I. Введение

Лев Платонович Карсавин (1882, Петербург — 1952, концлагерь Абезь, Коми АССР) даже на фоне мысли Серебряного Века, где персоналистические тенденции были одними из главных и наиболее выраженных, выделяется своею особой связью с темой личности. Из всего обширного круга русских философов своей эпохи — и даже, быть может, из русской философии вообще — он единственный, чья философия в целом может быть квалифицирована как философия личности. Достаточным внешним основанием для этого служит то, что его центральное сочинение, где дано зрелое окончательное изложение его теорий, есть трактат, так и называемый: «О личности» (1929). Достаточное же внутреннее основание в том, что в своей философии он отнюдь не просто использует понятие личности, но сам и заново, ab ovo, это понятие конструирует, затем усиленно его анализирует, разрабатывает, вводит богатый арсенал производных понятий — и, в итоге, оно выступает производящим принципом всей его понятийной системы и всей картины бытия и реальности.

Стоит сразу же обозначить и принадлежащее К. особое место в истории развития европейской персонологии. Начальный этап этого развития — богословие первых Вселенских соборов и греческая патристика 4 в. — развивал персонологические концепции в рамках учения о Боге и Божественном бытии (т. е. нового, специфически христианского дискурса догматического богословия) и, что важно, в грекоязычном словаре — формируя, т. о., теологическую, онтологическую и грекоязычную персонологическую парадигму. Вскоре, однако, эта линия развития раздваивается. Происходит формирование латиноязычной персонологической парадигмы, и здесь исходная терминологическая база, доставляемая римским гражданско-юридическим дискурсом, тяготела не к богословию, а к антропологии — так что указанная парадигма формируется как антропологическая и метафизическая, в рамках обычного (латинского) аристотелианского дискурса, не относимого к Божественному бытию. Точкой бифуркации является мысль Боэция, в которой обе парадигмы еще сращены и не различены. В дальнейшем развитии западной мысли, латинская метафизически-антропологическая парадигма всецело возобладала, строясь вокруг концептов субъекта и индивида. Хотя в ряде версий, прежде всего, в спекулятивной персонологии немецкого идеализма, она несла и онтологическое содержание, последнее было далеко от изначальной патристической персонологии. В целом, эту парадигму восприняла и русская философия. Однако, во многом неожиданно, в 20 в. происходит мощное, плодотворное возрождение давно оставленной теологической персонологической парадигмы. В первую очередь, оно совершается в православном богословии, магистральное направление которого в последние десятилетия часто определяют как «богословие личности». Современными лидерами этого направления являются греческие богословы и философы митроп. Иоанн (Зезюлас) и Хр. Яннарас, признанный же основатель его — В.Н.Лосский (1903–1958). Однако, как правило, не отмечают, что именно в персонологии Лосский был учеником К. Его персонологические концепции несут прямое карсавинское влияние — и по праву можно сказать, что современное возрождение греко-патристической персонологической парадигмы на новом уровне имеет своим истоком (незаслуженно забытым) мысль К. Ниже мы предметно раскроем данный тезис.