Замечательный русский художник Николай Константинович Рерих, размышляя о подвиге советского народа в Великой Отечественной войне, записал в своём дневнике: «Оксфордский словарь узаконил некоторые русские слова, принятые теперь в мире: например, слова „указ“ и „советы“, упомянутые в этом словаре. Следовало бы добавить ещё одно слово — непереводимое, многозначительное слово — „подвиг“.

Как это ни странно, но ни один европейский язык не имеет слова хотя бы приблизительного значения. Говорят, что на тибетском языке имеется подобное выражение… но европейские языки не имеют равнозначного этому древнему, характерному русскому выражению.

Героизм, возвещаемый трубными звуками, не в состоянии передать бессмертную, всё завершающую мысль, вложенную в русское слово „подвиг“. „Героический поступок“ — это не совсем то; „доблесть“ — его не исчерпывает; „самоотречение“ — не достигает цели; „достижение“ — имеет совсем другое значение, потому что подразумевает некоторое завершение, между тем как „подвиг“ безграничен».

Для того чтобы отмечать подвиги защитников Родины, их самопожертвование, их воинскую доблесть и успехи в полководческом искусстве, за годы Великой Отечественной войны Советским правительством было учреждено десять орденов и двадцать одна наградная медаль. Некоторые из них имели по две и три степени.

Первый год войны был особенно тяжёлым для советского народа. Используя нашу неподготовленность, превосходство хорошо вооружённых войск, силы других стран, принимавших участие в войне на стороне фашистской Германии, опираясь на промышленность почти всей Западной Европы, враг захватил Прибалтику, Белоруссию, большую часть Украины, продвигался к нефтяным районам Юга и к Москве. Началась беспримерная в истории войн оборона Ленинграда, героическая эпопея Одессы и Севастополя. Кровопролитные бои остановили врага, сорвали его планы «молниеносной войны».

В это трудное время Советским правительством были учреждены первые военные награды — медали «За оборону Ленинграда», «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя». Первым орденом Великой Отечественной войны стал орден Отечественной войны I и II степени.

В том же 1942 году учреждены были и первые ордена в честь великих полководцев — Суворова, Кутузова, Александра Невского.

В это трудное время страна продолжала отмечать заслуги советских людей перед Родиной и медалями, учреждёнными и ранее.

Медаль «3а оборону Одессы» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года.

Всего медалью «3а оборону Одессы» награждено около 30 тысяч человек.

В соответствии с положением о медали «3а оборону Одессы» ею награждались:

все участники обороны Одессы — военнослужащие Советской Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД, а также лица из гражданского населения, принимавшие непосредственное участие в обороне.

Одесса оборонялась с 10 августа по 16 октября 1941 года.

В начале августа 1941 года в результате неудачного для советских войск исхода оборонительного сражения на Правобережной Украине противнику удалось отрезать Приморскую армию от главных сил Южного фронта и оттеснить её к Одессе. Это было началом героической обороны города, получившего впоследствии за стойкость и самоотверженность своих защитников звание города-героя.

5 августа Ставка Верховного Главнокомандования дала директиву: «…Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности». Решение этой тяжёлой и заведомо невыполнимой в данных условиях задачи было возложено на войска Отдельной Приморской армии, корабли, авиацию и части береговой обороны Черноморского флота. Посильное участие в обороне Одессы приняли жители города и окрестных сёл.

73 дня стойко отражали советские воины атаки врага, превосходящего их по численности в пять раз. Они неоднократно переходили в контратаки, высаживали десанты в его тылу, нанося ему огромные потери в живой силе и технике. «Успешные действия наших войск, обороняющих Одессу, — писал в эти дни в „Правде“ командующий Отдельной Приморской армией генерал-майор И. Е. Петров, — объясняются мужеством и стойкостью бойцов, командиров и политработников. В неслыханно тяжёлых и длительных боях они проявили железную выдержку и бесстрашие. Эти люди исключительного хладнокровия, высокого патриотического благородства, люди, презирающие смерть».

Неувядающей славой покрыли себя при обороне Одессы черноморские моряки. В течение всего периода обороны города врагу так и не удалось блокировать его с моря. Боевые корабли Черноморского флота постоянно доставляли защитникам города новые пополнения, боеприпасы, продовольствие. 3а полтора месяца боевые корабли сделали 648 рейсов между Одессой и Севастополем.

Огромную поддержку защитникам города оказывали лётчики Черноморского флота. Они прикрывали Одессу от вражеских бомбардировщиков, бомбили и обстреливали фашистские войска. Среди награждённых медалью «3а оборону Одессы» большая группа лётчиков. Именно здесь, в небе над Одессой, впервые прогремела слава воздушных бойцов А. В. Алелюхина, Л. А. Шестакова, П. В. Полозова, И. Г. Короленко и многих других, занявших достойное место в ряду Героев Советского Союза.

Медалью награждён Герой Советского Союза танкист Г. Пенежко, командир 25-й стрелковой дивизии имени Чапаева, а затем командующий Отдельной Приморской армией И. Е. Петров, отважная пулемётчица, бывшая работница одесской трикотажной фабрики Нина Онилова, уничтожившая в боях при обороне Одессы, а потом и Севастополя более пятисот гитлеровцев. Медалью «За оборону Одессы» награждены тысячи бойцов морской пехоты и моряков с кораблей Черноморского флота. Возглавлял их командир военно-морской базы контр-адмирал Г. В. Жуков, назначенный командующим Одесским оборонительным районом. В числе награждённых медалью — члены Военного совета бригадный комиссар И. И. Азаров, дивизионный комиссар Ф. Н. Воронин, секретарь Одесского обкома партии А. Г. Колыбанов.

Медаль за оборону своего родного города вручена многим рабочим и служащим завода имени Январского восстания, других предприятий города. Под бомбёжкой и обстрелом они трудились в цехах, а когда нужно было, брали в руки винтовки и отражали атаки врага.

Немало героев, защищавших город Одессу, не успели получить эту награду. Они погибли до её утверждения, отражая натиск врага. Их имена высечены на мраморе обелисков, мемориальных досок, живут в названиях улиц и площадей.

Медаль «За оборону Севастополя» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года. Медалью «За оборону Севастополя» награждено около 50 тысяч человек.

В положении о медали «За оборону Севастополя» говорится:

Медалью «За оборону Севастополя» награждаются все участники обороны Севастополя — военнослужащие Советской Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД, а также лица из гражданского населения, принимавшие непосредственное участие в обороне.

Оборона Севастополя длилась 250 дней, с 5 ноября 1941 года до 4 июля 1942 года.

В дни жестокой войны с фашизмом одной из форм идеологической работы для сплочения нашего народа во имя победы над врагом являлось распространение листовок. Листовки Советской Армии и Флота рассказывали о мужестве и героизме наших воинов. Это были краткие рассказы о подвигах отдельных героев, а также описания подвигов воинских подразделений. Вот одна из этих листовок, относящихся к 1942 году:

«На подступах к Севастополю шёл жестокий бой. Враг, не считаясь с потерями, наседал на один из участков нашей обороны. Моряки дрались стойко. Никто не отступал.

…Невысокая худенькая фигурка пробиралась по окопам к зонам самого жестокого боя. Один из моряков, возле которого она остановилась, обернулся и сказал ей с ласковой укоризной: „Убьют тебя, Пашка!“ Паша Михайлова, медицинская сестра из отряда морской пехоты капитана Волкова, насупилась и быстро ответила моряку: „Стреляй метко, целее будем“. Моряк только покачал головой. Для всех бойцов отряда за время доблестной обороны Севастополя Паша Михайлова стала близким, родным человеком. Более восьмидесяти раненых вынесла она с поля сражения.

Между тем бой становился всё более жестоким. Враг, не щадя сил, бросал на штурм нашей обороны свежие резервы. У Паши Михайловой, перевязывающей раненых, уже не хватало бинтов и не было времени, чтобы пробраться на пункт за новыми. Тогда кусками материи, оторванными от своего платья, Паша продолжала перевязки. Холодный зимний ветер забирался под куртку, но Паша оставалась на поле боя вместе с бойцами своего отряда.

Когда бойцам рассказывают о подвигах первой русской сестры милосердия героине обороны Севастополя 1855 года Даше Севастопольской, они говорят: „Да ведь это наша Паша Михайлова“.

В этом сравнении нет ничего надуманного. Подвиги обеих русских девушек возвеличивают славу народа».

Медаль «За оборону Сталинграда» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года.

В положении о медали сказано: 

Медалью «За оборону Сталинграда» награждаются все участники обороны Сталинграда — военнослужащие Советской Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД, а также лица из гражданского населения, принимавшие непосредственное участие в обороне.

Медалью награждено около 760 тысяч человек.

Битва за Сталинград и на подступах к нему по своим масштабам не знала себе равных в истории человечества. Всего за десять дней сентября гитлеровцы в уличных боях потеряли 17 тысяч солдат и офицеров. Много дней и ночей шёл в городе непрекращающийся упорный бой. Некоторые дома по нескольку раз переходили из рук в руки. Один из сталинградских домов, стоявший на площади 9 Января, стал теперь всемирно известен. Этот дом был важным опорным пунктом, ибо держал под обстрелом все выходящие на площадь улицы. В конце сентября группа бойцов во главе с сержантом Я. Ф. Павловым выбила из этого дома фашистов и 58 суток почти беспрерывно вела бои, отражая атаки противника. Дом этот вошёл в историю под названием «Дом Павлова».

Бои в городе продолжались более 140 дней. Фашистские самолёты сбросили на город около миллиона бомб, общим весом более 100 тысяч тонн. В отдельные дни враг бросал в бой по десять дивизий и сотни танков. Двести крупных атак отразили только доблестные воины 62-й армии. В период с 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года фашисты потеряли свыше 800 тысяч человек, а также до 2 тысяч танков и штурмовых орудий, свыше 10 тысяч орудий и миномётов, около 3 тысяч самолётов. Закончился же разгром фашистов под Сталинградом окружением 300-тысячной армии врага (22 дивизии). План советского командования был выполнен полностью, враг остановлен, измотан, обескровлен и разбит наголову. Красная Армия взяла инициативу в свои руки. Это было начало коренного перелома в ходе войны.

Только советские люди могли вынести такие испытания. Каждый участник Сталинградской битвы — герой, и знаком его героизма служит медаль «3а оборону Сталинграда».

Одним из самых трудных дней сталинградской обороны стало 14 сентября 1942 года. Гитлеровцы бросили в бой семь дивизий, более тысячи орудий, пятьсот танков и сотни самолётов. Противостояли же этой силе оттеснённые части 62-й армии, которой командовал Василий Иванович Чуйков, будущий Маршал Советского Союза. Он пояснил смысл слова «оттеснённые»: «Это значит, что наши бойцы выползали из-под немецких танков, чаще всего раненые, на следующий рубеж, где их принимали, организовывали, снабжали, главным образом, боеприпасами и снова бросали в бой».

От взвода младшего лейтенанта Петра Круглова остались в живых всего четверо — сержант Александр Белов, красноармеец Михаил Чембаров, Николай Сарафанов и сам младший лейтенант. 16 сентября на взвод, то есть на четырёх измученных непрекращающимися атаками врага бойцов, двинулись десять вражеских танков.

Раздалась команда Круглова:

— Приготовиться к отражению танков!

Бойцы поднялись со дна окопа оглушёнными: целый час вражеская авиация нещадно «обрабатывала» их оборону, заходя группами по тридцать—сорок самолётов. Сразу за бомбёжкой следовал артиллерийский налёт. Взлетали в воздух комья земли, кирпичи, рельсы. Со стороны противника валили чёрные клубы дыма: наступающие гитлеровцы укрывались за дымовой завесой, и ветер был на их стороне, дым шёл впереди танков. Вот они уже совсем близко. Сержант Беляков прицелился и первым же выстрелом из своего противотанкового ружья подбил головной танк. Из него выскочили фашисты. Сарафанов прошил их пулемётной очередью. Круглов что-то кричал, но за взрывами и лязгом гусениц ничего не было слышно. Ряд из пяти танков уже над окопами. Сарафанов бросает бутылку с горючей смесью, и одна машина вспыхивает в нескольких метрах от бойца. Заплясало пламя и на третьей машине, потекло по его броне и охватило огнём всю машину. Это попала в цель бутылка, брошенная Чембаровым.

Падает под пулемётной очередью командир. Обходя пылающие машины, три танка подходят к окопам вплотную. И тогда сержант Беляков в упор стреляет в ближайшую машину. Танк повисает над бруствером окопа. Танки, оставшиеся целыми, «утюжат», давят и заваливают своими разворотами наши окопы.

Командир роты донёс о гибели отважной четвёрки. Вскоре появилась листовка политотдела 10-й стрелковой дивизии, в которой рассказывалось о героической гибели бронебойщиков.

А спустя много лет, в 1961 году, выяснилось, что Николай Сарафанов и Михаил Чембаров остались в живых и оба, как и до войны, трудятся в Волгоградской области. Чембаров был завален землёй гусеницами танка, а Сарафанов ранен и контужен. Их подобрали и отправили в госпиталь санитары другой части.

Николай Ильич Сарафанов живёт в своём родном селе Гусевка Ольховского района Волгоградской области, а Михаила Фёдоровича Чембарова отыскали в селе Рыбинка того же района.

Медаль «За оборону Ленинграда» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года. По положению о медали ею награждались:

военнослужащие частей, объединений и учреждений Советской Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД, фактически участвовавших в обороне города;

рабочие, служащие и другие лица из гражданского населения, которые участвовали в боевых действиях по защите города, содействовали обороне города своей самоотверженной работой на предприятиях, в учреждениях, участвовали в строительстве оборонительных сооружений, в противовоздушной обороне, в охране коммунального хозяйства, в борьбе с пожарами от налётов вражеской авиации, в организации общественного питания, снабжения и культурно-бытового обслуживания населения, в уходе за больными и ранеными, в организации ухода за детьми и проведении других мероприятий по обороне города.

Медаль «За оборону Ленинграда» вручалась как участвовавшим в обороне города в течение всего периода обороны, так и тем, кто по различным причинам был эвакуирован из города в период его обороны (по болезни, по ранению, в связи с выполнением правительственных заданий и т.п.).

Всего медалью «За оборону Ленинграда» награждено около 1470 тысяч человек.

В самое тяжёлое время блокады Ленинграда, когда опасность смерти от рвущихся в городе снарядов не оставляла людей ни на минуту, когда пределом мечтаний был студень из клея и сыромятных ремней, когда умирающие от голода люди брели среди сугробов к Неве для того, чтобы набрать в бидон воды и, сжигая свою мебель и книги, выпить хотя бы стакан кипятку, в это неимоверно трудное время в Ленинграде стал работать Дворец пионеров. Его сотрудники нашли в себе силы обойти квартиры маленьких певцов, танцоров, музыкантов и увидели страшную картину: многие дети погибали от голода, иные были на грани смерти. Тогда решено было устроить для этих детей детский дом при Дворце пионеров. Разместили его на Стремянной улице в доме № 10.

Юного баяниста Колю Львова принесли во Дворец на носилках; Вова Иванов, потерявший семерых членов семьи, каким-то чудом добрался сам. Медленно шли по закоченевшему Ленинграду две сестрёнки — Нюра и Рая Ивановы. Обходили засыпанные снегом трамваи, прятались в подъездах от взрывов снарядов, перелезали груды развалин на улицах и тротуарах. Мать их недавно умерла от голода, и теперь девочки оставались совершенно одни. Нюра — та самая Нюра Иванова, которую знал весь Ленинград, да, пожалуй, и вся страна как солистку знаменитого пионерского ансамбля, руководимого И. О. Дунаевским, — уже не могла и не хотела вставать с постели. «Мне не хотелось ни двигаться, ни шевелиться, — рассказывала она, — я вспоминала школу, Дворец пионеров, его зажжённые люстры, праздничный зал и плакала оттого, что больше не увижу этого». Теперь они шли во Дворец пионеров, в свой дом, другого у них уже не было. Но не дошли, выбились из сил. Ослабевших девочек привезли на санях в детский дом девушки — бойцы МПВО.

Первые недели дети неподвижно лежали на кроватях, а не менее истощённые педагоги боролись за их жизнь. Каждое движение стоило огромных усилий не только детям, но и их спасателям. Но вот настал день, когда маленькие артисты стали медленно, с одышкой подниматься по мраморным ступеням в сверкающий зал Дворца пионеров. Они не бегали, не баловались, не смеялись — на это у них ещё не было сил, но глаза их горели радостью. Заиграла музыка, и дети, взявшись за руки, медленно и чинно пошли по кругу.

В мае 1942 года в ленинградском Дворце пионеров имени Жданова работали уже танцевальный, вокальный и фортепьянный кружки и кружки рукоделия и рисования. А уже летом юных артистов впервые попросили дать концерт. Проходил он на палубе крейсера, который готовился идти в бой. Витя Панфилов, пришедший несколько месяцев назад со своей скрипкой пешком из Волковой Деревни, играл мелодии Чайковского, Вера Бородулина читала стихи, а Рая Иванова танцевала. Её ещё немного покачивало из стороны в сторону, но она улыбалась морякам и изо всех сил старалась держаться. А в глазах моряков, не раз смотревших в лицо смерти, стояли слёзы.

Дворец пионеров получил военный замаскированный автобус, и дети стали регулярно выезжать на концерты. Они выступали и на кораблях, и на лесных полянах, и в землянках, но чаще всего пионерская агитбригада приезжала в госпитали. Собирались все раненые; тех, кто не мог ходить, привозили на колясках. Случалось, выступали и прямо в палатах для лежачих раненых. «У Раечки Ивановой был замечательный танец с лентой, — рассказывает Вера Бородулина, — когда она красиво взмахивала ею, лента цеплялась за кровати. И раненые говорили: „Дочка, оставь ленту, попрыгай просто так“».

Нередко концерт прерывался воздушной тревогой, и тогда он продолжался в бомбоубежище или возобновлялся после отбоя. «Часто гитлеровские воздушные налёты были ночью, — вспоминает В. Г. Бородулина. — Мы, двенадцатилетние, бежали в палаты сирот-малышей. Держа их на руках, в темноте быстро спускались по лестнице в бомбоубежище. Бежали и одевали маленьких. Утром собирали на лестнице носочки, чулочки».

Случались в этом дружном доме и приключения. Однажды исчезли два мальчика. Стало известно, что они из своего блокадного пайка сушили сухари. Больше ничего узнать педагогам не удалось, посвящённые в тайну хранили молчание. Нетрудно было предположить, что мальчики ушли на фронт. Так оно и оказалось. Беглецов вернули через два дня.

Все дети остались живы, никто из юных артистов не умер от дистрофии или болезней, не был убит или ранен во время обстрела или бомбёжек. Игорь Усов, который в коротеньких штанишках и в будёновке показывал «Военную пляску», стал кинорежиссёром; Толя Цветков — геологом, в пятидесятых годах он участвовал в открытии якутских алмазов; Вера Бородулина — сотрудница Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина — все стали хорошими, нужными и полезными обществу людьми. Но это через много лет, а тогда дети вместе со своими воспитателями и со всем советским народом ждали только одного — победы над врагом.

И такой день пришёл. 27 января 1944 года над Невой вспыхнули огни победного салюта, наши войска перешли в наступление, блокада Ленинграда окончилась. А там пришла и победа.

Деятельность пионерской фронтовой агитбригады была оценена по заслугам, семьдесят воспитанников Дворца пионеров были награждены медалью «За оборону Ленинграда».

Медаль «Партизану Отечественной войны» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 февраля 1943 года.

Медалью «Партизану Отечественной войны» I степени награждено более 56 тысяч человек, медалью II степени — около 71 тысячи.

В положении о медали сказано:

Медалью «Партизану Отечественной войны» I и II степени награждаются партизаны Отечественной войны, начальствующий состав партизанских отрядов и организаторы партизанского движения, проявившие храбрость, стойкость, мужество в партизанской борьбе за нашу советскую Родину, в тылу против немецко-фашистских захватчиков.

Награждение медалью «Партизану Отечественной войны» I и II степени производится Указом Президиума Верховного Совета СССР.

Медалью «Партизану Отечественной войны» I степени награждаются партизаны, начальствующий состав партизанских отрядов и организаторы партизанского движения за отвагу, геройство и выдающиеся успехи в партизанской борьбе за нашу советскую Родину в тылу немецко-фашистских захватчиков.

Медалью «Партизану Отечественной войны» II степени награждаются партизаны, начальствующий состав партизанских отрядов и организаторы партизанского движения за личное боевое отличие в выполнении приказов и заданий командования, за активное содействие в партизанской борьбе против немецко-фашистских захватчиков.

Ефим Ильич Осипенко воевал в гражданскую, потом в летучем отряде ликвидировал в своём родном крае так называемые банды, поэтому, когда пришли немцы, ему было поручено создать и возглавить партизанский отряд. И вот накануне праздника 24-й годовщины Великого Октября собрал он в избе всех оставшихся мужиков. Разговор шёл об оружии и взрывчатых средствах, которых недоставало, об организации в лесу партизанских баз. И тут в избу влетел белобрысый вихрастый мальчишка:

— Фашисты!

К селу подъезжал обоз вооружённых гитлеровцев.

— Ну вот мы и партизаны, — сказал Ефим Ильич.

Только что образовавшийся отряд быстро покинул село и скрылся в ближайшем лесу.

Во дворах села послышался лай собак, рёв скота, резкие крики на чужом языке. Осипенко, наблюдавший с опушки леса за происходящим в селе, подумал: «Неужели нашёлся предатель и сообщил о формировании отряда? И теперь фашисты ищут нас и допытываются, где мы».

Но вскоре прибежал тот же мальчишка и, запыхавшись, сообщил:

— Забирают лошадей, коров, одежду… Грузят на подводы.

Задумался командир. Гитлеровцев раза в три больше, чем партизан, они лучше вооружены. Но самым лучшим оружием партизан может стать неожиданность и отчаянная дерзость. Правда, это первая операция… Она должна обязательно быть успешной. Всё обдумал командир, а потом весело спросил:

— А что, ребята, отучим грабителей собирать с нас дань?

Кое-кто усомнился:

— Сил у нас маловато пока…

— Зато мы хозяева, нам легче. Слушай боевую задачу, — подтянулся Ефим Ильич. — Значит, так…

Он изложил план действий первой партизанской операции. Подкараулили обоз на обратном пути. Первые же выстрелы партизан вызвали среди гитлеровцев панику, на что и рассчитывал командир.

Фашисты не могли определить силы скрытых в лесу партизан, оставшиеся в живых гитлеровцы разбежались, попрятались. Искать их не стали, повернули обоз обратно, установив на последней подводе единственный пулемёт. Благополучно миновали лес и выехали в поле перед селом. А в селе тишина; никто не ожидал увидеть на подводах вместо немцев своих земляков. А когда поняли, что произошло, все вывалили из изб, и радости не было конца…

Красная Армия под Москвой начала наступление. На железнодорожных станциях Черепеть и Лужки скопились вражеские эшелоны. Партизаны решили задержать их до подхода наших частей. Действовала всего одна линия, её-то и решили подорвать между станциями Мышбор—Шепелево. Был аммонал, но недоставало бикфордова шнура и не было детонатора. Осипенко решил подорвать аммонал противотанковой гранатой.

Подобрались по заснеженному мелкому кустарнику к железнодорожному полотну. Фашисты охраняли линию, надо было успеть подложить мину, пока их не было поблизости. Времени в обрез. Только привязали провод к предохранительной чеке гранаты, послышался шум приближающегося поезда. Быстро скатились с насыпи и укрылись, как могли. Показался паровоз с тремя платформами, на которых стояли пушки и пулемёты. Это шёл проверочный состав. Фашисты на ходу поливали свинцом каждый кустик. Когда паровоз подошёл к мине, Осипенко рванул на себя провод и припал к земле. Но взрыва не последовало. Чека выпала, а граната почему-то не взорвалась. Командир бросился к полотну железной дороги и в этот момент услышал гудок другого паровоза: вслед за проверочным поездом шёл эшелон с танками.

— Ребята, назад! — закричал Ефим Ильич. Партизаны отступили от железной дороги, а их командир выдернул стоящий на насыпи указательный столб, размахнулся и ударил что есть силы по гранате…

Осипенко нашли далеко отброшенным взрывной волной. Вид его был страшен.

— Какой был человек! — сказал кто-то из партизан.

И вдруг Ефим Ильич зашевелился и простонал:

— Жив я… жив…

Изрешеченного осколками командира отправили в тыл, и после многочисленных операций здоровье его пошло на поправку. Не удалось спасти только глаза, вернуть герою зрение оказалось уже невозможным.

Ефим Ильич Осипенко награждён орденом Ленина, орденом Красного Знамени и медалью «Партизану Отечественной войны» I степени. Это была самая первая партизанская медаль.

Орден Славы, его статут и описание учреждены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 ноября 1943 года.

В статуте ордена сказано:

Орденом Славы награждаются лица рядового и сержантского состава Красной Армии, а в авиации и лица, имеющие звание младшего лейтенанта, проявившие в боях за советскую Родину славные подвиги храбрости, мужества, бесстрашия.

Орден Славы состоит из трёх степеней:

орден Славы I степени;

орден Славы II степени;

орден Славы III степени.

Высшей степенью является I степень, награждение же производится последовательно: III степенью, II степенью и I степенью.

Орденом Славы награждаются за то, что:

ворвавшись первым в расположение противника, личной храбростью содействовал успеху общего дела;

находясь в загоревшемся танке, продолжал выполнять боевую задачу;

в минуту опасности спас знамя своей части от захвата противником;

из личного оружия меткой стрельбой уничтожил от 10 до 50 солдат и офицеров противника;

уничтожил огнём артиллерии или пулемёта не менее трёх самолётов противника;

уничтожил ручными гранатами на поле боя или в тылу противника от одного до трёх танков;

презирая опасность, первым ворвался в дзот (дот, окоп, блиндаж) противника, решительными действиями уничтожил его гарнизон;

в результате личной разведки установил слабые места обороны противника и вывел наши войска в тыл противника;

лично захватил в плен вражеского офицера;

ночью снял сторожевой пост (дозор, секрет) противника или захватил его;

лично, с находчивостью и смелостью пробравшись к позициям противника, уничтожил его пулемёт или миномёт;

будучи в ночной вылазке, уничтожил противника с военным имуществом;

рискуя жизнью, спас в бою командира от угрожавшей ему непосредственной опасности;

пренебрегая личной опасностью, в бою захватил неприятельское знамя;

будучи ранен, после перевязки снова вернулся в строй;

из личного оружия сбил самолёт противника;

уничтожил огнём артиллерии или миномёта огневые средства противника, обеспечил успешные действия своего подразделения;

под огнём противника проделал для наступающего подразделения проход в проволочных заграждениях противника;

рискуя жизнью, под огнём противника оказывал помощь раненым в течение ряда боёв;

стремительно врезавшись на своём танке в колонну противника, смял его и продолжал выполнять боевое задание;

находясь в подбитом танке, продолжал из орудия танка выполнять боевую задачу;

своим танком смял одно или несколько орудий противника или уничтожил не менее двух пулемётных гнёзд;

находясь в разведке, добыл ценные сведения о противнике;

лётчик-истребитель уничтожил в воздушном бою от двух до четырёх самолётов-истребителей противника или от трёх до шести паровозов, или взорвал эшелон на железнодорожной станции или перегоне, или уничтожил на аэродроме противника не менее двух самолётов;

лётчик-штурмовик в результате смелых, инициативных действий уничтожил в воздушном бою один или два самолёта противника;

экипаж дневного бомбардировщика уничтожил железнодорожный эшелон, взорвал мост, склад боеприпасов, горючего, уничтожил штаб какого-либо соединения противника, разрушил железнодорожную станцию или перегон, взорвал электростанцию, подорвал плотину, уничтожил военное судно, транспорт, катер, уничтожил на аэродроме противника не менее двух самолётов;

экипаж лёгкого ночного бомбардировщика взорвал склад боеприпасов, горючего, уничтожил штаб противника, взорвал железнодорожный эшелон, подорвал мост;

экипаж дальнего ночного бомбардировщика разрушил железнодорожную станцию, взорвал склад боеприпасов, горючего, разрушил портовое сооружение, уничтожил морской транспорт или железнодорожный эшелон, разрушил или сжёг важный завод или фабрику;

экипаж дневного бомбардировщика за смелое действие в воздушном бою, в результате чего было сбито от одного до двух самолётов;

экипаж разведчика за успешно выполненную разведку, в результате которой получены ценные данные о противнике.

Первыми награждёнными орденом Славы I степени стали ефрейтор М. П. Питенин и старший сержант К. К. Шевченко (награждены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1944 г.).

Всего орденом Славы за боевые подвиги и отвагу, проявленные во время Великой Отечественной войны, были награждены без малого миллион человек: I степенью (полных кавалеров ордена Славы) около двух с половиной тысяч воинов, II — 46 тысяч человек и III степенью ордена Славы награждено около 970 тысяч героев.

Солдатский орден Славы имеет такую же Георгиевскую ленту, как и старинная русская награда — знак отличия Военного ордена, которым отмечались подвиги русских воинов в Отечественную войну 1812 года. Советский орден Славы стал наградой солдатам Великой Отечественной войны 1941—1945 годов. Если сравнивать их статуты, то мы найдём много общего. Менялась только военная техника, а подвиги, за которые давались эти солдатские награды, оставались теми же.

В Москве на киностудии имени Горького работает Валентин Иванович Крутиков, кавалер трёх степеней ордена Славы. На фронт он пошёл добровольцем и всю войну был разведчиком.

Перед мартовским наступлением 3-го Украинского фронта в 1944 году требовалось выяснить силы врага и систему его обороны. Очень нужны были «языки». Группа разведчиков сержанта Крутикова переправилась ночью через реку Ингулец и поползла к линии вражеской обороны. Периодически постреливали немецкие станковые пулемёты. Вражеская оборона, проходившая вдоль железнодорожного полотна, была уже в 20—30 метрах от разведчиков. Затаились, стали наблюдать.

— За рекой они чувствуют себя в безопасности, — зашептал Крутиков. — Надо взять этих пулемётчиков.

Подползли ещё ближе, почти вплотную к пулемёту. Установили, что у пулемёта дежурят два гитлеровца, остальные находятся в блиндаже. Но сколько их там?

— Берём этих двоих без шума, а в блиндаж бросим гранату, — решил командир.

Гитлеровцы сорвали план разведчиков, они подняли тревогу, пришлось открыть огонь из автоматов. Гранату в блиндаж теперь тоже не кинешь: нужен живой фашист. Крутиков встал у двери и оглушил прикладом первого из выскочивших врагов. По остальным ударили из автоматов. Пока пленного связывали и затыкали ему рот кляпом, дали несколько очередей из немецкого пулемёта, это для маскировки. Уходя, пулемёт испортили.

Возвращались под сильным огнём противника, но доставили фашиста в штаб дивизии. За этот подвиг Крутиков был награждён орденом Славы III степени. А II степень ордена Славы герой получил всего через две недели. Снова за «языка».

Опять разведчиков возглавлял Крутиков.

— Никакой стрельбы, действовать без шума, — наставлял с вечера своих ребят Валентин. — Фашисты должны узнать о нашей работе тогда, когда мы будем уже дома.

Перейдя линию фронта, разведчики вошли в село с тыла, где их и вовсе не ожидали. Обнаружили пулемёт с двумя солдатами. Неожиданно и тихо прозвучала команда: «Хенде хох!» Увидев наведённые на них автоматы, гитлеровцы подняли руки вверх. Их быстро связали, заткнули им рты и поволокли в свою сторону, а Крутиков с тремя разведчиками продолжал разведку и захватил расчёт другого вражеского пулемёта.

Как планировали, всё произошло без единого выстрела, но на обратном пути разведчики попали под огонь спохватившихся врагов. Крутиков был ранен, но добрался до своих. Задание было выполнено.

После перевязки в медсанбате Валентин Крутиков отказался покинуть свою часть и вскоре опять был в строю. Теперь уже кавалером двух степеней ордена Славы. После этого случая старший сержант Крутиков много раз руководил разведкой и поиском во вражеском расположении, приводил «языков», уничтожал пулемётные гнёзда, немало положил и гитлеровцев.

Смелые действия разведчиков Крутикова ощутимо помогли и нашим подразделениям переправиться через Западный Буг и двинуться дальше по польской земле. А сам Валентин Иванович стал полным кавалером солдатского ордена Славы.

Медаль Ушакова учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 марта 1944 года. От всех других советских медалей она отличается тем, что поверх лицевой стороны колодочки на ней помещена миниатюрная якорная цепь, крепящаяся к ушку медали и верхним углам колодочки.

В положении о медали сказано:

Медаль Ушакова учреждена для награждения за мужество и отвагу, проявленные при защите социалистического Отечества на морских театрах как в военное, так и в мирное время.

Медалью Ушакова награждаются матросы и солдаты, старшины и сержанты, мичманы и прапорщики Военно-Морского Флота и морских частей пограничных войск.

Медалью Ушакова награждено всего 15 тысяч человек. По сравнению с медалью «За отвагу» или «За боевые заслуги» (вместе около 10 миллионов награждений) это не так уж много. Поэтому найти моряка, чья храбрость отмечена медалью Ушакова, оказалось непросто.

— Не знаете ли вы кого-нибудь из награждённых медалью Ушакова? — спросил я однажды у капитан-лейтенанта Александра Владимировича Ткачёва.

— Знаю, — улыбнулся он. — Мой отец награждён этой медалью.

— И вам известно, за что, при каких обстоятельствах?

— Конечно, — ответил он.

Я попросил его рассказать мне, а заодно и читателю, эту историю. Вот рассказ капитан-лейтенанта А. В. Ткачёва о подвиге его отца Владимира Андреевича Ткачёва.

— Сначала надо, видимо, сказать, что у моего отца тринадцать наград, в том числе орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР». Но самая дорогая награда для него — это медаль Ушакова.

Служил он на тральщиках в Кронштадте. Тральщик его был маленьким, с деревянным корпусом, были и такие — тогда все посудины мобилизовали. Ставили на них траловое оборудование да пулемёт как защиту от самолётов. Тралили они в Финском заливе. Снабжали такими тральщиками также передовые посты, которые находились на островах Балтики, они высаживали разведгруппы и выполняли самые различные задания командования.

История эта произошла в 1944 году. В том походе дивизион тралил мины. Головным тральщиком шёл другой корабль, а следующим тот, на котором служил мой отец. Он стоял на носу, на баке, вперёдсмотрящим, а на корме впереди идущего тральщика стоял его друг. Они ещё шутками перекидывались… И прямо на глазах моего отца головной корабль взорвался. Спастись не сумел никто.

А на обратном пути первым шёл тральщик отца. Отец вдруг увидел, что плывёт сорванная с якоря мина. Как и у каждого вперёдсмотрящего, в руках у него был длинный шест с обмотанным тряпкой концом. И вот отец взял эту мину на шест и провёл её мимо всего борта, корабль прошёл невредимым. В чём заключалась опасность? Борт корабля на волне ходит вверх-вниз, очень просто вылететь к той же мине. Опасность заключалась ещё и в том, что при таком «сопровождении» шестом мина вращается, упора в воде у неё нет. Получается цирковой номер: надо бежать вдоль лееров по мокрой качающейся палубе и вести этот вертящийся и пляшущий шар шестом. И главное, не ткнуть взрыватель. Так объяснял мне отец.

Медаль Нахимова учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 марта 1944 года. Медалью Нахимова награждено около 13 тысяч человек.

В положении о медали сказано:

Медаль Нахимова учреждена для награждения за отличия при защите социалистического Отечества, активное содействие успешному выполнению боевых задач кораблей, частей Военно-Морского Флота и пограничных войск.

Медалью Нахимова награждаются матросы и солдаты, старшины и сержанты, мичманы и прапорщики Военно-Морского Флота и морских частей пограничных войск.

Летом 1944 года вышел приказ командующего Дунайской флотилией о списании с кораблей всех юнг и отправке их в тыл. Но юнга Игорь Пахомов не хотел покидать корабль. На своём бронекатере он участвовал уже в жарких боях керченского десанта, освобождал Таганрог, Мариуполь, Бердянск. Был обожжён, тонул, похоронил многих старших своих товарищей. Как тут уйти с корабля, когда война ещё не закончилась? И товарищи помогли ему добиться разрешения остаться на кораблях флотилии «в порядке исключения».

11 апреля 1945 года ярким солнечным днём по Дунаю неслись на полной скорости пять бронекатеров, направляясь в занятую противником Вену. На борту был десант, который предстояло высадить прямо на глазах фашистов на единственный уцелевший мост через Дунай. Мост этот назывался Рейхсбрюке, то есть Имперский мост. Операция предстояла дерзкая и предельно рискованная.

В кормовой пулемётной башне Игорь Пахомов соорудил из коробок от пулемётных лент подставку, чтобы доставать до прицельного приспособления: маловат был юнга ростом.

На полном ходу десант ворвался в Вену. Фашисты открыли по кораблям неистовый огонь, били по ним из автоматов, из крупнокалиберных пулемётов, из пушек, танков и самоходных орудий. Не оставались в долгу и бронекатера. Но вот пулемёт Пахомова умолк. Командир бросил взгляд на кормовую башню и увидел, что юнга выскочил из-за её брони и под градом пуль и осколков возится возле пулемёта. Не успел командир отдать приказание юнге немедленно скрыться в башне, как он сам юркнул обратно, и пулемёт заработал. Потом моряки узнали, что в патроннике застряла раздутая гильза, которую можно было выбить только вручную.

Мост был полон вражеских солдат, но стрелять по нему из бортовых орудий нельзя — от детонации срабатывает взрывчатка, заложенная гитлеровцами в арматуре моста. Тут слово было за пулемётчиками, и юнга Игорь Пахомов уничтожил, наверное, не один десяток фашистов. Десант высадился, успел разминировать мост и, несмотря на ожесточённые атаки врага, удерживал его два дня до подхода наших частей. Десант этот признан самым дерзким из всех высаженных во время Великой Отечественной войны кораблями Дунайской флотилии.

Медаль «За оборону Москвы» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 мая 1944 года.

В соответствии с положением о медали и положением о порядке её вручения медалью «За оборону Москвы» награждались:

Все военнослужащие и вольнонаёмный состав Советской Армии и войск НКВД, участвовавшие в обороне Москвы не менее одного месяца за время с 19 октября 1941 г. по 25 января 1942 г.;

лица из гражданского населения, принимавшие непосредственное участие в обороне Москвы не менее месяца за время с 19 октября 1941 г. по 25 января 1942 г.;

военнослужащие частей Московской зоны ПВО и частей МПВО, а также из гражданского населения — наиболее активные участники обороны Москвы от воздушных налётов противника с 22 июля 1941 по 25 января 1942 г.;

военнослужащие и гражданские лица из населения города Москвы и Московской области, принимавшие активное участие в строительстве оборонительных рубежей и сооружений оборонительного рубежа Резервного фронта, Можайского, Подольского и Московского обвода.

Медаль «За оборону Москвы» вручалась:

военнослужащим частей, соединений и учреждений Советской Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД, фактически участвовавших в обороне Москвы;

партизанам Московской области;

рабочим, служащим и другим лицам из числа гражданского населения, которые участвовали в боевых операциях по защите Москвы, в строительстве укреплённых рубежей, в противовоздушной обороне, в борьбе с пожарами от налётов вражеской авиации или своей работой на предприятиях, в учреждениях и организациях непосредственно содействовали обороне Москвы, участвовали в восстановлении и охране городского хозяйства, в поддержании общественного порядка, в работе транспорта, связи, в организации общественного питания, снабжения, в культурно-бытовом обслуживании населения, в уходе за больными и ранеными (из числа военнослужащих и гражданского населения), в организации ухода за детьми и проведении других мероприятий по обороне Москвы;

активным участникам обороны города-героя Тулы. 

Всего медалью «За оборону Москвы» награждено более 1020 тысяч человек.

Когда началась война, мне было четырнадцать лет. Школы закрылись, вместо того, чтобы идти учиться в восьмой класс, пошёл работать на завод «Аремз» токарем. Завод этот в первый год Отечественной войны превратился из авторемонтного в военный, выпускающий снаряды и мины. Возможно, на заводе готовили и другие боеприпасы, но нам в то время не полагалось об этом знать. О минах я говорю потому, что сам их точил на токарном станке.

Никогда не забыть дни 15 и 16 октября 1941 года. Если бы не записи в моём юношеском дневнике, я бы и сам мог усомниться в правдивости этого рассказа, так накрепко вбиты в наши головы представления о городе-герое и героической обороне Москвы. Но что было, то было. Разумеется, я не мог тогда охватить своим сознанием всего происходящего, понять масштабы событий, взаимосвязь явлений, конечно, были и самопожертвованный героизм панфиловцев, и успех полководческой стратегии Г. К. Жукова… Но была и паника в Москве. Мой рассказ — всего лишь впечатления 14-летнего подростка, увидевшего в эти дни Москву от её окраины, Измайлова, до центра — Комсомольской (или Вокзальной) площади. Раньше об этом нельзя было и заикнуться, расценили бы как антисоветскую агитацию и пропаганду.

Я пришёл на завод к началу дневной смены, к 6 часам утра. Железнодорожные ворота, что рядом с нашей строгой проходной, распахнуты настежь, никто не работает, кроме тех, которые паровым молотом колют выточенные нами корпуса мин. Чтобы не достались врагу. Говорят, немец уже в Москве.

— Ты деньги получил? — спрашивает меня приятель.

— Нет. А дают?

— Сколько хочешь. Я две зарплаты получил. Беги скорее, пока всё не раздали. И сказали, бери что хочешь…

Запомнилась такая картина: ребята вытаскивают со склада красивый, обшитый чем-то вроде кожи то ли ящик, то ли чемодан, открывают и вываливают из него в грязь какие-то электро- или радиодетали, уложенные там в суконные гнёзда. Вырывают всю эту упаковку, а чемодан набивают большими красными калошами. Такие калоши надевались на валенки. Я взял себе пару под мышку и поехал к отцу, чтобы узнать, что делать: уходить, уезжать, выбираться из города и как?

Мой отец был военным железнодорожником и служил в воздушной обороне на московском участке Ярославской дороги. И мне пришлось проехать на трамвае № 32 от Семёновской площади до Комсомольской и вернуться обратно в Измайлово. Я видел разграбленные магазины, витрины с выбитыми стёклами, людей, несущих кипы различной одежды, круги колбасы на поднятых вверх руках, окорока на плечах. Ни одного милиционера или человека в форме не встретил до самой Комсомольской площади. Москвичи, рабочие заводов работали днями и ночами, а тут вдруг все вывалили на улицы. Толпа была неуправляемой…

Кондуктор из нашего трамвая кричала на остановке вагоновожатому трамвая № 3:

— В Нижние Котлы не ездите, там немцы!

— А вы работаете? — спрашивала женщина-вагоновожатая.

— Пока будем! Никто ничего не знает!

На Вокзальной площади творилось что-то невообразимое. Гнали стадо коров, которые с трудом пробирались между нагруженными узлами и чемоданами грузовиками, кричали женщины, плакали дети…

Отца я не нашёл и вернулся домой. Моя мама только что сожгла фотографию, на которой я был изображён сидящим и мирно беседующим со Сталиным. Фотография висела на стене. Год назад я снимался у Л. В. Кулешева в фильме «Сибиряки», и это был кадр из фильма. Сталина играл Геловани. Мама прибежала из Благушенской больницы, где она работала, и вскоре вернулась обратно, поскольку все врачи убежали и больные были брошены на произвол судьбы. Мы решили, что никуда из Москвы уходить не будем, разве что прикажет отец.

От этих дней сохранилась ещё и такая картина: на Главном проспекте (теперь Главная аллея), выходящем к шоссе Энтузиастов, то есть идущей на восток бывшей Владимирке, рабочие останавливали машины убегающих из Москвы. Для этого перегородили дорогу несколькими брёвнами, повалили телеграфный столб. Добро растаскивали, но людей при мне не били и не убивали — бросая своё добро, они сами быстро убегали в близлежащий Измайловский лес. И вот я видел, как открывали багажник начальственной машины «ЗИС-101» и вытаскивали оттуда ящик со сливочным маслом. Бац его об асфальт! И женщины руками нагребали куски масла и складывали их в подолы.

Такая суматоха продолжалась два дня, а на третий в Москве появились солдаты в полушубках и с полуавтоматическими винтовками. (Мне помнится почему-то, что обуты они были в валенки, хотя зима ещё не наступила. Может быть, я что-то путаю… Полвека всё же прошло.) Их расставили вдоль улиц, появилась милиция; порядок был восстановлен. Мы вернулись на завод и начали вновь точить на токарных станках корпуса мин. Не знаю, как в других местах, на нашем заводе никаких репрессий не было. Вроде никого не арестовали, не слышно было…

После памятных для москвичей дней 15—16 октября из Москвы стали срочно эвакуироваться заводы, фабрики и другие предприятия; нас, молодых рабочих, отправили на строительство оборонительных сооружений, или, как тогда говорили, «на рытьё окопов», хотя никаких окопов мы не рыли, а копали противотанковые рвы.

Отъезд происходил так: нас собрали прямо у станков около девяти утра и дали на подготовку три часа. (Работали мы тогда в две смены, по двенадцать часов каждая — с восьми и до восьми — без выходных.) Явиться с тёплой одеждой, со сменой белья, с ложкой и кружкой приказано было в двенадцать. Все пришли вовремя, опоздавших и уклонившихся не было. Построили во дворе завода, распределили по ротам, назначили командиров — и в путь!

На Каланчевке сели в грузовик и направились под Можайск. К сожалению, я не запомнил название посёлка, в котором мы остановились. Все жители из него были эвакуированы, и нас распределили по домам, где были все необходимые хозяйственные вещи и даже заготовленные дрова. Я попал почему-то в дом испанцев, где было полно хорошей одежды и книг на испанском языке. Жильё у нас оказалось весьма удобным, но на работу приходилось ходить сначала три, а потом пять километров. Нашему заводу определили участок и поставили задачу — вырыть противотанковый ров, стена которого, обращённая к врагу, отвесная, а противоположная — пологая. Выходило так, упрётся вражеский танк в эту стену, а дальше ему не пройти. Не могу теперь сказать, какой глубины был ров и какой высоты земляная стена, но тогда вырытый нами ров казался очень глубоким.

В своём дневнике 1941 года я прочёл: «Вставали в пять или в половине пятого, пили кипяток и шли по шоссе, а потом по грязи. Брали лопаты и… до пяти. Первые дни было туго, всё болело. Обратно еле шёл. Какой-то дедушка даже сказал мне: „Эх ты, молодой, а ноги волочишь, как старик“. Иногда просто руки опускались, казалось, невозможно больше пошевелить ни рукой ни ногой. Привели на такой участок, где в липкой глине совсем невозможно двигаться, ноги по щиколотку уходили в красную вязкую грязь. Как схватит, ноги не вытянуть…»

Работа казалась вначале невыносимо тяжёлой, но ко всему привыкает человек… Привыкли и мы орудовать лопатой от зари до зари. На обеденный перерыв нам полагалось полчаса. Гречневую баланду или суп из пшена съедали здесь же, на краю рва.

Началась зима, пришли трескучие морозы. Замечу, первая военная зима была на редкость холодной. А мы-то оделись по-осеннему: ведь выезжали, как нам говорили, всего на десять дней. Да и что у нас была за одежда? Стёганка, кепка да дырявые сапоги. Напяливали на себя всё, что удавалось найти в пустых домах. Поверх всего набрасывали мешок, он хорошо спасал от дождя. Мёрзли ещё и оттого, что было голодно. Но вот разрешили нам в свободное от работы время (стало быть, ночью) копать на полях картошку. Её уже давно схватил мороз, но ничего, ели мороженую.

Сырость, голод, холод, а больных что-то не припомню. На судьбу тоже никто не жаловался, наоборот, весело соревновались, пели, шутили, много смеялись. Даже начавшиеся бомбёжки не смогли побороть в нас оптимизма. Первая пришлась как раз на время обеда. Налетели в первом часу дня немецкие корректировщики с двумя фюзеляжами — «рамы», как мы их тогда называли. Три самолёта. Они шли вдоль линии обороны и полосовали по нам из пулемётов, бросали мелкие осколочные бомбы. Мы, конечно, готовились к налётам, давно уже вырыли узкие траншеи-щели, проводились и учебные тревоги, однако первая настоящая бомбёжка, как это всегда бывает, застала нас врасплох, не все успели нырнуть в щели. Убитых на первый раз не было, но кое-кого всё же ранило. И пришлось застрелить лошадь, которая привозила нам баланду. У неё вырвало нижнюю челюсть. Она не кричала, а только пригибала голову к земле и шевелила верхней кровоточащей губой, будто хотела поднять что-то с земли.

В конце ноября нас вернули на завод. За «окопы» полагалась медаль «За оборону Москвы». Но я её так и не получил.

Медаль «За оборону Кавказа» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 мая 1944 года. Всего медалью «За оборону Кавказа» награждено около 870 тысяч человек.

В положении о медали сказано:

Медалью «За оборону Кавказа» награждаются все участники обороны Кавказа — военнослужащие Советской Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД, а также лица из гражданского населения, принимавшие непосредственное участие в обороне.

В июне 1942 года война пришла к Эльбрусу, в Баксанское ущелье, широко известное нынче как крупнейший центр альпинизма, туризма и горнолыжного спорта. Враг взял Пятигорск, Ессентуки, Кисловодск, Черкассы, Карачаевск и вышел в некоторых местах к Главному Кавказскому хребту. Гитлеровцы стремились перейти Кавказ, для того чтобы овладеть Закавказьем, черноморскими портами и, главное, захватить Баку, получить доступ к «чёрному золоту».

Красная Армия отступала с боями по Баксанскому ущелью, поднимаясь всё выше и выше в горы. В начале августа Баксан оказался отрезанным от предгорий, а части Красной Армии — запертыми в горах. Путь к спасению был один — через покрытые ледниками и вечными снегами перевалы в Сванетию. В ущелье вместе с нашими воинскими частями попали в трудное положение и работники Тырныаузских рудников. Здесь собралось более тысячи шестисот женщин, детей и стариков, которых надо было спасать от врага. Как перевести их через перевал Бечо или Донгуз-Орун, слабых, больных, беспомощных? Без определённой подготовки и специального снаряжения эти перевалы не могут быть пройдены и сейчас тренированными туристами.

Наши части отбивались от фашистов, теснивших их снизу. И вдруг враги появились сверху. Гитлер бросил сюда специально подготовленные для войны на Кавказе горно-стрелковые дивизии, в том числе знаменитую дивизию «Эдельвейс». Все офицеры и солдаты этого подразделения были альпинистами и горнолыжниками. В течение двух лет они проходили специальную подготовку в Альпах. И вот эдельвейсовцы, обойдя Эльбрус, вышли на его склоны через перевал Хотю-Тау. Таким образом, они зашли в тыл наших отступающих по Баксану частей. Гитлеровцы двигались большой колонной, вели с собой ишаков и мулов, нагруженных оружием и боеприпасами. Они заняли высокогорную гостиницу «Приют одиннадцати» на Эльбрусе (4200 метров над уровнем моря), Старый кругозор и Ледовую базу. Пустив в ход привезённые лёгкие горные орудия, миномёты и пулемёты, немецкие горные стрелки пытались с ходу захватить Терскол, но вынуждены были отступить.

Задача подразделений Красной Армии состояла в том, чтобы отстоять перевалы и не дать врагу перейти Главный Кавказский хребет. Нужно было также эвакуировать наши части и население рудников. За дело принялись инструкторы альпинизма Александр Сидоренко, Алексей Маленков, Григорий Двалигишвили, Николай Маренец и Виктор Кухтин. Возглавлял операцию по переходу через перевал Бечо мирного населения Юрий Васильевич Одноблюдов, хорошо известный всем советским альпинистам как руководитель альпинистских лагерей Кавказа в послевоенные годы и вплоть до середины семидесятых годов.

Всего за одни сутки альпинисты вырубили во льду ступени, на сложных и опасных местах навесили верёвки, подготовили перевал Бечо для эвакуации женщин и детей. Работавшие почти без сна альпинисты переносили на крутых ледовых склонах малых детей на своих плечах, помогали проходить опасные участки старым, больным и немощным, делали всё для того, чтобы спасти людей от грозящей им смертельной опасности. И всем мирным жителям удалось уйти в Сванетию, на северных склонах хребта не осталось никого. Комбинат и рудники взорвали, работавших на нём заключённых расстреляли, а наиболее ценную продукцию упаковали, и солдаты отходивших частей перенесли её на себе через перевал Донгуз-Орун. Продукция комбината, так необходимая стране в тот момент, попала на заводы. Перевалы были укреплены, и, несмотря на превосходство в технике, специальное горное оружие, на то, что немцы противопоставили нашим обычным воинским частям альпинистские дивизии, врагам так и не удалось перейти через Главный Кавказский хребет.

Несколько позже приказом Верховного Командования по Красной Армии всех альпинистов откомандировали из других частей для создания специализированных горных подразделений. В начале 1943 года фашистские оккупанты были полностью изгнаны из Кабардино-Балкарии, и группа военных альпинистов под руководством Н. Гусака и А. Гусева водрузила на двуглавом Эльбрусе флаг нашей Родины.

В Баксанском ущелье и во всём Приэльбрусье часто можно услышать теперь песню, сложенную альпинистами в те суровые дни:

Помнишь, товарищ, белые снега,
Стройный лес Баксана, блиндажи врага?
Помнишь гранату и записку в ней
На скалистом гребне для грядущих дней?

Ещё шли бои за освобождение Белоруссии, Прибалтики, западных областей Украины; ещё бесстрашные сыны и дочери советской Родины отдавали свои жизни в битве с врагом, но уже видна была победа, перелом в войне давно наступил, можно было позаботиться и о будущем, о новых поколениях советских людей. Летом 1944 года были учреждены награды великому подвигу женщины — подвигу матери.

Высшая степень отличия — звание «Мать-героиня» установлено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 года. Положение о нём утверждено 18 августа 1944 года.

В положении о звании «Мать-героиня» сказано:

Звание «Мать-героиня» является высшей степенью отличия и присваивается матерям, родившим и воспитавшим десять детей.

Присвоение звания «Мать-героиня» производится по достижении последним ребёнком возраста одного года и при наличии в живых остальных детей этой матери.

При присвоении звания «Мать-героиня» учитываются дети:

усыновлённые матерью в установленном законом порядке;

погибшие или пропавшие без вести при защите СССР или при исполнении иных обязанностей военной службы, либо при выполнении долга гражданина СССР по спасению человеческой жизни, по охране социалистической собственности и социалистического правопорядка, а также умершие вследствие ранения, контузии, увечья или заболевания, полученных при указанных обстоятельствах, либо вследствие трудового увечья или профессионального заболевания.

Матерям, коим присвоено звание «Мать-героиня», вручается орден «Мать-героиня» и грамота Президиума Верховного Совета СССР.

Орден «Мать-героиня» № 1 был вручён 1 ноября 1944 года в Кремле жительнице посёлка Мамонтовка Московской области Анне Савельевне Алексахиной, воспитавшей двенадцать детей.

Орден «Материнская слава» учреждён Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 года. Статут и описание ордена «Материнская слава» утверждены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 августа 1944 года.

В статуте ордена сказано:

Орденом «Материнская слава» награждаются матери, родившие и воспитавшие семь, восемь и девять детей.

Награждение орденом «Материнская слава» производится от имени Президиума Верховного Совета СССР Указами Президиумов Верховных Советов союзных и автономных республик.

Орден «Материнская слава» состоит из трёх степеней:

орден «Материнская слава» I степени;

орден «Материнская слава» II степени;

орден «Материнская слава» III степени.

Высшей степенью ордена является I степень.

Орденом «Материнская слава» награждаются:

матери, родившие и воспитавшие семь детей, — орденом III степени;

матери, родившие и воспитавшие восемь детей, — орденом II степени;

матери, родившие и воспитавшие девять детей, — орденом I степени.

Награждение орденом «Материнская слава» соответствующей степени производится при достижении последним ребёнком возраста одного года и при наличии в живых остальных детей этой матери.

При награждении орденом «Материнская слава» учитываются также дети:

усыновлённые матерью в установленном законом порядке;

погибшие или пропавшие без вести при защите СССР или при исполнении иных обязанностей военной службы, либо при выполнении долга гражданина СССР по спасению человеческой жизни, по охране социалистической собственности и социалистического правопорядка, а также умершие вследствие ранения, контузии, увечья или заболевания, полученных при указанных обстоятельствах, либо вследствие трудового увечья или профессионального заболевания.

Награждение орденом «Материнская слава» матерей, имеющих восемь и девять детей, производится только одним орденом соответствующей степени.

Учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 года. В положении о медали сказано:

Медалью «Медаль материнства» награждаются матери, родившие и воспитавшие пять и шесть детей.

Награждение медалью «Медаль материнства» производится от имени Президиума Верховного Совета СССР Указами Президиумов Верховных Советов союзных и автономных республик.

Медаль «Медаль материнства» состоит из двух степеней:

«Медаль материнства» I степени;

«Медаль материнства» II степени.

Высшей степенью является I степень.

Медалью «Медаль материнства» награждаются:

матери, родившие и воспитавшие пять детей, — медалью II степени;

матери, родившие и воспитавшие шесть детей, — медалью I степени.

В станице Днепровской, что на Кубани, есть обелиск, сооружённый станичниками в память погибших на войне земляков. Первые девять имён на стеле, первые девять строк — Степанов, Степанов… Рядом скромная могила. Здесь похоронена Епистиния Фёдоровна Степанова, мать девяти погибших на войне сыновей.

Старшего сына — Александра — в восемнадцатом году казнили белогвардейцы; Фёдор погиб на Халхин-Голе; Павел — на границе в сорок первом; Василий, Илья, Филипп, Иван и Александр-младший, названный так в честь брата, погибли в Великой Отечественной войне. Александр ушёл на фронт добровольцем, командовал ротой, которая первой форсировала Днепр. Ему присвоено звание Героя Советского Союза. Посмертно. Один только сын Епистинии Фёдоровны вернулся домой — Николай. Но и он умер от ран, полученных на фронте.

Конечно, в гибели всех сыновей Епистинии Фёдоровны есть элемент случайности, можно назвать его судьбой или роком, как угодно. Но в то же время в подвиге их есть доля закономерности, ибо он неотъемлем от их убеждений, стремлений, характера, от их мировоззрения. Где трудно и опасно, там Степановы. Так воспитала их школа, так воспитала их семья. Михаил Николаевич, отец братьев, умер в тридцать третьем году, младших детей поднимала, растила и воспитывала Епистиния Фёдоровна.

Епистиния Фёдоровна и Михаил Николаевич как будто и не занимались специально воспитанием детей. Всё происходило само собой. Старшие помогали младшим, заботились о них. Родители думали о детях, дети — о родителях. И не было в семье ни одного «неудачного ребёнка». Родители хотели, чтобы их дети росли хорошими людьми, чтобы они уважали других, не считали свои желания первостепенными и самыми важными, заботились о своих близких, о людях и об общем деле. Сказать неправду, взять чужое, обидеть человека дети не могли, не видели они такого примера в доме, а если и встречали на стороне, то не прилипало к ним плохое. Ибо слишком глубоко вошли в их души впитанные с молоком матери старые и простые истины добропорядочности, истины, созданные народной мудростью. Они были восприняты естественно, без каких-либо специальных педагогических приёмов и ухищрений, просто дети росли в среде добра и любви.

Мать не верила похоронкам, она складывала их и продолжала ждать. И душным летом перед открытым окном, и у окошка, запорошенного снегом, сидела она и ждала. Ночью не спится, встанет, помолится при свете лампадки и застынет у окна. Не верила, всё ждала…

В живых осталась одна дочь Епистинии Фёдоровны, её зовут Валентиной Михайловной. Когда она приезжает теперь в районный центр Тимошевск, то проходит по улице Братьев Степановых и идёт в музей семьи Степановых. Есть такой музей. Наверное, единственный на белом свете. Для него построили люди специальное здание, перед ним разбили сквер, а в том сквере горит Вечный огонь и стоит бюст Героя Советского Союза Александра Степанова. При входе в музей посетителей встречает портрет матери, седой женщины в белом платочке, кофточке в белый горошек, с добрым и немного грустным лицом.

Медаль «3а оборону Советского Заполярья» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 декабря 1944 года. Этим же Указом утверждены положение о медали и её описание. Медалью «За оборону Советского Заполярья» награждено было 350 тысяч человек.

В положении о медали сказано:

Медалью «За оборону Советского Заполярья» награждаются все участники обороны Заполярья — военнослужащие Красной Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД, а также лица из гражданского населения, принимавшие непосредственное участие в обороне.

Периодом обороны Советского Заполярья считается июнь 1941 — ноябрь 1944 года. Медалью награждались лица, принимавшие участие в обороне не менее шести месяцев.

Судьба Вячеслава Николаевича Панова, как теперь любят говорить, непростая. Мотался по тюрьмам и лагерям, а вся вина-то его состояла в том, что родился потомственным дворянином. Детей в семье росло восемь человек, он шестой. Младших в школу не принимали, из-за происхождения, и Вячеслав не окончил ни одного класса, зато, как и все в семье, свободно говорил по-французски. Читать, писать обучила старшая сестра, успевшая поучиться в гимназии до революции.

Сначала забрали родителей, а потом и остальных Пановых. Никого на свободе не оставили. Перед самой войной Вячеслав освободился. Но куда ему идти? Ни кола, ни двора. Остался работать вольнонаёмным при одном из концлагерей на Кольском полуострове. К тому времени он освоил профессию бухгалтера, и с ней доживает сейчас, хоть и вышел на пенсию. Как и братья, прошёл всю войну, от начала до конца, сражался в Заполярье. Вступил в армии в партию. А когда война кончилась, его вновь посадили — скрыл своё происхождение. Позже Панов добился-таки восстановления в партии. И до сих пор убеждённый коммунист, я бы даже сказал, ортодоксальный коммунист и сталинист. Вот и пойми советского человека…

— О войне мы узнали ещё до объявления по радио, ибо жил я тогда в Мурманске и в четыре часа утра проснулся от взрыва бомб, — рассказывает Вячеслав Николаевич. — Ложась накануне спать, я никак не предполагал, что на следующий день стану солдатом. В армии я никогда не служил, военному делу обучен не был. Правда, помогло мне то, что с детства был охотником, умел стрелять по птице влёт, что мне и пригодилось, ибо с первого дня войны я стал зенитчиком. Меня сделали наводчиком.

Против нас были брошены врагом финские войска. Все они были прекрасными лыжниками, умели действовать в условиях Севера. И ещё противопоставили немецкие горно-стрелковые части — дивизию «Норвегия». А на защиту города выступили все жители, вновь мобилизованные вроде меня, необученные и неумелые. Обучаться было некогда, обучались в боях.

— Сколько же дней всё-таки учили артиллерийскому делу? — спрашиваю я Вячеслава Николаевича.

— Нисколько. Поставили к 37-миллиметровой пушке, показали, как наводить и стрелять, вот и всё учение.

Когда враг на подступах к Мурманску был остановлен, он принялся бомбить город. Незадолго до этого немцы сбросили на нас листовки, предлагали сдаваться, иначе грозились сжечь Мурманск. Они назначили день и час для этого. И точно в назначенное время «Юнкерсы-88» пришли и стали сбрасывать большие такие упаковки, что-то вроде ящиков. Они разрывались в воздухе, и оттуда летели тысячи зажигалок. К городу невозможно было подойти, в нём горело сразу более шестисот зданий, нефтебаза, склады — всё было в огне.

Во время таких налётов наши зенитные части в контакте с авиацией были очень важны для обороны Мурманска. Мне хорошо запомнилась самая первая наша победа. День, когда в самом начале войны нам удалось сбить несколько самолётов противника.

Сначала мы стояли на пристани, прикрывали корабли, а потом нас перевели на вершину скалистой сопки. Пушки туда мы затащили на своих руках. Пробовали машиной, канатами, но ничего не получалось. Подналегли и закатили сами. Поставили мы два своих орудия на самой вершине. Оттуда всё как на ладони — город, залив, корабли. Напротив нас по другую сторону залива прижался к скалам корабль. Мне помнится, это был «Гремящий». Вооружение имел он хорошее: пушки на нём стояли зенитные, пулемёты.

Только приготовили мы свои орудия к бою — летят. Одно звено за другим, много… Расходятся большим кругом, подготавливают штыковое пикирование: идут с разных сторон в одну точку, сбрасывают бомбы, а потом уже начинают обстрел из пулемётов. Открываем из своих пушек огонь. Сильный огонь вёл и корабль. Техника наша работала безотказно, мы с ней уже освоились. Подносчики только успевали подавать патроны. В 37-миллиметровую пушку сразу вставляется обойма из 5 патронов, как в магазин винтовки. Так у нас только гильзы летели.

Один за другим упали четыре самолёта. Мы ещё не опомнились от этой сумасшедшей стрельбы, от их бомб, ещё в воздухе крутятся тучи птиц, поднятых с птичьих базаров взрывами, а они снова летят. Во время стрельбы, во время боя наступает возбуждение, а как всё кончится — усталость, аж поджилки трясутся. А тут без отдыху снова стрелять надо. Но теперь они ведут себя уже осторожнее, идут повыше. Мы опять открыли огонь, и было сбито ещё два самолёта.

В тот же день нас перебросили в другое место: батарею засекли на открытом пространстве, и перекосить нас из пулемётов ничего не стоило. Мы опять заняли новое, неожиданное для немецких лётчиков, место. Позже были и ещё сбитые самолёты, но запомнился именно этот первый серьёзный бой. И первая победа, вселившая в нас уверенность. Оказывается, можно фашистов бить, да ещё как бить! Три года я был на Карельском фронте, много чего повидал и пережил, а вот этот эпизод войны хорошо запомнился. Батарея наша стала называться снайперской. А я на ней наводчик!

Да… тогда порядок был, — закончил свой рассказ Вячеслав Николаевич, — а теперь… Я бы всех этих болтунов-«демократов»… на Колыму. Дисциплины никакой, полный развал. Дожили с этой перестройкой… Есть нечего, одеть нечего и никто ни за что не отвечает. Только болтают по телевидению. Порядок нужен, дисциплина!

Медаль «За взятие Берлина» и положение о медали учреждены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1945 года.

Медалью награждались:

военнослужащие Советской Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД — непосредственные участники героического штурма и взятия Берлина, а также организаторы и руководители боевых операций при взятии этого города.

Всего медалью «За взятие Берлина» награждено более миллиона человек.

Рассказ этот записан на магнитофонную ленту. Автор попросил бывшего полкового инженера, участвовавшего во взятии Берлина в звании капитана, Ивана Степановича Дорожкина рассказать о боях за Берлин. Вот эта запись:

— По Польше мы шли стремительно — пятьсот километров пройдено примерно за пятнадцать суток. А тут оттепель, бездорожье, вот мы и оторвались от тыловых подразделений. Но останавливаться никак невозможно, нельзя давать укрепиться врагу, перейти к обороне. Надо было его гнать и гнать. Фашисты упорствовали, огонь со стороны Зееловских высот, противостоящих нашему полку, был очень плотен. С нашей стороны много танков, самая разная артиллерия, все виды авиации, но гитлеровцы в таком, казалось бы, аду зло сопротивлялись. За ними стоял Берлин, до которого оставалось меньше пятидесяти километров.

Семь-восемь дней шли упорные бои на подступах к городу: сплошные укрепления, и все оставшиеся у Гитлера войска были брошены против наступающей Советской Армии.

25 апреля наш полк вступил в пригороды Берлина. Участок боёв сузился, все стрелковые части, как и мы, наступали по одной-двум улицам, не больше. Полк поддерживала артиллерия, в какой-то степени танки. Но им трудно было в городе, из каждого окна танк мог быть подбит фаустниками. Все улицы забаррикадированы и хорошо простреливались. Продвижение наших солдат, пехоты шло не по улицам, а по первым этажам домов. Из дома в дом. Иногда немцы поднимутся на верхние этажи, а мы идём дальше.

В нашу задачу, задачу сапёров, входила такая простая, казалось бы, обязанность — делать проходы для пехоты. Улицы пробивали в основном танки. А для пехоты мы взрывали, а иногда и кирками пробивали стены, и так, из одной комнаты в другую, продвигались.

— Каждый дом оборонялся?

— Каждый дом, каждый.

— Населения в этих домах уже не оставалось?

— Жителей почти не было. Изредка случалось находить их в подвалах. Но фашисты сидели в каждом доме, на каждом этаже. Всегда можно было ожидать пули или гранаты с потолка. Все понимали, что это последние бои, война кончалась, умирать никому не хотелось, но с каждым взятым нами кварталом ярость фашистов всё возрастала.

В конце улицы Унтер-дер-Линден, в каком-то из переулков, не помню уже сейчас, находилась имперская канцелярия, само логово Гитлера, его бункер. Мы как раз тут и проходили. То, что Гитлера сожгли, вернее, сожгли его труп, мы тогда не знали. Во дворе, правда, горел костёр, но ведь горело всё вокруг: горели бочки, машины, мебель — мы на это не обращали внимания. Может, я рядом был, как знать… Наша задача была взять имперскую канцелярию, мы её взяли. Другие подразделения брали рейхстаг, там другая дивизия наступала. На этом, по существу, мы войну и закончили. Меня наградили вторым орденом Красного Знамени. За инженерное обеспечение части при взятии Берлина и непосредственное участие в боях. Не менее дорога мне и другая награда, как память о тех днях, — медаль «За взятие Берлина».

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1945 года.

Согласно положению о медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и положению о порядке её вручения медаль вручалась:

Всем военнослужащим и штатному вольнонаёмному составу частей, соединений и учреждений Советской Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД, принимавших непосредственное участие на фронтах Отечественной войны;

военнослужащим и лицам штатного вольнонаёмного состава Советской Армии, ВМФ и войск НКВД, прослужившим не менее трёх месяцев (для военнослужащих) и не менее шести месяцев (для вольнонаёмного состава) в управлении военных округов, органах местного военного управления, в запасных и учебных частях всех родов войск, в военно-учебных заведениях и курсах, в специальных частях и службах, органах ВОСО, комендатурах, военных складах, базах, госпиталях, ветлазаретах, в составе местных стрелковых частей, аппаратов военпредов, а также в центральных управлениях НКО, НКВМФ и войсках НКВД, обеспечившим победу своей успешной работой:

по проведению мобилизации, по обучению и комплектованию пополнений для фронта;

по подготовке командных кадров для Советской Армии, ВМФ и войск НКВД;

по бесперебойному снабжению и поставкам всех видов вооружения, боеприпасов, средств транспорта и связи, снаряжения, обмундирования и довольствия фронтам;

по организации противовоздушной обороны;

по охране и конвоированию военнопленных;

по обеспечению оперативной связи с фронтами;

по охране военных объектов, военного имущества, особо важных предприятий промышленности, строительству оборонных сооружений и порядка в тыловых районах;

по снабжению и питанию войск в пути;

по лечению и уходу за больными и ранеными бойцами и командирами Советской Армии, ВМФ и войск НКВД;

личному составу органов НКВД и НКГБ, обеспечившему победу своей работой;

военнослужащим и лицам штатного вольнонаёмного состава, служившим в период Великой Отечественной войны в рядах действующей Советской Армии, ВМФ и войсках НКВД, но выбывшим по ранению, болезни или увечью, а также переведённым по решению государственных и партийных организаций на другую работу вне армии;

работникам тыловых эвакогоспиталей Советской Армии и Военно-Морского Флота, переданным в ведение Наркомздрава СССР и считавшимся мобилизованными для обслуживания эвакогоспиталей;

рабочим, служащим, колхозникам и другим лицам из гражданского населения, принимавшим активное участие в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в составе партизанских отрядов, действовавших в тылу врага.

Лица, награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», впоследствии имели право на награждение юбилейными медалями «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «Тридцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и «Сорок лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» было награждено около 15 миллионов человек. Среди них представители всех союзных республик и всех народов нашей многонациональной страны, воины всех родов войск и всех должностных категорий — от рядового солдата до четырежды Героя Советского Союза Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, принявшего безоговорочную капитуляцию от представителей германского главного командования в ночь с 8 на 9 мая 1945 года.

Медаль победителей. Это в их честь салютовала Москва. Это к ним были обращены слова любви и благодарности наших людей, народов европейских стран, избавленных от фашистского ига, людей всего мира. Это в их честь, в честь победителей, в столице нашей Родины г. Москве 24 июня 1945 года был организован грандиозный парад Победы.

В день Победы во всех городах и населённых пунктах нашей страны прошли митинги, демонстрации, массовые гуляния. Народ ликовал. Радовался и плакал. Разрушенные города и сёла, промышленность и сельское хозяйство можно восстановить, а потери отцов, мужей, братьев безвозвратны. Десятки миллионов погибли, у миллионов были исковерканы судьбы. Война была жестокой, эта жестокость исходила не только от внешнего врага и не только от обстоятельств. Дисциплина в армии поддерживалась суровыми мерами.

В положении о медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» есть слова: «личному составу органов НКВД и НКГБ, обеспечившему победу своей работой». Что же это была за работа?

Штрафные батальоны, где жизнь солдат ничего не значила для начальства; заградительные отряды с пулемётами за спинами атакующих, введённые ещё Троцким; «Смерш», отправляющий на заведомую смерть за анекдот, за шутку, за неосторожно сказанное слово, и более пяти миллионов пленных, попавших в немецкие концлагеря не по своей воле и отправленные оттуда в концлагеря советские. В дни Победы под звуки торжественных маршей, славословий отцу народов и Коммунистической партии об этом не говорилось, как впрочем и все последующие сорок лет, и только теперь мы начинаем понимать, что война была выиграна не только за счёт одного советского патриотизма. День Победы — «это праздник со слезами на глазах». Воистину так!

Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июня 1945 года. В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 6 июня 1945 года сказано:

В ознаменование одержанной победы над Германией учредить медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Наградить медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»:

а) рабочих, инженерно-технический персонал и служащих промышленности и транспорта;

б) колхозников и специалистов сельского хозяйства;

в) работников науки, техники, искусства и литературы;

г) работников советских, партийных, профсоюзных и других общественных организаций, обеспечивших своим доблестным трудом победу Советского Союза над Германией в Великой Отечественной войне…

Эта правительственная награда была самой массовой в нашей стране, медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» награждено более 16 миллионов советских людей. Около полутора миллиона тружеников промышленности, сельского хозяйства, науки, техники и культуры только Москвы и Московской области удостоены этой награды.

Само название медали должно было отражать подвиг советских людей в тылу, всеми своими силами и помыслами помогавших воинам Советской Армии одолеть врага. Без тыла не было бы и фронта, невозможна была бы победа. На протяжении всей войны рабочие, колхозники, инженеры и техники, деятели науки и искусства, преодолевая величайшие трудности, обеспечивали нашу армию всем необходимым для разгрома врага.

Подвигом была эвакуация на восток тысяч заводов, строительство на Урале и в Сибири новых городов. Благодаря энтузиазму тружеников уже в первый период войны экономика страны перестроилась на военный лад. Предприятия, выпускавшие самую мирную продукцию, начали снабжать фронт танками, пушками, миномётами, самолётами и боеприпасами.

Но помимо провозглашаемого энтузиазма существовала для тыловых тружеников жесточайшая дисциплина. Не стахановки оборонного завода Клавдия Князева и её дочь Шура, дававшие 400-500 процентов производственной нормы, и не челябинский токарь Владимир Тарасов, сумевший каким-то образом выполнить план на 1500 процентов, решали дело победы в тылу. Они были выбраны лишь для примера, подстёгивающего миллионы стоящих у станков истощённых мужчин, замученных работой женщин и голодных подростков из ФЗУ. Современному рабочему трудно, просто невозможно себе представить, что такое работа по 12 часов без выходных. При рабочей карточке ты всё равно постоянно голодный. Обладание новой стёганкой считалось верхом благополучия, обувь шили себе сами, подшивая её кусками автомобильных покрышек. По дороге на завод спишь на ходу, а опоздал более чем на 20 минут — тюрьма. Опоздать же было так просто — трамваи переполнены, автобусов нет, не хочешь попасть под суд — иди пешком. Не сладко жилось и инженерам, руководителям. За малейший просчёт — под суд.

Особенно трудно было в деревне. Сельское хозяйство оказалось без трудоспособных мужчин, отданы были в армию лошади и тракторы. Основная тяжесть бесперебойного снабжения населения города продовольствием легла на плечи женщин и подростков. Голод, рабский, неоплачиваемый труд и невозможность что-либо изменить: не давали паспортов. Но люди работали на Победу и этим жили.

В списках награждённых значатся имена рабочих, новаторов промышленности и транспорта. Это нижнетагильский фрезеровщик Д. Ф. Босый, бурильщик уральских рудников А. И. Семиволос, железнодорожный машинист Н. А. Лунин и многие другие родоначальники стахановского движения тридцатых годов.

Говорилось и писалось только об успехах и победах в сельском хозяйстве. Среди удостоившихся награды тружеников сельского хозяйства были Д. М. Гармаш, П. Н. Ангелина, Х. Турсункулов, М. И. Бровко. Об их успехах в выращивании богатых урожаев знала вся страна. Медали за свой доблестный труд получили также академик Е. О. Патон, писатель А. Н. Толстой, актриса В. Н. Пашенная и многие другие деятели науки и культуры.

Но среди награждённых медалью «3а доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и миллионы людей не столь прославленных, а по мере сил и своих возможностей отдавших для победы всё, что могли. «Всё для фронта, всё для победы!» — таков был лозунг тыла, это была клятва тружеников, клятва свершить невозможное, сделать всё, чтобы приблизить день разгрома врага. Этот нечеловечески тяжёлый труд и отмечала правительственная награда — медаль «3а доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

17 апреля 1944 года войска Советской Армии вышли на юге к границе с Румынией. В течение 1944 года от немецко-фашистских захватчиков была освобождена почти вся территория Советского Союза.

Героизм наших солдат и офицеров, проявленный на завершающем этапе войны, отмечен медалями «3а освобождение Белграда», «3а взятие Кенигсберга», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «3а взятие Берлина» и «За освобождение Праги».

Медаль «За освобождение Белграда» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 года.

В соответствии с положением этой медалью награждались:

Военнослужащие частей, соединений и учреждений Советской Армии, Военно-Морского Флота, НКВД и НКГБ, непосредственно участвовавшие в героическом штурме и освобождении Белграда в период 29 сентября — 22 октября 1944 года;

организаторы и руководители боевой операции по освобождению Белграда.

Всего медалью «За освобождение Белграда» награждено около 70 тысяч человек.

10 октября 1944 года разведка 68-го стрелкового корпуса генерала Н. Н. Шкодуновича сообщила, что мост через реку Мораву, которую предстояло форсировать, цел, но заминирован, подготовлен к взрыву и усиленно охраняется гитлеровцами. Мост был очень нужен, ведь по нему можно быстро перебросить главные силы наступающей армии, в том числе и военную технику, и тем самым обеспечить успех наших войск на всём участке фронта. Нужно было до подхода основных сил отбить у врага мост, да только как это сделать, когда все подступы к нему простреливались плотным пулемётным огнём? Ждать ночи, чтобы попытаться снять охрану в рукопашном бою, было рискованно: немцы могли взорвать мост каждую минуту. Оставалось одно — атаковать мост под плотным огнём противника. Отряд возглавил полковой инженер старший лейтенант Иван Лысков.

С криком «Уpa!» обрушились смельчаки с крутого склона на укрепления гитлеровцев. Противник отчаянно отбивался. Под ураганным огнём врага ворвались на мост, пробились по нему на противоположный берег. Каждую минуту, каждое мгновение можно было ожидать взрыва, и тогда все жертвы были напрасными. Действовали строго по плану, и он оправдал себя. Пока часть бойцов при поддержке пулемётчиков отражала контратаки фашистов и подавляла их боевые точки, другие осматривали мост, отыскивали заряды взрывчатки, извлекали из них взрыватели с детонирующими шнурами, перерезали провода. А в это время враги строчили по ним из пулемётов. Падает раненый старший лейтенант Лысков. Но он заметил, что с западного конца моста противник успел-таки зажечь огнепроводные шнуры. В считанные секунды его бойцы успевают добраться к этим зарядам и выдернуть из них зажигательные трубки. Борьба за мост и за жизни оставшихся в живых смельчаков решается мгновениями. И они побеждают в этой напряжённой схватке со смертью. Мост остаётся целым, он сохранён для наступления. В тот же день через него перешли главные силы и с ходу захватили два важных плацдарма — Велика Плану и Паланку. Здесь и произошла встреча советских и югославских войск.

По освобождённой столице Югославии медленно двигались советские танки. На их броне лежали усыпанные живыми цветами советские воины, погибшие в боях при освобождении Белграда. Тысячи жителей города проводили их до братского кладбища, где они были похоронены вместе с погибшими в этих боях солдатами свободной ныне Югославии. Кладбище это стало святыней югославского народа. Не забывают о нём и советские люди. Из России сюда привезены и посажены у могил русские берёзы.

Медаль «За освобождение Варшавы» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 года. Этим же Указом учреждено положение о медали и её описание.

Награждено медалью более 690 тысяч человек.

В соответствии с положением медалью «За освобождение Варшавы» награждались:

военнослужащие частей, соединений и учреждений Советской Армии, НКВД и НКГБ, непосредственно участвовавшие в освобождении Варшавы в период 14—17 января 1945 года; организаторы и руководители боевой операции по освобождению Варшавы.

9 мая 1980 года ясным, солнечным днём мы пошли с сыном в Измайловский парк. Пожилые люди в мундирах и пиджаках, увешанных орденами и медалями, встречались здесь с однополчанами, со своими боевыми друзьями. Мы остановились у прибитой к палке фанеры, на которой было написано: «487 стр. п. 143 стр. див.». Вокруг царило праздничное настроение.

— Ну, что, не пришёл твой лейтенант? — спросил седого мужчину его знакомый.

— Нет, не пришёл. Второй год его нет, — ответил ветеран.

Часа через полтора мы вновь сошлись в парке, и теперь я задал этот же вопрос. Седой человек посмотрел на меня с некоторым удивлением и ответил, что лейтенант не пришёл. Мы познакомились, и Борис Вениаминович, так звали моего нового знакомого, рассказал такую историю:

— Я служил в санитарном взводе батальона, был фельдшером и старшиной по званию. Дело было под Варшавой, наш полк форсировал Вислу и брал пригород Варшавы — Прагу. Бои шли тяжёлые, раненых было много. Размещались в подвале разрушенного дома. Заходит ко мне санитар Исмаил Тулиганов и говорит: «Старшина, там смерть пришёл». Он узбек, плохо говорил по-русски. Выхожу и вижу: на повозке лежат два раненых, один из них уже неживой, другой смотрит, а говорить не может — в горло ранен. И осколок из горла торчит. Вытащил я осколок, наложил повязку, выписал карточку и отправил в медсанбат. Отправил и забыл тут же, много тогда было лейтенантов.

И вот в пятьдесят восьмом году еду я в метро. Вдруг встаёт мужчина и говорит мне: «Садитесь, доктор». — «Сидите, — говорю, — я не инвалид». А он: «Я вас узнал. Вы были старшиной в санитарном взводе 487-го стрелкового полка. Правильно?» — «Верно, был». «Вы меня спасли тогда, осколок из горла вынули. Неужели не помните?»

И тут я вспомнил, не его вспомнил, а узбека своего, Исмаила, как он тогда сказал: «Там смерть пришёл». Правильно, был осколок в горле, был молоденький лейтенант, говорить не мог. Когда карточку в медсанбат выписывал, пришлось смотреть его документы.

Вот так мы снова познакомились. Звали его Владимир Григорьевич Кулагин. Встречались с ним и у него дома, и у меня. А потом как-то потерялись. Я в больнице долго лежал, он вроде бы переехал. Прервалась связь. Вот и жду, не придёт ли сюда, к своему полку, к своей дивизии. Да что-то нет его…

…Не думал даже, что доживу до такого времени, когда патриотизм, любовь к Родине, за которую мои друзья отдали жизни, приравняют чуть ли не к фашизму, как это сделал какой-то Нуйкин в «Известиях» 4 апреля 1992 г. Ну что ж, время свершит свой праведный суд над клеветниками. Бог им судья!

Медаль «За взятие Кенигсберга» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 года. Награждено медалью «За взятие Кенигсберга» 760 тысяч человек.

Медаль «За взятие Кенигсберга» вручалась:

военнослужащим Советской Армии, Военно-Морского Флота, НКВД и НКГБ, непосредственно участвовавшим в героическом штурме и взятии Кенигсберга в период 23 января — 10 апреля 1945 года.

В апреле 1945 года красноармейская газета «Защита Родины» выпустила листовку, иллюстрированную портретом отважного солдата-гвардейца:

«Из уст в уста передаются рассказы о храбрости и высоком боевом мастерстве гвардейца Ивана Каванькина. Он участвовал во многих жарких боях и везде стяжал добрую боевую славу. Но особенно памятен подвиг, совершённый им во время штурма фашистской крепости в Восточной Пруссии — Кенигсберга.

Широкая река с гранитными берегами представляла трудное препятствие на пути наступающих. Немцы засели на противоположной стороне в каменных домах, подвалах и держали под обстрелом все подходы к реке. Но разве можно остановить воинов, для которых выполнение приказа командира является делом чести и доблести! Приказ требовал преодолеть водную преграду, захватить плацдарм и развивать наступление на центр города.

Гвардеец Каванькин первым устремился к реке и, не медля ни минуты, поплыл к противоположному берегу. Противник обнаружил смельчака. Над головой бойца пролетали пули. Вражеские снаряды поднимали фонтаны воды. Каванькин удвоил свои усилия. Он упорно плыл вперёд, будто не замечая яростного огня противника.

Вот и противоположный берег. В наспех отрытых ячейках находилось более десяти фашистов. Они обстреливали переправлявшихся бойцов. Гвардеец Каванькин ползком двинулся вперёд, автоматными очередями уничтожил восемь немцев, а остальных обратил в бегство.

Затем храбрец ринулся к двухэтажному дому. Раздались два оглушительных взрыва. Это Иван Каванькин швырнул в подвал противотанковые гранаты, а потом, ведя огонь из автомата, первым ворвался в подвал. Перешагнув через шесть немецких трупов, бесстрашный боец ринулся в глубь подвала. В это время из тёмного угла выскочили три гитлеровца, намереваясь напасть на гвардейца. Каванькин очередью из автомата замертво свалил фрицев. Затем он метнул вперёд себя ещё две „лимонки“ и вместе с бойцом Клоковым ворвался в каземат. Гитлеровцы, ошеломлённые внезапным нападением, покорно подняли руки. Около 100 вражеских солдат было доставлено в штаб.

Бесстрашие и мужество принесли победу. Один гвардеец оказался сильнее ста фашистов.

Слава герою штурма Кенигсберга Ивану Каванькину!

Гвардейцы! Бейте врага, как Иван Каванькин! Чем сильнее будет наш удар по врагу, тем скорее мы овладеем последним очагом обороны немцев в Восточной Пруссии.

Политотдел».

Медаль «За взятие Будапешта» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 года.

Медалью награждались:

военнослужащие частей, соединений и учреждений Советской Армии, Военно-Морского Флота, НКВД, НКГБ, непосредственно участвовавшие в героическом штурме и взятии Будапешта в период 20 декабря 1944 года — 15 февраля 1945 года; организаторы и руководители боевых операций по окружению будапештской группировки вражеских войск и взятию Будапешта.

Всего медалью «За взятие Будапешта» награждено 350 тысяч человек.

Командир дивизиона «катюш» вызвал к себе командира батареи гвардейских миномётов (как они назывались официально) лейтенанта Евгения Кузьмича Лютикова. Батарее предстояло выдвинуться на огневую позицию возле венгерской деревушки Бихор Удвари. Поставленная задача и замысел командира были ясны. Но случилось неожиданное.

Как только батарея «катюш» заняла указанную ей позицию, из деревни поползли на неё немецкие танки и штурмовые орудия. Боевые установки повернули тотчас против неожиданно появившихся фашистов.

— Огонь! — скомандовал Лютиков, и раздался оглушительный рёв гвардейских миномётов. Высоко вверх поднялись чёрно-бурые клубы дыма и пыли. Взметнулись вверх огненные стрелы десятков ракет, за каждой из них тянулись вихри огня, оставляющие беловато-серые курчавые струи дыма. На несколько секунд всё замерло, и вслед за этим земля содрогнулась от могучих взрывов. Горели вражеские танки и штурмовые орудия, горела земля.

Лютиков опустил бинокль и услышал крик: «Танки сзади!». На гвардейцев-миномётчиков ползли танки ещё с двух направлений. А снарядов у Лютикова осталось только на один залп. Командир батареи принимает решение ударить по танкам прямой наводкой. Он приказывает водителю поставить машину задними колёсами на бугор. В таком положении можно было бить ракетами прямо по цели. Фашисты, конечно, заметили манёвр Лютикова и не заставили себя ждать, открыли огонь. Лютиков поднял руку для команды и в этот момент почувствовал сильный удар в спину. Усилием воли он удержался на ногах и прохрипел своё последнее слово: «Огонь!». Ракеты с громом полетели навстречу вражеским танкам. Теперь надо взорвать машины, чтобы они не достались врагу. Сделано и это. Оставшиеся в живых миномётчики-гвардейцы отстреливаются от наседающих гитлеровцев. Жив ещё и Лютиков. Осколком ему пробило левую руку. Ещё одно ранение — в голову. Вот враги уже рядом. И отважный офицер находит в себе силы подорвать себя гранатой вместе с окружившими его фашистами.

Медаль «За взятие Вены» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 года.

Всего медалью «За взятие Вены» награждено более 270 тысяч человек.

Медаль «За взятие Вены» согласно положению вручалась:

военнослужащим частей, соединений и учреждений Советской Армии, Военно-Морского Флота, НКВД и НКГБ, непосредственно участвовавшим в героическом штурме и взятии Вены в период 16 марта — 13 апреля 1945 года;

организаторам и руководителям боевых операций по овладению Веной.

Для обороны столицы Австрии немцы собрали воедино остатки восьми танковых дивизий, подкрепив их пехотой и мощной артиллерией. Город был окружён оборонительными укреплениями, на улицах прилегающих селений и окраин построены баррикады, устроены завалы. Предстоял жестокий штурм города. Советское командование, стремясь сохранить Вену, сберечь от разрушения её исторические памятники, обратилось к жителям столицы Австрии с призывом, подписанным командующим 3-м Украинским фронтом маршалом Ф. И. Толбухиным:

«Ради сохранения столицы Австрии, её исторических памятников культуры и искусства предлагаю:

1. Всему населению, кому дорога Вена, из города не эвакуироваться, ибо с очищением Вены от немцев вы будете избавлены от ужасов войны, а тех, кто эвакуируется, немцы погонят на гибель.

2. Не давать немцам минировать Вену, взрывать ее мосты и превращать дома в укрепления.

3. Организовать борьбу против немцев в защиту от разрушения её гитлеровцами.

4. Всем венцам активно мешать вывозу немцами из Вены промышленного оборудования, товаров, продовольствия и не позволять грабить население Вены.

Граждане Вены!

Помогайте Красной Армии в освобождении столицы Австрии — Вены, вкладывайте свою долю в дело освобождения Австрии от немецко-фашистского ига».

Население Вены стало сопротивляться эвакуации, проводимой фашистами, саботировало гитлеровские мероприятия и встретило Советскую Армию как освободительницу.

Однако вражеские войска сопротивлялись под Веной исключительно упорно, прилагали все усилия для того, чтобы не допустить прорыва наших частей к городу. Условия местности не позволяли наступающим применить широкий манёвр. Выход советских войск к столице Австрии потребовал немалых жертв. 13 апреля советские войска сомкнули кольцо окружения и завершили разгром и ликвидацию вражеской группировки. 130 тысяч солдат и офицеров противника были взяты в плен. В тот же день Вена была освобождена.

Медаль «За освобождение Праги» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 года. Медалью «За освобождение Праги» награждено более 395 тысяч человек.

Медалью награждались:

военнослужащие частей, соединений и учреждений Советской Армии, НКВД и НКГБ, непосредственно участвовавшие в освобождении Праги в период с 3 по 9 мая 1945 года; организаторы и руководители боевой операции по освобождению Праги.

2 мая 1945 года прекратил сопротивление последний оплот третьего рейха — гарнизон Берлина, а 8 мая представители высшего немецкого командования подписали акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Тем не менее на южном участке фронта, в районе столицы Чехословакии, осатанелые гитлеровские головорезы продолжали отчаянное сопротивление.

Только недавно, спустя почти полвека после этих событий, мы узнали, что в освобождении Праги участвовала РОА (Русская освободительная армия) под командованием генерала А. А. Власова. Именно Власов выбил немцев и захватил аэродром для посадки самолётов союзников. Он хотел спасти свои дивизии и привести их в плен к западным союзникам. Но те передали всех пленных из РОА Советской Армии.[ЗЗ] Сам Власов был пленён при содействии личного шофёра и адъютанта и вместе с ними казнён.

Нынче РОА и фигура А. А. Власова тщательно исследуются советскими историками. Явление это сложное и далеко не однозначное. В плен к немцам в начале войны попадали целыми дивизиями и даже армиями. 5,7 миллиона советских солдат и офицеров оказались в плену. Не могло быть столько предателей. Мы знаем теперь, например, трагическую историю 2-й Ударной армии, погибшей от голода, холода и неумелого верховного руководства. И. В. Сталин же объявил, что у него пленных нет, есть только предатели. Вернувшиеся из плена получали по 25 лет и прямо из Европы отправлялись в советские концлагеря. Достаточно вспомнить хотя бы одну майскую 1945 года директиву Сталина:

«Командующим войсками 1-м и 2-м Белорусских, 1, 2, 3 и 4-м Украинских фронтов. Тов. Берия, тов. Меркулову, тов. Абакумову, тов. Голикову, тов. Хрулёву, тов. Голубеву.

Военным советам фронтов сформировать в тыловых районах лагеря для размещения и содержания бывших военнопленных и репатриируемых советских граждан на 10 000 человек каждый лагерь. Всего сформировать: во 2-м Белорусском фронте 15, в 1-м Белорусском фронте — 30, в 1-м Украинском фронте — 30, в 4-м Украинском фронте — 5, во 2-м Украинском фронте — 10, в 3-м Украинском фронте — 10 лагерей.

Проверку возложить: бывших военнослужащих Красной Армии — на органы контрразведки, „Смерш“, гражданских лиц — на комиссии НКВД, НКГБ, „Смерш“. И. Сталин»[34]

Вот так, одним махом 100 лагерей и в них миллион ни в чём не повинных людей. Заметим, что здесь речь идёт не о власовцах, а о тех, кто не пошёл служить в РОА и вынес все тяготы немецкого плена и фашистских концлагерей.

Действия Власова в Праге, видимо, серьёзно обеспокоили Сталина, к столице Чехословакии двинулись из Германии наши танки.

Танковые соединения 1-го Украинского фронта, совершив в ночь на 9 мая стремительный марш, в 2 часа 30 минут прорвались к Праге. Одним из первых на улицах чехословацкой столицы оказался танк № 23, экипаж которого возглавлял лейтенант И. Г. Гончаренко. И едва появился из люка советский офицер, пражане бросились к нему с криком «Наздар!» — «Здравствуй!».

Союзник фашистской Германии — империалистическая Япония не вторглась на нашу территорию, но как злейший враг СССР заставляла держать на востоке большие воинские подразделения, людскую силу и военную технику Советской Армии, так необходимые в войне с фашистской Германией. Япония вела войну с США, Англией и Китаем, оккупировала территории рядом с нашими границами. На Ялтинской конференции Советский Союз обязался выступить против Японии через несколько месяцев после победы над Германией. Квантунская армия состояла из 1200 тысяч человек, имела 1200 танков и более 2 тысяч самолётов. Солдаты и офицеры японской армии были воспитаны в ненависти к СССР.

Война империалистической Японии была объявлена 8 августа 1945 года, а за два дня до этого американцы сбросили на Хиросиму атомную бомбу. Но японцы не прекратили военных действий, и 9 августа Советская Армия атаковала Квантунскую армию по фронту длиной в 5 тысяч километров. Двадцать три дня шли бои, в которых погибли десятки тысяч как японских, так и наших солдат, и только 2 сентября 1945 года Япония подписала акт о капитуляции.

После победы над Японией окончилась вторая мировая война, и на земле наступил мир.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 сентября 1945 года была учреждена медаль «За победу над Японией».

В соответствии с положением медалью награждались:

Все военнослужащие и лица вольнонаёмного штатного состава частей и соединений Советской Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД, принимавшие непосредственное участие в боевых действиях против японских империалистов в период с 9 по 23 августа 1945 года в составе 1-го Дальневосточного и Забайкальского фронтов, Тихоокеанского флота и Амурской речной военной флотилии;

военнослужащие центральных управлений НКО, НКВМФ и НКВД, принимавшие участие в обеспечении боевых действий советских войск на Дальнем Востоке (по персональным спискам, утверждённым начальниками управлений НКО СССР, НКВМФ и НКВД).

Люди, награждённые медалью «За победу над Японией», впоследствии награждались юбилейными медалями «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «Тридцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и «Сорок лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Василий Герасимович Соловов живёт в деревне Фёдоровке Ясногорского района Тульской области. Несмотря на изуродованную пулей ладонь правой руки, он до последнего времени плотничал, а сейчас работает конюхом. Василий Герасимович — мастер на все руки. Надо сменить венцы у избы, отбить косу, поставить газовую плиту — все идут к нему. Мы разговорились с Василием Герасимовичем, когда он обтёсывал для постройки нового дома пахнущие смолой сосновые брёвна. Я спросил у него, где его ранило.

— В Маньчжурии, — ответил он, — в сорок пятом.

Попросил Василия Герасимовича рассказать об этом.

— Я был радистом, начальником радиостанции «11 ОКА». В звании старшины. Станция мощная, смонтированная на двух машинах: механической и силовой.

А стояли мы в районе станции Отпор на стыке трёх границ — Советского Союза, Монголии и Маньчжурии. Танки, пехота, всякие рода войск… Ждали ведь, что Япония выступит. Когда взяли Берлин, война на западе кончилась, нам приказали нарушить границу. Кажется, 9 августа мы выступили в четыре часа утра.

На границе сопротивления почти не было. Наш десант ещё ночью окружил их казармы, обезоружил солдат и пленил японцев. Остались только одиночки, офицеры и их жёны. Женщины, эти прямо из окон своих домов стреляли из автоматов. Посадят перед собой детей и строчат. Но с ними не стали связываться: что мы против женщин воевать будем? Просто обошли их и двинули в Маньчжурию. Было приказано дойти до Хинганскоro хребта. Вся пехота на «студебекерах». В четыре часа, или в шестнадцать ноль-ноль, были у Хингана. Прошли приблизительно километров триста, вот так. Всё ничего, только воды не было. К хребту нам воду подвезли.

Тут мы поели, пообедали, значит, и решили, что ужинать будем по ту сторону Хингана. А как стали подниматься в горы, тут весь хребет и заработал. Всё в дотах. Пушки у них, миномёты, пулемёты, подходы все заминированы. Сутки мы тут потеряли. И огонь сильный, несколько раз пытались подняться — куда там…

Бой идёт, у меня самая работа, а тут меня и ранило как раз. Я сидел на связи в это время, пуля через окно машины пробила мне ладонь правой руки. А рука была на телеграфном ключе. И его разбило. Стрептоцидом руку мне засыпали ребята, перевязали. А что дальше делать? Аппарат разбит, а от нас сообщений ждут. Тогда мне приказали открыто работать, микрофоном, давай, мол, чего там, теперь можно. И я стал передавать микрофоном. Станция сильная, на триста километров её хорошо слышно.

И тут мне командуют:

— Передавай в штаб дивизии, надо «катюши» вызывать.

— Да как же, — говорю, — японцы услышат.

— Ничего, им полезно, может, одумаются.

Вызвал штаб, передал про «катюши».

Танки и пехота отошли, уступили им место… А «катюши» что, всё сожгли, от дотов ничего не осталось, один чёрный дым. Доты резиновые у них, это чтоб снаряд отскакивал. Резина больше метра толщиной, загорится, и от неё — дымовая завеса. Всё черно.

Приказ Малиновского — перейти хребет и выйти к Мукдену. Я его сам принимал. Но только мы не знали тогда, что это Малиновский, у него другая фамилия была, теперь уж не помню какая. Генерал такой-то, и всё…

Тогда поднялись мы и стали «форсироватъ» этот хребет. Зацепили пушки, посадили пехоту на «студебекеры» и полезли прямо на гору. Без дорог, напрямую, по камням. Стреляли отдельные японцы, но мы их всерьёз не воспринимали. Что их там осталось?! Часам к десяти вечера были в Мукдене. А там уже наши танки, они прошли со стороны Монголии, вдоль хребта. Вот тогда мы только поняли, что японцы окружены.

Войска наши шли из Монголии, из Владивостока, со стороны Кореи, мы — из Забайкалья. Самое большое сопротивление оказано было со стороны Владивостока, там много японских войск сосредоточилось. Нам было легче. Не думали они, что русские Хинганский хребет могут перейти. И взяли мы их в клещи.

Вот так… А потом мы дошли и до Харбина. И тут уже слышим, объявлена капитуляция, сдалась Япония. Всё, конец войне. Я даже в госпиталь не пошёл, так и остался у своей «11 ОКА» до самой демобилизации.

Медаль «3а победу над Японией» недвусмысленно говорит о том, что мы победили её в этой войне. Когда в 1905 году случилось наоборот, то после полутора лет кровопролитных боёв Россия отдала по Портсмутскому договору пол-Сахалина. Теперь мы вернули его вместе с Курилами, которые составляли, как и Сахалин, исконную территорию Российской империи. И вот нынче «демократы» готовы отдать четыре острова за мифическую «гуманитарную помощь», которую Россия съест в один день, если она не осядет в карман мафии. Ведь случилось же, что Горбачёв отдал потихоньку Китаю остров Даманский, обильно политый нашей кровью, а потом вместе с Шеварнадзе так поделили континентальный шельф Берингова моря, что весь нефтеносный слой оказался у американцев.

Курилы — богатейший район, ежегодная прибыль от островов составляет 7 млрд рублей. Тут одна десятая всего нашего рыбного промысла. Рыбная промышленность Южных Курил даёт годовую продукцию на 1,2 млрд долларов. И это не всё. Здесь золото, серебро, цинк, медь, свинец, селитра, на Курилах добывается половина всей нашей морской капусты, идущей на изготовление лекарств.

И вот продажные политики через столь же продажные наши газеты и телевидение убеждают граждан России в том, что надо отдать эти маленькие, никому не нужные островки, из-за которых столько шума. Взамен японские капиталисты и толстосумы других стран окажут нам помощь в виде займов, способных затянуть петлю на нашей шее. «Прорабы перестройки» с помощью всех средств массовой информации успешно промывают мозги русским людям, и в результате многие из них соглашаются с этой предательской политикой. У тех же, кто понимает, что происходит, возникает ощущение беспомощности, комплекс неполноценности и своей второсортности. Народ для «больших демократов» ничего не значит. Смогли же три вождя демократии взять и отменить своей волей СССР, несмотря на результаты всенародного референдума. И если они также поступят с Курилами, то это будет очередным предательством по отношению к российскому народу и особенно к людям, носящим на груди медаль «3а победу над Японией».

Примечания:

3

Вестник Временного правительства № 1 (46) от 5 марта (18) 1917 г.

33

Гелен Р. Влиять на ход истории. Слово, 1990, № 5, с. 81.

34

Эхо истории. Правда, 1990, 23 апр.