Равновесие и превосходство

Предположим, перед деятелем А стоит задача: создать угрозу для противника Б. Для этого он должен собрать войско страт и разместить их на выгодных позициях. Но при этом он должен действовать очень экономно, поскольку лишних йонтов у него нет. Что в этом случае произойдет?

Деятель не скажет: эта задача невыполнима. Будь у него много йонтов, он мог бы уничтожить Б. Но с небольшим количеством йонтов он не справится с этой задачей. Число йонтов, которое позволит ему найти решение, одновременно соблюдая экономию, находится где-то посередине между двумя этими крайностями.

Поэтому деятель постарается узнать, какими силами располагает Б и какие позиции занимают его части, а также особенности той части поля действа, позицию на которой он должен занять. Тогда он сможет представить себе вероятную картину борьбы при столкновении с Б и соответственно определить вид и число йонтов, которые ему потребуются. Он сможет учесть, как будут взаимодействовать его страты и таким образом ему будет легче соблюдать принцип бережливости.

Итак, он принял решение и получил в свое распоряжение силы, которые ему потребуются. Он приказывает им занять позицию с максимально большой армостией и ждать, когда Б начнет активные действия.

При таких обстоятельствах войска группы А будут находиться в равновесии действа с войсками Б. Группа Б не сможет получить превосходство над группой А, ведь в этом случае она понесет по меньшей мере такие же потери, что и А, поскольку деятель А не может ошибиться, решая задачу, имеющую решение, то есть он в полном смысле слова держит Б под шахом.

С другой стороны, А тоже не сможет получить превосходство над Б, пока Б действует оптимально, потому что в этом случае он понесет как минимум эквивалентные потери. Или же А придется нарушить требование экономности и использовать для достижения своей цели слишком большое число йонтов.

Это характерное состояние для равновесия действа.

Если А и Б находятся в состоянии равновесия и А получает превосходство в йонтах или в армостии, или же если Б несет потери в йонтах или в армостии, то А получает действенное превосходство над Б, то есть он получает выгоду. В этом случае Б должен избегать положений, в которых А может сосредоточить сильное давление на одной из частей группы Б. Поэтому ему нужны гораздо более мощный оборонительный вал, чем обычно, или же ему придется все время отступать.

Давайте перенесем приведенные выше рассуждения на действо, связанное с пониманием истины!

Мозг – это громадное количество клеток, а идея – не что иное, как процесс движения в этих клетках, по всей видимости, электролитического характера. Так как движения в природе бесконечны, идея медленно затухает, прежде чем проявится на лице и в других мышцах в виде улыбки, плача, в мимике и других движениях.

В ходе этого процесса она рождает ассоциированные идеи, подобно тому как тон рождает обертоны. Клетки мозга сопротивляются идее, и это сопротивление поглощает энергию, что приводит к перегруппировке внутри сопротивляющегося материала клеток и в конечном итоге к уменьшению сопротивления идее.

Конечный результат: нам кажется, что мы привыкли к идее или к возбуждению, которое она порождает.

Когда мозгу внушается какая-либо мысль, например, вербально или через действо, возникает комплекс двигательных процессов. Чем отчетливее внушаемая мысль, тем они сильнее, а их объем меньше. Слишком болезненный раздражитель вызывает массовое уничтожение клеток. Вследствие этого падает внимание и появляется отвращение.

Таким образом, передающаяся по нервным путям идея и ее отторжение находятся в состоянии борьбы.

Размышление – это мыслительный процесс, при котором для достижения поставленной цели используется поисковый аппарат. Подобно насекомому, которое вытягивает щупальца, чтобы исследовать ими местность, так и в мозгу специальный орган посылает электрический импульс при получении раздражения, ставящего задачу.

Насекомое прекращает поиски, получив, по его мнению, удовлетворительный результат. Точно так же действует и человеческий мозг. Потом его сковывает инстинкт, в котором накапливаются сведения об успехах и неудачах во время поисков, инстинкт этот в основном унаследованный, а не приобретенный.

Насекомое прекращает поиски, получив, но его мнению, удовлетворительный результат. Точно так же действует и человеческий мозг.

Идея как конструктивный раздражитель по определению и своей сути должна соответствовать задаче, используя минимальные средства. То есть получатель раздражения не должен испытывать ненужной усталости.

Вообще к процессам, протекающим между раздражением, или мыслью, и мозгом реципиента, применимы все стратегические рассуждения.

Равновесие действа наступает, когда раздражение еще терпимо, а мысль уже понятна.

С другой стороны, идея как раздражитель или мозг как реципиент побеждает в зависимости от того, в состоянии мозг приспособиться к раздражению, или мысли, или нет.

Здесь вполне резонно привести следующее возражение: а как же случайность? Она в твоей философии существует? Или ты хочешь сказать, что случайностей вообще не бывает? Это банально. Разве случайность не есть важный фактор во всех областях жизни, ограниченный – а как же иначе – лишь незнанием? Или ты настолько самоуверен, что берешь на себя смелость писать от имени сверхчеловека?

Извини, дорогой читатель. Наверное, мне надо было с самого начала объяснить, как эти неудобные термины – «случайность», «удача», «невезение» – вписываются в мою философию.

Действительно, несмотря на всю свою осмотрительность, деятель тоже может пасть жертвой случайности. А то, что в принципе может случиться, иногда случается. Но событие, подчиняющееся случайности, подчиняется и теории вероятности. А эта теория гласит, что при безграничном многообразии повторяющихся обстоятельств, которые делают событие возможным, число случаев его наступления приближается к определенному проценту от этих повторений.

Идея как раздражитель или мозг как реципиент побеждает в зависимости от того, в состоянии мозг приспособиться к раздражению, или мысли, или нет.

Поэтому если деятель А при решении ранее поставленной ему задачи, осуществляя действо, в котором случайность играет определенную роль, взвесил и все эти случайности и вероятность их наступления, то он будет держать Б под давлением (угрозой), поскольку опасность потерь для Б будет столь же велика, что и для А. И тот из них двоих, кто предпримет маневр, который по всей вероятности даст ему определенное преимущество, тот по описанным выше причинам понесет и потери, вероятная величина которых будет, по меньшей мере, равна вероятному преимуществу. Иными словами, если находящееся в состоянии равновесия действо в отношениях между А и Б будет часто повторяться, то полученные А преимущества будут столь же велики, что и у Б, но лишь до тех пор, пока Б действует правильно (оптимально). В противном случае они будут больше. Если же А будет иметь перевес, то в этих условиях полученная А выгода всегда будет больше, чем выгода, полученная Б, независимо от того, оптимально действует Б или нет.

Давайте в качестве простого примера этого рода рассмотрим рулетку и карточные игры.

Как показывают элементарные рассуждения, в рулетке в выигрыше остается казино. При большом количестве ставок оно выигрывает независимо от того, какие маневры совершают игроки.

Многие думают, что с помощью определенной системы у казино можно выиграть и что казино выигрывает только из-за отсутствия системы и из-за того, что в игре принимает участие большое число игроков. Но это заблуждение. При любой методике повышения ставок вероятность выигрыша увеличивается, но сам выигрыш остается небольшим и его, как минимум, уничтожает проигрыш всех ставок. Это хотя и маловероятно, но все же рано или поздно происходит.

Вообще не так важно, как именно делать ставки. В любом случае велика вероятность проигрыша. Он составит определенный процент от общей суммы сделанных ставок.

Игрок должен действовать так, чтобы его маневр принес максимальный «вероятный успех».

Все это легко изобразить математически. Разумно здесь вообще не делать ставок, потому что казино всегда выигрывает, и успех немногих нельзя сравнить с проигрышем большинства.

В таких карточных играх, как скат, вист или бридж, тот, кто сохраняет объективность, в конечном итоге и добивается успеха. До тех пор пока у игрока нет информации относительно распределения некоторых карт, он не должен упускать из виду ни одну из имеющихся возможностей. Он должен действовать так, чтобы его маневр принес максимальный «вероятный успех».

То есть он должен учитывать любое возможное распределение карт, рассчитывать выигрыш или проигрыш для каждой из этих возможностей в отдельности, вывести среднее арифметическое полученных величин – «вероятный выигрыш М» и из всех возможных маневров М предпочесть тот, который даст ему максимальный вероятный выигрыш.

Игрок, действующий таким образом, никогда не будет жаловаться на невезение или впадать в эйфорию при выигрыше. Он всегда предвидит то, что произойдет.

В таких играх мы имеем дело с равновесием действа. После большого количества игр хорошие игроки, часто играющие вместе, будут в небольшом плюсе или минусе по сравнению с поставленными суммами.

Случайность имеет большое значение в бизнесе. Государство разрешает страховым компаниям иметь «вероятную выгоду», которая позволяет им покрывать деловые издержки, компенсировать предпринимательский риск и выплачивать дивиденды. При неблагоприятном стечении обстоятельств страховые компании могут обанкротиться. Но у тысяч таких компаний дела идут отлично.

Полученные знания защищают от опасности быть обманутым или обмануться в своих ожиданиях, они позволяют действовать уверенно и энергично.

Бизнесмен часто имеет возможность участвовать в риске. Судьбу предприятия редко можно предсказать. В лучшем случае предприниматель может более или менее точно рассчитать вероятную прибыль предприятия и сравнить ее с той выгодой, которую ему могут принести другие возможности использования капитала или кредита.

В тех случаях когда приходится учитывать совершенно неизвестные факторы, надо прилагать максимум усилий, чтобы получить информацию о них. Если ситуация позволяет действовать без спешки, глупо идти на риск без подготовки. Ведь полученные знания защищают от опасности быть обманутым или обмануться в своих ожиданиях, они позволяют действовать уверенно и энергично, например, на бирже.

Обстоятельства и тактические меры, о которых мы только что говорили, повторяются во всех действах, в которых случайность играет свою роль. Во всех таких обстоятельствах большую практическую ценность имеет разведка и оценка вероятности ожидаемых событий. Однако это обстоятельство никак не влияет на рассматриваемые нами принципы стратегии. Они остаются неизменными, даже если случайности меняют оптимальную линию действа.

После наступления случайного события деятель продолжает действовать в соответствии со своими стратегическими принципами. Случайное событие не вызывает в нем никаких эмоций, так как он учел возможность его наступления. А если число страт очень велико, как, например, на воине, то случайность действа (число попаданий при стрельбе, распространение паники и т. д. и т. п.) можно с большой точностью определить с помощью средних величин и таким образом практически полностью исключить случайность.

Здесь стоит вспомнить об одной человеческой слабости, которая нередко мешает человеческому счастью и одновременно показывает, какое значение имеет глубокое изучение стратегии.

Те многие тысячи людей, которые жертвуют своим достоинством и нередко счастьем, тратя время и силы на совершенно бесполезные азартные игры, являются жертвами ложных рассуждений. Создается впечатление, будто они просто одержимы риском. Но нет, ими движет вера в ими же самими созданный метод.

Я разговаривал со многими умными людьми, которые были убеждены в совершенстве своего метода игры в карты или в рулетку, пари на скачках или игры на колебаниях биржевого курса, хотя при критическом рассмотрении этого метода их заблуждение было совершенно очевидным. Но мне еще ни разу не удалось разубедить ни одного из них. Их система становится для них своего рода фетишем, они боготворят ее, а возражения тех, кто указывает на ее недостатки, воспринимаются в штыки. В глубине души каждый игрок поклоняется такому идолу, хотя при этом он, как язычник, периодически заменяет одних богов на других. В тот момент, когда один идол низвергнут, игрок прекращает предаваться своей страсти до тех пор, пока не создаст себе нового бога. Тогда им снова овладевает надежда легко и быстро обогатиться.

Такой метод есть не что иное, как ложно понятая стратегическая мера. Разве может человек, понявший стратегическую истину, не оказать серьезного сопротивления такой ложной вере? Ответ очевиден.

Как же использовать имеющийся перевес, если противник не думает отступать?

В общих чертах методика такова: если у противника небольшая армостия, а у нас достаточно времени, надо постараться максимально снизить его подвижность. Мы должны заставить его предпринять атаку отчаяния. Если времени мало, то мы начинаем энергично атаковать противника после того, как его армостия уменьшилась. Если же у противника большая армостия, то ее следует уменьшить. Для этого мы прибегаем к угрозам, от которых противник вынужден защищаться. В результате часть сил каждой из сторон оказывается частично или полностью «скованной». Путем дальнейших угроз, особенно против защитных порядков противника, мобильность и сопротивляемость которых и так уменьшились, мы принуждаем его с созданию новых прикрытий. Если после продолжения этого процесса армостия противника почти истощена, а у нас еще остаются свободные силы, то они и решают исход борьбы: мы атакуем слабое место противника, защита которого оказывается невозможной. Таким образом можно одержать решающую победу.

В качестве примера можно привести, например, философскую или юридическую дискуссию, где имеющая превосходство сторона вначале добивается решения некоторых вопросов в свою пользу, что ограничивает участников дискуссии в выборе аргументов. В конце концов решающим оказывается ставший неопровержимым аргумент.

Только что описанный процесс будет облегчен для стороны, имеющей превосходство, если равные силы соперников связывают или уничтожают друг друга. Следовательно, более слабая сторона должна избегать связывания равных сил.

В фехтовании, боксе, джиу-джитсу и т. д. связывание сил заключается во взаимном обессиливании противников. Поэтому более сильному участнику выгодно постепенно обессилить своего соперника, выполняя угрожающие маневры, для защиты от которых обороняющейся стороне потребуется примерно столько же энергии, сколько наступающей стороне необходимо для демонстрации угрозы. Атакующие действия более слабого противника, с надлежащим прикрытием, только ускорят процесс уставания, так как при оптимальном поведении превосходство одной стороны не может поколебать никакой маневр другой стороны. Из-за того что у соперников постепенно устают глаза, ослабевает способность критически мыслить и т. д., увеличиваются возможности для атаки.

Например, в фехтовании зрение соперников к концу поединка ослабевает, они не могут так же энергично и быстро двигать рукой, как в начале поединка, поэтому более сильному сопернику выгодно занять несколько рискованную позицию, увеличивая мощь ударов и количество угроз. И чем сильнее устают соперники, тем активнее действует хороший фехтовальщик, чтобы выглядеть более агрессивным. При этом в соответствии с нашими рассуждениями о стратегии фехтовальщик во время атаки должен учитывать слабости соперника, т. е. наносить такие удары, для защиты от которых сопернику, находящемуся в состоянии усталости, придется приложить максимум усилий. Если ему удалось усыпить внимание соперника с помощью повторяющихся в одном ритме одинаковых ударов, то при атаке он должен воспользоваться отсутствием концентрации у противника, т. е. молниеносно менять ритм.