|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Часть вторая Кровавый Днепр Великая славянская река… Беря свой разбег со Смоленско-Московской возвышенности, Днепр величаво несет свои воды на расстояние свыше 2000 км. Через поля, леса, равнины пробивает он себе путь к Черному морю. Многое видели его берега. Видели и половцев, и дружины русских и киевских князей, татаро-монгольскую конницу и великую армию Наполеона. И вот вновь война подкатилась к его берегам. Страшными были фронтовые дороги в июльские дни 1941 года, ведущие к Днепру. По ним навстречу неумолкающей артиллерийской канонаде и горящему, затянутому дымами горизонту непрерывно двигались колонны войск Красной Армии. А навстречу им тянулись бесконечные толпы беженцев — напуганных, нередко полуодетых женщин, стариков, детей. По обочинам дорог пылили огромные стада животных, угоняемых в глубокий тыл. Над дорогами, особенно у мостов и переправ, кружили, пикировали, бомбили и обстреливали из пушек и пулеметов все видимые цели вражеские самолеты. Скоро, очень скоро умоются берега великой реки кровью наших воинов и кровью фашистских захватчиков, и подхватит ее Днепр и понесет вдаль кровавую пену. 4 июля бои начались на всем фронте обороны соединений 22-й армии. Подразделения противника утром предприняли активные действия на стыке 98-й (командир — генерал-майор М. Ф. Гаврилов) и 174-й стрелковых дивизий на участке Дисна, Полюдовичи. 19-я танковая дивизия (командир — генерал фон Кнобельедорф) LVII моторизованного корпуса при активной поддержке авиации форсировала Западную Двину в районе Дисны и захватила плацдарм на правом берегу. Сразу в этот район были подтянуты саперные части, приступившие к строительству переправы. Несмотря на участившиеся бомбежки советской авиацией, мост 6 июля был построен. Но попытки переправившихся через реку танков и мотопехоты противника сразу продвинуться дальше на восток были остановлены героическим сопротивлением воинов 174-й стрелковой дивизии под командованием комбрига А. И. Зыгина и ударами 98-й стрелковой дивизии с северо-западного направления. Вступили в бои с врагом, которые продолжались до 14 июля, гарнизоны Себежского укрепленного района и 170-й стрелковой дивизии[115] (командир — генерал-майор Т. К. Силкин). В районе Уллы натиск разведывательных отрядов врага отражали воины 186-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. И. Бирюкова. Рубеж, проходивший по Западной Двине, был выгоден для обороны, но выделенная полоса для 22-й армии была слишком широкой, оперативная плотность составляла 26 км на дивизию. Это заставляло командиров соединений строить боевые порядки в один эшелон, в резерв выделялось по 1–2 стрелковых батальона. Многие войсковые части еще находились в пути следования (так, в 186-й сд в дороге находилось 15 эшелонов). В армии имелось 698 орудий (в том числе 226 45-мм противотанковых) и свыше сотни танков (в том числе 15 Т-34)[116], но они были разбросаны в широкой полосе, не сосредотачиваясь на вероятных направлениях действий мотомеханизированных группировок противника. В начале июля в ее состав была включена и 126-я стрелковая дивизия (командир — генерал-майор М. А. Кузнецов), вышедшая из окружения на Северо-Западном фронте. И хотя в ней насчитывалось только 2355 штыков, это были уже испытанные в боях воины. До 4 июля соединения армии не подвергались сильным атакам противника, что дало им возможность укрепить оборонительные позиции. Немецкие разведотряды в разных местах пробовали прочность обороны советских частей, выискивая в ней слабые места. И, видно, определили, так как на следующий день немцы форсировали Западную Двину в районе Уллы. На лепельском направлении XXXIX моторизованный корпус, сломив сопротивление частей Западного фронта западнее Лепеля и восстановив разрушенный мост, двинулся в направлении Бешенкович и Сенно. На рубеже Гнездиловичи, Полдома, Тепляки разведотряды 7-й танковой дивизии вермахта наткнулись на сильное сопротивление частей 69-го стрелкового корпуса (командир — генерал-майор Е. А. Могилевчик) и были вынуждены вступить с ними в бой. К исходу дня передовые части 3-й танковой группы вышли на рубеж Двина, Орехово, Лепель, имея основную группировку в районе Лепель, Глубокое, Долгиново, Докшицы. Ухудшилась обстановка и на других участках обороны войск Западного фронта. Части 50-й стрелковой дивизии генерал-майора Евдокимова, переправившиеся на восточный берег Березины, прикрывали оршанское направление. Заняв оборону на участке Холхолица, Студенка, дивизия отражала все попытки врага переправиться через реку на ее участке. Только по приказу командующего армией она начала отход в направлении Орши. Все так же продолжали сдерживать противника на борисовском направлении части мотострелковой дивизии полковника Крейзера и отряды Борисовского гарнизона. Заняв оборону на 25-км участке на реке Нача, воины встретили подходившие колонны врага огнем. 18-я танковая дивизия немцев развернулась для боя и при поддержке авиации начала атаки позиций мотострелков, но встретила ожесточенное сопротивление. Все поле боя было уставлено разбитой и сгоревшей техникой врага. В боях между Борисовом и Крупками 18-я танковая дивизия вермахта понесла такие большие потери, что генерал Гальдер даже не включил ее в список соединений, годных для выполнения новых задач[117]. Но и потери 1-й мотострелковой дивизии были огромны: из строя выбыло большое количество боевой техники, многие командиры и красноармейцы (убит командир танкового батальона С. И. Пронин, ранены комбаты Шепелев и Щеглов). Обойдя открытые фланги мотострелков, вражеские танки и бронетранспортеры с пехотой прорвались в район Крупок, что вынудило части дивизии полковника Крейзера с наступлением темноты начать отход на рубеж реки Бобр. На рубеже рек Березина и Нача продолжали вести бои 2-й стрелковый, 4-й воздушно-десантный и 20-й механизированный корпуса, отряды пограничников и войск НКВД. Советские войска, отходившие к Днепру, перешли к тактике подвижной обороны. Ночью, когда гитлеровцы останавливались на отдых, наши части незаметно отходили к следующему рубежу обороны, где закреплялись, уделяя основное внимание дорогам, и утром встречали огнем подходившего противника. Колонны врага останавливались и были вынуждены разворачиваться в боевой порядок. Подтянув артиллерию и нанеся удары своей авиацией, противник начинал атаку. Когда немцы начинали обтекать фланги оборонявшихся советских частей и окружать их, они выходили из боя и под прикрытием темноты, оставив арьергарды, отходили на 10–12 км на восток, где оборудовали новый оборонительный рубеж. Утром немцы атаковали арьергарды и начинали движение, но опять встречали организованное сопротивление на очередном рубеже. В результате такой тактики темп продвижения гитлеровских войск к Днепру заметно снизился. Так отходили от рубежа к рубежу и воины 1-й мотострелковой дивизии, ведя ожесточенные бои с частями гитлеровцев, сдерживая их у Крупок, на реке Бобр, у Толочина. 4 июля противник обошел оборону батальонов 7-й воздушно-десантной бригады у местечка Березино, переправился через реку и создал плацдарм для наступления. Генерал-майор Жадов приказал командиру бригады полковнику Тихонову контратакой уничтожить прорвавшихся на восточный берег реки гитлеровцев. Но она успеха не имела, сильным артиллерийским и минометно-пулеметным огнем гитлеровцы остановили атакующие цепи десантников. Понеся большие потери (в бригаде осталось 1100 человек), по приказу командующего 13-й армией бригада в ночь на 5 июля начала отход на рубеж реки Клева. Утром батальоны вышли на рубеж Корытница, Козлов Берег и начали занимать оборону, но скоро поступила новая команда — отходить в район Белынич за реку Друть. И связано это было с тем, что 4-му воздушно-десантному корпусу, усиленному двумя артиллерийскими полками, ставилась новая задача — преградить путь гитлеровцам на Могилев. Но обстановка на этом направлении продолжала оставаться напряженной. Скоро в бой на реке Друть с разведывательными отрядами противника вступил сводный батальон 514-го стрелкового полка (172-я сд), который с батареей орудий занял позиции у Белынич. Рядом расположились и артиллеристы под командованием командира дивизиона 462-го корпусного полка капитана Б. Л. Хигрина.  Карта 5. Боевые действия 1-й Пролетарской мотострелковой дивизии в июле 1941 года Передовые отряды гитлеровцев попытались с ходу форсировать реку Друть, но встретили сильный отпор. Саперы успели уничтожить переправу через реку, облегчив задачу оборонявшимся подразделениям. Целый день продолжался ожесточенный бой, но враг так и не сумел прорвать позиции советских воинов. На реке Друть, в районе Чечевичи, была атакована и разведрота лейтенанта Ларионова из той же 172-й стрелковой дивизии, усиленная 45-мм орудием и пулеметным взводом. В этом бою воины отряда подбили 2 немецких танка, потеряв свое орудие и 6 станковых пулеметов. Не выдержав натиска превосходящих сил противника, рота, заминировав мост через реку[118], отошла к реке Лахва на рубеж Досовичи, Красница, где проходил передний край обороны 388-го стрелкового полка. А уже вечером боевые действия с подошедшими танками и бронетранспортерами противника начались и в его полосе. Из-за взрыва моста на Друти подходившие колонны 10-й моторизованной дивизии вермахта двинулись в направлении Быхова. Продолжали отход к Могилеву, ведя тяжелые кровопролитные бои, и части 2-го стрелкового корпуса. 161-я стрелковая дивизия до исхода 6 июля продолжала оборонять рубежи по рекам Бобр и Березина на участке Ленивцы, Гора, срывая попытки противника переправиться в этом районе. Дивизия генерала Руссиянова, после нескольких неудачных попыток пробиться на восточный берег Березины в районе Березино, была вынуждена выполнить 40-км марш на север к Чернявке. Ее колонны подошли к местечку в тот момент, когда части 161-й дивизии полковника Михайлова вели бой с гитлеровцами за переправы. Воины 100-й стрелковой дивизии, поддержанные огнем развернувшихся артиллерийских полков, нанесли стремительный и неожиданный удар по флангу врага и отбросили его от моста. С наступлением темноты дивизия, ведя бои с атакующим противником, переправилась на восточный берег Березины и, выполнив марш, к 12 часам 5 июля сосредоточилась в районе Журовка, Гутновка. Командир 2-го стрелкового корпуса генерал Ермаков приказал выделить из ее состава мотострелковый отряд и направить его в район местечка Погост для оказания помощи соседней 155-й стрелковой дивизии[119], сдерживающей натиск противника в могилевском направлении. На рубеж Друти отводились и соединения 20-го механизированного корпуса, которые к исходу дня вышли к Дулебам.  Карта 6. Продвижение 2-й танковой группы вермахта с 3 по 10.07.41 г. Немцам удалось захватить несколько переправ через Березину, по которым к Днепру устремились соединения танковой армии фельдмаршала фон Клюге: части XXXXVII моторизованного корпуса, захватив Крупки, вели бои за Толочин; 10-я танковая дивизия от Березино продвигалась в направлении Белынич; моторизованная дивизия СС «Рейх» к исходу дня главными силами подошла к Погосту, некоторые ее части вышли на берег Друти севернее дороги Могилев — Бобруйск. Форсированным маршем двигались на восток и пехотные соединения 2-й и 9-й полевых армий, значительно отставшие от своих далеко прорвавшихся на восток моторизованных корпусов. 3-я и 4-я танковые дивизии группы генерала Гудериана в это время вели ожесточенные бои за переправы через Днепр в районах Быхова, Рогачева и Жлобина с частями 21-й армии Западного фронта. После сильной артподготовки, активно поддержанная своей авиацией, 3-я танковая дивизия гитлеровцев сумела передовыми отрядами форсировать Днепр у Рогачева, потеснив части 167-й стрелковой дивизии. На восточном берегу завязался ожесточенный бой, стороны несли большие потери, но не уступали друг другу. Только с помощью подошедших резервов нашим бойцам удалось столкнуть гитлеровцев в реку, но боевые действия на этом участке продолжались целый день. Осложнилась обстановка в районе Старого Быхова. В 3 часа утра передовой батальон 338-го стрелкового полка, державший оборону на рубеже Галеевка, Проточное, Вязьма, Хомичи, был атакован подвижными отрядами противника. Не выдержав натиск и понеся большие потери, остатки батальона поспешно отошли к Старому Быхову, но и здесь удержаться не смогли. К исходу дня сюда подошли части 4-й танковой дивизии гитлеровцев, которые сильным ударом захватили пригород города, вынудив подразделения 187-й стрелковой дивизии, запасный полк и батальон автотранспортного училища, оборонявшиеся в этом районе, отойти за Днепр, взорвав за собой мост через реку. Проведенной авиаразведкой было установлено, что на участке Озераны, Рогачев, Жлобин сосредоточились части танковой и моторизованной дивизий вермахта, усиленные тяжелым артиллерийским полком. Большое сосредоточение частей противника (до двух моторизованных полков, батальон танков, до полка артиллерии) было обнаружено и на западном берегу реки Друть, на участке Дуброво, Хомичи. Было ясно, что 21-й армии предстоят тяжелые бои на рубеже Днепра, в связи с чем генерал Герасименко отдал войскам следующее боевое распоряжение[120]:
Дивизии 20-й армии, сосредотачивавшиеся на участке Богушевск, Орша, Шклов, Могилев, в этот день продолжали укреплять занимаемые рубежи обороны: 153-я сд (командир — полковник H. A. Гаген, начальник штаба — подполковник Н. М. Черепанов) готовила к боям полосу Гнездиловичи, Липно, Шашки, Александрово, Мазурово; 233-я стрелковая дивизия (командир — полковник Г. Ф. Котов), без находившихся в пути 716-го гап, двух батальонов 734-го сп, 68-го оиптадн, 383-го осаб, 74-го аб, — на рубеже Шилы, Казаки, Клюковка; два батальона 229-й стрелковой дивизии (командир — генерал-майор М. И. Козлов, начальник штаба — полковник В. В. Гиль) — в районе Богушевска[121]. Но многие части армии еще находились в пути следования. Так, из состава 137-й стрелковой дивизии полковника И. Т. Гришина, прибывающей на рубеж Моньково, Багриново, к исходу 4 июля успели сосредоточиться только 624-й стрелковый и 278-й легкий артиллерийский полки. А некоторые части этого соединения выгружались в полосе действий 21-й армии. Да, много было в эти дни недостатков в работе службы военных сообщений (выгрузка эшелонов не по назначению, запаздывание с прибытием на фронт воинских частей, отсутствие данных о их местонахождении у комендантов станций и др.), за что был арестован, а впоследствии расстрелян ее руководитель — генерал-лейтенант Н. И. Трубецкой. На участок Высокое, Орша выдвигалась 73-я стрелковая дивизия[122] (командир — полковник А. И. Акимов), подготавливая оборонительные рубежи в районе города. Южнее Орши до местечка Копысь по восточному берегу Днепра готовили оборону части 18-й стрелковой дивизии. 61-й стрелковый корпус (командный пункт — Городище) продолжал сосредоточение прибывающих частей на рубеже Орша, Шклов, Могилев, Дашковка. В район Шклова с 4 июля начали подходить части 53-й Саратовской стрелковой дивизии (командир — полковник И. Я. Бартенев, начальник штаба — полковник Ф. П. Коновалов), кроме 110-го стрелкового полка и полковой школы, оставшихся в 21-й армии. Ослабленная дивизия (6477 человек[123]) получила задачу занять оборону по восточному берегу Днепра, на участке Копысь, Шклов. 110-я стрелковая дивизия[124] (командир — полковник В. А. Хлебцев, начальник штаба — полковник Я. П. Чистопьянов) двумя стрелковыми полками с артиллерией заняла рубеж (иск.) Шклов, Кострицы, Мосток: 394-й сп — в 8–10 км от Могилева, оседлав Минское шоссе; 411-й сп — на участке Плещицы, Хвойная. На восточном берегу Днепра, в районе Любужа, занял огневые позиции 355-й легкий артиллерийский полк (командир — майор Ф. С. Кочерук). Два дивизиона 601-го гаубичного полка (командир — полковник Якушев) были приданы 747-му стрелковому полку, один — находился в резерве командира 61-го стрелкового корпуса. В корпусной резерв был выведен и 425-й стрелковый полк (командир — полковник A. C. Пшеничников). Скоро и этим сосредотачивавшимся на Днепре дивизиям пришлось вступить в бои с подходившими передовыми отрядами противника. А пока их разведывательные отряды пытались сдержать наступавшего противника на реках Друть и Вабер. Отряд 394-го стрелкового полка (командир — майор Сергеев), выдвинутый по Минскому шоссе к реке Друть, 4 июля подвергся атакам подвижных подразделений XXXXVI моторизованного корпуса и отошел за Лахву к своим главным силам. 4 июля в состав 61-го корпуса была включена и 137-я стрелковая дивизия, которой отводилась оборона рубежа Понизовье (южнее Орши), Левки. Получив задачу, комдив сразу направил усиленные передовые отряды в западном направлении с целью своевременного обнаружения и разведки сил противника, выходящего к Днепру в полосе обороны дивизии. А вот участок Днепра от Калиновки до Вышково, находившийся на стыке 20-й и 13-й армий, по неизвестным причинам оказался не прикрыт советскими частями, чем и воспользовались вскоре немцы, успешно проведя форсирование реки. В связи с быстрым приближением врага усиленными темпами продолжалась подготовка к обороне Могилева, которая возлагалась на 172-ю стрелковую дивизию[125] (командир — генерал-майор М. Т. Романов, начальник штаба — полковник А. И. Карпинский). В соответствии с полученными указаниями командир дивизии принял решение занять оборону по западному берегу Днепра: 514-м сп (командир — подполковник С. А. Бонич) с 493-м гап — от Затишья до Тишовки, уделив основное внимание прикрытию дороги Бобруйск — Могилев; 388-м сп (командир — полковник С. Ф. Кутепов) с 340-м лап — Тишовка, Буйничи, оседлав шоссе Белыничи — Могилев. Во втором эшелоне дивизии на восточном берегу Днепра находились 747-й стрелковый полк (командир — подполковник A. B. Щеглов) и приданный 601-й корпусной артиллерийский полк. 341-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион прикрыл Могилевский аэродром и мост через Днепр. Для прикрытия дальних подступов к Могилеву саперы взорвали три железнодорожных и два автомобильных моста через притоки рек Друть и Днепра. Разработанный план обороны и построение боевых порядков полков дивизии генерала Романова предусматривали отражение танков врага на наиболее вероятных направлениях их продвижения, тесное взаимодействие и оказание взаимной помощи. Для борьбы с танками в части было направлено 10 000 литров горючей жидкости «КС». Был разработан и план прикрытия с воздуха. Зенитная артиллерия 61-го корпуса получила конкретные задачи по прикрытию аэродромов, железнодорожных станций, мостов, штабов и боевых порядков воинских частей. Войска 20-й армии поддерживали 38-я истребительная, 31-я и 28-я смешанные авиационные дивизии, бронепоезда № 47, 48 и 49. К началу боевых действий соединения армии генерала Курочкина сумели создать на рубеже Днепра прочную оборону и героически ее удерживали, пока не были обойдены противником с обоих флангов[126]. С целью координации действий войск, ведущих бои в междуречье Березины и Днепра, командующий фронтом подчинил генералу Курочкину все части 13-й армии, а генералу Герасименко — остатки 4-й армии, 4-й воздушно-десантный и 20-й механизированный корпуса. Управление 13-й армии отводилось в Могилев, на него возлагалась организация приема и отправки по назначению частей 4, 3, 10 и 16-й армий[127]. Большое внимание командование Западного фронта уделяло проведению заградительных мероприятий и налаживанию устойчивой связи с объединениями, соединениями и частями. Штаб фронта издал даже приказ[128], потребовав устранить выявленные в армиях недостатки.
Для сдерживания наступательного порыва немцев командующий Западным фронтом принял решение о нанесении удара сводными отрядами 21-й армии по правому флангу 2-й танковой группы. Генералу Герасименко было приказано сформировать 3–4 сильных отряда, которые своими действиями на бобруйском направлении в ночь на 5 июля должны были уничтожать мосты на коммуникациях противника, боевую технику противника. В случае успеха и благоприятной обстановки отрядам предписывалось захватить и удержать Бобруйск[129]. Но передача этого приказа в привлекаемую для удара 117-ю стрелковую дивизию велась по телефону открытым текстом, что не исключило возможности радиоперехвата его противником. Возможно, это обстоятельство и предопределило неуспех планируемой операции дивизии. Вечером 4 июля Военный совет Западного фронта, по непосредственному указанию Ставки Главного Командования, приказал командующему 20-й армией нанести контрудар силами 5-го (был передан из состава 16-й армии) и 7-го механизированных корпусов на Сенно и Лепель во фланг и тыл главной группировке противника, действующей в полоцком направлении. Для поддержки наступления механизированных войск привлекались стрелковые соединения 20-й и 13-й армий и авиация фронта. Принимая решение на нанесение этого удара, Ставка и командование фронта, видно, решили использовать благоприятную ситуацию, сложившуюся на этот момент (отрыв армейских корпусов группы армий «Центр» от танкистов на 200–250 км), и перехватить инициативу ведения боевых действий в свои руки. Получив распоряжение фронта, генерал Курочкин ночью 5 июля принял следующее решение на проведение операции[130]: — 5-й механизированный корпус в ночь с 4 на 5 июля сосредоточить в районе Высокое, Селице, ст. Осиновка; по получении особого приказа нанести удар в направлении Сенно, Лепель и к исходу дня овладеть ими. Основное усилие было приказано сосредоточить на левом фланге; — 7-й механизированный корпус в ночь с 4 на 5 июля сосредоточить в районе Вороны, ст. Крынки, Хомены; по получении особого приказа нанести удар на Бешенковичи, Лепель и к исходу дня выйти в район Камень, Ушачи, Лепель; — 69-й стрелковый корпус (153, 223 и 229-я сд), удерживая рубеж Витебск, ст. Стайки, готовится к выдвижению отдельными полками и батальонами с артиллерией за 7-м мехкорпусом; — 61-й стрелковый корпус (73, 137 и 18-я сд), удерживая рубеж Стайки, Шклов, готовится к выдвижению отдельными полками с артиллерией за 5-м мехкорпусом; — 1-я мотострелковая дивизия с приданным 115-м танковым полком удерживает рубеж по реке Бобр и по особому приказу наносит контрудар в направлении Борисова. Задача на наступление в направлении Лепель, Докшица была поставлена и 2-му и 44-му стрелковым корпусам. Готовность к наступлению механизированных корпусов и отдельных частей и отрядов стрелковых корпусов устанавливалась к 6.00 5 июля 1941 г. Глубина ударов для мехкорпусов была определена следующей: для 5-го — до 140 км, 7-го — до 130 км[131]. Глубина последующей задачи достигала 200 км. Механизированные корпуса, предназначенные для нанесения удара, были неплохо укомплектованы личным составом и боевой техникой, но недостаточно обучены и подготовлены к боевым действиям. В состав 5-го механизированного корпуса (командир — генерал-майор И. П. Алексеенко, заместитель по политической части — бригадный комиссар А. Ф. Киселев, начальник штаба — полковник В. В. Бутков) входили 13 и 17-я танковые, 109-я моторизованная дивизии, 8-й мотоциклетный полк, 255-й отдельный батальон связи и другие части. К началу контрудара некоторые его части не успели прибыть в Белоруссию (разведывательный и батальон связи 13-й тд, 381-й мотострелковый полк, по одному батальону 602-го мотострелкового и 16-го танкового полков, 404-й ап, 253-й иптадн, 173-й орб 109-й моторизованной дивизии), ослабив боевую мощь соединения. И все же корпус к 6 июля обладал достаточно большими силами. В его составе насчитывалось 924 танка (в основном БТ-7 и Т-26), 213 бронемашин, 76 орудий калибра 76–152 мм, 11 зенитных орудий и 12 зенитных пулеметов, 16 минометов, 2892 автомашины, 177 тракторов, 366 мотоциклов[132]. В оперативное подчинение генерала Алексеенко были переданы и два корпусных артиллерийских полка, находившихся в районе Орши. Достаточно большими силами обладал и 7-й механизированный корпус (командир — генерал-майор В. И. Виноградов, заместитель по политической части — бригадный Комиссар И. И. Михальчук, начальник штаба — полковник М. С. Малинин), даже несмотря на то, что его 1-я мотострелковая дивизия уже с 1 июля втянулась в бои на борисовском направлении, действуя в отрыве от главных сил соединения. В составе корпуса к 6 июля находились 14-я и 18-я танковые дивизии, 9-й мотоциклетный полк и другие части, насчитывавшие 715 танков, в том числе 34 KB и 29 Т-34, 118 бронемашин, 56 орудий калибра 76–152 мм, 24 зенитных орудия и 36 зенитных пулеметов, 85 минометов, 2617 автомашин, 100 тракторов, 730 мотоциклистов[133]. В составе соединения находилась и 107-я корпусная авиационная эскадрилья, имевшая 15 самолетов-корректировщиков. Таким образом, одновременно в планируемом ударе двух мехкорпусов могло принять участие около 1400 исправных танков[134], что было наполовину больше состава 3-й танковой группы, уже понесшей в боях немалые потери. Значительными силами к этому времени обладали еще 1-я мотострелковая дивизия и включенный в ее состав 115-й танковый полк (из 57-й тд). Так что перспектива разгрома группы генерала Гота была вполне реальна, но огромные недостатки в планировании и проведении этой операции, неучтенный опыт ударов механизированных войск под Гродно, Шауляем и Бродами не позволили достичь поставленных перед войсками Западного фронта целей. Да и войска Красной Армии еще не были готовы к проведению таких широкомасштабных операций. Как вспоминал Маршал Советского Союза Андрей Иванович Еременко, «идея решения на контрудар, подсказанная Ставкой, не соответствовала тем мероприятиям, которые предполагало осуществить командование фронта. В этой обстановке целесообразно было бы сосредоточить 5-й и 7-й корпуса в треугольнике Смоленск — Витебск — Орша, чтобы подготовить их для контрудара в случае прорыва противником нашей обороны, созданной на линии Витебск — Орша. Если учесть при этом еще и то, что предстояло ввести в бой недостаточно подготовленные к наступлению механизированные корпуса, выбрасывая их вперед на несколько десятков километров за линию созданной нами обороны, в лесисто-болотистый район, без поддержки авиации и пехоты, втянутой в изнурительный бой, то станет ясна вся рискованность этого плана. Управление корпусами в бою подготовлено не было. Предоставленные сами себе, они могли быть легко расчленены и разбиты сильным врагом. Далеко не благополучно обстояло дело с подвозом боеприпасов и продовольствия. В общем, корпусам предстояло решить очень трудную задачу… Я считаю, что необходимость этого контрудара едва ли вытекала из сложившейся обстановки. В то время только создавался непрерывный фронт обороны. На некоторых направлениях части все еще были вынуждены отходить. Поэтому в первую очередь требовалось создать стабильный фронт обороны, построить оборонительные сооружения, упорядочить во всех звеньях управление войсками, научить их сложному искусству активного и стойкого сопротивления. В таких условиях предпринимать контрудар двумя свежими, но несколоченными и необстрелянными корпусами было рискованно. Эти корпуса представляли огромную ценность в треугольнике Витебск — Смоленск — Орша, который мы пока удерживали. Отсюда корпуса в зависимости от обстановки могли бы нанести сильные контрудары в направлениях Витебска и Орши, куда двигались танковые и моторизованные группы противника. В указанном треугольнике у нас имелись укрепления и достаточно артиллерии, мы бы сумели задержать и измотать врага на линии обороны, а механизированные корпуса в случае прорыва нашей обороны нанесли бы сильные контрудары из ее глубины. Большую пользу принесли бы эти корпуса при отражении немецких „клиньев“, состоявших из подвижных групп танков, мотоциклистов и мотопехоты. Кроме того, наша пехота, занимавшая оборону в первом эшелоне, зная, что позади нее стоят механизированные корпуса, более стойко и уверенно выполняла бы свою задачу. Вместе с тем и сами корпуса хорошо подготовились бы к предстоящим действиям, организовав взаимодействие с пехотой. Первый обстрел механизированные корпуса получили бы под прикрытием пехоты и чувствовали бы „уважение“ к ней и обязанность ей помочь»[135]. Но получилось как всегда. Командование фронта все видело и понимало, но вновь и вновь планировало не подготовленные ни в каких отношениях наступательные действия своих войск, заведомо обрекая их на очередную неудачу. Без активной поддержки стрелковых и артиллерийских частей бомбардировочной авиацией, без надежного прикрытия своими истребителями ведение боевых действий в труднопроходимой местности (большое количество болот, рек, лесов, озер), большие разрывы между смежными флангами корпусов и дивизий — все это заранее обрекало планируемый замысел на трудности в его выполнении. Получив приказ на наступление, в механизированных корпусах начали подготовку к нанесению удара по врагу. На передовую были отправлены разведгруппы, шло пополнение боезапасом, подвозилось горючее, развертывались санитарные батальоны. Штабами корпусов, после ознакомления с поставленными задачами и оценки обстановки, были выработаны и решения на проведение наступательных действий[136]. Командование 5-го механизированного корпуса решило построить боевой порядок в два эшелона: в первый выделялись 17-я и 13-я танковые дивизии, во второй — отряд 109-й моторизованной дивизии. Резерв составлял 8-й мотоциклетный полк (командир — майор П. А. Белик), насчитывавший около 30 танков и бронемашин, танковый батальон 16-го тп и мотострелковый батальон 602-го мсп. 17-я танковая дивизия, сосредоточившись в районе Смоляны, Вязьмичи, Козлово, должна была наступать вдоль железной дороги Орша — Лепель и к исходу дня овладеть северной окраиной Лепеля. За ней наступал корпусной резерв, имея задачу прикрыть дивизию от возможных ударов противника с северного направления. 13-я танковая дивизия, сосредоточившись в районе Ивановск, Аленовичи, Репохово, должна была нанести удар в направлении Шишаловка, Поповка и к исходу дня овладеть южной окраиной Лепеля. 109-я моторизованная дивизия из района Мук, Росский, Селец, Туровичи наступала уступом слева за 13-й танковой дивизией, прикрывая ее левый фланг от возможных ударов с южного направления. После овладения Лепелем моторизованная дивизия должна была занять оборону по высотам Воронь, Заболотье, Городец и прикрыть сосредоточение корпуса с западного направления. Штаб генерала Виноградова, из-за отсутствия 1-й мотострелковой дивизии, решил построить боевой порядок 7-го механизированного корпуса в один эшелон с выделением в резерв одного танкового батальона от 27-го тп. Было принято следующее решение: силами двух танковых дивизий нанести удар в общем направлении Новоселки, Долгое, местечко Камень, с ходу форсировать реку Черногостница, разгромить противостоящего противника и к исходу дня выйти в район Улла, Камень, Долгое. 9-й мотоциклетный полк (командир — полковник К. Г. Труфанов) проведением разведки в направлении станции Сиротино, Полоцк должен был установить наличие и состав противника, находящегося в этих районах. В связи с задержкой сосредоточения соединений и частей корпуса генерала Алексеенко в заданных районах наступления начало армейской операции было перенесено на 5.00 6 июня. Но и это дело не спасало. Многие части 5-го мехкорпуса находились еще в пути следования, а главные силы сосредоточились в 70 км от исходного района наступления[137]. Как недостаток можно отметить и то, что командованию корпуса и дивизий не было предоставлено время для приведения частей в порядок, ознакомления и разведки маршрутов и предстоящего района боевых действий, организации взаимодействия и материально-технического снабжения войск. Но на эти обстоятельства никто из Ставки, командования фронта и 20-й армии внимания не обращал, слишком велико было желание быстрее переломить ход событий на свою сторону. 4 июля, в соответствии с указанием Ставки Главного Командования, Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко отдал войскам боевой приказ[138], в котором определил задачи армиям Западного фронта.
Таким образом, прорвавшимся к Западной Двине и Днепру танковым группам противника к этому времени противостояли войска трех свежих армий Западного фронта, имевшие значительное количество соединений и частей для организации устойчивой обороны на водном рубеже. Еще не были введены в действие 5-й и 7-й механизированные корпуса, способные противостоять 3-й танковой группе противника. Подтягивались к фронту 23-й и 25-й мехкорпуса, 57-я танковая дивизия, соединения 19-й и 16-й армий. Большие силы войск были сосредоточены и в распоряжении командования 21-й армии. Усиленно пополнялись личным составом и техникой выведенные за Сож в резерв соединения 4-й армии (дивизии 28-го и 47-го стрелковых корпусов). В них и отдельные армейские части непрерывным потоком шло пополнение, оружие, транспорт, тыловое имущество. Если к 5 июля 28-й стрелковый корпус имел 9881 человека личного состава и 12 орудий, то уже к 10 июля численный состав 55-й и 143-й стрелковых дивизий был доведен до 6000 человек, в них было восстановлено по одному артиллерийскому полку[139]. Стрелковым оружием и боеприпасами части были пополнены почти до положенной нормы. Но вскоре укомплектованный 47-й стрелковый корпус был изъят из состава 4-й армии и переброшен на другое направление. В составе армии остались только 28-й стрелковый корпус (6-я и 42-я сд), 55-я и 143-я стрелковые дивизии. К 6 июля управление и штаб армии переместились в Новозыбков, где получили указание вместе с доукомплектованием частей организовать оборону рубежа Чаусы, Пропойск (Славгород), Норки, Чериков[140]. Шло пополнение и в 25-й механизированный корпус, который 8 и 9 июля получил 64 танка Т-34, 20 37-мм зенитных орудий, три 45-мм противотанковые пушки, 6 станковых пулеметов, 450 колесных автомашин[141]. Но, допуская повторение прежних ошибок, командование Западного фронта не создало на путях вероятного продвижения противника глубокоэшелонированную оборону, а растянуло свои соединения на огромном протяжении фронта. Да и поспешные, неподготовленные контрудары войск фронта лишали его боеспособных соединений. Командование группы армий «Центр» тоже не желало отдавать инициативу ведения боевых действий в руки противника. 5 июля 1941 года главные силы 4-й танковой армии гитлеровцев начали сосредотачиваться на берегах Западной Двины и Днепра. Перед командованием группы армий «Центр» встал вопрос — продолжать наступление одними танковыми группами или ждать подхода своих пехотных соединений, высвободившихся под Минском. В пользу немедленного наступления говорил факт слабости обороны войск Западного фронта на этом рубеже, который еще только создавался. Да и все проведенные гитлеровцами виды разведок не установили наличие противостоящих крупных сил, обнаружив только штабы 13-й и одной новой армий Западного фронта[142]. Командованием группы было принято решение на продолжение наступательных действий, приложив все усилия для быстрейшего подтягивания полевых войск к району предстоящего сражения. Замысел гитлеровского командования состоял в том, чтобы сильными концентрическими ударами танковых группировок рассечь войска Западного фронта, выйти в район Смоленска, окружить и уничтожить советские части и открыть дорогу на Москву. В ночь на 5 июля противник скрытно сосредоточил главные силы мотомеханизированных частей на рубежах: лепельское направление — Западная Двина, Полоцкий укрепленный район, Бешенковичи, Сенно; борисовское направление — Крупки, Чернявка, западный берег Березины; бобруйское направление — западный берег реки Друть. Одновременно к фронту на автомашинах проходила переброска пехотных частей вермахта.  Карта 7. Положение соединений 3-й танковой группы вермахта 5.07.41 г. Воспользовавшись темнотой и невнимательностью выделенных от частей 62-го стрелкового корпуса наблюдателей, в час ночи противник силами до двух пехотных полков на участке Якубинки, Кушлики переправился через Западную Двину и завязал бои по расширению захваченного плацдарма. В течение дня его части медленно продвигались в северо-восточном направлении, встречая упорное сопротивление войск 22-й армии. Авиационной разведкой Западного фронта было обнаружено, что большие силы немцев (около одной танковой и одной моторизованной дивизий) выдвигались с юга в направлении Диены, а на лепельском направлении передовые части мотомеханизированных войск выдвигались к северо-востоку от Сенно[143]. Генерал Ершаков, оценив складывающуюся на фронте обстановку, отдал войскам следующее распоряжение[144]:
Но выполнить этот приказ было нелегко. Соединения армии оказались растянутыми на большом протяжении фронта. Так, 298-й стрелковый полк (186-я сд) держал оборону на 27-км участке Убойна — Надежино, на рубеже Надежино — Бешенковичи находились только три стрелковых батальона. 5 июля на этот рубеж от Себежа подошли два полка 186-й стрелковой дивизии[145] и заняли оборону, но полоса 298-го полка так и не была уменьшена, чем и воспользовался противник. Около 19 часов части XXXIX моторизованного корпуса заняли западную часть Уллы и начали подготовку к форсированию реки, а прорвавшиеся через реку танки устремились в район Сиротино, угрожая тылам 22-й и правому флангу 20-й армий Западного фронта. Командир 186-й стрелковой дивизии генерал Бирюков, не имея никакого резерва, оказать своевременно помощь своему полку не сумел. Не смог вовремя разобраться в происходящем и принять действенные меры и командир 62-го стрелкового корпуса, командный пункт которого находился в 50 км от передовой[146]. Узнав о случившемся факте, командарм-22 приказал генерал-майору Карманову немедленно ликвидировать опасный прорыв врага. Одновременно маршал Тимошенко приказал командующему 22-й армией силами 98-й стрелковой дивизии из района Борковичи и 174-й стрелковой дивизии с танковым полком со стороны Полоцка нанести решительный удар и ликвидировать захваченный плацдарм юго-восточнее Дисны[147]. С целью замедления продвижения к месту боя резервов противника по приказу командующего Западным фронтом в ночь на 5 июля авиацией были подожжены леса в районе Лепеля, Глубокого, Докщиц, где сосредоточились мотомеханизированные части противника. Противником была предпринята попытка форсировать Западную Двину и на участке Поречье, Бешенковичи, но она была отбита совместными действиями оборонявшихся в этом районе подразделений 186-й стрелковой дивизии и отрядом генерала Терпиловского. Вступила в бой с передовыми отрядами 7-й танковой дивизии вермахта и усиленная корпусными частями 153-я стрелковая дивизия (командир — полковник H. A. Гаген)[148], передний край полосы предполья которой проходил вдоль железной дороги на участке Жестянка, Комарово. Ее полки, прикрывшие витебское направление на 46-км рубеже, к началу боевых действий расположились на следующих участках обороны: 666-й сп с 565-м лап и двумя ротами 208-го осаб — Гнездиловичи, Липно, Черенки, оз. Сарро, (иск.) Парнево; 435-й сп с 293-м пап, дивизионом 581-го гап и батареей 150-го од ПТО — Парнево, (иск.) Леонтово, Зеркинье; 505-й сп с 581-м гап (без одного дивизиона) и двумя ротами 288-го осаб — Леонтово, Александрово, ст. Замосточье[149]. Во втором эшелоне находились 20-й стрелковый полк, 150-й отдельный дивизион ПТО и разведбатальон, получившие указание подготовить контратаки в направлении Гнездиловичи, Леонотово, Александрово. Около 17 часов небольшая группа танков противника атаковала позиции 1-й роты 666-го стрелкового полка, но артиллерийским огнем была отбита. Саперы вовремя взорвали мост через реку, который ушел под воду с вражеской танкеткой и мотоциклистом. Позиции 505-го стрелкового полка в этот день подверглись бомбардировке с воздуха. Организованным зенитным огнем было сбито три самолета противника. Разведкой дивизии было обнаружено движение большой колонны танков и мотопехоты в направлении Уллы, но этому донесению в штабе армии и фронта не придали особого значения, а зря. Ожесточенные бои шли и в районе Диены, где 19-я танковая дивизия генерала Кнобельсдорфа пыталась расширить захваченный плацдарм на правом берегу Западной Двины. Она с двух сторон была атакована частями 98-й и 174-й стрелковых дивизий, которые, в свою очередь, подвергались ударам гитлеровцев. Образцы мужества показывали воины-уральцы. Атаки гитлеровцев следовали одна за другой, но каждый раз противник откатывался назад, оставляя на поле боя трупы своих солдат и офицеров. Редели и ряды защитников, а враг продолжал наседать. На одном из участков обороны противник начал теснить подразделения дивизии комбрига Зыгина. Создалась критическая обстановка, отдельные бойцы дрогнули и побежали. Видя это, командир полка в сопровождении знаменного взвода кинулся к месту прорыва. С возгласом «За Родину, вперед, ура-а!» они бросились в атаку, увлекая за собой красноармейцев. Положение на участке обороны было восстановлено. Упорная кровопролитная борьба в районе Диены продолжалась и в последующие дни. Советские воины день и ночь вели бои, стремясь ликвидировать образованный немцами плацдарм, однако все их попытки не увенчались успехом из-за подавляющего превосходства врага в танках и особенно в авиации, которые наносили большие потери частям 22-й армии. Но и враг не мог продвинуться вперед. Генерал Гот отмечал: «О дальнейшем продвижении и соединении с XXXIX моторизованным корпусом нечего было и думать даже тогда, когда освободившиеся под Минском части 14-й моторизованной дивизии прибыли 5 июля на плацдарм для усиления»[150]. Тяжелые бои продолжались и на борисовском направлении. Утром командующий 13-й армией получил распоряжение генерала Курочкина немедленно отдельными соединениями перейти в наступление в направлениях Борисов, Минск и Березино, Минск и к исходу дня захватить Борисов и Березино[151]. Это распоряжение было связано с предстоящим ударом механизированных корпусов в направлении Лепеля, чтобы сковать противостоящего противника и не дать ему возможности осуществить переброску подкреплений в район предстоящего сражения. Но были ли в состоянии соединения армии генерала Филатова выполнить этот приказ, никто в штабах 20-й армии и Западного фронта так и не поинтересовался. К этому времени противник силами 18-й танковой, 10-й моторизованной и одной пехотной дивизий атаковал части армии и вышел на рубеж реки Бобр, Крупки, Гать, Чернявка, западный берег Березины, Бродец. Войска армии вели тяжелые оборонительные бои, стремясь задержать дальнейшее продвижение противника к Днепру, а им ставят задачу на наступательные действия. 1-я мотострелковая дивизия, отойдя к Крупкам, продолжала сдерживать натиск 18-й танковой дивизии вермахта, стремившейся прорваться в направлении Орши. Около 6 часов утра противник в районе железнодорожного моста форсировал реку Бобр и, выйдя на оршанскую дорогу в районе Славени, к исходу дня занял Толочин. Части дивизии Крейзера в ночь отошли от Крупок и по проселочным дорогам двинулись к Друти, получив приказ выбить противника из Толочина и оседлать оршанскую дорогу, затруднив дальнейшее продвижение вражеских колонн к Днепру. Осложнилась обстановка и на могилевском направлении, где противник занял Березино и, переправившись через реку, начал сосредотачивать на плацдарме дополнительные силы. С целью удара по вражеской группировке в этом районе командир 2-го стрелкового корпуса приказал генералу Руссиянову выдвинуться к Березино и совместным ударом со 155-й стрелковой дивизией выбить противника из местечка и отбросить его за реку. Одновременно командиру 161-й стрелковой дивизии было приказано одним полком, усиленным противотанковой артиллерией, со стороны Чернявки нанести удар в тыл противнику в направлении Борисова с задачей перехватить шоссе и уничтожить мост через реку Березина[152]. Сформированный в 100-й стрелковой дивизии моторизованный отряд (разведбатальон, отдельный противотанковый и зенитно-артиллерийский дивизионы, взвод батальона связи) под командованием капитана М. Д. Ященко к 17 часам подошел к деревне Журовка, в которой уже находились пехотные подразделения противника. Неожиданным ударом с двух направлений отряд выбил гитлеровцев из деревни и двинулся к деревне Селище, расположенной в 6 км от Березино. К этому времени гитлеровцы подготовились к обороне и встретили подходившую колонну советских воинов сильным огнем. Отряд капитана Ященко вступил в бой за Селище, ожидая подхода основных сил дивизии. Только к ночи части дивизии генерала Руссиянова начали выходить на рубеж Вешевка, Селище. Для сбора разведданных в район Березино были посланы разведчики. Удалось установить связь со сводным полком 155-й стрелковой дивизии, который слабыми силами (около 200 человек с одной артбатареей) еле сдерживал противника в районе Вешевки. Ценные сведения принесли разведчики, посланные в район Березино. Командир группы младший сержант М. Г. Смирнов доложил, что враг занимает на восточном берегу плацдарм 13–15 км, на котором находится около 120–150 танков, около дивизии пехоты и поддерживающая артиллерия.  Карта 8. Боевые действия 100-й стрелковой дивизии на Березине В соответствии с полученными сведениями командованием дивизии был принят план наступления на Березино, и в течение ночи части начали выходить на исходное положение для атаки. Но противник тоже не стоял на месте. Сосредоточившись на восточном берегу Березины, у местечка Слобода, 10-я танковая дивизия генерала Шааль вечером повела наступление главными силами вдоль Могилевского шоссе. Гитлеровские танки попытались с ходу проскочить мост через реку Друть и ворваться в местечко Белыничи. Но путь им преградили передовые отряды 172-й стрелковой дивизии и вышедшие в этот район воины 4-го воздушно-десантного корпуса, занявшие оборону на рубеже Белыничи, Запоточье, Олень. Тяжелый бой завязался у Белынич. Окопавшись на высотке по обе стороны моста, советские воины при поддержке артиллерии встретили огнем подходившую вражескую мотоколонну врага. Подбив возле взорванного моста несколько танков, они заставили врага отойти и развернуться для боя. Вскоре появилась вызванная по рации вражеская авиация. Самолеты ожесточенно бомбили и обстреливали наши позиции, пытаясь уничтожить все живое на восточном берегу реки Друть. Затем в атаку шли вражеские танки при поддержке подошедшей артиллерии. Атаки чередовались с налетами авиации, но советские воины выстояли. Мужественно сражались с врагом пехотинцы и артиллеристы. Батарея 122-мм пушек капитана Хигрина была выдвинута на прямую наводку. Вместе с имевшимися 45-мм противотанковыми орудиями артиллеристы создали сплошную стену огня, через которую враг так и не смог в этот день прорваться в Белыничи. Умело управлял огнем артиллерии капитан Хигрин[153]. Заменив раненого наводчика орудия, он лично подбил несколько танков врага. А всего враг потерял у Белынич 9 своих танков. А отдельные подразделения 4-го воздушно-десантного корпуса, не получившие приказа на отход за Друть, продолжали сражаться на Березине. Насмерть стояли оборонявшиеся у деревни Корытница воины 1-й роты батальона капитана И. Чепурного, отражая атаку около 30 вражеских танков. И пока были живы десантники, они продолжали вести огонь по врагу. Многие из них так и остались навсегда в своих окопах. Более семи часов вела бой 5-я рота лейтенанта Г. Мачкова. Оборудовав позиции возле переправы через Березину, десантники срывали все попытки врага форсировать реку на этом участке. И только обойденные с флангов, воины начали отход от реки. Героями боев на Свислочи, Березине, Друти стали сотни десантников, многие из них так и остались навсегда на этих политых кровью рубежах. Вступили в бои с передовыми подразделениями XXXXVI моторизованного корпуса в районе Церковище, Бушляки и разведывательные отряды 110-й стрелковой дивизии, стремясь сдержать прорыв противника к Днепру. Но это не удалось сделать. Во второй половине дня немцы захватили несколько переправ на Друти, разгромив восточнее Белынич передовой батальон 223-го стрелкового полка (53-я сд). Под удар вражеских танков в районе Коханово попал и передовой отряд 137-й стрелковой дивизии, который, понеся большие потери, отошел к Днепру. Ожидая скорый прорыв противника к Могилеву, командир 61-го стрелкового корпуса генерал-майор Бакунин отдал боевой приказ своим дивизиям на оборону рубежей по Днепру[154]:
И это было своевременно: враг передовыми бронетанковыми частями выходил к Днепру во всей полосе обороны дивизий корпуса генерала Бакунина. К этому времени в 61-м стрелковом корпусе успели полностью оборудовать свои рубежи только 110-я и 172-я стрелковые дивизии. Были отрыты противотанковые рвы, перед передним краем и в глубине обороны на вероятных направлениях прорыва гитлеровцев установлены минные поля. Для ликвидации возможного прорыва танков в дивизиях были сформированы противотанковые резервы. 53-я стрелковая дивизия заняла 25-км рубеж по восточному берегу Днепра от Копыся до Шклова. С помощью местных жителей по переднему краю обороны были вырыты окопы без ходов сообщений, на танкоопасных направлениях установлены минные поля. Но оборона ослабленной дивизии (без стрелкового полка, находившегося в 21-й армии) была неустойчивой, два оставшихся в ее составе стрелковых полка пришлось растянуть по всему участку. На рубеже Шклов, Николаевка сосредотачивались части 110-й стрелковой дивизии. С разрешения командующего армией были разрушены переправы через Днепр в районе Копысь и Шклов. 493-й гаубичный артиллерийский полк (172-я сд) занял огневые позиции северней шоссе Могилев — Минск по берегу реки Лахва у деревни Княжицы, а 341-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион — в районе деревни Титовка. 5 июня в районе деревни Новоселки был выброшен вражеский воздушный десант. Узнав об этом, командир 172-й стрелковой дивизии генерал Романов направил в этот район разведывательный батальон под командованием старшего лейтенанта Л. И. Волчка. Советские воины окружили место высадки и в скоротечном бою уничтожили парашютистов, захватив несколько пленных и трофеи. Для усиления обороны на участке Могилев — Быхов командующий фронтом принял решение использовать некоторые части прибывающего 45-го стрелкового корпуса. Одна стрелковая дивизия выдвигалась в район Сидорович с задачей отражения попыток противника переправиться через Днепр в этом районе. Один из полков должен был сменить части 167-й стрелковой дивизии на участке Буйничи, Дашковка. Артиллерию корпуса предполагалось развернуть по восточному берегу Днепра и сосредоточить в направлении Дашковка, Быхов. Прибывающие части 148-й стрелковой дивизии[155] (командир — полковник Ф. М. Черокманов) спешно направлялись для занятия рубежа Реста, Давидовичи. Осложнилась обстановка и на левом крыле Западного фронта. В течение 5 июля части 2-й танковой группы Гудериана неоднократно пытались форсировать Днепр на участке Рогачев — Жлобин, выискивая слабые места в обороне советских войск. И нашли — на стыке 61-й и 167-й стрелковых дивизий. Около 13 часов противник силою до батальона мотопехоты, поддержанного несколькими танками, переправился на восточный берег реки в районе Збарова, смял оборонявшийся здесь батальон 61-й стрелковой дивизии[156] и устремился в направлении Гадиловичи, расширяя захваченный плацдарм. Учитывая опасность удара по тылам 63-го стрелкового корпуса, комкор Петровский ввел в бой свой резерв (465-й сп), который вместе с воинами 520-го и 221-го стрелковых полков атаковал противника и отбросил его к Днепру. Для уничтожения закрепившихся в деревне Збарово немцев был сформирован сводный отряд под командованием подполковника С. Т. Федина. В завязавшемся ночном бою противник был полностью уничтожен. На восточном берегу Днепра осталось около 300 трупов фашистских завоевателей, 20 солдат было захвачено в плен[157]. Для ослабления натиска противника на фронте обороны командование 21-й армии направило в направлении Бобруйска несколько сильных отрядов, поручив им осуществлять подрыв мостов, устройство заграждений на коммуникациях и в районах действия вражеских частей для замедления их продвижения к Днепру. Один из отрядов (в который вошли 240-й сп, батальон 275-го сп, 707-й гап, дивизион 322-го лап, зенитный и истребительно-противотанковый дивизионы, 12 танков БТ) был выделен из состава 117-й стрелковой дивизии полковника С. С. Чернюгова. В 16 часов сводный отряд двинулся из района Жлобина по дороге на Бобруйск. Вечером отряд подвергся бомбардировке обнаружившей его авиацией противника, но продолжал движение, не подозревая, что враг уже готовит для него западню. Успешно действовал 5 июля в направлении Калинковичи, Бобруйск экипаж нашего бронепоезда. Выйдя к станции Ротмировичи, его экипаж вступил в сражение с находившимися там механизированными частями противника. В бою, который продолжался до 20 часов, было уничтожено три легких и три тяжелых танка противника и 12 мотоциклов[158]. Наши потери составили 12 человек. Маршал Тимошенко вечером доложил в Ставку Главного Командования[159]:
Военно-воздушные силы Западного фронта[160] по мере своих возможностей стремились поддержать действия своих наземных войск. Но обстановка на фронте менялась с каждым днем, с каждым часом. Войска отступали к Днепру, а вместе с ними на восточные аэродромы перелетали и авиационные части. Уже в июле авиационные полки действовали с аэродромов Смоленского, Брянского, Витебского и Гомельского аэроузлов. Но работать им приходилось в трудных условиях полного господства вражеской авиации в воздухе. При перебазировании на покидаемых аэродромах оставлялась, в лучшем случае уничтожалась, неисправная боевая техника. В пути следования «терялись» батальоны аэродромно-технического обеспечения, что создавало большие трудности с подготовкой самолетов к боевым вылетам. Несмотря на эти трудности, авиация фронта продолжала борьбу с мотоколоннами противника на смоленском направлении, бомбила переправы через Березину, Друть, Западную Двину и Днепр, вела воздушные бои по прикрытию сосредоточения своих наземных войск, железнодорожных узлов и аэродромов, осуществляла разведку группировок противника. Дальняя авиация, действуя с аэродромов Боровское, Шайковка, Шаталово, Смоленск, а затем с Брянского аэроузла, вместе с фронтовой авиацией наносила удары по сосредоточениям немецких войск, по аэродромам противника в районах Вильнюса, Глубокого, Крупок, Бобруйска, Кличева. Отважно действовали полки 43-й истребительной авиационной дивизии. Летчики героически дрались в небе над Минском, Борисовом, Бобруйском, над Березиной и Днепром. Только за июнь — июль 160-й иап выполнил 1683 самолето-вылета, заявив о сбитых в воздушных боях 33 самолетах противника; 163-й иап — 810 самолето-вылетов, заявив о 31 сбитом вражеском самолете[161]. Под Могилевом в состав дивизии были включены 170-й иап майора Мищенко и вернувшийся на фронт после переучивания 41-й иап под командованием майора Ершова. Недолго воевали они в составе 43-й дивизии, но оставили заметный след в ее боевых делах, выполнив 300 боевых самолето-вылетов, сбив 32 вражеских самолета. В представлении командования Западного фронта отмечалось: «За выполнение боевых задач в борьбе с германским фашизмом 43-я истребительная авиационная дивизия вполне заслуживает правительственной награды — ордена Ленина»[162]. Отличились в небе Белоруссии и летчики 61, 29, 129 и 163-го истребительных полков, других авиационных частей. Можно привести десятки примеров их героизма. 13 июля в небе над Кричевским районом совершил воздушный таран младший лейтенант А. И. Жук (60-й сбап), а 27 июля над Витебском вражеский самолет таким же способом уничтожил капитан Г. П. Кузьмин (239-й иап). Приказом НКО СССР от 7 декабря 1941 года 29-й Краснознаменный ордена Ленина и 129-й истребительные авиационные полки были преобразованы соответственно в 1-й и 5-й гвардейские истребительные авиационные полки. Героически сражались с врагом и летчики бомбардировочной авиации. 3 июля их специально выделенные экипажи нанесли удар по аэродрому в районе Люблина, а в ночь на 4 июля около 50 самолетов ТБ-3 «работали» по переправам в районе Бобруйска[163]. За боевые успехи на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками 1-й тяжелый бомбардировочный авиационный полк был награжден орденом Красного Знамени. С целью ослабления авиационной группировки противника штаб ВВС Западного фронта по указанию Ставки разработал план нанесения ударов по вражеским аэродромам. И 8 июля был осуществлен массированный налет всей авиации фронта и частей 3-го дальнебомбардировочного авиационного корпуса по аэродромам врага, в результате которого, по данным штабов частей, на земле было уничтожено 54 самолета противника. Только летчики 43-й истребительной авиационной дивизии в этот день выполнили 79 самолето-вылетов на штурмовку наземных целей. 10–14 июля авиация фронта подвергла атакам уже 33 вражеских аэродрома, заявив об уничтожении около 100 самолетов противника. А всего за первые 18 дней войны ВВС Западного фронта выполнили около 7000 боевых самолето-вылетов, сбросив на врага сотни тонн авиационных бомб и заявив об уничтожении 442 самолетов[164] (цифры уничтоженных самолетов явно преувеличены. — Р. И.). Но все эти действия сопровождались большими потерями своих самолетов и личного состава. Немецкая авиация, перебазировавшись на прифронтовые аэродромы, перехваливала в большинстве случаев все группы наших бомбардировщиков, выполнявших задания днем без прикрытия истребителями. Да и зенитное прикрытие наземных войск и переправ у немцев было поставлено достаточно неплохо. Только 12 июля авиация фронта потеряла над целью в районах Шклова, Сиротино и Бешенкович два бомбардировщика. Еще три самолета, из-за различных повреждений, произвели вынужденную посадку. А 207-й дальнебомбардировочный авиационный полк только за два дня (14 и 15 июля) потерял 9 самолетов[165]. Экипажи трех машин произвели вынужденную посадку. Терялись самолеты, выбывал из строя личный состав. В начале июля в Казань убыл личный состав 13-й бомбардировочной авиационной дивизии, который, переучившись на Пе-2, вернулся на фронт и продолжал громить фашистов. Решением Ставки Главного Командования, с целью сохранения подготовленных кадров авиации дальнего действия и наиболее целесообразного ее использования, постановку задач командирам корпусов осуществлял лично начальник Генерального штаба. Война в воздухе продолжалась. Вечером 5 июля в Москву был отправлен очередной доклад об обстановке на фронте[166]:
Не указанная в сводке 75-я стрелковая дивизия, не испытывая сильного давления со стороны противника, в это время отходила к Мозырскому укрепрайону. 5 июля начальник 18-го погранотряда докладывал вышестоящему командованию: «После Пинска части Красной Армии в 14.35 без боя сдали Лубнец, уничтожив горючее, смазочные материалы и приведя в негодность зерно и железнодорожные пути. На пути отхода взрывают мосты, но не прикрывают их, чем дают возможность противнику безнаказанно возводить их снова. В 19.30 наши части оставили Синкевичи, хотя противника нет»[167]. И причина здесь видится только в одном — видно, сильно действовал на командование 75-й стрелковой дивизии большой отрыв от главных сил фронта и незабываемые бои в окружении под Малоритой. И здесь нельзя не упомянуть о пограничниках, которые, отходя вместе с частями Красной Армии, вели тяжелые оборонительные бои с превосходящим по силе противником. Стремясь максимально обеспечить успех своим наступающим войскам, командование группы армий «Центр» потребовало от разведорганов усилить подрывную деятельность в тылу армий Западного фронта. И это было выполнено. Участились провокации, диверсии, случаи шпионской деятельности. В этих условиях борьба за наведение порядка в тылу наших войск приобрела немаловажное значение. Постановлением СНК СССР от 25 июня 1941 года охрана войскового тыла действующей армии была поручена пограничным войскам. На них возлагалось наведение и поддержание порядка в войсковом тылу, очищение важных тыловых дорог для беспрепятственного движения войсковых соединений, подвоза горючего, боеприпасов, вывоза раненых, обеспечение устойчивой работы связи, охрана штабов, ведение разведки и борьба с диверсионными группами противника. Приказом НКВД СССР от 26 июня 1941 года начальником охраны войскового тыла Западного фронта был назначен генерал-лейтенант Г. Г. Соколов. Тяжелые испытания выпали на долю руководящего состава штаба погранвойск НКВД Западного пограничного округа, базировавшегося до войны в Белостоке. Выполняя приказ начальника погранвойск, личный состав штаба начал отход на восток. Их путь проходил через Волковыск, севернее Слонима, где им пришлось неоднократно отражать удары противника. К вечеру 29 июня 24 пограничника вышли к западной окраине Дзержинска. Утром 30 июня, обойдя городок с севера, отряд вышел в район обороны 108-й стрелковой дивизии, с частями которой и прорвался из окружения. Продолжали сражаться с врагом на фронте и в тылу гитлеровских войск и некоторые пограничные отряды Западного фронта. В июле вступили в бой пограничники 18-го Житковичского погранотряда. Получив от командования 21-й армии задачу — прикрыть пинское направление, отряд приступил к ее выполнению. Утром 3 июля передовые отряды гитлеровцев атаковали позиции 9-й заставы, которой командовал старшина Пересунко. 20 пограничников отбили несколько атак, не дав возможности врагу организовать переправу через реку Случь. Но вскоре в этот район подошли крупные силы противника и попытались захватить мост. К этому времени и начальник 18-го погранотряда сосредоточил здесь воинов 4, 6 и 8-й застав под общим командованием старшего лейтенанта Соколика. В течение суток продолжался бой, и только тогда, когда враг обошел позиции советских воинов, пограничники взорвали мост и отошли на восток. 9 июля вступили в бой пограничники 9-й и 10-й застав, державшие оборону на западной окраине Турова. В течение пяти часов они сдерживали превосходящего по силе противника и только к исходу следующего дня отошли к селу Озераны, заняв оборону по берегу реки Уборть вместе с личным составом 3-й комендатуры. На этом рубеже пограничники держались до 12 июля, уничтожив в боях около пехотного полка врага. 14 июля пограничники отряда старшего лейтенанта Иванова сорвали попытку врага форсировать реку Припять. Особенно тяжелый бой провели воины погранотряда в начале августа у разъезда Коржевка, где благодаря их смелым и решительным действиям при поддержке бронепоезда был разгромлен полк 293-й пехотной дивизии врага. Много воинов-пограничников вынужденно осталось в тылу врага, но они не сложили оружия. Войдя в создаваемые партизанские отряды, они умело продолжали вести борьбу с врагом. С первых боев на границе советские пограничники показали высокий боевой дух, проявили себя как стойкие, преданные до конца своей Родине и военной присяге воины. В дальнейшем погранотряды были переименованы в пограничные полки: Дзержинский — в 16-й, Ломжинский — в 87-й, Брестский — в 17-й, Березинский — в 13-й, Житковичский — в 18-й[168], которые вели разведку, прикрывали наиболее важные направления, охраняли переправы, мосты, обеспечивали эвакуацию материальных ценностей, поддерживали порядок в прифронтовой полосе, охраняли штабы и тылы действующей армии. Ночью 6 июля командующий 20-й армией уточнил задачи на наступление 5-му и 7-му механизированным корпусам[169]:
Одновременно командующий армией отдал еще ряд приказов в подчиненные войска[170]:
Но дошли ли эти распоряжения до войск и способны ли те выполнить поставленные перед ними задачи, штаб 20-й армии не знал. Прибывший в штаб фронта 8 июля начальник оперативного отдела 13-й армии полковник Иванов с удивлением узнал, что в контрударе участвуют (на бумаге) и их ослабленные предыдущими боями 44-й и 2-й стрелковые корпуса[171]. О каком контрударе могла идти речь, если они сами с трудом сдерживали рвущегося к Днепру противника. Получив распоряжение штаба армии, командиры механизированных корпусов (5-го — в 7.15, 7-го — в 10.30) отдали приказы в свои дивизии о наступлении в направлении Лепеля[172]. Еще в ночь на 6 июля танковые дивизии колоннами, с затемненными фарами, двинулись на исходные позиции по установленным маршрутам. Сосредоточившись для атаки севернее Орши, части развернулись для боя. Каждой дивизии отводилась полоса действий от 7 до 8 км. В предвидении встречных боев боевой порядок танковых дивизий был построен в два эшелона: в первом наступали танковые полки, во втором — мотострелковые. Из штатной артиллерии были созданы группы дальнего действия (в составе артполка), а в танковых и мотострелковых полках — артиллерийские группы поддержки танков, состоящие из 2–3 артиллерийских дивизионов. Командиры, уточнив с подчиненными в последний раз поставленную перед ними задачу, дали команду: «По машинам!» Заняв места по боевому расписанию, экипажи замерли в ожидании зеленых ракет — сигнала к наступлению. Вскоре хмурое небо прочертили два зеленых дымных следа. Ломая на своем пути кустарник и молодой лес, танки устремились вперед, а за ними двинулась мотопехота. Вначале действия танкистов развивались довольно успешно: преодолев сопротивление передовых отрядов противника, механизированные корпуса продолжали продвигаться к назначенной цели. Но вскоре из-за прошедших ливневых дождей, наличия в районе продвижения танкистов большого количества озер, речушек и болот (полосу действий соединений пересекали две цепи по шесть озер в каждой, а между ними находилась сильно заболоченная местность), недостаточных данных о противнике, темп продвижения значительно снизился, внеся коррективы в действия корпусов. К тому же раскисшие грунтовые дороги сильно затруднили продвижение за танками автомашин с радиостанциями и передвижение делегатов связи, что затруднило связь и управление частями и соединениями. Передовые отряды 14-й танковой дивизии (командир — полковник И. Д. Васильев), продвигавшиеся в направлении Бешенкович, подойдя к реке Черногостница, с досадой обнаружили разрушенные и затопленные переправы. К тому же по остановившимся танкам с противоположной стороны реки ударили орудия врага, затрудняя поиск мест для форсирования водной преграды. Основные силы дивизии в полдень в районе деревень Тепляки и Понариво вступили в бой с передовыми отрядами XXXIX моторизованного корпуса. Полковник Васильев принял решение атаковать противника с двух сторон: батальон танков БТ-7 был направлен в обход, а батальон, на вооружении которого имелись Т-34, атаковал с фронта. Бой длился около часа и закончился разгромом гитлеровцев, которые потеряли девять танков и несколько орудий. На поле боя остались и пять наших машин. Но дальнейшее продвижение танкистов было остановлено на следующем водном рубеже, где части вновь встретили сильную противотанковую оборону и, потеряв 2 KB и 6 БТ, дальше продвинуться не смогли[173].  Карта 9. Контрудары войск Западного фронта 6–9.07.41 г. Вечером батальон мотострелкового полка при поддержке семи танков овладел высотами на западном берегу реки западнее Дуброво, где и закрепился. 18-я танковая дивизия (командир — генерал-майор Ф. Т. Ремизов) наступала в направлении Кутьки, Жерино, Островы. Высланная вперед разведка доложила, что на рубеже Бешенковичи, Сенно, на западном берегу речушки Кривинка, окопался враг. И вскоре тишина была нарушена первыми выстрелами. Занявшие оборону на противоположном берегу речки вражеские танки и артиллерия открыли огонь нашим перешедшим в наступление батальонам. Снаряды рвались впереди, с боков, сзади наступавших боевых машин. А вскоре над полем боя появилась и вражеская авиация, которая, построившись в карусель, обрушила на наших танкистов сотни бомб. К небу потянулись черные столбы дыма… Но атака продолжалась. Смертельная схватка шла по всему берегу речушки, сходились в лобовых атаках танки, бои шли на позициях артиллеристов, в окопах и ходах сообщений. Ценой больших потерь части 18-й танковой дивизии ворвались в Сенно и перешли к обороне. Генерал Курочкин в докладе народному комиссару обороны объяснил отсутствие успеха неумением командования корпуса и дивизий организовать бой, отсутствием взаимодействия между артиллерией и танками, слабой работой штабов, недостаточной поддержкой и прикрытием со стороны авиации[174]. Не выполнил поставленной перед ним задачи и 5-й механизированный корпус, начавший наступление в 9 часов 50 минут. На рубеже Масюки, Обольцы 13-я (командир — полковник Ф. У. Грачев) и 17-я (командир — полковник И. П. Корчагин) танковые дивизии встретили организованное сопротивление передовых отрядов XXXXVII моторизованного корпуса вермахта. Стремительной атакой танкисты сбили врага с занимаемых позиций и устремились вперед. Преследуя отходящего противника, части корпуса продвинулись на 14–16 км и к 20 часам вышли на рубеж: 17-я тд — Серкути, Будно; 13-я тд — Замошье, Обольцы. Отряд 109-й моторизованной дивизии (командир — полковник Н. П. Краснорецкий) к исходу дня занял оборону на рубеже 7 км западнее Вязьмичей. К исходу дня танки израсходовали почти полностью имевшийся запас горючего. Наступившая ночь ушла на дозаправку боевых машин и уточнение задач. Для помощи в организации наступления в 5-й мехкорпус выехал лично командующий 20-й армией, а в 7-й корпус был послан ответственный представитель его штаба. Развить наметившийся было успех в полосе действий 17-й танковой дивизии вводом в бой второго эшелона не удалось, так как он отстал на 12 км от главных сил и из-за плохого состояния дорог продвигался со скоростью, не превышающей 4 км/час. Да и действия вражеской авиации сильно тормозили его продвижение, так как личному составу часто приходилось укрываться в близлежащих к дорогам лесах. Крайне слабой была и организация взаимодействия между корпусами, которое, по замыслу маршала Тимошенко, должен был осуществлять генерал Павлов[175]. Наступление танкистов не поддержали и стрелковые отряды 20-й армии, которые, неизвестно по каким причинам, так и остались на своих позициях. Да и авиация фронта оказалась в этом вопросе не на высоте. Ослабленные части 13-й армии, выдвинувшись на рубеж реки Друть, в 18 часов перешли в наступление в направлении Борисова, тактически взаимодействуя с 5-м и 7-м мехкорпусами. Но вскоре они сами были атакованы сосредоточившимися в районе Борисова частями 17-й танковой и 29-й моторизованной дивизий и, понеся большие потери, были вынуждены прекратить наступление и под ударами танков противника отойти за реку Лахва. Ночью 7 июля генерал Курочкин отдал приказ на продолжение наступательных действий войсками армии[176]:
Для срыва начавшегося наступления советских войск в районе Сенно германское командование спешно направило туда части 17, 12, 7-й танковых и 20-й моторизованной дивизий, задействовав на этом направлении и крупные силы 2-го воздушного флота. Не затихали бои и на полоцком направлении, где противник стремился закрепиться на захваченных на правом берегу Западной Двины плацдармах. В 13 часов 14-я моторизованная дивизия противника заняла Борковичи, но дальше продвинуться так и не смогла, наткнувшись на сильное сопротивление воинов 174-й и остатков 126-й стрелковых дивизий. Предпринимаемые попытки усиленной 98-й стрелковой дивизии[177] сбросить врага с захваченного плацдарма успеха тоже не имели. К исходу дня бои шли на рубеже Нарковичи, Борковичи, Куликово и далее по берегу Двины. Осложнилась обстановка в районе Уллы, где по наведенному мосту через Западную Двину переправились части 20-й танковой дивизии генерала Штумпфа и, прорвав оборону 186-й стрелковой дивизии, продвинулись в район Сиротино, соединившись с ранее вышедшими сюда подразделениями танковой группы. Генералу Штумпфу был отдан приказ на захват Витебска[178]. Вот где сказалось невнимание командования 22-й армии и Западного фронта к сообщению о переброске крупных сил противника в район Уллы.  Карта 10. Боевые действия 186-й стрелковой дивизии в июле 1941 года Имевшая одноэшелонное построение дивизия генерала Бирюкова не смогла сорвать переправу гитлеровских танков через реку и создание плацдарма на ее берегу. Несмотря на героические попытки уральцев сбросить противника с захваченного плацдарма, они были вынуждены под сильным натиском гитлеровских танков, поддержанных авиацией, отойти на северо-восток. К исходу дня в полосе обороны 22-й армии сложилась крайне тяжелая обстановка. Гитлеровцы захватили плацдармы на правом берегу Западной Двины на участках Убойно, Надежино, Бешенковичи, навели переправы и начали переброску своих войск. Левый фланг обороны армии оказался прорван, направление на Витебск севернее реки осталось не прикрытым советскими войсками. В эту брешь и двинулись бронетанковые части XXXIX моторизованного корпуса. В резерве генерала Ершакова оставалась только одна 179-я стрелковая дивизия[179] (командир — полковник А. И. Устинов), проводившая оборонительные работы в районе Невеля. В Себежском укрепрайоне на фронте Заситино, Ветренка, Теплюки продолжали обороняться части 170-й стрелковой дивизии и гарнизоны долговременных огневых сооружений. 112-я стрелковая дивизия, в связи с отходом войск 27-й армии Северо-Западного фронта и открытием ее правого фланга, была вынуждена тоже отойти на рубеж Теплюки, Устье. 174-я стрелковая дивизия с частями Полоцкого укрепленного района продолжала бои на рубеже Кушлики, Ветрино, Гомель, (иск.) Улла. В полосу 22-й армии отходили и остатки разбитых на Северо-Западном фронте 5, 23 и 33-й стрелковых дивизий (численностью по 2500–3500 человек), корпусные части 16-го стрелкового корпуса и 84-й моторизованной дивизии. Понесшие большие потери в боях за Даугавпилс остатки дивизий 21-го мехкорпуса собирались в районах Опочки и Идрицы. Но для их переформирования и приведения в порядок требовалось какое-то время. Стойко стояли на своих рубежах воины 153-й стрелковой дивизии 20-й армии, прикрывая витебское направление. В течение дня противник неоднократно предпринимал попытки прорвать ее оборону на участке 666-го стрелкового полка в районе Гнездилово, но все они были отбиты с большими для него потерями. Штаб дивизии докладывал, что в результате боев было подбито 5 танков, одна бронемашина, уничтожено 7 орудий, 2 ручных пулемета, минометная батарея. Ружейно-пулеметным огнем сбито четыре вражеских самолета[180]. Через позиции ее частей отходили к Витебску остатки 50-й стрелковой дивизии, вырвавшиеся из окружения под Борисовом. К сожалению, след генерал-майора В. П. Евдокимова так и затерялся на территории Белоруссии. На борисовском направлении противник силами 18-й доковой и 29-й моторизованной дивизий теснил части 44-го стрелкового корпуса на восток. Наиболее сильное наступление противника отмечалось на правом фланге, где к исходу дня его части вышли на рубеж Мешково, Новое Полесье, Чепелевичи, Эсьмоны. 1-я мотострелковая дивизия утром 6 июля подошла к Друти. Оценив обстановку по донесениям разведчиков, полковник Крейзер принял решение нанести удар по противнику, занявшему Толочин, с нескольких направлений и освободить этот город, вновь оседлав оршанскую дорогу. Части дивизии, заняв охватывающее положение по периметру городка, одновременно перешли в атаку: вдоль шоссе наносил удар 12-й танковый, с севера — 175-й мотострелковый, с юга — 6-й мотострелковый полки. Помог громить фашистов и подошедший с востока 115-й танковый полк (командир — майор И. И. Сергеев), который действовал в составе 1-й мсд до 15 июля 1941 года. Неожиданным ударом сразу с нескольких сторон гитлеровцы были выбиты из Толочина. Немцы потеряли до 200 человек убитыми, в плен было взято 800 солдат и офицеров, захвачено 350 автомашин и корпусное знамя[181]. Гитлеровцы не смирились с потерей важного населенного пункта, расположенного на пути к Орше. До 16 часов продолжались ожесточенные бои за город, который дважды переходил из рук в руки. Генерал Курочкин усилил дивизию мотострелковым батальоном, 75-м гаубичным артиллерийским полком и одним артдивизионом, но сдержать наступление превосходящего по силе противника не удалось. Части 1-й мотострелковой дивизии, понеся большие потери и обойденные с севера танками противника, были вынуждены начать отход к Орше. А группа корпусного комиссара Сусайкова, выполняя приказ на поддержку наступления механизированных корпусов, в 11 часов оттеснила противостоящие подразделения противника и вышла к реке Бобр, потеряв при этом связь со штабом 44-го стрелкового корпуса и своими соседями[182]. Главной головной болью советских войск в начальный период войны оставалась борьба с танками противника. Командующий фронтом был вынужден даже направить в войска целую инструкцию по борьбе с ними[183]:
Тяжелые бои продолжались и на могилевском направлении, где упорное сопротивление врагу оказывали части 2-го стрелкового, 4-го воздушно-десантного и 20-го механизированного корпусов. Генерал Гальдер, подводя итоги за 6 июля, с горечью отметил в своем дневнике: «На левом фланге 2-й танковой группы продолжаются бои между Березиной и Днепром». Да, ведущие здесь бои 10-я танковая дивизия, дивизия СС «Рейх» и пехотный полк «Великая Германия» все никак не могли прорваться к Днепру. И в этом есть и заслуга воинов 100-й стрелковой дивизии. Утром 6 июля ее части с рубежа — 85-й сп из района Вешевки, 355-й сп из района Любушница, Селище при поддержке 46-го гаубичного (занявшего огневые позиции в районе Журавки) и 151-го корпусного (в районе Лесковичи) артиллерийских полков — начали наступление на местечко Березино с целью перерезать могилевскую дорогу. Враг большими силами оказал сопротивление. По наступавшим частям противник вел артиллерийский и минометный огонь из Березино, Погоста, Верхи, Кукарево. Вскоре около полка пехоты при поддержке танков атаковало наши подразделения, заставив их перейти к обороне. Во второй половине дня, подтянув подкрепление, гитлеровцы перешли в наступление против 355-го стрелкового полка, который под сильным натиском противника начал отход к деревне Журовка. Дальнейшее продвижение врага было остановлено на этом рубеже с помощью подоспевших артиллеристов. Оттеснив от могилевской дороги части 100-й и остатки 155-й стрелковых дивизий, 10-я танковая дивизия гитлеровцев устремилась к Днепру. Учитывая складывающуюся неблагоприятную обстановку, генерал Ермаков отдал приказ командирам 100-й и 161-й стрелковых дивизий на отвод их частей с рубежа Березины в течение ночи, прикрываясь подвижными отрядами с противотанковыми орудиями. К утру 7 июля дивизии должны были отойти на промежуточный рубеж Денисовичи, Ухвала, Гибайловичи, Девеница, Замосточье, Борок, а утром 8 июля занять оборону на рубеже Красуля, Угляны, Оладинка, Шепелевичи, река Ослик, Девощицы, Большая Мошаница[184]. Этот приказ был вызван тем, что противник, развивая наступление по Могилевскому шоссе, продвинулся на восток до 40 км, обойдя части корпуса с правого фланга. В ночь на 7 июля дивизии 2-го стрелкового корпуса приступили к выполнению поставленной задачи, но это оказалось непростым делом. Сильные подвижные отряды противника с севера и юга вышли на пути отхода корпуса и перерезали их. Все основные дороги, в том числе и Березино — Могилев, тоже были в руках врага. По ним спешили выходящие к Днепру части танковой группы генерала Гудериана. 161-я стрелковая дивизия двигалась на восток по нескольким параллельным маршрутам: штаб со спецчастями — Белавичи, Ухвала, Селище; 747-й сп и 628-й лап — Лавница, Липа, Выдрица, Калинин, Ухвала, Николаевка; 542-й сп с дивизионом 632-го гап — Орешковичи, Гумны, Узнаж, Выдрица, Калинин, Константиновка; 603-й сп с дивизионом 632-го гап — Михевичи, Ухвала, Селище, Тетерин[185]. Командир 100-й стрелковой дивизии генерал Руссиянов принял решение прикрыться от врага небольшими заслонами, а главными силами выполнить марш в северном направлении, с дальнейшим поворотом на юго-восток. Для прикрытия отхода дивизии были выделены подразделения 355-го стрелкового полка. В одном из отрядов прикрытия находился и бронеавтомобиль старшего сержанта Беляева. Укрыв свой броневик за каменным сараем, он открыл огонь из пулемета по подходившим гитлеровцам, заставив их залечь. Но вскоре подошедшее штурмовое орудие немцев обнаружило эту огневую точку и нанесло по ней смертоносный удар. Экипаж Беляева оставил пылавшую машину и бросился на приблизившихся гитлеровцев врукопашную, уничтожив перед своей смертью нескольких врагов[186]. Отважно сражались с врагом и воины 4-го воздушно-десантного корпуса. Они не отдавали ни одного рубежа обороны без боя. Фашисты несли большие потери, но и потери десантников были очень велики. К 7 июля в подразделениях 7-й и 8-й бригад осталось около 1000–1100 человек личного состава и по 12–15 орудий 45-мм калибра. Воины-десантники, заняв рубеж Вдова, Первые Речки, Княжицы, вместе с передовым отрядом 61-го стрелкового корпуса в течение трех дней держали оборону на восточном берегу Лахвы под Могилевом. 8 июля части 4-го воздушно-десантного корпуса вывели из состава 13-й армии и направили за реку Сож на доукомплектование. Остатки 121, 143 и 155-й стрелковых дивизий в течение 5–6 июля с боями прорвались к Днепру и переправились через него южнее Могилева. По приказу командующего фронтом они выводились из боя и направлялись в район Гомель, Новозыбков, Чаусы для переформирования. А южнее дороги Березино — Могилев отходили к Днепру части 20-го механизированного корпуса, находясь под непрерывными ударами подвижных групп и авиации гитлеровцев. В боях на реках Березина, Ослик, в районе Дулеб, Городища, Белевич корпус понес большие потери. В строю осталось около 15 000 человек (38-я тд — 4274, 26-я тд — 3800, 210-я мд — 5000, 24-й мцп — 1317), а из боевой техники уцелели только шесть 122-мм гаубиц, десять 76-мм орудий и девять 45-мм противотанковых пушек[187]. Таким образом, войска 13-й армии до 6 июля, несмотря на понесенные большие потери, упорной обороной сдерживали врага на рубеже Березины. Ее воины на несколько дней задержали выход врага к Днепру в своей полосе обороны. Генерал Гудериан вспоминал: «Однако противник, как всегда, оказывал упорное сопротивление. Его войска действовали умело, особенно следует отметить хорошую маскировку, но управление боем еще не было централизовано»[188]. И эти слова вполне можно отнести к руководству 13-й армией. А вскоре поступила директива штаба фронта о выводе соединений 13-й армии из боя и отводе их за Днепр для доукомплектования. На ее основании генерал-лейтенант Филатов отдал войскам следующий приказ[189]:
Но долго «отдыхать» от фронта получившему боевой опыт управлению и штабу генерала Филатова не дали. 6 июля маршал Тимошенко, с целью облегчения управления к более конкретного руководства войсками на могилевско-смоленском направлении, отдал приказ о разделе войск генерала Герасименко на две армии: на 21-ю и 13-ю[190]. В состав обновленной 13-й армии включались 61-й (53, 172-я и 110-я сд) и 45-й (187, 148 и 132-я сд) стрелковые корпуса. В задачу войск входила оборона Днепра на фронте Шклов, Новый Быхов. Были определены и границы для армии: справа — Починок, Шклов, Червень; слева — Хотинем, Новый Быхов, Старые Дороги. Штаб армии приказывалось разместить в 12 км севернее Могилева. Генералу Филатову и комбригу Петрушевскому было приказано утром 8 июля прибыть в штаб фронта для получения дальнейших указаний. А передовые отряды 61-го стрелкового корпуса уже вели бои с рвущимися к Днепру частями танковой группы Гудериана. 6 июля гитлеровцы повели наступление на Могилев со стороны Бобруйска. Впереди двигались танки и бронетранспортеры. И скоро в бой на реке Лахва пришлось вступить разведбатальону 172-й стрелковой дивизии под командой капитана Метельского и роте лейтенанта Ларионова. Вскоре к месту боя подошли и воины 388-го стрелкового полка, которые ударом по вражескому флангу отбросили противника от переправы. Ожесточенные бои развернулись и на фронте обороны 544-го стрелкового полка с подошедшими со стороны Белынич частями моторизованной пехотной дивизии СС «Рейх». Но и здесь его продвижение было задержано стойкой обороной советских воинов на реке Лахва. Но на многих участках обороны советских войск части танковой группы Гудериана вышли к Днепру (4-я тд — Быхов; 3-я тд — Рогачев, Новый Быхов; 10-я мд — Жлобин). Немцы небольшими отрядами проводили разведку мест форсирования в районе Пущи, Досовой Селибы, Бовшево. Сосредоточение противника было зафиксировано в районе переправ у Дашковки и Баркалабово, а воздушная разведка доложила о крупных моторизованных колоннах в районах Белыничи, Головчино, Новоселки, Куты, Вендорож. Наступали тяжелые дни героической обороны Могилева. Командир 61-го стрелкового корпуса генерал Бакунин приказал вывести 514-й полк в корпусной резерв и занять его подразделениями участок обороны от железнодорожного вокзала до Днепра. На рубеж Полыковичи, Пашково выдвигался сводный полк (командир — майор Галушка), сформированный из работников НКВД, НКГБ, отряды народного ополчения и батальон милиции под командованием капитана К. Г. Владимирова. Позднее на этот участок был переброшен и 394-й полк 110-й стрелковой дивизии. Корпус был усилен и 209-м отдельным противотанковым дивизионом 121-й стрелковой дивизии, который, забрав из складов в Бобруйске имевшееся там вооружение (29 орудий, 33 танкетки с пулеметами, 70 автомашин)[191], представлял собой сильное воинское подразделение. На бобруйском направлении противник в течение всего дня передовыми подразделениями XXIV моторизованного корпуса проводил разведку переправ через Днепр на участках Седин, Быхов, Збаров, Заполье. Командир 187-й стрелковой дивизии, получив сообщение о сосредоточении крупной группировки противника в районе Дашковой и Баркалабово, усилил державший здесь оборону 292-й, стрелковый полк стрелковым батальоном и двумя батареями 76-мм орудий. Части дивизии с одним прибывшим полком 102-й стрелковой дивизии занимали оборону на участке Боровка, Гадиловичи. В резерве находился 326-й артполк 148-й стрелковой дивизии. Части 21-й армии продолжали вести оборонительные работы по восточному берегу реки, отражая попытки противника переправиться через реку. После проведенного раздела в составе армии осталось три стрелковых корпуса, державших оборону на следующих рубежах: 63-й — Гадиловичи, Рогачев, Цупер; 66-й — Жлобин, Стрешин; 67-й — Речица, Гомель, Добруш, Лоев. Во втором эшелоне армии находился 25-й механизированный корпус, сосредоточивавшийся в районе Новозыбкова. Но еще не все соединения армии успели полностью сосредоточиться на указанных рубежах. Так, в 67-м стрелковом корпусе (командир — комбриг Ф. Ф. Жмаченко) из состава 102,151 и 132-й дивизий в район Гомеля прибыло только по одному стрелковому полку, артиллерия и корпусное управление. Штаб корпуса разместился на юго-западной окраине Добруша. Уже несколько дней вели тяжелые бои за переправы на Днепре части 63-го стрелкового корпуса. Еще накануне была организована разведка боем силами 117-й стрелковой дивизии[192] (командир — полковник Чертогов, начальник штаба — полковник Старостин), которая двигалась в направлении Бобруйска двумя колоннами. К успешно начатому наступлению был вскоре подключен и ее 275-й стрелковый полк. К часу ночи 6 июля правая колонна продвинулась в район Кабановки, а левая — в район Тертежа (7–8 км от Жлобина), где встретили сопротивление занявшего оборону противника. Утром 10-я моторизованная дивизия противника с двух сторон нанесла удар по нашим частям, продвигавшимся к Бобруйску. В районах Сеножатки, Тертежа разгорелся жестокий бой, обе стороны несли большие потери. Немцы при поддержке своей авиации оттеснили сводный отряд в район Поболова, стремясь действиями подвижных групп отрезать советских воинов от переправ на Днепре, окружить их и в последующем уничтожить. И это им почти удалось. Прижатым к обширному торфяному болоту частям 117-й стрелковой дивизии для выхода из окружения оставался только узкий проход по топям. Полковник Чернюгов запросил у командования 21-й армии об оказании срочной помощи попавшим в сложное положение частям, но помогать было уже поздно… В этой неудавшейся операции дивизия потеряла 2324 красноармейца и командира (в том числе 1586 пропавшими без вести), 48 танков, 2 бронемашины, 81 орудие, 49 минометов, 203 пулемета, 29 тракторов, бронепоезд № 16, 387 лошадей[193]. В ночь на 7 июля остатки дивизии прорвали кольцо окружения и переправились на восточный берег Днепра, взорвав за собой мосты[194]. И 7 июля не затихали бои с выходящими на берега Западной Двины и Днепра на фронте Себеж, Полоцк, Улла, Сенно, Орша, Рогачев, Жлобин главными ударными силами группы армий «Центр». Проанализировав обстановку на фронте, начальник Генерального штаба Сухопутных войск Германии принял следующее решение на продолжение операции: «В настоящий момент наилучшие условия для развития успеха складываются на левом фланге группы армий „Центр“ (3-я танковая группа)… Поскольку правый фланг группы армий „Север“ успешно продвигается в этом направлении (в район Великих Лук. — Р. И.) и таким образом создает противовес этой группировке противника (Великолукской. — Р. И.), танковой группе Гота, возможно, удастся фланговым ударом с севера взломать оборону противника в районе Витебска и тем самым создать предпосылки для крупного оперативного успеха. Если на юге противник отойдет за Днепр, то успех танковой группы Гота окажется особенно многообещающим, так как он позволит начать крупную операцию в южном направлении восточнее Днепра»[195].  Карта 11. Положение 4, 3 и 2-й танковых групп вермахта на 7 июля 1941 года Перед группой генерала Гота, усиленной высвободившимися под Минском танковыми частями, была поставлена задача на продолжение продвижения по северному берегу Западной Двины в витебском направлении, охватывая армии Западного фронта с севера. Одновременно временно, до вытеснения частей Западного фронта за Днепр, приостанавливалось наступление группы Гудериана на южном крыле[196]. Генерал Гот, полностью согласный с решением вышестоящего командования, решил усилить XXXIX моторизованный корпус 12-й танковой и 18-й моторизованной дивизиями и, после прорыва 20-й танковой дивизии в витебском направлении севернее Западной Двины, нанести удар южнее в этом же направлении и соединиться своими двумя корпусами в районе Витебска[197]. LVII моторизованный корпус, после смены частями XXIII армейского корпуса, получил задачу продвинуться на северо-восток и перерезать дорогу Невель — Великие Луки, прикрыв витебскую ударную группировку 3-й танковой группы от возможных ударов русских с северного направления. И этот план был вполне реален, так как почти все войска 22-й армии втянулись в бои во всей полосе обороны, в резерве ее командования оставалась только одна дивизия (179-я сд). Не приносили заметного успеха и наступательные действия механизированных корпусов генералов Алексеенко и Виноградова. Их неодновременный контрудар не получил дальнейшего развития вследствие плохой организации взаимодействия между соединениями и привлеченными для этого стрелковыми отрядами с артиллерией, использование танковых частей и подразделений отдельными группировками, недостаточного зенитного и истребительного прикрытия, слабой поддержки и разведки противостоящих сил противника нашей авиацией. Наступление корпусов велось фронтально, в лоб на выявленные огневые средства противника, отсутствовала маневренность, стремление проникнуть в бреши в его обороне и нанести удар во фланг и с тыла. Неудовлетворительное поддержание связи во всех звеньях лишало командиров и штабы получения достоверной и своевременной информации о ходе боя, что приводило к принятию решений, не отвечавших сложившейся обстановке, или к запаздыванию необходимых мер. Отрицательно сказалось на проведении контрударов отсутствие у штабов и войск боевого опыта, недостаточная сколоченность подразделений, частей и дивизий, слабость артиллерийского обеспечения операции. Основная тяжесть по поддержке действий танковых частей легла на полковую артиллерию, так как из-за нехватки средств тяги и своевременного подвоза боеприпасов огневая поддержка дивизионной и выделенной для этих целей корпусной артиллерии была ограниченной. Не подготовленной к проведению такой операции оказалась и система тыловых органов всех степеней. Запаздывание, а то и полное отсутствие подвоза горючего и боеприпасов для танков, бронемашин, тягачей и орудий, неудовлетворительное продовольственное снабжение и медицинское обслуживание в значительной степени снижали боеспособность частей и соединений и отрицательно сказывались на результатах их боевых действий. Вот и наступление мехкорпусами 7 июля началось неорганизованно. За ночь подвезти горючее в части не успели, а приказ требовал одного — наступать. Командиры танковых дивизий 5-го мехкорпуса сформировали по одному передовому отряду, танки которых были заправлены горючим, слитым из баков других машин. Перед ними была поставлена задача на захват Лепеля. Уничтожая отдельные очаги сопротивления, отряды продвигались вперед и к исходу дня вышли на рубеж Уздорники, Антополье, где наткнулись на подготовленную оборону противника[198]. Основные силы 5-го механизированного корпуса, получив горючее, к 13 часам, не встречая сопротивления противника, сосредоточились в районах: 17-я тд — Немойта, Рясно, юго-восточнее ст. Бурбин; 13-я тд — Ново-Белица, Обольцы, Вейно; 109-я мд — юго-восточнее Обольцы. Части корпуса, подтянув тылы, производили заправку машин, приводили в порядок материальную часть. В 18 часов 17-я танковая дивизия полковника Корчагина выступила вдоль железной дороги в направлении Лепеля. Через час в поход двинулись и танки 13-й танковой дивизии, за которой тронулись отряды моторизованной дивизии, обеспечивая корпус от нападения противника с южного направления. К исходу дня 33-й и 34-й полки 17-й танковой дивизии вышли на рубеж Буй, Малая Белица, где встретили сопротивление пехоты противника, поддержанной артиллерией и минометами. 26-й танковый полк дивизии полковника Грачева, используя успех правого соседа, вышел на рубеж 6 км западнее Малая Белица, Осановка. 25-й танковый и 13-й моторизованный полки двигались во втором эшелоне. Оценив обстановку на фронте по докладам разведчиков, штаб генерала Алексеенко посчитал, что дивизии 5-го танкового корпуса имеют превосходство над противостоящим противником, который закрепился на отдельных участках, создав очаговую оборону глубиной до 2 км. Командир корпуса принял решение с утра 8 июля прорвать оборону противника, разгромить его части в Осовуке, Цотово, Вятках и к исходу дня овладеть Лепелем[199]. Но к этому времени вышедшая в район Сенно 17-я танковая дивизия генерала Арнима создала серьезную угрозу правому флангу 5-го механизированного корпуса. Неудачно сложились в этот день и боевые действия 7-го механизированного корпуса. Дивизия полковника Васильева, оборудовав ночью несколько переправ через Черногостницу, утром при поддержке артиллерии предприняла попытку форсировать реку, но наткнулась на сильную противотанковую оборону противника (на этом участке враг имел около трех дивизионов полевой артиллерии, в том числе и тяжелую). К тому же с рассветом над боевыми порядками танкистов появилась вражеская авиация, которая своими бомбовыми и штурмовыми действиями заставила наши части отойти в исходное положение и укрыться в лесных массивах.  Карта 12. Боевые действия дивизий 5-го механизированного корпуса в период с 6 по 11.07.41 г. В 16 часов дивизия предприняла новую попытку переправиться через реку. К этому времени ее мотострелковый полк сумел овладеть западным берегом, но на рубеже Вежище, Медведи, Мартасы был остановлен сильным артиллерийско-минометным огнем противника. Воспользовавшись успехом мотострелков, танкисты прорвались на западный берег Черногостницы и начали продвигаться на запад. Смело действовал экипаж танка 28-го танкового полка (механик-водитель младший сержант Д. Ф. Бондаренко), который в ходе боя прорвался в тыл подразделения противника, вызвал в его рядах панику и заставил немцев отойти с занимаемого рубежа[200]. С выходом на рубеж Запорожье, Лихачи, Стрелище танкисты встретили сильный противотанковый огонь и подверглись воздействию авиации противника. А вскоре сюда подошли и немецкие танки. Попав под обстрел танков противника с фронта и левого фланга и понеся большие потери в технике и личном составе, 14-я танковая дивизия полковника Васильева отошла на опушку леса восточнее Гнездилович и западнее Каменки, где закрепилась. Ее штаб заявил о 42 подбитых и одном захваченном танках противника, 41 уничтоженном орудии и трех сбитых самолетах[201]. Но и потери 14-й танковой дивизии за этот день были огромны — свыше половины танков и более 200 человек убитыми (в том числе командир 27-го тп майор С. И. Романовский, комбаты майор Гришин и капитан Старых) и ранеными. Получил ранение и полковник Васильев. 18-я танковая дивизия, продвигаясь в направлении Лепеля, около 14 часов встретила упорное сопротивление противника, занявшего оборону на западной окраине Сенно, и вступила с ним в бой. Отважно сражалась мотострелковая рота под командованием младшего лейтенанта М. С. Шаврова, первой ворвавшаяся в местечко. По боевым порядкам дивизии нанесла удар вражеская авиация. Скоро к противнику подошло подкрепление, которое одновременно атаковало части генерала Ремизова с нескольких направлений. Дивизия не выдержала сильный натиск противника и начала отход. К исходу дня ее мотострелковый полк закрепился на высотах западнее Сенно, 35-й танковый полк отошел в леса северо-восточнее местечка, гаубичный полк занял огневые позиции в районе Нового Села, разведбатальон — в местечке Шапоны. 36-й танковый полк в это время подтягивался к Сенно. Около 6 часов утра 8 июля генерал Виноградов получил из штаба 20-й армии следующую задачу: обойти с юга противотанковый рубеж противника в районе Сенно, оставить против него надежное прикрытие, продолжать наступление в направлении местечка Камень и во взаимодействии с частями 5-го механизированного корпуса разгромить лепельскую группировку противника[202]. Недовольный результатами боевых действий 5-го и 7-го механизированных корпусов, от которых ожидали многого, командующий 20-й армией обратил внимание командного состава соединений на ряд выявленных недостатков в использовании танковых подразделений и частей. Отмечал слабую организацию взаимодействия между родами войск, случаи несвоевременных и зачастую неверных докладов от нижестоящих штабов об обстановке и потребовал их немедленного устранения[203].
Но и враг не дремал. Проведенная ночью разведка доложила о крупном сосредоточении войск противника в районе Сенно. Некоторые танковые части противника во многих местах вклинились в боевые порядки наших соединений. На рубеже Гнездиловичи, Липно части 7-й танковой дивизии генерала Функа организовали сильную противотанковую оборону. Как стало известно позднее, генерал-фельдмаршал фон Клюге приказал 17-й и 7-й танковым дивизиям вермахта нанести удар по флангам советских механизированных корпусов и разгромить их. Задача на массированное применение по прорвавшимся в район Сенно советским войскам была поставлена и перед авиацией 2-го воздушного флота. Утром 7 июля части противника перешли в наступление на всем фронте обороны 22-й армии, а штаб генерала Ершакова не знал об этом до вечера, хотя имел связь с командирами своих корпусов и дивизий[204]. II армейский корпус группы армий «Север» пытался прорвать оборону частей 170-й и 112-й стрелковых дивизий в направлении Себеж, Идрица. LVII моторизованный корпус генерала Кунтцена наносил удар через Дисну и Борковичи на Невель, с трудом преодолевая упорное сопротивление воинов 98-й стрелковой дивизии, держащих оборону на участке Дрисса, Николаево. Ожесточенные бои вели части 112-й стрелковой дивизии, оборонявшиеся на участке Краслава, Лупанды, ст. Болесово. Уральцы стойко удерживали свои позиции, не давая возможности противнику прорваться на восток. 19-я танковая дивизия вермахта, атаковавшая в направлении Полоцка, была остановлена героическим сопротивлением частей дивизии комбрига Зыгина. Тяжелая обстановка сложилась в полосе обороны 186-й стрелковой дивизии, где противник в нескольких местах форсировал Западную Двину и захватил плацдармы на северном берегу реки. Большие потери (около 40 %) понес ее 290-й стрелковый полк, оказавшийся на направлении главного удара противника. Прорвав фронт обороны частей генерала Бирюкова и сводного отряда генерала Терпиловского, 20-я танковая дивизия противника, встречая только слабое очаговое сопротивление разрозненных групп советских войск, километр за километром продвигалась в сторону Витебска. Дорого придется заплатить командованию Западного фронта за промах в прикрытии этого направления. 186-я стрелковая дивизия разрозненными частями продолжала в некоторых местах вести очаговую оборону, а основные ее силы, под натиском противника, отходили к деревне Смольки. Все так же стойко держала оборону на рубеже Гнездиловичи, Мокшаны, Александрово 153-я стрелковая дивизия полковника Гагена. Враг неоднократно пытался прорвать ее позиции и открыть путь на Витебск с этого направления, но натыкался на хорошо подготовленную оборону. Командующий 20-й армией генерал Курочкин, не зная полностью всей обстановки, сложившейся на фронте, ночью 7 июля отдал своим войскам ряд приказов[205]:
Одновременно командир 44-го стрелкового корпуса комдив Юшкевич получил указание командарма на удержание рубежа по реке Кривая, а командир 2-го стрелкового корпуса — на оборону рубежа по восточному берегу Березины с целью уничтожения частей противника, просочившихся через реку. Но поступивший вскоре приказ из штаба фронта несколько сузил полосу обороны 20-й армии, исключив из ее состава 61-й стрелковый корпус. На оставшиеся в подчинении генерала Курочкина войска (69, 2 и 44-й стрелковые, 5-й и 7-й механизированные корпуса, всего 15 дивизий) возлагалась оборона оршанско-смоленского направления. Со 2 июля в полосу 20-й армии прибывали и части 18-й Татарской стрелковой дивизии (командир — полковник К. В. Свиридов), которые занимали 20-км рубеж обороны южнее Орши. И уже 7 июля противник, овладевший накануне деревней Барань, отбросив передовые отряды 137-й стрелковой дивизии, появился на берегу Днепра. В связи с переподчинением войск командующий 20-й армией генерал Курочкин вечером уточнил задачу своим соединениям[206]:
Все так же стойко продолжала сдерживать наступавшего противника 1-я мотострелковая дивизия полковника Крейзера. К исходу дня ее части отошли и закрепились на рубеже реки Кривая: мотострелковые полки, усиленные несколькими танками, заняли оборону на участке Мартюхово, высота 224,3, Красный; 12-й и 115-й танковые полки находились во втором эшелоне, готовые к нанесению контрударов при прорыве противником нашей обороны. В 17 часов командарм-20 приказал командиру 44-го стрелкового корпуса комдиву Юшкевичу передать руководство войсками полковнику Крейзеру, подчинив ему Борисовское танко-техническое училище и 115-й танковый полк, а самому с корпусным управлением убыть в город Красный для доукомплектования[207]. В сентябре 1941 года на базе руководства 44-го стрелкового корпуса было сформировано управление 54-й армии Ленинградского фронта. В тяжелое положение попали отходившие к Днепру части 100-й и 161-й стрелковых дивизий, которым пришлось вновь пробиваться из окружения. Дивизия генерала Руссиянова, без связи со штабом корпуса, отходила по маршруту Лесковичи, Коренец, Девоница, Сомры… сворачивала на юго-восток и расходилась полками по разным дорогам, чтобы затем, соединившись в Шляховой, главными силами боем пробить себе путь на Могилев через Белыничи. При подходе к рубежу Глинище, Столпы ее части столкнулись с противником и завязали упорные бои. Оторвавшись в ночь от противника, дивизия к утру 8 июля вышла к реке Ослик. По докладу разведчиков, переправы через реку у Бовсевичи и Эсьмоны находились в руках противника. Командованию дивизии необходимо было принимать решение на дальнейшие действия, и оно его приняло — с боем пробиваться в направлении Белыничи, Головчин, Могилев[208]. Отходившая по разным маршрутам 161-я стрелковая дивизия тоже с боями прокладывала себе путь к Днепру. Командир 477-го стрелкового полка, вышедшего в район Выдрицы, обнаружил, что деревня на пути дальнейшего продвижения уже занята противником. Командиром было принято решение атаковать противника и с боем прорваться через деревню. Около 7 часов утра воины полка перешли в наступление, за деревню начался сильный бой. Командир дивизии, следовавший в другой колонне, услышал в районе Выдрицы завязавшийся бой и выслал на помощь роту разведбатальона с двумя бронемашинами и двумя орудиями. Но пробиться через боевые порядки гитлеровцев, оказавших сильное сопротивление, 477-й полк не смог и, понеся большие потери, начал отход в южном направлении, потеряв связь со штабом дивизии. 542-й стрелковый полк при подходе к Выдрице тоже услышал звуки разгоревшегося там боя, но его командир не решился вступить в бой, хотя именно эта помощь могла решающим образом повлиять на ход сражения. Полк свернул с маршрута и двинулся в направлении Белавичи. Один батальон со штабом полка успел пройти деревню, а остальные подразделения были отрезаны подоспевшими в этот район подвижными группами противника. Отрезанные батальоны сумели соединиться с 477-м стрелковым полком и вместе с ним выйти к Могилеву[209]. Штаб дивизии полковника Михайлова, отходивший со спецчастями, ночью вышел в район Нового Сокола, где по донесениям разведчиков узнал, что в деревне находится несколько танков и мотоциклистов врага. Еще одно подразделение противника было выявлено и западнее Вязок. К этому времени вернулась и посланная на помощь 477-му стрелковому полку рота разведбатальона, доложив об уничтоженных западнее Выдриц трех танках врага. Противник вскоре обнаружил отходившую колонну 161-й стрелковой дивизии и открыл по ней артиллерийский и минометный огонь. Обойдя села, занятые врагом, колонна двинулась на Николаевку и к 7 часам 8 июля вышла в район леса севернее деревни Гай. В этом районе уже сосредоточилось по одному батальону 542-го и 603-го стрелковых полков, несколько батарей 632-го гаубичного полка, 245-й отдельный разведывательный батальон, 135-й отдельный дивизион ПТО, 422-й отдельный батальон связи[210]. Повезло 603-му стрелковому полку, который вышел в район Тетерина, не имея столкновения с противником. По приказу генерала Ермакова его подразделения заняли оборону у переправ через реку. Переданный в состав 13-й армии 61-й стрелковый корпус генерала Бакунина занял оборону в полосе Копысь, Могилев, Дашковка: 53-я сд — на участке Копысь, Плещицы и на шкловском плацдарме на западном берегу Днепра на участке Заревцы, Старый Шклов, Хотемка, Загорье, имея отряды заграждения на рубеже Круглое, Тетерин; 110-я сд[211] — Плещицы, Хвойная, Николаевка; 172-я сд — Полыковичи, Карибановка, Тишовка, Буйничи и укрепляла восточный берег реки на участке Шапочицы, Лыково. 45-й стрелковый корпус, перешедший в подчинение штабу 13-й армии, получил указание на занятие обороны от Дашковки до Нового Быхова. Но недостаток сил у корпуса и большая ширина выделенной для прикрытия полосы не позволяли сделать ее устойчивой в противотанковом отношении. К этому времени оборону на 50-км рубеже Боровка, Гадиловичи успели занять только части 187-й стрелковой дивизии и переданный в ее состав один полк 148-й стрелковой дивизии. Другие дивизии, включенные в состав 45-го корпуса, еще находились в пути к месту назначения: пять эшелонов 148-й стрелковой дивизии 6–7 июля выгрузились на станции Реста и двигались походными колоннами на рубеж Гребенево, Быхов; эшелоны 132-й стрелковой дивизии (командир — генерал-майор С. С. Бирюзов, начальник штаба — майор Д. В. Бычков) начали прибывать только после 10 июля. В подчинении командования 13-й армии оставался и 20-й механизированный корпус (около 12 000 чел., 9 45-мм противотанковых орудий, 10 76-мм пушек, 6 122-мм гаубиц), получивший приказание во что бы то ни стало удержать восточный берег Друти на рубеже Красная Слобода, Твердово[212]. Задачу на сдерживание противника на Лахве получил и, 4-й воздушно-десантный корпус, в двухбригадном составе которого насчитывалось около 2100 человек и 30 орудий разного калибра. И 7 июля его 7-я воздушно-десантная бригада с воинами 394-го стрелкового полка (110-я сд) с трудом отразила натиск подразделений 10-й танковой дивизии противника, пытавшихся прорваться к Могилеву по Минскому шоссе со стороны Головчина и Княжиц. Но надежды, что эти соединения смогут надолго задержать противника, у командования 13-й армии не было. Продолжались попытки противника навести переправы в районе Барсуки, Баркалабово, Вишин, Новый Быхов, но пока они срывались огнем артиллерии. Слабым было воздействие нашей авиации, так как из-за нехватки самолетов в состав 13-й армии не были включены авиационные части, оставив наземные войска без прикрытия и поддержки с воздуха. Отсутствовали и подвижные соединения, посредством которых можно было нанести сильные контрудары по прорвавшемуся противнику. Да и потеря командарма наложила свой негативный отпечаток на дальнейший ход боевых действий этой армии. Автомашина генерал-лейтенанта П. М. Филатова на пути из Могилева 8 июля подверглась атаке вражеского самолета. Командарм-13 был тяжело ранен, и его срочно эвакуировали в Москву, но спасти генерала врачам не удалось. Западный фронт потерял грамотного, решительного, приобретшего боевой опыт командующего армией. Авиация противника в эти дни усиленно бомбила районы Орши, Могилева, дорогу Минск — Смоленск, оборонительные позиции советских войск по Днепру, нанесла удар по выявленным командным и наблюдательным пунктам (в результате 9 июля, получив тяжелое ранение, выбыл из строя начальник штаба 61-го стрелкового корпуса генерал И. И. Биричев). 21-я армия в эти дни продолжала сосредоточение и перегруппировку своих сил. Ее полоса обороны достигала 140 км, оперативная плотность — 19,5 км на дивизию. Армия строила свой боевой порядок в два эшелона. Для усиления в ее состав были включены подходившая к фронту 102-я стрелковая дивизия и прибывшая с Волги 154-я стрелковая дивизия[213] (командир — комбриг Я. С. Фоканов, начальник штаба — полковник М. К. Агевнин), занявшая рубеж Цупер, Жлобин, Стрешин. 7 июля гитлеровское командование решило ликвидировать предмостные укрепления у Жлобина, созданные частями 117-й стрелковой дивизии. Подтянув дополнительные силы, противник перешел в наступление с двух сторон: 10-я моторизованная дивизия наступала с севера, 255-я пехотная — с юга. На западном берегу Днепра разгорелись ожесточенные бои, не прекращавшиеся ни днем, ни ночью. Но сдержать наступление превосходящих сил ослабленной 117-й стрелковой дивизии не удалось, в ночь на 8 июля ее части переправились на восточный берег реки и были отведены для доукомплектования в район Буда-Кошелево, Кошелево, Питьковка. Все перемещения войск Западного фронта тщательно отслеживались германской авиацией и наземной разведкой. Командование группы армий «Центр» уже с 6 июля очень беспокоило большое сосредоточение русских войск в районе Гомеля и их возможный удар по правому крылу их фронта[214]. Оно доносило в Берлин: «Противник перед 2-й танковой группой усилил свою группировку за счет подброски новых частей в направлении Гомель. Удары противника от Жлобина в направлении Бобруйска, а также в районе Березино позволяют предполагать, что он намерен сдержать наступающие через Березину наши танковые силы для того, чтобы организовать свою оборону на Днепре». Это было верное предположение. Штаб Западного фронта докладывал в Москву об итогах боев за день[215]:
Посланный в Москву документ не совсем точно отражал действительную обстановку, сложившуюся на фронте. Замалчивается о прорыве обороны 186-й стрелковой дивизии и движении танков противника к Витебску по северному берегу Западной Двины, за что вскоре придется заплатить потерей этого города и выходом бронетанковых сил врага на тылы Западного фронта. Не соответствовали действительности и данные о положении частей 44-го и 2-го стрелковых корпусов (по некоторым дивизиям даны устаревшие данные). И причина здесь видится в том, что система управления войсками Западного фронта так и не была перестроена в связи с результатами полученного ранее горького опыта. Приказы в армии и донесения из них запаздывали и уже не соответствовали сложившейся к этому времени обстановке на фронте. Войска продолжали вводиться в бой по частям, не успев полностью сосредоточиться. Взаимодействие между фронтами, армиями и корпусами не было организовано, слабое внимание уделялось обеспечению стыков. Решения на проведение наступательных операций часто принимались без достаточных разведданных о противнике, возможностей наших соединений и частей. Вот и 8 июля 5-й и 7-й механизированные корпуса вновь бросались в наступление на хорошо подготовленную противотанковую оборону противника и под фланговые удары уже подошедших к месту сражения с севера и юга 7-й и 17-й танковых дивизий вермахта. В 3 часа утра передовой отряд 17-й танковой дивизии полковника Корчагина атаковал противника, державшего оборону на участке Большие Липовичи, Толпино, Бояры, но успеха не имел. Потеряв от огня противотанковых и зенитных орудий несколько танков, отряд отошел в исходное положение. Обстановка на участке наступления частей 5-го механизированного корпуса усложнялась. По донесению разведчиков, наблюдалась переброска резервов противника, усиленных танками и артиллерией, из Череи в направлении Бояр. Сосредоточение вражеской мотопехоты с танками и артиллерией было обнаружено и в районе Федеративной. И все же генерал Алексеенко принял решение в 9 часов атаковать и уничтожить противостоящую группировку противника. Дивизиям 5-го механизированного корпуса был отдан следующий приказ: 17-й тд — наступать с фронта Овсище, Минютево, в направлении ст. Вятны; 13-й тд — в Направлении Константиново, местечко Лукомль; 109-й моторизованной дивизии следовать за левым флангом дивизии полковника Грачева, обеспечивая прикрытие корпуса с южного направления[216]. После небольшой артиллерийской подготовки дивизии корпуса перешли в наступление. 17-я танковая дивизия прорвала оборону противника и к 18 часам, несмотря на сильное авиационное воздействие вражеской авиации, продвинулась до рубежа Опечки, Дубняки, Толпино, где встретила упорное сопротивление. К тому же вскоре ее правый фланг сам подвергся нападению врага. Со стороны Малой Белисты показались клубы синего дыма, послышался гул моторов. А вскоре в зелени перелесков показались танки — это шла в атаку 17-я танковая дивизия гитлеровцев. Черные, тяжело переваливаясь на рытвинах, вражеские танки упорно ползли вперед. За ними двигались бронетранспортеры с пехотой, мчались мотоциклисты. Дымками выстрелов вспыхивали стволы орудий. По сигналу ожила наша оборона, ударили дивизионные и полковые пушки, открыли огонь наши танки. Загорелся один, остановился другой танк, вражеская пехота рассыпалась и залегла, но остальные машины продолжали движение. Уже можно было рассмотреть белые кресты на броне. Еще несколько машин застыли среди кустов, а черные чудовища все ползли. Казалось, что уже не хватит сил остановить эту движущуюся махину. Усилила огонь наша артиллерия, в контратаку пошли наши танки. Встречным ударом враг был остановлен и начал отход. Гитлеровцы опомнились и вызвали авиацию… В течение трех часов продолжался ожесточенный танковый бой. Не добившись успеха, противник перенес удар в направлении Речица, Рясно и прорвал оборону 34-го танкового полка на участке Дубняки, Станюки. Мотогруппа противника, развивая наступление, двинулась в направлении командного пункта корпуса (северо-западнее Белицы). Генерал Алексеенко срочно выслал в район станции Бурбин свой противотанковый резерв, но и он не смог остановить врага. Противник, прорвавшись в направлении Минютево, Бочарово, Теребени, вышел на тылы дивизии полковника Корчагина, отрезав ее от снабжения ГСМ и боеприпасами, нарушив связь и управление[217]. 33-й танковый полк (с находившимся в нем комдивом) отошел в лес восточнее местечка Трудовик, а 34-й танковый полк, понесший в бою большие потери, закрепился западнее деревни Буй. Одна его рота отошла к станции Бурбин, где и заняла оборону. 17-й мотострелковый полк, поддержанный батальоном танков, продвинулся севернее Толпино, уничтожил в районе Староселье подразделение немцев, но вечером попал в окружение подошедших к месту боя вражеских частей. Не принесли успеха и попытки 13-й танковой дивизии полковника Грачева прорвать оборону противника на рубеже Толпино, Бояры. С 16 до 20 часов ее частями было проведено пять танковых атак, но все они были отбиты врагом с большими потерями для танкистов. Израсходовав горючее и боеприпасы, танки поочередно отходили в тыл для дозаправки. К исходу дня части дивизии укрылись в лесных массивах: 25-й тп — Рыжанки; 26-й тп — юго-западнее Обидовки; 13-й мсп — южнее Боровцы; штаб — северо-восточнее Монголия. Отряд 109-й моторизованной дивизии, не встречая противника, к 18 часам вышел в район Лозы, где подвергся двухчасовой бомбардировке с воздуха и прекратил свое дальнейшее продвижение. Не добившись успеха и под нажимом сверху, генерал Алексеенко принял решение перенести наступление на 9 июля. Планировалось с наступлением темноты нанести удар мотострелковыми полками 13-й и 17-й дивизий по обороне противника в полосе Большие Липовичи, Толпино и прорваться к Лепелю[218]. Для прикрытия от возможного удара группировки противника, сосредоточенной в районе Череи, выделялась стрелковая рота с двумя взводами танков. За день боев части 5-го механизированного корпуса донесли об уничтожении 11 вражеских танков, 22 орудий, 32 автомашин и около 100 захваченных пленных[219]. Значительно осложнилась обстановка и в полосе действий 7-го механизированного корпуса. Получив указание о продолжении наступления, генерал Виноградов отдал дивизиям следующий приказ[220]:
Но выступление частей корпуса было перенесено на более позднее время находившимся в войсках заместителем командующего фронтом по АБТВ генерал-майором Борзиковым, обеспокоенным активной деятельностью вражеской авиации. Командование группы армий «Центр» стремилось поскорее нейтрализовать действия танковой группировки Западного фронта, угрожавшей тылам продвигавшихся на восток соединений генерала Гота. Около 6 часов утра противник при поддержке авиации повел одновременное наступление на позиции 7-го мехкорпуса с трех направлений. Первыми под вражеский удар попали части 18-й танковой дивизии. Около 30 танков противника с мотоциклистами атаковали позиции воинов разведбатальона, державшего оборону в районе Шапоны. Огнем танков и артиллерии гаубичного полка, занявшего позиции у Нового Села, противник был остановлен и, понеся значительные потери, отошел в северном направлении. Не удался прорыв гитлеровцев и к восточной окраине Сенно. Встреченная дружным огнем воинов 35-го танкового полка из засад, колонна противника отошла в северо-западном направлении. Была отбита и попытка врага прорваться на тылы корпуса из района Тухинки. Отважно сражались в боях в районе Сенно экипажи В. Г. Смирнова, Б. И. Радько, В. Г. Бурыгина, М. С. Максименко и других танкистов. Встретив упорное сопротивление, гитлеровцы вызвали авиацию, которая начала поливать позиции танкистов фосфорной жидкостью и подвергать бомбовым ударам. После этого страшного огневого воздействия около двух батальонов вражеских танков нанесли удар из Тухинки, заставив части 18-го мотострелкового и 35-го танкового полков оставить Сенно и отойти в северо-восточном направлении. Противник продолжал наращивать удар, вынуждая части дивизии генерала Ремизова отходить все дальше на восток. К исходу дня 35-й и 36-й танковые, 18-й мотострелковый и 18-й гаубичный полки закрепились на рубеже Пустынка, Студенка и далее по ручью восточнее Келисы, потеряв связь со штабом корпуса[221]. Начавшая выдвижение в 14 часов дивизия полковника Васильева к исходу дня сосредоточилась в рощах западнее Леонтово, ведя разведку в западном направлении. Следовавший в голове колонны 27-й танковый полк на рубеже Гнездиловичи, Липно вступил в бой с окопавшимся противником, потерял в нем 2 KB и 7 БТ-7 и был вынужден отойти в исходное положение. Из-за неясности обстановки в полосе дивизии Ремизова командир корпуса остановил на рубеже озера Липно 14-й мотострелковый полк, которому было поручено закрепиться в этом районе. 9-й мотоциклетный полк к этому времени занял оборону на участке Тепляки, Стриги. Командующий 20-й армией, над которым довлело указание Ставки — взять Лепель, в ночь на 9 июля решил: «Обеспечивая развертывание армии на направлении Орша и операцию механизированных корпусов мотострелковыми дивизиями с запада и юго-запада на рубеже Городец (20 км северо-западнее м. Толочин), Коханово и с севера на рубеже Озера, Гнездиловичи, Стриги частями 153-й стрелковой дивизии, четырьмя танковыми дивизиями продолжать наступление в общем направлении на Лепель с тем, чтобы разгромить лепельскую танковую группировку противника»[222]. Генерал Курочкин только просил штаб фронта усилить армию истребительной авиацией. Но ни командующий 20-й армией, ни командующий Западным фронтом так и не решились просить Ставку Главного Командования о приостановке этого безрезультатного наступления, хотя 8 июля в штабе фронта рассматривался вопрос отвода корпусов за линию обороны стрелковых соединений[223].  Карта 13. Боевые действия дивизий 7-го механизированного корпуса 6-10.07.41 г. Но в итоге вновь победила наступательная доктрина, за которую вскоре пришлось заплатить огромными потерями механизированных сил, и как результат — оставление Витебска и охват войск Западного фронта с северного направления. Неудачный ход предпринимаемых войсками армии генерала Курочкина контрударов и отход на восток 27-й армии Северо-Западного фронта поставили в тяжелое положение соединения соседней 22-й армии. 8 июля LVII моторизованной корпус 3-й танковой группы с частью сил 16-й полевой армии продолжал наступление в полосе ее обороны. Против оборонявшихся на широком фронте семи советских дивизий наступали 16 танковых и пехотных дивизий противника. При активной поддержке авиацией мотомеханизированные части противника сильным ударом прорвали Себежский укрепленный район и продвинулись на 30 км, создав угрозу обхода всех советских войск, державших оборону по Западной Двине. Некоторые гарнизоны укрепрайона оставили свои позиции и начали беспорядочный отход на восток. Под удар противника попала 126-я стрелковая дивизия, понесшая в этот день большие потери (в том числе и своего командира — генерал-майора М. А. Кузнецова). Части 170-й стрелковой дивизии, закрепившись на рубеже Кременцы, станция Кузнецовка, восточный берег озера Себежское, Селявы, Скоробово, Долюново, Тепляки, на некоторое время задержали дальнейшее продвижение противника на этом участке. А ее 717-й стрелковый полк под командованием майора М. И. Гогигайшвили вел тяжелые бои за Себеж, обойденный противником с двух сторон. Для противодействия опасному прорыву командующий 22-й армией, с разрешения маршала Тимошенко, принял решение ввести в бой сосредотачивавшиеся в этом районе воинские части Северо-Западного фронта (остатки 5-й и 33-й сд, дивизион 545-го кап). Командиру 16-го стрелкового корпуса генерал-майору Иванову была поставлена следующая задача: этими соединениями и 170-й стрелковой дивизией обойти противника с флангов и решительным ударом в направлении Дубровка, Заборье и Кузнецовка, Слядова уничтожить прорвавшегося противника и к исходу дня занять Себежский укрепленный район на участке Горки, Грошево, Пирогово, Малевщина[224]. Для прикрытия идрицкого направления командующий фронтом приказал генералу Ершакову подготовить оборонительный рубеж по линии Пустошка, Дретунь, куда выдвинуть танковый батальон и 179-ю стрелковую дивизию[225]. Тяжелая обстановка сложилась и на левом фланге 22-й армии. Попытки ослабленной 186-й стрелковой дивизии восстановить положение по берегу реки успеха не принесли. 20-я танковая дивизия вермахта, оставив на линии Шумилино, станция Сиротино боевое охранение, устремилась в направлении Витебска. Для усиления удара и прикрытия левого фланга витебской ударной группировки в район Уллы была спешно переброшена и 18-я моторизованная дивизия генерала Геррлейна, получившая указание наступать на Городок. Остановить противника у Витебска, продвигавшегося вдоль Западной Двины, командованию Западного фронта нечем. Войска генерала Конева еще не успели закончить свое сосредоточение — к этому времени прибыли только штабы армии и 25-го стрелкового корпуса (командир — генерал-майор С. М. Чистохвалов), 220-я моторизованная дивизия, два полка 134-й и полк 162-й стрелковых дивизий, 48-й полк связи, некоторые отдельные батальоны. Прибывшие 5 июля в район Смоленска 152-я и 46-я стрелковые дивизии 16-й армии следовали для занятия обороны на дальних подступах к Смоленску: 152-я — на рубеже Каспля, Катынь; 46-я — Холм, Сыр, Липки. Командующий 20-й армией генерал Курочкин в 13 часов потребовал от командиров 5-го и 7-го механизированных корпусов немедленно атаковать прорвавшегося в районах Вешенкович и Уллы противника[226], но это было уже не под силу связанным боями танковым дивизиям. Подвижные отряды противника во многих местах вклинились в боевые порядки мехкорпусов, начали обходить их неприкрытые фланги. К тому же к Западной Двине в этот день стали подходить и усиленные артиллерией передовые части 9-й полевой армии, которые были готовы отразить возможное наступление советских танков. Для усиления танковой группы, наносившей удар в направлении Витебска, в подчинение генерала Гота был передан следовавший в авангарде пехотных соединений XXIII армейский корпус[227]. Осложнилась обстановка и в полосе обороны 20-й армии. Обойдя левый фланг 1-й мотострелковой дивизии, передовые отряды XXXXVII моторизованного корпуса генерала Лемельзена вступили в бой с отрядами прикрытия 18-й стрелковой дивизии полковника Свиридова. Части 1-й мотострелковой дивизии были вынуждены отойти за реку Адров, прикрыв Оршу с западного направления. 161-я стрелковая дивизия в этот день получила приказ генерала Ермакова на отход к рубежу Круглое, Тетерин. Вечером ее штаб со спецподразделениями начал движение и к утру 9 июля сосредоточился в лесу севернее местечка Новый Двор. Вскоре из Могилева подошли и два батальона 477-го стрелкового полка, занявшие оборону от южной окраины Тетерина до леса восточнее Заречье. 603-й стрелковый полк с дивизионом 632-го гаубичного артполка сосредоточился в лесу восточнее Черноручья. Проведенной разведкой было установлено, что местечко Круглое занято танковым батальоном противника. Тяжелые бои вела и отходившая из-под Березино 100-я стрелковая дивизия. К утру 8 июля ее 331-й стрелковый, 34-й и 46-й артиллерийские полки заняли оборону на рубеже реки Ослик. 9 июля в этот район вышли и подразделения 355-го стрелкового полка. А в это время отрезанный от главных сил дивизии 85-й стрелковый полк вел тяжелые бои в окружении в районе Эсьмоны, Заозерья. В течение всего дня полк подвергался сильным ударам артиллерии и авиации противника, нес большие потери, но продолжал удерживать свои позиции. В ночь на 10 июля полк прорвал кольцо окружения и, преодолев заболоченную местность, к утру сосредоточился в районе Костюковичи, в 40–45 км юго-западнее Шклова. На рубеж обороны 13-й армии, в командование которой со второй половины 8 июля вступил генерал-лейтенант Ф. Н. Ремезов, продолжали наступать соединения 2-й танковой группы Гудериана — 10, 3 и 4-я танковые, 10-я моторизованная дивизии, пехотный полк «Великая Германия». В район Березино вышли части моторизованной дивизии СС «Рейх». Осложнилась обстановка в районе Шклова, где части XXXXVI и XXXXVII моторизованных корпусов прорвались к Днепру севернее и южнее города. Предпринятая попытка подразделений 12-го (командир — полковник М. А. Жук) и 223-го (командир — подполковник В. А. Семенов) полков 53-й стрелковой дивизии[228] отбросить противника от реки успеха не имела. Понеся большие потери, батальоны полков были вынуждены отойти на восточный берег Днепра и занять оборону: 223-й сп, поддержанный дивизионом 64-го гап и батареей противотанкового дивизиона, — на 10-км рубеже Шклов, Прутки, Бель; 12-й сп, поддержанный дивизионом 54-го гап, — от Шклова до Копыся на 15-км участке. Тяжелые бои шли за Шклов, где воинов 53-й стрелковой дивизии поддерживали артиллеристы 64-го гаубичного (командир — майор А. П. Францев) и 36-го артиллерийских полков. Только 9 июля враг сумел захватить западную часть городка. Подразделения 10-й танковой дивизии вермахта в это время нанесли сильный удар вдоль Минского шоссе по державшему оборону на реке Лахва батальону 394-го стрелкового полка, который, понеся большие потери, был вынужден откатиться на второй оборонительный рубеж, проходящий по восточному берегу безымянной речушки между деревнями Присна-1, Ильинка. Атаке танков подвергся и батальон майора Волкова, державший оборону в районе Тишовки. Понеся большие потери, его воины отошли в район Красница-2 и к высоткам у пересечения дорог. Вступили в бой с разведотрядами противника, появившимися со стороны Шклова, Тульский батальон народного ополчения и 209-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, державшие оборону у деревни Полыковичи. Неожиданным огнем артиллеристы дивизиона сразу подбили несколько автомашин и тягачей, но под сильным натиском противника были вынуждены отойти на рубеж Гаи, автомобильная дорога, Полыковичи, река Днепр. Левее, на рубеже Застенки, Ново-Пашково, закрепился батальон 394-го стрелкового полка с батареей 493-го гап. Во второй половине дня отряды гитлеровцев попытались форсировать Днепр у Шклова, Дашковки и Быхова, но их замысел был сорван огнем артиллеристов 53-й и 187-й стрелковых дивизий. В это время и части 20-го механизированного корпуса, закрепившись на рубеже Красная Слобода, Семукачи, Броды, тоже срывали попытки врага форсировать Друть на их Участках обороны. Бывший генерал вермахта Э. Миддельсдорф вспоминал: «Сильной стороной русской армии следует признать оборону. Одна из причин этого заложена в самом национальном характере русских. Способность русского солдата все перетерпеть, все вынести и умереть в своей стрелковой ячейке является важной предпосылкой для упорной и ожесточенной обороны. Она дополняется сильной связью русского солдата с природой, что позволяет ему в обороне мастерски оборудовать свои позиции и прекрасно маскироваться»[229]. Вечером вступивший в должность новый командующий 13-й армией проанализировал обстановку и уточнил задачи своим войскам[230]:
4-й воздушно-десантный корпус, сдав свой участок обороны частям 110-й стрелковой дивизии, выводился из состава 13-й армии и направлялся в район Кричева для доукомплектования. Продолжало поступать пополнение и в 13-ю армию. К исходу дня прибыло 8 эшелонов с частями 148-й стрелковой дивизии, которые сразу были направлены для занятия обороны: два батальона 507-го сп — Дубинка; два батальона 496-го сп с дивизионом 326-го лап — район Барсуки; дивизион 326-го лап — на рубеж Запрудье, Дубинка; дивизион 532-го гап — в район Медведовки. Командование армии, получив это пополнение, приняло решение нанести по сосредоточившемуся на западном берегу Днепра противнику удар силами 338-го и 292-го полков 187-й стрелковой дивизии. В ночь на 9 июля полки переправились через Днепр и вступили в бои за Дашковку, ст. Барсуки, Быхов, но значительного успеха не имели, так как огонь поддерживающей их артиллерии с восточного берега Днепра был малоэффективен. Пополнялись и войска 21-й армии. Прибывшая к исходу дня из Кременчуга 102-я стрелковая дивизия[231] (командир — полковник П. М. Гудзь, начальник штаба — комбриг И. Г. Бессонов) получила задачу к рассвету 9 июля занять оборону на 40-км фронте, но это было затруднительно выполнить. Полковник Гудзь докладывал в штаб армии о ее состоянии[232]:
Но приказ есть приказ. В ночь на 11 июля части 102-й стрелковой дивизии заняли оборону на участке (иск.) Новый Быхов, Обидовичи, Шапчицы, (иск.) Гадиловичи, не сумев установить связь с правым соседом — 187-й сд. Несмотря на прибывающее пополнение, обстановка на Западном фронте продолжала резко обостряться. На совещании в Ставке Гитлера 8 июля Верховное Командование вермахта, не совсем точно определив группировку советских войск на Днепре и уверенное в ее слабости, отдало распоряжение группе армий «Центр» о продолжении стремительного наступления на Смоленск одними мотомеханизированными войсками. Перед ними была поставлена задача — форсировать реки Западная Двина и Днепр и концентрическими ударами с двух направлений окружить и уничтожить оборонявшиеся в этих районах войска Западного фронта. Принятию этого решения способствовали и показания пленного командира русского корпуса, который на допросе заявил, что «… восточнее Западной Двины и Днепра мы (немцы. — P. И.) можем встретить сопротивление лишь отдельных групп, которые, принимая во внимание их численность, не смогут серьезно помешать наступлению германских войск»[233]. Группа генерала Гота получила указание силами LVII моторизованного корпуса нанести удар через Диену и Борковичи на Невель; XXXIX — через Городок на Великие Луки и частью сил на Витебск. Через Себеж на Идрицу наносили удар дивизии X армейского корпуса группы армий «Север». Одновременным ударом в трех направлениях противник планировал с севера выйти на правый фланг и тыл войск Западного фронта[234]. 2-й танковой группе была поставлена задача на форсирование Днепра. Для выполнения этого приказа генерал Гудериан принял следующее решение: XXIV моторизованному корпусу 10 июля форсировать Днепр в районе Быхова; XXXXVI — утром 11 июля у Шклова; XXXXVTI — у местечка Копысь, между предмостными укреплениями Орши и Могилева[235]. Получив указания на перегруппировку, войска 4-й танковой армии вермахта приступили к ее выполнению. XXIV моторизованный корпус начал выдвигаться из-под Рогачева в район Быхова, на левый фланг 13-й армии. 17-я, 18-я танковые и 29-я моторизованная дивизии сосредотачивались южнее Орши. Все передвижения частей выполнялись только ночью и тщательно маскировались. Районы сосредоточения войск прикрывались с воздуха истребительной авиацией. В связи с передислокацией танковых соединений были временно прекращены наступательные действия в районах Сенно и Жлобина, там велось только наблюдение за позициями советских войск. И противнику удалось незаметно для командования Западного фронта осуществить эту большую перегруппировку мотомеханизированных войск и их выход на исходные позиции для предстоящего удара. Даже отход 18-й танковой дивизии вермахта от Коханова был замечен командованием противостоящей ей 1-й мотострелковой дивизии только в ночь на 11 июля[236], когда уже ничего нельзя было изменить в произошедших вскоре событиях на фронте. В результате неудовлетворительного проведения разведывательных мероприятий командованием Западного фронта и армий не были сосредоточены на направлениях главных ударов гитлеровцев необходимые резервы для срыва их переправы через Днепр. Гитлеровское командование было полностью уверено в успехе запланированной операции. К 10 июля немецко-фашистские войска продвинулись в полосе действий войск Западного фронта на глубину 450–600 км, оккупировав большую часть территории Белоруссии. Генерал Гальдер 8 июля с гордостью записал в своем дневнике: «Противник уже не в состоянии создать сплошной фронт, даже на наиболее важных направлениях… Формирование противником новых соединений (во всяком случае, в крупных масштабах) наверняка потерпит неудачу из-за отсутствия офицерского состава, специалистов и материальной части артиллерии…» В своем утверждении генерал опирался на цифры огромных потерь Красной Армии, понесенных в приграничных сражениях и в боях под Минском, на Березине, Друти и Западной Двине. Да, это были огромные и невосполнимые утраты, которые превзошли только цифры потерь войск Юго-Западного фронта в окружении под Киевом[237]. Тяжелая обстановка сложилась с обеспечением войск Западного фронта всем необходимым для ведения боевых действий. К 10 июля 1941 года фронт потерял 68 % всех имевшихся складов, 1766 вагонов боеприпасов, свыше 17,5 тыс. т горючего, 2038 т смазочных материалов, 60 % запасов продовольствия и фуража, все запасы вещевого имущества[238]. Но враг глубоко ошибся в своих прогнозах! Он не рассчитывал, что на борьбу с ним поднимется весь советский народ. Только в Белоруссии в ряды действующей армии к середине июля 1941 года влилось свыше 220 000 человек, а к августу этого же года — около 500 000 жителей республики. Да и потери вражеских войск на советско-германском фронте были довольно ощутимыми: до середины июля 1941 года враг терял свыше 4000 человек в день, а во второй половине июля — свыше 7000. 4 августа, находясь в группе армий «Центр» и заслушав доклад о понесенных ее войсками потерях, Гитлер с горечью заявил: «Если бы я знал перед войной о силе Красной Армии, то мне было бы трудно принять решение о нападении на СССР»[239]. Но пока враг полностью владел инициативой ведения боевых действий. 9 июля дивизиям 2-й танковой группы были даны указания в ночь выйти к Днепру и занять исходные районы для наступления. Для захвата предмостных укреплений русских у Орши выделялась группа войск под командованием генерала Штрейха. К исходу дня соединения генерала Гудериана сосредоточились: 3-я тд — Рогачев, Новый Быхов; 4-я тд — Быхов; 10-я тд — южнее Шклова; дивизия СС «Рейх» — у Павлова, несколько ее частей находилось южнее Могилева; 18-я тд — южнее Толочина; 17-я тд — Замостье; 29-я мд — юго-западнее Толочина; пехотный полк «Великая Германия» — Белыничи[240]. Командование немецких дивизий было полностью уверено в успехе предстоящей операции. К этому времени армейские корпуса 2-й полевой армии форсированным маршем двигались к линии фронта: их передовые отряды вышли на линию Бобруйск, Свислочь, Борисов; главные силы — Слуцк, Минск. Успешно развивались действия и на левом крыле группы армий «Центр». На себежском направлении противник силами трех пехотных дивизий и танкового полка 8 июля занял Себеж и вышел на фронт Себеж, оз. Освейское, Устье (7 км северо-западнее Дриссы). В течение всего дня продолжались бои за Полоцкий укрепленный район на фронте Борковичи, Полоцк. Противник большими силами (20-я тд и 20-я мд) форсировал Западную Двину на участке Улла, Бешенковичи и, развивая наступление в направлениях Сиротино, Витебск, к рассвету 10 июля вышел на фронт Заборье, Оболь, Сиротино, Витебск. Переброшенная из-под Полоцка в район Уллы 18-я моторизованная дивизия вермахта к исходу дня тоже переправилась на северный берег реки и приступила к наращиванию удара. Массированными ударами авиации и прорывом танков части 22-й армии генерала Ершакова были отброшены от Западной Двины на многих участках обороны. Наибольшего успеха добилась в этот день 20-я танковая дивизия генерала Штумпфа. Выполнив стремительный рейд, она прорвалась к окраинам Витебска, где вступила в пятичасовой бой с державшими оборону на участке Марковщина, Мазурино подразделениями 128-й стрелковой дивизии[241] и полком милиции под командованием капитана A. Л. Радюка. Но силы сторон были неравны. 128-я стрелковая дивизия, понесшая большие потери еще в боях за Прибалтику, была практически небоеспособна (мало личного состава, артиллерии)[242]. Вечером танковые части противника, сломив сопротивление советских воинов, ворвались в западную часть города. А вскоре к месту боя начала подходить и 20-я моторизованная дивизия вермахта. К этому времени в полосе наступления группы армий «Север» части 4-й танковой группы заняли Псков. Командующий Западным фронтом, не имея в своем распоряжении уже сосредоточившихся сильных резервов, приказал командующему 19-й армией отбить Витебск и отбросить противника на западный берег Западной Двины. Но был ли в состоянии генерал Конев выполнить поставленную перед ним задачу? К этому времени в его распоряжении находились 501-й стрелковый и один дивизион 267-го гаубичного полков 162-й стрелковой дивизии (в районе Колышки), 629-й и 738-й стрелковые полки, 156-й орб 134-й стрелковой дивизии (в районе Понизовье, Силуяново), дивизион 535-го гап 158-й стрелковой дивизии, штабы 25-го и сосредотачивающегося 34-го стрелковых корпусов[243]. Для усиления армии в ее распоряжение был передан ослабленный 23-й механизированный корпус (командир — генерал-майор М. А. Мясников, заместитель по политчасти — бригадный комиссар Я. П. Акимов, начальник штаба — полковник А. П. Старокошко) в составе 48-й танковой и 220-й моторизованной дивизий. Генералу Коневу для разгрома противника было разрешено использовать также 186-ю и,128-ю стрелковые дивизии соседних армий (22-й и 20-й). Передаваемые в 19-ю армию механизированные соединения не представляли собой реальной силы, способной решительным образом повлиять на ход боевых действий. 48-я танковая дивизия (командир — полковник Д. Я. Яковлев), сосредотачивавшаяся в районе Невеля, имела чуть больше 100 танков (в основном Т-26), незначительное количество тракторов, автомашин и мотоциклов. К тому же с 9 июля, сразу после сосредоточения в районе Иванцево, Тельные, Камень, Балакиреве, Смольники, началось растаскивание ее по частям: штабом 22-й армии в распоряжение командира 186-й сд было направлено 2 Т-34 и 3 Т-26; в 170-ю сд — танковый батальон; две танковые роты направлены в район Великих Лук для ликвидации диверсионных групп[244]. 220-я моторизованная дивизия[245] (командир — генерал-майор Н. Г. Хоруженко, начальник штаба — майор С. Н. Переверткин), разгрузившаяся к 8 июля на станции Лиозно, была укомплектована личным составом, но недостаточно оснащена артиллерией, автотранспортом, танками. Тем не менее командующий 19-й армией около 18 часов приказал ей форсированным маршем выдвинуться в район 5 км юго-восточнее Витебска. Необходимо было срочно разрядить обстановку на этом участке фронта. В 23 часа, разбившись на две колонны, части 220-й моторизованной дивизии тронулись в путь. Одновременно к городу выдвигались и не успевшие полностью сосредоточиться дивизии 25-го стрелкового корпуса: 134-я сд (командир — комбриг В. К. Базаров) — в район Прудники, Татарские; 162-я сд (командир — полковник Н. Ф. Колкунов) — Сенькова. Но это была очень трудная задача: соединениям предстояло за ночь пройти 50–60 км. Для руководства войсками была выделена оперативная группа штаба армии. Продвигаясь по дороге Смоленск — Витебск, группа командиров наблюдала картину поспешного отхода наших войск из-под Витебска. Вместе с выставленным в районе Рудни заградительным отрядом командиры штаба задерживали отходившие войска, приводили их в порядок и отправляли на фронт. Автомашины реквизировались и передавались в распоряжение генерала Хоруженко для переброски его частей и подвоза боеприпасов к месту боя. Таким образом, 220-ю моторизованную дивизию удалось несколько усилить тяжелой артиллерией и ускорить ее выдвижение к Витебску[246]. Для прикрытия ее левого фланга к излучине Западной Двины был выдвинут один полк из состава 229-й стрелковой дивизии (командир — генерал-майор М. И. Козлов, начальник штаба — полковник В. В. Гиль). Из отходивших разрозненных частей и подразделений на рубеже Королев, Витебск было создано несколько боевых участков, усиленных артиллерией. К этому времени противник захватил западную часть Витебска и овладел железнодорожным мостом. По берегу реки оборонялся только отряд народного ополчения, усиленный 10–15 танками. Части 50-й стрелковой дивизии вели бои на северо-восточной окраине города. Вечером противник силами пехотного полка форсировал Западную Двину и овладел Улановичами. Теперь полный захват Витебска был для немцев только вопросом времени. Подошедшая ночью 10 июля 220-я моторизованная дивизия с ходу атаковала противника и, используя фактор внезапности, одним полком прорвалась на западный берег реки и даже разгромила штаб немецкого соединения (было убито 6 офицеров и один генерал). Генерал Конев, обрадованный этим сообщением, утром 10 июля отдал сосредоточившимся войскам распоряжение на нанесение удара и уничтожение противника в районе Сиротино, Бешенкович, Витебска[247]:
Но довести этот приказ до всех частей и соединений, задействованных в ударе, не смогли. При перемещении штаба 19-й армии из Рудни в район Витебска была потеряна связь с командованием Западного фронта и некоторыми соединениями, что наложило негативный отпечаток на руководство ходом боевых действий в районе Витебска. Тяжелая обстановка сложилась и на правом фланге 22-й армии. Прорвавшись в район Себежского укрепрайона, части гитлеровцев нанесли сильный удар по обороне 98-й стрелковой дивизии генерала Гаврилова, которая была вынуждена отойти на северный берег Дриссы, заняв рубеж Мартыново, Горобцы. В направлении Невель и Городок немедленно устремились мотомеханизированные колонны противника. Не смогла сдержать врага и 112-я стрелковая дивизия, понесшая в предыдущих боях большие потери. Гитлеровцам удалось на участке Плейка, Барсуки вклиниться в ее полосу обороны, заставив дивизию отойти на рубеж Воловники, Юховичи, Клястицы, Головчицы, Грибово, Селявщина. Части 186-й стрелковой дивизии пытались организовать очаговое сопротивление на рубеже Латыновка, Слобода, Плюшилка, Прудники, но сдержать сильный натиск бронетанковых сил врага оказались не в состоянии. Обойденные врагом со всех сторон, они оказались в полном окружении. В ночь на 9 июля дивизия начала прорыв в направлении станция Сиротино, Мишневичи, который, из-за слабости находившихся здесь немецких отрядов прикрытия, удался. В течение трех суток остатки дивизии генерала Бирюкова отходили на север, выйдя 12 июля трехтысячным отрядом к поселку Труды. В дальнейшем дивизия, действуя в составе 62-го стрелкового корпуса, отходила с боями на Невель, а затем в направлении Великих Лук. С падением Витебска и глубоким прорывом частей LVII моторизованного корпуса в невельском и городокском направлениях положение войск 22-й армии резко ухудшилось. Противник с двух сторон своими мотомеханизированными соединениями начал охватывать оба фланга армии. Не смогли помочь этой армии и действия механизированных корпусов Западного фронта. Массированными налетами авиации противника и участившимися контрударами немецких частей было сорвано намечавшееся в этот день наступление дивизий 5-го и 7-го механизированных корпусов, которым пришлось в течение двух дней самим отражать натиск гитлеровцев. Вражеские части, непрерывно поддерживаемые авиацией, предпринимали яростные атаки с целью окружения и уничтожения механизированных корпусов, но все их попытки разбивались о мужество и стойкость советских воинов. Находившийся в войсках генерал-майор Борзиков докладывал в Ставку: «Корпуса дерутся хорошо, плохо только что штабы малооперативны и неповоротливы, и еще плохо, что много машин достается противнику из-за неисправности пустяшной. Организовать ремонт, эвакуацию не умеют ни дивизия, ни мехкорпус, ни армия, ни фронт. Нет запчастей, нет резины, снабжают плохо. У мехкорпусов нет авиации, а отсюда они слепы, подчас бьют по пустому месту и отсутствует связь между ними. Потери у 5 и 7 большие… Противник применяет поливку зажигательной смеси… танки горят. Самые большие потери от авиации. Потеряно 50 процентов матчасти, и большая часть танков требует уже ремонта»[249]. Смелость и самопожертвование советских танкистов отмечал и генерал Гальдер: «…на отдельных участках экипажи танков противника (подбитых и неисправных. — Р. И.) покидают свои машины, но в большинстве случаев запираются в танках и предпочитают сжечь себя вместе с машинами»[250]. Отважно сражался находившийся в авангарде 5-го мехкорпуса 17-й мотострелковый полк (командир — майор Д. Ф. Михайловский), который накануне занял деревню Цотово. 9 июля его подразделения при поддержке дивизиона гаубичного полка атаковали и рассеяли огнем колонну противника, двигавшуюся на Оршу, уничтожив около 40 автомашин с личным составом. Под сильным натиском противника полк отошел в район деревни Приветко, где был окружен отрядом преследовавших автоматчиков. В ночь на 10 июля его воины атаковали врага и прорвались из образованного кольца окружения, захватив у противника небольшое количество боеприпасов и продовольствия. 19 июля 1941 года полк соединился с главными силами 20-й армии. 2-й батальон полка сумел вырваться из окружения и выйти в район Туманово 23 июля 1941 года. По донесению штаба 17-го мотострелкового полка[251], его подразделения только с 8 по 10 июля уничтожили 11 танков, 42 орудия, 62 автомашины, 200 гитлеровцев. Около 100 вражеских солдат было взято в плен. Предпринимаемые попытки 17-й танковой дивизии оказать 9 июля помощь своему окруженному мотострелковому полку не увенчались успехом. Понеся большие потери от огня артиллерии и воздействия авиации противника, танковые полки укрылись в лесных массивах и уже сами отражали нападение противника. 13-я танковая дивизия тоже под ударами вражеской авиации не смогла начать выполнение поставленной перед ней задачи. 109-я моторизованная дивизия, под угрозой обхода ее флангов, вечером отошла к Ридомлю, где приводилась в порядок. В 16 часов в наступление с рубежа Узречья в направлении Сенно перешли танковые полки 14-й танковой дивизии корпуса генерала Виноградова, но вскоре они были остановлены по приказу командующего армией и возвращены в исходное положение. Это было связано с прорывом врага на витебском направлении. 18-я танковая дивизия, после тяжелых боев накануне, участия в наступлении не принимала. К 12 часам ее части заняли оборону по восточному берегу реки Оболянка на рубеже Корчевщина, Мосейки и организовали разведку в направлении Новое Село[252]. В связи с ухудшением обстановки на всем фронте обороны 20-й армии и захватом немецкими частями Витебска генерал Курочкин в 2 часа 15 минут 10 июля отдал приказ командиру 5-го механизированного корпуса на изменение направления удара и последующего выхода за оборону своих стрелковых соединений.
Двумя часами позже генерал Курочкин отдал распоряжение и командиру 7-го механизированного корпуса на нанесение в 10 часов 10 июля удара по флангу и тылу противника в направлении Бешенкович, после чего к исходу дня отойти через расположение частей 69-го стрелкового корпуса в район Поддубье, Королево, Бояры[254]. Командиру 69-го стрелкового корпуса было приказано передовыми частями поддержать удар танкистов. Но эта задержка с отводом частей механизированных корпусов боевые порядки 20-й армии сыграла негативную роль в дальнейшем ходе боевых действий. На борисовском направлении в этот день продолжались бои в районе Коханово и на реке Друть, где врагу оказывали сопротивление некоторые части армии генерала Курочкина. Проведенной разведкой было установлено движение в направлении Шклова отдельных отрядов врага (в составе около батальона мотопехоты, роты танков, одного-двух дивизионов артиллерии и саперного подразделения)[255], но командования 20-й и 13-й армий и Западного фронта этому донесению не придали значения, хотя наличие в каждом отряде саперов должно было натолкнуть их на вполне определенную мысль. Одновременно была обнаружена и начавшаяся перегруппировка немецких войск из района Борисова к Могилеву. Но пока командование 20-й армии было озабочено обстановкой, сложившейся в районе Витебска. Для прикрытия суражского направления туда срочно перебрасывалась 128-я стрелковая дивизия. 1-я мотострелковая дивизия, в течение всего дня отражавшая атаки гитлеровских частей вдоль шоссе Минск — Орша, в ночь была отведена в район, расположенный в 10–15 км севернее Орши, с задачей отражения возможного удара противника со стороны Витебска. Штабом армии было принято решение отвести на рубеж реки Лучеса и части 153-й и 229-й стрелковых дивизий[256], но это приказание было доведено до них с большим запозданием, поставив соединения в трудное положение. В полосе обороны 153-й стрелковой дивизии противник в 14 часов атаковал 666-й стрелковый полк и после ожесточенного боя занял Будилово и Гнездиловичи. Подразделения полка отошли и заняли рубеж восточнее Гнездилович, высота 150,9, Яики, восточный берег озера Сарро, Липно. Вечером, согласно полученным накануне распоряжениям из штаба армии, полковник Гаген принял решение двумя полками при поддержке выделенного в его распоряжение танкового батальона нанести удар в направлении Бешенкович для поддержки действий 7-го механизированного корпуса. В тяжелое положение, в связи с выходом противника к Днепру, попали дивизии 2-го стрелкового корпуса, отходившие в направлении Шклов, Горки. Прикрывавший отход 100-й стрелковой дивизии 355-й полк, в котором находился и генерал Руссиянов, был отрезан подвижными отрядами противника западнее Шклова и был вынужден отойти в лесные массивы. Часть дивизии (около 5000 человек, моторизованный транспорт и 70 % конного обоза) сумела в ночь на 10 июля переправиться через Днепр в районе Шклова[257]. Командование 355-го стрелкового полка приняло решение выполнить марш к переправам у местечка Копысь, совсем не подозревая, что этот пункт назначен для форсирования реки частями XXXXVI моторизованного корпуса гитлеровцев. Двигаясь в походной колонне, подразделения, полка были атакованы превосходящими силами противника и, понеся большие потери, вновь укрылись в лесу. По докладам разведчиков, на всем западном берегу Днепра уже находились вражеские части, через боевые порядки которых было невозможно пробраться. Генерал Руссиянов принял решение разделиться и выходить из окружения мелкими группами. Полк «растворился» в приднепровских лесах. Пробираясь густыми лесами, переправляясь через реки, советские воины двинулись за откатывавшимся на восток фронтом[258]. 161-я стрелковая дивизия в 10 часов получила приказ генерала Ермакова выйти на рубеж Низовцы, Дуброво, Малые Овчинники, Шнаровка и прикрыть подступы к Шклову. Выполнив приказ, части дивизии заняли оборону на рубежах: 603-й сп с двумя батареями 632-го гап — стык дорог: 1 км восточнее Низовцы, Лотва, Заровцы, оседлав дороги, ведущие из Копыся и Староселья; 542-й сп с одной батареей гап — Лотва, Малые Овчинники, Земцы, Красный Поселок[259]. 9 июля противник предпринял наступление и против передовых частей 13-й армии, занимавших оборону на реке Друть. Обходным маневром подвижные отряды гитлеровцев обошли открытые фланги 20-го механизированного корпуса и начали стремительно продвигаться в направлении деревень Куты и Угалья. Генерал Никитин принял решение атаковать прорвавшегося противника специально выделенными усиленными отрядами корпуса. Особенно отличились в боях воины 75-го и 51-го танковых полков, изрядно потрепав в районе Коркоть, Ямище полк дивизии СС «Рейх»[260]. Только убитыми фашисты потеряли около 350 человек. В районе Загрязье, Курган, Досовичи был разгромлен батальон связи этой дивизии. Здесь отличились танкисты майора Я. А. Шевцова, командиров рот Михайлова и Ковалева. В течение двух дней части 20-го корпуса прикрывали юго-западные подходы к Могилеву, понеся в боях большие потери (к исходу 10 июля в 26-й тд осталось 450, в 38-й тд — 350, в 210-й мд — 1638 человек)[261]. По приказу штаба 13-й армии остатки мехкорпуса в ночь на 11 июля выполнили марш и сосредоточились в лесах вблизи деревень Городище и Ордать (30–35 км северо-восточнее Могилева). Корпус предполагалось вывести в тыл фронта для переформирования, но это мероприятие, из-за глубоких прорывов противника в нашу оборону, пришлось отложить на неопределенное время. А пока в его части стало поступать небольшое пополнение. Гитлеровские части 9 июля вышли к Днепру во всей полосе обороны 13-й армии, в связи с чем генерал Ремезов уточнил задачу своим войскам: 61-му стрелковому корпусу — оборонять рубеж по Днепру на участке Шклов, Могилев, Буйничи, имея предполье с передним краем по реке Друть; 45-му стрелковому корпусу — оборонять участок Селец, Новый Быхов, имея предполье по реке Лахва до местечка Слоневщина[262]. 137-я стрелковая дивизия[263] (командир — полковник И. Т. Гришин) сосредотачивалась в армейском резерве восточнее Могилева, получив указание с утра 10 июля приступить к подготовке оборонительного рубежа на реке Реста. В соответствии с полученным указанием штаба армии командир 45-го стрелкового корпуса комдив Магон поставил задачу подчиненным дивизиям: 148-й сд — в ночь на 10 июля занять оборону на фронте (иск) Селец, (иск) Баркалабово, сменив подразделения 514-го и 292-го стрелковых полков; 187-й сд — Баркалабово, Новый Быхов, не допуская противника к переправам через реку и имея до двух батальонов в резерве в направлении Старого и Нового Быхова. Но полностью выполнить поставленную перед ним задачу и организовать устойчивую оборону по берегу Днепра командир корпуса из-за недостатка сил не смог (из состава 148-й сд к этому времени прибыло только 8 эшелонов). Дивизия полковника Черокманова отдельными прибывшими частями заняла очаговую оборону на рубеже Дубинка, Барсуки, Запруды, Медведовка. Полки 187-й стрелковой дивизии весь день вели бои на западном берегу Днепра, выбив противника из Дашковки и заняв станцию Барсуки. Но, увлекшись наступательными действиями, командиры частей и штаб 45-го стрелкового корпуса снизили наблюдение за действиями противника, в ночь на 10 июля разведотряд противника, воспользовавшись наступившей перегруппировкой частей 45-го стрелкового корпуса, незаметно переправился через Днепр в районе Седич, уничтожил выставленное охранение и захватил небольшой плацдарм, на который было переправлено несколько танков. Немецкие саперы сразу приступили к наводке переправ, к которым немедленно начали подходить части 10-й моторизованной и 4-й танковой дивизий, готовясь к прорыву через Днепр. К исходу дня обстановка на Западном фронте резко ухудшилась. Соединения группы армий «Центр» захватили часть Витебска, вышли на подступы к Полоцку, Орше, Могилеву Быхову, Рогачеву и Жлобину. Оборона 22-й армии была прорвана в нескольких местах, подвижные части противника вклинились в стык между этой и 20-й армией. К месту сражения уже подтягивались передовые отряды армейских корпусов 2-й и 9-й полевых армий. В первом эшелоне группы армий «Центр» находилось 28 дивизий (9 танковых, 6 моторизованных, 12 пехотных, одна кавалерийская) и моторизованный полк «Великая Германия», насчитывавшие 1040 танков, 1784 орудия калибра 75 мм и крупнее, 1858 орудий ПТО, свыше 3000 минометов[264]. С воздуха наземную группировку поддерживал 2-й воздушный флот, который, в преддверии наступательной операции, усилил разведывательную деятельность и налеты своей бомбардировочной авиации на железнодорожные узлы и аэродромы базирования частей Военно-воздушных сил Западного фронта. Общий замысел командования группы армий «Центр» заключался в излюбленной тактике — сильными ударами мотомеханизированных соединений, сосредоточенных на узких участках, рассечь войска Западного фронта, оборонявшиеся на Днепре и Западной Двине, обойти с флангов невельскую, смоленскую и могилевскую группировки советских войск, окружить и разгромить их, открыв себе дорогу на Москву. К этому времени в состав Западного фронта входило семь армий (22, 20, 13, 21, 19, 4, 16-я), из которых в первом эшелоне были развернуты четыре (22, 20, 13 и 21-я). В районах Смоленска и Витебска сосредотачивались войска 16-й и 19-й армий, в районе Кричева и Новозыбкова доукомплектовывались соединения 4-й армии. Всего в составе войск фронта к 10 июля насчитывалось 37 дивизий (из 48 выделенных в распоряжение его командования), растянутых на фронте протяженностью около 800 км[265]. По силам и средствам группировка советских войск превосходила к началу немецкого наступления на смоленском направлении противостоящие ей танковые группы противника, но командование Западного фронта так и не смогло использовать это обстоятельство для создания устойчивой обороны на Днепре. 22-я армия силами 51-го и 62-го стрелковых корпусов вела оборонительные действия на фронте Идрица, Дрисса, Витебск. Против ее шести дивизий наступали два армейских корпуса 16-й полевой армии и соединения 3-й танковой группы (всего 8 пехотных, три танковых и три моторизованных дивизии). Сложной оставалась обстановка на ее правом фланге, где соединения 27-й армии Северо-Западного фронта (семь стрелковых, три моторизованных и одна танковая дивизии) обороняли 100-км участок от Острова до Идрицы. Не сдержав натиска превосходящих сил противника, войска этой армии в середине июля начали отход на рубеж Старая Русса, Холм. Войска 20-й армии (15 дивизий) занимали оборону на участке Витебск, Орша, Копысь и пытались силами двух мехкорпусов провести удар в направлении Лепеля. К сожалению, после этого неудачного контрудара сил у армии заметно поубавилось. Против ее войск наступали XXXXVII моторизованный корпус и по одной дивизии XXXXVI и XXXIX моторизованных корпусов (всего три танковых и две моторизованных дивизии). 13-я армия (шесть стрелковых дивизий) развернулась на фронте протяженностью 90 км, от Копыся до Быхова. В ее состав был включен и 20-й мехкорпус, но, хотя он и носил название механизированного, в нем к этому времени уже не осталось ни одного танка. Оборона армии была построена в один эшелон, с оперативной плотностью 18–20 км на дивизию. Плотность артиллерии составляла 5–6 орудий на один километр фронта. Слабой была противовоздушная оборона. Исключая могилевский плацдарм, оборона не была заранее подготовлена в инженерном отношении. Да и сам ее штаб не представлял полноценного армейского управления. Вступивший в командование армией генерал-лейтенант Ремезов докладывал 9 июля в штаб фронта[266]:
А в полосе этой армии наносили удар две танковые и две моторизованные дивизии, пехотный полк «Великая Германия». 21-я армия, оборонявшаяся по Днепру в 140-км полосе от Нового Быхова до Речицы, насчитывала восемь стрелковых дивизий. В районе Новозыбкова сосредотачивались части 25-го механизированного корпуса. Оперативное построение войск армии — в два эшелона, оперативная плотность — 19,5 км на дивизию. Командование 21-й армии грамотно организовало на рубеже Новый Быхов, Речица противотанковую оборону, распределив имевшиеся артиллерийские части на направлениях возможных действий бронетанковых сил противника и поставив перед ними четкие задачи[267]. Этого, к сожалению, не было сделано в других армиях фронта. Переданная в состав армии генерала Герасименко 75-я стрелковая дивизия, против которой наступали отдельные отряды LIII армейского корпуса, 7 июля оставила Давид-Городок и отходила на Микашевичи, оседлав дорогу Пинск — Житковичи и установив связь со штабом 21-й армии. В полосе армии генерала Герасименко к Днепру вышли кавалерийская дивизия и несколько передовых пехотных отрядов LIII армейского корпуса вермахта. К началу Смоленского сражения армии Западного фронта (кроме 20-й) успели развернуться только на 50–60 %. Основным недостатком обороны являлось слабое прикрытие флангов и стыков между частями, соединениями и армиями. Командование фронта стремилось к равномерному распределению имевшихся сил и средств по всей полосе обороны. До начала форсирования Днепра противником советские войска не успели создать глубокоэшелонированную оборону, занимая только наиболее важные районы, главным образом узлы дорог и населенные пункты. Построение первых эшелонов дивизий и корпусов не имело оперативной глубины, вторые эшелоны только начали сосредоточение в указанных им районах. Но некоторые мероприятия по подготовке оборонительных рубежей к боям командование фронта силами местного населения и инженерных частей к началу боевых действий на Днепре все же успело выполнить[268]. Были подготовлены противотанковые рубежи на участках: Витебск, Болшевское по реке Лучеса; Лиозно, Добромысль по реке Мошня; Смоляны, Голошевка; Орша, Могилев, Гадиловичи; Осюки, Ляды, Баево. Усиленное строительство велось на рубежах Богушевское, Орша; Бабиновичи, Красное; Баево, Горки, Дрибин; в районах Чаусы, Пропойск, Чечерск, Гомель. Для задержки продвижения войск противника были взорваны мосты и переправы в районах Березино, Рожно, Лепель (11 мостов); Чашники, Лазуки (3 моста); Толочин, Вилятин, Тетерин (6 мостов); Погост, ст. Быхов, Эсьмоны (12 мостов); Полоцк, Бешенковичи, Витебск (9 мостов). Были подготовлены к взрыву мосты на Днепре и 20 мостов на Западной Двине. Но из-за срыва железнодорожных перевозок многие перебрасываемые к Днепру и Западной Двине дивизии и части находились в пути следования и не успели выдвинуться в подготовленные для обороны районы до начала боевых действий на смоленском направлении. Так, в состав 19-й и 16-й армий к 10 июля успело прибыть только по три стрелковых дивизии[269]. Некоторым из них пришлось сразу с эшелонов вступать в тяжелые бои с прорвавшими фронт мотомеханизированными частями противника. В частях и соединениях не хватало противотанковой артиллерии (плотность которой составляла 7–10 орудий на 1 км фронта), средств радиосвязи, что затрудняло оперативное управление войсками в ходе развертывания и ведения боевых действий. Не было создано подвижных противотанковых резервов. Недостаток истребительной авиации и слабость средств противовоздушной обороны не могли в надежной степени обеспечить прикрытие наземных войск от ударов с воздуха. Небольшое количество бомбардировочной авиации делало проблематичным ее массированное применение на отдельных участках фронта для срыва наметившихся переправ. Таблица 3 КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ СОСТАВ ВОЕННО-ВОЗДУШНЫХ СИЛ ЗАПАДНОГО ФРОНТА К 10 ИЮЛЯ 1941 г.
Несмотря на все имевшиеся недостатки, оборона на таких широких водных рубежах, как Западная Двина и Днепр, должна была выдержать натиск противника. Наши войска имели достаточно большое количество личного состава, артиллерии, танков для предотвращения переправы немцев через эти реки. Знало ли командование Западного фронта о предстоящем форсировании этих рек? Конечно, знало, враг не собирался останавливаться на этих рубежах. Оставался только вопрос даты и времени проведения этой операции. И вот здесь, на мой взгляд, сказалось упущение штаба Западного фронта, который не рассчитывал, что противник решится одними мотомеханизированными соединениями приступить к форсированию рек и он сумеет до подхода пехотных частей вермахта укрепить оборону на танкодоступных направлениях. Но германское командование не собиралось упускать из своих рук инициативу ведения боевых действий. К тому же противнику удалось ввести в заблуждение командование Закладного фронта относительно мест переправы и создания на этих участках перевеса своих сил. И вина в этом случае ложится на слабо работавшие в эти дни разведорганы фронта и армий. Не выполняли свои предусмотренные функции отдельные разведывательные и мотоциклетные батальоны, которые использовались командирами дивизий и корпусов как обычные стрелковые части или находились в их резерве. Недостаточно активно действовала разведывательная авиация. В условиях господства противника в воздухе наши разведчики действовали эпизодически, далеко не углубляясь при выполнении заданий за линию фронта, поэтому и доставляемые ими сведения не смогли отразить широкомасштабную перегруппировку войск группы армий «Центр». Полученные из всех источников разведывательные данные штабами фронта, армий, корпусов и дивизий глубоко не анализировались, что приводило к просчетам в определении возможных намерений и характера боевых действий войск вермахта. Так, в разведсводке штаба Западного фронта отмечалось: «Противник в течение 9.7 и ночи 10.7 продолжал сосредоточение крупных сил 24-го армейского корпуса (моториз.) в составе 3-й, 4-й танковых дивизий, моторизованной дивизии и 265-й пехотной дивизии на западном берегу р. Днепр в районе Вищин (15 км с.-в. Рогачев), Рогачев, Жлобин, Проскурин и к исходу 9.7 и ночи на 10.7, ведя артиллерийский огонь по расположению наших частей, подготавливал переправы на участке Збарово, Задрутье, Жлобин, Проскурин… Вывод: основное усиление действий противника отмечается на лепельско-витебском направлении и сосредоточение крупной группировки на бобруйском, где в ближайшее время возможно форсирование р. Днепр…»[270]. А в это время главные силы XXIV моторизованного корпуса незаметно передислоцировались в район Быхова и 10 июля нанесли неожиданный удар по левому флангу 13-й армии. Незнание обстановки командованием фронта не позволило своевременно сосредоточить на участке форсирования дополнительные силы и заранее поставить перед войсками задачу на срыв переправы. Да и огромный просчет Ставки Главного Командования и руководства Западного фронта в использовании механизированных соединений оставил фронт без сильных подвижных резервов. В противоположность фронту, штаб 13-й армии ожидал удара немецких войск, но не там и не такими силами. Как вспоминал генерал армии Иванов, «учитывая активность вражеской авиации 9 июля в районах Шклова и Старого Быхова, а также попытки наземных войск форсировать Днепр, мы предвидели возможность ударов противника на этих направлениях, но не столь крупными силами, как это оказалось в действительности… Появление 24-го корпуса на левом фланге стало для нас полной неожиданностью… Не смог помочь нам своей информацией и штаб фронта»[271]. К исходу 9 июля соединения Западного фронта занимали оборону по Днепру на следующих рубежах: 73-я стрелковая дивизия — Заречье, Запрудье, Щетинка (3 км ю.-з. Орши); 18-я стрелковая дивизия — Щетинка, Копысь; 137-я стрелковая дивизия, которая должна была занять оборону между 18-й и 53-й стрелковыми дивизиями, была направлена в резерв 13-й армии и готовила оборонительный рубеж по реке Реста на участке Тиньковщина, Сухари, Гладково; 53-я стрелковая дивизия — Стайки, Плещицы; 110-я стрелковая дивизия — Н. Прутки, Макаринцы;. 172-я стрелковая дивизия — Полыковичи, Могилев, Буйничи. Ее 747-й стрелковый полк, усиленный 601-м гап, готовил оборону на восточном берегу Днепра на рубеже река Вильчанка, совхоз «Вейно», Дары, Любуж; 148-я стрелковая дивизия — Селец, Баркалабово; 187-я стрелковая дивизия — Баркалабово, Н. Быхов; 102-я стрелковая дивизия — Н. Быхов, Обидовичи, Шапчицы, Гадиловичи; 167-я стрелковая дивизия — Гадиловичи, Рогачев, Цупер; 154-я стрелковая дивизия — Цупер, Жлобин, Стрешин. Далее по Днепру занимали оборону части 66-го стрелкового корпуса. А события на фронте 10 июля продолжали развиваться по запланированному немецким командованием сценарию. В 5 часов утра ударная группа генерала Гудериана при активной поддержке своей авиации начала наступление в районе Быхова. Захватив Баркалабово, передовые части 10-й моторизованной и 4-й танковой дивизий к 10.30 форсировали Днепр, прорвали оборону 187-й стрелковой дивизии и закрепились на восточном берегу, образовав к 14 часам плацдарм площадью 7 км по фронту и около 10 км в глубину[272]. Немцы очень удачно выбрали место для прорыва через реку. В районе Баркалабова местность на восточном берегу Днепра низменная, на большом расстоянии простираются пойменные луга, которые хорошо просматриваются с противоположного берега. Поэтому линия обороны подразделений 187-й стрелковой дивизии проходила по опушке леса в 1–2 км от реки, а огонь артиллерии, стоящей на закрытых позициях, был малоэффективным. Все это и содействовало успешному форсированию реки подразделениями XXIV моторизованного корпуса и постройке переправы. Захватившие накануне плацдарм на восточном берегу Днепра подразделения противника продолжали продвигаться в южном и северо-восточном направлениях. Около 15 часов мотопехота противника форсировала Днепр и южнее Старого Быхова. Вышедшие к реке саперные части немедленно приступили к наводке переправ, по которым на восточный берег хлынул поток вражеских войск. В этот район для наращивания удара перебрасывались и части 3-й танковой дивизии, незаметно смененной под Рогачевом кавалерийской дивизией и тремя подошедшими передовыми пехотными отрядами LIII армейского корпуса 2-й полевой армии. Попытки ослабленных частей 187-й стрелковой дивизии уничтожить прорвавшегося на плацдарм противника успеха не приносили, советские воины несли большие потери от артиллерийско-минометного огня и активных действий вражеской авиации. К тому же оставшиеся на западном берегу Днепра воины 338-го стрелкового полка попали под удар устремившихся к переправам частей XXIV моторизованного корпуса и были разгромлены. Для ликвидации прорыва командующий 13-й армией спешно направил в этот район взятые с других участков обороны подразделения 45-го стрелкового корпуса и приказал перебросить туда и несколько батальонов 137-й стрелковой дивизии. Но и командующий 2-й танковой группой непрерывно усиливал свои войска на захваченном плацдарме, где разгорелись ожесточенные бои. Части XXXXVI и XXXXVII моторизованных корпусов к этому времени вышли на исходные позиции для запланированного на 11 июля наступления. Для исключения возможного удара советских войск по переправлявшимся немецким частям со стороны предмостного укрепления в районе Орши, северо-западнее и западнее города начали активно действовать группой боевого охранения под руководством генерала Штрейха и полковника Узингера. Перед войсками 2-й танковой группы после форсирования Днепра были поставлены следующие задачи: XXIV моторизованному корпусу наступать по дороге Пропойск (Славгород), Рославль, обеспечивая свой правый фланг от возможных ударов со стороны Жлобина и Рогачева, а левый — со стороны Могилева; XXXXVI — наступать через Горки, Починок на Ельню, обеспечивая правый фланг со стороны Могилева; XXXXVII — наступать в направлении Смоленска, обеспечивая левый фланг со стороны Орши[273]. Началась грандиозная кровопролитная битва, вошедшая В историю как Смоленское сражение. Сосредоточив на восточном берегу Днепра значительные силы, части XXIV моторизованного корпуса устремились на восток, заняли Сидоровичи и Следюки. Одновременно с ударом бронетанковых сил в район деревень Костинка и Махово были высажены десанты противника. Гитлеровцы стремились максимально расширить захваченный плацдарм, обрушив на контратакующие части 13-й армии сильный артиллерийский огонь, а затем подвергли их атаке танков при поддержке авиации. Оценив сложившуюся обстановку, генерал Ремезов разрешил отвести части 187-й стрелковой дивизии на рубеж Кульмичи, Красная Слобода. Одновременно командиру 45-го стрелкового корпуса было приказано силами 148-й и 137-й стрелковых дивизий контратаковать противника и ликвидировать захваченный плацдарм. Вечером подошедшие к месту прорыва четыре батальона 137-й и два батальона 148-й стрелковых дивизий при поддержке двух артиллерийских дивизионов атаковали противника, но сбить его с плацдарма так и не смогли. Попытки противника в этот день продвинуться дальше на восток тоже были сорваны героическим сопротивлением частей дивизии полковника Черокманова, занявших оборону на рубеже Кульмичи, Грудиновка. Была сорвана и попытка гитлеровцев форсировать реку в районе Дашковки. Для поддержки своих войск летчики 11-й смешанной авиационной дивизии атаковали скопление артиллерии противника в районе Баркалабово, разрушили переправу в районе станции Барсуки. Успешно действовал ее 4-й штурмовой авиационный полк (командир — майор С. Г. Гетьман), летавший на Ил-2. Как вспоминал генерал армии Иванов, «действия авиации, а я, признаюсь откровенно, видел такое количество своих самолетов в воздухе впервые, воодушевляли воинов, повышали их наступательный порыв»[274]. Чтобы приблизить командный пункт 13-й армии к месту сражения, он был вечером переведен в район железнодорожной станции Чаусы. Продолжались боевые действия и в полосе обороны 172-й стрелковой дивизии генерала Романова, где противник нанес удар по 747-му полку, занимавшему 10-км участок по восточному берегу Днепра, от деревень Вильчицы, Дары до Любужа. Разведотряды гитлеровцев, сумевшие переправиться через реку, предприняли попытку выйти в тыл всей могилевской группировке наших войск. Передовой отряд мотоциклистов атаковал боевое охранение полка у деревни Недашево, но контратакой наших воинов был отброшен от рубежа обороны. Захваченный пленный показал, что передовые отряды мотоциклистов уже движутся на Чаусы с задачей окружения Могилева, а основные силы XXIV моторизованного корпуса переправляются через Днепр Получив это тревожное сообщение, генерал Ремезов приказал основные силы 137-й стрелковой дивизии к исходу дня сосредоточить на реке Реста и с помощью местного населения подготовить оборонительный рубеж в полосе Гладково, Драчково, Войнилы, Сталька, Островы. Принимая это решение, командарм стремился прикрыть чаусское направление и подготовить контрудар в направлениях Могилева. Сидорович, Нового Быхова[275].  Карта 14. Обстановка в полосе 3-й танковой группы вермахта к исходу 10 июля 1941 года К исходу дня в полосе 13-й армии создалась напряженная обстановка. Противник продолжал переправлять на захваченный плацдарм свои войска, одновременно проводя подготовку к форсированию Днепра в районах Копыся и Шклова. Тяжелые бои продолжались и на витебском направлении. Соединения XXXIX моторизованного и VIII армейского корпусов форсировали Западную Двину и развивали наступление в направлениях Сиротино и Витебска. В это время 20-я танковая и 20-я моторизованная дивизии вели бои за этот белорусский город с частями 19-й армии генерала Конева. Утром два батальона 220-й моторизованной дивизии переправились на подручных средствах через Западную Двину и атаковали противника, но вечером, понеся большие потери, были вынуждены отойти на восточный берег реки. Отважно сражались за город воины 46-го отдельного противотанкового дивизиона, разведбатальона капитана С. И. Зиновьева, отряды народного ополчения и милиции, но сдержать натиск противника не смогли. Не приносили успеха и предпринимаемые контрудары наших частей выбить врага из Уланович и захваченного аэродрома. Со второй половины дня уже противник, подтянув резервы и активно поддержанный авиацией, начал наносить удары по частям дивизии генерала Хоруженко. Был вынужден отойти от реки соседний полк 229-й стрелковой дивизии, поставив под угрозу левый фланг нашей атакующей группировки. Назревала угроза и на правом фланге в районе Уланович, куда противник начал перебрасывать дополнительные резервы. Генерал Конев приказал командиру 162-й стрелковой дивизии[276] немедленно атаковать противника и овладеть Улановичами, отбросив врага на западный берег реки. Два батальона 501-го полка выполнили 10-км марш и около 4 часов утра 11 июля нанесли неожиданный удар по отдыхавшему противнику, который начал поспешный отход из Уланович, оставляя на позициях пулеметы и минометы. Но это был временный успех. Уже к вечеру 7-я и 12-я танковые дивизии 3-й танковой группы, продвигавшиеся по южному берегу Западной Двины, начали выходить большими силами на левый фланг всей нашей витебской группировки войск. Генерал Гот так оценивал сложившуюся обстановку вечером 10 июля: «Форсирование Западной Двины на участке между Бешенковичами и Уллой тремя дивизиями XXXIX танкового корпуса (включая и 18-ю моторизованную дивизию), а также овладение Витебском имели решающее значение для всей операции. Оборона противника вдоль Западной Двины и Днепра была прорвана на широком фронте. Теперь необходимо было в ближайшие дни использовать представившуюся благоприятную возможность для проведения широкого оперативного маневра… Командующий 4-й танковой армией поставил 3-й танковой группе задачу овладеть рубежом Береснево (60 км северо-восточнее Смоленска) — Велиж — Невель…»[277]. Исходя из полученных указаний, генерал Гот принял решение[278] силами XXXIX моторизованного корпуса обойти Смоленск с севера и преследовать противника в северо-восточном направлении через Лиозно, Сураж, Усвяты. LVII моторизованный и XXIII армейский корпуса получили задачу сломать сопротивление противника на плацдарме у Дисны и, продвигаясь в направлении Дретунь, Невель, установить связь с северным флангом наступавшего XXXIX моторизованного корпуса. Очень тяжелая обстановка продолжала оставаться в полосе обороны 22-й армии, боевые действия соединений которой проходили в условиях значительного превосходства противника в силах и средствах при его полном господстве в воздухе. Действуя на широком фронте, части армии не смогли создать устойчивую оборону и достаточную плотность артиллерийского огня для исключения прорыва танковых сил противника. У генерала Ершакова уже не было в подчинении подвижных резервов, а слабость армейской авиации делала проблематичной задачу парирования прорывов врага, нанесенных по флангам и в центре обороны его войск. Вот и прорыв 18-й моторизованной дивизии немцев в направлении Городка застал руководство армии врасплох. Парировать этот удар было нечем. Прибывший в ее штаб генерал Еременко приказал бросить навстречу противнику все, что было в этот момент под рукой у командарма. В 16 часов в направлении Городка выступил выгрузившийся в районе Невеля противотанковый артиллерийский полк, которому было придано 4 танка и рота пехоты. Его один дивизион занял боевые позиции в 20 км от города, в 12 км от него расположилась еще одна батарея, а основные силы отряда заняли оборону в 2,5 км севернее Городка. Один артиллерийский дивизион занял огневые позиции по одну сторону дороги, по другую — 45-мм орудия. Перед позициями артиллеристов окопались стрелки. Промежуток между артиллерийскими подразделениями прикрыли четыре приданных танка (KB, Т-34 и 2 БТ-7)[279]. Ждать врага долго не пришлось. Вскоре позиции советских воинов атаковали несколько вражеских танков и бронемашин и около роты мотопехоты. Но отряд был уже готов встретить врага огнем. В результате непродолжительного боя несколько танков и бронемашин врага было подбито, а остальные повернули назад и скрылись в городе. Командование отряда прекрасно понимало, что это временное затишье. Необходимо было задержать противника до подхода частей 214-й стрелковой дивизии, которой поставлена задача на прикрытие невельского направления. И тогда по приказу находившегося в отряде генерала Еременко был произведен 20-минутный шквальный огонь по сосредоточению вражеских частей. Артиллерийским огнем немедленно пресекались и попытки вражеских подразделений выдвинуться на восточную окраину Городка. И время было выиграно, враг так и не сумел продвинуться в этот день в направлении Невеля. К исходу дня на рубеж между озерами Ордолово и Озерище вышли и стали занимать оборону части 214-й стрелковой дивизии[280] (командир — генерал-майор А. И. Розанов). В направлении Городок, Сиротино была сразу выслана разведка. Но фронт обороны армии генерала Ершакова продолжал трещать по всем швам. Ее правый фланг (севернее Идрицы) оказался открытым в связи с отходом частей 27-й армии Северо-Западного фронта, а левый фланг был глубоко охвачен витебской группировкой противника. К исходу дня части 51-го стрелкового корпуса под сильным натиском противника были вынуждены отойти на рубеж Сойно, Мищево, озеро Жадро, озеро Свибло. Подошедшая к месту боя вражеская пехота начала обходить с флангов Себежский и Полоцкий укрепрайоны, высвобождая для дальнейшего наступления задействованные здесь свои танковые части. Вступили в бой с врагом южнее Орши и части 18-й стрелковой дивизии 20-й армии, державшие оборону на следующих рубежах: 97-й сп (командир — майор Яковлев) — от рощи южнее Орши до д. Харьковка; 208-й сп (командир — подполковник B. Л. Нурминский) — Харьковка, Левки; 316-й сп (командир — майор Д. П. Максименко) — Левки, Копысь. Воинам ослабленной дивизии (6.7 два стрелковых батальона были направлены на реку Друть и в расположение своего соединения не вернулись) пришлось нелегко, на ее участке пытались форсировать Днепр передовые отряды 18-й танковой дивизии вермахта. Растянутая на 40-км участке фронта, строившая боевой порядок в один эшелон без наличия резерва, дивизия с трудом отражала попытки противника переправиться через реку. Да и нехватка большого количества командного состава (во главе с начальником штаба[281], оставшегося в Казани для приема пополнения) сказывалась на руководстве боевыми действиями частей. Выручили артиллеристы дивизии, сорвавшие переправу врага, которому пришлось искать другое место для форсирования Днепра. Стойко оборонялась на своих рубежах и 73-я стрелковая дивизия, задержав на некоторое время продвижение врага в восточном направлении. А части 5-го и 7-го механизированных корпусов уже сами с большим трудом, испытывая огромный недостаток в боеприпасах и ГСМ, сдерживали удары обходящих их позиции — подвижных отрядов противника. Генерал Алексеенко, проанализировав сложившуюся обстановку, принял решение на отход своих дивизий за обороту стрелковых частей 20-й армии. Задача прикрытия главных сил 5-го механизированного корпуса была возложена на выделенные из состава 109-й моторизованной дивизии отряды (танковый и мотострелковый батальоны). Используя ночное время, двигаясь по лесным дорогам, части корпуса в течение ночи вышли из боя и 11 июля сосредоточились в районе Орехи, Хлусово, Осиповка. Потери корпуса за 8–10 июля от воздействия авиации, артиллерии и танковых атак противника были очень большими и составили[282]: в 13-й тд: 82 танка, одна бронемашина, 11 автомашин, 3 трактора; в 17-й тд: 44 танка, 20 автомашин, 8 тракторов; в 109-й мд: 40 танков, одна автомашина; в корпусных частях — 11 бронемашин. Командир 7-го механизированного корпуса, получив приказ генерала Курочкина о нанесении удара в направлении Бешенкович, принял решение атаковать наступавшую на Витебск группировку противника сильными передовыми отрядами, а главными силами отойти по двум маршрутам через боевые порядки частей 69-го стрелкового корпуса и к исходу дня сосредоточиться в районе станции Крынки, Лиозно[283]. Утром передовой отряд 14-й танковой дивизии (14-й мсп и 28-й тп) нанес удар по противнику в северо-восточном направлении и отошел к деревне Стриги. А части 18-й танковой дивизии сами всю первую половину дня отражали натиск противника, стремившегося прорвать их оборону на реке Оболянка. Во второй половине дня дивизии, под прикрытием специально выделенных отрядов, начали отход в указанные им районы сосредоточения. Для прикрытия отхода главных сил командир 14-й танковой дивизии полковник Васильев сформировал два отряда: в первый вошли 2 KB и 4 БТ-7 (ему поставили задачу прикрыть фланги со стороны Тепляков); второй — 2 KB и 3 Т-34, 6 пушечных броневиков и мотострелковый батальон — получил задачу прикрыть намечаемые переправы в районе деревни Стриги. Противник, преследуя отходящие части дивизии по пятам, атаковал ее в момент начала переправы. В завязавшемся бою остатки дивизии не выдержали натиска больших сил противника и были вынуждены изменить маршрут движения. Продвигаясь лесными и проселочными дорогами в направлении Мокшаны, Корданы, Короли, они вышли к Лиозно (50 км юго-восточнее Витебска), где 11 июля и заняли оборону по приказу командующего 20-й армией, прикрыв шоссе Витебск — Смоленск. По донесению штаба 14-й танковой дивизии, ее части за время боев под Сенно уничтожили 122 танка, 11 бронемашин, 86 орудий, 76 пулеметов, 24 миномета противника[284]. 18-я танковая дивизия к исходу дня вышла в район Богушевска — к переднему краю основного оборонительного рубежа 20-й армии. Вечером 11 июля по распоряжению помощника командующего фронтом по автобронетанковым войскам оставшиеся в строю танки 14-й и 18-й дивизий были сведены в два отряда, которые заняли оборону на рубежах Поддубье, Фальковичи, Лиозно, Добромысль, Бабиновичи[285]. 11–14 июля части 5-го и 7-го механизированных корпусов, в соответствии с приказом командующего Западным фронтом, были выведены из боя и сосредоточены в районе Вязьмы. Через некоторое время, в связи с большими потерями (около 60 % личного состава и техники), эти механизированные корпуса были расформированы. Таким образом, предпринятый в июле 1941 года контрудар механизированными корпусами на лепельском направлении не достиг значительных результатов. На некоторое Время 5-м и 7-м мехкорпусами были скованы боями некоторые части танковых групп противника, но этот результат не шел ни в какое сравнение с потерями, понесенными автобронетанковыми войсками Западного фронта. К причинам неудачных действий, о некоторых из которых писалось ранее, можно добавить следующие: — неудовлетворительная организация боевых действий механизированных корпусов и взаимодействующих с ними стрелковых дивизий и частей фронта; — решение на удар командованием Западного фронта, 20-й армией и мехкорпусов было принято без оценки сил противника и проведения рекогносцировки местности предстоящих боевых действий, из-за чего части 7-го мехкорпуса длительное время «топтались» у реки Черногостница; — не была проведена глубокая авиационная разведка сосредоточения сил противника, рубежей его обороны и подхода к месту боя механизированных резервов; — отсутствие истребительного прикрытия и поддержка наступавших танковых частей авиацией фронта; — корпуса действовали на разных направлениях, без единого управления, без постоянной связи друг с другом; — недостаточное применение маневрирования силами и средствами командирами и штабами всех степеней при нанесении ударов; — слабая насыщенность штабов и боевых машин радиостанциями не позволяла осуществлять непрерывное управление танковыми соединениями и частями в бою; — неграмотность в использовании танков, которые без поддержки пехоты и артиллерии вступали в затяжные бои с противником, занявшим оборону на насыщенном противотанковыми орудиями рубеже. Борьба за населенные пункты велась в лоб, без применения обходов и охватов этой обороны; — отсутствие эвакуационных средств в армии, корпусах и дивизиях привело к тому, что подбитые и неисправные машины бросались на поле боя. Много боевой техники застряло в лесисто-болотистой местности Витебщины и было брошено своими экипажами; — соединениям совершенно не давалось время для отдыха, осмотра материальной части, разведки противостоящего противника; — материально-техническое обеспечение корпусов осуществлялось с большими перебоями, вследствие чего они испытывали большой недостаток в боеприпасах, топливе, продовольствии, возможности эвакуации раненых. Только скромный памятник в Богушевске и разбросанные братские могилы в районах Сенно, Тепляки, Замошье, Антополь напоминают о боях 5-го и 7-го механизированных корпусов в июле 1941 года, о трагедии и героизме советских воинов-танкистов. Вечером, в связи с изменением обстановки на фронте, генерал Курочкин отдал следующий приказ своим войскам[286]:
Оказавшись без поддержки танкистов, части 153-й стрелковой дивизии под сильным натиском противника были вынуждены отойти на рубеж Латыши, Шпили, Кузьменцы, Закрепившись на реке Лучеса. Рядом занимали оборону и другие части 20-й армии. Отводилась на восточный берег Днепра и 161-я стрелковая дивизия. Ее части на подручных средствах, а затем и по наведенному мосту переправились через реку в районе Шклова и к 22 часам сосредоточились в лесу восточнее Сосновки[287], недалеко от дороги Могилев — Орша. Двигавшаяся в направлении Копысь колонна автотранспорта дивизии попала под артиллерийский огонь врага и потеряла 6 автомашин, в том числе и с документами штаба 542-го стрелкового полка и полковой казной. Вскоре в дивизию из Могилева начал поступать приписной состав 603-го стрелкового и 632-го гаубичного артиллерийского полков. По неполным данным, представленным штабом дивизии, ее части в боях в междуречье Березины и Днепра уничтожили 12 танков, 2 бронемашины, 4 мотоцикла и до роты пехоты[288]. В трудное положение вновь попала 100-я стрелковая дивизия, разобщенная на несколько частей. Ее успевшие переправиться через реку части вместе с остатками 155-й стрелковой дивизии под общим командованием генерала Александрова сосредоточились в районе Лещи, Переселки. Основные силы дивизии прорвались из окружения 13 июля. 18 июля в полосу обороны 102-й стрелковой дивизии вышел отряд 331-го стрелкового полка. А утром 24 июля севернее населенного пункта Подмошье вышла из окружения и группа генерала Руссиянова. Переформировавшись и пополнившись личным составом и техникой, дивизия с 3 августа 1941 года продолжала боевые действия на Западном фронте[289]. А войска 21-й армии, оказавшись 10 июля без активного воздействия противника, продолжали укреплять оборону на днепровских рубежах: части 67-го ск занимали оборону от Нового Быхова до Збарова; 63-го ск — от Збарова до Стрешина; 66-го ск — от Стрешина до Речицы. Для прикрытия правого фланга армии от возможного удара со стороны переправившегося через Днепр противника генерал Герасименко приказал развернуть 151-ю стрелковую дивизию (командир — генерал-майор В. И. Неретин, начальник штаба — полковник Воронин) на рубеже Прибор, Никоновичи, Усохи, Поляниновичи.  Карта 15. Боевые действия в полосе Западного фронта 6–15 июля 1941 года Во втором эшелоне армии в районе Чечерска продолжал сосредоточение 25-й механизированный корпус. В распоряжение командования армии уже подтягивался и 5-й кавалерийский корпус генерал-майора Ф. М. Комкова. Вечером штаб Западного фронта докладывал в Москву о положении дел[290]:
Не указанная в сводке 75-я стрелковая дивизия в этот день держала оборону на следующих рубежах: 28-й сп — у Ленино, 115-й сп Житковичи, 34-й сп — во втором эшелоне. Для повышения роли высшего органа руководства войсками Государственный Комитет Обороны 10 июля 1941 года принял постановление о преобразовании СГК в Ставку Верховного Командования под председательством И. В. Сталина. В ее состав вошли: В. М. Молотов, С. К. Тимошенко, С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, Б. М. Шапошников, Г. К. Жуков. 8 августа 1941 года она была переименована в Ставку Верховного Главнокомандования. Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами страны постановлением Президиума Верховного Совета, СНК СССР и ЦК ВКП(б) был Назначен Иосиф Виссарионович Сталин. На этом посту он находился до окончания Великой Отечественной войны. Ведение высокоманевренных боевых действий на советско-германском фронте потребовало и срочного приближения органов стратегического руководства ближе к войскам. Учитывая это обстоятельство, по предложению Государственного Комитета Обороны Ставка Верховного Командования 10 июля 1941 года организовала три главных командования направлений — Северо-Западного, Западного и Юго-Западного. Вскоре при главкомах созданных направлений были учреждены и военные советы. Главнокомандующим Западным направлением был назначен Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, членом Военного совета — П. К. Пономаренко, начальником штаба — генерал-лейтенант Г. К. Маландин (до 20.7.41 г.)[291]. Ставка ВГК срочно потребовала создания резервов фронта в районе Невеля и Витебска и воздействия на противника в районе Бешенкович, где его приказывалось уничтожать главным образом авиацией и артиллерией[292]. 11 июля бои на Западном фронте продолжались с новой силой и уже не затихали ни днем ни ночью. Тяжелая обстановка сложилась на стыке войск 20-й и 13-й армий Западного фронта южнее местечка Копысь, где оборонялся 12-й стрелковый полк (командир — полковник М. А. Жук) 53-й стрелковой дивизии. Несколько вражеских попыток наладить переправу через Днепр было уже сорвано огнем артиллерии, но противник, чередуя атаки с воздушными налетами, упрямо продолжал вгрызаться в оборону советских воинов. Ослабленный полк (его один передовой батальон был окружен противником на Друти, второй — уничтожен 10 июля в ходе боя за Шклов), державший оборону на большом участке, сдержать противника длительное время не смог. К тому же у поддерживающих, полк артиллеристов кончались снаряды, а направленные для усиления батареи 438-го корпусного и 301-го легкого артполков не успели занять огневые позиции. Под удар врага попал и направленный в этот район полк усиления. 29-я моторизованная дивизия генерала Больтенштерна прорвалась на восточный берег Днепра, захватила плацдарм повела наступление в направлении населенного пункта красный. Севернее и южнее Шклова реку успешно форсировали части 10-й танковой и дивизии СС «Рейх», которые, продвинувшись на восток на 3–5 км, создали плацдарм. В районе Яново (5 км южнее Шклова) был быстро наведен понтонный мост, по которому на восточный берег Днепра началась переброска боевой техники. К исходу дня подразделения XXXXVI моторизованного 5 корпуса прорвали оборону 223-го стрелкового полка и захватили плацдарм в районе Августова. Часть 53-й стрелковой дивизии, обойденная врагом с двух сторон, попала в окружение[293], другая часть продолжала удерживать восточный берег Днепра на участке Шклов, Заречье. Ночью остатки дивизии прорвали неплотное кольцо окружения и двинулись на Горки. Начальник штаба 13-й армии докладывал о плачевном состоянии дивизии: «Остатки ее сведены в корпусе в небольшую группу. Ни командира дивизии, ни командиров полков нет. Почти вся дивизионная артиллерия уничтожена. Полк усиления также пострадал очень сильно»[294]. Удалось вырваться из вражеского кольца и воинам разведроты дивизии под командованием капитана В. А. Жмаева, которые в ночном бою разгромили штаб немецкого пехотного полка, захватили 9 автомашин и 18 пленных[295]. Со знаменем своей дивизии они с боями пробились в район Смоленска. А вот попытки частей 17-й танковой дивизии вермахта форсировать Днепр южнее предмостного укрепления у Орши натолкнулись на сильное сопротивление воинов 18-й стрелковой дивизии полковника Свиридова, поддержанных 115-м танковым полком, которые значительно потрепали врага[296]. Генерал Гудериан вынужден был перенацелить своих танкистов на переправы у местечка Копысь. Переправившиеся через Днепр мотомеханизированные части XXXXVII моторизованного корпуса устремились в направлении Дубровно и Красного, мотоциклетные подразделения, поддержанные танками, повели наступление вдоль реки на левый фланг обороны 20-й армии. Здесь, у местечка Копысь, с врагом вступил в бой батальон 316-го стрелкового полка 18-й стрелковой дивизии. Вся имевшаяся в полку противотанковая артиллерия была выдвинута на левый фланг, где противник стремился прорваться в тылы дивизии по дороге Могилев — Орша. Метко били по врагу артиллеристы младшего лейтенанта Немченко, который, даже оставшись один у орудия, продолжал сражаться[297], подбив несколько вражеских танков. Воинами 316-го стрелкового полка был даже захвачен вражеский танк, который с советским экипажем был поставлен на развилке дорог, посылая снаряды в сторону наступавшего противника. Отважно сражались с врагом воины подразделений майора Кадырметова, капитана Чайкина, старшего лейтенанта Сайфуллина, младшего лейтенанта Ионенко, но сдержать противника не смогли. Части противника захватили Копысь и приступили к наведению переправы в этом районе. Тяжелая обстановка сложилась в полосе обороны 13-й армии, где противник крупными силами мотомеханизированных частей повел наступление на ее обоих флангах. Командование фронта и армии, не имея в своем распоряжении подвижных резервов, ничего не могло противопоставить быстро меняющейся обстановке, с ходу бросая в бой все подходившие к месту сражения части и соединения. Батальон 388-го стрелкового полка, направленный по западному берегу Днепра к станции Барсуки для удара по левому флангу прорвавшейся группировки противника, был остановлен артиллерийско-минометным огнем в районе леса южнее Салтановки и не смог выполнить поставленную перед ним задачу. Продолжались ожесточенные бои на левом фланге 13-й армии. Части комдива Магона в течение всего дня вели бой с переправившимися на восточный берег реки у Быхова дивизиями XXIV моторизованного корпуса гитлеровцев: 148-я — на рубеже Селищи, Стайки; 187-я сд — Кульмичи, Красная Слобода. Воины 45-го стрелкового корпуса делали все возможное, чтобы остановить дальнейшее продвижение противника, но их разрозненные атаки успеха не приносили.  Карта 16. Ход боевых действий в полосе 2-й танковой группы вермахта 11–16 июля 1941 г. Не удавались и попытки контратакующих частей и авиации Западного фронта бомбовыми и штурмовыми ударами сорвать начавшуюся массовую переброску вражеских войск через Днепр. К исходу дня на восточном берегу уже сосредоточились части пяти дивизий группы генерала Гудериана. Их усиленные разведывательные и передовые отряды, не встречая организованного сопротивления частей Западного фронта, двинулись в направлении Красный, Горки, Чаусы, Пропойск, Чериков. С утра 11 июля начались бои и на участке обороны 172-й стрелковой дивизии. После двухчасового артобстрела и бомбежки с воздуха противник танками и мотопехотой атаковал ее оборонительные позиции. Осложнилась обстановка на ее правом фланге, где части соседней 110-й стрелковой дивизии под сильным натиском врага были вынуждены отойти за Днепр, открыв правый фланг дивизии генерала Романова. Комдив, опасаясь возможного удара врага с северного направления, выдвинул из своего резерва батальон пехоты и отдельный артдивизион на рубеж Мосток, Днепр, Полыковичи. Мотопехоте противника при поддержке танков удалось местами вклиниться на 16 км в оборону дивизии. Умело маневрируя небольшими резервами и переброской артиллерийских подразделений на угрожаемые участки, генерал Романов организовал несколько контратак, в результате которых враг был отброшен назад. Линия обороны была восстановлена. Особенно сильные бои разгорелись на участке обороны 388-го стрелкового полка в районе деревень Буйничи и Тишовка, где удар наносили подразделения 3-й танковой дивизии гитлеровцев, стремившейся с ходу овладеть Могилевом. Гудела и стонала земля, пылью и дымом закрыло все позиции полка, когда в атаку двинулись десятки вражеских танков. Заградительным огнем артиллерии было сразу подбито несколько машин, еще несколько подорвались на установленных минах. Такая потеря танков сразу охладила воинственный пыл захватчиков, которые были вынуждены отойти на исходные позиции. Прорыв пехоты тоже был сорван дружным огнем пулеметов и минометов воинов полковника Кутепова. После очередной бомбежки атака врага повторилась, но вновь безуспешно. Ожесточенный бой затих только к вечеру, врагу так и не удалось прорвать оборону полка. 3-я танковая дивизия понесла большие потери: только перед позициями первого батальона майора Волкова застыли 10 танков и осталось лежать несколько десятков трупов вражеских захватчиков[298]. С утра в бой с мотоциклетными подразделениями противника на гомельской дороге вступили и подразделения 747-го стрелкового полка. В связи с усложнившейся обстановкой командующий Западным фронтом приказал командованию 13-й армии сильным ударом уничтожить части противника, прорвавшиеся на восточный берег Днепра, занять и прочно оборонять его рубеж[299].  Карта 17. Боевые действия в районе Могилева 10–24.07.41 г. Генерал Ремезов, получивший это приказание, принял решение утром 12 июля частями 45-го и 61-го стрелковых корпусов нанести удар в направлении Сидоровичи, Баркалабово и сбросить противника с захваченного плацдарма. Штабом армии был разработан детальный план удара[300]: 507-й полк 148-й стрелковой дивизии получил задачу удерживать рубеж Селище, Стайки; 292-й стрелковый полк 187-й дивизии, усиленный артиллерией, получил задачу наступать из района Старой Малеевки на Сидоровичи, взаимодействуя с отрядом 744-го стрелкового полка из 172-й дивизии. Сводный отряд 744-го стрелкового полка (стрелковый батальон из курсантов полковой школы, две полковые артбатареи, дивизион 493-го гап и разведбатальон) под общим командованием майора Г. И. Златоустовского получил задачу наступать из района Слободка вдоль шоссе на юг и, уничтожив противостоящего противника, выйти на реку Полка, развивая дальнейшее наступление на Следюки. Одновременно усиленный батальон 160-й стрелковой дивизии (командир — генерал-майор И. М. Скугарев) получил задачу овладеть селом Прибережье; батальон 496-го стрелкового полка (148-я сд) — Перекладовичами и наступать на Следюки, взаимодействуя с частями 187-й стрелковой дивизии. 137-й стрелковой дивизии предписывалось к 15 часам 12 июля выйти в район Слободка, Старая Малеевка и быть в готовности нарастить удар первого эшелона. Авиация фронта получила задачу на недопущение подхода к противнику резервов и уничтожение переправ у станции Барсуки, Баркалабово и Старого Быхова. Нанесение удара частями 13-й армии планировалось на 4 часа утра 12 июля. Для ликвидации шкловской группировки противника генерал Ремезов принял решение ввести в бой и 20-й механизированный корпус, которому приказано в ночь на 11 июля сосредоточиться в лесах в районе деревень Городище, Ордать и утром, взаимодействуя с частями 53-й и 110-й стрелковых дивизий, сбросить противника с захваченного плацдарма. Но сил у 20-го корпуса для ликвидации переправившихся у Шклова танковых дивизий противника было явно недостаточно. В его составе, учитывая поступившее накануне пополнение, насчитывалось 15 772 человека (26-я тд — 2586, 38-я тд — 3422, 210-я мд — 7610, 24-й мцп — 1312, в отдельных частях — 842), 466 автомашин, один Т-37, 6 бронеавтомобилей, 55 орудий 45-мм калибра, 38 76-мм пушек, 11 гаубиц 122-мм калибра, 30 минометов 50-мм калибра, 461 станковый и ручной пулемет[301]. План уничтожения врага на плацдарме у местечка Копысь был разработан и штабом 20-й армии, для чего привлекались 316-й стрелковый полк (18-й сд) и 1-я мотострелковая дивизия, сосредоточившаяся западнее Кущевки и Пугляи. Удар планировалось нанести тоже в 4.00 12 июля. Координировать действия частей был направлен заместитель начальника штаба 20-й армии полковник И. Т. Рясик. Но ожидать значительного успеха от действий 1-й мотострелковой дивизии, которая только в ночь на 12 июля переправилась через Днепр, было нельзя. К этому времени в ее составе остались только два мотострелковых и приданный 115-й танковый полки, разведывательный, саперный и батальон связи[302] (артиллерийский и 12-й танковый полки уже находились на переформировании). Но обстановка на фронте требовала введения в бой всех имевшихся под рукой у командования резервов. Одновременно генерал Курочкин приказал командирам 69-го стрелкового корпуса и 73-й стрелковой дивизии удерживать занимаемые рубежи обороны и немедленно ликвидировать все попытки противника вклиниться в их передние край, организовав взаимодействие со 153-й и 18-й стрелковыми дивизиями[303]. Но и здесь обстановка значительно ухудшилась, так как части 12-й и 7-й танковых дивизий вермахта прорвались севернее Орши и перерезали дорогу Орша — Витебск, выходя на правый фланг обороны соединений 20-й армии. В трудное положение попала 153-я стрелковая дивизия, которая после отхода от Гнездилович на Лучесу не успела закончить инженерное оборудование нового рубежа. Наступавшие мотомеханизированные части противника обтекли ее оборону, заставив дивизию драться в полном окружении, без связи с соседями и штабом своей армии. А в это время 2-й стрелковый корпус (остатки 100, 155 и 161-й сд) по приказу командарма-20 отводился в район Горки на переформирование. В 21 час 11 июля его части выступили по маршруту Лещи, Аниковичи, Осиповичи, Орловщина, Любиж, Тимоховка, Сахаровка, не зная, что мотомеханизированные части противника уже прорвались в направлении Горки и Чаусы и им вновь предстояли бои в окружении. Осложнилась обстановка и для группировки войск 19-й армии, сражавшейся под Витебском. Утром по подразделениям 162-й стрелковой дивизии (командир — полковник Н. Ф. Колкунов), захватившим Улановичи, начала наносить удары вражеская авиация, заставив их остановиться, а затем начать отход. До вечера прикрывал велижское направление 501-й стрелковый полк, сражавшийся без поддержки артиллерии, но долго противостоять превосходящему по силе противнику он не смог. В тяжелое положение попала 134-я стрелковая дивизия[304] (командир — комбриг В. К. Базаров), которая в момент переправы на северный берег Западной Двины была атакована подвижными частями гитлеровцев при поддержке авиации. В результате короткого и неорганизованного боя часть дивизии, оставшаяся на южном берегу, была рассеяна, а другая часть отошла к Демидову и Духовщине. Штабы 162-й и 134-й стрелковых дивизий выдвинулись на северный берег Западной Двины и, потеряв управление своими войсками, проселочными дорогами двинулись в район Вязьмы. Под удар противника попал и штаб 25-го стрелкового корпуса (командир — генерал-майор С. М. Чистохвалов), остатки которого отошли в неизвестном для командования 19-й армии и фронта направлении[305]. Попытки связаться с ним по радиостанции не удались (как стало известно позднее, она была разбита разрывом снаряда). Сам командир корпуса пропал без вести 16 июля 1941 года в районе деревни Рибшево. Части XXXIX моторизованного корпуса противника, полностью захватив Витебск, начали продвигаться в двух направлениях: через Велиж в направлении Духовщина, Ярцево, обходя Смоленск с севера; частью сил — через Лиозно в направлении Рудня. Вот и сказалось то обстоятельство, что командование Западного фронта, сильно укрепив оборону перешейка между Западной Двиной и Днепром, упустило возможность прорыва к Витебску по северному берегу Западной Двины, что и произошло. Вот и приходилось теперь не успевшей полностью сосредоточиться 19-й армии пожинать плоды этого упущения. Но и в этом случае причина прорыва обороны войск армии генерала Конева заключалась не в отсутствии войск, а в плохой организации их боевых действий. Начальник штаба 19-й армии генерал-майор П. Н. Рубцов отмечал в своем докладе руководству Западного фронта[306]:
Но надо было остановить наступавшего противника. Генерал Конев в 12.30 приказал войскам армии занять и удерживать фронт Городок, озеро Лосвида, Слобода, станция Княжица и по рубежам Западной Двины и Лучесы[307]. Дивизиям 25-го стрелкового корпуса (127, 134, 162-й и включенной в состав 19-й армии 186-й) отправлено указание на занятие обороны на рубеже Городок, Слобода, Будница, Борок; 34-го (153-й и 158-й, 220-й мд) — Витебск, Заречье, Бабиновичи, Вороны, Добромысль, обратив особое внимание на организацию противотанковой обороны. Одновременно командарм приказал силами 7-го механизированного корпуса (сосредоточен в районе Яновичи) и 186-й стрелковой дивизией подготовить и нанести удар по витебской группировке противника. Для прикрытия демидовско-духовщинского направления командующий решил отвести 50-ю стрелковую дивизию в район Велижа и подготовить к обороне рубеж Церковице, Сураж-Витебский, Соболи; частями 38-й дивизии[308] занять рубеж (иск.) Соболи, Яновичи, Кожуровщина, Веляшковичи. В район Лиозно направлялись части 129-й стрелковой дивизии[309] (командир — генерал-майор А. М. Городнянский, начальник штаба — полковник А. И. Сурченко). В районе Могильно, находясь в резерве генерала Конева, сосредотачивались 57-я и 51-я танковые дивизии 23-го механизированного корпуса. Сам армейский штаб переходил в леса западнее Якубовщины. Но осуществить задуманное удалось лишь частично, со многими соединениями и частями армии отсутствовала связь, да и их местонахождение, из-за глубоких прорывов противника, штабу не было известно. Многие части армии еще находились в эшелонах, их прибытие задерживалось из-за активных действий вражеской авиации. Сложной оставалась обстановка и в полосе обороны 22-й армии, где противник обладал подавляющим превосходством в силах и средствах. Ее правый фланг севернее Идрицы оказался открытым, на левом фланге шли бои за Витебск, а в центре — за дисненский плацдарм. Но армия не только оборонялась, она предпринимала отчаянные попытки отбросить наступавшего противника за Западную Двину. Вечером 11 июля генерал Ершаков отдал своим войскам приказ на удержание занимаемого рубежа и на организацию наступления частями 62-го стрелкового корпуса[310]:
Но выполнить этот приказ соединениям армии, ведущим тяжелые оборонительные бои, оказалось не под силу. Командование группы армий «Центр» очень, внимательно следило за всеми перемещениями советских войск и было в состоянии действиями авиации и своих подвижных частей сорвать планируемые мероприятия руководства Западного Фронта. Активно действовала в эти дни авиация немцев. Массированными бомбовыми ударами по позициям советских войск враг стремился подавить, деморализовать сопротивление наших воинов, нанести им как можно большие потери. И это им иногда удавалось выполнить. В ночь на 12 июля на захваченные плацдармы продолжали переправляться основные силы 2-й и 3-й танковых групп вермахта, сосредотачиваясь для дальнейшего наступления на восток. Части противника захватили и Богушевск, нарушив целостность обороны войск армии генерала Курочкина. Чтобы как-то облегчить давление немцев на войска Западного фронта, маршал Тимошенко приказал выделить из состава 21-й армии подвижные отряды для действий в направлениях Збарова, Чигиринка, Городище, Жлобин, Паричи, Бобруйск. Перед ними была поставлена задача нарушения работы автомагистралей, уничтожение отдельных танков, автомашин, раций, переправ и складов, дезорганизовать работу тыла противника, устраивать минные ловушки на путях продвижения вражеских войск. Одновременно генералу Герасименко было приказано силами армии подготовить операцию по захвату Бобруйска и Паричей[311]. Вечером штаб Западного фронта направил в Москву очередную сводку[312]:
Как видно из документа, сводка не соответствовала действительному положению дел на Западном фронте, значительно приукрашивая сложившуюся обстановку, которая не вызывала особенного беспокойства и у Ставки, и у Генерального штаба. А надо было уже призадуматься. Захватившие Витебск мотомеханизированные части 3-й танковой группы уже начали двигаться в обход Смоленска с северного направления, а с запада к нему устремились форсировавшие Днепр части XXXXVII моторизованного корпуса. Да и фронт обороны 13-й армии уже трещал по всем швам. Дивизии XXXXVI моторизованного корпуса, захватив Горки и ст. Темный Лес, устремились на Монастырщину и Мстиславль, моторизованный полк «Великая Германия» двигался на Сухари, а части 3-й танковой — к Чаусам, с двух сторон охватывая могилевскую группировку советских войск. Танковые части гитлеровцев, в результате обходных действий и ударов на узких участках, прорывали оборону войск Западного фронта и оказывались в тылу наших войск, нарушая, а иногда и не давая им возможности занять новые оборонительные рубежи. А наличие в составе моторизованных корпусов войсковой разведывательной эскадрильи значительно повышало боевую деятельность мотомеханизированных соединений противника, которые наносили удары по наиболее слабым местам в обороне советских частей. Ночью 12 июля Главком Западного направления отдал командующим 19-й и 22-й армиями распоряжение о нанесении ударов по противнику в районе Витебска и его оттеснении за линию дороги Полоцк — Витебск[313]. Удар предполагалось нанести в 8 часов утра в направлениях: войскам генерала Конева — Витебск, ст. Княжица; генерала Ершакова — в направлении Витебска, выйдя к исходу дня на рубеж Сиротино, станция Княжица. На Военно-воздушные силы фронта возлагалась задача прикрытия района боевых действий. Таким образом, времени на организацию очередного удара ни штабам, ни войскам опять не давалось. Очень уж торопилось командование Красной Армии переломить ход событий в свою сторону, вновь забывая о таком понятии, как оборона. А хорошо продуманное и подготовленное наступление войск Западного фронта на витебском направлении могло принести результаты, ведь в этом районе пока действовали только части трех дивизий противника. А в состав 19-й армии все продолжали прибывать эшелоны с войсками: к этому времени в районе Смоленска сосредоточились главные силы 134-й стрелковой дивизии; прибыло 14 эшелонов с частями 127-й стрелковой дивизии (командир — генерал-майор Т. Г. Корнеев); началось сосредоточение частей 16-й армии. Но времени на подготовку соединениям не давалось, они сразу бросались в наступление. А чего можно было ожидать от не подготовленного во всех отношениях контрудара? Части XXXIX моторизованного корпуса, отбив у Витебска разрозненные и неодновременные атаки войск 19-й и 22-й армий Западного фронта, сами перешли в наступление в направлении Смоленска. 7-я и 20-я танковые дивизии вермахта, сломив сопротивление наших частей под Суражем, заняли город и, продвигаясь на северо-восток, к вечеру вышли к Велижу, создав угрозу открытому правому флангу 19-й армии генерала Конева. Прорвавшейся группировке немецких войск противостояла одна наша ослабленная 50-я стрелковая дивизия, сражавшаяся в полуокружении. Для прикрытия этого фланга командующий армией перебросил на рубеж Понизовье, Колышки свой резерв — мотострелковый полк. В район Яновичи были спешно направлены и разгрузившиеся на станциях Смоленск, Рудня и Лиозно части 162-й стрелковой дивизии, но им требовалось некоторое время для совершения марша и занятия обороны, которого враг им уже не предоставил. Разрозненные части 19-й армии продолжали сражаться на разных участках обороны: отдельные части и подразделения 25-го стрелкового корпуса — на рубеже Сураж-Витебский, Яновичи, Колышки; два полка 134-й стрелковой дивизии — Сураж-Витебский, Кармелиты; два полка 127-й стрелковой дивизии — на юго-восточных подступах Сураж-Витебский, Яновичи; два батальона 162-й стрелковой дивизии — под Демидовом[314]. А причина такой разбросанности частей заключалась в том, что они разгружались из эшелонов в разных местах и, не имея связи с вышестоящими штабами, принимали бой там, где их застал подход врага. Последние эшелоны войск этой армии выгружались в двадцатых числах июля юго-восточнее Смоленска. Все передвижения наших войск проходили под непрерывным воздействием авиации противника, части несли большие потери, не успев даже вступить в бой. С началом наступления гитлеровских войск на Днепре значительно участились налеты вражеской авиации на важные тыловые объекты, железнодорожные и шоссейные узлы, мосты. Самолеты с черными крестами непрерывно бомбили железнодорожные станции Смоленск, Гомель, Кричев, перегоны, стремясь полностью парализовать их работу, не дать возможности переброски и сосредоточения прибывающих резервов советских войск к фронту. Большая нагрузка легла в эти дни и на плечи железнодорожников. В начале июля были отмобилизованы 17-я и 26-я железнодорожные бригады. 26-я бригада полковника H. A. Бойко вела восстановительные и заградительные работы на железнодорожных участках Полоцк — Витебск, Витебск — Невель, Орша — Смоленск и Орша — Витебск, Смоленск — Ярцево, Духовщина — Ельня. 17-я железнодорожная бригада военинженера I ранга A. A. Орлова вела ликвидацию последствий вражеских налетов и заграждений на участках Могилев — Кричев, Жлобин — Гомель, Гомель — Речица — Калинковичи — Овруч. В ходе битвы на Днепре бригады восстанавливали железнодорожные станции и участки, разрушенные авиацией противника, эвакуировали склады, имущество, оборудование и ценные грузы со станций Орша, Смоленск, Гомель, Могилев. Только из Орши 33-й путевой батальон майора П. А. Борисова и 17-я эксплуатационная рота старшего лейтенанта В. Ф. Миронова сумели эвакуировать 3388 вагонов с различным оборудованием. А пока войска генерала Конева под сильными ударами мотомеханизированных группировок противника (к наступлению подключилась и 12-я танковая дивизия) отходили частью сил на северо-восток, другой — на юго-восток. И сейчас командование 19-й армии пыталось «заштопать» многочисленные прорехи в своей обороне. Командиру 34-го стрелкового корпуса было приказано имевшимися частями занять рубеж Поддубье, Вороны и удерживать его до особого распоряжения. В его подчинение был передан и 14-й мотострелковый полк, который при подходе к указанному рубежу был встречен огнем противника. Заняв оборону на рубеже Черногостье, Тельцы, Вороны, его воины в течение всего дня удерживали этот рубеж, несмотря на яростные бомбежки и атаки гитлеровских танков. В районе Лиозно, оседлав дорогу Витебск — Смоленск, заняли оборону части 14-й танковой дивизии. Отряд 18-й танковой дивизии (8 танков, полтора батальона мотопехоты и гаубичная батарея) к исходу дня занял рубеж Лососина, станция Крынки, прикрыв витебское и бабиновичское направления[315]. 220-я моторизованная дивизия, обойденная противником с двух флангов, ночью переправилась через Западную Двину и к утру 13 июля разрозненными частями заняла оборону на рубеже озер южнее Пушкари и у местечка Вороны. Большие потери, в основном от ударов авиации, понес ее артиллерийский полк, в окружении оказался и командный пункт дивизии, что нарушило управление частями. Тяжелая обстановка сложилась в полосе обороны 153-й стрелковой дивизии, ведущей бои в районе Поповка, Карповичи, станция Крынки. Отрезанная от главных сил фронта, не имея связи с вышестоящими штабами, дивизия продолжала сражаться с двигавшимися к Смоленску мотомехчастями противника. Но не все части и соединения Западного фронта были готовы к таким испытаниям. Бежали с фронта от «танкобоязни и самолетобоязни» целые части и подразделения. Так, 501-й стрелковый полк (162-я сд) дважды покидал свои позиции под Витебском, а 166-й (98-я сд) — на Западной Двине, и только вмешательство заместителя командующего фронтом заставляло их воинов возвращаться на свои рубежи обороны. Как вспоминал Маршал Советского Союза А. И. Еременко, «наши войска не имели достаточного опыта борьбы с танками. Тяжелая артиллерия оказалась неповоротливой и вообще не знала, как бороться с танками. Пехота и кавалерия при появлении танков чаще всего уходили в недосягаемые для танков районы — в леса и болота. В мирное время мы учили наши стрелковые войска укрываться от танков или в противотанковые районы, или в противотанковые щели и окопы, если таковые отрыты, и пропускать танки, чтобы затем с ними расправились противотанковая артиллерия, наши танки и другие средства… В результате такой учебы пехота оказалась не подготовленной к активной борьбе с танками. Получив сигнал о появлении танков врага, наши роты, батальоны, полки метались в поисках укрытий, нарушали боевые порядки, скоплялись в противотанковых районах. Авиация противника, которая почти беспрерывно висела над полем боя и, активно взаимодействуя с наземными войсками, засекала места скопления нашей пехоты, наносила по ним сильнейшие удары. Все это приводило к тому, что наши части лишались маневренности, боеспособность их падала, нарушались управление, связь, взаимодействие»[316]. Да, еще долго советским воинам пришлось учиться борьбе с сильным противником. А пока ударные группировки 4-й танковой армии вермахта продолжали успешно продвигаться к востоку от Днепра и Западной Двины. На совещании в Главном штабе Сухопутных войск Германии было принято решение на дальнейшее ведение операций по разгрому советских войск, в котором отмечалось: «План должен преследовать не фронтальное оттеснение противника, а полную ликвидацию возможно более крупных его сил. Выполнение этой задачи… обеспечивается в первую очередь действиями 3-й танковой группы, цель которой состоит в уничтожении крупной группировки противника (12–14 дивизий), находящейся перед правым флангом группы армий „Север“. Используя широкую бездорожную низменную полосу (долину реки Ловать), тянущуюся к югу от озера Ильмень, можно будет окружить эту группировку противника, противостоящую войскам фон Лееба. Поэтому наступление 3-й танковой группы следует организовать таким образом, чтобы она смогла помимо выполнения поставленной ей задачи — выхода в район северо-восточнее Смоленска — ударом на Великие Луки и Холм отрезать пути отхода частям противника перед правым крылом группы армий „Север“…»[317]. Вот пример грамотного взаимодействия между войсками двух соседних групп армий, чего так не хватало нашему командованию в 1941–1942 годах. Для осуществления этого плана на дисненском плацдарме 12 июля были развернуты три пехотные, одна танковая и часть моторизованной дивизий LVII моторизованного корпуса, получившего приказ нанести удар в невельском направлении. На южный фас Полоцкого укрепленного района наступали части VI армейского корпуса.  Карта 18. Ход боевых действий на правом крыле Западного фронта 10–27 июля 1941 г. Большие силы для разгрома невельской группировки советских войск были выделены и командованием группы армий «Север». К исходу дня против правого фланга армии генерала Ершакова было сосредоточено пять пехотных дивизий врага. Тяжелая обстановка сложилась и на стыке 20-й и 13-й армий Западного фронта. Прорвав оборону 53-й стрелковой дивизии полковника Бартенева у Шклова, части 10-й танковой и 29-й моторизованной дивизий вермахта развили наступление в направлении Дубровно, Красное. К исходу дня их передовые отряды прорвались на 50 км, перерезав железную дорогу Орша — Кричев. Вражеские автоматчики проникли и в Оршу, завязав уличные бои с воинами 73-й стрелковой дивизии. Попытки частей 1-й мотострелковой дивизии атаковать противника в направлении Савва — Горки успеха не имели. Продвинувшись к Козловичам, советские воины наткнулись на двигавшиеся по дороге Орша — Горки колонны вражеских танков. Из-за отсутствия артиллерии мотострелки пропустили танки и вступили в бой с подошедшей мотопехотой противника. В течение всего дня части дивизии вели бой за удержание занятого рубежа. Мотострелкам удалось разгромить несколько вражеских колонн, захватить свыше ста исправных автомашин и полторы сотни пленных[318], но полностью прервать движение по дороге они так и не смогли. Прибывший вечером делегат связи доставил полковнику В. А. Глуздовскому (вступил в командование после ранения и эвакуации в тыл полковника Крейзера) распоряжение командующего 20-й армией о занятии обороны и недопущении выхода противника к Днепру в северном направлении, не давая ему возможности отрезать наши войска от переправ в Орше и Дубровно[319]. Частям дивизии предписывалось: 175-му мсп оседлать дорогу у Прилук, не давая возможности продвижения по шоссе Орша — Горки; 6-му мсп — перерезать дорогу у Добрыни и закрыть выход противнику к Днепру у Дубровки. Это была сложная задача для не имевшей артиллерии и танков ослабленной дивизии. Но остановить дальнейшее продвижение врага было необходимо, поэтому в бой бросалось все, что было под рукой у командующих фронтом и армиями. Заместителю начальника штаба армии полковнику Рясику генерал Курочкин поручил силами 18-й стрелковой дивизии и приданными в ее распоряжение 8 танками 115-го танкового полка организовать контрудар по переправившемуся на восточный берег у Орши противнику и очистить город от врага. Выполняя полученный приказ, воины 316-го стрелкового и 11 5-го танкового полков весь день вели бой в районе Копыся, но значительного успеха так и не достигли. К тому же в тылу 18-й стрелковой дивизии были высажены вражеские воздушные десанты, которые убивали делегатов связи, сеяли панику среди военнослужащих и гражданского населения. Под удар XXXXVI моторизованного корпуса, прорвавшего фронт, попали и отходившие на переформирование части 100, 155 и 161-й стрелковых дивизий, остановившиеся на отдых в районе Сахаровки. Около 11 часов подвижный отряд противника (батальон танков и до 200 мотоциклистов) со стороны Тимоховки ворвался в Сахаровку, нанеся удар по штабам и тылам 100-й и 155-й стрелковых дивизий, которые в беспорядке начали отход на Горки. Продолжая преследование отходивших советских подразделений, противник занял Панкратовку и к 15 часам ворвался в Горки, перекрыв пути отхода 161-й стрелковой дивизии и оперативной группе штаба 2-го стрелкового корпуса. Командованием корпуса было принято решение на прорыв вражеского кольца. Вечером севернее дороги Тимоховка — Горки начали сосредотачиваться 603-й и 542-й стрелковые полки. Дивизионная артиллерия заняла огневые позиции в районе Тимоховки и южнее Холмы, 151-й корпусной артиллерийский полк — в районе Сахаровка, хутор Добрый Двор. Воины замерли в ожидании сигнала на прорыв через дорогу, по которой нескончаемым потоком к Горкам двигались колонны вражеских войск. Сводный отряд 53-й стрелковой дивизии (6500 человек, 41 орудие и 88 минометов)[320], занимавший рубеж Окуневка, Городец, тоже попал под удар мотомеханизированных частей противника и понес большие потери. Не удались и предпринятые в этот день попытки 110-й стрелковой дивизии и частей 20-го механизированного корпуса ударом в направлении Бель, Рыжковичи отбросить противника от переправ на Днепре. Контратакующие цепи были встречены сильным артиллерийско-минометным огнем и ударами с воздуха, а затем под ударами мотомеханизированных частей противника были вынуждены начать отход. И хотя в этом районе находилось несколько дивизионов 438-го корпусного и двух гаубичных полков, поддержать пехоту из-за недостатка снарядов они не смогли. К исходу дня 110-я стрелковая дивизия, понеся большие потери, отошла за реку Бася. 20-й механизированный корпус[321], в командование которым после ранения генерала Никитина вступил генерал-майор Н. Д. Веденеев, развернувшись в районе Старинки фронтом на север, был атакован частями 10-й танковой дивизии и пехотным полком СС «Великая Германия». Не выдержав сильного удара, корпус начал отход на юго-восток и к исходу дня вышел в район Городище, где был передан в распоряжение командира 61-го стрелкового корпуса. Генерал Бакунин приказал командованию корпуса подготовить удар в направлении Копысь, Орша и во взаимодействии с 1-й мотострелковой дивизией сбросить противника с захваченного плацдарма, восстановив оборону по восточному берегу Днепра. Несвоевременно начался (из-за опоздания с доставкой боеприпасов) контрудар частей 13-й армии для ликвидации быховской группировки противника, который был перенесен командиром 45-го стрелкового корпуса на 7 часов утра. Раздраженный этим обстоятельством, генерал-лейтенант Ремезов направился на автомашине на командный пункт корпуса, расположенный у деревни Червонный Осовец. В районе Давидович машина командующего была обстреляна немецкими автоматчиками. Генерал Ремезов, получивший пять ранений, был доставлен охраной в ближайший госпиталь и затем отправлен в тыл[322]. Во временное командование армией вступил комбриг A. B. Петрушевский. В 7 часов утра части 45-го и 61-го стрелковых корпусов после сильной артподготовки наконец-то устремились вперед. Враг вначале был ошеломлен неожиданным ударом. Сбив передовое охранение противника, части 148-й и сводный отряд 172-й стрелковых дивизий с боем заняли населенные пункты Сидоровичи и Слободка, отбросив противника к Днепру. Введенная в бой в середине дня 160-я стрелковая дивизия[323] генерал-майора И. М. Скугарева овладела Перекладовичами. Но противник быстро опомнился и начал наносить сильные удары танками и авиацией по контратакующим частям 13-й армии, которые были вынуждены отойти на рубеж севернее Слободки и Недашево. Обнаружив разрыв на стыке 148-й и 187-й стрелковых дивизий между Перекладовичами и рекой Ухлясть, части XXIV моторизованного корпуса устремились в направлении Пропойска и Кричева. Разведывательные подразделения противника устремились и в направлении Селец-Холопеев, где с ними в бой вступили части 151-й стрелковой дивизии. Осложнилась обстановка и на правом крыле нашей ударной группировки, где части XXIV моторизованного корпуса заняли Давыдовичи, Лжичник. По приказу командарма-13 части 137-й стрелковой дивизии были развернуты фронтом на юг и к 16 часам вместе с 498-м полком 132-й стрелковой дивизии заняли рубеж Липец, Кутия, Александров, Усужек, имея задачу к исходу дня выйти на рубеж Колония, Грудиновка, Красница и соединиться с частями, находившимися на рубеже Слободка, Сидоровичи, Перекладовичи. Но вечером танкисты XXIV моторизованного корпуса сильным ударом прорвали оборону 137-й дивизии и устремились на Чаусы. Нападению врага подвергся и находившийся в этом районе штаб 13-й армии, потерявший в бою часть личного состава и штабных документов[324]. На некоторое время дальнейшее продвижение противника задержали подходившие к месту боя части 132-й и 160-й стрелковых дивизий, которые разрозненными подразделениями бросались на «затыкание дыр» в обороне войск 13-й армии и, конечно, решающим образом повлиять на события на быховском плацдарме не смогли. Так, разбросанная при разгрузке из эшелонов от Чаус до района восточнее Кричева 132-я стрелковая дивизия[325] (командир — генерал-майор С. С. Бирюзов, начальник штаба — полковник Д. В. Бычков) сразу получила боевую задачу — совместно с другими дивизиями атаковать противника в районе Быхова и сбросить его в Днепр. Она была включена в состав 20-го стрелкового корпуса (командир — генерал-майор С. И. Еремин, заместитель командира по политчасти — бригадный комиссар А. И. Гуляев, начальник штаба — полковник В. А. Симановский), но, как вспоминал Маршал Советского Союза Бирюзов, «ни командира, ни начальника штаба корпуса я не видел и, кстати сказать, не знал даже, где располагается их командный пункт»[326]. Да это и было понятно, ведь это корпусное управление предназначалось для вхождения в состав 20-й армии, но разгрузилось не там и не в то время. Не было организовано и взаимодействие между контратакующими частями. Так какого результата ждало от этого неподготовленного наступления командование фронта и 13-й армии? Тем не менее части 132-й и 160-й стрелковых дивизий на некоторых участках задержали дальнейшее продвижение противника. Но вскоре подвижные группы противника обошли нашу группировку с флангов, прервав связь со штабами корпуса и армии. Как вспоминал маршал Бирюзов, «…боевые порядки частей расстроились, расчлененные танковыми клиньями противника. Некоторые командиры подразделений, попросту говоря, растерялись и не знали, что предпринять. Нашлись и такие, кто оставлял без приказа занимаемые позиции и стремился укрыться в лесах либо двинулся в восточном направлении… С воздуха нас непрерывно бомбили фашистские самолеты. На земле теснили танки… Но наше положение было еще не самым тяжелым. Куда тяжелее пришлось левому соседу (137-й сд. — Р. И.), на стыке с которым враг наносил свой главный удар»[327]. Таким образом, нанесенные на флангах 13-й армии контрудары наших войск успеха не принесли. Участвовавшие в них разрозненные части 45, 20, 61-го стрелковых и 20-го механизированного корпусов понесли большие потери. Противника не удалось не только сбросить с захваченных плацдармов, но и остановить его дальнейшее продвижение на восток.  Карта 19. Боевые действия 132-й стрелковой дивизии на быховском плацдарме и отход на рубеж р. Сож Командование фронта в этой ситуации так и не смогло принять решение о снятии с «бездействующих» участков обороны 21-й армии части ее сил и, подключив к ним 25-й механизированный корпус, нанести удар вдоль восточного берега Днепра в северном направлении, отрезая переправившуюся быховскую группировку противника (танковая и моторизованная дивизии) от переправ. А затем силами подошедших частей 20-го стрелкового корпуса и 13-й армии можно было браться и за ее уничтожение. И, возможно, результат боев на быховском плацдарме, из-за пока еще слабых на нем сил гитлеровцев, мог оказаться результативным. А ведь именно этого удара и опасалось командование вермахта[328]. Вместо этого командования Западного фронта и 13-й армии бросали в разыгравшееся сражение все, что было у них под рукой, заранее обрекая свои не успевшие сосредоточиться разрозненные части и соединения, действующие без надежного прикрытия авиации и поддержки своих танков, на уничтожение. Вот какие выводы из состоявшихся боев сделал Маршал Советского Союза Еременко: «Во-первых, в условиях развертывания только что прибывающих и необстрелянных войск под ударами противника всему командному и политическому составу следует вести огромную организационную работу, чтобы навести порядок. Враг, окрыленный временными успехами, идет на всевозможные провокации, он заинтересован в панических настроениях, в разброде и бестолковщине, которые гибельны для любой армии. Его шпионы и провокаторы рыскают повсюду. Командиры всех степеней должны применять жесточайшие меры к преодолению паники. Во-вторых, некоторые командиры действуют недостаточно инициативно, не знают, как добиться перелома в положении, надеются на что-то и на кого-то… Люди, в том числе и довольно солидные руководители, считали, что все сколько-нибудь принципиальные решения придут сверху в готовом виде. Все это очень мешало нам в первые дни войны… Командиры подразделений подчас ждали, как решит командир части, тот ждал решения командира соединения и т. д. А боец и сержант оставались в неведении, лишались возможности действовать. Надо было от всех командиров, начиная с командира взвода, потребовать со всей решительностью: где бы тебя ни поставили со своим подразделением, ты должен проявлять максимум инициативы, принимать бой, атаковывать противника, защищать каждый рубеж советской земли»[329]. Но об этих важных моментах никто из высшего командования Красной Армии в то время не думал, поэтому и благоприятная в некоторых случаях обстановка для наших войск так и не была использована для разгрома вражеских войск. Наше командование никак не могло приспособиться к тактике действий вражеских войск, которая, как отмечал К. Е. Ворошилов, заключалась в следующем: «Тактика врага — обход флангов дивизий Красной Армии. Считаю, что обход флангов наших дивизий противником не может быть обязательным поводом к отводу целого корпуса на новый оборонительный рубеж, т. е. отвод войск на 10–25 км… Гораздо целесообразнее во всех отношениях на действия противника во фланг нашим войскам отвечать дерзостными ударами по его флангам и тылу, вместо попыток обязательно располагать войска фронтальным порядком, притом ценою оставления больших кусков территории. Пора нам усвоить, что противник и впредь будет стремиться ломать фронт наших частей и бить им во фланг и тыл… И если этой тактике мы не противопоставим свою маневренную тактику, мы вынуждены будем всякий раз в тревоге намечать новые рубежи отвода наших войск»[330]. И этот ценный опыт постепенно приобретался нашим командованием и войсками, но слишком высокой ценой. А в центре обороны 13-й армии продолжались попытки гитлеровцев овладеть Могилевом. Подразделения 3-й танковой дивизии вермахта вновь предприняли атаку по Бобруйскому шоссе, но в районе Буйничского поля наткнулись на упорное сопротивление воинов полковника Кутепова. 388-й полк хорошо оборудовал свои позиции в противотанковом отношении и встретил подходившие к западному рубежу города танки метким огнем артиллеристов 340-го артполка полковника И. С. Мазалова. Мужественно сражались воины на своих рубежах, отразив несколько попыток врага прорвать их оборону. Метко била по врагу батарея лейтенанта Возгрина, занявшая огневые позиции прямо у дороги, неоднократно переходили в контратаку воины батальона капитана Абрамова. В некоторых местах противнику удалось вклиниться в оборону дивизии на несколько километров, но генерал Романов, умело маневрируя имевшимися в его распоряжении силами, организовал ряд контратак и восстановил положение. 14 часов продолжался в этот день бой за город, закончившийся только с наступлением темноты. Перед позициями обороны застыли 39 вражеских танков, трупы нескольких десятков фашистов лежали в полях поспевающей пшеницы[331]. 12 июля подразделения моторизованной дивизии «Рейх» предприняли атаку Могилева и с северного направления, стремясь пробиться к переправам и в его районе, но возле деревень Пашково, Гаи и 8-го кирпичного завода встретили сильное сопротивление воинов сводного батальона. Командир 172-й стрелковой дивизии спешно направил в этот район отряд милиции (250 человек) под командованием капитана К. Г. Владимирова, поставив перед ним задачу — прикрыть подходы к железнодорожному мосту со стороны Шклова. Стойко оборонялись в районе Могилева воины генерала Романова. Заняв круговую оборону, части дивизии, отряды народного ополчения, сводные отряды милиции и органов НКВД повсюду встречали врага дружным огнем. Встретив упорное сопротивление частей 61-го стрелкового корпуса и понеся достаточно большие потери в этот день, мотомеханизированные части врага прекратили атаки и двинулись на Смоленск и Чаусы, предоставив право занятия днепровской твердыни своим подходившим к месту сражения пехотным соединениям. В связи с прорывом танковых частей противника на кричевском и чаусском направлениях командование Западного фронта вечером 12 июля приказало войскам 4-й армии немедленно занять оборонительные рубежи: 28-му стрелковому корпусу — по реке Проня от Чаус до Пропойска (Славгород) и в районе Черикова; остальными частями — по реке Сож от Мстиславля до Пропойска[332]. В соответствии с полученными указаниями штаб 4-й армии принял решение немедленно привести все части в боевую готовность и выдвинуть 143-ю и 42-ю стрелковые дивизии, усиленные 84-м легким и 462-м корпусным артиллерийскими полками, на рубеж Чаусы, Пропойск; 6-ю сд — на рубеж реки Сож южнее Пропойска; 55-ю сд — Чериков, Пропойск[333]. 4-й воздушно-десантный корпус, переданный в состав армии, сосредотачивался и готовил оборону в районе Мстиславль, Кричев. Прибывающее в армию без оружия пополнение направлялось для производства инженерных и заградительных работ на участки обороны частей. К моменту ввода в сражение 4-й армии ее войска успели пополниться личным составом и вооружением, почти все части и отряды, которые вели бои в Полесье, возвратились в свои дивизии. Недостатком обороны армии являлось отсутствие противотанковых мин для организации заграждений на наиболее важных участках. Таблица 4 БОЕВОЙ И ЧИСЛЕННЫЙ СОСТАВ 4-Й АРМИИ НА 10 ИЮЛЯ 1941 года[334]
Проанализировав сложившуюся на Западном фронте к исходу 12 июля обстановку, Ставка Верховного Командования приказала Главкому Западного направления немедленно организовать соединениями фронта контрудары из районов Полоцка, Невеля, Рудни, Смоленска, Орши с целью ликвидации прорыва противника в районе Витебска. Одновременно 21-й армии приказывалось перейти в наступление из района Гомеля на Бобруйск, с целью выхода на тылы вражеской группировки, наносившей удар в могилевском и смоленском направлениях[335]. В соответствии с полученным распоряжением Ставки Маршал Советского Союза Тимошенко отдал войскам Западного фронта приказ об очередном наступлении[336].
Поддержать наступление войск 21-й армии, действующих вблизи Днепра, Березины и Припяти, должны были корабли Пинской военной флотилии. К этому времени ее состав увеличился за счет мобилизованных в народном хозяйстве судов (4 канонерские лодки, 4 тральщика, 8 сторожевых кораблей, 10 катеров). В июле с Дуная на Днепр перешли и мониторы «Ростовцев» и «Жемчужин». С первых дней войны корабли флотилии совместно с наземными войсками Западного фронта обороняли Пинск, Лунинец, Туров, сражались на Припяти, Березине, Днепре, Соже. Наиболее характерными видами взаимодействия с наземными войсками являлись: артиллерийская поддержка отходивших войск, прикрытие мостов, разрушение наводимых гитлеровцами переправ. 5 июля 1941 года народный комиссар ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов приказал Пинской военной флотилии перейти в оперативное подчинение командующего 21-й армией. По приказу последнего флотилия выделила для боевых действий на реках Березина и Днепр 3 монитора, 5 канонерских лодок и 5 сторожевых кораблей. 7 июля корабли флотилии доставили в устье реки Случь для последующих действий в тылу противника сформированный партизанский отряд. Главные силы флотилии в начале июля прикрывали огнем своей артиллерии стык между Западным и Юго-Западным фронтами. И действовали довольно успешно, о чем свидетельствует запись в дневнике начальника Генерального штаба Сухопутных войск Германии: «Речные пароходы на реке Припять затрудняют действия наших войск»[337]. К 11 июля 1941 года основные силы флотилии сосредоточились в районе Мозыря, где были разделены на три отряда кораблей: Припятский (командир — капитан-лейтенант K. B. Максименко) — имел задачу совместно с частями 75-й стрелковой дивизии и гарнизонами Мозырского укрепрайона прикрыть фланги войск Западного и Юго-Западного фронтов; Березинский (командир — капитан 3-го ранга З. И. Баст) — поддержка войск 21-й армии на бобруйском направлении; Днепровский (командир — капитан 1-го ранга И. Л. Кравец) — получил задачу перейти южнее Киева и оказать поддержку войскам Юго-Западного фронта в отражении натиска гитлеровцев. Штаб флотилии перешел в Киев. Корабли Березинского отряда (мониторы «Винница», «Витебск», «Житомир», «Смоленск», около 20 других ед.) были сосредоточены в районе Паричи; Припятский отряд (монитор «Бобруйск», сторожевые корабли «Большевик», «Ворошилов», «Пушкин», «Энгельс», минный заградитель «Пина», 10 сторожевых катеров и тральщиков, плавбаза «Белоруссия», плавучий госпиталь «Каманин») — в районе Турова. Командующий 21-й армией поставил перед отрядами задачу — поддержать огнем запланированное на 13 июля наступление соединений армии в направлении Бобруйска: Березинскому отряду — прорываясь вверх по реке Березина, оказать поддержку частям 66-го стрелкового корпуса; Припятскому отряду — вести разведку сил противника на берегах Припяти западнее Турова и прикрыть левый фланг армии от ударов противника. И уже в ночь на 12 июля монитор «Бобруйск» поднялся по Припяти до впадения в нее реки Горынь, где корабль тщательно замаскировали. На берег был высажен корректировочный пост, который весь день следил за передвижением немецких частей из Лунинца к Давид-Городку А с наступлением темноты артиллерия корабля нанесла удар по выявленным целям, после чего корабль благополучно возвратился на свою базу. Тяжелая обстановка сложилась и на соседнем Северо-Западном фронте, где противник тоже добился значительных результатов. Не уверенная в способности войск Северо-Западного и Западного фронтов сдержать наступление мотомеханизированных соединений врага, Ставка Верховного Командования 12 июля приняла решение о сформировании управления 29-й армии[338] (командующий — генерал-лейтенант И. И. Масленников, ЧВС — корпусной комиссар К. Гуров, начальник штаба — генерал-майор Шарапов). Армейское управление формировалось на базе руководства и штаба 30-го стрелкового корпуса. Ее соединения и части (245, 252, 254, 256-я сд, 69-я мд, 264 и 644-й кап, 171, 753 и 759-й артиллерийские полки ПТО) получили задачу к утру 13 июля передовыми отрядами занять оборону на рубеже Старая Русса, Осташков и прикрыть бологоевское направление. 13 июля Ставка Верховного Командования приняла решение о сформировании на базе руководства 52-го стрелкового корпуса управления 30-й армии (командующий — генерал-майор В. А. Хоменко, ЧВС — корпусной комиссар Николаев, врио начальника штаба — подполковник Степаненко)[339]. Соединения и части армии (119, 242, 243, 251-я сд, 51-я тд, 43-й кап, 533-й и 758-й ап ПТО) должны были развернуться на рубеже Селижарово, Оленино, Васильева и прикрыть калининское и ржевское направления. Передовые части армии к 14 часам 14 июля должны были занять рубеж Торопец, Ильино, а развертывание главных сил на рубеже Селижарово, Васильева предусматривалось закончить 16 июля 1941 года.  Карта 20. План боевых действий 2-й и 3-й танковых групп вермахта в районе Смоленска А тем временем в Ставке Гитлера 13 июля 1941 года было принято решение отказаться от немедленного наступления на Москву после достижения танковыми группами района Смоленска. На совещании высшего руководства вермахта было признано необходимым первоначально провести специальную операцию смежными флангами групп армий «Север» и «Центр» для разгрома невельской группировки советских войск, для чего часть сил 3-й танковой группы (LVII мк) направлялась на Великие Луки и Холм. Основным силам группы генерала Гота предписывалось выдвинуться на рубеж Ярцево, Белый, замкнув с севера кольцо окружения смоленской группировки советских войск. 2-я танковая группа получила приказ о наступлении в юго-восточном направлении и выходе на рубеж южнее Ельни и на высоты юго-восточнее Ярцева, замыкая с юга кольцо окружения в районе Смоленска. Одновременно генералу Гудериану было приказано надежно обеспечить свой правый фланг от возможных ударов со стороны гомельской группировки советских войск. Главнокомандующий Сухопутными силами Германии генерал-фельдмаршал Браухич в состоявшемся 15 июля разговоре с командующим группой армий «Центр» так объяснил ему принятое решение: «Не может быть и речи о дальнейшем стремительном продвижении танков на восток после овладения Смоленском. Русские дерутся не так, как французы: они не чувствительны к обходам флангов. Поэтому основным является не овладение пространством, а уничтожение сил русских»[340]. Войскам полевых армий приказывалось вплотную следовать за танковыми группами: 2-й — до линии Кричев, Хиславичи, Смоленск; 9-й — до линии Смоленск, Великие Луки. И войска вермахта четко приступили к выполнению полученных указаний своего командования. Соединения группы армий «Север» с утра повели наступление в идрицком направлении и к 16 часам вышли на рубеж Идрица, Князево, озеро Белое, одновременно атакуя и позиции Себежского укрепленного района. Противник, оттеснив части 27-й армии Северо-Западного фронта на рубеж Старая Русса, Холм, нанес удар и по правому флангу обороны 22-й армии и повел наступление в невельско-великолукском направлении. Еще две пехотные дивизии противника атаковали южный фас Полоцкого укрепленного района. Обороняясь на широком фронте (280 км), имея открытые фланги и большой отрыв от соседей справа и слева, 22-я армия генерала Ершакова не имела возможности создать глубинную оборону и достаточную плотность артиллерийско-минометного огня. В подчинении ее командования не было и достаточно сильных подвижных резервов и авиации, способных парировать фланговые удары мотомеханизированных частей противника. Управление войсками, их пополнение и снабжение боеприпасами и ГСМ при разобщенности районов боевых действий было связано с большими трудностями. Да и ряд допущенных командованием и штабом армии просчетов по ведению войсками боевых действий (из-за слабой работы разведки) часто не соответствовал сложившейся на фронте обстановке[341]. Под ударами превосходящих сил врага соединения 22-й армии были вынуждены начать отход. В трудное положение попала правофланговая 170-я стрелковая дивизия, атакованная частями противника одновременно с фронта и открытого фланга. Понеся большие потери и не сумев сдержать натиск врага, ее части разрозненно начали отход к Невелю. Части 51-го стрелкового корпуса, атакованные противником с дисненского плацдарма, тоже не смогли сдержать оборону и начали отход: одни — на северо-восток, другие — на юго-восток. Этим разрывом в обороне советских войск и воспользовались 19-я танковая и 14-я моторизованная дивизии LVII моторизованного корпуса, устремившиеся к Друтуни. Сломив сопротивление оборонявших мосты подразделений армии генерала Ершакова, немцы захватили город и до наступления темноты продолжали движение в невельском направлении. Два пехотных полка врага в этот день прорвались и в район Бокачи (сев.-вост. Борковичи). А вот продвижение 18-й моторизованной дивизии от Городка на Невель было на некоторое время задержано контрударами частей 62-го стрелкового корпуса генерала Карманова. Учитывая возможность быстрого прорыва противника к Невелю, генерал Ершаков организовал его оборону частями 48-й танковой дивизии, насчитывавшей к этому времени 85 танков (82 Т-26 и 3 Т-34). Но и в этом случае командующий продолжал лишать себя этого последнего резерва, передав 13 июля танковую роту (17 танков) в распоряжение командира 214-й стрелковой дивизии[342], державшей оборону под Городком. А дальнейшее продвижение 3-й танковой группы на велижском направлении и севернее все больше отрывало 22-ю армию от своего левого соседа — 20-й армии генерала Курочкина. В это время значительно осложнилась обстановка и в ее полосе обороны. Прорвавшие фронт части двух танковых дивизий вермахта (20-й и 7-й) глубоко обошли ее правый фланг. На стыке с 13-й армией 29-я моторизованная и 18-я танковая дивизии, продвигавшиеся на северо-восток, глубоко охватили и ее левый фланг обороны. Генерал Курочкнн, получивший приказ штаба Западного фронта о наступлении, ночью 13 июля принял решение силами 69-го стрелкового корпуса (153-я и 229-я сд) в 10.00 утра перейти в наступление в направлении Островно и, разгромив противостоящего противника, выйти на рубеж Павловичи, Шилки, Богушевск[343]. 233-й стрелковой дивизии[344] (командир — полковник Г. Ф. Котов) было приказано при поддержке частей 5-го механизированного корпуса ликвидировать прорыв противника в районе Гапон и восстановить положение на своем участке обороны. Командиру 5-го мехкорпуса было направлено распоряжение оставить один батальон танков с мотострелковым батальоном в районе Высокое (для прикрытия автострады), а остальными силами нанести удар по противнику в направлении Клюковка, Дерюги и к исходу дня сосредоточиться в районе Гапоны, Казаки, Девино. Для прикрытия левого фланга ударной группировки 73-я стрелковая дивизия в ночь на 13 июля была выведена на рубеж реки Оршица и закрепилась на участке Селекта, Ланки. Кабеляки, Ратковщина. На ликвидацию плацдарма южнее Орши нацеливались 18-я стрелковая и 1-я мотострелковая дивизии, к которым были направлены делегаты связи с приказом наступать в направлении Зубово, Копысь и к исходу дня восстановить оборону по Днепру. Одновременно командир 2-го стрелкового корпуса получил распоряжение удержать рубеж Рудковщина, станция Зубры, Гулидовка, но, скорее всего, это распоряжение до попавших в окружение соединений генерала Ермакова так и не дошло. Штабом 20-й армии был направлен приказ командованию 20-го стрелкового корпуса (включен в состав армии 8.7.41 г.) о выдвижении в район Дубровки и взятии на себя руководство 18-й и 73-й стрелковыми, 1-й мотострелковой дивизиями[345]. Отдавая это распоряжение, штаб армии генерала Курочкина, да и сам штаб Западного фронта не знали, что управление 20-го стрелкового корпуса, объединив 137, 132 и 160-ю стрелковые дивизии, руководило боями их частей на быховском плацдарме. Но обстановка на фронте не позволила войскам 20-й армии восстановить оборону по реке Лучеса, Богушевск, рек Оршица и Днепр. Начавшееся контрнаступление 69-го стрелкового корпуса сразу приостановилось под ударами танков и авиации противника, его сильного артиллерийско-минометного огня. На наступавшие цепи советских воинов обрушили свой удар вражеские бомбардировщики, затем в атаку двинулись десятки немецких танков. Артиллеристы не успевали огнем орудий остановить их продвижение, танков было слишком много. Прорвавшись на линию обороны, бронированные машины начали «утюжить» окопы наших стрелков, огневые позиции артиллерии, пытаясь сровнять их с землей. Вскоре наступавшая с фронта 12-я танковая дивизия генерала Харпе прорвала оборону частей 69-го стрелкового корпуса и, вырвавшись на шоссе Витебск — Смоленск, начала продвигаться в направлении Рудни, где была на некоторое время остановлена частями 127-й стрелковой дивизии[346] под командованием генерал-майора Корнеева. Не смогли поддержать удар и части 1-й Пролетарской моторизованной дивизии, державшей оборону в районе Степаково. Довести приказ о наступлении до ее командования так и не удалось: все дороги, ведущие к месту ее расположения, были перехвачены отрядами противника. К тому же и ее 175-й мотострелковый полк подвергался в этот день ударам частей противника у деревни Пригуски, расположенной у дороги Горки — Орша. У деревни Добрыни тяжелые бои с рвущимся к Смоленску противником вели подразделения 6-го мотострелкового полка. Не получило приказа на наступление и командование 2-го стрелкового корпуса, вновь попавшего со своими частями в окружение в районе леса западнее и юго-западнее Горки и Мацюта. В ночь на 14 июля артиллерия 161-й стрелковой дивизии и 151-й корпусной артиллерийский полк открыли огонь по колонне вражеских войск, двигавшейся на Горки[347]. В рядах противника сразу возникла паника. На дороге горели и взрывались автоцистерны, автомашины, мотоциклы, во все стороны разбегались немецкие солдаты. Весь большак был освещен заревом бушевавших пожаров. Воспользовавшись неразберихой и разрывом в колонне противника, корпусные части и автотранспорт быстро пересекли дорогу в районе Тимоховки и двинулись по маршруту Рябки, Абрамовка. К 10 часам утра отходившие части корпуса генерала Ермакова сосредоточились в урочище Темный Лес. Посланные во все стороны разведотряды принесли неутешительную весть — разъезды танков и мотоциклистов окружили урочище с востока, севера и запада. Осложнилась обстановка и в полосе обороны войск 20-й армии. Танки противника смяли левый фланг обороны 73-й стрелковой дивизии и устремились в направлении Дубровно, стремясь охватить оршанскую группировку советских войск с северного направления. 17-я танковая дивизия гитлеровцев, продолев сопротивление наших войск, ворвалась на южную окраину Орши и завязала бои за город с воинами 18-й стрелковой дивизии полковника Свиридова и сводными отрядами 5-го мехкорпуса. В это время части 18-й танковой дивизии XXXXVII моторизованного корпуса обошли Добрынь с востока и вышли на берег Днепра в районе Ляд и Дубровно. Глубоко обошедшая левый фланг 20-й армии 29-я моторизованная дивизия генерал-майора Больтерштерна вела бои за Красное с частями 144-й стрелковой дивизии[348] (командир — генерал-майор М. А. Пронин), а ее передовые отряды к исходу дня приблизились к Смоленску, до которого им осталось пройти только 18 км. Некоторого успеха добились части 18-й стрелковой дивизии полковника Свиридова, которые в ночь на 14 июля, воспользовавшись уходом в направлении Смоленска главных сил XXXXVII моторизованного корпуса, атаковали небольшие подразделения его прикрытия и восстановили положение по Днепру в районе местечка Копысь. Но это был временный успех. Проведенной разведкой было установлено большое сосредоточение понтонных частей, артиллерии на мехтяге и мотомеханизированных войск противника в районах Копысь, Шклов и западнее Орши[349]. Это создавало серьезную угрозу обороне всех войск 20-й армии, с трех сторон обтекаемой мотомеханизированными частями противника. Не смогли задержать дальнейшее продвижение противника и войска 19-й армии генерала Конева, ведущие тяжелые бои с мотомеханизированными соединениями 3-й танковой группы. Выполняя приказ, части 34-го стрелкового корпуса утром перешли в наступление на Витебск. Отряд 14-й танковой дивизии (вошедшей в состав корпуса) получил приказ — прорваться к южной окраине города и овладеть переправами через Западную Двину. Но его попытка перейти в наступление сразу была пресечена ударами авиации и танков противника. Понеся большие потери, отряд отошел юго-западнее Добромыся и перешел к обороне. Моторизованный и гаубичный полки 14-й танковой дивизии к исходу дня сосредоточились восточнее Еремеево. Под натиском противника за реку Черница отходили и части 18-й танковой дивизии. Не поддержала удар и 220-я моторизованная дивизия, штаб которой в течение всего дня собирал и устанавливал связь со своими дезорганизованными частями[350]. Ее тыловые подразделения сосредотачивались в районе станции Кардымово. А в это время 7-я танковая дивизия гитлеровцев, сломив сопротивление разрозненных частей 19-й армии, к исходу дня заняла Демидов, продолжая продвигаться в направлении Духовщины, Ярцево. 20-я танковая дивизия в это время успешно продвигалась к Велижу. Германское командование приняло решение воспользоваться достигнутыми успехами XXXIX моторизованного корпуса, поставив перед его руководством следующую задачу: передовыми частями танковых дивизий выйти на автостраду Смоленск — Москва и преградить войскам Западного фронта отход на восток[351]. Дивизиям второго эшелона этого корпуса был отдан приказ — развернуться на рубеже дороги Смоленск — Демидов фронтом на юг и воспрепятствовать возможному отходу советских частей из района Смоленска в северном направлении. В связи с угрозой захвата Смоленска Главком Западного направления приказал командующему 16-й армией генералу Лукину прибывшими частями занять оборону на угрожаемых направлениях и воспрепятствовать захвату города. Но эта армия, перебрасываемая с территории Украины эшелонами, еще не успела полностью сосредоточиться в указанных ей районах[352]. К утру 12 июля успела прибыть только 152-я стрелковая дивизия (командир — полковник П. Н. Чернышев), которая готовила оборону на рубеже Загорье, Возмище, Буда, Купринь, ст. Катынь и далее до северного берега Днепра. Из состава 46-й стрелковой дивизии[353] (командир — генерал-майор A. A. Филатов) прибыли только управление, саперный и батальоны связи, один стрелковый и разведывательный батальоны, два дивизиона 93-го артполка. Приступили к сосредоточению в указанном районе отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, батальон связи и батарея 126-го корпусного артиллерийского полка 32-го стрелкового корпуса. Вот этими небольшими силами и располагал пока генерал Лукин для отражения противника. Командарм развернул прибывшие части дивизии полковника Чернышева на рубеже Каспля, Алфимово, Буда, ст. Катынь; части 46-й — на рубеже Холм, Сыро-Липки. На рубеж Гусино, Красное вскоре была направлена и находившаяся в резерве командующего фронтом ослабленная 57-я танковая дивизия[354] полковника В. А. Мишулина без танковых полков (114-й — в эшелонах, 115-й — в составе 18-й сд).  Карта 21. Продвижение войск 3-й танковой группы вермахта 13–15.07.41 г. Две стрелковые роты с двумя батареями противотанковых орудий выдвигались на рубеж Горохово, Красное, Горки. Для оценки обстановки в район Демидова еще накануне был направлен заместитель командира 25-го стрелкового корпуса комбриг A. B. Горбатов, который нашел в этом районе только один разведывательный батальон (командир — капитан Мотин) из 46-й стрелковой дивизии, усиленный артиллерией и танками. Под Демидов от 25-го стрелкового корпуса выдвигался стрелковый полк с артиллерийским дивизионом, но он запаздывал с выходом на рубеж обороны. Утром 13 июля части 7-й танковой дивизии XXXIX моторизованного корпуса выбили воинов разведбатальона из городка, которым на некоторое время удалось организовать оборону на высотках, в двух километрах от Демидова. Но вскоре их оборона была прорвана мотопехотой при поддержке нескольких танков. Комбриг Горбатов оценил обстановку и понял, что дальнейшее продвижение противника на Духовщину создаст серьезную угрозу войскам Западного фронта и штабу Западного направления, расположенному в 25 км к юго-востоку от Ярцева. Прибыв в штаб Главкома, Горбатов доложил, что противник находится в 30 км. Это стало неприятной неожиданностью для маршала Тимошенко[355]. В распоряжение комбрига было немедленно выделено 600 человек из охраны штаба и 6 грузовых машин с 4 счетверенными установками. Отряд получил приказ выдвинуться в район Духовщины и, объединив все находившиеся там воинские части, прикрыть ярцевское направление. Штаб Западного направления спешно начал перебазирование в район Вязьмы. А вышедшие к Демидову подразделения 25-го стрелкового корпуса с воинами разведбатальона капитана Мотина завязали бои за город с частями XXXIX моторизованного корпуса, длившиеся до 15 июля. Сложной оставалась и обстановка в полосе 13-й армии, охваченной с двух сторон мотомеханизированными соединениями 2-й танковой группы: на шкловском направлении части XXXXVI моторизованного корпуса двумя колоннами двигались от местечка Горки на Ленино и Горы; на быховском — части XXIV моторизованного корпуса успешно продвигались на Чаусы и Чериков. Предпринятые 13 июля разрозненные попытки дивизий 13-й армии разгромить быховскую и шкловскую группировки противника не увенчались успехом. Части 20-го стрелкового корпуса в составе сосредоточившихся к этому времени двух полков 132-й стрелковой дивизии и полка 137-й стрелковой дивизии в 5.30 перешли в наступление с рубежа Махово, Дубровка, Волковичи, Усужек и к 13 часам продвинулись до рубежа Рыжковки, Давидовичи, Комарки, где встретили сильное сопротивление врага. Подошедшие к месту боя бронетанковые части гитлеровцев нанесли удар по не успевшим подготовить оборону нашим подразделениям, которые, понеся большие потери, отошли на рубеж южнее Малого Осовца, Рыжковки, Червонного Осовца, Сутоки, где и заняли оборону. Но враг не прекратил преследования. После сильного артиллерийского налета танки противника прорвали правый фланг обороны 132-й стрелковой дивизии и двинулись на Чаусы. К исходу дня осложнилась обстановка и на ее левом фланге. Боевые порядки частей были рассечены танковыми клиньями противника, нарушилась связь и единое управление, отряды гитлеровцев начали теснить подразделения дивизии. Некоторого успеха добился выделенный для атаки врага на быховском плацдарме сводный отряд 172-й стрелковой дивизии (стрелковый батальон из курсантов полковой школы 747-го сп, разведбатальон, две полковые артбатареи и дивизион 493-го ап) под командованием майора Златоустовского, который ночью 13 июля уничтожил небольшое охранение противника и ворвался в Сидоровичи и Слободку[356]. Но вскоре под натиском подоспевших гитлеровских танков советские воины были вынуждены отойти к опушке леса севернее Слободки и Недашево, оседлав гомельскую дорогу. С наступлением темноты отряд по приказу отошел в расположение своего 747-го стрелкового полка, усилив его оборону. Тяжелая обстановка сложилась в полосе обороны 137-й и 160-й стрелковых дивизий, где на восток рвались главные силы XXIV моторизованного корпуса. Весь район обороны их частей был объят разрывами бомб и снарядов, заревом пожаров. Звуки разгоревшегося боя уже доносились с флангов и тыла частей 20-го стрелкового корпуса. Над позициями наших воинов появились вражеские самолеты, которые начали наносить по ним непрерывные бомбовые удары. Прибывший в район боя командир корпуса собрал генералов Бирюзова, Скугарева и полковника Гришина и заслушал их доклады об обстановке. Стало ясно, что противник прорвал фронт обороны 13-й армии и продвигался в направлении Чаус и Кричева. Дивизии корпуса оказались между наступавшими на восток мотомеханизированными группировками врага. Генералу Еремину, не имевшему связи ни с армией, ни с фронтом, не оставалось никаких вариантов, как отдать дивизиям приказ на прорыв кольца окружения в восточном направлении[357]. Командиром 20-го стрелкового корпуса были определены маршруты движения дивизий и даны указания о взаимодействии. Начало отхода намечалось в ночь на 14 июля. Обострилась обстановка и в полосе обороны 45-го стрелкового корпуса, где противник к 16 часам вышел на рубеж Красницы, Сидоровичи. Разрозненные дивизии корпуса продолжали вести очаговые бои с прорвавшимися в районе Быхова мотомеханизированными частями генерала Гудериана, удерживая восточный берег Днепра от Гребенево до Боровки. К исходу дня на участке обороны корпуса сложилась следующая обстановка: части 148-й стрелковой дивизии с примкнувшими к ним подразделениями других соединений удерживали северный участок до Перекладович; южнее — отдельные отряды 187-й стрелковой дивизии заняли оборону в районе деревень Слободка, Сидоровичи, Грудиновка, Прибережье, Поддубье. Сводный отряд этой дивизии под командованием подполковника Иванова удерживал рубеж по южному берегу реки Ухлясть от Подлиповки до устья и далее по восточному берегу Днепра до Нового Быхова. Оперативная группа командира 45-го стрелкового корпуса, находясь в районе совхоза «Грудиновка», попала в окружение и понесла значительные потери. В районе деревни Рыжковка был окружен и штаб 496-го полка 148-й стрелковой дивизии. Не увенчался успехом и предпринятый командованием 61-го стрелкового корпуса контрудар по шкловской группировке противника. В 5.00 части 110-й стрелковой дивизии и 20-го мехкорпуса перешли в наступление в направлении Августова, Бель, Рыжковичи. Под их удар попали подразделения моторизованного пехотного полка «Великая Германия», командование которого вынуждено было запросить у штаба 2-й танковой группы помощи[358]. И она была немедленно оказана. Продвинувшиеся на 2–3 км части 20-го мехкорпуса и батальоны 110-й стрелковой дивизии были остановлены сильным артиллерийско-минометным огнем подоспевших к месту боя подразделений противника и под их ударами были вынуждены отойти на юго-восток. Поддержать удар мог уцелевший после боев на Днепре сводный отряд 53-й стрелковой дивизии, но у командования 13-й армии отсутствовала с ним связь. Найдя брешь в обороне советских войск, 10-я танковая и моторизованная дивизия СС «Рейх» с севера устремились в направлении Мстиславль, Монастырщина, а 3-я танковая дивизия с юга пробивалась на Чаусы, охватывая с двух сторон оборонительные порядки 61-го стрелкового корпуса генерала Бакунина. Части 4-й танковой и 10-й моторизованной дивизий XXIV моторизованного корпуса, обнаружив не прикрытый советскими войсками участок от Перекладовичей до реки Ухлясть, устремились на Пропойск и Чериков. Командование Западного фронта, 13-й и 21-й армий, несмотря на имевшиеся в его распоряжении достаточно большие силы войск, так и не сумело организовать и грамотно провести контрудар против прорвавшейся через Днепр быховской группировки противника. В неодновременное наступление в разных направлениях бросались разрозненные части и дивизии, без непрерывного управления и взаимодействия между корпусами, активной поддержки своей авиацией. А ведь положение у быховской группировки войск противника было сложным. В обороне войск 13-й армии из-за глубоких вклинений ударных групп противника образовался так называемый «слоеный пирог», когда в одном районе расположились перемешавшиеся группировки советских и немецких войск. Немецкое командование было сильно обеспокоено значительным отрывом своих танковых соединений от следовавших за ними пехотных дивизий вермахта. Во многих документах и сводках немецкого командования подчеркивалось: «Русские не ограничиваются противодействием фронтальным атакам наших танковых дивизий. В дополнение к этому они ищут любую удобную возможность, чтобы ударить по флангам наших танковых прорывов, которые в силу необходимости оказываются растянутыми и относительно слабыми. В этих целях они используют свои многочисленные танки. Особенно настойчиво они пытаются отсечь наши танки от наступающей за ними пехоты. При этом русские, в свою очередь, нередко оказываются в окружении. Положение подчас становится таким запутанным, что мы со своей стороны не понимаем: то ли мы окружаем противника, то ли он окружил нас»[359]. Но это обстоятельство так и не было использовано для разгрома переправившегося через Днепр противника. Обойденные мотомеханизированными частями вермахта, наши корпуса стремились вырваться из образовавшегося «мешка». По докладам разведчиков, командир 132-й стрелковой дивизии генерал Бирюзов проанализировал обстановку и принял решение отходить к реке Сож севернее Пропойска. В ночь части дивизии двинулись в направлении Александровки. Командир 20-го стрелкового корпуса с управлением принял решение отходить вместе с частями 160-й стрелковой дивизии к Пропойску. Но подвижные части противника уже устремились к Сожу, перехватывая пути отхода войскам 13-й армии. А вот в районе Могилева наступило некоторое затишье, связанное с уходом мотомеханизированных частей врага за Днепр. Штаб генерала Романова 13 июля доложил в штаб корпуса об итогах состоявшихся накануне боев с частями вермахта: «На участке обороны 172-й дивизии после трехдневных боев повсеместно наступило затишье. Отражено 27 танковых атак. Учтено подбитых и сожженных 179 танков и самоходных орудий (цифры значительно преувеличены. — Р. И.). Захвачено пригодных два танка, 12 минометов, 25 пулеметов, 600 пленных… Части отошли на второй оборонительный рубеж и приступили к его укреплению»[360]. В штабе Западного направления, проанализировав сложившуюся за день обстановку, пришли к выводу[361], что противник, сосредоточив крупные группировки пехотных и мотомеханизированных частей в районах Себеж, Оболь, Городок и сковывая советские части на полоцком направлении, начавшимся наступлением на Невель стремится перерезать невельскую коммуникацию и полностью окружить войска 22-й армии. На витебско-оршанском и могилевском направлениях противник крупными мотомехчастями концентрическими ударами стремится выйти в район Смоленска. Одновременно его подвижные отряды направлены для захвата железнодорожных узлов Мстиславль и Кричев. Маршал Тимошенко докладывал в Ставку о результатах боев на Западном фронте[362]:
Вот этот, четвертый, пункт полученного приказа и вызвал большое недоумение в штабе 19-й армии и у заместителя командующего Западным фронтом. Как вспоминал маршал Еременко, «в приказе говорилось, что 19-я армия должна к такому-то сроку сосредоточиться (для каждой дивизии был указан район) на новых рубежах и организовать оборону. Приказ вносил страшную путаницу в управление войсками, так как некоторые дивизии уже вступили в бой, а теперь их нужно было отводить… армия без всяких на то оснований отводилась на новый рубеж, оставляя врагу территорию в 50–60 км глубиной»[363]. Генерал Еременко, не имея связи со штабом направления, немедленно выехал к месту его расположения. Вскоре туда же и по этому вопросу прибыл и генерал Конев. Разбуженный Тимошенко, осознав, что произошло какое-то недоразумение, приказал восстановить положение в полосе обороны 19-й армии, но это уже оказалось нелегко сделать. Получив приказ, в новый район убыл штаб 34-го стрелкового корпуса, оставив свои части под Витебском. Из-за отхода некоторых частей корпуса оголился рубеж обороны под Рудней, куда вскоре подошли вражеские танки, едва не уничтожив наблюдательный пункт генерала Еременко и двигавшуюся им навстречу автомашину с генерал-лейтенантом Коневым[364]. Для ослабления давления войск группы армий «Центр» на Смоленск по требованию Ставки Верховного Командования 13 июля началось наступление войск 21-й армии в бобруйском направлении, перед которыми вступивший в должность командарма генерал-полковник Кузнецов поставил следующие задачи[365]:
Переправившиеся через Днепр в темное время группы разведчиков утром 13 июля зафиксировали отвод немецких частей из Рогачева и Жлобина в бобруйском направлении (части XXIV моторизованного корпуса уходили на переправы в район Быхова, передав свой участок 1-й кавалерийской дивизии. — Р. И.). Это облегчало выполнение поставленной перед 21-й армией задачи. С целью прикрытия правого фланга сосредотачиваемой группировки от возможного удара со стороны быховской группировки противника генерал Кузнецов выдвинул часть сил 117-й стрелковой дивизии к Довску. Уже вечером 12 июля части 21-й армии, предназначенные для наступления, начали скрытно сосредотачиваться на берегу Днепра, готовясь к его форсированию. Утром 13 июля, после 20-минутной артподготовки, усиленные передовые батальоны 66-го и 63-го стрелковых корпусов форсировали Днепр и завязали бои с немецкими отрядами, давая возможность переправиться главным силам 21-й армии. Первым форсировал Днепр и ворвался в Рогачев батальон 167-й стрелковой дивизии под командованием капитана Покатило[366]. В 15 часов в широкой полосе началось форсирование реки главными силами 63-го стрелкового корпуса. Плавсредств было мало, в ход шло все — плоты, бревна, доски, лодки. Часть воинов сумела перебраться на другой берег и по разрушенным мостам. Отважно действовали в бою подразделения лейтенантов Лисина, Тулякова, Гарнага. Задача форсирования облегчалась тем обстоятельством, что находившиеся в районе переправ части XXIX моторизованного корпуса уже покинули свои позиции, а оставшиеся отряды охранения не смогли задержать большое количество атакующих на разных участках советских воинов. 61-я стрелковая дивизия (командир — полковник H. A. Прищепа), форсировав реку в районе Збарова, начала продвигаться в направлении Близнецы, Фалевичи, Старцы. Для обеспечения своего правого фланга в район Озеран был послан усиленный стрелковый батальон. Передовые батальоны 167-й стрелковой дивизии (командир — комбриг B. C. Раковский) переправились через Днепр у подорванного моста и севернее Рогачева (у д. Лучин), захватили плацдарм и завязали бои за город. Был сооружен наплавной мост, по которому на западный берег Днепра переправились основные силы дивизии. Пока воины 465-го и 520-го стрелковых полков освобождали Рогачев, правофланговый 615-й стрелковый полк (командир — полковник Е. Г. Голобоков) повел наступление в направлении Волосович. Заняв деревню Вишенки, наступавшие советские воины встретили упорное сопротивление гитлеровцев в районе деревни Хапаны. Обходным маневром и внезапной атакой наших батальонов с флангов деревня была освобождена, но дальнейшее наступление было приостановлено сильным артиллерийско-минометным огнем противника и подошедшими к месту боя передовыми отрядами LIII армейского корпуса. Левофланговая 154-я стрелковая дивизия (командир — комбриг Я. С. Фоканов) форсировала Днепр на участке Лебедевка, Жлобин, после тяжелого боя овладела городом и продолжала развивать наступление вдоль железной дороги в бобруйском направлении. В боях за Жлобин отличились воины батальона капитана Ф. Я. Баталова (437-й сп), которому в августе 1941 года было присвоено звание Героя Советского Союза. С 10 часов в наступление с рубежа Стрешин, Белый Берег на Бобруйск и Паричи перешли части 66-го стрелкового корпуса генерал-майора Ф. Д. Рубцова, получившие задачу обойти Бобруйск с юга и совместным ударом с наступавшими частями комкора Петровского разгромить тылы 2-й танковой группы вермахта. Подключались к наступлению и некоторые части 67-го стрелкового корпуса. 102-я стрелковая дивизия (командир — полковник М. П. Гудзь) получила задачу захватить плацдарм на правом берегу Днепра и, установив связь со штабом 187-й стрелковой дивизии, нанести удар в направлении Новый Быхов, Комаричи, Старый Быхов. Командованию 187-й стрелковой дивизии было направлено распоряжение о сборе своих разрозненных частей и занятии обороны в районе Роги, Зимница, не допуская продвижения противника в южном направлении. Ночью 13 июля 410-й полк (командир — подполковник Пидоренко) 102-й стрелковой дивизии форсировал Днепр в районе Шапчиц, позднее переправился и 467-й стрелковый полк полковника Ш. Г. Кипиани. В первой половине дня 14 июля стрелковые полки приступили к выполнению поставленной задачи. А вот дивизионная артиллерия так и осталась на своих огневых позициях в районе Шапчиц, ослабив ударную мощь своего соединения. В первом эшелоне 21-й армии наступало 6 дивизий, во втором эшелоне находилась 151-я стрелковая дивизия[367] (командир — генерал-майор В. И. Неретин), получившая приказ на выдвижение в направлении Быхова. Для прикрытия правого фланга перешедших в наступление соединений 21-й армии от возможного удара со стороны быховской группировки противника генерал Кузнецов приказал сосредоточившимся частям 25-го мехкорпуса следовать в направлении Довска. Командир корпуса генерал Кривошеин смог для этой цели выделить только три сводных отряда (насчитывавших 25 танков, 10 автомашин с пехотой, две артбатареи), которые начали продвигаться в направлении Бахань, Веть, Гадиловичи. 219-я моторизованная дивизия (командир — генерал-майор П. П. Корзун) по приказу штаба 21-й армии была Направлена в район Салтановки[368]. Вначале наступление ударной группировки 21-й армии развивалось довольно успешно: 61-я стрелковая дивизия вышла к Озеранам; 167-я — овладела большей частью Рогачева и развивала наступление на Филипповичи; 154-я — захватила деревню Поболово; 232-я — вышла к Якимовой Слободе и в ночь на 14 июля захватила переправы через Березину у Паричей. К 20 часам дивизии 63-го стрелкового корпуса Петровского продвинулись с боями на 8–10 км, оттеснив передовые отряды вышедших в этот район пехотных соединений противника. Небольшого успеха добились и введенные в бой части 151-й стрелковой дивизии, перерезавшие к исходу дня железнодорожное сообщение Рогачев — Быхов. Противник не ожидал этого дерзкого удара, хотя все время и опасался угрозы со стороны гомельской группировки советских войск. В то время, когда танковые группы гитлеровцев прорвали фронт обороны армий Западного фронта и начали бои за Смоленск и Кричев, левый фланг советских войск перешел в наступление. Это было большой неожиданностью для командования группы армий «Центр». В районы прорыва спешно началось подтягивание частей LIII и XXXXIII армейских корпусов вермахта. Анализируя эти события, я бы отметил, что это наступление началось с опозданием на 1–2 дня и проходило к тому же по расходящимся направлениям. Ударная группировка 21-й армии, переправившись на западный берег Днепра, наступала навстречу уже выходившим к Днепру главным силам 2-й полевой армии вермахта и, ввиду их большого преимущества, рассчитывать на успех не могла. А слабые силы 67-го стрелкового корпуса (две дивизии, притом 187-я была ослаблена предыдущими боями) не могли решающим образом повлиять на события в районе Быхова, где начали переправу переброшенные от Рогачева и Жлобина вторые эшелоны XXIV моторизованного корпуса вермахта. Благоприятный момент для разгрома противника у Быхова командованием Западного фронта был уже упущен. 13 июля в бой пришлось вступить и подразделениям 8-й воздушно-десантной бригады, державшим оборону от Мстиславля до Кричева. Утром на дороге со стороны Горок появилась колонна противника, усиленная несколькими танками. Подпустив врага на близкое расстояние, по нему дружно ударили противотанковые орудия, сразу подбив два танка. По остановившейся колонне ударили ручные и станковые пулеметы, раздались залпы из винтовок. Гитлеровский отряд в считаные минуты был полностью уничтожен.  Карта 22. Боевые действия соединений 21-й армии 13 июля 1941 года И тут же в воздухе появились «юнкерсы», обрушивая бомбовые удары на позиции десантников. Проштурмовав позиции бригады, самолеты начали бомбежку Мстиславля. Через некоторое время появились развернутые цепи пехоты под прикрытием нескольких танков. Завязался ожесточенный бой, в котором было подбито еще несколько вражеских машин, заставив уцелевших отойти от поля боя. Немецкая пехота, оставшись без этой поддержки, не выдержала сильного ружейно-пулеметного огня и остановилась. И тогда десантники выскочили из окопов и устремились на врага. Но гитлеровцы не приняли рукопашного боя и быстро отошли назад, начав поиски слабых мест в обороне войск 4-й армии. А их в широкой полосе обороны армии существовало немало. Дивизии и части 28-го стрелкового корпуса (6, 42 и 55-я сд, 447-й и 455-й кап, 12-й од ПТО, 298-й обс, 235-й осаб) развернулись по реке Проня от Чаус до Пропойска. Северный участок обороняли части 143-й стрелковой дивизии. В Чаусах на западной окраине расположился один стрелковый батальон с батареей противотанковых орудий, а ведь к нему уже подходили части 3-й танковой дивизии вермахта. 42-я стрелковая дивизия заняла оборону на 20-км участке, в полосе ее действий находился и Пропойск. Для усиления обороны в ее состав был включен 84-й артиллерийский полк 55-й стрелковой дивизии, которая готовила оборонительный рубеж на 12-км участке от Пропойска до Старой Каменки. Части 7-й воздушно-десантной бригады прикрывали Кричев, окопавшись на западном берегу Сожа. На подступах к Черикову разворачивались подразделения 6-й стрелковой дивизии. Но вся оборона войск армии носила неустойчивый характер. Стрелковые части успели вырыть только окопы, а артиллерия вообще стояла на открытых позициях. В полосе обороны не было заранее подготовленных инженерных сооружений, средств заграждения, отсутствовали минные поля. Подготовленные противотанковые рвы были вырыты не в тех районах, где начались бои, и помочь нашим частям сдержать противника не могли[369]. Вечером начальник штаба Западного направления вызвал к телеграфу исполнявшего обязанности командарма-4 полковника Сандалова и приказал к исходу дня подготовить оборонительный рубеж по реке Проня, а остальными силами готовить оборону по реке Сож между Мстиславлем и Пропойском[370]. Это распоряжение было связано с прорывом обороны войск 13-й армии и продвижением мотомеханизированных частей противника на Чаусы, Кричев, Пропойск. Но рассчитывать на то, что этой армии небольшими силами удастся сдержать наступление ударных группировок мотомеханизированных частей противника на мстиславльском и кричевском направлениях, командование фронта и Генеральный штаб не надеялись. Могла помочь авиация, но в ее составе к этому времени осталось только 130 истребителей, 254 бомбардировщиков и штурмовиков[371], да и к тому же она была брошена для ликвидации прорыва в районе Витебска. С прорывом гитлеровцев через Западную Двину и Днепр заметно возросла активность авиации фельдмаршала Кессельринга. Значительно усилилось авиационное и зенитное противодействие немцев налетам нашей авиации. Экипажи наших бомбардировщиков фиксировали участившиеся случаи атак фашистскими истребителями, появление у переправ новых зенитных батарей. 12 июля, в соответствии с директивой СВК, на авиацию всех видов и родов Западного фронта возлагалась задача уничтожения бронетанковых и моторизованных группировок врага. В документе указывалось: «Для ликвидации прорыва у Витебска немедленно организовать мощный и согласованный контрудар имеющимися свободными силами из районов Смоленска, Орши, Рудни, Полоцка и Невеля… Контрудар поддержать всеми военно-воздушными силами фронта и дальнебомбардировочного авиационного корпуса»[372]. Выполняя приказ, части бомбардировочной авиации фронта днем и ночью наносили удары по бронетанковым колоннам противника, по переправам и местам сосредоточения его войск. Кроме бомбардировщиков, понесших в боях большие потери, для действий по врагу применялась истребительная авиация. Под крыльями И-16, И-153, МиГ-3 подвешивалось несколько бомб или реактивных снарядов, и летчики на этих самолетах штурмовали позиции врага. Для уничтожения противника было применено и огнеметание с воздуха, для чего самолеты снаряжались термитными шарами, бутылками и ампулами с зажигательным веществом[373]. Вся авиация Западного фронта и армий была брошена на отражение натиска врага. Только с 10 по 31 июля для поддержки войск, ведущих бои на смоленском направлении, она выполнила 5200 самолето-вылетов, заявив об уничтожении в воздушных боях около 200 вражеских самолетов. Германский историк Греффрат отмечал: «За период с 22.6 по 5.7.41 года немецкие ВВС потеряли 807 самолетов всех типов, а за период с 6 по 19.7.41 года — 447 самолетов. Это говорит о том, что, несмотря на достигнутую немцами внезапность, русские сумели найти время и силы для оказания решительного противодействия»[374]. Да, с каждым днем, с каждым боевым вылетом советскими летчиками и командованием Военно-Воздушных Сил приобретался столь необходимый для успешного ведения боевых действий опыт. Но обстановка на земле и в воздухе в полосе обороны Западного фронта продолжала резко ухудшаться. Командование фронта докладывало в Москву:
В эти тяжелые для Западного фронта дни Ставка Верховного Главнокомандования принимала решительные меры для приостановления продвижения врага к Москве. Для усиления ВВС Западного фронта была направлена резервная группа генерал-майора Б. А. Погребова, имевшая 150 самолетов. Недостатки боевых действий войск фронта и задачи на предстоящий период были отражены в приказе Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко от 13 июля 1941 года:
В результате упорного сопротивления войск Западного фронта враг тоже нес немалые потери в личном составе и технике. Начальник Генерального штаба Сухопутных войск Германии генерал Гальдер докладывал в Ставку Гитлера: «С 22.6 по 13.7 всего выбыло из строя 92 120 человек, что составляет 3,68 % общей численности войск… По боеспособности подвижных соединений. Потери в танках составляют в среднем 50 %. Потери личного состава в основном не превышают численности полевых запасных батальонов, которые уже полностью израсходованы. 20.7 в Варшаву прибудут шесть новых маршевых батальонов для 2-й и 3-й танковых групп… Разведывательные эскадрильи, приданные группам армий и танковым группам, потеряли: „Хеншель-126“ — 24 %, „Юнкерс-88“ — 33,3 %, „Дорнье-17“ — 20 %, „Фокке-Вульф-189“ — 15 %, „Месеершмитт-110“ — 39 %, „Физелер-156“ — 13 %… Потери авиации с 22.6 по 19.7 составили 1284 самолета»[377]. В результате тяжелых боев был несколько подорван и моральный дух германских военнослужащих. Командующий 3-й танковой группой генерал Гот докладывал в Ставку: «За первые три недели боев войска группы понесли большие потери, которые, однако, меньше потерь войск, действовавших на Западном фронте. Так, потери 19-й танковой и 14-й моторизованной дивизий в общей сложности составляют только 163 офицера и 3422 унтер-офицера и солдата. Тем не менее физическое напряжение личного состава, вызванное сильной жарой, пылью, плохими условиями расквартирования и недостатком сна, значительнее, чем на Западе. Кроме того, моральный дух личного состава подавлен огромной территорией и пустынностью страны, а также плохим состоянием дорог и мостов, не позволяющим использовать всех возможностей подвижных соединений. Значительное влияние на состояние морального духа личного состава оказывает также упорное сопротивление противника, который неожиданно появляется повсюду и ожесточенно обороняется. Но, несмотря на это, немецкий солдат чувствует свое превосходство над противником. Русские, видимо, не могут еще организовать твердое управление своими войсками. Лишь в Полоцке находится способный руководитель. Упорство русского солдата объясняется не только его страхом перед комиссаром, оно находит свое обоснование и в его мировоззрении. Для него эта война носит характер отечественной войны. Он не хочет возвращения царизма, он ведет борьбу с фашизмом, уничтожающим достижения революции»[378]. Такова была оценка врага. Да, потери противника были велики, но они ни в какой мере не шли в сравнение с нашими. В связи с огромными потерями личного состава, вооружения и боевой техники руководством страны было принято решение без ущерба для боевых действий войск Красной Армии провести в ней ряд организационных мероприятий. Принято решение о переходе к системе небольших армий, в 5–6 дивизий. Корпусные управления во всех родах войск, в том числе и Военно-Воздушных Силах, временно ликвидировались. В начале июля 1941 года выходит ряд постановлений ГКО о формировании новых стрелковых, кавалерийских и танковых дивизий, о формировании частей и соединений народного ополчения. Необходимость восполнения боевых потерь потребовала призыва на военную службу военнообязанных 1890–1904 годов рождения и призывников до 1923 года рождения. Большая часть пополнения направлялась для доукомплектования войск Западного направления. При народном комиссаре обороны была создана специальная группа по формированию дивизий, противотанковых и артиллерийских полков, которая в конце июля была развернута в Главное управление формирования и укомплектования войск Красной Армии. Формирование и укомплектование бронетанковых, мотоциклетных и моторизованных частей было возложено на Главное автобронетанковое управление, авиационных — на Главное управление ВВС. По утвержденному штату численность стрелковой дивизии уменьшалась на 30 %, количество артиллерии — на 52 %, автомашин — на 64 %. Из ее состава были изъяты гаубичный артполк и артиллерийские дивизионы 45-мм пушек, которые обращались на формирование артиллерийских частей резерва Главного Командования. На укомплектование новых дивизий обращались и неприкасаемые запасы внутренних военных округов. Для восполнения значительной нехватки в боевых частях стрелкового вооружения по приказу наркома в конце августа было произведено его изъятие из тыловых подразделений, частей обеспечения и обслуживания в пределах 40–60 % от имевшегося в них оружия[379]. Большая нехватка бронетанковой техники не позволила сохранить механизированные корпуса и танковые дивизии. 15 июля Ставка обратилась к Главкомам, командующим фронтами и армиями с директивным письмом, в котором указывалось, что механизированные корпуса, как слишком громоздкие, малоподвижные, маломаневренные и легко уязвимые вражеской авиацией, следует при первой возможности расформировать. Основным тактическим соединением автобронетанковых войск становилась танковая бригада (93 танка). Моторизованные дивизии реорганизовывались в стрелковые, с оставлением в их составе танков. Весь освобождавшийся при реорганизации автотранспорт обращался на создание армейских автомобильных батальонов. Некоторые организационные изменения были проведены и в других родах войск. Численность кавалерийской дивизии снизилась до 3000 человек, до двух (по 30 самолетов) снизилось количество полков в авиационных дивизиях. Авиационные корпуса переформировывались в авиационные дивизии Верховного Главнокомандования. Из фронтовой авиации были изъяты и включены в состав авиации ВГК десантно-бомбардировочные полки самолетов ТБ-3. В августе — сентябре 1941 года были сформированы четыре резервные авиационные группы, тоже подчиненные Верховному Главнокомандованию. Была проведена некоторая организационная перестройка Генерального штаба, из состава которого выделены некоторые управления (Организационное, Мобилизационное и др.), а оставшиеся занимались оперативной деятельностью фронтов и армий. В войска действующей армии, для оказания помощи их командованию, были направлены представители Генерального штаба. В целях улучшения работы тыла введена должность начальника тыла Красной Армии, создано Главное управление и штаб начальника тыла, на которых возлагались организация и регулирование подвоза всех видов снабжения и пополнения действующей армии, а также эвакуация в тыл раненых и военного имущества. Во фронтах и армиях были тоже созданы управления тыла во главе со своими начальниками, являвшимися заместителями командующего фронтом (армии) по тылу. Реорганизация коснулась и органов управления и связи. В начале сентября 1941 года народный комиссар обороны приказал установить прямую телеграфную и радиосвязь Генерального штаба со всеми штабами действующих армий и фронтов[380]. Уже в первые месяцы войны штабы фронтов и армий. Ставка Верховного Командования издали целый ряд инструкций и приказов по устранению недостатков прошедших боевых действий, давали рекомендации по организации и способам ведения боя. Так, штабом артиллерии были отработаны некоторые вопросы организации противотанковой и артиллерийской обороны, даны указания о создании в стрелковых частях истребителей танков, вооруженных противотанковыми гранатами, бутылками с зажигательной смесью и появившимися в войсках противотанковыми ружьями системы Дегтярева. Противотанковая оборона теперь должна была создаваться на основных танкоопасных направлениях ударов противника. Ставка потребовала создавать на стыках частей и соединений устойчивую и глубокую оборону (ответственность возлагалась на старших начальников), за которыми размещать сильные подвижные резервы для уничтожения прорвавшегося противника путем контратак. От командиров всех степеней требовалось решительно улучшить работу всех видов связи, особенно радиосвязи. Была значительно увеличена и программа выпуска боевой техники и вооружения для действующих войск. Так, в июле 1941 года выпуск основных видов вооружения составил: винтовок и карабинов — 222 344, пистолетов-пулеметов ППШ — 10 715, пулеметов ДП — 3221, станковых пулеметов системы Максим — 923, минометов — 2467, 45-мм противотанковых орудий — 31, пушек калибра 76–122 мм — 189, 122-мм гаубиц — 240, 152-мм пушек-гаубиц — 128, зенитных орудий калибра 25–85 мм — 899, танков — 531 (KB — 177, Т-34 — 302, Т-40, Т-60 — 52), самолетов — 1485 (МиГ-3, ЛаГГ-3, Як-1 — 805, Ил-2 — 275, Пе-2, Су-2, Ил-4 — 405)[381]. В тылу срочно формировались новые дивизии, поступавшее на пополнение действующей армии. Теперь необходимо было остановить дальнейшее продвижение противника к Москве. Положительную роль на дальнейший ход боевых действий на советско-германском фронте сыграл и приказ Ставки Верховного Главнокомандования от 16 августа 1941 года «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий», заставив воинов Красной Армии глубоко задуматься о судьбе Родины и своих близких. 14 июля по приказу Ставки Верховного Командования в Можайске был сформирован штаб фронта Резервных армий (командующий — генерал-лейтенант И. А. Богданов, член Военного совета — комиссар госбезопасности 3-го ранга С. Н. Круглов, начальник штаба — генерал-майор П. И. Ляпин) с включением в его состав 29, 30, 24, 28, 31 и 32-й армий, которые к исходу этого же дня должны занять оборону на рубеже Старая Русса, Осташков, Белый, Истомино, Ельня, Брянск. Войска нового фронта получили следующую задачу[382]: — 29-я армия (пять дивизий, два корпусных артиллерийских полка, три полка ПТО, один истребительный и один бомбардировочный авиационные полки, эскадрилья штурмовиков Ил-2) — оборона рубежа Старая Русса, Демянск, Осташков; — 30-я армия (пять дивизий, один корпусной и два артиллерийских полка ПТО) — оборона рубежа Осташков, Селижарово, Оленино, Васильева; — 24-я армия (десять дивизий, три пушечных, три корпусных, один гаубичный и четыре артиллерийских полка ПТО) — оборона рубежа Белый, Издешково, Дорогобуж, Ельня; — 28-я армия (девять дивизий, один пушечный, один корпусной, один гаубичный и четыре артиллерийских полка ПТО) — оборона рубежа по реке Десна от Логачева до Жуковки, далее Высокое, Сосновка, Синезерка. В резерве фронта оставались 31-я армия (пять стрелковых и одна танковая дивизии, один корпусной и два артиллерийских полка ПТО), сосредотачивающаяся в районе Торжок, Ржев, Волоколамск, Калинин, и 32-я армия (шесть стрелковых и одна танковая дивизии, один артиллерийский полк ПТО), сосредотачивающаяся в районе Руза, Можайск, Малоярославец, Высокиничи, Наро-Фоминск. А 18 июля 1941 года была создана и Можайская линия обороны (командующий — генерал-лейтенант П. А. Артемьев, член Военного совета — секретарь Московского комитета коммунистической партии И. М. Соколов, начальник штаба — генерал-майор А. И. Кудряшев), в состав которой вошли 32, 33 и 34-я армии, получившие приказ развернуться на рубеже западнее Волоколамска, Можайска и Малоярославца[383]. Таким образом, на московском направлении создавалась довольно сильная группировка советских войск, но вскоре она будет брошена для проведения неподготовленных широкомасштабных наступательных операций и понесет в них огромные потери. А возможности для разгрома далеко прорвавшихся на восток танковых группировок противника были немалые. К 14 июля 1941 года во всех четырех танковых группах вермахта в строю осталось только 1700 танков[384]. Быстро восполнить потери техники не позволяли возможности танкостроительной промышленности и ремонтных баз Германии и ее союзников. К этому времени в распоряжении Генерального штаба Сухопутных войск Германии имелось 220 танков, из которых на фронт к 15 июля было отправлено 105 боевых машин (60 Pz III, 15 Pz IV, 30 Pz 38t)[385]. А события на Западном фронте 14 июля продолжали идти своим чередом. Командующий группой армий «Центр» в этот день направил в войска распоряжение о продолжении наступательных действий[386], согласно которому танковые группы должны были продолжать выдвижение на рубеж Ельня — река Вопь — Белое с целью охвата войск Западного фронта с двух направлений. XXXIX моторизованному корпусу предписывалось танковыми частями достичь автострады северо-восточнее Смоленска и преградить пути отхода советским войскам на восток. Моторизованные дивизии корпуса должны были развернуться по обеим сторонам дороги Смоленск — Демидов фронтом на юг и воспрепятствовать отходу войск Западного фронта в северном направлении. XXXXVI моторизованный корпус совместно с дивизией СС «Рейх» наступал на Монастырщину, XXIV — вел наступление на Пропойск, Кричев. 9-я и 2-я полевые армии полмили указание как можно быстрее выдвинуться на линию Рославль — Смоленск — Баево. Но и Главком Западного направления по настоянию Ставки требовал от командующих армиями разгрома противника и восстановления фронта обороны по Днепру. В войска 14 июля было направлено следующее распоряжение[387]:
Но выполнить этот приказ войскам Западного фронта, уже втянутым в тяжелые оборонительные бои с прорвавшими фронт мотомеханизированными группировками противника, было нелегко. Тяжелая обстановка продолжала оставаться в полосе обороны 22-й армии, которая под натиском с фронта и глубоких фланговых прорывов противника отходила разрозненными соединениями на северо-восток, все больше отрываясь от своего левого соседа. Между ее отходящими войсками образовалась брешь, куда сразу устремилась 19-я танковая дивизия LVII моторизованного корпуса, к исходу дня ворвавшаяся в Невель. До 14 июля продолжали сражаться в Себежском укрепрайоне части 170-й стрелковой дивизии и воины гарнизонов долговременных огневых сооружений. Немцы обошли укрепрайон с флангов и появились в тылу нашей обороны, перерезав дороги, ведущие на Себеж, а советские воины продолжали сражаться и только по приказу отошли с занимаемых позиций[388]. Стойко обороняли Полоцкий укрепрайон 174-я стрелковая дивизия полковника Зыгина, части гарнизонов и истребительный отряд. Обойденные противником, они организовали круговую оборону и наносимыми контратаками не давали врагу покоя. Неоднократные попытки врага сломить сопротивление советских воинов не приводили к успеху. И только тогда, когда враг овладел Невелем, поступил приказ командующего фронтом оставить Полоцкий укрепрайон и отходить в район Великих Лук. Ночным ударом в направлении Боровухи советские воины прорвали кольцо окружения и двинулись на соединение с главными силами.  Карта 23. Обстановка в войсках 2-й и 3-й танковых групп к исходу 14.07.41 г. (поданным ОКХ) Значительно осложнилась оперативная обстановка и в полосе обороны войск 19-й и 20-й армий Западного фронта, Где 3-я танковая группа генерала Гота заняла Сураж, Велиж, вела бои за Демидов, нависая с севера над оборонительными порядками советских войск и выходя на их тылы. Одновременно части 12-й танковой дивизии прорвали фронт обороты войск генерала Курочкина и, овладев Лиозно, повернули на Рудню. Части 2-й танковой группы в этот день заняли Красное, Мстиславль, обходя смоленскую группировку советских войск с южного направлений. Военный совет Западного направления докладывал в Ставку Верховного Командования[389]:
Войска 19-й армии в этот день вели тяжелые оборонительные бои под Витебском и севернее Смоленска, в то же время восточнее этого города продолжалось сосредоточение ее прибывающих частей. 18-я танковая дивизия атаковала противника в Добромысле, но, потеряв в бою 7 танков, была вынуждена отойти к Любавичам. 14-й мотострелковый полк, оборонявший Лиозно, после натиска танков противника был расколот на две части, которые поспешно отходили к Рудне. 220-я моторизованная дивизия в это время вела тяжелый бой на рубеже Королево, Еремино. Жаркие бои разгорелись на рубеже Гусино, Красное, на котором сражались воины 152-й стрелковой дивизии[390] полковника Чернышева. Ожесточенные бои шли за Оршу, где соединения 20-й армии показывали образцы мужества и героизма. Обойденные с двух сторон бронетанковыми войсками, они до 15 июля удерживали город, нанеся противнику невосполнимые потери в живой силе и технике. Враг захватил южную часть города, железнодорожный вокзал, но уличные бои продолжались с новой силой. Здесь, под Оршей, 14 июля 1941 года в 15.15 по захваченной гитлеровцами железнодорожной станции был впервые нанесен удар реактивными минометами, любовно прозванными впоследствии «катюшами». Семь боевых установок БМ-13 батареи капитана И. А. Флерова подготовились к открытию огня. И вскоре раздался ни с чем не сравнимый рев и скрежет. На позиции поднялись столбы пыли и дыма, с установок срывались и мгновенно исчезали за горизонтом десятки огненных стрел. Через некоторое время на железнодорожный узел обрушился шквал огня, со страшным грохотом и ослепительным блеском начали рваться снаряды, весь вокзал, пути заволокло стеной сплошных разрывов. Горело все — машины, танки, здания, гитлеровцы… «Это был кошмар… Не только наши солдаты были охвачены паникой, но и те, кто находился далеко в стороне от нас, спасались бегством!» — вспоминал бывший солдат 5-й пехотной дивизии немцев[391]. Вскоре шквал огня обрушился и на переправу гитлеровцев на реке Оршица (восточнее Орши). В считаные секунды переправа с находившимися на ней подразделениями гитлеровцев была уничтожена. Обезумевшие от ужаса солдаты метались по берегу; они так и не поняли, что произошло, откуда на них обрушился этот удар невиданной силы.  Залп реактивных минометов С этого дня реактивные установки «катюша» стали грозой для врага. К сожалению, первая батарея 7 октября 1941 года попала в засаду возле деревни Богатырь на Смоленщине и была подорвана экипажами боевых машин. Погиб и капитан Флеров. Ожесточенные бои с противником 13 и 14 июля на 30-км фронте от Орши до Копыся вели части 18-й стрелковой дивизии, обойденные противником с трех сторон. Героически действовали в бою под местечком Копысь воины 64-го противотанкового дивизиона. Когда противник вплотную приблизился к огневым позициям, командир дивизиона капитан И. Куницкий вместе с водителем полубронированного тягача «Комсомолец» сержантом Киденковым атаковал врага, заставив его отступить. Но атаки врага продолжались, дивизия несла большие потери. Но в ее состав поступало и непредусмотренное пополнение. Практически каждую ночь через Днепр в полосе обороны 18-й дивизии переправлялись отходившие подразделения, группы советских воинов. От Борисова пробился и сводный отряд танко-технического училища под командованием майора Горгашвили, усиливший оборону 316-го стрелкового полка. А вот связаться с вышестоящим командованием штабу дивизии не удавалось. И причина банальна. Если в дивизии на вооружении находилась длинноволновая радиостанция, то в армейском штабе таких типов радиостанций не было. Поэтому и отдаваемые штабом 20-й армии приказы до 18-й стрелковой дивизии не доходили, а если и доходили, то с большим запозданием. Вечером 14 июля генерал Курочкин отдал войскам 20-й армии приказ на ликвидацию прорвавшегося через фронт противника[392]:
Три дня войска 20-й армии сдерживали врага в районе Орши, задержав на некоторое время их дальнейшее продвижение к Смоленску. В связи с обходом подвижными частями противника с двух сторон оборону армии ее войскам пришлось начать отход и сильно загнуть свои фланги: правофланговые дивизии (153-я и 229-я) отходили в направлении Бабиновичи, левофланговая (73-я) — Рудня, Гусино. К исходу 14 июля обстановка на Западном фронте резко ухудшилась. 22-я армия, рассеченная на части, дралась в окружении. Гитлеровцы перерезали восточнее Смоленска пути отхода войскам 20-й и 16-й армий. Мотомеханизированные части 2-й танковой группы стремительно продвигались к Смоленску, стремясь замкнуть кольцо окружения советских войск с южного направления. Проанализировав сложившуюся на фронте обстановку, Военный совет Западного направления поручил командующему 16-й армией генерал-лейтенанту М. Ф. Лукину возглавить оборону Смоленска, передав в его подчинение гарнизон и все прибывающие по железной дороге и разгружающиеся в районе города войска[393]. В непосредственное подчинение командования 16-й армии переходили и воинские части, занимавшие сектора обороны непосредственно на подступах к Смоленску. Командарм Лукин из прибывших частей сформировал несколько отрядов: 1-й из состава 46-й стрелковой дивизии (стрелковый батальон, две батареи 93-го артиллерийского полка, две противотанковые батареи, дивизион 126-го корпусного артиллерийского полка, две саперные роты), направив его для прикрытия дорог, идущих к югу от Донца, и перекрестка дороги северо-западнее Юшино, Сыро-Липки; 2-й — от 152-й стрелковой дивизии (две стрелковые роты с двумя батареями ПТО) для занятия рубежа Гороховка, Красногорка. На рубеже Свиная, Литовля к этому времени уже занял оборону батальон 480-го стрелкового полка. Мотострелковый полк 57-й танковой дивизии, усиленный батальоном 544-го стрелкового полка (152-я сд), уже вел бои в районе Красного. Вскоре сюда был направлен и сводный отряд полковника П. И. Буняшина, состоящий из стрелкового батальона (46-й сд), двух саперных рот, усиленный дивизионом 76-мм орудий и дивизионом 152-мм гаубиц. Тяжелая обстановка сложилась для 1-й мотострелковой дивизии, которая к утру 14 июля оказалась в полном окружении. Куда ни направлялись ее разведчики, они всюду натыкались на двигавшиеся на восток мотомеханизированные колонны вражеских войск. Нанеся внезапный удар в направлении Добрыни, остатки дивизии проселочными и лесными дорогами отошли на 15–20 км на северо-восток, выйдя в район Коровино, Барсуки. Дальше продвинуться в направлении Красное или Ляд не удалось — все дороги были заняты немецкими войсками.  Карта 24. Боевые действия 20-й армии на смоленском направлении в июле — августе 1941 года Вечером сумевший добраться до ее расположения начальник оперативного отдела 20-й армии полковник Рясик[394] передал приказ командарма — нанести удар на Сава и Горки и, взаимодействуя с соседней 13-й армией, отрезать прорвавшиеся на восток танки Гудериана от своих тылов[395]. Но этот приказ явно запоздал: эти рубежи дивизия оставила четыре дня назад, да и никакой связи с соседями у нее уже не было. В трудное положение попала и выходящая на переформирование 161-я стрелковая дивизия, которая, прорываясь из одного окружения, попадала в очередное. 14 июля ее части, понесшие большие потери при прорыве через горкинскую дорогу, сосредоточились в районе Еськовки: штаб, 153-й отдельный дивизион ПТО, 422-й обс и 245-й орб — в лесу 3 км юго-восточнее местечка; 477-й сп — северо-восточнее высоты 226,4; 603-й сп — в лесу 1,5 км юго-восточнее местечка; 632-й гаубичный артполк — северо-восточнее ст. Темный Лес[396]. 542-й стрелковый полк тоже прорвался через дорогу, но еще не вышел к месту сбора. Посланная разведка установила, что противник занимает Дрибин, Коптевку, Старый Дрибин, Никольское, выйдя на пути отхода дивизии. Обнаружив находившихся в их тылу советских воинов, небольшое подразделение противника днем попыталось проникнуть на южную опушку леса, но огнем охранной стрелковой роты было отогнано обратно. Командование дивизии приступило к разработке очередного плана прорыва из кольца окружения. В крайне тяжелое положение попали в эти дни соединения 13-й армии, обойденные с двух сторон мотомеханизированными частями 2-й танковой группы. Прорвавшись на правом фланге этой армии, части XXXXVI моторизованного корпуса захватили Мстиславль, вышли к Монастырщине. Предпринятые попытки нескольких батальонов 110-й стрелковой дивизии атаковать в направлении Августова, Подгайцы продвигавшиеся на Горки колонны противника успеха не имели. Попав под сильный артиллерийско-минометный огонь противника, сводный батальон 425-го стрелкового полка отошел на северную опушку леса у Николаевки, заняв оборону фронтом на север и прикрыв могилевскую дорогу; отряд 514-го стрелкового полка — у деревни Н. Прудки, фронтом на северо-запад. А батальон 394-го стрелкового полка, поддерживаемый дивизионами 340-го лап и 493-го гап, закрепившись на рубеже Присна-1, Ильинка, удерживал свои позиции до 21 июля. Не имели успеха в этот день и перешедшие в наступление с рубежа Чемоданы, Саськовка, Ничипоровичи части 20-го механизированного корпуса, получившие задачу перерезать дорогу Орша — Могилев. По ним тоже был нанесен бомбовый удар и сильный артогонь, заставивший дивизии отойти в исходное положение: 26-я тд — западнее Благовки, Саськовка; 210-я мд — Саськовка, Черепы; 38-я тд — Потапово, Николаевка. На ходе боевых действий мехкорпуса сказались и недостаточная обученность, и низкая моральная подготовка поступившего накануне пополнения, что позволило частям противника быстро выдвинуться на рубеж Дубровка, Чемоданы. Потери дивизий за два дня боев были огромны: 38-я тд — 130 человек убитыми и ранеными, 1738 пропавшими без вести; 26-я тд — 1086 убитыми и ранеными, 3505 пропавшими без вести[397]. Сложной оставалась обстановка и южнее Могилева. В результате боя с частями 3-й танковой дивизии вермахта 148-я стрелковая дивизия была оттеснена на рубеж Лыково, Костинка; одна часть 137-й — Малые Хацковичи, Волковичи, другая — Бояры, Барздовка, Ярмоловка. На рубеж Новоселки, Вейно, Подгорье, железная дорога Могилев — Кричев был вынужден отойти и 747-й полк 172-й стрелковой дивизии, атакованный с нескольких направлений. Дорога на Чаусы оказалась открытой, куда и устремились немецкие танкисты. Под их удар попал и был разгромлен студенческий отряд народного ополчения, занимавший оборону в районе Благович. Занятие Чаус и выход на тылы всей могилевской группировки войск 13-й армии обуславливались только временем. За реку Проня отходили обойденные противником с флангов разрозненные и понесшие большие потери 132-я и 160-я дивизии 20-го стрелкового корпуса. Им бы закрепиться на этом водном рубеже, но полученный приказ командующего Западным фронтом потребовал от них нанесения контрудара в горкинском направлении, наступая вдоль западного берега реки Проня. Задачу по нанесению удара по горкинской группировке противника получило и командование 4-й армии: «Вражеские войска, форсировавшие Днепр на оршанском и могилевском направлениях, скапливаются в районе Горок для наступления на Смоленск. Будьте готовы большей частью сил армии к удару на Горки… Для усиления правофланговых частей 4-го воздушно-десантного корпуса и предупреждения прорыва со стороны Климовичей вышлите туда усиленный стрелковый полк»[398]. Эту задачу в район Мстиславля отправились выполнять сводный полк и артдивизион из состава 6-й стрелковой дивизии под командованием полковника М. А. Попсуй-Шапко. Для удара по скоплению гитлеровских танков в районе Горок еще накануне из частей 4-го воздушно-десантного корпуса был сформирован отряд десантников в составе 64 человек под командованием старшего лейтенанта Н. Романенко. Его выброска планировалась на час ночи 14 июля с 4 самолетов ТБ-3, но в связи с затянувшейся погрузкой десант был выброшен только на рассвете в районе машинно-тракторной станции. Это и предопределило исход операции. Выброска парашютистов была сразу обнаружена немецкими часовыми, и десанту уже в воздухе пришлось вступить в бой. Имея на вооружении по две бутылки с зажигательной смесью, десантники начали забрасывать ими стоящие танки, бронемашины, автоцистерны. Сразу вспыхнуло несколько очагов пожаров, свидетельствующих об уничтожении нескольких машин. Задача была выполнена. Вечером к своим войскам в районе железнодорожной станции Темный Лес вернулись 34 десантника. Усталые, черные от копоти, они улыбались — это был первый высаженный парашютный десант в тыл врага[399]. В ночь на 15 июля командование 4-й армии получило очередной приказ командующего Западным фронтом — нанести удар в направлении Горок с двух сторон: частями 28-го стрелкового корпуса вдоль восточного берега реки Проня, а объединенными силами 4-го воздушно-десантного корпуса и выделенного отряда 25-го механизированного корпуса (под общим командованием генерал-майора Жадова) — из района Кричева. Одновременно командование армии было проинформировано о том, что удар на Горки будет нанесен и частями 13-й армии и 57-й танковой дивизией 20-й армии[400]. Но сложившаяся на фронте обстановка не позволила полностью выполнить этот приказ. Передававшиеся по аппарату Морзе в армии, корпуса и дивизии выписки из приказа командующего фронтом о наступлении были перехвачены противником. Как вспоминал генерал Сандалов, «предполагаю, что виной всему было нарушение правил секретности при передаче в войска выписок из приказа С. К. Тимошенко»[401]. Но я бы не исключил и захват противником некоторых документов штаба 13-й армии, в которых, возможно, была и таблица переговоров. Тем не менее эти данные стали известны германскому командованию, которое приняло достаточно эффективные меры противодействия — удары авиацией по скоплению наших войск и переход в наступление своих ударных группировок. К этому времени дивизии 4-й армии уже вели бои с прорвавшимися к Проне и Сожу частями XXIV моторизованного корпуса. Для прикрытия правого фланга своей ударной группировки и переправы через Днепр в район Быхова была направлена 1-я кавалерийская дивизия вермахта. Вот на ее хорошо организованную оборону и под сильный артиллерийско-минометный огонь и наткнулись атакующие по западному берегу Днепра части 102-й стрелковой дивизии, заставив их приостановить свое дальнейшее продвижение и произвести необходимую перегруппировку сил. А на левом крыле Западного фронта продолжалось продвижение на запад соединений 21-й армии: 167-я стрелковая дивизия форсировала Друть и к исходу дня продвинулась до 15 км; 437-й стрелковый полк (154-я сд) освободил деревни Кабановка, Курганы и к 18 июля вышел в район Новомазалов — Ухватовка. Более успешно проходило наступление в направлении Бобруйска 66-го стрелкового корпуса генерал-майора Ф. Д. Рубцова. Встречая сопротивление только отдельных групп гитлеровцев, его 232-я стрелковая дивизия[402] к исходу 14 июля вышла передовыми отрядами в районы 25–40 км южнее и юго-западнее Бобруйска. Частями корпуса было захвачено и несколько переправ через реку Птичь. Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок так оценивал в разговоре с Главкомом Сухопутных войск сложившуюся 15 июля обстановку в полосе наступления своих соединений: «… около Рогачева и Жлобина войска противника силами до двух дивизий завязали сражение с 255-й дивизией. Но положение здесь сравнительно благополучное, так как за боевыми порядками дивизии располагаются LIII армейский корпус и другие части. Ситуация вокруг Гомеля пока представляется неопределенной, однако разведывательные подразделения докладывают, что там отмечается значительная активность со стороны русских… Русские все еще находятся в Могилеве и севернее его вплоть до Орши; на этой линии они также удерживают позиции на восточном берегу Днепра. Я полагаю, что в районе Смоленск — Орша — Витебск дислоцировано от двенадцати до двадцати русских дивизий. Еще одна вражеская группировка находится севернее Городка; от одной до двух дивизий дислоцируются вокруг Полоцка. В крайней оконечности нашего северного крыла противник атакует во фланг группу Кунтцена, наступающую на Невель. Положение правого крыла у меня беспокойства не вызывает; оно еще больше укрепится после того, как подойдет застрявший в болотах XXXV корпус. С другой стороны, необходимо признать, что сражение развивается как на Днепре, так и на востоке от него… Победа еще не завоевана!»[403]. Да, до победы под Смоленском было еще далеко. Ожесточенные бои шли у деревень Красное, Гусино, Хохлово, Янковичи, Колышки, Большие Сутоки, Кардымово, где насмерть стояли воины 16, 19 и 20-й армий. Плечом к плечу родную землю защищали и воины Смоленского народного ополчения. Несмотря на их героическое сопротивление, 29-я моторизованная дивизия гитлеровцев 15 июля захватила южную часть Смоленска. Наши части, взорвав за собой мосты[404], отошли в северную часть города и организовали оборону по берегу Днепра. Значительно осложнилась обстановка и северо-восточнее Смоленска, где передовой отряд 20-й танковой дивизии вермахта перерезал дорогу Духовщина — Белый, а полк 7-й танковой дивизии вышел на автостраду Смоленск — Москва в районе деревни Улхова Слободка. Части XXXIX моторизованного корпуса группы генерала Гота вошли в Пречистое, Духовщину, перехватывая пути отхода советских войск в северном и восточном направлениях. А вот части 20-й моторизованной дивизии вермахта, остановившиеся на отдых в Демидове, на рассвете неожиданно атаковал разведывательный отряд под командованием капитана Мотина. Тихо сняв выставленных часовых, подразделения батальона ворвались в город, очищая от врага его улицы. Отважно сражались воины капитана Мельникова, старшего лейтенанта Безуглова, лейтенанта Боброва. В этом бою было убито свыше 70 немецких солдат, 30 взято в плен, в качестве трофеев захвачено 3 пулемета, несколько автоматов и штабная машина, в которой были найдены важные документы[405]. Но вскоре малочисленный отряд был атакован превосходящими силами мотопехоты и был вынужден начать отход. До 20 июля части 25-го стрелкового корпуса вели ожесточенные бои в районе Демидова, но сдержать врага на этом направлении так и не смогли. Под ударами бронетанковых сил врага отходили и соединения 19-й армии: часть — в направлении Смоленск, Ярцево, а другая часть сосредотачивалась в районе Дорогобуж, Вязьма. В дальнейшем войска армии отошли на восток и заняли оборону на рубеже северо-восточнее Ярцево. Кровопролитные бои шли и во всей полосе обороны армии генерала Курочкина, охватываемой с двух сторон вражескими войсками. Командующий 20-й армией в очередной раз потребовал от своих войск нанести удар по горкинской группировке противника и уничтожить находившиеся здесь мотомеханизированные части противника[406]. Но выполнить этот приказ ослабленным соединениям армии не удавалось, противник вводил в прорыв все новые и новые силы. К 16 июля войска 20-й армии отошли на рубеж Рудня, Гусино (40 км западнее Смоленска). 15 июля гитлеровцы захватили Богушевск, восточный и южный районы Орши — важного железнодорожного и шоссейного узла. Части 20-й армии, оборонявшие город, получили приказ отходить в смоленском направлении, но уличные бои за Оршу продолжались еще несколько дней… 22 июня 1984 года за мужество и стойкость, проявленные трудящимися города в годы Великой Отечественной войны, за успехи, достигнутые в хозяйственном и культурном строительстве, Указом Президиума Верховного Совета СССР Орша награждена орденом Отечественной войны 1-й степени. Осложнилась обстановка и в полосе обороны 18-й стрелковой дивизии. Пробравшийся 15 июля в ее расположение делегат связи 20-й армии передал приказ командующего — держаться на прежних рубежах. И дивизия, заняв круговую оборону на 30-км участке, продолжала в течение четырех дней оказывать врагу упорное сопротивление, без локтевой связи с соседями и не имея связи с командованием. Но обстановка на фронте с каждым днем все более ухудшалась. В связи со стремительным продвижением мотомеханизированных соединений противника на восток главнокомандующий Западным направлением приказал генералам Ершакову и Коневу силами 22-й и 19-й армий создать сплошной фронт обороны на рубеже Алушково, Невель, Дуброво, Сураж-Витебский, ст. Заболотинка[407]. Для выполнения полученного распоряжения командующий 22-й армией генерал Ершаков принял решение частями 51-го и 62-го корпусов, 186-й и 214-й стрелковыми дивизиями нанести удар и уничтожить прорвавшегося противника в районах Городка, Сиротино и Витебска, закрыв образовавшийся на фронте разрыв между 98-й и 174-й стрелковыми дивизиями[408]. Но довести приказ до всех соединений и частей, задействованных в намечавшемся ударе, не удалось. Да и обстановка на фронте обороны этой армии, в связи с глубокими прорывами противника, значительно осложнилась. 15 июля части LVII моторизованного корпуса, прорвавшись к Невелю, перерезали пути отхода дивизиям 51-го стрелкового корпуса. А вот попытки 18-й моторизованной дивизии противника ударом из района Витебска в невельском направлении осуществить полное окружение войск армии генерала Ершакова не удались из-за стойкого удержания своих позиций воинами 214-й стрелковой дивизии. Это помогло частям 62-го стрелкового корпуса отойти на рубеж восточнее Пустошки, Невель. 174-я стрелковая дивизия оставила Полоцкий укрепрайон и отошла к железнодорожной станции Дретунь. Но угроза окружения не снялась, так как части 18-й моторизованной дивизии изменили направление удара, обошли левый фланг обороны войск 62-го стрелкового корпуса и вышли к Усвятам. В результате прорыва противника южнее Орши и в районе Быхова были глубоко охвачены и фланги 13-й армии, создалась угроза полного окружения ее войск на рубеже рек Сож и Проня. Фронт обороны армии был прорван на нескольких направлениях, образовался 50-км никем не прикрытый разрыв с левофланговыми соединениями 20-й армии. Мотомеханизированные части XXXXVI моторизованного корпуса захватили Монастырщину, без помех продвигаясь в направлении Ельни. Части XXIV моторизованного корпуса завязали бои за Пропойск, продвигались к Черикову. Вступивший в командование 13-й армией генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко побывал в частях и, проанализировав создавшуюся обстановку, принял решение на отвод своих войск на промежуточный рубеж на Проню и далее за Сож. Одновременно была поставлена задача командиру 20-го стрелкового корпуса генералу Еремину на нанесение его частями контрудара из района Чаус в направлении Мстиславля, во фланг наступавшему на Смоленск XXXXVI моторизованному корпусу[409]. Но это уже было нелегко сделать. Противник значительно опережал в инициативе ведения боевых действий. К исходу дня мотомеханизированные части группы Гудериана заняли Сухари и Чаусы, полностью замкнув кольцо окружения вокруг могилевской группировки войск 13-й армии (четыре стрелковые дивизии и не успевший выйти на переформирование 20-й мехкорпус). Осложнилась обстановка в полосе обороны 4-й армии, где противник в 4 часа утра крупными бронетанковыми силами при поддержке авиации нанес сильный удар по подразделениям 42-й стрелковой дивизии, оборонявшим переправу у Пропойска. Мост был заминирован и подготовлен к уничтожению, но взорвать его не успели. Команда саперов была уничтожена незаметно подкравшимся вместе с отходившими советскими частями отрядом гитлеровцев, а стоявшая у моста батарея противотанковых орудий, сделав только несколько выстрелов, была раздавлена прорвавшимися через реку гитлеровскими танками. 4-я танковая дивизия немцев ворвалась в Пропойск, а частью сил двинулась в направлении Черикова. Командование 4-й армии не сразу доложило в штаб фронта о прорыве противника через Проню и захвате города, рассчитывая отбить его своими силами. В район Пропойска были срочно направлены 107-й стрелковый и 84-й артиллерийский полки 55-й стрелковой дивизии, но их атака успеха не имела. Поздно узнав о случившемся прискорбном факте, Маршал Советского Союза Тимошенко потребовал от командования 4-й армии немедленно ликвидировать прорыв врага у Пропойска[410]. Ночью к городу были подтянуты основные силы 55-й стрелковой и 219-й моторизованной[411] дивизий, большая часть всей имевшейся в 4-й армии артиллерии. Для усиления воздействия на быховскую группировку были привлечены и другие части 25-го механизированного корпуса. За Пропойск и переправу завязались ожесточенные бои, уже не прекращавшиеся ни днем ни ночью. Контратаки наших частей успеха не приносили, враг при активной поддержке своей авиации упорно оборонял захваченную переправу через Сож, надеясь в скором времени воспользоваться ею. Посильную помощь войскам Западного фронта, ведущим тяжелые оборонительные бои, оказывали моряки Пинской военной флотилии. 15 июля мониторы «Винница», «Витебск» и «Житомир» в сопровождении пяти бронекатеров прорвались по реке Сож из района Паричей к деревне Стасевка и нанесли удар по вражеской переправе через Березину. В результате меткого огня на мосту и в его районе было уничтожено несколько вражеских машин, но и корабли попали под ответный огонь. Несколько вражеских снарядов попало в монитор «Винница», на котором возник пожар. Все предпринимаемые попытки экипажа спасти судно успеха не имели, корабль был подорван своей командой. Оставшихся в живых членов экипажа подобрали бронекатера. До 24 июля 1941 года корабли флотилии поддерживали своим огнем части 21-й армии, нанося удары по обороне противника, по местам сосредоточения его войск. Юркие бронекатера, контролируя берега рек, часто прорывались в расположение противника. Замаскировавшись, катерники обнаруживали цели, наносили по ним стремительные и ощутимые удары и, пользуясь быстроходностью своих судов, уходили из-под удара. И такие нападения повторялись почти каждый день. Моряки флотилии не давали врагу покоя на берегах наших рек. Вечером 26 июля монитор «Смоленск» в сопровождении бронекатеров № 202, 204, 205 прорвался по реке Березина к хутору Воротень. В 22 часа корабли открыли огонь по переправе в районе Паричей, местам скопления войск противника. Немцы немедленно подтянули к реке в район села Судивица артиллерию и открыли по кораблям сильный огонь. В завязавшемся бою был потоплен катер № 202, остальным кораблям удалось прорваться на базу. До 20 августа 1941 года Березинский и Припятский отряды флотилии действовали в низовьях Березины, на Днепре от Жлобина до Печек, на Припяти от Мозыря до Турова. С 6 августа 1941 года корабли Пинской военной флотилии участвовали в обороне Киева. После окружения войск Юго-Западного фронта и невозможности прорваться из кольца блокады 19 сентября в районе Киева были затоплены уцелевшие корабли[412]. Некоторых успехов добились 15 июля соединения 21-й армии: 102-я стрелковая дивизия, возобновив наступление, к исходу дня вышла в район Нового Быхова и совхоза Лудчицы; дивизии 63-го стрелкового корпуса продвинулись до рубежа Виричев, Заболотье, Рудня, где встретили заранее подготовленную оборону выдвинутых сюда частей LIII армейского корпуса вермахта. Заняв оборону на выгодных рубежах, поставив артиллерию на господствующих высотках и перекрестках дорог, гитлеровцы артйллерийско-минометным огнем и бомбовыми ударами своей авиации остановили дальнейшее наступление частей корпуса комкора Петровского. Против продвинувшегося до 80 км в направлении Бобруйска 66-го стрелкового корпуса были спешно направлены части XXXXIII армейского корпуса вермахта, остановившие дальнейшее продвижение наших войск. Южнее, прикрывая житковичское направление, вела бои 75-я стрелковая дивизия. Попытки воинов 21-й армии сломить упорное сопротивление гитлеровцев и продолжить наступление на бобруйском направлении успеха не приносили. Части несли большие потери, но продвинуться вперед под ожесточенной бомбежкой с воздуха и артиллерийско-пулеметным обстрелом не могли. Несколько дней на достигнутых рубежах шли ожесточенные бои, проходившие с переменным успехом. Командование группы армий «Центр», обеспокоенное за тылы своих наступавших на Смоленск мотомеханизированных войск, спешно направило против войск 21-й армии части XII, LIII, XXXXIII и XXXV армейских корпусов. 16 июля к Днепру начали подходить основные силы пехотных соединений группы армий «Центр», высвобождая ведущие бои в районах Орши, Могилева, Быхова, Рогачева моторизованные части танковых групп. Получив это подкрепление, танковые группы вермахта устремились в направлении Ельни, Кричева, Рославля. Тяжелая обстановка продолжала оставаться в отходящих соединениях 22-й армии, где части LVII моторизованного корпуса группы генерала Гота продвинулись восточнее дороги Невель — Городок. 14-я моторизованная дивизия, развернувшись южнее Невеля фронтом на запад, отрезала пути отхода советских войск от Полоцка и Диены. Учитывая благоприятную ситуацию на этом участке фронта, командование корпуса приказало 19-й танковой дивизии занять Великие Луки[413].  Карта 25. Ход боевых действий на Западном направлении 10.06 — 6.08.41 г. Дивизия генерала Кнобельсдорфа, смененная под Невелем подошедшими пехотными частями, устремилась на северо-восток и после тяжелого боя 17 июля заняла восточную часть Великих Лук. По немецким данным, 19-й танковой дивизии достались большие трофеи, в том числе и эшелон с прибывшими на станцию советскими танками[414]. В связи с глубоким прорывом мотомеханизированных частей противника в северо-восточном направлении генерал Ершаков приказал войскам 22-й армии провести необходимую перегруппировку и отвести соединения на новые рубежи обороны: 51-й ск (112-я и 98-я сд, 545-й кап) — оз. Ушо, оз. Боровно; 62-й ск (174, 186 и 214-я сд, 56-й кап) — оз. Боровно, оз. Усвея, оз. Еменец, оз. Белое, Пруд, Выровля, оз. Черное, Зубки, Вышедки[415]. 170-я стрелковая дивизия выводилась в армейский резерв. 18 июля за Великие Луки начались тяжелые бои, в которых 19-я танковая дивизия вермахта понесла большие потери. В этот день в район северо-западнее Невеля вышла 12-я танковая дивизия, замкнув кольцо окружения вокруг советских войск, отходящих под ударами XXIII армейского корпуса и южного крыла 16-й полевой армии. К исходу 19 июля 22-я армия оборонялась: правым флангом на рубеже ст. Забелье, оз. Должское; центр и левый фланг продолжали бои в окружении в районе Чурилово, Холменец, оз. Езерище, стремясь прорваться в направлении Невеля. 20 июля соединения армии, сдерживая наступление противника на правом фланге, на центральном участке фронта предпринимали попытки по выходу из окружения. 170-я стрелковая дивизия, разобщенная на две части, вела бои на рубеже Станьково, оз. Удрай и пыталась пробиться из окружения западнее Усть-Долысе. 112-я и 98-я стрелковые дивизии, пытаясь выйти из окружения, с боями пробивались на северо-восток. Их авангарды во второй половине дня пересекли д. Пустышка — Невель на участке Бегуново, Барконы. 174-я и 186-я стрелковые дивизии, находившиеся в районе Новохолмска, вели тяжелые бои по прорыву из окружения. 126-я стрелковая дивизия с тяжелыми боями отходила на рубеж Селище, Горы. Выход из окружения части войск 22-й армии облегчил нанесенный контрудар силами 179-й и 126-й стрелковых и 48-й танковой дивизий, объединенных управлением 29-го стрелкового корпуса, которым удалось 21 июля выбить противника из Великих Лук[416] и оттеснить его к Невелю.  Карта 26. Обстановка на фронте групп армий «Север» и «Центр» 21 июля 1941 года (поданным ОКХ) В последующие дни войска армии генерала Ершакова[417] вели оборонительные бои на великолукском направлении и к 27 июля отошли на рубеж верхнее течение р. Ловать, Великие Луки, оз. Двинье, заняв охватывающее положение по отношению к смоленской группировке вражеских войск. Этот рубеж войска 22-й армии удерживали до конца августа 1941 года. Сражаясь на полях Белоруссии, воины 22-й армии показали исключительную стойкость и героизм. В жестоких боях врагу был нанесен значительный ущерб, только воины 179-й стрелковой дивизии за 19 июля западнее Великих Лук подбили 15 гитлеровских танков. Но много воинов этой армии так и осталось лежать на берегах Западной Двины, у Полоцка, Себежа, Дретуни, Городка, Невеля. На этом мы и простимся с войсками 22-й армии, оставившими территорию Белоруссии, которым еще предстояли тяжелые оборонительные бои. Тяжелая обстановка сложилась и в полосе 20-й армии, соединения которой, после безуспешных попыток восстановить линию фронта по Днепру, оставили Оршу, Дубровно, Красное и отходили к Смоленску, но враг уже в нескольких местах перехватил маршруты отхода наших дивизий. 5-й мехкорпус, 57-я танковая дивизия в течение 15 и 16 июля пытались задержать продвижение противника в районе местечка Красный, но безуспешно. Мотомеханизированные колонны врага обошли их открытые фланги и продолжали развивать наступление на Смоленск, где за город вела бои их 29-я моторизованная дивизия. Генерал Курочкин, в связи с угрозой полного охвата войск 20-й армии, с разрешения Главкома направления отдал приказ об отводе своих соединений на рубеж Рудня, Клины. В части был направлен следующий приказ командарма[418]:
Отходя с тяжелыми боями, оседлав дорогу Орша — Смоленск, воины 20-й армии сдерживали врага, не давая ему возможности выйти на прямой путь к Смоленску. Жестокие бои шли на реке Оршица, у деревень Крапивно, Высокое, Осиновка, Осинторф, Дубровно. Советские воины не отдавали врагу без боя ни одного населенного пункта. Тяжелая обстановка сложилась в полосе обороны 153-й стрелковой дивизии, потерявшей связь и соприкосновение с главными силами 20-й армии. Немцы все сильнее сжимали кольцо окружения вокруг ее частей, у которых почти не осталось боеприпасов. И тогда полковник Гаген принял решение пробиваться из окружения на соединение с главными силами. Отбиваясь от наседавшего со всех сторон врага, дивизия к утру 17 июля вышла на западный берег р. Черница в районе Слепцы, Логуны, Кароли. Разведка доложила, что на другом берегу реки заняли оборону подразделения гитлеровцев. Для прорыва через реку был сформирован ударный отряд (разведбатальон, батальон связи, саперная рота) под командованием майора Дудника, который внезапной атакой разгромил заслоны врага у деревни Добромысль и пробил небольшой коридор. Части дивизии с боем форсировали реку и, выполнив трудный марш, к утру 19 июля вышли в район Любавичи, где в течение двух дней вели бои на рубеже Зоричи, Любавичи с преследовавшими их подвижными отрядами немцев. В ночь на 21 июля остатки дивизии (около 800 человек) двинулись в направлении Рудни, но наткнулась на вражеские заслоны[419]. Круто изменив направление движения, дивизия полковника Гагена к утру 22 июля вышла к перекрестку шоссейных дорог Витебск — Смоленск и Минск — Москва в районе деревни Надвы, где два дня перекрывала движение немецких колонн по этим магистралям. Немцы, конечно, не могли смириться с этим обстоятельством и направили в этот район свои мотомеханизированные части. Под их сильным натиском дивизия начала отход и 24 июля вышла в район Мирское, Тишино, где и установила связь с войсками Западного фронта. Как отмечалось в журнале ее боевых действий, «исключительная организованность, бдительность, железная воинская дисциплина, беспредельный героизм и самоотверженность всего личного состава дивизии — вот причины успешных боев в тяжелых условиях окружения»[420]. Военный совет Западного фронта за высокую организованность, героизм и отвагу, проявленные в боях, объявил личному составу 153-й стрелковой дивизии благодарность, представив отличившихся воинов к награждению орденами и медалями. И в дальнейшем дивизия добросовестно выполняла свой воинский долг. По данным ее штаба, части дивизии за период с 22 июля по сентябрь 1941 года уничтожили 44 танка, 56 орудий, 67 пулеметов, несколько сотен гитлеровских вояк[421]. Сумела выйти из вражеского окружения и 1-я мотострелковая дивизия, командование которой приняло решение в ночь на 17 июля осуществить прорыв в направлении Горки, Могилев. По приказу полковника Глуздовского в частях были уничтожены оперативные документы, оставшиеся без горючего автомашины и тяжелая боевая техника. С собой забиралось только стрелковое оружие. Внезапной ночной атакой воины дивизии прорвали кольцо окружения и двинулись по тылам 2-й танковой группы вермахта в район Могилева, где соединились с частями 61-го стрелкового корпуса. В боевом строю дивизии после тяжелых боев осталось только 1200 красноармейцев и командиров. По приказу командира 61-го стрелкового корпуса генерала Бакунина они вместе с батальоном 110-й стрелковой дивизии заняли оборону на рубеже Вильницы, Дары, прикрыв тыл дивизии генерала Романова. Удалось выйти из окружения 161-й стрелковой дивизии и штабу 2-го стрелкового корпуса. Вечером 15 июля части корпуса незаметно выдвинулись к Мстиславской дороге в районе Шепилы и в 3 часа ночи нанесли удар по двигавшейся по ней автоколонне противника. Атаку поддержал и 151-й корпусной артполк, нанесший удар по дороге южнее Ширки. Шедшая по дороге вражеская колонна понесла от неожиданного удара советских воинов большие потери. Только 161-я стрелковая дивизия уничтожила 9 танков, 3 бронемашины, одну легковую и штабную машины, две цистерны с горючим, 22 автомашины с боеприпасами и несколько мотоциклов. В Шепилах был подожжен и вскоре взорвался склад боеприпасов. В результате боя были захвачены документы штаба соединения противника и убит немецкий генерал-майор танковых войск[422]. 161-я стрелковая дивизия (без 542-го сп), штабы, обозы и корпусные части перешли Мстиславскую дорогу и двинулись по маршруту Шепилы, Волымерово, Долговичи, Грабалова, Нешковка, Белица, Походовичи и далее на Кричев. В ночь на 17 июля части корпуса сосредоточились в лесу восточнее Озерцы. Некоторые части 161-й стрелковой дивизии (603-й сп и 632-й гап) при подходе к Кричеву были задержаны командиром 45-го стрелкового корпуса и получили задачу на оборону города. 17 июля 161-я стрелковая дивизия была выведена в район Глуховки, а через несколько дней двинулась в район Гжатска на доукомплектование, после чего продолжала вести боевые действия в составе 20-й армии Западного фронта[423]. В результате продвижения гитлеровских войск к Ярцеву, Смоленску, Мстиславлю и Кричеву в тяжелое положение попали и войска 19, 16 и 13-й армий Западного фронта, они оказались в оперативном «мешке». Попытки отдельных соединений и частей этих армий контратаковать продвигавшиеся на восток мотомеханизированные колонны противника значительных успехов не приносили. 19-я армия разрозненными соединениями и частями продолжала вести бои в разных районах Смоленщины: 29-й стрелковый полк (38-й сд) — под Смоленском, 48-й сп — под Ярцевом; по одному полку 127-й и 129-й стрелковых дивизий и пять батальонов 158-й — под Смоленском; еще один полк 127-й стрелковой дивизии — в Рославле. Отдельные части 34-го стрелкового корпуса были выгружены из железнодорожных вагонов далеко от места сосредоточения главных сил. Да и перевод штаба армии из-под Рудни на станцию Кардымово на целые сутки прервал связь с войсками и руководством Западного фронта. Тяжелая обстановка продолжала оставаться и в войсках 13-й армии, разрезанной на части танковыми клиньями гитлеровцев. Остатки 45-го стрелкового корпуса (отдельные части 148-й и 187-й сд) вели бои южнее Могилева, а некоторые части и подразделения отошли в район обороны дивизий 21-й армии. Основные силы 148-й стрелковой дивизии вели тяжелые бои с противником на рубеже реки Проня. В окружение попали 132, 137, 160-я дивизии 20-го стрелкового корпуса, ведущие изолированные очаговые бои. Два батальона 160-й стрелковой дивизии закрепились в районе Усачева, некоторые подразделения корпуса сосредоточились в районе Слободы. Положение усугубило то обстоятельство, что командование 13-й армии потеряло связь с 61-м и 20-м стрелковыми корпусами, штабом фронта, поэтому для получения дальнейших указаний в Ярцево на самолете У-2 16 июля вылетел начальник Оперативного отдела армии полковник Иванов. Маршал Тимошенко утвердил решение командарма-13 о нанесении удара по противнику силами 20-го стрелкового корпуса и об отводе войск армии за реку Проня. Одновременно маршал потребовал во что бы то ни стало удержать Могилев[424]. Но к этому времени обстановка в полосе обороны армии генерала Герасименко значительно ухудшилась. Планируемый контрудар не состоялся, все дивизии были втянуты в тяжелые оборонительные бои и разрозненно отходили под натиском противника, стремясь избежать окружения. Да и у многих из них отсутствовала связь с вышестоящим командованием, поэтому задача на нанесение удара по немцам до них не была доведена. Да и прорыв противника у Пропойска внес свои коррективы в действия войск. Под сильными ударами мотомеханизированных частей противника и его авиации соединения 13-й армии, оборонявшиеся на Проне, были вынуждены начать поспешный отход за Сож. Теперь наносить удар частями 20-го стрелкового корпуса на Чаусы было нецелесообразно, и командующий армией дал разрешение на отвод его частей за Сож и поставил задачу на организацию обороны на ее берегу. Но это уже было нелегко выполнить попавшим в окружение ослабленным дивизиям, потерявшим связь с командованием корпуса и армии. Перед их командирами встала задача — как можно с меньшими потерями личного состава и боевой техники вывести свои соединения из окружения. Части 137-й стрелковой дивизии, отошедшие за реку Бася, в течение дня вели бои в полуокружении в районе Любавино. Получив приказ на выход за Сож, они двинулись к реке, преследуемые противником с двух флангов. Гитлеровцы, одновременно вышедшие к реке, сосредоточили по начавшим переправу 19 июля у деревни Александровка-1 частям дивизии сильный минометно-пулеметный огонь. Достичь противоположного берега реки удалось только немногим советским воинам… Командир 132-й стрелковой дивизии генерал Бирюзов принял решение прорваться через шоссе Пропойск — Кричев, форсировать Сож и занять оборону на его левом берегу. Остатки дивизии вечером сосредоточились в районе деревни Слобода и начали выход на соединение со своими войсками. Когда Сож был уже недалеко, на перехват обнаруженных колонн дивизии начала выдвигаться танковая часть противника. Генерал Бирюзов приказал развернуть стрелковый батальон, усиленный несколькими танками и артиллерией, и задержать выход противника к реке. Под этим прикрытием основные силы дивизии на плотах и подручных средствах начали переправу. Орудия буксировались по дну реки машинами и сразу становились на боевые позиции. Дивизия уже заканчивала переправу, когда к реке удалось прорваться немцам, открывшим сильный артиллерийско-минометный огонь по переправам. Оставшиеся на правом берегу воины преодолевали реку уже вплавь под прикрытием ответного огня ранее переправившихся подразделений. Удалось, хотя и с большими потерями, прорваться через реку и отряду прикрытия под командованием полковника Ф. М. Рухленко. А вот боевую технику и обозы, которые не успели переправить, пришлось оставить. Переправившись, 132-я стрелковая дивизия заняла оборону и сразу вступила в бой с подошедшими к месту переправы гитлеровскими колоннами. В боях в районе Чаус, на реках Проня и Сож дивизия потеряла 2/3 личного состава, почти всю материальную часть. Вся ее уцелевшая артиллерия по приказу командующего фронтом была направлена под Пропойск, а управлению дивизии, понесшей большие потери, было приказано передать стрелковые части в другие соединения, а самим выходить на переформирование[425]. Трагически сложился выход из окружения 160-й стрелковой дивизии и следовавшего с ней руководства 20-го стрелкового корпуса. В двадцатых числах июля при выполнении марша они подверглись нападению превосходящих сил врага и в бою понесли огромные потери. Погибло много красноармейцев и командиров, в том числе командир корпуса генерал-майор С. И. Еремин, начальник штаба полковник В. А. Симановский. Много советских воинов оказалось и в плену у врага. Остатки 45-го стрелкового корпуса под непрерывными ударами гитлеровцев отходили на рубеж реки Сож, куда удалось выйти немногим воинам. Впоследствии некоторые части были переданы в подчинение командиру 67-го стрелкового корпуса комбригу Жмаченко, а из других частей был сформирован сводный отряд, перед которым поставлена задача на оборону восточного берега Сожа. В полном окружении противника, в связи с соединением в районе Чаус частей 2-й танковой группы, оказались и дивизии 61-го стрелкового корпуса генерала Бакунина и подчиненный ему 20-й мехкорпус. Части 110-й и 172-й стрелковых дивизий, 20-го механизированного корпуса, 507-й стрелковый полк (148-й сд) и 543-й стрелковый полк (132-й сд) организовали круговую оборону могилевского района, готовясь к тяжелым боям. В этот момент можно было организовать выход корпусов из окружения, ведь на восточном берегу Днепра остались только некоторые части и подразделения 10-й моторизованной дивизии и пехотного полка «Великая Германия», которые, выставив усиленные заслоны в районе Сухари и Чayс, небольшими силами удерживали переправы у Шклова и Старого Быхова. Главные силы 2-й танковой группы в это время вели бои в районах Смоленска, Мстиславля, Черикова, Пропойска и Кричева, а пехотные дивизии еще только выходили на рубеж Днепра. Но приказ Ставки на удержание Могилевского рубежа был очень четок. В резерве 21-й армии находился 25-й механизированный корпус, удар которого, подкрепленного дивизиями 67-го стрелкового корпуса (151-й и 117-й) в направлении Могилева вдоль дороги Довск — Могилев, мог принести хорошие результаты, отрезав быховскую группировку 2-й танковой группы от Днепра и подходивших к нему пехотных дивизий 2-й полевой армии. 50-я танковая дивизия корпуса (мсп, гап, озадн, 57 Т-34 и 50 Т-26) к этому времени уже находилась в районе Лебедевки[426], а 102-я стрелковая дивизия прорвалась на рубеж Красный Пахарь, Нераж. Но командование Западного фронта так и не решилось бросить в бой эту ударную группировку, видно опасаясь, что ее может постигнуть та же участь, что и ранее вводившиеся в бой на Западном направлении механизированные корпуса. А вскоре и эта боевая единица (25-й мк) будет растаскана по частям, понесет неоправданные потери и перестанет существовать как механизированное соединение. Командование 25-го механизированного корпуса было вынуждено даже направить письмо Сталину о неправильном его использовании[427].
Но имевшаяся у командования Западного фронта неплохая возможность закрытия вражеского прорыва по восточному берегу Днепра южнее Могилева до выхода на этот рубеж пехотных дивизий 2-й полевой армии была упущена. Соединения 21-й армии продолжали наступать в разных направлениях, не увязывая свои действия друг с другом. Недолго длилось затишье под Могилевом. К городу 16–17 июля начали подходить передовые подразделения 7, 15 и 23-й пехотных дивизий группы армий «Центр», которые небольшими отрядами при поддержке 2–3 самоходных орудий стремились просочиться через оборону 172-й стрелковой дивизии на разных участках. С новой силой бои вспыхнули на участках Пашково, Полыковичи, у деревень Бутрымовка, Бруски, Веккер, Буйничи, Ново-Пашково, Присно. Отважно сражались воины капитана Гаврюшина, старших лейтенантов Макарова и Анненкова, лейтенантов Возгрина, Хорошева и Прощалыгина. Вместе с воинами 172-й стрелковой дивизии героически сражались сотрудники НКВД и НКГБ, отряды народного ополчения Могилева (к концу обороны города их количество составляло около 12 000 человек), получившие первое боевое крещение в районе деревни Буйничи, где они держали оборону на участке от Днепра до Бобруйского шоссе. Не отставали от них и остальные жители города, работавшие на строительстве инженерных сооружений, что помогало воинам дивизии генерала Романова стойко удерживать свои участки обороны. В некоторых местах гитлеровцам удавалось прорвать оборону советских воинов, но ударом подошедших резервов 61-го стрелкового корпуса положение на фронте вновь восстанавливалось. Но положение оборонявшихся дивизий корпуса генерала Бакунина, по мере выхода к Днепру пехотных дивизий группы армий «Центр», с каждым днем ухудшалось. Осложнилась обстановка южнее Могилева, где подразделения 10-й моторизованной дивизии вермахта, оттеснив 747-й (172-й сд) и 507-й (148-й сд) стрелковые полки, вышли на рубеж Вильчицы, Князевка, Быстрик. Вскоре на этот рубеж стали подходить полки 78-й пехотной дивизии, переправившиеся через Днепр в районе Баркалабово. Не увенчались успехом действия частей 4-й армии, которые утром 16 июля перешли в наступление на Пропойск для восстановления обороны по реке Проня. Ожесточенные бои разгорелись за город, который несколько раз переходил из рук в руки. Одновременно с севера по гитлеровцам, оборонявшимся в Пропойске, нанесли удар выходящие из окружения части 13-й армии. В результате боя основные силы переброшенной из-под Могилева 10-й моторизованной дивизии вермахта оказались в тисках. Но надо отдать должное боевой подготовке немецких войск — они защищались стойко, умело применяя свою артиллерию и авиацию. И хотя в боевых действиях у Пропойска участвовало достаточно большое количество советских войск, им так и не удалось отбить город и переправу у противника. Маршал Советского Союза С. С. Бирюзов, анализируя боевые действия наших войск в этом районе, отмечал: «Несмотря на сосредоточение там довольно значительных сил, мы не добились существенных результатов. Тактика предпринятого контрудара была неудачной. В значительной мере она определялась тогдашними нашими затруднениями: войскам не хватало ни огневых средств, ни авиационного прикрытия. Поэтому все сводилось к ожесточенным атакам позиций противника в лоб. А противник, хорошо укрепившись в Пропойске, сумел использовать подвижные группы танков и автоматчиков для маневра во фланг и тыл атаковавшим его войскам»[428]. Да, тяжело приходилось в июльские дни 1941 года нашим воинам. Мы еще не научились воевать тактически грамотно, и приобретать необходимый опыт и знания приходилось под огнем врага, ценой больших потерь. Сильной бомбежке были подвергнуты оборонительные позиции войск 4-й армии, тылы, железнодорожные станции и дороги. Горел Сож, близлежащие леса, горело все, что могло гореть. Удару авиации подвергся и штаб армии, который с разрешения командующего фронтом переместился в лес в 3 км восточнее Кричева. В течение 16 июля передовые отряды гитлеровцев попытались форсировать Сож у деревни Бахровка, где занимали оборону воины 8-й воздушно-десантной бригады. Но все попытки врага приблизиться к переправам в этом районе были отбиты дружными усилиями десантников и поддерживающей их артиллерии. Сильным ударам авиации противника и последовавшей за этим танковой атаке подвергся 333-й полк 6-й стрелковой дивизии, державший оборону в 12 км западнее Черикова. Понеся большие потери, подразделения полка в 15 часов были вынуждены отойти на рубеж Мирочищи, Журавля. Колонны частей XXIV моторизованного корпуса двинулись в направлении Черикова, где с ними в бой вступил 125-й стрелковый полк этой же дивизии, но и он не смог сдержать натиск врага. Через час после начала боя немцы ворвались в город, вынудив части 6-й стрелковой дивизии отойти на рубеж Гронова, Пропойск, заняв оборону по реке Сож. Мост через реку по приказу командующего 4-й армией был взорван. Но были и некоторые успехи в действиях советских войск. Правофланговый батальон 8-й воздушно-десантной бригады и сводный отряд 6-й стрелковой дивизии под командованием полковника Попсуй-Шапко нанесли неожиданной удар во фланг XXXXVI моторизованного корпуса противника, смяли его передовые подразделения и отбросили их на несколько километров от Мстиславля. Одновременно по правому флангу 2-й танковой группы нанесли удары и соединения 21-й армии, которые совпали с предпринятым наступлением с севера частей 57-й танковой дивизии полковника Мишулина (20-я армия). Генерал Гудериан донес в штаб группы армий, что с гомельского направления его атакуют двадцать дивизий маршала Тимошенко[429]. Это вынудило гитлеровцев на некоторых участках перейти к обороне. Таким образом, в результате нанесения контрудара соединениями 4-й и 21-й армий на южном фланге Западного фронта была оказана помощь нашим войскам, оборонявшим Смоленск.  Карта 27. Продвижение соединений 2-й танковой группы 16–20 июля 1941 года Но значительного улучшения обстановки на южном участке Западного фронта достичь так и не удалось. Несмотря на упорную оборону советских войск, несмотря на их активные наступательные действия на отдельных участках фронта, враг продолжал наступление во всей полосе обороны. К исходу 16 июля соединения 2-й танковой группы генерала Гудериана вышли на следующие рубежи[430]: 4-я тд — в район между Чаусами и Молятичами; 10-я тд — Хиславичи, Починок; 17-я тд — Ляды, Дубровно; 18-я тд — Красное, Гусино; 10-я мд — южнее Могилева (ее главные силы вели бои в районе Пропойска. — P. И.); мд СС «Рейх» — район Мстиславля; 29-я мд — Смоленск. Да, 16 июля 29-я моторизованная дивизия противника захватила Смоленск, но бои за город отдельными частями и подразделениями 16-й и 20-й армий Западного фронта продолжались до 28 июля. Командование Западного фронта доносило в Генеральный штаб РККА[431]:
Таким образом, несмотря на численное превосходство войск Западного фронта над противником, его так и не удалось задержать на таких выгодных рубежах обороны, как Западная Двина и Днепр. И причинами этого являются: — поражение наших войск в боях под Минском и на Березине, образовавшиеся большие разрывы в обороне Западного фронта потребовали преждевременного ввода в сражение крупных резервов войск, сосредотачивавшихся на Днепре. К тому же сильные подвижные резервы (5-й и 7-й мк), передовые отряды стрелковых дивизий были неграмотно введены в бой и понесли в них невосполнимые потери; — войска вновь созданного Западного фронта располагались линейно на широком фронте при отсутствии глубокоэшелонированной и многополосной обороны (насыщенной минными полями и заграждениями), без учета вероятных направлений наступления ударных группировок противника; — имевшиеся на фронте сильные артиллерийские части не группировались на танкодоступных направлениях, а распределялись равномерно вдоль всей линии фронта; — неудовлетворительная работа разведорганов во всех звеньях, не сумевших установить места возможного форсирования противником рек. В результате большие силы войск Западного фронта были сосредоточены на рубеже Рогачев, Жлобин, Стрешин, а на 110-км участке южнее Могилева оборонялись только части одной 187-й стрелковой дивизии, усиленные одним полком 45-го стрелкового корпуса. Недостаточно был прикрыт войсками северный берег Западной Двины (где оборонялась только 186-я сд), слабость обороны на рубеже Копысь, Шклов (оборонялась ослабленная 53-я сд), следствием чего явился прорыв мотомеханизированных частей вермахта в витебском и смоленском направлениях; — отсутствие четкого и непрерывного управления соединениями и частями при проведении всех видов операций; — слабое обеспечение стыков частей, соединений, армий, что давало противнику возможность быстро прорывать в этом направлении оборону наших войск и наносить по ним фланговые удары; — прибывавшие на фронт достаточно сильные оперативные резервы вводились в сражение по частям, по мере их подхода, и значительно повлиять на ход боевых действий так и не смогли; — незнание обстановки, запаздание с докладами из войск приводило к излишней осторожности руководства объединений и соединений в маневрировании дивизиями и частями; — большие упущения допущены в использовании родов войск (так, танковые части использовались для решения самостоятельных задач, отсутствие противотанковых резервов и др.); — непрерывная постановка войскам наступательных задач без учета складывающейся на фронте обстановки; — контрудары войск готовились поспешно, без оценки и разведки сил противостоящего противника. Частям не давалось время на подготовку к проведению наступательной операции; — неумение командиров и штабов всех уровней организовывать наступательные и оборонительные операции, что приводило к ряду серьезных ошибок в руководстве войсками и большим потерям личного состава; — отмечались случаи и неудовлетворительного управления войсками со стороны вышестоящих командиров и штабов, что в значительной мере было связано с плохой организацией работы связи, в первую очередь радиосвязи; — отсутствовало массирование сил на выбранных направлениях ударов, поэтому выгодная в некоторых случаях для наших войск обстановка так и не была использована для разгрома вырвавшихся вперед мотомеханизированных соединений и частей противника; — при проведении наступательных операций создавались слабые ударные группировки войск (3–4 дивизии), наступавшие на широком фронте в разных направлениях, без проведения глубокой разведки, неналаженного взаимодействия и слабости автобронетанкового и артиллерийского обеспечения; — слабость противовоздушной обороны и отсутствие активной авиационной поддержки не позволили надежно прикрыть наземные войска от ударов с воздуха, что в большой степени снижало их устойчивость при проведении оборонительных и наступательных операций; — неспособность стрелковых частей эффективно противодействовать массированным ударам мотомеханизированных сил противника; — неудовлетворительная работа служб военных сообщений, регулирования и эвакуации; — не оправдавшая себя система тыла. Да и неудачи прошедших в июне — начале июля боевых действий, огромные потери в них личного состава, страх перед возможным окружением морально воздействовали на командование всех степеней и войска. И это было действительно так. Как вспоминал Маршал Советского Союза С. С. Бирюзов, «опасаясь окружения, командование 13-й армии (и других армий. — Р. И.) старалось всячески растянуть фронт, отчего плотность боевых порядков была явно недостаточной. Немецкие танки легко прорывались через них. И после каждого такого прорыва нами предпринимались бесплодные попытки „заштопать дыру“ с помощью одного-двух батальонов. Вместо того чтобы создать на нужном направлении мощный кулак и добиться решительного превосходства над противником, мы распыляли свои силы, бросая их в бой по частям»[432]. 17 июля бои на Западном фронте продолжались с неослабевающим напряжением. В разведсводке штаба Главного командования[433] отмечалось, что противник прилагает основные усилия на смоленском и могилевском направлениях, одновременно сосредотачивая значительные силы (до двух моторизованных корпусов) на флангах 20-й и 13-й армий в районах Рудня, Лиозно, Добромысль, Красный, Зверовичи, Шамово, Горки, Дрибин… На рогачевском направлении противник ведет бои на фронте Ржавка, Никоновичи, Лудчица, Озераны, Филевичи, Радуши, Мормаль и далее на запад… На пинском направлении противник вышел на фронт Ельно, Микашевичи, Погост, Туровы. С каждым днем осложнялась обстановка под Смоленском, где разрозненные части 16-й армии генерала Лукина не смогли создать устойчивую оборону. Войска 2-й и 3-й танковых групп вермахта стремились соединиться восточнее Смоленска и завершить полное окружение войск 16, 20 и 19-й армий Западного фронта. Начиная с середины июля в районе Смоленска и севернее — до верховьев Западной Двины, а также к северо-западу от Рославля проходили ожесточенные кровопролитные бои, в ходе которых войска 20-й и 16-й армий понесли тяжелые потери, главным образом от авиации противника. К концу июля в дивизиях этих армий оставалось не более 1000–2000 человек, на исходе были боеприпасы и горючее. 19 июля 10-й танковой дивизии противника удалось прорваться к Ельне, однако полностью замкнуть кольцо окружения вокруг войск 16-й и 20-й армий Западного фронта немцам удалось только 26 июля. К 20 июля частям 2-й танковой группы удалось захватить Оршу, Смоленск, Ельню, Кричев, продвинувшись на 200 км. Дальнейшее наступление немцев в районе Ярцево было приостановлено группировкой войск генерала К. К. Рокоссовского. Соединения 16-й армии в это время вели бои за Смоленск, сдерживая противника с направления Донец, Холм, отходя своим правым флангом на Ополье. Войска 19-й армии вели бои северо-восточнее Смоленска. 20-я армия проводила перегруппировку своих сил и наносила контрудары в направлении Рудни, где части противника нависали над ее левым флангом. В последних числах июля Ставка приняла решение вывести из окружения войска 16-й и 20-й армий. В результате принятых мер основные силы этих армий в августе 1941 года вырвались из окружения и заняли оборону на указанных им рубежах. Три недели на огромной территории (600–650 км по фронту, 200–250 км в глубину) продолжалось Смоленское сражение, в результате которого войска Западного фронта понесли значительные потери. Многие наши части и соединения попадали в окружение и после неравного боя были уничтожены, некоторым удалось с большими потерями вырваться из него. «Повезло» и некоторым воинам 18-й стрелковой дивизии. 18 июля ее командование получило радиограмму из штаба 20-й армии: «Требую отойти немедленно и занять оборону на рубеже Бахово, Вечерино, Добрыгнь»[434].  Карта 28. Завершение окружения советских войск в районе Смоленска С наступлением темноты части оставили свои рубежи обороны и двинулись под начавшимся дождем по лесным дорогам в направлении Пугляи, Есипово, Мужичье. Переправившись через реку Крапиванка, дивизия 19 июля вышла в район Вечерино и заняла оборону на рубежах: 97-й сп — Бородино, Святошино, фронтом на запад; 208-й сп — Вечерино, Добрынь, фронтом на запад; остатки 316-го сп — в районе деревни Коровино, фронтом на восток. Южнее этой деревни расположился сводный отряд майора Горгашвили. Вскоре расположение дивизии подверглось нападению подвижных отрядов противника, а затем ожесточенный бой, с подошедшими вражескими частями, начался в районе деревни Пищики. В этот день была получена и радиограмма штаба 20-й армии — переправиться на северный берег Днепра и следовать в район Ярцево (18-я и 73-я сд этой армии еще вели бои на южном берегу Днепра, а главные силы — на северном. — Р. И.). Но до Днепра надо было еще дойти. В ночь на 21 июля части дивизии, отбиваясь от преследовавших ее отрядов мотоциклистов, двинулись по маршруту Коровино, Юково, где вновь подверглись нападению и бомбежке противника. Прижатые к болотистой речушке Россасенки, части 18-й стрелковой приняли свой последний бой в роще уд. Юково. Понеся огромные потери, остатки дивизии небольшими группами с боем прорвались к местечку Баево и в ночь на 22 июля вышли к Днепру. Уничтожив документацию штабов, ненужное имущество, уцелевшие воины начали переправу в разных местах реки между деревнями Сырокоренье и Хлыстовка… Через неделю группа командира дивизии полковника Свиридова присоединилась к отряду генерала Болдина, вместе с которым и вышла из окружения. Удалось вырваться из вражеского кольца и другим отрядам и группам воинов 18-й стрелковой дивизии, которые вынесли из окружения и раненого полкового комиссара Н. Ф. Катаргина. Командир 12-го гаубичного полка майор Садыков вывел из окружения артиллерийский дивизион. А оставшиеся на территории врага воины дивизии образовали 208-й партизанский отряд (по названию 208-го стрелкового полка), который продолжал сражаться с врагом в Могилевской области. Но многие части нового Западного фронта, оставшиеся в окружении, были разгромлены и понесли огромные потери. По данным немецкого командования, в Смоленском сражении (10.07–10.09.41 г.) в плен попало 309 110 красноармейцев и командиров Красной Армии, было захвачено и уничтожено 3205 танков, 3000 орудий, 341 самолет[435]. По советским данным[436], в ходе этого сражения войска Красной Армии потеряли 486 170 человек убитыми, 273 800 ранеными. Ежедневные потери личного состава войск составляли свыше 23 000 человек. В боях в районах Витебска, Орши, Могилева и Гомеля в плен попало 450 000, в районе Смоленска — 180 000 воинов Западного, Центрального, Резервного и Брянского фронтов, Пинской военной флотилии. Потери вооружения составили: стрелкового — 233 400 ед., орудий и минометов — 9290, танков — 1348, боевых самолетов — 903. Большие потери в ходе этого сражения вновь понес командный состав. В боях за Родину погибли или пропали без вести: генерал-лейтенант П. М. Филатов (13-я армия), генерал-лейтенант В. Я. Качалов (28-я армия), генерал-майор А. Д. Корнеев (нш 20-й армии), генерал-майор И. П. Карманов (62-й ск), генерал-майор С. И. Еремин (20-й ск), генерал-майор С. М. Чистохвалов (25-й ск), генерал-майор И. П. Алексеенко (5-й мк), генерал-майор П. Г. Егоров (нш 28-го ск), полковник В. А. Симоновский (нш 20-го ск), генерал-майор Т. К. Силкин (170-я сд), генерал-майор М. А. Кузнецов (126-я сд), генерал-майор Т. Л. Власов (начальник артиллерии 16-й армии), полковник Ф. У. Грачев (13-я тд), комбриг С. А. Харитонов (53-я сд), полковник Н. Г. Гвоздев (179-я сд), полковник И. Т. Рясик (зам. нач. штаба 20-й армии) и многие другие командиры. Попали в плен: генерал-майор Д. Е. Закутный (21-й ск), генерал-майор И. М. Скугарев (160-я сд), полковник А. И. Михайлов (161-я сд), комбриг Бессонов (102-я сд), полковник А. Ванюшин (начальник авиации 20-й армии), бригадный военврач И. А. Наумов (зам. главного врача фронта), Многие другие командиры и красноармейцы. За потерю управления войсками и большие потери были арестованы и расстреляны командующий 34-й армией генерал-майор K. M. Качанов, начальник артиллерии генерал-майор B. C. Гончаров и 23 старших командира этого объединения. Итогом Смоленского сражения являлось то, что здесь были на продолжительное время скованы основные ударные силы группы армий «Центр», не позволив им быстро продвинуться к Москве. Гитлеровские войска в боях на Днепре и за Смоленск понесли довольно большие потери в живой силе и технике[437]. Генерал-фельдмаршал Паулюс впоследствии вспоминал: «Разыгравшиеся в районе Смоленска боевые действия обусловили расход боеприпасов в такой степени, что запасы, для дальнейшего наступления, были израсходованы. Здесь, под Смоленском, сопротивление советских войск значительно усилилось и вскоре перешло в сильное контрнаступление, что нанесло немецкой стороне значительные потери»[438]. Конечно, эти цифры ни в коей мере не шли в сравнение с потерями Красной Армии, которая только за третий квартал 1941 года (включая в этот период и потери с 22.06 по 30.06.41 г.) потеряла: — 236 372 убитыми и умершими на этапах санитарной обработки; — 40 680 умершими от ран в госпиталях; — 153 526 умершими от болезней и в результате происшествий; — 1 639 099 пленными и пропавшими без вести[439]. Именно ценой огромных потерь был сорван гитлеровский план молниеносной войны против СССР. Немцам не удалось полностью разгромить войска Западного фронта. Благодаря героической обороне наших войск на Западной Двине и Днепре советское командование сумело развернуть на решающих направлениях свои стратегические резервы, создать по направлению к Москве глубоко эшелонированную оборону. Героическими усилиями войск 16, 19 и 20-й армий и подошедших резервов фронт на главном стратегическом направлении в начале августа 1941 года стабилизировался на рубеже рек Вопь и Днепр.  Карта 29. Общий ход боевых действий на Западном направлении 10.07 — 5.08.41 г. В ходе боев на реках Западная Двина и Днепр части Западного фронта научились драться по-настоящему. Закалившись в боях, поборов в себе «танкобоязнь», наши воины стойко удерживали свои позиции, смело вступали в бой с бронетанковыми частями гитлеровцев. В этих боях и были заложены основы краха зимнего наступления гитлеровцев под Москвой в декабре 1941 года. Напряженная обстановка продолжала оставаться и на южном крыле Западного фронта. Утром 17 июля 3-я танковая дивизия гитлеровцев начала быстро продвигаться к Кричеву. Ожесточенный бой вспыхнул на рубеже реки Добрость, недалеко от деревни Речица, где держали оборону воины 6-й стрелковой дивизии. Первыми открыли огонь по продвигавшимся по дороге к Кричеву немецким танкам наши артиллеристы. Но силы сторон были неравны. Одно за другим умолкали орудия советских артиллеристов, но и на дороге дымилось и горело немало вражеских танков, бронемашин, автомобилей. Скоро только одно орудие продолжало вести огонь. Загорались все новые и новые машины врага, но все чаще падали сраженные пулями и осколками снарядов номера боевого расчета орудия. И вот в живых остался только один артиллерист, который так и остался навсегда у своего орудия. Имя героя установлено — это был сержант Н. В. Сиротин из 55-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии, уничтоживший 2 бронетранспортера, 10 автомашин и около 60 гитлеровцев[440]. Пораженный смелостью артиллериста, немецкий офицер записал в свой дневник: «17 июля. Сокольничи, возле Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один, стоя возле орудия, долго расстреливал колонну танков и пехоты и погиб. Все удивлялись его храбрости»[441]. Гитлеровские танки, прорвавшись к Кричеву, завязали бои на западном берегу Сожа с воинами 7-й воздушно-десантной бригады. Воспользовавшись этим обстоятельством, части 6-й стрелковой дивизии переправились через Сож и заняли оборону по южному берегу реки между Кричевом и Пропойском. Вскоре в этот район вышли и отошедшие от Прони некоторые подразделения 42-й стрелковой дивизии. Тяжелый бой шел за Кричев. Десантники стойко держались на своих рубежах, отражая все усиливавшиеся атаки гитлеровских танкистов. Город, позиции воинов непрерывно подвергались артиллерийскому обстрелу, бомбежке вражеской авиации, многие дома были разрушены, везде полыхали пожары. Трудно было десантникам, имевшим немногочисленную артиллерию, сдержать натиск танков. Они были вынуждены оставить Кричев и отойти на восточный берег Сожа, взорвав за собой мост. Для усиления обороны на этом участке командующий 13-й армией передал в распоряжение генерал-майора Жадова два резервных артиллерийских полка. Днем командование 4-й армии получило приказ Маршала Советского Союза Тимошенко — освободить Кричев и Пропойск и развить наступление в могилевском направлении, с задачей оттянуть часть вражеских войск от Смоленска и оказать помощь в выходе из окружения войскам 13-й армии[442]. Но сил для нанесения этого контрудара по противнику у 4-й армии не было: все ее части уже ввязались в тяжелые оборонительные бои. Обстановка в полосе ее обороны, после захвата немцами Пропойска, Кричева и Черикова, еще более обострилась. Армия понесла в предыдущих боях большие потери, испытывала острую нехватку людей, транспорта, вооружения, боеприпасов. Части 42-й и 143-й стрелковых дивизий были отрезаны от главных сил армии и вели бои еще на северном берегу Сожа. Боеспособными оставались только 55-я стрелковая дивизия и несколько батальонов 6-й стрелковой дивизии, которые занимали оборону на 30-км участке. Да и у них на вооружении имелось только небольшое количество артиллерии. Так, 228-й стрелковый полк 55-й дивизии имел на вооружении только 18 ручных и станковых пулеметов, 100 автоматов, 3 ротных миномета и два 76-мм орудия. Противотанковых мин в частях армии не было. Подразделения 28-го стрелкового корпуса редкой цепочкой растянулись вдоль Сожа, образовав очаговую оборону. В этот день 10-я моторизованная дивизия вермахта предприняла попытку форсировать Сож у деревни Журавель. После бомбового удара и мощной артиллерийской подготовки гитлеровцы начали переправляться через реку на резиновых лодках, но наткнулись на кинжальный огонь заблаговременно стянутых к месту прорыва подразделений 55-й стрелковой дивизии. Понеся на переправе большие потери, немцы прекратили в этот день попытки прорыва. Продолжались ожесточенные бои частей 8-й воздушно-десантной бригады и сводного полка 6-й стрелковой дивизии в районе Мстиславля. Для их усиления, по приказу командующего 4-й армией, в этот район было переброшено несколько подразделений из армейского запасного полка и корпусной артиллерийский полк. Но силы сторон были неравны, советские воины на исходе дня отошли от Мстиславля и переправились на восточный берег Сожа. До 20 июля части 4-го воздушно-десантного корпуса и сводного отряда полковника Попсуй-Шапко[443] ежедневно наносили удары по моторизованной дивизии СС «Рейх» и пехотному полку «Великая Германия», но добиться каких-то значительных успехов так и не смогли. Сильные бои продолжались и на левом фланге 4-й армии, в районе Пропойска. Атаки частей 55-й стрелковой и 219-й моторизованной дивизий с юга совпали с ударом с севера частей 45-го стрелкового корпуса, выходящих из окружения в этом районе, но выбить противника из города так и не удалось. Командир 219-й моторизованной дивизии генерал-майор Корзун докладывал в армию: «Последнюю атаку проводил вчера. Один полк дивизии дошел до церковной площади. Но его контратаковали два полка противника с большим числом танков. Потеряв почти половину людей, полк отошел обратно»[444]. Героизм проявили воины 107-го стрелкового полка 55-й стрелковой дивизии, которые в ночь на 18 июля неожиданно для противника переправились через Сож и стремительным ударом овладели мостом через реку Проня (восточнее Пропойска), перерезав сообщение по Варшавскому шоссе. Заняв круговую оборону у моста, воины полка в течение шести часов сдерживали натиск врага, не давая возможности передвижения по шоссе вражеских колонн. Захваченный позднее пленный 10-й моторизованной дивизии вермахта рассказал, что гитлеровцы в бою за мост потеряли 180 солдат и офицеров убитыми и около 50 ранеными[445]. Но и наши потери были огромны. Только два красноармейца из всего отряда на рассвете вернулись на свой берег…  Карта 30. Боевые действия войск 13-й армии 7.07 — 8.10.1941 г. Удары частей 4-й армии у Мстиславля, Кричева, Пропойска, возросшая активность пробивавшихся из окружения дивизий 20-го и 45-го стрелковых корпусов 13-й армии встревожили генерала Гудериана, который повторно донес в Берлин, что с рубежа Чериков, Довск развивают контрнаступление 20 дивизий Красной Армии. В связи с этим командующий 2-й танковой группой отдал распоряжение своим правофланговым дивизиям перейти временно к обороне на рубеже реки Сож[446]. С захватом Пропойска и Кричева и выходом немецких войск на Сож в тяжелое положение попали соединения и части 13-й армии Западного фронта. Армия оказалась в окружении, рассеченной на три части: 61-й стрелковый корпус — в районе Могилева, 20-й стрелковый корпус — в районе Чаус, 45-й стрелковый корпус — в районах Пропойска и Кричева. Руководство и координацию их совместных боевых действий по выходе из окружения осложняло то обстоятельство, что наладить устойчивую связь со штабами корпусов и дивизий так и не удалось. 20-й стрелковый корпус, ведя непрерывные тяжелые бои, стремился прорваться из окружения в направлении Пропойска и переправиться через Сож. После сильных кровопролитных боев в районе Чаус корпус понес большие потери, в составе дивизий осталось только по несколько батальонов пехоты, без тяжелой техники. Части корпуса небольшими группами и отдельными подразделениями все эти дни продолжали выходить к Сожу и на подручных средствах, нередко под огнем противника, переправлялись через реку. Командир 28-го стрелкового корпуса генерал Попов посылал навстречу выходящим из окружения своих разведчиков, которые выводили их к местам переправ. Чаусская группировка, прорываясь из окружения, понесла большие потери в личном составе и боевой технике. 160-я и 143-я стрелковые дивизии, потерявшие в боях 2/3 своего личного состава, отводились во второй эшелон 4-й армии на доукомплектование, а уцелевшие орудия сразу ставились на боевые позиции по реке Сож. Вместе с частями 4-го воздушно-десантного корпуса по берегу реки держали оборону вышедшие раньше из окружения два батальона 160-й стрелковой дивизии и 712-й стрелковый полк 132-й стрелковой дивизии. Воины 13-й армии в боях в междуречье Днепра и Сожа нанесли врагу большие потери, связав боями и не давая возможности некоторой части сил 2-й танковой группы вермахта участвовать в сражениях на смоленском направлении. Только с 11 по 17 июля 1941 года войска этой армии доложили об уничтожении свыше 1000 гитлеровских солдат и офицеров, 186 танков, 25 бронемашин, 27 орудий, 227 автомашин, сбитых 11 вражеских самолетах[447]. Но хватало и много недостатков в боевых действиях этой армии, да и в целом в организации боевых действий на южном крыле Западного фронта, на что в своем докладе маршалу Тимошенко обращал внимание генерал-лейтенант Герасименко[448]:
Как говорится, комментарии здесь излишни. Эпицентром борьбы на Днепре оставался Могилев. 17 июля командующий 13-й армией получил приказ Верховного Главнокомандующего: «Герасименко. Могилев под руководством Бакунина сделать Мадридом!»[449]. А положение частей 61-го стрелкового корпуса ухудшалось с каждым днем. Перерезав пути подвоза горючего, боеприпасов, продовольствия, эвакуации раненых, гитлеровцы поставили защитников города в чрезвычайно тяжелое положение. Снабжать войска приходилось по воздуху, груз сбрасывался на парашютах и большей частью попадал к немцам. Да и активность истребителей противника позволяла нашей транспортной авиации делать выброску только по ночам. Но, несмотря на все трудности, части корпуса, защитники Могилева продолжали героическое сопротивление. Они не только оборонялись, но и наносили по врагу сильные контрудары. Утром 17 июля с рубежа Городище, Княжицы в контрнаступление в направлении Копысь, Шклов перешли части 20-го мехкорпуса и два полка 110-й стрелковой дивизии. Сильным и неожиданным ударом советские воины опрокинули небольшие заслоны врага и с боем овладели населенными пунктами Доманы, Займище, Дивново, Ордать, Старые Чемоданы, Забродье[450]. Но вскоре 110-я стрелковая дивизия, прорвавшаяся на рубеж Яковлевичи, Принцевка, была атакована во фланг мотомеханизированными частями противника, продвигавшимися в направлении Смоленска. Под сильными ударами танков и авиации, понеся большие потери, части 20-го мехкорпуса и 110-й стрелковой дивизии были вынуждены оставить занимаемые позиции и начать отход. К исходу дня они закрепились: 20-й мехкорпус — на рубеже Чернявка, Рудицы, Ордать, Городище; полки 110-й стрелковой дивизии — Городище, Княжицы, Плещицы, Мосток; сводный отряд 137-й стрелковой дивизии — у деревни Сухари. В районе Окуневка, Городец сосредоточились остатки 53-й стрелковой дивизии, которые в дальнейшем выходили из окружения вместе с частями полковника Хлебцева. А на южном фланге обороны корпуса Бакунина, в полосе 747-го стрелкового полка, активных боевых действий в этот день не велось, только изредка с одной и другой стороны постреливала артиллерия. К исходу 17 июля гитлеровцы атаковали части 1-й мотострелковой дивизии, занимавшей оборону с одним батальоном 110-й стрелковой дивизии на рубеже Вильницы, Дары. Сильным ударом танков с мотопехотой противник прорвал их оборону, отрезав наши части от главных сил корпуса Бакунина. Все попытки ослабленной дивизии восстановить утраченное положение успеха не приносили, под натиском превосходящих сил противника она начала отход на юго-восток. Проселочными и лесными дорогами остатки дивизии продвигались в направлении Пропойска. При переправе через реку Проня они были обнаружены противником, который пытался окружить и уничтожить отважных воинов. Был отрезан от основных сил батальон капитана Шурухина (около 300 человек), который, оставшись в тылу врага и потеряв связь со своими главными силами, перешел к партизанским методам борьбы. Много урона причинили врагу его воины, нанося удары по тылам фашистских войск[451]. 30 июля 1941 года 1-я Московская мотострелковая дивизия под непрекращающимися ударами противника была рассечена на две части: 175-й мотострелковый полк отходил к северу, 6-й мотострелковый полк со спецчастями — в южном направлении. В дальнейшем каждый отряд действовал самостоятельно. В конце августа 1941 года остатки дивизии вышли на соединение с основными силами Красной Армии и после переформирования продолжали бои на ярцевском направлении[452]. Некоторого успеха добился 17 июля 115-й танковый полк, получивший приказ выйти из состава 1-й мотострелковой дивизии и двигаться в расположение 18-й стрелковой дивизии. Но на пути его продвижения находились колонны второго эшелона XXXXVI моторизованного корпуса, спешащие к Смоленску. Вот по одной из таких колонн, двигавшейся между Копысью и Горками, и нанесли утром удар советские танкисты, причинив противнику значительный урон. Но и потери танкового полка были велики: из трех батальонов, участвовавших в бою, из него вышло только 4 роты, по 15 машин в каждой[453]. 115-й танковый полк отошел в район ст. Гусино и занял оборону у моста, вновь войдя в состав своей 57-й дивизии. Начал затухать и контрудар, предпринятый соединениями 21-й армии в бобруйском направлении. 17 июля бои шли на фронте Ржавка, Никоновичи, Лудчица, Озераны, Фалевичи, Радуши, Мормаль. Гитлеровцы стойко удерживали этот рубеж, непрерывно перебрасывая сюда пехотные части 2-й полевой армии, которые начали обходить фланги выдвинувшихся далеко вперед соединений армии генерала Кузнецова. Сильному натиску противника, при поддержке авиации, была подвергнута оборона 167-й стрелковой дивизии, где противнику удалось на некоторых участках прорваться на 1–2 км. С помощью подошедших резервов прорвавшегося врага отбросили назад, но давление на дивизию выходящих к Днепру пехотных частей 2-й полевой армии продолжалось. Была вынуждена перейти к обороне, встретив сильное сопротивление частей LIII армейского корпуса, и 154-я стрелковая дивизия. К исходу дня части 63-го стрелкового корпуса вели бои на рубеже Виричев, Красный Берег. Ожесточенные бои на этих рубежах продолжались 19 и 20 июля. Захваченный пленный показал, что здесь началось сосредоточение частей 255-й и 267-й пехотных дивизий вермахта. А в районе Быхова было установлено и прибытие 31-й пехотной дивизии. Сильным артиллерийско-минометным огнем на рубеже Боровая, Королев, Слобода были остановлены и части 66-го стрелкового корпуса, перешедшие к обороне. В этот район были срочно направлены части XXXXIII армейского корпуса, к которым 19 июля подошли еще две пехотные дивизии врага, создав опасность удара по левому флангу всей 21-й армии. На пинском направлении противник, продолжая теснить части 75-й стрелковой дивизии на восток, вышел на рубеж Ельно, Микашевичи, Погост, Туров. Ставка и командование Западного направления потребовали от руководства 21-й армии решительных действий по разгрому бобруйско-быховской группировки противника, с целью снятия напряженного положения, сложившегося в районе Смоленска. 18 июля генерал Кузнецов отдал распоряжение на продолжение боевых действий своих войск[454]:
Но разрозненные удары соединений 21-й армии в разных направлениях успеха не приносили. Противник подтянул к району боевых действий два армейских корпуса (LIII и XXXXIII) и связал боем наступавшие советские части. В мозырском направлении, тесня части 75-й стрелковой дивизии, успешно продвигался XXXV армейский корпус. Одновременно 31-я пехотная дивизия вермахта повела наступление вдоль Днепра в направлении Нового Быхова, оттесняя на юг части 67-го стрелкового корпуса. 18 июля Главком Западного направления, для объединения усилий всех войск, оборонявшихся на Соже, оперативно подчинил генерал-лейтенанту Герасименко все части и соединения 4-й армии[455] и потребовал нанести удар 151-й стрелковой дивизией на Быхов для ликвидации разрыва между могилевской и быховской группировками войск 13-й армии. К этому времени на участке от Хиславич до Кричева (около 60 км) занимали оборону 7-я и 8-я бригады 4-го воздушно-десантного корпуса, четыре батальона 6-й стрелковой дивизии, сводные отряды 45-го стрелкового корпуса. На участке Кричев — Пропойск держали оборону ослабленные части 28-го стрелкового корпуса. Утром, после сильной бомбежки с воздуха, немецкие подразделения форсировали Сож и начали теснить части 4-го воздушно-десантного корпуса. Десантники, как всегда, дрались мужественно, но на стороне врага было огромное преимущество, особенно в танках, авиации и артиллерии. С боями 7-я воздушно-десантная бригада отошла в район Дубровка, Климовичи, где с трудом сдерживала натиск врага. Сводные отряды 45-го стрелкового корпуса, оборонявшиеся севернее реки Соженка, тоже отошли под натиском противника. Направление Кричев — Рославль оказалось неприкрытым. Главком Западного направления, узнав о прорыве немцев через Сож, потребовал от генерала Герасименко немедленно отбить у гитлеровцев Кричев и восстановить оборону по реке. Для выполнения этой задачи в район Кричева из-под Мстиславля была переброшена сводная группа 45-го стрелкового корпуса под командованием комдива Магона. 4-му воздушно-десантному корпусу был отдан приказ сосредоточиться восточнее Кричева и с утра 19 июля нанести удар в направлении города. Весь этот день, как и предыдущие, штабы 13-й и 4-й армий продолжали собирать и приводить в порядок выходившие из окружения группы и подразделения разрозненных частей и соединений. Из них комплектовались батальоны и полки, которым ставились задачи по обороне участков на Соже. Не менее драматично складывались события и под Пропойском. В течение нескольких дней части 219-й моторизованной (усиленные 3000 воинов 55-й танковой дивизии для действий из района Довска на Пропойск[456]) и 55-й стрелковой дивизий пытались выбить противника из города. Несколько раз они и вышедшие в этот район отдельные части 20-го стрелкового корпуса врывались на окраину города, но на большее не хватало сил. Немцы умело построили оборону, сочетающую артиллерийско-минометный огонь и поддержку танковыми подразделениями. Атакующие несли большие потери, так и не восстановив оборону в районе Пропойска. Самые тяжелые дни наступали и для защитников могилевских рубежей. С подходом пехотных соединений гитлеровцев положение защитников города еще более ухудшилось. Противник продолжал действовать небольшими отрядами, пытаясь определить слабые места в обороне частей 61-го стрелкового корпуса. Просачиваясь в нашу оборону, особенно по ночам, противник сильным автоматно-пулеметным огнем и выстрелами из танковых орудий стремился создать панику среди оборонявшихся. К этому времени бронетанковые и моторизованные соединения группы армий «Центр» вели бои за Ельню, захватили Смоленск, Горки, Мстиславль, Кричев, Пропойск, Быхов, перехватив все шоссейные и грунтовые дороги, ведущие к Могилеву. Но защитники города держались! Командование Западного фронта докладывало в Москву[457]:
В результате боев на Днепре и Западной Двине ударные силы группы армий «Центр» на всем фронте наступления были втянуты в затяжные бои, неся при этом довольно значительные потери. Как отмечал побывавший в войсках 2-й танковой группы офицер Генерального штаба Сухопутных войск Германии, «…своеобразный характер боев в районе прорыва требует гибкой маневренности подвижных соединений. Войска сильно измотаны в результате трудных условий обстановки, в которых им приходится действовать. Боевой состав постепенно сокращается…»[459]. Довольно значительным был и расход боеприпасов, мотомеханизированные войска 4-й танковой армии испытывали большой недостаток горючего. На состоявшемся совещании у начальника штаба Сухопутных войск было принято решение на приостановку дальнейшего наступления ударных групп на восток до полного разгрома окруженных советских войск в районе Смоленска, Невеля и Могилева. «Главная задача — разгром всех группировок противника, которые в настоящее время можно окружить. Этого следует достичь непременно. Для этого необходима прочная локализация захваченной территории для последующего полного очищения ее от остатков войск противника. Расширение захваченного района допустимо лишь в тех случаях, если это способствует выполнению основной задачи», — отмечалось в принятом документе[460]. И на южном фланге наступления 2-й танковой группы фронт на некоторое время стабилизировался от Мстиславля до Кричева до 1 августа, а на участке Кричев — Пропойск до 8 августа. Основные силы танковой группы Гудериана и подошедшие к месту сражения армейские корпуса были брошены на окружение и уничтожение смоленской группировки войск Западного фронта. Чтобы помочь окруженным советским войскам, Ставка Верховного Командования 18 июля приказала маршалу Тимошенко подготовить конную группу для действий по тылам противника[461]:
И пошли на Речицу и Василевичи эшелоны с кавалерийскими полками, артиллерией, танками. Их разгрузка производилась днем и ночью, лесные массивы Белоруссии скрывали сосредоточение кавгруппы, в состав которой вошли 32-я (полковник А. И. Бацкалевич), 43-я Донская (генерал-майор А. Н. Сидельников) и 47-я (комбриг И. К. Кузьмин) кавалерийские дивизии. 22 июля они сосредоточились в 10–12 км от передовой, в районе деревни Карпиловка на реке Птичь. Все было готово к прорыву, части только ждали приказа, который поступил 23 июля 1941 года. Несомненно, что хорошо организованный рейд по тылам противника, поддержанный авиацией и одновременными действиями других войск фронта, мог принести достаточно неплохие результаты. Но перехват радиослужбой противника некоторых приказов командования Западного фронта о наступлении ставил под угрозу планируемые мероприятия. Даже разделение 24 июля войск Западного фронта стало известно немцам в этот же день[462]. Немецкое командование довольно быстро реагировало на намечавшиеся удары и заранее подтягивало в эти районы дополнительные силы, которые встречали наступавших сильным артиллерийско-пулеметным огнем и действиями авиации, затрудняя, а то и полностью срывая боевые действия войск Западного фронта. Командование группы армий «Центр» учитывало опасность, возникшую на ее правом фланге, поэтому в район Быхова и Бобруйска начали подтягиваться пехотные соединения 2-й полевой армии с целью приостановить дальнейшее продвижение войск Западного фронта на этом направлении. Фельдмаршал фон Бок отмечал: «Пора уже, в самом деле, переправить через Днепр крупные силы пехоты! Пока что противник задействует для атак южного фланга группы Гудериана разрозненные сводные части и подразделения. Но это в любой момент может измениться. Я могу быть уверен в нашей победе под Смоленском только при том условии, что 2-я армия переправится через Днепр и начнет развивать наступление на его восточном берегу, высвободив, таким образом, танковые части, которые необходимы для завершения окружения на востоке от Смоленска и отражения атак русских с московского направления»[463]. Но и Ставка, и командование Западного фронта (19 июля командующим становится генерал-лейтенант А. И. Еременко, ЧВС — дивизионный комиссар Д. А. Лестев, начальник штаба — генерал-лейтенант Г. К. Маландин) требовали от своих войск активных наступательных действий. Утром 19 июля части 4-го воздушно-десантного корпуса и сводный отряд комдива Магона после непродолжительного артналета перешли в наступление на Кричев. Несмотря на сильное противодействие гитлеровцев, воины с боями продвинулись на несколько километров и достигли рубежа Коренец, восточнее Пондохово, но не смогли закрепиться на этом участке. Без прикрытия с воздуха, имея незначительное количество артиллерии, кричевская группировка не смогла выполнить поставленную перед ней задачу. Под ударами частей 3-й и 4-й танковых дивизий, понеся большие потери в личном составе, сводная группа комдива Магона и 7-я воздушно-десантная бригада были вынуждены отойти на рубеж Красный Бор, Михеевичи, Великан, где стали приводить себя в порядок[464]. Упорные бои шли и в полосе 21-й армии. 67-й стрелковый корпус, продвинувшись до рубежа Ролавка (15 км юго-западнее Пропойска), Радьков, Нераж (6–8 км юго-западнее Быхова), встретил сильное сопротивление подходивших к рубежу Днепра частей 2-й полевой армии и под их ударами развернул свои дивизии фронтом на север. В тяжелое положение попала далеко продвинувшаяся 102-я стрелковая дивизия, усиленная 387-м гаубичным полком, вышедшая на рубеж Красный Пахарь, Нераж, Вьюн. Атакованная во фланг частями XII армейского корпуса, дивизия разрозненными частями начала поспешно отходить к переправам на Днепре. Понеся большие потери, ее 410-й стрелковый полк в ночь на 21 июля сумел наладить переправу в районе д. Звонец, а 467-й стрелковый полк свой последний бой принял в окружении южнее Нового Быхова (погиб и его командир — полковник Ш. Г. Кипиани)[465]. В командование дивизией вступил полковник С. С. Чертогов. К 23 июля остатки 102-й стрелковой дивизии держали оборону на рубеже Шапчицы, Ильич. А ее 519-й стрелковый полк, с опозданием прибывший на фронт, был включен в состав 151-й стрелковой дивизии и вел бои в районе д. Искань. Не имела значительного успеха и 151-я стрелковая дивизия, усиленная 435-м корпусным артполком и 15-м минометным батальоном, наступавшая с рубежа Никоновичи вдоль восточного берега Днепра. Продвинувшись на 4–5 км, ее части вступили в бой с двумя полками XII армейского корпуса на фронте Радьков, севернее Прибора (8–10 км от Быхова). В это время 187-я стрелковая дивизия обеспечивала правый фланг 67-го корпуса, обороняясь против частей 1-й кавалерийской дивизии противника на фронте около 30 км. Как отмечал генерал Галицкий, недостаток в успешном продвижении корпуса заключался в том, что, имея перед собой только моторизованную и кавалерийскую дивизии, его соединения действовали на широком фронте (70 км) в восточном, северном и западном направлениях, распыляя свои силы вместо создания ударной группировки[466]. Вечером части XII армейского корпуса неожиданно нанесли удар по стыку 187-й и 151-й стрелковых дивизий и, прорвавшись на 4 км, овладели северо-восточной окраиной населенного пункта Обидовичи. Генерал Галицкий немедленно выдвинул в этот район резервный батальон и 645-й корпусной артиллерийский полк, которые и задержали на некоторое время дальнейшее продвижение противника. Не удалась и попытка гитлеровцев прорваться в направлении Довска. Но образовавшийся разрыв в 12–15 км между правофланговой дивизией 67-го корпуса и частями 25-го механизированного корпуса, ведущими бои в районе Пропойска, ставил под угрозу вражеского удара весь правый фланг 21-й армии. Вражеской атаке в этот день подверглись подразделения 747-го и 507-го стрелковых полков в районе Гребенева и Вейно. Не сдержав сильный натиск, подразделения этих полков отошли на рубеж Затишье, Дары, организовав здесь оборону. К исходу дня дивизии 61-го стрелкового корпуса держали круговую оборону на следующих рубежах: 172-я сд (с 394-м стрелковым полком и одним батальоном 514-го стрелкового полка) — Полыковичи, Пашково, Тишовка, Буйничи, Печеры, Большая Боровка и удерживала предмостный плацдарм в Могилеве; 110-я сд — Николаевка, Полыковичи. 20-й механизированный корпус закрепился на рубеже Гладково, Сухари, Большое Башково, Чернявка, Доманы, Чепоровичи, Николаевка. А в высшем руководстве Германии вновь возникли разногласия по поводу дальнейшего проведения наступательных операций на Восточном фронте. Браухич и Гальдер настаивали на ударе через Смоленск на Москву, а Гитлер совместно с фельдмаршалами Кейтелем и Иодлем склонялся к проведению активных операций в полосе групп армий «Юг» и «Север». Победила точка зрения последних, и в войска 19 июля была отправлена директива № 33, согласно которой группа армий «Центр», после ликвидации окруженных частей противника и разрешения проблемы снабжения войск, должна осуществлять дальнейшее наступление на Москву силами пехотных соединений[467].  Карта 31. Обстановка на Западном направлении на 20 июля 1941 года Перед подвижными соединениями 3-й танковой группы ставилась задача перерезать коммуникационную линию Москва — Ленинград. Группе генерала Гудериана, после прекращения боевых действий в районе Смоленска, предписывалось совместно с пехотными дивизиями 2-й полевой армии перейти в наступление в южном направлении с целью разгрома войск 21-й армии и выхода на тылы 5-й армии Юго-Западного фронта. По сути, это означало отказ германского руководства от немедленного наступления на московском направлении. Чем вызывалось изменение первоначального плана «Барбаросса»? Ответ прост. Против немедленного наступления группы армий «Центр» на Москву был весомый аргумент оперативного значения — оба фланга этой группы при продвижении в московском направлении могли подвергнуться ударам с севера и юга не разгромленными к этому времени войсками Северо-Западного и Юго-Западного фронтов. Да и упорное сопротивление, оказываемое войсками Западного фронта, нарушало все планы германского командования. Как отмечал генерал Гальдер, «ожесточенность боев, которые ведут наши подвижные соединения, действующие отдельными группами, а также несвоевременное прибытие на фронт пехотных дивизий, медленно подтягивающихся с запада, и скованность всех продвижений плохими дорогами, не говоря уже о большой усталости войск, с самого начала войны непрерывно совершающих длительные марши и ведущих упорные кровопролитные бои, — все это вызвало известный упадок духа у наших руководящих инстанций»[468]. К тому же германскому командованию было известно, что на московском направлении, по сути, был образован и новый фронт. Дальнейшее продвижение на восток было бы опасной авантюрой военного руководства Германии. Поэтому, чтобы создать необходимую предпосылку для продвижения в московском направлении, необходимо было нанести поражение русским войскам, сосредоточенным на флангах группы армий «Центр». Адольф Гитлер 23 июля заявил: «В условиях, когда противник, не считаясь с потерями, оказывает упорное сопротивление, необходимо отказаться от проведения операций с далеко идущими целями до тех пор, пока противник еще располагает резервами для нанесения контрударов. В данной обстановке необходимо ограничиться проведением охватывающих маневров небольших масштабов, с тем чтобы обеспечить пехотным дивизиям возможность быстрого вступления в бой и выхода из него»[469]. Войска 13-й армии в течение 20 июля продолжали удерживать могилевский район и вели бои на восточном берегу Сожа, стремясь восстановить положение в районе Кричева. Но были ли в состоянии соединения армии генерала Герасименко, сражавшиеся в нескольких изолированных друг от друга районах, выполнить требуемые от них задачи? Об этом свидетельствует следующий документ[470]:
С 20 июля значительно осложнилась обстановка в районе Могилева, где оборонялись воины 61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов. Включившиеся в сражение за город части 7, 15 и 23-й пехотных дивизий в 14 часов начали решительный штурм могилевской твердыни. Наступление противника одновременно велось и с запада, и со стороны Шклова, и со стороны Быхова (подошедшей 78-й пд). Пехота врага при поддержке самоходных орудий буквально навалилась на участки обороны воинов 172-й стрелковой дивизии. Жаркие, кровопролитные бои разгорелись по всему фронту ее обороны. Два полка 7-й пехотной дивизии атаковали позиции сводного отряда майора Катюшина (начальник оперативного отделения 172-й сд) с северо-западного направления. Жаркий бой разгорелся у деревень Пашково и Гаи, где оборонялся батальон милиции под командованием капитана К. Г. Владимирова. Слабо вооруженные бойцы не могли долго сдержать натиск превосходящего по силе противника (двух батальонов) и начали отход. Не смогли сдержать противника в районе деревень Жуково, Застенок и две роты ополченцев и рота милиции, державшие здесь оборону. К исходу дня сводный отряд был вынужден оставить Гаи, Пашково, Ново-Пашково, Застенок, совхоз «Казимировка» и отойти к деревне Ясное. 62-й и 19-й полки 7-й пехотной дивизии по обоим берегам Днепра устремились в направлении Краснополье, обходя оборону защитников Могилева с востока. В это время части 15-й пехотной дивизии наступали на Могилев вдоль Минского шоссе. Батальон 394-го стрелкового полка, державший оборону вместе с отрядами НКВД и НКГБ на рубеже Присна-1, Ильинка, в завязавшемся бою понес большие потери и отошел за противотанковый ров в район Казимировки. Два полка 23-й пехотной дивизии предприняли попытку прорваться в город вдоль Осиповичского и Бобруйского шоссе, где держали оборону подразделения 388-го стрелкового полка. Противнику удалось потеснить батальоны полка и занять деревни Ваккер и Тишовку, продолжая продвигаться к Могилеву. Только введенный в бой резервный батальон смог остановить противника у деревни Бурковщина. Насмерть стояли воины батальона капитана Абрамова, державшие оборону у деревни Буйничи. Только тогда, когда батальон был почти полностью уничтожен, враг прорвался через их позиции и двинулся к Могилеву. Создалось критическое положение. И тогда генерал Романов ввел в бой 514-й стрелковый полк, который выбил гитлеровцев из деревень Бутримовка, Тишовка, Ваккер и Буйничи. За деревни завязались ожесточенные бои. Они по несколько раз переходили из рук в руки, но сил для их полного освобождения у командования 172-й стрелковой дивизии уже не было. Тяжелый бой завязался у деревни Тишовка, где до 22 июля удерживал свой рубеж батальон под командованием майора Волкова. Только в ночь на 23 июля его остатки отошли на юго-западную окраину города, в район шелковой фабрики, и продолжали борьбу. Не сумев захватить Могилев с западного направления, командование VII армейского корпуса решило обойти город с востока и отрезать части 172-й стрелковой дивизии от основных сил 61-го стрелкового корпуса. 19-й полк 7-й пехотной дивизии переправился через Днепр и повел наступление на могилевскую группировку войск по левому берегу Днепра. 9-й полк 23-й пехотной дивизии форсировал реку в районе Буйнич и повел наступление в направлении Луполова. Вскоре к наступлению подсоединилась и переправившаяся в районе Быхова 78-я пехотная дивизия. В полосе обороны 747-го стрелкового полка и других подразделений корпуса генерала Бакунина разгорелись ожесточенные бои. Особенно сильный натиск немцы предприняли вдоль дорог Довск — Могилев и Гарбовичи — Могилев, захватив деревни Гребенево, Затишье, Холмы. Два батальона 747-го стрелкового полка попали в окружение в районе деревень Полятика и Малая Боровка. Два дня держались воины батальона капитана Соколова, заняв круговую оборону в лесах у деревни Малая Боровка, только немногим из них удалось вырваться из окружения. Третий батальон полка отошел к Луполово и продолжал вести бои с преследующими его отрядами гитлеровцев. Ударам авиации и атаке двух полков пехоты при поддержке танков подверглись 20-й механизированный корпус и части 110-й стрелковой дивизии. Понеся большие потери, к исходу 20 июня соединения отошли на рубеж: 110-я сд — Первомай, Окуневка, Княжицы; 210-я мд — Углы, Громаки, Ладыжино; 38-я тд — Черепы, Николаевка; 26-я тд — Гладково, Сухари, Ждановичи, заняв оборону фронтом на северо-восток и восток. Генерал-майор Бакунин 21 июля докладывал командованию 13-й армии: «Вторые сутки веду упорные бои с превосходящими силами противника. Положение удерживаю. Снаряды кончаются. Прошу сообщить, когда будут доставлены снаряды»[471]. Но реально помочь 61-му корпусу командование 13-й армии и Западного фронта не могло. Все их войска были втянуты в кровопролитные бои в районах Смоленска, Мстиславля, Кричева и Пропойска. Невозможно было надеяться и на решающий перелом в ходе боевых действий в районе Кричева, где войска 13-й и 4-й армий имели слабые силы (4-й вдк и сводные отряды 45-го ск). Даже угроза вражеского удара в направлении Рославля не убедила командование Западного направления укрепить здесь оборону, за что вскоре и пришлось расплатиться. Не улучшалась обстановка и в районе Пропойска. Как докладывал командир 55-й стрелковой дивизии подполковник Тер-Гаспарян вышестоящему начальству, «…на участке Пропойск — Чериков действуют танковая и моторизованная дивизии группы Гудериана, которые поддерживаются сильной авиацией. 55-я и соседняя дивизии (219-я мд. — Р. И.) наступают на Пропойск пехотными частями, при поддержке двух артиллерийских полков, но без танков и авиации, без противотанковой и зенитной артиллерии, без противотанковых мин. Ночью мы захватим Пропойск, а утром вражеские танковые части при поддержке штурмовых орудий и авиации атакуют с нескольких направлений наши части и выталкивают нас из Пропойска»[472]. С 20 июля к Сожу начали подходить выходящие из окружения части 137, 132 и 160-й стрелковых дивизий. Командиру 20-го стрелкового корпуса была поставлена задача главные силы 137-й стрелковой дивизии через Сож не переправлять, а ударом с востока содействовать частям генерала Попова (28-й ск) в разгроме противника в Пропойске. Но неорганизованность и несогласованность боевых действий участвовавших в штурме города достаточно, больших сил 13-й армии не позволили восстановить оборону по Сожу. Командир 219-й моторизованной дивизии генерал П. П. Корзун докладывал в штаб корпуса: «Два раза меня подвел командир 137-й стрелковой дивизии 13-й армии. Через делегата связи я получил сведения, что его дивизия 20 июля на подходе к Пропойску и в 15.00 начнет наступление. Я решил одновременным ударом его дивизии с северо-востока и моей с юго-запада атаковать Пропойск и вторично в этот день провел атаку, однако 137-я стрелковая дивизия не только не перешла в наступление, но даже ни одного артиллерийского выстрела не выпустила по Пропойску. Моя атака, как и все предыдущие, захлебнулась… Противником город сильно укреплен, вокруг возведены траншеи и проволочные заграждения, огневые точки замаскированы на чердаках и деревьях, а больше всего под домами… За все время боев дивизия смогла продвинуться на 2–3 км и, исчерпав резервы, залегла перед городом. На правом фланге наши и немецкие окопы находятся на расстоянии 150–200 м… Я три раза пытался брать Пропойск ночной атакой, но у противника все рубежи хорошо пристреляны минометным огнем, а второе — это наши части, которые не умеют проводить ночных атак, обнаруживают себя раньше времени. Вместо того чтобы идти в атаку под покровом темной ночи, молча и без единого выстрела врываться в окопы противника, действуя штыком и ручной гранатой, части начинают кричать „ура“ (для собственного подбадривания), причем первыми начинают кричать командиры…»[473]. Соединения 21-й армии в течение дня вели упорные оборонительные бои в полосе Ржавка, Куликовка, Прибор, Вьюн, Ректа, Рудня с пехотными частями XII и XIII армейских корпусов и на южных подступах к Бобруйску на рубеже Стасевка, Боровая, Глеб, Рудня, Черные Броды с частями XXXXIII и LIII армейских корпусов. Части XII армейского корпуса, переправившись через Днепр, атаковали стык между 187-й и 151-й стрелковыми дивизиями и заняли Палки, Поляниновичи, Бахань. Подверженные панике и понесшие потери, части этих дивизий начали поспешный отход в южном направлении. А вот попытка некоторых подразделений армейского корпуса прорваться от Обидович вдоль шоссе на Довск была сорвана подвижными отрядами 50-й танковой дивизии. Командир 25-го мехкорпуса с горечью докладывал в штаб 21-й армии о неудовлетворительном состоянии дел на фронте: «…пехота не держит своих позиций, легко поддается расстройству и панике, бросает вооружение, винтовки, пулеметы… не ведет разведку, командный состав безынициативный»[474]. Командным составом 21-й армии и 25-го механизированного корпуса было задержано и возвращено на свои позиции несколько групп военнослужащих, которые на автомашинах, повозках, пешим порядком отходили в южном направлении. Но не все воины были подвержены панике. Успешно действовал в районе ст. Рабкор экипаж бронепоезда № 52, срывая сосредоточение противника в районе Карпиловки. 75-я стрелковая дивизия и сводные отряды вели бой за Житковичи с частями 45-й и 293-й пехотных дивизий противника, стремившихся обойти город с двух сторон. Ставка непрерывно требовала от командования Западного направления решительных действий по уничтожению противника в районе Смоленска, Кричева и Пропойска. Сталин в разговоре с маршалом Тимошенко указал ему на недостатки в проведении боевых действий войсками Западного фронта: «Вы до сих пор обычно подкидывали на помощь фронту по две-три дивизии, и из этого пока что ничего существенного не получалось. Не пора ли отказаться от подобной практики и начать создавать кулаки в 7–8 дивизий с кавалерией на флангах. Избрать направление и заставить противника перестроить свои ряды по воле нашего командования… Я думаю, что пришло время перейти нам от крохоборства к действиям большими группами»[475]. И это пожелание (требование) было немедленно выполнено Главкомом Западного направления, который 21 июля потребовал от войск решительных действий по уничтожению противника в районе Смоленска, для чего кроме соединений 16, 19 и 20-й армий привлекались созданные войсковые группы генералов Хоменко, Рокоссовского, Качалова, Масленникова. Главком потребовал от командующих 13-й и 4-й армиями освободить Кричев и Пропойск и восстановить положение по реке Сож. Результатом строгого разговора явился приказ командования 4-й армии[476]:
И хотя для удара по противнику в районе Пропойска были задействованы части 55-й и 137-й стрелковых, 219-й моторизованной и 50-й танковой дивизий, сломить сопротивление врага нашим войскам так и не удалось. Хотя положение оборонявшейся в этом районе 10-й моторизованной дивизии вермахта несколько раз становилось критическим, но ей всегда успевали оказать помощь танковые подразделения группы Гудериана[477]. Ожесточенные бои на фронте продолжались и 21–23 июля. Подтянув на правый фланг группы армий «Центр» дополнительные соединения 2-й полевой армии (XII и XIII армейские корпуса), немцы 21 июля нанесли удар из района Куликовки по частям 67-го стрелкового корпуса и после ожесточенного боя овладели населенными пунктами Ректа, Журавичи, Шапочицы, Виричев. Действовавшие на этом направлении части 102, 117 и 151-й стрелковых дивизий были вынуждены прекратить дальнейшее наступление и перейти к обороне, прикрывая свои фланги от ударов противника. Воспользовавшись разрывом в их обороне, 31-я пехотная дивизия врага продвинулась в район Нового Быхова, угрожая прорывом к Довску. В этом же направлении продвигались и части 1-й кавалерийской дивизии, стремясь обойти с левого фланга группировку войск 67-го стрелкового корпуса. Для прикрытия довского направления в этот район срочно перебрасывалась 155-я стрелковая дивизия. Были вынуждены приостановить наступление на Бобруйск и части 63-го стрелкового корпуса. Противник, укрепив оборону на рубеже Озераны, Тихиничи, Стреньки, начал наносить удары по позициям корпуса в разных направлениях, выискивая слабые места. Сильное сопротивление встретили и наступавшие на Бобруйск с южного направления части 66-го стрелкового корпуса. 232-я стрелковая дивизия генерала Недвигина была одновременно атакована с фронта и флангов частями XXXXIII армейского корпуса. Понеся в завязавшемся бою большие потери, дивизия начала поспешный отход на рубеж Паричи, Слободка, Оземля. Командование 21-й армии под нажимом Ставки потребовало от своих войск продолжать операцию по разгрому бобруйско-быховской группировки противника. В соединения и части был направлен очередной приказ[478]:
Но противник, постоянно вводя в бой свежие резервы, перехватил инициативу ведения боевых действий, заставив войска 21-й армии перейти к обороне во всей полосе, а на некоторых участках начать отход. К 23 июля части 63-го стрелкового корпуса были вынуждены отойти на рубеж Рогачев, Жлобин, а 232-я стрелковая дивизия — в район южнее Паричи. На пинском направлении противник продолжал теснить части 75-й стрелковой дивизии на восток. Дивизии 67-го стрелкового корпуса в эти дни продолжали вести бои в междуречье Сожа и Днепра, развернувшись фронтом на север. Для прикрытия стыка между этим корпусом и войсками, ведущими бои в районе Пропойска, был выдвинут вновь укомплектованный 21-й стрелковый корпус. (командир — генерал-майор Закутный Д. Е.) в составе 117-й и 155-й стрелковых дивизий, занявший оборону от Пропойска до Бахани. Проведенной разведкой было обнаружено, что на рогачевском направлении противник в течение 23 июля продолжал сосредоточение своих частей в районе Поречье с целью нанесения флангового удара по войскам 21-й армии[479]. Но этому сообщению особого значения в штабе армии и фронта так и не придали, за что позднее и пришлось поплатиться. Все внимание Ставки и командования Западного направления было приковано в эти дни к разыгравшемуся сражению в районе Смоленска. 23 июля в наступление перешла войсковая группа генерала Качалова, 24-го — группа генерала Ракутина, 25-го — группа генерала Хоменко. Замысел советского командования заключался в нанесении трех ударов из районов Белого, Ярцево и Хиславичи по сходящимся направлениям на Смоленск и во взаимодействии с войсками 20-й и 16-й армий разгромить группировку противника севернее и южнее этого древнего славянского города. Но по разным причинам это так и не удалось выполнить. Перед войсками 13-й и 21-й армий была поставлена задача продолжать нанесение ударов по флангу и тылу 2-й танковой группы и 2-й полевой армии для сковывания некоторого количества их сил и недопущения их участия в сражении под Смоленском. Главком Западного направления 23 июля категорически потребовал от командования 13-й армии немедленно овладеть Пропойском и Кричевом и восстановить оборону по Проне и Сожу[480]:
Получив от Главкома строгое внушение, командующий 13-й армией генерал Герасименко принял решение овладеть Пропойском ночной атакой[481]. Командиру 28-го стрелкового корпуса было приказано создать сводный отряд из двух батальонов 6-й стрелковой дивизии и 1–2 батальонов из отходивших частей, вооружить их бутылками с «КС» и к рассвету 24 июля овладеть городом. Вся ответственность за выполнение боевой задачи была возложена лично на генерала Попова и комиссара корпуса. Ночная атака сводных отрядов началась вначале успешно, советские воины зацепились за окраины Пропойска. Но вскоре противник ввел в бой танки, под натиском которых сводные отряды начали отход от города. Частями 17-й пехотной дивизии был нанесен сильный удар по левому флангу 219-й моторизованной дивизии, которая была вынуждена отойти в южном направлении западнее Демьяновки. 50-я танковая дивизия отдельными отрядами в это время вела бои в районе Людково, Бездевичи. В боях за Пропойск наши части понесли огромные потери. Только 25-й механизированный корпус за 19–23 июля лишился 84 танков[482], так и не добившись перелома в ходе боевых действий. Осложнилась обстановка и на правом крыле 13-й армии. Противник, удерживая 22 и 23 июля восточный берег Сожа у Кричева, выслал передовой отряд 4-й танковой дивизии в направлении Рославля. В районе Мстиславля моторизованная дивизия СС «Рейх» потеснила наши части с рубежа Петровичи, Студенец. Трудное положение продолжало оставаться и под Могилевом. Части VII армейского корпуса 21 июля заняли Бугримовку, Тишовку, Буйничи, вынудив батальоны 172-й стрелковой дивизии отойти к окраинам Могилева и занять оборону на заранее подготовленных рубежах. В Заднепровье батальоны 747-го стрелкового полка под натиском противника отошли на рубеж Константиновка, Каменка. Кровопролитный бой разгорелся за станцию Луполово, которая несколько раз переходила из рук в руки. 22 июля штурмовые отряды 9-го пехотного полка вермахта попытались прорваться через захваченный накануне городской мост через Днепр на другую сторону реки, но встретили упорное сопротивление оборонявшихся в этом районе подразделений 747-го стрелкового полка, воинов пулеметной роты лейтенанта Хорошева, артиллеристов Н. Ф. Дерганова, минометчиков А. Я. Филимонова, отрядов народного ополчения (под командованием Максимова и Терентьева) и милиции (командир — капитан Вольский), пограничников майора Ковалева[483]. Ожесточенная перестрелка на всем фронте обороны частей 172-й стрелковой дивизии продолжалась и ночью. В связи с прорывом гитлеровцев на некоторых участках нарушилась связь штаба дивизии с некоторыми полками и подразделениями, со штабом 61-го корпуса, что повлияло на единое управление боевыми действиями. К тому же в частях дивизии стала ощущаться острая нехватка боеприпасов. 22 июля в штаб 172-й стрелковой дивизии пробрался офицер ОГПУ, который доложил комдиву о том, что их группа выполняет специальное задание и в их распоряжении имеется рация. Вскоре на связь с дивизией вышел Генеральный штаб с запросом: «Кто удерживает город и в чем нуждаются защитники?»[484]. Ответив на эти вопросы, генерал Романов попросил в первую очередь обеспечить дивизию боеприпасами. Ответ не заставил себя ждать. Ночью над Могилевом появились транспортные самолеты и сбросили контейнеры с боеприпасами, которые большей частью попали в расположение вражеских войск. Воины 747-го стрелкового полка завязали ночной бой и сумели отбить у врага часть столь необходимого им груза. На следующую ночь самолеты прилетели вновь… 23 июля части противника, успешно применяя самоходные орудия и огнеметы, завязали бои на городских окраинах. Одновременно сильным встречным ударом частей 7-й и 78-й пехотных дивизий с севера и юга враг расколол оборону дивизии генерала Романова, полностью захватил железнодорожную станцию Луполово и аэродром и прекратил снабжение войск. Переброшенный по приказу генерала Бакунина в этот район 51-й танковый полк (20-й мк) атаковал гитлеровцев, но был встречен сильным огнем и не смог выбить гитлеровцев со станции. Осложнилась обстановка и в полосе обороны всех соединений 61-го стрелкового корпуса. Пехотный полк «Великая Германия», 195, 61 и 19-й полки 7-й и 78-й пехотных дивизий замкнули кольцо окружения в районе Сухари, закрыв отход войсковой группировке генерала Бакунина в восточном направлении. Сводные отряды корпуса нанесли удар по подразделениям 78-й пехотной дивизии, оттеснив их на рубеж Медведовка, Таранов, Новый Любуж, но большего добиться так и не смогли. Противник все теснее сжимал кольцо окружения частей 61-го и 20-го механизированных корпусов. Командование Западного фронта докладывало в Москву[485]:
23 июля в войска вермахта пришло дополнение к директиве № 33, в котором перед группой армий «Центр» были поставлены уточненные задачи: «Силами достаточно мощных пехотных соединений обеих входящих в ее состав армий… разгромить противника, продолжающего находиться в районе между Смоленском и Москвой, продвинуться своим левым флангом по возможности дальше на восток и захватить Москву»[487]. Этот приказ, переданный главным штабом вооруженных сил, не учитывал всей трудной обстановки, сложившейся в полосе группы армий «Центр». Поэтому Главком Сухопутных сил фельдмаршал Браухич обратился к начальнику штаба ОКВ с просьбой не торопить с выполнением этого с военной точки зрения бессмысленного приказа до окончания проводимых операций[488]. А Ставка и Главком Западного направления требовали от войск 13-й армии активизации боевых действий в районе Пропойска. В свою очередь, генерал Герасименко 24 июля вновь потребовал от командования 4-й армии любым путем, используя силы 28-го и 20-го стрелковых корпусов, к исходу дня занять Пропойск и выдвинуться на рубеж Новый Никольский, Завад-Вировая, выс. 166, 3, южнее Калинина, установив тесную связь с 219-й моторизованной дивизией[489]. Получив это распоряжение, исполняющий обязанности командующего 4-й армией полковник Сандалов отдал очередной приказ войскам о нанесении удара по противнику в направлении Пропойска:
Но даже этот строгий приказ не мог подействовать на войска. И хотя в районе Пропойска были сосредоточены довольно большие силы войск 4-й и 13-й армий, неудовлетворительная организация боевых действий в этом районе так и не позволила выполнить поставленную перед ними задачу. Не добилась успеха и введенная в бой уже ослабленная 50-я танковая дивизия (командир — полковник Б. С. Бахаров) 25-го мехкорпуса. Атаковав 24–25 июля без поддержки стрелковых подразделений части 17-й пехотной дивизии в направлении Пропойска, танкисты встретили упорное сопротивление окопавшегося противника на рубеже Васьковичи, Рогозное. И хотя, по донесению штабов, в этих боях было уничтожено 5–7 противотанковых орудий, 10–15 станковых пулеметов, нанесены значительные потери личному составу 95 и 96-го пехотных полков[491], танкистам так и не удалось пробиться к Пропойску. Потеряв 10 танков, части 50-й танковой дивизии вынуждены были отойти на исходные позиции. До 26 июля наши части контратаковали противника и в районе Кричева с целью отбросить гитлеровцев за Сож. Бои шли и днем и ночью. Неоднократно воины Красной Армии врывались на окраины города, но сломить оборону гитлеровцев так и не удалось. Враг превосходил сосредоточенные здесь части 4-го воздушно-десантного корпуса и сводных отрядов 45-го стрелкового корпуса по умению вести бой, взаимодействию с авиацией, по вооружению. Позиции наших воинов находились под непрерывными бомбежками авиации противника, подвергались сильному артиллерийскому обстрелу, в результате части несли большие потери. Продолжались кровопролитные бои и в Могилеве. Утром боевым охранением 172-й стрелковой дивизии на Минском шоссе была захвачена небольшая колонна штабных машин гитлеровцев. В числе трофеев оказались награды, знамена. Как показал захваченный в бою пленный, они предназначались для отличившихся в боях за Могилев солдат и офицеров вермахта. Озлобленное героическим сопротивлением защитников города, гитлеровское командование 24 июля бросило на решающий штурм Могилева все имевшиеся здесь силы. Атакам гитлеровцев подверглась вся полоса обороны воинов 172-й стрелковой дивизии. Подразделения 7-й пехотной дивизии, прорвав оборону сводного полка майора Катюшина, завязали бои за детскую коммуну № 2, Городщину. Части 23-й пехотной дивизии потеснили и подразделения 388-го стрелкового полка, которые отошли на южную окраину Могилева. Вражеские автоматчики оврагами просочились в центр города. Вечером противник ворвался на территорию станции Могилев-товарная, бои шли за Карабановку, за все улицы, прилегавшие к вокзалу. Сражались у шелковой фабрики, мясокомбината, кирпичного и кожевенного заводов, за здание педагогического училища, на валу у Парка культуры и отдыха имени А. М. Горького. Оборонявшиеся несли большие потери. Только батальон милиции капитана К. Г. Владимирова за время боев потерял 231 человека, в том числе и своего командира. Тяжелые бои, временами переходившие в рукопашные схватки, продолжались у мостов через Днепр, где вместе с воинами дивизии героически сражались бойцы народного ополчения, милиции, истребительные батальоны, местные жители. Умелыми руководителями и организаторами обороны показали себя в эти дни генерал-майор Романов, полковники Кутепов и Мазалов, подполковник С. А. Бонич[492]. На восточном берегу реки отдельные подразделения 747-го стрелкового полка, отрезанные от основных сил 172-й стрелковой дивизии, еще некоторое время удерживали часть Луполова, а затем вместе с остатками 601-го корпусного артполка с боем отошли к деревне Сухари, где соединились с частями 110-й стрелковой дивизии. Часть полка сумела прорваться в Могилев и принять участие в уличных боях. 24 июля из-за левого фланга 232-й стрелковой дивизии в район юго-западнее и западнее Бобруйска прорвалась кавалерийская группа генерал-полковника Городовикова, состоявшая из трех кавалерийских дивизий (32, 43 и 47-й). Перед ней стояла задача — стремительным рейдом в направлении Осипович, Березино нанести удар по тылам 2-й танковой группы и 2-й полевой армии, уничтожать гарнизоны, штабы, связь, нарушать управление войсками, подрывать мосты, организовывать партизанские отряды для проведеия диверсий в тылу противника.  Карта 32. Обстановка в районе Могилева на 25.07.41 г. (немецкие данные) Всю короткую летнюю ночь на 24 июля велась усиленная разведка переднего края обороны противника, проходившего по реке Птичь. На рассвете все три дивизии с ходу форсировали водный рубеж на фронте 10–12 км и, сбивая небольшие заслоны врага, двинулись по лесным дорогам в направлении Глуска, Старых Дорог, Осипович. Вечером части 32-й кавалерийской дивизии[493] подошли к Глуску и с двух сторон нанесли неожиданный удар по остановившимся там на ночлег подразделениям вермахта. Только немногим фашистским завоевателям удалось спастись от острых клинков кавалеристов. После небольшого отдыха кавдивизия с присоединившимися к ней партизанами двинулась в направлении станции Ясень, с задачей перерезать железнодорожную магистраль Осиповичи — Бобруйск. Если это соединение успешно начало прорыв, то 43-й Донской и 47-й Кубанской дивизиям сразу не повезло. Во время форсирования реки Птичь колонны их частей были обнаружены воздушной разведкой противника и вскоре подверглись сильному бомбовому удару. Понеся большие потери, конники были вынуждены укрыться в лесах Октябрьского района и ждать наступления темноты, чтобы продолжать движение. В июле 1941 года фронт обороны Западного фронта распался на несколько важных участков. Основное внимание его командования было приковано к московскому направлению — сражению у Смоленска и прилегающих к нему районов. Руководить действиями войск левого крыла, ведущих бои на реке Сож, под Бобруйском и в районе Мозыря, ему становилось затруднительно. И тогда Ставка Верховного Командования 24 июля выделила из состава Западного фронта новый — Центральный фронт[494] (командующий — генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, члены Военного совета — П. К. Пономаренко и корпусной комиссар Д. А. Гапанович, начальник штаба — полковник Л. M. Сандалов, командующий ВВС — комдив Г. А. Ворожейкин), управление которого формировалось на базе управления 4-й армии. Граница между Западным и Центральным фронтами устанавливалась по линии Брянск, Рославль, Шклов, Минск (все пункты включительно для Западного фронта). В состав войск Центрального фронта с 24.00 24 июля передавались 13-я (командующий — генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко, член Военного совета — бригадный комиссар П. С. Фурт, начальник штаба — комбриг A. B. Петрушевский) и 21-я армии (командующий — генерал-полковник Ф. И. Кузнецов[495], член Военного совета — дивизионный комиссар С. Е. Колонин, начальник штаба — генерал-майор В. Н. Гордов), 18-й погранотряд, 6-й дивизион бронекатеров и введенная в тыл врага кавалерийская группа генерала Городовикова. 4-я армия расформировывалась, а ее соединения включались в состав 13-й армии. Управление фронта разместилось в Гомеле, в бывшей усадьбе князей Паскевич-Эриванских на территории Парка культуры и отдыха имени A. B. Луначарского. Всего войска нового фронта (без 61-го ск и 20-го мк) насчитывали 18 стрелковых, две танковые, одну моторизованную и 4 кавалерийские дивизии, которые оборонялись в 300-км полосе Рославль, Кричев, Пропойск, Довск, Рогачев, Речица, Калинковичи. Главным операционным направлением Центрального фронта определялось направление Гомель, Бобруйск, Волковыск. На войска фронта возлагалась задача прочного прикрытия гомельского направления и обеспечение надежного стыка с Юго-Западным фронтом[496]. Не снималось с войск образованного фронта и ведение наступательных действий по флангу и тылу 2-й полевой армии и 2-й танковой группы. И уже 25 июля перед командованием Центрального фронта была вновь поставлена задача на наступление войск в могилевском направлении. Главком Западного направления маршал Тимошенко потребовал[497]:
Но соединения 13-й армии уже были втянуты в затяжные бои в районах Кричева, Пропойска и Могилева: 61-й стрелковый корпус, раздробленный на части, исчерпав все возможности борьбы, испытывая нехватку боеприпасов, горючего и продовольствия, в ночь на 26 июля отошел главными силами на рубеж Б. Бушково, Васьковичи; 20-й стрелковый корпус продолжал в этот день переправу своих разрозненных частей на юго-восточный берег Сожа в районе Александровка 2-я, одновременно ведя безуспешное наступление на Пропойск с востока; части 4-го воздушно-десантного корпуса приводили себя в порядок в районе станции Кричев-2, Михеевичи, Каменка; 28-й стрелковый корпус частью сил предпринял атаку на Пропойск, остальными — продолжал оборонять юго-восточный берег Сожа на рубеже Борисовичи, Клины. Катастрофическое положение сложилось в Могилеве, где враг ворвался в город. И хотя воинам 172-й стрелковой дивизии удалось, под прикрытием густого тумана, подорвать городской мост, это уже не могло облегчить их положение. Тем более что предпринятая попытка уничтожения наведенной немцами переправы в районе Буйнич заминированными лодками не удалась, противник внимательно охранял ее. В процессе всего дня во всех районах Могилева продолжались уличные бои, подразделения 7, 15 и 23-й пехотных дивизий вермахта неуклонно теснили советских воинов к Днепру. Нарушилась связь с вышестоящим командованием, во многих местах противник прорвал единую оборону воинов дивизии, глубоко вклинившись в ее боевые порядки. В частях большие потери, в больницах и лазаретах собралось около 4000 раненых, ощущается огромная нехватка оружия, боеприпасов, продовольствия. Поняв, что дальнейшая оборона города приведет к полному уничтожению дивизии, генерал Романов поздно вечером собрал совещание, на которое прибыл командный состав частей и отрядов, сражавшихся в Могилеве. На собрании рассматривался один вопрос: что предпринять в дальнейшем? Командиры высказали единое мнение: собрать в единый кулак оставшиеся силы и прорываться из города в двух направлениях — северном и южном. Штаб дивизии составил боевой приказ, который генерал Романов зачитал перед присутствующими[498]:
Было приказано все имущество и вооружение, которое невозможно унести с собой, привести в негодность или уничтожить, все деньги и документы сжечь, всех раненых, не способных следовать самостоятельно, оставить в Могилеве вместе с медицинским персоналом под руководством военврача 2-го ранга В. П. Кузнецова. Сводному полку майора Катюшина (подразделения охраны штаба, милиция, ополченцы) поручалось прикрыть отход дивизии из города, после чего прорываться из окружения на восток через деревянный мост у Луполово. Командиры, получив указания, разошлись по своим частям, приступив к подготовке прорыва кольца окружения. Но в этот план пришлось сразу вносить некоторые коррективы. Возвращаясь с совещания, командир 388-го стрелкового полка полковник Кутепов вместе с начальником штаба капитаном Плотниковым нарвался на вражескую засаду и оба были убиты. А 26 июля к 11 часам части 15-й и 23-й пехотных дивизий вермахта полностью захватили Могилев. 25 июля попытались продолжать наступление и некоторые соединения 21-й армии. 63-й стрелковый корпус, произведя перегруппировку своих сил, возобновил наступление в бобруйском направлении. К 19 часам его части вышли на рубеж Виричев, Заболотье, Великий Лес, Рудня-Малевичская, Лесана, но дальше продвинуться не смогли из-за сильного сопротивления окопавшихся немцев. Не имели успеха в этот день и другие части 21-й армии. На пинском направлении противник силою до пехотного полка попытался развернуть наступление из района Копцевичи и Бриневна Голубица (12 км западнее Петриков), но был отбит частями 75-й стрелковой дивизии. Проведенной авиаразведкой было подтверждено начавшееся сосредоточение больших вражеских сил против войск 21-й армии[499] (43, 53, 12 и 13-й армейские корпуса. — Р. И.). В этот день гитлеровцы предприняли попытку разгрома обнаруженного штаба кавалерийской группы, расположившегося юго-западнее Глуска. Дозоры 32-й кавдивизии своевременно обнаружили выдвижение со стороны Старых Дорог пехотного полка противника. Командир 121-го кавполка (прикрывавшего штаб) подполковник И. С. Иванов организовал засаду на пути движения гитлеровцев. И когда их колонна приблизилась к месту засады, по ней был открыт сильный ружейно-пулеметный огонь. Противник был ошеломлен. Не пытаясь оказать сопротивления, он начал быстрый отход, бросив на поле боя десятки трупов и несколько сожженных автомашин. В середине дня к Глуску подошли части 43-й и 47-й кавдивизий, и ночью кавгруппа по нескольким маршрутам двинулась в направлении Осипович. Рейд продолжался. Кавалеристы, опасаясь воздействия авиации, продвигались только по ночам, а днем укрывались в близлежащих лесах. И это было не напрасно. Уже с рассвета в воздухе появлялся двухфюзеляжный разведчик — «рама», который целый день висел над районом, выслеживая кавалерийскую группу. И стоило только летчикам обнаружить скопление лошадей, как вскоре в небе появлялись черные точки. Выйдя в указанный район и обнаружив цель, гитлеровские летчики начинали бомбардировку. Все сразу сливалось в сплошной гул разрывов, начинался кромешный ад. Конницу засыпали бомбами, обстреливали из пушек и пулеметов, вниз летели бочки, рельсы, куски железа. Горела земля, автомашины, метались обезумевшие кони. Да, дорогой ценой приходилось платить за этот неподготовленный и не прикрытый нашими истребителями рейд кавгруппы. Несмотря на все трудности, части 43-й и 47-й кавдивизий, выполнив 60-км марш, утром 26 июля внезапно атаковали гарнизон Старых Дорог и выбили его из городка. В это время 32-я кавалерийская дивизия неожиданным ударом перерезала Варшавское шоссе в районе населенного пункта Глуша и стремительным броском захватила станцию и одноименный поселок Ясень. Неоценимую помощь кавалеристам оказывали белорусские партизаны. Они скрытно проводили конников мимо гитлеровских засад и постов, что позволяло наносить по врагу неожиданные удары. Благодаря их помощи части 32-й кавалерийской дивизии, пройдя лесными тропами, внезапным налетом вечером 27 июля выбили врага со станции Татарка, захватив большие трофеи: обмундирование, машины, мотоциклы, велосипеды. Продвижение кавалерийской группы по тылам группы армий «Центр», ее выход на важные транспортные коммуникации, нарушение автомобильных и железнодорожных перевозок серьезно обеспокоили немецкое командование. Против рейдирующей конницы были направлены некоторые части дивизий охраны оперативного тыла группы армий, кавалерийский дивизион СС, привлечена авиация. Со стороны Слуцка в наступление перешли юнкера двух офицерских школ и часть подразделений итальянской дивизии. Под сильными ударами с воздуха и натиском пехотных частей гитлеровцев конники начали отход в леса. После тяжелого боя части 47-й кавдивизии оставили Старые Дороги. Положение кавгруппы осложнилось еще и тем обстоятельством, что имевшиеся в ее составе танки и бронетранспортеры израсходовали горючее, а пополнить их запас не было возможности. Решением командиров боевая техника была подорвана или утоплена в болотах. Осложнилась обстановка и перед фронтом 21-й армии. В течение всего дня 112-я пехотная дивизия противника контратаковала наши части в районе Бахань, Палки. На рогачевском направлении противник, заняв оборону на фронте Озераны, Мормаль, одновременно проводил сосредоточение своих войск и готовил наступление из района Заполяне, Быхов на Довск. В районе Паричи, Поречье шло сосредоточение частей 43-го армейского корпуса. В 16 часов 26 июля авиаразведкой было обнаружено движение трех колонн пехоты с танками от Могилева к Смоленску и южнее[500]. Это двинулись на восток части 7, 23 и 78-й пехотных дивизий, возложив полное уничтожение могилевского гарнизона на 15-ю пехотную дивизию. Ослаблением вражеской группировки и воспользовалось командование 172-й стрелковой дивизии, отдав приказ на выход из окружения. Остатки 394-го стрелкового полка во главе с полковником Я. С. Слепокуровым вечером начали движение вдоль бобруйской дороги на Селец. Отойдя около 17 км от Могилева, отряд остановился на дневной отдых, где был обнаружен немцами. В завязавшемся бою отряд был полностью разгромлен, погиб и командир полка. Основная группировка 172-й стрелковой дивизии к 24 часам 26 июля сосредоточилась на участке обороны 388-го стрелкового полка. Для прорыва кольца окружения была сформирована ударная группа под командованием майора Волкова. Из штабных подразделений был сформирован второй отряд. Были уничтожены уцелевшие автомашины и повозки, подорваны орудия и минометы. Прорыву из окружения сопутствовал и густой туман, стоявший в эти дни в районе Могилева. В 00.30 27 июля сводный отряд полка бросился на прорыв. Неожиданное наступление застало гитлеровцев врасплох. Смяв их левый фланг обороны, группа прорыва прорвалась в рощу у дороги Могилев — Бобруйск, но была вскоре обнаружена и атакована противником. Потеряв в завязавшемся бою большое количество воинов, остатки сводного отряда (50 человек) двинулись в направлении Рогачева и 7 августа вышли в расположение частей 21-й армии. Двинувшиеся в прорыв основные силы дивизии уже встретили сильный заградительный огонь опомнившихся гитлеровцев. Одной группе воинов удалось под покровом темноты оторваться от врага и южнее деревни Полыковичи прорваться к Лахве. В дальнейшем путь группы (около 350 человек) пролегал по лесам к Брянску, в районе которого они и вышли на соединение со своими войсками. Еще одна часть воинов сумела прорваться к Тишовской роще, где и приняла последний бой… А большая часть личного состава дивизии, не сумев прорваться через кольцо окружения, вернулась в город и продолжала бои. Отряд майора Катюшина героически сражался в центральной части города, удерживая здание драмтеатра, корпуса завода «Возрождение», Дом Советов, площадь Ленина. В ночь на 28 июля оставшиеся в живых бойцы отряда сосредоточились у железнодорожной платформы станции Могилев-3 и начали продвигаться в направлении совхоза «Коминтерн». Отряд вел местный проводник, хорошо знавший район движения. Путь был нелегким — Дашковка, Рогачев, Новый Быхов, Обидовичи, Большая Зимница, Черняховка, Хлевно… Свыше 200 км прошли воины отряда, переправляясь через Днепр, Проню, Басю, Сож и к 18 августа вышли к деревне Беседь Смоленской области. Фронт был рядом. Отряд разбился на мелкие группы и начал переход линии фронта. Прорвалась к своим и небольшая группа воинов 747-го стрелкового полка, сражавшаяся в Могилеве. Отряд по лесам и болотам вышел в район Рославля, где в середине августа соединился с частями Брянского фронта. Было спасено и знамя 172-й стрелковой дивизии, что позволило впоследствии сформировать новое соединение. Неудачей закончился и выход из окружения 514-го стрелкового полка. При отходе от Могилева его батальоны 27 июля были окружены и разгромлены немцами в районе д. Черневка Шкловского района. Много воинов 172-й стрелковой дивизии погибло на Днепровском рубеже, отстаивая Могилев (в том числе полковники Кутепов, Живолуп, Мазалов, бригадный комиссар И. В. Воронов, начальник политотдела дивизии полковой комиссар А. И. Турбинин), еще больше попало в плен[501] (в том числе заместитель командира дивизии по политчасти полковой комиссар Л. K. Черниченко, командир и начальник штаба 514-го сп подполковник С. А. Бонич и майор Муравьев, командиры батальонов А. П. Волчок, Н. С. Кунцевич, Д. С. Гаврюшин, майор госбезопасности Н. И. Калугин, капитан госбезопасности Я. И. Пилипенко). Не сумел вырваться из окружения и генерал-майор Романов. Комдив при прорыве из окружения был тяжело ранен, его укрыли местные жители. После выздоровления генерал организовал партизанский отряд и продолжил борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. Выданный предателем, он был схвачен гитлеровцами и повешен. Но оставшиеся в городе воины Красной Армии — патриоты Родины не сложили оружия. С 26 июля 1941 года по 28 июня 1944 года Могилев находился в руках оккупантов, но враг не знал покоя на его земле. Повсюду в Могилевской области были созданы партизанские отряды и подпольные организации, отовсюду по врагу гремели выстрелы, борьба белорусского народа на берегах Днепра продолжалась. Героическая оборона Могилева — это пример доблести и самоотверженности советских воинов, бойцов народного ополчения, всех трудящихся города. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1980 года город Могилев за мужество и стойкость, проявленные трудящимися города в годы Великой Отечественной войны, и за успехи, достигнутые в хозяйственном и культурном строительстве, награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Продолжали бои в районе Могилева и окруженные части 61-го стрелкового корпуса, которые, отойдя на рубеж Большое Бушково, Васьковичи, Рыжи, отражали все попытки врага сломить их сопротивление. Вместе с ними героически сражались и части 20-го механизированного корпуса. 26 июля генерал-майор Бакунин собрал совещание, на котором присутствовали генерал-майор Веденеев (сменивший раненого генерала Никитина), генерал Обухов, комбриг Пархоменко, командир 110-й стрелковой дивизии полковник Хлебцев, другие командиры штабов соединений[502]. Проанализировав обстановку на фронте обороны соединений, характеризовавшуюся боями в полном окружении, отсутствием связи с армией, малым количеством оставшихся боеприпасов и горючего, командиры приняли решение на прорыв на соединение с главными силами Западного фронта. Этому способствовало и то обстоятельство, что противник оставил на восточном кольце окружения только три пехотных полка (61, 19 и 195-й), направив остальные свои соединения в район Смоленска, где не затихали ожесточенные бои. Сосредоточившись в районе Сухари на правом берегу Ресты, вечером 27 июля войсковая группировка генерала Бакунина (110-я сд, 20-я мд, 26-я и 38-я тд, 507-й сп, отряды 53-й сд, 1-й мсд, 747-го и 543-го сп, штабы 61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов) двинулась вдоль реки по трем маршрутам в общем направлении Чаусы, Мстиславль, Рославль. В авангарде следовал 20-й механизированный корпус, в арьергарде — 110-я стрелковая дивизия. Но путь группировке генерала Бакунина на рубеже Благовичи, Самулки, Темнолесье уже преградила 78-я пехотная дивизия, усиленная передовыми отрядами 23-й пехотной дивизии. В районе этих деревень начались ожесточенные бои. Тяжелые испытания выпали на долю воинов, по-разному сложились судьбы соединений и людей. Героически сражалась с врагом 210-я моторизованная дивизия. Ведя непрерывные бои, ее части отходили на Мстиславль, Шамово, западнее Дрибны, форсировали Сож, прошли Брянские леса и в начале августа в районе поселка Клетня вышли на соединение со своими войсками[503]. Быстро удалось выйти из окружения группам подполковника Щеглова (командира 747-го сп) и генерала Обухова (26-я тд). А вот воинам 110-й стрелковой дивизии, прикрывавшей отход корпуса, пришлось тяжело — они были отрезаны от основных сил. Уйдя в леса с остатками дивизии, полковник Хлебцев организовал партизанский отряд, который три месяца действовал в тылу врага, нанося по нему неожиданные удары. Пробившись к линии фронта, отряд 16 декабря 1941 года нанес сильный удар по противнику и прорвался на соединение с частями Красной Армии, вынеся знамя своей дивизии. Из окружения вырвался только 161 человек[504]. До сих пор неизвестна судьба заместителей командира 110-й стрелковой дивизии полковников Б. А. Соколова и Я. П. Чистопьянова, командира 355-го артполка майора Ф. С. Кочерука, командиров отдельных батальонов майоров Васадзе и Чистякова. Тяжелая судьба выпала и на долю главных сил корпуса. Преградив дорогу его отходившим колоннам в районе Чаус, гитлеровцы начали наносить сильные удары по боевым порядкам частей. Бои продолжались двое суток, сдерживать противника с каждым днем становилось все трудней — в частях ощущалась острая нехватка боеприпасов. И тогда генерал Бакунин приказал уничтожить всю оставшуюся технику и автомашины, разогнать лошадей и пробиваться из окружения мелкими группами по 100–200 человек… Удалось выйти к своим группам генерала Веденеева, полковника Ковтунова, майора Доропея, Вашенина, но много воинов корпуса так и осталось в окружении. В боях по прорыву кольца окружения 61-й стрелковый корпус понес большие потери. Только 78-я пехотная дивизия вермахта захватила 2300 пленных, 60 орудий разных калибров, на поле боя было обнаружено около 2500 убитых. 3053 военнослужащих Красной Армии попало в плен к частям 23-й пехотной дивизии, в том числе и начальник артиллерии корпуса комбриг Н. Г. Лазутин, а в районе Рославля — командир 38-й танковой дивизии полковник С. И. Капустин. А всего, по немецким данным, в районе Могилева в плен попало 35 000 человек, было захвачено 245 артиллерийских орудий[505]. Но эти жертвы не были напрасны. В ожесточенных боях части 61-го корпуса нанесли большой ущерб врагу. По подсчетам штабов соединений, за этот период было уничтожено около 200 танков, 500 автомашин, 400 мотоциклов, сбито 24 вражеских самолета, истреблено 15 000 и пленено около 2000 вражеских солдат и офицеров[506]. Конечно, это были необъективные цифры. По немецким данным, потери только 23-й пехотной дивизии в период 20–26 июля составили 1435 человек (264 убитыми, 1088 ранеными, 83 пропавшими без вести). Но даже это обстоятельство не умаляет действий дивизий 61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов при обороне Могилевского рубежа. Стойко удерживая оборону на Днепре в течение 23 дней, их воины, проявляя образцы мужества и героизма, способствовали некоторой стабилизации положения войск Западного фронта на рубеже Ярцево, Ельня, Дятьково, связав боем четыре пехотные дивизии противника. Но решение генерала Бакунина на отвод войск из района Могилева не нашло понимания у командования Западного направления, Военный совет которого 27 июля доложил в Ставку:
А спасло генерала то обстоятельство, что его группа (140 человек) вышла из окружения только в ноябре 1941 года под Тулой, когда под Москвой сложилась напряженная обстановка и на фронте был необходим каждый человек. Но простить генералу Бакунину оставление Могилева так и не смогли — он до конца войны так и остался генерал-майором, командиром стрелкового корпуса. А могли и расстрелять! 26 июля состоялось очередное совещание в Ставке А. Гитлера, на котором фюрер потребовал «ликвидировать гомельскую группировку противника путем наступления вновь созданной группы фон Клюге в плане выполнения чисто тактической задачи. Эту операцию следует провести возможно скорее, не связывая ее по времени с наступлением на других участках фронта… Сковывающая группа фон Бока должна, как только будет готова, начать медленное фронтальное наступление на Москву»[508]. 27 июля главнокомандующий Сухопутными силами вермахта фельдмаршал Браухич собрал в Орше совещание руководящего состава группы армий «Центр», на котором были рассмотрены три главных вопроса[509]: — Гомельская операция; — операции на московском направлении; — наступление 3-й танковой группы на Валдайскую возвышенность. Оценив создавшуюся на фронте обстановку, постоянную угрозу правому флангу группы армий «Центр», перед 2-й полевой армией и 2-й танковой группой была поставлена задача наступать на гомельском направлении. Для этого предусматривалось заменить части танковой группы пехотными дивизиями, а танкистов отвести во второй эшелон и приступить к их пополнению личным составом и материальной частью. Первоначальной задачей, стоящей перед созданной армейской группой генерала Гудериана, стоял захват Рославля и ликвидация угрозы, сложившейся на правом фланге танковой группы из-за активных действий 28-й армии генерала Качалова. Для проведения запланированной наступательной операции в подчинение генерала Гудериана были переданы некоторые пехотные соединения[510]: — для наступления на Рославль: 7-й (7, 23, 78 и 197-я пд) и 9-й (263, 192 и 137-я пд) армейские корпуса; — для смены танковых частей в районе Ельнинской дуги — 20-й армейский корпус (15-я и 268-я пд). Готовились к предстоящим тяжелым боям и на Центральном фронте. С передовых позиций были сняты некоторые понесшие в предыдущих боях большие потери дивизии, которые сосредотачивались в районе Гомеля и Новозыбкова и приступали к пополнению личным составом и вооружением. Сильно укреплялась и оборона на подступах к Гомелю. Круглые сутки шло строительство дотов, отрывка окопов, ходов сообщений, эскарпов, противотанковых рвов, установка заграждений и минных полей. В конце июля 1941 года на левом крыле фронта была воссоздана и 3-я армия (командующий — генерал-лейтенант В. И. Кузнецов, член Военного совета — дивизионный комиссар Ф. И. Шлыков, начальник штаба — генерал-майор A. C. Жадов), включив в свой состав 75-ю и 232-ю стрелковые дивизии, гарнизоны Мозырского укрепрайона и многочисленные Отряды войск Западного фронта, выходящие из окружения в Полесье. За три дня армия была пополнена оружием и боеприпасами и приняла участие в боевых действиях. 27 июля противник предпринял попытку отдельными разведывательными подразделениями переправиться на южный берег Сожа на участке Кричев, Чериков, но все они были сорваны огнем занимавших здесь оборону подразделений 13-й армии. Части 21-й армии продолжали наносить удары по противнику то в одном, то в другом месте, но значительного изменения в обстановке они не приносили. Ухудшилась обстановка и в районе действий кавалерийской группы Городовикова, соединения которой потеряли связь с командованием 21-й армии и Центрального фронта. Авиация противника наносила непрерывные удары по сосредоточениям конников, пехотные части врага начали обходить фланги 43-й и 47-й кавалерийских дивизий, действующих в Октябрьском и Паричском районах. К.концу июля их остаткам удалось прорвать кольцо окружения вражеских войск, форсировать Птичь и выйти на соединение с частями 21-й армии. В тяжелое положение попали вырвавшиеся далеко вперед части 32-й кавалерийской дивизии полковника Бацкелевича, ведущие бои на подступах к Осиповичам. В течение нескольких суток ее воины удерживали станции Ясень и Татарка, парализовав движение врага по дороге Бобруйск — Минск. Фашистское командование приняло решение заблокировать и полностью уничтожить оставшиеся у него в тылу кавалерийские части. Усиленные заслоны были выставлены на всех дорогах в районе Бобруйска, Осипович, Старых Дорог, все они патрулировались подвижными отрядами гитлеровцев. В первых числах августа воины 32-й кавдивизии под натиском противника отошли в лесисто-болотистые районы юго-восточнее станций Татарка и Ясень. Комдив принял решение прорываться в направлении деревни Борки, выбить из нее противника и прорвать кольцо блокады. 2 августа гитлеровцы повели наступление на оборону частей 32-й кавалерийской дивизии. Поле рябило от грязновато-бурых фигур, которые в дымках автоматных очередей бежали на позиции кавалеристов. Залегая и снова совершая небольшие перебежки, немецкие солдаты с каждым броском уменьшали расстояние до цепей советских воинов. Ободренные редким огнем со стороны залегших кавалеристов, они уже смелее ринулись вперед. И вдруг раскатистый гул донесся из-за края ближайшего леса. Уже можно было слышать бег многих лошадей. Гром нарастал, он ширился, и вот из-за леса выдвинулась темная лавина всадников. Она раскололась надвое, широко охватывая цепи остановившейся вражеской пехоты. Часть ее застыла на месте, другая часть повернулась и побежала назад, но уйти от кавалеристов уже было невозможно… Началась рубка. Это дерзко и смело атаковал гитлеровцев эскадрон под командой старшего лейтенанта Д. М. Дорофеева. И снова лавина подошедших эскадронов дивизии атаковала врага в деревне Борки, сломав его сопротивление. Гитлеровцы попытались уйти, но деревню плотным кольцом охватили кавалеристы, спасения не было нигде. В этой схватке был разгромлен батальон мотопехоты, захвачено 10 орудий, несколько автомашин, мотоциклов, а главное — боеприпасы. С помощью местных проводников части 32-й кавдивизии двинулись лесными тропами на выход из кольца блокады в леса Паричского района. Для прикрытия отхода был оставлен кавалерийский полк. Затишье длилось недолго, вскоре оставшийся полк был окружен у деревни Борки подошедшим отрядом гитлеровской пехоты. Отойдя на небольшой полуостровок среди болот, кавалеристы заняли оборону. Восемь суток голодные, усталые, испытывающие большой недостаток боеприпасов кавалеристы отбивали атаки врага. Вражеская артиллерия буквально засыпала этот клочок земли снарядами, вся местность простреливалась из тяжелых пулеметов. И тогда командир полка принял решение идти на прорыв. В ночь оставшиеся в живых бойцы незаметно подползли к позициям гитлеровцев и сошлись с ними врукопашную. Понеся большие потери, остатки полка вырвались из окружения и начали отход, но днем были вновь окружены преследующими гитлеровцами. И опять смертельный бой. Поредевшие эскадроны на узком участке устремились на прорыв, но враг предвидел эту попытку. С флангов по кавалеристам ударили пулеметы и автоматы, атакующие эскадроны были накрыты сплошной стеной разрывов вражеских снарядов. Вырваться из кромешного ада удалось немногим воинам, которые собрались у деревни Погорелье. На место сбора вышло только несколько десятков людей, была потеряна вся артиллерия, пулеметы, лошади. И тогда было принято решение — выходить к линии фронта мелкими группами… Продолжали бои и основные силы 32-й кавдивизии, которые, отойдя к Паричам, и здесь не давали врагу покоя. Вместе с партизанами кавалеристы устраивали набеги на вражеские гарнизоны, подрывали мосты, минировали дороги, нарушая передвижение гитлеровских частей. 5 августа 1941 года остатки 32-й кавдивизии прорвались в направлении Рабкор, Озаричи и соединились с частями 21-й армии, заняв оборону на рубеже Холодники, Сосновый Бор, Горваль. Но еще до конца августа продолжали бои оставшиеся в тылу врага подразделения кавалерийской группы. Их остатки, уйдя в леса, вели последние бои в районе Старых Дорог, пытаясь выйти из кольца окружения. Много кавалеристов так и осталось навечно в белорусских лесах. Несмотря на то что кавгруппа не выполнила поставленную перед ней задачу, ее воины вместе с частями 21-й армии оттянули на себя некоторые силы 2-й полевой армии, что несколько снизило наступательные возможности группы армий «Центр». Боевой путь кавдивизий на этом не закончился, пополненные людьми, вооружением, лошадьми, они продолжали героически сражаться с врагом. Вместе с пехотинцами, артиллеристами, танкистами наши доблестные кавалеристы прошли большой и славный боевой путь — от Москвы до Берлина. И однажды наступил тот момент, которого ждали всю войну, — лошади 32-й Смоленской кавалерийской дивизии испили воды из германской реки Эльба. А пока на фронте шли ожесточенные бои с целью улучшения положения противоборствующих сторон. И значительную роль в срыве вражеского наступления на Москву должны были, по плану Ставки, сыграть Западный и Центральный фронты. В директиве генералу Кузнецову, направленной 28 июля за подписями Сталина и Жукова, указывалось: «Нам крайне необходимо на Центральном фронте действовать как можно активнее, чтобы активными действиями сковать как можно больше сил противника»[511]. И своими активными действиями войска Западного и Центрального фронтов задержали дальнейшее продвижение противника на рубеже Великие Луки, Ярцево, Ельня, Кричев, Новый Быхов, Рогачев, Жлобин, Паричи. Пять созданных ударных группировок войск под командованием генералов С. А. Калинина, В. Я. Качалова, И. И. Масленникова, К. К. Рокоссовского и В. А. Хоменко наносили непрерывные удары по обороне гитлеровских соединений, но добиться перелома в ходе боевых действий так и не смогли. Организация контрударов была недостаточно продумана и спланирована. Одновременности действий группировок не получилось, дивизии вступали в бой разрозненно на широких участках фронта, что не позволило нашему командованию достигнуть превосходства в силах на главных направлениях ударов. И глубоко прав один из участников войны (генерал Тихонов), который уже 9 июля 1941 года отмечал: «Пехота — слабейшее место войск. Наступательный дух низок. Отстает в наступлении от танков, легко дезорганизуется при воздействии артиллерийского огня, огня минометов и авиационного нападения»[512]. Генерал справедливо указывал и на другие недостатки в боевых действиях войск Красной Армии: — отсутствие должного стремления вырвать инициативу из рук противника как у общевойсковых начальников, вплоть до командиров корпусов, так и бойцов; — уже сложившееся у командиров и красноармейцев мнение (из-за неудачных боев на фронте) о превосходстве боевых качеств войск противника; — отсутствие «работы» авиации в интересах стрелковых корпусов и дивизий; — сосредоточение фронтовых и армейских резервов проходило слишком близко к линии фронта, что часто приводило к их преждевременному вводу в бой отдельными частями. К тому же перехват противником по средствам радиосвязи ряда приказов советским войскам, попадание в руки немцев курьера с советского самолета, ошибочно совершившего посадку за линией фронта, предоставил командованию группы армий «Центр» сведения о дислокации и планируемых действиях соединений Западного и Центрального фронтов[513]. Недостаточно активно действовала в июле и авиация Западного фронта, так и не сумевшая добиться перелома в воздухе. Советскому командованию не удалось наладить взаимодействие и единое управление имеющимися достаточно сильными авиационными частями (около 600 боевых самолетов) и надежно прикрыть свои наземные войска от ударов с воздуха. Как отмечал командующий ВВС Западного фронта, в действиях авиации «…имеются крупные недочеты, наличие которых приводит к излишним потерям в материальной части и летном составе и является основной причиной неполной отдачи имеющихся возможностей. Основными недочетами… считаю: а) нечеткость в организации боевой работы и слабую требовательность со стороны командиров соединений и частей, что является предпосылками к увеличению как боевых, так и не боевых потерь; б) слабую организацию взаимодействия между бомбардировочной и штурмовой авиацией с истребителями, что ведет к излишним потерям первых; в) большое удаление авиачастей от линии фронта, слабое использование передовых площадок, отсутствие связи командиров штабов авиасоединений с командирами наземных войск, что приводит к неполному взаимодействию авиации с войсками и к неполному использованию возможностей авиации в общевойсковом бою»[514]. Несмотря на имевшиеся трудности, авиация Западного фронта в июле выполнила 9067 самолето-вылетов, сбросив на врага 1206 тонн только 350-кг бомб. Основными задачами, выполняемыми ВВС, являлись: — прикрытие и поддержка наземных войск на поле боя; — нанесение ударов по мотомеханизированным колоннам противника; — прикрытие с воздуха Орши, Могилева, Смоленска, Витебска, Гомеля, Брянска, переправ через Днепр, Западную Двину, Сож, важных железнодорожных и автомобильных коммуникаций; — предотвращение форсирования противником Березины, Днепра, Западной Двины, Сожа; — ведение воздушной разведки. Командование ВВС фронта докладывало в Москву о результатах действий своей авиации за июль 1941 года[515]:
Ценой огромных безвозвратных потерь, ценой жизней сотен тысяч красноармейцев, командиров и генералов Западного фронта были нарушены все планы руководства Германии и командования группы армий «Центр». Гитлеровцы к началу августа в боях на территории Белоруссии понесли большие потери в живой силе (около 74 500 человек), вооружении и боевой технике. Активно действовали в тылу врага и белорусские партизаны. Благодаря их смелым и самоотверженным действиям нарушалось снабжение германских войск горючим, боеприпасами, продовольствием, пополнение личным составом. Командующий 2-й танковой группой генерал Гудериан был вынужден обратиться в штаб группы армий «Центр» с просьбой «перебросить на Ельнинскую дугу 268-ю пехотную дивизию для того, чтобы усилить этот участок фронта и дать возможность танковым войскам отдохнуть и привести в порядок материальную часть, в чем они настоятельно нуждались после длительных маршей и ожесточенных боев…»[516]. Ему вторит и командующий 3-й танковой группой генерал Гот: «Противник силами пяти дивизий продолжал наносить удары с востока, в результате чего в бой по отражению натиска противника втянулись все части и соединения танковой группы, включая и учебную бригаду». В немецкой газете «Фелькишер беобахтер» в эти дни появилась статья, в которой говорилось: «Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падет мертвым в рукопашной схватке»[517]. Германскому командованию стало ясно, что группа армий «Центр» исчерпала свои наступательные возможности, необходимо какое-то время для ее пополнения личным составом и техникой, снабжения горючим, боеприпасами, ремонта поврежденной материальной части и отдыха для личного состава. И на других участках всего советско-германского фронта противник встретил сильное противодействие войск Красной Армии. Английский историк А. Тейлор пишет: «Альтернативы фактически не было. Все три группы армий ослабли, были измотаны русским сопротивлением и все более увеличивающимся пространством, на котором они должны были действовать. Группа армий „Центр“, будучи самой многочисленной, могла направить часть войск для подкрепления группы армий „Юг“ лишь в том случае, если бы она находилась в обороне. Ни одна из двух других армий не имела возможности ни усилить группу армий „Центр“, ни защитить ее фланги, если бы последняя продвигалась вперед на Москву»[518]. Возросшее сопротивление войск Красной Армии заставило гитлеровское командование по-новому оценить обстановку и внести некоторые изменения в свои первоначальные планы. Руководство фашистской Германии убедилось, что, несмотря на значительные первоначальные успехи, разгромить войска Красной Армии так и не удалось, молниеносной войны против СССР не получилось. В условиях сильного противодействия войск Западного и Центрального фронтов все соединения группы армий «Центр» были вынуждены в конце июля перейти к обороне и приступить к пополнению и снабжению своих войск, проведению их необходимой перегруппировки. Верховное командование Сухопутных сил Германии 28 июля направило в войска вермахта документ, в котором излагалась оценка сложившейся на советско-германском фронте обстановки и давались указания на ближайшие цели и задачи: «ОКХ рассчитывает на то, что достижением первой цели операции, указанной в директиве по сосредоточению и развертыванию, основные силы сухопутных войск противника, способные вести боевые действия, разгромлены. Крупные резервы живой силы и беспощадное использование недостаточно подготовленных новобранцев и в будущем позволят противнику оказывать упорное сопротивление нашему продвижению на важных направлениях (Украина, Москва, Ленинград). Необходимо иметь в виду возможность многочисленных попыток противника наносить контрудары по открытым флангам. Стремление противника создать сплошной фронт обороны между Балтийским и Черным морями и попытка остановить наступление немецкой армии в позиционной войне являются, по-видимому, целью русских в этом году. ОКХ полагает, однако, что военные возможности русских вряд ли окажутся достаточными для выполнения такой задачи. Намерением ОКХ является использовать любой удобный случай для расчленения войск противника и уничтожения их по частям, чтобы не допустить образования сплошного фронта и обеспечить своим войскам свободу маневра для проведения дальнейших операций. Это должно создать предпосылку для овладения важнейшими промышленными районами с тем, чтобы лишить противника возможности материального перевооружения. От операций крупного масштаба следует пока воздержаться»[519]. Примечания:1 ВИЖ. 1998. № 4. С. 46. 2 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. M., 1969. С. 193. 3 Хренов А. Ф. Мосты к Победе. М., 1982. С. 67. 4 Шелест И. Дни и ночи напролет. М., 1991. С. 85. 5 Голованов А. Е. Дальняя бомбардировочная… М., 2007. С. 51. 11 Казаков М. И. Над картой былых сражений. М., 1965. С. 68. 12 Гареев М. А. Неоднозначные страницы войны. М., 1995. С. 136. 13 Галицкий К. Н. Годы суровых испытаний. М., 1973. С. 12, 13. 14 Мерецков К. А. На службе народу. М., 1968. С. 192. 15 Хорьков А. Г. Грозовой июнь. М., 1991. С. 167, 170; Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 203, 204, 228; Баграмян И. Х. Так начиналась война. М., 1977. С. 61; Галицкий К. Н. Годы суровых испытаний. М., 1973. С. 25; Сандалов Л. М., Кузнецов А. П., Круглов А. Л. и др. Буг в огне. Мн., 1965. С. 68; Игорь Бунич. Операция «Гроза». Ошибка Сталина. М., 2004. С. 34, 466, 467; Курт Типпельскирх. История Второй мировой войны. M., 1998. С. 240; ЦАМО РФ, ф. 16, оп. 2951, д. 7242, лл. 195–201. 16 ЦА СВР РФ, д. 21616, т. 3, лл. 65–67, 154, 155. 17 Курт Типпельскирх. Указ. соч. С. 240. 18 Казаков М. И. Указ. соч. С. 69. 19 ВИЖ. 1994. № 6. С. 23. 20 Муратов Э. Шесть часов со Сталиным на приеме в Кремле. Нева. 1993. № 7. С. 284, 285. 21 РЦХИДИ, ф. 78, оп. 1, д. 846, лл. 4–6, 10. 22 Сборник. Составители: Борисов Д. С., Шевчук М. К. Солдат, герой, ученый. М., 1961. С. 161, 162. 23 Гейнц Гудериан. Воспоминания солдата. Смоленск, 1999. С. 208. 24 Морской сборник. 2004. № 7. С. 50. 25 ЦАМО РФ, ф. 251, оп. 1554, д. 4, л. 431, 432. 26 Кузнецов Н. Г. Указ. соч. С. 328, 329. 27 ВИЖ. 1992. № 8. С. 20. 28 Жуков Г.К. Указ. соч. С. 263. 29 Курт Типпельскирх. Указ. соч. С. 239, 240. 30 Мюллер В. Я нашел подлинную Родину. M., 1974. С. 279, 281. 31 Мюллер В. Указ. соч. С. 286. 32 Там же. С. 282. 33 Гот Г. Танковые операции. Смоленск, 1999. С. 82. 34 Федоров А. Г. Авиация в битве под Москвой. M., 1971. С. 26. 35 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 10169СС, д. 4, лл. 105, 106. 36 Подпись начальника штаба на документе отсутствует. 37 Иванов С. П. Штаб армейский, штаб фронтовой. М., 1990. С. 84. 38 Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 35. М., 1958. С. 177. 39 Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 31. М., 1957. С. 17. 40 Иванов С. П. Указ. соч. С. 87. 41 Сандалов Л. M. 1941. На московском направлении. М., 2006. С. 521. 42 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 520, 521, 523. 43 Сборник боевых документов… Вып. 35. С. 189, 190. 44 В состав 167-й стрелковой дивизии входили 465, 520 и 615-й сп, 576-й лап, 620-й гап, 200-й орб, 180-й осаб, 286-й обс, 177-й од ПТО, 452-й озадн, другие части и подразделения. 23 июня 1941 года дивизия, находясь в лагерях под Саратовом, была поднята по тревоге и погружена в эшелоны. 30 июня ее части заняли оборону на рубеже Днепра в районах Рогачева, Жлобина, Карпиловки. 45 Сандалов Л. M. Указ. соч. С. 138. 46 Редакция: Неделько B. A., Гаврилин Д. А., Карачун Р. И. и др. В июне 1941. Гродно, 1999. С. 15. 47 Федор фон Бок. Я стоял у стен Москвы. М., 2006. С. 62, 63. 48 Гейнц Гудериан. Указ. соч. 1999. С. 219. 49 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 61; Гейнц Гудериан. Указ. соч. С. 221. 50 Болдин И. В. Страницы жизни. М., 1961. С. 108. 51 Этот отважный воин погиб в сентябре 1941 г. в окружении под Киевом, будучи командиром 66-го стрелкового корпуса. 115 В состав 170-й стрелковой дивизии входили 391, 422 и 717-й сп. 294-й лап, 512-й гап, 210-й оиптадн, 286-й озадн, 134-й орб, 182-й осаб, 210-й обс, другие части. 116 Еременко А. И. В начале войны. М., 1965. С. 94. 117 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 5.07.41 г. 118 Когда противник попытался организовать преследование, мост был взорван вместе с находившимся на нем немецким танком. Этот танк в 1996 году был поднят со дна реки и установлен на Буйничском поле. 119 Сборник боевых документов… Вып. 31. С. 16. 120 Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 37. М., 1959. С. 279. 121 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 10169СС, д. 7, л. 82. 122 В состав 73-й стрелковой дивизии входили 392, 413 и 471-й сп, 11-й лап, 562-й гап, 148-й оиптадн, 469-й озадн, 51-й орб, 25-й осаб, 78-й обс, другие воинские части. 123 Борисенко Н. Днепровский рубеж: трагическое лето 1941-го. Могилев, 2005. С. 50. 124 В состав 110-й стрелковой дивизии, сформированной в Туле, входили 394, 411, 425-й сп, 355-й лап, 601-й гап, 140-й орб, 162-й обс, 165-й осаб, 200-й од ПТО, 457-й озадн, 210-й мсб, другие части. В июне дивизия получила приказ на следование в район Могилева, и в ночь на 27 июня ее передовые эшелоны прибыли в заданный район. 125 172-я стрелковая дивизия была сформирована в 1939 году в Тульской области, участвовала в советско-финляндской войне. Накануне Великой Отечественной войны находилась в Тесницких лагерях вблизи Тулы. По приказу с 26 июня 1941 года начала перебазирование в район Могилева, и 1 июля ее первые эшелоны выгрузились на ст. Луполово. В состав дивизии входили 388, 514 и 747-й сп, 340-й лап, 493-й гап, 157-й орб, 222-й обс, 275-й осаб, 341-й озадн, 174-й од ПТО, 224-й мсб, другие воинские части. 126 Еременко А. И. На московском направлении. М., 1959. С. 27. 127 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2454сс, д. 27, л. 362. 128 Сборник боевых документов… Вып. 35. С. 102. 129 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2524, д. 2, лл. 39–51, 59, 60. 130 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 80. 131 Еременко А. И. В начале войны. С. 92. 132 Иванов С. П. Указ. соч. С. 95; Евгений Дриг. Указ. соч. С. 189, 190. 133 Иванов С. П. Указ. соч. С. 95; Евгений Дриг. Указ. соч. С. 247. 134 Иванов С. П. Указ. соч. С. 95. 135 Еременко А. И. На московском направлении. С. 29–31. 136 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 90, 92. 137 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 200. 138 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 10169СС, д. 4, лл. 128, 129. 139 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 527, 143. 140 Но командовать 4-й армией уже пришлось полковнику Сандалову, начальником штаба был назначен полковник И. А. Долгов. Генерал-майор Коробков 8 июля был вызван в штаб фронта, где был отстранен от должности и арестован. 141 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 568, 569. 142 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 5.07.41 г. 143 Сборник боевых документов… Вып. 35. С. 118. 144 Там же. Вып. 37. С. 293. 145 В состав 186-й стрелковой дивизии входили 238, 290 и 298-й сп, 327-й лап, 446-й гап, 255-й осаб, 244-й обс, 227-й оиптадн, 264-й озадн, 107-я орр, другие части и подразделения, насчитывавшие 13 000 человек и имевшие 144 орудия, 154 миномета, 16 плавающих танков, 13 бронемашин, 558 пулеметов, 558 автомашин и 99 тракторов, 3000 лошадей. Дивизия, дислоцированная в УрВО, была в июне 1941 года погружена в эшелоны и направлена в район Идрицы, получив первоначально распоряжение на занятие Себежского укрепрайона. 146 Еременко А. И. Указ. соч. С. 33. 147 Сборник боевых документов… Вып. 35. С. 110. 148 153-я стрелковая дивизия была сформирована в августе 1940 года в Свердловске. В ее состав входили 435, 505 и 666-й сп, 565-й лап, 581-й гап, 460-й озадн, 208-й осаб, 297-й обс, 150-й од ПТО, 238-я орр, другие воинские части. В июне 1941 года дивизия была передислоцирована в Витебск и включена в состав 22-й армии. 4 июля она вошла в подчинение командира 69-го стрелкового корпуса 20-й армии. 149 Сборник боевых документов… Вып. 32. С. 10. 150 Гот Г. Указ. соч. С. 91. 151 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 238. 152 Сборник боевых документов… Вып. 35. С. 180. 153 В этом бою капитан Б. Л. Хигрин погиб. Указом Президиума Верховной) Совета СССР ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. 154 Краснознаменный Белорусский военный округ. Мн., 1968. С. 123. 155 В состав 148-й стрелковой дивизии входили 496, 507 и 654-й сп, 326-й лап, 532-й гап, 226-й оиптадн, 155-й озадн, 163-й осаб, 173-й обс, 142-я орр, другие воинские части. 156 В состав 61-й стрелковой дивизии входили 66, 221 и 307-й сп, 55-й лап, 66-й гап, 99-й орб, 107-й обс, 112-й осаб, 237-й од ПТО, 237-й озадн, 22-й мсб, другие воинские части. 157 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 69. 158 Сборник боевых документов… Вып 37. С. 69. 159 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 10169сс, д. 4, л. 139. 160 После ареста генерала А. И. Таюрского в командование ВВС вступил полковник Н. Ф. Науменко. 161 Захаров Г. Н. Я — истребитель. М., 1985. С. 128, 129. 162 До середины октября 1941 года 43-я истребительная авиационная дивизия воевала в составе Западного фронта. В декабре 1941 года она была преобразована в 202-ю бомбардировочную дивизию. На заключительном этапе войны ее летчики наносили бомбовые удары по Берлину, отвечая за удары по Минску в июне 1941 года. 163 Скрипко Н. С. По целям ближним и дальним. M., 1981. С. 99. 164 Федоров А. Г. Указ. соч. С. 27. 165 Скрипко Н. С. Указ. соч. С. 102. 166 Сборник боевых документов… Вып. 35. С. 114–117. 167 Пограничные войска СССР 1939–1941 гг. М, 1969. 168 За участие в боевых действиях против немецко-фашистских захватчиков и проявленный героизм двадцать один пограничный полк был награжден орденами СССР, двадцати полкам присвоены почетные наименования. Среди них почетное место занимают и бывшие погранотряды ЗапОВО: 17-й пограничный Измаильский Краснознаменный полк; 87-й пограничный Осовецкий полк. 18 воинам-пограничникам за героизм, проявленный на фронтах Великой Отечественной войны, было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. 169 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 83, 84. 170 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 238, 239. 171 Иванов С. П. Указ. соч. С. 95. 172 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 90, 92. 173 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 83. 174 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 83. 175 Генерал армии Д. Г. Павлов был арестован в Довске 4 июля при его возвращении на фронт из Москвы. 176 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 85. 177 В состав 98-й стрелковой дивизии входили 4, 166 и 308-й сп, 153-й лап, 155-й гап, 76-й орб, 157-й оиптадн, 285-й озадн, 84-й осаб, 108-й обс, другие воинские части. 178 Гот Г. Указ. соч. С. 96. 179 В состав 179-й стрелковой дивизии входили 215, 234 и 259-й сп, 618-йлап, 619-й гап, 87-й орб, 13-й оиптадн, 137-й озадн, 300-й осаб, 352-й обс, другие воинские части. 180 Сборник боевых документов… Вып. 32. С. 14. 181 Кузнецов П. Г. Указ. соч. С. 105; Иванов С. П. Указ. соч. С. 92. 182 Минский музей Великой Отечественной войны. Инв. № 2640016 20—14а—5. 183 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 10169сс, д.4, лл. 150–152. 184 Сборник боевых документов… Вып. 31. С. 16–20. 185 Сборник боевых документов… Вып. 32. С. 128. 186 Старшему сержанту Я. Д. Беляеву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. 187 Еременко А. И. В начале войны. М., 1965. С. 114. 188 Гейнц Гудериан. Указ. соч. С. 118. 189 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 189. 190 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 71. 191 Государственный архив Могилевской области, ф. 7, оп. 5, д. 1065, лл. 28–30. 192 В состав 117-й стрелковой дивизии входили 240, 275 и 820-й сп, 322-й лап, 707-й гап, 105-й орб, 222-й оиптадн, 321-й озадн, 259-й осаб, 240-й обс, другие воинские части. 193 Шерстнев В. Трагедия сорок первого. Смоленск, 2005. С. 300. 194 Недалеко от места последнего боя 117-й стрелковой дивизии у дороги Бобруйск — Жлобин установлен скромный памятник ее погибшим воинам. 195 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 7.07.41 г. 196 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 71. 197 Гот Г. Указ. соч. С. 96, 97. 198 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 202. 199 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 203. 200 ЦАМО РФ, ф. ГУК, оп. 682523, д. 9, л. 332. 201 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 253. 202 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 98. 203 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 86, 87. 204 Еременко А. И. Указ. соч. С. 32. 205 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 240, 241. 206 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 3038сс, д. 33, лл. 37, 38. 207 Минский музей Великой Отечественной войны. Инв. № 2640016 20-14а-5. 208 Сборник боевых документов… Вып. 31. С. 24, 25. 209 Сборник боевых документов… Вып. 32. С. 134, 135. 210 Там же. С. 136. 211 Это были кадровые дивизии, насчитывавшие по 12 000–15 000 человек, 2000–3000 лошадей, сотни машин, имевшие положенное по штату вооружение и средства усиления (Иванов С. П. Указ. соч. С. 93.). 212 ЦАМО РФ, ф. 361, оп. 6079, д. 39, л. 14. 213 В состав 154-й стрелковой дивизии входили 437, 473 и 510-й сп, 571-й лап, 580-й гап, 239-я орр, 464-й озадн, 143-й оиптадн, 212-й осаб, 292-й обс, другие части. 214 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 69. 215 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 75–77. 216 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 94. 217 Там же. Вып. 33. С. 101. 218 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 103. 219 Андрющенко Н. К. На земле Белоруссии летом 1941 года. Мн., 1985. С. 126. 220 ЦАМО РФ, ф. 612, оп. 266009, д. 5, л. 185. 221 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 108, 109. 222 Там же. Вып. 33. С. 89. 223 Иванов С. П. Указ. соч. С. 96. 224 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 295. 225 Там же. С. 79. 226 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 244. 227 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 73. 228 В состав 53-й стрелковой дивизии входили 12, 223 и 475-й сп, 36-й лап, 64-й гап, 120-й обс, 103-й осаб, 116-й од ПТО, 27-я орр, другие воинские части. 229 Миддельсдорф Э. Тактика в русской кампании. М., 1994. С. 171. 230 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 191. 231 В состав 102-й стрелковой дивизии входили 410, 467 и 519-й сп, 346-й лап, 586-й гап, 154-й орб, 211-й обс, 196-й осаб, 240 од ПТО, 412-й озадн, другие воинские части. 232 ЦАМО РФ, ф. 1282, оп. 1, д. 3, л. 33. 233 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 3.07.41 г. 234 Еременко А. И. Указ. соч. С. 32. 235 Гейнц Гудериан. Указ. соч. С. 226. 236 Кузнецов П. Г. Указ. соч. С. 108. 237 Об этом вы можете прочитать в авторских книгах «Киевский Особый…» и «У Днепровских круч…». 238 Военно-исторический журнал. 2006. № 5. С. 8. 239 Очерки о Великой Отечественной войне. С. 32. 240 Гейнц Гудериан. Указ. соч. С. 228. 241 В состав 128-й стрелковой дивизии входили 374, 533 и 741-й сп. 292-й лап, 481-й гап, 119-й орб, 251-й оиптадн, 260-й озадн, 148-й осаб, 212-й обс, другие воинские части. 242 Сборник боевых документов… Вып. 34. С. 134. 243 Там же. Вып. 37. С. 224. 244 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 536, 537. 245 В состав 220-й моторизованной дивизии входили 653-й и 673-й мед, 137-й тп, 660-й ап, 46-й оиптадн, 235-й озадн, 295-й орб, 584-й обс, 381-й другие воинские части. 246 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 224, 225. 247 Там же. Вып. 37. С. 221. 248 Номер не проставлен. 249 ВИЖ. 1988. № 11. С. 31. 250 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 6.07.41 г. 251 За героизм и проявленное мужество в боях на лепельском направлении 17-й мотострелковый полк 5-го механизированного корпуса был награжден орденом Ленина. 252 Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 109. 253 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 246. 254 Там же. 255 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 80. 256 В состав 229-й стрелковой дивизии входили 783, 804 и 811-й сп, 677-й лап, 729-й гап, 130-й оиптадн, 418-й озадн, 397-й осаб, 610-й обс, 272-я орр, другие воинские части. 257 Сборник боевых документов… Вып. 31. С. 24, 25. 258 Генерал Руссиянов с остатками 355-го стрелкового полка вырвался окружения 24 июля в районе Подмошье. 259 Сборник боевых документов… Вып. 32. С. 134–140. 260 Якубовский И. И. Земля в огне. М., 1975. С. 45. 261 ЦАМО РФ, ф. 202, оп. 5, д. 65. 262 Еременко А. И. Указ. соч. С. 123; Иванов С. П. Указ. соч. С. 108. 263 В состав 137-й стрелковой дивизии входили 409, 624 и 771-й сп, 278-й лап, 497-й гап, 176-й орб, 238-й оиптадн, 248-й озадн, 169-й осаб, 246-й обс, другие воинские части. 264 Военно-научное управление Генерального штаба. Операции советских Вооруженных сил в период отражения нападения фашистской Германии на СССР. Т. 1. М., 1958. С. 190. 265 Под общей редакцией Главного маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова. История военного искусства. М., 1963. С. 92. 266 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 192. 267 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 280, 281. 268 Там же. Вып. 37. С. 87. 269 Операции советских Вооруженных сил… С. 188, 189. 270 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 80. 271 Иванов С. П. Указ. соч. С. 111. 272 Иванов С. П. Указ. соч. С. 112. 273 Гейнц Гудериан. Указ. соч. С. 230. 274 Иванов С. П. Указ. соч. С. 113. 275 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 193. 276 В состав 162-й стрелковой дивизии входили 501, 627 и 720-й сп. 605-й лап, 634-й гап, 241-й орб, 141-й оиптадн, 473-й озадн, 187-й осаб. 400-й обс, другие воинские части. 277 Гот Г. Указ. соч. С. 102, 103. 278 Там же. С. 103. 279 Еременко А. И. Указ. соч. С. 35, 36. 280 В состав 214-й стрелковой дивизии входили 776, 780 и 788-й сп, 683-й лап, 709-й гап, 302-й орб, 403-й осаб, 603-й обс, 128-й озадн, 20-й оиптадн, другие воинские части. 281 Начальник штаба 18-й стрелковой дивизии полковник Г. С. Вороноков в свое соединение так и не попал и в дальнейшем сражался в составе 38-й армии. Погиб в бою. 282 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 206. 283 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 255. 284 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2589, д. 93, л. 12. 285 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 255, 256. 286 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 3038сс, д. 33, лл. 75, 76. 287 Сборник боевых документов… Вып. 32. С. 134–140. 288 Там же. С. 134–140. 289 Приказом народного комиссара обороны СССР № 308 от 18 сентября 1941 года за мужество и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками 100-я дивизия была переименована в 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию. 290 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 81–83. 291 С 21 по 29 июля 1941 года начальником штаба Западного направления был Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников, с 30 июля этот пост занимал генерал-лейтенант В. Д. Соколовский. 292 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 11. 293 К 15 июля этот очаг обороны был ликвидирован немцами, в плен попали находившиеся здесь командир 53-й сд полковник И. Я. Бартенев и командир 12-го сп полковник М. А. Жук. 294 Симонов К. Сто суток войны. Смоленск, 1999. С. 377. 295 ЦАМО РФ, ф. 1166, оп. 1, д. 11, л. 5. 296 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 81. 297 Младший лейтенант Немченко был представлен к званию Героя Советского Союза. 298 Андрющенко Н.К. Указ. соч. С. 162. 299 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 10169, д. 4, л. 233. 300 Иванов С. П. Указ. соч. С. 114. 301 Под ред. Дорофеева И. А., Зданович A. A., Ильенкова В. В. и др. Могилевский поисковый вестник. Вып. 2. Могилев, 2001. С. 50. 302 Кузнецов П. Г. Указ. соч. С. 112. 303 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 249. 304 В состав 134-й стрелковой дивизии входили 515, 629 и 738-й сп. 534-й гап, 410-й лап, 235-й оиптадн, 156-й озадн, 249-й осаб, 229-й обс, 156-я орр, другие воинские части. 305 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 224. 306 Там же. С. 224–227. 307 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 222. 308 В состав 38-й стрелковой дивизии входили 29, 48 и 343-й сп, 214-и лап, 240-й гап, 70-й орб, 134-й оиптадн, 124-й озадн, 132-й осаб, 122-й обс, другие воинские части. 309 В состав 129-й стрелковой дивизии входили 438, 457 и 518-й сп. 664-й лап, 721-й гап, 192-й орб, 37-й оиптадн, 210-й озадн, 40-й осаб, 276-и обс, другие воинские части. 310 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 296. 311 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 282. 312 Там же. Вып. 37. С. 84, 85. 313 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 23, 24. 314 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 88–90. 315 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 256. 316 Еременко А. И. Указ. соч. С. 42. 317 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 12.07.41 г. 318 Кузнецов П. Г. Указ. соч. С. 113. 319 Там же. С. 118. 320 Операции советских Вооруженных Сил… С. 196. 321 210-я моторизованная дивизия по приказу Главкома Западного направления от 11 июля должна была выйти из состава 20-го механизированного корпуса, но обстановка на фронте не позволила это сделать. После выхода из окружения она была направлена в Брянск, где переформирована в 4-ю кавалерийскую дивизию 322 В ноябре 1941 года генерал-лейтенант Ф. Н. Ремезов командовал 56-й армией, которая отличилась при освобождении Ростова-на-Дону. 323 В состав 160-й стрелковой дивизии входили 443, 537 и 636-й сп, 566-й лап, 633-й гап, 186-й орб, 20-й оиптадн, 459-й озадн, 266-й осаб, 176-й обс, другие воинские части. 324 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 12.07.41 г. 325 В состав 132-й стрелковой дивизии входили 498, 605 и 712-й сп, 425-й лап, 489-й гап, 214-й оиптадн, 340-й озадн, 237-й осаб, 296-й обс, 190-я орр, другие воинские части. 326 Бирюзов С. С. Когда гремели пушки. М., 1961. С. 21. 327 Там же. С. 24, 25. 328 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 12.07.41 г. 329 Еременко А. И. Указ. соч. С. 37, 38. 330 Кондратов В. Ворошилов. М., 1976. С. 56. 331 Иванов С. П. Указ. соч. С. 124. 332 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 137. 333 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. С. 184. 334 Сандалов Л. M. 1941 На московском направлении. С. 528. 335 Галицкий К. Н. Указ. соч. С. 115. 336 Сборник боевых документов… Вып 37. С. 23, 24. 337 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 29.07.41 г. 338 Приказ Ставки Верховного Командования № 00293 от 12.07.41 г. 339 Приказ Ставки Верховного Командования № 00305 от 13.07.41 г. 340 Архив трофейных документов ВИО ВНУ ГШ, перевод 481, лл. 100–102. 341 Операции советских Вооруженных Сил… С. 194. 342 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 537. 343 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 250. 344 В состав 233-й стрелковой дивизии входили 703, 724 и 734-й сп. 684-й лап, 716-й гап, 275-й орб, 68-й оиптадн, 429-й озадн, 384-й осаб, 577-й обс, другие воинские части. 345 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 251. 346 В состав 127-й стрелковой дивизии входили 395, 535 и 875-й сп, 367-й лап, 622-й гап, 182-й орб, 168-й оиптадн, 455-й озадн, 278-й осаб, 465-й обс, другие воинские части. 347 Сборник боевых документов… Вып. 32. С. 130, 131. 348 В состав 144-й стрелковой дивизии входили 449, 612 и 785-й сп. 308-й лап, 398-й гап, 270-й оиптадн, 226-й осаб, 217-й обс, 158-я орр, другие воинские части. 349 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 26, 27. 350 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 547. 351 Гот Г. Указ. соч. С. 112. 352 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 203. 353 В состав 46-й стрелковой дивизии входили 176, 314 и 340-й сп, 393-й лап, 198-й гап, 49-й орб, 60-й оиптадн, 40-й осаб, 66-й обс, другие воинские части. 354 В состав 57-й танковой дивизии входили 114-й и 115-й тп, 57-й мсп, 57-й гап, 57-й озадн, 57-й рб, 57-й мсб, 57-й обс, 57-й мсб, 57-й аб, 57-й рвб, 57-я рр, 57-й пах, 755-я ппс, 327-я пкг. 355 Горбатов А. В. Годы и войны. М., 1980. С. 173. 356 Иванов С. П. Указ. соч. С. 125. 357 Бирюзов С. С. Указ. соч. С. 26. 358 Гейнц Гудериан. Указ. соч. С. 235. 359 Базиль Лиддел Гарт, Уильям Л. Ширер, Алан Кларк и др. От «Барбароссы» до «Терминала». Взгляд с Запада. M., 1988. С. 75. 360 Андрющенко Н. К. Указ. соч. С. 168. 361 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 27, 28. 362 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 25, 26. 363 Еременко А. И. Указ. соч. С. 41. 364 Еременко A. И. Указ. соч. С. 41–44. 365 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 284. 366 Отважный воин погиб в боях за Рогачев. 367 В состав 151-й стрелковой дивизии входили 581, 626 и 683-й сп, 353-й лап, 464-й гап, 145-й орб, 262-й оиптадн, 366-й озадн, 197-й осаб, 218-й обс, другие воинские части. 368 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 569. 369 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 141, 142. 370 Сандалов Л. M. Указ. соч. С. 140. 371 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 30. 372 Скрипко Н. С. Указ. соч. С. 107. 373 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 84. 374 Мировая война 1939–1945 г. Пер. с немецкого. М., 1957. С. 472. 375 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 88–90. 376 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 28–30. 377 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 13.07 и 17.07.41 г. 378 Гот Г. Указ. соч. С. 108, 109. 379 Операции советских Вооруженных сил… С. 243. 380 Операции советских Вооруженных сил… С. 242. 381 Операции советских Вооруженных сил… С. 240. 382 ЦАМО РФ, ф. 219, оп. 36549сс, д. 1, лл. 23–25. 383 Директива Ставки Верховного Командования № 00356 от 15.07.41 г. 384 Гречко A. A. Годы войны 1941–1943. М., 1976. С. 21. 385 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 2.07.41 г. 386 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 80. 387 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 31, 32. 388 Командир 170-й стрелковой дивизии генерал-майор Т. К. Силкин пропал без вести при выходе из окружения в октябре 1941 года. 389 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 30. 390 В состав 152-й стрелковой дивизии входили 480, 544 и 646-й сп, 333-й лап, 492-й гап, 257-й оиптадн, 117-й озадн, 228-й осаб, 220-й обс, 102-я орр, другие воинские части. 391 Афанасьев Н. М. Первые залпы. М., 1982. С. 50. 392 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 254. 393 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 33. 394 Полковник И. Т. Рясик погиб в июле 1941 года при выполнении очередного боевого задания. Посмертно награжден орденом Ленина. 395 Кузнецов П. Г. Указ. соч. С. 120. 396 Сборник боевых документов… Вып. 32. С. 130, 131. 397 Архив ИППК «Виккру». Донесения о потерях личного состава 26-й и 38-й танковых дивизий за 15 июля 1941 года. 398 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 149. 399 Ред.: Третьяк И. М., Дебалюк A. B., Арико Г. И. В бой уходили десантники. Мн., 1968. С. 131, 136. 400 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 149, 150. 401 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 150. 402 В состав 232-й стрелковой дивизии входили 764, 793 и 797-й сп, 676-й лап, 708-й гап, 303-й орб, 23-й оиптадн, 280-й озадн, 392-й осаб, 698-й обс, другие воинские части. 403 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 82, 83. 404 За принятие этого необходимого решения под Военный трибунал чуть не попал комендант Смоленска полковник П. Ф. Малышев, но горькая участь избежала его. Впоследствии этот отважный воин продолжал сражаться на полях войны, заслужив звание генерал-лейтенанта. 405 Из воспоминаний генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина. 406 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 255, 256. 407 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 34. 408 Там же. С. 298. 409 Иванов С. П. Указ. соч. С. 117. 410 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 143. 411 В состав 219-й моторизованной дивизии входили 710-й и 727-й мсп, 136-й тп, 673-й ап, 592-й обе, 45-й оиптадн, 232-й озадн, 287-й рб, 382-й либ, 217-й апд, 374-й мсб, 696-й аб, 165-й рвб, 57-я рр, 476-й пах, 692-я ппс. 518-я пкг. 412 Из экипажей погибших кораблей флотилии были сформированы два отряда моряков (общей численностью около 1000 человек), которые вместе с наземными войсками принимали участие в боях на Юго-Западном направлении… Пинская военная флотилия была расформирована 5 октября 1941 года из-за потери всей материальной части, но ее боевой путь на этом не закончился. 413 Гот Г. Указ. соч. С. 118. 414 Там же. С. 118. 415 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 298. 416 Несколько иную версию оставления Великих Лук выдвигает генерал Гот (Танковые операции. С. 118.): «…командование 4-й танковой армии, возмутившись „своеволием“ командира 19-й танковой дивизии, приказало оставить город, находившийся за полосой наступления группы армий „Центр“. С тяжелым сердцем доблестные части ночью начали отход на Невель, забирая с собой раненых и пленных. Через месяц для ликвидации выдвинутой далеко на запад „великолукской дуги“ понадобились усилия семи пехотных и двух танковых дивизий». 417 Генерал-лейтенант Ф. А. Ершаков попал в плен 10.10.41 г. в окружении, будучи командующим 20-й армией. Отважный генерал умер в июне 1942 года. 418 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 257. 419 Сборник боевых документов… Вып 32. С. 18, 19. 420 Сборник боевых документов… Вып. 32. С. 20–23. 421 18 сентября 1941 года приказом народного комиссара обороны СССР № 308 за героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками 153-я дивизия была переименована в 3-ю гвардейскую стрелковую дивизию. 422 Сборник боевых документов… Вып. 32. С. 161. 423 18 сентября 1941 года приказом народного комиссара обороны № 308 она была переименована в 4-ю гвардейскую стрелковую дивизию. 424 Иванов С. П. Указ. соч. С. 118. 425 Бирюзов С. С. Указ. соч. С. 30. 426 ЦАМО РФ, ф. 3458, оп. 1, д. 8, л. 74. 427 Там же, лл. 158–160. 428 Бирюзов С. С. Указ. соч. С. 31. 429 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 155, 156. 430 Г. Гудериан. Указ. соч. С. 237. 431 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 91–93. 432 Бирюзов С. С. Указ. соч. С. 31. 433 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 35, 36. 434 Из воспоминаний бывшего начальника связи 18-й стрелковой дивизии В. Ю. Казанцева. 435 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 116. 436 Под общей ред. Г. Ф. Кривошеева. Россия и СССР в войнах XX века. М., 2001. С. 271, 272, 461,484. 437 По данным Ф. Гальдера (Военный дневник, запись от 17.08.41 г.), потери немцев на всем советско-германском фронте с 22.06 по 30.07.41 года составили 318 333 человека (68 070 убитыми, 17 985 без вести пропавшими), большая часть которых отмечалась в группе армий «Центр». 438 ЦАМО РФ, ф. 15, оп. 11600, д. 1076, л. 4. 439 Под общей редакцией Г. Ф. Кривошеева. Указ. соч. С. 250. 440 9 мая 1963 года возле дороги Москва — Варшава, на месте этого неравного боя наших артиллеристов с вражескими танками, был воздвигнут памятник, напоминающий о героизме и стойкости советских воинов в июле 1941 года. 441 Андрющенко Н. К. Указ. соч. С. 203. 442 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 154. 443 Полковник М. А. Попсуй-Шапко погиб в бою под Кричевом 13 августа 1941 года. 444 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 155. 445 Морозов Д. А. О них не упоминалось в сводках. М., 1965. С. 64, 65. 446 Сандалов Л. M. Указ. соч. С. 155, 156. 447 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 3039, д. 21, л. 24. 448 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 194, 195. 449 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 160. 450 Якубовский И. И. Указ. соч. С. 51. 451 За проявленный героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками в тылу врага капитану П. И. Шурухину было присвоено звание Героя Советского Союза. К концу войны отважный воин стал дважды Героем Советского Союза. 452 21 сентября 1941 года за боевые подвиги на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, за организованность, дисциплину и примерный порядок приказом народного комиссара обороны СССР 1-я мотострелковая дивизия была переименована в 1-ю гвардейскую Московскую мотострелковую дивизию. 453 Еременко А. И. Указ. соч. С. 245. 454 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 286. 455 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 10169, д. 4, л. 272. 456 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 570. 457 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 94, 95. 458 Приведена только по 21, 13 и 4-й армиям. 459 Франц Гальдер. Указ. соч. С. 118. 460 Франц Гальдер. Указ. соч. С. 123. 461 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 15. 462 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 19.07 и 24.07.41 г.; Федор Фон Бок. Указ. соч. С. 93. 463 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 88, 89. 464 8-я воздушно-десантная бригада к месту сражения не успела и к исходу дня сосредоточилась в районе Загустино. 465 Командир 102-й стрелковой дивизии полковник М. П. Гудзь за большие потери личного состава был арестован, но впоследствии освобожден и отважно воевал до конца войны. За мужество и героизм ему было присвоено звание Героя Советского Союза. 466 Галицкий К. Н. Указ. соч. С. 120. 467 Гот Г. Указ. соч. С. 198, 199. 468 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 20.07.41 г. 469 Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 20.07.41 г. 470 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 196, 197. 471 Якубовский И. И. Указ. соч. С. 51. 472 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 159, 160. 473 ЦАМО РФ, ф. 3458, оп. 1, д. 7, л. 44. 474 Борисенко Н. Днепровский рубеж: трагическое лето 1941-го. Могилев, 2005. С. 303. 475 Статья кандидата исторических наук К. Черемухина «На смоленско-московском стратегическом направлении летом 1941 года». 476 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 185. 477 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 90; Франц Гальдер. Военный дневник, запись от 21.07.41 г. 478 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 287, 288. 479 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 104–105. 480 ЦАМО РФ, ф. 208, оп. 2454, д. 31, л. 232. 481 Иванов С. П. Указ. соч. С. 121. 482 Евгений Дриг. Указ. соч. С. 571. 483 Четыре дня эти воины отбивали сильные натиски врага, многие из них навсегда остались на этом рубеже. 484 Буг в огне. С. 111. 485 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 101–103. 486 Приведена только по 13, 4 и 21-й армиям. 487 Гот Г. Указ. соч. С. 135. 488 Там же. 489 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 198–201. 490 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 186–188. 491 ЦАМО РФ, ф. 3458, оп. 1, д. 9, л. 217. 492 9 августа 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР большая группа участников могилевской обороны была награждена правительственными наградами (в т. ч. ордена Красного Знамени были удостоены генерал-майор М. Т. Романов, полковник С. Ф. Кутепов). 493 В состав 32-й кавалерийской дивизии входили 65, 86,121 и 153-й кп, 40-й отдельный конно-артиллерийский дивизион, 27-й отдельный саперный эскадрон, 4-й отдельный эскадрон связи, другие части. 494 Директива Ставки ВГК № 00493 от 23.07.41 г. 495 Вскоре командование 13-й армией примет генерал-майор К. Д. Голубев, 21-й — генерал-лейтенант М. Г. Ефремов. 496 Сандалов Л. М. Указ. соч. С. 155. 497 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 51. 498 Еременко А. И. В начале войны. С. 162, 163. 499 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 110, 111. 500 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 110, 111. 501 По немецким данным, в ходе боев под Могилевом только в полосе наступления 15-й и 23-й пехотных дивизий было взято в плен около 12 000 командиров и красноармейцев. 502 Еременко А. И. Указ. соч. С. 159. 503 Впоследствии соединение было переформировано в 4-ю кавалерийскую дивизию и продолжало свой боевой путь по дорогам войны. 504 Полковник В. А. Хлебцев после выхода из окружения был назначен заместителем командира кавалерийского корпуса, получил звание генерал-майора. Погиб 25 мая 1942 года в боях под Харьковом. 505 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 104. 506 Иванов С. П. Указ. соч. С. 129. 507 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 54, 56. 508 Гейнц Гудериан. Указ. соч. С. 151. 509 Гейнц Гудериан. Указ. соч. С. 157. 510 Там же. С. 247. 511 ЦАМО РФ, ф. 132а, оп. 2642, д. 30, л. 10. 512 Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 34. М., 1958. С. 126. 513 Федор фон Бок. Указ. соч. С. 109, 111. 514 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 133–138. 515 Сборник боевых документов… Вып. 37. С. 133–138. 516 Гейнц Гудериан. Указ. соч. С. 244, 245. 517 Фуллер Д. С. Вторая мировая война 1939–1945 гг. M., 1956. С. 161. 518 Мировая война 1939–1945 гг. С. 472. 519 Гот Г. Указ. соч. С. 138, 139. |
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
