Согласитесь, что свисток инспектора ГАИ и его жезл, направленный изо всего потока автомобилей именно на вас, почти всегда ввергает в панику. Потеют ладони, дыхание учащается, вы лихорадочно окидываете внутренним взглядом себя, свои документы, свое лицо со стороны и думаете, думаете, думаете – к чему же этот тип может придраться?

Если за нарушение (или просто так) вас останавливает сотрудник ГАИ, которого я позволю себе далее любовно называть гаишником, не считайте, что все кончено, все только начинается. Всегда исходите из того, что гаишники тоже люди, и не думайте, что именно вас ему не хватает для плана по штрафам или для пополнения семейного бюджета.

Если вы знаете, что виноваты, не ждите его за рулем, на что вы имеете полное право, а идите к нему сами. И идите, не как баран на бойню – траурно и обреченно, а идите, не заискивая, как к другу, которого вы сто лет не видели, удивите его чем-нибудь! Поймите его, встаньте на его место – целый день в шуме, гаме и дыме стопорить балбесов вроде вас и всякий раз слышать одно и то же, канючащее: «Да я не видел, да он меня подрезал, да я больше не буду…»

Скучно, господа, скучно! Во что бы то ни стало вам надо выбиться из этого ряда, и успех вам гарантирован – как?

Общение с гаишником – крохотная, хотя и очень специфическая часть общения людей вообще, но здесь вы имеете преимущество, потому что удивить гаишника совсем несложно, так все нарушители разговаривают с ним примерно одинаково – либо канючат, либо суют деньги «без квитанции», либо намекают на свои обширные связи в милицейских кабинетах, либо обещают то, что якобы могут для него сделать. Намеки и угрозы оставьте на самый крайний случай, все остальное из перечисленного арсенала – на второй, а на первый – обязательно удивите его!

Однажды я так жестоко опаздывал на заграничный рейс, что, выйдя из машины, встал перед лейтенантом ГАИ на колени и в отчаянии прочитал ему перефразированного Байрона: «Когда спустилась мгла кругом, и ночь мой разум охватила, когда неверным огоньком едва надежда мне светила, когда друзья бросают нас, и мы затравлены враждою, лишь ты был в тот жестокий час моей немеркнущей зведою!..»

При этом я размахивал руками, завывал, он в первую секунду нахмурился, потом обалдел, а потом рассмеялся и отпустил меня.

Невозможно забыть старшего сержанта Головко, спрятавшего мотоцикл в кустах на 126-м километре Симферопольского шоссе и затаившегося в кустах с биноклем (!) в самом «уловистом» месте.

Я нарушил так нагло и так много чего, что у него тряслись руки, когда он искал по карманам дырокол. Я, естественно, обреченно молчал: это была третья «дырка», сейчас он увидит это и отберет у меня права.

– Старший сержант Головко? – услышал я голос незабвенного моего шефа по АЗЛК Диамара Александровича Острина – академика «контактных наук», человека, умеющего нестандартно мыслить и поступать.

Дырокол замер в руках блюстителя:

– Откуда вы знаете мою фамилию?

– Знаю, знаю, потому что перед поездкой я звонил (следовали имя и фамилия тогдашнего начальника ГАИ СССР), вот еду, говорю, Толя, на юг, на испытания, а он мне отвечает: «Там на посту ГАИ в пункте Ненашеве служит хороший старший сержант… Головко, кажется, его фамилия, имей в виду…»

Простодушное лицо сержанта в продолжение монолога Острина раза три сменилось с восторженного на недоверчивое и обратно: «Солидный, седой человек, одет по-столичному, врет, не врет? Машина из Москвы, номер «проба», причем с двумя нулями, простым такие не дают… А вдруг не врет?!»

Дырокол под ликование моей души исчез, и через пять минут мы поехали дальше.

– Откуда вы его знаете? – завопил я тут же.

– А я его вовсе и не знаю. Просто в коляске мотоцикла фуражка лежала околышем кверху, а на нем написано химическим карандашом: «Головко».

– А пост Ненашево?

– Так мы же его незадолго до сержанта проезжали, откуда же он еще может быть? Но настоящее потрясение ждало меня на обратном пути, когда на том же месте я, уверенный, что «снаряд дважды в одну воронку не попадает», нарушил так же нагло, но был остановлен уже другим сержантом.

И дырокол так же дрожал в его руке. И я так же безнадежно молчал. И так же подошел мой шеф – великий шеф:

– Как Миша Рогов поживает? – вежливо осведомился он.

– Старший лейтенант Рогов в настоящее время болен, – отрапортовал сержант, и дырокол так же замер в его руке.

– Я тут обещал ему кое-что, – с облегчением от болезни лейтенанта сказал мой шеф, по-хозяйски вытащив мои многострадальные права из его рук, и кивнул мне в сторону машины: – Принеси комплект номер один.

Я рванул за «джентльменским набором», который каждый испытатель держит в бар-дачке: ремень вентилятора, свеча, лампа фары, бегунок. Подал его шефу.

– Передай это Мише Рогову, жаль, что он болеет, а то бы заехали. Будь здоров, сержант, и еще привет твоему другу Головко.

– Ну, а откуда же вы знаете какого-то Рогова?! – заорал я в полном восторге, лишь только захлопнулись дверцы.

Шеф вытянулся на сиденье с удовольствием и, улыбаясь, держал паузу:

– Ты вот когда права свои от Головко получил, обос… от радости и в машину побежал, верно? А я еще с человеком поговорил, порасспросил его – кто начальник поста, как его зовут, всегда же пригодится…

Это то, что касается общения, так сказать, каждодневного. Но вы должны знать и о другом общении.

К великому сожалению, коммерциализация не обошла и органы МВД, в том числе и ГАИ. Не буду утверждать, что продаются все, но если очень захотеть, то права, сделанные по всей форме, можно сегодня купить за 500 – 700 долларов. Если же вы решили сдавать правила и вождение даже после прохождения обучения на курсах, то для гарантии сдачи с первого раза, это обойдется по 100 долларов за то и другое. А недавно меня потряс откровениями один следователь – в теплой дружеской компании он обмолвился информацией: если вы совершили аварию, в которой погибли один-два человека, то откупиться от закона и остаться на свободе вам будет стоить 10 – 12 тысяч долларов. Но это уже не ГАИ, это – следственные органы.

Вот такие грустные дела.