Предисловие ко второму немецкому изданию

Далеко не ясно, существовал ли до середины XIXвека какой-либо отчетливый вариантсоциалистической идеи, т. е. намерениеобобществить средства производства исоответственно установить централизованныйобщественный, или, точнее, государственный,контроль над производством. Ответ зависит впервую очередь от того, считаем ли мы требованиецентрализованного управления средствамипроизводства во всем мире существенной чертойсоциалистической концепции. Для прежнихсоциалистов "естественной" была идея обавтаркии малых территорий, а любой товарообменповерх границ они считали "искусственным" ивредным. Только после того, как английскиефритредеры доказали преимуществамеждународного разделения труда, а движениеКобдена сделало их взгляды популярными,социалисты занялись "конверсией" своихпредставлений о деревенском и районномсоциализме в идеи национального и, наконец,мирового социализма. [15]В любом случае, отвлекаясь от этого момента,можно считать, что основы концепции социализмабыли разработаны во второй четверти XIX векаписателями, которых марксизм считает"утопическими социалистами". Планысоциалистического устройства общества активнообсуждались в тот период, но результатыоказались не в пользу авторов. Утопистам неудалось создать общественные конструкции,которые бы выдержали критику экономистов исоциологов. В их схемах зияли дыры: было легкодоказать, что общество, основанное на такихпринципах, будет нежизненным и недееспособным иуж во всяком случае не оправдает ожиданий.Потому-то к середине XIX столетия стало казаться,что идея социализма ушла в прошлое. Наукапродемонстрировала ее ничтожность средствамистрогой логики, и ее сторонники не смогливыдвинуть ни одного контраргумента.

В этот момент и появился К. Маркс. Выученикгегелевской диалектической школы,благоприятствующей всяким злоупотреблениям тех,кто стремится к интеллектуальной власти спомощью произвольных фантазий и метафизическогомногословия, он быстро вывел социалистическуюидею из тупика. Поскольку против социализмасвидетельствовали наука и логика, следовалоразработать систему, которая была бы устойчивойк такой критике. За решение этой задачи и взялсяМаркс. Он двигался в трех направлениях. Во-первых,он отверг притязание логики на истинность длявсех времен и всех народов. Мышление, доказывалон, определяется классовой принадлежностьюмыслителя, представляет собой "идеологическуюнадстройку" над его классовыми интересами.Рассуждения, которые отвергали социалистическуюидею, были "разоблачены" как"буржуазные", как апология капитализма.Во-вторых, было заявлено, что диалектическоеразвитие с необходимостью ведет к социализму;целью и концом всей истории являетсяобобществление средств производства мерамиэкспроприации экспроприаторов как отрицаниеотрицания. Наконец было постановлено, что никомуне позволено выдвигать подобно утопистамкакие-либо определенные планы устройстваобетованной земли социализма. Поскольку приходсоциализма неизбежен, науке подобаеткатегорически отвергать все попыткипредопределить его устройство.

Никогда в истории никакое учение не встречалотакой немедленной и полной поддержки, как этотрехзвенное учение Маркса. Обычно недооцениваютсилу и размах его успеха. Эта недооценка имеетпричиной то, что обычно к марксистам причисляюттолько тех, кто считает себя формально членом тойили иной партии, объявляющей себя марксистской, икто признает своей обязанностью безусловнопридерживаться того толкования доктрины Марксаи Энгельса, которое признается их сектой. Приэтом, естественно, именно такие толкования ирассматривают как последний источник знаний обобществе и высшую норму политики. Но если мыобозначим как "марксистов" всех, ктопризнает основные принципы марксизма: классовуюобусловленность мышления, неизбежностьсоциализма и ненаучность попыток исследованияприроды и функционирования социалистическогообщества, мы обнаружим, что в Европе к востоку отРейна очень мало немарксистов и даже в ЗападнойЕвропе и в Соединенных Штатах его сторонниковмного больше, чем оппонентов. Верующие христианенападают на материализм марксизма, монархисты --на его республиканизм, националисты -- на егоинтернационализм. Но при этом все они желаютсчитаться христианскими социалистами,государственными социалистами,национал-социалистами. Они утверждаютистинность только своего социализма: именно онпридет и принесет с собой счастье иудовлетворение. Другие виды социализма, говорятони, в отличие от их собственного не подлинны посвоему классовому происхождению.

В то же самое время все они строго соблюдаютзапрет Маркса на любое исследование институтовсоциалистической экономики будущего и при этомпытаются доказывать, что существующаяхозяйственная система неизбежно ведет ксоциализму в соответствии с неизменнымизаконами исторического развития. Конечно же, нетолько марксисты, но и большинство тех, ктосчитает себя антимарксистами, следуютмарксистской логике, принимают произвольные,недоказуемые и легко опровергаемые догмымарксизма. Если им удается добраться до власти,они управляют и действуют в полном соответствиис духом социализма.

Несравнимый ни с чем успех марксизма обязанобещанию исполнить мечты о счастье и мечты овозмездии, которые столь глубоко укоренились вдуше человека с незапамятных времен. Он обещаетрай на земле, страну с молочными реками икисельными берегами, полную счастья инаслаждения, а также -- что еще слаще для всех,кому пришлось плохо, -- он обещает низвержениетех, кто сильнее и лучше массы. Естественно, чтоприходится отодвинуть в сторону логику и разум,которые могли бы показать абсурдность этихмечтаний о мести и блаженстве. Марксизм естьрадикальнейшая из реакций против установленногорационализмом господства научной мысли.Марксизм -- это антилогика, антинаука,антимышление, -- ведь его главный принцип -- этозапрет на мышление и исследование, особенно в техслучаях, когда они затрагивают вопросыустройства и функционирования социалистическойэкономики. Показательно, что он нацепил на себяярлык "научного социализма" и таким образомприобщился к престижу науки, доказавшейпобедоносность своих методов, но использовалсвое влияние как раз для борьбы с применениемнаучных методов в исследовании социализма.Русские большевики настойчиво твердят, чторелигия есть опиум для народа. Марксизм-то и естьопиум для тех высших слоев, которые могут мыслитьи которых нужно отвратить от мышления.

В новом издании моей существеннопереработанной книги я переступаю через почтиповсеместно соблюдаемый Марксов запрет иподвергаю анализу проблемы социалистическогоустройства общества, анализу средствамисоциологической и экономической теории.Вспоминая с признательностью тех, чьиисследования сделали возможным работу в этойобласти для всех остальных, в том числе и дляменя, я особенно рад тому, что именно мне удалосьпробить дорогу через наложенный марксизмомзапрет на научное исследование этих проблем.Задачи, на которые ранее не обращалось внимания,вышли на передний план научных интересов, иобсуждение проблем капитализма и социализмабыло поставлено на новую почву. Те, кто преждеотделывался немногими темными замечаниями обудущем социалистическом блаженстве, теперьпринуждены изучать природу социалистическогообщества. Проблема выявлена и теперь ее уженельзя игнорировать.

Как и следовало ожидать, социалисты всех мастейи оттенков -- от экстремистских советскихбольшевиков до "Edelsozialisten" [16]культурных стран -- пытались опровергнуть моидоказательства и выводы. Успеха они не добились;они даже не сумели выдвинуть ни одного новогоаргумента, который бы не был уже мною рассмотрени отвергнут. В настоящее время научное изучениеосновных проблем социализма идет по темнаправлениям, по которым шли мои исследования.

Особенно широкий отклик получили мои выводы,что в социалистическом обществе окажетсяневозможным экономический расчет. За два года допоявления первого издания этой книги яопубликовал статью "Экономический расчет всоциалистическом обществе" в Archiv furSozialwissenschaft (47 Band, N 1), и этот текст почти слово вслово воспроизводится в обоих изданиях книги. [17] Проблема, которую доэтого почти не замечали, стала предметоможивленной дискуссии не только в немецкоязычныхстранах, но и за их пределами. Можно с чистойсовестью заявить, что дискуссия теперь закрыта;едва ли нынче кто-либо способен оспорить моиутверждения.

Вскоре после появления первого издания книгиГенрих Херкнер, последователь Густава Шмоллера [18], опубликовал эссе, вкотором поддержал все основные моменты моейкритики социализма [11*].Его заметки вызвали настоящую бурю срединемецких социалистов и в их литературномокружении. В результате в периодкатастрофической борьбы в Руре и гиперинфляцииразгорелась острая полемика, получившаянаименование "кризиса социальной политики".[19] Результаты полемики былискудными. "Выхолощенность"социалистической мысли, которую вынужден былпризнать пылкий социалист, стала особенно явнойв этом случае [12*]. О плодотворныхрезультатах, которые могут быть получены теми,кто подходит к социалистическим проблемам сметодами прямого научного анализа,свидетельствуют замечательные работы Поле,Адольфа Вебера, Репке, Хальма, Зульцбаха,Бруцкуса, Роббинса, Хатта, Визера, Бенна и других. [20]

Но научного исследования проблем социализманедостаточно. Следует также разрушить стенупредубеждений, которые сейчас препятствуютобъективному постижению проблемы из-загосподствующих социалистически-этатическихпредставлений. [21] На любогосторонника социалистической политики смотряткак на адепта Блага, Нравственности иБлагородства, как на самоотверженного борца занеобходимые реформы, короче, как на человека,который бескорыстно служит своему народу и всемучеловечеству, и прежде всего как на честного ибесстрашного искателя истины. А всякий, ктоподходит к социализму с меркой строгого научногоанализа, объявляется носителем зла, негодяем,наемным слугой корыстных классовых интересов,угрожающих благосостоянию общества, и полнымневеждой. Именно таков этот образ мыслей: то, чтоможет быть установлено лишь научнымисследованием, -- капитализм или социализм лучшеслужит общему благу -- считается само собойразумеющимся, безусловно решенным в пользусоциализма. Результатам экономическихисследований противопоставляются не аргументы,а "нравственный пафос", который стольхарактерен для стиля приглашений на Эйзенахскийконгресс в 1872 г. [22] и к которому столь склонны исоциализм, и этатизм, потому что им обоим нечегопротивопоставить научной критике их учений.

Старый либерализм, стоявший на почвеклассической политэкономии, утверждал, чтоматериальное положение всех наемных работниковможет постоянно улучшаться только в мерувозрастания капитала и что толькокапиталистическое общество, основанное начастной собственности на средства производства,может обеспечить это. Современная субъективнаяшкола политической экономики усилила и укрепилатакое понимание с помощью своей теориизаработной платы. [23] Здесьсовременный либерализм целиком совпадает состарым либерализмом. Социализм верит, что оннашел в обобществлении средств производствасистему, которая принесет всем богатство. Этипротивоположные взгляды должны быть подвергнутытрезвому научному анализу: стремления квозмездию и моральные сетования ничем нам непомогут.

На самом деле социализм сегодня для многих,возможно, для большинства своих сторонников,есть предмет веры. Но у научной критики нет болееблагородной задачи, чем разрушение ложныхверований.

Для защиты социалистического идеала отразрушительной критики предпринимаются нынепопытки иначе, чем было принято, определятьпонятие "социализм". Мое собственноеопределение социализма как политики, котораястремится к созданию общественного порядка, прикотором все средства производстваобобществлены, вполне согласуется со всем, чтописали на эту тему в научной литературе. Полагаю,нужно быть исторически слепым, чтобы не видетьтого, что в последние сто лет это, и только это,понималось под социализмом и что только в этомсмысле великое социалистическое движение было иостается социалистическим. Но к чему спор ословах! Если кто-то хочет присвоить названиесоциалистического тому общественному идеалу,который стремится утвердить частнуюсобственность на средства производства, -- пустьего! Человек может называть собаку кошкой, асолнце -- луной, если ему так нравится. Но такоевыворачивание привычной и понятной каждомутерминологии не ведет ни к чему хорошему и толькоусиливает непонимание. То, что составляетпредмет моей книги, -- это обобществлениесобственности на средства производства, т. е. тасамая проблема, вокруг которой уже болеестолетия идет в мире такая ожесточенная борьба,проблема ????????? [24]для нашей эпохи.

Этого определения социализма нельзя обойти спомощью указания, например, что концепциясоциализма включает другие цели, помимообобществления средств производства; возможно,что за всем этим стоит чисто религиозная идея иличто социалистами движут на деле совсем другиемотивы. Сторонники социализма стоят на том, чтоединственная достойная своего имениразновидность социализма -- это та, котораястремится к обобществлению средств производствапо "благородным" мотивам. Другие, что слывутпротивниками социализма, согласны говорить осоциализме, лишь если обобществление средствпроизводства диктуется только"неблагородными" мотивами. Религиозныесоциалисты называют истинным социализмом толькосвязанный с религией; атеистические социалистынастаивают на устранении Бога одновременно счастной собственностью. Но вопрос о том, как жеможет функционировать социалистическоеобщество, вполне отличен от вопросов: верить ли вБога или нет, руководствоваться или неруководствоваться мотивами, которые господин Хсчитает благородными. Каждая группасоциалистического движения убеждена, что лишь еесоциализм правильный, а все остальныенаправления идут ложным путем; естественно, чтопри этом каждая партия пытается как можно резчеподчеркнуть различие между особенностямисобственных идеалов и особенностями идеаловдругих социалистических партий. Я уверен, что входе моего исследования сказал все, чтонеобходимо, обо всех таких притязаниях.

В этом выпячивании особенностей отдельныхсоциалистических направлений особенную рольиграет их отношение к проблеме демократии идиктатуры. И здесь мне нечего добавить ксказанному в книге (гл. 3, 15 и 31). Достаточноотметить, что плановая экономика, к которойстремятся сторонники диктатуры, социалистичнане меньше, чем социализм социал-демократов.

Капиталистическое общество есть воплощениетого, что следовало бы назвать экономическойдемократией, если бы этот термин благодаряусилиям лорда Пассфилда и г-жи Вэбб не началииспользовать исключительно для обозначениясистемы, в которой рабочие не только какпотребители, но и как производители могутпринимать решения о структуре и объемахпроизводства. [25] Такое положение дел было быстоль же мало демократичным, как, скажем,политическое устройство, при которомправительственные служащие, а не весь народ,определяли бы способ управления государством, --нечто противоположное тому, что принято называтьдемократией. Когда мы называемкапиталистическое общество демократиейпотребителей, мы имеем в виду, что власть надсредствами производства, принадлежащаяпредпринимателям и капиталистам, может бытьполучена только с помощью голосов потребителей,собираемых ежедневно на рынках. Каждый ребенок,оказывающий предпочтение одной игрушке переддругой, опускает тем самым свой бюллетень в ящикдля сбора голосов и, в конечном счете, определяет,кто же будет руководить производством. В этойдемократии и на самом деле нет равенства:некоторые имеют много голосов. Но умноженноеправо голоса, которое дается большим доходом,может быть получено и удержано только в ходевыборов. Если потребление богатых давит на чашувесов сильнее, чем потребление бедных, -- хотя,нужно заметить, есть немалая склонностьпереоценивать долю потребления состоятельныхклассов в общем балансе потребления, -- то и этоесть само по себе "результат выборов",поскольку в капиталистическом обществебогатство может быть получено и сохранено тольков меру целенаправленного удовлетворениязапросов потребителей. Так что богатствопреуспевающих дельцов всегда являетсярезультатом плебисцита потребителей, и, однаждызаслуженное, это богатство может быть сохранено,только если использовать его в соответствии стребованиями потребителей. Средний человекодновременно и более информирован, и менееподвержен коррупции, когда он принимает решениякак потребитель, чем когда он участвует вполитических выборах. Ведь есть же избиратели,которые, когда им приходится выбирать междусвободной торговлей и протекционизмом, междузолотым стандартом и инфляцией, не способныучесть все последствия своих решений.Покупатель, которому приходится выбирать междуразличными сортами пива или шоколада, решает,конечно, более легкую задачу.

Своеобразной особенностью социалистическогодвижения является стремление часто обновлятьобозначение своего идеально устроенногогосударства. Каждое изношенное обозначениезаменяется другим, которое подстегивает надеждына конечное решение неразрешимыхфундаментальных проблем социализма -- и так дотех пор, пока делается ясным, что изменилосьтолько имя. Последнее обозначение --"государственный капитализм". Не всепонимают, что при этом имеется в виду то же самое,что и под именами "плановая экономика" и"государственный социализм", и чтогосударственный капитализм, плановая экономикаи государственный социализм только малымидеталями отличаются от "классической" идеиуравнительного социализма. Критика,содержащаяся в этой книге, направлена безразличия на все мыслимые формысоциалистического общества.

Отдельно рассмотрен только синдикализм в силуего фундаментального отличия от социализма (гл.16, параграф 4).

Я надеюсь, что эти заметки убедят дажеповерхностного читателя, что мои исследования икритика не ограничиваются марксистскимсоциализмом. Я, конечно же, уделил марксизмуместа больше, чем другим разновидностямсоциализма, просто потому, что он сильно повлиялна все направления социалистического движения.Полагаю, что я рассмотрел все существенно важноедля этих проблем и дал исчерпывающую критикуосновных черт немарксистских программ.

Моя книга -- научное исследование, а неполитическая полемика. Я проанализировалфундаментальные проблемы, обходя, наскольковозможно, вопросы текущей экономическойполитики, политической борьбы правительств ипартий. И я уверен, что это лучший путь, чтобыразобраться в основах политических проблемпоследних десятилетий и лет, и особенно впроблемах будущей политики. Только полноекритическое рассмотрение идей социализмапоможет нам понять, что же происходит вокруг.

Привычка говорить и писать об экономическихвопросах, не разобравшись в существе проблем,сделала поверхностными публичные дискуссии повопросам, жизненно важным для общества, а врезультате направила политику прямо по путиразрушения цивилизации. Созданная немецкойисторической школой, а затем американскимиинституционалистами атмосферанедоброжелательства к экономической теорииразрушила в этой сфере авторитетквалифицированных мыслителей. [26] Нашисовременники полагают, что все вопросы,относимые к экономической теории и социологии,доступны всякому и каждому. Предполагается, чточиновники профсоюзов и предприниматели просто всилу своего положения призваны решатьнационально-экономические проблемы."Практические люди" такого сорта, даже еслиони сумели довести самих себя до разорения ибанкротства, наслаждаются признанием в ролиэкономистов. Это положение должно быть изменено.Никакое желание избегнуть резких слов не должнов этом вопросе вести к компромиссу. Время сорватьмаски с этих любителей.

Решение каждого из повседневно встречающихсяэкономических вопросов требует навыковмышления, которые доступны только тем, ктоспособен понять общую взаимозависимостьэкономических явлений. Только теоретическиеисследования, проникающие вглубь вещей, имеютдействительную практическую ценность.Совершенно бесполезны диссертации, посвященныевопросам текущей политики: они слишком вдаются вчастности и случайности, а потому и не видятглавного и существенного.

Частенько говорят, что все научныеисследования социализма бесполезны, потому чтоих могут понять только немногие, кто способенследить за ходом научной мысли. Массам все этотак и останется непонятным. Для масс лозунгисоциализма звучат привлекательно, и люди пылкожаждут социализма, поскольку в ослеплении своеможидают от него полного спасения и утоленияжажды возмездия. Потому-то они и будут, как ипрежде, работать на социализм, приближаянеизбежный упадок цивилизации, которуютысячелетиями строили народы Запада. Все этообрекает нас на неминуемые хаос и нищету, на тьмуварварства и уничтожение.

Я не разделяю этого мрачного взгляда. Так можетслучиться, но совсем не обязательно, что так все ибудет. Большинство людей действительно неспособны следить за сложными построениями мысли,и никакое обучение не поможет понять сложнуюмысль тем, кто не способен воспринять простую. Нокак раз потому, что массы сами не способнымыслить, они следуют руководству тех, когоназывают образованными людьми. Стоит убедитьэтих, и игра выиграна. Но я не хочу здесьповторять того, что уже говорил в первом изданиикниги в конце последней главы.

Я слишком хорошо знаю, насколько безнадежнымикажутся усилия переубедить страстныхпоклонников социалистической идеи, логическидемонстрируя, что их взгляды абсурдны и нелепы. Яхорошо знаю, что они не желают ничего слышать,видеть, а прежде всего думать, что они закрыты длялюбых аргументов. Но подрастают новые поколенияс открытым умом и ясным зрением. И они будутподходить к вещам объективно, они будутвзвешивать и анализировать, они будут мыслить идействовать осмотрительно. Для них написана этакнига.

Проведение более или менее либеральнойполитики на протяжении жизни несколькихпоколений колоссально увеличило благосостояниемира. Капитализм поднял уровень жизни масс доуровня, который не могли бы и вообразить нашипредки. Интервенционизм [27] и попытки устроениясоциализма уже несколько десятилетий подрываютоснования мировой экономической системы. Мы накраю пропасти, которая способна поглотить нашуцивилизацию. Исчезнет ли навсегдацивилизованное человечество либо в последнийчас катастрофу удастся предотвратить и ступитьна единственный путь к спасению -- мы имеем в видувоссоздание общества, основанного нанеограниченном признании частной собственностина средства производства, -- этот вопрос встанетперед поколениями, которым суждено действовать вгрядущие десятилетия. Ответ на вопрос зависит отидей, которые будут направлять их действия.

Людвиг фон Мизес

Вена, январь 1932 г.

Примечания:

[1*]

Ludwig von Mises, Die Gemeinwirtschaft: Untersuchungen uber den Sozialismus, Jena, Verbag von Gustav Fischer, 1922

[11*]

Herkner, Sozialpolitische Wandlungen in der wissenschaftlichen Nationalokonomie // Der Arbeitgeber, 13 Jahrgang, S. 35

[12*]

Cassau, Die Sozialistische Ideenwdt vor und nach dem Kriege // Die Wirtschaftswissenschaft nach dem Kriege. Festgabe fur Lujo Brentano zum 80. Geburtstag. Munchen, 1925, I Bd., S. 149 ff.

[1]

Репке Вильгельм (1899--1966) -- швейцарский экономист, учившийся и вначале работавший в Германии. В 20-е годы примыкал к сторонникам "регулируемого капитализма", но затем решительно встал на позиции экономического либерализма. Один из создателей теории социального рыночного хозяйства. Роббинс Лайонел (1898--1984) -- английский экономист, также переживший в 30-е годы эволюцию в направлении экономического либерализма. Активно выступал против кейнсианской программы государственного регулирования экономики.

[2]

В конце XIX в. в Австрии сложилось экономическое направление, получившее название школы предельной полезности. Ее представители считали, что ценность конкретного блага определяется его предельной полезностью, т. е. субъективно оцениваемой полезностью той единицы этого блага, которая удовлетворяет наименее настоятельную потребность в нем. Если, например, из трех килограммов зерна первый удовлетворяет потребность в пище, второй -- в посевном материале, а третий -- в корме для певчих птиц, то предельная полезность -- это полезность третьего килограмма. При сокращении производства зерна на килограмм придется отказаться от кормления птиц, и тогда ценность зерна будет определяться полезностью второго килограмма, предназначенного для посева.

[15]

Фритредеры -- сторонники свободы торговли и невмешательства государства в хозяйственную жизнь. Фритредерство, зародившееся в Англии в конце XVIII в., особую силу приобрело с конца 30-х годов, когда его идеолог Ричард Кобден (1804--1865) основал Лигу против хлебных законов, боровшуюся за отмену ограничений внешней торговли, и в особенности за свободу ввоза хлеба в Англию.

[16]

"Edelsozialisten" -- "благородные социалисты" (нем.); благородными, или салонными, социалистами иронически называли исповедовавших социалистические взгляды представителей рафинированной интеллигенции

[17]

Упомянутая статья Мизеса была переведена С. Адлером на английский язык. Уже после выхода второго немецкого издания книги Мизеса статья как самостоятельное произведение была включена в подготовленную Ф. Хайеком антологию "Collectivist Ekonomic Planning", изданную в Лондоне в 1935 г.

[18]

Херкнер Генрих (1863--1932) -- немецкий экономист, представитель "молодой исторической школы", основанной Густавом Шмоллером (1838--1917)

[19]

В январе 1923 г. Франция и Бельгия ввели войска в Рурскую область Германии, чтобы принудить германское правительство вносить обусловленные Версальским договором репарационные платежи. В ответ германское правительство призвало население Рура к прекращению работы на шахтах и заводах, продукция которых подлежала вывозу во Францию и Бельгию, а также к гражданскому неповиновению. К середине того же года промышленность Рурской области была фактически парализована забастовками рабочих, жизненный уровень которых значительно упал вследствие гиперинфляции. В августе 1923 г всеобщая забастовка охватила всю Германию.

[20]

Подавляющее большинство названных Мизесом экономистов -- Эрнст Бенн, Адольф Вебер, Фридрих Визер, Вальтер Зульцбах, Людвиг Поле, Вильгельм Репке -- работали в начале века в Германии и Австрии, Лайонел Роббинс и Вильям Хатт -- английские экономисты, Джордж Хальм -- американский, а Борис Бруцкус -- русский экономист.

[21]

Термин "этатизм" (от франц. etat -- государство) введен в научный и политический оборот либеральным швейцарским государственным деятелем Н. Дро (1844--1899) для обозначения таких черт социализма, как всеобъемлющая роль государства, централизованное руководство экономикой, примат интересов государства перед интересами личности. Впоследствии, в первой половине XX в., этот термин стал употребляться не только в связи с социализмом, но и для обозначения любой политики активного участия государства в экономической жизни. Этатизм, например, был зафиксирован в Конституции 1937 г., принятой в Турции, как один из устоев республики. Однако у либералов, в том числе у Мизеса, этатизм всегда несет негативную окраску.

[22]

Лидеры катедер-социализма организовали в 1872 г. в г. Эйзенахе конгресс своих сторонников, на котором был основан "Союз социальной политики". Для катедер-социалистов была характерна выспренняя националистическая риторика.

[23]

Субъективная школа в политической экономии -- собирательное название ряда учений, возникших в 70-е годы XIX в. Общим для них является тезис, что ценность благ определяется в конечном счете субъективной оценкой их полезности. Мизес, по всей вероятности, под субъективной школой подразумевает австрийскую школу, приверженцем которой он являлся. Эта школа рассматривает заработную плату как долю в произведенной ценности, которая может быть "вменена" труду -- одному из факторов производства.

[24]

превыше всего -- древнегреч.

[25]

Лорд Пассфилд -- Сидней Вэбб (1859--1947) -- английский экономист и историк рабочего движения. Идеолог "фабианского социализма", предполагающего постепенное преобразование капиталистического общества в социалистическое путем длительного ряда реформ. Беатриса Вэбб (1858--1943) -- его жена и соавтор.

[26]

Немецкая (прусская) историческая школа -- направление в экономической науке, сложившееся в Пруссии в середине XIX в. Его основоположники В. Рошер, Б. Гильдебранд, К. Книс отрицали наличие общих для всех стран экономических законов. Задачей экономической науки они считали не анализ взаимосвязи экономических явлений, а описание норм хозяйствования, исторически сложившихся в той или иной стране под воздействием социально-политических структур, и, прежде всего, государства. Немецкая историческая школа оказала большое влияние на формирование институционализма -- направления американской экономической мысли конца XIX в. Т. Веблен, У. Гамильтон и другие институционалисты считали задачей науки описание и классификацию социальных явлений (институций), определяющих экономическую жизнь. К числу институций они относили наряду с формами собственности государственные установления, налоговую систему, семью, обычаи и т. п.

[27]

интервенционизм (от лат. interventio -- вмешательство) -- термин, используемый Мизесом во многих работах для обозначения государственного регулирования экономической жизни