С древнейших времен золото было показателем богатства. До нашего времени золото доисторических тысячелетий сохранилось в захоронениях главным образом в виде украшений усопшего. Изучение захоронений позволяет установить, когда в данной местности возникло классовое общество или его зачатки, так как в гробницах вождей и царей обычно помещали золотые изделия, символизирующие власть. В более позднее время, от которого не только в захоронениях, но и в кладах-сокровищах сохранились золотые монеты, а в исторических текстах — соответствующие, иногда косвенные, указания, монеты позволили исчислять и сравнивать богатство в конкретных денежных единицах, а также во времени. Монеты, как правило, позволяют достаточно точно установить время их чеканки.

В этой роли золото (в том числе и в домонетный период) применялось преимущественно для целей внешней торговли, будучи средством обращения. К. Маркс писал: «Перед другими товарами золото и серебро имеют как средство обращения то преимущество, что их большому природному удельному весу — свойству представлять относительно большую тяжесть в небольшом объеме — соответствует экономический удельный вес: свойство заключать (овеществлять) в небольшом объеме относительно большое количество рабочего времени, т. е. большую меновую стоимость. Последнее, естественно, связано с тем, что они относительно редко встречаются как природные объекты. Вследствие их небольшого объема — легкость транспортировки, передачи и т. д. Одним словом, легкость реального обращения, что, естественно, является первым условием для их экономической функции средства обращения».

Забота об облегчении реального обращения при крупных межгосударственных платежах привела не только к чеканке золотых монет, но и к производству стандартных по массе и пробе золотых слитков, масса самых маленьких из которых была 10 г (рис. 2). Вопрос хранения денег сейчас решают банки и сберегательные кассы. А раньше, когда сбережения нередко закапывались в землю, учитывались и такие качества золота: долговечность, способность сохранять свой состав и привлекательность, не подвергаясь коррозии.

Выясняя роль денег как монеты и золота как металла, из которого чеканились монеты, К. Маркс изучил историю золотодобычи вообще, а также по различным районам главным образом в античное и средневековое время, причем в каждом случае подходил к этому вопросу с позиций затраты труда.

«Сама природа, в великих золотомойках — в реках, берет на себя труд технологии, и, таким образом, со стороны человека для отыскания золота не требуется ни науки, ни развитых орудий производства, а только самый грубый труд».

Несравненно более трудоемка добыча золота из коренных месторождений. «Промывка золота и золотоискательство — совершенно простые работы, в то время как разработка рудников (а следовательно, и золотых рудников) — занятие, требующее применения капитала и большего количества смежных наук и искусств, чем какая-либо другая отрасль промышленности».

Поскольку стоимость любого товара определяется количеством затраченного на его производство рабочего времени, К. Маркс проанализировал причины, от которых зависят затраты рабочего времени на добычу золота и серебра.

«Само же это рабочее время зависит, с одной стороны, от тех относительных количеств, в которых золото и серебро встречаются в природе, а с другой — от большей или меньшей трудности, которую представляет добывание их в виде чистого металла. Из ранее сказанного уже ясно, что золото, добывание которого либо из рек, либо на наносной земле не требует ни рудокопных работ, ни химических или механических приспособлений, несмотря на его большую абсолютную редкость, было открыто раньше серебра и долгое время, несмотря на его большую абсолютную редкость, оставалось по сравнению с серебром в обесцененном положении». «С другой стороны, ясно, что по мере того как развивается производительная сила общественного труда, технология, и, следовательно, простой труд становится дороже, а одновременно с этим первоначальные поверхностные источники добычи золота иссякают и кора Земли все более раскапывается,— относительно более редкое или более частое местонахождение обоих металлов будет оказывать существенное влияние на производительность труда, и стоимость золота относительно серебра будет повышаться». Этот вывод К. Маркса подтверждается многочисленными примерами из истории чеканки монет.

Древние золотые монеты в коллекции музеев (нумизматы СССР золотые монеты не коллекционируют) поступают, как правило, из захоронений, могильников, сознательных кладов, случайных потерь монет в далеком прошлом.

«Извлечение денег из потока обращения и предохранение их от общественного обмена веществ проявляется также внешним образом в закапывании денег в землю...»2,— пишет К. Маркс.

Сознательный клад может быть «краткосрочным», когда намеревались спрятать на короткое время имевшиеся монеты. В нем могут быть любые по качеству (по состоянию, как говорят нумизматы) монеты, так как в процессе обращения, переходя из рук в руки, стертая монета циркулирует на правах полновесной как знак стоимости. Ценность такого клада в том, что он позволяет сделать «моментальный снимок» фактического состояния монетного обращения. Другой тип сознательного клада — клад «скопидомский»: в нем бывает больше монет, а монеты подбираются полновесные, не стертые, без каких-либо изъянов.

К. Маркс отмечает: «Золото или серебро, приведенные таким образом в виде денег в неподвижное состояние, суть сокровище»[1]. Собиратель сокровища накапливал именно новенькие, полновесные, т. е. не стертые, монеты. Это особенно важно для экземпляра, попадающего в систематическую коллекцию, так как позволяет прочесть все надписи и рассмотреть изображения. Накапливание же в кладе тертых монет принесло бы собирателю существенный ущерб: как подсчитано, за 20 лет (с 1809 по 1829 г.) обращавшееся в Европе золото потеряло в массе от истирания 5 %, что составляет 19 млн. фунтов стерлингов.

Интересную характеристику собирателя сокровищ приводит К. Маркс: «Собиратель сокровищ презирает светские, временные и преходящие наслаждения, гоняясь за вечным сокровищем, которого не ест ни тля, ни ржа, которое является всецело небесным и в то же время всецело земным»[1].

Элементы этой характеристики в некоторой степени можно отнести и к собирателю нумизматической коллекции — увлеченному энтузиасту своей профессии или хобби. Все коллекции старых музеев в основе состоят из частных коллекций, которые на протяжении многих лет создавались кропотливым трудом людей, «гонявшихся» за своеобразным «сокровищем», каким является редкая или просто нужная для коллекции монета, даже если они собирали и не для себя, а выполняли служебные обязанности. Безусловно, между собирателями есть огромная принципиальная разница: собиратель сокровища видит прежде всего золото и серебро, а монета лишь позволяет ему вести счет сокровища; собиратель же нумизматической коллекции видит прежде всего монету, а металл, из которого она отчеканена, фиксирует лишь в качестве одного из элементов характеристики монеты. Есть и другая разница: древняя коллекционная монета во много раз ценнее, чем стоит золото, пошедшее на ее изготовление.

Слитки в одну или несколько единиц массы (и в долях единицы) становятся монетами, когда на их поверхности ставится клеймо, рассчитанное в соответствии с размером слиточка таким образом, чтобы покрывать его целиком, что делало бы заметным злостное спиливание металла. «Поэтому стоимость имеет не отделка, которую государство придает деньгам в монете, а только ее металлическое содержание»[1]. До появления монет для обмена иногда использовали бобообразные ели-точки строго дифференцированной массы, например слиточки в 1,5 золотого таланта (малый золотой талант имел массу 6 драхм), которые были найдены в погребениях XIII в. до н. э. на Кипре.

На о. Кипр Геродот выделил три слоя населения: греков, пришедших на остров около 1350 г. до н. э., финикийцев и эфиопов — исконное население. Потеряв независимость, Кипр принадлежал персам, затем Александру Македонскому.

Из какого золота изготовлены эти слиточки-таланты? На Кипре имеется ряд медно-колчеданных месторождений, весьма схожих между собой. Все они имеют одинаковое происхождение и представлены массивными рудами. Зона массивных руд делится на две части: верхнюю, сложенную конгломератовидными рудами, и нижнюю — подзону компактных сульфидных руд. Значительную часть верхней подзоны слагают колчеданные сыпучки — рыхлые, иногда пылевидные или пескообразные скопления колчеданов [13]. Интересное месторождение было открыто в 1914 г. на северо-западном побережье Кипра, где уже во времена Геродота находился город Солы. Здесь было обнаружено рудное тело длиной около 600 м, шириной до 250 м и мощностью более 50 м с содержанием золота 0,3 г/т. Линза эта находилась под 50-метровой толщей известняков, вероятно, поэтому она и не была обнаружена многими поколениями рудокопов. В железной шляпе над первичной рудной линзой лежал слой мягкой растираемой пальцами окисленной руды мощностью от нескольких сантиметров до 1 м. Из этого верхнего слоя медь была выщелочена, и концентрация золота в колчеданной сыпучке составила 60—150 г/т. Видимо, из таких железных шляп, выходивших на поверхность, и добывали на Кипре древние рудокопы золото. А из него изготовляли слиточки-таланты.

Постепенно на слиточках, подобных кипрским (см. рис. 3), но другой массы, стали чеканить определенные изображения. Так появились монеты. «Возьмем, во-первых, монету: первоначально она не что иное, как определенная весовая часть золота; штемпель сюда добавляется как гарантия, как показатель веса, так что пока он еще ничего не меняет; штемпель, являющийся формальным уведомлением о стоимости, превращается в самостоятельный знак, символ стоимости и посредством самого механизма обращения становится вместо формы субстанцией; здесь необходимо вмешательство государства, так как подобный знак должен быть гарантирован получившей самостоятельное бытие мощью общества, государством. Но на самом деле деньги действуют в обращении именно как деньги, как золото и серебро; быть монетой — это всего лишь их функция».

При чеканке древнейших монет бобовидный слиточек или шарик, брошенный на наковальню, в силу своей тяжести скатывался к центру углубления, созданного вогнутым изображением лицевой стороны. С обратной стороны на него наставляли один или несколько стержней квадратного сечения, и ударом молота по этим стержням выбивали рисунок, вырезанный на нижнем штемпеле-наковальне. Слиточек, позднее принявший форму лепешечки, являвшейся заготовкой для монеты, имел точную массу. В связи с этим первые названия денежных единиц были связаны с названиями элементов весов: талант — чашка весов, а статер — коромысло весов.

В «Истории» Геродота и геолог, интересующийся историей геологии, и нумизмат находят немало интересных страниц. Он описал некоторые месторождения золота стран Эгейского моря, упоминает он также о добыче золота в других странах Ойкумены.

Повествование начинается с Лидии. Геродот писал: «Природными достопримечательностями, как другие страны, Лидия совсем не обладает, кроме, может быть, золотого песка, приносимого течением реки Тмола». Далее он несколько уточняет свое описание. Рассказывая об осаде столицы Лидии города Сарды и о возникшем пожаре, Геродот сообщает, что жители «...стали сбегаться на рыночную площадь и к реке Пактолу (Пактол, несущий с собой золотой песок, течет с Тмола через рыночную площадь и потом впадает в реку Герм, а та — в море)». О Лидии писал и Страбон: «...богатства Гигеса, Алиата и Креза — от рудников в Лидии и в области между Атарнеем и Пергамом, где находится покинутый городок, на территории которого есть истощенные копи».

Упомянутые Страбоном последние цари Лидии из династии Мермнадов — Гигес, Алиат и Крез — личности исторические.

При Гигесе (687—654 гг. до н. э.) появилась первая в истории монета. Она отчеканена из электра. Монета называлась статером и имела массу 14 г. На ней был изображен лев — геральдическое животное столицы Лидии (рис. 4, а). Геродот писал о лидийцах: «Первыми из людей они, насколько мы знаем, стали чеканить... монету и первые занялись мелочной торговлей». На первых лидийских монетах нет ни дат, ни надписей, и это затрудняло их определение. Поэтому так важен (ее возраст бесспорен) лидийский статер с именем царя Алиата (см. рис. 4, б) — правнука Гигеса и отца Креза — последнего царя Лидии.

Лидийские месторождения электрума в горах Тмола и Сипилы и россыпи по рекам Пактолу и Герму эксплуатировались достаточно интенсивно и к началу нашей эры были полностью исчерпаны. Вероятно, это были богатые месторождения. Персидские цари после захвата Лидии стали владеть огромным количеством золота. Сохранились древнеперсидские надписи, где сказано, что персы стали получать большую часть золота из Лидии. Еще для греков VII—VI вв. до н. э. Лидия была страной, откуда привозили золото.

Во времена Геродота уже был известен простейший метод определения пробы золота: «Ведь даже само по себе чистое золото нельзя распознать, и только путем трения на пробирном камне вместе с другим золотом определяем лучшее».

Монеты из чистого золота стали чеканить позже монет из электрума. Первыми золотыми монетами некоторые исследователи считают «крезиды», появившиеся якобы еще при Крезе и известные по античным литературным источникам. Однако достоверно определенных крезидов в натуре не найдено. Наследниками крезидов, а может быть, и первыми золотыми статерами являются «дарики» массой 8,4 г (1/3000 евбейского весового таланта). Название монета получила от имени персидского царя Дария I (правил в 522— 486 гг. до н. э.), хотя некоторые исследователи считают, что дарики чеканились еще при Кире.

Видимо, при Дарии I было освоено разделение электрума на золото и серебро. Как пишет Геродот: «Дарий велел переплавлять для чеканки монет насколько возможно самое чистое золото». На такой монете — золотом дарике — изображался царь в виде стрелка из лука (см. рис. 4, в). Дарики чеканились в основном для обращения в культурных центрах побережья Эгейского, Черного и восточной части Средиземного морей. Внутренние территории персидского государства еще практически не знали денежного хозяйства. Чеканились дарики только на царском монетном дворе.

Последним Дарием, чеканившим дарики, был Дарий III (правил в 336— 330 гг. до н. э.), которого разбил Александр Македонский. С падением персидской державы дарики некоторое время чеканились на востоке Персии наместниками Александра Македонского. Но за несколько десятилетий до этого широкое распространение получили золотые статеры Филиппа II, отца Александра Македонского (ок. 382—336 гг. до н. э.), чеканившего свои монеты в столице страны — городе Пеле.