Глава 18

Кошечка в книгах

Появление компьютеров было не единственным изменением в жизни Дьюи. Кристел, подруга Дьюи из класса специального обучения, окончила его и начала жизнь, подробности которой я не могу представить. Я лишь молилась, чтобы она была счастлива. Малышка, которая боялась Дьюи, преодолела свой страх перед кошками. Она продолжала заходить в библиотеку и порой просила нас запереть Дьюи, но теперь говорила это с улыбкой. Как и любой десятилетний подросток, она любила, чтобы взрослые делали то, о чем она просит. Другие ее сверстники, те, с которыми Дьюи в первый год проводил «час истории», тоже выросли. Ребята из старших классов, которые катали с ним карандаши, ушли. Дьюи провел в библиотеке уже шесть лет, и неизбежно, что многие дети, которых он знал, уехали или перестали приходить.

Джин Холлис Кларк, моя заместительница, перешла на другую работу. Ее заменила Кей Ларсон, которую я знала много лет. Кей была нетороплива и практична, настоящая обитательница фермы Айовы. Она была инженером-химиком и работала на нефтеперерабатывающем заводе в Заливе до того, как вышла замуж, за фермера и вернулась в Айову. Работы для инженера тут не нашлось, и она пошла на бойню, прежде чем получила место в маленькой библиотеке в Петерсене, примерно в тридцати милях от Спенсера. Возможно, мне следовало сказать — главное место, потому что в библиотеке в Петерсене работал всего один человек.

Я пригласила Кей потому, что она хорошо разбиралась в компьютерах, а нам был нужен человек, умеющий иметь дело с новой техникой. Кроме того, я знала, что она кошатница. В сарае у нее жило двадцать кошек и еще две дома. «Типичный сорванец», — сказала она, узнав Дьюи. Она понимала, что Дьюи умен и красив, но не находила в нем чего-то особенного.

Но Дьюи никогда не испытывал недостатка в друзьях. Тони, наш маляр, всегда гладил Дьюи, когда приходил навестить свою жену Шарон за работой. Она ждала их третьего ребенка. Беременность была незапланированной, но оба они были счастливы. В тот день, когда Шарон родила, она позвонила из больницы. «У Эмми синдром Дауна», — сказала она. Шарон не предполагала никаких неприятностей, и эта неожиданность потрясла ее. Несколько месяцев Шарон не посещала библиотеку, но, когда вернулась, была полностью поглощена любовью к Эмми.

Дорис Армстронг, старая подруга Дьюи, по-прежнему приносила ему маленькие подарочки и любила махать у него перед носом любимым красным рождественским шнуром, а он прыгал от удовольствия. Она была столь же общительна и обаятельна, как всегда, но вскоре после переустройства библиотеки ее стали мучить приступы головокружения. Врачи не могли определить причины и предположили, что она подвержена приступам беспричинной паники. Затем у нее стали дрожать руки, и она с трудом могла ставить книгу на место. Она больше не считала, что может ласкать Дьюи, но он не обращал на это внимания. Чем сильнее становился у нее тремор, тем настойчивее он лез к ней на руки и лежал на ее столе, чтобы составить ей компанию.

Как-то утром Дьюи зашел в мой кабинет с жалобным мяуканьем. Это было странно, но он повел меня к своей мисочке, и я решила, что он хочет перекусить. Вместо этого я увидела Дорис, лежащую на полу в служебной комнате. У нее началось такое сильное головокружение, что она не могла устоять на ногах. Прошло несколько дней, но она с трудом ела и плохо чувствовала себя. Когда в следующий раз я нашла ее на полу, она пожаловалась не только на головокружение, но и предположила, что перенесла сердечный приступ. Через несколько месяцев Дорис нашла маленького черного котенка. Она принесла его в библиотеку и дрожащими руками дала его мне подержать. Я чувствовала, как у него колотится сердечко и судорожно вздымаются легкие. Котенок был очень слаб, испуган и болен.

— Что мне делать? — спросила она меня. Я не знала.

На следующий день Дорис пришла в слезах. Она взяла котенка домой, и ночью он умер. Порой кошка становится больше чем просто животное, и ее потеря вызывает искреннюю скорбь, хотя она и не бросается в глаза. Дьюи весь день сидел рядом с Дорис, и время от времени она даже пыталась погладить его, но присутствие Дьюи все же не могло ее утешить. Вскоре Дорис уволилась и перебралась поближе к своей семье в Миннесоту.

Тем не менее, несмотря на перемены, жизнь Дьюи, по сути, не менялась. Дети росли, но все время появлялись новые четырехлетки. Даже с нашим скудным бюджетом мы могли нанимать новых работников. У Дьюи, наверное, уже никогда не будет такой подруги, как Кристел, но он по-прежнему каждую неделю встречал в дверях класс специального обучения. Он даже установил отношения с таким посетителем, как Марк Кэри, у которого на углу был магазин электронного оборудования. Дьюи знал, что Марк далеко не любитель кошек, и испытывал ехидное удовольствие, вспрыгивая к нему на стол и утаскивая у него пейджер. Марк же, в свою очередь, с удовольствием сгонял Дьюи с любого стула, пусть даже в библиотеке больше никого не было.

Как-то утром я заметила бизнесмена в деловом костюме, который сидел за столом, читая «Уолл-стрит джорнал». Похоже, он зашел, дабы убить время перед встречей, так что я не ожидала увидеть рядом с ним пушистый рыжий хвост. Присмотревшись, я увидела, что кот разлегся на страницах его газеты. «Ох, Дьюи, — подумала я, — ну, тебе сейчас достанется». И тут увидела, что мужчина держит газету правой рукой, а левой гладит Дьюи. Один из них мурлыкал, а другой улыбался. Вот тогда я и поняла, что Дьюи и город находятся в зоне комфорта, что общий рисунок наших жизней установился по крайней мере на ближайшие несколько лет.

Может, именно поэтому я была так удивлена, когда утром, явившись в библиотеку, увидела, что Дьюи расхаживает взад и вперед. Он никогда не был так возбужден; даже мое присутствие не успокоило его. Я открыла двери, он сделал несколько шагов и остановился, ожидая, что я последую за ним.

— Ты хочешь в ванную, Дьюи? Ты же знаешь, что можешь не ждать меня.

Дело было не в ванной; он не испытывал никакого интереса и к завтраку. Продолжал расхаживать вперед и назад и, мяукая, звал меня. Дьюи никогда не плакал, если не испытывал боли, но я знала, что у Дьюи ничего не болело.

Я проверила, как у него с едой. Все в порядке. Посмотрела, не свалялась ли шерсть. Из-за колтунов он буквально сходил с ума. Проверила нос — нет ли у него температуры? И уши — не подхватил ли он инфекцию? Ничего.

— Давай-ка осмотрим тебя, Дью.

Как и у всех кошачьих, шерсть у него иногда сваливалась. Когда это случалось, наш фанатично опрятный кот испытывал унижение. Но он никогда не вел себя столь странно, так что я перестала играть роль заботливой мамаши и обошла все отделы, заглядывая в каждый уголок. Но ничего не обнаружила.

— Прости, Дьюи. Я не понимаю, что ты хочешь мне сказать.

Когда пришли коллеги, я попросила их присмотреть за Дьюи. Я была очень занята и не могла провести все утро разгадывая шарады, которые мне задавал кот. Если в ближайшие несколько часов Дьюи будет вести себя столь же странно, я решила отвезти его на осмотр к доктору Эстерли.

Через две минуты после открытия библиотеки ко мне в кабинет вошла Джекки Шугар:

— Вы не поверите, Вики, но Дьюи только что написал в карточки.

Я вскочила:

— Не может быть!

Автоматизация библиотеки еще не была закончена. Для проверки книг мы печатали две карточки. Одну уносил клиент вместе с книгой, другую хранили в большой емкости вместе с сотнями других карточек. Когда книгу возвращали, мы вкладывали эту карточку и ставили книгу на полку. На самом деле тут были два ящика, по обе стороны стола. И вне всяких сомнений, Дьюи пописал в передний правый угол одного из них.

Я не разозлилась на Дьюи, он вызвал у меня беспокойство. Кот годами обитал в библиотеке и никогда не делал ничего подобного. Это совершенно не соответствовало его характеру. Но у меня не было времени обдумывать эту ситуацию, потому что пришел один из наших постоянных посетителей и шепнул мне на ухо: «Вам бы лучше спуститься, Вики. В детском отделе летучая мышь».

В самом деле, зацепившись когтями за потолочные стропила, там висела летучая мышь. И по пятам за мной Шел Дьюи.

«Я пытался рассказать тебе. Я пытался. А теперь посмотри, что получилось. Вы позволили посетителю найти это. Мы должны были позаботиться об этом до того, как кто-нибудь придет. А теперь в библиотеке дети. Я думал, что ты защитишь их».

Вам когда-нибудь доводилось выслушивать нотацию от кота? Не самое приятное испытание. Особенно когда кот прав. И особенно когда приходится иметь дело с летучей мышью. Я ненавижу их. Я не могла даже представить себе, что одна из них проникнет в библиотеку. А коту пришлось провести всю ночь наедине с этим летающим созданием. Бедный Дьюи.

— Не волнуйся, Дьюи. Днем летучие мыши спят. Она никому не причинит вреда.

Похоже, убедить Дьюи не удалось, но сейчас меня это не волновало. Я не хотела пугать посетителей, особенно детей, так что тихонько связалась со смотрителем здания и сказала ему:

— Немедленно приходи в библиотеку. И принеси свою лестницу.

Он поднялся по ней взглянуть:

— Да, все верно, это летучая мышь.

— Тсс. Говори потише.

Он спустился.

— У вас есть пылесос?

Я поежилась:

— Вот уж не надо пускать его в ход.

— А как насчет пластикового контейнера? Чего-нибудь с крышкой.

Я лишь молча посмотрела на него. Это было ужасно. Кто-то сказал:

— У нас есть пустая банка из-под кофе. И к ней есть крышка.

Порядок был восстановлен за пару секунд. Слава богу. Теперь я могла разобраться, что произошло с карточками.

— Это моя ошибка, — сказала я Джекки, которая продолжала восседать за абонементным столом.

— Я знаю. — У Джекки было своеобразное чувство юмора.

— Дьюи пытался предупредить нас. Я все привела в порядок.

— Так я и думала.

Я вытащила примерно двадцать карточек. Под ними была большая кучка помета летучей мыши. Дьюи не только пытался привлечь мое внимание, но и использовать свои пахучие железы, чтобы перебить запах захватчика.

— Ох, Дьюи, ты, наверное, считаешь меня глупой!

На следующее утро он приступил к тому, что я называла этап часового. Каждое утро он обнюхивал клапаны подачи теплого воздуха: один в моем кабинете, другой у входных дверей и еще один в детской библиотеке. После ленча он снова обнюхивал каждый из них. Он понимал, что они ведут куда-то и тем самым обеспечивают доступ. При помощи своего отличного носа он защищал нас, словно та канарейка, которую шахтеры берут с собой. Отношение его было примерно такое: «Если вы не можете догадаться, что в библиотеку пробралась летучая мышь, как вы собираетесь заботиться обо всех этих людях?»

Было что-то забавное в этом бдительном коте. Что Дьюи так беспокоило — нападение террористов на Публичную библиотеку Спенсера?

Называйте меня сентиментальной, но я считала это очень трогательным. Один раз Дьюи попытался расширить свой мир до улицы за пределами библиотеки. Теперь, когда его история обошла всю страну, он хотел оставаться в библиотеке и защищать своих друзей. Разве можно не любить такого кота, верно?

А мир явно давал о себе знать, потому что известность Дьюи продолжала расти. О нем рассказывали все журналы о кошках — «Кэт», «Кэт фанси», «Кэтс энд киттенс». Если в журнале случался заголовок со словом кот, скорее всего, в нем шла речь о Дьюи. Он появился даже в ведущей публикации британской прессы, посвященной кошачьим. Марти Аттун, молодой журналист-фрилансер, добрался до Спенсера вместе с фотографом. Его статья появилась в еженедельном издании, публикации которого перепечатывали тысячи газет. Летом 1996 года в Спенсер завернул режиссер-документалист из Бостона, притащив с собой камеру и готовый снять первый фильм о Дьюи. Гэри Рома проехал по стране от Восточного побережья до Северной Дакоты, чтобы создать документальную ленту о библиотечных котах. Явившись, он рассчитывал использовать тот объем пленки, что и в других библиотеках: коты стремительно прячутся за полками, убегают, спят и вообще делают все возможное, чтобы избежать внимания камеры. Дьюи вел себя совершенно противоположным образом. Он не переигрывал, а занимался своими обычными делами и слушался указаний. Гэри приехал ранним утром, чтобы застать Дьюи, дожидающегося меня у дверей. Он заснял, как Дьюи встречает посетителей, как лежит в своей позе Будды, как играет со своими любимыми игрушками — Микки-Маусом и красным шнуром. Как сидит на плечах у посетителей и спит в ящике.

— Пока это лучшая съемка из всех, что я делал, — сказал Гэри. — Если вы не против, я приду и после ленча.

После ленча мне пришлось давать интервью. Задав несколько вступительных вопросов, Гэри спросил:

— В чем смысл существования Дьюи?

— Дьюи великолепно сочетается с библиотекой и очень важен для нее. Он снимает стрессы. Он дает людям возможность чувствовать себя как дома. Люди любят его, особенно дети.

— Да, но в чем его глубинный смысл?

— Такого понятия тут нет. Всем нравится проводить время с Дьюи. Он делает нас счастливыми. Он один из нас. Чего больше хотеть от жизни?

Гэри продолжал настаивать — смысл, смысл, смысл! Первый его фильм назывался «На полу и на стенах: стражник дверей», и я могла представить, как он выдавливал ответ из своих собеседников:

— Что этот стражник у дверей значит для вас?

— Он придерживает дверь, чтобы она не стукнулась о стенку.

— Да, но как насчет более глубокого смысла?

— Ну, его можно использовать, чтобы держать дверь открытой.

— Еще глубже.

— Хм… ну тогда будет сквозняк.

Примерно шесть месяцев спустя после съемок, зимой 1997 года, мы устроили вечеринку в честь торжественного показа «Кошечки в книгах». Библиотека была забита. Фильм начался с отдаленного снимка Дьюи, который сидит на полу в библиотеке Спенсера, неторопливо поводя хвостом. Когда камера показала его под столом, на полках и, наконец, путешествующим на своей любимой тележке, на заднем плане послышался мой голос: «Как-то утром мы пришли на работу и, когда открыли ящик возврата книг, нашли в нем крохотного жалкого котенка. Он был погребен под книгами, потому что ящик был почти полон. Когда приходили люди, они выслушивали историю, как мы спасли Дьюи, и говорили: «О, бедняжка! Тебя сунули в ящик с книгами». Я же скажу: «Да, бедняжка. Но это был самый счастливый день в жизни этого малыша, потому что сейчас он тут король, и знает это».

Когда прозвучали эти последние слова, Дьюи уставился в камеру и, честное слово, все убедились, что я была права. Он в самом деле был королем.

К тому времени я уже привыкла к самым разным звонкам по поводу Дьюи. В неделю библиотека получала пару запросов об интервью, а статьи о нашем знаменитом коте появлялись в почте едва ли не еженедельно. Официальная фотография Дьюи, сделанная Риком Кребсбахом после отъезда Джоди из Спенсера, появлялась в журналах, газетах, книгах от Миннеаполиса и Миннесоты до Иерусалима в Израиле. Даже в кошачьем календаре, где Дьюи был мистером Январем. И все же я была удивлена, получив звонок из айовского офиса национальной компании, выпускавшей корм для животных.

— Мы посмотрели на Дьюи, — сказали они, — и он произвел на нас впечатление.

Да и как могло быть иначе?

— Он явно экстраординарный кот. И не подлежит сомнению, что люди любят его.

Об этом можно было бы и не говорить!

— Мы хотели бы использовать его изображение в рекламной кампании. Денег предложить мы не можем, но обеспечим его питанием на всю жизнь.

Должна признать, что испытала искушение. В еде Дьюи был разборчив. Мы каждый день убирали подальше тарелки с нашей едой, потому что ему не нравились запахи, и в течение года доброжелатели приносили нам сотни банок с кормом. Поскольку кампания «Покормите котенка» плюс мелочь от сданных банок не покрывали расходов, а я поклялась не тратить на Дьюи ни пенни из городских фондов, большая часть денег шла из моего кармана. Я лично субсидировала кормежку немалой части котов в Спенсере.

— Я поговорю с библиотечным советом.

— Мы пришлем вам образцы.

Ко времени очередной встречи библиотечного совета решение уже было принято. Ни мной или советом, а самим Дьюи. Мистер Гурман решительно отказался от бесплатных образцов.

«Ты меня дурачишь? — возмущенно фыркнул он. — Я и не притронусь к этой помойке».

— Прошу прощения, — сказала я производителям. — Дьюи ест только «Фенси фист».