Философия истории призвана раскрыть содержание и сущность исторического процесса, его закономерности, направленность, движущие силы и т. д.

Многие мыслители прошлого, сравнивая явления природы с общественными явлениями, отличия между ними видели в том, что история общества делается людьми, тогда как в природе явления происходят сами собой в результате взаимодействия слепых, стихийных сил. Люди не совершают ни одного поступка, если их не побуждают к этому какая-то мысль, желание, мотив. Поскольку же вся жизнь складывается из поступков людей, то в обществе все определяется сознанием людей. И если признать, что люди делают историю по своему усмотрению, то о каких объективных законах в обществе можно говорить?

Концепция, отрицающая существование объективных законов социальной действительности, достаточно распространена и сегодня. В дополнение к сказанному выше в ее пользу приводятся еще следующие аргументы.

• Утверждается, что социальная действительность, в отличие от природной, слагается из неповторимых, абсолютно индивидуальных событий, которые не могут быть подведены под общий закон (В. Виндельбанд (1848–1915), Г. Риккерт (1863–1936) и др.).

• Утверждается, что в историческом развитии нет необходимости, а есть только возможности, реализация которых зависит от различных обстоятельств. Получается, что в истории господствует случайность. Здесь можно напомнить старую шутку о том, что если бы у Клеопатры был курносый нос, история имела бы другой вид. А Б. Рассел в этом же ключе говорил, что если бы Генуя не уступила Франции Корсику в 1768 г., то Наполеон, который родился в следующем году, был бы итальянцем, и история Франции была бы иной.

В ходе истории имеются различные возможности, и реализация той или иной из них определяется ходом борьбы различных социальных сил. При этом если говорить не о субъективных предположениях и проектах политических деятелей, а о реальных возможностях, то они определяются объективными условиями развития общества. Случайности, конечно, оказывают влияние на ход событий, но не определяют его общего направления.

Хотя жизнь общества складывается из действий людей, из этого отнюдь не следует, что все происходящие в обществе процессы полностью контролируются сознанием людей и подчиняются их действиям. Существуют объективные обстоятельства, которые ограничивают возможности осуществления человеческих желаний и намерений – как для отдельной личности, так и социальных общностей.

Люди сами творят историю, они одновременно и авторы и актеры собственной драмы. В обществе существуют и действуют объективные законы. Исторический процесс – результат деятельности людей, и в то же время – он объективно закономерен.

Эта ситуация ставила многих социологов в тупик: они либо признавали существование независимых от людей законов (в религиозно-идеалистической философии они выступали как судьба, рок, фатум), считая при этом, что деятельность людей не способна влиять на ход исторического развития (фатализм), либо утверждали существование свободной от каких бы то ни было законов деятельности людей (волюнтаризм).

В обществе нет жесткой предопределенности, однозначной детерминации поведения людей. У человека есть определенная свобода действий, и выбор того или иного поступка мотивируется его субъективными побуждениями.

Каждое поколение, вступая в жизнь, включается в определенные объективные условия, которые сложились до его появления на свет и, следовательно, независимо от него (то или иное состояние производства, предметы быта, традиции и обычаи, социальные институты). Эти обстоятельства в общем определяют образ жизни и образ мыслей тех социальных групп, в которых живут люди. «Люди сами делают свою историю, – писал Маркс, – но они ее делают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого»^[24].

Новое поколение своей деятельностью может изменить действительность, но оно может это сделать, если в этой действительности имеются объективные условия и средства этой деятельности. Каждое данное состояние общества определяет возможности его преобразования и основные черты его нового состояния, которое появится как итог этого преобразования. Так, переход от одного общественного строя к другому оказывается объективно возможным вследствие возникновения новых производительных сил, которые вступают в противоречие со старыми производительными отношениями. Необходимость такого перехода рано или поздно осознается передовыми силами общества, интересы которых сталкиваются с интересами отживающих сил, стремящихся сохранить старый строй.

В результате процесс общественного развития совершается закономерно и сознательная деятельность людей в конечном счете является необходимым элементом этого закономерного процесса. Люди сами творят свою историю, но творят ее в соответствии с возможностями, определяемыми объективными, не зависящими от воли и сознания людей, законами.

Законы истории обусловливают «веер возможностей», которые могут реализоваться, и притом по-разному, или же не реализоваться. Какие же из возможностей и как реализуются, а какие останутся нереализованными, зависит от субъективных помыслов и действий людей. Но более того, изменения в сознании людей становятся фактором, изменяющим социальную реальность и тем самым – условия действия исторических законов. Поэтому «веер возможностей» не имеет фиксированных, неизменных границ: новые идеи и проекты общественного переустройства, рожденные в умах теоретиков и получающие признание в обществе, могут породить новые возможности и расширить их «веер». Законы истории, таким образом, допускают историческое творчество.

Стрелки на рисунке – это «веер возможностей». Пунктирными линиями изображены его границы, двойным пунктиром – границы, раздвинутые историческим творчеством. Жирные стрелки означают наиболее вероятные возможности. Но реализоваться может любая возможность в границах заданного веера. Это опять-таки означает, что законы истории, как уже отмечалось, не имеют той однозначности, необходимости, неотвратимости, которая присуща законам природы. Зависимость результатов действия законов истории от сознания и воли действующих лиц приводит к тому, что эти законы намечают лишь общую тенденцию к развитию социальных процессов в некотором направлении или, можно сказать, «угол разброса» векторов общественного развития (имеющий к тому же изменяющийся раствор). Предвидеть будущее, опираясь на эти законы, можно только в некоторых общих чертах, но не в конкретных деталях. Имея в виду указанную особенность законов истории, их называют «законами-тенденциями» – в отличие от законов, позволяющих точно рассчитывать, что произойдет при тех или иных заданных условиях.

В некоторый исторический момент есть определенный спектр возможностей дальнейшего развития событий. Законы определяют границы этого аспекта, но не определяют того, какая из возможностей реализуется. Социальные законы представляют собой «законы-тенденции», которые не определяют однозначно каждое отдельное событие, а выражают общее направление исторического развития, тенденции множества массовых событий. Законы определяют в общих чертах тенденцию развития общества, а конкретный ход исторических событий – результат взаимодействия многих факторов.

Познание социальных законов сталкивается с рядом трудностей. Во-первых, нужно учитывать, что природные объекты относительно просты, относительно стабильны и существуют в развитом виде до начала их познания. Социальные объекты существенно более сложны, динамичны. Познание законов общественного развития зависит от степени развития общественных отношений, и поэтому их обнаружение становится возможным лишь при определенных исторических условиях, на определенном уровне развития общества. Так, классовое деление общества до капитализма прикрывалось сословным, кастовым, религиозным делением и это затрудняло познание закона классовой борьбы. Лишь при капитализме классовые отношения стали более выраженными и были осознаны.

Во-вторых, социальные группы, классы по-разному относятся к познанию и действию законов. Предмет естествознания, как правило, не затрагивает непосредственно социальные интересы. Конечно, и в истории естествознания известны концепции, вокруг которых велась борьба (например, концепции Коперника, Джордано Бруно, Дарвина). Естествознание непосредственно не затрагивает интересы классов. А в общественных науках сам предмет изучения – общество с его экономическими, социальными, политическими, идеологическими подсистемами – тесно связан с классовыми интересами. И не случайно, что отмечаются ситуации, когда господствующие классы не заинтересованы в познании объективных законов развития общества, стараются их скрыть, исказить в своих интересах.

Ценность научной теории в значительной степени измеряется ее способностью предвидеть ход событий. А предвидение может быть эффективным, если оно опирается на знание законов.

Предвидение в общественной жизни отличается от предвидения процессов природы. В астрономии, например, можно на десятилетия вперед предсказывать появление кометы, солнечные и лунные затмения и т. п. В обществе дело обстоит сложнее. Многие факторы общественной жизни не поддаются количественному выражению. Как, например, учитывать моральные факторы в деятельности людей; ведь это не явления такого же рода, как координаты и импульс кометы.

Законы общественных явлений пока еще имеют качественный характер. Мы не знаем скорости социальных процессов, знаем пока их направление. Так, мы знаем закон взаимосвязи производительных сил и производственных отношений, знаем, что несоответствие характера производственных отношений уровню развития производительных сил приведет к качественному изменению данного общества, но мы не можем указать сроков этого изменения, его конкретных форм.

Свобода – это способность человека совершать поступки в соответствии со своими интересами, потребностями, целями. Свободе обычно противопоставляется необходимость. В буквальном смысле свободу следует противопоставлять не необходимости, а принуждению. Если свобода заключается в действиях согласно внутренним убеждениям, целям, интересам, то принуждение – это действие человека под влиянием каких-либо внешних сил, вопреки его внутренним убеждениям. А понимаемое так принуждение не тождественно необходимости.

Уже говорилось о двух подходах к проблеме общественных законов. При этом возникли два варианта. В первом случае из признания существования в мире вообще и обществе в частности объективных законов был сделан вывод о том, что свободы воли у человека нет и свободная деятельность – не более как иллюзия. В другом варианте, когда отрицается существование объективных законов, тем самым происходит абсолютизация свободы. И тот и другой вариант – крайности, не учитывают диалектику соотношения необходимости и случайности и специфики законов общества.

Важнейшим признаком свободы является выбор из множества линий поведения человека. Свобода есть там, где есть выбор цели деятельности, выбор средств, ведущих к достижению цели, выбор поступков в определенной жизненной ситуации. Но объективным основанием ситуации выбора является объективное существование спектра возможностей, определяемых действием объективных законов.

В границах допустимого законами, в области возможного, человек обладает свободой выбора, и то, что произойдет, зависит от его выбора. Когда эти границы не осознаются, может появиться иллюзия отсутствия социальных законов и полной зависимости социальных процессов от воли людей (это когда воля не выходит за границы возможного). Если же желания и цели человека наталкиваются на границы возможного, на ограничительное действие законов, у него может появиться иллюзия фатальной предопределенности социальных процессов и полного бессилия людей повлиять на них.

Ситуация выбора – это еще предпосылка свободы, свободного действия. Сам же выбор определяется рядом факторов: целевыми установками, характером практической деятельности, знаниями. Особенно хочется подчеркнуть роль знаний в выборе. Человек выбирает ту линию поведения, которая представляется ему наиболее значимой, полезной, ценной, а определить это возможно на основе знаний.

Свобода не существует как возможность человека принимать свои решения и осуществлять действия независимо от всяких внешних обстоятельств. Нужно отделить формальную, «юридическую» свободу от «фактической», реальной свободы. Формальная, «юридическая» свобода заключается в том, что разрешается совершать определенные действия, при этом абстрагируются от того, есть ли для них реальные возможности. Если так, то, согласно этой точке зрения, абстрагируясь от экономического положения людей, можно утверждать, что бедный и богатый в равной степени свободны. Но реальная жизнь не такова; как говорил Лейбниц, «тот, у кого больше средств, более свободен делать то, что он хочет».

Свобода внутренне, диалектически самопротиворечива. Свобода, с одной стороны, – это отсутствие внешнего принуждения. Но с другой стороны, свобода одного кончается там, где начинается свобода другого. Свобода возможна лишь там, где есть самоограничение. Когда этого нет, свобода превращается в произвол. А там, где произвол, там начинается несвобода. Там, где произвол, – незащищенность.

Не существует абсолютной, ни от чего не зависящей свободы. Все поступки человека, даже на первый взгляд необъяснимые, обусловлены внутренним миром человека или внешними обстоятельствами. Свобода воли выражается не в воображаемой независимости от объективных законов и условий общественного бытия, а в том, чтобы сознательно применять объективные законы, с учетом условий их действия.

Социальная природа свободы четко выявляется в сопоставлении ее с ответственностью. Свобода и ответственность – две стороны единого целого – сознательной человеческой деятельности. Принимая решение, человек способен одновременно формировать в себе чувство ответственности за свои поступки – перед обществом и перед самим собой.

Человек может поставить перед собой цели и задачи по изменению социальной действительности. Свобода эффективна, когда она может претвориться в действия. Можно вспомнить стоиков, которые говорили, что раб и в оковах может быть свободным. Но свобода в мыслях, так сказать, внутренняя свобода, не имеющая возможностей для реального выражения, – это воображаемая, химерическая свобода. Реальная свобода может изменять социальную действительность, если действия человека допускаются природными и социальными законами. И тогда получается парадоксальный вывод: свобода, действующая в истории, ведет себя как необходимость. И сама историческая необходимость слагается из свободных поступков и действий людей как их интегральный результат.

В философско-социологической литературе предлагается несколько концепций исторического процесса. Уже в философии Древнего мира сложились концепции линейного и циклического характера истории. Ставился вопрос: что несет с собой история – улучшение жизни людей или умножение страданий и несчастья? Этот вопрос был связан с тем, что понимать под счастьем и несчастьем, к чему нужно стремиться и чему сопротивляться в общественной жизни.

Живший на рубеже VIII–VII вв. до н. э. поэт Гесиод с прискорбием говорил, что история прошла пять веков. Первый – золотой; люди отличались высокой моралью, были благочестивы, жили легко и беспечно. Затем наступил серебряный век – стало хуже во всех отношениях, и т. д. Наконец, наступил самый плохой, современный, железный век. Все идет к худшему; растут насилие, зло, несправедливость. Достойные люди разоряются, недостойные богатеют, честных притесняют, бесчестные находятся у кормила власти. Ге-сиод стоит на точке зрения исторического регресса.

Наряду с концепцией регресса в философии Древнего мира была концепция прогрессивного развития общества. В античной философии ее придерживались Демокрит, Платон, Аристотель. Особым вариантом этой концепции была позиция христианской философии, которая понимала историю как осуществление заранее предусмотренного Богом плана спасения человека (провиденциализм). О наличии в истории единой траектории линейного прогресса в философии Нового времени и наших дней говорили многие философы, связывая этот прогресс с развитием материального производства (К. Маркс, О. Тоффлер, Р. Арон, Д. Белл и др.).

Концепция линейной направленности исторического процесса включает в себя два варианта – пессимистический и оптимистический.

Была предложена идея кругооборота мирового процесса (например, в Ведах в индийской философии, у стоиков – в античной, Экклезиаста в Библии). Согласно этой концепции, история идет по восходящей траектории, затем переходит на нисходящую, потом снова идет по восходящей и т. д. Часто эта идея была следствием цикличного существования мира.

Можно присмотреться еще к позиции христианской философии истории. Здесь, с одной стороны, выражен пессимизм – сожаление о безвозвратной потере рая, а с другой – взгляд на историю как движения к будущему спасению, приходу мессии. Концепция провиденциализма существует до наших дней. Ж. Маритен, например, исходит из того, что ход истории реализует Божественный замысел.

Идея прогресса была самой популярной и захватывающей идеей философии истории XIX в. Прогресс понимался как плавное эволюционное развитие. Эта концепция иногда перерастала в фатализм, когда говорилось о «законе эволюции», перед которым люди бессильны.

Наряду с концепцией исторического прогресса в иррационалистических вариантах философии приводится идея регресса. Так, Ницше утверждает: «Можно доказать, что все ведущее к нам, было упадком, человек, и как раз самый мудрый, – высшее заблуждение природы и выражение ее самопротиворечивости (самое страдающее существо): путь природы, приведший к настоящему, – падение». Однако Ницше непоследователен. Он говорит также о цикличности истории, о «вечном возвращении».

Некоторые социологи вместо понятий «развитие», «прогресс», «эволюция» употребляют понятие «изменение», которое имеет преимущество перед первым, поскольку не указывает, в каком направлении идет исторический процесс. Некоторые историки, акцентируя неповторимость каждой эпохи, считают ошибочным вообще говорить о прогрессе. Выигрывая в одном, люди теряют в другом; имеем авиацию, но нет Шекспира.

Решение вопроса о направленности исторического процесса часто связывают с вопросом о том, есть ли смысл, конечная цель истории, и с вопросом о критериях общественного прогресса.

Предлагаются различные решения вопроса о смысле истории, исторического процесса. С христианской точки зрения смысл истории был предзадан Богом. История выглядит как испытания падшего человечества, идет она от наказания к прощению в будущей потусторонней жизни. В гегелевской концепции смысл истории предзадан стремлением абсолютной идеи к самопознанию в ходе исторического процесса. С точки зрения марксизма не имеет смысла говорить об общественном прогрессе вне и помимо деятельности людей, о каком-то автоматическом прогрессе, который сам собой ведет человечество к какой-то от века поставленной цели. Еще раз сформулируем позицию марксизма. Люди сами творят свою историю, но творят ее в соответствии с возможностями, определяемыми объективными, независимыми от воли и сознания людей законами. Социальные законы определяют в общих чертах тенденции развития общества, а конкретный ход исторических событий – результат взаимодействия многих факторов.

Общественный прогресс – не какая-то однозначная траектория развития общества. В рамках общей направленности хода истории можно видеть и эпохи реакции, и катастрофы, ведущие к упадку и даже гибели народов и цивилизаций. Но это не противоречит идее прогресса.

В социологии предлагалось много критериев прогресса. Среди них – производительность труда, обилие материальных благ, свобода личности, развитие морали и т. д.

При характеристике критериев общественного прогресса нужно учитывать, что общество состоит из ряда сфер и поэтому целесообразно ставить вопрос о критериях прогресса в каждой из этих сфер. А в каждой из этих сфер есть свои подсистемы, имеющие свои критерии прогресса.

Если подходить к проблеме критериев общественного прогресса с точки зрения материалистического понимания истории, то основной критерий надо искать там, где находятся базисные факторы – в области материального производства, экономической сфере. Речь идет о развитии производительных сил, степени соответствия производственных отношений уровню развития производительных сил. Развитие материального производства приводит к увеличению количества произведенного продукта для расширения потребностей человека и изменения способов их удовлетворения. И возрастание уровня потребностей является следующим важным критерием общественного прогресса.

Но этого мало. Общественный прогресс является действительно прогрессом, когда он связан с прогрессом человека. Общественный прогресс состоит в том, чтобы сделать как можно более свободными максимум людей, чтобы они могли жить и развиваться, могли полностью реализовать свой духовный потенциал. Именно для этой цели необходимо развитие производства, рост производства материальных благ. Если же производство не ведется с этой целью, то само по себе его развитие не может быть критерием прогресса. Общественный прогресс связан с развитием свободы человека; не зря говорится, что мера свободы – это мера прогресса. Общественный прогресс связан и с развитием политической свободы, демократии, гуманистических начал ит.д.

Общественный прогресс характеризуется комплексом критериев. Каждый отдельно взятый критерий – необходим, но недостаточен. Лишь весь комплекс этих критериев позволяет адекватно оценить характер эволюции общества.

В каждом обществе, в каждую историческую эпоху могут преобладать прогрессивные или регрессивные тенденции. А есть ли какая-то общая для всего человечества магистральная линия развития? Есть ли «всемирная история»?

Можно отметить основные точки зрения. По одной из них (Н. Я. Данилевский, О. Шпенглер) такой единой истории нет, а есть различные, неповторимые, замкнутые, самостоятельно развивающиеся культуры, каждая из которых может достигнуть высокого уровня культуры, цивилизации. Но нельзя считать, что они одновременно находятся на одинаковом уровне развития. Сегодня есть культуры, которые находятся на низком уровне развития, к примеру, в джунглях, на некоторых островах; населяющие их племена находятся на уровне первобытно-общинного строя.

По другой точке зрения все общества проходят одну магистральную линию развития. Эта линия трактуется или как смена общественно-исторических (экономических) формаций (Маркс), или как прохождение триады: до-индустриальное («традиционное») общество – индустриальное – постиндустриальное (Д. Белл); или триада: аграрная цивилизация – индустриальная цивилизация – цивилизация «третьей волны» (О. Тоффлер). Последняя должна быть экологической, демократической и опираться на «мягкие технологии».

В истории общества есть сочетание общего и отдельного, особенного. С одной стороны, мы видим конкретный процесс развития отдельных стран, народов. Специфика их развития зависит от природной силы, особенностей образа жизни, состояния духовной культуры, облика лидеров и т. д. С другой стороны, существуют общие тенденции, направления развития.

Но почему существует общее в историческом процессе? Это можно объяснить тем, что исторический процесс – это история людей, разумных существ, которые живут своим трудом, связаны системой общественных отношений. Люди могут не знать друг друга, могут быть разделены океанами или огромными пространствами материков, но если они свои трудом добывают средства жизни, стремятся использовать природные богатств, развивать свои потребности и удовлетворять их, то их жизнедеятельность складывается в единый исторический процесс.

Исторический процесс и однонаправлен (если говорить об его общей тенденции) и многовариантен (если речь идет о конкретной стране, народе). Но многовариантность не является безграничной, она включена в рамки общей тенденции истории.

Общественный процесс включает в себя как непрерывность, так и прерывность, эволюционные и революционные изменения, состояния войны и мира.

Социальная революция с точки зрения марксизма – переход от одной общественно-экономической формации к другой. Этот переход включает в себя качественные преобразования во всех сферах общественной жизни – экономической, социальной, политической и духовной.

Социальная революция совершается только при наличии определенных объективных условий. Главное из них – действие закона соответствия производственных отношений уровню и характеру производительных сил. Когда развивающиеся производительные силы приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, тогда наступает период социальной революции. Социальная революция – закономерность в развитии общества, поскольку производительные силы в своем развитии неизбежно перерастают существующие производственные отношения и последние должны быть приведены в соответствие выросшим производительным силам. Поэтому не следует считать социальную революцию нарушением «нормального» хода развития общества.

Социальную революцию в целом не нужно отождествлять с политической революцией. История показывает, что социальная революция может включать в себя несколько политических революций (так, Французская буржуазная революция включала в себя политические революции 1789, 1830 и 1848 гг.), а также и контрреволюций.

Для того чтобы произошла политическая революция, необходима революционная ситуация. Признаки ее В. И. Ленин характеризует следующим образом:

• создаются условия, при которых господствующие классы не могут сохранять в неизменном виде свое господство; кризис «верхов», кризис политики господствующих классов;

• обостряются выше обычного нужды угнетенных, трудящихся масс; «низы» не могут жить по-старому;

• возрастает активность народных масс. «Без этих объективных изменений, независимых от воли не только отдельных групп и партий, но и отдельных классов, революция – по общему правилу – невозможна»^[25].

История знает примеры таких революционных ситуаций, которые не переросли в революцию (например, в России 1859–1861 гг.). Революционная ситуация – необходимый, но недостаточный фактор. Для перерастания революционной ситуации в революцию необходимы субъективные факторы – энергия революционного класса, организованность народных масс.

Кто движет историю – выдающиеся личности? Элита? Массы? Историческая наука как память человечества сохранила имена исторических деятелей, правителей, полководцев, с которыми связываются важнейшие исторические события прошлого. Отсюда часто делался вывод, что эти выдающиеся исторические личности являлись авторами и главными действующими лицами истории.

Представители этой точки зрения говорили, что массы не способны к творчеству, что они никогда не могут быть подняты до уровня личности, что масса враждебна индивидуальности. Ф. Ницше утверждал, что народ – «бесформенный материал, из которого творят, простой камень, который нуждается в резчике». Отсюда следовал вывод о необходимости вождя, сверхчеловека, с сильной волей к власти. Дальше говорилось, что общество и личность враждебны друг к другу, всегда неизбежен конфликт между общественными и личными интересами, так как целое стремится подчинить себе части, а личность хочет сохранить свою индивидуальность. Но борьбу с обществом могут выдержать только «сильные личности». Идеалистическое понимание истории неизбежно влекло за собой признание ведущей роли в историческом процессе отдельных личностей.

Примыкает к этой концепции концепция элиты. Эта концепция видит в народе, массе лишь пассивную и даже разрушительную силу. Носитель творческого начала – элита, состоящая из наиболее одаренной части данного народа, наиболее образованные, волевые, энергичные, а потому и обладающие реальной властью людей. Своеобразной модификацией этой концепции является концепция технократической элиты. Так, Дж. Бернхейм в книге «Революция управляющих» утверждал, что в итоге научно-технической революции власть перейдет к научно-технической интеллигенции, управляющими предприятиями, концернами, банками.

Марксизм утверждает роль народных масс как движущих сил истории. Народ – главный творец, субъект истории. Народ творит историю тем, что производит свои трудом ценности культуры. Движущей силой истории является классовая борьба. Классовая борьба – это борьба угнетаемых, эксплуатируемых народных масс против угнетателей.

Народ – решающая, но не определяющая сила исторического развития. Направление и характер деятельности народа определяется объективными законами общественного развития. Эти законы реализуются через деятельность людей. Определенные исторические условия, особенно в переходные эпохи, создают возможность для появления выдающихся личностей. Выдающиеся личности возникают в ответ на историческую потребность в них.

Особенность современной эпохи – появление глобальных проблем. До недавнего времени считалось, что ни силы природы, ни сами люди не в состоянии прекратить существование человечества, или, по крайней мере, существенно повлиять на его существование. Сегодня перед человечеством стал гамлетовский вопрос: быть или не быть? Ситуация, с которой столкнулось общество, является результатом развития самого общества, главным образом научно-технического прогресса.

К глобальным проблемам относятся те, которые удовлетворяют следующим условиям:

• масштабностью, значимостью не для отдельных стран и регионов, а для человечества в целом;

• остротой, требующей незамедлительного решения;

• комплексностью, связанностью друг с другом.

Решение глобальных проблем можно сгруппировать на проблемы:

1) связанные с отношениями между государствами;

2) связанные с отношениями «человек-природа»;

3) связанные с отношениями «человек-общество».

К первой группе проблем относятся проблемы сохранения мира, выравнивания уровней экономического и социального развития всех стран; ко второй – проблемы ресурсов, энергетики, продовольствия и т. д.; к третьей – проблемы образования, здравоохранения, культуры и т. д.

Осознание глобальных проблем привело к формированию так называемой глобалистики – комплексу концепций о причинах и путях решения глобальных проблем.

На первом месте среди глобальных проблем – проблема выживаемости человека. Общечеловеческие затраты на вооружение превышают все виды затрат на производство продуктов питания в мире. Наращивание вооружения, с учетом ядерного оружия, становится бессмысленным. Ни одна страна сегодня не может обеспечить только свою безопасность. Безопасность может быть только всеобщей.

Второе место среди глобальных проблем занимает экологическая проблема. Природа перестает выдерживать антропогенные воздействия.

Важной является энергетическая проблема. Необходимо разработать новые методы получения энергии, сокращая используемое органическое топливо. Нужно стремиться к безотходному производству.

Ставится вопрос о необходимости снижения темпов прироста населения, стабилизации его численности; называют оптимальным для Земли население порядка 8–9 млрд человек. Многие представители глобалистики, считая, что главной причиной глобальных проблем является научно-технический прогресс, полагают, что он же и позволит решить эти проблемы. Техника, основанная на науке, позволит разрешить возникшие противоречия и привести общество к оптимальному состоянию.

В глобалистике предлагается множество рекомендаций. Но как их осуществить? Ясно, что разрешение глобальных проблем требует нового политического мышления, новой организации международных отношений и организации мирового сообщества. Но все это встречает значительные трудности.

С глобалистикой тесно связана футурология, ставящая задачу предвидения будущего человеческого общества. Футурология и фантасты рисуют разнообразные картины будущего – от пессимистических (атомная катастрофа, вырождение человека и т. п.) до оптимистических (коммунизм, внеземные цивилизации и т. д.).

В центре внимания футурологии – перспективы технологической революции (или научно-технического прогресса). Развитие информационной технологии резко увеличивает производительность труда, уменьшает потребность в неквалифицированных рабочих, на первый план выходят «золотые воротнички» (конструкторы, технологи, программисты и т. п.). Информационная технология меняет структуру управления, приводит к изменению общественной жизни во всех сферах, от экономической до духовной.

Передовые страны ступили в стадию, называемую «информационным обществом» или «обществом услуг». «Информационное общество» приходит на смену и капитализму и социализму, что в этом обществе упраздняются классовые противоречия, в новом обществе ведущую роль играет «когнитариат» (А. Тоффлер).

Людям свойственно мечтать о лучшей жизни. Эти мечты проходят сквозь всю историю общества. Социалисты-утописты говорили, что впереди нас находится золотой век (Сен-Симон), что «века счастья будут продолжаться в семь раз дольше веков несчастья» (Фурье). Маркс и Энгельс в общей форме давали характеристику коммунизму, который придет на смену капитализму. Практика – критерий истины. Практика социалистического строительства в ряде стран выявила, по сути дела, утопическую суть предложенной концепции коммунизма. Общественно-исторический процесс оказался более сложным, чем он представлялся в марксизме.

Сегодня фактически нет достаточно обоснованной концепции будущего, сопоставимого с моделью коммунизма. Часто говорят о движении к гуманному, демократическому обществу с всесторонне развитой личностью и т. п. Все это довольно абстрактно. Но стоит ли создавать какие-то конкретно-детализированные образы будущего? Можно было убедиться, что конкретные модели будущего скорее всего могут оказаться ошибочными. Ограничимся общим тезисом о прогрессивном характере развития общества.