Самосовершенствование — это, в сущности, проявление посредственности. Самосовершенствование с помощью добродетели, благодаря отождествлению себя с умственными способностями, с помощью той или иной, позитивной или негативной формы защищенности, — все это замкнутый в себе процесс, каким 6ы широким он ни казался... Ум никогда не может быть великим, так как то, что действительно является великим, — неизмеримо. Известное — сравнимо, но всякая его деятельность несет лишь скорбь.

(Джидду Кришнамурти)

Переструктурировать — значит изменить концептуальную и/или эмоциональную настроенность или точку зрения, относительно которой ситуация переживается, и перенести ее в другую систему отношений, в рамки которой «факты» прежней ситуации вписываются не менее точно, а может быть, даже лучше, и изменить таким образом весь смысл ситуации.

(Вацлавик, Викленд и Фиш, «Изменение»)

Я ничуть не претендую на исчерпывающее описание дисциплины сталкинга, поскольку сам не владею им в совершенстве. Мое предрасположение — сновидение, и лишь неизбежная потребность овладеть в максимальной степени навыками «выслеживания» вынудила меня долгие годы работать в сталкеровском направлении.

Результатом этой работы стало характерное для сновидящего структурирование данной области опыта.

Сталкинг — это особое искусство работы с вниманием. Искусство универсальное, потому что направлено на фиксацию всякого измененного восприятия. Изменить режим восприятия, сместить точку сборки можно разными способами. История мирового мистицизма знает десятки и даже сотни рецептов — начиная с «волшебных грибов» и заканчивая изощренными способами медитации.

Главная проблема трансформации всегда заключалась не в самом изменении режима восприятия, а в обретении новой стабильности. Только полноценная фиксация в новом положении включает трансформационные процессы. Только здесь начинается подлинная магия и подлинное преображение человеческой природы.

Интересно, что сам сталкинг легко становится способом смещения точки сборки, если к нему прилагается соответствующее намерение. В этом смысле сталкинг может оказаться главной опорой толтекского знания и привести к удивительным эффектам. Когда толтеки обнаружили специфическую силу, заключенную в сталкинге, они также выяснили, что каждый воин имеет собственное предрасположение. Одни склонны приходить к сталкингу через сновидение, другие — напротив, идут к сновидению с помощью сталкинга.

Таким образом, толтекские маги разделились на сновидящих и сталкеров. Сновидящие по природе своей одиноки. Каждый из них стремится посещать избранные им перцептивные поля. Такой путь одинокого Приключения далеко не всегда приводит к полноценной Трансформации. Я коротко объясню, почему.

У каждого своя направленность личной силы в сновидении и во втором внимании. Направленность связана с характером намерения, а характер намерения — с особенностями личного тоналя.

Особенности тоналя ведут к формированию полусознательных или даже бессознательных ассоциаций (цепочек образов и связанных с ними эмоций). Это и есть хранимый у нас «в затылке» образ цели. Когда мы пытаемся остановить внутренний диалог и совершить заданное неделание, этот бессознательный вектор активизируется и точка сборки уходит вслед за ним. В результате «ветер нагуаля» разносит нас в разные стороны.

Объем накопленной силы определяет глубину сдвига точки сборки. У каждого объем — свой. Как это ни банально звучит, но объем силы совершенно зеркально отражает уровень безупречности каждого из нас. К сожалению, безупречность у большинства из нас очень далека от совершенства.

Именно здесь, судя по всему, обнаруживается самое слабое место. Механический навык остановки внутреннего диалога и неделания выше, чем повседневный уровень безупречности. А это, в свою очередь, определяет уровень интенсивности осознания. В результате, часто получается что-то вроде движения «без руля и без ветрил». Когда мы попадаем в сильные «воздушные потоки», можно улететь довольно далеко, но куда — этого никто толком не знает. Вот проблема.

Трансформация значительных объемов энергетического тела (что и является целью толтекской магии) происходит за счет вынужденной активности энергообмена. Достижение подлинной синхронизации сдвигов точки сборки, очевидно, напрямую связано с образом цели. Это штука темная, ибо относится к нагуалю. Упорядоченно (тонально) воспринять цель, т. е. позицию точки сборки, невозможно. Это не восприятие, а ощущение тела (энергетического, в первую очередь). Вот почему чистота тоналя так много определяет. Абсолютно чистый тональ ничего не ожидает от наших опытов и потому ничего не моделирует. Это достигается лишь в том случае, когда все «три ремня» (страх смерти, ЧСВ и жалость к себе) ослаблены равномерно.

Отсюда главное — ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ УСИЛЕНИЕ СТАЛКИНГА САМОГО СЕБЯ. В результате образ цели должен стать максимально абстрактным (содержательно, т. е. тонально) на фоне высокой чувствительности энергетического тела, от которого идут аморфные сенсорные импульсы, ведущие к цели сами по себе, за счет одного лишь резонанса, а не мысли о нем. Качественный сталкинг может помочь уловить в себе это тонкое ощущение.

Смог ли я объяснить, что имею в виду? Попробуйте прислушаться к себе. Телесные ощущения дают многое — но они практически неописуемы. Возможно, вы почувствуете прохладу в районе груди, некоторую неуверенность в контурах тела, характерную дрожь, но главное — отчетливое переживание ПОЛНОГО отсутствия страха смерти, ЧСВ, жалости к себе. Проекцией такого ощущения становится очень странная дезориентация обычного осознания как в отношении пространства, так и времени. Координаты описания становятся почти нереальными или, по меньшей мере, сильно искажаются. Сталкинг нужен еще и для того, чтобы, в случае достижения этого состояния, не потеряться в нем.

Любой непривычный способ восприятия автоматически вынуждает нас блуждать, ни на чем специально не останавливаясь. Общее любопытство сновидящего — недостаточный стимул для жесткой фиксации и деятельности энергетического тела. Чтобы заставить свою целостность заработать во втором внимании или во внимании сновидения, надо построить модель условных отношений, систему координат, структурировать опыт по модели первого внимания и установить иерархию целей, мотивов, реакций.

Все вышеперечисленное — своеобразные ключи к оживлению инертных полевых зон, фиксирующие якоря, которые вынуждают исследователя пережить чужеродные комплексы сенсорных сигналов во всей полноте — и этим обрести еще один облик своего существа, живущего в прежде невообразимой среде. Это достигается при помощи специфического самосталкинга.

Энергетически эффективное действие становится доступным сновидящему в результате той особой убежденности тела, которая открывается через систематический сталкинг в процессе освоения конкретной позиции сновидения. Конечно, подобная практика имеет определенные недостатки, детерминированные изначальной установкой сновидящего. Если его цель — в сновидении или во втором внимании, она заслоняет все остальное, как только начинает проявлять свою реальность. Повседневный мир первого внимания больше не вызывает интереса.

Окружающие люди на фоне самосталкинга сновидящего уходят на второй план и не привлекают. Сущность отношений в первом внимании становится призрачной, об играх или манипуляциях не может быть и речи. Основное внимание абстрактно направлено на собственное энергетическое тело, в результате вокруг — одни «фантомы», как у дона Хенаро по дороге в Икстлан. Начальным импульсом для перехода в такое состояние может служить отобранный образ. Для меня — это пустыня, горы, море или нечто подобное, безлюдное и масштабное. Как только приходит изменение самоощущения и восприятия, субъективный образ следует отбросить, чтобы освободить путь в Неопределенное.

Но это лишь одна сторона сталкинга сновидящего. С ее помощью можно зафиксировать точку сборки в мире второго внимания и заниматься абстрактными исследованиями. Но так вы не сможете обрести целостность. Энергообмен почти полностью фокусируется на «втором кольце Силы» — уходит способность к разговору, к отдельным видам интерпретации воспринимаемого, а вместе с ними теряется возможность адекватного применения нового энергообмена для действий и влияний.

Чтобы интеграция протекала гармонично, сталкинг должен поддерживать среду активных социальных взаимодействий. Общение с окружающими и сохранение социально приемлемой маски в ситуации внешнего давления — самый трудный, но и самый эффективный вариант практики. Именно он постоянно «ускользает». Прежде всего потому, что большинство из нас не удерживает в течение дня этого настроения, забывается и незаметно возвращается в привычную колею.

Используйте специальное намерение. Сидеть и созерцать ландшафт — не совсем то, что нужно. Точнее, это лишь часть необходимого опыта. Сохранение внутреннего созерцания на фоне активной коммуникации с представителями стандартного тоналя — вот что приносит успех.

Все это повторяет уже сказанное у Кастанеды, но не становится предметом чувства — возможно, лишь на минуты, а нам нужно, чтобы безупречность сопровождала нас круглосуточно. Очень часто ускользает чувство смертности — ведь смерть находится на самом краю тоналя. Идея смерти постоянно удаляется от многих из нас в область исключительно умственного, что абсолютно неверно. Безупречность без «смерти за спиной» — это профанация. То же самое происходит с некоторыми аспектами чувства собственной важности. Импринтные ядра подвижны и способны к бесконечным мутациям.

Таким образом, сталкинг исполняет как минимум две функции. Во-первых, фиксирует точку сборки в любом избранном положении и этим обеспечивает полноценный энергообмен тела с внешними полями. Во-вторых, выслеживает первое внимание, чтобы безупречность поддерживалась независимо от текущей ситуации и внешних условий.

Что касается безупречности, то необходимым условием ее правильного выслеживания является перепросмотр, которому будет посвящена следующая глава. Здесь же нас интересует схема тотального сталкинга, который позволяет выделить и закрепить интересующие толтека реакции и состояния. Иными словами, нас интересует сталкинг как инструмент, позволяющий манипулировать собственным осознанием.

Уже сам принцип позволяет повысить интенсивность осознания независимо от лежащего в его основе намерения. «Выслеживание» любой поведенческой программы подразумевает взаимовлияние двух типов опыта — автоматического (обусловленного научением и импринтами) и активно сознательного (отстранённо наблюдающего и корректирующего). Образно выражаясь, сталкер делит свое внутреннее пространство на «охотника» и на «дичь». Интенсивность его осознания как бы удваивается. Он вынужден сохранять равновесие двух позиций и не может оставить ни одну из них. Сосредоточившись исключительно на позиции наблюдателя, сталкер превратится в медитатора. Его погруженность в себя остановит естественную работу тоналя, в результате чего точка сборки тут же покинет привычное место и отправится путешествовать. Спонтанное «неделание» вовлечет его в аморфные зоны, где экзотические впечатления порождают хаос, где фрагменты описания не связаны между собой. Энергетическое тело восхищенно трепещет от необыкновенных переживаний, но управлять ими не в состоянии. Интенсивность осознания при этом колеблется, за расширением воспринимаемых областей следует их сужение. Сталкинг невозможен — «дичь» сбежала от «охотника».

Чтобы понять, какой объем работы заключен в достижении непрерывной осознанности реагирования при осуществлении различных поведенческих программ, рассмотрим общую схему тотального сталкинга.

Прежде всего, мы должны учитывать, что человек постоянно пользуется тремя типами внимания. Именно сочетание всех типов внимания выстраивает обычную схему переживания и основанного на нем поведения, результатом чего становится непрерывная потеря энергии. Внимание бывает 1) произвольным, 2) непроизвольным и 3) послепроизвольным.

(1)Первый тип внимания есть прямая манифестация осознанно принятого описания мира. Работать с ним проще всего, поскольку оно легко меняет свое направление и интенсивность, если толтек намеренно изменяет описание мира. Эта разновидность внимания опирается на те аспекты модели воспринимаемого мира, которые требуют подтверждений и не воспроизводятся автоматически. Обычно это сложные семантические конструкции, работа со структурами, состоящими из значений, опознаваемых по шаблону (практически без участия активного осознания). Однако интерпретация многоэлементных структур вынуждает внутренний диалог всякий раз повторять законы описания, что сопровождается участием произвольного внимания.

Произвольное внимание выслеживается просто, поскольку каждое его движение связано с усилием осознания. Оно охватывает информационно наиболее плотные области описания, которые предлагают несколько выборов (что требует не-автоматичности поведения), и по этой же причине сопровождаются ментальным комментированием — самым явным компонентом внутреннего диалога. Остановка ментального комментирования вызывает паузу, которая может перенаправить произвольное внимание и изменить сценарий сложного реагирования. Благодаря этим относительно несложным процессам возможно так называемое «позднее» обучение и переучивание. Так охотник учится различать следы животных, а современный человек — управлять автомобилем или работать с компьютером. Ибо во всех случаях обучения надо знать, на чем сосредоточить внимание, чтобы выделить важное и убрать второстепенное. Каждый навык требует собственного распределения внимания и нового алгоритма. Поэтому вполне естественно, что сталкинг начинается с выслеживания произвольного внимания.

(2)Непроизвольное внимание обусловлено биологией и нейрофизиологией. У всех млекопитающих с развитой ЦНС непроизвольное внимание работает по схожим законам. По сути, непроизвольное внимание — это простое отражение доминирующих энергообменных процессов. Среда (внешнее поле) диктует законы непроизвольного внимания так же, как законы самого выживания.

Например, пучок энергетических полей, который интенсивно перемещается в непосредственной близости от субъекта, может оказаться опасным. Подобный пучок, пребывающий в состоянии относительного покоя, реже представляет собой угрозу. Непроизвольное внимание в этой ситуации всегда фокусируется на более активном пучке. Близкие объекты для непроизвольного внимания важнее далеких, крупные важнее мелких, яркие важнее бледных и т. д.

Подобные законы работают и во внутреннем мире субъекта. Эмоции и переживания, впечатления и мысли имеют свою иерархию важности для непроизвольного внимания. Главная проблема в выслеживании непроизвольного внимания, когда речь идет о психических фактах, заключается в том, что содержание внутреннего мира чаще всего обусловлено всеми видами внимания одновременно. Некая часть бодрствующего сознания всегда следует за произвольным вниманием, другая — за по-слепроизвольным. Вычленить биологический автоматизм — это значит обрести важный инструмент сталкинга, поскольку этот автоматизм может исполнять роль конкурирующего сигнала в целом ряде нежелательных эффектов тоналя.

Сущность непроизвольного внимания заключена в непосредственности. Оно всегда пребывает «здесь» и сейчас», и уже этим противостоит самозабвению бесконечных проекций в будущее и прошлое, в условное (воображаемое) наклонение. Непроизвольное внимание в чистом виде несовместимо с индульгированием. Таким образом, в процессе сталкинга можно опираться на непроизвольное внимание, чтобы устранить психоэмоциональные нагромождения, порожденные тоналем. Внутренний диалог принимает минимальное участие в этом виде внимания. Причем именно здесь внутренний диалог всегда опаздывает. Он не сопровождает и не оформляет внимание, он фиксирует последствия непроизвольного акта.

(3) Основное поле для выслеживания сталкера — это послепроизвольное внимание. Этот тип внимания поддерживает основную часть тоналя, фиксирует режим восприятия и поглощает наибольший объем энергии. Почему? Субъективно нам кажется, что как раз произвольное внимание требует максимальных усилий от воспринимателя. На деле же все обстоит немного иначе.

Во-первых, послепроизвольное внимание занимается поистине колоссальным объемом сигналов. Оно вычленяет, о-значивает, оценивает абсолютное большинство сигналов и сенсорных комплексов, поступающих из внешнего поля. Оно непрерывно «делает» окружающую среду — как природную, так и социальную, оно раскладывает по пунктам инвентаризационного списка эмоции, чувства, переживания. Во-вторых, сущность послепроизвольного внимания — это своего рода «забытая произвольность». Любой акт послепроизвольного внимания так же неестественен, как и действие произвольного внимания. Он обусловлен цепочкой символов, взятых из описания, совокупностью элементов внутреннего диалога. В известном смысле послепроизвольное внимание — всегда результат размышления. Иногда оно бывает простым, но чаще скрывает в неотслеженных глубинах множество ходов и последовательностей. Мы не замечаем, как всякий раз повторяем это «размышление» — в сокращенном виде, разумеется. Но даже в сокращенном виде внутренний диалог потребляет все накопившиеся ресурсы, за исключением неприкосновенного запаса, который хранится на случай катастрофических перцептивных и психических нагрузок.

Не будет большим преувеличением сказать, что взрослый человек живет в мире послепроизволь-ного внимания. Даже простейшие действия (например, ходьба) — результат послепроизвольного внимания. Когда-то ребенок потратил достаточный объем произвольного внимания, чтобы научиться ходить, а не ползать на четвереньках.

Конечно, в царстве послепроизвольного внимания тоже существует своя иерархия сложностей (энергоемкости). Ходьба, например, относится к простейшим действиям и потребляет совсем мало энергии. Распознавание звуков и слов родного языка — более сложный процесс. К нему примыкает целая система социальных сигналов, условностей, возникших на ранних этапах антропогенеза, когда формировались первобытные племена с их примитивными (но уже искусственными) ритуалами.

Своеобразным апофеозом послепроизвольного внимания стали для человека чтение и письмо. Эти навыки ярче всего демонстрируют искусственность мироописания и его условность. Одновременно они легли в основу глобального феномена человеческой культуры в целом. Сегодня чтение и письмо пребывают далеко не на вершине сложных автоматизмов послепроизвольного внимания. Есть навыки куда более сложные, но все они базируются на тех же принципах: сотворение знака после многократного абстрагирования мысли и представления, а затем — сотворение синтаксиса, т. е. законов, управляющих последовательностями знаков.

Язык, чтение и письмо сделали мышление человека синтаксическим. Одновременно собственный неприродный синтаксис приобрели все виды восприятий и описание мира целиком. Само устройство общественной жизни человека с какого-то момента стало детищем синтаксиса. Абстрактные понятия генерируют социальные феномены, и общество существует как определенный язык.

Исторически эти явления (внимание, язык, социум, культура) развивались системно и синхронно. Степень их взаимовлияния друг на друга настолько велика, что мы не можем определенно выяснить, какой из факторов был решающим в конкретной ситуации развития. Очевидно одно — объем послепроизвольного внимания на каждом следующем этапе возрастал. Это наблюдение и дает нам возможность уверенно говорить об усложнении тоналя человека, а равно о том, что с каждым столетием он требует все большего объема перцептивной энергии для поддержания своих разросшихся структур.

Таким образом, если объем произвольного и непроизвольного внимания остается в общем неизменным, то послепроизвольное внимание впитывает в себя специфические содержания (часть которых постоянно меняется) и отнимает возможность изменить режим восприятия. Следует заметить, что это положение не нужно понимать буквально: рост мирового тоналя влияет на индивидуальный тональ человека определенной эпохи, но не определяет его содержание во всех частностях. Прежде всего, индивидуальный тональ не может удержать непрерывного потока модификаций описания — более того, он в этом не нуждается. Часть неактуальных содержаний регулярно отмирает и перестает быть объектом послепроизвольного внимания. «Пузырь восприятия» принимает в себя те изменения, которые помогают ему более изощренно поддерживать неизменность базового режима перцепции. Поэтому усложнение одного аспекта может вызвать торжество вульгарной простоты и искусственной однородности в других областях описания мира. Таким образом тональ избегает губительного истощения — он всегда оптимален и пользуется самыми адекватными средствами для своего сохранения.

Поскольку сталкинг в первую очередь направлен на изменение объема послепроизвольного внимания, он сам по себе может вызывать резкие колебания в интенсивности энергообмена. Этим объясняется способность сталкера не только фиксировать точку сборки в измененной позиции, но и смещать ее наяву, без обращения к сновидению или медитативному трансу.

Для достижения этой цели сталкер пользуется внутренними ресурсами. Если мы проанализируем процесс сталкинга с точки зрения манипуляции вниманием, то заметим, что объем послепроиз-вольного внимания сокращается благодаря обращению к произвольному или непроизвольному вниманию. Именно к этому сводится процедура тотального сталкинга себя.

Мы можем выследить автоматизм (т. е. своевременно заметить его и остановить) либо посредством активного осознания, либо с помощью конкурирующего сигнала. Активное осознание делает по-слепроизвольное внимание произвольным — поймав себя во время стереотипного отреагирования или восприятия, мы вынуждаем осознание «просканировать» обычно ускользающую цепочку символов и интерпретаций. Конкурирующий сигнал возникает при вычленении элемента непроизвольного внимания из обычной сети стереотипных реакций.

В обычной ситуации внутреннего диалога непроизвольное внимание угнетено, вытеснено на периферию. Его возвращение в центр осознания, соответственно, «выдавливает» внутренний диалог и прекращает делание описания мира. Наиболее ярко этот принцип демонстрирует свою эффективность во время «ходьбы Силы». Максимальная активизация непроизвольного внимания, которая достигается благодаря неестественному расширению зрительного поля, вызывает впечатление переполненности информацией и останавливает внутренний диалог. Более мягкий вариант — слежение за работой непроизвольного внимания в любой текущей ситуации. Это состояние во многом идентично медитации «свидетель», которой пользуются некоторые йогические и буддистские школы.

Однако, манипуляция вниманием — всего лишь инструмент сталкинга. Она обретает смысл в том случае, если направлена на определенные области, благодаря чему дает новый опыт и позволяет в дальнейшем не только иначе переживать внешнее и внутреннее, но и познать закономерности своего существования в тонале, чтобы затем целенаправленно преобразовывать его.

Чтобы добиться этого, нужно изучить механизмы повседневного реагирования. Понятно, что сигналы, требующие выслеживания, движутся как снаружи вовнутрь, так и изнутри наружу. Всякий раз формируется цепочка «снаружи — внутрь — наружу». Эта простейшая структура может бесконечно развиваться. Каждый цикл отреагирования порождает новый внешний сигнал, который становится началом нового восприятия и, соответственно, нового реагирования.

Пристальное наблюдение за этим круговоротом доказывает наше печальное однообразие и неспособность чему-то научиться, если внутренний диалог не прерывается. Сталкинг, можно сказать, начинается с наблюдения. Стимулы, впечатления, ситуации повторяются бесконечно, поскольку мы одинаково на них реагируем. Реакции порождают поступки, поступки создают обстоятельства, которые поставляют материал для восприятия. Мы выбираем ту часть материала, которая вызывает знакомое уже реагирование. Так формируется замкнутый круг переживаний, эмоций, мнений. Мы повторяем себя с незначительными вариациями, в конечном счете оставаясь на одном и том же месте.

Непрерывное движение перцептивных сигналов по описанному кругу «снаружи — внутрь — наружу» есть не что иное, как поток впечатлений, отражающих энергообмен нашего кокона с внешним полем. Поскольку этот процесс многоуровневый, он транслируется осознанию одновременно через несколько содержательных областей.

«Снаружи — вовнутрь»:

сенсорная,

интерпретация восприятия,

интерпретация в системе описания мира (то, что определяет ценности, локусы, позиции, валентность значений по отношению друг к другу — именно это непрерывное сопоставление воспринимаемого с инвентаризационным списком тоналя вызывает большую часть продуктивного галлюцинирования).

«Изнутри — наружу»:

первичное реагирование,

повторное реагирование(проверка),

реакция индульгирования (психическая реверберация).

Эти области участвуют в цикле восприятие-реагирование как самостоятельно, так и в различных сочетаниях. Они влияют друг на друга, обусловливают друг друга, образуя разнообразные конструкции с участием всех трех типов внимания.

Выслеживая содержательные области, мы можем нарушить ряд трудно замечаемых автоматизмов. При этом особенно эффективным чаще всего оказывается выслеживание внутренней дистанции, существующей в психическом пространстве между сенсорной и интерпретационной зонами (1) и (2), а также первичным и повторным реагированием (4) и (5).

Здесь открываются необычные виды чувствительности, которые лежат в основе всех видов так называемого «экстрасенсорного восприятия». Бессознательно пользуясь приемом выслеживания паузы между сенсорным восприятием и его интерпретацией, первичным и повторным реагированием, сенситивы и экстрасенсы могут узнавать то, что обычно недоступно самопогруженному сознанию нормального человека.

Так может работать «психометрия» (опознание информационных следов через объекты), экстрасенсорная диагностика и многое другое. Пользуясь этим же приемом, толтек находит «место силы» и определяет его как благоприятное или неблагоприятное. Кастанеда описал это достаточно красноречиво. Когда дон Хуан заставил ученика непостижимым образом воспринять отличительные признаки места силы, он тем самым обучил его этому виду сталкинга. Именно обнаружение паузы между сенсорным восприятием и интерпретацией привело к осознанию прежде недоступной информации об окружающем мире. Транслироваться такая информация может самыми разными и всегда субъективными путями — визуально (цветовые пятна, необычный блеск и т. п. ) или кинестетически (странные ощущения в теле). Иногда знание приходит путем, который вообще невозможно идентифицировать — как бы непосредственно. В результате глубокого сталкинга, направленного на разделение сенсорной и интерпретационной области, тело может самостоятельно реагировать на открытую информацию (идеомоторными актами). Лозоходцы открыли этот способ много веков назад, используя в качестве усилителя чувствительности лозу или рамку (специфическую антенну). Конечно, самые чувствительные не нуждаются в антенне — телесные реакции сен-ситивов настолько очевидны, что их легко удается опознать. Тело само останавливается, поворачивается, вздрагивает и т. п.

Пауза между первичным и вторичным реагированием часто становится источником знания о состоянии других людей, их мотивации и других психологических моментах. Дело в том, что первичное реагирование, будучи по своему происхождению более древним, не столь жестко детерминировано описанием мира. Оно в большей степени отражает энергетическое состояние внешнего мира, а не значение (семантику) объектов. Повторное, или проверочное реагирование — это окончательное вписывание сигнала в тональную модель. Умение выслеживать паузу между реагированиями нередко встречается у опытных психологов-практиков, что делает их невероятно проницательными.

Авторы нейролингвистического программирования в свое время пытались создать обучающую методику, построенную на этом принципе. Наблюдения Гриндера и Бэндлера за самыми талантливыми психотерапевтами и гипнотизерами (такими, как Эриксон) вдохновили их на подобные поиски. Интересно, что, даже пользуясь методами НЛП, не все могут научиться «сверхнаблюдательности». Возможно, как раз потому, что не усваивают фундаментальный принцип этого загадочного действия — выслеживание первичного реагирования и отделение его от реагирования повторного. Модель, предложенная авторами НЛП, работает в той мере, в какой способствует формированию навыка выслеживания.

Таким образом, когда данный вид сталкинга направлен на внешний мир, мы начинаем получать новые знания о нем. Если же мы заняты самотрансформацией, то узнаем многое о себе.

Области (3) и (6) не менее важны, но выслеживаются относительно легко. Пожалуй, с них и начинается сталкинг. Выслеживание значений и ценностей, образуемых ими систем и отношений, — это то, без чего работа над безупречностью не может начаться. То же касается и выслеживания ин-дульгирования. Эти содержательные области являются поверхностью нашего тоналя, от них мы отталкиваемся, когда приступаем к работе над более глубокими пластами (1), (2), (4), (5).

Последовательность достаточно очевидна. Например, вы сталкиваетесь с ситуацией, вызывающей сильное эмоциональное реагирование. Прежде всего, вы определяете место замеченной эмоции и ее смысл в описании мира — допустим, это связано с чувством собственной важности и вызвано посягательством на определенную ценность. Разумеется, вы открываете два аспекта этого события реагирования — внешний (связанный с восприятием) и внутренний (связанный с переживанием восприятия). Исследуя внешний аспект, практик находит интерпретацию (2) и затем сам сенсорный сигнал, породивший интерпретацию (1). Обратившись к внутреннему аспекту, практик прежде всего сталкивается с многократно повторенной эмоцией (индульгирование), идентифицирует повторное, проверочное реагирование — источник эмоции (5) и добирается до первичного реагирования (4).

По мере продвижения к областям (1) и (4) интенсивность осознания неумолимо возрастает. Это связано как со спецификой самих содержаний, так и с необходимостью привлекать все большие объемы внимания. Если означивание и оценка (3) производятся менее автоматично, с ощутимым участием произвольного внимания, то по мере приближения к чистой сенсорности (1) произвольность исчезает, ее целиком заменяет послепроизвольное внимание — самое неуловимое из всех. Абсолютно то же самое происходит с внутренним аспектом: индульгирование (6) больше всего содержит произвольного внимания, первичное реагирование (4) держится вниманием послепроиз-вольным и непроизвольным.

Тотальный сталкинг (то есть, ситуация одновременного выслеживания всех областей) — крайне сложный процесс. Он требует предельной интенсивности осознания и вряд ли может продолжаться долго. В тех случаях, когда его удается поддерживать на необходимом уровне хотя бы пару часов, формируются все условия для смещения точки сборки. Причем характер смещения отличается от того, что наблюдается при неделании и, тем более, сновидении. Это медленный дрейф, который сопровождается частыми фиксациями. Вслед за дрейфующей ТС полноценно и мощно активизируются различные зоны кокона, что обеспечивает высокую степень интеграции медленно изменяющихся режимов восприятия. Рано или поздно, следуя данному импульсу, точка сборки достигает положения «повышенного осознания» без знаменитого «удара Нагваля». Это, наверное, самое мощное состояние энергетического тела наяву. Последствия такого опыта могут быть невероятны.

Во-первых, тотальный сталкинг резко повышает способность достигать второго внимания через сновидение. Плотность и яркость восприятия в сновидении связана с характерно «сталкеровским» уплотнением тела сновидения. Во-вторых, энергетичность наяву вызывает магические эффекты синхронистичностей и влияний — прежде всего, это воздействие на восприятие окружающих, а порой даже воздействие на неживые объекты. У Кастанеды, как вы помните, мастером подобных воздействий был великолепный Хенаро.

Конечно, столь масштабные достижения открываются в результате десятилетий упорной работы при наличии таланта. Важно понять, что это возможно, и что условием здесь является тотальный сталкинг, принципы которого я в основном описал. О некоторых специфических эффектах еще будет сказано в последующих главах.

Если тотальный сталкинг является как бы стратегической целью всей дисциплины, то частный сталкинг, направленный на конкретную задачу, — это повседневная работа. Каждый раз, используя сталкинг, мы разрешаем актуальную проблему нашего тоналя. Из этих шагов состоит последовательная очистка внутреннего пространства и трансформация отдельных комплексов.

В основе «частного сталкинга» лежат определенные сценарии. Поскольку сталкинг — это всегда творчество и импровизация, описать все сценарии не представляется возможным. Остановимся на главных. В большинстве случаев сталкер отталкивается от них, чтобы найти собственную уловку.

Сценарии сталкинга.

Будучи мастерством управления осознанием (в первую очередь, своим собственным), сталкинг использует инструменты, «зацепки», идущие от периферии к ядру, от опосредованных репрезентаций психических процессов (их эффектов, следствий, феноменов) к осознанию как таковому. Часть процессов этого уровня была, в частности, описана нейролингвистическим программированием, авторы которого построили собственную модель привлечения внимания к автоматизмам восприятия в психотерапевтических целях.

Основная масса наших неосознаваемых переживаний, как известно, репрезентирует (представляет) себя в психическом поле через привычные сенсорные системы — зрение, слух, кинестетику. Намного реже в этом участвуют обоняние и вкус, как содержащие минимальную семантику. Описание мира прежде всего визуально, затем аудиально и кинестетично — именно эти системы являются главным источником информации как о внешнем поле, так и о самом субъекте. Любая мысль, чувство, эмоция «представляется» нам в этих трех модусах. Но главное даже не это. Хитрость заключается в том, что через те же системы «представления» (репрезентации) возможна корректировка реакций и даже полная трансформация их.

Каждый человек имеет собственные предпочтения, или, выражаясь языком НЛП, «репрезентативные системы». Один склонен переживать какие-то содержательные области своей психики визуально (образами), другой — через слух или осязание. Соотношение систем всегда индивидуально. Абсолютных доминант здесь не существует. Скорее, следует говорить о рефлекторных связях конкретных содержаний с конкретным сенсорным каналом. В этом смысле ставшее уже традиционным деление людей на визуалов, аудиалов и кинестетиков достаточно условно. Даже у ярко выраженного «визуала» есть поля реагирования, где торжествует слуховое или кинестетическое репрезентирование. И наоборот.

Таким образом, следует учитывать, что в роли сталкеровских «зацепок», через которые осуществляется выслеживание и управление, могут выступать все три системы, а иногда и пять — учитывая обоняние и вкус. Каждый раз надо самостоятельно определить, какая «зацепка» является самой эффективной для выслеживания и трансформации реагирования.

Чаще всего мы связываем свои чувства с визуальным и кинестетическим каналом, что вполне логично как с психологической, так и с энергетической точки зрения. Восприятие (и, соответственно, репрезентация) звука расположено как бы немного в стороне. Возможно, это связано с возникновением второй сигнальной системы, настроенной на расшифровку звуковых символов. Постоянно пользуясь речью и слушая речь, человек усвоил бессознательное намерение прежде всего понимать звук как знак. Он репрезентирует аудиально главным образом собственный внутренний диалог (в виде ментального комментирования) и относительно редко ассоциирует переживание с чистым, не-семантическим звуком.

Визуальность и кинестетика — области, которые постоянно участвуют в любом реагировании. Функционируя в среде, мы главным образом видим и чувствуем ее. Чаще всего одновременно. А потому реакция (эмоция) в контуре «изнутри — наружу» сопровождается визуальной и (или) кинестетической продукцией.

Если поймать самого себя в момент отреагирования, использовав всплеск произвольного внимания, то вам откроется комплекс осязательных ощущений (чаще всего их сопровождают характерные мышечные напряжения) и картинка (образ, совокупность образов). Кинестетический комплекс включает в себя ощущения холода, тепла в разных частях тела, дрожь, «мурашки», нечто, напоминающее электрические разряды, и др. Мышечные напряжения либо дополняют эту кинесте-тику, либо замещают ее.

Известны области, где мышечные напряжения проявляются особенно ярко и часто, зафиксированы общие закономерности, связи между конкретными эмоциями и мышечными напряжениями.

Например, чувство обиды почти всегда сопровождается напряжениями горла и шеи. Чувство страха сопровождается спазмами брюшной полости. Униженность и подавленность демонстрирует себя в характерном напряжении плечевого пояса и верхней части спины. И т. д. и т. п. У каждого связи между реакцией и мышечным напряжением формируются индивидуально, здесь можно найти исключения из общих правил или множество дополнительных нюансов. Поэтому каждый сталкер должен выследить поведение своих мышц лично, а не листать справочники по практической психологии.

Как только кинестетическая «зацепка» найдена, на нее можно воздействовать произвольно и таким образом трансформировать сам характер реагирования. Теоретически это несложно, но требует длительной и упорной практики. Если вы обнаружили, что, испытывая тот или иной вид страха, ваше тело холодеет или непроизвольно дрожит, надо вызвать тепло и расслабление. Если во время приступа раздражительности, гнева, обиды у вас горят щеки или руки, надо научиться вызывать в этих зонах чувство прохлады.

Выслеженные мышечные блоки растворяются также при помощи тепла, вызывания чувства тяжести и непосредственного расслабления. Давно известно, что можно остановить страх, глубоко расслабив область живота. Очень многое можно сделать со своими реакциями через контроль за плечевым поясом, спиной, шеей и — особенно — лицом. Мимические мышцы трудно поддаются контролю и исполняют особую функцию кинестетической поддержки любого эмоционального переживания. Губы, щеки, мышцы вокруг глаз, лоб — все это крайне подвижно и редко расслабляется. Выследить собственную непрерывную мимику — это уже поставить под контроль немалый объем повседневных реакций.

Для качественного сталкинга требуется произвести работу, состоящую из двух этапов: (1) выследить и остановить кинестетическое сопровождение, (2) разорвать автоматическую связь между телесным ощущением (напряжением) и реакцией. Первый этап реализуется, когда вы достигаете способности вызывать диаметрально противоположные кинестетические комплексы (тепло вместо холода, расслабление вместо напряжения и т. д. ). Второй этап — сложнее. Здесь надо научиться вызывать привычную кинестетику и мышечные напряжения, не испытывая при этом эмоциональной реакции, рефлекторно связанной с ними. Это очень важно. Иначе вы не свободны в своем самоконтроле. Это особенно заметно, когда речь идет о мимике. Если вам необходимо неестественным образом расслабить лицо, чтобы избавиться от какой-то эмоции, — это не сталкинг. Окружающим вы покажетесь более чем странным субъектом, который бродит по миру с лицом лунатика или дебила.

Поэтому практика произвольных расслаблений (1 этап) — это лишь подготовительный тренинг, который необходим для осознавания и ломки стереотипа. Это тренинг, который обеспечивает сталкера телесным опытом. На втором этапе обретенный телесный опыт используется как «зацепка» для уничтожения автоматизма — например, сталкер осознанно напрягает мимические мышцы, удерживая внутреннюю дистанцию, «не участвуя» эмоционально (психологически) в собственном выражении лица. (С точки зрения тотального сталкинга это тоже не высшее достижение. Это просто качественный контроль «актерского» типа. Его можно разоблачить, потому что всякая, даже самая совершенная «игра» в некоторых ситуациях интуитивно распознается наблюдателем. А подлинный сталкинг, как говорил дон Хуан, это не «актерская игра». Об этом моменте я еще скажу. )

Визуальная репрезентация выслеживается по тому же принципу. Специфика визуальности состоит в том, что работать приходится с простым образом или сложной картинкой. Здесь методы, разработанные нейролингвистическим программированием, можно применять с большим успехом. Я не стану подробно их пересказывать, а просто порекомендую интересующимся ознакомиться с техникой модальностей и субмодальностей. Общий смысл трансформационного метода заключается в манипулировании визуальным воображением. Картинка, которая сама собой возникает в глубинах нашей психики, когда происходит эмоциональное реагирование, имеет множество параметров — яркость, размер, цвет, затенённость, приближенность или удаленность и т. д. Какой-то из этих параметров (субмодальностей) автоматически связан с характером переживания. Здесь открывается широкое поле для саморегуляции, поскольку визуальность многоаспектна и очень информативна. Можно менять «знак» эмоции, ее интенсивность, можно формировать новые эмоциональные паттерны, увеличивая или снижая яркость картинки, приближая или удаляя от себя образ, окрашивая или затеняя части картины или всю ее целиком.

Разумеется, это лишь технология. Это не сам сталкинг, но весьма удобный набор инструментов для него. Настроение сталкера поддерживается лишь в том случае, если в процессе манипуляционных игр вы помните, что ни изначальная эмоция, ни видоизмененная при помощи НЛП не является вашей сутью. Человек — это Тайна; осознание, как и энергетическое тело, в конечном итоге принадлежит нагуалю. Выслеживая себя, вы раскрываете в себе экзистенциальную свободу. Иными словами, все эти манипуляции нужны не для того, чтобы из одного типа обусловленностей произвольно перейти в другой тип таких же обусловленностей (что, собственно, является задачей НЛП, как и всякой психотерапевтической методики). Задача сталкера — научиться манипулировать любыми обусловленностями, рефлексами, «якорями», непрерывно осознавая собственную непричастность к ним.

Выражаясь языком Т. Парсонса (которого вспоминал в этой связи Кастанеда), цель заключается не в переходе от одной системы глосс к другой (реглоссировке), а в открытии условности любых систем глосс, освобождении от них (деглоссировке). Только в случае сталкинга речь идет не столько о глоссах восприятия (с ними работают при помощи «неделания»), сколько о «глоссах реагирования», если можно их так назвать.

Поэтому перечисленные здесь инструменты используются не только и не столько для манипулирования собственной психикой под известным лозунгом «Используйте свой мозг для изменения». Они нужны для познания своей «системы глосс» и освобождения от нее.

Для этого применяются сценарии сталкинга. Вот самые важные из них:

(1) Выслеживание однотипности («ядра» или «импринта»).

Добиться полного успеха в этом деле нельзя без качественного перепросмотра, которому посвящена следующая глава. Но область психоэмоционального триггера (включающего механизма) в известной мере обнажается в процессе сталкинга текущих состояний. Сталкинг может указать основные координаты и направление, в котором следует перепросматривать тот или иной комплекс.

Дело в том, что человек — существо, непрерывно повторяющееся. Одна и та же программа реагирования может включаться несколько раз в день, так что внимательное наблюдение обязательно покажет нам ее основные черты.

Выслеживая «однотипность», сталкер стремится найти первый и самый важный элемент в реакции — ее начало. Это и есть «ядро». Бывает, что «ядро» — это один из импринтов, которые были описаны в первой части книги. Но чаще «ядром» оказывается не импринт, а небольшая конструкция из символов и рефлексов, которая сформировалась в нашем тонале на основе уже обусловленного импринтами опыта. Такая конструкция бывает привязана к знаку, символу, слову, ситуации, человеку и даже неживому объекту.

Последнее только кажется странным. На самом деле это вполне тривиальное явление в нашей эмоциональной жизни. Таких банальностей полным-полно. Есть женщины, которые впадают в бешенство при виде работающего телевизора (потому что муж смотрит его целыми днями), есть взрослые и ответственные мужчины, которые любыми способами избегают компьютера (потому что им когда-то показалось, что освоить его они не могут, и это болезненным образом ущемило их образ себя как людей способных и интеллектуальных), и т. д. и т. п. Связь объекта и эмоции у них настолько сильна, что телевизор (компьютер) вызывает одно и то же чувство в любой ситуации. Само наличие объекта в воспринимаемом поле является триггером для реализации эмоциональной программы.

Что уж говорить о людях или, например, словах! С ними связано так много, что они могут определять весь эмоциональный фон жизни. Иногда одно слово или словосочетание, даже будучи вырванными из контекста, провоцируют целую эмоциональную бурю. А конкретные люди или простое упоминание о них могут испортить настроение (либо исправить его) не действиями и не ситуациями, а самим фактом своего бытия.

Выследить «ядро» и запомнить, какую именно реакцию оно начинает, — уже наполовину избавиться от автоматизма. Бдительность сталкера дает возможность трансформировать реагирование на «ядро», если вы ставите перед собой эту цель.

(2) Выслеживание алгоритма.

Этот сценарий сталкинга направлен на осознание последовательностей и изменение их. Если первый сценарий направлен на вычленение запускающего элемента поведенческой программы, то «выслеживание алгоритма» подразумевает осознание личного синтаксиса — языка, с помощью которого создано ваше описание мира.

Следуя лингвистической аналогии, можно сказать, что всякая завершенная ситуация реагирования — своего рода предложение, в котором заключена особая логика. Подобно тому, как члены предложения идут в определенном порядке и этим порядком обеспечивается адекватная передача смысла, переживания, эмоции, чувства связаны психологическими моделями, штампами, паттернами. Присущая им логика — это логика «идей» тоналя, выросшая не только из общих для данного социума контуров, но и из личной истории индивида.

Когда мы автоматически следуем алгоритму, интенсивность осознания неуклонно падает. По сути, всякая программа реагирования, которой мы научились в обычной позиции «небезупречности», направлена на то, чтобы лишить нас энергии. Это алгоритмы «последовательного и всестороннего истощения». В психологии их иногда называют гештальтами.

Самые общие законы психологического синтаксиса даже можно описать, но здесь в этом нет необходимости. Достаточно иметь в виду, что они включают в себя усиление эмоции, отсрочивание, вытеснение. Чаще всего мы сталкиваемся с усилением. Оно обеспечивается способностью эмоций взаимно переходить друг в друга в рамках синонимического ряда. Так, в рамках одной программы реагирования обида и злость могут беспрепятственно усиливать друг друга. Точно так же происходит в других «рядах» — обида и зависть, зависть и злость, обида и жалость, жалость и злость и т. д. Однако синтаксически невозможно поставить рядом обиду и радость — в любой последовательности. Эти переживания встречаются рядом только в том случае, если относятся к двум разным программам реагирования. Иными словами, то, что вызвало у вас обиду, не может сразу же порадовать, и наоборот.

Данный сценарий сталкинга подразумевает выслеживание конкретной последовательности, которая ведет к энергетическому истощению. Навык узнавания таких последовательностей дает возможность либо сделать «паузу» (прервать реагирование), либо парадоксальным образом трансформировать их. Иногда для этого приходится пользоваться целым набором инструментов, описанных выше. Ибо остановить психологический синтаксис для нормального человека так же противоестественно, как прервать речь, не договорив до конца фразу или слово. Что же касается трансформации программы без ее остановки, то это еще сложнее.

Главная цель такого сталкинга — избежать потери энергии. Динамизм наших реагирований столь велик, что успешная реализация сценария часто приводит не только к сохранению энергии, но и к весьма быстрому ее накоплению (поглощению). Энергетически это даже более эффективный прием, чем неделание или созерцание. Дело в том, что подобный сталкинг обычно осуществляется в ситуации мощного энергообмена и коммуникации с окружающими. Полевая подвижность, которая прежде истощала нас, в ситуации сталкинга вдруг становится источником Силы, а не поглотителем ее. Неделание (которое всегда происходит на фоне замедленных энергетических процессов) далеко не всегда приводит к настолько впечатляющим результатам. Сталкеры знают об этом и успешно используют данный эффект.

(3) Выслеживание привычки (внутренней и внешней).

Это более частный сценарий, чем предыдущие, но в ряде аспектов не менее важный. Здесь выслеживание направлено на жесткие соединения элементов внутри программы реагирования. Продолжая лингвистическую аналогию, можно сказать, что здесь речь идет о выслеживании трансформации устойчивых «фразеологических оборотов». Это локальные цепочки, состоящие из небольшого числа звеньев, которые реализуют себя совершенно одинаково (без модификаций, с минимальным учитыванием контекста) практически во всех ситуациях нашей жизни.

Привычка — это однозначное отношение, возникшее между сенсорным восприятием и реакцией (внешняя привычка) либо между реакцией и реакцией (внутренняя привычка). В самом простом случае (который на практике встречается довольно редко) речь идет об отношении между двумя элементами. Данный сценарий, если говорить упрощенно, — это выслеживание «якоря» или рефлекса. К этой же области выслеживания относятся простейшие комплексы. «Внешняя» привычка инициируется обстоятельствами и содержанием воспринимаемого, «внутренняя» — собственными эмоциями.

Существует ряд примитивных привычек, в которых можно найти больше биологического, чем социального. Такие привычки осуществляются при помощи непроизвольного внимания и не связаны с реагированием на подобных (не-социальны). Каждый человек имеет в себе определенный объем простейших жестких автоматизмов. Часто они возникают в самом раннем детстве. Это может быть характерная походка, осанка, привычка скрещивать ноги и т. д. вплоть до дурных привычек, которые мы обычно пытаемся скрыть от других. Разумеется, они не поглощают существенных объемов энергии тоналя и сами по себе вполне безобидны (если не направлены на разрушение тела). Но их можно использовать в качестве «зацепок» для тренировки произвольного внимания.

В области выученного также немало подобных автоматизмов. Сюда относится, например, «право-рукость» или «леворукость», почерк, манера держать вилку во время еды, заполнять паузы в разговоре конкретными, не имеющими смысла речевыми штампами и т. п. Механизм примитивной привычки может поддерживать биохимическую зависимость и превращать ее в настоящую проблему.

Отличительная черта привычки — отсутствие семантики. Сама по себе привычка не поддерживает описание мира, но может включать более сложные процессы, которые фиксируют позицию точки сборки и режим восприятия. Выслеживание привычек — важный момент в формировании навыка остановки, «паузы» реагирования.

Некоторые привычки тесно связаны с целым рядом характерных черты психологического типа. К примеру, специфическим отражением ряда внутренних комплексов является почерк, что иногда позволяет осуществлять успешную графологическую диагностику в психологии. Пытаясь изменить почерк, человек, разумеется, не меняет свой психологический тип, но привлекает произвольное внимание к собственной моторике. Поскольку же моторика рефлекторно связана с эмоционально-чувственным фоном, таким образом можно сделать его более явным и облегчить дальнейший сталкинг.

Остановке таких простейших автоматизмов большое внимание уделял Гурджиев. Известно, что при должной настойчивости «пауза» может ввести субъекта в трансоподобное состояние общей перцептивной и реактивной дезориентации. Такое состояние, в свою очередь, может сопровождаться «импринтной уязвимостью» — следовательно, его можно использовать для реимпринтиро-вания. К сожалению, без инструктора использовать этот прием крайне сложно. В самостоятельной работе «остановка привычек» редко вызывает целенаправленную трансформацию того или иного импринта. Эффект здесь ограничивается общим усилением осознания. Впрочем, наличие несгибаемого намерения при постоянной практике выслеживания привычек ведет к нужным трансформациям в сторону безупречности. Просто сталкер должен не забывать о цели и систематически использовать все возникающие на пути шансы.

(4) Выслеживание мотива и ценности.

При помощи этого сценария можно осознать целый ряд индивидуальных нюансов в собственном описании мира. Использование такого типа сталкинга формирует установку, которая затем полноценно реализуется во время перепросмотра. Поскольку метод выслеживания мотива и ценности целиком относится к области значений (семантике), для его осуществления можно использовать специально организованный внутренний диалог.

Этот сценарий можно даже назвать «актуальным мини-перепросмотром». Когда завершается ситуация реагирования либо когда эта ситуация уже достаточно проявила себя, следует просто отстраниться от нее и задать себе пару простых вопросов:

«Что именно вызвало эмоцию?»

«Почему я отреагировал именно так?»

«Почему это для меня важно?»

Условиями успешного сталкинга в этом случае являются высокая бдительность и предельная искренность. Понятно, что искренность возможна уже на фоне некоторой безупречности. Человек всегда находит оправдания своим эмоциям, рационализируя их. Важно заметить, когда и каким образом вы «водите себя за нос». Открытие в собственном тонале системы самообманов требует определенного мужества. Занимаясь этим видом сталкинга, вы непременно коснетесь «святыни» — взлелеянного образа себя. Это не должно вас задевать или расстраивать. Если вы впадаете в депрессию или самоуничижение, узнав, что далеко не так хороши, добры, умны, талантливы, как прежде полагали, — сталкинг не завершен. Теперь вам следует понять, почему вы расстроены. Процесс «самокопания» продолжается до тех пор, пока вы не испытаете подлинное бесстрастие и отрешенность, разглядывая свои проблемы, недостатки, несовершенства.

Все это входит в методику «очищения» тоналя. Каждый выслеженный комплекс, когда он перестает вызывать эмоции, автоматически переходит «на сторону разума», освобождая пространство для новой чувствительности. Осознанная ценность (мотив) выходит из привычного самозабвения и уже не в состоянии функционировать совершенно автоматически. В процессе такой работы человек постепенно освобождается от своей прежней психологии, что не может не сказаться на поступках, эмоциях, решениях. Сталкер перестает следовать законам бихевиоризма, зоны его непредсказуемости последовательно расширяются. Как выразился дон Хуан, он перестает быть «дичью» и становится «охотником» — Человеком Неведомым как для других, так и для самого себя.

По мере того, как расширяются объемы выслеженного пространства в себе, сталкер замечает все больше в окружающем мире. И тогда он приступает к двум сценариям, на которые раньше просто не хватало энергии, — к «маскировке» и выслеживанию чужого тоналя. Они свидетельствуют о приближении мастерства, потому что требуют удвоенной бдительности. В случае «маскировки» надо непрерывно удерживать состояние безупречного воина и моделировать социально адекватное (приближенное к оптимальному) поведение. Выслеживание чужого тоналя еще сложнее, поскольку включает в качестве обязательного условия тщательный сталкинг себя и при этом осознанное наблюдение за проявлениями описания мира другого человека.

Как многократно указывалось, выслеживание чужого тоналя не подразумевает манипуляции им. Конечно, сталкер оказывает влияние на тех, с кем вступает в коммуникацию, корректируя собственное реагирование. Особая ситуация возникает, когда приходится иметь дело с «мелким тираном», поскольку сталкер должен «обезвредить» его, победить психологическое давление и построить обстоятельства выгодным для себя образом. Но даже здесь вряд ли можно говорить о настоящей манипуляции другими людьми. Ибо тиран останется тираном. Он всего лишь потеряет возможность терроризировать сталкера, истощать его эмоционально и энергетически. Это и станет победой над тираном, реальной проверкой уровня самоконтроля и осознания сталкера. Практическим последствием такой победы будет отказ «мелкого тирана» от свойственного ему типа поведения — он теряет интерес к бывшей «жертве» либо признает ее независимость.

Что же касается «маскировки», то она уже сама по себе является стиранием личной истории. Ведь сталкер удаляет из сферы опознаваемого и узнаваемого другими значительную часть своей личности. В этом смысле дон Хуан был, безусловно, прав, когда учил Кастанеду не давать никому исчерпывающей информации о себе. Это не «скрытничанье», не нарочитая «завеса тайны», которая лишь привлекает излишнее внимание со стороны окружающих. Напротив — это иллюзия «обычности».

Именно здесь «актерская игра», о которой было сказано выше, должна перерасти в нечто большее — а именно, в моделирование такого типа энергообмена с окружающими, что они не в состоянии заметить ничего необычного. Такой эффект возникает на уровне овладения тотальным сталкингом. Его невозможно сыграть, нельзя имитировать, пока интенсивность осознания не достигла определенного уровня. Ибо здесь формируется некая часть энергетического тела, которая может как бы самостоятельно производить маскирующие энергопотоки (интуитивно воспринимаемые другими людьми как «подлинность»), при том, что центр осознания не принимает в данной энергетике никакого участия, сохраняя неизменную безупречность. Часть сталкера словно на самом деле переживает эмоции и чувства, которых в реальности нет, и этим окончательно сбивает с толку тональ наблюдателя.

Это высокое искусство — свидетельство реализации свободы от социума и эго энергетических воздействий. Это превращение сталкера в подлинную Тайну.

Чтобы пациент излечился, ему необходимо родиться снова, а архетипной моделью такого рождения является космогония. Необходимо отбросить работу Времени и вернуться в рассветный миг, предшествовавший сотворению. На уровне человека это равнозначно тому, что он должен вернуться к «чистой странице» существования, к абсолютному началу, когда еще ничто не было осквернено и испорчено.

(Мирча Элиаде.)

Перепросмотр — штука сложная. Он испытывает практикующего на психологическую прочность. Иногда утверждают, что перепросмотр сродни психоаналитическим техникам фрейдистского или юнгианского толка. Это верно лишь отчасти. Проблема связана с известным аналитикам фактом «сопротивления терапии» и всем комплексом тонких отношений, которые неминуемо развиваются в процессе анализа между терапевтом и его клиентом.

Иными словами, при анализе всегда есть «козел отпущения». Если перепросматриваются проблемы и ситуации, которые значительно влияют на уровень самооценки клиента, его ЧСВ, его страхи и жалость к себе, он знает, кто в этом «виноват». Виноват, как всегда, аналитик. Почему он вынуждает клиента радикально изменить образ себя (для себя и для других)? Почему он берет на себя функции, которые всегда ассоциировались с подавляющими авторитетами вроде фигур отца или матери, старшего брата или иного значимого «оценщика»? Разумеется, у него (аналитика) нет на это никакого права. Обвиняя терапевта во всех смертных грехах, впадая в истерику, устраивая мелкие бунты, отказываясь вспоминать вытесненные содержания, человек облегчает собственные страдания. Ибо гораздо легче думать, что ВИНОВАТ кто-то другой.

При перепросмотре такая ситуация невозможна. С одной стороны, процесс трансформирования бессознательных содержаний происходит в одиночестве, с другой — что значительно усиливает сопутствующие переживания — на фоне самонаведенного транса (при помощи ритмичного дыхания, покачивания головой, сенсорной депривации и т. д. ). И открывается пугающая картина — во всех своих бедах, несовершенствах, несчастьях, ошибках виноват только ты сам. Ты оказываешься лицом к лицу с самим собой, без посредников, без оценщиков, без командиров, авторитетов и мелких тиранов, окружающих нас в повседневной жизни, — то есть без оправданий.

В результате ваши личные истерики, рыдания, ваше отвращение к себе достигают возможно максимальной интенсивности. Личность нестабильная, неуравновешенная, слабая бывает потрясена до такой степени, что вместо трансформации комплексов наносит себе психологический вред. Так что перепросмотр нельзя рекомендовать людям, чрезмерно закомплексованным и ослабленным. Как и вся дисциплина толтеков, техника предназначена для здоровых, зрелых и сильных личностей.

Но и они — вполне, казалось бы, проникшиеся духом «воина» — в процессе перепросмотра сталкиваются с депрессивными реакциями, с бессознательным отторжением подобной работы над собой, с необъяснимым отвращением к Трансформации, обещанной толтекскими шаманами. Их внутреннее сопротивление чаще всего имеет два модуса — активный и пассивный. Активный модус предполагает агрессию, злобу, ненависть и отвращение. Пассивный — воплощает себя в апатии и депрессии различной степени тяжести.

Как это ни парадоксально, с активным модусом неприятия работать проще. Это состояние энерге-тично, оно связано с действием. Обычно оно исходит из уязвленного чувства собственной важности и требует разрешить ситуацию тем или иным образом. Здесь достаточно перенаправить основное внимание на нужный объект. Заметить, что «перенос» агрессии на всякие тональные рационализации (обстоятельства жизни, окружение, «пагубное влияние родителей», «неприемлемая идеология или учение») ничуть не разрешает проблему, а лишь отдаляет ее решение, делает проблему почти перманентной. Осознание пустого расхода эмоций на то, что существует лишь в вашем воображении, или на то, что принципиально нельзя изменить (например, «обстоятельства жизни»), может заставить вас все-таки вернуться к первопричинам — комплексам, импринтам и т. п. И вынудит вас работать с ними, отталкиваясь от нового опыта и знания.

Пассивный модус неприятия — это своеобразный бессознательный отказ от использования энергии вообще. Легко догадаться, что он растет из доминирующего чувства жалости к себе. Субъект выбирает ничего не предпринимать, замереть и забыться. Он желает законсервировать существующие проблемы, надеясь на то, что в конечном итоге их «абсолютное обездвиживание» вызовет у него анестезию. Интересно, что в конце концов этого на самом деле можно добиться.

Однако средства, которыми достигается подобная неподвижность и бесчувственность, поистине ядовиты. Для этого требуется максимально сузить или «ослабить» осознание, сделать все, чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах не менять режим восприятия, и даже больше — данный изначально режим восприятия требуется обеднить, лишить тревожных цветов и нюансов, чтобы вдруг не «проснуться». Вечное самозабвение и предельный автоматизм — вот унизительные «консерванты», которые нужны человеку, дабы избежать тревожных перемен в самом себе. И даже в этом грустном параличе осознания человек, отказавшийся когда-то от борьбы, непрерывно страдает от скрытой (латентной) депрессии. Он не знает радости жизни, да и как может быть иначе? Ослабленное осознание не инспирирует подъема, вдохновения, поток сенсорных сигналов сужен и повторяет бесконечно одни и те же паттерны. Жизнь бледна и пуста, ее обманчивое спокойствие вызвано не гармонией, а блокировкой основного массива чувств и эмоций. Так выглядит человек, «проигравший свою битву», отказавшийся от перепросмотра из-за страха боли, страха психологических страданий.

Таким образом, негативная реакция на перепросмотр, постоянное желание отложить его «на потом» должны быть выслежены. Это симптом бессознательного сопротивления, у которого могут быть разные причины. Как уже было сказано (см. вступительную статью), причиной нежелания перепросматривать себя может быть «комплекс Зверя», комплекс древнего мага. Тогда перепросмотр особенно необходим, как способ исцеления от накопившегося объема деструктивных эмоций.

Но чаще нежелание перепросмотра вызвано банальной жалостью к себе — мы понимаем, что качественный перепросмотр способен радикально изменить нашу психику и нашу жизнь в целом. Мы предчувствуем, что все или почти все базовые координаты тоналя, наши «опоры» стабильности и уверенности в себе, будут поколеблены и в конце концов разрушены. Иными словами, мы боимся правды и той неведомой свободы, к которой ведет эта правда.

Кастанеда неоднократно вспоминал в своих работах об энергетическом аспекте перепросмотра — о том, как возвращается утраченная светимость, оставленные в процессе личной истории энергетические нити.

Верна или нет данная концепция, нам точно неизвестно. Для ее проверки нужно владеть глубоким и стабильным видением. Что же касается метафизической идеи, будто в результате перепросмотра формируется некая копия осознания, которой довольствуется Орел, то она очень напоминает метафору, хотя опять-таки достоверно судить об этом мы не можем.

Безусловным представляется тот факт, что перепросмотр растворяет психоэнергетические блоки в коконе и, следовательно, освобождает точку сборки от значительной части бессознательных фиксаций. И это, на мой взгляд, — главное. Качественный перепросмотр гарантирует успех в достижении безупречности и кардинально улучшает процесс сталкинга. В этом отношении с перепросмотром не может сравниться никакая иная техника. Это — обязательное условие свободы.

В основе самой идеи перепросмотра лежит очень многое. Это настолько древняя идея, что ее можно приравнять к продукту мифологического мышления, опирающегося на изначальные архетипы. Мы вполне можем предположить, что толтекский перепросмотр начинался не как психоэнергетическая практика, а как акт «возвращения к первому Мифу» (о чем писал М. Элиаде).

С древнейших времен, когда осознание не было столь замкнуто на себе, когда тональ представлял собой относительно простую конструкцию, человек интуитивно ощущал, что его начало во Времени хранит память о предшествующей свободе — свободе жизни без описания. Эта память о безымянном «времени сновидений» создавала особый эмоциональный фон шаманического экстаза. Всякий раз, испытывая высокий психоделизм растений силы, шаман возвращался к истокам личной истории, повторно проживая события, которые скрыли от него мир духов и магию предков. Даже спонтанный и фрагментарный перепросмотр, характерный для индуцированного растениями смещения точки сборки, оставлял впечатление очищения и просветления. Не заметить это было невозможно.

Таким образом, идея возвращения во Времени через повторное проживание жизни, через упорядоченное воспоминание, не имеет никакого отношения к психоанализу XX века. Совершенно очевидно, что изначально практика перепросмотра была связана с обретением Силы и является частью наследия древних магов, шаманов и видящих. Свобода восприятия сама по себе не могла быть целью, она использовалась как инструмент, дающий доступ к более мощному энергообмену.

Новые видящие, которые стремились к третьему вниманию, взяли на вооружение древнюю методику, поскольку обнаружили ее необыкновенную эффективность для усиления сталкинга. Но для этого им пришлось отказаться от первоначальной спонтанности шаманов, от их беспорядочных блужданий в истоках личного Времени, блужданий, провоцировавших энергетические всплески, сопровождающиеся видениями и магическими влияниями. Они отказались от растений силы как катализаторов перепросмотра, так как хотели обрести подлинную чистоту и высокую интенсивность осознания. Только последовательная работа по перепроживанию прошлого в первом внимании давала шанс интеграции, а затем преображения целостного существа.

Поскольку такая модификация перепросмотра затрагивала все области энергетического тела, а не избранные фрагменты (как у древних видящих и шаманов), возникло сопротивление тоналя. Весь мир — внутренний и внешний — был подвергнут сомнению. Маг отказался от своей исключительности, от охоты за Силой, от областей описания, содержащих фундаментальные и неприкосновенные «святыни». Вся история личности должна была подвергнуться беспристрастному анализу. Такой подход вскрыл глубинные истоки страха смерти, чувства собственной важности и жалости к себе. Он не оставил камня на камне в картине мира видящего и таким образом растворил образ древнего мага в бесконечной свободе и пустоте. Не все толтеки оказались способны на этот подвиг. И хотя путь древних магов затерялся в глубине веков, а большинство из них самих потерпело жестокое поражение, и сегодня ситуация не стала проще. Современный практик нередко избегает испытания перепросмотром, несмотря на то что знает —иного пути не дано.

Чтобы настроить себя на перепросмотр, надо сформировать несгибаемое намерение, направленное на выслеживание и трансформацию жалости к себе и чувства собственной важности. Надо быть готовым к разнообразным и болезненным «опровержениям себя». Иногда драматические эпизоды перепросмотра вызывают ситуацию символической смерти, указывают путь к «месту без жалости» и другим мощным трансформациям. Глубокий перепросмотр оживляет уроки далекого прошлого и может провоцировать болезненные синхронистичности в настоящем, ломку обстоятельств и отношений — к этому также следует быть готовым.

Разумеется, невозможно заниматься перепросмотром непрерывно. Опираясь на собственный опыт, могу сказать, что оптимальным мне кажется обращение к перепросмотру два раза в год. Каждый такой период может длиться от двух-трех недель до месяца. Как правило, первый перепросмотр, несмотря на его поверхностность, — самый длительный. Лучше потратить на него сразу два месяца ежедневных занятий и как можно подробнее пройти по карте своей жизни. Это вызывает некоторую возбужденность энергетических полей кокона и формирует навык сосредоточенного воспоминания. Внимательное отношение к своим ощущениям поможет узнать, приобрели ли вы «чувство тела», которое и есть главный опыт перепросмотра. В дальнейшем вам будет гораздо проще погрузиться в надлежащее состояние, так как тело «помнит» хорошо и долго.

Технически перепросмотр новых видящих состоит из следующих пунктов:

Составление списка.

Использование дыхания.

Сужение области внешнего сенсориума (темнота и ограниченное пространство).

Наведение транса.

Составление списка (1) — это многократная процедура. Поскольку перепросмотр должен активизировать вытесненную память (к которой тональ нас категорически не допускает), мы используем целый ряд уловок и хитростей. Здесь бесполезно пытаться идти напролом. Если вы хоть раз пробовали перепросмотреть собственную жизнь, то знаете, насколько это непростое занятие.

Тональ допускает нас к тем психическим содержаниям, к тем содержательным и чувственным воспоминаниям, которые менее всего способствуют трансформации. Вы заметите, что большая часть доступной нам памяти — формальна. Словно некий фильтр скрывает от нас эмоциональный и чувственный ряд. Что же касается памяти энергетической, то она, как правило, заблокирована наиболее жестко. И в этом нет ничего удивительного. Ведь энергетическая память кокона — это та зона, возбуждение которой приводит к неминуемому смещению точки сборки. Наша нынешняя позиция восприятия как раз обусловлена тем, что мы не помним энергетических состояний прошлых положений перцепции. Открытая часть памяти — это прежде всего память описания, за которой стоят, в основном, одни слова. Это обстоятельство объясняет, почему так трудно запомнить тот опыт, в котором работа описания ослаблена или сведена к минимуму — обычные сны и сновидения, психоделические откровения. По той же причине глубокая медитация может вызвать последующую амнезию, а впечатления от состояния повышенного осознания, где описание вместе с внутренним диалогом почти замирают, по возвращении в базовый режим восприятия сразу же блокируются и требуют особых усилий для восстановления памяти о них.

Ввиду наличия многочисленных блоков и запретов на воспоминание восприятий и энергетических состояний, мы вынуждены подбираться к вытесненной личной истории многократно и с разных сторон. Это требует составления не одного списка, а целого ряда списков для перепросмотра. Рассмотрим самые важные типы подобных списков. При их составлении не забудьте, что перепросмотр производится в обратном порядке — от настоящего в прошлое. Для удобства вы можете сначала составить список в прямой последовательности, а затем перевернуть его так, как это нужно для порядка воспоминания.

(а) Формальный список.

Его составляют в первую очередь. Ониспользуется для привлечения внимания и формирования самого намерения перепросмотра. По сути, это автобиография — простое воспроизведение всех событий вашей жизни, воспоминание о которых не подверглось вытеснению. Вас не должно смущать то, что многие факты сохранились лишь в качестве хронологических справок: в таком-то году пошел в школу, в таком-то закончил, в таком-то начал работать, поступил в институт и т. д. и т. п. Все эти выцветшие сведения должны быть записаны, потому что каждый формальный пункт рано или поздно наполнится живыми воспоминаниями. Работа над первым списком может длиться несколько месяцев, но он даст вам возможность составить последующие списки — мест, людей и однородных событий.

(б) Перепросмотр мест.

Формальное вспоминание личной истории обратит ваше внимание на то, что вы постоянно перемещались. Менялись места проживания, места учебы и работы, возможно, вы путешествовали и т. д. Составьте отдельный список этих мест. Затем поставьте перед собой задачу как можно четче, во всех деталях вспомнить, как выглядели эти места, как вы себя в них чувствовали, цвета, освещение, запахи и прочее. Поскольку сами по себе места не имеют яркой эмоциональной нагрузки, с одной стороны, их вспомнить труднее, с другой — проще. Здесь вы не должны встретить сильного сопротивления бессознательного, но всякий раз, глубоко погружаясь в воспоминание о месте, вы будете испытывать неясные эмоциональные толчки. Они возникают по мере того, как вспоминаются люди и события, с этими местами связанные. После каждого сеанса перепросмотра записывайте эти воспоминания в отдельные списки, которые вам пригодятся в дальнейшем.

(в) Перепросмотр людей.

Составить список всех людей, которые когда-либо встречались вам на жизненном пути, — почти невозможно. Более того, я не уверен, что в этом есть такая уж сильная необходимость. В конце концов сам порядок воспоминаний и их характер покажет вам, кто требует пристального перепросмотра, а кто в вашей жизни сыграл незначительную и мимолетную роль.

Понятно, чем больше эмоций вызывает у вас воспоминание о человеке, тем внимательнее надо быть. Как правило, такие люди вспоминаются либо в числе первых, либо в числе последних. Из этого списка надо исключить близких вам людей, отношения с которыми слишком важны. Если толтек не готов к радикальному изменению отношений, этих людей пока перепросматривать не стоит.

Особое внимание следует уделить тем персонажам, которые вызывали (и продолжают вызывать) истощающие эмоции. Вглядитесь в их лица, вслушайтесь в их голос, проживите заново всю гамму мышечных напряжений, которая сопровождала реагирование. Обычно таких людей в жизни человека не бывает очень много — возможно, десяток-полтора. С каждым связана определенная эмоциональная программа, которая повторяется и демонстрирует совокупность качеств нашего тона-ля. Обратите внимание, нас интересуют не люди, а именно наше реагирование на них. Стоит обратить внимание на то, что мы склонны забываться и впадать в индульгирование по поводу воображаемых или реальных качеств друзей, знакомых, учителей, коллег и т. д. Не позволяйте себе утонуть в рефлексиях по этому поводу. Ищите в воспоминаниях о других лицах самого себя — свое состояние, свою реакцию, свои чувства.

Безусловно, наибольшее значение имеет перепросмотр родителей. Если их уже нет в живых или вы не видитесь, то нет никаких причин откладывать перепросмотр этой важнейшей области личной истории на потом. Тем более что перепросмотр отца или матери как правило занимает несколько лет. Память о них приходится восстанавливать и перерабатывать неоднократно, со всех возможных позиций и точек зрения, поскольку большая часть импринтов сформировалась при их непосредственном участии.

(г) Перепросмотр однородных событий.

На следующем этапе работы вы легко заметите ряд закономерностей. При сочетании некоторых обстоятельств (куда входят места, люди и события) мы испытываем весьма схожие состояния. Здесь надо постараться отвлечь внимание от естественных попыток объединять события в некие ряды по формальным признакам. Однородность не означает, что вы обязательно имеете дело с одним и тем же человеком или находитесь в одном и том же месте. Это более широкое понятие. Например, вы можете поссориться с другом (учителем, коллегой) точно так же, как вы ссорились с отцом. Можно обидеться на жену по той же причине, по какой вы обижались на свою мать. Важно обратить внимание на то, что является общим для этих разных событий. Важно понять, почему они однородны. Это весьма плодотворное занятие — каждый раз, обнаруживая позабытые совпадения (слова, выражение лица, поступки и пр. ) между однородными событиями, вы находите поле энергетической напряженности или его внушительный след. Перепросматривая его вновь и вновь, вы в конце концов открываете внутренние механизмы, лежащие в основе эмоциональных движений, и этим ощутимо трансформируете конкретную область тоналя. Успех на таком уровне перепросмотра приходит далеко не сразу. Здесь требуется сформированный навык особой внимательности, который приходит иногда через годы упорной работы.

(д) Перепросмотр чувств и эмоций.

Если вам удалось составить список однородных событий, вы готовы к следующему, еще более абстрактному уровню — вы можете выделить чувственные и эмоциональные переживания сами по себе, независимо от событий и ситуаций.

Ни в коем случае не надо подходить к этому формально. Конечно, совсем не сложно составить список всех известных эмоций и попробовать применить его в качестве списка для перепросмотра. Только из этого вряд ли выйдет что-то путное. Невозможно опираться на слова, если вы хотите вспомнить истинные переживания. Вот почему нужен описываемый здесь порядок: места, люди, однородные события. Вы обретаете опыт, конкретный эмоционально-чувственный материал и, лишь припомнив его, используете слово или специальное обозначение. Теперь ваше тело точно знает, что скрыто за словами «злость» или «обида», «вина» или «стыд». Сосредоточившись на чувствах, вы находите забытые события, которые почему-то не попали в список «однородных». Иногда они имеют особую ценность, поскольку тщательно вытеснены. Это наша «тень» — она может даже шокировать.

Очевидно, это один из самых глубоких уровней перепросмотра. Он оказывается достижим в измененном состоянии сознания, которое возникает благодаря использованию всех инструментов, описанных ниже (дыхание, ограничение сенсориума, наведение транса). Здесь оживает обратная связь между энергетическим состоянием и содержанием воспоминания. Если при более поверхностных состояниях процесс перепросмотра вынуждает смещаться точку сборки, то здесь сам сдвиг точки сборки включает процесс вспоминания.

Любопытно, что длительные погружения в такой тип перепросмотра могут оживить не только подлинную память, но и создать память ложную. Мы можем галлюцинировать, полагая, что открываем ранние и позабытые впечатления. На мой взгляд, разбираться в том, с какими воспоминаниями мы имеем дело при перепросмотре эмоций и чувств, совершенно излишне. Ибо сталкера на самом деле не так уж должны интересовать вопросы подлинности-неподлинности воспоминаний (личной истории). Не следует всерьез полагать, что мы готовим подробный «отчет» для Орла. Занимаясь перепросмотром, мы освобождаемся от самих себя — вот и все. В конечном счете все методы перепросмотра (как перечисленные выше списки людей и событий) направлены на фундамент нашего существа — на новое перепроживание энергетических и эмоциональных состояний, чтобы добиться снижения фиксации точки сборки. По большому счету, личная история не бывает объективной или субъективной. Когда она представлена в образах тоналя, это всегда галлюцинация — независимо от степени «ложности» воспоминаний. Содержательная память имеет по сути галлюцинаторное происхождение, реальны только чувства, которые память вызывает.

Мы используем реальные события своей жизни, чтобы вспомнить опыт характерных состояний энергообмена. Это ключ к оживлению инертных полей, а не восстановление достоверных фактов тридцатилетней давности. Может, этих фактов и не было никогда. Не стоит чрезмерно доверять нашему богатому на выдумкитоналю.

(e) Перепросмотр близких (родители и возлюбленные) Это последняя тема перепросмотра. Прежде чем обратиться к ней, нужно трансформировать ряд отношений и добиться стабильной безупречности. Толтек должен хорошо контролировать проявления чувства собственной важности и жалости к себе. Очень важно иметь готовность адекватно встретить изменение в собственном отношении к близким — без разочарований, обид, с пониманием, уважением и любовью. Когда сталкер открывает в поведении самых важных для него людей автоматизмы эгоистического реагирования, он может испытать острое чувство жалости к себе. Из мира одних иллюзий можно перейти в мир других иллюзий. Вас «не любят, а используют», хотят сделать зависимым, поработить, вами манипулируют, чтобы добиться маленьких эгоистических выгод. Но и это неправда. Это лишь часть правды, которую вы раньше не желали замечать.

Безупречное отношение — это, помимо всего, понимание. Отрешиться от озабоченности собой (как ко мне относятся) и увидеть мир глазами близкого человека — это не всегда просто. Ведь другой человек — это неоднозначный конгломерат чувств и отношений, включающий в себя противоречивые и даже противоположные движения. Если обычный человек гипнотизирует себя словами «любовь», «доброта», «забота», если он живет среди фикций и ярлыков, бессознательно полагая, что окружающие почему-то должны испытывать идеальные чувства к нему, уникальному и неповторимому, то безупречный воин принимает несовершенство и даже порочность близких. Важно понять, что он не оправдывает их и не обвиняет, он просто пытается увидеть их такими, каковы они есть. И принять решение. Если вы дорожите другом, возлюбленной, любовью родителей, никакой перепросмотр не должен отторгнуть их. Главное — не их отношение к вам, а ваше отношение к ним. Это ваша ответственность. Если в результате перепросмотра вы замечаете за собой нарочитую черствость по отношению к любимым, значит, вы небезупречны. Вы обижены, уязвлены, жалеете себя и надеваете маску безразличия, которая только кажется вам проявлением безупречности.

Это вовсе не значит, что отношения с близкими людьми никогда не должны меняться. Иногда их нужно изменить. Если их суть целиком «паразитическая», если родители, друзья и любимые ведут себя как «мелкие тираны», от этого груза лучше избавиться. Но сначала необходимо выяснить наверняка. Мелкий тиран сам потеряет интерес к вашей личности, как только осознает, что больше не может тиранить жертву. Мы очень часто эксплуатируем друг друга энергетически и эмоционально. Однако «тирания» — лишь часть человеческих взаимоотношений, и если после избавления от нее все равно остается чувство, что вы нужны друг другу, — это подлинная близость. К сожалению, такая близость встречается реже, чем нам хотелось бы. Потому-то ее и надо сохранить, как дар Силы. Несмотря на то что одиночество — неизбежное состояние нашего бытия, вряд ли стоит его целенаправленно культивировать. Оно может оказаться не «свободой», а обыкновенным бегством.

Использование дыхания (2) — важный аспект в практике перепросмотра. Многократно говорилось про тесную связь между дыханием и энергообменом. Древнейшие структуры нашего кокона отзываются на дыхательный цикл. Вдыхая, мы поглощаем энергию не только легкими в виде кислорода, но и всем энергетическим телом, как это свойственно простейшим организмам. Выдыхая, мы излучаем ее. Уровень осознанности и дисциплинированности внимания влияет на масштаб энергообменных процессов, сопровождающих дыхательный цикл. Но даже в тех случаях, когда мы полностью погружены в мир послепроизвольных реакций, обусловленных нашим тоналем, энергетические процессы сопровождают дыхание. Поэтому дыхание — это естественный ключ к управлению полево-энергетическим взаимодействием с внешней средой.

Использовать дыхание в полной мере мешает поглощенность внутренним диалогом и, соответственно, описанием мира. В какой-то степени дыхание аккомпанирует внутреннему диалогу, отражает текущее состояние энергообмена в процессе самозабвенного перебирания инвентаризационного списка. Дыхание поверхностно, оно замирает или учащается, прерывается посреди цикла, затем возобновляется — и все это демонстрирует, как наше тело поглощает и излучает энергию в процессе интерпретации сенсорных сигналов и реагирования на них.

Для того чтобы замедлить или даже остановить внутренний диалог, используется ритмическое дыхание. Равная длительность вдоха и выдоха, неизменная глубина, поддержание одинакового ритма дыхательных циклов в течение хотя бы получаса (об этом я говорил в предыдущих книгах) имитирует энергообмен существ, не владеющих внутренними диалогом. Из этого следует, что ритмическое дыхание помогает ослабить фиксацию точки сборки.

Для перепросмотра это крайне важно. Как показал личный опыт, сеанс вспоминания лучше предварять ритмическим дыханием, чтобы создать благоприятные условия. Ибо трансформирующее перепроживание невозможно без характерного изменения режима перцепции. Чтобы осуществить правильный перепросмотр удаленного во времени события, надо вернуться в ту позицию восприятия, где событие происходило. А это характерное смещение точки сборки, которое интегрирует поверхностные и углубленные поля внутренних эманации.

Конечно, несгибаемое намерение способно толкнуть точку сборки вглубь кокона даже без помощи дыхания, но ему приходится иногда годами преодолевать темную инерцию энергетического тела. А ритмическое дыхание делает наши структуры более пластичными за счет отключений или замедлений внутреннего диалога.

Попробуйте проследить, как происходит сам процесс вспоминания. В какой момент внимание вдруг переходит от сцены, которая пребывает на поверхности памяти, к более глубокой и частично (либо полностью) забытой? Как вспоминаемая сцена дополняется деталями? Как возвращается давнее чувство или ощущение? Всякий раз происходит кратковременная остановка внутреннего диалога, миг «безмолвного созерцания», за которым следует озарение темной зоны памяти.

Ритмическое дыхание, которое провоцирует эти паузы во внутреннем диалоге и, соответственно, микросдвиги точки сборки, должно быть равномерным и не утомительным. Следует выбрать оптимальный ритм и глубину дыхания, которые можно без напряжения поддерживать довольно долго. Однако поверхностное дыхание здесь тоже не подходит. Во-первых, оно отражает слабый, разреженный характер энергообмена с внешним полем, во-вторых — рефлекторно связано со спокойным режимом «ментального комментирования» (которого, разумеется, следует избегать). Таким образом, следует найти ту глубину дыхания, которая, с одной стороны, не будет вызывать чрезмерного напряжения дыхательных мышц, с другой — будет все же заметно отличаться от привычного, «бессознательного» дыхания.

То же касается и ритма — он должен отличаться от привычного, но не утомлять. Специальные задержки после вдоха и выдоха, которые используют в йогической пранаяме, здесь не обязательны. Если они не вызывают у вас затруднений и не привлекают большого объема внимания, то можно следовать классическому ритму 4 — 2 — 4 — 2 (вдох — задержка — выдох — задержка). В любом случае, главный закон дыхания во время перепросмотра — оно не должно мешать самому процессу вспоминания.

Установка на перепросмотр требует некоторого подготовительного этапа. Чтобы внимание переключилось на созерцание прошлого, а энергетическое тело соответствующим образом перестроилось, необходимо создать вполне определенные условия. И ритмическое дыхание исполняет здесь особую роль.

Кроме указанного уже влияния на внутренний диалог, дыхание вынуждает обратиться внутрь — к проприоцептивным ощущениям. Подчеркнутое движение диафрагмы, дыхательных мышц, ребер, ключиц формирует кинестетическую ось, основание которой упирается в нижнюю часть брюшной полости. Если вы дышите ритмично и достаточно глубоко, мышечные напряжения распределяются по туловищу непривычным образом. Возникают зоны релаксации в той части тела, что расположена под диафрагмой. А ведь именно здесь плотные энергопотоки в наибольшей степени поддерживают фиксированную позицию точки сборки.

Расслабление брюшной полости способствует усилению мышечных блоков в верхней части тела — в плечах, шее, лице. Обратите на это внимание. Для высвобождения перцептивной энергии фон расслабления тела должен быть равномерным. Во время сеанса перепросмотра кажется, что человек спит или дремлет. И это естественно, поскольку тело знает лишь один способ погружения точки сборки внутрь кокона — естественный сон.

Тем не менее сознание должно быть сосредоточенным и бдительным. Чтобы выполнить инструкции по внешнему расслаблению и внутреннему сосредоточению, может понадобиться от 20 до 40 минут. Ритмическое дыхание плавно уводит практика в мир собственной памяти. Ничто не должно вас отвлекать — текущее состояние внешней среды требует одного вида сосредоточения, а вспоминание — другого. Эти виды практически не сочетаются друг с другом.

Погрузившись в себя, вы заметите, что ритмическое дыхание распространяется не только на физическое тело, но и на некоторый объем вокруг него. Иногда эти странные чувства проявляются ярко и неожиданно — например, в момент увлеченного созерцания привлекательной сцены из вашего прошлого. Важно не упустить специфические переживания, которые сопутствуют дыханию, — «мороз по коже», волны тепла или прохлады, аморфные потоки, которые «вливаются» в тело или «истекают» из него. Все это — предпосылки и предвестники так называемого дыхания энергетического тела.

Конечно, оно приходит далеко не сразу — иногда спустя месяцы и даже годы практики. Важнейшее условие возникновения этого феномена — непрерывное ритмическое дыхание при перепросмотре любых событий личной истории. Как правило, вспоминая что-то пропитанное сильными эмоциями, мы бессознательно задерживаем дыхание, меняем его глубину или ритм. Практик должен противостоять инстинктивным движениям физического тела, и в результате он почувствует нечто новое — например, при воспоминании гнева, вины или обиды дыхание словно «воспламеняется»; при воспоминании радости, покоя, удовлетворенности — вдыхаемый и выдыхаемый воздух может стать прохладным и легким.

Обостренная чувствительность открывает, что необычные чувства частично возникают не в теле, а поблизости от него, а дыхание растекается по поверхности. Не легкие втягивают воздух, а тело целиком. И это не совсем воздух.

Адекватно описать новое чувство практически невозможно. Можно прибегнуть к метафоре и сказать, что поверхность вашего тела втягивает в себя «жидкое электричество». По мере развития новой сенсорики вы обнаружите:

а)поглощение и выделение происходит не в легких и не на поверхности кожи. Эти процессы лежат где-то вне тела, на небольшом расстоянии от него;

б)структура поглощения и выделения обусловлена характером вспоминаемого события;

в)перцепция «энергетического дыхания» по своему характеру подобна синестезии (смешению сигналов из различных сенсорных систем). Она может сопровождаться не только осязательными ощущениями, но и звоном в ушах, возникновением световых точек и пятен в зрительном поле.

Необходимо выследить субъективное расстояние от поверхности кожи, где возникает чувство поглощения и выделения энергии. Это станет косвенным свидетельством объема невоспринимаемых полей, которые вам удалось вовлечь в целенаправленный энергообмен.

Но самое важное — зафиксировать особенности структур «энергетического дыхания». То, что структура энергообмена неразрывно связана с типом эмоционального реагирования, не требует доказательств. Как и во многих других случаях, возникшие связи очень индивидуальны. Нет нужды составлять описание того, какие зоны энергетического тела реагируют на вспоминания конкретных фактов личной истории. Это может быть полезно только для специфических, вспомогательных видов сталкинга, о которых мы говорить не будем.

Обычно практик легко замечает, что при вспоминании сильной обиды, например, область энергетического тела, которая является проекцией области солнечного сплетения (и чуть ниже), как бы наполняется прохладным потоком. Или, скажем, при вспоминании сильного гнева разогреваются и уплотняются потоки, нацеленные на основание шеи. Приведенные примеры — не правила. Каждый открывает собственные закономерности. Важно иметь в виду другое — зафиксированные зоны уплотненного либо необычно воспринимаемого энергообмена могут быть использованы для трансформации психики и тела адепта.

Как непосредственно во время перепросмотра, так и в любое иное время практик может использовать дисциплинированное внимание, чтобы изменить характер ощущений. При этом можно пользоваться уже описанным способом: напряжение заменять расслаблением, холод — теплом, волны «растворять» в безмятежном океане больших эманации.

Это тонкая работа. Вам приходится наблюдать, не возникает ли в процессе практики какое-нибудь новое деструктивное чувство. Например, место злости занимает меланхолия, а место обиды — холодная надменность (что есть скрытая разновидность гнева).

«Дыхание энергетического тела», если уж вы развили его, предоставляет много новой информации. Вы открываете не только массу обычно неосознаваемой кинестетики, но и разнообразную жизнь энергетических полей, потоков и связанных с ними каналов. Не тратьте время на подробное изучение даосских трактатов, не выискивайте соответствия с акупунктурными атласами и полуэзотерическими справочниками. Много из того, что там написано, верно, но есть колоссальная разница между знанием, полученным из книг, и знанием, обретенным в процессе личного опыта. Пусть вы обнаружите лишь 10 процентов от общего объема известных человечеству каналов, но это будут ВАШИ каналы — вы будете их ощущать и познаете интуитивно их специфику. Ваше знание станет вашей Силой, а не превратится в еще один пункт инвентаризационного списка. В этом — смысл работы.

Непосредственное чувство — будь то канала ЭТ («стержня» или «накопительного»), фронтальной пластины, «просвета», горлового центра и иных самых разных центров — не делает их новыми элементами описания тоналя, а придает им реальность энергетического факта. В предыдущих книгах я говорил, что область кокона (тех его структур, что известны десяткам поколений исследователей магии и Трансформации) — единственная область толтекского «делания». Если субъективный чувственный опыт подтверждает и дополняет описание древних искателей, то мы можем уверенно опираться на него. (Даже здесь, впрочем, не забывая про универсальный принцип толтек-ской гносеологии «верить, не веря». )

Все остальное (каналы даосов, чакры индуистов и т. п. ) оставьте начетчикам и специалистам по истории магии, мистики и оккультизма. Уровень личной Силы обнажает те элементы кокона и по-лево-энергетического «скелета» физического тела, что пробуждены вами лично и готовы к использованию в долгом деле тотальной Трансформации.

«Побочная кинестетика» в сталкинге энергетических состояний при перепросмотре выполняет роль дополнительных ключей или зацепок внимания. Практик находит мышечные блоки и трансформирует их; он открывает особые ощущения неопределенной природы и вычленяет их собственным вниманием, не пытаясь идентифицировать природу впечатлений.

На высших этапах (когда перепросмотр близится к завершению — если не тотальному, то содержательному) энергетическое тело толтека «воспламеняется» целиком. Его поля настолько активны, что точка сборки по собственной системе принимается сканировать непривычные сенсорно-энергетические массы. Чувствительность достигает того предела, где количество переходит в качество. При наличии развитого умения входить в толтекское сновидение происходит выделение дубля осознания (об этом феномене будет сказано ниже). Вполне возможно, это специфическое переживание послужило толчком к причудливой мысли: будто Орел может быть удовлетворен перепросмотренной жизнью субъекта — он поглотит копию и оставит в покое оригинал.

Мы не станем рассуждать, насколько мифология древних магов отражает энергетические законы Реальности. Но формирование принципиально нового отношения между перепросмотренными зонами памяти ЭТ и самим осознанием, эпицентр которого сосредоточен в точке сборки, дает основание предположить, что связи и обусловленности уходят вместе с определенной формой ЭТ. Мифологема «рождения заново» здесь напрашивается, ибо человек, прошедший через перепросмотр, обновляется не только психологически. Обновляется его энергетическое тело. И если это не трансформация, то фундамент трансформации — новое небо, новая земля, новый человек.

Последним по порядку (но не по важности) в практике перепросмотра является правило сужения области внешнего сенсориума (3). По правилам, описанным Кастанедой, заниматься этой практикой следует в темном и ограниченном пространстве. Разумеется, эти требования относительны. Можно построить ящик по всем правилам толтекской традиции, а можно запереться в комнате или укрыться в пещере. В конечном итоге суть требования заключается в том, что перепросмотр нельзя производить в совершенно открытом месте.

Инструкция имеет как психологический, так и энергетический смысл. Закрытое место создает иллюзию защищенности и обеспечивает тишину. Сужение сенсориума за счет замкнутого пространства вызывает следующие необходимые для перепросмотра эффекты:

а)переключение внимания с внешнего на внутреннее за счет ограничения сенсориума. Психологически это связано с ограничением поля внимания на фоне безопасной изоляции от любых масштабных процессов снаружи, энергетически — препятствует движению эманации кокона вслед за вниманием и восприятием, способствует уплотнению поверхностных слоев и, следовательно, обеспечивает условия для правильного сосредоточения;

б)практик начинает ощущать замкнутое пространство, когда в результате ритмического дыхания усиливается сенситивность энергетического тела. Тело воспринимает «защищенность», что позволяет отвлечь внимание от настоящего и погрузиться в прошлое. (Изготовление ящика и сжигание его — всего лишь ритуал. Как и всякий ритуал, он не обязателен в толтекской дисциплине, хотя может усиливать эффект перепросмотра, если практик сосредоточен на намерении «ящика». );

в)темнота помогает концентрации. Ее влияние — исключительно психологическое и перцептивное.

Все вышеописанные процедуры во время сеанса перепросмотра участвуют в формировании специфического транса. Нам осталось лишь коротко рассмотреть основные методы, непосредственно имеющие отношение к трансу.

Наведение транса (4):

а)формулировка и четкое осознание намерения перепросмотра — постановка цели. Ее следует сформулировать одной фразой. Обычно цель содержит два пункта: 1) ясное и сильное перепроживание всех вспоминаемых ситуаций, 2) изменение отношения к воспоминаниям с точки зрения безупречности (моделирование новой реакции). Это и есть один из методов реимпринтирования, о котором говорилось выше. Помните: наведение транса не должно быть целью, т. к. это немедленно вызовет сопротивление. Тональ нельзя брать «в лоб». Он сохраняет свою неизменность и не терпит посягательств на режим восприятия или осознания. Потому используются известные «хитрости» — например:

б)расслабление;

в)синхронно с дыханием повторение сцены, фразы, образа, которые являются объектом перепросмотра;

г)БЕЗДУМНОЕ созерцание воспоминания. Оно сопровождается замедлением или кратковременной остановкой внутреннего диалога, что как правило приводит к расширению вспоминаемой «области». Когда зона вспоминаемого расширяется, вы переключаете внимание на самый сильный сигнал (образ, сцена, ощущение) из появившихся. После чего повторяете тот же прием — бездумно созерцаете его. Затем во вспоминаемой области возникает еще один сигнал и т. д. — вплоть до перегрузки тоналя. В результате серии «созерцаний» вы можете погрузиться в состояние глубокой остановки внутреннего диалога, сосредоточившись на максимальном объеме информации воспоминания. Затем переходите к следующей сцене, и так до бесконечности.

Знаменитое «покачивание головы» вправо-влево, которому иногда придают особое «энергетическое значение», судя по всему, просто ускоряет вхождение в транс, поскольку создает неопределенность интерпретации сигналов, поступающих от вестибулярного аппарата. Когда движения головы синхронизированы с дыханием, энергетическое тело невольно активизируется в затрудненной ситуации восприятия, что облегчает смещение точки сборки.

И наконец, следует отметить важную деталь, касающуюся характера воспоминаний. Человек, обращаясь к прошлым событиям, склонен не перепроживать их, а моделировать. В академической психологии это называется соответственно диссоциированное воспоминание и ассоциированное воспоминание. В первом виде воспоминания наблюдающее «Я» пребывает за границей сцены (сверху, сбоку) и никак не участвует в ней. На самом деле это не настоящая память, а всего лишь умственное представление о том, что и как происходило с вами. В ассоциированном воспоминании вы находитесь внутри переживаемого — то есть там, где были когда-то на самом деле.

Тональ всегда с большим трудом переходит от диссоциированного воспоминания к ассоциированному. Проблема все та же. Второй вид памяти — это смещение точки сборки, а мы предпочитаем «разглядывать» свое прошлое формально, не покидая своего сегодняшнего места.

Чтобы сдвинуть точку сборки во время перепросмотра, мы провоцируем некое подобие транса. Запомните — пока вы вспоминаете диссоциированно, вы ничего не перепросматриваете.

Однако подлинный (ассоциированный) перепросмотр смещает точку сборки все глубже и глубже. И это вызывает специфические переживания.

Динамика перепросмотра вообще подобна перцептивным феноменам при изменении режима восприятия. Она часто бывает «взрывообразной», и в этом смысле почти точно повторяет процесс вхождения в осознанное сновидение или во второе внимание. Месяцы и даже годы вам могут сниться обычные сны, и вдруг происходит взрыв осознания. При перепросмотре мы имеем дело со схожим явлением. Попытки вспомнить что-либо (полноценно, ассоциированно) упираются в жесткую фиксацию точки сборки, и вы не воспринимаете ничего — память словно мертва, только пустота и темнота. Но наступает момент неожиданного прорыва, — и прошлое открывается, как консервная банка. Иногда это случается даже не во время сеанса перепросмотра, а где и когда угодно — несгибаемое намерение на фоне спонтанной остановки внутреннего диалога наконец срабатывает. Это и есть начало настоящего толтекского перепросмотра.

В книге «Видение нагуаля» (2002) я описал метод «перепросмотра будущей судьбы». Его сущность сводится к систематическому описанию всех возможных в будущем реализаций и неудач, связанных с ними эмоциональных состояний в соответствии с определенным алгоритмом. Описанный алгоритм позволяет заранее прочувствовать основные линии своей судьбы и, таким образом, избежать многих ошибок.

Но у этого метода есть побочный эффект, способствующий перепросмотру прошлых событий и состояний. Если его применить в полном соответствии со всеми описанными выше рекомендациями, мы получаем еще одну лазейку для произвольного внимания. Дело в том, что моделируя возможные в будущем переживания, мы так или иначе вовлекаем в работу тот опыт, которым мы уже обладаем. Иными словами, воображая будущее, мы так или иначе опираемся на прошлое, и это может привести к неожиданным открытиям. Далеко не всегда память подчиняется прямому обращению к ней, и тут на помощь приходит воображение. Будучи условностью (поскольку мы пытаемся пережить то, чего в личной истории еще не было), оно не встречает такого сопротивления. Образно говоря, мы можем неожиданно для себя проникнуть в какое-то воспоминание с черного хода. По законам психологической ассоциации и энергетической связи моделирование чувства приводит к пробуждению забытых сцен и событий, имеющих отношение к этому чувству. Условием успеха здесь, как и во время традиционного перепросмотра, является состояние транса.

Стоит обратить внимание еще на один момент. Его можно назвать «временем перепросмотра». Дело в том, что намерение текущего сталкинга и намерение перепросмотра плохо сочетаются друг с другом. Поскольку на практике мало кто имеет возможность полностью исчезать из мира на два месяца в году, чтобы перепросмотр стал единственным содержанием жизни, мы должны уметь переключаться — текущий сталкинг и перепросмотр иногда чередуются ежедневно.

Намерение перепросмотра постоянно уносит наше внимание в прошлое, возрождает однотипные ситуации и связанные с ними чувства, а намерение текущего сталкинга состоит в выслеживании данного момента, в расширении области произвольного внимания, как было описано в предыдущей главе. Я не советую сочетать эти вещи. Во-первых, такая «погоня за двумя зайцами» снижает эффективность и перепросмотра, и текущего сталкинга. Пытаясь немедленно, в ситуации реагирования, вспомнить подобные ситуации прошлого опыта, вы уходите от выслеживания реакции «здесь» и «сейчас». При этом вы все равно не способны произвести качественный перепросмотр, потому что он требует всего вашего внимания, а в ситуации реагирования и коммуникации с окружающими часть внимания должна оставаться «снаружи». Во-вторых, вы смешиваете опыт и формируете вредную привычку — во время действия и общения вы рассеянны, потому что бессознательно путаете текущий сталкинг с перепросмотром, во время перепросмотра вы то и дело возвращаетесь в «настоящее», потому что успели выработать установку на сканирование текущей ситуации.

Перепросмотр — это процедура, которая требует полного погружения и отвлечения от происходящего в данный момент. Если вы непроизвольно погружаетесь в воспоминание, когда заняты текущим сталкингом, лучше остановите себя. Искусство контроля заключено именно в разделении состояний. Только так можно добиться высокой эффективности. Иначе вы окажетесь в курьезной ситуации — нельзя же, в самом деле, постоянно убегать и прятаться в темном месте, чтобы срочно перепросмотреть возникшую эмоцию. Метаться между текущим сталкингом и перепросмотром — неправильно, и от этого мало пользы. Оставьте для процедуры конкретное время, когда вас никто не потревожит. Ведь только настройка энергетического тела на глубокий перепросмотр может занимать до получаса. Качественный текущий сталкинг поможет качественному перепросмотру, и наоборот. Но надо работать над ними раздельно. Здесь интеграция заключается в высокой интенсивности осознания, а она возникает благодаря совершенствованию внимания.

Поскольку перепросмотр способен почти полностью переформировать наши поведенческие программы, его влияние на судьбу и внешние обстоятельства бывает поистине колоссальным. Вкратце воздействие перепросмотра сводится к таким моментам:

а)изменяется референтная среда и круг регулярного общения;

б)изменяются способы разрешения проблем и кризисных ситуаций;

в)«мелкие тираны» перестают оказывать неблагоприятное психологическое (психоэнергетическое) воздействие либо исчезают из окружения;

г)прекращаются повторяющиеся ситуации, вызванные фрагментами поведенческих программ, содержащими ошибки или обеспечивающими замкнутость описания;

д)повышается общий энергетический тонус за счет прекращения неактуального возбуждения полей кокона (то, что дон Хуан называет «возвращением светящихся нитей»).

Об эффектах сталкинга и перепросмотра, выходящих за рамки стандартного описания (синхронисгичности, влияния, перцептивные иллюзии) мы поговорим отдельно.

Стирание личной истории.

К своей личной истории мы обращаемся с двумя целями: а) чтобы поддержать свою адаптивность, б) чтобы поддержать непрерывность своего образа себя для других. И это приходится делать куда чаще, чем кажется. Любая стандартная реакция на ситуацию есть продолжение или проекция предыдущей личной истории индивида.

Липкая паутина социальной сети порабощает нас несколькими способами одновременно. Во-первых, личная история обусловливает диапазон реагирования: какие реакции и в какой степени сдерживать, как их модифицировать и т. п. Во-вторых, личная история «окрашивает» реагирование идеями, ценностями, мотивами, чем детерминирует стратегию (сценарий) реагирования. Личная история — это пролог той пьесы жизни, которую мы наблюдаем ежедневно. Это место, значение и потенциал роли в принятом контексте (мета-роль). Ученый, как правило, не поджидает противника в подворотне с кастетом. Бандит не ведет дискуссий с жертвой нападения. Ситуации такого рода обыгрываются в комедиях, — они тем и смешны, что поведение героя не соответствует его образу, т. е. роли и стоящей за ней личной истории.

В чем заключена гипнотическая сила личной истории? В том, что она вырабатывает в нас автоматизм подтверждения. Мы бесконечно подтверждаем ожидания окружающих —даже оставшись в полном одиночестве.

Дон Хуан, если верить сообщениям Кастанеды, предложил ученику «мистификаторский» способ стирания личной истории. Он заключался в том, чтобы поменьше докладывать окружающим о своих реальных делах, одновременно рассказывая отвлекающие истории, в которых нет достоверной информации о вашей жизни.

Этот метод представляется достаточно экзотичным и не всегда применимым. Перепросмотр и сталкинг могут избавить нас от главного шаблона, который формирует личную историю для других. Эти техники позволяют выследить и трансформировать автоматизм подтверждения.

Ведь для прогресса на дон-хуановском пути важно не то, что знают о вас окружающие (хотя и здесь лучше избегать чужого внимания по мере возможности). Важнее всего — что думаете вы сами по поводу чужих мыслей о вас. В тот момент, когда вы вообще перестанете об этом думать и подтверждать чужие мнения, прогнозы, оценки и ярлыки, начнется подлинное стирание личной истории.

Исчезновение автоматизма подтверждения удалит из поля актуальных переживаний сам «образ себя для других». И в самом деле — как можно думать о себе что-то определенное, если вы осознали себя как Человека Неведомого, Человека-Тайну?

Никто не может знать о сталкере ничего абсолютно достоверного. Сама природа дисциплины исключает такую возможность.

Тональное описание человека адекватно функционирует лишь в том случае, когда его внутреннее содержание соответствует означенному в инвентаризационном списке локусу социальной модели. Сталкеровская игра, его «маскировка», как бы ни была она совершенна, формирует своеобразный «туман», образует дистанцию между формой и содержанием. Отсюда — иррациональная неуверенность окружающих, их неспособность безоговорочно поместить вас в социально-перцептивный контекст.

Вспомните, насколько неполным кажется образ дона Хуана в книгах Кастанеды при всей его выпуклости и реальности. Еще более отстраненным выглядит Хенаро — и вовсе не потому, что мы не знаем, где он вырос, кто его родители, и т. д. и т. п. У них нет «места» в стандартном описании мира. Ведь они даже не шаманы, ибо шаманы вызывают духов, пляшут под барабанный бой, от них ждут предсказаний и магических действий.

Вот эта позиция неопределенности и недоумения есть следствие стирания личной истории. Придумав себе новое имя, уничтожив документы и уехав в места, где не встретишь давних знакомых, — от личной истории не избавишься.

Перепросмотрите свой автоматизм подтверждения — это хорошая практика. Не пытайтесь имитировать вызывающее, чудаковатое поведение. Лучше станьте «белым пятном», которое не вызывает никаких реакций у окружающего народонаселения. Вас будут звать по имени, помнить, когда и где вы родились, но по сути ничего не изменится. Вы просто перестанете существовать как семантический объект в системе координат чужого тоналя. И это увеличит ваш шанс прийти к свободе.

Допустим, вы в описании окружающих существуете как «раздражительная и самоуверенная личность». Таким образом вас привыкли воспринимать далеко не первый год. Иными словами, вы — не столько имя и должность, сколько совокупность психологических характеристик, у которых есть своя личная история. Каждую из этих характеристик сталкер способен выследить и перепросмотреть. Автоматизм становится осознанностью — и характер реагирования изменяется. Стоило вам осознать свою раздражительность, и ее характер изменился. Таким же образом могут изменяться любые ваши качества. Эти изменения непредсказуемы, потому что зависят не от ситуации, а от силы осознания, приложенной сталкером к себе произвольным образом. Непредсказуемость, несвязанность алгоритмом обстоятельств и ситуативным контекстом делает сталкера «белым пятном» в мире окружающих. Очевидно, это и есть «стирание личной истории».

Заключительный этап практики сталкинга и перепросмотра — потеря человеческой формы. Конечно, это интеграция внешних и внутренних условий. С одной стороны, толтек остается без личной истории, с другой — он лишается собственных, самых интимных автоматизмов. Я не стану описывать это явление, поскольку оно требует личного опыта. Мне еще не довелось стать «бесформенным воином», так что все рассуждения на этот счет будут пустыми догадками.

Одно лишь можно утверждать наверняка. По мере приближения этого знаменательного события, фиксация точки сборки снижается радикальным образом. Погружение в сновидение и второе внимание не вызывает ни малейших затруднений. И здесь — в сновидении — навык сталкинга демонстрирует себя во всю мощь.

Характер сновидения (восприятие второго внимания) меняется. Оно становится упорядоченным и целенаправленным. Влияние сталкинга во время смещения точки сборки в сновидении усиливается в следующем порядке.

Поначалу большинство сновидцев уходит в те зоны, которые их чем-то привлекают («любимые места»). Это уровень бессознательности (1).

Далее, непрерывно практикуя сталкинг наяву и в сновидении, вы начинаете двигаться в измененных режимах восприятия по-разному. Частично вы уже контролируете себя, частично — вас влекут рефлексы, импринты, страхи, ожидания и проч. Это уровень частичной осознанности (2).

Следующий этап — интеграция основных паттернов произвольного внимания, взятых из бодрствования, но при наличии того же давления бессознательного, что и наяву. Это уровень осознания интеграции (3).

Последний уровень — когда бессознательное в сновидении становится доступным трансформации в той же степени, в какой оно доступно при использовании психологических и медитативных техник наяву. Этот уровень можно назвать работой с целостным осознанием (4).

Полноценное влияние сталкинга на сновидение и второе внимание начинается на уровне (3) и полностью раскрывается на уровне (4).

Выслеживание реакций и автоматизмов, их остановка и трансформация даже в том случае, когда вам доступен практически весь объем произвольного внимания, — работа нелегкая. «Поймать» самого себя в состоянии транса — это почти подвиг. «Поймать» себя в сновидении — высокое искусство, которому учатся годами и десятилетиями. Но текущий сталкинг дает шанс добиться этого.

Последовательное и регулярное применение сталкинга и перепросмотра разительным образом меняют самоощущение практика. Подробнее об этих интересных явлениях мы будем говорить в следующей главе, здесь же необходимо отметить вот что.

В периоды интенсивного перепросмотра (2—4 часа в день) его последствия переживаются практически непрерывно. Всякая перцепция и реагирование изменяют свой характер, что вызывает специфическое чувство в течение всего периода. Прежде всего заметным становится удаление перцептивного центра от внешних сигналов. Оно не имеет ничего общего с самопогружением или рассеянностью. Восприятие остается ярким и четким. Ощущение удаленности возникает из-за постоянного присутствия паузы между самим восприятием и реакцией на него. Иногда оно напоминает люцидный сон или даже череду стабильных «видений». Окружающий мир «касается» воспринима-теля словно бы в иных областях энергетического тела — он ярко и сильно демонстрирует себя, но отчужден. Энергообмен усиливается, но не в тех каналах, которыми мы привыкли пользоваться в базовом режиме восприятия.

Это связано не только со смещением точки сборки, но и с перераспределением внимания. Поля внутренних эманации, возбужденные перепросмотром, довольно долго сохраняют повышенную активность и невольно привлекают к себе. Это любопытный феномен: обращение к прошлому вызывает странную кинестетику и аморфные проприоцептивные переживания. Это что-то вроде «онемения», прохладной волны или медленной вибрации в области затылка и задней проекции горлового центра. Это характерное замирание в груди, которое может образовывать область новой чувствительности за солнечным сплетением.

Перечисленные зоны энергетического тела связаны с нашим переживанием временного потока — они реагируют на возбуждение прошлых «следов» и прошлых состояний нашего кокона.

Фактически это означает, что ЭТ полагает актуальной областью более широкий отрезок субъективного времени, чем обычно. Ну а поскольку для кокона прошлое и будущее равнозначны (ибо в Реальности не существуют), то следствием такого перераспределения внимания становится обостренная чувствительность, направленная на Время как таковое. Это начальная предпосылка того странного состояния, которое дон Хуан называл «поворотом сталкера». Интегрируя прошлое и настоящее во время перепросмотра, мы обнажаем изначальную условность времени и этим открываем дорогу широкой восприимчивости вне темпоральной оси «прошлое — настоящее — будущее», которую усердно строит и поддерживает человеческий тональ.

Второй эффект — более общего характера. Это диссоциация мышечных напряжений, кинестетики и эмоциональных переживаний. Он возникает в результате текущего сталкинга, а также при неделании и ОВД. Перепросмотр лишь усиливает его в максимальной степени. Телесные и мышечные реакции явно отделяются от внутренних состояний. Тело вздрагивает, по нему могут пробегать мурашки, волны специфического озноба, напоминающие электрические разряды. Это происходит в ответ на разнообразные внешние стимулы, которые раньше вызывали прежде всего эмоции — страх, обиду, злость, жалость и т. д. Сталкер начинает ясно воспринимать все эти процессы как движения энергии (транслируемые кинестетически), а не как эмоции. Это полезное наблюдение. Оно открывает новую область опыта, не абстрактно, а вполне чувственно показывая толтеку подлинную природу того, что раньше казалось ему фактами психологии.

На первых порах энергия кажется неуправляемой. Собственно говоря, ничего не изменилось. Если до начала практики неуправляемыми были эмоции, то теперь — потоки и импульсы сил. Радикально изменилось только отношение к эмоциям и их понимание, но и это немало. Наконец-то в области ясной перцепции оказался предмет трансформации, а не символ из сотворенного тоналем описания. Изменив локализацию энергии, направление импульса, мы можем усилить тело, в то время как раньше лишь ослабляли его. Самый простой способ — направить энергию от периферии кокона в сторону «стержня», а также из областей высокой плотности (туловище) в сторону более разреженных (голова и ноги).

Тонкости управления энергопотоками открываются постепенно и всегда очень индивидуальны. Здесь играет роль и место, и характер, и интенсивность кинестетических трансляций. Методы могут быть бесконечно разнообразны, так что это — область эксперимента. Можно превращать «электрический разряд» в «ощущение волны», дрожь — в тепло и т. п. Непроизвольные позы и мышечные блоки также можно использовать для того, чтобы изменить течение энергии.

Высшим достижением в области энергетического «делания» становится целенаправленный выброс потока из пупочной области для осуществления воздействий и влияний на внешнюю среду. То, что дон Хуан называл «обретением воли», — следствие искусного сталкинга. Так второе кольцо Силы объединяется с первым. И здесь начинается магия.

Мы чувствуем, что оказались в свете сознания, потенции, океана энергии, мы способны, не фиксируясь, различать свободные волны ее процессов и качеств, и все же остается чувство личности, могущественного существа, Кого-то сильного, возвышенного и прекрасного, Я, не ограниченного природой...

(Ауробиндо Шри.)

Пока мы рассуждаем о сталкинге и перепросмотре как совокупности психологических техник или процедур, сущность таинственных изменений и связь с паранормальным и психоэнергетическими способностями остается на втором плане. Она кажется совершенно неочевидной и даже надуманной. Конечно, так могут считать лишь теоретики, ибо практический опыт демонстрирует обширную гамму эффектов, часть которых вообще не укладывается в доступную нашему воображению описательную модель.

Во-первых, значительно изменяется самовосприятие и самоощущение сталкера. Своей кульминации изменения достигают в виде радикального энергетического факта — «потери человеческой формы». Во-вторых, качество существования энергетического тела во внешнем поле становится принципиально иным, приобретает качество особой интенсивности взаимовлияния.

Собственно говоря, это общеизвестная и банальная мысль — человек строит свою судьбу. Но судьба остается чем-то неведомым и даже стихийным, внушая мифологические идеи о роке или фатуме. Индуисты говорят о карме и тем самым превращают судьбу в космическую силу, что намного выше человека. Кармические корни скрыты во мраке прошлых реинкарнаций, и железная цепь причинности восходит к древнейшим эпохам мироздания. И все это по одной простой причине — человек не знает самого себя. Пока он пребывает в невежестве, его участие в созидании судьбы стихийно, отчего и возникает впечатление отчужденности от судьбы, словно силы, правящие нашей жизнью, исходят из далеких и непостижимых сфер. Но тотальный сталкинг усиливает осознание настолько, что мы находим «генератор» судьбы внутри самих себя.

В-третьих, сталкинг и перепросмотр всесторонне активизируют поля кокона. Это влечет за собой пробуждение каналов энергообмена, которые раньше были либо заблокированы, либо работали непроизвольно, неэффективно, мало влияя на тонус и действия нашего существа. Кроме того, зарождается энергетический «двойник», тело сновидения наяву — та структура, что чутко реагирует на малейшие колебания точки сборки и может принимать участие в жизни физического тела. Разумеется, без качественной практики сновидения этот «двойник» никогда не обретет функциональной самостоятельности — именно в толтекском сновидении он учится двигаться, действовать, защищаться и воспринимать удаленные области. Выражаясь метафорически, это тело второго внимания. Наяву оно постоянно опирается на силы развитого тоналя основного кокона и потому практически неощутимо. Телу сновидения не нужно в первом внимании принимать решения, да и вообще принимать участие в структурированном восприятии. Лишь в моменты серьезного кризиса сталкер может почувствовать его активность — когда тональ парализован, пребывает в недоумении, растерян.

Если пробудившийся «двойник» сталкера отождествляет себя с физическим телом, практик погружается в сновидение наяву. Но если он своим непостижимым «разумом» решает проснуться за пределами основного кокона, можно пережить впечатляющий «выход из тела». Предпосылкой этих феноменов всегда является спонтанная остановка внутреннего диалога и мощный импульс намерения, чаще всего неосознанный. Причем неосознаваемость намерения вовсе не говорит о низком качестве внимания у сталкера — просто здесь нечего осознавать. Ибо намерение в чистом виде никак не может быть «прочитано», у него нет содержания, ему не соответствует ни один пункт инвентаризационного списка.

Сновидящие тоже развивают структуру «двойника» — даже в том случае, если не занимаются сталкингом. Но «двойник» сновидящего крайне редко находит возможность выйти на поверхность, поскольку окружен инертными бессознательными слоями кокона, которые наяву может расшевелить только качественный и длительный сталкинг.

Если говорить о сталкинге как психоэнергетической практике, влияющей на активность как основного кокона, так и тела сновидения, а также на трансформационные процессы, ведущие их к функциональной интеграции, то следует прежде всего отметить, что сталкинг вызывает углубление точки сборки и формирует ее поведение в «погруженном» состоянии.

Этот момент влияет на практику сновидения и определяет конкретные изменения в осознании сновидца. В одной из книг я упомянул, что есть два вида сновидящих — одни предпочитают движение ТС, другие — сдвиг внутрь. И это, как легко понять, — не вопрос сознательного решения, а следствие конкретной конституции тела. Говоря упрощенно, все дело в личном опыте практика и характере намерения.

Следует лишь заметить, что сдвиги внутрь становятся предпочтительными при использовании растений силы, но и этот фактор не является решающим. Склонность перемещения точки сборки во внутренние поля энергетического тела связана с интенсивностью безупречности. Именно путь воина способствует гармоничным изменениям энергетики. Об этом надо сказать несколько слов.

Для меня «движение» точки сборки — более удобная практика, поскольку здесь я лучше чувствую тело сновидения и соответственно могу с большим успехом работать над его уплотнением. Но это не значит, что при сдвиге внутрь этого делать нельзя. Сдвиг — это начальный этап, где можно изучать миры сновидения, но дальнейшая работа обычно приводит к движению — по мере очищения тоналя от галлюцинаций внутреннего производства. Тогда «тело сновидения» неминуемо отделяется от основного кокона, увлекаемое нефиксированной ТС. Движение больших эманации рано или поздно выталкивает ТС наружу. (Вообще, любое толтекское сновидение, по мере усиления осознания, все чаще включает в себя эпизоды восприятия, вызванные движением ТС, а не ее внутренним сдвигом. )

Фиксируя ТС «внутри» и воспринимая тот или иной мир сновидения, энергоструктуры тела сновидения усиливаются в качестве «воспринимателя», а не действующего агента. Это просто другая сторона процесса усиления осознания. Для тотальной трансформации нужно следовать и тем и другим путем (т. е. и погружаться вглубь, и двигаться наружу), поскольку в конечном итоге мы нуждаемся как в качественном восприятии, так и в хорошо контролируемом действии. Если работать достаточно долго, так и происходит — независимо от изначальной предрасположенности. Одни практики годами сдвигают ТС, а потом естественным путем открывают для себя «движение», другие — работают в обратной последовательности. Те и другие в конце концов приходят к интегрирующему состоянию — сновидению наяву. Это и есть высшая магия, так как сдвиги трансформируют основной кокон, меняя плотные поля физического тела, а «движения» дают опыт целостных перемещений (сначала тела сновидения, затем, как мы надеемся, тотальной телепортации всей энергетической массы).

Об этой гармонизации двух сторон исследования измененных режимов восприятия идет речь, когда мы рассуждаем об особой роли сталкинга. Без сталкинга, нацеленного на поддержание высокой безупречности, точка сборки склонна всегда пребывать в поверхностных слоях кокона. Любой импульс, полученный в этом состоянии, вынуждает ее скользить вверх — в сторону менее плотных и достаточно подвижных сегментов энергетического тела, а затем, используя давление стержня кокона, выскакивать наружу. В результате таких эволюции точка сборки имеет небольшое число связей с плотными полями основного кокона. А это, в свою очередь, означает, что трансформация физического тела происходит довольно медленно.

Надо сказать, что такое положение наиболее распространено и часто кажется непреодолимым. Настроение безупречности и сталкинга создает тот силовой вектор, который погружает точку сборки, направляет свечение осознания вглубь, и этим самым превращает все последующие ее перемещения в более мощный и значительный по своим последствиям процесс.

Чем интенсивнее осознанность толтека, чем больший объем ощущений тела контролируются им при всяком смещении точки сборки, тем более выражен трансформационный эффект. Сдвиг и последующее движение точки сборки всегда влекут за собой некоторую массу внутренних эманации. И от глубины сталкинга зависит, насколько погружена точка сборки в своей исходной позиции. Чем она глубже, тем больший объем «свечения» следует за ней. На практике это определяет, какой объем силы и внимания оказывается доступен практику во втором внимании. С одной стороны, это

— «объем» его Трансформации, с другой — «объем» его магической энергии, поступающей непосредственно из непостижимого океана нагуаля. (Выражаясь фигурально, можно сказать, что сращение контролируемого осознания в новом положении и того фрагмента Большой Реальности, что становится ему доступна, и есть загадочное место неописуемого действия, где мы получаем возможность странствовать, — «темное море осознания» толтеков. )

Вообще же, нашему осознанию наяву в результате определенной практики (пока мы остаемся людьми) доступна не одна позиция точки сборки, а несколько:

а)обычная позиция («позиция обусловленности человеческим миром»);

б)смещенные позиции, связанные с доминированием тех или иных искажений в «мире описания» конкретной личности;

в)несколько смещенных позиций, которые сопровождают практика на пути углубления безупречности в повседневной жизни;

г)позиция «места без жалости»;

д)позиция «повышенного осознания»;

е)позиция сталкера («свободного выбора»).

Можно было бы добавить сюда позицию «сновидения наяву», но, во-первых, это не одна позиция, а целая зона, во-вторых — этот тип осознания лишь частично относится к бодрствованию (первому вниманию).

Таким образом, у тоналя даже в «человеческом мире» есть выбор. Он может по-разному воспринимать мир и реагировать на него. А ведь это не абстракции и не умственные идеи. За избранной позицией восприятия стоит содержание жизни, конкретная судьба. Для каждого режима перцепции характерны свои ценности и мотивы, свои выборы и предпочтения. Если речь идет о людях, не занимающихся самоизменением, то чаще всего мы сталкиваемся с вариантами типа б). Это, как правило, непродуктивные и вредныеискажения.

Взгляните на окружающих. Стоит человеку на месяц вообразить себе, что он «глубоко несчастен», и страдалец впадает в депрессию. Последствия такого искажения отнюдь не субъективны, они прямо влияют на его судьбу. Скажем, он может навлечь на себя самые разные неприятности и неудачи: пристрастие к алкоголю, развод, потерю друзей, работы; а если инстинкт самосохранения ослаблен и состояние затянется — тяжелое заболевание или психическое расстройство. Куда уж «объективнее»!

Подобные случаи встречаются нам повсюду. Мы глубокомысленно качаем головами и говорим банальности вроде «Такова его судьба!», «Вот не повезло!» или «Такой уж он человек!».

Противоположные ситуации внушают оптимизм, а некоторым — зависть. Допустим, человек «поверил в себя» — и стал успешным бизнесменом, выдающимся художником или просто выиграл крупную сумму. Причем на поверхности лежит только результат. «Повезло!» — скажет обыватель со вздохом. Никто не думает, что в основе всякой (счастливой или неудачной) судьбы лежит позиция восприятия. Элемент случайности, от которого в этом мире никуда не деться, в конечном итоге нивелируется фундаментальной сущностью — положением точки сборки. Можно получить миллион — и через год превратиться в нищего. Можно сделать великое открытие — и прозябать в безвестности. Основополагающая сила позиции нашего восприятия так или иначе приведет мир в «соответствие».

Психологические схемы, которые обеспечивают «удачливость» или бесконечные провалы любых предприятий, в вульгарной форме пропагандируются самодельными учителями житейской психологии — начиная с Карнеги и заканчивая самыми разными проповедниками, зарабатывающими на тренингах и семинарах под девизом «Поверьте в себя и станьте миллионером!». Они давно популярны на Западе, но сегодня плодятся и у нас, сочиняя эклектические мироописания, где личный произвол эгоистического желания запросто укладывается в высокопарные рассуждения о предназначении человека и его «божественной» сущности. Одни манипулируют метафизикой (как, например, сайентология), другие — психологическими проекциями (как ставший в последние годы известным Симорон). Суть всех подобных учений сводится к одному лозунгу: «Я хочу — следовательно, я могу!» Одни «подчищают» описание мира так, чтобы оно соответствовало поставленным задачам, другие — безмятежно игнорируют его, заявив, что вырвались на свободу и теперь конструируют личную жизнь без лишних ограничений, которые присущи энергетическому объективизму.

Все они пользуются одним и тем же приемом — смещают точку сборки и получают набор новых возможностей энергообмена. Их не интересует, что будет дальше; для новой позиции точки сборки они находят приятное и многое «объясняющее» описание. Зачем же странствовать и бесконечно меняться, когда прямо здесь, в двух шагах от базового режима перцепции, живет простое человеческое «счастье» — в виде удачной карьеры, выгодного брака, влияния на друзей и врагов и даже — управления погодой в пределах родного квартала.

Конечно, я максимально упростил схему. Мы долго обсуждали, почему и каким именно способом точка сборки оказывается там или здесь. Импринтирование и кондиционирование (как выражаются психологи), личная история и намерение, природная конституция, определяющая силу и гибкость ума, красочность и стабильность воображения — все это двигает, останавливает, отталкивает и притягивает. Вся эта совокупность составляет тональ, наше личное «описание мира», — и детерминирует причинно-следственные связи, как психологические, так и внешние «обстоятельства судьбы». Это и есть мы от рождения до смерти, со своим счастьем и несчастьем.

Обычный человек — это послушный раб позиции своей точки сборки. Ничто не собьет его с изначально заданного маршрута. Подобно обреченному эшелону, он движется от станции к станции, и некому направить рельсы в другую сторону даже в том случае, если машинист и все пассажиры знают об ожидающей их на последней остановке гибели. А ведь и такое случается нередко! Помимо того, что мы бессознательно предчувствуем судьбу в ее общем виде, мы еще можем знать конкретные последствия принятой жизни. Так, вор «знает», что сядет в тюрьму, наркоман — знает, что умрет в самом жалком и мучительном состоянии, пьяница — знает, что никогда не сможет жить достойно. Это — самые очевидные примеры, а сколько «знаний» о последствиях своих ошибок (еще до того, как они совершены) имеет самый обычный и даже благополучный человек! Но ничего нельзя сделать. «Судьба», «железная цепь кармы» — вот и все, что мы говорим себе, кое-как перетаскивая свое дряхлеющее тело по переулкам жизни.

На самом деле это не так. Но — любопытно! — многие даже не хотят ничего слушать, ничего принимать в расчет, тем более, не хотят ничего изменять в самых простых случаях. По поводу этой печальной ригидности человека психологи пишут тома. Их описания бывают верны и проницательны, наблюдения — подробны и охватывают десятки самых разных аспектов. Правда, терапия, основанная на этих верных описаниях, не так уж часто помогает. Может, самый главный и совсем не сложный аспект просто теряется в солидных пособиях по психодиагностике? Точка отсчета определяет всю систему координат. Позиция восприятия определяет то, чего мы хотим, и то, от чего мы убегаем всю свою жизнь. Мы убегаем от «страдания» (в самом широком смысле этого слова) и хотим «удовольствия». Положение центра системы определяет содержательную наполненность этих понятий.

Сталкер — это и в самом деле «манипулятор» (как полагают многие). Но манипулирует он самим собой.

Если сталкер придерживается толтекского мировоззрения, то в его взгляде на эту работу должны всегда присутствовать два аспекта:

а)содержательный (психологический);

б)психоэнергетический.

Эти аспекты взаимно влияют друг на друга и определяют конкретные способы сталкинга.

Содержательный — сосредоточен на символах, понятиях, соответствующих символам эмоциях, импринтах, рефлексах и т. п. Пребывая в мире описания, сталкер пользуется элементами описания, чтобы произвести необходимую перестройку (рекомбинацию). Содержания влияют друг на друга, синтезируют новые символы (метасодержания), а те, в свою очередь, оказывают нужный эффект на реагирование и поведение.

Психоэнергетический аспект идет от противоположного — зная о том, какие эффекты сопровождают требуемое изменение, они «делаются» сталкером по модели всякого магического делания. Это — саморегуляция, ведущая к возникновению изменений за счет механизма обратной связи. В самом поверхностном виде его использует нейролингвистическое программирование («якорение», моделирование «субмодальностей», «транса» и мн. др. ) и ряд других технологий. Однако, имея представление об устройстве энергетического тела, а также о связи различных областей (зон) кокона с конкретными формами психоэмоциональной активности, можно манипулировать собой в куда больших масштабах, а главное — сосредоточившись на тех импринтах, комплексах и чувствах, которые до этого практическая психология редко и мало использовала для личностных трансформаций человека. (Не говоря уже о том, что само применение «магического делания» для подобных целей оказывает существенное воздействие на всю совокупность внутренних эманации человека, поскольку вовлекает непосредственный и, с точки зрения Трансформации, самый эффективный инструмент — осознанное произвольное внимание. )

«Мнимые сталкеры»: деградация намерения.

Особый интерес у «мнимых сталкеров» вызывает тема игры с окружающими. Эти субъекты обожают интриги, розыгрыши, разнообразные испытания и тесты. Сразу скажу, что это ни в коей мере сталкингом не является. Как правило, такой тип поведения имеет две мотивировки: а) поиски подтверждения собственного мастерства и знания практической психологии, б) чувство собственной важности.

И в первом, и во втором случае мотивы далеки от настроения сталкинга. Так, воин не нуждается в подтверждении собственного превосходства или своей искусности. Занимаясь сталкингом чужого тоналя, он наблюдает и делает выводы. В большинстве случаев он не влияет, а оптимально приспосабливается к партнеру (собеседнику, коллеге, начальнику и т. п. ). Тот, кто ищет свободу, не нуждается во власти. Сталкер ищет знание, распознает механизмы обусловленностей, стереотипов, рефлексов. Важно помнить, что в большинстве случаев отношение сталкера к другим людям подобно отношению дона Хуана к улитке, переползающей дорогу. Манипулировать человеком — значит влиять на него. А всякое влияние своим обратным эффектом имеет зависимость, несвободу, ибо подразумевает последствия, за которые придется нести ответственность.

Всякое участие в человеческих играх создает новый пункт в вашем списке для перепросмотра. Это новые психоэнергетические связи, построенные на все тех же вытесненных комплексах (неполноценности, преувеличенной значимости, страха одиночества, влечения к власти, гордыни и т. д. и т. п. ). Я не зря назвал манипуляторов-любителей «мнимыми сталкерами», ибо они не осознают, что последствия их действий нарастают как снежный ком, что цель тотального сталкинга и перепросмотра отдаляется от них после каждого очередного фокуса. А в худшем случае они не осознают даже истинных мотивов, толкающих их к такому поведению. Мнимые сталкеры обманывают себя, полагая, что поведенческие эксперименты с ближними помогают им что-то выследить — чаще в других, но иногда и в себе. А ведь сама увлекательность игры должна насторожить подлинного сталкера. ЧТО именно увлекает вас? Неужели чистое знание? Неужели остановка собственных стереотипов и автоматизмов? Ничуть. Увлекают эмоции, приятное возбуждение от чувства превосходства и прочего мусора, которым переполнена психика самого обычного человека, ни малейшего отношения не имеющего к сталкингу. Это — путь самодовольства и самообмана. Он захватывает, но никуда не ведет.

Мнимые сталкеры весьма склонны к рационализациям, самооправданиям и самообъяснениям. Это довольно распространенная черта. Поскольку банальные рационализации не могут оправдать их поведения в свете толтекской отрешенности, они прибегают к экзотике и особенно тянутся ко всему «таинственному». Подчеркиваю — не к подлинной Тайне себя и Мира, перед лицом которой мы пребываем постоянно — это слишком просто и скучно. Их притягивает надуманная таинственность, извлеченная из громадной свалки иррациональных идей, преданий, суеверий. Они питают собственную важность, выискивая «сакральные знания», и пользуются ими, чтобы оправдать в собственных глазах свои причудливые опыты, не имеющие обычно никакой ценности. Астрология, мантика, древняя мистика чисел и символов — все это завораживает. Сам сталкинг на этом увлекательном фоне забыт и заброшен, зато какая активная деятельность развивается на благодатной почве из обломков древних фантазий! Окончательным оправданием любой нелепицы становится девиз «Я занимаюсь сталкингом». Неудивительно, что кастанедовская дисциплина кажется окружающим еще одним способом сойти с ума по собственному желанию.

Истинные сталкеры незаметны. Они идут по путям мира так, что окружающие принимают их за «своих». Они — как люди Дао, которые живут возле нас, но ничем не привлекают нашего внимания, пока их осознание не вспыхнет в момент окончательной Трансформации.

Поэтому, когда мы говорим о манипуляционном аспекте сталкинга, речь всегда идет о манипуляции самим собой. И здесь сталкер должен быть по-настоящему безжалостным. Разрушая привычки, ежедневную рутину своих поступков, действий, эмоций и реакций, практик испытывает не столько интерес или удовлетворение, сколько болезненность процесса. Это можно назвать издевательством над собой, потому что разрывать социальную паутину, сформировавшуюся за долгие десятилетия в вашем сознании, действительно больно. Но всякий раз, когда сталкеру больно, он вспоминает о трансформации жалости к себе.

Потеря человеческой формы — фундамент Трансформации.

Все, что было сказано в предыдущих главах, по сути, — попытка описания безупречности. Кульминацией безупречности является потеря человеческой формы (как это определено в книгах Кас-танеды). Этот феномен демонстрирует себя не только и не столько в сфере эмоций и повседневных действий. Контроль над содержанием собственной психики («самосталкинг»), преодоление страха смерти, собственной важности и жалости к себе — всего лишь приемы, упражнения, которые рано или поздно влекут за собой утрату человеческой формы.

Потеря человеческой формы — это энергетический факт. Следуя безупречности на протяжении многих лет, мы всего лишь протаптываем тропинку к этому особенному состоянию. Мы снижаем нашу патологическую фиксацию шаг за шагом — как наяву, так и в сновидении.

С энергетической точки зрения потеря человеческой формы вовсе не означает автоматически исчезновения (растворения, уничтожения) индивидуальной, вполне «человеческой» психики. Это состояние всего лишь свидетельствует о новом состоянии точки сборки. Можно сказать, что в случае потери формы человеческая точка сборки освобождается от той притягивающей силы, которая прежде казалась непобедимой и удерживала наше восприятие в режиме, свойственном «нормальному» человечеству.

Психоэнергетической основой потери человеческой формы является тотальный сталкинг и перепросмотр. Если перепросмотр лишь закрепляет моменты интенсивного осознания, вовлекает в пучины импринтов и первичных рефлексов, где создавалась «форма», где рос и развивался индивидуальный тональ, то тотальный сталкинг производит необратимые изменения с актуальным восприятием и переживанием себя.

Что такое человеческая форма и как она поддерживается? Это совокупность присущих человеку фиксаций, энергетических и перцептивных блоков («запретов»), это позиция точки сборки — единственно возможная на фоне этих обусловленностей, и, наконец, генерируемый всей структурой тип энергообмена. Иными словами, это — узел, в котором психология и энергетика человека связаны прочно. Так же прочно, как связаны мышцы и сухожилия в нашем физическом теле.

Понятно, что человеческая форма — это способ существования осознания в индивидуальном человеческом тонале. Это наши «кожаные ризы», наши щиты, но и наши границы, слабости, наша смертность и бессилие. Но структурированное осознание, которое развито человеком и обучено поддерживать гомеостазис формы, следует путями, проложенными произвольным и послепроиз-вольным вниманием. Оно следует выученному, даже в том случае, если выученное хорошо забыто.

Значит, чтобы понять содержание человеческой формы, нам придется хотя бы коротко рассмотреть главные схемы распределения произвольного и послепроизвольного внимания. Тотальный стал-кинг открывает этот скелет.

Прежде всего, мы — это наше отношение к среде. Мы воспринимаем и реагируем даже в тех случаях, когда осознание чуть теплится, а мотивация равна нулю. Даже аутисты (которые всеми способами демонстрируют безразличие к окружающему) воспринимают и реагируют.

Тональ обеспечивает восприятие через органы чувств и массу второстепенных, аморфных сигналов (иногда кинестетических, иногда — синестетических). Таким образом, внимание движется по «магистралям», проложенным биологически и рефлексивно. Просто так, произвольно, нарушить эту схему нельзя. Более того, у «схемы» есть узлы — важные точки, где объем внимания всегда выше, даже в случае помрачения сознания или на грани помешательства. Кинестетика рук важнее, чем кинестетика поясницы, лицо собеседника важнее, чем форма облаков, звуки речи важнее стука молотка и т. д. и т. п.

Мы говорили об «ориентировочной оси», исследовательских областях и прочих зонах внимания, но в применении к технике толтекского сновидения («Видение нагуаля», 2002). Здесь важно учесть другой аспект — то, что все эти области являются каркасом психоэмоциональной матрицы тоналя. Ибо внимание влечет за собой эмоции и реакции.

Когда мы практикуем событийный, не-энергетический перепросмотр, мы бесконечно повторяем давние маршруты внимания: увидел, услышал, почувствовал, испытал, ответил. Если в состоянии глубокого погружения вы вдруг открываете нежданное отклонение памяти от схемы, происходит нечто удивительное — возрождается память энергетического тела, вскрываются импринты...

Здесь начинается настоящая работа по Трансформации. Потому что груз перепросматриваемого прошлого лишь на поверхности связан с формальной памятью, его суть — в движениях эманации кокона. Мы как бы забыли, что обида или радость впервые возникли не в голове, что страх или предчувствие беды мы «ощутили спиной», и т. п.

Уровень личной Силы обнажает элементы кокона, пробужденные вами на уровне энергетического перепросмотра. Сопутствующие ощущения (кинестетические, проприоцептивные, непосредственно полевые) отражают формации, ядром которых может оказаться давний импринт. Если практик настойчив в своем желании вскрыть содержание замкнутой структуры, то напряжение перепросмотра, столкнувшись с мощным сопротивлением тоналя, в конце концов может привести к своеобразному перцептивному «взрыву».

И тогда импринт (символ, сцена, стоящая за импринтом) единым махом возрождается в памяти.

Субъективное взрывообразное переживание пробуждения импринта переживается не так, как сдвиг (смещение) точки сборки. Если изменение режима восприятия влечет за собой неожиданное возникновение в воспринимаемом поле сигналов, которых там никогда прежде не было (и мы интуитивно осведомлены об этом факте, «ошеломлены» им), то вскрытие импринта в чем-то подобно проявлению фотопленки или отпечатку изображения на фотобумаге. Оно завораживает своей последовательностью, своим пошаговым возникновением «словно из ниоткуда», но на самом деле все уже было там с самого начала.

Если при смещении точки сборки свечение осознания сдвигается в новые темные поля, которые никогда раньше не структурировались тональным механизмом, то при вскрытии импринта свечение всего лишь усиливается и углубляется — оно движется по тем путям, которые и раньше в той или иной степени влекли за собой наше внимание.

Особенно ясно это чувствуют те сталкеры, которые обучились высокой сенситивности энергетического тела. Выражаясь фигурально, в наших глубинах всегда вздрагивает два-три синапса, отвечая «беспокойному сну бессознательного» — тем первичным впечатлениям, что всем управляют и вынуждают следовать определенной программе поведения. Конечно, мы не помним, за чем следуем, — все окутано дымкой полусознательного, все в тумане раннего детства или немоте потрясенного миром младенчества.

Маршруты внимания, которыми мы движемся в дневной взрослой жизни, устроены так, чтобы никогда не пересекаться с самыми первыми «станциями отправления». Обычный человек, не практикующий сталкинг, никогда не столкнется с импринтом или констелляцией импринтов, возбуждающих его внимание и всю его энергетическую активность. Мы можем встречать их формально, но не способны заново переживать.

Увидев во взрослой жизни ситуацию, ставшую импринтной в возрасте трех лет, мы вряд ли обратим на нее специальное внимание. Это всегда заурядный случай — потому что он не вызовет в нас ту давно забытую эмоциональную бурю, которая, собственно, и делает импринт импринтом. Таким образом, маршрут внимания спасает нас от перепроживания — ибо наличие сенсорных сигналов, образов, пучков, которые когда-то запрограммировали это существо, остается лишь одним аспектом перемещения нашей перцептивной энергии. А мы должны повторить кинестетику (осязание), проприоцептику (ощущение внутренних органов), наконец, мы должны повторить психоэмоциональную гамму во всей ее неоднозначности и специфичности. Тональное внимание обязательно обойдет большую часть описанных здесь аспектов, и импринт останется таким же неведомым, как и раньше. (Я не буду рассматривать отдельные и исключительные случаи, когда перепроживание все-таки происходит совершенно спонтанно — ведь мы изучаем не феномены, а закономерности стандартной психической жизни человека. )

Для стандартной психологической жизни перепроживание имприн-та возможно только в двух случаях: а) при перепросмотре, б) при мощном возрастании интенсивности осознания в процессе тотального сталкинга. Второй случай (рассматриваемый здесь) интересен своей неспецифичностью. Импринт как бы сам выходит из тени бессознательного, потому что человек переживает неопределенность своей позиции и своего образа в описании мира.

Ведь ради чего нужен сталкинг? Чтобы напомнить себе — мы живем в мире условностей, и каждый внешний сигнал нуждается в нашем внимании просто для того, чтобы существовать в стабильном и приемлемом виде. Без участия активного внимания сигнал может испытать самые неожиданные метаморфозы, исчезнуть вообще, перейти из одной системы сенсорной презентации в другую и т. д. и т. п.

Конечно, это выдумка, у которой нет ни малейших психологических оснований. Но целостное тело человека «знает», что у этой выдумки есть основания экзистенциальные — что гораздо важнее. Тотальный сталкинг создает ситуацию неестественной бдительности, словно описанная тут выдумка принята как установка к действию.

И тональ испытывает что-то вроде приступа иррациональной паники. Он автоматически начинает проверять и перепроверять свое глубинное содержание — базовые программы, фундаментальные идеи и инвентаризационные списки, источники как нормального, так и экстраординарного реагирования. Собственно говоря, этим инстинктивным поиском и объясняется беспричинная активизация фронтальной пластины кокона, усиление периферического зрения, особая внимательность к второстепенным сигналам («область исследования»).

В результате вся совокупность самоощущений сталкера приобретает новую окраску. Мы ждем изменений либо во внешнем (перцептивном) пространстве, либо во внутреннем (психоэмоциональном). Иначе быть не может — тональ должен объяснить самому себе, зачем он вынуждает собственное внимание с такой отдачей и интенсивностью работать на всей предоставленной ему Природой площади!

В рамках описания ответ один: что-то где-то не так.

И внимание сбивается с привычных маршрутов, начинает блуждать по забытым прогалинам и прочим запущенным местам. Что оно нахо дит? Помимо всяких мелочей, несущественных и неорганизованных чувств, помимо экзистенциальных «откровений», для которых все равно нет никакого языка, внимание находит импринты!

Вот они, символы и ситуации, сочетания символов и ситуаций, которые когда-то взяли нас в плен. Они всегда были здесь, они не из второго внимания, это — наши родные цепи. И как же они потерлись за долгие годы, насколько утратили свою притягательность, яркость, блеск — все то, что давало власть и заставляло нас строить жизненные программы, отталкиваясь от обветшавшей заурядности! Недаром активное внимание не пускало нас туда, на пыльный чердак собственной судьбы. Увидеть и постичь ничтожество, мелочность, определившие десятилетия жизни, — это противно и немного стыдно.

Как жить дальше — особенно если вспомнить, что больше половины всех повседневных эмоций были запрограммированы этим никчемным складом сломанных детских игрушек?

Импринты осознаются и демонстрируют свое крохотное значение. Становятся явными истоки поведенческих программ, которые истощали психику толтека, ограничивали его перцептивное внимание. Осознание импринтной природы психоэмоционального мира избавляет от надоевшей ноши и открывает новое измерение жизни. Уходит навязчивое самоповторение, возрождается утраченная свежесть. Вы как будто снова явились на свет. А главное — вы чувствуете, что утомительное однообразие внутреннего диалога вдруг оставило вас. Энергетический тонус резко возрастает, и сталкинг можно направить на выслеживание полевых структур, которые никогда не попадали в область вашего произвольного внимания. Первое, что вы открываете (поверьте, это захватывающее открытие!), — наличие тела сновидения, «двойника», или, по терминологии Кастанеды, «дубля». Подробнее мы поговорим об этом явлении в разделе данной главы «Человек в Пространстве». Здесь же хочу отметить эмоциональное участие «двойника» в повседневной жизни сталкера.

Двойник не знает никаких импринтов или их следов, он не знает большей части инвентаризационного списка. Его перцепция всегда «сферична» и мало связана с паттернами физического тела. Малейшая подвижность двойника в первом внимании приводит к психоэнергетическому «тайфуну» — каналы и поля сдвигаются, центры смещаются, и т. д. и т. п. Это почти что сенсорный хаос. В обычных условиях, если уж Природа одарила человека таким сильным и активным двойником, его тональное внимание вытесняет или даже блокирует нежелательные, дезориентирующие проявления. Но в ситуации тотального сталкинга это невозможно, поскольку задача сталкера — отслеживать и осознавать все. Подлинный вызов для воина, так как простой человек рискует быстро свихнуться. Но в толтекском пути, как уже много раз говорилось, все устроено разумно, и осознание двойника начинается после мастерского овладения безупречностью.

Небезупречный толтек может добраться до дубля лишь в случае легкомысленного применения «растений силы». Но в этой ситуации целиком меняется динамика всего пути. Мало кто способен уцелеть как психически, так и физически в результате произвольного обращения со своей энергетикой. Кому нужен безумный «дубль»? Кому нужен сумасшедший толтек, который черпает энергию не из безупречности, а из алкалоидов? Я не знаю дисциплины, которая могла бы сочетать «растения силы» и высокую магию Трансформации.

Впрочем, вернемся к нашей теме — потере человеческой формы. Энергетическое тело не имеет никакого отношения к привычному сенсорному аппарату. Оно не нуждается в зрении и слухе, но его самостоятельность подавлена ежесекундным, навязчивым присутствием описания мира. Кокон вынужден дублировать тональ и следовать его условностям. В какой-то момент антропогенеза он оказался убежден, что тональный способ существования более эффективен, дает больше гарантий для выживания, и теперь энергетическое тело пользуется некоторой свободой лишь в сне со сновидениями — нерешительно, с постоянной оглядкой на суровую защиту тоналя.

Освобождение от человеческой формы подразумевает высокую чувствительность фронтальной пластины (результат безупречности и сталкинга), устранение бессознательной доминанты сенсорных систем, культивирующих структурированное определенным образом внимание, обнажение фонового внимания, равномерно «разлитого» по всему полю, куда входит аморфный фон и само невоспринимаемое энергетическое тело.

Если учесть, какой объем сигналов должен выслеживать тотальный сталкинг (объем, превышающий любые человеческие возможности), то требование достичь «фонового внимания» особенно актуально. Нормальное внимание, как быстро оно ни сканировало бы внутреннее и внешнее пространство, не справится с задачей по-настоящему качественно. Изменить характер внимания — значит сразу решить две проблемы: выслеживание объема и переход на чувствительность энергетического тела.

Результатом этих тренингов становится, выражаясь фигурально, «не-делание энергетического тела». Тело утрачивает свою определенность вместе с психоэмоциональными трансформациями. «Каркас» становится призрачным. Практик приходит к удивительной подвижности своих каналов и центров.

Это объясняется просто. Кокон теряет жесткость конфигурации и начинает колебаться в поиске устойчивых структур, известных ему по личному опыту. Он обращается к прошлому опыту и пытается воспроизвести энергообмен многолетней давности. Поскольку началом такого «забытого» энергообмена чаще всего является импринт, эманации, связанные с ним, неожиданно активизируются. Это кажется спонтанным, иррациональным, необъяснимым. Предыдущие «формы» последовательно исчерпывают все возможности стабильности, практически не связывая свои энергетические потребности с тональным порядком перепросмотра. Воспоминания кажутся хаотичными, беспричинными и поражают своей интенсивностью.

На самом деле в тонале нет и не может быть никакой хаотичности. На протяжении личной истории он рос, строго подчиняясь законам интериоризации и экстериоризации. Проще говоря, все внутреннее рано или поздно воплощалось во внешнем поле восприятия, и наоборот, все внешнее постепенно строило причудливое здание нашего психологического пространства. За сенсорным каналом стоит внимание, за вниманием — желание, за желанием — новое внимание. И колесо начинает вертеться в противоположную сторону.

В этой идее, касающейся восприятия, внимания и эмоциональности, заключена диалектика взаимопорождения и взаимостановления. Ее проповедовали древние мудрецы тысячи лет назад, но и сегодня немало самонадеянных умов, желающих, чтобы мироздание было устроено проще — чтобы внешнее и внутреннее не сотрудничали в естественной паре, а были антагонистами, исключали друг друга, чтобы парадоксы невозможно было разрешить в поле абсолютных и потому нигде не существующих понятий. Либо все подлинное внутри, либо все подлинное — снаружи, Бог создал Творение, но при этом бесконечно чужд ему.

Конечно, самую важную роль в поддержании человеческой формы играют эмоции. Что бы ни делал «нормальный человек», он наполняет свою картину мира эмоционально окрашенными объектами, знаками и символами. Игра эмоций присутствует в любой деятельности. И здесь нет никакого преувеличения. Даже в уединении кабинетного ученого, даже при составлении бухгалтерского отчета, в самых объективных и беспристрастных занятиях человек не расстается с эмоциями.

Эмоциональность — это неотъемлемая характеристика человеческого существа. Иногда эта эмоциональность выражает себя ярко, выпукло — таким образом, что ее невозможно не заметить. Иногда же эмоциональные движения скрываются, вытесняются. Даже самый холодный и бесстрастный человек движим эмоциями, хотя чаще всего отрицает это. И практически все его эмоции — только отражение знаменитой троицы: страха, собственной важности и жалости. Эмоции исполняют роль щитов и держат нашу природу в неизменном виде — человек остается человеком.

О практике избавления от страха, важности и жалости написано выше. Это, так сказать, феноменологический подход — мы в большей степени рассматривали явления «эмоционального космоса» человека. Но этим работа не ограничивается. Информационный и ценностный аспект человеческой формы проявляет себя на молчаливом фундаменте тоналя. И этот фундамент мы с легкостью игнорируем, хотя именно он является стержнем всякого описания мира, создаваемого человеком.

Я говорю о пространстве и времени. Аксиомы человеческого тоналя утверждают — мир трехмерен, а время линейно движется из прошлого в будущее. Современные физические теории, где пространство многомерно, а время может вести себя причудливым образом, хотя и сильно влияют на научное мировоззрение, но никак не принимаются в виде данного нам перцептивного опыта. Это жесткий каркас, надетый на человеческое восприятие. Это — если угодно — самый крепкий «крючок», на который мы поймали сами себя.

Выматывающие психические процессы — «озабоченность собственной судьбой» и социобиологи-ческое стремление к бесконечной экспансии — растут, соответственно, из времени и пространства, то есть из умственной «сетки координат», построенной нашим тоналем. Как ни странно, пространство и время — эти абстракции, условности, принятые для определенного типа энергообмена с внешним полем и, стало быть, для выживания, — тянут из нас перцептивную энергию в столь значительных масштабах, что это невозможно игнорировать.

Остановимся на этом подробнее.

Человек во Времени

Временная координата «прошлое — настоящее — будущее» создает вектор развития (роста) и деградации нашей человеческой формы. Время фиксирует нашу позицию. Легко обратить внимание на то, что внутренний диалог занят прошлым и будущим, оставляя для настоящего момента лишь малую свою часть. Это общеизвестный факт. Последователи дзэн и иных школ буддизма многократно указывали на такую особенность человеческой психики. Отсюда их призывы быть «здесь и сейчас».

Давайте расширим эту формулу. Не будем концентрироваться на нынешнем мгновении («сейчас»), а лучше сделаем все три области равноудаленными от центра восприятия. «Настоящее» ничем не лучше «прошлого» или «будущего», поскольку во всех случаях имеет место сборка данного в опыте восприятия. Вспоминая или воображая, мы, по сути, совершаем перцептивную работу — составляем картины и их последовательности. Темпоральные характеристики просто показывают нам, какой тип реагирования и (или) энергообмена следует применить.

«Настоящее» требует к себе максимального внимания и быстрого реагирования. Это инстинкт, это закон выживания. Согласно этой схеме у массового человека внимание распределено неравномерно: в фокусе — настоящее, за настоящим длинным шлейфом тянется прошлое и привлекает внимание периферийное. И наконец, будущее — туда внимание забегает на несколько мгновений, чтобы вернуться назад. (Понятно, что я говорю о здоровых людях, а не о психотиках или невротиках, чье внимание может быть сфокусировано исключительно на прошлом либо на будущем, о чем хорошо знают психиатры. )

Для практика, стремящегося к безупречности, «настоящее время» — штука операциональная. То-наль обычного человека отождествляется с «настоящим», погружается в него до самозабвения и непрерывно генерирует автоматизмы. Иначе говоря, он — «пленник» настоящего времени. В таком состоянии он не может заниматься усилением собственного осознания. Он — простой автомат, каждый миг выдающий реакцию на «теперешний момент».

Отстранение от Времени, данного нам в опыте, ведет к изменению общего энергообмена. Обычная фиксация на темпоральности — одна из причин того, что правая сторона энергетического тела непрерывно (то сильно, то слабо) излучает Силу. Собственно говоря, временной модус — универсальное условие для всех истощающих влияний тоналя. Это явление в высшей степени социально. Ибо удаление в субъективном времени никогда не совпадает с реальным удалением объекта (события) в энергетическом поле. Мы сосредоточены на настоящем в той степени, в какой это необходимо для функционирования организма. Но мы, кроме того, сосредоточены на прошлом — поскольку приобрели способность учиться и накапливать опыт, а социум сделал эту способность весьма ценной. Таким образом, кокон постоянно излучает энергию на те объекты, которые расположены в темпоральной близости, и прошлые — те, что должны влиять на наше нынешнее поведение. Это — «якоря», удерживающие восприятие и точку сборки.

Поскольку способность делить воспринимаемое поле согласно временной шкале принадлежит исключительно тоналю, то и энергией данный процесс обеспечивает тональная (правая) сторона нашего кокона.

Это распределение внимания и энергии в стандартном осознающем существе, интерпретирующем восприятие как сигналы, развернутые в пространстве-времени. Сталкинг меняет ситуацию. Внимание распределяется более эффективно, и большая часть прошлого уходит из сферы энергообмена. То же самое происходит с настоящим — здесь подключается переоценка ценностей, смыслов и значений, которая снижает до минимума объем неэффективно излучаемой энергии.

Что же остается? У сталкера освобождается значительный объем внимания, который, согласно выработанному намерению, уходит на текущий сталкинг. Его цель — «выследить реакцию (эмоцию) раньше, чем она проявила себя в психическом пространстве». Отсюда устремленность внимания в непосредственное будущее, которое спустя годы непрерывной концентрации порождает особый трансперцептивный феномен — «видение накатывающего времени» (как назвал его дон Хуан). Здесь сталкинг достигает того качества, которое непосвященным кажется сверхъестественным. Каждое действие сталкера не расходует энергию, а напротив — поглощает (накапливает) ее. Соответственным образом меняется структура его энергетического тела — активные зоны перемещаются справа налево, а тело сновидения выходит на первый план, как носитель не-тонального чувствования и восприятия.

Нечто подобное сталкер проделывает с Пространством.

Человек в Пространстве.

Внешнее поле, которое является источником массы сенсорных сигналов, никогда не дано нам непосредственно. Между внешним полем и осознанием расположен не только тональ, или описание мира, о котором мы говорим постоянно. Здесь же, в качестве посредника и инструмента «приведения мира в существование», находится механизм, управляющий вниманием.

Перцептивное внимание выполняет функцию «вычленения фигуры из фона». «Фигуры» обычно заданы биосоциальными программами вместе с системой пространственных координат. Так возникает пустой шаблон восприятия, который легко наполняется конкретными содержаниями — и вос-приниматель оказывается «внутри пространства».

Сталкер, пользуясь перечисленными в Главе 6 стратегиями, оказывается в принципиально иной ситуации. Он открывает для себя автоматизмы, которые формируют пространство, в результате чего характеристики внешнего поля становятся условностью. Это уникальное и совершенно новое состояние. Внимание сталкера непрерывно сканирует само себя, фиксируя этим сам процесс сотворения структур. Парадоксально, но благодаря фиксации структуры уничтожаются.

Ибо реальным для воспринимателя является лишь то, что возникает помимо воли, — автоматично. Если же учесть, что автоматичными являются до 95% восприятий, то сталкер попадает в некую «пустоту», где изобилие сигналов не превращается в структуры по законам перцептивной матрицы тоналя.

Тотальный сталкинг в этой ситуации распадается на два фундаментальных аспекта:

а)Сталкинг восприятия,

б)Сталкинг реагирования.

О сталкинге реагирования сказано достаточно. По сути, он создает предпосылки для перераспределения перцептивного внимания и высвобождает энергию для смещения точки сборки.

Но сталкинг реагирования — сама по себе процедура, требующая подвижного и цепкого внимания. Повседневный поведенческий акт включает в себя несколько одновременно разворачивающихся программ реагирования и участия большого числа триггеров, символов-импринтов, рефлексов разного уровня — как условных, так и безусловных. Понятно, что большая часть этого материала никогда не осознается, другая же часть осознается фрагментарно и толкуется неверно (обычно задним числом, в виде той или иной рационализации). Поток внутренних данных, обусловливающих эмоции, реакции, мотивы и стратегии достижения, то, что заставляет нас действовать и отказываться от действия, намного плотнее, сложнее и содержательнее, чем обычно представляется.

Любое движение произвольного внимания, открывая доступ осознанию в определенные области, одновременно затушевывает другие, уводит их в тень. Сталкер может лишь манипулировать лучом произвольного внимания, но не способен кардинально расширить его масштаб.

Единственный метод, способствующий осуществлению тотального сталкинга, — достижение «объемного внимания», или деконцентрации внимания (о нем еще будет сказано). Толтек открывает этот метод спонтанно. Он не может быть по-настоящему эффективным в деле выслеживания психики, если толтек не научился ему эмпирически, — книжное знание ему не поможет. Ибо суть сталкинга — не только качество внимания, но и определенным образом организованное намерение. А намерение требует длительного и упорного труда. Его не добудешь из трактатов по психотехнике.

Поэтому сталкер работает на ощупь, пытаясь всеми доступными способами расширить объем работающего внимания. И результатом этой «борьбы» становится «объемное внимание» сталкера.

Приближаясь к этому тотальному состоянию, толтек последовательно разрушает автоматизмы, выслеживая программы-«цепочки». Алгоритм их уничтожения был уже описан в одной из предыдущих книг:

Остановка действия.

Включение в цепь нового звена, которое ведет к утрате смысла всей цепи.

Подключение другой цепи действий (по сходству, по месту, по образу действия и т. п. ).

Остановка внутреннего диалога на одном из этапов действия.

Сосредоточение внимания на дыхании или на каком-либо элементе энергетического тела.

Что же касается сталкинга восприятия, то он фиксирует новую позицию и открывает богатые перспективы — перцепция становится более масштабной, насыщенной деталями, то есть позволяет неустойчивые варианты интерпретации сделать стабильными, исследовать их и получить новую информацию.

«Сталкинг восприятия» — явление, описанное Кастанедой многократно. Видение в темноте, улавливание необычных оттенков цвета в «местах силы», выслеживание «дыр» в паузах между звуками и многое другое. Специфическим сталкингом восприятия являются, в частности, эффекты перцептивного не-делания — восприятие умирающего животного вместо высохшего куста, цветного пятна на склоне горы — вместо повисшего на кусте лоскута ткани.

Если само не-делание создает ситуации «неопределенных интерпретаций», спонтанных иллюзий или ложных «узнаваний», то сталкинг восприятия позволяет зафиксировать продукт тонального творчества и сделать его на какое-то время объектом в системе перцептивных отношений. Иначе говоря, «не-делание» становится «деланием». Иллюзия превращается в реальность, формируя некоторый энергетический эффект. Это — кусочек «магии».

Если в сновидении сталкинг восприятия в конце концов приводит толтека на порог второго внимания, вслед за чем можно ожидать мощных энергетических процессов, нарушающих каузальность привычного нам континуума (например, телепортации), то наяву та же практика способна формировать не одни лишь наведенные иллюзии, но обусловить особый онтологический статус субъекта: сталкер в подлинном смысле этого слова становится «магическим существом».

Энергетически это связано с расширением «гало» осознания и интеграцией двух позиций точки сборки — мира первого внимания и мира второго внимания. Его «двойник» (дубль) присутствует в ежедневных действиях, его осознание совмещает несовместимые описания так, чтобы оптимальность функционирования целостного существа не пострадала.

В какой мере сам сталкер осознает свою двойственную природу? Это целиком зависит от текущего энергетического тонуса. Как вы помните, даже «ужасный» Хенаро не всегда осознавал, где находится его двойник — особенно в тех случаях, когда расщепление кокона достигало значительных масштабов. Как правило, если сталкер не овладел высшим мастерством «выделения дубля», его двойник всегда рядом. Впечатление, которое он испытывает от этой энергетической двойственности, — достаточно тонкое. Оно сводится к особой «неуверенности» в переживании схемы собственного тела, в объемности (стереоскопичности) восприятия по всем перцептивным каналам одновременно, а главное — в «смазанности» переживания самого центра восприятия.

Обычный человек, не умудренный странными тренировками вроде «тотального сталкинга», всегда ощущает центр собственной перцепции в области позади глаз. Это вполне естественная проекция, построенная нашим воображением из-за того, что визуальный канал отвечает за 90 процентов поверхности «пузыря восприятия». Слепые от рождения люди проецируют свое воспринимающее «Я» в затылок, а слепоглухие испытывают непонятную обычному человеку иллюзию, что думают «кожей» или «пальцами».

Сталкер на продвинутом этапе своих тренировок может обнаружить, что центр его перцепции сместился назад, «за» затылок или выше его. Сборка восприятий осуществляется как бы за границами физического тела — там нет ни органов, ни нервных окончаний. Именно эфемерность ощущения затрудняет его локализацию — это даже не точка, а область, диапазон колебаний некоего «луча внимания», которому в описании мира ничего не соответствует.

Этот эффект и целый ряд ему подобных экспериментально наблюдался О. Г. Бахтияровым, автором психологической «техники деконцентрации внимания». Согласно его терминологии, мы говорим об эффектах «объемного сознания». Очевидно, что здесь мы имеем дело с психотехническим направлением, которое повторяет и уточняет методологию кастанедовского не-делания, а потому способствует выходу восприятия за пределы тонального описания мира.

Сталкер живет и функционирует в рамках «объемного сознания». Он просто вынужден перейти на этот уровень перцептивной активности, поскольку для целей Трансформации должен охватывать своим произвольным вниманием объем, многократно превышающий человеческую норму. Полем выслеживания становится не только воспринимаемое и совокупности автоматических реакций на него — сталкер следит за процессом внимания и осознания, его движениями, флуктуациями и закономерностями. («В этом состоянии оно [тотальное внимание. — А. К. ] утрачивает характеристики внимания как такового, превращаясь в то, что стоит за вниманием, — рефлексивную инстанцию более высокого порядка, позволяющую включить в состав наблюдаемого и сам процесс внимания». —О. Бахтияров. Деконцентрация. )

Практика перепросмотра подготавливает и формирует навык слежения. На фоне текущего стал-кинга, как уже было сказано, мы не можем и не должны погружаться во вспоминание. Однако условность временной шкалы, которая становится очевидной в результате тотального сталкинга, делает досягаемыми определенные области памяти. Можно сказать, что субъективное настоящее распространяется на активизированные перепросмотром зоны. В итоге мы имеем «растянутый» трансформационный процесс, который длится на периферии осознания в тех случаях, когда актуальный опыт вдруг раскрывает то или иное «подобие» давно прошедшему, но реанимированному.

Следует отметить, что подобные трансформации должны быть латентными. На них нельзя концентрироваться, поскольку их смысл — в интеграции на фоне актуального переживания. Если мы обратимся к психоэнергетической модели, то можно сказать, что суть данного тренинга не в смещении точки сборки, а в «оживлении следов».

Если традиционный толтекский перепросмотр вызывает более-менее яркий сдвиг восприятия в область полноценного проживания фиксирующего нас прошлого, то текущий сталкинг объединяет состояния (модусы) перцепции, не отвлекая нас от актуального реагирования. В конечном итоге мы имеем измененное реагирование, включающее в себя элементы перепросмотренного прошлого опыта и нынешнего состояния.

Наблюдатели или партнеры по коммуникации погружаются в состояние растерянности, переживая нечто вроде «когнитивного диссонанса». Как правило, они не осознают, что и как изменилось в поведении сталкера, хотя бы потому, что речь идет о множестве незначительных деталей (выражение лица, интонация, поза, взгляд и т. п. ), вытесняемых стандартным тоналем на периферию поля внимания.

Остается чувство необъяснимой «загадочности», чего-то невыясненного или недоговоренного. Конечно, это не маскировка, как соблазнительно думать. Однако упорная и длительная практика может сделать этот эффект маскировкой — правда, это уже не сам сталкинг, а его энергетические следствия (эффекты). Ведь неопределенность сталкера в описании окружающих отражает отсутствие привычной конгруэнтности энергетических тел и точек сборки у лиц, участвующих в общении (взаимодействии). Коммуникант, общаясь со сталкером, всякий раз должен преодолевать сопротивление этой неконгруэнтности. И когда утомление достигает некоего критического уровня, окружающие сталкера люди бессознательно «вычеркивают» его из своего инвентаризационного списка. Они предпочитают его не замечать, игнорировать либо оформить с ним особый тип отношений (исключающий непосредственный эмоциональный обмен).

Таким образом, сталкер все же добивается своего — быть может, не лучшим способом, но надежным и оригинальным. О нем предпочитают не думать и не иметь никакого определенного мнения. Сновидящему такое положение не нравится — он и без того во многих отношениях чувствует себя «призраком». Зато сталкеры, добившись неопределенности, часто вздыхают с облегчением.

Итак, в результате тотального сталкинга и перепросмотра воин начинает жить в ином Пространстве. Оно становится «объемным», или «двойственным». Энергетические поля, активизированные смещенной точкой сборки, на фоне базового режима перцепции (первого внимания) вынуждены участвовать в активности целостного существа. Физическая форма поддерживает ориентировочный и исследовательский рефлекс, давление сенсориума достаточно интенсивно, чтобы тело ощущало воспринимаемую среду как вынужденность. Эти обстоятельства заставляют удерживать внимание на внешних сигналах и следовать программам поведения, которые, утратив свою автоматичность, принимаются отчужденно, но неотвратимо.

Таким образом, психоэнергетические поля, ставшие доступными осознанию благодаря смещению точки сборки, не изолируются (подобно тому, как это бывает в сновидении), но начинают моделировать тело сновидения, или «двойника», включая в свой каркас все доступные и стабильные формы энергообмена.

«Свобода», присущая телу сновидения, сильно ограничивается этим обстоятельством. Однако сталкинг на этом не прекращается, и в сферу усиленного осознания попадают все новые поля. Точка сборки продолжает свой медленный, но неуклонный дрейф, а это значит, что энергетическое присутствие тела сновидения наяву становится все более масштабным и все более ощутимым.

Критический порог «удвоения» восприятия пространства наступает в тот момент, когда активность фронтальной пластины основного кокона более не способна заглушать непривычный массив сенсорной информации, поступающей от тела сновидения.

На этом уровне сталкинг восприятия становится подлинно актуальным. Латентные признаки сно-видческого восприятия могут не проявлять себя в стабильных и однозначных ситуациях, но их присутствие становится явным в целом ряде случаев, когда есть некое провоцирующее влияние или просто перцептивная неопределенность.

Стоит сталкеру оказаться в «месте силы» или встретить необычный феномен, как мир становится зыбким и легко переходит в «сновидение наяву». У Кастанеды в таких случаях часто говорится о подвижности точки сборки. Двойное восприятие пространства делает перцепцию неустойчивой в любой ситуации, где эмоциональный фон дополнительно подстегивает точку сборки — например, среди толтекских пирамид, во время ночной прогулки в лесу (особенно если ваш спутник — маг или шаман, собравшийся что-то вам «показать», и т. д. ). Ситуация может влиять на восприятие любого человека, но сталкер, живущий какой-то частью себя «между мирами», реагирует по-своему. Он не впадает в гипнотический транс и не галлюцинирует по заказу, но может легко соскользнуть в только ему ведомое пространство — в ту область, которую наблюдает его тело сновидения. Это его «второе лицо», которое прежде дремало и не видело ничего, кроме тьмы.

Итак, мир вместе со сталкером меняется самым радикальным образом. Он становится либо «изумительным переживанием магии», либо «сновидением наяву». Интересно, в какой степени сталкер остается человеком? Порой кажется, что он ближе к «магическим существам» колдунов и шаманов — ему близки «светящиеся олени» и «говорящие койоты». Словно он по-прежнему рядом, но — не здесь.

Зеркал и снов у нас в распоряженье

Не счесть, и каждый день в своей банальной

Канве таит иной и нереальный

Мир, что сплетают наши отраженья.

(Хорхе Луис Борхес.)

В этой главе мы коротко рассмотрим эффекты сталкинга и перепросмотра, выходящие за рамки стандартного описания (синхронистичности, влияния, перцептивные иллюзии).

Все, что так или иначе находится за границами привычной каузальности, за пределами принятых последовательностей порядка мирового тоналя, не подлежит серьезному «научному» обсуждению. Естественные науки превратили слово магия в синоним мошенничества или галлюцинации. Первоначальное значение этого слова также не соответствует нашему предмету — ни с исторической, ни с антропологической точки зрения. Ибо толтекская дисциплина не имеет никакого отношения к вавилонско-шумерским верованиям (откуда происходит слово «маг»), а равно — к системе примитивных представлений о Богине-Матери, силах, душах и т. п., питавших магию во все века ее разнообразного существования.

И все же можно отметить внешние сходства между традиционной магией и «магией» древних тол-теков. Разумеется, они касаются эффектов, а не механизмов их достижения. Так, во всех культурах и во все эпохи магов считали «мастерами иллюзий». И это можно полагать объективной закономерностью — поскольку сотворить иллюзию намного проще, чем осуществить самую незначительную трансформацию энергетической структуры, существующей независимо от наших органов чувств.

Когда о маге говорят, как о «владеющем искусством иллюзии», ни кто не подразумевает вульгарных фокусов — циркового «иллюзионизма», обманывающего наше восприятие при помощи ловкости или специальной аппаратуры. Обычно имеют в виду специфическое и непосредственное влияние на перцептивный аппарат наблюдателя.

К сфере подлинной (не «цирковой») магии долго относили гипноз Любопытно: когда механизм гипнотического воздействия удалось в не которой степени описать и применить его в медицине, гипноз перестал быть частью магии. Более того, гипноз стал одной из самых популярны: рационализации магии. («Все эти магические штучки, — стали говорит] ученые, — объясняются обыкновенным гипнозом!») А ведь слово «гипноз» ничего не объяснило. Человек всего лишь научился некоторым методам изменения восприятия и разработал соответствующие обучающие программы — не более того. По сей день существует по меньшей мере несколько равноубедительных теорий (или лучше сказать — гипотез?), объясняющих возникновение гипнотического состояния. Ни одна из них не дает исчерпывающей интерпретации, поскольку гипноз то и дело сопровождается неясными феноменами — сверхчувствительность гипнотика, «телепатический» раппорт, необъяснимые типы наведения гипноза и мн. др.

Но «мастера иллюзий» не ограничиваются гипнозом (что бы ни понималось под этим таинственным словом). Магические влияния на восприятие разнообразны по качеству и по способу осуществления. Они могут повергнуть человека в растерянность и ужас, хотя в Реальности почти ничего не происходит. Мы так привыкли доверять своему восприятию, что любая манипуляция с этим фундаментальным процессом не может не вызвать трепет. (Вспомните, как бедный Карлос чуть не сошел с ума, пытаясь найти свой «пропавший» автомобиль! А его тело все это время знало, что автомобиль никуда не пропадал. В этом и заключена великая власть перцептивных иллюзий — мы больше доверяем восприятию, постоянно производящему галлюцинации, чем реальному чувству реального энергетического тела. )

Однако игры с восприятием — это лишь преддверие толтекской магии. Энергетические трансформации вызывают явления и процессы, обладающие реальностью, и в этом их ценность. Разумеется, сила магии в первом внимании ограничена. Нарушения каузальности, созданные магом потоки и структуры, обусловлены его энергетическим потенциалом. Ну а поскольку энергия разворачивается в первом внимании через пространственно-временной континуум, все феномены и эффекты сохраняются в непосредственной близости от источника (мага). Толтек в процессе работы создает некое поле, внутри которого исполняются его «команды». Он обретает способность трансформировать себя и влиять на участок эманации, связанных с его измененным энергообменом. Никому не дано трансформировать мир — впрочем, толтек в этом и не нуждается.

Магические эффекты сталкинга в первом внимании: прогностические (предвидение) влияние на внутренний диалог выход за пределы воспринимаемого (воздействие на внимание) синхронистичности и их использование безмолвное знание и знание тела в проблемной ситуации.

Магические эффекты сталкинга во втором внимании: стабильность сновидения сновидение наяву.

Сталкинг неорганических существ.

Интегративные эффекты сталкинга: выделение дубля.

Область энергетического тела вместе с областью «двойника» («дубля») ярче всего демонстрирует акаузальность (нарушение причинноследственных связей) в случае специального привлечения произвольного внимания (в нашем случае, тотального сталкинга). Во-первых, тело само по себе — мощный пакет волновых формаций, переполненный энергией. Во-вторых, тело — это именно та часть Мира, которая естественным образом привязана к психическому (перцептивному) аппарату.

Вышеперечисленные эффекты сталкинга, перепросмотра, безупречности и сновидения (базовых дисциплин толтекского знания) относятся, как легко заметить, к телу (энергетическому кокону) и «дублю» («второму телу» — полево-энергетической формации, присущей любой природе, наделенной структурированным осознанием — тоналем и точкой сборки).

О «двойнике» коротко было сказано в предыдущей главе. Это — суть магии, источник «сверхъестественного», того, что нарушает фундаментальные идеи описания. Древние маги называли его «вторым», а толтеки считали его средоточием собственной Силы (ведь Сила проявляла себя через «второго» наяву, безо всяких трансов и сновидений), а потому называли его нагуалем. Эффекты воздействия «второго» настолько впечатляют, что, как правило, даже не нуждаются в фиксации приборами. Как я уже сказал, это — подлинная магия.

«Второй» может одним своим присутствием нарушать физические законы — ведь его активность отрицает картину мира, его энергообмен за пределами инвентаризационного списка, следовательно, любой акт «дубля» не просто нефизичен, он еще и не синхронизируется с перцептивными актами тоналя, находящегося в положении первого внимания. Таким образом, «второй» оставляет очень странное впечатление.

Физика и перцепция связаны между собой гораздо теснее, чем кажется стандартному тоналю. Дубль дона Хуана может «летать, подобно воздушному змею», дубль дона Хенаро может гулять по стволам эвкалипта — но в обоих случаях наблюдатель будет испытывать странные переживания «сноподобия» и общей неуверенности в воспринимаемом. И что куда хуже — кинокамера или фотоаппарат будут вести себя так же «неуверенно»! Мы не сможем получить объективных свидетельств, а значит, никогда не докажем постороннему, что наблюдали что-то менее тривиальное, чем галлюцинация.

Правда, пленка может показать что-то удивительное и непонятное — огни, светящиеся пятна, блики в тех местах, где бликов быть не может, необъяснимые дефекты оптики, даже шаровые молнии... Можно исследовать микроструктуру фото- или киноматериала. Окажется, что она разрушена, была подвергнута излучению неясной природы. Словом, зафиксировано нечто, но идентифицировать это нечто не представляется возможным.

Такова фиксируемая природа «второго». Неуверенность перцепции и нарушение законов описания мира — его характерные признаки. Схожие явления встречаются, когда маг демонстрирует явные изменения в энергообмене с внешним полем. Например, сталкера трудно зафиксировать в качестве «социальной персоны», исполняющей принятую в группе или коллективе общественную роль. Например, если сталкер не культивирует такого намерения, иногда бывает затруднительно сделать его четкую фотографию. То же самое случается со сновидящим, глубоко остановившим внутренний диалог.

Вообще, надо отметить, что связь фотоизображения и психоэнергетического состояния снятого субъекта — самая непосредственная. У тренированного сталкера «второй» частично отделен от «первого». Это создает ряд визуальных эффектов, которые незаметны глазу, но фиксируются пленкой. Кажется, будто фотографируемый окружен «гало» из неясного света. Чаще всего блики попадают на лицо и верхнюю часть груди. Все эти световые феномены — из разряда легко объяснимых, а потому не вытесняются нашим перцептивным вниманием.

Бывают ситуации куда более странные — они служат поводом для сенсационных статей в бульварных журналах. Это редкие случаи, когда «второе тело» («двойник») по причине всплеска энергообменной активности отделяется от основного кокона (физического тела) и успевает попасть в кадр. Тогда происходит необыкновенное — неподалеку от фотографируемого лица появляется нечто вроде «призрака». Часто подобные снимки — фальшивка, но мы говорим не о таких случаях.

Это и есть знаменитый «призрак живых», о котором когда-то писали сомнительные книги. Конечно, все эти фотосъемки не сравнить с подлинной активностью тела сновидения у хорошо развитого сталкера. Ибо по мере развития «второго тела», его контролируемости и уплотнения, останется мало видов «парапсихологической активности», для него недоступных.

Надо лишь помнить, что могущество «дубля» — побочный эффект Трансформации. Что бы ни делал толтек со своим энергетическим телом (будь то сновидение, безупречность или сталкинг), мы говорим только об одной стороне кокона (во время сновидения — это активность левой стороны, во время сталкинга — правой). И все эффекты, с которыми мы сталкиваемся в процессе практики, — побочные. Главная и единственная цель толтекского знания — целостность и интеграция кокона, предпосылкой чего является безупречность.

Можно сказать, практически любое проявление парапсихологической активности — результат определенного типа интеграции тоналя и нагуаля, правой и левой стороны кокона. Надо лишь указать, в какой именно области наиболее интенсивным образом активизируются поля. Так, временная ось проходит через зрительное поле и связана с эманациями кокона, расположенными перед лицом. Здесь же находятся поля, отвечающие за раскрытие удаленных воспоминаний и прогностическую функцию. Почему кокон устроен именно так? Этому есть как энергетические, так и психологические пояснения.

Прежде всего, мы психологически направлены лицом к наступающему времени (именно так мы воспринимаем темпоральную ситуацию, хотя толтекская психология говорит об обратном, т. е. мы созерцаем уходящее от нас прошлое). Точно так же мы автоматически предполагаем, что центр нашего восприятия расположен внутри черепа. Перцептивный центр проецируется туда, где организм имеет наибольшее число нервных структур (головной мозг). Таким образом, формируется «ось» — условное прошлое в нижней левой части визуального поля — условное настоящее перед глазами — условное будущее в верхнем правом углу. (Моделирующая сила тоналя, доминирующего в правой части кокона, формирует воображаемое будущее; сенсорно-эмоциональный опыт тела в прошлом не столько моделируется, сколько переживается, и потому связан с левой половиной перцептивного пузыря — нагуалем. Настоящее проходит перед лицом. Оно связано с эманациями условной точки отсчета, расположенной в голове. ) Но внутри психологической реальности каждая из описанных условностей имеет силу. И невоспринимаемые поля кокона следуют за схемами распределения внимания, а вовсе не за абстрактными течениями энергетических эманации.

Конечно, самый удобный центр ощущения Времени на лице — лоб и межбровье. Здесь мало нервных окончаний, а потому нет конкурирующих кинестетических сигналов. Проще говоря, здесь нет практически ничего, кроме невоспринимаемых полей, ибо тактильные ощущения незначительны, а в описании мира этой точке не соответствует ни один сенсорный канал.

Задняя проекция этого района (затылок) — область, потенциально имеющая широкую чувствительность. Она может быть связана не только с темпоральной осью, но и с бессознательным — хотя бы потому, что психологически «прошлое — вытесненное — бессознательное» представляют собой цепочку глубинных ассоциаций. Кроме того, затылок есть не что иное, как продолжение центра страха, или «центра Неведомого» (о чем еще будет сказано).

Затылок, как и вся задняя поверхность кокона, тесно связан с той частью внешнего поля, которая плохо идентифицируется тоналем. Внимание расфокусировано на этой половине перцептивного пузыря, что, с одной стороны, позволяет ожидать угрозу, «врага», «противника», обладающего максимально неопределенными свойствами, и этим подготовиться к оптимальному отражению возможной атаки, с другой — обеспечить психологическую установку на быстрое и достаточно радикальное изменение некоторых идей описания мира. Та часть кокона, что расположена за спиной физического тела, с большей легкостью поддается метаморфозам. Психологически именно там находится Неведомое — то, к чему нельзя подготовиться заранее.

Даже энергетически задняя пластина кокона — наиболее уязвима. Здесь нет «щитов» или «пластин» — только открытая точка сборки и центр страха, который способен увлечь перцептивный центр вправо и вниз, практически не встречая сопротивления.

Конечно, в этой слабости есть и своя сила. Центр страха — один из самых мощных регуляторов излучения энергии кокона. Активность этого центра не может не влиять на позицию точки сборки. В том случае, если толтек намерен сместить точку сборки вниз (например, чтобы приобрести «мрачный и угрожающий вид» или заняться «оборотничеством» — перцептивным либо даже целостным), он неминуемо активизирует центр страха как вихрь притягивающих полей.

Хочу напомнить, что я говорю о высшем мастерстве сталкинга. Невозможно использовать силу тех или иных энергоструктур кокона, не владея сталкингом в совершенстве. В этой главе мы еще будем рассматривать различные полевые формации и каналы. Каждый из них — результат длительной эволюции и носитель вполне определенного типа энергообмена. Нельзя использовать их энергию, не овладев самым высоким уровнем осознания и контроля. Это чревато неожиданными и крайне неприятными последствиями.

Например, канал межбровья, о котором уже было сказано, позволяет не только «видеть будущее», но вызывает кошмарные видения, галлюцинации, продуцирует параноидальные идеи, нарушает естественный ритм сна и вызывает приступы иррационального страха. Его чрезмерная активизация может сопровождаться весьма неприятной соматикой — тахикардией, аритмией, резким повышением кровяного давления. Лишь полноценный сталкинг может прекратить эти энергетические флуктуации.

Каждый канал и каждая область кокона имеет свою патологическую специфику. Поразительное легкомыслие, например, демонстрируют те сторонники тенсегрити, что концентрируют свое внимание на активизации горлового центра (Центр Принятия Решений). Общее возрастание энергетического тонуса и повышение активности (которое, конечно, можно наблюдать в результате этой практики) вряд ли стоят нарастающей гипоманиакальности, гипертензии и общего возбуждения тех структур, которые должны быть уравновешены. Уж не говорю о возрастающем количестве гистамина в крови, ведущем к покраснениям кожи, повышенной раздраженности, склонности к аллергии.

Иные практики, пытаясь улучшить свой энергообмен с планетарным полем, обращаются к каналу промежности, пренебрегая тотальным сталкингом как условием тренинга. Никто не спорит — канал промежности действительно может усилить ваш энергообмен в десятки раз, но эволюционно (внутри организма) он предназначен вовсе не для таких экзотических целей. В результате — вместо Трансформации — практик получает гипертрофию или опухоль предстательной железы, нарушение работы надпочечников, энергетический и психологический дисбаланс всей системы. А женщины страдают еще больше, так как зарабатывают дисфункции яичников, болезни матки и соответствующую этим болезням психопатологию.

Тотальный сталкинг — единственное условие, при котором вы можете верно использовать энергию своего кокона.

Здесь также следует указать на использование инертных информационно-полевых структур и каналов, т. е. тех частей энергетического тела человека, которые способны извлекать информацию из внешней среды помимо привычной сенсорной системы и стандартной системы интерпретаций. Почему же они инертны?

Мы постоянно контактируем с фрагментами мира первого внимания, которые по ряду причин (прежде всего, эволюционно обусловленных) находятся вне обычной схемы распределения внимания. Почему и как это происходит? Сначала надо вспомнить о самом тривиальном — тональ недаром переводится как «день», «судьба», «дневная сторона» человека. Это не просто система отношений, конвенциональностей и толкований, принятых нами для удобства. Это — восприятие в определенных условиях. Например, в ряд перцептивных условий (принятых и привычных) входит уровень освещенности. В свою очередь, уровень освещенности (дневной, т. к. мы ведем дневной образ жизни) обусловливает яркость представленности образов, их преимущественно визуальный характер, цвета и формы, удаленность теней на второй план внимания (что часто оказывает решающее влияние на сам гештальт «объект — фон»). Далее, следуя за визуальным вниманием, требующим света и перспективы, мы попадаем в систему координат, сплетенных для оптимальной работы нашего внимания в предложенной среде. И вот выясняется, что прямо здесь, в мире первого внимания, есть области, обременные вечно существовать на периферии внимания — почти на грани осознания (ибо одно без другого не работает).

Легче всего вообразить визуальную периферию, но в ней мы вряд ли обнаружим что-то стоящее. Зрительно мы слишком бдительные существа — проскользнувшая на окраине визуального поля тень часто становится поводом для галлюцинации, нечто мелькнувшее под ногами становится предметом перцептивного искажения. Иными словами, это область иллюзий — здесь чаще всего появляются мыши, тараканы, змеи и т. п. Разумеется, это не значит, что на границе визуального поля никогда не возникает реальных сигналов. Просто мы чересчур внимательны и слишком готовы превратить непонятный сигнал в «узнаваемого» зверька.

Аудиальное и кинестетическое поле намного любопытнее. Мало того, что они по самой природе своей находятся на окраине произвольного внимания, здесь меняется природа поступающих сигналов — они менее дискретны, они не всегда имеют семантическое наполнение (особенно столь многофакторное и детальное, как зрительное впечатление). Аудиальные и — особенно — кинестетические сигналы часто бывают аморфны, подчиняются любому произвольному перемещению внимания, что позволяет формировать «блоки» или «пучки» по собственному усмотрению. Более того, их относительно легко превратить в общий неразличимый фон, где информация вообще отсутствует (не осознается).

Тотальный сталкинг, обратившись к удаленным фрагментам мира первого внимания, извлекает из них знание, которое может казаться чуть ли не «сверхъестественным». Я вовсе не имею в виду «сверхнаблюдательность», которую с такой готовностью демонстрируют мастера НЛП. Точно так же я не имею в виду «бдительность разведчика», способного заметить малейшие признаки своего «провала» или блеск оптики снайпера, притаившегося на крыше противоположного здания.

Речь идет о знании, которое принципиально не передается традиционными методами. Например, уплотнение энергообмена в области «центра страха» или кратковременный спазм в районе солнечного сплетения. Улучшение прогностической функции позволяет распознать источник приближающихся нолей, степень их активности и характер. Терминологически неверно было бы назвать такое знание «безмолвным», ибо оно все-таки опирается на сенсорные данные, полученные обычным перцептивным аппаратом из мира первого внимания. Это — «знание сталкера». Оно позволяет быть оптимальным в разнообразных и непредсказуемых ситуациях. На практике оно приводит к простым, но весьма полезным вещам — вы не встретитесь с человеком, которого не хотите видеть, вы окажетесь в нужном месте и в нужное время, вы «недосягаемы», но при этом ни от кого специально не прячетесь.

Настоящие сталкеры пользуются этим мастерством блестяще, непрерывно выслеживая чувство собственной важности. Они владеют вниманием окружающих, не мистифицируя их и не устраивая бессмысленных розыгрышей. Если сталкеру нужно незаметно уйти, он уходит — и никто не обратит на это специального внимания. Если сталкеру нужно познакомиться с конкретным человеком или просто встретиться с ним, он устраивает это естественным образом. Подобная магия не впечатляет и не должна впечатлять, ибо ее суть — само человеческое внимание. А то, что мы не замечаем, как известно, для нас просто не существует.

Поскольку сталкер живет и работает в мире первого внимания, он по большей части вовсе не нуждается в парапсихических феноменах, в безмолвном знании или в союзниках. Все это предметы для демонстрации или обучения. Повседневность прекрасно укладывается в то, что я назвал «знанием сталкера». В конце концов, из чего состоит наша тональная судьба? Из знакомств, встреч, поступков, совершенных в нужный момент, из симпатий и антипатий и т. д., — а все это и составляет массу сенсорных впечатлений первого внимания. Просто одни замечают и учитывают, другие — не замечают и упускают. Отличие сталкера как раз и состоит в том, чтобы заметить. Обстоятельства совсем не нуждаются в том, чтобы их кто-то специально изменял, а совпадения не нуждаются в том, чтобы их кто-то устраивал. Все изначально дано нам в универсальной ткани судьбы. И «знание сталкера» — один маленький плюс, который мы можем приобрести, чтобы сделать нашу обычную судьбу удивительно счастливой.

Наконец, когда сталкер вступает в игру с полями второго внимания, он вынужден обратиться к знанию подлинно «безмолвному». И тут начинается настоящая толтекская магия. Ибо здесь сталкер не может оставаться пассивным наблюдателем, исследователем собственных психоэнергетических закономерностей. Путь сталкера ведет его через:

Сновидение наяву.

Второе внимание как перцептивное поле.

Второе внимание как инструмент Трансформации — магическое «делание».

Постоянным условием сталкеровской работы с самого начала этого пути и до его конца остается «безмолвное знание». В человеческом коконе существует только одна структура, которая никогда не принимает непосредственного участия в энергетической активности, привязанной к полям первого внимания. Это сердцевина кокона, его «стержень». Он вообще не имеет перцептивных функций, поскольку служит для накопления энергии. «Стержень» ничего не собирает, более того — сам по себе он не способен поглощать или излучать полевые формации. Это лишь накопитель и проводник существующих вне кокона энергетических давлений. Именно способность проводить сквозь энергетическое тело внешнее давление, никак его не организуя и не искажая, делает «стержень» особым органом для восприятия «безмолвного знания».

Ведь безмолвное знание — это сумма неких резонансов с движением больших эманации Мира без участия тоналя. Особенность этого «знания» в том, что оно не может быть оформлено и превращено в информацию, у него нет и не может быть никакой структуры, семантики, более того — у него даже нет идентифицируемого «источника». В этой специфике есть своя слабость и своя сила. Слабость очевидна: безмолвное знание невозможно пересказать, записать, для него не существует никаких законов и, следовательно, оно не может быть предметом накапливаемого опыта. Потому для рационалистского ума безмолвное знание вообще не является знанием. Но сила безмолвного знания уникальна и обойтись без него практически невозможно. Во-первых, оно всегда актуально и истинно, во-вторых, является единственным источником уверенности в условиях измененного восприятия. Можно сказать, что безмолвное знание всегда поддерживает нас в конкретной ситуации недоступного прежде типа энергообмена. Это — прямое влияние внешнего поля, вызывающее нужные трансформации в теле и его реагировании. Его результатом становится ряд новых соответствий как психоэнергетического, так и эмоционально-чувственного уровня.

«Стержень» кокона одним своим полюсом обращен к Земле, другим — к Солнцу. Разумеется, это лишь фигура речи. Кокон движется вместе со всеми своими структурами, может занимать различные положения относительно поверхности планеты, и все же эволюция энергетического тела закрепила разные функциональные особенности у нижнего и верхнего полюсов «стержня». Они связаны с физиологией (соответственно, с плотностью полей ЭТ) и близостью к точке сборки.

«Нижний» полюс «стержня» оказался в невыгодном положении. Во-первых, плотность самого кокона здесь очень высока, во-вторых, он исторически связан с коконом планеты, энергообмен с которой определяет работу всего организма на протяжении тысяч и миллионов лет. Кроме того, произвольное внимание крайне редко фокусируется на этих древнейших областях, которые несут в себе наследие более примитивных существ, не знавших даже двух модусов жизни осознания — бодрствования и сна. Поэтому точка сборки редко и с трудом перемещается вниз — здесь крайне сложно удержать внимание и требуется тотальная трансформация больших объемов энергетического тела, чтобы соответствовать столь экзотическому положению перцепции.

Поэтому «верхний» полюс стержня проще и эффективнее использовать в качестве зоны настройки на безмолвное знание. Тотальный сталкинг, как правило, приводит к такому открытию совершенно естественным образом. Проекция макушки головы обнаруживает повышенную чувствительность во многих ситуациях, сопровождающих сталкинг, неделание и остановку внутреннего диалога.

Всякий раз когда точка сборки теряет часть своей фиксации (непривычное распределение внимания, деконцентрация, расслабление перцептивных гештальтов, внутреннее безмолвие и проч. ), она стремится «собрать» то, чего тоналю не хватает, — сформировать чувствительность фронтальной пластины кокона, активизировать латентные связи между точкой сборки, «просветом» и солнечным сплетением, пересмотреть свое существование в пространстве-времени. И каждый непроизвольный акт нового осознавания вынуждает точку сборки подниматься туда, где плотность кокона ниже, но связь с инертными полями физического тела сохраняется (ибо это обязательное условие для работы целостного существа, поддерживающего энергообмен в полях первого внимания).

Безмолвное знание приобретает особое значение, когда происходит выделение «второго». Даже минимальная активизация тела сновидения требует для дальнейшей ориентации второй системы координат. С точки зрения целостной перцепции (неважно, первого внимания или второго) это невозможно, поскольку позиция «второго», выделенного наяву, совершенно нестабильна — она всего лишь отражает колебания точки сборки. «Двойник» (пока он не превратился в полноценного «дубля») не владеет устойчивым и последовательным осознанием. Он во многом беспомощен и беззащитен, он расщеплен и блуждает, подобно сомнамбуле. «Двойник» подвергается даже большему риску, чем просто спящий человек, ибо он вынужденно активен, во всем следуя за основным коконом сталкера.

Таким образом, вполне естественно и логично, что область макушки головы становится дополнительным «органом чувствования». И чем больше пробуждается «второй», тем более разнообразные и странные чувства приходят через центр темечка.

Любопытно, что полная невозможность идентифицировать сенсорику, «пропустить» ее через то-наль, часто даже опытного сталкера вводит в заблуждение. Он не в состоянии уловить, откуда приходит импульс, так или иначе влияющий на его поступки и эмоции. И это естественно — ведь, как уже было сказано, макушка не является органом восприятия, она удалена от всех ведущих схем получения и переработки сенсорных данных. В результате источником может «представиться» почти любой участок тела, но чаще всего — позвоночник. Иногда эти феномены осознаются ярко, иногда — проходят лишь по периферии ясного сознания. Волны неожиданных напряжений или расслаблений, причуды кинестетики, напоминающие электрический разряд, тепло и холод, покалывание — все может оказаться продуктом тональной трансляции того, что тоналю не дано организовать.

Безупречность и сталкинг не только делают доступными сигналы безмолвного знания, они позволяют их «расшифровывать» нетональным способом. Именно безупречность не дает толтеку пуститься в череду ложных толкований. Если сталкинг «следит» и «ловит», то безупречность «оценивает» и «ставит на место».

Конечно, подобное описание предельно все упрощает. Роль безупречности сложнее и, если хотите, экзистенциальнее. Как уже было сказано выше, смысл безупречности не в реглоссировке, а в дег-лоссировке восприятия. Безупречность не создает новых представлений и ценностей, где, скажем, смирение лучше гордыни, где бесстрастие лучше раздражительности. На первых этапах практики безупречность показывает толтеку, что разные (иногда противоположные) системы восприятия-реагирования равноценны, а потому — равноудалены от нашего осознания. Именно «равноудален-ность» (которая иногда требует «целой жизни борьбы») открывает, что осознание может работать вне любой системы. И тогда обнажается чувство тела — то, что приходит раньше любой интерпретации и может служить ориентиром для нового знания, того знания, что не обусловлено предыдущим опытом и научением.

На этой почве абсолютной безупречности и тотального сталкинга безмолвное знание приобретает практический смысл. Вы по-прежнему не можете сформулировать безмолвное знание, но способны пользоваться им так, словно это открытая книга. И ваш «двойник» настойчиво требует этого знания, чтобы не пострадать в мире первого внимания, переполненного для него грезами, забыть-ем, неопределенностью.

При помощи безмолвного знания, в частности, «двойник» находит для себя оптимальное место и время «выхода наружу». То, что на языке толтекских магов, именуется сновидением наяву.

Этот мощный энергетический всплеск со всеми сопровождающими его перцептивными феноменами является кульминацией пути сталкера, решающим прорывом в его практике. Обычно его предваряют магические сновидения в их классическом виде — включение осознания, взгляд на руки, последовательное формирование перцептивной среды по образцу первого внимания, произвольные перемещения. Глубинное отличие магической психологии сталкера в том, что его не удовлетворяют сновидения сами по себе. Он более остро, чем сновидящий, переживает их неполноту, призрачность, отсутствие в них реальных энергетических фактов.

Если сновидящий легко замирает в мирах сновидения, его вполне удовлетворяет роль созерцателя, и он готов принять тотальное погружение в иные перцептивные поля в самой отдаленной перспективе практики, то сталкер уже сейчас желает быть там целиком. Никакие частичные проникновения в неизвестное его не устраивают. Сталкер нуждается в активном и плотном энергообмене, в полноценных контактах с другими с существами. Это и делает его сталкером. Измененная явь интересует его больше, чем самое яркое сновидение.

Поэтому сталкер изначально стремится к объединению первого внимания со вторым, при этом опираясь на базовый режим перцепции и энергообмена. Первое внимание — источник его силы, подпитывающий его вдохновение. Второе внимание — это совокупность всех его нереализованных ресурсов, то, что необходимо добавить к первому, базовому вниманию, чтобы превратиться, наконец, в «магическое существо».

Безмолвное знание решает, когда сталкер войдет в сновидение наяву. Ибо это зависит от большого числа факторов, о которых мы не осведомлены и которые не способны учитывать. Есть внутренние факторы (энергетический тонус, степень перепросмотренности определенных полей, наличие или отсутствие в системе нейрофизиологических, биохимических агентов, нарушения в защитном экране кокона и пр. ), есть факторы внешние (место и время, люди и другие органические существа в области активного энергообмена, лазутчики и другие неорганические «паразиты», союзники и т. д. ). Только безмолвное знание «в курсе» многочисленных событий, относящихся к внутреннему и внешнему полю.

Обычно мы способны заметить лишь один фактор, провоцирующий сновидение наяву. Мы полагаем его «триггером» и вносим в инвентаризационный список тоналя. Надо сказать, что новоявленный «триггер» впоследствии чаще всего нас разочаровывает. Какие только приметы, знаки, сочетания условий не фиксирует толтек, впервые попавший в сновидение наяву! От самых простых до совершенно экзотических, от уединения и отключения электроэнергии до сложных астрологических расчетов с учетом фаз Луны, расстояния до планет и вычисления разнообразных астрономических циклов. Обидно, но все это либо вообще не работает, либо работает крайне нерегулярно.

Видимо, мы должны смириться с этой тайной. Ведь сновидение наяву — это проявление нагуаля, а значит, никакие хитрости тоналя не помогут нам познать, когда и почему оно происходит. Всякие попытки рассчитать, предугадать, составить таблицы закономерностей и совпадений — все это от пронзительного чувства беспомощности, которое охватывает тональ при всяком прикосновении к нагуалю. Но нагуаль, как всегда, непостижим и легко опрокидывает наши претенциозные построения.

Сновидение наяву приходит резко и неожиданно. Его предваряет замедленность внутреннего диалога, некоторая размазанность ощущений, словно вы плохо чувствуете собственное тело или не чувствуете его вовсе. К явлениям, которые предвещают сновидение наяву, относятся странные колебания внимания и восприятия. Иногда они сопровождаются внезапными эмоциональными атаками, но это уже зависит от качества сталкинга. Восприятие может внезапно усилиться, стать ярче, объемнее, после чего так же неожиданно ослабеть и незаметно перейти в притупленную рассеянность.

Эти колебания восприятия не относятся к сфере загадочного и необъяснимого, как само сновидение наяву. Так проявляет себя эффект вспыхивающего «гало» осознания, когда «второй» начинает пробуждаться, то есть обретать осознание. В те моменты, когда осознание двойника резко возрастает, «гало» увеличивается в объеме, поскольку удерживает эманации первого и второго внимания одновременно. Пульсация осознания — это момент выбора типа энергообмена. Поскольку тотальная интеграция — дело далекого будущего, энергетическое тело должно остановиться на каком-то доступном ныне типе взаимодействия с внешним полем — какая часть эманации первого внимания останется собранной и какая часть эманации второго внимания может быть собрана без риска для биологического выживания существа. Именно этот процесс сопровождается описанными выше колебаниями восприятия.

Когда выбор сделан и двойник обрел доступное ему на этом уровне энергетики осознание, происходит синхронизация прежде несовместимых полей. Она несет с собой не только перцептивный и психологический шок, она подразумевает также мощное соматическое давление. Очевидно, это связано с масштабным перераспределением активности внутри центральной нервной системы.

Прежде всего, соматика реагирует на новый тип осознания скачком кровяного давления и кратковременным, но болезненным приступом, связанным с перестройкой всей кровеносной системы. Побочным эффектом здесь может быть внезапный гул или свист в ушах. За ним, как правило, следует расстройство ориентации. По крайней мере несколько секунд вестибулярный аппарат не способен определить положение тела в пространстве. На фоне полного нарушения схемы тела возникает специфический феномен — когда человек не только потерял способность определять, где верх, где низ, но и не имеет ни малейшего представления о положении собственного физического тела.

Следующий этап соматического шока, который может быть вызван резким выбросом каких-то биохимических агентов, — характерное изменение кинестетики. Чаще всего это сверхчувствительность кожных покровов. «Обжигающий холод» или «холодный огонь» — вот обычные метафоры, которыми можно описать эти редкие ощущения. Мне, например, несколько раз приходилось испытывать, как буквально «горит воздух» вокруг тела. Можете ли вы вообразить ту степень священного ужаса, который испытывает набожный человек, оказавшийся в этом состоянии перед лицом устрашающего «союзника»? Это поистине впечатляет. Древние маги, хоть раз за всю свою жизнь попавшие в мир «холодного огня», не могли не поверить в то, что видели «гневное божество» или ужасного духа. Сновидение наяву, если оно случилось впервые, способно вызвать такой трепет, что поневоле начинаешь понимать, почему ученики дона Хуана до судорог боялись Сильвио Мануэля и сотворенной им в компании с Нагвалем «щели между мирами». Только там было еще хуже — ибо сновидение наяву все-таки оставляет часть вашего осознания «здесь», а проход во второе внимание не оставляет «здесь» ничего.

Когда все уровни шока пройдены, тело адаптируется к новому режиму перцепции и энергообмена. Присущая сталкеру активность ускоряет и облегчает процесс адаптации. Особую роль играет специфическое для сталкера чувствование тела и окружающей среды. Оно отличается от переживания сновидящего и потому может быть названо активной безупречностью.

Как я уже писал, сновидящие склонны к созерцанию. Их первая установка на любое изменение режима перцепции — наблюдение. Тело мало занято передвижениями и взаимодействиями, оно наслаждается сортировкой пучков эманации в различном порядке. Эта характерная замедленность имеет свои достоинства, когда дело доходит до путешествия в неизвестное и извлечение оттуда всей возможной информации. Тут сталкеры бывают поразительно беспомощны, потому что не могут устоять перед своими личными соблазнами.

Например, в мире второго внимания сновидящий прежде всего составляет собственную систему «вех» или «меток». Его интересуют вещи, совершенно абстрактные для сталкера и не привлекающие его внимания, — характер ландшафта, цвет почвы, форма и величина сооружений, и т. д. При этом хорошие сновидящие одновременно учитывают степень замедления внутреннего диалога, уровень собственной подвижности в конкретной зоне, их интересуют вопросы перспективы и изменения образа в зависимости от позиции восприятия.

Сталкер в мире второго внимания перемещается стремительно и выбирает позицию почти мгновенно. Обычно его привлекает самая плотная область. Он чует Силу сразу и принимает ее интерпретации так, как ему удобнее. Внимание сталкера легко «поймать», если он видит что-то «живое», подвижное, активное. Если ему явится союзник в человеческом облике, то сталкер с удовольствием изучит его «лицо», манеры, интуитивно определит его сильные и слабые места. При этом он, скорее всего, забудет, что послужило причиной явления союзника, не заметит энергетического фона и вытеснит из восприятия большую часть поля внешних эманации. Сталкер цепко фиксирует конкретное — состояние собственного энергетического тела и состояние объекта, с которым он взаимодействует. Внутри этой системы он способен выследить множество деталей и тонкостей, всякий раз тут же проверяя наблюдаемые феномены практически «ощупью».

Эту способность слушать себя и партнера на высоком уровне бдительности и чувствительности я называю активной безупречностью. Так же ведет себя сталкер в сновидении наяву. Приведу простой пример: сталкер попадает в сновидение наяву и видит кокон растущего рядом дерева. Если это «безобидное» дерево, он приближается к нему, не раздумывая, и начинает с ним общаться — проживать его невообразимые ощущения, принимать или отдавать опыт, даже «дружить» (что сно-видящему уже совсем непонятно). Вернувшись из своего сновидения, он способен рассказать о дереве массу полезных и бесполезных вещей, половина из которых останется невыразимой и необъяснимой.

Сновидящему такое поведение кажется не самым умным способом использовать измененный режим перцепции. Он бы пошел искать «место силы», фиксировать отличия между реальностью первого внимания и сновидения наяву, исследовать характеристики целого класса объектов. Кто из них прав? Разумеется, оба. Эти стратегии дополняют друг друга. Потому что именно сталкер чаще находит источник энергии в сновидении, хотя стремится его найти, скорее, сновидящий. И наоборот, сновидящий находит больше живых существ в сновидении, хотя интересуется прежде всего ландшафтом, архитектурой и всякими неодушевленными «местами».

Так они и работают в сновидении наяву или во втором внимании. Даже не желая того, помогают друг другу и дополняют опыт друг друга. Каждый считает, что другой — «немного чокнутый», но когда доходит до общей практики, с удивлением открывают для себя пользу чужого опыта.

Надо сказать, что городская жизнь предоставляет сновидящим некоторые преимущества, которые легко заметить именно в сновидении наяву. Мир большого города влияет на характер ближайших полей второго внимания. Здесь наблюдается ряд интересных феноменов, которым следовало бы посвятить целую книгу — книгу про сновидение. Но эта работа посвящена безупречности и стал-кингу, и здесь стоит лишь отметить, что масштабы безжизненных пространств угнетают сталкеров.

Ряды многоэтажных железобетонных конструкций в мирах сновидения имеют словно некую мертвенную тень. Городские жители, испытывающие постоянное давление мирового тоналя, психологически и энергетически изолируют себя даже во сне, а если ненадолго открываются, то совершенно неинтересны. Они ослаблены, пусты и замкнуты на себе. В этих условиях сталкер чувствует разочарование — ведь удаленные поля, где происходит «иномирная» жизнь, довольно долго остаются недоступны, а городская пустыня не место для любознательного сталкера. Сновидящие к этим неудобствам безразличны, они и здесь находят достаточно объектов для наблюдения.

В целом второе внимание для сталкера не является самоцелью, и это также характерное отличие от психологии сновидящего. Сновидящий полагает само пребывание во втором внимании ценным чувством — он готов испытывать удовлетворение от процесса осознания независимо от того, на что это осознание направлено. Сталкер же, как правило, конкретен, и второе внимание для него только инструмент, создающий новые поля выслеживания и действия.

Принимая прагматически все возможности измененных режимов перцепции, сталкер извлекает выгоду из каждого магического делания. Там, где сновидящий увлечен самой возможностью необычного переживания, сталкер просто применяет способности своего усиленного осознания.

Какие эффекты чаще всего сопровождают успешный сталкинг и как они реализуются? Пробудившееся осознание двойника в первую очередь проявляет себя через влияние на восприятие времени, на функционирование тоналя и через влияние на подвижность внимания.

Новые отношения со Временем воплощают себя а) в прогностических эффектах нетонального типа и б) в синхронистичностях. Эти феномены сопровождают осознание сталкера почти непрерывно, если он ведет жизнь, наполненную тотальным выслеживанием.

Надо сказать, что прогностика редко проявляет себя через явные сенсорные сигналы. Чаще она свидетельствует себя через кинестетику и сложные проприоцептивные чувства. Особенность стал-кинга здесь заключается в том, чтобы зафиксировать специфическое распределение внимания, определяющее активное предвидение и предощущение. Каждый сталкер находит индивидуальную схему. Мне известно о двух видах прогностического распределения внимания.

Первый вид можно назвать «затылочным». Для него характерно вычленение «оси внимания» между затылком и солнечным сплетением. Тело сновидения, если оно осознается, в этой схеме слегка повёрнуто относительно полей физического тела. Сталкер может воспринимать эту диссоциацию, но может и игнорировать ее, если это отвлекает от состояния. В случае восприятия полей «второго», его плотность выше в области перед солнечным сплетением. Обостренную чувствительность этого типа поддерживают руки — часто они непроизвольно разведены и немного согнуты в локтях. Таким образом, три зоны удерживают полевой скелет: в центре — зона перед солнечным сплетением, по бокам — зоны рук. Внимание равномерно рассредоточено по ладоням, кистям, локтям и предплечьям. Центр восприятия сдвинут в затылок либо еще дальше, за него. Энергия внимания из трех передних зон равномерно подпитывает смещенный назад центр восприятия. Эта схема возникает в процессе сталкинга совершенно самостоятельно, без размышлений или исследований. Возможно, именно так «двойник» реагирует на ситуацию, требующую быстрых действий и оптимальных реакций в момент кризиса. В момент высокого напряжения и максимальной бдительности схема прогностического внимания даже определяет осанку сталкера. Нечто похожее можно встретить в искусствах восточных единоборств.

При таком типе распределения внимания сталкер может быть на доли секунд «впереди» Времени. Этого вполне достаточно, чтобы выследить движение (психическое или физическое). Ограничение данной схемы связано с узостью предощущаемой зоны. Сталкер готов встретить лишь ограниченный участок эманации — как в пространственном, так и во временном отношении. Условно говоря, это «позиция близкого боя».

Второй вид распределения прогностического внимания можно назвать «лобным» или «абстрактным». Главная «ось внимания» в этом случае расположена между двумя областями — перед верхней частью лица (центральная часть лба, а также впереди и выше) и проекцией зоны пупка. При такой схеме осознание двойника почти неминуемо. Это своеобразный «шаг вперед», который делает «второй», отделяясь от основного кокона. Третий, дополнительный пункт схемы расположен в районе горлового центра.

Надо сказать, что осуществление подобного маневра внимания требует большей бдительности и настойчивости. Трудность заключается в том, что тело плохо «понимает», зачем эта процедура вообще нужна. Если в первом случае осознание сталкера работает для выживания в кризисе, его алертность имеет конкретную причину, то второй тип распределения внимания действительно «абстрактен». Это позиция размышления, которая сталкеру непонятна.

Прогностическое внимание направлено на большой объем эманации и сосредоточено на некой «абстрактной области» далеко впереди. Для данной позиции характерно открытие подлинно безмолвного знания. Ее смысл для толтекской дисциплины очень велик. Стратегические вещи, как правило, расположены вдали от нас. Видение судьбы, поиск принципиальных реализаций собственной природы и «родственных» энергетических существ в потоке внешних эманации — все это «абстрактно», но определяет путь каждого практика уже сегодня.

Собственно говоря, эта позиция фокусирует осознание «вне» Времени вообще. Поэтому настоящее и далекое будущее энергетически одинаково актуальны. Все это чуждо как тоналю, так и энергетическому телу, если оно связано базальными комплексами небезупречности.

Пока толтек не достиг определенной глубины безупречности, «второй» не выходит наружу. И дело не только в недостатке энергии, — двойник не понимает, зачем он это должен сделать. Снови-дящий ждет успешного сновидения, полагая, что там тело сновидения сможет вдоволь нагуляться. Сталкер ждет близких контактов, конфликтов, противостояния, чтобы его тело сновидения смогло совершить несколько самостоятельных действий. А зачем «второму» выходить, если нет ни ситуации сновидения, ни назревшего кризиса? Абстрактные действия осуществляются абстрактным намерением. Но абстрактное намерение не работает, пока сам Мир не стал для толтека абстрактным. Именно это реализует подлинная безупречность — она делает Мир абстрактным.

И однажды это все-таки происходит. Прогностический эффект — всего лишь эффект. Это уловка, цепляющая внимание сталкера, нацеленного на конкретное. Здесь нет никакого обмана, поскольку роль предвидения и предощущения в повседневной сталкеровской работе колоссальна. И сталкер получает то, чего он хотел. А заодно теряет человеческую форму, становится свободным и текучим. Мир больше не может поймать абстрактного сталкера. И тогда выясняется, что предвидение толтеку не нужно.

Через парадоксы лежит путь к Трансформации. Всякий раз мы движемся к одной цели, а приходим к другой. Здесь нет никаких обманов — так устроено само Знание.

Синхронистичности — другая сторона новой жизни во Времени. Они прямо свидетельствуют об истинном соотношении процессов в вашем сознании и бессознательном. Чем чаще вы сталкиваетесь с синхронистичностями, тем «прозрачнее» ваша психика. Они свидетельствуют каждый акт вашего намерения, независимо от того, насколько оно осознано. Сталкер фиксирует эти непостижимые «совпадения» как симптомы энергетического резонанса. На определенном уровне из син-хронистичностей образуются длинные последовательности, которые как бы вовлекают окружающий мир в мысли и поступки толтека. Только не стоит пытаться формировать такие последовательности искусственно. Всякое подключение описания мира останавливает непосредственный энергообмен и возвращает вас в прежнюю позицию человека, думающего о бесполезных вещах.

Стоит ли приводить примеры синхронистичностей в жизни толтека? Они могут охватывать все сферы опыта — сны, разговоры, встречи и знакомства, поездки, ландшафты, природные катаклизмы, даже астрономические явления. Пока необъяснимые совпадения сопровождают вашу жизнь, можно быть уверенным — вы движетесь в верном направлении.

Следующий эффект усиленного осознания сталкера — его способность влиять на работу тоналя других людей. Прежде всего, речь идет о замедлении или остановке внутреннего диалога. Обычная реакция на такие влияния — кратковременная анестезия и обездвиженность. Окружающие чувствуют, что их тело деревенеет, ум цепенеет, язык отказывается говорить. Поскольку воздействие имеет место даже в том случае, когда люди не догадываются о присутствии сталкера, можно полагать это влияние не суггестивным, а психоэнергетическим.

Воздействие сталкера может быть еще заметнее, когда он, не пользуясь словами или какими-то способами наведения транса, изменяет работу чужого внимания. «Отведение глаз», избирательное усиление или ослабление осознаваемости сенсорного материала — любимые трюки старых шаманов. Они просто индуцируют свой тип работы внимания на избранную «жертву», заставляя участвовать в их собственном магическом описании мира.

Надо сказать несколько слов о «магических» эффектах сталкинга во втором внимании. Понятно, что сталкинг восприятия делает сновидение стабильным и энергетичным. Кроме того, мы уже достаточно обсудили, какой мощный толчок дает сталкинг сновидению наяву. Но есть особый эффект, с которым я знаком мало. Это — сталкинг неорганических существ.

Сталкеры легко входят в контакт с неорганической живностью. Их безусловное преимущество состоит в том, что они способны довольно быстро понять, представляет ли существо опасность, и если да, то какую именно. Кроме того, сталкеры намного чаще, чем сновидящие, используют этих тварей в качестве транспортного средства. При этом сталкеры обычно сами не способны объяснить, как это у них получается. Важно отметить только одно: в общении с неорганическими существами сталкер тоже бывает уязвим. Его предрасположенность — выслеживать себе подобных. Чем больше «человеческого» в союзнике, тем лучше. Но бывают очень странные существа, которых можно лишь посоветовать избегать. Это огромные и малоподвижные структуры, замедляющие или останавливающие вокруг себя всякую активность. Я бы не советовал пробовать на них свой сталкинг. Тяжеловесность их поля лишает сталкера каких бы то ни было преимуществ.

Вершиной пути сталкера становится полноценное выделение дубля. Двойник полностью приходит в себя в сновидении наяву. Когда он начинает контролировать критический объем эманации и обретает необходимую степень осознания, сталкер может стать полноценным действующим дублем и отправиться в путешествие, оставив инертную часть кокона в качестве мирно дремлющего тела. Кастанеда подробно описал магические явления дона Хенаро. Нам остается «всего лишь» попробовать повторить его «сказки о Силе».

Итак, мастерство сталкинга и его таинственность заключается в тонком выслеживании степени интеграции первого и второго внимания. Все описанные в этой главе эффекты относятся к тому или иному уровню интеграционного взаимодействия психоэнергетических полей. Сталкеру здесь открывается череда уровней, что и дает возможность манипулировать энергией. Сновидящий, как правило, знает лишь два состояния — перцептивное поле первого внимания и совокупность полей второго. Если практик входит во второе внимание только через сновидение, он «зажигает» своим осознанием целые пакеты эманации. Проход со стороны первого внимания — это более тонкий процесс настройки. Здесь множество уровней, каждый из которых имеет свои энергетические особенности.

Пожалуй, общим качеством всех промежуточных этапов настройки второго внимания является активизация способности сталкера к магическому деланию. Эффектной демонстрацией магического делания у Кастанеды является использование воли — вычленение пучка эманации и управление им, чтобы оказать определенное воздействие на живые и неживые объекты. Любые энергетические потоки, полевые формы и даже продукты моделирующего воображения могут быть предметом магического делания.

Хороший сталкер всегда может определить границы своих реальных возможностей. Поскольку основная проблема традиционного магического делания — понять, где кончаются реальные энергетические процессы и начинаются игры возбужденного воображения. Чтобы разрешить эту проблему, надо осознавать пространство делания, которое окружает энергетическое тело и соответствует его потенциалу. Реальный потенциал энергетического тела и есть уровень интегрированности полей первого и второго внимания.

Таким образом, на пути сталкера его пространство магического делания постепенно расширяется и приобретает новые характеристики. Следуя топологическому языку тоналя, можно сказать, что пространство делания становится многомерным и неоднородным. Выделение воли — это первый признак неоднородности пространства, который осознается толтеком. Сновидящий, как существо более пассивное в мире первого внимания, замечает пространство своего «делания» позже и выслеживает его не так тщательно. Сталкер же находит здесь огромный простор для действия и увлекательную перспективу.

Именно в этой точке можно найти многочисленные пересечения между традиционной магией, основные инструменты которой — ритуал и имагинация («реализация воображения»), и магией тол-текской, целиком основанной на управлении восприятием и энергообменом. Но — хочу еще раз подчеркнуть — это область, которой позволено заниматься лишь подлинным сталкерам. Путь этот опасен и узок, он требует высокой отрешенности, идеальной трезвости и уравновешенности. И опасен он совсем не теми угрозами, которые исходят от устрашающих духов, не контактами с коварными «союзниками», мечтающими украсть осознание мага. Дело в другом — в коварной двусмысленности любого психоэнергетического акта.

Начиная с какого-то момента практики, интенсивность осознания толтека достигает критической величины. Этот момент неминуем как на пути сталкера, так и на пути сновидящего (если вы действительно занимаетесь дисциплиной, а не убаюкиваете себя пустыми надеждами). «Критическая» интенсивность осознания подразумевает окончательную утрату начальной фиксации точки сборки, многократное расширение объема произвольного внимания и значительное уплотнение энергетического тела, включая «двойника». Что за этим следует на практике? Во-первых, изобилие недоступных ранее сенсорных потоков, во-вторых, легкость перехода из одного режима восприятия в другой, и наконец, гиперчувствительность как в полях первого, так и второго внимания.

Попробуйте вообразить это положение. «Щиты» тоналя сметены прочь, внесознательное и бессознательное активно вмешиваются в ваше реагирование, энергетическая активность настолько высока, что регулярно вызывает синхронистичности, эффекты влияний, которые вы сами не понимаете, «видения» и «голоса» становятся обычным делом. И вы в подобном состоянии принимаетесь экспериментировать с магией.

Во-первых, само решение испытывать пути древних охотников за Силой говорит о том, что ваша безупречность не совершенна. Во-вторых, вас сбивает с толку ясность — один из самых коварных противников человека Знания. Ведь вы пребываете в особом энергетическом состоянии — ясность приходит и уходит, а Сила остается. Ясность обманывает вас до тех пор, пока вы не выиграли свою «битву сталкера».

Уровень вашей силы и объем вашего пространства «делания» таковы, что любой магический обряд может быть эффективным. Проблема в том, что вы никогда не знаете наверняка, что послужило причиной эффективности ритуала — настройка внимания, уровень личной Силы, элементы намерения древних видящих, присутствие неорганического существа и т. д. На этом этапе очень часто можно встретить толтеков, павших жертвой своей ложной ясности и не способных это осознать. Эти обычно с умудренным видом толкуют одно и то же: «Сила знает», «Сила ведет» и т. п. Смысл этих вещаний, которые на новичков производят неизгладимое впечатление, в том, что «мой нагу-аль всегда прав». С такой формулировкой и впрямь не поспоришь. Остается лишь один заковыристый вопрос: а действительно ли нагуаль диктует вам решения? Толтекский принцип «верить не веря» универсален и не знает исключений. Нет того порога, за которым его можно отбросить, погрузившись в абсолютную и бесконечную уверенность.

Этим отличаются настоящие толтеки от толтеков мнимых. Утратив способность принимать ту или иную интерпретацию происходящего, вы покидаете путь воина. Если некто утверждает, что находится в непрерывном контакте с безмолвным знанием, что любая его причуда, изыск, оригинальный подход, уникальный метод — всегда откровение, всегда отблеск Истины, — лучше отойти от него подальше. Чаще всего это «погибший воин» или безумец. Недаром чаньские проповедники призывали: «Убей Будду, убей Патриарха!» Никто не может знать нагуаль, никто не может быть носителем подлинного Откровения. Проповедники этакого «космического» масштаба чаще всего больны знаменитой «дзэнской болезнью». Они открывают уникальные магические пути, восстанавливают утраченные формулы Спасения или Трансформации, их знания и практики всегда эксцентричны, ни на чем не основаны, кроме оглушительной веры и личной харизмы, их утверждения безапелляционны и повторяют архетипы древнейшей мифологии.

Носители реального знания на их фоне выглядят скучно. Поэтому их редко слушает толпа, они всегда несколько в стороне. Разве можно сравнить популярность новой и новейшей теософии с популярностью классического буддизма тхеравады? Разве может раджайога при всей ее многовековой мудрости и опыте конкурировать с новейшими школами магии и психоэнергетического развития?

То же самое неминуемо происходит с толтекским знанием. Возникают «новые древние маги» со своей «новой древней мифологией», рождаются фантастические и даже безумные эпопеи; подобно утраченным коленам Израилевым, объявляются вдруг «утраченные толтекские линии». У каждого своя «изюминка», свой чарующий блеск Тайны — только стоит ли ей верить? Чтобы отличить мнимое от подлинного, надо быть хорошим сталкером и потратить хотя бы часть своей уникальной жизни на обретение той самой безупречности, в которой новые древние маги заставляют нас усомниться.

На этом узком пути сила может легко оказаться слабостью, знание стать фантастическим сном наяву, ясность может превратиться в свалку из параноидальных галлюцинаций, претендующих на вселенскую Истину.

Здесь происходит главная битва сталкера. Она заключается не в манипуляторских играх и даже не в изощренной маскировке, которая нужна всякому толтеку на его пути. Устранить иллюзии — вот суть высшего сталкинга. В конечном счете от качества сталкеровского внимания зависит судьба осознания. А это все, что у нас есть.

Разве не может быть, что невидимый, непостижимый ветер бросает нас то туда, то сюда, определяя наши поступки, тогда как мы, в нашем простодушии, полагаем, что действуем по своей свободной воле? Что, если жизнь в нас не что иное, как таинственный вихрь?!

(Густав Майринк.)

Если воин хочет ответить на то добро, что для него сделали, но у него нет возможности расплатиться с людьми, когда-то помогавшими ему, воин отдает все, что может, человеческому духу.

(Карлос Кастанеда.)

Поскольку намерение (intent) не является предметом описания, а целиком принадлежит нагуалю (Реальности-вне-интерпретации), мы можем говорить о нем в трех аспектах: а) мистическом (воплощение непостижимого Закона и непостижимой свободы), б) структурно-метафизическом (уровни бытия и соответствующие им феноменальные уровни намерения) и в) операционально-магическом (т. е. о процессуальном соотношении личной воли, внимания и мирового намерения). Первый уровень интересует нас меньше всего, хотя рождает в разгоряченных умах мистиков-визионеров грандиозные метафоры и может служить почвой для настоящих шедевров мысли и искусства. Это — масштабный образ, символ Тайны движущегося мира и его порыв. Таким образом, мы будем говорить о втором и третьем — метафизике и магии таинственного намерения.

Что такое намерение? Можно ли дать определение тому, что по природе своей выходит за рамки всяких определений? Идеалистам в известной мере проще — они могут приписать намерению трансцендентную, сверхпсихическую природу. Нам же придется безжалостно отсекать все лишнее, чтобы остаться с чем-то, не имеющим имени. Редукционизм такого рода позволяет, например, создать следующую формулировку: Намерение — не психический акт. Это способ превращения причины в следствие внутри энергетической ткани мироздания. Но не позволяйте этой «урезанной» дефиниции загипнотизировать себя, поскольку она отражает крохотную часть явления и способна объяснить лишь одно: каким образом намерение связано с магией. Ибо суть магии (как уже говорилось) — нарушение каузальности. С одной стороны, намерение само определяет, как именно и какие рождаются следствия. С другой стороны, намерение содержит в себе обширный набор модификаций каузальности, и в этом смысле его можно назвать «метакаузальностью». Иными словами, намерение не есть воплощение абсолютной, ничем не ограниченной Свободы. Намерение не может уничтожить Вселенную, не может в один миг остановить биологические процессы, изменить орбиты планет и т. д. Но все же в нем заключены грандиозные потенции — они-то и превращают обычного человека в мага, а мага — в новый вид энергетического существа, способного вечно странствовать по бесчисленным мирам.

Вернемся ко второму и третьему аспекту намерения, т. е. тому, что хоть в какой-то степени может быть предметом размышлений и анализа. Со структурно-метафизической точки зрения можно говорить о:

намерении больших эманации Вселенной,

намерении Земли,

намерении человека.

Иерархия энергетических систем (в смысле их объема и долговечности) определяет скорости, типы превращений, тенденции и конечные состояния. О больших эманациях мы знаем меньше всего — видимо, в сферу их намерения входит специфический баланс организации и энтропии, «правильное» перетекание энергии из одного диапазона Реальности в другой и другие малопонятные закономерности.

Если взглянуть на мироздание оптимистически, намерение Земли включает в себя рождение биологической стихии как системы энергетических тел небольшого объема, способных самостоятельно увеличивать свою численность и развивать осознание как процесс присущих эманациям резо-нансов.

Наконец, намерение человека — упорядоченность осознания, создание исчерпывающего тоналя, замыкающего поле его опыта в управляемую структуру. Здесь космическая Имперсональность уступает место Личности, что впервые создает предпосылки для произвольной самотрансформации существа.

Субъект живет и воспринимает внутри этих трех больших систем — Мира, Жизни и Человека. В этом сложность ситуации. Мы как бы пребываем на вершине пирамиды. Намерение вселенной лежит внутри нас как фундамент, как полево-энергетическая ткань, не знающая никаких иных законов, кроме собственных. Мы не просто состоим из этой ткани, мы пронизаны ее Тайной, ее Силой и ее Магией. В конечном счете все, чем располагает человеческое существо, — всего лишь производная от «магической ткани мира». Именно здесь — сокровенная суть намерения, воли, внимания и даже осознания.

Ибо Жизнь — только продолжение мирового намерения. Она способна сохранять свои уникальные признаки и размножаться. С экзистенциальной точки зрения никаких иных различий мы не найдем. Все представлено в инертном, консервативном виде. «Осознание» перешло в «чувствование», внимание по-прежнему управляемо законами — не физическими, так биологическими. Стихия Жизни мало чем отличается от стихии неживой материи. Ее намерение изменилось лишь формально, но мировая система осталась прежней.

Стихия человека совсем другое дело. С тех пор как осознание стало упорядоченным, мир-для-человека категорически изменился. Свершилась Великая Иллюзия — Мир исчез! Потому что мир-вне-человека больше не существует. Мы, конечно, осведомлены интеллектуально о некоем «двое-мирии» — будто есть «мир-вне-человека» и «мир-для-человека», но в непосредственном психологическом опыте никогда с этим двоемирием не сталкиваемся.

Мы сотворили тональ — один мир, «дневной мир», «мир человека наяву». Мы удалили и выбросили все, что не совпадало с утвержденными шаблонами. И самое главное — точно таким же образом мы поступили со своим внутренним миром.

Мы приближаемся к человеческому намерению через познание бессознательного. Приближаемся, конечно, не к его содержанию, а скорее к процессу, явленности миру и человеку. Иными словами, семантические поля нашего бессознательного сами по себе намерения не содержат, и не нужно на этот счет питать иллюзии. Архетипы, мифологемы, гештальты, базальные стремления, внушенные нам социальностью, — они, конечно, обнажают часть фундамента человеческих идей и выросших из них хотений. На символическом уровне они хранят раннюю историю мирового тоналя и опосредованно выражают склонности, присущие нашей природе.

Глубинное бессознательное не является хранилищем наших атавизмов, как считают некоторые психологи. Оно крайне актуально, приспособлено к нынешней жизни бодрствующего сознания и обеспечивает современную мотивацию исчерпывающим образом. Любой миф и; символ бессознательного — всегда предпосылка для реакции, поступка, поведения; их архаическая форма лишь маскирует злободневность живость эмоционального потенциала. Содержание бессознательно! имеет самое прямое отношение к сегодняшнему человеку. Оно всегда подталкивает нас либо парализует, будучи не просто совокупностью вытесненной семантики, а генератором эмоциональных импульсов, распространенных на все поле актуального опыта.

Толтек исследует свое бессознательное не для того, чтобы удовлетворить научное любопытство, выяснить, какой именно вид имел его тональ в эмбриональном состоянии. Точно так же перепросмотр не является сбором фактов о первых годах собственной биографии.

Бессознательное — это фундамент поведения современного человека; каждый элемент бессознательного имеет силу здесь и сейчас. Он превращается, обретает новую форму, он вновь и вновь обрастает адаптированными интерпретациями, затем — рационализациями, он оправдывает свою активность, прибегая к содержаниям ясного сознания, — но суть неизменна. Если данная мифологема (символ) присутствует в бессознательном, значит, она актуальна и влияет на психологический процесс, — более того, мифологема (символ) каким-то образом участвует в строительстве цивилизации.

Изучив содержания бессознательного, мы узнаем важную вещь — какие формы и маски используются семантическими продуктами психики, чтобы всегда осуществлять намерение человеческого вида. Вот что такое бессознательное — хранилище форм, реквизит для маскарада. Это резерв нашей пластичности. Если человечество в результате какой-нибудь катастрофы вернется в пещеры, оно возродит архаичные формы, мифологию и идеологию первобытного племени, чтобы начать заново свое неотвратимое строительство. Оно будет восходить теми же тропами, комбинируя факты своего бессознательного иначе, но непременно ради того же самого результата.

Это путь намерения человека. Формы несущественны — важнее то, что можно назвать «инвариантом тонального развития».

Например, человек должен обрести речь и письмо, должен существовать группами, организованными иерархически; должен разделить труд на охоту, земледелие и ремесло. Дальнейшее очевидно — ремесленники обречены селиться вместе, создавая таким образом города; иерархия городской жизни приведет к монархии, деспотии или демократии. С этого начнется государство. Государства обречены время от времени воевать, в результате чего появляется особая каста (или класс) «воинов», солдат и военачальников, которые умеют только сражаться, — армия. Наличие армии определяет развитие социума на тысячелетия... И т. д. и т. п.

Всё уже написано в книге судеб человеческого рода. И все формы религиозности, и все виды общественного устройства имеют в бессознательном свою самую объемную, «символическую» представленность. Легко вообразить варианты развития социума, легко нарисовать схемы, по которым идет цивилизация. Кроме того, легко заметить совокупность инвариантов. Но все это, как уже было сказано, показывает нам последствия намерения. Мы видим, что есть некий единый процесс — он всегда ведет человека в одну и ту же сторону.

Но каково содержание движущего импульса? Все, о чем мы говорим, — только эффекты импульса в некотором диапазоне возможных вариаций.

Да, осознание упорядочивается, тональ усложняется, замыкается на себе. Да, восприятие сужается и обретает способность к невиданной для животных концентрации. Это происходит с любым этносом, в любой культуре. Намерение едино. Но каково содержание этого намерения? Или, как говорят чаще, — каков его смысл!

В процессе личностной трансформации вопрос о «смысле жизни» обязательно возникает. Очень часто бывает и так, что как раз озабоченность «смыслом жизни» толкает человека на сам путь духовной (мистической, психоэнергетической) дисциплины либо обращает его к религии. Я многократно был свидетелем эмоциональных дискуссий на эту захватывающую тему. Поскольку проблема «смысла», как мы увидим, неразрывно связана с НАМЕРЕНИЕМ, я скажу по этому поводу несколько слов.

Прежде всего, каждый ищущий развития осознания субъект наталкивается на два представления о «смысле». Условно их можно назвать субъективным смыслом и объективным смыслом. Реальность «субъективного смысла» не вызывает сомнений, ибо это ядро устремлений и фундамент любой мотивации личности. Сюда входят задачи, цели, подчиненные им стратегии и выборы. Это — суть нашей личной жизни. Мы знаем, что сами строим подобные «смыслы» или «цели». Это присуще семантической природе нашего сознания, разума, тоналя. Можно сказать, что субъективный смысл жизни — наше «окончательное делание».

Совсем необязательно представлять себе такой построенный смысл как нечто весьма приземленное и всесторонне обусловленное социальными внушениями. Самая высокая духовность может быть сделана нами по образцам вечных экзистенциальных устремлений человеческого рода. Проблема в том, что слишком часто люди, построившие себе субъективный смысл жизни из духовных идей и представлений, искренне полагают его объективным, реальным, существующим снаружи, в макрокосме без человека, до и после него. Практически все религии мира пали жертвой этого заблуждения (потому они и стали религиями!).

Объективный смысл, тем не менее, взывает к нашему чувству. Никому не нравится аморфная каша, хаос, бесконечная и ни к чему не ведущая вибрация эманации Вселенной. Мы нуждаемся в системе координат, в точке отсчета. Мы хотим найти внешнее целенаправленное движение, чтобы последовать за ним и знать, что исполняем не собственную прихоть, а способствуем сокровенному смыслу человека в Большом Мире. Это дает уверенность, самооценку, чувство собственной важности, позволяет держать тональ в одном зафиксированном режиме, который принимается как оптимальный для достижения объективного смысла жизни. Нас прельщает собственная хитрость — мы можем утверждать, что именно следуя плану по осуществлению «смысла жизни», который придуман не нами, а существует в Большом Мире, мы обретаем экзистенциальную свободу. («Познайте истину, и она сделает вас свободными». )

Я не стану утверждать, что объективного смысла не существует — хотя в дидактических целях следовало бы. Но попробуем размышлять трезво, то есть безупречно.

Дело вовсе не в том, существует ли такая штука, как «объективный смысл жизни человека». Дело в том, как мы воспринимаем этот «объективный смысл» и как к нему относимся. Выше я сказал, что вопрос смысла — это вопрос нашей семантики. Семантика занимается знаками и значениями, сочетаниями знаков и полями значений. Это ограниченная трансляция («перевод» сенсорных сигналов в информационные схемы) и собственная продукция (производство фикций, которых в Реальности нет и не было, миражей из слов, за каждым из которых — другие слова и ничего больше).

Когда мы работаем с субъективным смыслом, все это нормально и не вызывает возражений. Однако, пытаясь отыскать смысл объективный, внешний, мы следуем теми же путями. Мы точно так же строим по семантической схеме «смысл», но делаем его масштабы почти бесконечными и универсальными, чтобы назвать сделанное «ОБЪЕКТИВНЫМ СМЫСЛОМ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА». Неправда, он по-прежнему субъективен и к Реальности никак не относится.

Объективный смысл нечеловечен и, разумеется, несемантичен. Он вне описания, рефлексии, и принадлежит скорее к чувству. Помните, как сформулировал мудрый Лао-цзы? «Дао, выраженное в словах, — не Дао».

Если мы надеваем на «внешний смысл» человека семантические одежды (пусть они состоят из самых изысканных рассуждений, максим и афоризмов), это сковывает нас. Здесь нет и не может быть свободы. Такие смыслы могут быть полезными инструментами, вехами на Пути, но не самим Смыслом. Например, можно сказать, что смысл человека состоит в усилении его осознания — правда, вполне подходящая формулировка? Это инструмент, который помогает приблизиться к выбранной цели, — например, к достижению и освоению второго внимания.

Подобным образом работают все построенные человеком смыслы, на какие бы масштабы они ни претендовали. И «слияние с Богом (Абсолютом)», и «достижение Пустоты Бытия», и многое другое. Все это субъективные построения, которые помогают или мешают человеку. Это полезные инструменты или вредные помехи. Они не могут привести к свободе, поскольку воплощают в себе ограниченность символов, ограниченность мышления и восприятия. Они настраивают на фиксацию, соответствующую данной формулировке.

Нагуализм же парадоксальным образом настаивает на том, что осуществление смысла и свобода неразрывно связаны. Более того, по сути — это одно и то же.

Есть лишь одно таинственное явление, которое позволяет отдаленным образом разрешить возникший парадокс. Это НАМЕРЕНИЕ. Оно в ряде отношений подобно Дао. Намерение не допускает никаких описаний и не выражает себя семантически. Намерение всегда имеет «область», к которой оно стремится. Намерение активно и воплощает себя в движении. Намерение не знает никакого окончательного результата, который можно было бы сформулировать (поэтому ничем не сковывает свободу Пути). Следование намерению дает человеку чувство ни с чем не сравнимой гармонии, уравновешенности и колоссального избытка сил. Таким образом, если вообще говорить про объективный смысл человека в нагуализме, то он сосредоточен в НАМЕРЕНИИ. Благодаря «запредель-ности» намерения в него входит и усиление осознания, и смещение точки сборки, и фиксация ее в новой позиции, и блуждание в трэмпинге. Затем следует интеграция различных режимов восприятия, бессмертие и свобода.

Возможно, такая размытость многим непривычна и не понравится. Какая-то неразбериха. Типичная «китайская мудрость» — Дао, о котором и сказать толком ничего нельзя, но при этом оно повсюду себя проявляет. Наша приверженность описанию и элементам описания, символам и знакам гораздо сильнее, чем может показаться. Мы маниакально семантичны.

А здесь — выходит, опять не на что опереться. И не на чем выстроить здание ЧСВ. Потому что осуществление намерения не порождает ни гордости, ни чувства значительности содеянного... Никакой важности, а равно никакой уязвленности от того, что не смог следовать намерению. Ибо намерение не имеет социальных координат, и это лишний раз свидетельствует — наконец-то речь идет о Реальном, Объективном, а не о «человеческом».

В энергетическом теле существуют следующие каналы для контакта с намерением:

Темечко.

Межбровье.

Пупок.

Комбинации трех первых + центр страха и (или) промежность.

Намерение всегда присутствует в поле латентной перцепции первого внимания. На фоне тотального сталкинга (см. главу 6) мы способны выследить значительную часть энергообменных процессов. Более того, мы если не точно, то хотя бы в общих чертах можем в этом состоянии определить природу и источник тех или иных энергетических влияний.

Конечно, у продвинутых сновидящих бывают особые ситуации — например, в том случае, если они захватили какой-то фрагмент полей второго внимания и испытывают их влияние наяву. Но даже здесь можно идентифицировать источник, поскольку поля второго внимания имеют специфические характеристики.

Прежде всего, поля второго внимания существуют в собственном континууме и не являются необходимыми для функционирования мира первого внимания. Речь идет как о семантической необходимости для тонального описания, так и об энергетической необходимости, т. е. участии в полево-силовых процессах мира, для которого мы составили наше тональное описание.

Этот признак кажется абстрактным, но он очень важен и по сути определяет все. Собственно говоря, то, что мы называем «МИР», есть перцептивно-энергетическая целокупность, где каждый фрагмент, каждое явление есть причина, признак, следствие или проявление другого. Обратите внимание — мир самодостаточен. Конечно, пока ваш сенсорный и эмоциональный опыт ограничен только одним миром, заметить это сложно. И все-таки! Помните, в первой части книги речь зашла об антропном принципе — парадоксе мировосприятия и одновременно онтологическом факте? Здесь мы возвращаемся к тому же. Антропный принцип — это лишь частное проявление самодостаточности всякого мира (в данном случае «мира человека»).

Видимо, речь идет о критической способности тоналя как объема описания — способности, подчиненной внутренней, не до конца постижимой логике, выросшей из энергетических законов целесообразности. Это и есть та способность, которая позволяет нам делить недискретную ткань бытия на отдельные, замкнутые «миры».

Очевидно, перцептивный аппарат тоналя может выбрать для полноценного восприятия только одну цепь энергетических фактов, объединенных железной цепью причинности. Здесь все сливается воедино — устройство энергетического тела наблюдателя, доминанты энергообмена между субъектом и объектом, определяющие значимость представленного восприятию диапазона эманации, изотропность всех структур в перцептивной среде и т. д.

И мы узнаем это единство, мы узнаем «мир» как энергетическую целокупность. Более того, мы узнаем свой мир — а это самое важное. Мы «знаем», что плотность полей здесь возрастает от периферии к центру, что любой объект, способный причинить нам вред, обладает вполне определенными характеристиками. То, что мы привыкли называть «массой», «скоростью», «плотностью», «способностью вступать в химические взаимодействия» и многое другое, то, что мы привыкли считать физикой и химией нашей Вселенной, — на самом деле только перцептивные характеристики, резонансы, возникающие между устройством воспринимающего тела и устройством воспринимаемой среды. Это родное первое внимание, которое невозможно не узнать.

Любой мир второго внимания обладает такой же целокупностью, такой же логикой, но не включает в качестве необходимого элемента самого человека как базовую перцептивную единицу. Соприкасаясь с ним, мы всегда знаем, что сущностно изменены (иначе были бы просто не способны воспринять это чуждое пространство). Иными словами, это мир не-человеческого намерения. Вот почему в мире второго внимания высказать личное намерение — значит сделать его энергетическим фактом. Все дело в том, что речь порождается внутренним диалогом, а внутренний диалог, который мы имеем, воплощает в себе логику первого внимания. Если такой внутренний диалог «включает» речь в полях второго внимания, он нарушает каузальность этой перцептивной среды. И обыкновенная произнесенная фраза становится магией.

Иные характеристики перцептивной среды, отражающие иной тип энергообмена, связаны особой логикой с возможностями бытия. При этом связи не очевидны, и «антропос» со своим антропным принципом чувствует себя более чем странно.

Например, в нашей, «человеческой» среде скорость света — это предельная скорость перемещения (воздействия, влияния, реакции и т. п. ). Но есть миры, где свет движется медленнее многих иных волн, полей, процессов. Каждый сновидящий, добившийся успехов в освоении второго внимания, знает, что в некоторых средах он способен «летать», преодолевать гравитацию при помощи собственного усилия тела. Если посвятить достаточно времени исследованию этих перцептивных сред, то окажется, что способность летать вызвана тем непривычным фактом, что скорость света там не является предельной скоростью для взаимодействий. Простым волевым усилием сновидец может легко развить скорость выше световой — и именно поэтому он может побеждать гравитацию. Сновидец движется быстрее гравитационной волны, которая перемещается со скоростью света, он обгоняет ее — вот причина его левитации. В перцептивных полях второго внимания предельную скорость может иметь не свет, а иные процессы.

(Кстати, именно этой причиной объясняется наличие миров второго внимания, где нет и не может быть использования электричества. Ибо электрический ток, движущийся со скоростью света, оказывается довольно медленной штукой. Его просто нельзя использовать так, как это делаем мы. Один из таких миров мне известен. )

Каждый мир второго внимания — воплощение своего типа намерения. Намерение создает континуум через резонанс тела и внешней среды. Достаточно изменить один параметр — и целостность мира будет вывернута наизнанку. Целесообразность и самоощущение обретают совсем другие смыслы. Если в мире второго внимания есть свой «социум», он будет всячески поддерживать го-меостазис собственного мира. Ведь социум отражает намерение составляющих его существ. Постичь социальные игры любой среды, относящейся ко второму вниманию — значит войти с этой средой в самый полноценный энергообмен.

Наш мир — мир первого внимания — тоже защищает свою неизменность через социум. Мы не обращаем внимания на эту (быть может, самую важную) функцию общественного бытия, потому что крайне редко осознаем устройство перцептивного аппарата в его связи с областью энергетических эманации, составляющих среду обитания. А социальность, тем не менее, всего лишь проекция намерения нашего вида. Структура общества стремится поддержать себя даже вопреки интересам людей, из которых оно состоит.

Сегодняшний социум, после многих веков различных попыток, находится в поиске компромисса между свободным рынком и социальным обществом. Он весь соткан из парадоксов: ищет свободу, но останавливается при виде любого воплощения этой свободы, проповедует индивидуализм, но опирается на ту или иную систему коллективной солидарности. Рынок — это свобода и поиск, социальное общество — это контроль и ответственность, власть, которая берет на себя смелость решать за других, что хорошо и что плохо. Свобода позволяет говорить о потенциально опасных для социума вещах — это заслуга рынка; государственный контроль не дает выходить за установленные рамки — это заслуга подавляющей системы и пропаганды.

Социум никогда не пропагандировал трансформационные учения о человеке и не станет этого делать. Вполне возможно, это вселенский закон, который с таким же успехом работает в мирах второго внимания, как бы они ни отличались от нашего. В конце концов, точка сборки должна быть жестко зафиксирована у любого сознающего существа.

Пропаганда социума поразительно убога и возможна лишь потому, что действует на бессознательное. Вы с легкостью составите список «социально полезного», если просто проведете содержательный мониторинг популярных СМИ. Точно так же можно составить список «социально вредного» — это то, что существует в реальной культуре, обсуждается в ней, но крайне редко попадает, например, в пространство телевидения — самого эффективного орудия социальной пропаганды.

Проделав такое наблюдение, вы откроете, что в список «социально вредного» входят, например, книги Кастанеды (наряду с йогой, дзэн, даосизмом, Гурджиевым Кришнамурти и множеством других известных человечеству имен и направлений). Наряду со всем вышесказанным, это позволяет обосновать такой вывод: государство как структура социума незаинтересовано в совершенствовании и изменении природы человека.

Мировой тональ игнорирует естественное стремление человека к свободе и познанию. Этим намерение тоналя отличается от намерения целостной человеческой природы. Его намерение — замкнуться на себе и производить бесконечные самоповторения. Пусть «социальный человек» подавлен, угнетен душевно и духовно, пусть он страдает от комплексов и тайно жаждет смерти — в конце концов, разве это важно? Важно закрыть пузырь восприятия — качественно и навсегда. Важно сохранить воспроизведение неизменной структуры. И это не заговор, не осознанная тайная воля каких-то сверхсекретных «масонов» — это бессознательное намерение человеческого тоналя. Помните, мы говорили, что для человека реальной властью обладает только то, что автоматично, т. е. не осознается? Отсюда следует простой вывод: усиливая осознание, толтек начинает воспринимать намерение тоналя не-автоматично и, значит, разрушает его. Включается намерение больших систем — человеческого вида, планеты и космоса, тех самых систем, чья суть — бесконечная трансформация. Это дает надежду.

Сталкер способен выследить в себе проявления биологического намерения и намерения человека. В реальной психической жизни эти стихии всесторонне переплетены. Когда толтек работает над безупречностью, он впервые непосредственно сталкивается с изобилием смешанных форм, где животное и человеческое представлены почти равномерно. Толтек открывает на практике, что он — совокупность биологии и «человеческого».

Различать животное и человеческое в себе крайне важно, поскольку их проявления подобны, а намерения, лежащие в их основе, иногда полярно противоположны. Думается, именно неразличение этих двух начал — причина большого числа ошибок, совершаемых человеком в его повседневной жизни.

Чем же отличается животное от социального? Чем отличается намерение биологической стихии от намерения Человека?

Биологическое стремится к неизменности, повторению и испытывает от этого удовольствие (наслаждение). Суть биологической стихии — репликация, воспроизводство. Поэтому любые действия, ассоциирующиеся в психике с умножением подобных частей, увеличением, ритмическим движением, вызывают тот или иной вид удовольствия. Опосредованно с размножением связана даже пища. Сюда же относятся разные виды развлечений, придуманных человеком. «Эротическая интрига» бывает так глубоко спрятана, что надо быть изощренным аналитиком, чтобы обнажить ее. Кто из нас догадается, что увлекательность кино-погони может быть связана со стремлением биологии догонять и овладевать? Почти все виды игровой физической активности (начиная с футбола и бокса и заканчивая триллерами и компьютерными «стрелялками») увлекательны, потому что биологичны. Биологическое визуализирует себя через лабиринты, атаки, насилие, победы и поражения. Биологическое не-свободно, оно борется или бежит, причиняет боль или страдает от боли. И развлекается всем этим, полностью погружается в эту стихию своим однообразным вниманием.

Человеческое, наоборот, ищет открытые пространства, свободно размещенные по нему элементы, которым можно придавать любой порядок. Человеческое намерение немного напоминает ребенка, которому подарили очень большой и забавный «Конструктор». Он строит башни из кубиков, складывает пирамидки, но главное — мечтает построить себе «домик»: красивый, из разноцветных элементов, с окошками и дверцами, с многообразным и приятным внутренним убранством. Как вы догадались, «домик» — это аналогия тоналя. Здесь должен поддерживаться определенный порядок. Например, картины могут висеть на стенах, но — ни в коем случае! — не на потолке. Крыша должна накрывать жилище, а не служить ему фундаментом, стены не могут лежать горизонтально и т. д. и т. п. Внутри этого сконструированного порядка человек чувствует себя одновременно а) в безопасности, б) свободным. Чтобы усилить чувство свободы, он собирает возле домика железную дорогу, по которой туда-сюда разъезжает веселый паровоз с вагонами для пассажиров. И возникает иллюзия, будто стоит лишь пожелать — и ты можешь сесть на придуманный поезд, а потом ехать и ехать, созерцая невиданные ландшафты, чужие города... И так — вечно.

Переплетения биологического и человеческого повсеместны. В «домике» комнаты подозрительно повторяют друг друга, на железной дороге за вами кто-нибудь гонится, вы можете въехать в темный туннель (фрейдисты, где вы?), где мигают таинственные огоньки, — да мало ли причуд в этой полувоображаемой-полуреальной игре сознания? Ловите биологическое и, пользуясь его импульсом, усиливайте человеческое. Все равно никто не может окончательно разобрать этот хаос.

Но даже после этого тотальный сталкинг открывает осознанию некий странный осадок, некое присутствие, движущее нами изнутри, силу, в определенном смысле продолжающую или воплощающую нашу личную волю, — присутствие некоего основания всякой активности, психической и физической. Она подобна руслу реки, а мы — подобны речной воде.

Это чистое намерение. Самый грубый, но проще всего воспринимаемый контакт с намерением происходит через пупочный «просвет» — то, что дон Хуан и иные толтекские маги называли волей. Он касается только модуса активного энергетического действия или влияния. Однако с помощью сталкинга толтек способен открыть, что каждая клетка его тела пропитана намерением, каждая мысль, желание, эмоция, чувство и реакция — все это продукты намерения. В нем больше всего человеческою, но ощутимой тенью нависает намерение Земли как материнской планеты, и более того — невесомым, бескачественным дыханием присутствует намерение больших эманации, воплощающих устройство Мира и скрывающих тайну нашего в нем присутствия.

Восприятие намерения вовсе не обязано быть благостным или, эйфорическим. Например, его неотъемлемой частью является смерть — судьба всякого живого организма. Кастанеда писал об этом. Если намерение смерти за левым плечом так и осталось для него метафорой или чем-то вроде померещившегося призрака, то накатывающая сила, разбивающая кокон через пупочный «просвет», —вещь более чем определенная и крайне болезненная.

Напоминаю: мы не говорим о самом намерении и не можем о нем говорить (ибо это аспект нагуа-ля). Мы говорим о первейших, самых непосредственных его эффектах — воле, движении, смерти и разрушении. Все это воплощается в энергетических потоках, и сталкинг позволяет заметить тончайший момент — как и откуда формируется «поток», определяющий нашу судьбу и нашу воображаемую свободу. Любопытно, что здесь же можно найти источник вдохновляющей нас магии.

Намерение —сущность магии. Хочу здесь заметить, что магия (не мнимая, а подлинная!) в значительной степени «мистифицирована». Многие апологеты магии делают особый акцент на могуществе и непостижимости сил, к которым обращается маг, на исключительно «таинственные» источники его могущества. Ничего не поделаешь — магия от века сопровождается мифологией. Например, магов оскорбляет предположение, что многие их эффекты происходят от «самовнушения».

А чем плохо самовнушение? Разве мы знаем доподлинно, что это такое? Вовсе нет. Мы лишь знаем, что человек способен при помощи внимания и воли заниматься саморегуляцией. Руки теплеют, лоб холодеет, частота и глубина пульса меняется по приказу сознания, и т. д. Можно заставить желудок или печень работать лучше, можно изменить энцефалограмму, развив способность к сознательному контролю за биоэлектрическими ритмами мозга. Все это кажется скучным, приземленным, материалистичным, совсем не магическим.

А между прочим, банальная саморегуляция является основой для самой возвышенной магии. Ибо что на самом деле происходит, когда йог или медитатор занимается саморегуляцией? Почему он заставляет участки тела теплеть или холодеть? Потому что своим произвольным вниманием он может расширить или сузить кровеносные сосуды в данном районе тела. За этим стоит изменение характера нервных процессов и, наконец, изменение энергообмена. Иными словами, при помощи банальной саморегуляции человек способен воздействовать на природный энергообмен, данный ему от рождения.

Такое утверждение ведет к далеким и впечатляющим последствиям. Почему? Потому что мы не знаем границы, где заканчивается область саморегуляции. Однако давно известно, что если эта граница есть, то пролегает она за пределами физического тела. Это было показано экспериментально еще в 1968 г. Александром Роменом и Владимиром Инюшиным. Феномен, ими обнаруженный, они назвали по начальным буквам своих имен — АРВИ. Этот феномен демонстрировался в лабораторных условиях тысячи раз, подтверждался как отечественными, так и зарубежными учеными. В чем же его суть?

Испытуемый, обученный технике самовнушения, ложится в специальное кресло с высокими подлокотниками — так, чтобы кисти рук оказались приблизительно на уровне его глаз. На расстоянии полуторадвух метров от испытуемого помещается жидкокристаллический датчик. Через жидкокристаллическую среду проходит обыкновенный луч лазера.

Вот и все оборудование для теста. Это вам не синхрофазотрон, как видите.

Испытуемый погружается в состояние самовнушения и воображает, что из его пальцев и глаз одновременно исходит пучок невидимых лучей, который нацелен на жидкокристаллический датчик —тоже, кстати, не такое уж великое достижение. После 2—3 недель обучения на это способен любой человек.

Что же происходит дальше? Через некоторое время жидкий кристалл изменяет свою структуру так, что луч лазера, проходящий сквозь него, отклоняется. То есть меняются оптические характеристики жидкого кристалла в датчике. Угол отклонения луча лазера можно измерить и таким образом судить о силе, приложенной к жидкокристаллической структуре. Эффект изменения оптических свойств датчика и называется «феномен АРВИ» 1) Какой же вывод можно сделать из данного эксперимента? Человек занимается САМОвнушением и САМОрегуляцией, он что-то воображает и воплощает воображаемое в энергетических потоках СОБСТВЕННОГО тела. Но датчик, у которого меняется структура, находится на расстоянии двух метров от границ этого самого собственного тела! Выходит, что саморегуляция может регулировать еще и состояния объектов за пределами тела испытуемого? Но ведь именно влияние на внешнюю среду с помощью одной лишь воли и внимания принято называть «магией» — как же тут быть?

Обычный аутотренинг или иная техника самовнушения порождает эффекты вне человеческого тела. И тут ничего не поделаешь — это вам не фокусы иллюзионистов и не мошеннические проделки «проклятых спиритов»!

Между прочим, простая логика подсказывает, что так и должно быть. Если человек может изменять силу и направленность энергопотоков внутри собственного тела (что и называется «самовнушением»), что мешает делать то же самое вне его? Естественнонаучная парадигма ошибочно полагала, что упорядочивание энергетических процессов с помощью произвольного внимания возможно только в биологическом пространстве тела испытуемого. Оказалось, что это не так. Более того, оказалось, что объем внешнего пространства, где такие феномены возможны, принципиально неопределим. Все зависит от навыка, уровня концентрации и энергетического тонуса организма. Кроме того, эксперименты показали, что возможна синхронизация воздействия нескольких лиц («группа магов») с ощутимым усилением окончательного эффекта. Процитирую:

«Специальное изучение изменений в объекте, подвергаемом дистантному влиянию ПСР [психическая саморегуляция. — А. К. ], было проведено и с помощью регистрации изменения оптической активности. Для этого применялась лазерно-поляриметрическая установка, использующая жидкокристаллический датчик с оптически активным веществом. Установлено, что проявление психической активности обладает внешним, в частности дистантным, воздействием. В обычном состоянии наблюдались незначительные колебания изменения оптической активности в сравнении с исходной, которые повышались при сочетанием действии двух индивидуумов. Под влиянием обучения целевой психической саморегуляции (... ) изменение оптической активности приобретало выраженный характер и было особенно выражено у тех лиц, которые занимались по специальной программе исследования. Это нашло отражение и при сочетанных действиях двух индивидуумов, владевших методом «активное самовнушение». При этом еще раз подтверждена возможность направленного дистантного воздействия самовнушения на объект, находящийся вне организма, с изменением его структурных качеств. Экранирование несколько замедляло (стушевывало) проявление эффекта изменения оптической активности. Следует отметить, что нежелательных сдвигов в организме в процессе исследования, и спустя ряд лет, от используемой аппаратуры не было. (В. М. Инюшин, А. С. Ромен, В. А. Семыкин, И. Б. Беклемишев, 1973)» _2) (См. выделенное курсивом. Даже исходя только из этого можно утверждать, что коллективное психоэнергетическое действие вполне возможно и сулит значительные перспективы. Судя по всему, групповая магическая работа входит в содержание общечеловеческого намерения. )

Теоретически изменение оптических свойств жидкокристаллического датчика можно наблюдать и на расстоянии в сотни метров от человека, занятого самовнушением. Такая вот «саморегуляция». А мы все по старинке — магия, магия...

По сути, мы ведем речь о физическом экспериментальном основании для введения термина «пространство магического делания», о котором уже говорилось в предыдущих главах. На высоком энергетическом уровне здесь нет препятствия для любых психокинетических эффектов.

Так проявляет себя специфически человеческое намерение. В него входит способность организовывать полевые структуры и силовые потоки не только внутри собственного организма (кокона), но и во внешнем пространстве. Это — наша область Силы. Это эффект упорядоченного осознания и произвольно управляемого внимания, которые существуют благодаря тоналю, создаются тона-лем и сами порождают тональ.

Вполне логично предположить, что реализация человеческого намерения есть полное развитие регуляционного потенциала осознания. В свете такого подхода следовало бы называть «психическую саморегуляцию» — просто психической регуляцией. Это вполне пригодный для научного словаря эквивалент сомнительного слова «магия». Тогда, например, «магическое исцеление» можно было бы назвать психической регуляцией патологии больного, а «отведение глаз» или магию иллюзий — психической регуляцией восприятия наблюдателя.

Как видите, стать «магом» — это один из немаловажных компонентов намерения человеческого вида. Если учесть, что последние две-три тысячи лет человек тратил все свои силы на познание мира первого внимания и упорно шел по пути развития интеллекта и технологии, то вполне понятно, что здесь сформировался дисбаланс: намерение мага прозябало, а намерение ученого-технолога гипертрофировалось.

Однако мы должны помнить, что существуем в мире сложных взаимовлияний и наше личное намерение никогда не является единственной силой, которая не встречает никакого сопротивления. Технологическая парадигма помогает быстро забыть об этом, и мы начинаем обращаться с Силой так, словно это электроэнергия или керосин.

Мы пребываем в живой и чувствующей среде. Вокруг нас всегда сотни и тысячи существ, обладающих упорядоченным осознанием и способных организовать (даже бессознательно) невиданное сопротивление любому психоэнергетическому воздействию. Даже животные, повинуясь инстинктам, — далеко не безответные объекты для приложения нашего магического могущества.

Вот почему мы говорим о безупречности. Безупречность снимает сопротивление намерению. Безупречный толтек никогда не станет предаваться магическому произволу — у него нет для этого психологических причин. Устраняя страх смерти, чувство собственной важности и жалость к себе, практик очищает дорогу к свободному исполнению собственного намерения. Он никого не насилует, и потому ничто ему не оказывает сопротивления. Движение его психоэнергетики всегда направлено либо на самотрансформацию, либо на области, ожидающие трансформации.

И что немаловажно — безупречный воин не навредит самому себе. Поскольку обращение с собственной целостностью, своей психоэнергетической системой требует осторожности. На этом пути нельзя идти напролом, нельзя воевать с самим собой, ломать психические или соматические блоки, «запреты», нельзя резко обращаться с режимом энергообмена, который формировался в человеке сотни тысяч лет.

Отсутствие безупречности ведет к конфликтам, резким движениям, борьбе. Инертные поля кажутся застывшими навеки — невольно возникает желание разрубить узел единым махом, избавиться от надоевшей человеческой формы и обрести желанную свободу.

Но так дело не делается. Слишком высока цена. Травмировать собственное энергетическое тело — единственный инструмент, который мы имеем для усиления осознания, — значит покалечить свое существо навеки. Негодный прибор можно выбросить и достать новый, но с энергетическим телом так не поступишь.

Искажения тоналя, как правило, необратимы. Они тем более опасны, так как могут вообще не фиксироваться изнутри. Способность вызывать и контролировать Силу может сохраниться и даже усилиться в определенных зонах ЭТ и определенных режимах активности — и это вводит в заблуждение. Другие зоны в то же время могут быть необратимо травмированы, нуждаться в покое и даже оттоке энергии, но небезупречный «маг», окончательно утратив внутреннюю чувствительность продолжает питать свое искалеченное тело с энтузиазмом и даже мазохистским упоением. Это — один из вариантов возможного безумия.

Практику, применяющему толтекские методы небрежно и хаотично, угрожают психические и энергетические риски, о которых он может даже не подозревать. Будучи мощным орудием, нагуа-лизм обладает патологическим потенциалом, превышающим даже опасность дзэнских упражнений, которые способны вызвать «дзэнскую болезнь» — тяжелое душевное и органическое расстройство всех систем. Бред легкомысленного нагуалиста может достигать подлинно шизофренических масштабов.

Можно подумать, что я запугиваю читателя «на всякий случай». Ничего подобного.

Приведу пример реального «откровения», которое обрел человек, практикующий дисциплину по-своему, полагая, что не следует избавляться от чувства собственной важности, и своеобразно понимающий безупречность как таковую. Убеждения, приведенные здесь, вполне типичны и вызваны мощным потоком сенсорных впечатлений.

«Я в ОСах [осознанных сновидениях. — А. К. ] попадаю в реально существующий материальный мир, причем действительно вывернутый наизнанку, зеркальный реалу... Я так определил, где в Москве находится здание какой-то полусекретной или секретной организации, занимающейся контролем над обществом и выращиванием будущих политических лидеров России.... Это засекреченная организация, у нее здания и базы вдоль Ярославской железной дороги в Москве.... Они выращивают Путинъюгенд. Они ведут и отслеживают, фактически выращивают будущих политических лидеров из числа молодежи. (... ) Путинъюгенд — по функции сейчас в России то же самое, что комсомол в СССР и Гитлеръюгенд в нацистской Германии.... Скорее всего, это собирательное наименование формальных организаций с неформальным общением в них, которые используются для сортировки и влияния на молодежь.

Существуют реальные хозяева общества и существуют зомбификаторы. Летуны — это что-то типа роботов или программ, это не реальные хозяева общества. Насчет хозяев общества — в сновидении много лет назад узнал такую информацию — существуют некие враждебные человечеству силы. Они делают следующее — портят экологию на Земле, но не до такой степени, чтобы совсем ее разрушить, им этого не надо, они ведут человечество к краю пропасти, но чтобы в него человечество свалилось, им не надо. Они убивают младенцев, убивают талантливых людей, устраивают авиакатастрофы. Именно такое сочетание. Собственно, эти данные полностью соответствуют действительности.

Еще узнал, что существуют некие страшно враждебные человечеству силы, по сути Чужие, которые хотят вторгнуться или уже вторглись. Видел в ОСе это вторжение. Связано оно географически с Анголой и Конго. Тоже соответствует действительности, так как именно в том районе прежде существовали цивилизации, которые полностью шли вразрез с любыми человеческими представлениями и отличались противоестественной жестокостью. Имею в виду йагов. (... ) Чужим восприятием в той или иной мере управляю давно. Причем делаю это на автомате. Типа, такая вещь стала частью меня. ОСы в среднем раз в неделю.

Я поставил целью психическое слияние с уничтожением искусственно созданной социумом психики и возникновением новой психики. Быстро, всего через несколько месяцев практики достиг того, что действительно произошел полный прорыв — на самом внешнем уровне психики теперь так: когда с кем-то общаюсь, автоматически происходит психическое и биоэнергетическое слияние на уровне общетелесном. (... )»

Способность возбужденных практикой полей галлюцинировать, используя базальные комплексы (страх, важность, жалость к себе), трудно переоценить. Здесь скрываются импульсы безумия космического масштаба, они способны направить жизненную активность поврежденного индивида в сторону тьмы и деградации.

Намерение обрести Силу и Знание, не обеспеченное безупречностью в полном и адекватном виде, часто провоцирует возникновение галлюцинаторных конструкций, которые служат основанием для формирования паранойи. Избыток неуравновешенной перцептивной энергии придает параноидальным убеждениям характерную маниакальную окраску.

Теоретически, толтекское знание должно делать человека сильнее как энергетически, так и психологически. Способность контроля собственного состояния, уравновешенность и трезвомыслие — вот характеристики, которые должны развиваться в любом человеке под влиянием нагуализма. Но в реальности дело обстоит далеко не так.

Я вовсе не веду речь о людях, «играющих» в толтекских магов, — тех, кто ничего не делает, но много и с удовольствием говорит на эту тему. Эти-то как раз в полной безопасности. Я говорю о другом сорте людей — о тех, что искренне пытаются прорваться «на ощупь», набивают шишки, получают травмы, сходят с ума.

Ведь человек — странное существо, обладающее противоречивым намерением. Одной стороной он может искренне желать Трансформации, особого знания и магической Силы, а другой — может лелеять тайное намерение «сбежать» отсюда в мир галлюцинаций, в мир неизлечимой шизофрении, чтобы никакой психиатр или психотерапевт не смог достать его оттуда, не смог убедительно показать — вот иллюзия и бред, вот — «разделяемая реальность». До какой же степени человек научился ненавидеть эту «разделяемую реальность»!

Психолог быстро распознает в данном «откровении» характерные черты — доводы не следуют один из другого, аргументы иррациональны. При этом ни разу не звучит «Мне показалось... », «Я воспринял это как... », «Не знаю, насколько точны мои впечатления» и пр. Сновидец абсолютно уверен в том, что говорит, но не может это пояснить в рамках принятого описания. Наиболее типично знакомство с «враждебными силами». («Насчет хозяев общества... существуют некие враждебные человечеству силы. Они... портят экологию на Земле... убивают младенцев, убивают талантливых людей, устраивают авиакатастрофы. Именно такое сочетание. Собственно, эти данные полностью соответствуют действительности». ) То же самое с «вторжением» Чужих из Анголы или Конго: «... соответствует действительности, так как именно в том районе прежде существовали цивилизации, которые полностью шли вразрез с любыми человеческими представлениями и отличались противоестественной жестокостью».

Сновидец не в состоянии понять, что существование жестоких африканских племен не может быть доказательством вторжения Чужих.

Тема «психического слияния» и «возникновения новой психики» тоже узнаваема. В нашем случае это фрагменты намерения Трансформации, «кусочки» прежней личности, существовавшей еще до появления «роботов-зомбификаторов» и до «вторжения Чужих», когда психика была целостной и стремилась к позитивным метаморфозам.

Так строится мир «магической паранойи»: видения, сновидения, интуитивные догадки, натяжки, состоящие из множества допущений и условностей, — и все это на фоне абсолютной уверенности в своей правоте. Ибо сновидцу было «откровение».

В иных случаях виновником безумных идей становится голос эмиссара сновидения, который рассказывает бесконечные небылицы, или особенное восприятие наяву, кратковременный проблеск чего-то неведомого, что впоследствии было интерпретировано «параноидальным» образом.

Какой бы ни была конкретная причина «магической паранойи», в ее основе всегда лежит отсутствие безупречности, некачественный сталкинг и пренебрежение перепросмотром.

Она порождена неверной фиксацией внимания. Хаотичные и второстепенные сигналы, которых всегда достаточно в мире сновидения или во втором внимании, захватили личность сновидящего. Они стали доминировать в его искаженном тонале, превратились в ценности и мотивы для его непродуктивного поведения.

Почему это стало возможным? Только потому, что в психическом пространстве практика сохранились действующие фрагменты базальных комплексов не-безупречности — в первую очередь, чувство собственной важности и жалость к себе. Эти фрагменты подобны радиоактивным руинам еще тлеющего реактора; они искажают приближающийся к ним материал, вызывают мутации психики и ее реагирования, концентрируют вокруг себя второстепенный сенсорный мусор, вызывая ложное впечатление эпицентра каких-то значительных событий и процессов. Здесь происходит иллюзорное действо того, чего на самом деле нет и быть не может. Это намерение психоэнергетической ригидности, которое вступает в неразрешимое противоречие с Трансформацией.

Я ничуть не преувеличиваю, когда говорю, что, прикасаясь к Неведомому, каждый практик рискует прежде всего своей психикой.

Эта книга написана для того, чтобы вы имели хоть какую-то «технику безопасности», оберегающую от психической деструкции, которая может быть вызвана неконтролируемыми сенсорными потоками.

На мой взгляд, подлинный пафос и высокая мудрость толтекского знания заключены в том, что воины никогда не полагались на «Высшую Силу» или «Вселенский Разум». Они знали, что Вселенная — жестокая и безразличная к человеку структура. Более того, они знали, что намерение — это мост с односторонним движением, поскольку человек неизмеримо мал рядом с этой энергетической громадой. Он берет крохи мирового намерения, просто пользуясь попутным ветром, благоприятным для него сочетанием тенденций в движениях «больших эманации Орла».

В Мире нет ничего человеческого, кроме самого Человека.

Этот философский пессимизм не должен нас удручать. Более того, любые претензии к творению насчет того, что оно мало соответствует ничтожным помыслам и устремлениям нашего вида, должны казаться неуместными. В конце концов, разве не даны нам магические условия для свершения Трансформации? Разве мало нести в себе сокровенную сущность всех энергий, управляющих непостижимыми процессами вселенной? Разве мало Человеку быть воплощенной Тайной, Человеком Неведомым, рядом с которым «светящиеся олени» — пустяк, случайный фокус занятой собой Бесконечности?

Нам дано огромное поле грядущего опыта, которое не охватить никакому воображению. Нам даны потенциальные возможности вечно странствовать по этой целине, познавать ее согласно уровню развития нашей отдельной личности, охватывать чуждые миры и непрерывно меняться. Требовать среди этой роскоши еще и благостного Творца, любящего Защитника или Спасителя — не чрезмерная ли это самовлюбленность?

Есть, правда, у нас свое маленькое сокровище. Мы его сотворили, и потому можем по праву им владеть. Это то, что дон Хуан назвал «человеческим духом». Он конечно же не имеет личности и не способно наделить благодатью, магической силой, просветлением. Просто общее достояние человека — ценное только для человека, понятное только ему. Когда мы сосредоточены на безупречности, не растрачиваем силы на животное и социальное — на то, что нас никуда не ведет, когда мы идем по Пути Воина, посвящая себя непрестанному усилению осознания, — мы «выражаем уважение человеческому духу».

Этим уважением к человеческому духу на самом деле держится Человек как таковой. Религиозные проповедники не могут понять, что мы сами творим себя — без богов, культов и выдуманных святынь. А потому мы имеем право считать свою работу в каком-то смысле священной. Особенно если иметь в виду, что у нее есть одно неоспоримое преимущество перед всеми верованиями человечества — она безусловно реальна. Поэтому все хорошее и полезное воин отдает своим соратникам, а если он остался один — то просто человеку. И если дух его безупречен, то оставленное добро найдет применение. Вот почему толтеки оставляют после себя дома и предметы Силы, исследования, трактаты, стихи. «Никто не распространяет Знание, но оно живет».

Все, что можно создать для усиления осознания человека, что не мешает его застывшей форме «сгореть» в стихии третьего внимания, остается на Земле как бесконечная благодарность «человеческому духу» — тому единственному богатству, которое всем и всегда дает возможность обнаружить в самых скудных местах Земли «кубический сантиметр шанса». Шанса на свободу, терпеливо ожидающую Человека Неведомого, чтобы смерть не смогла остановить его.

Сентябрь 2003 г.

Сноски:

Прочесть об исследованиях феномена АРВИ можно в целом ряде книг А. С. Ромена и В. М. Инюшина. В частности, коллектив ученых под их руководством выпустил серию сборников «Психическая саморегуляция» еще в 70—80-е годы века. Каждый из вышедших сборников непременно содержит одну-две статьи, непосредственно посвященные данной теме. Кроме того, Александр Ромен, возглавлявший тогда лабораторию психофизических исследований Алма-Атинского университета, написал немало книг и методических пособий, в которых рассматривал феномен АР-ВИ. (том 1, с. 87— 89. )

Психическая саморегуляция (Выпуск 3). Под ред. А. С. Ромена. /Инюшин В. М. О некоторых аспектах направленной саморегуляции и регуляции психического состояния человека с позиций биоэнергетики организма. — С. 27—28. — Москва, 1983.