9

Но что понимает наука под трезвыми, эмпирическими основами? Обоснование своихвысказываний фактами. Это звучит на первый взгляд достаточно прозрачно, однако,как нас учит теория науки, скрывает за собой большие сложности. Дело в том, чтобольшинство или, по крайней мере, важнейшие научные факты покоятся не напростых чувственных восприятиях как цветок, радуга или молния, научные фактыявляются продуктом истолкования. Истолкования постольку, поскольку предполагаютналичие теории, для того чтобы мы вообще поняли, что подразумевается подвысказываниями о фактах. Когда говорят об измерении электрического тока, длиныволны, температуры и т. д., речь идет не о том, что непосредственно можновидеть, воспринимать, а о том, что уже предполагает наличие сложных знаний,прежде всего гипотез об электромагнитных, оптических, термодинамическихзаконах. Можно, правда, утверждать, что эти законы якобы уже подтвержденыкакими-либо эмпирическикими фактами, но тогда в круг обоснования будут лишьвтянуты новые законы и гипотезы. Такое обоснование нельзя продолжатьбесконечно, на какой-то группе предпосылок нужно остановиться, однако сама онауже не будет подтверждаться какими-либо эмпирическими фактами, а будетпринадлежать к априорным условиям и предпосылкам, которые вообще делаютвозможным истолкование фактов. К их числу относятся, например, самые общиепредпосылки о том, что все природные процессы имеют причину, а также ряддругих, которые образуют онтологию науки.

Удивительно, но все эти особенности научной онтологии харктерны также и длямифа. Один пример: в «Мозаиках» Гомера говорится, что взбешенному от яростиАхиллесу явилась Афина. Тот, кому является Афина, должен руководствоватьсяблагоразумием. Овладевший собой Ахиллес засунул опять в ножны уж былоприготовленный меч. Как можно видеть, Ахиллес воспринял факт в нерасторжимойсвязи с мифологическим толкованием. Было бы ошибкой полагать, что аналогичныйпроцесс можно истолковать научно без дополнительных предпосылок, как явлениеБогини (ведь этим подразумевается не что иное как нуминозное воздействие вчеловеке). Психологическая трактовка и объяснение, которое здесьосуществляется, ведется ведь по другой интерпретационной схеме, с применениемопределенных законов, например, о темпераменте Ахиллеса, а не с применениемархетипических нуминозных правил, определяющих поведение Ахиллеса вопределенных обстоятельствах. Только по видимости одинаковые процессы входят вкоординатную систему мифической и научной онтологии. В одном случае речь идет опсихологическом, в другом — о нуминозном поведении Ахиллеса. Таким образом,онтология есть инструмент, с помощью которого организуется опыт: в трактовках,в объяснениях фактов, в проверках, связанных с ними правил; в характеревопросов, которые вообще задают действительности, в характере ответов, которыеполучают.

Отсюда следует, что мифическое есть такая же опытная система как наука. Подопытной системой понимается не что иное как установленные посредством основныхпонятий или основных представлений рамки, внутри которых отражается опытописанным образом. Но это означает, что не только в науке, но и в мифе можноопираться на эмпирическую основу, хотя и в различных рамках, Как мы только чтовидели, посредством соответствующей онтологии определяется то, что следуетпонимать под предметом, связью между предметами и вообще под фактом, подобъяснением или подтверждением посредством фактов. Но именно потому, что мыопределяем онтологию вообще лишь в том плане, что она означает восприятие опытав определенных рамках, она сама не выводима из опыта. Как предпосылка опыта,который возможен лишь в определенных рамках, представляет она собой нечтоаприорное.

Кратко это означает: эмпирическое и тем самым апостериорное разделение междумифом и наукой не может быть осуществлено и сама такая попытка была быабсурдной.