1. Философия антропоцентрического гуманизма. 2. Неоплатонизм эпохи Возрождения,

3. Пантеистическая натурфилософия Ренессанса.

4. Социально-политическая философия гуманизма.

КЛЮЧЕВЫЕ ПОНЯТИЯ:

Антропоцентризм — философское воззрение, согласно которому человек есть центр и высшая цель мироздания.

Гилозоизм — воззрение, согласно которому материя (природа) одушевлена.

Гуманизм — воззрение, признающее самоценность личности в мире, право человека на свободное развитие и проявление своих способностей.

Пантеизм — учение, обожествляющее мир.

Свобода — состояние беспрепятственного развития человека, его сущностных сил.

Основные идеи философии эпохи Возрождения

Светской формой выражения нового мировоззрения является гуманизм. Идеалом этого мировоззрения выступает человек в его земном предназначении. Человек — центр бытия. Отношения человека с природой и Богом рассматриваются в рамках пантеистического понимания мира.

Особенности философии эпохи Возрождения

Эпоха Возрождения не приемлет авторитеты схоластической философии. Старый идеал презрения к земному миру уступает место идеалу человека с его земными проблемами, с его земной деятельностью, направленной на их разрешение.

96

Решение онтологической проблемы конечного и бесконечного поставило вопрос о соотношении философии и теологии в пользу философии. Открытие Н. Коперника взорвало теоцентризм средневекового сознания, обеспечило заявку рассматривать природу, «исходя из ее собственных начал». Усилиями мыслителей этой эпохи были подготовлены теоретические предпосылки капиталистического способа производства.

В эволюции философской мысли эпохи Возрождения можно выделить следующие периоды: гуманистический, неоплатонический, натурфилософский. Деление это условно и носит не столько хронологический, сколько типологический характер.

У истоков антропоцентрического гуманизма стоит Данте Алигьери (1265–1321). В своей бессмертной «Комедии», а также в философских трактатах «Пир» и «Монархия» он исполнил гимн земному предназначению человека, открыл путь к гуманистической антропологии.

Тленному миру земли противостоит вечный мир небес. И в этом противостоянии роль среднего звена выполняет человек, ибо он причастен к обоим мирам. Смертная и бессмертная природа человека обуславливает и его двоякое предназначение: внеземное существование и осуществимое на земле человеческое блаженство. Земное предназначение реализуется в гражданском обществе. К жизни вечной человека ведет церковь.

Таким образом, человек реализует себя в земном предназначении и в вечной жизни. Разделение земной и загробной жизни ставит проблему отказа церкви от притязаний на светскую жизнь.

Теоцентризм средневековья «преодолевает» и Ф. Петрарка (1304–1374) и делает это с большей уверенностью, чем Данте Алигьери. Обращаясь к проблемам человеческого бытия, Ф. Петрарка заявляет: «Небожители должны обсуждать небесное, мы же — человеческое». Мыслителя интересует внутренний мир человека, и притом

97

человека, рвущего связи со средневековыми традициями и сознающего этот разрыв. Земные заботы составляют первейший долг человека и ни в коем случае не должны приноситься в жертву загробному миру. Старый стереотип презрения к земному уступает место идеалу человека в его достойном земном существовании. Эту позицию разделяет и Джаноццо Манетти (1396–1459) в своем трактате «О достоинстве и превосходстве человека», где подчеркивается, что человек рождается не для печального существования, а для созидания и утверждения себя в своих деяниях.

Мировоззренческая направленность гуманистической мысли закладывает основания для новой философии — философии эпохи Возрождения.

Теоретическое основание новой философии составили переводы классической античности. Очищая аристотелевские тексты от средневековых «варваризмов», гуманисты возрождали подлинного Аристотеля, возвратив его наследие в систему классической культуры. Благодаря филологической и переводческой деятельности гуманистов эпохи Возрождения, европейская философия получила в свое распоряжение многочисленные памятники греческой и римской философской мысли, а также их комментарии. Но последние, в отличие от средневековых, были ориентированы не на противостояние, а на диалог, взаимопроникновение земного, природного и божественного.

Предметом философии становится земнаи жизнь человека, его деятельность. Задачей философии является не противопоставление духовного и материального, а раскрытие их гармонического единства. Место конфликта занимают поиски согласия. Это относится как к природе человека, так и к положению человека в окружающем мире — мире природы и общества. Ценностям средневековья гуманизм противопоставляет ценности земного мира. Следование природе провозглашается обязательным условием. Аскетический идеал рассматривается как лицемерие, состояние, противоестественное природе человека.

98

Формируется новая этика, основанная на единстве души и тела, равноправия духовного и телесного. Заботиться об одной душе нелепо, ибо она следует природе тела и не может действовать без него. «В самой природе заложена красота, и человек должен стремиться к наслаждению и преодолевать страдания», — отмечает Казимо Раймонди (умер 1435). Земное блаженство, как достойное человека существование, должно стать предпосылкой небесного блаженства. Преодолевая дикость и варварство, человек прощается со своим ничтожеством и обретает истинно человеческое состояние.

Человеческое в человеке — это всего лишь возможность, заложенная в нем Богом. Для своего осуществления она требует от человека существенных усилий, культурной и творческой деятельности. В процессе жизнедеятельности природа дополняется культурой. Единство природы и культуры обеспечивает предпосылки возвышения человека до того, по чьему образу и подобию он сотворен. Творческая деятельность человека является продолжением и завершением божественного творения. Творчество, как атрибут Бога, включенное в человеческую деятельность, становится предпосылкой обожеетвления человека. Благодаря творчеству человек может подняться до заоблачных высот, стать земным богом.

Мир и человек — творение Бога. Прекрасен мир, созданный для наслаждения. Прекрасен и человек, созданный для наслаждения миром. Но предназначение человека заключается не в пассивном наслаждении, а в творческой жизнедеятельности. Только в творческом деянии человек обретает возможность наслаждаться этим миром. Таким образом, этика гуманизма, приписывая уму человека и его деяниям атрибут божественности, противостоит средневековой этике аскетизма и пассивности.

В качестве резюме можно сказать, что философия гуманизма «реабилитировала» мир и человека, поставила, но не решила проблему соотношения божественного и природного, бесконечного и конечного. Решение этой онтологической проблемы стало содержанием неоплатонического периода развития философии Возрождения.

99

В решении онтологических проблем философия Возрождения ориентировалась в основном на сочинения Платона. Перед авторитетом схоластического Аристотеля Платон становился символом прогрессивного развития философской мысли.

Оживлению платонизма в Италии способствовала деятельность Георгия Плифона (1360–1452). Свое учение он изложил в труде «Законы», название которого ориентирует на преемственность с последней работой античного мыслителя.

В своем учении он делает попытку преодолеть разрыв божественного и природного, ищет обоснование идеи вечности и несотворенности мира, сохраняя Бога не как демиурга, а как первопричину. В основе Вселенной, чувственного мира лежит идея этого мира. «И этот чувственный мир есть образ сверхчувственного мира как в целом, так и в своих частях, не имея ничего, что не от этого высшего мира…» (Медведев И. П. Византийский гуманизм XIV–XV вв. Л., 1976. С. 61).

Мир — это не результат отчуждения Бога, его «эманация», а открытый познанию сам образ Бога, т. е. мир — это и есть Бог. Идею мира как Бога активно прорабатывает и Николай Кузанский (1401–1464), пытаясь решить проблему соотношения мира и Бога не в теологическом прочтении, а в философском исследовании. По сути, у него речь идет о переходе от единого к множественности, от бесконечности к конечному, от Бога к миру.

Бог есть все в свернутом виде. Это все, будучи развернуто, — есть мир. (См.: Кузанский Н. Соч. В 2 т. Т. 2. М., 1979. С. 103–109). Такая позиция означала отход от религиозной персонификации Бога и антропоморфных представлений о нем. Речь у Кузанского идет о соотношении мира конечных вещей с их бесконечной сущностью.

100

С позиции пантеизма мыслитель выстраивает и свою космологию, обратив внимание, что тождество Бога и мира очень приблизительно. Если Бог есть «окружность и центр, так как он везде и нигде», то мир не имеет самостоятельного существования. Он зависит от Бога. Не Земля, а Бог является центром Земли и всего того, что есть в мире. Такой вывод лишал геоцентризм своего теологического оправдания, предвосхищал будущую концепцию гелиоцентризма.

Тесным образом с пантеистической онтологией и космологией связано у Кузанского и его учение о человеке. Соотношение «свернутого» в Боге максимума и «развернутой» в космосе бесконечности отражается в «малом мире» человеческой природы. Космос отражается в микрокосмосе. Как космос в свернутом виде содержится в Боге, так и абсолютная природа Христа есть свернутое состояние человеческой природы. (См.: Там же. С. 112, 147–152).

Если Христос есть полное совершенство человеческой природы, то и человек есть Бог, но человек не является Богом в абсолютном смысле, ибо человек охватывает и осваивает Вселенную человеческим ограниченным способом.

Уподобление человека Богу осуществляется на путях познания мира. Если Бог «развертывает» мир, то человек силой своего разума развертывает понятия о мире. Осуществить эту акцию человек может только при соприкосновении с миром природы — этой божественной книгой, в которой Бог раскрыл себя человеческому познанию.

На основе ощущения и с помощью логики рассудка разум составляет понятия о вещах. Если рассудок и чувства не могут подняться над конечным миром вещей, то разум не только упорядочивает деятельность рассудка, но и постигает бесконечность. Разум наделен интуицией, интеллектуальным созерцанием. Через интуицию осуществляется «постижение непостижимого», постижение того, что не под силу формально-логическому рассудку, ибо постигается то, что выходит за границы конечного. Поскольку сущность вещей есть бесконечность, то процесс познания есть восхождение от знания конечного, чувственно воспринимаемого мира к постижению его бесконечной сущности.

101

Затрагивает Н. Кузанский и проблему средневековья о соотношении веры и разума. Не уточняя приоритеты, мыслитель отмечает, что вера есть путь постижения Бога в его «свернутом» состоянии. Но познание «развернутого» мира, познание Бога, в результате чего разум постигает объект, осуществляя переход от конечных вещей к бесконечной сущности, — есть дело разума. И эту деятельность разума нельзя заменить верой. Путь разума не следует смешивать с путем веры, и наоборот.

Философские воззрения Н. Кузанского не сразу нашли своих сторонников. Только в XVI в. идеи Кузанского существенно повлияли на развитие натурфилософии и прежде всего философии Д. Бруно. Последний выявил в наследии Кузанского тенденции, враждебные не только схоластике, но и теологии.

Трактовка Н. Кузанского о бесконечности мира получила развитие в философии Р. Декарта, в частности в обосновании беспредельности Вселенной.

Понимание Бога как «свернутого» и мира как «развернутого» максимума нашло свое продолжение в материалистическом пантеизме Б. Спинозы.

Учение о совпадении противоположностей получило свое развитие в немецкой классической философии.

Если Н. Кузанский через призму платонизма в основном рассматривает проблемы онтологии и гносеологии, то Марсилио Фичино (1433–1499) больше внимания уделяет социально-этической проблематике, в центре которой стоит человек.

Усилиями М. Фичино была создана Флорентийская платоновская академия. Не имея своего устава, постоянного членства, академия объединяла наиболее выдающихся деятелей культуры — философов и поэтов, художников и политиков. На базе этого центра осуществлялась переводческая и комментаторская деятельность М. Фичино, благодаря которой достоянием стали не только сочинения античного мыслителя Платона, но и произведения эллинистического неоплатонизма Плотина, Ямвлиха, Порфирия, Прокла.

102

Рассматривая соотношение богословия и философии, Фичино предпочитает видеть в философии не «служанку» богословия, а «сестру» религии. Более того, философия должна стать «ученой» религией, открывающей разуму вечные истины, заключенные в вере. Не религии, а философии под силу решить проблему перехода от высшего Единства — к множественности, от неподвижности божественного первоначала — к существованию конкретных вещей. Решение этой проблемы должно выявить внутреннее единство космоса, объединяющего Бога, природу и человека.

Бог везде, но он не растворяется в природе, а поглощает ее. В результате природа больше чем всеобщая протяженность телесных вещей. Не Бог распространяется в мире, а мир простирается в Боге.

Внутреннее единство космоса, переход от Единства к множественности осуществляет душа. Душа, как посредник, объединяет мир тленный и мир бесконечный, «образы божественных сущностей, от которых она происходит» и «образцы низших вещей, которые некоторым образом сама и производит». Душа главная сила, обуславливающая движение космоса и жизнь вещей мира. Причем движение рассматривается не как движение от другого, а как самодвижение.

Преодолевая средневековое противостояние мира тленного и мира небесного, М. Фичино создает картину гармонического мироустройства. Движение от Бога к миру и от мира к Богу называется тремя именами. Поскольку оно берет начало от Бога — именуется Красотой; поскольку, приходя в мир, охватывает его — Любовью; поскольку, возвратившись к своему создателю, соединяется с ним — Наслаждением. (См.: Горфункель А. X. Философия эпохи Возрождения. М., 1980. С. 88). Мир предстает не как произведение Бога, а как открытый познанию образ Бога.

103

В прекрасном мироустройстве, где бал правят красота, любовь и наслаждение, человек выступает как прекраснейшее из божественных творений. Мощь человека подобна божественной природе. Повелевая природой, человек «есть как бы некий Бог». Посему рожденный царствовать, человек не должен быть рабом в ожидании свободы в потустороннем мире. Он должен быть человеком на земле, в этом мире.

Учение о свободе человека явилось стержнем философской антропологии Пико делла Мирандолы (1463–1494). Человек — это особый мир космоса. Он не обладает собственной (земной, небесной, ангельской) природой. Он должен сделать себя сам в условиях свободного, а стало быть, ответственного выбора. Человек может подняться до заоблачных высот или опуститься ниже скотины.

В свободе выбора Пико делла Мирандола видит «высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем, чем пожелает, и быть тем, кем хочет» (История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. М., 1962. Т. 1. С. 508). Речь идет о новом понимании человеческой природы — как природы становящейся, точнее, «самостановящейся». Человеческая природа в философии неоплатонизма предстает как результат свободной творческой деятельности, а не есть раз и навсегда данное. Это — итог самостоятельного и ответственного выбора.

«Божественность» человека заключается не в том, что он — творение Божие, «созданное по образу и подобию», а в том, что она (божественность) как человеческое совершенство — не дана, а достижима.

Нужна негативная реакция на сущее и желание должного; нужен выход за пределы наличной природы; нужны значительные творческие усилия и ответственный выбор, и тогда человек может обрести «божественность» как высшую меру человеческого совершенства. Вероятно, отсюда идет летоисчисление известного тезиса «Судьба человека — в руках человека».

104

Мысль о единстве космоса, о всеобщей одушевленности природы, понимание природы как «внутреннего мастера», а человека как высшего самотворения — все это получило дальнейшее развитие в натурфилософии эпохи Возрождения, преддверием которой была философия естествознания.

И натурфилософия и новое естествознание были подготовлены общим развитием философии гуманизма. Гуманистический антропоцентризм обеспечил устойчивую веру человека в способность познать мир и самого себя в этом мире.

У истоков нового естествознания стоят такие мыслители, как Леонардо да Винчи (1452–1519) и Николай Коперник (1473–1543). Феномен Леонардо справедливо рассматривается как наиболее полное воплощение своей эпохи, которая нуждалась в титанах и рождала титанов. Своей многогранной творческой деятельностью он проложил дорогу науке будущего.

Его многочисленные заметки, сделанные особым зеркальным почерком, не предназначались для печати. Они не стали достоянием современников. Похоже, он работал для будущих поколений.

Откровению Священного писания, астрологии и алхимии, сновидениям и мистике Леонардо противопоставил опыт. Обращение к опыту, как источнику познания, явилось следствием повседневной практики естествоиспытателя. Он полагает, что неапробированная мысль может породить обман, не приблизить, а увести от истины. Только знание, опирающееся на опыт, может претендовать на достоверность, а последняя является отличительным признаком подлинной науки.

Теология не имеет опоры в опыте, а посему не может быть наукой, не может претендовать на обладание истиной. Не может быть науки и там, где опыт подменяют спор и крики, где бал правят эмоции.

Другую помеху на пути к истине Леонардо усматривает в излишнем преклонении перед авторитетами. Не подражать нужно, а работать, искать.

Схоластическому методу обоснования догматов церкви Леонардо да Винчи противопоставляет экспериментальный метод, в основе которого лежит опыт. Надо отдать должное естествоиспытателю, он не абсолютизирует опыт, а подчеркивает необходимость его многократного повторения.

105

Экспериментальному методу Леонардо недостает устойчивых принципов, отсутствует логическая структура. И в этом смысле его метод не дотягивает до уровня методологии, но этот метод был достаточным основанием для заявки на новую методологию, на новую картину мира.

Интересные суждения высказывает Леонардо да Винчи и по проблемам космологии. Его мысль, что не Земля, а, скорее, Солнце выступает центром нашей вселенной, предвосхищала гелиоцентризм и подрывала теоцентризм схоластики с его геоцентрической концепцией. Солнце Леонардо — это возведенная в символ физическая реальность, источник тепла и жизни природы, тела и души; условие и основание гармонии мира. Душа неразрывно связана с телом. Она формирует тело, выступает творческим, деятельным началом. Духовное начало не противостоит телесному, а природное — божественному. Все находится в состоянии гармонии.

Но мысль о гармонии мира вовсе не безоблачная, как это имело место в философии гуманизма. Она несет на себе печать мрачности и даже трагизма. Это относится прежде всего к размышлениям Леонардо о человеке, его месте и роли в мире.

Как наследник философии гуманизма, Леонардо да Винчи продолжает утверждать, что человек есть «величайшее орудие природы», что лучшие из людей по праву могут быть «земными богами». Но мысль о величии человека оборачивается грустными размышлениями о ничтожестве человеческих помыслов и поступков, когда «некоторые люди должны называться не иначе, как проходами для пищи…, потому что ничего хорошего ими не совершается, а потому ничего от них и не останется, кроме полных нужников!» (Зубов В. П. Леонардо да Винчи. М., 1961. С. 66, 257–258).

106

«Земной бог» и «наполнитель нужников» — таков диапазон оценки человека, подтверждающий мысль Пико делла Мирандолы о свободе человека, способного подняться до заоблачных высот или опуститься до скотского состояния.

Подобные коррективы философии гуманизма свидетельствуют о том кризисе, в котором находилось общество. Социальные катаклизмы до основания потрясают социальную действительность эпохи Возрождения. В недрах старого общества формируется новое.

Эпоху Возрождения именуют эпохой «великих открытий». Однако ни одно из них не имело такого значения, как созданная Н. Коперником гелиоцентрическая система мира.

Опубликованная в 1543 г. работа Н. Коперника «Об обращении небесных сфер» сыграла решающую роль в пересмотре представлений о мире.

Разработке концепции гелиоцентризма Коперник посвятил всю свою жизнь. Но он не спешил сделать ее достоянием гласности, ибо не без оснований опасался преследований со стороны церкви. Новая космология требовала пересмотра не только Птолемеевой астрономии, но и ортодоксального толкования католической теологии. Под сомнение ставилось деление мира на «тленную» земную субстанцию и вечную небесную субстанцию. Упразднялось теологическое противопоставление земли и неба.

Земля не центр и не претендует на противостояние. Она образует с другими планетами единую Вселенную, пребывающую в постоянном самодвижении. Гелиоцентрическая концепция Коперника отбрасывала идею перводвигателя, лишала места для «ангелов» схоластической теологии.

Опасение Н. Коперника оправдалось. В 1616 г. его учение было запрещено как «глупое, философски ложное, решительно противоречащее Святому писанию и прямо еретическое».

Учение Коперника развивает Иоганн Кеплер (1571–1630). Его научные идеи стали непосредственной предпосылкой развития науки и философии Нового времени.

107

Отдавая должное современникам, занимаясь астрономией, И. Кеплер составлял гороскопы. Гороскопы имели повышенный спрос, что позволило Кеплеру назвать астрологию незаконной дочерью астрономии, которая кормит свою мать, спасая ее от голода. Астрономию и астрологию объединяет общая идея взаимовлияние и взаимодействие небесных светил. Предвосхищая открытие закона всемирного тяготения, Кеплер обосновал положение о том, что планеты движутся вокруг Солнца не по идеальным круговым, а по эллиптическим орбитам; что движение планет вокруг Солнца неравномерно и что время обращения планет зависит от их расстояния до Солнца.

И. Кеплер создал научную астрономию, на которую ориентировались в своем развитии естествознание и философия, с которой пришлось считаться и религии. Его открытия создали предпосылку для реабилитации учения Коперника.

Еще один шаг в становлении науки как самостоятельной формы сознания общества, как специфического вида освоения мира сделал Галилео Галилей (1564–1642). Занимаясь вопросами математики и механики, он сконструировал телескоп с увеличением в 30 раз. Благодаря телескопу небо предстало совершенно в новом виде. Пораженные современники говорили: «Колумб открыл новый материк, Галилей — новую Вселенную».

Это был еще один удар по теолого-схоластическому мировоззрению. Служителям церкви ничего другого не оставалось как объявить, что «телескоп это штучка дьявола, обманывающая глаз наблюдателя». Галилей был вызван в святую инквизицию для увещевания.

Подчинившись внешне, Галилей продолжал работать над созданием основ естествознания. Его «Диалоги о двух важнейших системах мира, птолемеевской и коперниковской» стали программой науки, закладывали основания новой картины мира и новой методологии научных исследований.

К середине XVI в. философия гуманизма и философия неоплатонизма выполнили свое назначение. На их место приходит натурфилософия. Она становится определяющим фактором развития философской мысли на пути становления ее суверенитета. Опираясь на достижения естествознания и ренессансного неоплатонизма, натурфилософия формирует новую картину мира, освобожденную от теологии. Основу ее метода составляет «рассмотрение природы, исходя из ее собственных начал».

Начало натурфилософии положил Бернардино Телезио (1509–1588). Получив классическое образование, Телезио основал академию. В отличие от Флорентийской академии, которая изучала и распространяла философское наследие античности, его академия занималась наблюдением и исследованием природы. Свою философскую доктрину Б. Телезио изложил в сочинении «О природе вещей согласно ее собственным началам» (Неаполь, 1565).

Уже в самом названии работы заложена исследовательская программа. Здесь и упоминание о материалистической традиции мыслителей античности, и заявка на новый метод — изучать природу в соответствии с ее собственными началами, заключенными в ней самой и из нее выводимыми. Божественное начало исключается из природы, отсутствует оно и в сфере философского анализа.

Формально Телезио признает Бога в качестве демиурга. Но естествоиспытателю нет никакого дела до акта творения. Его интересует природа, как она есть.

Поскольку в античной философии, а тем более в схоластике средневековья доминировала умозрительная методология, Б. Телезио противопоставил ей опытную методологию. Опыт, основанный на чувствах, ближе к конкретным явлениям и процессам природы, а посему только он может служить критерием истинности и составить основу естествознания. В заявке на опытную методологию у Телезио проявляется сенсуалистический

109

редукционизм и декларация без достаточного основания. И все же при оценке его учения нужно проявить определенную снисходительность, помня о том, что философия Б. Телезио — это первый шаг на пути эмансипации философии. Первые шаги самые трудные и не всегда безупречны. Это почувствовал и Б. Телезио, когда перешел от исследования конкретных вещей к осмыслению картины природы в целом; когда он столкнулся с тем, что качественная интерпретация природы доминирует над эмпирическим материалом, его количественными характеристиками. Оказалось, что «чувственная очевидность» не столь уж и очевидна.

Рассмотрение природы на основе ее «собственных начал» заставило Телезио отбросить аристотелевский принцип «движения от другого» и искать причину движения в самой природе. Такой причиной является «собственная сущность» природы. Небесные тела находятся в состоянии движения потому, что внутри они раскалены. Движение является состоянием огня.

Тепло выступает не только причиной движения, но и лежит в основе жизненного начала, составляет природный дух (спиритус). Налицо своеобразная форма гилозоизма.

Поскольку жизненному духу свойственно стремление к самосохранению, то оно составляет основу и человеческой морали. Все, что направлено на самосохранение своей природы, есть благо, а все, что направлено на ее разрушение, — зло.

Вклад в развитие натурфилософии эпохи Возрождения внес и Франческо Патрици (1529–1597). В своем сочинении «Перипатетические дискуссии» он стремится развенчать авторитет «средневекового» Аристотеля, развеять миф его исключительности и реабилитировать вместе с платонизмом все другие учения античной философии. Собственную позицию Патрици изложил в сочинении «Новая философия Вселенной». Преодолевая аристотелевский дуализм материи и формы, Патрици в качестве первоначала всех вещей указывает на «пространство, свет, тепло и поток».

110

Свет, тепло и поток в своей совокупности и есть живая, наделенная яркими красками, одушевленная материя. Что касается пространства, то оно субстанционально, а посему является первоосновой всяческого бытия.

Интерес представляет и его мысль о времени, характеристикой которого является длительность. Не время есть мера движения, а движение есть мера времени.

Через всеохватывающий и всепроникающий свет Патрици делает попытку обосновать единство мира и Бога. Свет исходит от Бога и пронизывает весь мир — от бестелесного божественного света в бесконечном пространстве до физического телесного, чувственно воспринимаемого света зрительного мира.

Основание натурфилософии Ф. Патрици составляет его учение о Едином. «Во всеобщности вещей по необходимости есть нечто Первое… Оно есть Начало вещей… оно есть Единое, и это Единое есть Благо, и это Благо есть Бог, и все эти пять — тождественны» (Горфункель А. X. Философия эпохи Возрождения. М., 1980. С. 256).

Единое и мир вещей пребывают в единении, ибо Вселенная это и есть сам Бог. В пантеистической трактовке Бог и божественность, будучи нематериальными, пребывают повсюду, придавая жизнь всему и всем. Следствием бесконечности Бога является бесконечность мира. Но последняя не совпадает с материальным миром. Она ограничена бестелесным божественным светом, переходящим в телесный свет физического, материального мира.

Движение телесных тел и движение материального мира Ф. Патрици объясняет их одушевленностью. Движение тождественно жизни. Природа в своем многообразии есть «не что иное, как единая жизнь всего мира».

Одушевленный космос, где в бесконечном пространстве, пронизанном светом и теплом, в бесконечном потоке рождается и гибнет конкретная действительность мира, — такова натурфилософская картина мира Ф. Патрици.

111

Пантеистическая натурфилософия Джордано Бруно (1548–1600) явилась апогеем развития философской мысли эпохи Возрождения. В ней воплотились гуманизм, стихийная диалектика и величие природы.

Пантеизм Дж. Бруно — «Бог есть бесконечное в конечном, он находится во всем и повсюду, не вне и над, но в качестве наиприсутствующего» — самая радикальная и бескомпромиссная натурфилософская система эпохи Возрождения.

Пантеизм Дж. Бруно не равен пантеизму Н. Кузанского. Последний, просчитав тенденции научно-технического прогресса, стремится спасти Бога, «растворив» его во Вселенной, лишая науку возможности исследовать Бога в качестве объекта познания. Дж. Бруно, «растворяя» Бога в природе, лишает церковь права целесообразного существования. Если нет Бога, над миром стоящего и диктующего ему свои законы, то, стало быть, нет и необходимости в церкви, как Божием земном представительстве. Ибо Бог во Вселенной, Бог в природе, Бог в нас.

Центральной категорией философии Дж. Бруно является Единое. Единое есть одновременно и причина бытия, и само бытие вещей. В Едином отождествляется сущность и существование. Единое бесконечно и беспредельно, оно есть все. В нем материя совпадает с формой, духовное с телесным, а действительность с возможностью.

У Аристотеля материя всего лишь субстрат, лишенный жизни и красок. Тогда как материя — начало и конец предметного мира. В ней возникают и гибнут формы, но вечно пребывает сама материя, как «беспричинная причина».

Способность материи к образованию форм Бруно именует Душой мира. Основу Души мира составляет всеобщий ум, как действующая причина. По отношению к материи он «внутренний художник», ибо формирует материю изнутри, обеспечивает ее жизненное начало, самодвижение.

Что касается пространства и времени, то они являются необходимым условием существования материи.

112

Пространство и время можно мыслить отдельно от материи, но нельзя оторвать их от движущейся материи. Такая позиция обеспечила Бруно возможность создавать новую космологию, сделать радикальные выводы из коперниковской концепции гелиоцентризма.

Признание естественного характера движения Земли и всех других небесных тел означало отказ от аристотелевского Перводвигателя, ибо движение от другого есть насильственное движение, чуждое природе, пребывающей в самодвижении. Во Вселенной все подвержено развитию, изменению и гибели. Миры рождаются и умирают.

Поскольку движение как самодвижение тождественно жизни, то Бруно высказывает мысль о существовании жизни на других планетах. Другое дело, что в каждом случае формы жизни могут иметь существенные различия, отличные от тех, которые имеют место на Земле.

Важным выводом космологии Дж. Бруно было учение о бесконечном пространстве, наполненном конечными мирами. Там нет перводвигателя, нет и деления на мир «тленный» и мир небесный, там нет и бестелесного света, ибо нет формы без материи, нет и пространства без тела. Движущаяся вокруг своей оси и вокруг Солнца Земля — лишь ничтожная «пылинка». Ни Земля, ни другие планеты не являются центром космоса. Во Вселенной вообще нет ни центра, ни границ. Понятия «центр», «верх», «низ» применимы лишь к отдельным ограниченным системам, но не к космосу, вечному и бесконечному. Во Вселенной возникают, развиваются, уничтожаются и рождаются бесчисленные миры. Наша солнечная система — одна лишь из бесчисленного множества других систем.

Гилозоизм Дж. Бруно накладывает свою печать и на учение о познании мира. Человеческий разум не противостоит природе, а выводится из нее. Задача разума заключается в том, чтобы логически отразить физическое, уяснив, что физическое есть образ метафизического мира Вселенной.

113

Предпосылкой познания является сомнение. Нельзя доверяться ни мнению большинства, ни традиционной мудрости, ни авторитетам, ни догмам веры. Единственным авторитетом должен быть разум и свободное исследование, где чувственный опыт проходит рациональную обработку. К чувственному восприятию мира Дж. Бруно также относится с предубеждением. Он полагает, что чувства могут только «возбуждать разум», обозначая дорогу к истине, но не демонстрируя саму истину. Недостаток чувственного ощущения в том, что оно не позволяет видеть «бесконечность… ибо бесконечное не может быть объектом чувств» (Бруно Д. Соч. М., 1949).

Поэтому в процессе познания на помощь чувствам приходит рассудок. Он осмысливает то, что воспринято чувствами, удержано памятью и воображением. Рассудок, опираясь на логику, выводит всеобщее из частного. Выше рассудка стоит интеллект. Он осмысливает результат логического рассуждения, рассматривает его внутренним зрением. Через систему умозаключений интеллект дает освещенную картину мира. Высшей способностью человеческого разума является ум (дух, интуиция). Проявлением этой высшей ступени познания является непосредственное созерцание Бога как Природы и Природы как Материи во всеобщем содержании.

Достоинство гносеологии Дж. Бруно заключается в том, что он не отрывает интуицию от других этапов познания, рассматривая познание как единый процесс, где ощущение становится воображением, воображение — рассудком, а рассудок — интеллектом. Познание есть непрерывный процесс восхождения к высшему созерцанию на уровне интеллектуальной интуиции.

В решении проблемы постижения истины Бруно отвергает как притязание теологии, так и компромиссное учение о «двоякой» истине. Истина едина и постигаема только философией. Все остальные притязания есть проявление невежества. В то же время Дж. Бруно отдает себе отчет, что подлинное познание бесконечно, ибо бесконечен объект познания — природа.

114

Догматической религиозности Дж. Бруно противопоставил философскую религиозность. Философская религиозность не получила признания со стороны католической церкви. 17 февраля 1600 г. Джордано Бруно был сожжен на костре на Поле Цветов в Риме.

Но его идеи получили дальнейшее развитие в философии Нового времени. Это понимание материи как объективной и активной сущности, независимой от Перводвигателя; это положение о бесконечности Природы, бесчисленности миров и о жизни на них; это элементы диалектики в таких вопросах, как учение о противоположностях, соотношение части и целого, понимание мира как единой целостности; это положение о движении как самодвижении материи в пространстве и времени и т. д.

Гуманистическая мысль эпохи Возрождения многогранна. Ее занимают не только онтологические и гносеологические проблемы. Она рассматривает и вопросы космологии, и проблемы человеческого бытия. Эразм Роттердамский (1469–1536) полагает, что теологию должна сменить этика, а философия обязана спуститься с неба на землю. Вопросам нравственности и политики посвящены его сочинения «Наставление христианского воина», «Воспоминания христианского государя». А «Похвальное слово Глупости» стало книгой века.

Восхваляя себя, Глупость разоблачает бессмысленность общественных установлений, пороки духовенства, нелепость притязаний на мудрость в условиях игнорирования законов подлинной любви, милосердия и всеобщего согласия.

Человеческая жизнь есть не что иное, как непрерывная борьба с пороком. Оружием против пороков является молитва и знание. Молитва укрепляет дух, а знание — ум. Постигать Священное писание, не имея знаний и соответствующей подготовки ума, это все

115

равно что ложиться в постель с немытыми руками и ногами. И не надо бояться языческой литературы. Для чистых все чистое. Следует искать пищу духовную, а не щекотку для ума, внимать смыслу и не замыкаться на букве, приложить умение в познание самого себя. (См.: Эразм Роттердамский. Философские произв. М., 1987. С. 100–110).

В философии Эразма нет места аскетическому отрицанию и осуждению мира, природы и человека. Мир прекрасен. Что касается подвига Христа, то его суть в возрождении благости и красоты природы и человека.

Этика обретает онтологические обоснования. Аскетически мрачному миру средневековья Эразм противопоставляет позицию человека, который «с душевным удовольствием, взором благоговейным и простосердечным глядит на дела Господа и Отца своего; всему он дивится, ничто не порицает и за все благодарит, размышляя о том, что всякая вещь создана ради человека; и, созерцая отдельные вещи, он поклоняется мудрости и благости создателя».

Эразм видит в христианстве прежде всего человеческие ценности, требования человеческой нравственности, определяемые не догмами церкви, а заповедями Христа. Человек должен проникнуться любовью к Богу и людям и выполнить по отношению к ним свой долг любви и милосердия. Быть философом и христианином, исповедовать христианство и проповедовать философию Христа это значит строго следовать естественным правилам нравственности.

«Христианский гуманизм» Эразма вошел в противоречие не только со средневековым взглядом на ничтожество человеческой природы, но и с реформаторскими представлениями о греховности человека, обреченности его на погибель. Оптимизм и гражданский пафос Эразма получили свое дальнейшее развитие только во взглядах автора знаменитой «Утопии» Томаса Мора (1478–1535).

116

Т. Мор противопоставляет этический идеал всеобщности эгоистическому себялюбию, связанному с существованием частной собственности и господством частного интереса. Этический идеал всеобщности Т. Мор обосновывал ссылками на Священное писание: «Господь провидел многое, когда постановил, чтобы все было общим, и многое провидел Христос, когда снова пытался отвратить смертных от частного интереса к общему» (Утопический роман XVI–XVII вв. М., 1971. С. 195). В своей «Утопии» Т. Мор выводит не только социально-политический, но и нравственный идеал. Люди живут для счастья. А «счастье — в получении удовольствий, честных и благородных, в сохранении хорошего здоровья, в отсутствии страха» (там же).

Мечта гуманистов о радикальной реформе церкви, о всеобщем единстве народов в очищенном от злоупотреблений христианстве, о наступлении «золотого века» не состоялась. Она рухнула с наступлением эпохи социальных конфликтов, сгорела в противостоянии реформационного движения и контрреформационного католичества.

В недрах феодального общества рождались буржуазные общественные отношения. Они требовали создания сильной централизованной государственной власти, свободной от церкви.

Одним из идеологов зарождающейся буржуазии был Никколо Макиавелли (1469–1527). 14 лет политической деятельности во Флоренции развеяли в нем все иллюзии о божественном происхождении власти, а также выявили несостоятельность концепции «народного суверенитета». Идеалом Макиавелли является монархия в форме пожизненной, единоличной и неограниченной диктатуры.

Обоснованию власти единоличной диктатуры посвящается его работа «Государь», где он прописывает портрет «идеального властелина». Основу государства Макиавелли видит только в силе, не связанной ни традициями, ни моральными нормами. Эффективность власти обеспечивается хорошими законами и хорошим войском. Как это ни кажется парадоксальным, но чрезмерная щедрость государя пагубна. Она порождает у подданных презрение к своему правителю.

117

Нельзя злоупотреблять и милосердием. Государь должен быть в меру жестоким. Это не располагает к особой любви, но и предотвращает самоуправство подданных.

Верность, прямодушие и честность — это, скорее, недостатки, чем достоинства. Преуспевают, как правило, не те, кто ставит на честность. Люди неблагодарны и непостоянны. Они склонны к лицемерию и обману, их отпугивает опасность и влечет нажива.

Но ни в коем случае государь не должен посягать на чужое имущество, ибо люди скорее простят смерть родителей, чем потерю собственности. (См.: Макиавелли Н. Государь. М., 1990. С. 40–77).

Красной нитью через его трактат проходит идея того, что неискоренимый эгоизм человеческой природы с необходимостью требует того общественного института, который способен поставить человека в более или менее жесткие пределы, блокируя его эгоизм и регламентируя его поведение.

Для Макиавелли политика — это творимая история, «судьба» и «необходимость» которой означают ту объективную среду, ту совокупность условий, в которых вынужден действовать государь.

И успех его деяний зависит не только от судьбы — необходимости, но и от того, сумеет ли политик понять ее, приспособиться к ней, а может быть, и противостоять ей. Владычество судьбы возможно и необходимо, если сочетать ее с доблестью.

Доблесть — это свободная от моральных и религиозных оценок сила и способность к действию; сочетание воли, энергии; стремление к успеху, к достижению поставленной цели. Причем целью является не личный интерес правителя, а «общее благо» государства.

Макиавелли сделал попытку посмотреть на государство человеческими глазами и вывести его законы из разума и человеческого опыта, а не из теологии. Не случайно его трактат попал в «Индекс запрещенных книг», а церковь создала миф о том, что макиавеллизм тождествен аморализму. Автор «Государя» действительно освобождал политику от морали, но ведь по тем временам мораль была религиозной.

118

Освобождая политику от религиозной морали, Н. Макиавелли освобождал политику от религии. Этические начала христианства, «христианский гуманизм» неосуществимы в политике. Люди отошли от заповедей Христа, потеряли религию и развратились. Христианский гуманизм выродился в утопию. Предпочитая смиренных, а не деятельных людей, христианство развязывает руки мерзавцам. И в этом смысле оно не работает на укрепление государства. Макиавелли ориентируется на государя — реформатора, законодателя, выразителя общенациональных интересов, а не на государя — тирана, узурпатора.

Социально-политическая мысль эпохи Возрождения нашла свое развитие и в творчестве Жана Бодена (1530–1596). В работе «О государстве» он отстаивает идеал абсолютной монархии. Не народ, а монарх является «источником права и закона». Но сам правитель должен следовать естественным и божественным законам, должен уважать свободу и собственность граждан; должен обеспечивать порядок в стране и гарантировать безопасность граждан.

Появляются сочинения, уточняющие модель абсолютизма. В них отмечается, что власть монарху дает народ. Стало быть, народ может и должен сопротивляться монарху, если он злоупотребляет властью. Так, Иоганн Альтузий (1557–1688) в своем произведении «Политика» определяет государство как «общенародный союз». Правитель избирается народом. Отношения правителя и народа оговариваются договором. Нарушение договора наказуемо. Правитель может быть не только изгнан, но и казнен. Эти элементы концепции «естественного права» получат свое развитие в XVII–XVIII вв.

Социально-политическая мысль тесно связана с пониманием человека, его отношения к миру. Но онтологические аспекты проблемы человека явно уступают психологическим. Человек рассматривается не как божественное творение, а как живое существо природы.

119

Такой взгляд был не только отходом от теоцентризма, но порывал и с антропоцентризмом. Человек возвращался к матери-природе и лишался претензий быть «выше» других. На первый план выдвигался внутренний мир человека. Этот мир человека и был объектом пристального внимания М. Монтеня.

Мишель Монтень (1533–1592), автор знаменитых «Опытов» — книги о человеке своей эпохи. Хотя в «Опытах» речь идет о природе и Боге, о мире и человеке, о политике и этике, но предмет этой книги один — обостренный интерес к собственному «Я».

Если другие создают Человека, то Монтень исследует подлинного человека в жизни повседневной и простой. «Опыты» воссоздают картину самоанализа. Это пристальное внимание к себе, по мнению Монтеня, вполне оправданно, ибо позволяет «прослеживать извилистые тропы нашего духа, проникать в темные глубины его…»

Обращаясь к философии как к методологии, Монтень констатирует, что общепринятая философия не может быть инструментом исследования проблемы человеческой нравственности. В философии схоластики бал правят традиции и авторитет. Отвергая авторитеты, учения которых могут быть ошибочными, Монтень выступает за принцип конкретности истины; за свободный и непредвзятый взгляд на объект исследования; за право на скептицизм как методологический прием.

Острие монтеневского скептицизма было направлено в первую очередь против теологического догматизма и схоластического авторитаризма, претендующих на абсолютную истину своих положений. Издеваясь над догматами, М. Монтень отмечает: «Люди ничему не верят так твердо, как тому, о чем они меньше всего знают». Здесь критика догматизма перерастает в критику обыденного сознания, с чего и начинали философы античности.

120

Но в отличие от античного скептицизма, обличающего невежество обыденного сознания, Монтень пытается найти пути его совершенствования, показав, что познавательная деятельность движется между знанием и незнанием. Незнание — это предпосылка к познанию. Только признав свое незнание, мы можем освободиться от гнета предвзятости. Более того, незнание уже само по себе есть первый и ощутимый результат познания.

Философия начинается с удивления, ее развитием является исследование, ее концом — знание, для постижения которого нужны значительные усилия. Скептицизм Монтеня — это отказ от самоуверенности и самонадеянности, это ориентир на движение от незнания к знанию.

Знание начинается с ощущений, но ощущения — лишь предпосылка знания и не больше, ибо наши ощущения, как правило, не адекватны характеру их источника. Кроме того, сам объект познания находится в постоянном изменении. Нет абсолютного знания, оно всегда относительно.

М. Монтень один из первых формулирует проблему «права» на истину. Он считает безумием судить, что истинно и что ложно на основании нашей осведомленности. Не следует забывать, что тщеславие и любопытство — два бича нашей души. Любопытство побуждает нас всюду совать свой нос, а тщеславие запрещает оставлять что-либо неопределенным и нерешенным.

Монтень как бы приглашает еще раз вспомнить сократовское: «Я знаю, что я ничего не знаю». Я хочу знать, но мое знание имеет предел, границу.

Высказывает мыслитель и догадку о разных уровнях реальности, включая ту, которая не поддается исследованию традиционными средствами, а посему о ней не следует торопиться составлять суждение. Судить решительно, что истинно и что ложно, что возможно и что невозможно, — равно приписывать себе пределы воли господней и могущества матери нашей природы, а потому нет на свете большего безумия, чем мерить их мерой наших способностей и нашей осведомленности. (См.: Монтень М. Избранное. М., 1988. С. 376–383).

121

Итак, знание возможно, а истина постижима, но только в своей относительной ипостаси. Что касается познания, то это не результат, а непрерывный процесс «движения вперед к неясной цели». Пытливости нашей нет конца, ибо удовлетворение ума — признак его ограниченности или усталости. Во всех других случаях ум притязает на большее. Выбиваясь из сил, он устремлен к недостижимому.

Монтень критически относится как к теоцентризму, так и антропоцентризму. Но его критика не самоцель, а средство выработки практической морали. Философия Монтеня — это учение об искусстве жизни, ибо «жизнь сама по себе — ни благо, ни зло: она вместилище и блага и зла, смотря по тому, во что… превратили ее».

Свое учение он строит не на религии и не на традициях культуры, а на природных основаниях, полагая, что в этом вопросе нужно не онаучивать природу, а оприродить науку. Кроме того, в своем учении Монтень ориентируется не на мораль как форму общественного сознания, а на нравственное сознание индивида.

Основанием этики Монтеня является органическое единство души и тела, физической и духовной природы человека. Причем это единство ориентировано на земную жизнь, а не на вечное спасение. Разрушение единства есть дорога к смерти. Потому нелепы претензии человека вырваться за пределы единого для всего сущего мирового закона возникновения и гибели, жизни и смерти. Жизнь дается человеку только один раз, и в этой жизни необходимо руководствоваться как природой тела, так и разумом; необходимо определить разумное поведение человека, следовать «наставлениям» нашей родительницы — природы.

Отрицание бессмертия души не только не разрушает нравственность, а делает ее более разумной. Человек мужественно встречает смерть не потому, что душа его бессмертна, а потому, что сам он смертен. (См.: Монтень М. Опыты. М., 1960. Т. 3. С. 348–349).

Цель добродетели диктуется жизнью. Суть ее заключается в том, чтобы «хорошо и согласно всем естественным законам прожить эту жизнь». Человеческая жизнь многогранна, она включает в себя не только радости, но и страдания. Принятие жизни во всей ее сложности, мужественное перенесение страданий тела и души, достойное исполнение своего земного предназначения такова позиция этики М. Монтеня.

122

Жизнь не средство спасения и искупления первородного греха, она не средство общественных сомнительных целей. Жизнь человека самоценна, имеет свой смысл и оправдание. И в выработке достойного смысла человек должен прежде всего опираться на самого себя, в себе самом находить опору подлинного нравственного поведения.

Индивидуализм Монтеня противостоит не обществу, а общественному лицемерию, ибо обществу полезной может быть не всякая личность, а только суверенная личность. Индивидуалистический характер этики М. Монтеня был ответом на общественную потребность зарождающихся буржуазных отношений. Вероятно, этим объясняется тот факт, что в течение 50 лет после смерти Монтеня «Опыты» переиздавались во Франции 20 раз.

Подводя итоги философии эпохи Возрождения, следует указать на ее светское содержание и антисхоластическую направленность; достаточно мирное сосуществование с религией, а также индивидуализм. Последний нашел свое выражение в ориентации на реального человека со всеми его достоинствами и низменными чертами. Концепция индивидуализма признавала только всестороннего реального человека, а не его общественную функцию.

Эти особенности философии эпохи Возрождения позволяют рассматривать и саму эпоху Возрождения как переходный период от феодальных корпоративных отношений к буржуазным. Ведь философия — это «эпоха, схваченная в мысли». В свою очередь, этот переходный период позволяет рассматривать философию Ренессанса как заключительный этап философии средневековья и как первый этап философии Нового времени, что не исключает специфику, собственное оригинальное содержание, нашедшее свое выражение в философии гуманизма, философии неоплатонизма и в натурфилософии эпохи Возрождения.

123

1. Определите основные периоды развития философии эпохи Возрождения и дайте им обоснование.

2. Сформулируйте основные идеи философии Возрождения.

3. Как решается в философия Возрождения проблема соотношения конечного и бесконечного?

4. По каким параметрам отличается натурфилософия Возрождения от натурфилософии античности?

5. Что нового в развитие философской мысли внесло естествознание эпохи Возрождения?

6. Чем обусловлен интерес мыслителей к проблеме государства?

7. Имеет ли под собой основание миф о том, что макиавеллизм тождественен аморализму?

8. В чем суть этики М. Монтеня?

9. Какие проблемы поставила или решила философия эпохи Возрождения?

10. Почему философию эпохи Ренессанса рассматривают как заключительный период философии средневековья и как первый этап философии Нового времени? Имеет ли она свое собственное содержание и специфику?

Асмус В. Ф. Историко-философские этюды. М., 1984.

Бахтин М. М. Франсуа Рабле и народная культура Ренессанса и средневековья. М., 1965.

Горфункель А. X. Философия эпохи Возрождения. М., 1980.

Данте Алигьери. Божественная комедия. М., 1992.

История философии в кратком изложении. М., 1991.

Культура эпохи Возрождения и Реформации. М., 1981.

Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978.

Макиавелли Н. Избранные сочинения. М., 1982.

Монтень М. Опыты. М., 1992.

Мор Т. Утопия. М., 1978.

Неретина С. С. Абеляр и Петрарка: пути самопознания личности //

Вопросы философии. 1992. № 3.

Ортега-и-Гассет X. Джоконда // Философские науки. 1990. № 5.

Осиновский И. Н. Томас Мор. М., 1985.

Паскаль Б. Мысли. СПб., 1994.

Соловьев Э. Ю. Прошлое толкует нас. М., 1991.

Фурман Д. Е. Философия эпохи ранних буржуазных революций. М., 1984.

Эразм Роттердамский. Похвала глупости. М., 1983.