С незапамятных времён жизненная философияпростого человека без лишних вопросов принималафакт сословных различий и необходимостьподчинения тем, кто обладает властью. Первейшейнеобходимостью для человека является защита отвраждебных нападений со стороны других людей игрупп людей. Только находясь в безопасности отнападений врагов, он может собирать пищу, строитьдом, заводить семью, короче, выживать. Среди всехблаг жизнь стоит на первом месте, и никакая ценаза её сохранение не казалась высокой для людей,изнурённых хищническими набегами. Остатьсяживым в качестве раба, полагали они, всё же лучше,чем быть убитым. Иметь доброжелательного хозяинабыло счастьем, но и жестокий господин былпредпочтительнее отсутствия какой бы то ни былозащиты. Люди рождаются неравными. Одни рождаютсясильными и сообразительными, другие – слабыми инеуклюжими. У последних нет иного выбора, кромекак сдаться и связать свою судьбу с судьбоймогущественного сюзерена. Бог, говорилисвященники, так устроил этот мир.

Эта идеология вызвала к жизни социальнуюорганизацию, которую Фергюсон, Сен-Симон иГерберт Спенсер называли военной, а современныеамериканские авторы называют феодальной. Еёпрестиж начал сходить на нет, когда воины,сражавшиеся за своего полководца, началиосознавать, что сохранение власти их вождязависит от их собственной храбрости и,уверившись в своих силах благодаря этомупрозрению, стали требовать участия в управлениигосударством. Конфликты, возникавшие врезультате этих претензий со стороныаристократов, породили идеи, которые поставилипод сомнение и в конечном итоге разрушилидоктрину общественной необходимости сословных икастовых различий. Почему, спрашивали мещане,дворянство пользуется привилегиями и правами, вкоторых нам отказано? Разве наша странапроцветает не благодаря нашему труду? Развегосударственные дела касаются только короля ибаронов, а не огромного большинства народа? Мыплатим налоги, наши сыновья проливают кровь наполях сражений, а мы не имеем голоса в советах,где короли и представители аристократии решаютнашу судьбу.

Этим претензиям tiers etat <третьесословие (фр.). – Прим. перев.>невозможно противопоставить никакихсостоятельных аргументов. Сохранение сословныхпривилегий, происходивших от давным-давнозабытой военной организации, было анахронизмом.Дискриминация мещан королевскими дворами и«высшим обществом» вызывало всего лишьдосаду. Но презрительное отношение в армиях и надипломатической и гражданской службе к тем, ктоне имел благородного происхождения приводило ккатастрофам. Возглавляемые аристократическимипростофилями французские королевские армии былиразгромлены; хотя во Франции было много мещан,позднее доказавших свои блестящие способности вармиях Революции и Империи. Частично своимидипломатическими, военными и военно-морскимидостижениями Англия была обязана тому, чтопрактически возможности карьеры были открытыдля любого гражданина. Передовые умы во всёммире, в Германии Кант, Гёте, Шиллер среди прочих,приветствовали разрушение Бастилии иупразднение привилегий французскойаристократии. В имперской Вене Бетховен написалсимфонию в честь командира армий Революции,нанёсшего поражение австрийской армии, и былглубоко опечален, что его герой уничтожилреспубликанскую форму правления. Принципысвободы, равенства всех людей перед законом иконституционного правительства с небольшимсопротивлением были одобрены общественныммнением во всех странах Запада. Общепризнанно,что руководствуясь этими принципамичеловечество шагнуло в новую эпохусправедливости и процветания.

Однако в интерпретации концепции равенстваединства не существовало. Для всех еёсторонников она означала отмену сословных икастовых привилегий и законодательноеограничение дееспособности «низших» слоёв,в особенности рабства и крепостничества. Но былинекоторые, кто отстаивал выравнивание богатстваи доходов.

Чтобы понять происхождение и власть этойэгалитарной идеологии, необходимо осознать, чток жизни её возродила идея, которая во всём мире напротяжении тысячелетий вдохновлялареформаторские движения, а также простоакадемичные произведения утопистов – идеяравного владения землёй. Всё зло, досаждающеечеловечеству, приписывалось тому, что некоторыелюди присвоили себе больше земли, чем былонеобходимо для содержания своих семей.Следствием излишеств владельцев поместий быланужда безземельных крестьян. В этойнесправедливости видели причину преступлений,разбоя, конфликтов и кровопролития. Всё это злодолжно исчезнуть в обществе, состоящем только изкрестьян, производящих в собственных хозяйствахтолько то, что требуется для содержания своихсемей, ни больше, ни меньше. В таком сообщественет никаких соблазнов. Ни индивиды, ни страны нежаждали бы того, что по праву принадлежит другим.Не было бы ни тиранов, ни завоевателей, ибо ниагрессии, ни завоевания не окупались бы. Насталбы вечный мир.

Равное распределение земли было программой,которая двигала Тиберием и Гаем Гракхами вантичном Риме, крестьянскими восстаниями,постоянно сотрясавшими все европейские страны,аграрными реформами, к которым стремилисьразличные протестантские секты, а также иезуиты,организовавшие свою знаменитую индейскуюкоммуну на территории современного Парагвая[57].Очарование этой утопии соблазнило множествоблагородных умов, и среди них Томаса Джефферсона.Она оказало влияние на программу эсеров – партии, объединившей подавляющее большинстволюдей в Российской империи. Сегодня она являетсяпрограммой сотен миллионов людей в Азии, Африке иЛатинской Америке, чьи усилия встречают, как этони парадоксально, поддержку со стороны внешнейполитики Соединённых Штатов.

Однако идея равного распределения земли –пагубная иллюзия. Её реализация ввергла бычеловечество в голод и нищету, и в сущностиуничтожила бы саму цивилизацию.

В контексте этой программы нет места никакомуразделению труда, кроме региональнойспециализации в соответствии со специфическимигеографическими условиями различных территорий.Если довести данную программу до логическогоконца, то в этой схеме нет места даже для врачей икузнецов. Она не учитывает, что современноесостояние производительности земли вэкономически развитых странах являетсярезультатом разделения труда, котороепредоставляет инструменты и механизмы,удобрения и электроэнергию, бензин и множестводругих вещей, которые многократно увеличиваютколичество и улучшают качество продукции. Вусловиях разделения труда фермер выращивает нето, что он может непосредственно использоватьдля себя и своей семьи, а концентрирует своиусилия на тех культурах, для производствакоторых его участок земли предоставляетнаиболее благоприятные возможности. Он продаётпродукцию на рынке и покупает на рынкенеобходимое, в чём нуждается его семья.Оптимальный размер фермы никак не связан сразмером семьи фермера. Он определяетсятехнологическими соображениями: максимальновозможным объёмом производства на единицузатрат. Как и другие предприниматели, фермерзанимается производством ради прибыли, т.е.выращивает то, что в чём испытывает наиболеенасущную нужду каждый член общества, а не то, чтоон и его семья могут непосредственноиспользовать для своего личного потребления. Ноте, кто желают равного распределения земли,упрямо отказываются замечать результатытысячелетней эволюции и мечтают вернутьземлепользование в состояние, давным-давноканувшее в лету. Они хотели бы отменить всюэкономическую историю, невзирая на последствия.Они игнорируют тот факт, что в условиях,рекомендуемых ими примитивных методов владенияземлёй, наш земной шар сможет прокормить толькомалую часть населяющих его жителей, и даже этойчасти обеспечить более низкий уровень жизни.

Понятно, что невежественные бедняки в отсталыхстранах не могут придумать никакого иногоспособа улучшить своё положения, кромеприобретения участка земли. Но непростительно,что в своих иллюзиях их укрепляют представителипередовых наций, называющие себя экспертами,которые должны хорошо знать, какое требуетсясельское хозяйство, чтобы сделать людейпроцветающими. Бедность отсталых стран можноискоренить только с помощью индустриализации иего следствия в сельском хозяйстве – заменыиспользования земли для непосредственногоудовлетворения потребностей семьи крестьянинана использование земли с целью поставок на рынок.

Сочувственная поддержка, которую планыперераспределения земли встречают сегодня ивстречали в прошлом со стороны людей,наслаждающихся всеми преимуществами жизни вусловиях разделения труда, никогда неосновывались хоть на сколько-нибудьреалистичной оценке неизбежного естественногосостояния дел. Скорее, это результатромантических иллюзий. Разложившееся обществоугасающего Древнего Рима, лишённое всякогоучастия в управлении делами государства,скучающее и разочарованное, мечтало овоображаемом счастье простой жизнисамообеспечивающихся фермеров и пастухов. Ещёболее праздные, развращённые и разочарованныеаристократы «старого режима» во Франциинаходили удовольствие в развлечении, которое ониназывали разведением молочного скота.Современные американские миллионеры занимаютсяфермерством как хобби, которое имеетдополнительное преимущество, так как связанные сним затраты уменьшают налогооблагаемый доход.Для этих людей фермерство не столько отрасльпроизводства, сколько вид развлечения.

На первый взгляд благовидное оправданиеэкспроприации землевладений у аристократииможно было сформулировать в тот момент, когдаотзывались гражданские привилегии дворянства.Феодальные поместья являлись дарами государейпредкам их нынешних владельцев в порядкекомпенсации за военную службу, как прошлую, так ибудущую. Они предоставляли средства насодержание военной свиты короля, а размерывладения, дарованного отдельному вассалу,определялись его рангом и положением ввооружённых силах. Но когда военные условияизменились, и армии уже не состояли из созванныхвассалов, существующая система владения землёйстала анахронизмом. Казалось бы, нет никакихпричин позволять помещикам иметь доходы,пожалованные в качестве компенсации за услуги,которых они больше не оказывали. Представляетсявполне оправданным отобрать поместье.

Такие аргументы не могут быть опровергнуты сточки зрения доктрины, к помощи которойприбегали сами аристократы, пытаясь защититьсвои сословные привилегии. Они настаивали насвоих традиционных правах, указывая на ценностьуслуг, которые их предки оказали стране. Но какбыло очевидно, сами они уже не оказывали такихнеобходимых услуг, и корректно сделать вывод, чтовсе выгоды, полученные в награду за эти услуги,должны быть отменены, включая пожалованныеземли.

Однако с точки зрения либеральных экономистов,такая конфискация представляется ненужным иопасным нарушением непрерывности экономическойэволюции. Что было необходимо сделать, так этоупразднить все правовые институты, оберегавшиенеэффективных собственников от конкуренцииболее эффективных людей, которые моглииспользовать землю, чтобы производить лучше идешевле. Законы, которые выводили с рынка и из-подсуверенитета потребителей поместья дворянства– такие, как майорат [58] и невозможность дляпростолюдина приобрести право собственностипосредством покупки – необходимо было отменить.Тогда господство рынка передало бы управлениеземлёй в руки тех, кто знает, как обеспечиватьпотребителей самым эффективным образом тем, вчём они нуждаются сильнее всего.

Не находясь под впечатлением грёз утопистов,экономисты смотрели на землю как на факторпроизводства. Правильно понимаемые интересывсех людей требовали, чтобы земля, аналогичновсем остальным факторам производства,контролировалась бы самыми эффективнымипредпринимателями. Экономисты не имели никакихпроизвольных предпочтений относительноразмеров ферм: лучшим является тот размер,который обеспечивает самое эффективноеиспользование. Они не позволяли одурачить себямифом о том, что в интересах страны иметь какможно больше занятых в сельском хозяйстве.Наоборот, они полностью осознавали, что не толькодля остальной нации, но и для тех, кто занят всельском хозяйстве, выгодно, чтобы в этой отраслипроизводства, как и во всех остальных, рабочаясила не растрачивалась впустую. Ростматериального благосостояния происходитблагодаря технологическому прогрессу:производить всю необходимуюсельскохозяйственную продукцию достаточнопостоянно уменьшающегося процента населения.Попытки вмешаться в эту вековую эволюцию (всёбольше и больше уменьшающуюся долю сельскогонаселения) неизбежно понизят средний уровеньжизни. Чем меньший процент населения от его общейвеличины занят в производстве всегонеобходимого объёма продовольствия и сырья, темболее процветающим будет человечество. Еслиможно приписать какой-либо смысл термину«реакционный», тогда, безусловно, можноназвать реакционными попытки сохранить спомощью специальных мер те мелкие фермы, которыене могут сами выжить в рыночной конкуренции. Онинаправлены на замену более глубокого разделениятруда менее глубоким, и тем самым замедляют илиполностью останавливают экономическое развитие.Пусть потребители решают, какой размер фермлучше всего соответствует их интересам.

Критика экономистами аграрной утопии былачрезвычайно непопулярна. Тем не менее весомостьих аргументов сдержала на время пылреформаторов. Только после первой мировой войныидеал сельского хозяйства, преимущественно илидаже исключительно функционирующего в рамкахмелких фирм, вновь достиг той роли, которую ониграет сегодня в мировой политике.

Великое историческое и политическое значениеидеи равного распределения земли следует видетьв том, что она проложила дорогу принятиюсоциализма и коммунизма. В теориисоциалисты-марксисты ей противостояли иотстаивали национализацию сельского хозяйства.Но они использовали лозунг «равноераспределение земельной собственности» дляподстрекания народных масс в экономическинеразвитых странах. Для неграмотного сельскогонаселения этих стран патентованное«обобществление производства» не имелосмысла. Но все их инстинкты зависти и ненавистивосстали, когда политики пообещали им землюкулаков и помещиков. Когда во времяадминистрации Рузвельта прокоммунисты вСоединённых Штатах и американская прессаутверждали, что китайские «левые» были некоммунистами, а «просто аграрнымиреформаторами», то они были правы в той мере, вкакой китайские агенты Советов приняли навооружение хитрый трюк Ленина, начавсоциалистическую революцию при помощи самыхпопулярных лозунгов и скрыв свои настоящиенамерения. Сегодня мы видим, как во всехэкономически слаборазвитых странах планконфискации и перераспределения земли являетсясамой эффективной пропагандой Советов.

Этот план явно неприменим в странах западнойцивилизации. Городское население промышленныхстран невозможно соблазнить перспективамиподобной аграрной реформы. Её пагубное влияниена образ мыслей масс в капиталистических странахзаключается в том, что она заставляет ихсочувственно относиться к программе равенствабогатства и доходов. Тем самым она делаетпопулярной интервенционистскую экономическуюполитику, которая неизбежно должна привести кполному социализму. Подчёркивание этого факта неозначает, что какой-либо социалистический иликоммунистический режим когда-либо привёл куравниванию доходов. Это просто указывает на то,что своей популярностью коммунизм и социализмобязаны не только иллюзорной вере в то, что онидадут огромное богатство каждому, но и не менееиллюзорному ожиданию, что никто не будетполучать больше, чем другой. Зависть, безусловно,является одной из самых глубоких человеческихэмоций.

Американские «прогрессисты», разжигающиезависть и ненависть как в своихсоотечественниках, так и в иностранцах инеистово требующие выравнивания богатства идоходов, не понимают, как их идеиинтерпретируются остальным миром. Зарубежныестраны смотрят на всех американцев, включаярабочих, с такой же завистью и враждебностью, скакой типичный американский член профсоюзасмотрит на тех, чей доход превышает егособственный. На взгляд иностранцев, тратитьмиллиарды на улучшение условий существованиялюдей за рубежом американскихналогоплательщиков заставляют угрызениясовести и страх. Общественное мнение в Азии,Африке и Латинской Америке и во многихевропейских странах смотрит на иностраннуюпомощь так, как её представляют социалистическиеагитаторы, т.е. как на деньги, выделяемые богатымина благотворительность: жалкие гроши, чтобыоткупиться от бедных и не допустить, чтобы онивзяли принадлежащее им по праву. Государственныедеятели и писатели, рекомендующие своим странамзаодно с Соединёнными Штатами выступать противРоссии, столь же непопулярны среди своихсоотечественников, как и немногочисленныеамериканцы, имеющие мужество защищатькапитализм и отвергать социализм, среди своихсограждан. В пьесе Герхарда Хауптманна «DieWeber», – впечатляющем образчике немецкойантикапиталистической литературы, женабизнесмена поражается, когда понимает, что людиведут себя так, как будто быть богатым этопреступление. За исключением незначительногоменьшинства, сегодня каждый готов осуждатьбогатство как само собой разумеющееся. Этиумонастроения выносят приговор американскойвнешней политике. Соединённые Штатыподвергаются осуждению и вызывают ненависть,потому что они процветают.

Почти бесспорный триумф эгалитарной идеологииполностью уничтожил все остальные политическиеидеалы. Движимым завистью массам совершеннобезразлично то, что демагоги называют«буржуазной» заботой о свободе совести,мысли, печати, о неприкосновенности личности, осуде присяжных и всём остальном. Они жаждутземного рая, который им обещают социалистическиевожди. Подобно последним, они убеждены, что«ликвидация буржуазии» вернёт их в райскиекущи. Ирония заключается в том, что сегодня ониназывают эту программу – либеральной.