Предисловие ко второму изданию

Три года, прошедшие со времени написания «Суммы», позволили мне лучше разобраться в ее недостатках. Первый из них неизбежен и состоит в том, что подобную книгу можно писать, но нельзя написать, то есть окончательно завершить. Все остальные ее недостатки – лишь следствия этого принципиального изъяна. Дополняя текст несколькими не связанными между собой параграфами, я не слишком заботился о том, чтобы они помогли мне угнаться за ходом открытий: подобная гонка безнадежна. Небольшое добавление, посвященное «Иным в Космосе», имеет тем не менее информационную ценность, поскольку уже после опубликования моей книги состоялись научные конференции по этой проблеме, а в СССР при Научном совете по комплексной проблеме «Радиоастрономия» Академии наук создана даже секция «Поиски космических радиосигналов искусственного происхождения». Новое заключение отведено разбору некоторых эпистемологических вопросов, связанных с языковыми проблемами, ибо вопросы языка, ныне столь существенные, были обойдены в книге полным молчанием. Разумеется, введение новых материалов в главу об интеллектронике и нового раздела в главу седьмую, в котором рассматривается «машинный» вариант «гностического конструирования», не означает, будто тем самым удалось охватить все то новое, что появилось за эти три года в кибернетике. Вина за пробелы, относящиеся к структурной лингвистике, социологии с ее кибернетическим будущим и, наконец, к сфере взаимоотношений этики и технологии, частично ложится на меня как недостаточно компетентного обозревателя, частично же она связана с ускорением научного развития. Новые работы появляются в таком количестве, что не только я – в конечном счете всего лишь любитель, – но и специалист ощущает затруднения, если хочет быть в курсе всего существенного, что происходит на фронтах исследований. В частности, кибернетика, которая, как надеялись многие, должна способствовать интеграции разветвленного знания и специальных наук, сама испытывает ускоренную дифференциацию. Помимо вероятностного, возникли алгоритмический и комбинаторный подходы в теории информации; в развитии находятся также те разделы математики (прежде всего конечной), которые необходимы для кибернетического конструирования, а вместе с тем, к сожалению, исчезает первоначальная прозрачность всей кибернетики. Вдобавок – о чем в книге упоминается лишь мельком – кибернетика не только рассеивает мрак, обнаруженный во владениях других наук, но и сама довольно часто создает проблемы, нуждающиеся в разрешении; многие вопросы, о которых на заре кибернетики думали, что они вот-вот будут разрешены (например, проблема автоматизации перевода), оказались задачами, над которыми будут биться, быть может, многие поколения исследователей. По вполне понятным психологическим причинам умами некоторых специалистов понемногу овладело чувство разочарования, даже брюзгливой обиды, адресованной великим создателям кибернетики (в том числе и умершим, таким, как Н. Винер и Дж. фон Нейман); поэтому я решил представить «образчик» подобного скептического настроения, выбрав для этого довольно показательное выступление Мортимера Таубе, хотя после его книги[2] появились уже и другие, более свежие.

Однако принципиальная архитектоника «Суммы» не подверглась изменениям. Книге был оказан в общем благосклонный прием, хотя – что меня удивило – ни один из рецензентов даже не попытался сформулировать свое отношение к идейному стержню ее тематики (к лейтмотиву – «Догнать и перегнать Природу!»). Таким образом, я и в самом деле не знаю, была ли эта идея сочтена слишком рискованной выдумкой или, напротив, трюизмом, не стоящим упоминания. Я с благодарностью отмечаю внимание специалистов к рассмотренным в «Сумме» близким им вопросам. Мне хотелось бы также поблагодарить участников обсуждения книги в редакции журнала «Studia filozoficzne», равно как и всех тех, кто, подметив мои ляпсусы и фактические ошибки, помог устранить их во втором издании.

Уместно, пожалуй, добавить следующее. В этой книге имеется в виду определенный – максимально рационалистический – тип человека и культуры. Книга подразумевает такой ход исторического развития, при котором этот тип человека и культуры будет все более преобладать. На этом основан оптимизм, проявлением которого служит «Сумма». Без такого направления развития оказалась бы неосуществимой оптимизация усилий, а также максимальный темп самого развития и наилучший с точки зрения интересов общества выбор из имеющихся возможностей.

Эти предпосылки не были высказаны explicite[3] – читатель может до них лишь додуматься. Общества и личности, известные нам из истории, ведут себя столь совершенно лишь в порядке исключения. В книге это исключение возводится в норму – шаг смелый, но, полагаю, не вполне утопический.

Человечество не похоже на многообещающего, благородного и умного юношу, честного в своих поступках; скорее это старый грешник, который тайком смакует всякие мерзости, а наготове держит ворох лицемерных фраз. И все же этот грешник, уже тронутый параличом, хочет лечиться, исправляться, испытывает – хотя бы временами – приступы благоразумия, особенно после серьезных кровопусканий. Надо же дать ему какой-то шанс, несмотря на рецидивы болезни, тем более что все мы в этом лично заинтересованы, а плохой прогноз означал бы, что всякие меры, кроме непосредственно связанных с поддержанием жизненных функций, не стоят усилий.

Если же пользоваться «неантропоцентрическими» терминами, то человечество представляет собой исторически сформировавшийся конгломерат подсистем, сгруппированных в два антагонистических лагеря; действия этих лагерей связаны друг с другом обратной связью, как положительной, так и отрицательной[4], положительные обратные связи вызывают цепные реакции («эскалации»), которые в свою очередь «гасятся» корректирующим влиянием отрицательных. В этой книге предполагается, что вся эта система подверглась радикальному преобразованию. Эту предпосылку, далекую от нынешнего положения вещей, я делаю не потому, что закрываю глаза на современную ситуацию, а потому, что ищу ответ на вопрос: «Что произойдет, если будут достигнуты оптимальные исходные позиции?» Ведь, разумеется, всепланетное объединение будет началом новой эпохи.

Хотя сегодня мы и не представляем себе, какие конкретные события способны привести к такой стабилизации и притом наиболее безболезненным для человечества образом, и хотя мне не чужды тревоги ядерного века, я все же полагаю, что «Сумма» имеет по меньшей мере такое же право появиться на свет, как и те книги, которые – опираясь на обширную специальную литературу – разворачивают перед читателями богатый ассортимент всевозможных «концов света»; своего рода «Суммой» (или, лучше сказать, «анти-Суммой») этого уточненного апокалипсиса являются произведения Кана и прежде всего его «Термоядерная война»[5].

Если так много творческого труда тратится на предсказание нашей коллективной смерти, то я не вижу причин, почему хотя бы часть аналогичных усилий не посвятить размышлениям о будущем нашей – тоже ведь еще имеющей кой-какие шансы – жизни.

Закопане, июнь 1966 г.

Примечания:

2

М. Таубе, Вычислительные машины и здравый смысл. Миф о думающих машинах, изд-во «Прогресс», 1964.

3

В явной форме (лат.)

4

При положительной обратной связи малые отклонения от равновесия усиливаются, происходит «раскачка», при отрицательной – затухают.

5

H. Kahn, Thermonuclear War, Princeton University Press, 1960.