обороны было приказано занять 252-й стрелковой дивизии и 1-му гвардейскому укрепленному району.

Переданную в армию из резерва командующего фронтом 63-ю кавалерийскую дивизию, располагавшуюся в районе западнее Чаквар, командующий армией приказал выдвинуть в район Замоль и переподчинил ее командиру 20-го гвардейского стрелкового корпуса. Кроме того, из резерва фронта в 4-ю гвардейскую армию был передан 1249-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк. Этот полк командующий армией оставил в своем артиллерийско-противотанковом резерве взамен 438-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка, переданного 7 января командиру 20-го гвардейского стрелкового корпуса, и расположил его в центре полосы обороны армии в районе станции Чала.

Как и предполагалось, утром 8 января противник возобновил атаки на обоих участках. На правом фланге он все еще настойчиво пытался овладеть Бичке, но все его атаки с успехом были отражены частями 41-й гвардейской стрелковой дивизии и 16-й механизированной бригады, поддержанными огнем почти всей артиллерии 31-го гвардейского стрелкового корпуса.

На замольском направлении противник перешел в наступление в 7 часов утра после мощного 10-минутного огневого налета, нанося удар на южном участке прорыва. К 12 часам ему удалось овладеть населенным пунктом Шаркерестеш. На помощь действовавшим на этом участке частям 84-й гвардейской стрелковой дивизии командующий армией перебросил 64-ю механизированную бригаду 7-го механизированного корпуса, а также 521-й истребительно-противотанковый и 222-й гвардейский пушечный артиллерийские полки (первый из 68-го, а второй из 31-го гвардейских стрелковых корпусов). Усилиями всех этих частей дальнейшее продвижение противника было остановлено.

На остальных участках обороны 20-го гвардейского стрелкового корпуса все атаки противника отбивались также успешно. Учитывая сложившуюся обстановку, командующий фронтом приказал 8 января 4-й гвардейской армии подготовить контрудар по группировке противника западнее Замоль, для чего армия была дополнительно усилена 1-м гвардейским механизированным корпусом (без одной бригады). Командующий армией решил нанести контрудар из района Фольше, Замоль силами одного полка 7-й гвардейской воздушно-десантной, 63-й кавалерийской, 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизий, двух бригад 7-го механизированного и двух бригад 1-го гвардейского механизированного корпусов в направлении Мадьяралмаш.

Контрудар обеспечивала артиллерия, сосредоточенная в полосе 20-го гвардейского стрелкового корпуса. Всего для решения этой задачи привлекалось около 400 орудий и минометов, что при ширине полосы наступления созданной группировки войск в 8 км давало плотность 50 орудий и минометов на 1 км фронта.

Так как контрудар намечался на утро 9 января, то подготовка артиллерии проводилась в ограниченное время, а органы разведки в условиях непрерывных боев 8 января не успели накопить необходимых для создания общей системы артиллерийского огня разведывательных данных, и участки огня артиллерии на артиллерийскую подготовку намечались по карте с учетом вероятных районов скопления живой силы и техники противника. Поддержку атаки планировалось осуществить методом последовательного сосредоточения огня.

Утром 9 января наша артиллерия произвела 10-минутный огневой налет по противнику, а затем части, предназначенные для контрудара, перешли в атаку. Противник оказывал упорное сопротивление, часто переходя в контратаки. Ожесточенный бой длился до конца дня, но относительно слабой и изнуренной в предыдущих боях нашей ударной группировке не удалось добиться территориального успеха. Группировка противника на этом направлении не была разгромлена, но она понесла значительные потери и на следующий день заметно снизила свой наступательный порыв. Хотя с утра 10 января противник и делал попытки наступать в направлении на Секешфехервар, но его атаки в этот день носили явно неуверенный характер, танковые атаки начинались неодновременно и прекращались после первых же выстрелов нашей артиллерии. За весь день боя 10 января противник не продвинулся ни на один шаг. Утром 11 января он сделал еще одну попытку добиться успеха. Сосредоточив до 100 танков на узком участке фронта, противник атаковал в направлении на Замоль. Наша артиллерия встретила пехоту и танки противника массированным огнем, нанося ему потери, но, несмотря на это, немцы продолжали рваться вперед, вводя в бой все новые и новые силы.

О стойкости оборонявшихся артиллеристов свидетельствует такой эпизод. К середине дня до 40 танков противника прорвались к южной окраине с. Замоль. Часть их попала в зону огня 2-й и 6-й батарей 762-го истребительно-противотанкового полка. Подпустив врага на дальность прямого выстрела, артиллеристы внезапно открыли огонь и сразу же подожгли несколько танков. Танки и самоходные орудия противника, в свою очередь, открыли огонь по нашим батареям. Численное и огневое превосходство было на стороне врага, но отважные артиллеристы не дрогнули и сражались до тех пор, пока не были подбиты все орудия. В этом бою 2-я и 6-я батареи 762-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка уничтожили шесть танков, один бронетранспортер и много солдат и офицеров противника.

Используя частичный успех прорыва к южной окраине с. Замоль и не считаясь с потерями, противник ввел в бой свежие силы и атаковал с. Замоль одновременно с трех направлений: с югозапада, с запада и северо-запада. Завязались упорные бои за Замоль, в ходе которых артиллеристы 20-го гвардейского стрелкового корпуса уничтожили 38 танков противника.

Ценой огромных потерь противнику к исходу 11 января все же удалось овладеть с. Замоль, дальше он продвинуться не смог и 12 января прекратил наступление. Таким образом, несмотря на сосредоточение большого количества сил и средств, немцам и на этот раз не удалось прорвать нашу оборону и пробиться к Будапешту.

После того как немцы не смогли прорваться к Будапешту по кратчайшему пути из района Бичке, Замоль, германское командование 12 января приступило к новой перегруппировке своих сил с целью подготовки третьего удара из района севернее озера Балатон.

Для усиления обороны в центре и на левом фланге 4-й гвардейской армии была проведена частичная перегруппировка войск и артиллерии. 7-й механизированный корпус был сменен частями 41-й гвардейской стрелковой дивизии и выведен в резерв командующего армией в Секешфехервар. Корпусу были возвращены 16-я механизированная бригада, 78-й танковый и 1289-й самоходно-артиллерийский полки, подчиненные ранее командиру 31-го гвардейского стрелкового корпуса. Оборонявшему Секешфехервар и западные подступы к нему 21-му гвардейскому стрелковому корпусу передавались из 20-го гвардейского стрелкового корпуса 338-й и 521-й истребительно-противотанковые, 222-й гвардейский и 1232-й пушечный, 212-й и 221-й гаубичные артиллерийские полки. В состав 20-го гвардейского стрелкового корпуса для усиления его обороны, помимо 5-й и 7-й гвардейских воздушно-десантных и 93-й стрелковой дивизий, была включена наиболее боеспособная 80-я гвардейская стрелковая дивизия. 135-й стрелковый корпус (252-я сд и 1-я гв. УРа) 16 января усиливался 63-й механизированной бригадой и самоходно-артиллерийским полком 7-го механизированного корпуса.

В результате перегруппировки войск наибольшее количество артиллерийских орудий к 17 января командование 4-й гвардейской армии сосредоточило в центре полосы обороны. На секешфехерварском направлении в полосе 21-го гвардейского стрелкового корпуса была создана наивысшая плотность артиллерии – 34,1 орудия и миномета на 1 км фронта. Сильная группировка артиллерии оставалась также в полосе 31-го гвардейского стрелкового корпуса (плотность артиллерии 23,5 орудия и миномета на 1 км фронта) и на участке 20-го гвардейского стрелкового корпуса (плотность артиллерии 18,5 орудия и миномета на 1 км фронта).

К 16 января 1945 г. в составе 4-й гвардейской армии имелось противотанковых и полковых орудий калибра 45–76 мм – 500; 76-мм дивизионных пушек – 252; 122-мм гаубиц – 196; 152-мм гаубиц-пушек – 91; боевых машин БМ-8, БМ-13 и БМ-31-12 – 66, а также 893 миномета калибра 82 мм и 120 мм.

В полосе обороны 4-й гвардейской армии была создана глубоко эшелонированная система противотанковой обороны. Вся истребительно-противотанковая, полковая и большая часть дивизионной артиллерии была подготовлена для стрельбы прямой наводкой и объединена в систему противотанковых опорных пунктов, совмещавшихся либо с ротными, либо с батальонными районами обороны, или районов. По опыту боев первой привлекались не только 57-мм и 76-мм пушки, но и более мощные орудия – 122-мм гаубицы и 152-мм гаубицы-пушки, которые также включались в состав противотанковых опорных пунктов и районов.

Всего в полосе обороны 4-й гвардейской армии к 17 января было создано 44 противотанковых опорных пункта и района, эшелонированных на глубину 3–5 км. В полосе 31-го гвардейского стрелкового корпуса таких пунктов и районов насчитывалось 5, 68-го стрелкового корпуса – 11, 20-го гвардейского стрелкового корпуса – 9, 21-го гвардейского стрелкового корпуса – 9 и в полосе 135-го стрелкового корпуса – 10.

Наиболее мощная противотанковая оборона была организована в центре, на секешфехерварском направлении, в полосе 21-го гвардейского стрелкового корпуса. Из 254 орудий, имевшихся в корпусе, 140 (55 %) были выставлены для стрельбы прямой наводкой, что позволило создать противотанковую оборону на глубину 6–8 км, а плотность этой артиллерии около 11 орудий на 1 км фронта.

Сосредоточенная для наступления германская танковая группировка состояла из 4-го танкового корпуса СС (3-я и 5-я танковые дивизии СС), 1, 3-й и 23-й танковых дивизий вермахта, 303-й бригады штурмовых орудий и 509-го отдельного батальона тяжелых танков.

На 10 января 1945 г. 3-я танковая дивизия СС «Мертвая голова» имела 38 средних танков Т-IV, 49 тяжелых Т-V и 5 ЗСУ Flakpz IV. 5-я танковая дивизия СС «Викинг» на то же число имела 44 танка Т-IV, 43 танка Т-V и 2 ЗСУ Flakpz IV. В 1-й танковой дивизии было 18 StuG III, 33 Т-IV и 59 Т-V, а в 3-й – 12 StuG III, 43 Т-IV, 15 Jagdpanzer IV, 44 Т-V.

23-я танковая дивизия вермахта на 10 января 1945 г. имела 2 Т-III, 17 StuG III, 38 Т-IV, 8 Jagdpanzer IV и 33 Т-V «Пантера».

Перед началом наступления, 15 января, 303-я армейская бригада штурмовой артиллерии (Heeres-Sturmartillerie-Brigade 303) имела в своем составе 25 CAV StuG III.

509-й отдельный батальон тяжелых танков (schwere HeeresPanzer-Abteilung 509) на 15 января насчитывал 45 тяжелых танков Т-VI AusEB «Королевский Тигр» и 8 ЗСУ Flakpz IV.

В 6 ч 20 мин 18 января немцы пытались атаковать отдельными группами автоматчиков боевые порядки подразделений 1-го гвардейского укрепленного района, но огнем стрелкового оружия эти атаки были отбиты. В 6 ч 30 мин на фронте от Оши до озера Балатон противник начал артиллерийскую подготовку, продолжавшуюся 30 минут. В 7 часов его артиллерия перенесла огонь в глубину нашей обороны, а танки и пехота перешли в атаку.

Подразделения 928-го стрелкового полка 252-й стрелковой дивизии и 1-го гвардейского укрепрайона встретили атакующие танки и пехоту противника огнем артиллерии и пехотного оружия. До рассвета все атаки противника были успешно отбиты. Уже в первых ночных атаках немецкие танки понесли потери, главным образом от огня артиллерии противотанковых опорных пунктов и на минных полях. Восточнее Акараттьи группа атакующих танков попала на минное поле, где сразу же подорвались девять танков, а остальные отошли в западном направлении.

С рассветом противник ввел в бой свои главные силы, атакуя на всем фронте намеченного прорыва.

В 8 ч 30 мин командующий 4-й гвардейской армией решил ввести в бой свои резервы. Находившиеся в артиллерийско-противотанковом резерве 438-й и 1249-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки он переподчинил командиру 135-го стрелкового корпуса, а армейский отряд заграждения (один инженерно-саперный батальон) перевел в Фалу-Батьяну.

Командующий фронтом, в свою очередь, решил усилить артиллерию 4-й гвардейской армии, передав ей из своего артиллерийско-противотанкового резерва три истребительно-противотанковых артиллерийских полка и один легкий артиллерийский полк (1243-й и 1245-й иптап 10-й иптабр, 1963-й иптап и 456-го лап).

Таким образом, через полтора-два часа после начала наступления главных сил противника на участок прорыва были направлены почти все армейские резервы и артиллерийско-противотанковый резерв фронта. Однако эти части стали прибывать в намеченные им районы спустя два-три часа, а пока части 135-го стрелкового корпуса вели напряженные бои с превосходящими силами противника самостоятельно.

Около 9 часов утра до 80 танков и 30 бронетранспортеров противника прорвали оборону 928-го стрелкового полка (252-й сд) и 11-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона (1-го гв. УРа) и ворвались в Оши, Биркаш, Шандорку. Группа вражеских танков прорвалась также вдоль берега озера Балатон и вышла в тыл 2-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона.

Действовавшие на этом направлении артиллерийские подразделения подпускали вражеские танки на близкое расстояние и почти в упор расстреливали их. Только на участке обороны 2-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона в первые 2,5 часа боя от огня нашей артиллерии и на минных полях противник потерял до 30 танков и штурмовых орудий. Однако силы были неравные и остановить противника не удалось.

Особенно в трудном положении оказались подразделения, вооруженные 45-мм пушками. Хотя они и вели огонь из этих пушек по тяжелым танкам противника, но вреда им не причиняли, танки же противника довольно быстро их расстреливали своими более мощными пушками.

Тем временем немецкое командование ввело в бой на от дельных участках прорыва вторые эшелоны. Вражеские танки быстро продвигались в глубину нашей обороны. Артиллерия 135-го стрелкового корпуса и части усиления (506-й пап, 1312-й иптап и 529-й минп) понесли большие потери и вскоре оказались отрезанными от отходивших стрелковых частей. Ведя бой в окружении, они израсходовали весь запас боеприпасов и при выходе из окружения уничтожили оставшуюся материальную часть.

К 11 часам бой в полосе 928-го стрелкового полка и 1-го гвардейского укрепленного района достиг наивысшего напряжения. Со стороны противника к этому времени здесь уже действовало более 280 танков и штурмовых орудий. С нашей стороны в район боев начали прибывать артиллерийские части из армейского артиллерийско-противотанкового резерва. Одним из первых, к 11 часам, в район Лепшень прибыл 1249-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк, приданный командиром корпуса 1-му гвардейскому укрепленному району. Получив задачу усилить противотанковую оборону в районе Балатонфекаяр, полк двинулся в указанный ему пункт, но был атакован вражескими танками на марше. Быстро развернувшись на шоссейной дороге, батареи полка открыли огонь по противнику. Около 60 танков и 25 бронетранспортеров врага устремились в центр боевого порядка полка, одна группа танков атаковала 2-ю батарею. Открыв меткий огонь из трофейных 75-мм пушек, артиллеристы первыми же выстрелами сожгли два и подбили два танка. Получив отпор, вражеские танки предприняли обходный маневр, но командир полка предупредил его и, маневрируя своими батареями, вновь встретил танки губительным огнем. В завязавшемся жестоком бою артиллеристы полка проявили исключительное мужество и стойкость, уничтожив 18 танков и 6 бронетранспортеров противника. Только подавляющее превосходство в силах позволило противнику окружить батареи полка, уничтожить их материальную часть и преодолеть занимаемый ими рубеж.

Прибывший в распоряжение командира 135-го стрелкового корпуса 438-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк к 11 ч 45 мин сосредоточился в районе Урхида, где он был придан 252-й стрелковой дивизии. Командующий артиллерией дивизии приказал полку занять позиции на западной окраине Урхиды. Но во время выдвижения батареи полка, атакованные двумя группами танков с севера и юга, вступили в бой с ходу без пехотного прикрытия. В жестокой схватке артиллеристы подо жгли десять танков, пять бронетранспортеров и три танка подбили. К 13 часам танки и бронетранспортеры противника атаковали Урхиду с трех сторон и захватили этот населенный пункт. В этом бою 438-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк потерял всю свою материальную часть и средства тяги.

К 13 часам в район Урхида и Фалу-Батьян начали выходить части 7-го механизированного корпуса, вступившие с ходу в бой с танками противника и сдерживавшие их до наступления темноты на подступах к каналу Шарвиз.

В районе Фалу-Батьян группе немецких танков удалось прорваться к каналу Шарвиз, но здесь они натолкнулись на огонь 1243-го и 1245-го истребительно-противотанковых артиллерийских полков 10-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады, выдвинутых на восточный берег канала из фронтового резерва. В завязавшемся бою полки уничтожили семь немецких танков и не допустили переправы противника на противоположный берег канала.

Неудачный бой в этот день провел вышедший к 15 часам в район Тац 456-й легкий артиллерийский полк, который занял боевые порядки на северной окраине Тац, а одной батареей – на западной окраине. Наблюдение за подступами к населенному пункту командир полка не организовал. В 15 ч 30 мин до 20 танков с автоматчиками скрытно подошли к Тац с юго-запада и внезапно атаковали его. Огонь по противнику открыла только одна батарея полка, выставленная на западной окраине населенного пункта. В коротком бою батарея подбила три танка и два бронетранспортера, но ее сопротивление было быстро сломлено, и танки противника получили возможность атаковать боевые порядки полка с тыла. В этот критический момент боя выяснилось, что огонь по атакующим танкам может вести только один дивизион, так как огневые позиции второго дивизиона оказались за садами и постройками. Воспользовавшись этой оплошностью, противник огнем из танков вывел из строя почти все орудия и средства тяги полка. Личный же состав полка, прижатый немецкими автоматчиками к каналу, вынужден был отойти на противоположный берег.

В результате ожесточенных боев 18 января противник прорвал оборону на левом фланге 4-й гвардейской армии и продвинулся на глубину от 16 до 30 км.

Утром того же дня противник пытался наступать и в полосе 21-го гвардейского стрелкового корпуса. После мощного огневого налета около 40 танков с пехотой атаковали части 84-й гвардейской стрелковой дивизии из района Шаркерестеш на Секешфехервар, но, встретив сильную противотанковую оборону и потеряв 12 танков (9 сожженных и 3 подбитых), к вечеру отошли на исходные позиции. В этот день от огня нашей артиллерии, танковых частей и пехотного оружия, а также от подрыва на минных полях противник потерял 124 танка и штурмовых орудия, более 60 бронетранспортеров и большое количество живой силы.

Командование 3-го Украинского фронта и 4-й гвардейской армии, видя, что сдержать наступление крупной танковой группировки противника силами 135-го стрелкового корпуса и введенного в бой резерва не удастся, начало стягивать войска, и в первую очередь артиллерию, на рубеж канала Шарвиз. На этот рубеж в течение дня из резервов и с неатакованных участков обороны армии были переброшены 212-й гаубичный, 407-й легкий артиллерийские, 200-й минометный полки, по одному дивизиону 222-го гвардейского пушечного и 152-го гаубичного артиллерийских полков. Сюда же выдвигались прибывающие в армию из резерва фронта 1000, 1243, 1245, 1963-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки и из резерва 46-й армии 532-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк. Таким образом, к участку прорыва только в течение 18 января было переброшено 14 артиллерийских полков РВГК[126], из них 9 истребительно-противотанковых и один легкий.

Для усиления обороны 4-й гвардейской армии командующий фронтом начал выдвигать на рубеж канала Шарвиз фронтовые резервы – 18-й танковый и 133-й стрелковый корпуса.

К исходу дня 18 января на этот же рубеж, помимо отходивших частей 135-го стрелкового корпуса, вышла 93-я стрелковая дивизия с приданной ей 9-й танковой бригадой и заняла оборону по восточному берегу канала Шарвиз, от Урхиды до Фалу-Батьян. Севернее ее занимали оборону части 252-й стрелковой дивизии. 69-я гвардейская стрелковая дивизия оборонялась на западной и южной окраинах Секешфехервара.

Хотя наступающие части противника и были задержаны на рубеже канала Шарвиз, но бои здесь продолжались с прежним ожесточением. Всю ночь на 19 января немцы не прекращали атак на всем участке прорыва, пытаясь захватить плацдармы на восточном берегу канала. В районе Урхида и Фалу-Батьян вела тяжелые бои 93-я стрелковая дивизия с 9-й танковой бригадой, поддерживаемая огнем своей штатной артиллерии и корпусной артиллерийской группы 21-го гвардейского стрелкового корпуса (222-й гв. и 1232-й пап). К утру противнику все же удалось форсировать канал Шарвиз на участке Урхида, Фалу-Батьян, захватить плацдармы на восточном берегу канала и навести переправы. То же произошло и южнее этого участка, в районе Тац.

С рассветом 19 января главные силы танковой группировки противника форсировали канал, прорвали оборону разрозненных частей наших войск и стали развивать наступление в восточном направлении. Основные усилия танковых дивизий противника были направлены на быстрейший выход к Дунаю, а также к югозападной окраине Секешфехервара. Танковые дивизии СС «Викинг» и «Мертвая голова», развивая наступление в направлениях Шерегельеш, станции Адони-Саболч и Шаркерестур, Дунапентеле, вышли в тыл частей 133-го стрелкового и 18-го танкового корпусов, которые были вынуждены отойти в район Шарашд и вести бой в окружении.

К середине дня 19 января танковая группа противника в составе 70 танков с пехотой достигла Дуная в районе Дунапентеле и захватила этот населенный пункт. Из боевых частей в этом районе находился лишь один 253-й гвардейский зенитный артиллерийский полк, прикрывавший переправу через Дунай. Приняв бой с наземным противником, полк более 6 часов удерживал переправу, благодаря чему значительное количество тыловых частей и госпиталей эвакуировалось на левый берег Дуная. В этих боях огнем полка было сожжено 5 бронетранспортеров и 1 танк и уничтожено свыше 100 солдат и офицеров противника.

В ночь на 20 января часть танков противника, повернув на север от Дунапентеле, устремилась на Адонь, но неожиданно натолкнулась в 1,5 км от Дунапентеле на наш 1255-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк, следовавший по распоряжению командующего артиллерией фронта в район Дунафельдвар. Завязался встречный бой, в ходе которого полк уничтожил 5 танков, 3 бронетранспортера и около 150 солдат и офицеров противника[127].

В районе Секешфехервар противнику удалось прорваться непосредственно к городу, но здесь он был задержан частями 69-й гвардейской стрелковой дивизии. До 85 танков с пехотой, которые наступали вдоль южного берега озера Веленце, вышли на рубеж Диниеш, Шерегельеш, а одна танковая группа с пехотой овладела Гардонью.

Наступающие части противника в юго-восточном направлении овладели Эньингом и продвигались к каналу Елуша.

С выходом танковых частей противника в районе Дунапентеле к Дунаю войска 3-го Украинского фронта оказались разрезанными на две части. Нависла реальная угроза выхода немецких войск в тыл 4-й гвардейской армии и окружения ее в районе Бичке, Секешфехервар. Учитывая серьезность положения, Ставка Верховного Главнокомандования поручила ликвидацию окруженной будапештской группировки вражеских войск полностью 2-му Украинскому фронту, а командующему 3-м Украинским фронтом приказала все свои усилия направить на восстановление положения в полосе 4-й гвардейской армии. Этой же директивой предлагалось сократить ширину фронта обороны 4-й гвардейской армии, передав ее правофланговые корпуса (31-й гвардейский и 68-й) в состав 46-й армии[128]. Командующий 3-м Украинским фронтом, в свою очередь, выделил из своего резерва на усиление 4-й гвардейской армии 5-й гвардейский кавалерийский корпус (11-я и 12-я гв., 63-я кд) для организации обороны между озером Веленце и Дунаем, на рубеже Кишвеленце, Гроф, Дьердь и далее на восток до Дуная. К исходу 19 января корпус со 150, 1255-м и 1962-м истребительно-противотанковыми и 1896-м самоходно-артиллерийским полками вышел на указанный рубеж и к утру 20 января занял оборону.

Учитывая исключительную важность данного направления, командующий армией дополнительно усилил 5-й гвардейский кавалерийский корпус большим количеством артиллерии РВГК. Из армейского артиллерийско-противотанкового резерва в полосу корпуса 20 января перебрасывались 438, 762-й[129] и 1008-й истребительнопротивотанковые артиллерийские полки. Кроме того, корпусу придавались снятые с других участков фронта 124, 212, 221-й гаубичные артиллерийские полки, 205-й минометный полк, три пушечных дивизиона (1/222 гв. пап, 2/123-й пабр, 3/45-й пабр), а также 9-й гвардейский минометный полк М-13 и 585-й зенитный артиллерийский полк, то есть всего на этом участке сосредоточивалось к исходу 20 января 15 артиллерийских и минометных полков.

Боевой порядок 5-го гвардейского кавалерийского корпуса был построен в один эшелон, дивизии имели двухэшелонное построение. С учетом приданной артиллерии в составе корпуса, оборонявшегося в полосе 18 км, насчитывалось около 400 орудий и минометов, что давало среднюю тактическую плотность артиллерии в 22,2 орудия и миномета на 1 км фронта. Из трех приданных корпусу пушечных дивизионов была создана корпусная артиллерийская группа. Все гаубичные и минометные полки РВГК, а также 1255-й и 1962-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки были приданы кавалерийским дивизиям. 1008-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк оставался в артиллерийско-противотанковом резерве командира корпуса, а 438-й и 762-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки (противотанковый резерв армии) заняли противотанковые районы в глубине обороны корпуса.

Таким образом, на пути наступления главных сил противника был создан новый оборонительный рубеж с довольно сильной артиллерийской группировкой, способной обеспечить стойкую оборону общевойсковых соединений.

Оборона участка от Дуная до озера Балатон возлагалась на части 57-й армии и 30-го стрелкового корпуса, переданного из состава 2-го Украинского фронта.

С утра 20 января противник возобновил атаки на Секешфехервар, но все они успешно были отбиты огнем артиллерии 21-го гвардейского стрелкового корпуса, в первую очередь огнем артиллерии противотанковых опорных пунктов. Только на участке 252-й стрелковой дивизии, западнее Секешфехервара, противнику удалось несколько потеснить наши части.

В 17 часов сильная разведывательная группа противника перешла в атаку из района Гардоньи в направлении Кишвеленце, однако огнем артиллерии и частей 63-й кавалерийской дивизии она была остановлена перед нашим передним краем. С наступлением темноты отдельные группы танков и пехоты противника начали появляться на других участках обороны 5-го гвардейского кавалерийского корпуса.

В ночь на 21 января противник на всем фронте обороны 5-го гвардейского кавалерийского корпуса проводил разведку боем, а в 5 часов, после короткой артиллерийской подготовки, перешел в наступление. Завязались ожесточенные бои с танками и пехотой противника. Наша артиллерия не могла в ночных условиях эффективно использовать все свои огневые возможности, и противник к рассвету сумел прорвать на узких участках оборону 63-й и 12-й гвардейской кавалерийских дивизий. С рассветом эффективность артиллерийского огня резко возросла, увеличилось и сопротивление кавалерийских частей корпуса, в результате чего наступление противника было остановлено на всем фронте. Прорвавшаяся в город Агг-Сеонтпетер небольшая группа пехоты и танков противника была окружена частями 12-й гвардейской кавалерийской дивизии.

В ночь на 21 января окруженные в районе Шарашд части 18-го танкового и 133-го стрелкового корпусов нанесли удар в южном направлении и к исходу дня 21 января с боями двумя колоннами вышли из окружения и соединились с 30-м стрелковым корпусом. С 18-м танковым корпусом из окружения вышли 1000, 595-й и 1658-й истребительно-противотанковые артиллерийские и 292-й минометный полки, 3-я зенитная артиллерийская дивизия, 1694-й зенитный артиллерийский полк; со 133-м стрелковым корпусом – 10-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада (без 532-го иптап), 200-й минометный и 407-й легкий артиллерийский полки. 532-й и 1249-й истребительно-противотанковые артиллерийские и 529-й минометный полки отходили самостоятельно, 19 января они были включены во фронтовую оперативную группу Коробова.

Как при прорыве кольца окружения, так и при отражении контратак противника на пути отхода и в арьергардных боях большую роль сыграли приданные корпусам, а также оказавшиеся вместе с ними в окружении артиллерийские части РВГК. Бои в подобных условиях были связаны с большими потерями в материальной части и средствах тяги артиллерии. Так, 595, 1243-й и 1245-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки в этих боях потеряли всю свою материальную часть, в других полках осталось по четыре – шесть и в лучшем случае по десять орудий. Все же при выходе из окружения эти части уничтожили свыше 20 танков, штурмовых орудий и бронетранспортеров противника.

На других участках прорыва противника 21 января существенных изменений не произошло.

Решающие события на фронте 4-й гвардейской армии разыгрались 22 января. В 5 ч 30 мин началась короткая, но мощная артиллерийская подготовка противника одновременно в полосах обороны кавалерийского корпуса, на стыке 12-й и 11-й гвардей ских кавалерийских дивизий и 69-й гвардейской стрелковой дивизии, оборонявшейся на южных подступах к Секешфехервару. Через несколько минут танки и пехота противника перешли в наступление. Сосредоточив на узком участке фронта основные силы 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова», противник прорвал нашу оборону на стыке 12-й и 11-й гвардейских кавалерийских дивизий и соединился со своей группой, окруженной в районе города АггСеонтпетер. В образовавшийся узкий «мешок», шириной до 3 км и глубиной 4–5 км, противник подтянул более 100 танков и пять батальонов пехоты, стремясь развить первоначальный успех. Для поддержки наших частей на этом направлении с полным напряжением использовались не только артиллерийские части и подразделения кавалерийских и стрелковых дивизий, истребительнопротивотанковые артиллерийские полки, но и корпусная артиллерийская группа, которая огнем с закрытых позиций наносила большие потери противнику. Ставя огневые завесы, артиллерия отсекала пехоту противника от танков и расстраивала его атаки. За день боя на этом узком участке фронта наша артиллерия подбила и уничтожила 32 танка и 23 бронетранспортера противника. Однако несмотря на это, всю ночь и весь следующий день 23 января противник продолжал настойчивые атаки. Потеряв еще 23 танка, немцы незначительно продвинулись в северном и восточном направлениях в районе образовавшегося «мешка».

В эти же дни, то есть 22 и 23 января, не менее ожесточенные бои разгорелись и в полосе обороны 21-го гвардейского стрелкового корпуса. Противник в 5 ч 30 мин 22 января частью сил 5-й танковой дивизии СС «Викинг» нанес удар из района Фалу-Батьян в направлении восточного пригорода Секешфехервара. Одновременно 1-я танковая дивизия немцев перешла в наступление из района Густуш на западную окраину Секешфехервара. С рассветом из района восточнее Шаркерестеша повели наступление в направлении города части 23-й танковой дивизии.

К 10 часам противнику удалось сломить сопротивление 69-й гвардейской стрелковой дивизии и ворваться в Секешфехервар с запада и с юга. В городе завязались упорные уличные бои. Артиллерия дивизии, а также подразделения 9-й танковой бригады (1-й гв. мк), используя выгоды обороны в условиях города, оказали упорное сопротивление танкам противника и нанесли им большие потери. К 14 часам части 23-й танковой дивизии немцев прорвались к северной окраине Секешфехервара. Во избежание полного окружения наши части вынуждены были к 18 часам оставить город. В бою за Секешфехервар немцы потеряли подбитыми и уничтоженными 36 танков.

С утра 23 января противник возобновил атаки в полосе 21-го гвардейского стрелкового корпуса. Немцам удалось овладеть станцией Чала и оттеснить наши части за канал Часарвиз. Их попытка форсировать этот канал была отражена огнем артиллерии с закрытых огневых позиций и огнем прямой наводкой 762-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка, выдвинутого сюда из армейского резерва. В этом бою огнем артиллерии было сожжено 7 танков, 3 бронетранспортера и уничтожено до 300 солдат и офицеров противника. К исходу 23 января противник прекратил атаки на этом направлении, перебросив часть сил 5-й танковой дивизии СС «Викинг» и 1-ю танковую дивизию в район восточнее озера Веленце.

Хотя наступление противника в районе Секешфехервар было остановлено, обстановка в полосе обороны 4-й гвардейской армии продолжала оставаться напряженной и сложной. Армия к этому времени использовала все свои резервы. В распоряжении командования фронта 23 января оставалось еще семь артиллерийских полков (456-й лап, 506-й пап, 184, 595, 1243, 1312-й и 1963-й иптап), однако только один из них (184-й иптап) был боеспособным, остальные же находились на доукомплектовании, так как не имели материальной части.

Между тем Ставка Верховного Главнокомандования еще 22 января решила не позднее 25–26 января нанести силами 3-го Украинского фронта контрудар, чтобы разгромить прорвавшуюся к Дунаю группировку противника и восстановить в полосе обороны 4-й гвардейской армии положение, существовавшее на 18 января. Для осуществления этой задачи фронт усиливался 104-м стрелковым и 23-м танковым корпусами, передаваемыми из 2-го Украинского фронта, а также 43-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригадой из резерва Ставки[130]. Эти соединения в полосе 3-го Украинского фронта должны были сосредоточиться в течение трех дней – 24, 25 и 26 января, хотя уже нависала угроза нового концентрированного удара противника между озером Веленце и Дунаем. Учитывая это, командующий фронтом в течение 23 и 24 января усилил армию 34-й гвардейской стрелковой дивизией (из 46-й армии), 437-м и 184-м истребительно-противотанковыми артиллерийскими полками (первый – из резерва 46-й армии, а второй – из резерва фронта).

Командующий 4-й гвардейской армией решил 41-ю гвардейскую стрелковую дивизию, понесшую в боях 22 и 23 января наибольшие потери, вывести в свой резерв в район Ловашберень, сменив ее прибывшей в армию 223-й стрелковой дивизией.

К исходу 23 января германское командование сосредоточило перед фронтом 5-го гвардейского кавалерийского корпуса все свои основные силы: 5-ю танковую дивизию СС «Викинг», 1-ю танковую дивизию, 3-ю танковую дивизию СС «Мертвая голова», часть сил 3-й танковой дивизии, несколько отдельных штурмовых бригад и батальонов, на вооружении которых состояли штурмовые орудия и танки типа «Фердинанд», «Тигр» и «Королевский Тигр», а также всю артиллерию 6-й немецкой армии.

В 23 ч 20 мин 23 января противник начал мощную артиллерийскую подготовку на всем фронте от озера Веленце до Дуная. Артиллерийская подготовка продолжалась 2 ч 10 мин и распространилась на всю глубину обороны кавалерийского корпуса, включая и позиции стрелковых дивизий второго эшелона. Однако огонь был разбросан по большим площадям, не сосредоточен на атакуемых противником частях нашего боевого порядка и серьезного ущерба оборонявшимся войскам не нанес. Наша корпусная артиллерийская группа своим огнем еще более ослабила огонь артиллерии противника. Части 17-й воздушной армии подвергли бомбардировке огневые позиции артиллерии противника, что в еще большей мере снизило интенсивность ее огня.

После артиллерийской подготовки (в 1 ч 30 мин) крупные силы танков и пехоты противника атаковали боевые порядки 5-го гвардейского кавалерийского корпуса. Наша артиллерия открыла огонь, но в ночных условиях он был малоэффективен.

Тут следует сделать небольшое отступление. Начиная с 10 января германские танковые части предприняли ряд ночных атак. «Пантеры», «Тигры» и «Ягдпантеры» успешно поражали советские танки в полной темноте на дистанциях до 500 м. Несколько дней советские танкисты не могли понять причины высокой результативности огня противника в полной темноте. Но 18–19 января в полосе обороны 18-го танкового полка была захвачена подбитая немецкая САУ с установленным на ней ночным прицелом. Оказывается, немцы на средних и тяжелых танках и на некоторых САУ установили инфракрасные пассивные приборы ночного видения. Кроме того, они использовали колесно-гусеничные бронетранспортеры Sd.Kfz.251/20, оснащенные инфракрасным прожектором «Uhu».

Советские же танки и САУ получили ночные прицелы лишь через несколько лет после окончания войны. За неимением лучшего, против германской инфракрасной техники стали использовать обычные костры. На местах, где ожидались ночные атаки, заготавливались горючие вещества, и специальные группы разведчиков, услышав звук танковых моторов, поджигали их. В ряде случаев костры помогали и ослепляли германских наводчиков. Но в целом применение немцами инфракрасной техники привело к большим потерям советской бронетехники и большой нервозности личного состава в ночное время.

Но вернемся к ночному бою с 23 на 24 января 1945 г. Наши орудия, выставленные на прямую наводку, были вынуждены подпускать немецкие танки буквально на несколько десятков метров, а затем стрелять в упор.

Более успешно действовали орудия, выставленные для стрельбы прямой наводкой. Подпуская танки противника буквально на десятки метров, они расстреливали их в упор.

Часть танков подрывалась на минных полях или выходила из строя от огня групп истребителей танков, созданных во всех подразделениях кавалерийских и стрелковых полков. Ожесточенный бой шел всю вторую половину ночи, и только к 6 часам утра около 40 танков противника, прорвав оборону 63-й кавалерийской дивизии, вышли в Мерей; 12 танков из района высоты 157 прорвались в Анну. Вслед за этими группами в тыл частям кавалерийских дивизий, атакованных к тому же крупными силами танков и пехоты с фронта, вышли основные силы ударной группировки противника. Днем напряжение боя еще более усилилось, но, встреченные организованным огнем нашей артиллерии, немцы не смогли добиться решающего успеха. В результате беспрерывных дневных атак немцам удалось лишь на 1–1,5 км вклиниться в оборону 252-й стрелковой дивизии.

Утром 25 января немцы предприняли атаку на правом фланге армии, на участке обороны 80-й гвардейской стрелковой дивизии (20-го гв. ск). При отражении этой атаки отличился 1172-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк, имевший на вооружении 19 57-мм противотанковых пушек. После 40-минутной артиллерийской подготовки до батальона пехоты противника, поддерживаемой тяжелыми танками «Тигр» и «Пантера», повели атаку на позиции 80-й гвардейской стрелковой дивизии из района Замоль. Немецкие танки, разделившись на две группы (в первой 10 и во второй 12 машин), преодолели наши траншеи и на полном ходу устремились на город Форну. Направление атаки проходило через боевые порядки полка. Левая группа танков двигалась на 4-ю батарею. Чтобы отвлечь внимание танков от этой батареи, командир полка подполковник Рутман приказал открыть огонь 6-й батарее. Два танка T-VI повернули в сторону этой батареи, подставив свои борта под огонь 4-й батареи. Воспользовавшись этим, последняя с дальности 200 м подожгла оба танка. Тогда танки и штурмовые орудия, двигавшиеся во втором эшелоне, обрушили свой огонь на 4-ю батарею и разбили все ее орудия.

Решив завлечь танки в «огневой мешок», командир полка приказал открыть огонь 2-й батарее, стоявшей во втором эшелоне. В результате танки обеих групп устремились на ее позиции, подставив свои борта под огонь 5, 3-й и 6-й батарей, которые буквально за несколько минут подбили шесть танков. Один танк подбила 2-я батарея. Атака была сорвана.

Однако немцы на этом не успокоились. Вскоре последовал массированный огневой налет по батареям полка, а за ним автоматчики и танки противника вновь ринулись в атаку. Завязался рукопашный бой, в ходе которого подразделения 80-й гвардейской стрелковой дивизии и батареи 1172-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка уничтожили часть живой силы противника и отбросили его в исходное положение.

В итоге 6-часового боя было сожжено 10 танков «Тигр» и «Пантера» и убито более 100 германских солдат и офицеров. Однако атаки противника в районе Замоль носили, видимо, отвлекающий характер. Главные усилия немцы по-прежнему прилагали на левом фланге 4-й гвардейской армии. Примерно через два часа после начала действий противника в районе Замоль до 60 танков с пехотой атаковали в направлении Барачки, но, встретив организованный огонь нашей артиллерии, отошли назад.

Так как противник наносил массированные танковые удары на узких участках и при этом возникала необходимость в централизации управления не только маневром, но и огнем артиллерии, командующий артиллерией 4-й гвардейской армии 25 января создал армейскую артиллерийскую группу, в состав которой вошли 123-я пушечная артиллерийская бригада, 222-й гвардейский, 1232, 213-й и 1092-й пушечные артиллерийские полки, насчитывавшие 87 152-мм гаубиц-пушек.

Наступила ночь на 26 января, а бои продолжались с прежним напряжением. Особенно тяжелая обстановка создалась на участке населенных пунктов Петтэнд, Барачка, где оборонялись два батальона 1-й механизированной бригады, один полк 63-й кавалерийской дивизии и подразделения 252-й стрелковой дивизии. Все эти части, изнуренные в предыдущих боях, имели большие потери. Противник же создал здесь многократное превосходство в силах, особенно в танках. В 2 часа ночи около 50 танков и более 100 бронетранспортеров и автомашин с пехотой и артиллерией на прицепах смяли боевые порядки батальонов 1-й механизированной бригады и ворвались в Кэнэшен. В образовавшуюся брешь противник сразу же ввел новые силы пехоты и танков. В глубине нашей обороны на этом направлении никаких сил не было, и противник мог продвигаться на север беспрепятственно. Вскоре его передовые части с ходу захватили Пазманд, в 4 часа ворвались в Вереб, а к утру подошли к Валю.

Таким образом, как и в ряде предыдущих боев, противник использовал ночное время, когда наша артиллерия, являвшаяся основной силой в борьбе с его танковыми группировками, не могла использовать прицельный огонь и оказать достаточно эффективное сопротивление.

26 января бои между озером Веленце и Дунаем достигли кульминации, поскольку успех немецкого наступления в направлении Валя мог привести к прорыву немецких танков в обход наших частей у Дуная и открыл бы им путь на Будапешт. Однако как только прорыв в районе Каполнаш, Барачка двух немецких пехотных полков при поддержке 60 танков стал реальным, командование фронта выдвинуло к Вель-Вертешачу 104-й стрелковый и 23-й танковый корпуса, усиленные полком СУ-100, а также 1501-м и 184-м истребительно-противотанковыми артполками и 1669-м самоходно-артиллерийским полком, вооруженным СУ-76. Эти части быстро и скрытно заняли отведенные им позиции и встретили наступавших немцев внезапным огнем. В ходе боя прорвавшаяся группировка понесла большие потери и была остановлена.

Приказание Ставки командующий фронтом решил осуществить с 10 часов 26 января, нанеся контрудар по прорвавшейся группировке противника северо-восточнее озера Веленце. Для выполнения этой задачи в распоряжение командующего 4-й гвардейской армией передавался из резерва фронта 23-й танковый корпус (3, 39-я, 135-я тбр, 56-я мбр, 1501-й иптап, 1669-й лап, 457-й минп), который к этому времени переправился через Дунай и сосредоточился в районе Етьек, Биа, Пать.

Корпусу было приказано нанести контрудар в двух направлениях: силами 3-й танковой бригады с 1501-м истребительно-противотанковым артиллерийским полком (первый эшелон) и 56-й мотострелковой бригады с 1669-м легким артиллерийским и 457-м минометным полками (второй эшелон) в направлении Дьуро, Валя, Вереба; силами 135-й танковой бригады в направлении Тордаша, Кайясо-Ст. – Петера, Пазманда. В резерве командира корпуса оставалась 39-я танковая бригада.

Наступление 23-го танкового корпуса, кроме его штатных артиллерийских частей, поддерживала часть армейской артиллерийской группы в составе 123-й пушечной артиллерийской бригады, 222-го гвардейского и 1232-го пушечного артиллерийских полков (54 152-мм гаубицы-пушки), а также вся артиллерия стрелковых дивизий и полков, оборонявшихся на фронте Пазманд, Вереб, Валь, Кайясо-Ст. – Петер, Барачка. Кроме того, для обеспечения действий 23-го танкового корпуса привлекалась 17-я воздушная армия.

В 11 ч 30 мин 26 января 23-й танковый корпус начал выдвижение из района сосредоточения на исходные позиции для наступления (Дьуро, Тордаш). Наступавшая в правой колонне 3-я танковая бригада вошла в Валь, но на западной окраине этого населенного пункта встретила организованное сопротивление противника. Бригада развернулась и после короткого огневого налета армейской артиллерийской группы с ходу атаковала противника, выбила его из Валя. Когда к месту боя подошла 56-я мотострелковая бригада, обе бригады начали совместное наступление на Вереб.

Утром 27 января соединения 30, 133-го стрелковых и 18-го танкового корпусов после 5-минутного огневого налета перешли в наступление, прорвали оборону противника на всем фронте и начали успешное продвижение одной частью сил вдоль правого берега Дуная и другой на Шарашд. Противник, связанный упорными боями с 4-й гвардейской армией, наступавшей в этот день на всем фронте от озера Веленце до Дуная, не смог усилить свои войска на юге, и последние были вынуждены обороняться собственными силами.

Следует заметить, что в ходе контрнаступления командиры наших танковых подразделений плохо увязывали свои действия с действиями артиллерийских и пехотных подразделений. Так, в ходе боев в районе Замоль танки 1-го гвардейского мехкорпуса раздавили пять своих орудий, приняв их за немецкие, а под Бичке наша пехота подбила четыре неожиданно появившиеся со стороны противника «Шермана», приняв их за вражеские.

Кроме того, танковые подразделения практически не вели разведку, полагаясь на данные, полученные от пехоты и от вышестоящих инстанций. В результате командование 110-й танковой бригады 18-го танкового корпуса загнало двадцать своих танков в болото, где они застряли на несколько дней. 27 января эта же танковая бригада нарвалась на засаду немецких танков и САУ и потеряла в бою семь танков, а на следующий день – еще восемь.

Вопреки вышестоящим приказам командиры 18-го и 23-го танковых корпусов вместо борьбы с танками противника имевшимися у них противотанковыми средствами – артиллерией и самоходной артиллерией – ввязывались без достаточной подготовки в танковые бои и несли большие потери. Так же широко практиковалось применение самоходной артиллерии вместо танков – в качестве подвижного щита при атаках немецких опорных пунктов, что при отсутствии у САУ оборонительных пулеметов делало их легкой добычей германской пехоты, оснащенной реактивными гранатометами.

В 10 ч 30 мин 29 января после 30-минутной артиллерийской подготовки соединения 23-го танкового и 104-го стрелкового корпусов и 151-я стрелковая дивизия перешли в наступление. Подразделения 23-й танковой бригады вклинились в оборону противника в стыке танковых дивизий СС «Мертвая голова» и «Викинг» и завязали бой с танками. Сразу же бой принял «очаговый» характер, вследствие чего наша артиллерия, стоявшая на закрытых огневых позициях, не могла оказывать достаточной поддержки частям из-за риска поразить свои танки. В результате этого продвижение танковых бригад шло медленно. К 15 часам части 23-го танкового корпуса и пехота 151-й стрелковой дивизии оттеснили противника на юг всего лишь на 1–2 км. Только после ввода в бой второго эшелона корпуса темпы продвижения несколько увеличились, и к 19 часам наши части ворвались в населенный пункт Агг-Сеонтпетер. 151-я стрелковая дивизия отстала от танков и вела бои с уцелевшими группами противника северовосточнее Анны.

Еще меньший успех имел 104-й стрелковый корпус. Только 66-я гвардейская стрелковая и 3-я гвардейская воздушно-десантная дивизии сумели углубиться в оборону противника на 1–4 км; 113-я стрелковая дивизия, встреченная организованным огнем противника, не сумела преодолеть реку Вали и в этот день оставалась на прежних позициях.

30 января соединения 23-го танкового и 104-го стрелкового корпусов продолжали наступление. В то же время перешли в наступление части 93-й и 252-й стрелковых дивизий. В этот день наши войска сумели углубиться на 6 км в оборону противника и расширить прорыв до 8 км по фронту.

В последующие дни войска 4-й гвардейской, 26-й и часть сил 57-й армий, развивая наступление в западном, северо-западном и северном направлениях, очистили от противника территорию к югу от озера Веленце. 7 февраля по приказу командующего фронтом наши войска прекратили наступление, закрепившись на рубеже Замоль, Дьюла, западная окраина Секешфехервар, (исключительно) Диниеш, Шерегельеш, (исключительно) Чёс, (исключительно) Яшланг и далее на запад до озера Балатон. Таким образом, войска 3-го Украинского фронта восстановили положение, занимаемое ранее войсками 4-й гвардейской армии.

Так закончились три попытки немцев деблокировать свою будапештскую группировку.

19 февраля 1945 г. штаб артиллерии 3-го Украинского фронта получил распоряжение Артиллерийского управления Красной Армии и Наркомата вооружения «О проведении обследования новых типов немецких танков и САУ, уничтоженных в ходе оборонительных боев в районе оз. Балатон – оз. Веленце – р. Дунай».

В конце февраля 1945 г. было произведено обследование 90 образцов трофейной бронетехники, в том числе 7 сгоревших танков типа «Королевский Тигр», 31 танка «Пантера», 12 танков Т-IV, 4 танков Т-III, 32 САУ различных типов и 4 бронетранспортеров.

Из 90 обследованных единиц бронетехники 86 были уничтожены артиллерийским огнем, а 4 подорвались на минах. 80 машин сгорело. На всех танках и САУ насчитали 152 пробоины от снарядов, в 35 случаях были повреждены гусеницы, в 5 – прострелы орудийных стволов и в 2 случаях были сброшены танковые башни.

Из 152 пробоин 100 (65,8 %) приходилось на борта танков и САУ, 27 (17,8 %) – на корму и 25 (16,4 %) – на лоб корпуса. 49 пробоин были от бронебойных 76-мм снарядов, 30 – от 57-мм снарядов, 50 – от снарядов неустановленного типа, скорее всего сердечниками подкалиберных снарядов. 3 пробоины были сделаны кумулятивными минами «фаустпатронов», а оставшиеся 20 пробоин приходились на снаряды всех остальных типов.

Исследуемая подбитая бронетехника также изобиловала многочисленными повреждениями от различных снарядов, пуль и несквозных «язв» от «фаустпатронов», не приведших к пробитию брони.

Наступление немцев отсрочило взятие Будапешта. Тем не менее войска 7-й гвардейской армии и 18-го гвардейского стрелкового корпуса постепенно квартал за кварталом захватывали Буду – западную часть венгерской столицы.

Наиболее распространенным способом действий артиллерии в уличных боях в Будапеште была стрельба орудий прямой наводкой. Легкие орудия использовались для стрельбы по амбразурам, по бойницам, по окнам зданий, для подавления обнаруженных пулеметов. Орудия средних калибров применялись для разрушения каменных зданий, дзотов, напольных стен бронеколпаков. При этом широкое применение нашли бронебойные и кумулятивные снаряды.

Артиллерия, остававшаяся на закрытых позициях, также выполняла важные огневые задачи. Массированным огнем обстреливались мосты, площади и улицы города, где замечалось наибольшее скопление живой силы и боевой техники противника, подавлялись вражеские минометные и артиллерийские батареи.

С большой эффективностью в уличных боях в Будапеште были использованы подразделения гладкоствольных и реактивных минометов. Минометным огнем отражались попытки врага контратаковать наши войска. Гладкоствольные минометы с их крутой траекторией успешно применялись для огневого окаймления окруженных опорных пунктов противника.

Отдельные артиллерийские подразделения и части показали исключительное умение гибко маневрировать огнем в сложных условиях уличного боя и добились высокой эффективности стрельбы с открытых и закрытых огневых позиций. Об уровне стрельбы наших артиллеристов свидетельствуют такие примеры.

В квартале 1955 в каменном здании находились огневые точки противника. Командиру батареи капитану Кислашке была поставлена задача уничтожить их. Подготовив исходные данные для стрельбы по планшету, капитан Кислашка выпустил шесть снарядов, из которых четыре разорвались внутри здания и уничтожили вражеские пулеметы.

В городском квартале 1544 находился мощный узел сопротивления противника. Из здания, хорошо приспособленного к обороне, противник вел огонь и затруднял штурм этого квартала нашими войсками. Для уничтожения узла сопротивления врага на прямую наводку были поставлены орудия 2-го дивизиона 1305-го пушечного артиллерийского полка. Орудийные расчеты открыли меткую стрельбу. Из 18 выпущенных снарядов 13 дали прямые попадания, остальные разорвались в радиусе 80—160 м. Узел сопротивления врага был подавлен, и наша пехота успешно штурмовала очередной квартал.

Характерной чертой в использовании артиллерии в Будапеште являлась постановка максимального числа орудий всех калибров на прямую наводку. Там, где позволяла местность и где имелись прямые широкие улицы, число орудий, выставленных для стрельбы прямой наводкой, доходило до 80 % всей артиллерии. Лишь часть артиллерии, составлявшая корпусные и дивизионные группы усиления, оставалась на закрытых огневых позициях. Она выполняла задачи по подавлению артиллерии и минометов противника в глубине его обороны. Полковые и дивизионные орудия (37 мм, 45 мм и 76 мм), приданные штурмовым группам, вели огонь по точкам, стрелявшим из бойниц, пробитых в стенах домов и в заборах, по окнам и чердакам. Размещались эти орудия в нижних этажах зданий, на перекрестках улиц. Отдельные орудия втаскивались на верхние этажи зданий и оттуда вели стрельбу.

Вся артиллерия, поставленная на прямую наводку, была в постоянной готовности к отражению контратак танков и пехоты противника.

Артиллерия крупных калибров (122 мм, 152 мм и 203 мм), стоявшая на прямой наводке, вела в основном стрельбу на уничтожение огневых точек противника, оборудованных в прочных каменных постройках, и на разрушение заборов и баррикад.

Полки реактивной артиллерии не придавались стрелковым дивизиям, а находились в подчинении командира корпуса. Командир корпуса использовал их на направлении главного удара корпуса для воздействия по наиболее важным объектам, в частности таким, как скопление войск противника или отражение его контратак.

Минометные части и минометные подразделения стрелковых полков сводились в группы и возглавлялись либо начальниками артиллерии стрелковых полков, либо командирами минометных частей. Эти группы использовались для массированного воздействия по объектам, атакуемым пехотой, а также для поражения противника за укрытиями в ближайшей глубине его обороны. Располагались минометы чаще всего вблизи переднего края в зданиях или за ними и обеспечивали поддержку пехоты на достаточную глубину.

Следует отметить как недостаток чрезмерное насыщение боевых порядков пехоты орудиями, выставленными для стрельбы прямой наводкой в районах с узкими улицами и многоэтажными зданиями. Получалось так, что при ограниченных размерах улиц орудия размещались в глубине и потому не все они могли вести огонь. Приходилось часть орудий сводить в группы поддержки пехоты для действий с закрытых огневых позиций.

Германское командование попыталось организовать снабжение будапештской группировки по воздуху. Ежедневно 40–45 германских самолетов доставляли в город необходимые грузы. Была сделана попытка использовать для этой цели планеры и изыскать возможность организовать снабжение по Дунаю. Однако после 20 января вследствие господства советской авиации снабжение окруженной группировки по воздуху почти прекратилось, а доставку грузов по Дунаю немецкому командованию осуществить так и не удалось.

10 февраля стали кончаться боеприпасы, а группировка немецко-венгерских войск в районе Буды была расчленена на две части. Советские войска продвинулись до моста Эржебет. В полдень 11 февраля состоялось собрание всех офицеров в звании до майора включительно. Начальник штаба 9-го горного корпуса СС подполковник Усдау Линендау (Usdau Linendau) объявил, что будет предпринята последняя попытка прорыва. Согласно этому плану, были сформированы 3 колонны с задачей пробиться к своим войскам, находящимся в 20 км к западу от Будапешта.

Операция началась в 22 ч 00 мин 11 февраля. В 23 ч 40 мин командующий 9-м горным корпусом СС передал свою последнюю радиограмму: «Расстреляны последние патроны. У нас есть выбор между капитуляцией и гибелью гарнизона. Мы решили прорываться силами оставшихся боеспособными немецких и венгерской фашистских дивизий [укомплектованных членами венгерской фашистской организации „Скрещенные стрелы“]. Собираемся предпринять прорыв ночью 12 февраля. Просим встретить нас между населенными пунктами Чомор и Марианхальм. Если не удастся прорваться в указанном месте, пойдем через горы Пилиш. В этом случае прошу встретить на северо-западе в районе населенного пункта Пилишсентлелек. Две зеленые ракеты – свои войска. В настоящее время наши силы перед прорывом включают около 23 900 немецких солдат, из которых 3600 раненых, и 20 000 венгров, из которых около 2000 раненых».

Оставив тяжелораненых в госпиталях Будапешта, немецковенгерская группировка пошла на прорыв советских позиций. Из города вырвалось около 14 тысяч боеспособных солдат, однако только двум тысячам из них удалось продвинуться к своим войскам в последующие несколько дней. Немецкие и венгерские военнослужащие прорывались из окружения мелкими группами. Самая крупная из них – 300 человек танковой дивизии вермахта «Фельдхернхалле» – прорвалась к своим войскам 13 февраля в 30 км к западу от Будапешта. Всего в расположение германских войск вышло 785 человек.

13 февраля 1945 г. считается датой окончательного захвата Будапешта войсками 2-го Украинского фронта. По советским данным, в боях за Будапешт было уничтожено и пленено 188 тысяч солдат и офицеров армий противника[131].

Цифры эти преувеличены в 3–4 раза, если, конечно, туда не включать потери гражданского населения Будапешта и беженцев.

Взятие Будапешта открыло советским войскам путь в Австрию и Чехословакию. Учитывая это, Ставка Верховного Главнокомандования 17 февраля издала директиву о подготовке войск 2-го и 3-го Украинских фронтов к наступлению. Однако в начале марта обстановка резко изменилась, и район озера Балатон вновь стал ареной ожесточенных боев между войсками 3-го Украинского фронта и крупной вражеской группировкой.

Несмотря на кризисную обстановку на берлинском направлении, где советские войска уже вторглись на территорию Германии и создали непосредственную угрозу захвата ее столицы Берлина, немецкое командование не собиралось ослаблять свои усилия на южном фланге советско-германского фронта. По этому поводу оно имело свои стратегические соображения. В случае неудачи на берлинском направлении горно-лесистые районы Южной Германии, Австрии и западной части Чехословакии с их сильной военной промышленностью могли бы стать «южногерманской крепостью», в которой можно надежно укрыться и выиграть время в расчете на распри между антигитлеровской коалицией, а следовательно, и на желательный для германского руководства исход войны. И не случайно, что, оголяя свой фронт против англо-американских войск, немецкое командование перебрасывало оттуда крупные силы на советско-германский фронт, причем значительную часть их направляло на территорию Венгрии.

К началу марта немцы сосредоточили в районе севернее озера Балатон 6-ю полевую армию, 6-ю танковую армию СС, переброшенную с Западного фронта, и 3-ю венгерскую армию. Южнее озера Балатон сосредоточилась 2-я танковая армия противника, а на правом берегу реки Дравы – войска армейской группы «Е». Этими силами немецко-фашистское командование намеревалось перейти в контрнаступление против 3-го Украинского фронта.

Главный удар противник намечал нанести смежными флангами 6-й полевой и 6-й танковой армий между озерами Веленце и Балатон с целью прорвать оборону 3-го Украинского фронта на участке Шерегельеш, Альшотарноча и выйти к Дунаю на участке Дунапентеле, Дунафельдвар, разрезав таким образом войска фронта на две части. С выходом к Дунаю главные силы должны были развивать удар на север и овладеть Будапештом, а часть сил наступать на юг. Второй удар должна была нанести 2-я танковая армия из района восточнее Надьканижа в направлении на Домбовар. Третий удар намечалось нанести также по южной группе наших войск силами армейской группы «Е» с южного берега Дравы из района Дольни Михоляц, Валпово в северном направлении навстречу войскам 6-й танковой армии.

Этот план германского командования преследовал цель окружить и уничтожить главные силы 3-го Украинского фронта между озером Балатон и Дунаем и выдвинуть свои войска на рубеж Дуная.

На 5 марта 1945 г. против 3-го Украинского фронта была сосредоточена следующая группировка немецких войск.

Из состава 6-й полевой армии против правого фланга фронта были сосредоточены 356-я пехотная дивизия, 3-й и 4-й танковые корпуса, имевшие шесть танковых дивизий, батальон штурмовых танков, два батальона танков «Тигр» и «Пантера», две бригады штурмовых орудий. Всего в армии насчитывалось 258 исправных танков (из них 165 тяжелых), 114 штурмовых орудий и более 400 бронетранспортеров.

В 6-ю танковую армию СС входили 1-й и 2-й танковые корпуса СС (1, 2, 9-я и 12-я танковые дивизии СС). К 5 марта ей дополнительно были приданы три пехотные дивизии (44-я немецкая, 20-я и 25-я венгерские), одна танковая (23-я) и две кавалерийские дивизии (3-я и 4-я), два батальона тяжелых танков, дивизион штурмовых и дивизион противотанковых орудий. В этих частях и соединениях насчитывалось 303 исправных танка (из них 114 тяжелых), 132 штурмовых орудия и около 500 бронетранспортеров. Армия была заново укомплектована наиболее боеспособными кадрами из нацистов и пополнена самой совершенной по тому времени боевой техникой. Личный состав ее прошел специальную подготовку для действий в ночных условиях.

2-я танковая армия только называлась танковой, но фактически в ее состав входили четыре пехотные дивизии (1-я гренадерская, 13-я горнострелковая, 71-я пехотная и 118-я легкопехотная), моторизованная бригада (92-я), две бригады штурмовых орудий и пять боевых групп. В армии насчитывалось 70 исправных танков и штурмовых орудий.

Из армейской группы «Е», действовавшей против 1-й Болгарской армии и 12-го армейского корпуса югославов, имелось десять пехотных дивизий, из них около шести дивизий в первой линии.

В общей сложности против войск 3-го Украинского фронта противник имел более 431 тысячи солдат и офицеров, до 6 тысяч орудий и минометов, 877 исправных танков и штурмовых орудий, 900 бронетранспортеров и около 850 самолетов.

Большая часть сил этой группировки войск была сконцентрирована на направлении главного удара – между озерами Веленце и Балатон. Здесь противник сосредоточил три пехотные, две кавалерийские и девять танковых дивизий, пять отдельных батальонов тяжелых танков, две бригады и один дивизион штурмовых орудий, насчитывавших в своем составе 147 тысяч солдат и офицеров, 807 танков и штурмовых орудий, свыше 3200 орудий и минометов и более 800 бронетранспортеров. При этом в ударной группировке немцев более одной трети танкового парка составляли тяжелые танки и штурмовые орудия. В битве под Курском такие танки и штурмовые орудия составляли всего 11 % танкового парка.

К началу марта 3-й Украинский фронт имел в своем составе пять общевойсковых армий (4-я гв., 26, 27-я, 57-я и 1-я Болгарская) и одну воздушную армию (17-ю), два танковых, один механизированный и один кавалерийский корпуса.

Соотношение сил сторон к началу наступления немцев в полосе 3-го Украинского фронта показано в таблице.

Для отражения контрнаступления противника советским армиям первого эшелона приказывалось создать многополосную, позиционную, глубоко эшелонированную оборону, при этом особое внимание обращалось на организацию противотанковой обороны и создание сильных противотанковых резервов и подвижных отрядов заграждения.

Таблица 21. Соотношение сил и средств сторон к 5 марта 1945 г.[132]

Для размещения артиллерии в расположении советских войск имелись укрытые районы, а для наблюдения за действиями противника – высоты, обеспечивающие просмотр расположения противника на глубину 2–5 км. Вместе с тем хорошо просматриваемая противником местность в районе нашего переднего края на межозерном участке, где ожидался его главный удар, усложняла действия орудий, выдвинутых для стрельбы прямой наводкой. Поэтому их приходилось оттягивать в глубину дальше, чем это делалось обычно в обороне. Неглубокое залегание грунтовых вод не позволяло отрывать орудийные окопы и наблюдательные пункты полного профиля, при этом приходилось укреплять дно настилами, особенно под колесами орудий, а для увеличения глубины укрытия устраивать насыпные стены, заборы и т. д. Тактическая зона обороны включала главную полосу, оборудованную на глубину 5–7 км, и вторую, удаленную от переднего края на 8—12 км. В главной полосе подготовлялись три позиции, по одной – три траншеи в каждой, соединенные ходами сообщений. Последние одновременно являлись отсечными или промежуточными позициями. Вторая полоса состояла из одной позиции, имевшей две траншеи. Между оборонительными полосами подготавливалась промежуточная позиция. В оперативной зоне готовились тыловые армейские полосы и фронтовые рубежи обороны. Между второй и тыловой (армейской) полосами также подготавливалась промежуточная позиция. В целом глубина обороны наших войск северо-восточнее озера Балатон определялась глубиной плацдарма и составляла 30–50 км от переднего края.

Минные заграждения создавались по общему фронтовому плану и обеспечивали плотность минирования во всей тактической глубине свыше 1000 мин, а на важнейших танкоопасных направлениях до 2000–2500 мин на 1 км фронта. Средняя плотность минирования в полосе 4-й гвардейской, 26-й и 57-й армий составляла 730 противотанковых и 670 противопехотных мин на 1 км фронта, а на важнейших танкоопасных направлениях она достигала 2700 и 2500 мин соответственно.

В боевом составе артиллерии фронта на 6 марта 1945 г. находилось 185 артиллерийских и минометных полков[133]. Все эти части, а также подразделения войсковой артиллерии имели на вооружении 3037 минометов калибра 82—160-мм, 3557 орудий калибра 45—203-мм, 629 орудий зенитной артиллерии калибра 20—85-мм и 293 боевые установки полевой реактивной артиллерии, всего 7516. Приданная фронту артиллерия РВГК по числу орудий и минометов составляла около 30 % общего наличия артиллерии[134], причем три четверти этого вооружения было сосредоточено в артиллерийских соединениях (бригада, дивизия). В ходе оборонительной операции в состав артиллерии фронта вошли 19-я артиллерийская дивизия РВГК, 207-я и 209-я самоходно-артиллерийские бригады и ряд отдельных артиллерийских частей.

Качественный состав артиллерии фронта (без 1-й Болгарской армии) характеризуется следующими данными: 82—160-мм минометов – 40 %, 76—203-мм орудий полевой артиллерии (без противотанковой) – 25 %, 45—76-мм противотанковых орудий – 21 %, 20—85-мм зенитных орудий – 9,5 % и боевых установок полевой реактивной артиллерии – 4,5 %.

При оценке удельного веса противотанковой артиллерии следует иметь в виду успешное применение в борьбе с танками и легких полевых и зенитных пушек, а в ряде случаев и орудий более крупных калибров артиллерии РВГК.

Многие артиллерийские части фронта с честью выдержали тяжелые испытания в январских оборонительных боях и получили хорошую закалку в борьбе с танками. Однако их боеспособность несколько снижалась значительной неукомплектованностью вооружением и особенно средствами транспорта.

Таблица 22. Качественный состав артиллерии 3-го Украинского фронта (без артиллерии 1-й Болгарской армии) на 6 марта 1945 г.[135]

** В том числе 25 рам М-30.

Так, укомплектованность артиллерийских частей РВГК минометами, 57-мм и 76-мм пушками доходила до 57–65 %, а средствами автомобильного транспорта только до 28,3 %. Лучше дело обстояло с личным составом и средствами тяги, степень укомплектованно сти которыми артиллерии РВГК была выше средней укомплектованности материальной частью. Оптическими приборами для стрельбы и наблюдения части артиллерии РВГК были укомплектованы на 63–76 %, радиостанциями – всего на 60 %, телефонными аппаратами – на 75 %, а телефонным кабелем – только на 51 %.

Немцы начали контрнаступление 6 марта 1945 г. одновременно в трех местах. Главный удар наносился между озерами Балатон и Веленце в направлении на Адонь. Здесь противник сосредоточил большую часть танков и САУ – 1-ю дивизию «Лейбштандарт Адольф Гитлер», 2-ю дивизию «Дас Рейх», 9-ю дивизию «Хохенстауфен», 12-ю дивизию «Гитлерюгенд» из 6-й танковой армии СС, а также 1, 3, 6-ю и 23-ю танковые и три пехотные дивизии. Наступление поддерживали две кавбригады и девять артполков. 4-й танковый корпус СС в составе 3-й («Тотенкопф») и 5-й («Викинг») танковых дивизий СС и 2-й венгерской танковой дивизии обеспечивал левый фланг группировки, находясь в обороне.

Вторая группировка, состоявшая из частей 2-й танковой армии, наносила удар вдоль железной дороги на Домбовар в полосе обороны 57-й советской армии. А с южного берега Дравы на Печ, где оборонялась 1-я Болгарская армия, наступала третья группировка в составе трех пехотных дивизий.

На участке между озерами Веленце и Балатон германская артподготовка началась 6 марта в 8 ч 17 мин и длилась 30 минут. Большая часть орудий обстреливала позиции советских войск на главном участке прорыва. В конце артподготовки САУ и танки открыли губительный огонь по нашему переднему краю прямой наводкой с дальности 800—1000 м. Огонь артиллерии противника с закрытых огневых позиций был менее эффективен: разрывы нередко ложились в стороне от целей; большая часть наших батарей оказалась вне огневого воздействия.

Действия авиации противника в период артиллерийской подготовки и при поддержке атаки ограничивались низкой облачностью, снегопадом и плохим состоянием аэродромов.

Таблица 23. Укомплектованность артиллерии РВГК и армейских полков 3-го Украинского фронта личным составом, вооружением и средствами связи на 1 марта 1945 г. (с учетом учебных, запасных частей и наличия вооружения на складах)[136]

С началом артиллерийской подготовки противника артиллерия стрелковых дивизий и армейские артиллерийские группы 4-й гвардейской и 26-й армий произвели мощные огневые налеты по скоплениям немецкой пехоты и танков.

Главный удар противник наносил по стыку 4-й гвардейской и 26-й армий силами 23-й танковой, 44-й и 356-й пехотных дивизий, усиленных батальонами тяжелых танков. До двух полков вражеской пехоты с 30 танками атаковали позиции 1-го гвардейского укрепленного района и правый фланг 155-й стрелковой дивизии в направлении на Шерегельеш. Атака противника была встречена неподвижным заградительным огнем, вызванным сигналом командира 155-й стрелковой дивизии. Пехота противника была отсечена от танков, а танки, пройдя полосу неподвижного заградительного огня, попали под огонь орудий батальонных противотанковых узлов 155-й стрелковой дивизии. Стойкость личного состава 155-й стрелковой дивизии и умелое применение огня артиллерии сорвали первую атаку. Только на участке 436-го стрелкового полка дивизии было обнаружено более 200 трупов солдат и офицеров, 15 сгоревших танков и 5 разбитых бронетранспортеров противника.

В полосе 1-го гвардейского укрепленного района, где наблюдение за действиями противника и управление огнем было организовано хуже, обстановка осложнилась с первых же минут боя. Получилось так, что после артиллерийской подготовки противника последовала некоторая пауза. Командиры 10-го пулеметно-артиллерийского батальона и 1963-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка[137] безосновательно решили, что атаки противника против их позиций не будет, и дали команду «отбой». Между тем вражеская пехота с танками, пользуясь ограниченной видимостью из-за начавшегося снегопада, внезапно атаковала позиции батальона и оттеснила его подразделения за боевые порядки 1963-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка[138]. Оставшись без пехотного прикрытия, батареи полка героически сражались и подбили десять танков противника. В неравном бою полк потерял почти всю материальную часть и в тот же день был выведен на доукомплектование.

К 10 ч 15 мин противнику удалось ворваться в Шерегельеш, после чего он усилил свой нажим, создав угрозу прорыва главной полосы обороны на стыке 4-й гвардейской и 26-й армий.

По прорвавшемуся противнику вела огонь артиллерия усиления 26-й и 4-й гвардейской армий. Так, по району Шерегельеш в течение дня неоднократно сосредоточивался огонь 17-й пушечной артиллерийской бригады, 124-го гаубичного артиллерийского полка и 51-го гвардейского минометного полка М-13 из состава 4-й гвардейской армии; 9-й гвардейской пушечной и 25-й гаубичной артиллерийских бригад, 306-го артиллерийского полка 155-й стрелковой дивизии и 58-го гвардейского минометного полка М-13 из 26-й армии. Подгруппа армейской группы при 21-м гвардейском стрелковом корпусе (115-я пабр и 127-й пап 30-й пабр), располагавшаяся севернее озера Веленце, вела в течение дня огонь по району Бергенд, Сабад-Батьян, Урхида, подавляя вторые эшелоны и ближайшие тылы противника перед фронтом 1-го гвардейского укрепленного района.

В результате принятых мер противнику не удалось реализовать первоначальный успех, хотя он к этому прилагал большие усилия. К исходу дня 6 марта он продвинулся в глубину нашей обороны до 3–4 км на узком участке в 3,5 км.

Утро 7 марта началось с немецкой артиллерийской и авиационной подготовки, а затем последовали атаки в направлении на Шарашд и Шаркерестур. В боях 7 марта только в полосе 26-й армии наступало до девяти полков пехоты и свыше 170 танков и штурмовых орудий противника. Особенно упорные бои развернулись на участке 155-й стрелковой дивизии, где немцы предприняли пять, следовавших одна за другой, атак. Как и в первый день боя, важнейшую роль в отражении этих атак играли батальонные противотанковые узлы и противотанковые районы, поддерживаемые огнем артиллерии с закрытых позиций. Для ведения огня дивизионной артиллерийской группе нередко приходилось делать довороты орудий под углом 90—100°.

Тем не менее противнику удалось уничтожить большую часть советской противотанковой артиллерии и занять несколько опорных пунктов южнее Шерегельеша.

На участке 1-го гвардейского укрепленного района[139] противник также несколько расширил участок вклинения в нашу оборону в сторону озера Веленце, но продвинуться вперед не сумел: этому воспрепятствовали выдвинутые сюда резервы. То же получилось и южнее Шерегельеша, где в бой с противником вступили две танковые бригады 18-го танкового корпуса.

Упорные бои шли и западнее канала Шарвиз, на участке Шопонья, Калоз. В 6 часов 7 марта из района города Кюль группа в 40 танков и бронетранспортеров с автоматчиками атаковала огневые позиции четырех батарей 1965-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка. Атака танков велась на больших скоростях под прикрытием огня штурмовых орудий из-за укрытий. Основной удар противник наносил 20 танками по 2-й и 6-й батареям. Артиллеристы оказались в крайне затруднительном положении, так как местность покрывал туман, видимость не превышала 400 м. Батареям пришлось отбиваться одновременно от танков и автоматчиков противника. В результате тяжелого боя 6-я батарея подбила четыре танка, из них один «Тигр», подожгла два танка, но и сама понесла тяжелый урон, потеряв все свои орудия от огня штурмовых орудий противника. В ходе этого боя 12 немецких танков прорвались в тыл 3-й батареи, которая подбила три танка, потеряв все свои орудия. Затем танки противника устремились к мосту через канал Шарвиз, но, встреченные огнем двух батарей 974-го зенитного артиллерийского полка, отошли обратно, потеряв четыре танка.

Однако противник не прекращал своих атак на Калоз до конца дня. Уцелевшие после утреннего боя батареи 1965-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка сражались до последнего снаряда. Когда орудия гибли под гусеницами враже ских танков, личный состав батарей брался за стрелковое оружие и продолжал сражаться как пехота. Только к исходу дня ценой тяжелых потерь противнику удалось занять Калоз.

Севернее Калоза, находясь в полуокружении, вели неравный бой четыре батареи 1966-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка. В бою у Бельмайора 2-я батарея полка в течение 4-часового боя отразила две атаки 10 танков, но, попав под сосредоточенный огонь артиллерии противника, потеряла все свои орудия. 3-я батарея отразила три танковые атаки в районе Лоббмайор.

К вечеру 7 марта положение на этом направлении настолько осложнилось, что командир 68-й гвардейской стрелковой дивизии вынужден был поставить на стрельбу прямой наводкой почти всю артиллерию дивизии, которая с трудом сдерживала противника на плацдарме, сократившемся до 3–4 км по фронту и 1,5–2 км в глубину. С наступлением темноты, когда огневой бой затих, части дивизии стали отходить на восточный берег канала Шарвиз[140].

За два дня боя два полка 43-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады подбили 23 и сожгли 21 танк, уничтожили более 20 бронетранспортеров, 7 автомашин, 3 орудия, 12 пулеметов, 810 солдат и офицеров, а сами потеряли 30 орудий, 3 автомашины, 12 человек убитыми, 46 ранеными и 23 пропавшими без вести[141]. С шестью оставшимися орудиями два полка бригады были выведены в резерв фронта на доукомплектование.

Стремясь прорваться к Дунаю, противник 8 марта ввел в бой на направлении главного удара 2-ю танковую дивизию СС, направив основные усилия на овладение населенным пунктом Шарашд. Теперь на участке между озерами Веленце и Балатон одновременно действовало до 250 немецких танков. Тут немцы натолкнулись на мощный огонь нашей артиллерии с закрытых позиций, а также противотанковых орудий, особенно тяжелых самоходно-артиллерийских установок, стрелявших из засад, они отошли в район севернее отметки 159,0, оставив на поле боя 10 сожженных и 14 подбитых танков. Особенно отличились новые установки Су-100, которые были впервые применены именно у озера Балатон.

Любопытно, что 8 марта советское командование выдвинуло под Шарсентагот два трофейных артдивизиона без номеров, вооруженных «самоходными 150-мм пушками СУ-150» (8 единиц) и «самоходными 88-мм зенитными пушками СУ-88» (6 единиц) – так у нас величали САУ «Хуммель» и «Насхорн». 9 марта эти дивизионы атаковали германские танки, в результате чего все САУ были потеряны.

12 марта под Эльингом в бой с наступавшими немецкими войсками вступил «трофейный танковый батальон». Согласно документам, в его составе было «4 тяжелых и 7 средних танков». Под «тяжелыми» у нас могли понимать как «Тигры», так и «Пантеры».

Однако «трофейный батальон» еще до вступления в бой был атакован с воздуха нашими Ил-2. В результате налета два танка сгорели, а остальные застряли в грязи. Немцы их вытащили из грязи и ввели в строй. 13–15 марта эти дважды трофейные машины участвовали в немецком наступлении у канала Капош. Любопытно, что позже там обнаружили подбитую «Пантеру» с красной звездой на башне, причем звезда была прикрыта фанерой.

Боевые действия 9 марта в полосе 135-го стрелкового корпуса начались ночной атакой противника. Сосредоточив основные усилия 1-й и 12-й танковых дивизий СС на рубеже Кишхерчек, Араньош, немцы под покровом ночной темноты внезапно атаковали части 233-й стрелковой дивизии и прорвали вторую полосу обороны. Малочисленная артиллерия дивизии не смогла оказать необходимой поддержки своим частям. Не сделала этого и артиллерия корпуса, которая оказалась не в состоянии вести ночью эффективный массированный огонь на участке прорыва. Положение облегчалось несколько тем, что противник в этих условиях также действовал неуверенно и поэтому не смог реализовать успех первоначальной атаки. Воспользовавшись этим, части 233-й и 236-й стрелковых дивизий начали организованный отход на юг.

Несмотря на то что немцы перебросили из района Аба-Шарашд к каналу Капош 23-ю танковую дивизию, все их попытки преодолеть рубеж каналов Елуша – Капош окончились неудачей, и к полудню 15 марта 1945 г. их наступление на этом направлении было повсеместно остановлено.

10 марта германские танки предприняли ночную атаку на позиции 155-й стрелковой дивизии. «Медленно двигаясь в нашу сторону, вражеские танки охватили высоту полукольцом, а затем открыли пулеметный огонь зажигательно-трассирующими пулями по группе отдельных домов и построек, расположенных на высоте. Постройки загорелись, и часть наших орудий и танков, стоявших вблизи этих построек, оказалась в невыгодном положении: их расчеты были ослеплены, а сами они видны противнику, который оставался вне зоны освещения. Немецкие танки открыли интенсивный орудийный огонь и стали приближаться. Наши орудия, в свою очередь, вели огонь по вспышкам выстрелов танков, однако стрельба была малоэффективной, а огонь танков противника, снабженных ночными прицелами, был более точным. Наши орудия одно за другим выходили из строя. В борьбе за высоту противник приобретал явный перевес.

В критический момент боя командир 1964-го истребительнопротивотанкового артиллерийского полка приказал одной батарее выдвинуться во фланг атакующим танкам. Приказ командира был выполнен без промедления. В тот момент, когда головной танк противника подошел к позиции на 50 м, орудия открыли огонь. Осуществляя наводку по стволу, батарее удалось поджечь три танка. Это несколько задержало атаку противника и дало возможность нашим подразделениям организованно отойти с высоты на новые позиции»[142].

Тем временем командование армии ввело в бой из своего резерва 363-й тяжелый самоходно-артиллерийский полк (ИСУ-152 – 6, ИСУ-122 – 11), который развернулся на рубеже 1–1,5 км восточнее и юго-восточнее высоты 159,0 и своим огнем остановил продвижение немецких танков. Воспользовавшись этим, командир 1964-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка отвел свои батареи от высоты. В ночном бою за высоту 159,0 батареи полка подбили 13 танков и бронетранспортеров и уничтожили до 350 солдат и офицеров. Полк потерял 8 орудий.

Одновременно с ночной атакой на высоту 159,0 до двух батальонов пехоты противника с танками вели наступление в направлении на Шарашд и захватили опорный пункт Чиллаг. Командование 27-й армии ввело в бой на этом направлении 68-ю гвардейскую стрелковую дивизию, развернув ее на рубеже Шарашд, населенный пункт Генрих. В 4 часа утра 200-й полк этой дивизии (двухбатальонного состава) при поддержке огня артиллерии и минометов предпринял контратаку и выбил немцев из Чиллага. Для артиллерийского обеспечения этой контратаки привлекалась вся артиллерия дивизии, причем 2-й дивизион 320-го гаубичного артиллерийского полка в течение всего боя вел методический огонь осветительными снарядами, непрерывно освещая участок до 5 км по фронту и до 3 км в глубину. За два часа дивизион израсходовал около тысячи осветительных снарядов. В эту же ночь 58-й гвардейский минометный полк М-13 произвел два дивизионных залпа и своим огнем способствовал овладению Чиллагом.

В последующие дни напряжение боев в полосе 27-й армии непрерывно нарастало.

С утра 11 марта немецкое командование снова ввело на направление главного удара все силы 3-го и 2-го танковых корпусов. Всего на участке озеро Веленце, канал Шарвиз действовало более 500 танков и штурмовых орудий. К поддержке наземных частей широко привлекалась авиация. В результате неоднократных атак немцам удалось потеснить наши части на 2–4 км и достигнуть рубежа 2 км юго-западнее Кишвеленце, Шандора.

Таким образом, к исходу 13 марта противнику удалось на его главном направлении только оттеснить части 163-й стрелковой дивизии и оседлать дорогу Кишвеленце – Адони – Саболч.

Учитывая нависшую угрозу прорыва немецких танковых дивизий к Дунаю, командование 3-го Украинского фронта и 27-й армии приняло все меры, чтобы остановить продвижение противника. Помимо 23-го танкового корпуса, с 10 по 12 марта в полосу обороны 35-го гвардейского стрелкового корпуса были переброшены 207-я самоходно-артиллерийская бригада (912, 1004, 1011-й сап), 1966-й и 521-й истребительно-противотанковые, 456-й легкий артиллерийский и 200-й минометный полки. Всего за три дня в полосе 78-й гвардейской и 163-й стрелковых дивизий было введено в бой 14 артиллерийских и минометных полков и более 150 танков и самоходно-артиллерийских установок, что значительно упрочило нашу оборону.

Одновременно с атаками в полосе 35-го гвардейского стрелкового корпуса немцы предприняли наступление на части 30-го стрелкового корпуса, сосредоточив основные усилия в полосе 68-й гвардейской стрелковой дивизии. После упорных боев, длившихся целый день, противнику удалось 11 марта захватить населенный пункт Генрих.

Ночью противник, заглушая шум моторов танков артиллерийскими огневыми налетами, скрытно подтянул к левофланговым подразделениям 36-й гвардейской стрелковой дивизии до 20 танков и начал атаку. Танки двигались медленно, ведя интенсивный огонь зажигательными снарядами, чтобы поджечь встречающиеся на их пути дома. Одновременно с этим наши ракетчики осветили местность, а стоявшие здесь в обороне батареи 1249-го истребительно-противотанкового артиллерийского и 1821-го самоходноартиллерийского полков открыли огонь по противнику и подбили три танка.

Тем временем наша артиллерия, открыв огонь зажигательными снарядами, подожгла два дома на пути движения немецких танков. Две гаубичные батареи открыли огонь осветительными снарядами. Затем последовал сосредоточенный артиллерийский огонь по атакующим подразделениям противника, и атака захлебнулась. В течение ночи немцы еще трижды пытались атаковать на этом направлении, но так же безуспешно. В этом ночном бою 1249-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк подбил и сжег девять танков, рассеял до двух батальонов пехоты противника.

Учитывая, что противник, захватив населенный пункт Генрих, мог окружить части 36-й гвардейской стрелковой дивизии, командующий фронтом приказал отвести ее из района Аба.

Для огневого воздействия по прорвавшемуся в район Генриха противнику была привлечена артиллерия 68-й и 36-й гвардейских стрелковых дивизий, а также корпусная артиллерийская группа, которая к этому времени была усилена 173-й гаубичной артиллерийской бригадой (без 1159-го гап) и 45-м гвардейским минометным полком М-13 (из резерва армии). Помимо этого, к участку вклинения противника были сосредоточены с фронта и с флангов ранее действовавший здесь 1964-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк, 484-й истребительно-противотанковый и 525-й легкий артиллерийские полки, прибывшие в армию после доукомплектования, и 170-я легкая артиллерийская бригада, поступившая еще 9 марта из резерва фронта.

С утра 15 марта немцы предприняли последнюю попытку атаковать наши позиции в полосе 35-го гвардейского стрелкового корпуса крупными танковыми силами, но также успеха не добились, а к концу дня вообще прекратили атаки на всем фронте 27-й армии.

В полосе 26-й армии в период боев с 11 по 15 марта главные события развернулись в треугольнике Шар Егреш, Шимонторниа, Цеце, где части 11-й гвардейской кавалерийской дивизии удерживали небольшой плацдарм на сходящихся ветвях каналов Шарвиз и Капош. Пытаясь овладеть переправами в этом районе, противник не прекращал своих атак ни днем ни ночью. Только в течение двух суток, 10 и 11 марта, немцы предприняли более 20 атак с участием крупных сил пехоты и танков.

Положение наших частей с самого начала осложнилось тем, что противник нанес свой удар по плацдарму в ночь на 11 марта во время смены частей 11-й гвардейской кавалерийской дивизии частями 202-й стрелковой дивизии. Внезапной атакой немцы ворвались на северную окраину Шимонторниа, а с рассветом после сильной артиллерийской подготовки пытались прорваться к переправе через канал Капош. В отражении этой атаки решающую роль сыграл 227-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, который, вступив в бой с пехотой и танками противника, подбил десять танков и нанес тяжелые потери его атакующей пехоте.

Учитывая создавшееся положение, командование 26-й армии решило оставить части 11-й гвардейской кавалерийской дивизии на занимаемом рубеже. В боях 11 марта эти части восстановили положение в северной части города, а прорвавшуюся пехоту 2-го мотополка 1-й танковой дивизии СС окружили и полностью уничтожили. Большую роль сыграли в этом два дивизионных залпа 45-го гвардейского минометного полка М-13, огнем которых была накрыта основная часть прорвавшейся группы пехоты и танков противника.

Бои за плацдарм не прекращались ни днем ни ночью. Противник ввел в бой тяжелые танки, но с ними успешно боролись наши самоходно-артиллерийские установки СУ-100. Располагаясь скрытно в засадах, они внезапным огнем наносили противнику большие потери. В бою 11 марта 2-я батарея 1953-го самоходно-артиллерийского полка, заняв огневую позицию в густой лесной посадке юговосточнее Шар Егреша, отразила атаку 14 танков противника, из которых три сожгла шестью выстрелами с дальности 1500 м.

В ночных боях для освещения поля боя успешно использовались зенитные прожекторы, которые были расположены на восточном берегу канала Шарвиз и в районе Цеце. Взаимодействуя с прожекторами, артиллерия успешно отразила четыре ночных атаки противника с участием танков в районе Шар Егреш. В одной из этих атак три вражеских танка, освещенные лучом прожектора, были уничтожены несколькими выстрелами артиллерии. При отражении ночных атак в районе Шимонторниа для освещения местности использовались ракеты и подручные средства.

С наступлением темноты 12 марта противник снова выбил подразделение, оборонявшееся в северной части Шимонторниа, а ночью форсировал канал Капош и переправил на его южный берег до двух рот пехоты. В ту же ночь до двух батальонов пехоты противника с 14 танками обошли противотанковый район с юга и вклинились в юго-западную часть города.

Во второй половине дня 13 марта, после того как 20 самолетов двукратно бомбардировали наши войска, до двух полков пехоты немцев с 25 танками атаковали подразделения 202-й стрелковой дивизии в направлении на Шар Егреш с запада и с севера. Подразделения дивизии упорно оборонялись, но атаки противника не прекращались, хотя над полем боя нависла ночная мгла. Чтобы обеспечить борьбу с танками, наша авиация через каждые 20–30 минут сбрасывала осветительные бомбы, а пехота и артиллерия поджигали заранее подготовленные костры и постройки. Однако стоявший в эту ночь густой туман сильно снижал эффект освещения, и стрельба нашей артиллерии по танкам была затруднена. Немцам в конце концов удалось ворваться в Шар Егреш, после чего части 202-й стрелковой дивизии по приказу командования отошли в район Цеце, взорвав мост через канал Шарвиз. Высвободившиеся части артиллерии, в частности 208-я самоходно-артиллерийская бригада, 407-й легкий, 117-й истребительно-противотанковый, 268-й гвардейский зенитный артиллерийские полки и 227-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, были выведены в резерв фронта.

В течение 14 и 15 марта противник пытался расширить свои плацдармы на южном берегу каналов Капош и Елуша. Чтобы укрепить оборону на этом участке, командующий фронтом приказал поднять шлюзы канала Елуша у озера Балатон. Повысившийся уровень воды в канале затруднил переброску войск противника на захваченные им плацдармы. Командование армии воспользовалось этим, чтобы укрепить оборону по южному берегу канала. Это был последний рубеж, которого немцы достигли на участке 26-й армии за время своего наступления с 6 по 15 марта.

Несколько слов стоит сказать о наступлении немцев южнее озера Балатон. В полосе обороны 57-й армии немцы наступали силами трех пехотных дивизий. Главный удар они наносили из района Надьбайом, Куташ, в полосе обороны 64-го стрелкового корпуса. Там немцам удалось продвинуться на 20–30 км.

К 16 марта противнику удалось продвинуться в полосах 61-й гвардейской стрелковой и 10-й гвардейской воздушно-десантной дивизий и к исходу 16 марта овладеть населенными пунктами Тотсентпаль, Уй и северо-западной частью Сенге. Для предотвращения дальнейшего продвижения противника командир корпуса ввел в бой 20-ю гвардейскую стрелковую дивизию на рубеже Ташка, Никла, Сенге, которая вместе с 32-й гвардейской механизированной бригадой отразила несколько настойчивых атак противника и закрепилась на указанном рубеже. Плотность нашей артиллерии на участке прорыва противника к этому времени достигла 48 орудий и минометов на 1 км фронта.

Встретив упорное сопротивление перед фронтом своих атак, противник 17 марта вновь изменил направление своего удара. Теперь его основные усилия были направлены из района Сенге, Марцали на юг. Вначале противнику удалось потеснить оборонявшиеся части 20-й гвардейской стрелковой дивизии, однако с помощью подходивших в этот район резервов он был остановлен. На этом кончилась последняя попытка немцев прорвать оборону 57-й армии.

Итак, наступление немцев в районе озера Балатон закончилось неудачей. Оно стало последним большим наступлением вермахта во Второй мировой войне.

По советским данным, с 6 по 14 марта 1945 г. было уничтожено или захвачено 958 танков и САУ. Цифра эта, безусловно, преувеличена, но данных германской стороны мне найти не удалось.

Также не удалось найти данных о потерях советской бронетехники в боях за Будапешт и у озера Балатон. Поэтому я приведу общие потери 2-го Украинского фронта за январь – май 1945 г.

Всего потеряно 1881 танк и САУ. Из них от боевых повреждений – 1663, от «технических неисправностей» – 158 и от прочих причин – 60.

Потери от боевых повреждений распределяются следующим образом: 1568 – от артогня, включая реактивные гранатометы; 36 – от мин и фугасов; 59 – от авиации (то есть 3,5 %). Из 1663 единиц боевых потерь безвозвратно потеряно 875 (52,5 %). Из общего числа боевых потерь сгорело 800 танков и САУ (48,2 %).

По 3-му Украинскому фронту найдены потери за март 1945 г., то есть в основном за Балатонскую операцию. Всего потеряно 831 танк и САУ. Из них от боевых повреждений – 727 машин, от «технических неисправностей» – 76 и от прочих причин – 29.

Потери от боевых повреждений свелись исключительно к артогню. Все 727 машин стали жертвами пушек и гранатометов. Из них 367 (50,4 %) отнесены к безвозвратным потерям. Из общего числа боевых потерь сгорела 351 машина (48,2 %).

По авторской оценке, советская сторона в Балатонской операции потеряла как минимум в два раза больше танков и САУ, чем немцы. При этом германские тяжелые танки и САУ использовались достаточно грамотно. Неудача наступления была связана с фланговыми ударами советских войск и отсутствием у немцев должной артиллерийской поддержки (особенно орудиями большой и особой мощности), а также с превосходством в воздухе советской авиации.

За 10 дней оборонительного сражения артиллерия 3-го Украинского фронта израсходовала около 691,7 тысячи снарядов и мин. Кроме того, за это же время было израсходовано более 23 тысяч мин полевой реактивной артиллерией и свыше 200 тысяч снарядов зенитной артиллерией. Таким образом, общий расход снарядов и мин составлял около 915 тысяч.

Среди орудий нарезной артиллерии наибольший расход боеприпасов имели 76-мм дивизионные пушки (26,5 %), которые несли на себе основную тяжесть борьбы с танками противника. В этой же связи нужно рассматривать значительный расход специальных боеприпасов – бронебойных, подкалиберных и кумулятивных снарядов, выпущенных за десять дней оборонительных боев более 67,5 тысячи штук, что составляет около 20 % общего расхода снарядов без мин.

Расход 100-мм снарядов оказался невелик – всего 1404 снаряда. 122-мм гаубицы выпустили 40 556 снарядов, 122-мм пушки – 5539, 152-мм гаубицы-пушки – 16 482 (то есть 2,3 %) и, наконец, 203-мм гаубицы Б-4 – всего 101 снаряд.

152-мм гаубицы в операциях в Венгрии не применялись.

После прорыва Красной Армии в исконно германские земли, то есть на территорию, веками принадлежавшую Пруссии, перед советским командованием возникла проблема германских городовкрепостей. Решить ее можно было двумя классическими путями: штурмом и блокадой.

Англичане и американцы, столкнувшись в Северной Франции с аналогичной проблемой, как правило, блокировали немецкие гарнизоны в городах-крепостях и УРах, а сами шли вперед. Причем в большинстве случаев блокаду окруженных германских гарнизонов вели французские части. Для англичан и американцев блокада облегчалась тем, что германские гарнизоны находились на берегах Атлантики и Ла-Манша, где безраздельно господствовал союзный флот. Наконец, сами немецкие гарнизоны были малочисленны и неспособны наносить серьезные удары в тыл союзникам.

Совсем иная ситуация сложилась на Восточном фронте. В городах-крепостях были сосредоточены сильные группировки немцев. Через эти города проходили стратегические коммуникации, и обойти их было достаточно сложно и небезопасно. Поэтому советское командование в большинстве случаев принимало решение штурмовать города-крепости. Исключение составляли лишь прибрежные города-крепости, как, например, Либава, капитулировавшая в начале мая 1945 г.

В 1945 г. такие решения Ставки поддерживали как на фронте, так и в тылу, но с 1960-х гг. они стали подвергаться критике деятелей «либеральной интеллигенции», большинство которой не видело разницы между пушкой и гаубицей.

Крупные германские города в Восточной Пруссии построены примерно по одной схеме. Новый город вплотную примыкает к старому, отгорожен от него полосой бульваров. Дома как в центре, так и на окраинах каменные, многоэтажные, с плоскими крышами. Широкие прямые улицы пересекают большие площади. Планировка города (обычно радиально-кольцевая или прямоугольная) облегчала продольный обстрел улиц и устройство на них различных фортификационных сооружений.

Парки, скверы, сады у отдельных зданий внутри нового города благоприятствовали маскировке живой силы и техники оборонявшихся и представляли собой удобные районы огневых позиций артиллерии и минометов.

Кирпичные и каменные здания с массивными стенами позволяли создавать в них опорные пункты с многослойной системой огня, с хорошо укрытыми и трудноуязвимыми огневыми точками. Оборудование огневых точек в соседних зданиях и инженерные сооружения на прилегающих улицах превращали такой опорный пункт в хорошо укрепленный узел сопротивления.

Тесное расположение домов по улицам позволяло, проламывая стены домов и заборы между дворами и садами, скрытно перебираться из одного здания в другое, не выходя на улицу.

Бои за крепость Познань хорошо описал В.И. Чуйков, командовавший в 1945 г. 8-й гвардейской армией:

«25 января первый эшелон штаба армии развернулся в 12 километрах восточнее города в местечке Сважендз. К 12 часам стало известно, что наши части во многих местах к югу и к северу от Познани форсировали Варту, захватили плацдармы и расширяют их, двигаясь на запад. Новые попытки овладеть обводами восточных фортов Познани не принесли никаких результатов: там оборонялись, как доносили разведчики, очень сильные гарнизоны.

Оставлять Познаньскую крепость без сильной блокировки нельзя: враг мог вырваться и нанести удар в тыл наступающим частям. Но такая блокировка отнимет у нас много сил. Самое лучшее – разгромить гарнизон противника. Поэтому в тот же день было решено: силами 39-й гвардейской стрелковой дивизии, захватившей плацдарм севернее города, нанести удар и овладеть северными фортами. Командир 29-го гвардейского стрелкового корпуса, удерживающий плацдарм южнее Познани, двумя дивизиями атакует форты крепости с юга и юго-запада. Армейская танковая группа переправится через Варту южнее Познани и выйдет в район Юниково в готовности разгромить противника в случае его отхода из города на запад. Главные силы 4-го и 28-го гвардейских стрелковых корпусов продолжали наступать вдоль южного берега Варты на запад с ближайшей задачей – захватить с ходу Мезеритцкий укрепленный район и выйти на Одер. 1-й гвардейской танковой армии предстояло закончить переправу главных сил через Варту южнее Познани и, наступая быстрыми темпами, не давать противнику закрепиться на подготовленном рубеже.

Против фортов и укреплений Познани с востока развернулась на широком фронте одна 82-я гвардейская стрелковая дивизия. Частей 69-й армии вблизи города еще не было.

Выполняя это решение, части 4-го гвардейского стрелкового корпуса к исходу дня 25 января своими передовыми частями вышли к Сборникам, 28-й гвардейский стрелковый корпус достиг рубежа Хмотово – Золотково, а 39-я гвардейская стрелковая дивизия развернулась на фронте Самоховице – Пентково и вплотную подошла к фортам крепости. Дивизии 29-го гвардейского стрелкового корпуса тем временем развернулись на фронте Виняры – Яниково – Антонин – Франово – Любонь – Юниково, обеспечивая форсирование реки танковой армией и ее наступление на запад.

Артиллерия резерва Главного командования, следовавшая в колоннах за войсками, была разделена на две мощные группы: северную и южную. Сотни ее стволов нацеливались на крепость. Общее наступление было назначено на утро 26 января.

В то время когда мы готовились к штурму, войска нашего соседа – 69-й армии – отставали от нас на два суточных перехода. Упрекать за это нельзя: всякое бывает, когда противник оказывает упорное сопротивление. Они были очень нужны нам, мы их ждали, но даже по радио не могли с ними установить связи. Запросили штаб фронта. Наш запрос вызвал удивление. Нас начали уверять, что части 69-й армии сражаются в центре города… Разбираться во всем этом нам было некогда…

Наконец-то появились части 69-й армии. Один ее корпус – 91-й – в составе двух слабоукомплектованных дивизий под командованием генерал-лейтенанта Ф.А. Волкова – вечером 27 января подошел к Познани и был подчинен мне для атаки и штурма крепостных сооружений.

К этому времени нам стало известно, что гарнизон города вместе с батальонами фольксштурма насчитывал до 60 тысяч человек. Впоследствии комендант Познани генерал Маттерн показал, что гарнизон города состоял из двух юнкерских школ, запасного учебного дивизиона штурмовых орудий, одиннадцати батальонов внутренней охраны, частей аэродромного обслуживания, учебного авиаполка, двух офицерских школ, двух саперных батальонов, боевой группы «ленцер» из местных эсэсовцев, семнадцати рот, сформированных из солдат-отпускников и солдат 10-й моторизованной, 251, 6 и 45-й пехотных дивизий, разгромленных в предыдущих боях. Всей этой группировкой командовал полковник Коннель. Он принял гарнизон от генерал-майора полиции Маттерна, отстраненного от этой должности за неимением боевого опыта. Маттерн оставался в Познани, помогая новому коменданту крепости. Накануне нашего прихода к Познаньским укреплениям Коннель получил звание генерала»[143].

Несколько слов стоит сказать о крепости Познань, которую по-немецки называли Posen или Posnan. Крепость была построена на перекрестке стратегических дорог в среднем течении реки Варты. Крепость расположена на господствующих высотах. С юга она прикрыта болотами Обры и Обрским каналом, а с северо-запада – изгибом реки Варты.

Крепость Познань известна с конца Х века. А в 1873–1883 гг. вокруг крепости построили цепь фортов. Длина оборонительной линии, связывавшей форты, 27–28 км. Удаленность фортов от крепости – от 3 до 5 км. Между фортами построены укрепления.

В северной части города выстроена цитадель, примыкавшая своим флангом к Варте. Цитадель представляла собой неправильный шестиугольник.

К 1912 г. в гарнизоне крепости состояло 27 тысяч человек и 1350 орудий. Однако после 1919 г. цитадель и форты пришли в запустение, и лишь в конце 1944 г. немцы начали приводить их в порядок.

В качестве крепости Познань устарела уже к 1914 г., но тем не менее и в 1945 г. могла стать крепким орешком для советских войск. Не будем забывать, что в отличие от армий Германии, Франции и Австро-Венгрии 1914–1918 гг. Красная Армия к 1945 г. не могла сосредоточить против одной крепости 300–500 тяжелых гаубиц и мортир калибра 280–420 мм и пушек калибра 170–305 мм.

Ну а корпусная артиллерия – 122-мм пушки А-19 и 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20 – была малоэффективна против фортов Познани.

В 1944 г. немцы в промежутках между фортами разместили десятки огневых точек, в том числе в бронебашнях. Для противовоздушной обороны Познани было построено 18 железобетонных площадок с зенитными орудиями и надежными укрытиями для прислуги и боеприпасов.

Немцы приспособили к обороне и многие кирпичные здания в городе, из которых обеспечивался круговой обзор. Окна полуподвальных помещений и первого этажа были заделаны мешками с песком, и в них оставлены только бойницы для стрельбы и наблюдения. В помещениях верхних этажей располагались пулеметчики, автоматчики и фаустпатронщики.

Почти все площади и парки города были использованы для оборудования артиллерийских позиций.

Взятие Познани было возложено на 29-й гвардейский и 91-й стрелковые корпуса, усиленные частями 29-й артиллерийской дивизии прорыва, 5-й дивизии реактивной артиллерии, 41-й пушечной артиллерийской и 11-й минометной бригад и др. Всего в войсках, привлекаемых для штурма, имелось около 1400 орудий, минометов и боевых машин реактивной артиллерии, в том числе свыше 1200 единиц калибра от 76 мм и выше.

Предварительное разрушение фортов и артподготовка не проводились. 27 января 1945 г. артиллерия открыла огонь одновременно с поднявшейся в атаку советской пехотой. 3—5-минутными огневыми налетами наши артиллеристы подавляли живую силу и огневые средства противника до тех пор, пока наша пехота не прошла в промежутки между ними и не блокировала их.

Для действий внутри фортов и на улицах города наше командование создало специальные штурмовые группы. Так, например, в состав одной из штурмовых групп в боях за Познань было включено: стрелков и автоматчиков – 41; 76-мм полковых пушек – 1; 76-мм дивизионных пушек – 3; 45-мм противотанковых пушек – 1; 122-мм гаубиц – 2; танков Т-34 – 2. В состав другой штурмовой группы того же стрелкового полка было включено: стрелков и автоматчиков – 25; 76-мм дивизионных пушек – 1; 122-мм гаубиц – 2; танков и самоходно-артиллерийских установок – 3. Третья штурмовая группа имела: стрелков и автоматчиков – 18; 76-мм полковых пушек – 1; 76-мм дивизионных пушек – 8; 122-мм гаубиц – 2; танков Т-34 – 1.

Несколько штурмовых групп и отрядов были усилены 152-мм гаубицами-пушками МЛ-20 и даже 203-мм гаубицами Б-4.

Рассмотрим несколько примеров действий нашей артиллерии при штурме фортов Познани.

«Бой за форт Бонин вела штурмовая группа, в которую входили стрелковая рота неполного состава, рота 82-миллиметровых минометов, рота саперов, отделение химиков-дымовиков, два танка Т-34 и батарея 152-миллиметровых орудий.

После артиллерийской обработки форта штурмовая группа под прикрытием дымовой завесы ворвалась в центральный вход. Ей удалось овладеть двумя центральными воротами и одним из казематов, прикрывавшим подход к этим воротам. Противник, открыв сильный ружейно-пулеметный огонь из других казематов и применив также фаустпатроны и гранаты, отбил атаку.

Мы тут же поняли причины неудачи. Оказалось, что форт штурмовали только со стороны главного входа, не сковывая противника с других направлений. Это позволило ему сосредоточить все силы и весь огонь в одном месте. Кроме того, практика показала, что для штурма фортов калибр орудий 152 миллиметра явно недостаточен.

Вторая атака началась после обработки форта тяжелыми орудиями, стрелявшими бетонобойными снарядами. Штурмовая группа подступала к противнику с трех направлений. Артиллерия и во время штурма не прекращала огня по амбразурам и уцелевшим огневым точкам. После короткой борьбы противник капитулировал.

Продвижению наших войск сильно мешал мощный дот. Ликвидировать его поручили группе саперов под командованием старшего лейтенанта Проскурина. Вооружившись гранатами и взрывчаткой, саперы поползли к доту. Их прикрывала стрелковая рота, которая из противотанковых ружей и ручных пулеметов вела огонь по вражеским амбразурам.

Проскурин и его подчиненные быстро достигли дота, но его гарнизон вызвал на себя огонь артиллерии и минометов. Наши бойцы не дрогнули. Под градом осколков саперы пробрались к огневой точке и заложили 50 килограммов взрывчатки у амбразуры. Взрывная волна оглушила фашистов. Саперы ворвались в дот. После короткой схватки вражеский гарнизон был уничтожен»[144].

Упорное сопротивление оказал гарнизон форта Грольман. Этот форт не входил во внешнюю цепь фортов, а находился в центре города. Гарнизон форта вел сильный огонь, простреливая ближние подступы, а огнем из башен крепости держал под обстрелом прилегающие улицы.

Советская артиллерия вела интенсивный огонь с закрытых позиций по форту Грольман, однако не сумела нанести ему существенных повреждений.

Тогда были созданы специальные штурмовые группы в составе: автоматчиков и стрелков – 50; 76-мм полковых пушек – 2; 45-мм пушек – 2; 76-мм дивизионных пушек – 8; 122-мм гаубиц – 4; 152-мм гаубиц-пушек – 3; 203-мм гаубиц – 1; огнеметчиков – 6.

Огонь двадцати орудий разных калибров, в том числе и крупных, должен был подготовить условия для успешного штурма автоматчиками мощного опорного пункта противника – форта Грольман.

В ночь на 2 февраля 1945 г. все орудия, обеспечивавшие действия штурмовой группы, были выдвинуты на огневые позиции для стрельбы прямой наводкой на северную окраину парка, находившегося в 200 м перед фортом. Каждое орудие получило конкретную задачу, которая была поставлена с учетом его огневых возможностей.

Артиллерия заняла и оборудовала огневые позиции ночью. Во время вывода орудий на огневые позиции наша пехота вела огонь по бойницам и амбразурам форта, прикрывая вывод орудий.

152-мм орудия МЛ-20 были подвезены к огневым позициям автомобилями-тягачами, а на самую позицию подтягивались вручную силами орудийных расчетов своего и соседних орудий.

203-мм гаубица Б-4 была выведена на огневую позицию в вооруженном виде[145] с началом обстрела форта другими орудиями. Ее установили в заранее подготовленный котлован.

45-мм и 76-мм пушки получили задачу вести огонь по бойницам форта осколочными гранатами.

122-мм и 152-мм орудиям была поставлена задача разрушить башни форта в его верхней части, в которых находились пулеметчики и автоматчики противника.

203-мм гаубица должна была сделать пролом в стене форта. Для этой цели ее огневую позицию подготовили на удалении 300 м от стен форта. Огонь велся прямой наводкой.

Огнеметчики, входившие в состав штурмовой группы, должны были в конце артиллерийской подготовки зажечь форт, направив струи огня через амбразуры.

С утра 2 февраля 1945 г. по сигналу старшего артиллерийского командира, руководившего действиями этих двадцати орудий, все орудия открыли огонь по форту. Обстрел форта продолжался 20 минут.

45-мм и 76-мм орудия, входившие в состав штурмовой группы, наведенные каждое в указанную ему амбразуру, осколочными снарядами поражали живую силу противника внутри форта.

203-мм гаубица Б-4, выдвинутая для стрельбы прямой наводкой, произвела семь выстрелов по стене форта, в результате чего в стене было проделано два пролома размером более одного квадратного метра каждый.

По сигналу старшего артиллерийского командира, находившегося на огневой позиции, огонь орудий был внезапно прекращен. Огнеметчики, выдвинувшиеся вперед к стенам форта, выпустили в проломы в стене несколько очередей из огнеметов и подожгли форт.

В этот момент автоматчики штурмовой группы поднялись в атаку и вскоре овладели всеми помещениями форта.

В результате мощного обстрела двадцатью орудиями разных калибров прямой наводкой форт был значительно поврежден, а его огневые средства подавлены. Огнеметчики и автоматчики штурмовой группы завершили уничтожение живой силы, оборонявшейся в казематах форта.

А теперь перейдем к примерам использования артиллерии в уличных боях в Познани. Так, 240-й гвардейский стрелковый полк вел ожесточенный бой за опорный пункт немцев, расположенный на территории мясокомбината.

Для штурма мясокомбината была создана штурмовая группа в составе 50 человек. На ее усиление выделили батарею 76-мм дивизионных пушек, две полковые 76-мм и две 45-мм пушки.

Мясокомбинат состоял из большого четырехэтажного корпуса с системой вспомогательных зданий, прилегавших к главному корпусу. Группа зданий мясокомбината была обнесена кирпичной стеной, доходившей до второго этажа центрального корпуса.

Из окон третьего и четвертого этажей немцы обстреливали ружейно-пулеметным огнем подступы к стене, а при попытке наших артиллеристов выкатить орудия для стрельбы прямой наводкой забрасывали их фаустпатронами.

Под покровом ночи три орудия были поставлены на расстоянии 350–400 м от здания и получили возможность вести огонь по третьему и четвертому этажам здания. Одну 76-мм полковую пушку поставили у противоположного угла здания с задачей вести огонь от угла улицы по верхним этажам здания мясокомбината.

Из состава штурмовой группы была выделена захватывающая подгруппа в составе 25 человек с двумя орудиями. Она получила задачу обойти мясокомбинат справа и, проделав в опоясывающей его стене пролом при помощи тола, вкатить в этот пролом орудие, которое должно было немедленно открыть огонь по центральному входу (воротам) корпуса. Другое 76-мм полковое орудие должно было прикрывать огнем действия первого орудия.

Остальная артиллерия штурмовой группы должна была по сигналу открыть огонь по окнам третьего и четвертого этажей с фронта одновременно с ведением огня пехотой с задачей отвлечь внимание противника на себя и своими действиями сковать его.

Из состава штурмовой группы 25 человек остались в подгруппе обеспечения, которая должна была своим огнем и демонстрацией штурма сковать противника и отвлечь на себя его огонь из окон фронтальных стен.

Ночью все орудия были поставлены на огневые позиции, забаррикадированы кирпичом, бревнами и другим подручным материалом.

Захватывающая подгруппа с двумя орудиями к рассвету обо шла здание мясокомбината и подошла к тому месту, где саперы заложили под стену бочки с толом.

По команде командира штурмовой группы орудия дали несколько залпов по окнам здания, и в этот же момент саперы произвели взрыв стены.

В образовавшийся пролом шириной около трех метров сразу же была выдвинута 76-мм дивизионная пушка. Вкатив орудие прямо в ворота центрального корпуса, командир орудия открыл огонь осколочными гранатами и картечью.

Немцы, не ожидавшие такого удара с тыла, были ошеломлены, что способствовало быстрейшему их уничтожению. Гарнизон первого этажа здания был полностью уничтожен. Расчет орудия, укрываясь за щитом, вел беглый огонь по внутренним стенам цеха.

76-мм полковая пушка, заняв огневую позицию в проломе стены, проделанном саперами, произвела несколько выстрелов по окнам второго и третьего этажей тыльной стены, обеспечив этим захватывающей подгруппе возможность ворваться в ворота мясокомбината и быстро овладеть первым этажом главного корпуса. В момент броска захватывающей подгруппы 76-мм дивизионная пушка огонь прекратила.

Противник, почувствовав опасность нанесенного нашей штурмовой группой удара с тыла, направил часть своих огневых средств к окнам тыльной стены, но в это время захватывающая подгруппа уже ворвалась во второй этаж и там завязала бой с гарнизоном мясокомбината.

Подгруппа обеспечения под прикрытием огня орудий, ведущих огонь с фронта по верхним этажам здания, приблизилась вплотную к стене и с прекращением огня артиллерией ворвалась в боковые ворота и во двор мясокомбината с восточной стороны. Завязался бой внутри здания.

В течение всего дня штурмовые группы очищали мясокомбинат от противника и с помощью подошедшего подкрепления из состава того же полка к вечеру полностью овладели центральным корпусом мясокомбината и прилегающими к нему зданиями.

В ходе боев за отдельные объекты внутри крупных населенных пунктов, представлявшие собой целый комплекс зданий и различного рода сооружений, практиковался сплошной поджог этих зданий. С этой целью в состав штурмовых групп включались огнеметные подразделения ранцевых огнеметов или же огнеметные танки.

В боях за Познань немцы, задерживая продвижение правого фланга 27-й гвардейской стрелковой дивизии, упорно обороняли один из кварталов города, в котором находился крупный завод с большим количеством корпусов.

Неоднократные попытки штурмовать заводские здания успехом не увенчались. Тогда командир 27-й гвардейской стрелковой дивизии решил уничтожить этот узел сопротивления противника путем последовательного поджога зданий из ранцевых огнеметов.

Для решения этой задачи было создано шесть штурмовых групп, состоявших в основном из огнеметчиков. Каждая группа имела не более 5 стрелков, 10 саперов (из которых было 4 огнеметчика, один сапер-дымовик, 4 сапера-штурмовика), два 76-мм орудия. Большое количество штурмовых групп (шесть) определялось планом штурма. Объект штурма был разделен на шесть «участков поджога», и в задачу входило обеспечение огнем личного оружия и огнем орудий, стрелявших прямой наводкой, подхода огнеметчиков к участкам поджога. Каждому командиру орудия были поставлены конкретные задачи командиром саперного отделения, входившего в состав соответствующей штурмовой группы.

Одновременно все штурмовые группы начали штурм. Саперы под прикрытием огня орудий и автоматчиков проникли в завод ские здания и в течение нескольких минут зажгли восемь заводских корпусов. После этого немцы оставили обороняемый ими квартал и частично сдались в плен.

В ходе уличных боев в ряде городов нашей наступавшей пехоте приходилось вызывать артиллерийский огонь по тому же зданию, в котором она вела бой с противником. Иногда расстояние от нашей пехоты до противника составляло всего несколько метров и отделялось стеной, комнатой или лестницей этажа. Нередко небольшим группам нашей пехоты в ночное время удавалось проникнуть в здание, занятое противником, и завязать с ним бой внутри этого здания.

Дым от разрывов, а также известковая пыль от разрушенных зданий, поднимавшиеся во время артиллерийского обстрела, до некоторой степени ослепляли противника, засевшего в здании. Наша пехота, воспользовавшись этим, преодолевала обстреливаемое противником пространство и проникала в здание.

«После 12 февраля главное внимание было приковано к Цитадели – центру обороны познаньского гарнизона. По мере приближения наших войск к этому центру упорство сопротивления противника возрастало. Некоторые читатели могут подумать: зачем нужно было упорно драться за Цитадель, не лучше было бы ее блокировать и брать измором. Рядом с Цитаделью находился узел железных дорог, который был крайне необходим для подвоза снабжения всех войск фронта. Поэтому штурм Цитадели продолжался до полной ликвидации в ней противника. До этого момента наши войска в основном имели дело с подразделениями и частями, которые, отступая от берегов Вислы, задержались в крепостных сооружениях Познани. Они, несмотря на солидные укрепления, не выдерживали ударов штурмовых групп. Но когда наши части, овладев внешними фортами, подошли к Цитадели, то жестокость сопротивления достигла предела. Осажденный гарнизон крепостных частей сопротивлялся с яростью обреченных.

В самой Цитадели укрывалось около 12 тысяч солдат и офицеров во главе с двумя комендантами – экс-комендантом генералом Маттерном и матерым нацистом генералом Коннелем.

Цитадель размещалась на холме, она господствовала над городом. Форты и равелины были укрыты трехметровым слоем земли.

Подступы к внутренним фортам и равелинам прикрывались широким и глубоким рвом. Этот ров простреливался фланговым огнем из казематов через бойницы, невидимые со стороны наступавших.

Стены рва высотой 5–8 метров были выложены кирпичом. Танки не могли преодолеть это препятствие. На помощь им подтянули тяжелые орудия. С дистанции триста метров они били по Цитадели. Но даже 203-миллиметровые снаряды, ударяясь в стены, особого разрушения не производили, а, попадая в насыпи над перекрытиями фортов и казематов, оставляли только воронки, как бы перелопачивая уже перепаханную землю»[146].

Штурм Цитадели начался 18 февраля. Под прикрытием огня артиллерии пехотинцы и саперы форсировали ров. К вечеру 19 февраля саперы начали строить мосты на козловых опорах через крепостной ров длиной 12,5 м. К рассвету мост был готов, но вскоре уничтожен огнем противника. Мост восстановили к утру 21 февраля.

«Под прикрытием дымовой завесы через ров переправились 14 пушек, часть из них сейчас же открыла стрельбу прямой наводкой по вражеским амбразурам. Пулеметной очередью враг пересек одну из козловых опор моста, но ее быстро восстановили.

Огнеметчик ефрейтор Сервиладзе под прикрытием огня пехоты спустился с вала и поджег два дома у редута № 2 в Цитадели. Через некоторое время из горящего дома вышли и сдались в плен около двухсот немецких солдат и офицеров. Воспользовавшись этим, наша пехота спустилась со рва и вошла в Цитадель.

Возвращаясь после выполнения задания на заправку огнемета, ефрейтор Сервиладзе встретил раненого товарища. Взяв его заправленный огнемет, он вновь возвратился в Цитадель и, зайдя противнику в тыл, залил огненной струей амбразуры редута, простреливавшие ров и вал. Редут надолго смолк. Саперы тем временем пробирались по насыпи перекрытия и опускали мелкие заряды взрывчатки в вентиляционные и дымовые трубы казематов, уничтожая засевших там гитлеровцев.

В полдень приступили к постройке тридцатитонного моста для танков. Он возводился на клеточных опорах рядом с мостом для артиллерии. Вначале дело шло быстро. Части выделили людей, которые перенесли к месту постройки лесоматериал. В этой работе активно участвовали местные жители. Была уже завершена установка опор, когда ожили до этого молчавшие амбразуры в крепостной стене. Всякий, кто показывался на мосту, падал раненым или убитым. Снова пришлось прибегнуть к бочкам со взрывчаткой и огнеметам. На подавление вражеских огневых точек ушло много времени и сил. Противник разгадал наш прием и установил в одном из казематов пулемет, прикрывающий подходы ко рву. Только после сильного задымления редута № 1 удалось сбросить в ров бочку с взрывчаткой. Но этот взрыв не подавил все амбразуры. Тогда к краю рва подошли наши огнеметные танки, но амбразуры были расположены слишком низко и потому оказывались в мертвой зоне, струи огнеметов и снарядов танковых пушек не попадали в них. И опять выручила смекалка наших воинов. Подбираясь к амбразурам с безопасных направлений, они бросали перед ними ящики, бочки, бревна, создавая завал, который плотной стеной вырастал перед амбразурой, ослепляя и обезоруживая врага. Вот уже заглохли нижние окна редута № 1. Работать саперам стало спокойнее.

Я торопил с постройкой моста, считая, что только ввод танков в Цитадель позволит быстро завершить ликвидацию окруженной группировки противника. Задача эта была поручена 261-му инженерно-саперному батальону. Командир батальона сам произвел разведку и принял решение взорвать земляной вал и стены крепостного рва, создав, таким образом, аппарели для въезда танков. В полночь прогремел мощный взрыв. Наружная стена рва и вал были разрушены до основания. Чтобы уменьшить крутизну откосов, дополнительно произвели три взрыва. В 3 часа ночи 22 февраля танки и самоходная артиллерия 259-го танкового и 34-го тяжелого танкового полков вошли в Цитадель. Только тогда гитлеровцы группами от 20 до 200 человек стали сдаваться в плен…

Ожесточенные бои шли на всех участках. Западный равелин Цитадели блокировали гвардейцы 27-й стрелковой дивизии совместно с танкистами 259-го и 34-го танковых полков. Заместитель командира дивизии генерал М.И. Дука предложил гарнизону равелина сдаться. Фашистские офицеры ответили отказом, гарнизон продолжал сопротивляться. Генерал Дука – бывший командир одного из соединений белорусских партизан – применил против врага свой, партизанский метод. По наклону к главному входу в равелин покатились горящие бочки с мазутом. Жаркий, удушливый дым выкурил фашистов из их нор, и они выползли с поднятыми руками»[147].

Действия против фортов и уличные бои в Познани дали командованию Красной Армии бесценный опыт, который был использован при штурмах Кёнигсберга и Берлина.

В середине 20-х гг. ХХ века все советские железнодорожные установки были переданы военным морякам. Основных причин для этого было две. Во-первых, патологическая боязнь советского военного и политического руководства британского Гранд Флита. И маршалы, и члены Политбюро были уверены, что британские линкоры подойдут вплотную к нашему побережью и начнут расстреливать советские порты и города. Соответственно, их должен будет встретить огонь береговых батарей и железнодорожных установок.

Второй причиной передачи флоту железнодорожной артиллерии было питание их исключительно выстрелами корабельных орудий.

Для сравнения, в Германии в 1939–1945 гг. около 80 % железнодорожных установок, включая самые крупные, принадлежали вермахту, и лишь немногочисленные установки калибра 15–20,3 см – флоту. Причем у многих установок, в том числе 29-см, 38-см и 40,6-см, качающиеся части были взяты от морских артсистем.

Командование РККА прекрасно понимало значение тяжелой железнодорожной артиллерии в боевых действиях на суше и тоже желало иметь свою железнодорожную артиллерию.

Так, в утвержденном 3 августа 1933 г. списке артиллерийского вооружения на 1933–1937 гг. для артиллерии «резерва Главнокомандования» планировалось иметь 180-мм железнодорожные пушки с дальностью стрельбы до 42 км и 356-мм пушки с дальностью стрельбы 27–28 км. Однако эти планы так и остались на бумаге.

5 апреля 1938 г. была составлена новая система вооружений 1938 г. В ней уже предусматривалось создание железнодорожных 180-мм и 356-мм пушек с дальностью стрельбы 48 км и 77 км снарядами весом 70 кг и 508 кг, а также 500-мм гаубиц с дальностью стрельбы 25 км снарядом весом 1250 кг. Работы над 356-мм пушкой и 500-мм гаубицей начались в конце 1938 г. Головным разработчиком (разработка качающейся части) было ОТБ НКВД (шарашка в ленинградской тюрьме «Кресты»). К июню 1941 г. были изготовлены качающиеся части 356-мм пушки ТП-1 и 500-мм гаубицы ТГ-1, а также один универсальный железнодорожный транспортер. Для проведения полигонных испытаний транспортер и обе качающиеся части были доставлены на АНИОП, где в конце лета 1941 г. должен был состояться отстрел обеих систем. По плану к концу 1942 г. должно было быть изготовлено 16 гаубиц и 14 пушек на железнодорожных установках. Однако производство систем отставало от графика, так как многие заводы оказались загружены работами по созданию «большого флота». В боевых действиях обе системы не участвовали, а после войны находились несколько лет на хранении, а потом сданы на лом. Таким образом, к началу Великой Отечественной войны в СССР имелись только железнодорожные установки ВМФ.

Таблица 24

В июле 1941 г. Военный совет Балтийского флота принял решение установить на железнодорожные платформы морские орудия калибра 100–152 мм, предназначенные для строившихся кораблей и состоявшие на хранении в арсенале.

Для создания железнодорожных транспортеров 100—152-мм орудий использовались обычные четырехосные железнодорожные 60-тонные платформы. У такой платформы снимался деревянный настил и вместо него настилался рифленый стальной лист. В центре платформы к балкам был приварен стальной лист толщиной 50 мм. К этому листу крепили артиллерийскую установку. Причем артиллерийские установки 130/50-мм Б-13, 120/50-мм и 100-мм Б-24 оставались практически без изменений. Таким образом, были получены обычные корабельные установки на центральном штыре с круговым обстрелом. Транспортеры имели четыре опорные ноги, шарнирно скрепленные с платформой. Приводы наведения, подачи боеприпасов и др. были исключительно ручные.

Переделки в железнодорожной платформе и монтаж корабельной установки осуществлялись за 1–4 дня.

Единственное оригинальное решение имелось в конструкции некоторых 152-мм железнодорожных установок. Их 152/57-мм орудия Б-38 предназначались для башен крейсеров типа «Чапаев». Установка башенного станка на железнодорожную платформу была сложна и требовала создания многих новых устройств, в том числе поворотного механизма. Поэтому 152-мм качающиеся части Б-38 устанавливали на станки от 203/45-мм пушек, спроектированных в 1891 г. Другую часть 152/57-мм железнодорожных установок установили на станках береговых установок МУ-2.

Всего в 1941 г. было установлено на железнодорожных платформах четыре 152/57-мм, тридцать шесть 130/50-мм, четыре 120/50-мм и две 100-мм корабельные пушки.

Первоначально командование фронтом бессистемно передавало железнодорожные установки как Балтийскому флоту, так и отдельным сухопутным частям. Так, например, батареи № 41 и № 42, вооруженные каждая двумя 152/57-мм пушками Б-38, были переданы армии и включены в состав Невского укрепленного сектора. Все батареи имели двузначные номера. Сухопутные начальники не разбирались ни в морских орудиях, ни в железнодорожных транспортерах, армия не располагала боеприпасами для этих пушек, и в конце концов было решено сосредоточить всю железнодорожную артиллерию под единым командованием.

8 января 1942 г. была сформирована 101-я морская железнодорожная артиллерийская бригада в составе семи отдельных дивизионов, 11-й отдельной батареи и бронепоезда № 30. Перед бригадой ставились задачи контрбатарейной борьбы с германской артиллерией, ведущей огонь по городу, огневой поддержки наступающих войск Ленинградского фронта, обеспечения морских коммуникаций Ленинград – Кронштадт.

В состав бригады вошли 16 двухорудийных 130-мм батарей, которые до января 1942 г. были переданы армиям Ленинградского фронта, и 12 батарей из состава Балтийского флота. 101-я морская бригада железнодорожной артиллерии была подчинена командиру Ленинградской ВМБ.

Где-то в середине марта 1942 г. двузначные номера железнодорожных батарей калибра 100–152 мм были заменены на четырехзначные, но номера батарей калибра 180–356 мм остались без изменений.

К 15 мая 1942 г. в составе 101-й бригады железнодорожной артиллерии состояли:

отдельная железнодорожная батарея № 11 (356-мм);

бронепоезд № 30;

401-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 12 (180-мм), № 18 (180-мм) и № 19 (180-мм);

402-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1100 (130-мм), № 1101 (130-мм), № 1102 (130-мм);

403-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1104 (130-мм), № 1105 (130-мм), № 1106 (130-мм) и № 1107 (130-мм);

404-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1108 (103-мм), № 1109 (130-мм), № 1110 (130-мм) и № 1111 (130-мм);

405-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1112 (130-мм), № 1113 (130-мм), № 1114 (130-мм) и № 1115 (130-мм);

406-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1116 (130-мм), № 1117 (130-мм), № 1118 (130-мм) и № 190 (германские 88-мм);

407-й дивизион железнодорожной артиллерии – железнодорожные батареи № 1120 (100-мм), № 1121 (152-мм) и № 1122 (152-мм).

Действия железнодорожных установок под Ленинградом подробно описаны в моей книге «Время больших пушек. Битва за

Ленинград и Севастополь», и тут я лишь отмечу, что командование Ленинградского фронта несколько раз делало попытки подчинить себе железнодорожные установки и изъять их из ведения ВМФ. Тем не менее наркому ВМФ удалось отстоять железнодорожные установки, и они лишь оперативно подчинялись армейским начальникам.

Таблица 25. Данные отечественных железнодорожных установок

* Установки ТМ-1-14 и ТМ-3-12, поставленные на бетонные основания, имели круговой обстрел.

** Данные для фугасного снаряда обр. 1913 г. Для снаряда обр. 1928 г. весом 512,5 кг начальная скорость 980 м/с, а дальность 52,9 км.

*** Данные для фугасного снаряда обр. 1911 г. Для снаряда обр. 1928 г. весом 314 кг начальная скорость 950 м/с, а дальность 46 км.

16-я 180-мм батарея до начала 1940 г. дислоцировалась в Одессе. В январе 1940 г. ее отправили в Ленинград, но в боевых действиях она не участвовала. В апреле 1940 г. батарея № 16 возвращена Черноморскому флоту и отправлена в порт Туапсе. В июле 1940 г. были оборудованы огневые позиции, и батарея провела несколько стрельб по морским целям.

К началу войны в личном составе батареи имелось 32 офицера, 119 старшин и сержантов и 219 краснофлотцев. Всего 370 человек.

В период Туапсинской оборонительной операции (август – декабрь 1942 г.) 16-я батарея в соответствии с директивой Военного Совета Черноморского флота была придана в оперативное подчинение 17-му кавалерийскому корпусу (с октября 1942 г. – 4-му гвардейскому) под командованием генерал-лейтенанта Н.Я. Кириченко. Основная база батареи находилась в районе железнодорожной станции Шепси.

Любопытно, что одной из задач батареи в 1941 г. – первой половине 1942 г. была оборона морского побережья в районе от Ново-Михайловки до станции Лазаревская. Тут поневоле возникает вопрос: от кого? Увы, до конца 1942 г. наши адмиралы вели виртуальную войну на Черном море с итальянским флотом. Было потоплено не менее 14 итальянских подводных лодок и даже два крейсера. Соответственно 16-я батарея должна была поражать итальянские линкоры и крейсера. Увы, в 1944 г. выяснилось, что итальянские силы на Черном море были представлены шестью сверхмалыми подводными лодками (и ни одна из них не была потоплена) и несколькими диверсионными катерами, перевозившимися на автомобилях.

С подходом германских войск к Туапсе 16-я батарея с огневых позиций в районе станций и разъездов Ашиш, Гойтх, Индюк и других вела огонь по скоплениям танков, крупнокалиберным батареям и другим объектам противника в районе станиц Кабардинская и Ходыженская. Одновременно батарея обороняла морское побережье от Ново-Михайловки до Лазаревской.

Согласно донесениям командования, в результате обстрелов батареей расположения вражеских войск было подавлено и уничтожено 5 артиллерийских и 2 минометные батареи, уничтожено 8 и подбито 4 танка, свыше 70 автомашин с войсками, взорвано 6 складов с боеприпасами.

12 августа 1942 г. в 16 ч 00 мин 18 германских самолетов нанесли удар по транспортерам № 1 и № 3 в районе станции Лазаревская. У транспортера № 3 было повреждено орудие и одна из тележек. В течение недели артустановку отремонтировали силами личного состава батареи.

13 августа германские самолеты со стороны моря атаковали 2-й и 4-й транспортеры, стоявшие в районе станции Шепси. Матчасть не пострадала, но было убито как минимум 4 человека.

7 октября 1942 г. в 12 ч 30 мин четыре бомбардировщика Хе-111 атаковали огневую позицию 16-й батареи в районе разъезда Греческий. Две 250-кг бомбы упали рядом с транспортом, но повреждений матчасти и потерь среди личного состава не было.

Судя по всему, последняя боевая стрельба 16-й батареи производилась 18 января 1943 г., когда с 15 ч 35 мин до 15 ч 50 мин батарея выпустила 5 снарядов по населенному пункту Куринская.

Упоминаний о последующем боевом использовании батареи автору найти не удалось.

Осенью 1941 г. из Ленинграда в Сталинград на завод «Баррикады» было доставлено несколько качающихся частей 152-мм пушек Б-38, которые предназначались для строившихся крейсеров проекта 68. В начале 1942 г. завод «Баррикады» с помощью завода «Судоверфь» приступил к монтажу этих качающихся частей на восьми железнодорожных транспортерах Б-64. Однако к августу 1942 г. удалось закончить только три 152-мм железнодорожных установки.

23 августа 1942 г. по приказанию командующего Сталинградским фронтом и командующего Волжской военной флотилией для защиты города началось формирование 680-й железнодорожной батареи в составе четырех взводов (134 человека): огневого, железнодорожного, управления и ПВО. На вооружении батарея имела три 152-мм орудия и пулеметы. Боекомплект батареи составлял 1197 152-мм снарядов.

25 августа 680-я отдельная железнодорожная батарея Волжской военной флотилии была оперативно подчинена командующему 62-й армии.

6 сентября командующий флотилией приказал командиру 680-й батареи изготовить ее к бою к 4 ч 00 мин 7 сентября 1942 г. Первую боевую позицию было приказано подготовить и тщательно замаскировать на заводе «Баррикады».

Первую стрельбу батарея произвела в 15 ч 00 мин 8 сентября 1942 г., выпустив по участку Гумрак 16 снарядов и вызвав пожар в районе цели.

9 сентября в 12 ч 00 мин батарея выпустила 15 снарядов по поселку Верхняя Ельшановка. В 15 ч 46 мин произведен второй огневой налет по району Гумрак и юго-восточнее его, выпущено 27 снарядов.

10 сентября в 5 ч 30 мин 680-я батарея выпустила по поселку Сталинградский и по перекрестку дорог 25 снарядов и по селу Воропоново 11 снарядов; в 6 ч 30 мин – по поселку Гумрак 4 снаряда; в 14 ч 30 мин – по деревне Поляновка 18 снарядов; в 15 ч 00 мин – по селу Бабаево 8 снарядов.

В то же время для этой батареи была подготовлена новая огневая позиция у завода «Красный Октябрь».

11 сентября с 9 ч 00 мин до 9 ч 50 мин 680-я батарея обстреляла скопление немецких автомашин в Грязной балке и рассеяла их, израсходовав 24 снаряда. С 12 ч 00 мин до 12 ч 25 мин эта же батарея выпустила три снаряда по цели № 2 юго-западнее Городища.

Второй артналет в этот день батарея произвела по скоплению вражеских танков в деревне Уваровка и рассеяла их, израсходовав 9 снарядов. Во время стрельбы в сторону батареи «неизвестно кем» были выпущены две белые и три красные ракеты. С этого момента над батареей стали систематически летать немецкие самолеты.

12 сентября батарея накрыла девятью снарядами село Городище.

13 сентября с 10 ч 00 мин до 11 ч 13 мин 680-я батарея вела огонь по разъезду Разумовка и израсходовала 36 снарядов. Огонь неоднократно прерывался из-за появления вражеских самолетов над батареей и из-за минометно-артиллерийского обстрела ее противником.

В тот же день «с 12 ч 55 мин до 15 ч 00 мин 680-я отдельная железнодорожная батарея трижды открывала огонь по высоте 102,0, по больнице и селениям Гумрак, Городище и Александровка; было израсходовано 12 снарядов; рассеяно скопление машин и пехоты врага»[148].

Тут я умышленно слово в слово цитирую «Хронику…», чтобы не быть обвиненным в клевете на советских артиллеристов, которые по определению не могли стрелять по больнице.

15 сентября с 5 ч 00 мин до 6 ч 00 мин батарея № 680 вела огонь по поселку Сталинградский и по Кирпичному заводу. По первой цели было израсходовано 48 снарядов, а по второй – 36, при этом рассеяно скопление мотомехчастей и пехоты, подавлены противотанковая батарея и один шестиствольный миномет противника.

17 сентября с 6 ч 25 мин до 6 ч 45 мин 680-я батарея выпустила три снаряда по штабу противника, разместившемуся в церкви в селе Городище.

На следующий день, 18 сентября, с 5 до 6 часов утра батарея вела огонь по скоплению вражеских войск в районе южнее совхоза «Тракторизация», израсходовав 16 снарядов. В 9 ч 00 мин батарея вела огонь по площадям в районе сельскохозяйственной опытной станции. С 15 ч 05 мин до 16 ч 00 мин батарея обстреливала скопление немецких мотомехчастей в районе Гумрак и Воропаново. Наблюдались прямые попадания.

19 сентября в 7 ч 50 мин в результате прямого попадания немецкой мины в транспортер № 3 батареи № 680 три человека получили тяжелые ранения. Кроме того, была пробита воздушная магистраль накатника, из-за чего стравился воздух.

20 сентября в ходе авианалета на огневую позицию батареи был легко ранен командир огневого взвода и смертельно ранен краснофлотец.

23 сентября 680-я батарея вела огонь по скоплению вражеских войск в балке Бирючья (западнее Городища), куда немцы подтянули до тысячи автомашин с войсками и боезапасом. Обстрел велся по площадям, и было выпущено 45 снарядов. В районе цели наблюдались пожар и большие взрывы.

24 сентября в 16 ч 00 мин 680-я батарея обстреляла скопление немецкой мотопехоты в районе поселка Сталинградский, выпустив 16 снарядов. Наблюдательный пост донес, что цель была накрыта, вражеская пехота рассеяна и частично уничтожена.

В 16 ч 10 мин батарея снова вела огонь по скоплению мотопехоты и минометным батареям противника, выпустив восемь снарядов, пехота была рассеяна, а минометы подавлены. В 16 ч 30 мин немцы открыли огонь по этой батарее из тяжелых минометов. Мины рвались в 30—100 м от транспортеров, но жертв не было и матчасть батареи не пострадала. В 17 ч 30 мин батарея вела огонь по станции Гумрак и по перекрестку дорог. В 17 ч 52 мин немцы вновь обстреляли батарею № 680 – снаряды ложились на территории ее огневой позиции.

26 сентября в 5 часов утра батарея вела огонь по Гумраку. Согласно донесениям, рассеяно два полка пехоты и уничтожено 4 танка. Через час батарея вновь открыла огонь по Гумраку и выпустила еще 29 снарядов.

Поздно вечером 27 сентября батарея № 680 перешла на новую позицию в район Тракторного завода (СТЗ). Утром 30 сентября батарея обстреляла железнодорожную станцию Разгуляевка и поселок Гумрак, израсходовав 10 снарядов. Вечером того же дня, с 17 ч 00 мин до 17 ч 18 мин батарея вела огонь по наступающим пехоте и танкам противника в районе высоты 144,2 и подбила четыре танка, а также рассеяла до двух рот пехоты. Поздно вечером (после 21 часа) батарея обстреляла высоту 144,5, пункт МФТ и селение Городище.

1 октября с 17 ч 25 мин до 17 ч 35 мин 680-я батарея обстреляла скопление вражеской пехоты в районе Городища, израсходовав 12 снарядов.

3 октября в 17 ч 50 мин и в 18 ч 00 мин батарея обстреливала высоты 97,7 и 128, автоматчиков и наступавшую пехоту противника, израсходовав 27 снарядов.

4 октября германская авиация сбросила на Тракторный завод свыше 500 бомб, в результате чего на 680-й батарее вышли из строя транспортеры № 2 и № 3, сгорел один вагон, разбит вагон-камбуз и ранено 7 человек. В строю остался один транспортер.

В тот же день на траверзе Осадной Балки на ходу затонула баржа с боезапасом для 680-й батареи.

5 октября немецкая авиация бомбила Сталинградский тракторный завод. При утреннем налете от прямого попадания авиабомбы на транспортере № 1 680-й батареи взорвалось 22 снаряда. Так был выведен из строя третий и последний железнодорожный транспортер батареи.

Под бомбами и артиллерийским огнем противника личный состав батареи героически восстанавливал поврежденные транспортеры. И уже 12 октября в 18 ч 00 мин командир 680-й батареи донес в штаб Волжской военной флотилии, что ремонт поврежденных транспортеров заканчивается. Огневая позиция батареи и берег Волги в ее районе простреливались минометным огнем противника. Боезапас с пристани подносился к батарее вручную. В 22 ч 30 мин командир батареи донес о введении в строй транспортера № 3 и о работе по восстановлению транспортера № 2.

14 октября немцы вели энергичное наступление на Тракторный завод. Ночью 15 октября, в 2 ч 30 мин, помощник командира 680-й батареи донес, что «противник занял Сталинградский тракторный завод, а личный состав батареи отошел вместе с частями Красной Армии на остров Зайцевский; ранено два, пропало без вести десять человек. Горевшие транспортеры не были подорваны из-за жестокой бомбардировки, минометно-артиллерийского обстрела и внезапного прорыва автоматчиков противника. В силу этого на батарее осталось одно исправное и два неисправных орудия»[149].

21 октября 1942 г. приказом командующего Волжской военной флотилией за № 084 680-я отдельная железнодорожная батарея была расформирована, а ее личный состав передан в Сталинградский флотский полуэкипаж для укомплектования роты морской пехоты.

Согласно донесениям, с 7 сентября по 14 октября 680-й батареей был разбит железнодорожный эшелон с боеприпасами, рассеяно более батальона пехоты, 100 автомашин, обоз с боеприпасами и продовольствием, подавлено 11 пулеметных огневых точек, четыре артиллерийские батареи, подбито и уничтожено 11 танков.

За тот же период батарея потеряла 43 человека убитыми и ранеными.

Гибель 680-й батареи была обусловлена тем, что она была буквально прижата к берегу Волги, а железнодорожного моста через нее в Сталинграде нет и поныне. В результате батарея оказалась в зоне досягаемости не только полевой артиллерии, но и 81-мм минометов.

6 ноября 1944 г. командующий Балтийским флотом сообщил командующему 1-м Прибалтийским фронтом, что 9 ноября на станцию Дарбенай (в нескольких км севернее Мемеля) будут отправлены две 152-мм батареи железнодорожной артиллерии для прикрытия фланга Красной Армии с моря. Требуется произвести работы по перешивке железнодорожного пути от станции Дарбенай до гавани Свента, а также установить 4–5 дополнительных тупиков.

12 ноября 407-й дивизион (четыре 152-мм батареи) двумя эшелонами вышел из Ленинграда и отправился на станцию Дарбенай. К этому времени железнодорожная ветка Дарбенай – Свента перешивалась на советскую колею (срок готовности – двое суток), а ветка Скуоди – Дарбенай – Кретинген – Дойтч Гроттинген была уже перешита и могла принять две 152-мм батареи и пять 130-мм батарей.

19 ноября из Ленинграда на станцию Дарбенай вышел 406-й железнодорожный дивизион (три 130-мм батареи), куда и прибыл 21 ноября.

28 ноября 406-й дивизион перебазировался на станцию Кретинген в 11 км к востоку от города Паланга.

Несколько слов стоит сказать об общем ходе Мемельской операции. К 22 октября войска 1-го Прибалтийского фронта окружили остатки германского 28-го армейского корпуса на плацдарме шириной около 8 км и длиной около 20 км в районе порта Мемель.

В статье Ю.Г. Перечнева и С.Т. Шевченко «Боевая деятельность береговой артиллерии в 1945 г.» говорится: «…утром 20 ноября транспорт „Фюзелир“ водоизмещением около 6 тысяч т на переходе из Пиллау в Мемель вошел в сектор огня батареи № 1118. Батарея открыла по нему огонь и вскоре добилась прямого попадания в машинное отделение, вызвав пожар в кормовой части, в результате чего транспорт потерял ход. Вслед за этим транспорт подвергся удару с воздуха нашими самолетами и осел кормовой частью на грунт»[150].

Увы, это утверждение – полнейшая «липа». Процитирую секретную хронику за 20 ноября: «В 10 ч 30 мин наблюдательный пост Паланга по пеленгу 200° на дистанции 40 каб. обнаружил транспорт противника, шедший курсом 270°. В результате огня батарей 1-го Прибалтийского фронта транспорт потерял ход. Восемь самолетов Ил-2 (8-го гв. шап) и четыре Ил-2 (47-го шап) под прикрытием двух пар самолетов ЛАГГ-3 (9-го иакп) с 12 ч 07 мин до 14 ч 00 мин атаковали неприятельский транспорт, стоявший в 3 милях к западу от порта Мемель. Прямыми попаданиями двух ФАБ-250 транспорт был потоплен. Два самолета Ил-2 (8-го гв. шап), четыре Як-9 и два ЛАГГ-3 (9-го иакп) с 16 ч 14 мин до 16 ч 49 мин атаковывали шлюпки с командой потопленного транспорта и заставили одну из них подойти к советскому берегу в районе Паланги. В плен были захвачены 22 немца. Опросом пленных было установлено, что батареями и авиацией был потоплен транспорт „Фузилир“, шедший из Пиллау в Мемель за войсками и автомашинами»[151].

По данным хроники, стрельба из железнодорожных установок в этот день вообще не велась.

Рассмотрим несколько примеров действия железнодорожной артиллерии в боях за Мемель.

4 января 1945 г. с 14 ч 30 мин до 14 ч 50 мин двухорудийная 210-мм батарея немцев обстреляла расположение 406-мм железнодорожного артдивизиона в районе Паланги. С 14 ч 50 мин до 14 ч 56 мин железнодорожная батарея № 1118 вела ответный огонь, израсходовав 10 снарядов.

Нарком ВМФ указал командующему Балтийским флотом на неоднократные безнаказанные действия кораблей противника против нашего побережья в Рижском заливе. Обращая внимание командующего на недопустимость подобных фактов, Кузнецов потребовал впредь предавать суду командиров, допускавших безнаказанные действия противника против нашего побережья.

8 января с 14 ч 51 мин до 14 ч 57 мин батарея № 1116 выпустила десять 130-мм снарядов по скоплению живой силы противника в районе поселка Карнельбек к северу от Мемеля.

12 января с 14 ч 14 мин до 16 ч 49 мин батарея № 1118 обстреляла три транспорта, обнаруженных авиаразведкой в 13 ч 00 мин на рейде порта Мемель, и, по донесениям, потопила один транспорт. Остальные транспорты покинули рейд. Увы, сей «потопленный транспорт» даже не вошел в официальный список потерь германского флота, составленный в СССР после войны.

В течение того же дня 406-й и 407-й дивизионы, содействуя наступлению 92-го стрелкового корпуса 43-й армии, выпустили 451 снаряд калибра 130–152 мм по расположениям противника в 7–9 км от Мемеля. В 18 случаях артиллерийские батареи противника и шестиствольные 15-см минометы прекращали стрельбу. Были замечены два пожара и один взрыв.

Стрельба велась, по данным двух штурмовиков Ил-2 из 13-й артиллерийской авиаэскадрильи, корректировавших огонь, по транспортам на рейде и артиллерийским батареям противника. Их прикрывали 8 истребителей Ла-7 3-го гвардейского авиаполка. Встреч с вражескими самолетами не было.

Следует заметить, что в начале января 1945 г. железнодорожной артиллерии была передана в оперативное подчинение 13-я артиллерийская (корректировочная) авиаэскадрилья в составе семи штурмовиков Ил-2 и двух бомбардировщиков Пе-2.

13 января с 1 ч 10 мин до 1 ч 15 мин и с 8 ч 59 мин до 9 ч 40 мин железнодорожные батареи № 1116 и 1117 вели огонь по противнику к северу от Мемеля, израсходовав 24 снаряда калибра 130 мм.

С 16 ч 48 мин до 16 ч 55 мин железнодорожная батарея № 1120 из района станции Байорен обстреляла 23 152-мм снарядами катера-тральщики противника на расстоянии 90 кабельтов (16,5 км). Катера укрылись в порту Мемель.

14 января с 12 ч 42 мин до 16 ч 28 мин батареи 406-го и 407-го дивизионов выпустили 350 снарядов по транспортам и береговым сооружениям в порту Мемель. Огонь корректировали 4 штурмовика Ил-2, а прикрывали 12 истребителей Ла-7.

15 января батарея № 1120 с 13 ч 13 мин до 13 ч 43 мин обстреляла 48 152-мм снарядами транспорт в порту Мемель. Было отмечено два попадания в транспорт. Огонь корректировал самолет Ил-2.

16 января с 13 ч 30 мин до 14 ч 30 мин батарея № 1120 выпустила три 152-мм снаряда по транспортам в порту Мемель, но прекратила огонь из-за отсутствия связи с самолетом-корректировщиком.

Несколько слов стоит сказать о действиях 13-й эскадрильи. С 12 по 28 января 1945 г. она произвела 13 удачных и 6 неудачных вылетов. Таким образом, 34 % всех вылетов самолетов на корректировку огня батарей железнодорожной артиллерии оказались неудачными. Причинами являлись: отказ в работе радиостанций самолетов (3 случая), ухудшение видимости в районе цели (1 случай), неслаженность в работе управляющего огнем и штурмана (1 случай). В целом же опыт применения авиации для корректировки огня надо признать успешным.

Наиболее активно действовала железнодорожная артиллерия с 26 по 28 января во время штурма Мемеля советскими войсками. Корректировка огня во всех случаях осуществлялась самолетами. Так, днем 27 января двумя нашими самолетами было совершено четыре боевых вылета на корректировку огня и три вылета на разведку переправ и кораблей. В этот день батареи 406-го и 407-го дивизионов израсходовали свыше 280 снарядов при стрельбе по причалам и кораблям и 150 снарядов по оборонительным вооружениям.

Так же активно действовала железнодорожная артиллерия и 28 января. В этот день бойцы Красной Армии полностью захватили город Мемель. Остатки германских войск перешли по косе Куриме-Неруг на Землонский полуостров, где влились в состав войск, оборонявших Кёнигсберг.

Осенью 1944 г. 51-я и 22-я армии 2-го Прибалтийского фронта блокировали на так называемом курляндском выступе между Либавой и Тукумсом германскую группу армий «Север», в состав которой входили 16-я и 18-я армии (всего 32 германские дивизии и одна латышская дивизия СС). Таким образом, немцы получили высокую плотность обороны «Курляндского котла» – одна дивизия на 6 км фронта.

Используя порты Курляндии – Либаву, Виндаву и др., немецкое командование наладило удовлетворительное снабжение этих сил морем. Как писал германский историк Вернер Хаупт: «В октябре 587 кораблей перебросили в Курляндию 881 000 т, а в декабре у курляндского побережья бросили якорь 575 кораблей с 1 112 000 т груза».

В середине января 1945 г. сухопутное командование обратилось за помощью к наркому ВМФ, и в Курляндию из Ленинграда были отправлены железнодорожные установки, где из них сформировали две артиллерийские группы: северную – Тукумсскую и южную – Либавскую. Тукумсская артиллерийская группа была оперативно подчинена командованию 22-й армии. В ее состав вошли 403-й железнодорожный артдивизион (1104, 1105-я и 1106-я батареи, всего девять 130-мм пушек) и 404-й железнодорожный артдивизион (1107, 1108-я и 1109-я батареи, всего девять 130-мм пушек). В первых числах января к ним присоединилась отдельная батарея № 18 (четыре 180-мм пушки).

Рассмотрим несколько примеров боевых действий Тукумсской группы.

8 февраля 1945 г. 403-й и 405-й железнодорожные дивизионы в течение суток вели огонь по позициям противника на тукумсском направлении. В результате обстрела подавлены одна 105-мм и одна 150-мм батареи. Германская артиллерия безрезультатно выпустила шестьдесят 105-мм снарядов по расположению наших дивизионов.

Во время перехода одного паровоза 403-го дивизиона на полотне в районе семафора Слока произошел взрыв фугаса, заложенного диверсантами. Пострадала только контрольная платформа.

10 февраля батареи 403-го и 405-го дивизионов из районов Слок и Кемери выпустили 35 снарядов по вражеским батареям на тукумсском направлении. Одна батарея была подавлена.

Либавская оперативная группа была оперативно подчинена командованию 51-й армии[152]. В состав группы вошли 406-й железнодорожный артдивизион (1116, 1117-я и 1118-я батареи, всего девять 130-мм пушек), 407-й железнодорожный артдивизион (1119, 1120, 1121-я и 1122-я батареи, всего двенадцать 152-мм пушек), а в феврале 1945 г. к ним присоединились две отдельные батареи – № 12 и № 19 (всего восемь 180-мм пушек).

8 февраля железнодорожные батареи приступили к обстрелу объектов противника в порту Либава. Но использование береговой артиллерии на этом участке осложнялось большими дальностями стрельбы, достигавшими 30–32 км. Кроме того, Либава не просматривалась с советских наблюдательных постов. Германские корабли входили в порт чаще всего на рассвете и выходили с наступлением сумерек, а днем отстаивались в порту. При хорошей видимости с наблюдательных постов рано утром наблюдали уход кораблей в Либаву, а вечером – выход оттуда, но в самом порту корабли не просматривались.

В таких условиях единственным надежным средством разведки целей и корректировки огня снова стала авиация. Но условия для ее использования были гораздо сложнее, чем у Клайпеды, поскольку время пребывания самолета-корректировщика в районе цели значительно сокращалось из-за большого удаления аэродрома корректировочной авиации от места боевых действий. А из-за большого рассеивания снарядов при стрельбе на предельных дальностях 180-мм орудий (32 км) была необходима тщательная корректировка, что требовало более длительного пребывания самолета в воздухе.

Усилилось и противодействие истребительной авиации противника. Часто вблизи самолета, корректировавшего огонь, разгорались ожесточенные воздушные бои. Поэтому для обеспечения работы одного самолета-корректировщика вылетали от 16 до 30 истребителей.

Артобстрелы железнодорожных батарей порта Либава сильно затрудняли базирование там германских кораблей, но полностью сорвать перевозки не удавалось из-за большого удаления целей от наших батарей. Как потом выяснилось, немцы с помощью радиостанций подслушивания, работавших на волне самолета-корректировщика, почти всегда узнавали о предполагаемом обстреле порта и поднимали в воздух свои истребители.

В статье Ю.Г. Перечнева и С.Т. Шевченко «Боевая деятельность береговой артиллерии в 1945 г.» утверждается, что «в течение февраля – марта железнодорожная артиллерия уничтожила в либавском порту четыре транспорта, катер… повредила пять транспортов среднего тоннажа (из них два полностью были выведены из строя)»[153]. Согласно «Справочнику потерь военно-морского и торгового флотов Германии и ее союзников, нанесенных от ВМФ СССР в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» (М.: Издание Генштаба, 1957), 27 января в Либаве, «по достоверным данным», батареями № 406 и 407 был поврежден миноносец водоизмещением 1200 т. В тот же день батареи якобы «достоверно» потопили в Либаве транспорт в 500 т, и, наконец, 13 марта в либавском порту железнодорожной и армейской артиллерией был потоплен еще один транспорт.

Увы, выяснить названия этих судов и получить фактические подтверждения их потопления артиллеристам так и не удалось.

На 16 февраля 1945 г. у Курляндского котла были дислоцированы следующие железнодорожные батареи: отдельная железнодорожная батарея № 18 (4 – 180-мм) на станции Камери; 406-й и 407-й железнодорожные дивизионы в районе станций Свента – Кретинга; железнодорожная батарея № 19 (4 – 180-мм) в районе станции Лайкутыс; 403, 404-й и 405-й железнодорожные дивизионы закончили сосредоточение и развернулись на огневых позициях – первый в районе станции Митава (Елгава) и два последних в районе станции Добеле.

В течение суток наши дивизионы вели огонь по наблюдательным и опорным пунктам и по огневым позициям противника, но результат обстрела установить не удалось. В 21 ч 00 мин 16 февраля батареи противника выпустили по станции Добеле три 150-мм снаряда, в результате чего в штабном вагоне были выбиты стекла и осколками снарядов поврежден вагон-радиостанция.

18 февраля 403-й и 404-й железнодорожные дивизионы из района станции Добеле поддерживали наступление 1-й ударной армии, вели огонь по узлам сопротивления, опорным пунктам, местам сосредоточения живой силы и техники противника. В течение суток было израсходовано 535 снарядов, вызвано шесть пожаров и два сильных взрыва. Артиллерия противника безуспешно выпустила по 403-му дивизиону тридцать 105-мм снарядов.

21 февраля с 15 ч 18 мин до 15 ч 25 мин 24 германских истребителя FW-190 нанесли бомбово-штурмовой удар по 406-му дивизиону, стоявшему на позициях в районе станции Попес. В результате налета было убито 7 и ранено 8 человек, разбиты вагон-склад, вагон – командный пункт, камбуз, мягкий вагон и разрушен путь. Артиллерийские установки повреждений не имели.

Командующий флотом сообщил командующему 2-м Прибалтийским фронтом Маршалу Советского Союза Говорову о плохой работе полка ПВО.

23 февраля 403-й дивизион артогнем поддерживал наступление наших частей на тукумсском направлении. За сутки дивизион израсходовал 267 снарядов. В результате обстрела была подавлена немецкая батарея и рассеяно скопление техники и живой силы противника.

Командир Либавской ВМБ решил 310-ю отдельную танковую роту (12 СУ-76 и три БТ-26) передислоцировать из порта Мемель в район станции Цинкус с задачей прикрытия огневых позиций 12-й и 19-й железнодорожных батарей и 406-го железнодорожного дивизиона от прорыва немецких танков.

4 марта в течение суток 403-й дивизион участвовал в артиллерийской подготовке наступления 22-й армии, провел 31 стрельбу в районе станции Ауце, по штабу дивизии, перекрестку дорог и батареям противника. Восемь вражеских батарей были приведены к молчанию. 406-й дивизион провел три стрельбы из района Вайньоде, из них железнодорожная батарея № 1112 два раза стреляла по эшелону противника на железнодорожной станции Илмая. Стрельбу батареи корректировал самолет. В районе цели были зафиксированы два взрыва и пожар. Железнодорожная батарея № 1113 обстреляла батарею противника в районе населенного пункта Аузинин, стрельбу корректировал самолет. Вражеская батарея прекратила огонь.

6 марта 403-й дивизион в течение суток 13 раз обстрелял вражескую батарею в районе населенного пункта Лиэблидиэна. 405-й дивизион 4 раза стрелял по эшелонам противника на станциях Падоне и Илмая. 406-й дивизион вел огонь по неприятельской батарее в районе населенного пункта Отанка в 15 км юго-западнее Либавы.

17 марта с 11 ч 00 мин до 17 ч 34 мин 180-мм железнодорожная батарея № 19 в соответствии с планом стрельбы 4 раза открывала огонь по порту Либава, в районе цели наблюдались пожар и взрыв.

В это же время 130-мм железнодорожные батареи № 1116 и 1117 дивизиона № 406 периодически вели огонь по батареям противника в районе населенного пункта Тибури, обстреливавшим боевые порядки железнодорожной батареи № 19. В результате стрельбы батарея противника прекращала огонь, в двух случаях был вызван пожар в районе цели.

130-мм железнодорожные батареи № 1112 и 1114 дивизиона № 405 в течение суток вели огонь по эшелонам противника на станциях Дубре и Падоне. Было отмечено прямое попадание в эшелон противника.

20 марта с 11 ч 33 мин до 12 ч 03 мин 130-мм железнодорожная батарея № 1114 дважды обстреляла эшелоны противника на станциях Дубре и Падоне. 130-мм железнодорожная батарея № 1112 с 12 ч 10 мин до 14 ч 35 мин три раза открывала огонь по эшелонам противника на станциях Илмая и Дубре. Результатом стрельбы стал взрыв вражеского эшелона на станции Илмая.

21 марта 403-й дивизион в течение суток 8 раз стрелял по батареям, штабам и узлам дорог в районе станции Дубре, а 405-й дивизион два раза обстрелял эту станцию. В результате стрельбы батареи противника прекращали огонь.

С 19 ч 00 мин до 19 ч 42 мин вражеские батареи из района юговосточнее Либавы безрезультатно выпустили 150 крупнокалиберных снарядов по огневым позициям наших батарей в районе станции Руцава.

23 марта командующий артиллерией 2-го Прибалтийского фронта просил командующего флотом для обеспечения наступления 1-й ударной и 22-й армий выделить в распоряжение 1-й ударной армии 404-й железнодорожный дивизион с расходом 800 снарядов, в распоряжение 22-й – 403-й железнодорожный дивизион с расходом 400 снарядов, а 405-й дивизион с расходом 800 снарядов оставить для обеспечения обороны 6-й гвардейской армии с задачей запрещения железнодорожных перевозок из Либавы на Салдус. Район огневой позиции 404-го дивизиона – станция Добеле, район огневой позиции 403-го дивизиона – станция Ауце.

30 марта 404-й дивизион (8 – 130-мм) и 130-мм железнодорожная батарея № 18, снятые по приказанию командующего флотом с Курляндского полуострова, прибыли в район огневых позиций между станциями Левенхаген и Гутенфельд на кёнигсбергском направлении.

403-й дивизион перешел из района станции Добеле в район станции Берзупе (тукумсское направление) и с новых огневых позиций обстрелял и рассеял скопление войск противника.

28 апреля с 16 ч 10 мин до 20 ч 05 мин 8 самолетов Ла-7 (3-го гв. иап) и один Як-9 (9-го иакп) двумя группами произвели 18 самолето-вылетов на прикрытие двух самолетов Як-9 из 13-й артиллерийской эскадрильи, корректировавших огонь 180-мм железнодорожной батареи № 19 по транспорту в Либавском порту. 130-мм батареи 406-го железнодорожного дивизиона № 1116, 1117 и 1118, обеспечивая стрельбу батареи № 19, провели 10 стрельб по батареям противника, обстреливавшим огневые позиции железнодорожной батареи № 19. В порту Либава было отмечено прямое попадание в транспорт противника. Наши истребители прикрытия, ведя два воздушных боя с четырьмя немецкими истребителями, сбили два из них.

Те же Перечнев и Шевченко цитируют отзыв о боевой деятельности 403-го дивизиона с 21 по 25 марта, данный командиром группы артиллерии дальнего действия 119-го стрелкового корпуса гвардии полковником Пешковым и начальником штаба майором Шестаковым. В отзыве говорилось: «Действуя в составе группы артиллерии дальнего действия 119-го стрелкового корпуса, за этот период огнем дивизиона надежно подавлено 7 артиллерийских батарей противника, из них 3 батареи 150-мм калибра и 4 батареи 105-мм; приведено к молчанию 8 артиллерийских батарей противника, из них 3 – 150-мм, 4 – 105-мм и 1 – 88-мм калибра; разрушено 6 сильно укрепленных узлов сопротивления противника и четыре командных пункта; рассеяно и частично уничтожено до 200 солдат и офицеров. Связь командира группы благодаря умелой организации работала бесперебойно»[154].

Немцы держались в Курляндском котле до 9 мая 1945 г. Советским войскам удалось продвинуться на отдельных участках фронта лишь на несколько километров.

В течение суток 7 мая пять артиллерийских дивизионов 1-й гвардейской морской железнодорожной артиллерийской Красносельской Краснознаменной бригады (12 – 130-мм и 4 – 152-мм батареи) содействовали огнем наступлению 1-й ударной армии Ленинградского фронта на тукумсском направлении. Бригада произвела 55 стрельб и израсходовала 613 снарядов 130-мм и 613 снарядов 152-мм. В результате стрельбы в городе Тукумс было вызвано два пожара, подавлена артиллерийская батарея и рассеяно скопление войск и техники противника.

8 мая железнодорожные установки провели 118 стрельб по германской группировке в Курляндском котле, израсходовав 1007 снарядов.

Всего с ноября 1944 г. по май 1945 г. батареи железнодорожной артиллерии на курляндском направлении (Тукумс – Либава) произвели 321 стрельбу, израсходовав 9166 снарядов калибра 130–180 мм.

8 мая «железнодорожная батарея № 19 в течение дня вела огонь по кораблям противника, выходившим из порта Либава в западном направлении, в результате обстрела произошел взрыв одного сторожевого катера и возник пожар на транспорте.

В 20 ч 00 м. немецкая радиостанция из порта Либава передала приказ Денница о капитуляции и запрещении уничтожать вооружение. Командующий курляндской группировкой дал указания о встрече советских войск и обратился с просьбой к войскам Ленинградского фронта о капитуляции. В 23 ч 00 м. курляндская группировка немецких войск в составе 16-й и 18-й армий прекратила сопротивление и начала передавать личный состав и боевую технику войскам Ленинградского фронта»[155].

В плен сдались почти 300 тысяч солдат и офицеров противника. Немцы в исправности сдали 158 самолетов, около 500 танков и штурмовых орудий, почти 3,5 тысячи полевых орудий и минометов, свыше 18 тысяч автомашин, 675 транспортеров и тягачей, а также много другой техники.

На мой взгляд, попытка Красной Армии уничтожить Курляндскую группировку противника была абсолютно бесцельной тратой личного состава и материальной части. Высказывания о том, что-де наши армии сдерживали в котле сильнейшую германскую группировку, которая-де могла быть переброшена на другие фронты, совершенно некомпетентны. Германское командование еще в конце 1944 г. составило план эвакуации группы армий «Север». На перевозку одной дивизии требовалось минимум 12 дней, а для всей группы армий – не менее полугода. Естественно, что советские подводные лодки, торпедные катера и морская авиация приложили бы все силы для срыва эвакуации. Наконец, стратегическая авиация США и Великобритании могла сровнять с землей все порты в Курляндии и выставить у побережья тысячи магнитных мин.

В завершение замечу, что на Западном фронте союзники даже не пытались штурмовать укрепленные районы немцев во Франции, а попросту обходили их, оставляя небольшие силы для блокады этих укрепрайонов.

Для содействия частям Красной Армии, окружавшим в районе Кёнигсберга группировку противника, командующий 3-м Белорусским фронтом попросил отправить туда железнодорожную артиллерию. С этой целью была сформирована артиллерийская группа в составе батарей 403-го и 404-го железнодорожных артдивизионов (17 – 130-мм), батарей № 1110 (3 – 130-мм) и № 18 (4 – 180-мм). Руководство группы возлагалось на командира 404-го дивизиона подполковника И.Е. Калашникова.

30 марта 1945 г. группа прибыла в Кёнигсберг и поступила в оперативное подчинение командующего 11-й гвардейской армией. Группе ставились следующие задачи: воспрепятствовать движению кораблей и плавсредств противника по Кёнигсбергскому каналу; воздействовать огнем по причалам, портовым сооружениям, аэродрому, железнодорожному узлу и порту Кёнигсберг; огневое наблюдение за мостами через реку Прегель; нанесение массированных ударов по скоплениям живой силы и техники противника; контрбатарейная борьба с батареями 105-мм и более калибра.

Армейские инженерные части построили железнодорожные тупики в районе станций Гутельфельд и Левенхольм. В оборудовании огневых позиций участвовала саперная рота 11-й гвардейской армии. Так как все огневые позиции, как правило, находились вблизи линии фронта, строились также различные сооружения для защиты личного состава и материальной части. Брустверы для орудийной прислуги сооружались из шпал. Их укладывали вокруг орудий в два ряда. Пространство между шпалами засыпалось землей. Такие брустверы надежно защищали от пуль и осколков. Для хранения боеприпасов в районах огневых позиций отрывались щели, которые покрывались бревнами. Каждая щель вмещала 10–15 снарядов. Заряды размещались отдельно от снарядов. Под наблюдательные и командные пункты в основном приспосабливались каменные дома, водонапорные башни, различного рода вышки. Для трех наблюдательных постов были построены деревянные вышки высотой 12–18 м.

Для прикрытия боевых порядков артиллерийской группы под Кёнигсбергом командующий 11-й гвардейской армией выделил зенитный артиллерийский полк.

Рассмотрим несколько примеров применения железнодорожных установок под Кёнигсбергом.

31 марта 1945 г. с 16 ч 57 мин до 20 ч 38 мин железнодорожные батареи № 1108 и 1109 404-го дивизиона и железнодорожная батарея № 18 из района станции Левенхаген – Гутенфельд (кёнигсбергское направление) пристреляли реперы.

1 апреля три батареи 404-го дивизиона, батарея 403-го дивизиона и батарея № 18, находившиеся на кёнигсбергском направлении в оперативном подчинении командира ВМБ Пиллау, были переданы в оперативное подчинение командующего 11-й гвардейской армией.

4 апреля 180-мм железнодорожная батарея № 18 и 130-мм батареи № 1107, 1108, 1109 и 1110 на кёнигсбергском направлении в течение суток провели 18 стрельб по фронтам, причалам, танковому и пороховому заводам, а также по жилым кварталам Кёнигсберга. В результате обстрела возник пожар в центре города, достигнуты прямые попадания в заводы. Ответным артиллерийским огнем противника разрушен наблюдательный пост 404-го дивизиона.

В этот день 403-й дивизион передислоцировался из района станции Добеле на новые огневые позиции в районе станции Левенхаген.

6 апреля с 11 ч 00 мин до 24 ч 00 мин 130-мм железнодорожные батареи 404-го дивизиона № 1108, 1109 и 1110 и 18-я железнодорожная батарея, находившаяся в оперативном подчинении 11-й гвардейской армии, поддерживали ее наступление на участке Зелингенфельд – Маулен (кёнигсбергское направление). Батареи провели 31 стрельбу по порту, фортам, мостам, железнодорожной станции и танковому заводу в Кёнигсберге. В результате обстрела было вызвано 7 взрывов и 4 пожара.

7 апреля железнодорожные батареи 404-го дивизиона № 1107, 1108, 1109, 1110 и батарея № 18 днем продолжали артиллерийским огнем поддерживать наступление частей 11-й гвардейской армии в районе Кёнигсберга. 404-й дивизион провел 38 стрельб по фортам, бакам с горючим, железнодорожной станции в Кёнигсберге. 18-я железнодорожная батарея провела стрельбу по причалам порта, в районе цели наблюдались 6 пожаров и два взрыва.

8 апреля железнодорожные батареи № 1107, 1108, 1109 и 1110 на кёнигсбергском направлении в течение суток вели контрбатарейную борьбу, воздействовали по узлам сопротивления и скоплениям вражеских войск в Кёнигсберге. Было проведено 12 стрельб, три батареи противника прекратили огонь.

После занятия частями 11-й гвардейской армии Кёнигсберга 404-й железнодорожный артдивизион, отдельная железнодорожная батарея № 18 и перебазирующийся в районе Кёнигсберга 404-й железнодорожный дивизион приказанием командующего артиллерией 3-го Белорусского фронта были выведены из подчинения командующего артиллерией 11-й гвардейской армии и переданы в оперативное подчинение командующего артиллерией 39-й армии, наступавшей на Пиллау. 404-й и 403-й дивизионы были введены в группу артиллерии дальнего действия 39-й армии и должны были выполнять задачу контрбатарейной борьбы, наносить удары по коммуникациям противника и поддерживать пехоту. Огневая позиция 404-го дивизиона – Насер-Гартен, огневая позиция 403-го дивизиона – станция Гутенфельд.

Отдельной железнодорожной батарее № 18, оставленной в резерве командующего артиллерией 39-й армии, была поставлена задача артиллерийского воздействия по обороне противника, узлам связи, железнодорожным станциям и плавсредствам.

13 апреля 1945 г. в течение дня батареи № 1107, 1108, 1109 и 1110 провели 27 стрельб, а железнодорожная батарея № 18–11 стрельб по войскам и батареям противника с целью поддержки частей 39-й армии, начавших в 7 часов утра наступление на Земландском полуострове. В 15 случаях немецкие батареи были подавлены, а войска рассеяны.

14 апреля в течение суток батареи № 1107, 1108, 1109 и 1109 провели 14 стрельб, а батарея № 18 – 5 стрельб, продолжая поддерживать наступление частей 39-й армии на Земландском полуострове. Стрельба велась по площади без наблюдения.

Днем 15 апреля 130-мм железнодорожные батареи № 1112 и 1114 провели пять стрельб по эшелонам противника на станции Дурбе на Курляндском полуострове, в результате чего погрузочные работы на станции были прекращены.

Днем железнодорожная батарея № 18 из района Кёнигсберга, поддерживая наступление армии на Земландском полуострове, провела 12 стрельб по причалам, складам с боезапасом и узлам сопротивления перед фронтом 39-й армии. Наблюдались два взрыва на складах, и был подавлен огонь батарей противника. Также для поддержки наступления частей 39-й армии железнодорожные батареи № 1107 и 1109 провели два огневых налета. Стрельба велась по площади без наблюдения.

23 апреля батарея № 18 в течение суток провела две стрельбы – одну по заводу в Пиллау, вторую для пристрелки репера.

По официальным, то есть, мягко говоря, завышенным данным, по Кёнигсбергу железнодорожная артиллерия выпустила с 4 по 9 апреля 1945 г. 1519 снарядов. В результате артогня в 35 случаях были вызваны взрывы и пожары на военных объектах города, уничтожено 15 самоходных орудий и автомашин, в 24 случаях подавлен огонь артиллерийских батарей, в 26 случаях рассеяно скопление живой силы и техники, уничтожено до двух рот пехоты. Огнем батареи № 18 были нанесены значительные разрушения Танковому заводу и в 9 случаях нарушена погрузка барж и транспортов в порт.

Таблица 26. Данные стрельб, проведенных железнодорожной артиллерией в районе Кёнигсберга и на Земландском полуострове с 31 марта по 28 апреля 1945 г.[156]

Крепость Кёнигсберг являлась самой мощной крепостью кайзеровской Германии. Она была построена на обоих берегах реки Прегель в 8 км от впадения ее в залив Фришес-Хафф. Мелководье залива мешало большим морским судам входить в реку Прегель, и они обычно останавливались в гавани Пиллау в 50 км от Кёнигсберга, с которым гавань была соединена морским каналом. К началу Первой мировой войны крепость состояла из долговременной центральной ограды около 9 км в обводе с несколькими люнетами впереди, из 12 больших крепостных фортов, 4 таких же промежуточных (малых) фортов, 25 казематированных казармубежищ для пехоты и 22 артиллерийских казематированных погребов на фортовых промежутках. Фортовый обвод составлял 44 км. К фортовой линии подходили 11 радиальных шоссейных и 5 железных дорог. Кольцевое шоссе шло вдоль всей позиции. Среднее удаление фортов от центра города составляло 6,5 версты. Промежутки между фортами – от 1,6 до 3,75 км.

Рассмотрим в качестве примера устройство форта № 5. Он представлял собой вытянутый по фронту шестигранник размером 360 ? 180 м, окруженный водным рвом шириной 20–25 м и глубиной 3–5 м.

Шестигранник – одноэтажное центральное сооружение – включал в себя бывшие казармы солдат и офицеров, госпиталь, кухню, столовую, склады боеприпасов, продовольствия, снаряжения и топлива, караульное помещение, котельную, мастерские и вспомогательные помещения. Для их жизнеобеспечения были предусмотрены системы: отопления с дымовыми обогревательными каналами внутри стен, местного водоснабжения (из колодца), естественной вентиляции, выгребной канализации и энергообеспечения. Два внутренних дворика служили транспортными развязками и укрытиями для фортовых орудий.

Все подземные казематы имели сводчатые покрытия и были выполнены из многократно обожженного кирпича. В качестве коммуникационных переходов использовались центральная и боковые потерны (коридоры), позволявшие перемещать грузы на повозках. Казематированные траверсы соединялись с казематами центрального сооружения наружными и внутренними маршевыми и винтовыми лестницами.

На земляной насыпи (боевом валу) с защитной толщей в 3–4 м располагались прикрытые брустверами огневые позиции артиллерии с укрытиями для артиллеристов, талевыми подъемниками и лифтами для подъема боеприпасов (в казематированных траверсах), наблюдательные сооружения с неподвижными и вращающимися амбразурами.

Для обороны рва с водой в углах центрального сооружения предусмотрены многоамбразурные капониры и полукапониры.

Стоит заметить, что разрушение Кёнигсберга во Второй мировой войне начали не русские, а англичане. Причем если командование РККА наносило авиационные и артиллерийские удары по военным объектам, а также гражданским объектам, превращенным в узлы обороны, и делало это исключительно в интересах наступавших войск, то британские ВВС занимались в подавляющем большинстве случае уничтожением гражданского населения.

О разрушительных налетах английской авиации в августе 1944 г. хорошо рассказано в мемуарах коменданта крепости генерала от инфантерии Отто фон Ляша[157]: «В ночь с 26 на 27 августа английская авиация совершила налет на Кёнигсберг, в котором участвовало 200 самолетов. От налета пострадал почти исключительно район Марауненхоф между Кранцерской Аллеей и Аллеей Герцога Альбрехта. На юге бомбежка ограничилась кольцевым валом, то есть, не считая нескольких случайных бомб, не затронула внутренней части города. Поскольку на Кранцерской Аллее располагались административные учреждения, казармы, а в Ротенштайне – военные мастерские и склады, этот налет, пожалуй, еще можно расценить как нападение на военные объекты. Жертвы составили примерно 1000 человек убитыми. Около 10 000 человек остались без крова. Повреждено было примерно 5 % зданий.

В ночь с 29 на 30 августа последовал новый налет английской авиации, в котором участвовало около 600 бомбардировщиков. Первые бомбы упали 30 августа в час ночи. В противоположность первому налету объектом нападения явилась исключительно внутренняя часть города. Место бомбежки было точно обозначено осветительными ракетами, это был чисто террористический налет на густонаселенные, тесные городские кварталы. Со всей жестокостью противник успешно испробовал новые зажигательные бомбы, вызвавшие повсеместно пожары. Число убитых составило почти 2400 человек, осталось без крова 150 000, разрушено и сожжено до 48 % зданий. 8 % поврежденных зданий было восстановлено в течение шести последующих месяцев, остальные 40 % составляли здания, до основания разрушенные или сильно поврежденные. От бомбежки пострадали только кварталы жилых домов, а из общественных и административных зданий – те, что располагались в жилых кварталах или по соседству с ними, например, старые хранилища на Хундегатте. Нетронутыми, однако, оказались газовый завод и электростанция, завод Посейдон, Имперуголь, мост Имперской железной дороги, Королевский мельзавод и зернохранилище, завод Штайнфурт, целлюлозные заводы Коссе и Закхайма, верфь Шихау, порт с его складами и хранилищами, Главный вокзал и т. д.».

Тот же Отто фон Ляш писал: «Строительство непосредственных оборонительных сооружений было начато, строго говоря, только в конце декабря 1944 г., когда поступил приказ – сосредоточить внимание на самой крепости. Поэтому многое из того, что возможно было построить в ходе длительной войны, оказалось уже неосуществимо. Кроме того, в смысле обеспечения ресурсами фронт, разумеется, всегда стоял на первом плане, и для него коечто приходилось отдавать из запасов крепости.

Оборонительная линия предполья, состоявшая из окопов и кое-каких проволочных заграждений, в основном была подготовлена к боевым действиям. Однако из-за сильного натиска противника и невозможности занять ее целиком эта позиция мало себя оправдала. С начала января 1945 г. основное внимание было уделено поясу фортов, который оборудовался как передний край обороны.

Что касается строительства, при недостатке сил и средств, неблагоприятности погоды и ограниченности времени особо существенного в старых фортах сделать уже не удалось. Однако мы смогли дополнить их полевыми укреплениями – были оборудованы пулеметные и стрелковые гнезда на гребнях валов, расчищены секторы обстрела, устроены огневые точки и проволочные заграждения на гласисах, поставлены мины нажимного действия. Кольцо фортов было замкнуто противотанковыми рвами. Противотанковые пушки, предназначенные для фланкирования противотанковых рвов и прежде всего гласисов фортов, прибыли из Берлина слишком поздно.

Казармы фортов, которые еще до декабря были частично заняты административными органами и тому подобным, находились в пригодном состоянии. Ведущие от линии фортов в город дороги были минированы и оборудованы противотанковыми заграждениями электрического действия. Сыграли свою роль в боях на окраинах города 8–9 апреля и следующие укрепления XIX века: равелины «Хаберберг» и «Фридланд», Фридландские ворота, бастион «Прегель», часть полевых укреплений, бастион «Литва», валы между Прегелем и Обертайхом, Закхаймские и Королевские ворота, бастион «Грольман» с оборонительной казармой «Кронпринц», Россгартенские ворота, башня «Дона», башня «Врангель», передовое укрепление «Бетгерсхефхен», бастион «Штернварте», ворота для вылазки».

После завершения Шяуляйско-Мемельской операции главные силы 1-го Прибалтийского фронта продолжали боевые действия против зажатой в курляндском котле группы армий «Север». Немцы сопротивлялись отчаянно и сдались там лишь в начале мая 1945 г.

В то время как главные силы 1-го Прибалтийского фронта вели бои с курляндской группировкой, 4-я ударная и 2-я гвардейская армии очистили от противника побережье Балтики севернее и южнее Мемеля. Однако сам город 4-я ударная армия взяла штурмом лишь 28 января 1945 г. Остатки разгромленного вражеского гарнизона бежали по морской косе Нерунг в Восточную Пруссию.

2-я гвардейская армия, выйдя с севера на подступы к Восточной Пруссии, к Неману, перешла к обороне на тильзитском направлении.

Таким образом, в конце 1944 г. – начале 1945 г. войска 1-го Прибалтийского фронта в силу сложившейся боевой обстановки были вынуждены действовать по трем резко расходящимся операционным направлениям. Поэтому по решению Ставки армии левого крыла – 2-я гвардейская, а затем и 43-я – были переданы в подчинение командующего 3-м Белорусским фронтом генерала И.Д. Черняховского, войска которого вышли к границам Восточной Пруссии с северо-запада и запада.

В начале февраля положение группы армий «Центр», защищавшей Восточную Пруссию, стало критическим.

Сухопутные коммуникации между Восточной и Западной Пруссией были перерезаны севернее города Эльбинга, а германские войска в Восточной Пруссии прижаты к Балтийскому морю в районе Кёнигсберга и расчленены. Так в этом районе образовались три вражеские группировки. Одна из них, самая крупная, юго-западнее Кёнигсберга, в укрепленном районе Хейльсберг. Здесь оборонялось до 20 дивизий. Другая группировка – северозападнее Кёнигсберга, на Земландском полуострове, – насчитывала до пяти дивизий. Наконец, третья – в самом Кёнигсберге и на подступах к нему – имела в своем составе до пяти дивизий и целый ряд отдельных частей общей численностью около 140 тысяч человек.

По решению Ставки ликвидация хейльсбергской группировки была поручена 3-му Белорусскому фронту, а уничтожение земландской группировки и овладение Кёнигсбергом – 1-му Прибалтийскому фронту генерала И.X. Баграмяна. В первой декаде февраля штаб и управления нашего фронта перебазировались из Курляндии в Восточную Пруссию, под Кёнигсберг. Из состава 3-го Белорусского фронта для решения поставленной задачи были переданы 11-я гвардейская армия генерала К.Н. Галицкого, 43-я армия генерала А.П. Белобородова, 39-я армия генерала И.И. Людникова, а также 1-й танковый корпус генерала В.В. Буткова и другие средства усиления.

Несколько слов стоит сказать об артиллерийской поддержке германских войск крупными надводными кораблями. Из-за мелководья крупные корабли не могли поддерживать огонь непосредственно фортов Кёнигсберга, но они оказали эффективную поддержку германским войскам, действовавшим в этом районе.

Вот характерный пример. 29 января броненосец «Лютцов» (6 – 280-мм и 8 – 152-мм пушек), три эсминца и два миноносца к западу от маяка Росситен поддерживали артиллерийским огнем свои войска, оборонявшиеся на косе Курише Нерунг и в районе города Кёнигсберг.

25 марта с 11 ч 55 мин до 17 ч 00 мин немецкие крейсера «Принц Ойген» и «Лютцов», легкий крейсер «Лейпциг», семь эсминцев, два миноносца и четыре неопознанных корабля из района маяка Хела (7 миль к югу от мыса Хела) вели артиллерийский обстрел частей Красной Армии в районе Данциг, Гдыня.

27 марта «Лютцов», «Принц Ойген» (8 – 203-мм, 12 – 105-мм пушек) и 12 эсминцев и миноносцев оказали огневую поддержку германским войскам в районе Гдыня, Данциг.

29 марта с 15 ч 00 мин до 20 ч 00 мин «Лютцов» и «Принц Ойген» с четырьмя эсминцами и двумя миноносцами издали обстреливали советские войска в районе Данцига. Обстрелы продолжались 30 и 31 марта. Так, до 7 апреля эти корабли плюс учебный корабль «Шлезиен» (бывший броненосец кайзеровского флота, вооруженный четырьмя 280-мм и десятью 150-мм орудиями) продолжали практически ежедневно обстреливать наши войска.

К сожалению, ни флот, ни ВВС, ни сухопутная артиллерия не сумели помешать этим обстрелам. Ни один крупный германский корабль даже не был поврежден советскими силами.

«Лютцов», 16 апреля 1945 г. тяжело поврежденный британским бомбардировщиком «Ланкастер», в Свинемюнде сел на грунт, но продолжал вести артиллерийский огонь. 4 мая он был взорван экипажем.

«Принц Ойген» после войны был передан США и потоплен взрывом ядерной бомбы у атолла Кваджелейн.

«Шлезиен» получил тяжелые повреждения 3 мая 1945 г. при подрыве на мине у Свинемюнде.

Самым крупным успехом советской авиации стало потопление в порту Пиллау 18 апреля 1945 г. учебного суда «Драхе» («Drache», построено в 1908 г., водоизмещение около 2000 т, скорость 11 узлов, вооружение: 3 – 10,5-см и 1 – 2-см орудие) в ходе налета семи «Бостонов», 45 Пе-2 и 127 Ил-2. Потопление «Драхе» и нескольких торговых судов обошлось потерей пяти наших машин.

С середины февраля 1945 г. на подступах к Кёнигсбергу Красная Армия от наступательных операций перешла к позиционной войне. Германская пропаганда, превозносившая неприступные форты Кёнигсберга, оказала определенное воздействие на советское командование, и на 3-й Белорусский фронт с конца марта началось поступление соединений и частей РВГК.

Командование Балтийского флота направило к Кёнигсбергу 1-ю гвардейскую морскую железнодорожную артиллерийскую бригаду в составе одной батареи 180-мм пушек с дальностью стрельбы в 34 км и четырех батарей 130-мм пушек с дальностью стрельбы в 24 км – всего четыре 180-мм пушки и одиннадцать 130-мм. О действиях 1-й гвардейской железнодорожной бригады рассказано в отдельной главе, посвященной железнодорожной артиллерии.

В итоге к началу операции 3-й Белорусский фронт имел в своем составе 7242 орудия и миномета от 76-мм и выше, 860 зенитных орудий 37-мм и 85-мм калибра, 388 рам и 322 боевые машины реактивной артиллерии.

Отличительной особенностью действий под Кёнигсбергом являлось участие в ней значительного количества артиллерии большой и особой мощности, предназначенной для разрушения мощных долговременных крепостных укреплений. Так, в составе фронта имелось 842 орудия от 152-мм и выше, из них: 152-мм пушек – 12, 180-мм пушек – 4, 203-мм гаубиц – 94, 210-мм пушек – 12, 280-мм мортир – 18 и 305-мм гаубиц – 18.

Для штурма крепости и разгрома кёнигсбергской группировки противника были привлечены четыре армии: 43-я армия под командованием генерал-лейтенанта А.П. Белобородова и 50-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ф.П. Озерова блокировали Кёнигсберг с севера и востока, а 11-я гвардейская армия, которой командовал генерал-полковник К.Н. Галицкий, занимала рубеж южнее Кёнигсберга фронтом на север; 39-я армия под командованием генерал-лейтенанта И.И. Людникова находилась северо-западнее Кёнигсберга в готовности перерезать коммуникации гарнизона крепости и выйти к побережью залива ФришесХафф.

Помимо двух воздушных армий 3-го Белорусского фронта, привлекались авиационные соединения Ленинградского и 2-го Белорусского фронтов, 18-й воздушной армии и Балтийского флота. Вместе с советскими летчиками продолжал успешно действовать французский истребительный авиаполк «Нормандия – Неман». Всего в операции участвовало 2444 самолета.

На юге в полосе действия 11-й гвардейской армии было сосредоточено 4 отдельных дивизиона особой мощности:

– 330-й под командованием полковника С.Д. Кручинина (6 305-мм гаубиц обр. 1915 г.);

– 328-й под командованием майора А.А. Катунина (6 305-мм гаубиц обр. 1915 г.);

– 316-й под командованием майора Н.И. Штефона (6 280-мм мортир Бр-5);

– 329-й под командованием подполковника И.С. Торпинского (6 305-мм гаубиц обр. 1915 г.).

Они должны были действовать против фортов № VII, VIIb, IX и Х.

На северо-западе в полосе действия 43-й армии были сосредоточены два отдельных дивизиона особой мощности:

– 245-й под командованием подполковника С.С. Мальцева (6 280-мм мортир Бр-5);

– 75-й под командованием капитана П.С. Чубакова (4 211-мм пушки K.38).

На северо-востоке в полосе действия 50-й армии сосредоточили также два отдельных дивизиона особой мощности:

– 226-й под командованием подполковника А.В. Осипчука (6 280-мм мортир Бр-5);

– 105-й под командованием капитана П.И. Кобзаренко (4 211-мм пушки K.38).

Части 43-й и 50-й армий должны были действовать против фортов № IV, V, Va, VI и VIIa.

Восточные форты № I, Ia, II, IIa, III, XI и XII атаковать не планировалось.

Пользуясь тем, что огневая мощь противника была относительно слаба, командование фронта придвинуло артиллерию особой мощности к переднему краю. Огневые позиции оборудовались часто на открытой местности по ночам. Орудия ставились в очень глубокие окопы, тщательно маскировались, чтобы противник не обнаружил их заранее. Это была чрезвычайно трудоемкая работа, но артиллеристы, помня старую поговорку о том, что «пот артиллериста сберегает кровь пехоты», справились со всеми задачами и своевременно вывели свои грозные орудия на огневые позиции. К позициям тяжелой артиллерии были проложены тщательно замаскированные узкоколейные железнодорожные пути. По ним подвозились снаряды, заряды, различные принадлежности и механизмы.

Почти вся реактивная артиллерия сосредоточилась в полосе действий ударных группировок фронта 39, 43, 50-й и 11-й гвардейской армий.

Любопытно, что под Кёнигсбергом активно использовались трофейные германские шестиствольные реактивные минометы 15-cм Nb.W 41. Официальные советские историки повсеместно ругали их, но в частях их любили. У меня есть даже ксерокопия советского «Руководства службы» на 15-см миномет, изданного Артакадемией в 1942 г. в Самарканде.

Забегая вперед, скажу, что в 1950–1953 гг. 15-cм Nb.W 41 применялся корейскими и китайскими войсками в ходе Корейской войны, и, по оценке советских специалистов[158], шестиствольные минометы хорошо показали себя, в то время как 132-мм реактивные снаряды М-13 и их пусковые установки БМ-13Н действовали неудовлетворительно.

Командование 3-го Белорусского фронта создало группы артиллерийской блокады района Кёнигсберга и группы железнодорожной артиллерии для воздействия по морским и сухопутным коммуникациям и разрушения важных объектов в тылу противника.

Группа артиллерийской блокады создавалась из состава артиллерии 48-й армии и включала: армейскую группу в составе двух пушечных артполков особой мощности, 329-го и 570-го корпусных артполков, двух аэростатов 2-го воздухоплавательного дивизиона аэростатов наблюдения, 56-й прожекторной роты, 510-го отдельного корректировочно-разведывательного авиаполка; корпусную группу 29-го корпуса в составе 11, 356-го и 668-го авиаполков, двух прожекторов 56-й прожекторной роты; корпусную группу 53-го корпуса в составе 164, 379, 980-го артполков, 1-го и 3-го дивизионов 367-го артполка, 1-й и 3-й батарей 346-го артдивизиона 152-го укрепленного района, 1-го и 3-го дивизионов 68-й армейской пушечной артиллерийской бригады и одного аэростата 2-го воздухоплавательного дивизиона аэростатов наблюдения; корпусную группу 42-го корпуса в составе 294-го артполка и 2-го дивизиона 68-й армейской пушечной артиллерийской бригады. Всего группа артиллерийской блокады насчитывала 234 орудия, из них более 50 % калибром от 100 мм и выше.

Тут следует сделать маленькое уточнение: два пушечных артполка особой мощности – это артполки № 2 и № 20. В составе каждого имелось по две 210-мм пушки Бр-17 и по шесть 152-мм пушек Бр-2.

Командование 3-го Белорусского фронта специально для штурма Кёнигсберга сформировало несколько штурмовых групп и отрядов.

Для непосредственного сопровождения штурмовых групп и отрядов из состава артиллерийских полков выделялись орудия и минометы калибром от 76 мм и выше. Кроме этого, действия штурмовых групп и отрядов поддерживались огнем одного-двух артиллерийских дивизионов. В отдельных случаях штурмовым отрядам придавались 152-мм и 203-мм орудия и 160-мм минометы для разрушения наиболее прочных целей.

В состав штурмового отряда, как правило, включались: взвод полковой батареи – два 76-мм орудия, две пушечные (6–7 орудий 76-мм) и одна гаубичная (2–3 орудия 122-мм гаубицы) батареи дивизионной артиллерии, рота 82-мм минометов, батарея 120-мм минометов, 4–5 самоходно-артиллерийских установок СУ-122, а также 3 танка Т-34. Штурмовые группы усиливались одной-двумя 45-мм пушками, одним-двумя 76-мм полковыми или дивизионными орудиями, одной 122-мм гаубицей; одной-двумя СУ-122 и одним-двумя танками.

За четыре дня до начала операции предусматривался однодневный период огневой разведки и вскрытия фортов и железобетонных сооружений с целью выявления и уточнения их расположения и трехдневный период разрушения. Это обусловливалось наличием большого количества целей, требующих разрушения, и недостатком светлого времени. Артиллерийская подготовка атаки планировалась большой продолжительности (3 часа), что определялось характером обороны противника. На прямую наводку выставлялось большое количество орудий, в том числе и крупного калибра, для разрушения целей на переднем крае и в ближайшей глубине обороны противника. Так, в 11-й гвардейской армии на прямую наводку было поставлено 475 орудий, что составляло 55 орудий на 1 км фронта.

В соответствии с планом 2 апреля артиллерия фронта начала огневое вскрытие долговременных сооружений. Вслед за огневым вскрытием артиллерия приступила к разрушению долговременных сооружений. Всего в период с 3 по 5 апреля разрушению подверглось 67 целей, из них 6 фортов.

Для разрушения фортов, железобетонных огневых сооружений и бетонированных убежищ привлекались орудия от 203-мм до 305-мм калибра. Разрушение каждого форта, как правило, производилось дивизионом, который работал в течение 3 суток по 5–6 часов в день. На каждый форт расходовалось от 360 до 440 снарядов. В результате получалось от 90 до 200 прямых попаданий с 12–15 сквозными пробоинами в стенах форта. Несмотря на большое количество прямых попаданий, форты полностью разрушены не были.

На разрушение железобетонных огневых сооружений и убежищ расходовалось 120–150 снарядов 203-мм калибра. Разрушение производилось, как правило, одной батареей в течение 2–4 часов. Каменные строения и блиндажи легко разрушались 152-мм орудиями со средним расходом 30–50 снарядов.

В 9 часов утра 6 апреля началась артиллерийская подготовка в 11-й гвардейской армии, а часом позже к ней присоединилась артиллерия 43-й и 50-й армий. Неодновременное начало ее было вызвано сокращением на один час периода разрушения в 43-й и 50-й армиях вследствие того, что в период предварительного разрушения большинство целей было разрушено.

В 12 часов дня после мощной артиллерийской подготовки пехота и танки, прижимаясь к разрывам снарядов своей артиллерии, двинулись на штурм кёнигсбергских укреплений.

Согласно показаниям командира 69-й пехотной дивизии полковника Фолькера Каспара: «5 апреля 1945 г. русские предприняли наступление на Шарлотенбург (северное предместье Кёнигсберга), в результате которого им удалось полностью окружить Кёнигсберг и прекратить его снабжение по суше и водным путем.

Бой за Кёнигсберг после его окружения. 5 апреля 1945 г. кольцо окружения вокруг крепости полностью сомкнулось. В этот момент в Кёнигсберге находились: 61, 69, 367, 548-я и 561-я пехотные дивизии общей численностью до 70 000 человек, крепостная противотанковая артиллерия, насчитывавшая двести 88-мм орудий и 1200 человек, крепостная артиллерия – 50 стволов трофейных орудий калибра 150, 105 и 72 мм и 1000 человек, крепостные саперы – 1200 человек, полиция – 3000 человек, фольксштурм, таможенники, железнодорожники и т. п. – 20 000 человек. Всего в гарнизоне крепости было более 96 400 человек. Каждая пехотная дивизия имела в своем составе артиллерийский полк из четырех дивизионов (три легких дивизиона и один тяжелый). В каждом полку было 30 легких и 10 тяжелых полевых гаубиц. Таким образом, артиллерия всех дивизий, находившихся в крепости, насчитывала до 120 легких и 40 тяжелых полевых гаубиц. Боеприпасов было в каждом артиллерийском полку по 180 выстрелов на орудие; что же касается трофейных пушек, то они имели только по 30–40 выстрелов.

<…>

6 апреля 1945 г., в 10.00, по центру участка обороны 69-й пехотной дивизии, а также по участкам 157-го и 159-го пехотных полков русские открыли ураганный огонь. Одновременно форты, расположенные на этих участках, были обстреляны тяжелой артиллерией. Русским удалось оттеснить нас к южным окраинам Понарт и Зелигенфельд. Началась борьба за Ной Форверк, который мы потеряли вечером. На участке 561-й и 548-й пехотных дивизий противник совершил глубокий прорыв до Шарлоттенбурга. Наш контрудар на этом участке не увенчался успехом, большая часть Шарлоттенбурга осталась в руках русских. В первый день боев 69, 561-я и 548-я пехотные дивизии потеряли примерно 30 % своего личного состава, иначе говоря, каждая дивизия потеряла до 3500 человек убитыми и ранеными. Из артиллерии 69-я пехотная дивизия потеряла десять легких полевых гаубиц, три легких пехотных орудия и одно тяжелое пехотное орудие. Какие потери в артиллерии понесли другие дивизии, я не знаю».

Как уже говорилось, штурм южных фортов от № 7 до № 10 был поручен 11-й гвардейской армии. Перед началом операции 11-я гвардейская армия была усилена рядом артиллерийских частей РВГК, в том числе 10-й артиллерийской дивизией прорыва.

Вся приданная армии артиллерия, за исключением трех пушечных артиллерийских бригад, была распределена между корпусами и объединена в полковые, дивизионные и корпусные группы. Пушечные бригады, оставленные в распоряжении армии, составили армейскую артиллерийскую группу. Полковые и дивизионные артиллерийские группы к началу операции создавались только в дивизиях первого эшелона. Штурмовые отряды были также обеспечены необходимым количеством артиллерии и минометов, в том числе крупнокалиберными системами.

Всего 11-я армия имела 1511 орудий и минометов. Такое число их обеспечивало создание средней плотности артиллерии в полосе намечавшегося прорыва в 177,7 орудий и минометов (в том числе 90,5 крупных калибров) на 1 км фронта. На направлении же главного удара (в полосе 1-й и 26-й дивизий) артиллерийская плотность достигала 190 стволов. В артиллерии мы превосходили противника в 2,8 раза.

В районе станции Гутенфельд, находившейся в полосе 11-й гвардейской армии, развернулись 404-й дивизион береговой железнодорожной артиллерии (четыре 130-мм батареи с дальностью стрельбы 24 км) и 18-я отдельная батарея 180-мм орудий с дальностью стрельбы 34 км. Их орудия вели огонь по удаленным целям: по трем танковым и одному пороховому заводам в Кёнигсберге, по фортам и мостам через реку Прегель.

К 30 марта в районы огневых позиций были выведены пристрелочные орудия, которые к 4 апреля закончили пристрелку целей и участков подавления. Тщательная разведка целей позволила только на первой позиции обороны Кёнигсберга выявить 109 целей, подлежавших разрушению артиллерией большой и особой мощности, а также орудиями крупных калибров. Из них было решено разрушить 88. Для предварительного разрушения орудиями большой и особой мощности намечалось 38 целей, в том числе форты № 8 и 10, 19 железобетонных убежищ, 5 узлов сопротивления из приспособленных к обороне групп каменных зданий.

ПВО 11-й гвардейской армии располагала 2-й зенитно-артиллерийской дивизией, 1280-м армейским полком малокалиберной зенитной артиллерии и девятью зенитно-пулеметными ротами стрелковых дивизий. Всего армия имела 85-мм зенитных орудий – 16, 37-мм – 86 и 12,7-мм зенитных пулеметов – 172.

1280-й армейский зенитно-артиллерийский полк прикрывал армейские объекты (переправы через реку Прегель, штаб армии и армейские склады), 2-я зенитно-артиллерийская дивизия и зенитно-пулеметные роты стрелковых дивизий – боевые порядки войск. Кроме того, оперативное построение армии на всю глубину и особенно армейские объекты прикрывали фронтовые средства и средства ПВО страны.

В 11-ю гвардейскую армию входила 23-я гвардейская танковая бригада (44 танка Т-34) и 260, 338-й и 348-й гвардейские тяжелые самоходно-артиллерийские полки (в каждом по 21 машине ИСУ-152). Самоходно-артиллерийские дивизионы стрелковых дивизий насчитывали 92 машины СУ-76. Плотность танков и самоходно-артиллерийских установок непосредственной поддержки пехоты составляла в армии 23 машины на 1 км участка прорыва.

Каждому корпусу было придано по одному самоходно-артиллерийскому полку, а 8-му и 16-му корпусам, кроме того, и по одному батальону танков Т-34. Командиры корпусов распределили эти средства по дивизиям.

Бронетанковые средства использовались главным образом на направлении главного удара армии. Так, 26-ю и 1-ю гвардейские стрелковые дивизии поддерживали по три батареи САУ и по роте танков, имевших 66 единиц бронетехники. Фланговые же дивизии (83-я и 16-я) располагали лишь штатными самоходно-артиллерийскими дивизионами СУ-76. Таким образом, на направлении главного удара армии плотность танков и САУ была значительно усилена, а с учетом танков и САУ дивизий второго эшелона, применение которых было наиболее вероятно на главном направлении, она составляла в полосе 26-й и 1-й дивизий (3 км) 37 единиц на 1 км фронта.

Чтобы обеспечить выполнение пехотой ее задач, танки и САУ должны были огнем и гусеницами подавлять и уничтожать огневые точки и живую силу врага на переднем крае, не допускать контр атак со стороны его резервов, уничтожать огневые точки в укрепленных домах, разрушать баррикады на улицах.

Командующий 11-й гвардейской армией генерал-полковник К.Н. Галицкий писал о начале наступления: «На рассвете 6 апреля Маршал Советского Союза А.М. Василевский отдал приказ начать наступление в 12 час. Получив его, Военный совет армии предложил всем командирам и политорганам соединений и частей немедленно довести боевую задачу до всего личного состава первого эшелона и добиться полной ясности в ее понимании.

Ровно в 9 часов артиллерия армии – 1500 орудий и минометов, в том числе 769 крупных калибров, – начала артиллерийскую подготовку. Земля задрожала от гула канонады. Вражеские позиции по всему фронту прорыва закрыла сплошная стена разрывов снарядов. Город заволокло густым дымом, пылью и огнем. Но это не мешало нашим артиллеристам бить по заранее намеченным целям. Сквозь бурую пелену можно было рассмотреть, как наши тяжелые снаряды сносят земляные покрытия с укреплений фортов, как взлетают в воздух куски бревен и бетона, камни, исковерканные детали боевой техники. С ревом проносились над нашими головами снаряды «катюш».

На бетонных крышах фортов, прикрытых густым слоем земли, росли целые рощи старых деревьев. Издали их можно было даже принять за небольшие заросшие холмы. Чтобы добраться до кирпичных или бетонных сводов, требовалось прежде всего сбросить с фортов этот слой земли и деревья. Наши артиллеристы отлично справились с такой задачей. Сброшенная земля и деревья нередко закрывали амбразуры огневых точек, которыми был насыщен передний край обороны.

Через час мы услышали доносившиеся с севера нарастающие громовые раскаты. Это била артиллерия 43-й и 50-й армий.

Огневой шквал длился ровно два часа. До 11 часов, как и предусматривалось планом, артиллерия 11-й гвардейской армии разрушала оборонительные сооружения и уничтожала живую силу и огневые точки врага. В 9 час 20 мин армейская группа дальнего действия произвела огневой налет на немецкие батареи, а с 9 час 50 мин до 11 час 20 мин вела огонь по обнаруженным огневым позициям артиллерии и минометов.

Одновременно полки реактивных минометов подавляли активно действующие минометные батареи и опорные пункты противника в ближайшей глубине. С 11 час 60 мин до 11 час 20 мин орудия, поставленные на прямую наводку, разрушали цели на переднем крае. После этого до 12 часов вся артиллерия армии вела огонь на подавление огневых средств и живой силы врага в траншеях, ходах сообщения и опорных пунктах на глубину до 2 км, причем минометы вели огонь главным образом против живой силы в траншеях. Артиллерия дивизионных и корпусных групп уничтожала огневые средства, минометные батареи и живую силу в опорных пунктах, артиллерия армейской группы вела контрбатарейную борьбу. В конце артиллерийской подготовки все огневые средства пехоты открыли огонь по переднему краю противника.

Яростное сопротивление встретили и войска 36-го гвардейского стрелкового корпуса. Первая атака его соединений не дала значительных результатов. 84-я гвардейская дивизия с 338-м тяжелым самоходно-артиллерийским полком, использовав успех 31-й дивизии, своим правым флангом к 13 часам прорвала оборону немцев и начала продвигаться в направлении Праппельна. В то же время ее левофланговый 243-й полк был встречен сильным пулеметным и артиллерийским огнем форта № 8, вплотную к которому он подошел, и остановился перед противотанковым рвом. Дивизия, ведущая борьбу за форт, вынуждена была атаковать Праппельн малыми силами и, естественно, успеха не имела. Не достигла цели и артподготовка. Снаряды снесли крыши домов, разрушили потолки, но подвалы с бетонными или кирпичными перекрытиями остались целы. Видимо, для полного разрушения таких домов требовались орудия больших калибров, чем те, какими располагала 84-я дивизия. Отстав от своего правого соседа, она задерживала его наступление.

Вместе с генералом Кошевым мы срочно выехали в штаб дивизии. Разобравшись на месте в обстановке, мной было приказано блокировать форт № 8 одним, максимум двумя батальонами, а остальные силы дивизии перегруппировать к ее правому флангу и нанести удар в направлении Праппельна для прорыва промежуточного оборонительного рубежа и обеспечения ввода в бой дивизии второго эшелона. Армейская артиллерия получила приказание подавить опорный пункт Праппельн более крупными калибрами»[159].

Несколько слов стоит сказать о форте Кёнигсберга «Фридрих I». Его строительство закончилось в 1894 г. Форт был построен в основном из кирпича. Бетонные сооружения возвели позже. В плане он представлял собой вытянутый по фронту пятиугольник размером 205 ? 135 метров и состоял из следующих сооружений: вала и рва, опоясывающих форт по всему периметру; ширина рва по дну составляла 10 метров, глубина – 7 метров; напольного капонира, состоявшего из двух боевых казематов, каждый из которых имел амбразуры для ведения пулеметного огня; двух боковых полукапониров; двух внутренних двориков форта; главного сооружения в два этажа (казарменные и хозяйственные помещения); дота, защищавшего вход в форт, с двумя амбразурами для пулеметного огня; двух броневых наблюдательных пунктов на поверхности форта.

Артиллерия и минометы гарнизона располагались на открытых позициях. При огневом воздействии наступающих весь гарнизон мог укрыться в подземных сооружениях. Расчеты артиллерии и минометов могли укрыться в двух внутренних двориках, которые обеспечивали их защиту от навесного огня. Подступы прикрывались плотным ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем, а также противотанковыми и противопехотными препятствиями. На запад и юг от форта тянулся противотанковый ров.

Штурм форта № VIII был получен 243-му стрелковому гвардейскому полку 84-й гвардейской дивизии. К началу наступления 243-й гвардейский полк имел три стрелковых батальона, в каждом батальоне – по две стрелковых роты численностью 50–60 человек каждая. Вместе с приданной артиллерией в полку было восемь 45-мм пушек, две 76-мм пушки полковой артиллерии, тринадцать 82-мм минометов, пять 120-мм минометов, шесть 76-мм пушек дивизионной артиллерии, десять 122-мм гаубиц. Кроме того, наступление полка обеспечивалось артиллерией из состава артиллерийских групп армии, корпуса и дивизии. В результате плотность составляла около 100 орудий и минометов на 1 километр фронта.

Батальонам были поставлены следующие задачи.

3-му батальону с батареей САУ-76 прорвать оборону немцев на участке безымянная высота северо-восточнее отметки 14,1, преодолеть противотанковый ров и выйти к мукомольной фабрике, в последующем наступать на Шенбуш. Передовым отрядом в составе усиленной стрелковой роты захватить мост на шоссе через реку Беек. Батальон поддерживался одним дивизионом артиллерийского полка.

1-му батальону было приказано во взаимодействии с 3-м батальоном прорвать вражескую оборону западнее противотанкового рва, блокировать форт и уничтожить его гарнизон; в последующем наступать во втором эшелоне полка. На поддержку первого батальона выделялся один дивизион гаубичного артиллерийского полка.

2-му батальону, усиленному двумя самоходно-артиллерийскими установками, батареей полковых 76-мм орудий, двумя 45-мм пушками, двумя взводами саперов инженерного батальона и отделением ранцевых огнеметов, наступать во втором эшелоне полка за 3-м батальоном. После прорыва переднего края обороны противника и выхода 3-го батальона на линию форта № VIII 2-й батальон должен был развернуться из-за правого фланга 3-го батальона и во взаимодействии с ним овладеть мукомольной фабрикой, в последующем наступать на Шенбуш, к исходу дня выйти на рубеж реки Беек. С вводом батальона в бой его должны были поддерживать батарея гаубичного артиллерийского полка и минометная батарея полка.

Приданной артиллерии предназначалось уничтожение огневых точек и живой силы на переднем крае и в ближайшей глубине обороны противника, разрушение фортификационных сооружений и подавление системы огня форта № VIII. По плану дивизии продолжительность артиллерийской подготовки атаки устанавливалась 90 минут.

6 апреля в 9 ч 30 мин началась артподготовка атаки. Из-за неблагоприятных погодных условий советская авиация в первой половине дня боевых действий не вела.

В 11 ч 50 мин, за 8 минут до окончания артиллерийской подготовки, 3-й и 1-й батальоны 243-го гвардейского полка перешли в атаку.

3-й батальон, уничтожив боевое охранение противника у отметки 14,1, быстро преодолел передний край обороны и на своем участке вышел на дорогу восточнее форта № VIII. Командир полка решил развить успех 3-го батальона, введя в бой 2-й батальон, который развернулся из-за правого фланга 3-го батальона и во взаимодействии с ним начал наступление в направлении мукомольной фабрики. 1-й батальон, преодолевая огневое сопротивление противника, с ходу овладел первой траншеей, уничтожил в ней расчеты трех пулеметов, захватил 12 пленных из 236-го пехотного полка и подошел непосредственно к форту № VIII, охватив его полукольцом с юго-востока и запада.

Слабый огонь немцев в момент наступления связан с тем, что значительная часть их живой силы была уничтожена огнем нашей артиллерии, а оставшиеся в живых отошли на промежуточный оборонительный рубеж: Праппельн, Шпандинен, мукомольная фабрика.

Гарнизон форта № VIII, оборонявший рубеж на отметках 14,1 и 6,6, укрылся в подземных сооружениях форта, оставив в траншеях незначительное прикрытие. 2-й и 3-й батальоны, обойдя форт с северо-востока и развивая наступление, к 15 часам 6 апреля завязали бой у мукомольной фабрики.

245-й стрелковый полк справа в это время вел бой за населенный пункт Праппельн, 43-й стрелковый полк слева – за Кальген.

В районе мукомольной фабрики противник открыл сильный огонь. Бой за овладение опорным пунктом не прекращался всю ночь, и только к 5 часам утра 7 апреля 2-му и 3-му батальонам удалось уничтожить оборонявшихся здесь немцев. 245-й стрелковый полк к утру 7 апреля занял Шпандинен.

1-й батальон во второй половине дня 6 апреля продолжал вести бой за форт. 1-я стрелковая рота, уничтожив до взвода противника, овладела второй траншеей. 2-я рота после получасового боя также ворвалась во вторую траншею юго-западнее капонира, захватив в этом бою пятерых пленных.

К 18 часам гарнизон форта № VIII был отрезан 1-й и 2-й ротами от господского двора Кальген и района мукомольной фабрики и прочно блокирован в подземных укрытиях.

Выдвижение этих рот ко рву форта началось в 18 часов после огневого налета артиллерии и минометов полка по вражеским пулеметным точкам, находившимся на поверхности форта в его юго-восточной и северо-западной частях.

К 24 часам роты, обтекая форт с юго-запада и северо-востока, полностью замкнули кольцо окружения и подошли вплотную ко рву. Отвесные напольные стенки высотой 7 метров были облицованы камнем; с наружной стороны имелась железная ограда. Попытки наших солдат спуститься в ров с ходу успеха не имели, так как в любом месте дно рва простреливалось пулеметным огнем противника из капонира и полукапониров. Подавить же этот огонь было невозможно, так как бойницы находились ниже уровня внешнего бруствера рва на 6 метров и ведение огня по бойницам сверху никаких результатов не давало.

К вечеру 6 апреля в распоряжение командира 1-го батальона прибыли два взвода фугасных огнеметов. В час ночи 7 апреля командир батальона гвардии майор Романов собрал на наблюдательном пункте, расположенном в двухстах метрах северо-западнее центрального капонира, командиров рот и приданных подразделений и поставил перед ними задачи: 1-й роте – закрыть выход из форта с северной стороны; 2-й роте – штурмовать форт с юго-западной стороны под прикрытием дымовой завесы и огнеметов.

Для преодоления рва командир батальона выбрал место в ста метрах северо-западнее центрального капонира, амбразуры которого легче всего подвергались воздействию огнеметов.

В течение ночи по наружной стороне рва над центральным капониром были расставлены веером фугасные огнеметы и установлены станковый и ручной пулеметы. На рассвете 7 апреля в ров севернее центрального капонира было сброшено несколько мелких дымовых шашек. Нацеленные по амбразурам семь фугасных огнеметов заставили противника прекратить огонь. 2-я рота быстро спустилась на дно рва по заготовленным заранее лестницам, преодолела его и по пологой противоположной стенке довольно легко поднялась на центральную часть форта, где захватила несколько проломов, образовавшихся в перекрытиях в результате нашего артиллерийского огня и бомбометания. Противник, сосредоточив все свое внимание на действиях 2-й роты в районе центрального капонира, ослабил огонь по центральному входу в форт. Этим воспользовалась первая рота, которая быстро спустилась в ров с восточной стороны и под прикрытием пулеметного огня и огня снайперов начала забрасывать гранатами окна первого этажа правого крыла казармы. Воспользовавшись паникой противника, рота свободно прошла по рву, достигла центрального входа и через него проникла внутрь форта.

К этому времени солдаты 2-й роты проникли внутрь форта сверху, через проломы в перекрытиях и, очищая помещение форта, начали продвигаться навстречу 1-й роте.

Немцы, не выдержав одновременного удара с двух сторон, сложили оружие. К 11 часам 7 апреля из казематов форта было взято в плен до ста фашистских солдат и офицеров, среди них капитан – комендант форта № VIII, три обер-лейтенанта, шесть фельдфебелей и три обер-фельдфебеля. На втором этаже казармы наши солдаты обнаружили 38 раненых. Было уничтожено до 250 солдат и офицеров противника. Батальон захватил 6 орудий, 38 пулеметов, 200 винтовок, четыре 81,4-мм миномета и склад с месячным запасом продовольствия, горючего и боеприпасов.

Следует заметить, что по форту № VIII непрерывно вел огонь 329-й артдивизион (6 305-мм гаубиц обр. 1915 г.). Сооружения форта получили 78 попаданий 305-мм снарядов. Однако сквозных пробоин было всего пять. При этом полностью разрушенным оказался только правый капонир.

О штурме форта № IX «Дона» известно из отчета командира 3-го взвода 2-й роты 8-го отдельного гвардейского штурмового инженерно-саперного батальона гвардии лейтенанта Кислякова.

9 апреля в 14 ч 00 мин его штурмовой отряд остановился в 400 метрах от форта. «Отделение автоматчиков и отделение саперов под прикрытием минометного огня пошли в разведку. Разведка прошла в целом успешно, хотя и потеряли двух солдат. Главное же – доставили „языка“, который довольно охотно и подробно рассказывал об обороне форта.

Форт прикрывался с фронта двумя земляными валами. В траншеях этих валов засела пехота противника в составе усиленной роты с четырьмя станковыми пулеметами. Слева – огонь из капонира, справа – пруд Обер-Тайх, омывающий отвесные стены северо-западной части форта. Между земляными валами – минное поле. Перед фортом – широкий ров, заполненный водой.

Из амбразур форта по открытой перед ним местности били восемь станковых пулеметов и несколько орудий. С наступлением темноты после короткого огневого артналета группа штурма под прикрытием танков ворвалась в первую траншею. Саперы немедленно приступили к проделыванию проходов в минном поле между траншеями. Гитлеровцы открыли огонь, но четыре прохода саперам проделать все же удалось. По ним к форту подошли танки, самоходные установки и стали бить по нему прямой наводкой. Автоматчики ворвались во вторую траншею, а саперы обошли тем временем форт с тыла, забрались на капонир и взорвали его сосредоточенным зарядом, открыв таким образом свободный подход к форту слева.

К массивным воротам форта через ров был перекинут мост. Не оставалось сомнений, что он заминирован. Отделение саперов сержанта Голышева успело опередить замешкавшихся гитлеровцев и обрезало все провода, ведущие к подвешенным к мосту зарядам.

При помощи стрелков саперы стали подтаскивать взрывчатку, чтобы подорвать ворота и стены форта. К рассвету полтонны взрывчатки готовы были поднять часть форта на воздух. Но тут начальник его гарнизона выслал парламентеров с предложением о безоговорочной капитуляции.

В 5.00 10 апреля штурмовой отряд вошел в крепость»[160].

Несколько слов стоит сказать и об артиллерии 31-й гвардей ской стрелковой дивизии (16-го гвардейского стрелкового корпуса), наступавшей в районе форта № IX.

К началу наступления на Кёнигсберг дивизия имела в своем составе 4528 человек и на вооружении, кроме винтовок и автоматов, 105 ручных и 53 станковых пулемета, 45-мм орудий – 23, 82-мм минометов – 45, 120-мм минометов – 14, 76-мм полевых пушек – 6, 76-мм дивизионных пушек – 32 и 122-мм пушек – 10.

В состав дивизии входили: 95, 97-й и 99-й гвардейские стрелковые полки, 64-й гвардейский артиллерийский полк и 36-й отдельный гвардейский самоходно-артиллерийский дивизион. В каждом стрелковом полку было по три стрелковых батальона, в каждом батальоне – по две стрелковые роты. Стрелковые роты имели по 60–65 человек личного состава.

Из средств усиления дивизии были приданы батарея тяжелого самоходно-артиллерийского полка (четыре САУ-122), истребительно-противотанковый артиллерийский полк, минометный полк, гаубичный артиллерийский полк, две батареи корпусного артиллерийского полка, батальон штурмовой инженерно-саперной бригады, отдельный моторизованный противотанковый огнеметный батальон и взвод отдельного батальона ранцевых огнеметов.

Во время атаки дивизии дополнительно должны были поддерживать минометный полк и дивизион пушечной артиллерийской бригады. Кроме того, в полосе дивизии должна была действовать артиллерия из состава корпусной и армейской артиллерийских групп.

Таким образом, в полосе дивизии было сосредоточено 252 орудия и миномета калибром 76 мм и выше, что позволяло иметь плотность 126 орудий и минометов на 1 км фронта. С учетом артиллерии армейской артиллерийской группы плотность повышалась до 140 орудий и минометов.

Если вспомнить 1941 год, то о такой огневой мощи не мог мечтать ни один корпус, да и не всякая армия.

О судьбе фортов № Х «Канитц», № XI «Денроф» и № XII «Ойленбург», находившихся в полосе наступления 8-го гвардейского стрелкового корпуса, известно мало. К концу дня 6 апреля оба форта были окружены. По форту № Х вели огонь 305-мм гаубицы 330-го артиллерийского дивизиона. Попало 172 снаряда, сквозных пробоин оказалось только две, центральный вход был завален, разрушен правый капонир.

Утром 7 апреля форт № Х капитулировал, в середине дня взяли форт № XI. Вечером сдался форт № XII. Части 8-го гвардей ского стрелкового корпуса прошли район Розенау и вышли к реке Старый Прегель (Альтер Прегель) – левому рукаву реки Прегель.

43-я армия действовала против фортов № V, Va, VI и VIIIa. Командующий армией генерал-лейтенант А.П. Белобородов писал: «В каждой дивизии первого эшелона были созданы два штурмовых отряда (усиленные стрелковые батальоны) и четыре штурмовые группы (усиленные стрелковые роты). Что представлял собой штурмовой отряд? Он состоял из трех стрелковых рот (180 человек), пулеметной и минометной рот (еще 70 человек), а всего в нем насчитывалось 250 бойцов и офицеров. Из огневых средств помимо пулеметов отряд имел 21 орудие различных калибров (от 76 до 152 мм), около 60 минометов (калибры – от 82 до 160 мм), 9 танков и самоходно-артиллерийских установок. В общей сложности это 90 артиллерийско-минометных стволов, или по одному стволу на каждых двух стрелков. Внушительные цифры!

Насытить артиллерией боевые порядки пехоты и одновременно обеспечить ее продвижение огнем тяжелых батарей из глубины мы смогли за счет приданных нам артиллерийских средств. Армию усилили 5-м артиллерийским корпусом генерала Л.Н. Алексеева (две артиллерийские и одна гвардейская минометная дивизии) и рядом других частей и соединений. В результате на каждый километр участка прорыва армия имела по 230 стволов, причем более половины из них – тяжелые»[161].

Форт № V «Кениг Фридрих Великий», который Белобородов и ряд других авторов ошибочно называли по имени расположенного рядом населенного пункта Шарлоттенбург, был построен в 1887–1891 гг. с применением нового тогда материала – бетона. Тогда же применили впервые и так называемую противооткольную одежду из волнистой стали.

Наряду с бетоном в форте № V нашли применение и броневые конструкции при оборудовании наблюдательных сооружений.

Форты № Va «Лендорф» и № VI «Королева Луиза», который ряд авторов ошибочно называли по ближайшему населенному пункту Иудиттен, устроены подобно форту № V. Их форма – пятиугольник площадью 7—10 гектаров. На три этажа сооружение уходило в землю. Стены и верхние перекрытия из кирпичной кладки 2–2,5-метровой толщины, усиленной еще метровым слоем бетона. А сверху форт накрывала земляная «подушка» толщиной 4–5 метров, густо поросшая деревьями и кустарником. Форт окружен высоким валом, бетонированные откосы которого спускались в заполненный водой ров шириной от 15 до 30 м.

В напольных стенках имелось множество амбразур для ведения ружейно-пулеметного огня и несколько орудийных капониров. Гарнизон форта – от 300 до 500 человек, артиллерийское вооружение – до 20 орудий и минометов, большая часть которых установлена во внутреннем дворе, на специально оборудованных площадках. Двор этот, открытый сверху, представлял собой настоящий лабиринт каменно-бетонных проулков, теснин и тупиков. И в каждой стене имелись бойницы, что позволяло гарнизону вести упорный бой даже после прорыва наступающей стороны на территорию форта.

В последние годы немцы усилили крепостную оборону постройкой пулеметных дотов между фортами, а кроме того, соединили их громадным противотанковым рвом, который пересекал весь 5-километровый участок прорыва 43-й армии и тянулся за его пределы, опоясывая Кёнигсберг.

Белобородов писал: «Вместе с генералом Щегловым мы побывали на артиллерийских наблюдательных пунктах, убедились, что разрушить все форты сразу будет трудно. И дело тут не только в мощном боевом покрытии этих сооружений.

С наблюдательного пункта подполковника Мальцева форт № 5 – приземистый холм, поросший лесом, – просматривался хорошо, он находился вблизи переднего края, в 600–700 метрах от нас. Значит, и корректировка огня по форту облегчена.

Мы перешли на наблюдательный пункт капитана Чубукова. Отсюда форт № 5-а, расположенный в глубине обороны противника, был виден уже хуже, а дальний форт № 6 вообще терялся в дымке, за садами и парками западного пригорода.

– Сначала разрушим форты номер пять и пять «а», – сказал Щеглов. – За форт номер шесть примемся, когда прорвем фронт и подойдем к Иудиттену. Иначе – пустая трата снарядов.

Но кроме этих фортов были в нашей полосе и другие – в самом городе, близ центральной его части. Старинной постройки, меньшие по объему, они прикрывали с севера военный центр Кёнигсберга – Августовские казармы, управление военного округа и комендатуру крепости. Пока что эти укрепления находились слишком далеко от наших наблюдательных пунктов, и визуальная корректировка стрельбы по ним также исключалась.

Штурм крепости был назначен на 5 апреля, а с 1 апреля начиналась четырехдневная артподготовка. Главную роль в ней играли орудия большой и особой мощности. За этот срок им предстояло разрушить форты, доты и прочие долговременные сооружения. Однако длительный обложной дождь, хлынувший под утро 1 апреля, вынудил командование перенести начало артподготовки на целые сутки. Соответственно перенесен был и день пехотной атаки – на 6 апреля.

Весь день 2 апреля гаубицы, пушки-гаубицы и тяжелые минометы вели огневую разведку целей. Прежде чем начать разрушение фортов, дотов, железобетонных убежищ, надо было снять с них многометровое прикрытие, а в ряде случаев, когда разведданные вызывали сомнение, убедиться, что под этими холмами и рощами действительно скрыты долговременные оборонительные сооружения.

Артиллерийский огонь постепенно снимал с целей земляную «подушку». Разрывы с характерным серым дымом подтверждали, что снаряды рвались на бетонном покрытии, красный дым обозначал разрыв на кирпичной кладке.

Когда вскрытие целей было закончено (не подтвердилась только одна, оказавшаяся земляным бугром), вступили в дело орудия большой и особой мощности. Выявленные огневой разведкой доты, железобетонные убежища и дзоты вскоре же, после 2–6 прямых попаданий, были разрушены»[162].

По фортам № V, Va и VI работали дивизионы особой мощно сти подполковника С.С. Мальцева (6 280-мм мортир Бр-5) и № 75 капитана П.С. Чубакова (4 211-мм трофейные пушки K.38, которые Белобородов почему-то считал мортирами). Форт № V получил 73 попадания 280-мм снарядов, но из них сквозными оказались только два. По другой версии, за три дня – 3, 4 и 5 апреля – по форту № V 254-й дивизион выпустил 360 280-мм снарядов, из которых попали 86.

По версии Белобородова, форт № V получил 90 прямых попаданий 211-мм и 280-мм снарядами.

В самом начале штурма германская артиллерия накрыла советский главный командный пункт. Генерал армии Баграмян получил легкие ранения, а генерал-лейтенант Белобородов – контузию. Через несколько минут с передовой возвратился маршал Василевский. Вместо соболезнования он отчитал генералов: на дворе открыто стояли джипы. Они-то и демаскировали командный пункт.

На форт № V наступала 235-я стрелковая дивизия. В состав дивизии входили 732, 801-й и 806-й стрелковые и 682-й артиллерийский полки. В результате потерь, понесенных в предыдущих боях, личный состав в стрелковых полках был сведен в два батальона. При этом в каждом полку один батальон имел три стрелковые роты, а другой две. Состав стрелковых рот не превышал 50–60 человек. Всего к началу наступления в дивизии было 3670 человек.

Для обеспечения успешного прорыва обороны противника 235-я дивизия была усилена восемью дивизионами артиллерии, двумя батареями 1491-го самоходно-артиллерийского полка (9 САУ-76), одной батареей 345-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка (САУ-122), ротой танков 153-й танковой бригады (6 танков Т-34), 16-м штурмовым инженерно-саперным батальоном и 13-м отдельным моторизованным противотанковым огнеметным батальоном (45 фугасных огнеметов). Кроме того, из состава корпусной артиллерийской группы на поддержку дивизии было выделено 65 орудий, две установки реактивной артиллерии М-8, одна установка М-13, 10 установок М-31-12 и 100 рам М-31.

Борьба с танками противника возлагалась на всю артиллерию дивизии. Наличие в боевых порядках пехоты достаточного количества орудий сопровождения надежно обеспечивало противотанковую оборону частей дивизии.

В артиллерийско-противотанковом резерве командира дивизии находилась батарея 217-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона.

Кроме того, задача борьбы с танками была поставлена 13-му отдельному моторизованному противотанковому огнеметному батальону, который должен продвигаться за левым флангом дивизии и своевременно закреплять рубежи, занятые пехотой.

По приказанию командира 54-го стрелкового корпуса в 19 часов 5 апреля в полосе наступления дивизии была проведена разведка боем с задачей выявления системы огня противника на переднем крае и уточнения его группировки путем захвата контрольных пленных.

В установленное время артиллерия и минометы открыли огонь по противнику. Под прикрытием огня 2-я стрелковая рота 801-го стрелкового полка со взводом разведывательной роты дивизии, используя изготовленные лестницы и подручный материал, преодолела противотанковый ров и продолжала движение к первой траншее противника. Противник, обнаружив направление действия роты, открыл сильный огонь и прижал ее к земле.

Разведвзвод дивизии поднял бойцов в атаку, и солдаты 2-й стрелковой роты ворвались в первую траншею немцев. В этом бою было уничтожено 20 немецких солдат и офицеров, один солдат взят в плен.

Пленный, принадлежавший 1-й роте 1095-го пехотного полка, показал, что немцы в ночь на 5 апреля произвели перегруппировку: подразделения 75-го охранного полка, ранее оборонявшиеся на переднем крае, были выведены в резерв, а их место занял 1-й батальон 1095-го пехотного полка 548-й пехотной дивизии.

По приказанию командира дивизии для обеспечения правого фланга 2-й стрелковой роты от удара противника со стороны форта № V на перекресток шоссе и противотанкового рва к 21 часу 5 апреля была выдвинута 3-я стрелковая рота 801-го полка, находившаяся во втором эшелоне батальона. Орудия 801-го полка, выделенные для стрельбы прямой наводкой, также были выдвинуты в район 2-й и 3-й стрелковых рот.

Саперы дивизии в ночь на 6 апреля построили через противотанковый ров мост грузоподъемностью 60 т и произвели на участ ке, занятом ротой, разминирование бывшего переднего края обороны противника.

В 10 часов 6 апреля по всему фронту армии началась мощная артиллерийская подготовка, которая длилась два часа. Артиллерийская подготовка планировалась продолжительностью три часа, но, учитывая то обстоятельство, что основные долговременные сооружения были разрушены до начала наступления, продолжительность артиллерийской подготовки была сокращена на один час. В полосе 235-й стрелковой дивизии артиллерийская подготовка, как и планировалось, началась продолжением разрушения форта № V артиллерией особой мощности с закрытых огневых позиций и мощным огневым налетом всей артиллерии по ближайшей тактической глубине. Следует отметить, что артиллерия противника в это время ответного огня не вела. Ввиду неблагоприятных метеорологических условий действия нашей авиации ограничились лишь отдельными вылетами разведчиков.

По докладам командиров частей, к 12 часам огневые точки и оборонительные сооружения в пределах наблюдения были разрушены или подавлены, управление у противника, по их заключению, было нарушено, форт № V прекратил ведение огня.

Ровно в 12 часов штурмовые отряды 806-го и 801-го стрелковых полков с танками и самоходно-артиллерийскими установками перешли в атаку; артиллерия и минометы поддерживали атаку двойным огневым валом.

В первые 30 минут штурмовой отряд 806-го стрелкового полка, обойдя форт № 5 с запада, блокировал его и завязал бой за населенный пункт Шарлоттенбург.

Немцы вели сильный пулеметный и минометный огонь из двух каменных домов господского двора, приспособленных к обороне. Командир штурмового отряда выделил для уничтожения противника, засевшего в домах, группу в составе семи автоматчиков, трех саперов и двух огнеметчиков.

Выделенные бойцы под прикрытием огня автоматчиков, танков и самоходно-артиллерийских установок штурмового отряда, обстреливавших окна и амбразуры в стенах зданий, короткими перебежками и переползанием начали приближаться к противнику. Подойдя к объектам атаки, группа разделилась на две части и начала обтекать дома справа и слева. Зайдя в тыл противнику, огнеметчики произвели огнеметание по окнам подвальных помещений и первого этажа, одновременно забросав ручными гранатами засевших там немцев. В результате в домах возникли пожары. Немцы в панике начали выбегать из горящих домов, но здесь попадали под автоматный огонь остальных бойцов штурмовой группы.

В это время 2-й взвод 2-й стрелковой роты под командованием лейтенанта Джабаева из состава штурмового отряда 806-го стрелкового полка ворвался на территорию форта. Гарнизон форта, укрывшись в его сооружениях, оказывал сопротивление огнем из капониров. Оставив часть сил для блокирования форта, штурмовой отряд продолжал наступление, с ходу захватил вторую траншею и, уничтожая противника огнем всех видов, вышел на северозападный берег оврага перед третьей траншеей противника.

Штурмовой отряд 801-го стрелкового полка стремительной атакой овладел перекрестком шоссейных дорог западнее отметки 28,7, ворвался во вторую траншею на северо-западной окраине пригорода и на плечах противника вышел к третьей траншее.

Штурмовые отряды 806-го и 801-го стрелковых полков встретили огневое сопротивление противника из третьей траншеи, проходившей по южному берегу оврага, что в километре юго-восточнее Шарлоттенбурге, и улицам пригорода.

Штурмовой отряд 806-го стрелкового полка, под прикрытием огня орудий сопровождения, танков и самоходно-артиллерийских установок, быстро преодолел овраг и, ворвавшись в третью траншею, начал бой в пригороде. В это время саперы сделали переходы через овраг для танков и артиллерии, и последние присоединились к подразделениям штурмового отряда. Штурмовой отряд 801-го стрелкового полка, подавив противника огнем, также ворвался в третью траншею противника.

Таким образом, третья траншея оказалась прорванной по всей полосе дивизии, и штурмовые отряды начали уничтожать противника в пригороде, выбивая немцев из занятых ими домов.

Командир дивизии, учитывая, что противник может оказать в пригороде сильное сопротивление и тем самым задержать наступление дивизии, около 15 часов отдал приказание командирам 806-го и 801-го стрелковых полков ввести в бой вторые эшелоны полков. Однако продвижение батальонов первого эшелона 806-го и 801-го стрелковых полков (штурмовых отрядов) происходило безостановочно, и вторые эшелоны вышли на их уровень только на рубеже кварталов, имевших условное наименование 511, 503.

Введя в бой свои вторые эшелоны, 806-й и 801-й полки полностью очистили пригород от противника и к 15 ч 30 мин вышли на рубеж оврага с ручьем, то есть подошли к четвертой траншее противника. С противоположного берега оврага, превращенного в противотанковый ров, противник вел сильный ружейно-пулеметный огонь. По юго-восточному берегу оврага была отрыта сплошная траншея с огневыми точками, укрытыми за толстыми стенами подвалов каменных строений. Вдоль оврага по южному берегу проходила каменная стена, препятствовавшая маневру наших танков и самоходно-артиллерийских установок. Мосты через овраг и ручей были взорваны; дороги, улицы, а также отдельные строения минированы.

К этому времени танки и артиллерия сопровождения, входившие в состав штурмовых отрядов, несколько отстали, встретив на пути своего движения в пригороде большое количество заграждений и препятствий (минированные участки, рвы, проволочные заграждения, баррикады).

Оценив сложившуюся обстановку, командир дивизии принял решение временно приостановить наступление, привести части в порядок, подтянуть отставшие от батальонов артиллерию сопровождения, танки и самоходно-артиллерийские установки, организовать разведку противника, а также восстановить нарушенное взаимодействие между частями и подразделениями, ввести в бой второй эшелон дивизии – 732-й полк – с задачей наступать вдоль шоссе между 806-м и 801-м полками, а 1-й батальон этого полка использовать для уничтожения врага в блокированном форте № V[163].

О штурме форта № Vа «Линдорф» хорошо рассказал участник боев К.Н. Тыщенко: «4-го апреля выдвигаемся на исходные позиции… Справа пруд Филипс, слева канава, выдвигаемся на предполагаемое место для позиции. Где-то впереди в 300–400 метрах, на бугре перед нами затаился форт „Линдорф“, один из самых мощных 22 фортов, опоясывающих бетонным кольцом крепость Кёнигсберг.

Ночь темная, темнее некуда. Немцы ведут себя тихо, не обозначают ракетами свой передний край, как они это делают обычно. Батарея идет за пехотой, связной стрелковой роты, которую мы должны поддерживать, показывает нам путь. Спускаемся в лощину, прибыли на место. В 10–15 метрах наши пехотинцы роют себе окопчики. Мы с И. Шевкуновым выбираем позиции для каждого орудия, их у нас здесь три. [Речь идет о 76-мм пушках ЗИС-3. – А.Ш.]

Мы с Шевкуновым забираемся в свой ровик – наблюдательный пункт и несколько минут дремлем, пока совсем не развиднелось. У него в руках бинокль, а у меня орудийная панорама. Не терпится, хочется увидеть цель нашего наступления – форт «Линдорф».

Какое же нас охватило разочарование, когда в перископе мы увидели не крепостные стены и башни, а длинный, метров 300 по фронту, бугор, поросший густым лесом, дубами да вязами! Умеют же немцы маскировать свои военные сооружения! Ведь за этим лесом, в «бугре», скрыт в казематах гарнизон не меньше чем в 300 солдат и офицеров, оснащенный современным тяжелым стрелковым и артиллерийским вооружением. Наша задача вскрыть огневые точки противника, нанести их на карточку огня, и как только они себя проявят, – прямой наводкой подавить их…

Последняя ночь перед наступлением. Все на батарее подчинено подготовке к штурму. Прочищены стволы пушек, проверены панорамы, затворы, поворотные и подъемные механизмы орудий. Шевкунов отдает команду выставить часовых и всем отдыхать.

Близится 12 часов дня, начало общей атаки. Видим, слева выдвигаются на исходные рубежи наши танки. Даем команду, направление стрельбы левее 0-15, и вовремя! В бинокль, да и невооруженным глазом видим, как гитлеровские артиллеристы бросаются выкатывать из капониров свои орудия, готовясь нанести нашим танкам смертельный удар. Несколько пушек немцы уже выкатили. Кто кого? Чьи нервы крепче, кто быстро, точно и четко сработает у орудия – тот и победит. Даем команду, левее 0-15 прицел 10, бить по стволам деревьев, 20 снарядов на орудие, беглый огонь!

Вижу в бинокль, как 60 снарядов, выпущенные в первые две минуты боя, сделали свое дело: не только загнали гитлеровцев в укрытия и блиндажи, но и подавили волю солдат к сопротивлению.

Мне хорошо видно в бинокль, как вражеские офицеры силой вышвыривают своих солдат из укрытий и блиндажей и они, кто ползком, кто пригибаясь, бегут к брошенным орудиям.

Но не тут-то было, даю команду наводчикам увеличить прицел на одно деление и вести огонь по кроне деревьев, которые нависли над немецкими пушками, скрывая их от удара наших ИЛов.

На батареи фашистов за одну минуту обрушивается более 90 разрывов наших снарядов.

Стволы всех 105-миллиметровых орудий укатились с люлек назад, так как накатные и откатные цилиндры пробиты осколками, из них фонтаном бьет веретенное масло. В снарядных ровиках вспыхнул пожар, горит и рвется боезапас артиллерийских снарядов – вот так работает и побеждает в бою наша трехдюймовочка конструкции Грабина, способная произвести, при двух заряжающих, 31 выстрел в минуту…

Артиллерийская дуэль выиграна.

А сзади и слева наших позиций лязг гусениц и дизельных перегазовок. Это танковая бригада выдвигается на исходные позиции для атаки. До форта «Линдорф» 300–400 метров, и у танкистов ни единой потери в боевых машинах. Командиры танков, наполовину высунувшись из открытых люков, благодарят наших героических наводчиков, да и всех батарейцев, за отличную стрельбу и воинское братство. Вот и наша пехота поднялась и пошла в атаку. Мы поддерживаем ее огнем, прямой наводкой бьем по амбразурам бетонных колпаков, уничтожаем ожившие огневые точки в передних траншеях.

Артподготовка смела и уничтожила с поверхности форта все огневые средства немцев. И словно по заказу ветер разогнал плотную низкую облачность, и появилась над головами наша авиация. Штурмовики на бреющем полете косят цепи контратакующих немцев. Уцелевшие от силы человек 20 идут с поднятыми вверх руками. Нашему штурмовому отряду ничего не остается, как взять их в плен.

Наши штурмовые роты ворвались в переднюю траншею, перескочили ее, а за ней стали преодолевать глубокий противотанковый ров, опоясывающий форт «Линдорф». Саперы делали свою смертельно опасную работу, под огнем разминируя проходы и подступы к форту, а штурмовая рота в противотанковом рву готовилась к новому броску…

Приказываю: ездовым отцепить передки, лошадей положить на землю под бугор, они нам нужны живыми. Срочно начинаем наводить переправу через ручей. А какие подручные средства? Луг, по которому мы двигались, разделен на участки дубовыми кольями и проволокой, это о нас «позаботились» местные бюргеры. Все бросились вытаскивать колья. Откуда-то с фланга по нам бьют из пулемета фрицы, дважды пуля ударила в кол, который я вытаскивал, повыше моей головы. Это уже работает снайпер. Мгновенно падаю на спину и ногами раскачиваю кол, а затем ремнем валю его на землю и волоком тащу, уползая из-под огня. Смотрю, каждый притащил по 2–3 кола. Бросаем длинные колья через ручей, а колья покороче настилаем поперек, рубим кустарник, сверху забрасываем дерном, и переправа готова. Проскакиваем ручей и на галопе – на вершину холма, здесь быстро разворачиваемся. В 50 метрах перед нами форт, где проходила вторая немецкая траншея. Снаряды нашей тяжелой артиллерии сравняли ее с поверхностью земли.

Огонь по амбразурам! Мы заставляем замолчать некоторые их огневые точки, но оборона немцев еще жива. Взять форт с ходу не удалось. Командиры штурмовых рот Орлов и Кузнецов обходят форт слева. Нас просят прощупать огнем слабые места немецкого укрепления. Встав напротив подвесного моста, тремя орудиями наносим удар по воротам и тыловым входам форта.

Мы видим, как под прикрытием артогня штурмовой отряд переправляет через наполненный водой крепостной ров своих огнеметчиков, как они поливают через амбразуры засевших там фрицев горящей нефтью. Слева и справа подходят свежие стрелковые роты 262-го гвардейского стрелкового полка, а штурмовые роты 261-го и 264-го полков обошли форт и ведут бой уже за местечко Вольгартен. К 18 часам форт № 5-а «Линдорф» полностью окружен и блокирован.

Сидим, топчемся у бетонных стен форта. Артподготовка снесла с него лес, начисто обнажив огромный серый пятиугольник в 350 метров по фронту и 150 метров в ширину. Загнанные в глубь этого бетонного гроба солдаты и офицеры противника ждут своей участи. Они не прекращают сопротивления и не сдаются в плен, выполняя приказ Гитлера бороться до последнего солдата, иначе смертная казнь.

Но вот командир стрелкового полка гвардии майор Артыщук направляет в форт двух пленных немцев с предложением осажденным сдаваться. Мы видим, как немцы подошли с белым флагом к порталу подъемного моста, что-то прокричали по-немецки. Через несколько минут подъемный мост опустился, немцы с ультиматумом простучали коваными сапогами по металлическому настилу подъемного моста и скрылись в проходе казематов форта. Наступила тишина ожидания.

Но вот через рупор передано на немецком языке требование командира дивизии Кирилла Тымчика: «Если гарнизон не капитулирует, то вход в подземелье форта будет взорван».

Угроза подействовала. Немцы выбросили белый флаг, и в 2 часа ночи 197 солдат и офицеров гарнизона форта сдались в плен»[164].

Но вернемся к воспоминаниям Белобородова: «День 8 апреля стал переломным в ходе всего штурма…

Стремительно наступали штурмовые группы и отряды 54-го стрелкового корпуса. Батальон майора Н.И. Мамонтова (366-й полк 126-й стрелковой дивизии) продвигался по Хагенштрассе. Фашисты вели сильный огонь из углового дома. Подступы к дому минированы, стоит он особняком, местность открытая. Но Николай Иванович Мамонтов недаром слыл в дивизии офицером с гибким тактическим мышлением. Он отлично использовал все приданные ему подразделения – артиллеристов, саперов, химиков, самоходчиков. Выдвинул на прямую наводку легкие пушки, они ударили по верхнему этажу, тяжелые самоходные установки – по нижнему. Подразделение химзащиты поставило дымовую завесу, под ее прикрытием саперный взвод лейтенанта В.Ф. Лапшина обезвредил минное поле. Лапшин дал сигнал, артиллерия прекратила огонь. Саперы броском вышли к дому, заложили под его стены фугасы. От взрыва дом рухнул, оставшиеся в живых гитлеровцы выскакивали на улицу, прямо в руки наших стрелков. Атаковать опорный пункт даже не понадобилось.

Вместе с тем попытки генерала Седулина развить этот успех результата не принесли. И части корпуса, и введенная в бой из-за левого фланга 24-я гвардейская дивизия продвигались очень медленно. Фашистские танки и пехота, опиравшиеся на огневую систему фортов № 6 «Иудиттен» и № 7 «Гросс Хольштайн» [на самом деле это был форт № VIIа. – А.Ш.], оказывали сильное сопротивление.

Этот последний, еще не захваченный нами участок внешнего обвода кёнигсбергских укреплений играл большую роль в планах вражеского командования. Форты, расположенные по обеим сторонам коридора Кёнигсберг – Фишхаузен, могли стать связующим звеном в дальнейших попытках кёнигсбергского гарнизона прорваться из окружения на запад, на воссоединение с земландской группировкой.

Отсюда вытекала и задача 43-й армии: в кратчайший срок овладеть фортами, лишить противника этого тактически выгодного рубежа. С утра 9 апреля штурмовые отряды 319-й и 24-й гвардейской дивизий приступили к выполнению поставленной задачи. Она была решена быстро, помог опыт, приобретенный в ходе боев за форты № 5 и 5-а.

Мы изучили сильные и слабые стороны крепостных сооружений. Прежде всего бросался в глаза контраст между исключительно прочным, практически непробиваемым боевым покрытием форта и несовершенством его огневой системы. Низко расположенные амбразуры не позволяли контролировать огнем большие участки местности. По этой причине и свою артиллерию противник был вынужден выдвигать наверх, на открытый внутренний двор форта.

С учетом слабых сторон форта и проводился его штурм. Тяжелая наша артиллерия громила навесным огнем внутренний двор форта, уничтожала артиллерийские средства противника. Затем орудия, выдвинутые на прямую наводку, били по амбразурам, подавляя пулеметные точки. Стрелки и саперы броском преодолевали ров, врывались на территорию форта. С этого момента форт, по суще ству, превращался из боевого сооружения в убежище для своего гарнизона. Но саперы, применяя мощные заряды взрывчатки, «выкуривали» из глубинных этажей форта прятавшихся там фашистов.

Стрельба по амбразурам прямой наводкой лучше всего удавалась экипажам самоходно-артиллерийских установок. Укрытые броней, они подводили машины к форту на 100–150 метров и били по амбразурам почти в упор.

Четкое взаимодействие артиллеристов, самоходчиков, стрелков и саперов позволило нам в течение считанных часов овладеть фортами № 6 и 7, в то время как на штурм форта № 5-а пришлось затратить около суток, а форта № 5 – и того более.

Форт № 6 «Иудиттен» [на самом деле форт «Королева Луиза». – А.Ш.] штурмовали отряды майоров Зенова и Николенко (319-я стрелковая дивизия). Сначала батарея орудий особой мощности обстреляла форт. Многопудовые снаряды мортир в каменную крошку стерли его внутренний двор вместе с огневыми позициями артиллерии. 21 орудие противника было уничтожено. Затем самоходно-артиллерийские установки лейтенанта А.А. Космодемьянского ослепили огнем пулеметные амбразуры. [На самом деле А.А. Космодемьянский командовал лишь одной ИСУ-152. – А.Ш.] Отряды Зенова и Николенко ворвались на территорию форта, и остатки его гарнизона – более 300 солдат и офицеров 548-й пехотной дивизии – капитулировали.

В том же ключе проходил и штурм форта № 7 «Гросс Хольштайн» [форт № VIIа. – А.Ш.]. Самоходные установки лейтенанта И.А. Латрушева, умело маневрируя, вели меткий огонь с близкой дистанции и заставили замолчать все пулеметные точки. Стрелки 84-го гвардейского полка майора Тимошенко почти без потерь овладели фортом, захватив более 250 пленных»[165].

50-я армия наступала на форт № IV «Гнейзнау» и форт № III «Кениг Фридрих III», которые ряд авторов именуют по названию близлежащих населенных пунктов «Бейдритен» и «Кведнау».

О боях за форт № III известно мало. Он капитулировал к 8 часам утра 9 апреля.

А вот за форт № IV происходили ожесточенные бои. В течение всего штурма форт № IV разрушали 280-мм мортиры Бр-5 226-го дивизиона подполковника А.В. Осипчука. После взятия форта наши артиллеристы насчитали более 100 прямых попаданий, но сквозных из них было только 9, причем в лобовой части форта не оказалось ни одного, несмотря на 32 попадания.

Штурм форта № IV проводился силами 208-й стрелковой дивизии. В полосе наступления 578-го полка оборонялось до батальона пехоты 75-го охранного полка противника при поддержке одного дивизиона артиллерии.

Оборона немцев состояла из двух линий. Первая линия обороны проходила по внешнему обводу обороны Кёнигсберга и состояла из форта № IV и двух траншей, проходивших юго-западнее и южнее города. Перед первой траншеей имелся противотанковый ров шириной до 5 м и глубиной до 3 м, наполненный водой. Подступы к противотанковому рву были прикрыты проволочными заграждениями с глубокими и плотными противопехотными и противотанковыми минными полями. Главная линия обороны проходила по северо-западной окраине Нойхуфен и состояла из 3–4 линий траншей, расположенных в глубине обороны.

578-й стрелковый полк имел задачу силами штурмового отряда прорвать оборону противника в направлении Нойхуфена с ближайшей задачей овладеть второй траншеей и в последующем Нойхуфеном. В состав штурмового отряда вошли: 2-й батальон (4-я и 5-я стрелковые роты), саперная рота, взвод ранцевых огнеметов, по одной батарее 45-мм и 76-мм полковых пушек, рота 82-мм минометов, три танка Т-34 и четыре самоходных орудия 152-мм калибра. Наступление штурмового отряда командир полка решил поддержать двумя батареями 120-мм минометов и одним гаубичным артиллерийским полком.

В 8 часов утра 3 апреля командир корпуса поставил конкретную задачу дивизии на наступление, в частности 208-й дивизии во взаимодействии с 215-й дивизией корпуса овладеть пригородом Куммерау, фортом № IV, затем кожзаводом и наступать в направлении богадельни и крематория. Для штурма форта № IV выделялась артиллерия крупного калибра.

Из воспоминаний участника штурма Кёнигсберга полковника Михалевича Александра Георгиевича (на момент штурма он командовал артиллерией 208-й стрелковой дивизии):

«Получив задачу, мы с командиром дивизии и с командирами полков весь день проводили рекогносцировку, уточняли границы между дивизиями и полками. В 12 часов командир дивизии был вызван на занятия, которые проводил маршал Василевский на специальном макете крепости Кёнигсберг. В 16 часов я был вызван с командующим артиллерией корпуса к командующему артиллерией 50-й армии. Командующий рассказал о порядке артиллерийского обеспечения штурма Кёнигсберга и что со 2-го апреля в 11, 39-й и 43-й армиях артиллеристы ведут мощный огонь по многометровым стенам фортов, по дотам и дзотам. Затем командующий артиллерией приказал мне приступить с рассвета 4 апреля к разрушению форта № 4, для чего в мое распоряжение выделяется 203-миллиметровое орудие с боекомплектом бетонобойных и фугасных снарядов для стрельбы прямой наводкой. Кроме того, выделялась батарея 122-мм гаубиц для стрельбы прямой наводкой по огневым точкам, расположенным вокруг форта.

Возвратившись на свой КП, я доложил командиру дивизии о полученной мною задаче от командующего артиллерией армии, наспех перекусил, а пред этим приказал штабу вызвать командира артполка с командиром 2-го дивизиона. До прибытия вызванных командиров с нач. штаба Климовым по схеме Кёнигсберга определили примерный район огневой позиции для 203-мм орудия. Затем с прибывшими командирами артполка Мамаевым и Ароновым и командиром 203-мм батареи капитаном Орловым выехали для выбора на местности огневой позиции для 203-мм орудия и огневой позиции для батареи 122-мм гаубиц, а также наблюдательных пунктов.

Выбрав ОП и НП, мы возвратились по своим местам, с задачей в ночь на 4-е апреля орудия вывести на ОП, замаскировать и быть готовыми с рассвета к ведению огня. Весь день 3 апреля была слышна артиллерийская канонада во всех районах на подступах к городу, и трудно было различить, где стреляют немцы, а где наши. С воздуха наша авиация наносила бомбовые удары по Кёнигсбергу.

К 7 часам утра я с начальником разведки капитаном Трофименко отправился на НП. Там уже были командир артполка Мамаев, командир дивизиона Аронов и командиры батарей Орлов и Лымар. Видимость была плохая, все покрыто туманом, только кое-где были видны верхушки деревьев, покрывавших форт. Только к 9 часам туман рассеялся, и мы увидели огромнейший курган, покрытый редкими сосновыми деревьями. Командиры батарей доложили о готовности к стрельбе. Я приказал приступить к пристрелке, а потом к разрушению. Вначале произвели пристрелку орудиями 122-мм гаубиц фугасными снарядами, было несколько попаданий по форту, затем командир батареи Орлов произвел перерасчет на свой калибр и начал стрельбу. Уже третий снаряд попал по центру форта, затем методическим огнем – через минуту выстрел – продолжалась стрельба по форту. С НП было видно, как взлетают в воздух деревья, как зелень покрывается черной землей. В промежутках между паузами стрельбы 203-мм орудия вели огонь орудия 122-мм гаубиц, но эффект их стрельбы был незначительный. После стрельбы фугасными снарядами Орлов приступил к стрельбе бетонобойными. Наблюдаем сплошные попадания, а форт возвышается. Кое-где от бетонобойного снаряда взлетали куски бетона и кирпича.

За весь день стрельбы на разрушение капитан Орлов израсходовал 120 снарядов, из них 50 бетонобойных, а форт остался неразрушенным. 240 снарядов было выпущено и орудиями 122-мм батарей капитана Лымара. Во второй половине дня на НП прибыли командир дивизии полковник Цветков и командующий артиллерией корпуса полковник Елкин, которые убедились в прочности форта № 4».

Лишь 7 апреля в ходе кровопролитного штурма нашим войскам удалось овладеть фортом «Гнейзнау».

9 апреля в 9 ч 00 мин сдался форт № III. Ну а форты № Iа «Гребе», № II «Бронзарт» и № IIа «Барнехоф» в ночь с 7 на 8 апреля были оставлены гарнизонами в соответствии с приказом и отступили к городскому валу, причем эта операция прошла фактически без боя.

Роль реактивной артиллерии при разрушении фортов была относительно скромной. Зато в уличных боях реактивная артиллерия показала себя с лучшей стороны. Для действий в Кёнигсберге в гвардейских минометных бригадах были созданы штурмовые группы реактивных снарядов (РС), каждая в составе 12 человек. В каждой бригаде создавалось по 2–3 группы. Стрельба снарядами М-31 производилась непосредственно из укупорки, которая устанавливалась в окнах или проломах зданий напротив объекта, подлежащего разрушению. Каждой стрелковой дивизии придавались 1–2 штурмовые группы РС, которые, в свою очередь, использовались для непосредственного обеспечения штурмовых отрядов и групп пехоты. Боевые действия показали высокую эффективность такого использования реактивных снарядов.

Характерной особенностью в использовании артиллерии в операции являлась организация артиллерийской блокады района Кёнигсберга. Она осуществлялась группой артиллерийской блокады и группой железнодорожной артиллерии. Группа артиллерийской блокады была развернута на южном берегу залива Фришес-Хафф. В дневное время артиллерия группы вела наблюдаемый огонь, в ночное время производились короткие огневые налеты и велся методический огонь по заранее пристрелянным участкам. Большое применение нашла стрельба с самолетами-корректировщиками и аэростатами воздушного наблюдения, а также стрельба по кораблям противника ночью из орудий, выставленных на прямую наводку, с использованием прожекторов. С помощью прожекторов в ночное время было потоплено: 5 барж, 7 катеров и 2 корабля.

Группа железнодорожной артиллерии действовала в полосе 11-й гвардейской армии, располагаясь на станции Гуттенфельд и на перегоне Левенгаглен – Гуттенфельд. Она решала задачи по разрушению трех танковых и одного порохового заводов, трех фортов, кёнигсбергского порта. Всего за период с 31 марта по 9 апреля этой группой было проведено 135 стрельб и израсходовано 180-мм снарядов 136 и 130-мм снарядов 1463.

9 апреля во второй половине дня в результате непродолжительного, но ожесточенного боя были захвачены Закхаймские и Королевские ворота. По Закхайму (Моспроспект) и Кенигштрассе (ул. Фрунзе) штурмующие к вечеру приблизились к Королевскому замку. После захвата аэродрома «Девау» (район ул. Молодой гвардии) войска 50-й и 11-й армий соединились.

В 7 часов вечера 9 апреля советские войска заняли Королевский замок. Комендант крепости Отто фон Ляш вступил в переговоры о капитуляции, и в 22 ч 45 мин немецкие войска получили приказ командования о прекращении сопротивления.

Однако в отдельных частях города сопротивление немцев продолжалось и в течение 10 апреля.

По официальным советским данным, при штурме Кёнигсберга было уничтожено около 42 тысяч германских солдат и офицеров и взято в плен около 92 тысяч, в том числе более 1800 офицеров и генералов. Среди огромных трофеев насчитывалось 2023 орудия, 1652 миномета и 128 самолетов. Заняв Кёнигсберг, части фронта освободили более 15 тысяч военнопленных различных национальностей[166].

В ознаменование победы, одержанной под Кёнигсбергом, Президиум Верховного Совета СССР учредил медаль «За взятие Кёнигсберга», которой были награждены все участники боев за столицу Восточной Пруссии. Части и соединения, участвовавшие в штурме крепости, получили наименование «Кёнигсбергские».

Замечу, что Кёнигсберг был единственным городом – не столицей, за взятие которого была учреждена медаль.

Разгром кёнигсбергской группировки создал благоприятные условия для окончательной ликвидации остатков противника и на Земландском полуострове, где оборонялись восемь пехотных и одна танковая дивизии группы «Земланд», насчитывавшей около 65 тысяч человек, а также 1200 орудий и 166 исправных танков и штурмовых орудий.

Ожесточенность боев за Кёнигсберг показывают даже официальные (то есть приуменьшенные) данные советских потерь:

6 апреля – 1840 убитых и 6830 раненых;

7 апреля – 2660 убитых и 9870 раненых;

8 апреля – 2660 убитых и 9870 раненых;

9 апреля – 2660 убитых и 9870 раненых.

Всего же 3-й Белорусский фронт с 13 по 25 апреля 1945 г. безвозвратно потерял 84 463 человека, санитарные потери составили 332 300 человек. Итого 421 763 человека, то есть среднесуточные потери составляли 4095 человек.

Я думаю, не надо утверждать, что решающую роль в штурме Кёнигсберга сыграла артиллерия Красной Армии. После взятия крепости проверяющая комиссия записала в акте: «Было обследовано 43 батареи противника, по которым велся огонь нашей артиллерии. Результаты подавления хорошие. На 18 батареях имеются прямые попадания в орудийные окопы, на 15 батареях полностью брошена материальная часть. Несмотря на недостаток снарядов у противника, на позициях оставлено их до семи тысяч. Артиллерийская группировка противника была выявлена с достаточной точностью и подавлена хорошо. Огонь артиллерии был настолько эффективен, что противник, несмотря на наличие артиллерии и боеприпасов в первый день боя, ответного артиллерийского огня вести не мог и не вел. Действовали только его отдельные орудия из глубины».

Увы, у нас постоянно находятся личности, оспаривающие подобные мнения. До 1956 г. взятие Кёнигсберга, равно как и другие успехи советского оружия в 1944–1945 гг., присваивалось гению «величайшего полководца всех времен и народов». С 1956 по 1991 г., оказывается, все решила мудрая коммунистическая партия, которая в течение всей войны не провела ни одного съезда или хотя бы пленума.

Но вот настали новые времена, и в 2005 г. в Москве был издан учебник Л.Л. Шевченко «Православная культура. Экспериментальное учебное пособие для начальных классов общеобразовательных школ, лицеев, гимназий. 3 (4) годы обучения. Книга вторая». Там на странице 176 описан штурм Кёнигсберга:

«Наши войска вели штурм неприступной немецкой крепости Кёнигсберг. Люди совсем обессилели, потери были огромны. А фашисты были еще сильны. Мы могли потерпеть поражение. Вдруг видим: приехал командующий фронтом, много офицеров и с ними священники с иконой. Многие стали шутить: „Вот, попов привезли, сейчас они нам помогут“. Но командующий быстро прекратил всякие шутки, приказал всем построиться, снять головные уборы.

Священники отслужили молебен и пошли с иконой к передовой. Мы с недоумением смотрели: куда они идут во весь рост? Их же всех перебьют! От немцев была такая стрельба – огненная стена! Но они спокойно шли в огонь. И вдруг стрельба с немецкой стороны одновременно прекратилась, как оборвалась. Тогда был дан сигнал – и наши войска начали общий штурм Кёнигсберга с суши и с моря.

Произошло невероятное: немцы тысячами сдавались в плен! Как потом в один голос рассказывали пленные, перед самым русским штурмом в небе появилась Мадонна (так они называют Богородицу), которая была видна всей немецкой армии. И у всех солдат отказало оружие – они не могли сделать ни одного выстрела. Тогда-то наши войска, преодолев заграждения, легко сломили сопротивление и взяли город, который до этого был неприступен! Во время этого явления немцы падали на колени. И очень многие поняли, в чем здесь дело и кто помогает русским!»

Вот оно как было! А я-то, глупый, пишу о каких-то гаубицах и мортирах.

К апрелю 1945 г. войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов в результате успешно проведенных зимних наступательных операций разгромили 9, 4-ю танковые и 17-ю немецкие армии, входившие в состав группы армий «А», и вышли на широком фронте к центральным районам Германии.

Войска 1-го Белорусского фронта вышли к реке Одер на участке от побережья Балтийского моря до устья реки Нейсе у Ратцдорфа, овладев несколькими плацдармами на западном берегу реки Одер в 60–75 км от Берлина. Войска 1-го Украинского фронта вышли к реке Нейсе на участке от Ратцдорфа до Пенциха, а своим левым крылом достигли чехословацкой границы на участке Нойштадт, Ратибор.

Войска 2-го Белорусского фронта после разгрома данцигской группировки войск противника вышли на побережье Балтийского моря западнее Данцига, на участке Эльбинг, Кольберг.

После выхода войск 2-го и 1-го Белорусских и 1-го Украин ского фронтов на указанные рубежи на эти три фронта была возложена задача по проведению Берлинской операции – разгромить берлинскую группировку войск противника, овладеть Берлином и выйти на реку Эльба.

Готовясь к обороне своей столицы, командование вермахта приняло все меры для создания глубокой и прочной обороны. Этому в значительной степени способствовала очень трудная для наступления местность, которая в полосе предстоящих боевых действий наших войск изобиловала большим количеством рек, озер, каналов и крупных лесных массивов, способствовавших организации сильной обороны.

Особое внимание германское командование уделяло созданию прочной обороны по западному берегу рек Одер и Нейсе для надежного прикрытия берлинского направления. Противнику удалось создать здесь достаточно сильную в инженерном отношении и глубоко эшелонированную оборону.

Одерско-Нейсенский оборонительный рубеж глубиной 20–40 км состоял из трех полос: первой (главной), второй и третьей (тыловой). На ответственных направлениях между этими полосами имелись промежуточные и отсечные позиции.

Наличие в полосах между реками Одер, Нейсе и Берлином большого количества крупных населенных пунктов, заводов, отдельных фольварков с каменными постройками дало возможность противнику быстро оборудовать много сильных узлов сопротивления и опорных пунктов, которые явились основой оборонительных полос.

Наиболее мощными узлами обороны в главной полосе обороны были Штеттин, Франкфурт-на-Одере, Губен, Форст и Мускау. Среди них особо выделялся Франкфурт-на-Одере. Выгодно расположенный на западном берегу реки Одер, он являлся самым сильным узлом сопротивления в системе главной полосы немецкого обороны.

Наиболее развитой оборона противника была на участке от Штеттина до Шведта – перед 2-м Белорусским фронтом, от устья реки Альте-Одер до Франкфурта-на-Одере – перед 1-м Белорусским фронтом и от Губена до Прибуса – перед 1-м Украинским фронтом.

Вторая оборонительная полоса в инженерном отношении наиболее сильно была подготовлена перед кюстринским плацдармом 1-го Белорусского фронта на участке от канала Финов до канала Одер – Шпрее. Здесь были оборудованы две-три линии сплошных траншей, все населенные пункты и даже отдельные фольварки были превращены в сильные опорные пункты и подготовлены к круговой обороне.

Вторая полоса обороны на этом участке проходила по Зееловским высотам. Эти высоты и город Зеелов являлись одним из наиболее мощных узлов сопротивления немцев на восточных подступах к Берлину. Зееловские высоты представляют собой высокий берег старого русла Одера и тянутся по линии Вербиг (3 км севернее Зеелова), Зеелов, Мальнов (4 км северо-западнее Лебуса), возвышаясь над долиной Одера на 40 м. Высота берега в районе Зеелова достигает 50 м. Крутизна его в этом месте равна 30–40°. Склоны местами обрывисты и изрезаны лощинами и оврагами.

Преимущества в использовании местности были на стороне противника. Выгодные для обороны высоты в районе Зеелова командовали почти над всей поймой Одера. С Зееловских высот противник мог просматривать и корректировать огонь своей артиллерии и минометов на всю глубину расположения наших войск. В то же время для наступавших войск наблюдение за расположением противника и его огневых средств на скатах Зееловских высот чрезвычайно затруднялось наличием густой зелени рощ и садов восточнее Зеелова. Преодолевать крутые скаты Зееловских высот наши танки и САУ могли только по дорогам, где угол подъема докускал продвижение колесного и гусеничного транспорта. Но эти дороги были минированы и находились под огнем всех видов оружия противника.

Зееловские высоты и расположенные в их районе населенные пункты были подготовлены к особо упорной обороне и рассматривались противником как тактический «ключ» всей системы его обороны на собственно берлинском направлении.

На удалении 20–40 км от переднего края главной полосы находилась третья (тыловая) полоса обороны, состоявшая из большого количества сильно укрепленных населенных пунктов, превращенных в узлы сопротивления.

Главное внимание германского командования при организации обороны было направлено на прикрытие Берлина непосредственно с востока от возможного и наиболее опасного удара 1-го Белорусского фронта с кюстринского плацдарма. На этом направлении к началу нашего наступления была создана глубоко эшелонированная оборона. Общая глубина полосы, подготовленной к обороне, включая Берлинский укрепленный район, достигала 100 км. Оборона противника в полосе наступления 2-го Белорусского фронта была эшелонирована на глубину до 40 км. Трудность преодоления ее усугублялась наличием крупной водной преграды – реки Одер, имевшей в нижнем течении два русла – Ост-Одер и Вест-Одер, удаленных друг от друга на 2,5–4 км с широкой поймой реки, затопленной противником.

Оборона немцев в полосе наступления 1-го Украинского фронта была эшелонирована на глубину 30 км. Преодоление ее было связано с необходимостью форсирования двух больших рек – Нейсе и Шпрее.

Подготовка к проведению Берлинской операции началась еще в марте 1945 г., но директивы Ставки были даны: 1-му Белорусскому фронту – 2 апреля, 1-му Украинскому фронту – 3 апреля и 2-му Белорусскому фронту – 6 апреля.

По замыслу Ставки Верховного Главнокомандования операция должна была начаться не позднее 16 апреля и завершиться в течение 12–15 дней.

Войска 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов должны были совместными ударами расчленить немецкую группировку, оборонявшуюся на берлинском направлении, и по частям уничтожить ее.

Для проведения операции фронты получили дополнительное усиление: 1-й Белорусский фронт – одну общевойсковую армию (3-ю), два авиационных корпуса и две авиационные дивизии, один артиллерийский корпус (3-й), одну дивизию и три полка полевой реактивной артиллерии (2-й гмд, 38, 50-й и 318-й гмп); 1-й Украинский фронт – три общевойсковые армии (28, 31-ю и 2-ю Польскую). В результате к началу операции три фронта располагали весьма значительными силами (расчетных дивизий – 193, орудий, минометов, установок и рам реактивной артиллерии – более 41 тысячи, танков и САУ – 6250, боевых самолетов – 7500), что позволило создать превосходство над противником: по пехоте – в 2,5 раза, по артиллерии – в 4 раза, по танкам – в 4,1 раза и по самолетам – в 2,3 раза[167].

Следует заметить, что советское командование даже в совершенно секретных документах завышало силы противника, так что соотношение сил в пользу Красной Армии было еще больше. Германский историк Вильгельм Тике писал: «Данные о численности войск и вооружений конца войны вызывают сомнения, так как с немецкой стороны в это время просто невозможно было выяснить точные цифры»[168].

Тот же Тике писал: «…по состоянию на 7 апреля 1945 г. группа армий „Висла“ насчитывала в общей сложности 828 машин, из которых только 719 были пригодны для участия в боевых действиях»[169].

С полевой артиллерией в группе армий «Висла» ситуация была намного хуже. «В Федеральном архиве ФРГ сохранилась официальная запись о количестве орудий в зоне действий 9-й армии, согласно которой 101-й армейский корпус имел в среднем 6,2 орудия на один километр линии фронта, 11-й танковый корпус СС – 10 орудий, а 5-й горно-стрелковый корпус СС – 2,8 орудия…

Боеприпасов было в обрез. В зоне действий 3-й танковой армии вся артиллерия состояла в основном из тяжелых противовоздушных орудий, которые были сняты с позиций ПВО в немецких городах и переброшены на Одер (часто их устанавливали на бетонном цоколе). Под Шведтом вся оборона держалась исключительно на тяжелых и сверхтяжелых минометах 406-го фольксартиллерий ского корпуса.

На участке 9-й армии, где предположительно должны были развернуться наиболее ожесточенные бои, положение было немногим лучше. К северу от Зеелова занимал позиции 408-й фольксартиллерийский корпус, а к югу – 404-й фольксартиллерийский корпус»[170].

Тут следует дать небольшое пояснение: тяжелыми минометами немцы считали 12-см минометы, близкие по своим тактико-техническим характеристикам к советским минометам. А вот сверхтяжелый 21-см миномет 21-cм Gr.W.69 был создан чехословацкой фирмой «Шкода» в 1944 г. А у чехов он имел индекс В-19.

Этот миномет спроектирован по классической схеме «мнимого треугольника». Но в отличие от советских и германских минометов калибра 50—120 мм имел противооткатные устройства и заряжался с казенной части. Для транспортировки миномет снабжался отделяемым в боевом положении ходом. Длина ствола В-19 – около 3 м, то есть 14,4 калибра. Угол возвышения +40°; +75°. Вес в боевом положении 2,3 т.

Штатным выстрелом миномета была 110-кг фугасная восьмиперая мина Wgr.5004, содержавшая 40 кг ВВ. При заряде 1,4 кг фугасная мина имела начальную скорость 239 м/с и летела на дистанцию 5035 м. Однако, учитывая большую длину мины – 1636 мм, то есть 7,8 калибров, трудно было ожидать от нее хорошей кучности. Кроме того, в боекомплект миномета входила бетонобойная граната весом 85 кг. Более легкий снаряд имел начальную скорость 283 м/с и дальность 6410 м. Любопытно, что, по советским данным, его начальная скорость составляла 345 м/с, а дальность 8,5 км[171].

Прошу прощения у читателя за столь длинный рассказ о 21-см миномете Gr.W.69. Дело в том, что в серийном производстве он находился недолго: в 1944 г. промышленность сдала 33 штуки, а в 1946 г. – 96. Мин к миномету было выпущено: в 1944 г. – 4 тысячи, а в 1945 г. – 24 тысячи. А главное, эти минометы не поставляли в вермахт, а лишь в «корпуса народной артиллерии», первоначально находившиеся под руководством нацистской партии.

Впервые 21-см минометы против советских войск были применены именно на Одере. Надо ли говорить о впечатлении, которое производили на советских солдат взрывы мин с 40 кг взрывчатки?!

А теперь перейдем к действиям советской артиллерии.

В ходе подготовки к Берлинской операции в артиллерии фронтов были проведены следующие мероприятия.

Войска 2-го Белорусского фронта после завершения операции в районе Данцига и Гдыни должны были сменить войска 1-го Белорусского фронта, участвовавшие в Померанской операции, на 180-километровом фронте от Кольберга на побережье Балтийского моря до Ниппервизе на Одере.

Для выполнения этой задачи вместе с войсками пришлось осуществить перегруппировку артиллерии четырех армий, трех танковых, одного механизированного и одного кавалерийского корпусов (2-й ударной, 65, 70-й и 49-й армий; 1, 3-го и 8-го гв. тк, 8-го мк и 3-го гв. кк), а также большого количества артиллерии РВГК. Не считая батальонной и полковой артиллерии, а также отдельных дивизионов стрелковых дивизий, танковых, механизированного и кавалерийского корпусов, количество войсковой артиллерии составило 49 артиллерийских и минометных полков. В перегруппировке участвовал, помимо того, 101-й артиллерийский полк РВГК.

Таким образом, в перегруппировке артиллерии 2-го Белорусского фронта участвовало 150 артиллерийских и минометных полков всех типов. Столь крупная перегруппировка была осуществлена в очень короткий срок, с 4 по 13 апреля. Артиллерийские соединения и части РВГК, вооруженные тяжелыми системами и имеющие тракторную тягу, перевозились по железной дороге, для чего потребовалось 65 эшелонов. Вся остальная артиллерия перебрасывалась на новое направление походным порядком на расстояние от 250 до 370 км.

Перегруппировка артиллерии 1-го Белорусского фронта была более сложной, что определялось необходимостью вывода в полосу своего фронта войск и артиллерии, участвовавших в Померанской операции, значительным сужением полосы фронта и изменением границ между армиями. Кроме того, для усиления армий ударной группировки в их полосы выводились части РВГК из резерва фронта и частично из других армий.

В разгроме померанской группировки противника участвовали: 3-я ударная, 61, 47-я армии, 1-я армия Войска Польского, 1-я и 2-я гвардейские танковые армии, 2-й и 7-й гвардейские кавалерийские корпуса. Не считая полковой и батальонной артиллерии, в составе этих войск насчитывалось 53 полка войсковой артиллерии и 104 артиллерийских и минометных полка РВГК (в том числе и армейских). Вся войсковая и армейская артиллерия осуществляла перегруппировку в составе своих армий, корпусов и дивизий.

Перегруппировка артиллерии РВГК планировалась отдельно, причем 50 полков сразу же направлялись в другие армии, уже развернутые в полосе фронта, 29 полков оставались в армиях, в составе которых действовали в Померанской операции и вместе с ними перебрасывались на новое направление, а 25 полков совершали перегруппировку в два этапа – выводились в резерв фронта, с последующей их передачей в армии ударной группировки. Кроме того, на усиление этих армий передавались 38 полков из ранее созданного резерва фронта и 24 полка из других армий. Таким образом, во внутрифронтовой перегруппировке, не считая войсковой и армейской артиллерии, участвовали 166 полков РВГК, которым пришлось совершить марши на расстояние от 75 до 250 км.

В связи с изменением границ ответственности армий и общим сокращением протяженности фронта во всех армиях были проведены внутриармейские перегруппировки артиллерии, правда, на сравнительно небольшие расстояния.

Перегруппировка некоторой части артиллерии из Восточной Пруссии была проведена в период с 9 по 22 марта. Основная же перегруппировка войск, в том числе и артиллерии, проводилась с 7 апреля, после того как началась смена частей 1-го Белорусского фронта войсками 2-го Белорусского фронта, и полностью закончилась к 14 апреля.

С 15 марта из резерва Ставки в состав 1-го Белорусского фронта начали прибывать по железной дороге 3-й артиллерийский корпус прорыва в составе 2-й и 18-й артиллерийских дивизий, 2-я гвардейская минометная дивизия, 38, 50-й и 318-й гвардейские минометные полки полевой реактивной артиллерии. Все эти части и соединения к 8 апреля закончили свое сосредоточение в резерве фронта.

Вывод артиллерии РВГК из резерва фронта в армии ударной группировки и ее перегруппировка между армиями были проведены с 8 по 11 апреля.

Перегруппировка войск 1-го Украинского фронта и его артиллерии, хотя и носила внутрифронтовой характер, была также очень сложной. С 3 апреля, после передачи 4-му Украинскому фронту 60-й армии, протяженность фронта сократилась с 470 до 390 км. К этому времени в составе фронта оставалось шесть общевойсковых и две танковые армии (3, 13, 52, 5-я гв., 21-я и 59-я армии, 3-я и 4-я гв. танковые армии).

На усиление фронта поступали три общевойсковые армии. 2-я армия Войска Польского со 2-й артиллерийской дивизией, 14-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригадой и 3-м минометным полком 9 апреля сосредоточилась в лесах северо-западнее Бунцлау в полосе 13-й армии. 28-я и 31-я армии, следовавшие из Восточной Пруссии по железной дороге, могли прибыть в полосу фронта только к началу операции, и то не полностью.

В целях создания сильной ударной группировки командующий фронтом решил перегруппировать основную массу войск на правое крыло фронта за счет расширения полос обороны трех левофланговых армий на 101 км. С левого крыла фронта на правое выводилась 5-я гвардейская армия. 13-я армия приняла часть полосы 3-й гвардейской армии на участке Клайн-Бадемейзель, Трибель, но в то же время передала свою полосу войскам 5-й гвардейской, 2-й Польской и 52-й армий. В результате фронт 13-й армии сократился с 55 до 9 км. В ходе перегруппировки общевойсковых армий с левого крыла на правое рокировались и танковые армии. 3-я гвардейская танковая армия выводилась в район южнее Зоммерфельд в полосу 13-й армии, и 4-я гвардейская танковая армия – в район южнее Зорау, в полосу 5-й гвардейской армии. Одновременно на правое крыло фронта перебрасывались и кавалерийские корпуса.

Войсковая и армейская артиллерия осуществляла перегруппировку вместе с войсками своих армий и корпусов в период с 4 по 12 апреля. В ее составе насчитывалось около 100 полков.

Артиллерия РВГК проводила перегруппировку в составе общевойсковых армий (5-я гв. и 13-я) и самостоятельно, по плану командующего артиллерией фронта. Так, одновременно с войсковой артиллерией 5-й гвардейской армии перегруппировку осуществляла и приданная ей артиллерия РВГК в количестве 40 полков (3-я и 17-я адп 7-го акп, 10-й гв. иптабр, 1075-й иптап, 9-й гмд и 308-й гмп), а в 13-й армии – 13 полков (12-я минбр, 168-й лабр, 111-й гв. гап, гап 171-й габр, 1076-й иптап, 30-я и 38-я гмбр). Из резерва фронта в армии ударной группировки передавался 51-й полк (4-я и 31-я адп 10-го акп – в 13-ю армию; 25-я адп и 7-я гв. иптабр – в 3-й гв. армию), а из одних армий в другие —19 полков (1-я гв. адп – из 13-й армии в 3-ю гв. армию и 37-я иптабр – из 5-й гвардейской в 21-ю армию). Перегруппировка артиллерии РВГК, осуществлявшаяся по плану командующего артиллерией фронта, производилась в период с 8 по 11 апреля.

Таким образом, в основной перегруппировке, помимо полковой и батальонной артиллерии и отдельных дивизионов общевойсковых соединений, участвовало около 100 полков войсковой артиллерии и 125 полков артиллерии РВГК. При этом перегруппировка производилась на значительное расстояние. Протяженность маршрутов колебалась в пределах от 80—100 км до 270–300 км. Наибольшее расстояние, в 300 км, пришлось преодолеть артиллерии 5-й гвардейской армии. Кроме того, часть артиллерии производила внутриармейскую перегруппировку на сравнительно небольшое расстояние.

Распределение артиллерии между армиями трех фронтов к началу операции приведено в Приложении. Здесь же я отмечу, что в 126-километровой полосе наступления 2-го Белорусского фронта к началу наступления имелось 6528 орудий и минометов (из них 1865 в РВГК), 335 боевых машин реактивной артиллерии и 488 пусковых рам снарядов М-31. В это число не включена артиллерия 19-й и 5-й танковых армий, занимавших оборону на побережье и не участвовавших в операции.

В 174-километровой полосе наступления 1-го Белорусского фронта имелось 16 687 орудий и минометов (из них 4858 РВГК), 661 боевая машина реактивной артиллерии и 779 рам М-31.

В 395-километровой полосе наступления 1-го Украинского фронта находилось 15 330 орудий и минометов (из них 4099 РВГК), 523 боевые машины реактивной артиллерии и 518 рам М-31.

В их число не включена артиллерия, входившая в состав 1-го Украинского фронта 6-й армии, блокировавшей город Бреслау в 125–150 км восточнее линии фронта. Зато включена артиллерия 2-й армии Войска Польского, которая имела 1170 орудий и минометов, а также 21 боевую машину реактивной артиллерии.

О степени массирования артиллерии на главных направлениях фронтов можно судить по тому, что в армиях ударных группировок фронтов было сосредоточено до 80 % всей войсковой артиллерии и до 95 % всей артиллерии РВГК. Средний удельный вес артиллерии РВГК во всех трех фронтах достигал 26 %, в большинстве же армий ударных группировок он доходил до 45–48 %.

На участках прорыва использовались орудия большой и особой мощности РВГК. Так, к примеру, в 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского фронта находился 1-й пушечный полк особой мощности (две 210-мм пушки Бр-17 и шесть 152-мм пушек Бр-5), 34-й ОАД ОМ (шесть 280-мм мортир Бр-5) и 322-й ОАД ОМ (шесть 305-мм гаубиц обр. 1915 г.).

Благодаря большому количеству артиллерийских частей и соединений, привлекавшихся к участию в Берлинской операции, в полосе фронта была развернута широко разветвленная сеть многочисленных наблюдательных пунктов командиров батарей, дивизионов, полков, бригад и дивизий (основных, боковых и передовых).

В начале подготовительного периода, когда еще не были изменены фронтовые границы и фронт армий, особенно на кюстринском плацдарме, был еще очень широк, на каждом километре фронта размещалось в среднем 32 наблюдательных пункта (5-я ударная и 8-я гвардейская армии). В последние же недели, предшествовавшие наступлению, после сокращения общей ширины полосы фронта с 320 до 175 км и окончания сосредоточения артиллерии на участках прорыва тех же армий на каждом километре фронта действовало уже до 100–120 наблюдательных пунктов. Всего же в полосе фронта было развернуто около 7 тысяч наблюдательных пунктов артиллерийских частей и подразделений.

В армиях ударной группировки 1-го Украинского фронта плотность наблюдательных пунктов была такой же, как и на 1-м Белорусском фронте, и только в армиях 2-го Белорусского фронта, выполнявших задачи вспомогательного характера, она была ниже и не превышала 60–70 наблюдательных пунктов на 1 км фронта. Но и в этом случае развернутая сеть наблюдательных пунктов обеспечивала выполнение основных задач, возложенных на войсковую артиллерийскую разведку.

В подготовительный период была проделана большая организационная работа по подготовке подразделений разведки к действиям в подвижных формах боя. Сущность ее заключалась в том, что заблаговременно было предусмотрено быстрое выдвижение вперед за наступающими войсками подвижных наблюдательных пунктов (разведывательных групп) на танках, самоходных орудиях, бронетранспортерах, автомашинах и мотоциклах. Все такие подвижные разведывательные группы обеспечивались надежными средствами радиосвязи. Опыт прошлых операций показал, что подобные мероприятия, проведенные заранее, обеспечивали эффективные действия войсковой артиллерийской разведки в ходе операции.

В период подготовки Берлинской операции в составе 1-го Белорусского фронта действовало 16 отдельных разведывательных артиллерийских дивизионов, 2 отдельных корректировочно-разведывательных авиационных полка и 2 воздухоплавательных дивизиона аэростатов наблюдения. Все эти части были распределены между армиями фронта, как показано в таблице.

Таблица 27. Распределение частей артиллерийской инструментальной и воздушной разведки между армиями 1-го Белорусского фронта[172]

Корректировочно-разведывательные авиационные полки получили задачи на фотографирование обороны противника, визуальную разведку, корректировку огня нашей артиллерии и ночную разведку батарей противника. Всего за время подготовки операции самолеты-корректировщики произвели 248 боевых вылетов, из них: на фотографирование – 76, на визуальную разведку – 125 и на корректировку артиллерийского огня – 47. Всего было разведано 1532 цели, в том числе 185 артиллерийских и минометных батарей. За этот же период была сфотографирована оборона противника на площади в 3317 кв. км. С помощью корректировки с самолета было подавлено и уничтожено 42 артиллерийские батареи, 4 переправы и 1 бронепоезд. Работа аэростатов наблюдения была ограниченной. В целях маскировки их боевых порядков подъемы в основном производились ночью с целью уточнения и выявления группировки артиллерии и минометов противника, а также для наблюдения за его действиями в ночное время. Всего в подготовительный период было произведено 40 подъемов, из них 38 ночных и только 2 дневных (последние в период проведения разведки боем). В результате произведенных подъемов было разведано: артиллерийских и минометных батарей – 42, отдельных орудий – 8, прожекторов – 40.

К началу операции фронты располагали очень большим количеством боеприпасов, полностью обеспечивавшим выполнение предстоящих задач. Распределение боеприпасов между фронтами было произведено в соответствии с задачами фронтов и их ролью в операции. Так, 2-й Белорусский фронт к началу операции имел 2 441 630, 1-й Белорусский фронт – 6 177 400 и 1-й Украинский фронт – 3 671 870 снарядов и мин. Таким образом, не считая боеприпасов зенитной и полевой реактивной артиллерии, тремя фронтами было накоплено более 12 млн снарядов и мин всех калибров. Средняя обеспеченность этих фронтов в боекомплектах составила соответственно 2,4, 3,0 и 1,8 боевого комплекта. Учитывая, что глубина операции не должна была превысить 120–160 км, такая обеспеченность была достаточно высокой. На трех фронтах было сосредоточено большое количество боеприпасов и для полевой реактивной артиллерии – 288 тысяч снарядов, из них: на 2-м Белорусском – 100 тысяч, на 1-м Белорусском – 136 тысяч и на 1-м Украинском фронте – 52 тысячи снарядов.

К сожалению, перед началом Берлинской операции не удалось полностью укомплектовать по штату артиллерийские подразделения. Так, укомплектованность артиллерии стрелковых дивизий личным составом и материальной частью в среднем составляла 60 %, средствами транспорта, тяги и конского состава – от 50 до 60 %. Значительно лучше были укомплектованы части и соединения армейской артиллерии и РВГК: личным составом – от 80 до 92 %, материальной частью – от 92 до 100 %, автомашинами и тягачами – от 80 до 85 %. Укомплектованность подразделений связи личным составом, телефонными аппаратами, радиостанциями и зарядными агрегатами была доведена до 90 %, и только обеспеченность телефонным кабелем составляла 65–70 % штатной потребности. Артиллерийские части и соединения были хорошо обеспечены горючим всех видов, запасы которого к началу операции составили от 2,5 до 3,5 заправки.

Для зенитно-артиллерийского прикрытия боевых порядков войск, переправ, командных пунктов и тыловых объектов в полосах трех фронтов, особенно 1-го Белорусского и 1-го Украинского, была сосредоточена очень сильная группировка зенитной артиллерии. Ее состав и распределение между фронтами показаны в таблице.

Таблица 28. Распределение зенитной артиллерии между фронтами к началу Берлинской операции[173]

**Кроме того, для прикрытия переправ и объектов тыла было использовано 1203 ор. Зап. фронта ПВО (5-й корпус ПВО страны).

С учетом привлекаемых в полосе 1-го Белорусского фронта средств ПВО страны вся группировка зенитной артиллерии насчитывала в своем составе 4663 орудия малого и среднего калибров. На центральном, берлинском, направлении в полосе 1-го Белорусского фронта было сосредоточено 60 % всей этой группировки, 1-го Украинского фронта – 26 % и 2-го Белорусского фронта – 14 %. Наступление войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов было назначено на 16 апреля. Войска 2-го Белорусского фронта должны были перейти в наступление четырьмя днями позднее – 20 апреля. Наступлению войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов предшествовала разведка боем. На 1-м Белорусском фронте она проводилась 14 и 15 апреля в шести армиях (47, 3-й уд., 5-й уд., 8-й гв., 69-й и 33-й) усиленными стрелковыми батальонами по одному от каждой стрелковой дивизии первого эшелона с целью уточнить истинное положение переднего края главной полосы обороны, убедиться в том, что первая позиция занята противником, произвести доразведку его обороны, захватить пленных. Для ее артиллерийского обеспечения привлекалось относительно небольшое количество артиллерии: преимущественно штатные средства стрелковых дивизий, от которых выделялись разведывательные батальоны и один-два артиллерийских (минометных) полка PBГК.

Исключение представляла 8-я гвардейская армия, но о ее действиях я расскажу отдельно.

В каждой армии атаке разведывательных батальонов предшествовала короткая артиллерийская подготовка: в 5-й ударной армии —15-минутные, а во всех остальных – 10-минутные огневые налеты. Во всех армиях артиллерийская подготовка началась одновременно в 7 ч 30 мин, и с ее окончанием разведывательные батальоны перешли в атаку, поддерживаемые орудиями сопровождения и артиллерией с закрытых огневых позиций последовательным сосредоточением огня. Исключение составляла 8-я гвардейская армия, где поддержка атаки осуществлялась одинарным огневым валом, к ведению которого привлекались только 82-мм и 120-мм минометы.

Успех разведывательных батальонов был различен. В 47-й и 5-й ударной армиях разведывательные батальоны продвинулись на 300–400 м, после чего для развития их успеха были введены в бой стрелковые батальоны дивизий первого эшелона.

В 3-й ударной армии, на участке 12-го гвардейского стрелкового корпуса, разведывательные батальоны захватили первую и вторую траншеи и закрепились на рубеже в 300–400 м от переднего края; разведывательные батальоны 79-го стрелкового корпуса, выполнив задачу (ворвались в первую траншею и захватили пленных), отошли в исходное положение. В 69-й и 33-й армиях разведывательные батальоны ворвались в первую траншею, захватили пленных и под давлением противника отошли в исходное положение. В этот день батальоны армий ударной группировки вклинились в оборону противника: в 47-й – на 300—1500 м, в 3-й ударной – до 400 м, в 5-й ударной – на 1–2 км и в 8-й гвардейской – до 2–2,5 км.

При поддержке наступления разведывательных батальонов и батальонов дивизий первого эшелона артиллерия шести армий израсходовала около 120 тысяч снарядов и мин. Больше всех – свыше 45 тысяч – израсходовала артиллерия 8-й гвардейской армии, в то время как в каждой из остальных армий расход был в пределах 13–15 тысяч снарядов и мин. На другой день, 15 апреля, действия разведывательных батальонов и батальонов дивизий первого эшелона, введенных в бой 14 апреля, продолжались только в трех армиях (3-й уд., 5-й уд. и 8-й гв.). Наибольший успех был достигнут в 5-й ударной армии. На ее левом фланге наступающие батальоны за день продвинулись на глубину 1,5–2,5 км, а на правом фланге, где разведывательные батальоны 14 апреля не действовали, даже до 5 км.

В результате двухдневных боев разведывательных батальонов и некоторой части главных сил войска армий ударной группировки фронта вклинились в первую полосу обороны противника на глубину 2–4 км, а на отдельных участках – до 5 км.

Несколько подробнее я остановлюсь на разведке боем 8-й гвардейской армии. Она была проведена боем силами двух стрелковых батальонов и двух штрафных рот на различных участках прорыва.

Каждый стрелковый батальон был усилен батареей СУ-76, батареей СУ-152, ротой саперов и поддерживался одним минометным полком, артполком дивизии, от которого действовали (без гаубичных батарей), всеми минометами дивизии, 76-мм и 45-мм орудиями, стоявшими на прямой наводке на рубеже атаки батальонов, и одним дивизионным залпом РС.

Штрафные роты, действовавшие на флангах, были усилены (каждая) батареей СУ-76, взводом саперов и поддерживались одним минометным полком, артполком дивизии, на участке которого действовали (без гаубичных батарей), всеми минометами дивизии, 45-мм и 76-мм орудиями, стоявшими на прямой наводке, и дивизионным залпом РС.

Подразделения, проводившие разведку боем, проходили специальную тренировку, причем для этой цели штрафные роты были выведены на восточный берег Одера.

Атаке предшествовал 10-минутный огневой налет, причем в начале огневого налета было произведено по одному дивизионному залпу реактивными снарядами М-13 (на батальон, штрафную роту), а сопровождение атаки – одинарным огневым валом 82-мм минометов, в период атаки армейские артиллерийские подгруппы вели борьбу с активно действующими батареями противника.

Общее руководство действиями батальонов осуществляли командиры корпусов, а командиры всех степеней со своих наблюдательных постов наблюдали за ходом боя и действиями противника, уточняя систему его обороны.

Любопытно, что оценка действий 8-й гвардейской армии существенно разнится в двух секретных документах. Так, в труде «Артиллерия в наступательных операциях Великой Отечественной войны» (Кн. II (19 ноября 1942 г. – 9 мая 1945 г.). М.: Воениздат, 1965) они оцениваются негативно и утверждается, что 8-я гвардейская армия продвинулась «незначительно – до 1 км» (стр. 655). А вот в сводке штаба армии говорится: «Разведка боем, предпринятая за два дня (14.4.45 г.) до начала общего наступления, в связи с успешными действиями разведбатальонов переросла в настоящее наступление. Вместо запланированных двух стрелковых батальонов, силами которых армия должна была произвести 14.4.45 г. разведку боем, к исходу 14.4.45 г. армия ввела в бой: стрелковых полков – 8, минометных бригад – 5, минометных полков – 2, артиллерийских полков – 10 (дивизионных, лап, гап), артиллерийских бригад – 7, ОАД ОМ – 1, одну танковую бригаду и три танковых полка (итого танков и СУ: Т-34 – 27, ИС-122 – 52, СУ-122 – 27) и к утру 15.4.45 г. продвинулась во всей полосе на глубину от 3 до 4 км.

Несмотря на то что с перемещением боевых порядков снова пришлось планировать артподготовку, продвижение 14.4.45 имело положительное влияние на дальнейшее развитие операции, так как первая и частично вторая позиции главной полосы обороны противника оказались прорванными, а части, оборонявшие их, понесли значительные потери.

Таким образом, благодаря действиям войск армии 14.4.45 г. огневая система противника к 16.4.45 г. оказалась нарушенной, его оборона в целом ослабевшей»[174].

А теперь перейдем к первому этапу Берлинской операции.

На 1-м Белорусском фронте в четырех армиях, переходивших в наступление с плацдармов (3-я уд., 5-я уд., 8-я гв. и 69-я армии), артиллерийская подготовка началась 16 апреля еще в темное время, в 5 часов утра по московскому времени, и длилась 20–30 минут. В остальных трех армиях (1-я Польская, 47-я и 33-я) она была той же продолжительности, но началась в 5 ч 45 мин. Артиллерийская подготовка, во время которой оборона противника подавлялась на глубину до 6–8 км, а на некоторых участках и до 10 км, во всех армиях была очень мощной. Достаточно сказать, что при столь непродолжительной артиллерийской подготовке артиллерия израсходовала около 500 тысяч снарядов и мин всех калибров, нанесла противнику большие потери, надежно подавив его оборону, особенно в первой полосе.

По окончании артиллерийской подготовки в полосах армий, где она началась в 5 часов утра, по установленному сигналу включили прожекторы, яркие лучи которых были направлены на противника.

Поскольку целесообразность использования прожекторов свыше 60 лет вызывает споры историков, я остановлюсь на этом моменте поподробнее.

Маршал артиллерии В.И. Казаков в своих мемуарах утверждает: «Командующий фронтом Маршал Советского Союза Г.К. Жуков решил (это было еще в феврале, при первом обсуждении плана операции с командармами) провести артиллерийскую подготовку и начало поддержки атаки в предрассветный час, то есть еще в темное время суток, а в момент начала атаки ослепить противника лучами мощных прожекторов.

Чтобы убедиться в целесообразности такого решения, командующий фронтом решил на практике проверить действие прожекторов. Моему заместителю по ПВО генералу В.Г. Позднякову было приказано вывезти два прожектора на открытую местность. Большая группа генералов расположилась примерно в километре от прожекторов. Эффект превзошел все ожидания. Когда включили прожекторы, огромной силы свет буквально ослепил нас. Примерно через тридцать секунд свет погас, и в наступившей тьме некоторое время мы не видели друг друга, хотя и находились рядом.

– Ну как, повторить или и так все ясно? – спросил командующий.

Ни у кого не возникло желания снова оказаться под лучами прожекторов. Так мы убедились, что с помощью прожекторов можно преподнести противнику неприятный сюрприз. Тогда же было принято решение на участках прорыва четырех армий (3-й и 5-й ударных, 8-й гвардейской и 69-й) поставить 143 прожектора…

16 апреля в 5 часов[175], в полной темноте, мощный залп огромной массы орудий и минометов возвестил о начале артиллерийской подготовки, длившейся 25–30 минут. Зрелище было поистине феерическое: десятки тысяч зарниц в районе огневых позиций на широком фронте и огни разрывов в стане врага. Особенно сильное впечатление производили залпы «катюш».

Даже бывалых артиллеристов поразила эта стихия огня, которая ночью казалась куда более грозной, чем днем. С каждой минутой росла уверенность в успехе атаки, начала которой мы ждали с таким нетерпением.

А в 5 часов 25 минут темноту ночи прорезали вертикальные лучи мощных прожекторов. По этому сигналу повсеместно одновременно зажглись прожекторы, направленные в сторону врага. Но произошло непредвиденное: лучи прожекторов оказались не в силах пробить густые облака пыли и дыма от разрывов многих десятков тысяч снарядов и мин. К тому же погода была безветренная и по земле стлался предутренний туман.

Конечно, прожекторы сыграли свою положительную роль: местность перед наступавшими войсками была освещена как днем, что, безусловно, облегчало их действия»[176].

Несколько иначе ситуацию трактует штаб 8-й гвардейской армии:

«Прожекторы мощным светом должны были осветить путь танкам и пехоте (перешедшим в атаку в 5.15) и ослепить противника. Освещением преследовалась цель – сделать возможной атаку ночью при свете, создать невыгодные условия для противника. Бой должен был быть обеспечен освещением с 5 часов 15.4.45 до наступления рассвета на глубину до 3 км.

Всего перед фронтом двух стрелковых корпусов (правофланговый и средний) было поставлено на позиции 26 прожекторов на фронте до 5 км. Прожекторы устанавливались в одном километре от переднего края с интервалами в 200–250 метров.

Прожекторы были введены в действие своевременно, но ожидаемого эффекта они не дали. Причиной этому было:

а) неблагоприятная погода (дымка);

б) после артподготовки передний край противника был окутан сплошным облаком дыма и пыли, которые свет прожекторов не пробивал;

в) из 26 прожекторов не действовало 12. Пять прожекторов были выведены из строя пулеметным огнем противника в самом начале боя, один оказался неисправным, и остальные не действовали благодаря слабому контролю офицерского состава прожекторного полка.

В связи с этим вместо сплошного освещения и ослепления противника прожекторами слабо освещались отдельные полосы на расстоянии не дальше как до переднего края противника;

г) прожекторы были приданы стрелковым корпусам, а управление ими возложено на командующих артиллерией корпусов.

Практически расстановкой прожекторов и управлением приданными прожекторными подразделениями занимался исключительно помощник начальника штаба командующего артиллерией корпуса по ПВО; он же управлял ими и во время боя. Управление ограничилось поддержкой связи с командирами прожекторных взводов и опросом их о готовности.

Штабы корпусов работы прожекторов не спланировали, их действиями не руководили.

Опыт применения прожекторов 16.4.45 г. показал, что в дальнейшем при применении прожекторов целесообразно учитывать следующее:

а) предстоящую погоду (в туман и дымку действия прожекторов будут неэффективными);

б) длительность и силу артподготовки. Прожекторы целесообразнее применять на участках, где артподготовка не проводится;

в) порядок использования – прожекторные подразделения целесообразно придавать дивизиям;

г) в связи с неизбежным выходом части прожекторов из строя их нужно расставлять на сокращенных интервалах (до 150 метров);

д) прожекторные подразделения с наибольшим эффектом могут быть использованы при решении войсками частных задач.

Одной из особенностей прорыва было то, что артподготовка и артиллерийское обеспечение атаки пехоты огневым валом проходило в ночных условиях (впервые в практике армии).

Первые два периода артнаступления (артподготовка – 20 минут и сопровождение атаки пехоты и танков огневым валом – 30 минут) были совершенно ненаблюдаемы»[177].

А теперь вернемся к общему ходу наступления 1-го Белорусского фронта.

Атака советских войск в целом была успешной, и на большинстве участков наступление развивалось без больших потерь. Только в полосе 47-й армии наступление замедлялось из-за большого количества каналов оросительной системы, заполненных водой. На правом фланге 61-й армии, где противник оказал очень сильное и упорное сопротивление, наши части смогли продвинуться только на 300–400 м. В целом же быстрое продвижение наших войск в первой полосе обороны немцев объясняется не только большой эффективностью огня артиллерии и решительными действиями пехоты и танков, но в значительной мере еще и тем, что после проведенной нашими войсками разведки боем противник на многих участках сумел отвести свои основные силы на вторую полосу обороны, оставив в первой только части прикрытия.

Наиболее сложная обстановка складывалась в полосе наступления 8-й гвардейской и частично 5-й ударной армий. Уже к 12 часам соединения 8-й гвардейской армии прорвали первую полосу обороны и подошли к рубежу Зееловских высот – второй (главной) полосе обороны. К этому времени с ними уже действовали и передовые части 1-й гвардейской танковой армии, введенные в бой еще в 7 часов. Однако соединения стрелковых корпусов выходили к рубежу Зееловских высот неодновременно, и предусмотренный планом 15-минутный огневой налет проводился по мере их подхода распоряжением командиров корпусов. Таким образом, одновременного, мощного удара артиллерии не получилось. Разрозненные атаки успеха не имели. Тогда распоряжением командующего фронтом для наращивания силы удара были введены в бой главные силы 1-й гвардейской танковой армии. Но и эта мера не принесла желаемых результатов. В течение дня шли ожесточенные бои за овладение гребнем высот, но выполнить эту задачу нашим войскам так и не удалось. Все атаки пехоты и танков отбивались противником с восточных скатов, хорошо оборудованных в инженерном отношении и насыщенных огневыми средствами.

К исходу дня артиллерия армии начала перемещение своих боевых порядков вперед, чтобы возможно больше приблизить их к передовым частям. В очень сложных условиях загруженных дорог, большого количества естественных препятствий и под непрерывным огневым воздействием противника артиллерия в течение вечера 16 апреля и в ночь на 17 апреля переместилась вперед. На прежних огневых позициях оставались только части артиллерии большой и особой мощности.

Подводя итоги первого дня наступления, следует отметить, что на большинстве участков наши войска прорвали первую и подо шли ко второй полосе обороны противника, продвинувшись на 4–6 и более километров. По неполным данным, за этот день огнем артиллерии было уничтожено и разрушено около двух тысяч и подавлено около тысячи различных целей, не считая уничтоженной живой силы, многих километров разрушенных траншей и сотен каменных зданий, превращенных противником в сильные узлы сопротивления.

16 апреля огнем советской артиллерии были повреждены три 28-см железнодорожные установки 100-го железнодорожного дивизиона, стоявшие между Зееловом и Мюнхебергом.

За первый день наступления артиллерия фронта израсходовала более 900 тысяч снарядов и мин всех калибров (без зенитной артиллерии) – намного меньше, чем предусматривалось планом. Частично это объясняется успешными действиями передовых батальонов.

Утром 17 апреля войска фронта вновь перешли в наступление, но армии начали боевые действия неодновременно. На правом крыле фронта, в 61-й армии, артиллерийская подготовка началась в 6 ч 30 мин, в 47-й армии – в 7 ч 30 мин, а в 5-й ударной и 69-й армиях – соответственно в 10 ч 00 мин и в 10 ч 10 мин. Продолжительность артиллерийской подготовки была разная – от 15 до 40 минут.

В 8-й гвардейской армии, выполнявшей наиболее сложную задачу, артиллерийская подготовка началась в 9 ч 45 мин, а в 10 ч 15 мин, после последнего мощного 5-минутного огневого налета, войска армии атаковали противника, оборонявшего рубеж Зееловских высот. Несмотря на то что против войск ударной группировки фронта противник выдвинул из резерва 9-й армии три моторизованные и одну авиаполевую дивизии (18-ю и 25-ю мд, мд «Курмарк» и 1-ю авиаполевую дивизию), удержать рубеж Зееловских высот он не смог. Массированный огонь артиллерии и решительные действия нашей пехоты сломили ожесточенное сопротивление противника. Преодолевая все естественные и искусственные препятствия, отражая частые контратаки противника, наши войска прорвали оборону на Зееловских высотах, штурмом овладев сильными опорными пунктами Вербиг, станцией Гузов, Зеелов, Фридерсдорф, Дольгелин.

В этот день успешно действовали и остальные армии ударной группировки, и только в армиях правого и особенно левого крыла фронта успех был значительно меньше.

Для развития успеха 29-го гвардейского стрелкового корпуса командующий 8-й гвардейской армией ввел в бой 82-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Артиллерийское обеспечение ввода ее в бой осуществлялось артиллерией 4-го гвардейского стрелкового корпуса и армейской подгруппой этого корпуса в составе одного минометного и одного легкого артиллерийского полков и двух тяжелых гаубичных дивизионов. С вводом 82-й гвардейской стрелковой дивизии в бой для создания дивизионной артиллерийской группы ей были приданы три полка (гап 58-й габр, минп 42-й минбр и лап 65-й лабр).

С выходом пехоты 8-й гвардейской армии на рубеж шоссейной дороги Гузов – Зеелов из-за ее правого фланга на стыке с 5-й ударной армией была введена в прорыв подвижная группа фронта – 1-я гвардейская танковая армия и 11-й танковый корпус. Первоначальный план артиллерийского обеспечения из-за изменившейся обстановки был нарушен. Его осуществление было возложено на армейскую подгруппу 4-го гвардейского стрелкового корпуса в составе четырех бригад и одного полка (184-я габр БМ, 189-я пабр, 80-я тгабр, 26-я тминбр и 1091-й пап), в которых насчитывалось 142 орудия и миномета крупных калибров – 152-мм, 160-мм и 203-мм.

Сопровождение танков велось короткими огневыми налетами по отдельным участкам по вызову артиллерийских корректировщиков из радийных танков или командиров соединений танковой армии. Расход боеприпасов во время каждого огневого налета составлял 20–25 снарядов (мин) на участок.

Артиллерия сопровождала части танковой армии на глубину 4–5 км, до их выхода к восточному берегу реки Флисс, где они встретили упорное сопротивление противника. Западный берег реки был насыщен противотанковыми средствами. Особенно эффективно немцами применялся массированный огонь фаустпатронов. Наши танки понесли потери, и дальнейшее их продвижение было приостановлено. Таким образом, будучи успешно введенными в прорыв, из-за характера местности и сильной противотанковой обороны противника наши танковые и механизированные корпуса не смогли сколько-нибудь значительно оторваться от пехоты и выйти на оперативный простор.

Одновременно с 8-й гвардейской перешла в наступление и 5-я ударная армия, в полосе которой в более благоприятных условиях была введена в прорыв 2-я гвардейская танковая армия (без 9-го гв. тк, действовавшего с 3-й уд. армией). Прорыв войсками 8-й гвардейской армии рубежа Зееловских высот положительно повлиял и на действия 5-й ударной армии, которая успешно развивала наступление, обеспечивая правый фланг 8-й гвардейской армии.

В итоге второго дня наступления только три армии (3-я уд., 5-я уд. и 8-я гв. армии) завершили прорыв тактической зоны вражеской обороны, продвинувшись в глубину на 11–13 км. За этот день артиллерия фронта израсходовала около 500 тысяч снарядов и мин. Ее огнем было уничтожено и разрушено около тысячи и подавлено более 600 различных целей. Все это, не считая разрушенных траншей и многочисленных контратак, отраженных огнем артиллерии. В последующие два дня войска 1-го Белорусского фронта завершили прорыв одерского оборонительного рубежа и продвинулись в глубину до 30 км.

На взгляд автора, наступление могло идти быстрее и со значительно меньшими потерями в случае привлечения гораздо большего числа орудий большой и особой мощности. О роли тяжелой артиллерии в работе «Артиллерия в наступательных операциях Великой Отечественной войны» сказано: «Наиболее характерной особенностью в использовании артиллерии в эти дни явилось более широкое, чем когда-либо, использование орудий даже крупных калибров для стрельбы прямой наводкой. Широкая сеть населенных пунктов с каменными постройками, приспособленными к обороне, требовала их разрушения. Наиболее экономично и с наименьшей затратой времени эту задачу решали орудия крупных калибров, до 203-мм гаубиц включительно, выдвигавшиеся для стрельбы прямой наводкой»[178].

А вот что пишет В.И. Казаков о действиях 322-го ОАД ОМ: «Сломить вражеское сопротивление в этом опорном пункте [полевые укрепления немцев? – А.Ш.] можно было только с помощью мощных средств разрушения. Таким средством был дивизион особой мощности, вооруженный 305-миллиметровыми гаубицами. Его-то мы и решили нацелить на упомянутый опорный пункт. Здесь тоже сыграла свою роль хорошо организованная связь, которой располагал командующий артиллерией фронта. Благодаря этому удалось напрямую выяснить обстановку в полосе 69-й армии и быстро поставить задачу не только командиру дивизиона, но и командующему артиллерией 69-й армии. Отдав предварительные распоряжения по телефону, я выехал в 69-ю армию, чтобы на месте уточнить все вопросы, связанные с организацией наступления после того, как дивизион особой мощности сделает свое дело.

Огонь дивизиона действительно решил судьбу опорного пункта. Последний был полностью разрушен»[179].

На 1-м Украинском фронте, во всех армиях ударной группировки, артиллерийская подготовка началась одновременно 16 апреля в 6 ч 15 мин мощным 10-минутным огневым налетом по переднему краю и ближайшей глубине обороны противника (до 2–2,5 км), по артиллерийским и минометным батареям, штабам, узлам связи и районам расположения резервов. Проводилась она в полном соответствии с фронтовым графиком.

С началом артиллерийской подготовки инженерные части приступили к спуску на воду заготовленных мостов, наведению паромов, штурмовых мостиков и подготовке других переправочных средств. Однако к началу переправы артиллерии сопровождения усиленных стрелковых батальонов этих средств было еще недостаточно, и многие расчеты орудий сопровождения, не ожидая окончания наводки паромов, форсировали реку вброд и на подручных средствах. На табельных средствах переправлялись главным образом полковые и батальонные минометы.

В особенно тяжелых условиях пришлось форсировать реку Нейсе артиллерии сопровождения усиленных стрелковых батальонов 147-й стрелковой дивизии 13-й армии, на участке которой самые мелкие места реки имели глубину не менее 1,5–1,8 м, крутые берега и илистое дно. Только благодаря героическим усилиям артиллеристов и большой помощи саперов артиллерия штурмовых батальонов этой дивизии к началу атаки почти полностью была переправлена на западный берег реки Нейсе.

40-минутная артиллерийская подготовка, проведенная перед форсированием, была очень эффективной. В полосе 3-й гвардейской армии с началом форсирования вели огонь только две батареи противника. При этом одна из них не была обнаружена ранее, а другая хотя и была разведана и засечена, но длительное время себя не проявляла и поэтому во время артиллерийской подготовки не подавлялась. Огнем артиллерии 13-й армии противник был настолько подавлен, что уже к началу форсирования не был в состоянии оказать сколько-нибудь существенного сопротивления. Форсирование Нейсе, кроме того, что оно имело надежное артиллерийское обеспечение, было прикрыто дымовой завесой, поставленной на широком фронте.

Уже через 1 ч 40 мин после начала артиллерийской подготовки артиллерия сопровождения штурмовых батальонов дивизий первого эшелона переправилась на западный берег Нейсе. В это же время штурмовые батальоны накапливались на западном берегу реки для атаки. По окончании 60-минутного периода обеспечения форсирования началась 45-минутная артиллерийская подготовка атаки с захваченных плацдармов на западном берегу.

В 8 ч 40 мин, поддерживаемые огнем артиллерии и авиацией, войска фронта перешли в атаку. Несмотря на то что войскам фронта пришлось вести наступление в крупных лесных массивах и преодолевать лесные завалы и многочисленные пожары, возникшие в результате артиллерийского обстрела, наступление развивалось успешно и уже к 10 часам части 3-й гвардейской армии прорвали главную полосу обороны противника. Остальные армии ударной группировки продвигались несколько медленнее. В 13 часов началась переправа через Нейсе передовых отрядов танковых корпусов 3-й и 4-й гвардейских танковых армий, а в 14 часов они были введены в бой. К исходу дня все армии ударной группировки, во взаимодействии с передовыми отрядами танковых корпусов, завершив прорыв главной полосы обороны противника, продвинулись до 13 км и на отдельных участках вклинились во вторую полосу обороны.

По окончании наведения и восстановления переправ и мостов значительная часть артиллерии РВГК начала переправу через Нейсе. Например, в 3-й гвардейской армии уже к 17 часам 16 апреля на западный берег реки переправились отдельные полки РВГК и части 1-й гвардейской и 25-й артиллерийских дивизий прорыва – всего 21 полк. В этот же день производились перегруппировки и переподчинение артиллерии, а также необходимые изменения в составе артиллерийских групп. Так, к середине дня 1-й дивизион 40-й гвардейской пушечной бригады и 19-я гвардейская минометная бригада полевой реактивной артиллерии 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, действовавшие в составе 3-й гвардейской армии, были переподчинены 3-й гвардейской танковой армии. В 13-й армии с выходом пехоты на рубеж Раден, Еришке (5 км от переднего края) были расформированы армейские группы и за счет их созданы сильные корпусные артиллерийские группы, что обеспечило более гибкое управление огнем в интересах боя общевойсковых соединений.

В связи с неравномерным продвижением войск армий большое внимание уделялось противотанковому обеспечению открытых флангов, захваченных рубежей и объектов. Эта задача выполнялась орудиями сопровождения, артиллерийско-противотанковыми резервами и огнем артиллерии с закрытых огневых позиций.

С утра 17 апреля войска фронта возобновили наступление с целью прорыва второй полосы вражеской обороны. В сражение были введены главные силы 3-й и 4-й гвардейских танковых армий, в ночь на 17 апреля переправившиеся на западный берег Нейсе. Обеспечение ввода танковых армий осуществляла артиллерия 3-й гвардейской, 13-й и 5-й гвардейской армий, на участке которых они вводились в сражение. Взаимодействуя с соединениями танковых армий, войска 3-й гвардейской, 13-й и 5-й гвардейской армий, несмотря на ожесточенное сопротивление противника, к исходу второго дня операции прорвали вторую полосу его обороны на 15-километровом участке.

В зависимости от характера обороны на различных участках наступлению наших войск в этот день предшествовала артиллерийская подготовка продолжительностью в 10–20 минут. При прорыве второй полосы обороны для ликвидации важнейших узлов сопротивления широко применялся массированный огонь артиллерии. Так, в полосе наступления 13-й армии, в районе 1,5 км восточнее Босдорфа и юго-западнее, противник опирался на сильную систему обороны с наличием мощных дзотов, расположенных на очень выгодной для обороны местности. Для надежного подавления узлов сопротивления применялись 3—10-минутные огневые налеты пяти – семи бригад 10-го артиллерийского корпуса прорыва. На организацию сосредоточения огня такого количества бригад уходило 20–35 минут. Массирование огня двух-трех бригад в боях за овладение второй полосой обороны было обычным явлением.

Продолжая развивать наступление, войска 13-й и 5-й гвардейской армий сломили сопротивление противника и утром 18 апреля вышли к реке Шпрее, а в 13 часов с ходу форсировали ее, захватив плацдармы севернее и южнее Шпремберга. Таким образом, в этот день войска фронта прорвали нейсенский рубеж обороны противника.

Для обеспечения удержания захваченных плацдармов, дальнейшего преследования противника и отражения его контратак с флангов вдоль шоссе Коттбус – Шпремберг были приняты энергичные меры к переправе артиллерии на западный берег Шпрее, используя для этого захваченные мосты и разведанные броды. К исходу дня 18 апреля вся артиллерия была подтянута непосредственно к реке, а уже к утру 19 апреля большая ее часть была переправлена на плацдармы на западном берегу.

В итоге трехдневных боев войска ударной группировки 1-го Украинского фронта создали благоприятные условия для охвата с запада франкфуртско-губенской группировки противника и выдвижения танковых армий к Берлину с юга.

Войска 2-го Белорусского фронта должны были перейти в наступление только 20 апреля. Ударная группировка фронта имела задачу к этому времени форсировать реку Ост-Одер, очистить от немцев междуречье и подойти к восточному берегу реки ВестОдер, обеспечив тем самым исходное положение для форсирования реки главными силами. Несмотря на сложные условия ведения боевых действий в междуречье, затопленном водой, под прикрытием огня артиллерии и дымовых завес поставленная задача в течение 18 и 19 апреля была выполнена.

Огонь артиллерии противника был относительно слаб, но зенитные орудия действовали достаточно эффективно. В очередном дневном донесении группы армий «Висла» в ставке ОКХ говорится, что в течение 19 и 20 апреля зенитной артиллерией группы армий уничтожено 23 советских самолета и 93 танка, а собственные потери составили восемь 2-см автоматов и одну 8,8-см пушку[180].

21 апреля войска 3-й ударной армии ворвались на северо-восточную окраину Берлина, а соединения 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий подошли к внешнему берлинскому оборонительному обводу и в районе Эркнер вклинились в него. 22 апреля 47-я армия с 9-м танковым корпусом форсировала реку Хавель, охватив Берлин с северо-запада. 3-я и 5-я ударные армии во взаимодействии со 2-й гвардейской танковой армией охватили Берлин с севера и северо-востока, а 8-я гвардейская совместно с 1-й гвардейской танковой армией прорвала внутренний берлинский оборонительный обвод на участке Мальсдорф, Венденшлос и начала бои в городе.

Войска 61-й армии и 1-й армии Войска Польского, обеспечивая правый фланг ударной группировки, к исходу 22 апреля вели бои на рубеже Эберсвальде, Вандлиц, Биркенвердер; на левом крыле фронта 69-я и 33-я армии вели бои в районе Франкфурта с целью окружения противника, начавшего отход в юго-западном направлении.

К исходу 22 апреля благодаря маневру войск 1-го Белорусского фронта и успешным действиям армий правого крыла 1-го Украинского фронта образовался внешний фронт окружения, что обеспечивало ликвидацию окруженной группировки немцев в районе Берлина и препятствовало попыткам вражеского командования ударами с запада и юго-запада оказать помощь своим окруженным войскам. К этому же времени сложилась благоприятная обстановка для полной изоляции франкфуртско-губенской группировки противника от его войск, оборонявших Берлин.

В связи со сложившейся обстановкой Ставка отдала директиву не позже 24 апреля завершить окружение франкфуртско-губенской группировки противника и не допустить ее прорыва к Берлину или в западном и юго-западном направлениях.

С целью полностью отсечь от Берлина основные силы 9-й немецкой армии (франкфуртско-губенская группировка) и окружить их юго-восточнее города командующий войсками 1-го Белорусского фронта ввел в сражение (в стыке между 8-й гвардейской и 69-й армиями) 3-ю армию, находившуюся во втором эшелоне фронта, из района севернее Фюрстенвальде в общем направлении на Михендорф. 24 апреля 3-я армия соединилась с 28-й армией 1-го Украинского фронта юго-восточнее Берлина. Тем самым основные силы 9-й немецкой армии были полностью изолированы от берлинской группировки и был образован сплошной фронт окружения вокруг франкфуртско-губенской группировки.

25 апреля соединением 47-й и 2-й гвардейской танковой армий 1-го Белорусского фронта с 4-й гвардейской танковой армией 1-го Украинского фронта западнее Потсдама было завершено окружение и берлинской группировки германских войск.

Рассказ о последней и самой эффектной операции Красной Армии я начну с простого вопроса: а кому нужен был штурм Берлина? Ведь уже 25 апреля на реке Эльбе в районе Торгау американские войска соединились с советскими. Третий рейх уже агонизировал, и, казалось, Берлин должен был капитулировать без серьезного силового воздействия. Другой вопрос – кому сдалась бы столица Германии?

1 апреля 1945 г. Черчилль написал президенту Рузвельту: «…Русские армии на юге, судя по всему, наверняка войдут в Вену и захватят всю Австрию. Если мы преднамеренно оставим им и Берлин, хотя он и будет в пределах нашей досягаемости, то эти два события могут усилить их убежденность, которая уже очевидна, в том, что все сделали они. Поэтому мое мнение таково, что с политической точки зрения мы должны вклиниться в Восточную Германию настолько глубоко, насколько это возможно, и, разумеется, захватить Берлин, если он окажется в зоне досягаемости».

Генерал Эйзенхауэр был против похода на Берлин. И действительно, американские войска понесли бы огромные потери, если, конечно, немцы решили бы с ними драться. Однако среди генералов вермахта и даже СС были сильны пораженческие настроения, и разрабатывались различные планы капитуляции перед западными союзниками и продолжения войны с большевиками.

Существовало несколько планов убийства Гитлера в Берлине и немедленной капитуляции перед англичанами и американцами. Через 30 лет после окончания войны в западной прессе всплыли планы высадки англо-американского воздушного десанта в Берлине.

К апрелю 1945 г. западные союзники располагали в Европе тысячами военных транспортных самолетов и тяжелых бомбардировщиков, с которых могли сбрасывать парашютистов и тяжелые грузы, а также пятью воздушно-десантными дивизиями, насчитывавшими 15–20 тысяч человек. Таким образом, англо-американский воздушный десант в Берлине имел практически стопроцентные шансы на успех. Разумеется, при отсутствии сопротивления со стороны немцев.

Нелишне заметить, что руководству Англии и США была присуща склонность к подобным авантюрам. Западные и польские СМИ и историки представляли Варшавское восстание в августе 1944 г. спонтанной акцией местных жителей. На самом деле восстание было одной из операций по плану «Буря», согласно которому крупные города, из которых уходили немцы, должны были захватывать войска Армии Крайовой и в них должна была устанавливаться власть эмигрантского польского правительства. Операции по плану «Буря» проводились в Вильно и других местах, но с треском провалились.

Варшавские повстанцы должны были захватить аэродром, на который предполагалось высадить посадочным способом пехотную бригаду, базировавшуюся в Шотландии, а затем и другие части. Однако немцы сумели удержать аэродром, и высадка была отменена.

На мой взгляд, захват Берлина англичанами и американцами был чреват серьезными осложнениями в отношениях западных союзников и СССР. Дело могло дойти до начала вооруженных действий между партнерами по антигитлеровской коалиции. Таким образом, Сталин был абсолютно прав, потребовав от командования Красной Армии в кратчайший срок взять Берлин. Другое дело, что при меньшем числе ошибок советского командования наши потери могли быть существенно ниже.

Был ли Берлин превращен немцами в неприступную крепость? Тут мнения советских и германских участников боев кардинально расходятся. Вот, к примеру, данные сводки штаба 8-й гвардейской армии, составленные уже в конце мая 1945 г.:

«К широкому ведению инженерных работ по созданию оборонительных рубежей западнее реки Одер и лихорадочной подготовке Берлина к обороне немецкое командование приступило в конце января – начале февраля 1945 г. – с выходом наших войск к р. Одер.

Для создания и совершенствования оборонительных сооружений были привлечены пехотные части, а также большое количе ство саперных и строительных частей РГК, кроме того, было почти поголовно мобилизовано гражданское население, а также стянуты из большинства областей государства строительные части организации ТОДТ.

В результате проведенных работ противник к началу нашего наступления на подступах к Берлину создал ряд мощных оборонительных рубежей:

1. Главная оборонительная полоса с первой линией обороны (передний край), проходящей 7–8 км восточнее Зееловских высот, и вторым, основным, оборонительным рубежом, состоящим из 2–3 линий траншей, прикрытых на всем своем протяжении проволочно-минными заграждениями, – по Зееловским высотам.

2. Промежуточные рубежи:

а) по р. Флисс – состоящий из одной-двух линий траншей с оборудованными стрелковыми ячейками и пулеметными площадками;

б) западнее Мюнхеберга – имеющий одну, местами две линии траншей, прикрытые на всем своем протяжении противотанковым рвом;

в) по системе озер юго-западнее Штраусберга – выгодный естественный рубеж обороны, который опирался на внешний обвод Берлинского укрепрайона;

г) все населенные пункты на подступах к Берлину были подготовлены к круговой обороне. Все шоссейные дороги, ведущие к городу с востока и юго-востока, были перегорожены противотанковыми препятствиями, представлявшими собой заборы из бревен высотой до 3 м и толщиной до 4 м с амбразурами для ведения огня.

Для строительства оборонительных сооружений в Берлине и на ближних подступах к городу было мобилизовано все трудоспособное гражданское население, подразделения фольксштурма, организация ТОДТ, а также многочисленные специальные и запасные части Берлинского военного округа.

Характеристика оборонительных сооружений Берлина

Город Берлин был подготовлен к круговой обороне, имеющей:

а) внешний обвод – по линии автострады, проходящей вокруг города;

б) внутренний обвод – с востока по р. Шпрее, с юго-востока и юга – по Тельтов-каналу;

в) в центре города – ядро обороны – район правительственных учреждений, вокруг которого была сооружена система мощных дотов, имевших между собою огневую связь.

Внешний обвод, проходящий в 15–18 км от центра города, состоял из системы опорных пунктов, расположенных в шахматном порядке и имевших между собою огневую связь; естественных препятствий – озера, реки, пруды, густые перелески, которыми изобилуют окрестности Берлина.

Между внешним и внутренним обводами обороны города все его пригороды и дачные поселки были превращены в опорные пункты, изобилующие противотанковыми препятствиями из камня и металлических балок, связанными между собою стрелковыми ячейками.

Внутренний обвод, опирающийся на естественные препятствия – с востока р. Шпрее, с юго-востока и юга Тельтов-канал, представлял собой систему опорных пунктов, расположенных в каменных зданиях и развалинах по набережным, большинство мостов через указанные водные рубежи были подорваны.

Большая часть городских строений была приспособлена к обороне с учетом кругового обстрела. Окна полуподвальных помещений и первых этажей заложены мешками с песком, с оставлением в них бойниц для стрельбы и наблюдения. В помещениях верхних этажей располагались пулеметы, автоматчики и группы, вооруженные фаустпатронами. За углами домов сооружены окопы для противотанковых орудий и минометов. Большинство улиц были забаррикадированы металлическими балками, кирпичом и средствами городского транспорта.

Ядром обороны города являлся центр города – район правительственных учреждений в границах: с востока – р. Шпрее, далее Шредердамм, Кестердамм, Хофмандамм, Куртдамм, Ландверканал, восточная часть Тиргартена.

Все здания в указанных районах были превращены в опорные пункты, насыщенные тяжелым оружием и реактивными противотанковыми средствами, а в качестве артиллерии на прямой наводке были поставлены все имевшиеся в указанном районе средства зенитного прикрытия.

Большинство мостов через Ландвер-канал были взорваны, а оставшиеся были забаррикадированы железобетонными балками и кирпичными блоками от разрушенных зданий.

Количество опорных пунктов и огневых средств внутри указанного кольца возрастало по мере подхода к правительственным кварталам, а по Хермангерингштрассе от Фоссштрассе до Унтерден-Линден действовала сплошная линия дотов; на кровле имперской канцелярии было установлено большое количество тяжелых пулеметов…

Оборона г. Берлина облегчалась наличием большого количе ства разрушений, произведенных авиацией союзников. Улицы в некоторых районах города (например, в районе Александерплац и западнее до р. Шпрее) были настолько завалены кирпичами обвалившихся зданий, что продвижение по ним без предварительной расчистки не только танков и артиллерии, но даже гужтранспорта было невозможным. Эти завалы создавали значительные трудности и для продвижения пехоты.

Противник с особым упорством оборонял разрушенные районы. Это объясняется:

а) трудностью продвижения наших танков и артиллерии;

б) выгодными условиями для маскировки огневых точек противника и маневра живой силой;

в) отсутствием населения, которое в сохранившихся районах, несмотря на сочувствие противнику, связывало действия его войск.

Так, пленный командир 569-го батальона фольксштурма капитан Этель-Майэр Крестиан показал, что его солдаты “особенно уверенно оборонялись в районах, разрушенных бомбардировками, так как они могли в любом месте дома выбирать себе места для стрельбы и не опасаться, что они своей стрельбой привлекут огонь русской артиллерии на цивильных жителей”[181].

А вот противоположный взгляд на укрепления Берлина:

«Для строительства масштабной системы фортификаций вокруг и внутри одного из крупнейших городов Европы требовалась четкая организация и понимание, кто руководит строительством, кто отвечает за планирование и кто строит. В этом вопросе был полный хаос. Формально за оборону Берлина отвечал комиссар обороны Рейха и по совместительству комиссар обороны Берлина и заодно министр информации и пропаганды – гражданское лицо доктор Геббельс, а реально оборонять столицу надлежало военным, которых представлял военный комендант Берлина генерал Рейман. Генерал справедливо считал, что поскольку именно он будет руководить обороной, то именно он должен отвечать за строительство укреплений, на которых именно ему завтра придется воевать. Геббельс был иного мнения. Тут возник опасный дуализм влияний. Амбициозный Геббельс слишком рьяно отнесся к своей должности и чересчур активно пытался подмять под себя армейцев. Армейцы же, видя полную некомпетентность министра пропаганды, старались оградить свою независимость от цивильных посягательств. У них уже был мрачный пример, когда рейхсфюрер СС Гиммлер решил с 24 января 1945 г. покомандовать группой армий „Висла“, и это при том, что Рейхсфюрера нельзя назвать цивильным. Когда назрел крах, 20 марта 1945 г. Гиммлер экстренно передал бразды правления группой армий генерал-полковнику Готтарду Хайнрици и радостно умыл руки. В Берлине ставки были выше. Сложилась парадоксальная ситуация – в 10 километрах от Берлина военные могли строить себе что угодно, но в основном своими силами. А внутри 10-километровой зоны и в самой столице строительство подчинялось Геббельсу. Ирония в том, что строить Геббельс должен был запасные позиции как раз для военных, с которыми он не особенно желал советоваться. В итоге фортификационные сооружения вокруг и в самой столице строились совершенно бездарно, без малейшего понимания тактических требований, а их убогое качество достойно особого упоминания. Причем для бесполезного строительства брались материалы и личный состав строевых частей, однако военные привлекались как рабочие, а не как главный заказчик. Например, вокруг города было возведено немало противотанковых препятствий, от которых было мало пользы или они вообще мешали передвижению своих же войск, и поэтому требовалось их разрушать.

На оборонительные работы нацисты оптимистично планировали привлечь до 100 000 человек, но реально ежедневное количество едва дотягивало до 30 000 и только один раз достигло 70 000. В Берлине до последнего момента продолжали работать предприятия, где тоже требовались рабочие руки. Кроме того, было необходимо ежедневно обеспечить транспортировку десятков тысяч рабочих, задействованных на строительстве оборонительных обводов. Железная дорога вокруг столицы была перегружена, подвергалась мощным авианалетам и работала с перебоями. Когда место работ находилось вдали от железнодорожных путей, нужно было возить людей автобусами и грузовиками, но на это не было бензина. Чтобы выйти из положения, к строительству удаленных рубежей привлекались местные жители близлежащих населенных пунктов, однако они не всегда могли дать требуемое количество рабочих рук для масштабных работ. Вначале на землеройных работах использовались экскаваторы, однако дефицит топлива быстро вынудил отказаться от механизированного труда. Большинство рабочих вообще должны были приходить со своим инструментом. Нехватка шанцевого инструмента заставила власти печатать в газетах отчаянные призывы к населению помочь лопатами и кирками. А население проявляло удивительную привязанность к своим лопатам и отдавать их не желало. Отчаянная спешка и дефицит строительных материалов вскоре заставили отказаться от строительства железобетонных сооружений. Мины и колючая проволока имелись в весьма ограниченном количестве. В любом случае на масштабные работы уже не оставалось ни сил, ни времени»[182].

Германское командование объявило, что гарнизон Берлина обеспечен боеприпасами на 30 дней боев. Однако все эти запасы находились на окраинах города и вскоре были захвачены советскими войсками. Странно, что до германских генералов не дошло, что для боев в городе требуется большое число складов, расположенных равномерно по всему городу.

К началу городских боев в Берлине имелось три больших склада с боеприпасами – склад «Марта» в народном парке Хасенхайд (южный сектор Берлина), в парке Грюневальд на Тойфелсзее (западный сектор) и склад «Моника» в народном парке Юнгфернхайде (северо-западный сектор). Когда начались бои, эти склады были заполнены на 80 %. Небольшое количество боеприпасов хранилось на складе в районе парка Тиргартен. Когда возникла угроза советского прорыва с севера, две третьих запасов склада «Моника» были перевезены гужевым транспортом на склад «Марс». Однако 25 апреля случилась катастрофа – склады «Марта» и «Марс» захватили советские войска.

Практически вся структура обороны более чем двухмиллионного Берлина держалась на остатках 56-го танкового корпуса. 16 апреля 1945 г. накануне Берлинской операции весь корпус насчитывал до 50 тысяч человек вместе с тылами. В результате кровопролитных сражений на загородных оборонительных рубежах корпус понес огромные потери и отступил в столицу сильно ослабленным.

К началу боев в самом городе 56-й танковый корпус имел:

18-ю моторизованную дивизию (18.Panzergrenadier-Division) – 4000 человек;

танковую дивизию «Мюнхеберг» («Munncheberg» Panzer Division), сформированную в феврале 1945 г., – до 200 человек, артиллерию и 4 танка;

9-ю воздушно-десантную дивизию (9. Fallschimjager Division) – 4000 человек (войдя в Берлин, дивизия насчитывала около 500 человек и была пополнена до 4000);

20-ю моторизованную дивизию (20. Panzergrenadier Divizion) – 800—1200 человек;

11-ю моторизованную дивизию СС «Нордланд» (11. SS «Nordland» Panzergrenadier Division) – 3500–4000 человек.

Всего: 13–15 тысяч человек.

Таким образом, на первый взгляд столицу защищало 13–15 тысяч человек регулярных формирований армии. Однако это на бумаге, а в реальности картина была удручающей. Например, 20-я моторизованная дивизия уже 24 апреля 1945 г. состояла из 80 % фольксштурмистов и всего 20 % военных.

В 9-й воздушно-десантной дивизии положение было не лучше. Так, около 500 старых солдат были разбавлены новобранцами 16–17 лет или, наоборот, весьма почтенного возраста.

Наиболее боеспособной оставалась 11-я моторизованная дивизия ССР «Нордланд». Как ни удивительно, но именно иностранцы – французы, норвежцы, датчане и др. – оказались наиболее стойкими защитниками Берлина.

В составе 56-го танкового корпуса в Берлин отошли также остатки 408-го народного артиллерийского корпуса (408. Volksаrtillerieкorps). Численный состав, дошедший до столицы, точно не известен, но настолько мал, что Вейдлинг даже не упомянул его среди своих войск. 60 % орудий, дошедших до Берлина, почти не имели боеприпасов. Первоначально 408-й народный артиллерийский корпус состоял из четырех легких артиллерийских батальонов, двух тяжелых артиллерийских батальонов с трофейными советскими 152-мм орудиями МЛ-20 и одним гаубичным батальоном с четырьмя гаубицами.

Весьма важную роль в обороне Берлина играли орудия 1-й зенитно-артиллерийской дивизии. На момент окружения столицы в составе этой дивизии находилось 342 тяжелых (24–12,8-см, 48–10,5-см, 270 – 8,8-см) и 249 легких орудий. Слабым местом 1-й дивизии, равно как и всей артиллерии Берлина, была низкая мобильность. Всего в Берлине имелось 8—10 артиллерийских тягачей.

Германское командование поставило зенитной артиллерии следующие задачи:

а) поддерживать бой во внешней заградительной зоне на максимальной дальности (по заранее подготовленным данным);

б) ведя огонь при помощи наблюдательных пунктов («наблюдаемый огонь»), громить войска противника на исходных позициях, скопления танков, уничтожать артиллерийские и минометные батареи;

в) уничтожать танки, ведя огонь прямой наводкой.

Тяжелый башенный зенитный дивизион был оставлен в непосредственном распоряжении командования оборонительным районом Берлина для образования сосредоточенного огня на важнейших направлениях.

Несколько слов стоит сказать о «зенитных башнях» Берлина. Для усиления ПВО от высотных налетов авиации в 1940 г. в центре Берлина началось строительство зенитных артиллерийских башен, вооруженных 12,8-см пушками Flak 40. Самым удобным местом для зенитных башен оказались парки Берлина. Но для обеспечения открытых секторов обстрела необходимо было либо вырубить часть деревьев, либо устанавливать орудия выше их. Немцы выбрали последний вариант – строительство высотных башен для установки на них тяжелых зенитных орудий.

Всего немцы построили в городе шесть башен. Они группировались попарно: башня управления и на расстоянии около 300 метров – орудийная башня. Три группы башен были расположены: 1-я башенная батарея – в парке Фридрихсхайн; 2-я башенная батарея – в парке Тиргартен; 3-я башенная батарея – в парке Гумбольдтхайн.

Берлинский архитектор Таммс спроектировал эти башни и руководил их постройкой. Сооружение башен длилось два года и было закончено в течение 1942 г.

Орудийная башня имела четыре спаренных 128-мм орудия, установленных по углам на верхней площадке, и взвод 3,7-см пушек (3–4 орудия), установленных на площадках специальной галереи, расположенной этажом ниже.

В плане обороны Берлина были определены и задачи зенитных прожекторов. Часть прожекторов была придана опорным пунктам заградительной зоны. Другие прожекторы были установлены на переднем крае обороны («зеленая линия») и впереди него для обеспечения боевых действий наземных войск. Намечалось использовать прямое освещение предполья и «непрямое», под которым подразумевалось освещение низкого облачного покрова (освещение земли рассеянным от облаков светом).

Женщины из прожекторных расчетов были сняты и направлены в распоряжение начальников боевых участков для ухода за ранеными, несения службы связи и пр. На прожекторах остались только мужчины, которых было немного. Поэтому для наземных боев оказалось возможным использовать весьма ограниченное количество прожекторов. Остальные прожекторы были приведены в негодность.

В связи с переходом на наземную оборону организация зенитной артиллерии Берлина подверглась значительным изменениям. Прежде всего было создано 48 зенитно-артиллерийских ударных групп, каждая из которых состояла, как правило, либо из двух тяжелых и трех легких зенитных орудий, либо из двух тяжелых зенитных орудий и трех зенитных пулеметов. Всего в зенитно-артиллерийских ударных группах было 95 тяжелых орудий, 63 легких зенитных орудия и 75 зенитных пулеметов.

Затем были полностью расформированы дупль– и гроссбатареи. Оставлено было всего 39 тяжелых зенитных батарей, включая и три башенные батареи, в каждой из которых было от 4 до 8 орудий.

Большинству батарей были приданы легкие взводы зенитной артиллерии для защиты от атак штурмовиков. Все тяжелые зенитные батареи также получили основную задачу – ведение огня по наземным целям.

Зенитные ударные группы в основном были предназначены для стрельбы прямой наводкой, в частности – по танкам, и располагались у основных дорог и перекрестков. Зенитные же батареи имели главной задачей ведение дальнего огня по заранее подготовленным данным и при помощи наблюдательных пунктов. Для размещения зенитных батарей частично были использованы старые позиции зенитной артиллерии периода 1941–1942 гг., а также стадионы, спортплощадки, парки и пр. Необходимость в бетонных основаниях под зенитные пушки иногда ограничивала выбор места позиции.

Каждая батарея заранее должна была подготовить данные для стрельбы по предполагаемым местам появления наземных целей (танков, пехоты, автоколонн и т. д.). Система огня в целом планировалась зенитно-артиллерийскими начальниками участков по согласованию с общевойсковыми начальниками. Заранее были составлены схемы ведения огня по площади, схемы завес неподвижного заградительного огня, схемы вероятных целей, в частности для перекрестков дорог. Получив схему целей и огневых завес, командиры батарей рассчитывали необходимые данные и наносили их на особые огневые планшеты.

Для стрельбы по наземным целям явилась необходимость в организации наблюдательных пунктов. Их расположили по переднему краю обороны. Связь с наблюдательными пунктами предполагалось держать проволочную и по радио. Для обслуживания наблюдательных пунктов зенитная дивизия, у которой не хватало радиостанций и радистов, получила их через командование оборонительного района. Радиостанции были самых разнообразных типов, радисты – подростки из «фольксштурма», прошедшие всего 2—3-недельное обучение. Все это, конечно, не гарантировало надежности связи с наблюдательными пунктами, но ничего иного уже нельзя было сделать.

Основные склады боеприпасов 1-й зенитно-артиллерийской дивизии находились вне черты города – Фельтене и Тегеле (западнее и северо-западнее Берлина). Учитывая, что доставка боеприпасов в ходе боевых действий будет осложнена, на позицию каждой батареи завезли в среднем до 3000–3600 снарядов. Соотношение снарядов различных типов было примерно такое: с дистанционными взрывателями – 60 %, с ударными взрывателями – 10 %, бронебойных – 30 %.

Зенитные ударные группы были обеспечены из расчета 2000–3000 снарядов на орудие, причем бронебойные снаряды составляли до 50 % всего количества снарядов.

Первый залп по Берлину в 11 ч 30 мин 20 апреля произвел 1-й дивизион 30-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады 47-й армии, которым командовал майор А.И. Дзюкин.

Через полтора часа из полосы 3-й ударной армии открыл огонь по предместью Берлина 1-й дивизион 642-го пушечного артиллерийского полка 24-й пушечной бригады 5-й артиллерийской дивизии прорыва.

Еще через полтора часа, в 14 ч 30 мин, вновь из состава артиллерии 47-й армии открыл огонь по северной окраине Берлина 2-й дивизион 207-го пушечного артиллерийского полка 10-й пушечной бригады 6-й артиллерийской дивизии прорыва, а несколько позднее из полосы 8-й гвардейской армии достала до Берлина одна батарея 295-го гвардейского пушечного артиллерийского полка, которым командовал полковник Подольский.

Наконец в 4 часа 21 апреля первые залпы по Берлину произвела артиллерия 5-й ударной армии. Все перечисленные части имели на вооружении 122-мм пушки и 152-мм гаубицы-пушки. В последующие часы и дни по мере приближения к Берлину в обстрел города включались все новые и новые части, вооруженные менее дальнобойными орудиями и минометами.

В начале штурма Берлина имел место необычный случай массирования огня артиллерии. Так, при прорыве второй полосы обороны противника войска 33-й армии встретили упорное сопротивление в сильных опорных пунктах, подготовленных в Маркендорфе и Хоэнвальде. Командующий армией решил прорывать вражескую оборону последовательно, на отдельных участках, с предварительным нанесением сильных огневых ударов максимально возможным количеством артиллерии.

Распоряжением командующего артиллерией армии почти вся артиллерия РВГК, приданная армии, была сосредоточена на участках смежных 16-го и 62-го стрелковых корпусов и управление ею было централизовано.

Для осуществления прорыва обороны противника частями 16-го стрелкового корпуса был намечен участок протяженностью около 1 км (от южной окраины Маркендорфа и далее на юг). К артиллерийскому обеспечению наступления на этом участке была привлечена артиллерия 16-го стрелкового корпуса и вся артиллерия РВГК, сосредоточенная на участке двух корпусов. В результате плотность артиллерии на этом узком участке прорыва была доведена до 700 орудий и минометов на 1 км фронта, чего не было ни в одной операции Великой Отечественной войны. Если их поставить в один ряд, то они и впритык бы не уместились.

После огромной силы удара такого количества артиллерии 16-й стрелковый корпус успешно прорвал сильно укрепленную оборону и овладел Маркендорфом. Затем огонь всей артиллерии РВГК был перенесен на опорный пункт Хоэнвальде на участке 62-го стрелкового корпуса. Совместным ударом артиллерии корпуса и РВГК противник в Хоэнвальде был надежно подавлен, и к исходу 21 апреля части корпуса овладели этим пунктом. Так был прорван второй оборонительный рубеж, опиравшийся на сильные опорные пункты Маркендорф и Хоэнвальде.

С началом боев еще в предместьях Берлина и на его окраинах, где в системе обороны противника преобладали крупные населенные пункты с прочными каменными строениями, приспособленными к обороне, возникла необходимость использовать для стрельбы прямой наводкой орудия крупных калибров, способные разрушать эти прочные оборонительные сооружения. По мере вклинения наших войск в черту города потребность в орудиях крупных калибров для разрушения каменных зданий прямой наводкой возрастала. Например, в 5-й ударной армии, когда начались уличные бои, из трех пушечных бригад армейской артиллерийской группы было изъято по одному дивизиону для разрушения прочных оборонительных сооружений огнем прямой наводкой. В 3-й ударной армии (командующий артиллерией – генерал-майор артиллерии И.О. Морозов) к 23 апреля, помимо всей полковой и дивизионной артиллерии, для выполнения огневых задач прямой наводкой было выделено 33 152-мм орудия и 8 203-мм гаубиц большой мощности.

Но потребность в орудиях крупных калибров в этой армии, уже втянувшейся в черту города, непрерывно росла. Поэтому 24 апреля из 47-й армии, наступавшей в обход Берлина, в 3-ю ударную армию были переданы три тяжелые бригады (124-я габр БМ, 118-я тгабр и 16-я гмбр).

Подавляющее большинство орудий, выделенных для стрельбы прямой наводкой, использовалось в штурмовых группах, созданных для боев в городе. В первые дни уличных боев состав этих групп (в 5-й ударной армии) был следующий: 50–60 автоматчиков, 3–4 станковых и 6–8 ручных пулеметов, 30–37 орудий и минометов (82-мм и 120-мм – 14–18, 45-мм —3, 76-мм орудий полковой артиллерии – 2, 76-мм орудий дивизионной артиллерии – 8, 122-мм – 2–4, 152-мм – 1–2). В состав некоторых групп включались еще отделение саперов, взвод огнеметчиков и батарея самоходных артиллерийских установок.

В ночь на 22 апреля зенитная артиллерия Берлина впервые открыла огонь по наземным целям. Вели огонь зенитные башни и девять батарей на северо-западных окраинах, обстреливавшие боевые порядки пехоты и танков и ставившие завесы заградительного огня перед «зеленой линией». За ночь было всего израсходовано 792 снаряда.

22 апреля, перерезав окружную автостраду, войска 8-й гвардейской армии вступили в предместья Берлина и получили задачу форсировать реки Шпрее и Даме в районе юго-восточной окраины города. Артиллерийское обеспечение форсирования этих водных преград имело ряд особенностей.

К этому времени в армии была произведена перегруппировка артиллерии. Армейская артиллерийская группа, возглавляемая командиром 3-го артиллерийского корпуса прорыва генералом В.М. Лихачевым, и армейская группа гвардейских минометных частей под командованием командира 2-й гвардейской минометной дивизии генерала М.Н. Богдана были разделены на подгруппы поддержки стрелковых корпусов. В результате 4-й гвардейский стрелковый корпус поддерживали 9 артиллерийских полков, 29-й гвардейский – 10 полков и 28-й гвардейский – только 4 полка. 38-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада вновь составила артиллерийско-противотанковый резерв армии.

В ночь на 23 апреля передовые части 82-й и 88-й гвардейских стрелковых дивизий форсировали реки Шпрее и Даме, захватив вполне исправный мост через реку Шпрее в районе Кепеник. Занятие передовыми частями небольшого плацдарма на западном берегу намного облегчило дальнейшее форсирование реки войсками армии. Главные силы армии начинали форсирование в 10 часов 23 апреля на участках: 4-й гвардейский стрелковый корпус – в районе Шеневейде, 29-й – в районе Кепеник и 28-й – в районе Венденшлос. Артиллерийское обеспечение форсирования проводилось следующим образом.

Командующий армией решил не проводить, как обычно, предварительной артиллерийской подготовки, и она началась одновременно с началом форсирования. На узких участках форсирования была создана плотность артиллерии не менее 200 орудий и минометов на 1 км фронта. Около 20 % всей артиллерии армии было установлено на восточном берегу для стрельбы прямой наводкой. Огонь этих орудий сыграл решающую роль при обеспечении форсирования, так как на западном берегу уже находилась наша пехота и поражать оборону противника в непосредственной близости к нашим частям с закрытых позиций было очень опасно.

После того как основные силы армии переправились на западный берег, артиллерия с закрытых огневых позиций приступила к огневому окаймлению захваченных плацдармов. Для выполнения этой задачи еще с первыми эшелонами пехоты на плацдармы переправились командиры батарей и дивизионов со средствами связи, которые и осуществляли управление огнем артиллерии, находившейся на закрытых огневых позициях на восточном берегу. В начале форсирования противник еще пытался оказать сопротивление, но огнем большого количества орудий, действовавших прямой наводкой, был подавлен. После захвата плацдармов на западном берегу главными силами начала переправляться и артиллерия.

22 апреля продолжала активно действовать германская зенитная артиллерия. За сутки ею было выпущено 16 140 снарядов (калибром 8,8 см и выше). В том числе башенный дивизион израсходовал около 5 тысяч 12,8-см снарядов. В тот же день немцы потеряли свыше 120 тяжелых зенитных орудий, причем не столько от огня советской артиллерии, сколько из-за отсутствия тягачей – орудия приходилось оставлять на позиции.

На следующий день, 23 апреля, зенитная артиллерия немцев выпустила 18 824 снаряда (8,8-см и выше). Было потеряно семнадцать 8,8-см пушек, и более тысячи зенитчиков, оставшихся без материальной части или отставших от своих частей, были направлены в пехоту.

Наблюдательные пункты, выставленные для наземной стрельбы, себя не оправдали: проволочная связь была уничтожена артиллерийским и минометным огнем, а радиосвязь с наблюдательных пунктов абсолютно не действовала из-за неумения «радистов» пользоваться радиостанциями. Поэтому огонь зенитной артиллерии велся либо по заранее подготовленным данным, либо прямой наводкой.

В течение 24 апреля войска 8-й гвардейской армии вели успешное наступление на южной окраине Берлина, заняв при этом аэропорт «Адлерсхоф» и пригороды Бриц и Букков. К исходу дня войска армии продвинулись на запад от реки Шпрее на 10–12 км. Начинался период уличных боев непосредственно в Берлине.

Рассмотрим несколько примеров действия советских штурмовых групп. В одном из домов на Левештрассе в Берлине атакующее стрелковое подразделение овладело первым этажом здания, а на верхних этажах закрепились немцы, оказывавшие ожесточенное сопротивление. Наша пехота оказалась вынужденной оставить дом. Тогда саперы под прикрытием огня орудий, стрелявших прямой наводкой, подтащили тол и взорвали дом, похоронив под его развалинами остатки вражеского гарнизона.

В другом случае штурмовая группа получила задачу, действуя из района перекрестка улиц Фриденштрассе и Лансбергштрассе, выйти на Александерплац. Перекресток улиц перекрывался мощной каменной баррикадой, а главные здания были превращены противником в сильные опорные пункты.

Группа состояла из 80 автоматчиков и стрелков, усиленных четырьмя танками, четырьмя 45-мм пушками, шестью 76-мм дивизионными пушками, двумя 152-мм гаубицами, одной 203-мм гаубицей, четырьмя 82-мм и четырьмя 120-мм минометами.

В течение ночи подвезли 203-мм гаубицу и поставили ее против баррикады, а для 76-мм и 152-мм орудий подготовили позиции на удалении 150 м от противника.

В 6 ч 30 мин утра артиллерия с закрытых огневых позиций произвела 20-минутный огневой налет по ближайшей глубине этого района.

С началом огневого налета артиллерии с закрытых огневых позиций орудия, выделенные для стрельбы прямой наводкой, выдвинулись на открытые огневые позиции для разрушения зданий и баррикады.

В течение 20 минут баррикада была разрушена, а пехота овладела угловыми зданиями.

Вслед за пехотой в пролом, образованный в баррикаде, вошли танки и артиллерия. Орудия перемещались попарно, взаимно прикрывая друг друга огнем. К исходу дня задача, поставленная штурмовой группе, была выполнена.

По приведенному примеру можно судить о методах использования артиллерии в боях при овладении крупными населенными пунктами. Эти методы резко отличаются от методов использования артиллерии в полевом бою и требуют огромного напряжения сил орудийных расчетов, тщательного продумывания подготовленных мероприятий, большой и разумной инициативы и самого тесного взаимодействия с пехотой.

В ходе боя орудия, выделенные для стрельбы прямой наводкой, преодолевали огромные трудности при смене позиций.

Как правило, каждая улица, по которой наступали стрелковые подразделения, простреливалась огнем снайперов и автоматчиков, а с дальности в 200 м и фаустпатронами.

В ряде случаев, исходя из сложившейся обстановки, артиллерии приходилось двигаться по улицам, у которых только одна сторона была очищена от противника. В таких случаях расчеты применяли своеобразные тактические приемы.

Так, на одной из улиц Берлина стрелковое подразделение, несмотря на все попытки, не могло овладеть укрепленным зданием и вынуждено было залечь. Дом необходимо было разрушить, но улица простреливалась огнем пулеметов и снайперов откуда-то из глубины. Тогда на эту улицу были выдвинуты два полковых орудия, которые открыли беглый огонь вдоль улицы. После нескольких разрывов улица заполнилась дымом и пылью. Противник был ослеплен. Пользуясь этой своеобразной дымовой завесой, артиллеристы вывели на эту улицу на прямую наводку заранее вооруженную 203-мм гаубицу. Полковые орудия вели беглый огонь до тех пор, пока гаубица не изготовилась к стрельбе. С готовностью гаубицы к ведению огня прямой наводкой полковые орудия были завезены в ближайшие подъезды зданий. 203-мм гаубица, как только немного рассеялся дым, несколькими выстрелами разрушила опорный пункт, и штурмовая группа получила возможность продвигаться вперед.

Нередко, несмотря на продвижение штурмовых групп в глубину обороны противника, поперечные улицы простреливались огнем снайперов, отдельных пулеметчиков и даже орудий с соседних участков, где наша пехота не могла продвинуться.

Для того чтобы обеспечить проезд по этим улицам машин с боеприпасами, артиллеристы на углах поперечных улиц ставили орудия и вели огонь по ближайшим зданиям, временно ослепляя противника.

25 апреля 1945 г. при наступлении наших штурмовых групп по Варшауэрштрассе в Берлине противник, засевший в нескольких прочных каменных зданиях, расположенных на этой улице, сильным пулеметным огнем преградил путь нашей наступавшей пехоте.

В начале боя огонь по огневым точкам противника, укрытым в домах, вела артиллерия, входившая в состав штурмовых групп.

Однако огонь этих орудий положительных результатов не дал. Даже 122-мм гаубица оказалась не в состоянии разрушить прочной кладки каменных зданий. Тогда для разрушения зданий, где укрепился противник, были выдвинуты для ведения огня прямой наводкой четыре 203-мм гаубицы. Огнем этих гаубиц с дальности 200 м в течение нескольких минут было разрушено 11 зданий и уничтожено 20 находившихся там станковых пулеметов.

В другом случае при наступлении наших войск по Блюменштрассе дорогу нашим подразделениям преградил огонь крупнокалиберного пулемета из подвала шестиэтажного здания. Под прикрытием огня автоматов и пулеметов удалось выкатить на прямую наводку 152-мм гаубицу и установить ее в 150 м от здания, откуда противник вел огонь.

Четырьмя выстрелами из 152-мм гаубицы подвал был полуразрушен и засыпан обвалившейся стеной, после чего наша пехота получила возможность продолжать наступление.

Довольно часто орудия крупных калибров применялись для стрельбы прямой наводкой не только потому, что необходимо было разрушить прочные дома и сооружения, превращенные немцами в опорные пункты. С первых же дней боев в Берлине артиллерия оказалась не в состоянии поддерживать огнем стрелковые подразделения с закрытых огневых позиций, так как этому препятствовали высокие здания, мешавшие ведению огня по укрытым в зданиях огневым точкам, почти полная невозможность наблюдать за разрывами снарядов, а также то, что в этих условиях огонь по целям, находившимся в непосредственной близости от наступавшей пехоты и танков, мог привести к поражению своих войск. Поэтому артиллерия вела огонь с закрытых огневых позиций только по целям, расположенным в глубине обороны противника. По целям же, мешавшим продвижению штурмовых групп, артиллерия вела огонь прямой наводкой с открытых огневых позиций.

В отдельных случаях для ведения огня прямой наводкой одновременно применялось довольно большое количество орудий крупных калибров. Так, в одной из армий, действовавших в Берлине по нескольким улицам на фронте около 3 км, на прямую наводку, кроме артиллерии, входившей в состав штурмовых групп, было выдвинуто 14 203-мм гаубиц, 34 152-мм пушки и 12 152-мм гаубиц.

Огонь этих орудий был очень действен. Наряду с этим выявился ряд трудностей, связанных с применением орудий крупных калибров для ведения огня прямой наводкой на улицах городов. Особенно большую трудность представляла подготовка огневых позиций, на которую требовалось много времени.

Обычно занятию огневых позиций для ведения огня прямой наводкой предшествовала длительная и тщательная разведка. Огневые позиции, как правило, занимались ночью или под прикрытием дымов и лишь в отдельных случаях в светлое время суток, когда этого требовала обстановка на данном участке.

Трудность выбора огневых позиций для стрельбы прямой наводкой заключалась в отсутствии подъездных путей, так как большая часть улиц, особенно при овладении Берлином, была завалена обломками разбитых и взорванных зданий. На улицах же с более доступной проезжей частью устанавливать орудия крупного калибра было не всегда возможно, так как создавалась угроза образования пробок. В этом случае танки, самоходно-артиллерийские установки и артиллерия малых калибров вынуждены были бы останавливаться позади орудий крупных калибров, стоящих на огневых позициях, так как в ряде случаев объездных путей не было.

Обычно орудия крупного калибра выдвигались на позиции для стрельбы прямой наводкой лишь после того, как обнаруживалось, что артиллерия, входившая в состав штурмовых групп, не могла разрушить какое-либо прочное здание, укрепленное противником и мешавшее продвижению наших войск. Поэтому часто орудиям крупных калибров приходилось занимать огневые позиции позади артиллерии штурмовых групп.

Такое положение было невыгодно потому, что при стрельбе тяжелых орудий все орудийные расчеты легких орудий, находившихся впереди тяжелых орудий, огня вести не могли; они оставляли свои орудия и укрывались на этот период в развалинах зданий.

Для орудий крупных калибров, привлекавшихся к стрельбе прямой наводкой с целью разрушения отдельных зданий и сооружений, орудийные расчеты в большинстве случаев не производили специального инженерного оборудования огневых позиций. Иногда 203-мм орудия устанавливались за кирпичными стенами, в которых для ведения огня пробивались амбразуры или делались проломы.

Занимая огневые позиции, расчеты 203-мм орудий ограничивались только закреплением бруса. Котлованы не рылись, так как на городских улицах, покрытых асфальтом или камнем, с каменным или бетонным основанием под покрытием, рытье котлована требовало огромной затраты труда, а главное – времени. При наличии времени принимались меры маскировки.

Опыт многочисленных уличных боев, протекавших в самых различных условиях обстановки, показал, что при использовании артиллерии крупных калибров для ведения огня прямой наводкой необходимо было выделять средства для прикрытия орудий и их расчетов. Ввиду того что действия артиллерии, поставленной на прямую наводку, ведутся в интересах пехоты и в интересах общевойскового боя, выделение боевого прикрытия непосредственно из боевых порядков пехоты должно было быть постоянной заботой не только артиллерийских, но и общевойсковых командиров, на участках которых применялись эти орудия. Однако делалось это далеко не всегда.

Выделять прикрытие для артиллерии, особенно крупных калибров, приходилось не только на время занятия орудиями огневых позиций и ведения огня, но и на период после стрельбы. Эта необходимость вызывалась тем, что на улицах Берлина большинство тяжелых орудий, привлекавшихся для стрельбы прямой наводкой, некоторое время после стрельбы оставалось на открытых огневых позициях в непосредственной близости к противнику, который стремился обстреливать их ружейно-пулеметным и автоматным огнем и огнем фаустпатронов.

Противник широко использовал для ведения огня окна и двери домов, слуховые окна на чердаках и крышах. Произведя несколько выстрелов из одного окна, вражеские пулеметчики, автоматчики или «фаустники» переходили к другому окну и оттуда открывали огонь по нашим наступавшим подразделениям.

Таким образом, получалось, что, пока расчет подготавливал свое орудие к открытию огня по обнаруженным целям, последние меняли свое место и открывали огонь из других окон. В этих случаях требовалось не поражение отдельных целей, обнаруженных в здании, а разрушение всего здания. Как показал опыт уличных боев, особенно в таких городах, как Будапешт, Берлин, наилучшим средством подавления и разрушения прочных опорных пунктов оказались орудия крупных калибров, особенно 203-мм гаубицы.

Снаряды этих орудий весом 146 кг при разрушении даже самых прочных сооружений показали высокую эффективность.

Так, на одной из улиц Берлина противник укрепился в здании, имевшем круглую форму, с толщиной стен до 1,5 м. В течение длительного времени по этому зданию вели огонь 152-мм орудия, но разрушить его не могли. Разрушить же это сооружение было необходимо как можно быстрее, так как засевшие в нем пулеметчики и автоматчики противника своим огнем задерживали продвижение целого батальона.

К разрушению этого здания, превращенного противником в опорный пункт, было решено привлечь батарею 203-мм орудий. Десятью выстрелами 203-мм гаубицы, подвезенной к цели на расстояние 250 м, здание было частично разрушено и подожжено. Штурмовая группа ворвалась в горящее здание и полностью уничтожила укрепившегося в нем противника.

В другом случае на одной из улиц Берлина, в его центральной части, наши наступавшие войска, несмотря на решительные действия, не смогли выбить противника из ряда прочных зданий, превращенных противником в сильные опорные пункты. Здания были старинной кладки, с гранитной облицовкой нижних этажей. Выдвинутые на прямую наводку 122-мм гаубицы, входившие в состав штурмовых групп, вели огонь по этим домам, но разрушить их не могли.

Тогда задача по разрушению этих зданий была поставлена командиру батареи 203-мм гаубиц. Выдвинув орудия на открытые позиции, командиры орудий открыли огонь. Выпустив 62 снаряда, батарея разрушила семь каменных зданий, приспособленных противником к длительной обороне. В этих домах огнем артиллерии было уничтожено семь станковых пулеметов; кроме того, под обломками рухнувших верхних этажей было погребено, по показанию уцелевших солдат, захваченных в плен, более 120 немецких солдат и офицеров.

Дальность стрельбы 203-мм гаубиц не превышала в данном случае 200 м. Наводка орудий производилась в средние этажи зданий, так как вести огонь по подвалам и нижним этажам, откуда противник вел огонь по нашим подразделениям, не позволяли груды развалин, заваливших улицы.

Дальность стрельбы орудий крупных калибров, выдвигаемых для стрельбы прямой наводкой в уличных боях, особенно – в боях за Берлин, в большинстве случаев составляла 150–300 м и лишь в отдельных случаях достигала 500–600 м. При стрельбе с таких дальностей 203-мм снаряды пробивали любую стену зданий и сооружений, разрывались внутри здания, нередко вызывали пожары и уничтожали все живое, находившееся на этажах. Ряд примеров, характеризующих разрушительную силу снарядов 203-мм гаубиц при стрельбе по прочным сооружениям и зданиям, показан в таблице.

Таблица 29. Характеристика разрушительной силы 203-мм снарядов при стрельбе по прочным сооружениям

Важную роль в боях за Берлин играли 120-мм и 160-мм минометы. 120-мм минометы, как правило, использовались для стрельбы по целям, которые трудно было уничтожить пушками и гаубицами как с закрытых, так и с открытых огневых позиций. В большинстве это были цели, расположенные на крышах домов, чердаках и в верхних этажах зданий, а также огневые средства и живая сила, укрытые во дворах и переулках за домами, расположенными на переднем крае обороны противника.

Для воспрещения маневра и движения противника по ближайшим к переднему краю улицам и площадям гаубичные батареи вели методический огонь, чередовавшийся с короткими, но мощными огневыми налетами отдельных 120-мм батарей и дивизионов.

При наличии данных о скоплении живой силы противника во дворах и переулках для контратаки или захвата отдельных объектов и зданий, удерживаемых нашими войсками, 120-мм батареи и дивизионы привлекались для мощного огневого налета с целью подавления этих скоплений. В отдельных случаях 120-мм минометы применялись для борьбы с танками.

Так, на улице Копенгагенерштрассе в Берлине за углом одного из зданий был обнаружен танк противника. Танк вел огонь по подступам к баррикаде, преграждавшей улицу, и тем самым не давал возможности выдвинуть наши орудия на позиции для стрельбы прямой наводкой. Командир минометной батареи, наблюдавший за действиями танка противника, открыл по нему огонь. Навесная траектория и небольшая дальность стрельбы дали возможность точно накрыть огнем минометной батареи танк противника, мешавший продвижению нашей пехоты и танков. После первого же огневого налета танк отошел в укрытие.

Замечу, что особого вреда 120-мм минометы танку не принесли. Видимо, экипаж танка преувеличил калибр стрелявшей системы и на всякий случай отошел.

Тогда три наших самоходных орудия вышли из укрытий и огнем прямой наводкой в течение нескольких минут разрушили баррикаду и уничтожили ее защитников. Пехота получила возможность продвигаться вдоль улицы.

160-мм минометы с успехом применялись в боях за населенные пункты при непосредственной поддержке пехоты, главным образом для борьбы с огневыми средствами противника, расположенными на чердаках и крышах зданий, для подавления живой силы противника, занимавшей верхние этажи, а также для борьбы с минометными батареями и многоствольными минометами, находившимися за домами и в других укрытиях.

160-мм минометы МГ-13 действовали куда более эффективно, чем 120-мм. 30 апреля 1945 г., когда бои шли уже в центре города, в районе городской ратуши, противник, располагавший значительными силами эсэсовских подразделений, а также многочисленных подразделений «фольксштурма», продолжал оказывать нашим наступавшим войскам упорное сопротивление. Улицы и переулки в этом районе были перегорожены прочными баррикадами из рельсов, дерева и камня. Чтобы прорваться в этот район, нашим войскам пришлось разрушать баррикады и уничтожать огневые средства противника на переднем крае, а также живую силу противника, находившуюся непосредственно в районе ратуши в готовности перейти в контратаку при продвижении нашей пехоты и танков на этом направлении. Одновременный удар нашей артиллерии, стрелявшей прямой наводкой, а также массированный огонь минометов по скоплениям живой силы противника, расположенной в переулках и в подвалах ближайших домов, решили успех штурма. В то время, когда орудия разных калибров, в том числе и тяжелые, разрушали здания, превращенные противником в опорные пункты на переднем крае, массированный огонь 160-мм минометов из глубины подавлял резервы противника, подготовленные к контратакам. После овладения одним районом, подвергшимся массированному огневому налету нескольких подразделений 160-мм минометов, было обнаружено свыше 500 трупов немецких солдат и офицеров. Огнем тяжелой минометной бригады почти полностью были разрушены два квартала многоэтажных зданий на Кенигштрассе, прикрывавших подступы к ратуше. После продолжительных массированных ударов минометных частей по основным опорным пунктам наша пехота с небольшими потерями овладела городской ратушей и кварталами, прилегавшими к ней.

При ведении уличных боев в ряде городов, особенно в Берлине, 160-мм минометы оказались незаменимым оружием. Благодаря навесной траектории минометы можно было устанавливать на улицах, в переулках, во дворах и в развалинах домов.

160-мм мины при разрыве создавали сильную взрывную волну и давали большое количество осколков; мины отлично пробивали верхние этажи зданий, а также справлялись с подавлением живой силы, сосредоточенной для контратак во дворах и переулках. При попадании в крышу 160-мм мина пробивала два-три верхних этажа, разрушая переборки внутри зданий. По показаниям пленных, обстрел зданий 160-мм минами противник иногда принимал за бомбардирование авиацией.

Уличные бои в ряде городов, особенно бои в Берлине, показали, что включение минометных подразделений или отдельных 160-мм минометов в состав штурмовых групп нецелесообразно. Наиболее действенным был огонь 160-мм минометов при централизованном их использовании.

Особо стоит отметить при взятии Берлина роль реактивной артиллерии. Всего к участию в Берлинской операции привлекалось более 44 тысяч орудий и минометов, а также 1785 пусковых станков М-30 и М-31, 1620 боевых машин реактивной артиллерии (219 дивизионов).

В боях за Берлин части реактивной артиллерии использовали богатый опыт, приобретенный ими в боях за Познань, который заключался в стрельбе прямой наводкой одиночными снарядами М-31, М-20 и даже М-13.

На первый взгляд такой способ ведения огня может показаться примитивным, но тем не менее результаты его оказались весьма значительными. Стрельба одиночными реактивными снарядами в ходе боев в таком огромном населенном пункте, как Берлин, нашла самое широкое применение.

Для ведения такого огня в гвардейских минометных частях создавались штурмовые группы. Состав группы был примерно следующий: офицер – командир группы, электротехник, 25 сержантов и солдат для штурмовой группы М-31 и 8—10 – для штурмовой группы М-13.

Для обеспечения действий пехоты каждому стрелковому батальону (полку) придавалась одна штурмовая группа реактивной артиллерии, выполнявшая задачи, которые ей ставил командир общевойсковой штурмовой группы.

Обычно штурмовые группы реактивной артиллерии разрушали и сжигали каменные дома и сооружения, в которых располагались огневые средства и живая сила противника, проделывали проходы для пехоты в каменных домах и стенах.

Действия штурмовых групп реактивной артиллерии, как правило, сводились к следующему. Получив задачу на разрушение объекта, командир группы выбирал огневую позицию на возможно близком расстоянии от цели (чаще всего в доме, расположенном против цели); снаряды располагались на подоконниках, в проемах окон, балконных дверей и т. п. Дальность стрельбы колебалась в пределах 50—200 м; в отдельных случаях огонь велся на дальность около 400 м.

После выбора удобной огневой позиции к ней подвозились или вручную подносились снаряды; их укладывали на подоконники в горизонтальном положении, если цель была ниже уровня огневой позиции, а дальность стрельбы не превышала 100 м, или придавали им некоторый угол возвышения, в зависимости от дальности стрельбы, если цель находилась на одном уровне с огневой позицией или выше ее и дальность стрельбы была более 100 м. Направляющая прикреплялась головной частью к подоконнику, а хвостовой частью к предмету, который служил подставкой для придания снаряду нужного угла возвышения.

В некоторых случаях огонь реактивными снарядами вели со станков, сделанных по образцу рам М-31, но приспособленных только для двух снарядов. Для стрельбы снарядами М-20 использовали направляющие от реактивных установок М-13.

После установки снарядов для производства выстрела использовали специально смонтированную электропроводку для одиночной стрельбы.

Источником питания обычно служили или подрывная машинка ПМ-2, или батарея «Бас-80».

Перед стрельбой из комнаты, временно превращенной в огневую позицию, убирали вещи, которые могли легко воспламениться при выстреле.

Личный состав штурмовой группы уходил в другое помещение, за капитальную стену или вовсе покидал здание на время выстрела.

В силу того, что подготовка к стрельбе реактивными снарядами производилась фактически на глазах у противника, на расстоянии 50—200 м, для прикрытия штурмовых групп реактивной артиллерий выделялось 10–12 автоматчиков из состава того же дивизиона, что и штурмовая группа. Из одной комнаты делали один-два выстрела.

В тех случаях, когда стрельба из окон дома в силу сложившейся обстановки была невозможна, стреляли со станков М-31 с огневой позиции, выбранной на удалении 400–600 м от цели, подлежавшей разрушению.

Были случаи, когда в зданиях находили реактивные снаряды противника и использовали их для уничтожения его очагов сопротивления.

При стрельбе на дальность 100–150 м снаряд М-31 при встрече с преградой под прямым углом пробивал кирпичную стену толщиной до 80 см.

Так, в бою за Берлин на Линденштрассе и Комендантенштрассе необходимо было выбить противника из углового здания. Для уничтожения противника, укрепившегося в этом здании, решено было использовать реактивные снаряды М-31.

Огневые позиции для стрельбы реактивными снарядами были выбраны в здании, находившемся от цели на удалении 150 м. Три снаряда были уложены в оконных проемах второго этажа. Плоскость стрельбы относительно фронтальной стенки здания, по которому готовился огонь, находилась под углом 40–45°; толщина стен здания была около 50 см. Реактивные снаряды были направлены на промежуток между вторым и третьим этажами, примерно на уровне огневой позиции.

Снаряды пробили стену здания: один снаряд – на уровне третьего этажа и два снаряда – на уровне второго этажа. Разрывы реактивных снарядов произошли после проникновения их в здание. От силы взрывной волны фасад обрушился, открыв внутренность здания. Межкомнатные перегородки прилегающих комнат и межэтажные перекрытия обвалились. Противник, оборонявший здание, был полностью уничтожен. После залпа пехота легко овладела зданием.

В другом случае при подготовке к штурму одного из зданий в районе Линденштрассе командир штурмовой группы реактивной артиллерии ввиду значительной величины здания и большого количества огневых средств противника, размещенных в нем, решил разрушить его залпом из четырех снарядов. Огневая позиция для реактивных снарядов была оборудована в противоположном доме, находившемся от цели на удалении до 100 м, в нижнем этаже. Снаряды были направлены на второй и третий этажи левого крыла здания. Один снаряд попал в стену четвертого этажа у крыши, два снаряда – в четвертый этаж возле межэтажного перекрытия. Снаряды разорвались сразу после проникновения через преграду. В результате залпа третий и четвертый этажи обрушились. Огонь противника из разрушенного здания прекратился. Штурмовая группа пехоты быстро овладела зданием.

В тех случаях, когда стрельба реактивными снарядами велась с дальности, меньшей, чем длина активной части траектории, скорость, а следовательно, и пробивная способность снаряда соответственно уменьшались.

Во время штурма одного из зданий в районе Нидервальштрассе по первому и четвертому этажам зданий были произведены выстрелы прямой наводкой из дома, расположенного от цели на расстоянии 30 м. Снаряд, попавший во фронтальную стену четвертого этажа, обрушил угол здания. Снаряд, попавший в нижний этаж, произвел значительные разрушения стены, однако полностью ее не разрушил. Толщина кирпичной кладки была 55 см.

Лучшие результаты были получены при стрельбе прямой наводкой одиночными снарядами М-31 на дальность 100–150 м, а также снарядами М-20.

24 апреля 1945 г. 7-й гвардейский кавалерийский корпус частью сил внезапным налетом овладел восточной частью города Ратенов западнее Берлина. В системе обороны противника Ратенов занимал важное место, поэтому отступившие в западную часть города соединения противника оказывали ожесточенное сопротивление. В городе Ратенов каждое здание было приспособлено к длительной обороне. В верхних этажах зданий сидели автоматчики и «фаустники», в нижних – пехота. Здания города – каменные с прочными перекрытиями, двух-, трехэтажные, плотно примыкавшие одно к другому; улицы города – прямые. На углах кварталов в районе переправ через реку Хавель стояли самоходно-артиллерийские установки и танки, простреливавшие перекрестным огнем улицы и кварталы. Обойти кварталы, удерживаемые противником, не представлялось возможным.

Овладеть городом можно было только путем штурма каждого квартала, каждого здания. Это могло привести к большим потерям.

В результате трехдневных боев выяснилось, что, не разрушив здания, штурмовать кварталы и овладеть городом нельзя, но разрушить здания артиллерийским огнем не представлялось возможным. Тогда 7-й гвардейский минометный полк применил стрельбу прямой наводкой снарядами М-20 с отдельной спарки (верхней направляющей).

Штурмовая установка М-20 состояла из спарки, 12-вольтового аккумулятора, провода. Установку втаскивали на крышу, в верхний этаж или в подвал здания, с которого виден был объект, намеченный к штурму, и устанавливали у проемов окон, дверей, в пробитом в крыше отверстии и т. п., после чего наводили на дом, намеченный к разрушению, и закрепляли. Из такого положения производили выстрел.

Двух-, трехэтажные здания полностью разрушались после двухтрех попаданий реактивных снарядов. Под обломками разрушенных зданий погибал гарнизон, защищавший их. Обломками и обвалами стен подвальные помещения засыпались, и штурм здания пехотой штурмовых групп происходил почти без потерь.

Дальность такой стрельбы была обычно от 50 до 200 м. Как правило, при таком способе стрельбы все реактивные снаряды попадали точно в намеченную цель.

Для быстрейшего разрушения очагов сопротивления, созданных противником в зданиях в ночь с 1 на 2 мая, в 318-м и 7-м гвардейских минометных полках, участвовавших в бою за Ратенов, было сформировано по одной штурмовой группе.

Штурмовые группы реактивной артиллерии имели в своем составе: офицеров – 1, реечных – 2, стреляющих – 1, подносчиков мин – 4, прикрывающих автоматчиков – 8—10.

Каждая группа имела 2 спарки, аккумулятор, провод, кабель для укрепления спарок и тележки для подвоза боеприпасов.

Использование таких групп дало положительные результаты, оказав большую помощь в продвижении войскам, штурмовавшим город.

В первый день боя штурмовыми группами реактивной артиллерии было разрушено 16 больших двух-, трехэтажных зданий, являвшихся главными опорными пунктами в системе обороны противника.

Для ускорения продвижения войск и очистки города от противника 2 мая было сформировано еще 6 штурмовых групп реактивной артиллерии.

Усилиями этих штурмовых групп было разрушено 60 очагов сопротивления, что помогло частям 7-го гвардейского кавалерийского корпуса овладеть городом. В ходе боя командиры штурмовых групп реактивной артиллерии получали задачи непосредственно от командиров штурмовых групп кавалерийских частей, с которыми они действовали.

В боях за Берлин успешно применялась стрельба снарядами М-13.

Штурмовые группы М-13 были сформированы в следующем составе: командир группы (командир огневого взвода) – 1, командир отделения – 1, расчет – 8 человек.

Для стрельбы снарядами М-13 в качестве подставки использовались треноги от трофейных пулеметов. Каждая штурмовая группа была придана одному из стрелковых полков. В стрелковых полках эти штурмовые группы придавались стрелковым батальонам, командиры которых и ставили задачи штурмовым группам.

30 апреля 1945 г. штурмовые группы стрелковых полков, наступавшие в районе Берлинской государственной типографии, были остановлены огнем из зданий типографии, превращенных противником в сильный узел сопротивления. Здания типографии представляли собой квартал, обнесенный высокими кирпичными стенами; во дворе типографии было расположено более двух десятков пятиэтажных корпусов. Типографию обороняло свыше полка пехоты противника.

Штурмовые группы реактивной артиллерии вели огонь с дальности 70—100 м не только снарядами М-13, но и трофейными немецкими 280-мм реактивными снарядами. Стрельба снарядами М-13 велась по окнам, дверям и проемам в стенах. В результате обстрела зданий типографии реактивными снарядами сопротивление противника было подавлено, что обеспечило успех штурма.

О напряженности боев и об огневых задачах, выполненных реактивной артиллерией в боях за Берлин, можно судить по количеству реактивных снарядов, израсходованных в этих боях. В полосе наступления 3-й ударной армии было израсходовано: снарядов М-13 – 6270; снарядов М-31 – 3674; снарядов М-20 – 600; снарядов М-8 – 1878.

Из этого количества штурмовыми группами реактивной артиллерии было израсходовано: снарядов М-8 – 1638; снарядов М-13 – 3353; снарядов М-20 – 191; снарядов М-31 – 479.

В ходе боев за Берлин только одними штурмовыми группами реактивной артиллерии было уничтожено 120 зданий, являвшихся сильными очагами сопротивления противника, разбито три 75-мм орудия, подавлено и уничтожено несколько десятков огневых точек, убито свыше 1000 солдат и офицеров противника.

А теперь перейдем к агонии немецкой 1-й зенитно-артиллерийской дивизии. 24–25 апреля ею было выпущено 24 812 снарядов калибра 8,8 см и выше. При этом основное внимание уделялось наземным целям, а стрельба по самолетам велась от случая к случаю.

Потери дивизии за эти дни еще больше возросли. К исходу дня 25 апреля были потеряны все зенитные ударные группы и 22 тяжелые батареи (из 39). Остались частично боеспособными только 17 батарей, включая и башенные. Личному составу зенитных башен Фридрихсхайн и Гумбольдтхайн неоднократно приходилось вступать в рукопашные бои, вводить в действие пулеметы и фаустпатроны. Обе башни находились в полуокружении.

К 27 апреля действовало только 9 зенитных батарей с 31 орудием. Зенитные башни Фридрихсхайн и Гумбольдтхайн, находившиеся под непрерывным артиллерийским и минометным огнем и потерявшие от обстрела половину орудий, могли стрелять только ночью. По советским отчетам, 152-мм снаряды не приносили зенитным башням особого вреда.

Зенитная башня Тиргартен прекратила огонь, когда советские войска оказались в мертвой зоне ее обстрела.

Уже с 26 апреля вышли из строя и прекратили работу все командные линии связи штаба дивизии. Управление было полностью дезорганизовано.

К исходу 28 апреля действовало только 6 батарей зенитной артиллерии с 18 стволами и 3 отдельных орудия. К исходу 30 апреля насчитывалось всего 3 боеспособные тяжелые батареи с 13 стволами, но, как сообщала последняя боевая сводка штаба дивизии, датированная 1 мая 1945 г., «7 стволов временно не используются, так как персонал занят наземной борьбой».

В течение ночи на 30 апреля подразделения 79-го стрелкового корпуса отдельными группами вели разведку в направлении Рейхстага, подтягивали артиллерию на прямую наводку.

В 11 ч 30 мин после сильной артподготовки части корпуса перешли в наступление с целью захвата Рейхстага. До 12 ч 00 мин преодолевался заполненный водой противотанковый ров под прикрытием огня артиллерии сопровождения, а также нескольких десятков танков и САУ. В 13 ч 30 мин начался мощный обстрел самого Рейхстага, который велся тремя батареями 1957-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка, двумя батареями 328-го артиллерийского полка, девятью 45-мм орудиями и двумя 76-мм полковыми орудиями 674-го стрелкового полка, а также 152 гаубицами. К артиллерийской подготовке прямой наводкой также были привлечены танки и САУ.

Огонь по Рейхстагу вели также два дивизиона М-31-12 22-й бригады и два дивизиона М-13 50-го полка. Кроме того, бригада установила на подоконниках второго этажа «дома Гиммлера» несколько тяжелых реактивных снарядов. Всего из «дома Гиммлера» было выпущено 13 снарядов М-31 «Лука».

Ряд авторов расписывают действия 203-мм гаубиц Б-4 из 124-й бригады большой мощности, которые якобы били прямой наводкой по Рейхстагу. Надо ли говорить, что их расчеты были бы немедленно уничтожены из пулеметов и винтовок с верхних этажей Рейхстага.

Ну а В.И. Казаков пишет о 124-й бригаде большой мощности: «Боевые порядки бригады находились в 8—10 километрах от Рейхстага. Было ясно, что он будет взят без ее участия. Но вот командир бригады полковник Г.Л. Гутин получил задание сосредоточить огонь своих гаубиц по Рейхстагу. Разумеется, всем очень хотелось узнать результаты обстрела. Неизвестно, по чьей инициативе, но в батареях решили: из общего количества снарядов, отпущенных на огневой налет, один-два послать в Рейхстаг без взрывателей, чтобы они не разорвались и чтобы их можно было найти там, когда закончится бой. Так и было сделано. Во вложенных в снаряды записках бойцы писали: „Гитлеру от 1-й батареи 124-й габр. БМ“, „Даешь Рейхстаг!“ и так далее. Впоследствии эти снаряды были действительно обнаружены в здании Рейхстага»[183]. К концу дня 1 мая сопротивление защитников Рейхстага было полностью сломлено. А окончательно сопротивление берлинского гарнизона прекратилось в 15 часов 2 мая. Битва за Берлин стала величайшей победой отечественной артиллерии. О характере боев на подступах к Берлину и в самом городе красноречиво свидетельствует расход боеприпасов войсками 5-й ударной армии с 16 апреля по 2 мая 1945 г.

Таблица 30. Расход боеприпасов войсками 5-й ударной армии с 16 апреля по 2 мая 1945 г.[184]

Всего же в ходе Берлинской операции артиллерия трех фронтов израсходовала 5 529 360 снарядов и мин всех калибров (2-й Белорусский фронт – 904 050, 1-й Белорусский фронт – 3 005 050, 1-й Украинский фронт – 1 620 260). Среднесуточный расход боеприпасов всей артиллерии, участвовавшей в операции, составил 250 тысяч снарядов и мин. Это самый высокий среднесуточный расход боеприпасов в операции за все время Великой Отечественной войны. Кроме того, полевая реактивная артиллерия трех фронтов израсходовала 372 230 мин всех калибров (2-й Белорусский фронт – 88 501, 1-й Белорусский фронт – 134 729, 1-й Украинский фронт – 149 000). В Берлинской операции участвовало 1 906 200 советских солдат и офицеров. Из них погибли 78 291 человек, а санитарные потери составили 274 184 человека. Взятие Берлина фактически означало конец войны. Дальнейшее сопротивление германских войск объяснялось либо отчаянием, либо желанием уйти на запад и сдаться англичанам и американцам.