Памяти знаменитого деятеля науки, основоположника звездоплавания — Константина Эдуардовича Циолковского и подвигу советских ученых, инженеров, рабочих, совершивших первые великие шаги на пути в космос, посвящается эта книга.

В 1935 году демонстранты на Красной площади услышали записанный на пленку голос знаменитого деятеля науки Константина Эдуардовича Циолковского. Он сказал:

«Сорок лет я работал над реактивным двигателем и думал, что прогулка на Марс начнется лишь через много сотен лет. Но сроки меняются. Я верю, что многие из вас будут свидетелями первого заатмосферного путешествия».

Истекшие два десятилетия подтвердили правильность предвидений великого ученого.

Запуск спутников был первым шагом во вселенную.

За ним последовал второй — создание искусственной планеты, спутника Солнца.

«Создание в нашей стране первых искусственных спутников Земли, запуск советской космической ракеты, которая стала первой искусственной планетой Солнечной системы, — это целая эпоха в развитии научных знаний человечества. Это — величественное событие эпохи построения коммунизма.

…Первым в мире искусственным спутником Земли был советский спутник; первой искусственной планетой Солнечной системы является советская планета», — сказал Н. С. Хрущев в своем докладе на внеочередном XXI съезде Коммунистической партии Советского Союза.

Искусственные спутники Земли, первый полет в космос, работы основоположника астронавтики К. Э. Циолковского, пути решения стоящих перед нею задач, роль, которую сыграют будущие полеты во вселенную, — такова тема книги Б. Ляпунова «Открытие мира». Богатство идей, содержащихся в трудах Циолковского, столь велико, что они заслуживают самого пристального внимания и изучения. Ознакомление с ними особенно важно для молодых энтузиастов, о которых знаменитый деятель науки говорил как о «будущих работниках великих намерений». Поэтому книга предназначена в первую очередь для молодых читателей, но ее с большим интересом прочтут все, кто следит за успехами науки и техники.

В новом издании книга дополнена главами об искусственных спутниках Земли, в которых — это особенно важно — подробно рассказывается об их научном и практическом значении, раскрываются перспективы, открывшиеся благодаря созданию первых искусственных небесных тел. Рассказано и о первой советской космической ракете. Автор показывает, какие огромные победы одержала наша страна, достигнувшая высот технического прогресса.

Книга знакомит с такими сторонами научного наследия Циолковского, с которыми широкий читатель почти не знаком. Циолковский уделял много внимания вопросам устройства внеземных станций за атмосферой и использованию неисчерпаемых ресурсов солнечной энергии. Эти стороны его творчества, однако, не нашли достаточного отражения в популярной литературе. Книга Б. Ляпунова восполняет этот существенный пробел. Автор «Открытия мира» связывает историю с современностью, чтобы смело заглянуть в будущее. Это вполне закономерно.

«Исполнению предшествует мысль, точному расчету — фантазия», — говорил Константин Эдуардович. Автор пишет об этом: «Фантазия, мечта прокладывают дорогу идее. Они разведчики будущего. Смело идя вперед, мысль-фантазия, мысль-сказка служат путеводной звездой ученому. И как по звездам ведет штурман корабль, так за путеводной звездой мысли идет трезвый расчет, за воображением — действительность».

В книге Ляпунова много фантастики. Читатель путешествует на ракете в стратосферу, совершает лунный перелет и экскурсию по планетам, посещает внеземную станцию — космическую лабораторию, базу науки во вселенной, участвует в межзвездном полете. Однако это не просто фантастика. Путешествие в будущее основано на данных науки. Поэтому и воспринимаются эти главы как очерк о грядущем, которому суждено осуществиться.

«Открытие мира» — одна из первых книг, показывающих, какие необыкновенные возможности предоставляет ракета, науке. На очереди полеты человека на недосягаемые ранее высоты, создание обитаемого искусственного спутника Земли, путешествия к Луне и планетам.

Межпланетные путешествия и создание постоянной исследовательской станции за атмосферой будут иметь чрезвычайно большое научное значение. Изучение самых высоких слоев воздушной оболочки нашей планеты, космического пространства, солнечного излучения за атмосферой и влияния Солнца на жизнь нашей планеты, космических лучей, разнообразные астрономические и геофизические наблюдения, важность которых трудно переоценить, — таков лишь краткий перечень задач, решаемых с помощью заатмосферных станций и полетов вне Земли. Они наряду с развитием астрономической техники, несомненно, позволят обогатить наши знания и будут новым, огромным шагом вперед в познании мира.

Знакомя в увлекательной форме с современным состоянием и грандиозными перспективами проблемы освоения мирового пространства, книга Б. Ляпунова будет полезна молодежи, интересующейся развитием нашей науки и техники.

(Член-корреспондент Академии наук СССР, профессор П. П. ПАРЕНАГО)

Был обычный день, один из многих. Он и начался обычно — знакомой мелодией позывных, без слов говорящих о том, как широка страна родная. И кончился как любой наш трудовой, полный всяческих дел день — полночным боем кремлевских курантов и мелодией Гимна, слышными во всех уголках страны.

Но он оказался поистине необыкновенным, неповторимым, этот осенний день 1957 года, таких немного насчитывает история человечества. Его не забудут даже спустя множество веков. Слава тех, кто его подготовил, с быстротою молнии разнеслась повсюду. Свершилось событие столь фантастическое, что ум далекого от науки человека отказывался сразу его воспринять. Но фантастика заявила о себе самым реальным образом, и не верить свершившемуся было нельзя.

В ясном ночном небе среди бесчисленных, кажущихся нам неподвижными звезд поплыла маленькая яркая звездочка — не метеор, настоящая, видимая глазом звезда, только путешественница в отличие от своих сестер.

Ее провожали тысячи восхищенных глаз. На нее направляли бинокли, телескопы, подзорные трубы. Такое удивительное зрелище люди видели впервые. Только что за ней наблюдали москвичи. Считанные минуты спустя, точно по расписанию, звезда проходила над столицами западноевропейских государств, пересекала все материки и океаны и за полтора часа завершала кругосветный перелет, чтобы начать его снова. Неутомимо, круг за кругом, облетала она Землю, а Земля, поворачиваясь, давала возможность людям все новых и новых стран полюбоваться небесной странницей.

Если бы нам удалось посмотреть на нее вблизи, мы увидели бы, что «звезда» не раскаленный сгусток газов, как наше Солнце, а изделие человеческих рук, творение человеческого разума. Ее металлическая, гладко отполированная поверхность отражала солнечные лучи. В разные стороны торчали длинные усы антенн. А внутри, в шарике диаметром чуть больше полуметра, неустанно трудились сложные приборы-автоматы. И с неба, с высоты почти в тысячу километров, на весь земной шар раздавался радиоголос первого искусственного спутника: знаменитые сигналы «бип-бип-бип», за которыми охотились наблюдатели на всем пространстве огромной планеты. Их записывали на пленку, передавали по радио и даже — для жителей одной из столиц — по городской телефонной сети.

На всем земном шаре нашелся тогда лишь один человек, который заявил громко, в печати: «Не слышу, не вижу, не знаю…» — Аденауэр, федеральный канцлер Боннской республики. Раздался голос и по ту сторону океана. Некий адмирал заокеанской державы рассмешил весь мир: да, он слышит, видит и знает, но что ж тут особенного? Сделать это может каждый! Однако его соотечественники вскоре блестяще доказали абсурдность этих слов. Они попробовали последовать мудрым адмиральским советам и несколько раз потерпели полнейшую неудачу.

И еще кое-кто на Западе отнюдь не испытывал радостных чувств, но даже сквозь кислую мину проступало признание правды.

Что же касается огромного большинства населения земного шара, то оно бурно выражало восторг. Ведь правду видели все, решительно все: зимовщики в Арктике и Антарктиде, жители столиц и самых разных мест Земли — от Аляски до Мельбурна, от Праги до Каира. Ее увидел весь мир. Никогда люди еще не были так взволнованы тем, что, казалось бы, очень далеко от повседневной жизни. Никогда еще с такой невероятной силой человек не ощущал себя Человеком с большой буквы, для которого нет преград, могущество которого беспредельно.

Задолго до того, как первый искусственный спутник совершил свой последний оборот и упал металлическим дождем на землю, выполнив все, что было ему поручено, на небосводе появилась вторая звезда.

Уже не маленький шарик — тяжелый, в полтонны весом, спутник оказался у нашей планеты. И подняты на нем были не одни только многочисленные приборы, но и настоящий живой четвероногий пассажир.

А 15 мая 1958 года был запущен третий спутник, новая искусственная луна — большая летающая лаборатория.

В жизни человечества было немало грандиозных переломов, технических революций, переворотов в науке. Вспомним хотя бы историю изучения нашей собственной планеты. Смелые землепроходцы открывали новые земли и стирали «белые пятна» на картах. Рискуя жизнью, люди переплывали бескрайные морские просторы, штурмовали полюса, поднимались на высочайшие горы и опускались в морскую пучину. Люди побывали в заоблачных высотах, летали в стратосфере, погрузились на четырехкилометровую глубину в океан, начав открытие шестого, голубого континента.

Но ни разу еще не удавалось человеку оторваться от своей планеты и проникнуть в космос. Несмотря на все свои победы, он все-таки оставался в плену Земли. До недавних времен даже ближайшие окрестности земного шара были запретной зоной для людей. О полетах на сотни километров, о разведке преддверия космоса писали, как о мечте. И вот, наконец, мечта стала явью. Тот самый день, с которого начался наш рассказ, оказался первым днем новой эры — эры покорения космического пространства. В этот день, 4 октября 1957 года, люди смогли сказать, удивляясь самим себе: «Мы в космосе!»

Время идет, открыт путь в окрестности Земли, и все новые искусственные звезды начинают кружиться вокруг планеты. Вслед за советскими учеными после ряда неудачных попыток несколько небольших спутников запустили американцы. Свой первый спутник они назвали «Эксплорер» — «Исследователь». Так назывался когда-то стратостат, на котором американский майор Стивенс поднялся в стратосферу на рекордную высоту. Небесный «Эксплорер» — малютка по сравнению с его воздушным тезкой. Но, вероятно, впоследствии и он увеличится в размерах.

Спутник над планетой — земной шар, опоясанный кругом-орбитой, — стал символом очередного Международного геофизического года. В нем приняли участие более шестидесяти государств! Шестьдесят государств — больших и малых — объединили свои усилия для одной цели: лучше узнать нашу Землю. А она велика, планета Земля, родной наш дом. Тут и вода, и суша, и воздух, и преддверие космоса — «верхняя» атмосфера, и близлежащее мировое пространство — этого не охватить ученым одной страны, какой бы большой и сильной она ни была.

Нужно вести наблюдения одновременно в разных местах, поспеть всюду и все воедино собрать. Тогда только откроется истинная картина, из отдельных, разрозненных кирпичей соберется цельное здание. Сложная, многообразная жизнь, где связано в едином гигантском механизме все происходящее вокруг, — разве уследишь за нею без тысячи глаз, тысячи ушей, тысячи рук, без множества щупальцев науки — приборов?!

И по общему плану посылаются экспедиции в Арктику и Антарктиду, суда бороздят океаны, поднимаются шары-зонды и ракеты, выходят на орбиту искусственные спутники Земли. Каждый из них, проносясь над земным шаром, словно заменяет множество лабораторий, множество подъемов ракет. Каждый из них шлет сигналы, и за каждым следят наблюдатели разных стран.

Спутник становится общим делом ученых, он принадлежит всему миру, и в нем особенно ярко выражается мощь современной науки. Потому-то он и изображен на эмблеме Международного геофизического года. А если бы этот год длился не год, а годы! Если бы ученые, вместо того чтобы изобретать все более чудовищные орудия смерти, помогали друг другу, соревновались бы в запуске новых спутников, в штурме космоса! Какие безбрежные горизонты открылись бы перед человечеством!

Конечно, родина трех первых спутников, страна, чье техническое превосходство признал весь мир, стоять на месте не будет. За первым — второй, за ним — третий, а далее — и другие… Сделан почин. Американцы, вслед за советскими учеными, запустили несколько небольших искусственных спутников Земли. Фантастика отступает, превращаясь в быль. Мы рады успехам иностранных ученых. Мы готовы сотрудничать с ними. Мы только против того, чтобы прорыв в космос послужил агрессору, чтобы спутники несли бомбы, а не приборы. Мы не хотим, чтобы ракеты были оружием войны. Они должны быть орудиями науки.

Немного времени прошло с тех пор, как появились искусственные спутники Земли, а с их помощью человечество будто шагнуло через века. Оно узнало столько, сколько не смогло узнать раньше за всю свою жизнь. И это волнует не одних лишь ученых; это рано или поздно коснется каждого из нас.

Земля… Знакомый, родной, привычный и каждый раз по-своему новый пейзаж!

Он может быть разным для севера, юга, для средней полосы или востока страны, для разных стран, для разных континентов огромной планеты. И все равно, куда бы мы ни попали, мы любуемся им — хоть и чужим, незнакомым, но нашим, земным. И никогда, до последнего вздоха, не надоедают нам милые земные картины. Но она ведь не только красива, наша Земля — она богата пашнями и лесами, недрами и водами, наконец, воздухом. На Земле человек находит все, что ему нужно для жизни.

Так почему же стремится он в космос? Почему мечтает о дороге к звездам, о мире ином, чуждом и странном для нас, людей? Там все не такое, как у нас на Земле. Этот мир космоса лучше всего описать одним словом: «ничто». Ни воздуха, ни голубого неба, ни снега, ни дождя — ничего, что напоминало бы о Земле, ни живого, ни мертвого, ни даже камня, на который можно ступить ногой. Царство контрастов: света и тени, холода и тепла, но опять-таки все это не такое, как у нас, — чересчур ярок свет, слишком густы тени. Здесь подлинный мир тишины, полнейшего, абсолютного безмолвия.

Так что же можно найти в пустоте? Потоки ничем не ослабленных солнечных и космических лучей? Межзвездную пыль? Микроскопические метеоры? Кому это нужно? Зачем?

Ответ и прост и сложен. Человеку становится тесной своя планета. Конечно, мы пока не думаем о переселении в другие миры. У нас много дела и на Земле. Сколько еще рек нужно перегородить плотинами, сколько вернуть к жизни пустынь! Нас ждет неосвоенная целина — глубины океана. Многое предстоит извлечь из недр земных. Работы хватит на поколения, на века! И все же… Человек начинает осваивать и вселенную, хотя делает еще самые первые, робкие шаги на этом величественном пути. Чтобы понять, зачем это человеку, заглянем не в отдаленное будущее, а в завтрашний или даже отчасти в сегодняшний день.

У поверхности воздушного океана проходит «передний край» науки: там начинается космос, и там атмосфера встречается и с его леденящим дыханием, и с излучениями — посланцами Солнца и звезд, и с полчищами метеоров, непрерывно бомбардирующими нашу планету. Именно на этих огромных высотах загораются и гаснут «падающие звезды», вспыхивают и переливаются полярные сияния, возникают и исчезают электропроводящие слои — невидимая преграда для радиоволн. В заоблачных высях разыгрываются неслышимые магнитные бури — тогда мечутся стрелки компасов, нарушается радиосвязь. Потоки тепла идут сквозь атмосферу, и она, как шуба, защищает нас от космического холода. Атмосфера же спасает все живое от гибельных, испепеляющих коротких ультрафиолетовых солнечных лучей: слой газа озона поглощает эти «лучи смерти». Растрачивают свою энергию по дороге к Земле и космические лучи, на больших высотах они иные.

Природа живет единой жизнью, в ней все связано между собой. Солнце, которое находится за сто пятьдесят миллионов километров, «верхняя» атмосфера в сотнях километров от нас, оказывается, имеют прямое отношение к тому, что происходит с нами, живущими на поверхности Земли.

Уже в одном коротком словечке «погода» заключено достаточно много и для колхозника, и для летчика, и для моряка, да и для любого человека, кем бы он ни был. «Ионосфера» — слово мудреное, но если сказать, что за ним кроется, например, сверхдальний прием телевизионных передач, то и оно не покажется чем-то уж слишком далеким от жизни. А слой озона кровно необходим всему живому: не будь его, Земля за несколько минут превратилась бы в выжженную и безжизненную пустыню.

Лозунг авиации: «Выше, дальше, быстрее!» Давно ли стратосферные пассажирские рейсы казались делом далекого будущего? Теперь не только военный летчик — рядовой аэрофлотский пассажир спокойно летает на реактивных воздушных лайнерах на десятикилометровой высоте. Со временем так же буднично полетит он и намного выше, намного быстрее. Поэтому уже теперь авиационному инженеру, летчику, врачу надо знать, с чем придется иметь там дело. Разведка будущих трасс, изучение всей атмосферы имеет, таким образом, не один лишь чисто научный интерес.

Может показаться невероятным, но спутники, летающие почти за пределами атмосферы, на огромном удалении от Земли, позволяют не только точно определить форму земного шара, но даже как бы заглянуть внутрь него, проверить распределение масс и обнаружить крупные залежи руд. У геологов появились «длинные руки».

Пожалуй, даже этих примеров хватит, чтобы понять: спутник заслужил то, что ему воздается. А сказано еще далеко не все: мы ведь условились пока не мечтать и говорить скорее о настоящем, чем о том, что ждет нас впереди.

Не примечательно ли, что на страницах газет, которые читаются всеми и всюду, теперь то и дело говорится об очень узких и специальных вещах? Мелькают слова, встречающиеся обычно в ученых трудах: ультрафиолетовые лучи, рентгеново излучение, концентрация ионов… Обсуждаются — в связи с запуском спутников — проблемы, интересные, казалось бы, для одних специалистов и притом теоретиков. Это не случайно. Это еще один ярчайший пример властного вторжения науки в жизнь, столь характерного для нашего времени, времени великих переворотов и событий.

Вспомним недавнее: элементарные частицы, ускорители, энергия в миллионы электроновольт, сложнейшие понятия ядерной физики вдруг стали близкими широкому кругу людей. Долголетняя атака атома, успешное расщепление атомного ядра дали возможность построить электростанцию нового типа. Вступила в строй первая очередь советской атомной электростанции общей мощностью в 600 тысяч киловатт. Не тысячи, а сотни тысяч киловатт воспринимаются уже как осязаемо близкое, как атомная энергетика, вошедшая в нашу жизнь.

Термоядерные реакции, плазма, фантастические температуры сверхраскаленной материи в приборе на лабораторном столе… Об этом мы читаем сейчас. А потом узнаем и почувствуем, что сделан шаг на следующую ступень, в век водородной энергетики. Вереница новых открытий идет из лабораторий на производство, из производства — в быт. Полупроводники перестали быть достоянием физиков-экспериментаторов: полупроводниковый миниатюрный приемник и телевизор входят в наши дома! Похожая судьба будет у многих «чисто научных» проблем. Кто бы мог раньше подумать, что успехи математической логики приведут к созданию машин-переводчиков, машин-шахматистов, «думающих» машин?

Спутники добывают, в числе других, данные и для тех отраслей знания, которыми практика воспользуется какое-то время спустя. Стремление разгадать тайны мирового пространства, загадочные пока процессы, происходящие за пределами Земли, — непросто погоня за фактами ради фактов. Ученые говорят, что наука сегодня — это техника завтра. Нет сомнения, что их слова справедливы и для той науки, которая вышла теперь на просторы космоса.

С Ленинских гор открывается великолепный вид на Москву. Город как будто прикрыт легкой дымкой, но даже издали можно различить высотные здания, извилистую ленту реки, золото кремлевских куполов. Еще не успели подрасти молодые деревья на широких проспектах. Еще идет стройка в обширном Юго-Западном районе, где все встают и встают ряды новых домов. Но уже знакомым и привычным стал пейзаж, в центре которого — архитектурный ансамбль университета. Здесь, на самом высоком месте столицы, будет поставлен памятник Ленину. И здесь, неподалеку от университетских зданий, ставших символом передовой советской науки, воздвигнут обелиск в честь нашей замечательной победы — запуска первого искусственного спутника Земли. Это дань благодарного народа тем, кто своим героическим трудом открыл человечеству дорогу во вселенную, открыл эру космических путешествий.

Горький сказал как-то, что нужно, чтобы человек удивлялся самому себе — своему могуществу, своей дерзости, своему безумству храбрых. Спутник сильнее, чем что-нибудь другое, поразил каждого из нас — наглядно, весомо, зримо. О спутниках говорили ученые, политические деятели, люди всевозможнейших профессий, национальностей и убеждений. Из их высказываний составились бы целые тома. Поэты воспевали спутник в стихах. Скульпторы в символических образах изображали этот бросок в космос. Документальные фильмы показывали, как это было, фильмы фантастические — что будет дальше. Глядя на фантастические картины небесных полетов, люди воспринимали их теперь как реальность: в этом была не только сила искусства кино, но и сознание, внушенное спутниками, — они лишь начало большого пути!

Пожалуй, в том-то и состояло одно из великих достижений, переворот, вызванный в умах людских крошечным искусственным космическим телом. Люди впервые столь ощутимо, с такой огромной силой убежденности осознали — да, началось! Началось то, о чем мечтали с древнейших времен, о чем слагали легенды и сказания, писали романы. Мысль уносилась и в будущее и в прошедшее, потому что в нем заложены истоки сегодняшней победы.

Как-то раз, когда я был еще школьником, почтальон принес мне бандероль с заветным обратным адресом: «Город Калуга, К. Э. Циолковский». Это был ответ на мое письмо. Маленькие брошюрки со множеством таблиц, выкладок и странных формул, в которых вместо алгебраических символов стояли сокращенные слова, открыли для меня новый мир. Многое было непонятно сначала, но, читая и перечитывая эти книжки, с годами проникая в них все глубже и глубже, я видел картины, захватывающие воображение.

Перед глазами проносились фантастические пейзажи иных миров, ставших доступными человеку. Люди в скафандрах вступали на поверхность Луны, Марса, наблюдали то, что считалось навсегда скрытым от нас, — невидимую с Земли сторону нашего естественного спутника, разгадывали тайну марсианских каналов, видели своими глазами Землю из глубин мирового пространства, Землю-планету.

С чувством гордости за человеческий гений, за русский гений, открывший безграничные перспективы познания мира, закрывал я маленькие книжки, полученные из Калуги.

Вот и теперь, много лет спустя, когда я пишу о покорении вселенной, это чувство целиком владеет мною. Его разделяют, вероятно, все, кто мечтает о космических рейсах, кто желает вести ввысь межпланетные корабли. Его разделит каждый, кто поймет, насколько труден путь, который привел нас к знаменательному дню — 4 октября 1957 года.

Двадцатый век — век величайших изобретений и открытий. Он принес победы электротехники, в которой человек нашел, по выражению Столетова, ключ к решению самых фантастических задач ума, принес триумф электроники и радио, начало завоевания воздуха.

Но были другие открытия, с иной судьбой. Они принадлежали будущему. Воплотить их сразу в жизнь было трудно, доказать правоту идей нелегко, если нет других доказательств, кроме веры и расчета. Такие открытия встречали в штыки, замалчивали, пытались опорочить, наконец просто объявляли ересью многое из того, что не укладывалось в рамки привычных категорий, представлений, понятий. Так случилось и с идеей межпланетных путешествий.

Константин Эдуардович Циолковский был ее крестным отцом. История жизни Циолковского хорошо известна. Большая часть ее — сражение, борьба с тупостью власть имущих, с консерватизмом «официальной» науки царской России.

«Горе и гений» — так красноречиво назвал он одну из книг, написанных незадолго до революции. Горечью веет от его строк: «Тяжело работать в одиночку, многие годы, при неблагоприятных условиях, и не видеть ниоткуда ни просвета, ни содействия… Я истощил все усилия…»

У Циолковского были все основания так писать. Глухая стена равнодушия, заговор молчания окружали новатора. Лишь немногие разделяли веру в осуществимость того, о чем так страстно мечтал ученый.

В начале века он уже создал основы теории и техники межпланетных путешествий, и было ясно, что им принципиально решена труднейшая техническая задача. Но напрасно ученый добивался признания и поддержки. Ему никто не хотел помогать, и неизвестно, что сталось бы с одним из величайших открытий современности, если бы не Великая Октябрьская социалистическая революция. Это она открыла дорогу Циолковскому, его смелым идеям.

Значение трудов знаменитого деятеля науки неоценимо. Он не только дал технический эскиз межпланетного корабля, но и с исчерпывающей для своего времени полнотой принципиально разработал двигатель, управление, старт, спуск, навигацию, энергетику ракетного полета, рассмотрел условия жизни в мировом пространстве.

Циолковский — идейный руководитель будущих покорителей межпланетных пространств, создатель новой науки — звездоплавания. Но ценность его наследства неизмеримо больше. Ведь межпланетные путешествия и завоевание межпланетных пространств будут новой вехой на пути открытия вселенной.

Циолковский облек в плоть и кровь дерзкую мечту человечества и блестяще доказал возможность ее осуществления. Недаром его называют «первым гражданином вселенной».

Вот почему золотая медаль Академии наук СССР, присуждаемая за выдающиеся работы в области межпланетных сообщений, носит имя К. Э. Циолковского. Ею отмечаются лучшие исследования ученых, работающих в области астронавтики.

Богатейшую россыпь идей находим мы в сочинениях основоположника звездоплавания. Многие из них станут достоянием техники грядущего. По собственным словам Циолковского, он никогда не претендовал на полное решение вопроса. Это вполне понятно: он лишь первым осветил тьму незнания.

Прошло время, и в разных странах разные ученые пришли к тем же выводам, что и Циолковский: французский инженер Эсно-Пельтри — через десять лет, немецкий профессор Оберт — через двадцать, американский профессор Годдард — через шестнадцать.

Русский механик Юрий Кондратюк разрабатывал теорию космических путешествий, не только повторяя сделанное Циолковским, но и внося новое. Энтузиаст межпланетных сообщений инженер Цандер отдавал все силы любимому делу, стремясь соединить теорию с практикой. Еще не осуществленная мечта уже уносила жертвы. Погиб при испытании ракетного автомобиля страстный поборник идеи полета в мировое пространство немецкий инженер Макс Валье, взрывом ракеты убило инженера Рейнгольда Тиллинга. Однако жертвы и трудности не пугали «работников великих намерений», как называл Циолковский «людей ракеты». Их усилиями развивалась и крепла ракетная техника, с каждым днем приближаясь к решению великой проблемы.

Наконец настал день, когда мощный гул двигателей возвестил о начале первого полета в небо. Родился первый искусственный спутник Земли. Среди тех, кто участвовал в его рождении, на первом месте — Константин Циолковский. И потому его имя по праву будет начертано на памятном обелиске, воздвигнутом в Москве, на Ленинских горах.

Мир еще не успел прийти в себя от восторга и изумления, вызванного нашими искусственными спутниками. В небе еще совершает свой непрестанный кругосветный полет третий спутник. Никому пока не удалось догнать Советский Союз в деле изучения космоса, и одно за другим появляются сообщения об очередных попытках сделать это. Далеко американским спутникам-крошкам до советских гигантов, А ведь именно спутники проложили путь в космос. Пусть они еще не настоящие космические путешественники и удаляются от Земли всего на несколько тысяч километров, пусть не удается им разорвать оковы земного тяготения: межпланетным рейсам должна предшествовать разведка, полету вокруг Солнца — полет вокруг Земли.

Так и случилось. Первые дни нашей семилетки ознаменовались событием, которое снова вызвало бурю восторгов во всем мире. Скупые строчки сообщения ТАСС поведали о новой грандиозной победе. Советская космическая ракета устремилась к Луне, миновала Луну, летит дальше, дальше! Создан первый в мире межпланетный корабль! В солнечной системе появилась искусственная планета — полноправный член солнечной семьи!

После запуска спутников все мы ждали новых успехов, знали, что близится время решительного штурма космоса. Но трудно было представить себе, что он пойдет такими поистине семимильными шагами, в таком стремительном темпе! Ведь не прошло еще и года с тех пор, как был запущен самый крупный наш спутник, а в небо уже поднялась космическая ракета!

В памяти свежи были неудачные запуски американских лунных ракет. Они не смогли набрать вторую космическую скорость и пройти больше трети расстояния от Земли до Луны. Если вывести спутник на орбиту — труднейшая задача, то что же сказать о полете к Луне? Ничтожная ошибка в расчетах скорости, в направлении пуска, малейшее опоздание со стартом, и ракета проходит далеко от цели…

Веками люди изучали планеты, пытаясь проникнуть в тайны вселенной. Постепенно накапливалось все больше и больше знаний об окружающих нас мирах. Однако, несмотря на всю мощь своей техники, человек не мог до недавнего времени послать орудия науки, — приборы — далеко за пределы Земли.

Теперь настало иное время. Более десяти лет назад был произведен опыт, который положил начало активной разведке космоса: лучом радиолокатора люди коснулись Луны. Затем последовали спутники, а за ними первый, в истории человечества межпланетный полет. Сбылись слова Циолковского: «Я верю, что многие из вас будут свидетелями первого заатмосферного путешествия».

Впервые по широкой научной программе на огромных расстояниях от Земли, в космосе, произведены ценнейшие научные наблюдения.

В сообщениях о первой советской космической ракете поражают каждое слово, каждая цифра. Почти полторы тонны весит последняя ступень межпланетного корабля, не считая запаса горючего, 361,3 килограмма — вес научной и измерительной аппаратуры, источников питания и контейнера. Это в десятки раз больше, чем у американских, упавших обратно на Землю лунных ракет. Какую же мощную ракету надо было создать, чтобы вывести на заданную орбиту такой космический корабль! Как в фокусе, сосредоточились в этом межпланетном полете достижения целого ряда отраслей техники и науки. Быстродействующие электронные счетно-вычислительные машины позволили точно рассчитать путь ракеты. Радиотехническое оборудование дало возможность измерить его до расстояния почти в полмиллиона километров. В течение десятков часов шел прием «радиоголоса» ракеты. Она сообщала о космических лучах и солнечном излучении, о межпланетном газе и метеорных частицах. Впервые удалось наблюдать космические лучи не только за пределами атмосферы, но и вне магнитного поля Земли. Впервые прямо измерена плотность межзвездного вещества.

34 часа понадобилось ракете, чтобы, пролетев 370 тысяч километров, достигнуть района Луны. И по дороге произошло еще одно удивительное событие. Уже не только невидимые радиоволны, но и яркое светящееся облако, созданное ракетой, возвестило о победе человека над пространством. Искусственную комету наблюдали астрономы разных стран. Эта вестница космоса послужила зримым свидетельством успеха беспримерного в летописях науки эксперимента. Всего на несколько минут на фоне звездного неба показалась новая комета — в лучах солнца засветилось облако натриевых паров. Но в эти короткие минуты люди Земли особенно сильно ощутили свое могущество. До сих пор создание небесных тел было привилегией одной только природы.

Но вот затихли сигналы. Ракета отправилась дальше по предназначенному ей пути. Она победила притяжение Земли, и теперь ее хозяином стало само Солнце. Сотни миллионов километров отделяют от нас новую искусственную планету. Однако через несколько лет она снова подойдет к Земле, и, быть может, ее удастся увидеть. И, кто знает, не встретят ли будущие астронавты, которые — теперь уже скоро — полетят на Луну, на Венеру или Марс, нашу космическую путешественницу…

Несколько дней, пока слышались сигналы новорожденной планеты, к ней, как и к спутникам, было приковано внимание всего мира. Не было ни одной газеты, которая бы не откликнулась на это событие. Голос ракеты транслировали по радио, за кометой охотились астрономы, стремясь увековечить ее на фотоснимках.

Ученые за рубежом высказывали свое восхищение величайшим техническим чудом современности, как называли советский космический корабль. Каждый выражал свои чувства по-своему. «Поистине величайшее мероприятие, — заявил член английского Королевского общества профессор Мэсси. — Ракета несет значительно больше приборов, чем американские ракеты». «Это дьявольски большая штука!» — вторил ему доктор Ричтер из Калифорнийского технологического института. «Последняя ступень ракеты, которую американская армия безуспешно пыталась запустить на Луну, весила всего 59 фунтов, тогда как вес последней ступени советской космической ракеты равен 3245,7 фунта», — говорилось в сообщении из Лос-Анжелоса.

Да всех отзывов не перечтешь! Все сошлись на одном: русские опередили США и снова доказали превосходство своего ракетостроения. В многоголосом хоре ученых, радиокомментаторов, писателей и журналистов звучала одна главная нота. Началось! Теперь и облет Луны и достижение Венеры или Марса столь же реальны, как и совершившийся на наших глазах первый космический полет. Да, это так. И из памяти людской никогда не изгладится день 2 января 1959 года, день, когда советские люди открыли дверь во вселенную.

…Что это? Работает экспедиция астрономов, которые готовятся наблюдать солнечное затмение? Телескоп направлен в небо. Перед его окуляром — кинокамера. Сидящий в кресле наблюдатель смотрит во второй телескоп. И вся эта установка, повинуясь управляющему ею оператору, поворачивается, шаря по небу.

А может быть, это ученые наблюдают за путешествием радиоволн в атмосфере? Или они следят за полетом метеоров? Вот рядом радиолокационная станция, и на экране локатора заметны отраженные сигналы.

Можно подумать и другое: не стараются ли здесь радиотехники поймать сигналы с неведомой планеты? На приемной станции приборы ведут запись каких-то таинственных сигналов. Когда проявят кинопленку, увидят серию неровных полосок с извилинами и зазубринами, идущими одна за другой. Это чьи-то радиоголоса, пойманные и записанные на пленку. Радиосигналы несутся к нам от Солнца и из глубин вселенной. Не их ли слушают здесь астрономы?

Но нет. Оператор у телескопа держит в поле зрения снаряд, несущийся в стратосферу со скоростью около двух километров в секунду. За ним следят и локаторы. Вычислительный Центр непрерывно получает данные от этих всевидящих «радиоглаз». Счетно-вычислительные машины мгновенно обрабатывают их, давая полную картину полета. Приемная станция ведет запись радиосигналов с ракеты.

Расшифрованные, эти записи расскажут о космических лучах, о давлении и температуре воздуха, о поведении ракеты и ее двигателей. Так люди, не поднимаясь с Земли, узнают все подробности полета на сотни километров ввысь.

Уже давно было известно, что над нами царство вечного холода. Солнце греет Землю, от Земли нагревается воздух. Но земная поверхность — не настолько жаркая печка, чтобы прогреть на всю толщину газовое одеяние нашей планеты. Опыт летчиков, альпинистов, стратонавтов, метеорологов показывает: чем выше, тем холоднее. Каждый километр подъема дает понижение температуры на шесть градусов. На высоте десяти с небольшим километров мороз достигает шестидесяти градусов. Здесь мы вступаем в стратосферу. Дальше температура не падает. Думали, что так будет и выше, пока где-то очень высоко не исчезнут последние следы воздуха и не наступит пустота мирового пространства.

Впервые усомниться в этом заставили наблюдения за звуками взрывов. В первую мировую войну бывали случаи, когда канонаду слышали на расстоянии до семисот километров, и в то же время где-нибудь вблизи от места стрельбы она была не слышна. Такие же странные явления наблюдались и при случайных взрывах пороховых складов или извержениях вулканов.

Почему возникают подобные «зоны молчания»?

Известно, что звук распространяется во все стороны. Чем дальше от места взрыва, тем он слышен слабее, пока, наконец, слышимость не исчезает вовсе — звуковая волна как будто замирает. И если звук на далеком расстоянии появляется вновь, это значит, что путь волны, идущей вверх, по какой-то причине искривляется и она снова возвращается на Землю.

Окончательно причина этого явления еще не разгадана и сейчас, но именно оно натолкнуло на мысль о теплых слоях в стратосфере. Ученые предположили, что там есть слой теплого воздуха, менее плотного, чем холодный. Поэтому, попадая в стратосферу, звук преломляется и отражается подобно лучу света, переходящему из более плотной среды — воды — в менее плотную — воздух.

И все же тепло в стратосфере казалось невероятным: предположение решили проверить. Но как это сделать, если наиболее действенное средство разведки больших высот — шар-зонд — поднимается всего на сорок километров?

На помощь пришла ракета. Она помогла разгадать тайну больших высот. На высоте около шестидесяти километров оказалось примерно семьдесят градусов тепла. Через двадцать километров — опять мороз в полсотню градусов. Здесь плавают серебристые облака, возможно состоящие из ледяных кристалликов. А затем снова теплый пояс, и с высотой температура поднимается. Как показали измерения, сделанные с помощью ракет, на высоте ста двадцати километров — сто градусов тепла.

Тепло на больших высотах не выдумка. Подтвердилось многое, о чем раньше говорили наблюдения за звуком и сумеречным светом, метеорами и серебристыми облаками. Сначала температура понижается плавно и неуклонно, пока не перестает ощущаться теплое дыхание Земли. Затем начинается холодный пояс — стратосфера, и температура держится примерно постоянной — в среднем шестьдесят градусов ниже нуля. Но выше тридцати километров появляется первый теплый пояс. Здесь расположен озоновый слой, который образуется и нагревается солнечными лучами.

Озон — тот же кислород, только в его молекуле не два атома, а три. Свежесть в воздухе после грозы — это запах озона, рожденного электрическими разрядами молний. В высоких слоях атмосферы невидимые ультрафиолетовые солнечные лучи дробят молекулы кислорода на атомы, которые вновь соединяются, но уже не попарно, а по три. Образуется озон. Часть его под действием тех же лучей снова распадается на атомы, из них получаются молекулы кислорода. Солнце же опять делает из них озон. Поэтому озоновый слой и сохраняется в атмосфере постоянно.

Озона в атмосфере очень мало. Если можно было бы собрать весь атмосферный озон в один слой у поверхности Земли, то его толщина оказалась бы равной всего трем миллиметрам. Но, несмотря на это, он служит чудесной газовой броней, защищающей все живое — растения, животных, человека — от ультрафиолетовых солнечных лучей. Благодаря ему до Земли доходит та их часть, которая не только не вредна, но даже полезна человеку.

О том, что Солнце, источник жизни, посылает в пространство и ультрафиолетовые лучи, могущие погубить жизнь, знали уже давно. Но вот проявлена пленка. На снимке — солнечные спектры, сфотографированные с ракеты на разных высотах. Чем выше был сделан снимок, тем длиннее их ультрафиолетовая часть. У самой Земли спектр как бы «обрезан». Это озоновый слой задерживает часть ультрафиолетового излучения.

Каким же он был там, до путешествия сквозь атмосферу, солнечный луч, пришелец из мирового пространства?

И об этом принесли вести с больших высот приборы, поднятые на ракетах.

Из чего состоит воздух на больших высотах? Атмосферу составляют разные газы, тяжелые и легкие. Не естественно ли думать, что они выстраиваются по рангу: тяжелые — ближе к Земле, легкие — дальше от нее. Атмосфера слоиста — так считали одно время.

Пробы, взятые при подъемах стратостатов и шаров-зондов, поколебали такое мнение. С величайшей осторожностью доставлялись на Землю драгоценные кубические сантиметры воздуха стратосферы. Анализ говорил одно и то же: состав воздуха всюду почти одинаков — кислород, азот, редкие газы.

А что делается выше сорока километров, каков воздух там? Самое простое доставить пробу оттуда. Но на чем?

Помогла опять ракета, поднявшись на недосягаемые ранее высоты.

Лучи на Землю посылает не только Солнце.

Внимание человека давно уже привлекли таинственные лучи, приходящие из космоса. Охотники за ними побывали глубоко под землей и высоко над нею.

Многое уже удалось узнать о лучах, идущих к нам из глубины вселенной. Но, как и солнечные, они доходят к нам сквозь атмосферу, претерпевая в ней различные превращения, так что мы имеем дело лишь с отдаленными потомками «настоящих» космических лучей. Чтобы узнать их, познакомиться с подлинно космическими лучами, приборы надо поднять еще выше, не на десяток-другой, а на сотню и больше километров.

И счетчик космических частиц совершил путешествие на ракете на высоту, не доступную ни стратостатам, ни шарам-зондам, туда, где плотность воздуха в миллион раз меньше, чем у поверхности Земли.

Плотность воздуха в миллион раз меньше, чем у поверхности Земли! Но ведь и об этом мы до недавнего времени знали лишь из теоретических расчетов да наблюдений за метеорами, сгорающими в воздушной броне планеты, за полярными сияниями, сумеречным светом, серебристыми облаками, плавающими очень высоко над Землей.

Астрономы заметили, что вспышки на Солнце, за полтораста миллионов километров от нас, отражаются на состоянии атмосферы Земли, на погоде. Но механизм таких воздействий еще не ясен. Крайне важно было бы раскрыть и эту загадку.

Ракеты, поднимая приборы туда, где солнечные лучи встречаются с воздушной оболочкой Земли, помогают узнать истину и в дальнейшем дадут возможность совершенствовать методы прогнозов погоды.

На больших высотах имеются слои заряженных частиц — электронов и ионов. Отсюда и название этой области: «ионосфера». Об ионосфере нам очень важно знать как можно больше — она броня для радиоволн, от нее зависит дальняя радиосвязь, в том числе и при космическом полете. Ее изучают с Земли, наблюдая за отражением посланных локатором радиоволн. Но только ракета, забравшись в ионосферу, позволила точнее узнать, как распределяются заряженные частицы в атмосфере и каковы они. Сейчас благодаря ракетным полетам мы гораздо лучше представляем себе то, что происходит на высотах почти в 500 километров — почти на половине высоты всей воздушной оболочки Земли!

А разве не интересно географу посмотреть, как выглядит наша планета с огромной высоты? У нас есть превосходные снимки Луны. Телескоп приблизил лунную поверхность, и на фотографиях так отчетливо видны все подробности рельефа, как если бы мы наблюдали его из окна ракеты, с высоты всего нескольких сотен километров. Стратостаты привозили нам фото Земли с высоты двух десятков километров. На этих снимках Земля плоская, и надо подняться гораздо выше, чтобы убедиться в том, что наша планета — шар, что мы жители земного шара. Фотоаппарат на ракете сделал снимки земной поверхности с высоты двухсот и более километров. Сквозь вуаль атмосферы видна Земля, как на крупномасштабной рельефной карте. И ясно видно, что перед нами кусочек поверхности шара.

Поставлены были и другие интереснейшие опыты в «стране загадок», как можно справедливо назвать верхнюю атмосферу.

Давно известно о свечении ночного неба. Солнце зашло, но полной темноты нет. И в этом не повинны звезды, не только благодаря им светится небо. Предполагали, что виновник свечения — кислород. На большой высоте солнечные лучи расщепляют кислородные молекулы на атомы, а потом начинается обратный процесс, при котором выделяются свет и тепло. Но так ли это на самом деле? Окись азота ускоряет переход кислорода из атомарного в молекулярный. Ее и послали в баллоне на ракете в верхние слои атмосферы. Как только газ был выпущен из баллона, яркая вспышка озарила небосвод. Небо светилось несколько часов. Опыт, поставленный в самой атмосфере, дал ожидаемый результат.

Удалось с помощью ракеты искусственно вызвать и другое явление — метеорит. В головку ее поместили связку гранат. Взрыв — и осколки с огромной скоростью врезались в атмосферу. Наблюдая за ними с Земли, удается получать интересные данные для космической аэродинамики, которая изучает движение с большими скоростями в сильно разреженных газах.

Чтобы отмечать крошечные метеориты, множество которых носится в мировом пространстве и залетает в атмосферу Земли, в обшивке ракеты установили специальные приборы — своего рода ловушки мельчайших метеорных частиц. Стоит одной такой частичке удариться о нее — в приборе сейчас же возникают электроколебания, которые тем сильнее, чем сильнее удар. О граде этих ударов радио сообщает на Землю. Оказалось, что на некоторых высотах метеорный дождь особенно силен. Чтобы строить спутники и межпланетные корабли, знать это необходимо.

Так с появлением ракеты — нового разведчика больших высот — начался новый этап в изучении и покорении воздушной стихии и ближайших к нам областей мирового пространства.

Конечно, это все еще только начало. Трудности создания летающей лаборатории чрезвычайно велики.

Плавно поднимается вверх воздушный шар. Стратонавты могут регулировать скорость подъема, заставить стратостат остановиться, чтобы произвести наблюдения. На «потолке», в высшей точке подъема, они находятся час, полтора, два и больше. За это время многое можно успеть сделать.

Сложнее вести наблюдения с ракеты, которая мчится быстрее снаряда дальнобойного орудия, все ускоряя полет, пока работают двигатели. В распоряжении приборов считанные минуты полета. Они должны мгновенно отзываться на перемену условий. А ведь всякий измерительный прибор обладает инерцией, и его показания могут отставать, когда обстановка быстро меняется.

Приходится обходить эти трудности. Вместо одной величины, которую трудно прямо измерить, измеряют другую, связанную с нею определенной зависимостью. Так, например, известно, что скорость звука зависит от температуры среды. И вместо того чтобы измерять температуру, можно узнать, как изменяется скорость звука при полете ракеты на разных высотах. Зная это, нетрудно вычислить и температуру.

Инерцию приборов уменьшают, создавая для них все более чувствительные «органы чувств» — приемники измеряемых величин. Так используют полупроводники, реагирующие — и притом практически мгновенно — на изменение температуры в тысячные доли градуса. Ими уже можно пользоваться при полетах хотя бы и в пять-семь раз быстрее звука — с такими скоростями летают сейчас высотные ракеты.

Приходится учитывать и то, что случается в полете с самой ракетой. Она нагревается при трении о воздух, а это, несомненно, влияет на показания прибора. На большой скорости возникают воздушные уплотнения. Они могут отразиться на показаниях манометра, приемник которого обтекается сверхзвуковым потоком.

Ракета может отклониться в полете, а приемник солнечных лучей должен быть обращен все время к солнцу. Автоматическое устройство с фотоэлементом — «искатель Солнца» — помогает непрерывно ловить солнечные лучи.

Приборы для исследования излучений или автоматические фотоаппараты помещают в головку ракеты, которая отделяется от нее «на потолке» и отдельно на парашюте спускается на Землю.

Мы сказали, что ракетные исследования верхней атмосферы еще только начинаются. Это и верно и неверно в одно и то же время. Верно, так как не в пример шарам-зондам подъемы ракет еще не слишком часты и недостаточно систематичны. Ведь каждый полет ракеты — дорогое и сложное дело. Но они поднимаются все выше и чаще, их потолок достиг многих сотен километров, и сотни высотных полетов уже совершены во всем мире.

Можно думать, что со временем геофизики станут регулярно зондировать ракетами атмосферу, систематически изучая самые высокие области воздушного океана. Это расширит наши знания о «кухне погоды». Человек будет не только наблюдателем, но и хозяином воздушной стихии, повелителем грозных сил природы.

До недавнего времени выше стратостатов забирались лишь маленькие воздушные шары-зонды. Шарик всплывал в воздушном океане, оставляя под собой девяносто девять сотых всей массы воздуха. Поднимаясь в стратосферу, во все более разреженные слои, он рос и рос от раздувающего оболочку газа, пока, наконец, не лопался как мыльный пузырь.

Огромный воздушный шар-стратостат в самые последние годы сделал новую попытку угнаться за своим собратом — крошечным шариком-зондом. Американцы поднялись на нем на высоту в тридцать с половиной километров. И это, вероятно, не предел, можно было бы еще улучшить рекорд. Но и так высотные подъемы людей стоят пока огромных усилий и жертв. Трагически погиб экипаж советского стратостата в 1934 году. Последний американский стратостат также потерпел аварию.

Теперь на вооружении исследователей атмосферы, появилось новое могущественное средство. Ирония судьбы: его развитие оказалось связанным с войной. История техники знает подобные примеры. Вспомним хотя бы, что покоренный атом был прежде всего использован для массового уничтожения людей. Радиолокация, ныне обогатившая науку, пришла в нее с полей сражений. На военную службу призвали сначала и ракету.

Пятнадцать лет назад впервые в истории человечества летательный аппарат поднялся на высоту в сто километров. На нем был установлен самый мощный на свете двигатель, который на максимальной скорости развивал мощность в полмиллиона лошадиных сил. Автоматические механизмы и приборы управляли движением этой машины, летевшей по заданному пути.

Но не было зрителей на старте. В глубокой тайне, прячась от посторонних взглядов, готовили ракету к полету люди в защитной военной форме. Никто не стремился к месту ее падения, там происходил взрыв. Смерть и разрушение несло с собой через стратосферу очередное достижение ракетной техники гитлеровской Германии. Ракета, впервые совершившая стратосферный перелет, закончила его разрушительным взрывом в далеком тыловом английском городе, населенном мирными людьми.

Гонка вооружений в капиталистическом мире продолжалась и в послевоенные годы. Рос интерес к изучению больших высот — этих «белых пятен» в науке о Земле и… областей, где пройдут пути далеко летающих боевых снарядов будущего. На американских полигонах привезенные из-за океана немецкие специалисты начали приспосабливать трофейные немецкие ракеты к полетам не на дальность, а в высоту. Вместо тонны взрывчатки в них помещали арсенал всевозможных измерительных приборов, радиопередатчики, фотоаппараты, а потом и камеры для подопытных животных.

Можно было подумать, что возобновилась война: при первых пусках ракет гремели взрывы, снаряды, падая, оставляли огромные воронки. Неполадки и неудачи следовали одна за другой. Вот несколько эпизодов из практики американских инженеров.

Был случай, когда взлет произошел удачно, но через несколько секунд ракета начала так быстро вращаться вокруг своей оси, что один из стабилизаторов оторвался и упал. На стабилизаторе была прикреплена антенна радиопередатчика. Когда все это полетело на Землю, радиосигналы с ракеты должны были, конечно, прекратиться. Но они продолжались! Оказалось, что кусок антенного провода зацепился за корпус, и корпус сам сделался антенной, излучателем радиоволн. Так ракета и продолжала сигналить все время полета.

В другой раз ракета поднималась, как казалось с Земли, прямо вверх. Запуск происходил ночью. Сначала, пока работала стартовая ракета, видна была широкая огненная струя, выбивавшаяся из ее двигателя, затем, уже на большой высоте, узкая полоска, струя из двигателя самой ракеты. Потом двигатель кончил работать. Однако огненный след продолжал подниматься вверх!

Оказалось, что графитовый руль, установленный в потоке газов, раскаляется и, даже когда двигатель уже не работает, продолжает еще долго чертить в небе огненную линию.

Обратно ракета спускалась тоже строго вертикально… и очутилась за добрый десяток километров от места запуска. Пока она поднималась вверх, Земля успела повернуться, и ракета приземлилась западнее ракетодрома.

При одном из пусков ракета, вместо того чтобы подниматься вертикально вверх, вдруг полетела по какой-то причудливой кривой и опустилась за двести километров от места вылета! Как оказалось, причиной этого был графитовый руль. При пуске его, видимо, повредило куском зажигательного устройства, вылетевшим через сопло. Кусочек руля отскочил, а весь руль поворачивался до тех пор, пока не оторвался. Тогда ракета и перестала выдерживать правильное направление полета.

После этого случая графитовые рули стали незадолго перед пуском просушивать в печи, тщательно просвечивать рентгеном, много раз испытывать под большой нагрузкой. Чтобы руль не повреждался вылетающими частями зажигательного устройства, на него стали надевать прочные картонные футляры, которые потом сгорают в струе раскаленных газов.

В полете ракета вращается вокруг продольной оси, что затрудняет фотографирование земной поверхности и солнечного спектра. Пришлось сконструировать специальное следящее устройство, которое сохраняет постоянную ориентировку спектрографа относительно Солнца. Для борьбы с вращением пар из турбонасосов стали выпускать через боковые отверстия в корпусе в сторону, противоположную вращению.

Не обошлось на первых порах без неприятностей и с приборами. Ракета «вихлялась» в полете, и механизм продергивал пленку перед окошечком спектрографа быстрее, чем нужно. Уже на половине пути вся пленка была израсходована. Кассету, выброшенную из ракеты, нашли через несколько дней.

Помехи искажали показания приборов, передаваемые на Землю по радио. Долго не могли найти истинную причину этих помех. Ее помогли открыть установленные на ракете фотокамеры: на снимках видно было, что связи мешала газовая струя, выходящая из двигателя вблизи передающих антенн.

Проходя через стальную оболочку приборного отсека, космические лучи сильно изменялись, что искажало результаты наблюдений. Чтобы избежать этого, приборный отсек пришлось делать из алюминия, свободно пропускающего космические частицы.

Сложной задачей являлся спуск с больших высот. Чтобы получить записи показаний приборов ракеты, их устраивали так, что приборный отсек отделялся от ракеты и опускался на Землю на двух парашютах, раскрывающихся последовательно один за другим. Иногда приборы помещали в стальные камеры, прикрепленные к корпусу болтами, которые по радиосигналу с Земли взрывались. Камера начинала свободно падать, затем ее падение в плотных слоях воздуха замедлялось парашютом. Таким путем прибывали из стратосферы на Землю приборы, записи измерений, снимки спектров, фотографии земной поверхности. Спуск самого корпуса ракеты ввиду его значительного веса осуществить было труднее.

Так постепенно совершенствовалось новое оружие науки. Для высотных исследований начали создавать специальные ракеты. Для запуска этих ракет строились специальные полигоны.

Десятки фирм, тысячи инженеров и ученых занимаются ныне ракетостроением за рубежом. Было создано много образцов высотных ракет: целая серия «Викингов», «Аэроби», «Вак Капрал» — в Америке, «Вероника» — во Франции. Получено много новых интересных данных.

Появились новинки в самой технике ракетных подъемов. Наряду с жидкостными начали запускать на не слишком большие высоты дешевые и простые пороховые ракеты. Запуск производили не только с пусковых столов и других устройств на земле или палубе корабля, но и с борта самолета, с аэростатов — своеобразных летающих стартовых площадок. Отработаны способы записи и передачи показаний приборов, сохранения фотопленки, спуска головки, слежения за полетом.

Неуклонно повышался потолок ракет: десятки километров, сто, двести, наконец, девять лет назад, — почти четыреста. В десять раз выше бывшего рекордсмена — шара-зонда! Иностранным ученым, безусловно, было чем гордиться, тем более что они считали свои достижения единственными и не превзойденными никем. И вдруг…

На конференции по управляемым снарядам и ракетам, состоявшейся в 1956 году в Париже, никто этого не ожидал. «У русских есть высотные ракеты! Они осуществили уже много подъемов! Они во многом ушли вперед!» Доклады членов советской делегации произвели потрясающее впечатление. А они только просто, по-деловому рассказали о том, что сделано у нас. Несколько лет в Советском Союзе велись исследования при помощи ракет. Первая поднялась на сто десять километров. Высота росла, рос и вес приборов, поднимаемых в верхние слои атмосферы. Он дошел до полутора тонн! Самые разнообразные и важные исследования удалось произвести геофизикам нашей страны.

Советские ученые и инженеры сумели добиться того, что ракеты благополучно снижались и могли потом снова отправиться в полет. Они разработали остроумную систему взятия проб воздуха и производства измерений не на самой летящей с огромной скоростью ракете, а при помощи «выстреленных» мортиркой приборов, которые свободно падают в «невозмущенном» движением ракеты пространстве. Они регулярно посылали на сто, двести километров собак и получали ценнейшие сведения для науки.

Таково было содержание их докладов на международной конференции 1956 года. Теперь их можно еще дополнить.

21 февраля 1958 года советская одноступенчатая ракета поднялась на четыреста семьдесят три километра. Давление воздуха было измерено до высоты двести шестьдесят километров. Ионосфера разведана почти до пятисот километров. Это не удавалось до сих пор еще никому. Проведена также «глубокая разведка» метеоров в окрестностях Земли.

И число, поставленное в заголовке этой главы, конечно, недолго останется постоянным. Ему расти и расти. Несомненно, это далеко не последний рекорд!

С этими маленькими шустрыми собачками я впервые познакомился во дворе института, куда их привели показать приезжим гостям. Конечно, никто из нас не ожидал увидеть каких-то необычайных животных, каких-то особенных представителей собачьей породы, вроде увешанных медалями знаменитых чемпионов выставок. И все же, когда мы думали о том, что перед нами окажутся первые путешественники в космос, право, хотелось особенного! А особенного не было. Обыкновенные, отнюдь не породистые собачонки. Очутившись на улице, они сразу же затеяли возню и чуть не передрались между собой. На незнакомых людей они обращали мало внимания. Лишь когда стрекотал киноаппарат, то одна, то другая собака удивленно оглядывалась вокруг и на мгновение успокаивалась, будто нарочно позируя оператору. Такой потом она и смотрела с экрана: живая, выразительная мордочка, одно ухо вверх, другое — книзу.

А потом мы увидели этих собак тоже на экране, но в совсем иной обстановке. Люди в белых халатах надевали на Альбину или Козявку, Малышку или Модницу костюм с прозрачным шлемом вокруг головы. К такому облачению собаки, видимо, уже привыкли. Да и не мудрено: некоторые из них не раз совершали в скафандрах рекордные подъемы. Приходилось им летать и в герметической, наглухо закрытой кабине. Вот и сейчас аппарат заснял четвероногого путешественника в «пассажирском» помещении небольшого ракетного корабля. Собака привычно занимает свое место. Не зря проведено столько тренировок еще на Земле.

Звук работающего ракетного двигателя трудно с чем-нибудь сравнить. Не свист, не грохот, а мощный гул, словно вырвалась на свободу огромная скрытая сила. С высоты птичьего полета снят клуб дыма и верхушка странного на вид сооружения из решетчатых ферм и мачт. Похожая издали на карандаш с заостренным передним концом, выскальзывает оттуда ракета. Гул скоро стихает. На экране — внутренность кабины и уже знакомый нам пассажир. Однако что это? Собака ловит раскрытым ртом муху? Откуда она здесь? Диктор поясняет: нет, совсем не то! По кабине плавает случайно забытая и ставшая невесомой гайка, собака же принимает ее за насекомое. Очевидно, невесомость не причиняет собаке вреда. Ускорение при взлете она тоже перенесла хорошо. И спуск также: когда кабина после долгого полета касается земли и рядом с нею ложится купол парашюта, путешественница ласкается к людям и с удовольствием угощается сахаром, как все ее никуда не летающие собратья…

История утверждает, будто первым пассажиром пороховой ракеты был баран, поднявшийся, однако, всего лишь на метры над землей. Впрочем, и это сомнительно: летать на пороховой ракете — все равно, что сидеть на зажженной бочке с порохом. Кошки тем не менее ездили на такой ракете, точнее — на ракетной дрезине. Это было лет тридцать назад, во времена исканий и опытов, зачастую рискованных, но, безусловно, нужных. По треку мчался тогда, извергая огонь, ракетный автомобиль, по снегу с невероятной скоростью неслись сани-ракета, в воздух поднялся ракетный планер, и пилот Штаммер едва не сгорел на нем при взрыве своей батареи пороховых ракет. Но уже тогда создавалась новая, жидкостная ракета, предугаданная Циолковским. Она помогла повести штурм высот.

Постепенно на высотных ракетах, в камерах для подопытных животных, все чаще стали подниматься мыши, обезьяны и, как сообщали зарубежные журналы, даже… черепаха. Интересные наблюдения сделали над мышами: их фотографировали, чтобы узнать, как ведут себя живые существа в мире без веса. Оказалось, что мышь сначала, словно растерявшись, потеряла «чувство» направления и не могла найти кормушку. Затем растерянность прошла. Видимо, потеря веса не помешала мыши чувствовать себя нормально.

Но не произойдет ли чего-нибудь плохого с животным, устроенным посложнее, — с обезьяной, например? Американцы отправили в полет обезьян, предварительно усыпив их. Снова тот же результат: и перегрузка и невесомость не слишком повлияли на организм. Журналы обошел снимок обезьяны в особом шлеме, готовой к прыжку на сотню миль вверх. Однако наркотизированная обезьяна мало помогла науке. Нужно было существо высокоорганизованное, но не усыпленное, а в нормальном состоянии, в обычных, ничем не искаженных условиях. Ученые обратились к испытанному другу человека — собаке.

Около десяти лет назад в Советском Союзе начались ракетные подъемы собак на сто, двести километров и даже выше. Первый пассажир искусственного спутника Земли — Лайка удалялась от Земли на тысячу семьсот километров! Позднее, после знаменитого путешествия Лайки, еще выше поднимались в американских ракетах мыши и обезьяны. Предстояло добыть многие сведения, интересующие биологов и врачей, специалистов новой, космической медицины, которая нарождается сейчас. Как отражаются на животных необычные условия сверхвысотного полета?

Ускорение еще можно создать искусственно, никуда не летая: при вращении центробежная сила воспроизводит эффект тяжести любой нужной величины. Циолковский проводил опыты с мелкими животными на самодельной «карусели» — и увеличивал перегрузку во много раз. Летчики тренируются на центрифуге — тоже подобии карусели, позволяющем получать увеличенный вес. А как быть с невесомостью, которая появляется лишь при свободном полете? Правда, ее может испытать и летчик, но очень ненадолго, самое большее — на несколько десятков секунд. Есть единственный способ проверки, единственный путь узнать истину о том, что ожидает людей в космическом полете: сам полет — хотя бы и в миниатюре, опыт на животных — хотя бы собаках, не раз уж помогавших человеку проникнуть в тайны его собственного организма.

Цель ясна, но достигнуть ее оказалось крайне трудно. Ведь речь шла не о механизмах, не о ракете, а о пассажирах, которые должны были жить там, где жить нельзя — в разреженном воздухе стратосферы. Надо было суметь задать многочисленные вопросы и получить на них ответ. Каково самочувствие собаки — кровяное давление, дыхание, как работает сердце? Как собака поведет себя, очутившись в условиях, совершенно необыкновенных?

Наконец животное необходимо благополучно вернуть на Землю, что тоже не так-то просто при огромных высотах и скоростях. Еще никто не покидал самолет на верхней границе стратосферы, не падал со скоростью около четырех тысяч километров в час!

Сконструирована герметическая кабина. В нее помещен автоматический киносъемочный аппарат — он запечатлит на экране все, что произойдет с собаками при взлете и свободном падении, вплоть до раскрытия парашюта. Тела собак облеплены крошечными приборами, от которых не скроется даже малейшее изменение дыхания, пульса, температуры. Показания приборов записываются, конечно, тоже автоматически. Их можно передать и по радио — если преобразовать запись в электрические сигналы, которые затем радиоволны донесут до Земли. Так, кстати, и поступали, когда следили за беспримерным путешествием уже подлинно космического путешественника — Лайки. Оставалось только расшифровать полученное из космоса донесение, чтобы узнать о происходившем за сотни километров от Земли.

Словно заправские пилоты, собаки долго и упорно тренировались. Их поднимали на самолете изо дня в день, приучали к герметической кабине, к тесной, неудобной обстановке, приборам, жужжащей кинокамере. Наиболее выносливых отобрали для полетов.

Наступил день, когда поднялась первая пара собак. Со ста десяти километров ринулась кабина к Земле. Три минуты полной невесомости: они прошли вполне благополучно. Такого затяжного прыжка не совершал еще ни один парашютист мира: десятки километров неудержимого падения, наконец — плавный спуск с едва ощутимым толчком. Полет закончен.

Но он повторялся снова и снова. Значительную перегрузку, невесомость иногда в течение шести минут, три часа пребывания в закрытой кабине испытали собаки при многих подъемах. Теперь, если человек полетит на высотной ракете, он будет знать, что ему предстоит пережить. Ну, а если ему в таком путешествии вдруг придется покинуть ракету или совершить сверхвысотный парашютный прыжок? Что может случиться тогда?

Животные одеты в скафандры. Катапульта взрывом порохового патрона поочередно, одну за другой, выбрасывает тележки с сидящими на них собаками. Это делается при спуске, когда ракета уже не летит прямо как стрела. Однако «выстрел» и тут удается. Бывало, что тележка летела больше часа, прежде чем приземлиться под куполом парашюта. Но и в этом случае, даже с теми собаками, которые несколько раз прыгали с высоты в десятки километров, ничего опасного не случилось. Значит, если человек спустится на парашюте с таких же огромных высот — ему не угрожает гибель.

Ну, а когда понадобятся не минуты, а часы и дни провести у границ космического пространства, скажем при полетах вокруг Земли, и позднее — в будущем межпланетном полете?

Снова кабина, только приспособленная под сравнительно долговременное жилье и притом в мире без веса: воздух очищается и вентилируется, вода или жидкая пища подаются особым устройством. Снова ракета, только рассчитанная не на короткий подъем, а на множество кругосветных путешествий, на превращение в спутника Земли. На ней Лайка отправилась в полет, чтобы пожить — пожить, а не побывать! — в космосе. Невесомость для нее длилась несколько дней! И Лайка с честью выдержала испытание. Радио сообщило: взлет, выход на орбиту, участилось сердцебиение, дыхание стало поверхностным и частым, но серьезных нарушений в организме не произошло. Потом — вес потерян, но сердце и легкие работают в норме, хотя и не так, как всегда.

Самое основное: опыт удался! Собака — первый астронавт — перенесла все, с чем встречается живой организм в космическом рейсе. Когда в такой рейс отправится человек, он уже не полетит туда вслепую.

Рекорды в штурме высот следуют один за другим. Все выше и выше поднимаются на ракетах и их первые пассажиры — собаки.

В августе 1958 года предыдущее достижение было перекрыто более чем вдвое.

В герметической кабине собаки достигли высоты 450 километров и благополучно опустились на Землю. С такой высоты еще не спускалось ни одно живое существо! Недаром зарубежные ученые писали, что Россия сделала еще один важный шаг — добилась преодоления величайшей трудности: возвращения ракеты в атмосферу. Они справедливо подчеркивали: все это — этапы на пути к полету в космос человека.

Стоит сказать и о самой ракете: вес аппаратуры на ней составлял около 1 700 килограммов. И эта цифра также красноречиво говорит о том же — пассажирами ракеты скоро будут не одни только собаки!

Сколько интереснейших наблюдений — и не только над самим собой — проведет пилот высотной ракеты! С помощью приборов он посмотрит на солнечную корону, на Землю из глубины неба, поймает спектрографом первозданный луч Солнца, не ослабленный воздушной оболочкой, услышит по радио людскую речь, заставив радиоволны пробиться через невидимую преграду ионизированного слоя… и мало ли еще что можно будет увидеть и узнать во время путешествия за атмосферу!

Представим себе большую ракету. Она похожа по форме на снаряд — заострена спереди, сужена и срезана сзади. Именно ей суждено повести осаду больших высот и поднять туда человека — разведчика атмосферы. У нее герметическая кабина. В баках — запас топлива, который позволит подняться на несколько сотен километров.

Пилот полулежит в откидном кресле. Так легче переносится усиление тяжести, перегрузка. Перед летчиком расположен щит управления. Лежа в кресле, он может управлять полетом и держать связь с Землей.

Ракета поворачивается в полете, но система вертящихся зеркал поможет пилоту видеть все вокруг, как из неподвижной кабины. Это устройство «остановит вращение», сделает неподвижным достаточно обширное поле зрения.

В струе вытекающих из ракетного двигателя газов установлены графитовые рули. Они позволят управлять ракетой, после того как она пройдет плотные слои воздуха и полетит практически в полной пустоте, где стабилизаторы и крылья станут непригодными.

Когда двигатель кончит работать, в сильно разреженных слоях воздуха графитовые рули станут бессильными — не будет больше потока газов. Ракета начнет вращаться. Ее кабина прикрыта обтекателем, похожим на сложенные лепестки цветка. Быстрое вращение заставит лепестки раскрыться и освободить кабину.

В это мгновение включится механизм, отделяющий пилотский отсек от корпуса ракеты, и автомат, который впоследствии раскроет парашют ракеты, предоставленной теперь самой себе. Радиостанция переключается с корпусных антенн на те, что запрятаны под полом кабины.

Сейчас с головокружительной высоты снаряд с человеком ринется в бездну. Продолжая вращаться, он устремится к Земле, похожей на огромную чашу, подернутую туманной облачной дымкой. Если пилот включит вспомогательные двигатели, он сможет остановить вращение, и тогда в кабине предметы потеряют вес. Человек на время как бы превратится в межпланетного путешественника, испытает свободное падение в пустоте, которое составит главную часть будущего межпланетного перелета.

Начнет работать двигатель — и снова воцарится тяжесть. Уже нет свободного полета, всему «возвращается» вес. Кабина попадает в плотные слои воздуха. Близка Земля, она всего в десятке километров, и атмосфера дает себя знать весьма ощутительно. Воздух резко тормозит падение, появляется перегрузка, пилоту приходится вновь лечь в кресло. Раскрывается кабинный парашют. Проходит усиленная тяжесть. И, наконец, кабина плавно опускается на землю или на воду. Амортизатор смягчает толчок. Радио извещает о месте приземления стратонавта.

Так мог бы совершиться полет на высотной ракете по проекту английских инженеров.

Может быть, это произойдет несколько по-другому. Но так или иначе такое событие близко, и уже где-то летает пока на реактивном самолете, родственнике ракеты, тот человек, который отправится в беспримерный рейс на разведку больших высот.

Прыжок из стратосферы, с высоты в несколько десятков километров, — зачем он? Да и возможен ли такой необычный опыт?

Вспомним несколько случаев из истории советского парашютизма и воздухоплавания.

Это произошло незадолго до Великой Отечественной войны. Представьте себе жаркий летний день, поле, лес вдали. Тишину вдруг разрывает резкий свист. Из облака стремительно вылетает голубой шар. Он падает так быстро, что едва можно уловить момент, когда от шара отделяется черная точка.

Шар несется к земле, как метеор. Мгновение — и он скрывается за лесом. А над черной точкой вспыхивает белый шелковый купол.

Что же произошло? Шар-гондола стратостата оторвалась от баллона и понеслась вниз. Двое членов экипажа выбросились на парашютах еще на большой высоте. Командир остался и выпрыгнул, когда гондола уже прорезала облака.

Не одна только авария вынуждает к прыжку. Прыжки с парашютом со стратостата не раз совершали наши стратонавты. Парашютисты-испытатели участвуют в борьбе за высоту наряду с воздухоплавателями и летчиками, авиационными врачами и конструкторами. «На какой бы высоте и в каких бы условиях ни начинали летать наши самолеты, вслед за ними на эти высоты обязательно проникали парашютисты-испытатели», — говорит известный рекордсмен-парашютист, заслуженный мастер спорта В. Г. Романюк.

Самолет штурмует стратосферу. С земли видно, как крошечный самолетик, сверкающий на солнце, вскоре исчезает где-то в бездонной синеве. И только белый след тянется за ним, уходя все выше и выше. Если нет сильного ветра, долго стоит в небе эта белая полоска.

Рядом с летчиком-высотником в кабине самолета парашютист. В тяжелой меховой одежде, с кислородной маской и парашютом он ждет, когда самолет достигнет потолка.

Нелегко оставить кабину на большой высоте, где каждое движение требует сильного напряжения, потому что низкое давление заставляет чаще биться сердце, где нельзя дышать без кислородного аппарата.

Начинается падение. Рывок — человек под раскрытым куполом парашюта несется к земле через стратосферу — царство вечного холода и безмолвия.

И когда поднимутся на разведку недосягаемых ныне высот воздушного океана пилоты ракет, совершится и оттуда путешествие под куполом парашюта. Представим себе, как может произойти такой прыжок.

Закончены последние приготовления.

Через узкий люк в ракету с трудом протискивается человек, закутанный в мех и кожу, с кислородной маской на лице. Он опутан ремнями парашютного ранца.

До старта остается минута… полминуты… Заработали насосы, подающие топливо, заработали двигатели. Ракета оторвалась от земли. Тело наливается тяжестью.

Полетом управляют автоматы. Они не дают ракете подниматься слишком быстро, иначе большая перегрузка сдавит, лишит сознания, сомнет человека.

Ощущение подъема давно знакомо по тренировочным полетам, по барокамере, в которой, не поднимаясь в воздух, можно побывать на любой высоте. И все же оно каждый раз новое.

В иллюминаторе — голубое, постепенно темнеющее небо. Подъем продолжается. Стрелка альтиметра проходит мимо цифр «15000», «20000», «30000» метров… И ракета попадает в ту область воздушной оболочки планеты, где только ей открыта дорога.

Земли не видно. Лишь кусочек неба в иллюминаторе, темнеющий все сильнее и сильнее, да стрелка прибора, упрямо ползущая вправо, говорят, что ракета идет вверх.

Еще немного — и шум двигателя смолкает. Но ракета с разбегу продолжает подъем. Тяжесть, давившая грудь, исчезла.

Пора! Все тело напрягается, готовясь к удару. Толчок… Еще толчок… Это кабина отделилась от ракеты. Теперь она предоставлена самой себе. В памяти осталась стрелка у цифры «70 000». Семьдесят километров!

Странное ощущение! Оно отдаленно напоминает быстрый спуск на лифте или растянутый во времени воздушный «ухаб», когда самолет теряет высоту.

Легкое головокружение. Пол кабины уходит из-под ног, тело как будто повисает в воздухе. Но нет, это только кажется, все на месте, лишь стрелка прибора стремительно ползет вниз. Раскрывается кабинный парашют, и скорость падения уменьшается.

Выполнена программа наблюдений. Надо экономить силы — впереди еще большее напряжение. Мысль работает четко, движения, повторенные столько раз на земле, следуют одно за другим.

Проверить кислородный аппарат. Открыть люк. Встречный поток воздуха мешает, но, справившись с ним, удается выбраться из кабины. Рывок, очень сильный, как удар. Начинается свободное падение.

Но вот уже раскрыт купол парашюта над головой. Дышится легко — кислородный прибор действует исправно. Почти не чувствуется жестокого мороза стратосферы.

Кабины уже не видно, она падает быстрее. Лишь небо да далекая земля, и между ними «висит» одинокая фигура под шелковым куполом.

Между небом и землей…

Это образное выражение сейчас было бы справедливо в буквальном смысле.

Небо над головой темно-синее, совсем не такого нежно-голубого цвета, каким мы привыкли его видеть. На нем сверкает Солнце — столь яркое, что нестерпимо больно взглянуть на его ослепительный диск.

Земля так далеко, что потеряла свой привычный, «земной» вид, когда при взгляде сверху отчетливо видны узкие извилистые полоски рек, массивы лесов, пересеченные дорогами и тропинками, ниточки-рельсы, игрушечные домики, жучки-автомашины. Смутно видна лишь гигантская рельефная карта, но без подробностей, без ощутимо ясных знакомых очертаний. Один сплошной серо-зеленый фон, подернутый местами белыми громадами облаков. С земли облака иногда кажутся плывущими в такой недосягаемой вышине, что ее трудно даже представить себе. А сейчас облака, как огромные горные хребты, громоздятся далеко-далеко внизу.

Здесь, над облаками, царство вечного безмолвия. Ни один звук не доносится сюда. Бывает и на земле тихо, но такой полной, такой идеальной тишины там не встретишь никогда. Она давит, эта мертвая тишина.

Время как будто остановилось. Все так же сияет Солнце, все так же далеко внизу, не приближаясь и не удаляясь, клубятся острова облаков.

Кажется, что так было всегда, и не будет этому конца. Земля по-прежнему недосягаемо далека, так же как и Солнце, неподвижно повисшее в небе.

Ничто не выдает движения. Полный покой. Никаких новых впечатлений.

Наконец заметно приблизились облака, ощутимее стали ориентиры. И вот уже видно, как тень парашюта скользит по белым пушистым грядам. Земля, родная Земля близко! Долой кислородную маску. Человек жадно вдыхает «земной» воздух. Еще немного — и прыжок из стратосферы закончен. Ложится белый купол. Под ногами земля. Снова привычное голубое небо над головой, жаркое солнце, дыхание ветра, шум деревьев в ближнем лесу…

Такой спуск даст много ценных сведений конструкторам, летчикам, врачам.

В стальном метеоре, подобии кабины будущего межпланетного корабля, парашютист начнет прыжок из стратосферы. Затем он оставит кабину и раскроет свой парашют.

В нашем описании необыкновенного прыжка не пришлось особенно много фантазировать. Ведь еще двадцать лет назад предложен был интересный проект спуска из стратосферы. Стратостат поднимает на высоту около тридцати километров гондолу, напоминающую по форме авиационную бомбу. Оболочка стратостата рвется, и гондола-бомба устремляется к Земле. Двадцать пять километров свободного полета — и раскрывается парашют, замедляющий падение гондолы. Ближе к Земле парашютист покидает гондолу и прыгает.

Проект тогда осуществлен не был. Теперь же ракеты завоевывают стратосферу. Вместо гондолы стратостата устремляется ввысь кабина ракеты, и не на тридцать километров, а много выше поднимет она смелого парашютиста-стратонавта.

Благополучное возвращение на Землю собак, поднимавшихся на высотных ракетах, говорит о том, что и человек сможет совершить такое путешествие. Собаки спускались или в герметической кабине, над которой открывался парашют, когда она снижалась до высоты в четыре километра, или в скафандрах. В этом случае тележка с собакой в скафандре выстреливалась из свободно падающей негерметической кабины на высоте в восемьдесят пять километров и над ней раскрывался парашют. Иногда тележка падала свободно (без парашюта) до высоты в четыре километра.

Расчеты показывают, что человек тоже с успехом может использовать парашют. Можно также применить катапультирование из падающей ракеты или из отделенной от нее кабины. Чтобы иметь в достаточном количестве кислород и сократить время спуска, лучше всего, если человек, одетый в скафандр, будет свободно падать вместе с креслом до высоты в четыре километра, а затем опустится на парашюте.

Сбылось предвидение Циолковского — за эрой аэропланов винтовых наступает эра аэропланов реактивных.

Реактивный самолет стал действительностью.

Мы уже привыкли к стремительному полету новых самолетов, к их необычным формам. Пилотам же стало привычным ощущение громадной скорости, когда под самолетом не плывет, а стремительно проносится земля.

Наступает время больших скоростей в авиации не только военной, но и транспортной. Уже появились многомоторные реактивные воздушные корабли. Не триста, как еще недавно, а девятьсот, тысяча километров в час стали крейсерской скоростью гражданского самолета.

В немногих словах трудно рассказать о том, с чем пришлось бороться создателям скоростных машин. В первую очередь это было сопротивление воздушной стихии — воздух мешает движению, и тем сильнее, чем скорость ближе к звуковой. Недаром появилось название «звуковой барьер» — воздух, сжимаясь, уплотняясь, образует перед летательным аппаратом своеобразную преграду, которую надо преодолеть. Чтобы преодолеть ее, найдены были такие формы крыльев, фюзеляжа, оперения, при которых меньше сказывается вредное влияние сжимаемости воздуха. Самолету дали более мощный — реактивный — двигатель. Он помогает справиться с возросшим сопротивлением среды, штурмовать звуковой барьер.

Как нередко бывает при встрече с трудностями, нашлись маловеры, заявлявшие, что звуковой барьер непреодолим. Смотрите, говорили они, самолеты рассыпаются в куски, едва начинают подходить к опасной зоне скоростей. Не выдержат машины, не хватит мощности мотора, да и пилот не вынесет сверхчеловеческих нагрузок.

Однако современные самолеты прошли опасную зону, превысили скорость звука, и сверхзвуковая авиация стала буднями наших дней.

Но мы будем говорить не о том, что существует сейчас, сегодня, а о завтрашнем дне, когда построят крылатую управляемую ракету, прообраз межпланетного корабля.

Обыкновенно идут от известного к неизвестному. «Так и мы думаем перейти от аэроплана к реактивному прибору — для завоевания солнечной системы», — говорил Циолковский. И он набросал план завоевания межпланетных пространств.

Безвинтовой ракетный самолет с герметической кабиной покорит стратосферу. Высота и скорость его полета ограничены только запасом топлива. Постепенно поднимаясь все выше и выше, туда, куда ранее проникали одни стратостаты да шары-зонды, человек совершит первые робкие взлеты в область больших высот. Пополнится драгоценная сокровищница опыта, окрепнут крылья ракеты, из воздушного корабля она начнет превращаться в корабль заатмосферный.

Разбежавшись по земле с помощью ускорителей, разогнавшись в разреженном воздухе больших высот, крылатая ракета совершит чудовищный прыжок в тысячи километров длиной.

Начало и конец ее пути будут лежать в атмосфере. Середина — главная, неизмеримо более длинная часть путешествия — пройдет в межпланетном пространстве.

Почта, грузы, пассажиры за час перенесутся от Балтики к берегам Тихого океана, за несколько минут — из Москвы в Ленинград. За рубежом разработан проект почтовой межконтинентальной ракеты.

Все чаще можно встретить сейчас слова «геокосмический транспорт». «Гео» — земля. При чем же тут космос? Что означает это сочетание слов? До сих пор под космическими полетами мы подразумевали путешествия по крайней мере на Луну, если не дальше.

Тут имеются в виду полеты не на Луну и планеты, а через космическое пространство, но в пределах Земли, от одной ее точки к другой — возможно, на многие тысячи километров. В космосе пройдут трассы будущих высокоскоростных кораблей, пройдут самые удобные пути, соединяющие континенты.

Такие корабли будут совершать короткие вылеты в межпланетную бездну — миниатюрные космические рейсы, с переходами из обычного состояния к усиленной тяжести, затем к полной ее потере и, наконец, к возвращению в привычный мир.

Корабль может двигаться с той же скоростью, с какой вращается Земля. Тогда Солнце для него станет неподвижным и наступит вечный день. Свершится и другое «чудо»: для экипажа крылатой ракеты, обогнавшей Землю, дневное светило двинется назад, восходя на западе и заходя на востоке.

Кстати, уже и теперь летчику реактивного самолета, летящего со скоростью тысяча километров в час по параллели Москвы, кажется, что Солнце движется по небу не так, как обычно, а наоборот, с запада на восток. Он перегоняет Землю, летит «быстрее Солнца».

Когда скорости достаточно возрастут и полеты за атмосферу станут такими же обычными, как теперь дальние перелеты самолетов, когда авиация, став «космической», тем самым поднимется на новую ступень, еще больше сократятся сроки перелетов и как бы меньше станет для человека земной шар. Вот тогда можно будет начать реальную борьбу за достижение людьми космических скоростей… Астронавтика сомкнётся с авиацией: от геокосмического транспорта до космического — рукой подать!

У ракетного самолета и межпланетной ракеты много общего: обоим лететь практически в пустоте, где гибнет все живое. Поэтому и у самолета и у корабля вселенной должна быть герметическая кабина с искусственной атмосферой, подобной той, что создается в гондолах стратостатов и кабинах высотных самолетов.

Двадцать лет назад на советских заводах построили стальной шар — гондолу стратостата, который поднялся на высоту в двадцать два километра. В нем наши инженеры и техники, мастера и рабочие сумели создать стратонавтам все необходимые для работы условия.

Ради нескольких часов, которые нужно было провести в поднебесье, многие месяцы шла напряженная работа.

В историю авиации навсегда вошли стратосферные полеты советских летчиков и воздухоплавателей как непревзойденный образец мужества, героизма, настойчивости в достижении поставленной цели.

Не только стратонавтам, но и подводникам и летчикам-высотникам приходится работать в изолированных от внешнего мира помещениях. У нас уже есть опыт создания нормальных условий для жизни человека там, где жизнь невозможна, — в глубинах океана и в разреженном воздухе больших высот.

Тут нужно предусмотреть все мелочи, от которых зависит жизнь экипажа. Представьте, насколько возрастут трудности, когда речь пойдет не о часах, а о днях, проведенных за атмосферой, не о десятках, а о сотнях тысяч и миллионах километров пути, не о плавании в воздушном океане, а о полете в неведомый мир.

Надо полагать, что техника справится с такой сложной задачей.

Ракетному самолету предстоит подняться выше озонового слоя, навстречу потокам ничем не ослабленных ультрафиолетовых лучей. С ними же встретится и межпланетная ракета. Поэтому иллюминаторы их должны быть закрыты прозрачной пластмассой, которая, подобно слою озона, защитит пассажиров от губительных солнечных лучей.

На большой высоте нет воздушной брони — атмосферы, и самолету, как и ракете, грозит случайная встреча с метеором. Поэтому обоим нужна защита, о которой придется позаботиться конструкторам стратосферных и межпланетных кораблей.

Ракетный двигатель, топливо, материалы, управление, приборы, средства связи с Землей у такого самолета и межпланетной ракеты будут во многом похожи. Возможно, что ракетный самолет, если он сможет развить нужную скорость, станет обитаемым спутником. На таком самолете-ракете люди много раз облетят за атмосферой вокруг Земли, а потом возвратятся обратно. Посадку корабль совершит как обычный самолет, и тут-то ему и пригодятся крылья. Кстати, проект подобного спутника-самолета уже существует и ждет своего претворения в жизнь.

Ракетные двигатели позволят летать на огромных высотах с огромными скоростями.

В Германии разрабатывался проект перелета на 5000 километров за три четверти часа. Сейчас в США строится ракетный самолет, рассчитанный на скорость 6000 километров в час и высоту более 75 километров.[1] Наибольшая скорость была бы три с половиной километра в секунду — почти половина той, что необходима для превращения в спутник!

Нельзя, конечно, думать, что путь перехода от самолета к межпланетному кораблю — единственно возможный. Нет, прообразом корабля вселенной является сама ракета, нынешний разведчик высот, носитель искусственных спутников. Но техника межпланетных сообщений, несомненно, воспользуется опытом авиации, ибо отчасти им по пути.

Авиация стремится выйти еще выше в стратосферу, потому что там мало сопротивление воздуха.

Самолет, летающий на огромных высотах с огромными скоростями, и ракета, прорезающая верхние слои атмосферы, будут несколько напоминать метеор. Их движение станет изучать одна и та же наука — космическая аэродинамика, в ведении которой находится сверхбыстрое движение в сильно разреженном газе.

На больших скоростях происходит усиленный нагрев обшивки от трения о воздух. Чем быстрее полет, тем сильнее она нагревается. У ракеты, развивавшей скорость полтора километра в секунду, она раскалялась до девятисот градусов. Если лететь еще быстрее, самолет сгорит. Поэтому и стремятся летать на больших высотах.

А как же быть с чудовищной, почти тысячеградусной жарой, которая, как предполагают, царит там? Как это ни странно, но мы не почувствуем этой жары, и все из-за той же ничтожной плотности воздуха. Частицы его движутся с огромными скоростями, но их так мало, что тепло неощутимо, и лишь с помощью приборов можно измерить температуру. Передача тепла происходит так медленно, что только прямые солнечные лучи будут нагревать самолет, но от такого нагрева защититься всегда можно.

Однако поскольку следы атмосферы там все-таки есть, а скорость полета очень велика, избежать «теплового барьера» при пролете атмосферы нельзя. Жаропрочные материалы, многослойная обшивка, различные способы охлаждения должны будут помочь справиться и с этим барьером.

Ракета-межпланетный корабль будет, конечно, отличаться от ракеты-самолета. Для размещения топливного запаса, обеспечивающего достижение космической скорости, надо создавать составную ракету — пока нет еще в нашем распоряжении достаточно мощных источников энергии. Лишь с атомным двигателем пассажирская ракета-одиночка сможет вылететь в мировое пространство.

Межпланетный полет продолжителен, и нужно обеспечить экипаж всем необходимым для жизни в пустоте не на часы, а на месяцы и годы. Понадобится усовершенствовать герметическую кабину, приборы, радиоаппаратуру, позаботиться о питании, о костюмах, в которых можно было бы выйти из ракеты, о приспособлениях для спуска на Землю и другие планеты.

И тогда — теперь это наступит уже скоро — наряду с воздушным транспортом появится транспорт заатмосферный, наряду с воздушными — космические дороги.

Мы, жители Земли, — ее пленники, прикованные к ней цепями, которые до недавнего времени невозможно было разорвать. Никто не избавлен от власти земного притяжения, и каждая попытка преодолеть эту непокорную силу природы дается нелегко.

Трудно оторваться от Земли. Ценой большого спортивного мастерства, тренировки, напряжения воли завоевываются новые сантиметры при прыжках в высоту. Два метра шестнадцать сантиметров — последний мировой рекорд.

Еще труднее совершить полет. Здесь мускулы не помогут. «Человек полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума», — говорил великий русский ученый Николай Егорович Жуковский. Механические — птицы — самолеты и планеры, дирижабли и воздушные шары — таковы были до недавнего времени наши средства в борьбе с земным тяготением.

Вот успехи, достигнутые в этой борьбе: тридцать восемь километров высоты — самолет,[2] тридцать — стратостат. Много или мало? Атмосфера простирается на тысячу и более километров. До ближайшего нашего соседа во вселенной — Луны — триста восемьдесят четыре тысячи километров. Значит, еще очень далеко и до пределов воздушного океана и тем более до соседнего небесного тела. А ведь уже почти исчерпаны возможности тех летательных аппаратов, какими еще недавно мы располагали.

Далеко простирается власть планеты. Земное тяготение действует на огромном расстоянии. Оно удерживает Луну и заставляет наш естественный спутник обращаться вокруг Земли. Оно не дает и искусственным спутникам улететь в глубины вселенной.

До сих пор из-за него ни один летательный аппарат не смог покинуть родную планету и отправиться в межпланетные просторы. Ракета — новое средство завоевания высот — поднимается намного выше самолета. Она уже стала космической путешественницей в полном смысле этого слова.

…Вот ракета установлена на пусковом столе. В баки залито топливо, начинают работать топливные насосы, запускается двигатель. В какое-то мгновение язык пламени появляется у хвоста ракеты. Она еще неподвижна, еще не может бороться с притяжением, не пускающим ее ввысь. Но сила тяги растет: сначала она меньше веса ракеты, затем сравнивается с ним. Вес тянет вниз, сила тяги — вверх. В единоборстве побеждает тяга, и ракета в первые мгновения очень медленно, словно нехотя, а затем все быстрее и быстрее поднимается, устремляясь в небо.

Наблюдающим взлет кажется, будто какой-то огненный смерч уносит стальную сигару. И скоро уже за ракетой невозможно уследить простым глазом: лишь яркая полоска выхлопных газов чертит путь по небосводу.

Сила тяжести — главный противник межпланетных перелетов. Чтобы покинуть нашу планету и отправиться в мировые дали, нужно прежде всего победить тяжесть, вырваться из ее оков. Как это сделать? Обратимся к законам баллистики.

Снаряд со сравнительно небольшой начальной скоростью пролетит десяток-другой километров. Снаряд дальнобойного орудия, вылетевший из дула со скоростью полтора километра в секунду, смог бы не только «выпрыгнуть» за атмосферу, но и проделать в десять раз более длинный путь.

С ростом начальной скорости дуга, по которой летит снаряд, будет все больше и больше вытягиваться. При горизонтальной скорости около восьми километров в секунду снаряд, летящий в плоскости, которая проходит через центр земного шара, будет двигаться вокруг Земли и станет маленькой луной, спутником нашей планеты.

Так случилось с незадачливыми артиллеристами из романа Жюля Верна «500 миллионов Бегумы». Они не попали в избранную ими цель на Земле потому, что снаряд их вылетел из пушки со слишком большой скоростью, и своим выстрелом подарили планете крошечную искусственную луну.

Но это было лишь в фантастическом романе. На деле победителем из первой схватки с тяжестью вышла все же ракета, только особого устройства — об этом немного позже. Именно она позволила достигнуть «первой космической» скорости и создать спутники Земли.

Из-за действия сил земного тяготения спутник не сможет сойти со своего замкнутого пути и умчаться в глубины мирового пространства. Он не сможет и упасть на Землю — его удерживает центробежная сила, появляющаяся при вращении. Сила эта уравновешивает земную тяжесть. В результате не полное освобождение от власти земного притяжения, но первый шаг к нему — движение вокруг планеты.

Если скорость возрастает, орбита спутника — эллипс, один из фокусов которого совпадает с центром земного шара, будет изменяться. При начальной скорости в 11,2 километра в секунду корабль полетит по параболе. Однако притяжение Солнца не даст ему удалиться по этой незамкнутой кривой в бесконечность, а сделает его самостоятельным небесным телом, но уже не спутником Земли, а ее братом, таким же, как и она, спутником Солнца, членом солнечной семьи. И здесь победителем вышла ракета — она одолела земную тяжесть и вышла из-под власти Земли. Первый советский ракетный корабль, достигнув второй космической скорости — свыше 11 километров в секунду, уже совершает свое путешествие во вселенной.

Наконец, достигнув скорости 16,7 километра в секунду, снаряд, полетевший в сторону движения Земли по орбите, освобождается не только от власти родной планеты, но и от власти Солнца. Он покинет солнечную систему и отправится к другой звезде.

Достижение таких скоростей теперь тоже реально для современной техники. «Советская техника имеет реальные предпосылки для того, чтобы забросить тела типа первых американских спутников в межзвездное пространство, удалить их из сферы солнечного притяжения», — пишет член-корреспондент Академии наук СССР А. Ильюшин.

На разных планетах сила тяжести различна. На Юпитере она придавила бы человека, так что он мог бы двигаться лишь с большим трудом. На малых планетах — астероидах — прыжок поднимет человека на несколько сот метров или даже унесет в межпланетное пространство. Чтобы освободиться от власти Луны, надо иметь скорость около 2,5 километра в секунду, от власти Марса — 5, Венеры — 10,3 километра в секунду.

Мы не знаем еще природы тяготения — силы, действующей во всей вселенной, хотя наука и идет по пути раскрытия ее сущности. Выдумкой романистов остается до сих пор «броня», позволяющая укрыться от силы тяжести. Правда, в иностранных журналах можно в последнее время прочитать сенсационные статьи о невесомых самолетах, о «гравипланах», которые будто бы могут уменьшать свой вес или терять его совсем. За дымовой завесой сенсаций пока еще нельзя разглядеть, где кончается вымысел и начинается правда. Вероятно, работы по управлению этой вездесущей силой природы ведутся. Но это и все, что пока можно сказать. Пока ощутимые плоды приносит другой способ борьбы.

Уничтожить тяжесть нельзя, но бороться с нею можно. В борьбе за преодоление силы земного притяжения нашим средством будет скорость.

Когда же борьба закончится успехом, когда космический корабль вырвется из-под власти планеты, двигатель ему будет не нужен. Инерция понесет его через просторы вселенной к другим мирам. Не тратя ни капли горючего, корабль пролетит миллионы, десятки миллионов километров.

Подчиняясь законам всемирного тяготения, он может направиться по заранее рассчитанным путям к Луне или планетам, сможет побывать в любом уголке солнечной системы.

Циолковскому было шестнадцать лет, когда он придумал центробежную машину для подъема в мировое пространство. Ему показалось, что он сделал великое открытие: нашел дорогу к звездам. Юноша всю ночь бродил по Москве, переживая восторг открытия.

«Я был так взволнован, даже потрясен, что не спал целую ночь… и все думал о великих следствиях моего открытия, — вспоминал он. — Но уже к утру я убедился в ложности моего изобретения. Разочарование было так же сильно, как и очарование. Эта ночь оставила след на всю мою жизнь, и через 30 лет я еще вижу иногда во сне, что поднимаюсь к звездам на моей машине и чувствую такой же восторг, как в ту незапамятную ночь».

Однако Циолковский не сдался. Неудача не сломила его, а заставила настойчивее искать. Основа верна: только быстрое движение разорвет цепи тяжести, только достигнув космической скорости, можно навсегда освободиться из-под власти Земли и устремиться в глубины вселенной.

Но как получить такую скорость? Достижимы ли для человека «заветные» космические скорости, открывающие дорогу в межпланетное пространство? Этот вопрос мучает Циолковского. Он перебирает известные способы и отбрасывает их один за другим.

Может быть, пушка? Теоретически выстрел мог бы сообщить летательному аппарату нужную скорость. Но — увы! — люди в снаряде, выброшенном в мировое пространство исполинской пушкой, были бы раздавлены. Слишком резко увеличивается скорость снаряда, слишком силен толчок при выстреле. Даже при огромной длине ствола ускорение раздавит пассажиров.

Можно было бы добиться космической скорости с помощью электромагнитной пушки, которая не выбрасывает снаряд силой пороховых газов, а разгоняет его переменным магнитным полем гигантской катушки. Но и здесь удар снаряда о воздух при вылете из дула будет таким сильным, что человек его вряд ли перенесет. Кроме того, полетев в лишенном двигателя, неуправляемом снаряде, нельзя надеяться на возвращение.

Центробежная сила? И о ней мысль давно пришлось оставить, и она не поможет.

Проекты межпланетных сообщений с помощью гигантских метательных машин также неосуществимы. Лишь с ракетой — подлинным кораблем вселенной — связаны надежды на осуществление путешествия в космос.

Но прежде чем появилось верное решение, прежде чем были достигнуты, как вспоминал потом Циолковский, «результаты столь замечательные, что умолчать о них было бы недопустимо», творческая мысль ученого проделала долгий и сложный путь.

Надо было ясно представить себе сначала, какие условия придется встретить кораблю среди планет и звезд. Воздуха нет, безвоздушное пространство. Как двигаться в нем, если нет никакой опоры для движения? Движение невозможно без отталкивания. Пешеход отталкивается от земли, винт корабля — от воды, пропеллер самолета — от воздуха.

«Если опоры нет, ее надо взять с собой», — думает ученый. На листке бумаги возникает эскиз необычного аппарата.

«Снаряд для путешествия в свободном пространстве, который я сейчас опишу, будет служить для передвижения человека и различных предметов… без неподвижной опоры и по желаемому направлению», — написано сверху. Ниже — рисунок: шар с людьми, его толкает отдача, возникающая при стрельбе ядрами из пушки.

Конечно, такому шару до настоящего межпланетного корабля еще очень далеко. Это только идея, принцип, первоначальный набросок. Его Циолковский сделал в 1883 году в рукописи «Свободное пространство».

Через тринадцать лет ему неожиданно попалась брошюра с интригующим заголовком: «Новый принцип воздухоплавания, исключающий атмосферу, как опорную среду». Прочел — и разочаровался: расчетов никаких, принцип же был ему известен ранее. Впоследствии ученый вспоминал, что брошюра все же дала толчок мысли, подтвердила верность избранного пути. Он начал вычисления, серьезную работу.

В поисках аппарата, несущего опору для движения в себе самом, Циолковский останавливается на ракете. Но не сразу увидел он в ней прообраз будущего космического корабля.

Были и раньше люди, предлагавшие применить ракету для полета человека. Проект первого в мире порохового ракетного летательного аппарата принадлежит Кибальчичу. Известны и многочисленные изобретатели всевозможных воздухоплавательных приборов реактивного типа — прошлый век изобилует подобными примерами.

Идеям ракетного полета отдавали также дань поэты и писатели. Вспомним путешествие Сирано де Бержерака на Луну, описанное Ростаном, произведения Жюля Верна и многих других. Смутное сознание истины руководило ими. Истина же была не близко, и велика заслуга того, кто приподнял завесу времени и разглядел в игрушке, рассыпающей по небу разноцветные звездочки фейерверка, завтрашнего победителя тяжести, который раздвинет для человечества границы познанного мира.

Никто до Циолковского так ясно, четко, неопровержимо не доказал, что ракета и есть давно искомый корабль вселенной. И никто так полно и всесторонне не раскрыл ее возможности, поистине изумительные по грандиозности будущих применений.

Циолковским выведены основные формулы. Они объясняют закономерности полета ракеты, утверждая основу основ — возможность достижения космических скоростей. Ему сразу же хочется представить себе, как это будет, и он берется за перо, чтобы не только математическими выкладками, но и взором писателя проникнуть в будущее. У мечты есть теперь прочный фундамент. Повесть «Вне Земли», начатая им еще в 1896 году, тем и характерна, что точный расчет определяет ее содержание. Фантастика стала подлинно научной.

Небесный корабль — ракета — приобрел для ученого, наконец, конкретные формы. В 1903 году он публикует первое в мире исследование, посвященное проблеме ракетного полета. В нем он дает описание будущей межпланетной ракеты.

Длинный обтекаемый корпус — нельзя забывать, что в начале пути сотни километров воздушной среды. Двойная обшивка с жидким кислородом внутри, чтобы охлаждать стенки, раскаленные трением о воздух. Герметически закрытая пассажирская каюта со всем необходимым для жизни и наблюдений. Хранилища жидкого топлива, насосы, подающие топливо в камеру сгорания, и расширяющаяся труба—сопло. Через него вытекает поток газов — та опора, отталкивание от которой движет ракету. Наконец рули из несгораемого тугоплавкого материала, поставленные на пути газовой струи. Поворот руля отклоняет струю и вызывает поворот самого корабля. Вот устройство ракеты, уносящей человека во вселенную.

Ракетой можно управлять — это не снаряд, который, вылетев из пушки, становится беспомощной игрушкой тяготения. Скорость, направление полета, ускорение при взлете — все в руках пилота.

Более полувека назад опубликовал Циолковский описание своего корабля.

Техника за полвека шагнула далеко вперед. Еще нет пассажирской каюты в современной ракете, но эта ракета, предугаданная Циолковским, уже поднялась в мировое пространство. Она не только совершает путешествие вокруг Земли, не только поднимается с приборами за атмосферу, но и путешествует в межпланетном пространстве.

Современная наука и техника осуществили то, что предначертал Циолковский.

Необходимы автоматические приборы, управляющие по заранее намеченному плану движением ракеты и силой взрывания, писал ученый. Они созданы теперь: ракеты-автоматы стали частыми гостями в высоких слоях атмосферы. Автоматические лаборатории подняты ракетами в преддверие космоса, и один за другим появляются спутники у нашей планеты. Появился искусственный спутник и у Солнца.

Необходимо также найти наиболее подходящие вещества для взрывания, указывал Циолковский. Такие вещества найдены, но химия ракетных топлив еще не сказала своего решающего слова. И в перспективе — ядерная энергетика, обещающая ракете невиданные космические скорости.

Опыты должны руководить нами, подчеркивал ученый, говоря о создании двигателя, о выборе материалов. И то и другое создано уже не только для высотных, но и для межпланетных ракет. Но металлургия и ракетная техника тоже не сказали еще своего решающего слова.

Много трудностей предстоит одолеть, прежде чем человек отправится во вселенную, предупреждал Циолковский. Мы знаем это, но мы помним и другие его слова: все данные науки за то, что победа рано или поздно будет одержана!

Языком математических символов выразил Циолковский свое величайшей важности открытие. Он установил непреложный закон, которому подчиняется движение ракеты: скорость ее возрастает до огромных величин, если запас топлива достаточно велик.

Сколько, однако же, понадобится топлива ракете, чтобы превратиться в спутника Земли? Сколько его требуется для перелета на Луну? В первом случае топливный запас должен в пятьдесят раз превышать вес самой ракеты, во втором — в двести.

Таковы результаты приближенных расчетов. На практике эти цифры еще более возрастут. Кроме того, нельзя забывать о возвращении на Землю — для этого тоже нужно топливо. Оказывается, цифры угрожающе велики.

В современном ракетном самолете, предке будущего межпланетного корабля, топливо весит столько же, сколько машина, — единица на единицу. В современной крупной ракете — втрое больше. Разница, как видим, огромная. Казалось бы, опять безнадежный тупик! Ибо вместить такое колоссальное количество топлива не в состоянии никакая ракета, как бы велика она ни была.

Океанский теплоход берет на борт топлива всего десятую долю своего водоизмещения. Крупнейший в мире самолет весит сто восемьдесят тонн, из них на долю горючего приходится примерно половина, и лишь на рекордных скоростных самолетах удавалось запасать его в количествах двух третей от полетного веса.

Примеры, пожалуй, не очень удачные, так как самолет, корабль и ракета друг на друга не похожи. Но они показывают, каким может быть относительный запас топлива у транспортных сооружений XX века. Сколь бы легкими материалами мы ни располагали, никакие ухищрения не помогут построить гигант, сверх всякой меры начиненный горючим.

Есть, правда, и другой путь. Его подсказывает тот же основной закон механики ракетного полета. Оказывается, наибольшая скорость ракеты зависит еще и от того, как быстро вытекают газы из двигателя. Она тем больше, чем быстрее движение газовой струи.

Сейчас скорость истечения газов достигает двух с половиной километров в секунду. Стоит увеличить ее вдвое, и ракета достигнет круговой скорости при всемеро меньшем запасе топлива. В десять раз снизится запас топлива, необходимый для перелета на Луну. Запаса, в пятьдесят раз большего, чем вес конструкции, вполне хватит тогда для вылета из солнечной системы, для полета к звездам.

Так теория межпланетных путешествий подходит к решению проблемы скорости.

Работы Циолковского дали результаты столь грандиозные, что о них ранее не могли даже и думать. Человечество накануне полета во вселенную. Ясна задача, намечены средства ее решения, готов эскиз межпланетного корабля.

Казалось бы, трудности позади, инженерам остается только воплотить эскизы в чертежи, чертежи — в металл. И топливо для ракет есть — ведь ракетный двигатель создан давно, и люди будут готовы к космическому рейсу. Летают же они с огромными скоростями на реактивных самолетах! Но громадный запас топлива, который надо взять с собой, лишает всякой надежды достигнуть заветной цели. Она остается такой же далекой, как и раньше, словно не было мучительных поисков, словно не помогали математика и механика найти единственно верное решение, словно не преодолевались человеком одно за другим препятствия, поставленные природой.

Все дело в мощном источнике энергии. И хотя в наши дни энергетика ставит на службу человеку скрытые природой колоссальные силы, ведет наступление на атомное ядро, атомной ракеты пока все еще нет.

Те, кто складывал оружие без боя, говорили: «Забудьте о дороге к звездам, ждите, пока сила, скрытая в недрах атома, не будет поставлена на службу технике». Но те, кто верил в могущество разума, продолжали поиски.

Почти четверть века назад инженер Цандер, последователь Циолковского, предложил смелую идею — соединить межпланетную ракету с самолетом, который поднимет ее, а потом будет отдан в жертву во имя скорости. Части самолета, расплавленные в особом котле, добавятся к топливу и пойдут в пищу ракетному двигателю. Металлическое топливо даст возможность сэкономить общий запас горючего, необходимый для вылета в мировое пространство.

Позднее Цандером был разработан проект межпланетной ракеты, соединенной с двумя самолетами. Один из них, большой, должен был поднять ракету с Земли и послужить частично в качестве дополнительного топлива. На другом, малом, путешественники возвратились бы на Землю.

Цандер пробовал сжигать металлы, измельченные в порошок, искал способы практически доказать осуществимость своей идеи. На страницах его сочинений за сухими выкладками скрыта страстная уверенность в правоте этого дела, ставшего делом всей его жизни. «По моему убеждению, — пишет он, — ракеты, использующие большую часть своей конструкции в качестве горючего, будут первыми, при помощи которых удастся… отделиться от земного шара…»

Нельзя забывать, что эти слова писались в начале тридцатых годов нашего века, когда только начинали по-настоящему крепнуть крылья у самолета, а до ракеты, которая совершила бы прыжок за атмосферу и стала чемпионом скорости, было еще далеко. Новаторская идея Цандера и до сих пор остается в арсенале ракетостроения. Время покажет, что даст она технике космического транспорта.

Новые идеи выдвигал и Циолковский. После Великой Октябрьской социалистической революции к нему пришло заслуженное признание. Советское правительство окружило ученого заботой и вниманием. Работая, он продолжал поиски, искал ответа на вопрос, как преодолеть трудности, связанные с получением космических скоростей.

В двадцатом году, вернувшись к повести «Вне Земли», он написал: «От простой ракеты перешли к сложной, составленной из нескольких простых». Громадная ракета разделена на отдельные ячейки, в каждой из которых есть свой ракетный двигатель и запас топлива. Работать они могут все одновременно или поочередно. Так уже легче: груз как бы разбит на части. Но… облегчение весьма относительное: ведь отработанный отсек ракеты остается мертвым балластом, его надо тащить с собой, а для этого понадобится горючее.

А что, если сбрасывать ненужный балласт, облегчая движение всему кораблю? Через девять лет Циолковский выпускает книгу «Космические ракетные поезда».

«Одиночной ракете, чтобы достигнуть космической скорости, надо давать большой запас горючего, — отмечает он. — Поезд же дает возможность или достигать больших космических скоростей, или ограничиться сравнительно небольшим запасом составных частей взрывания».

«Поезд» — название не совсем удачное. В ракетном поезде нет вагонов, он состоит из одних паровозов. Это соединение нескольких ракет. Каждая из них способна тянуть или толкать остальные.

Как эстафету, передают ракеты друг другу право вести весь составной межпланетный корабль. Скорость его постепенно возрастает. Сделав свое дело, ракеты-ускорители отделяются и возвращаются на Землю. Последняя оставшаяся ракета с пассажирами и полезным грузом побеждает силу тяжести, и ее скорость достигает космической.

Как вывод из основного закона ракетного полета, Циолковский наметил два пути повышения скорости ракеты: увеличение запаса топлива и увеличение скорости истечения газов. Идеей составной ракеты он подсказал еще одну возможность: чем больше число ракет в поезде, тем больше окончательная скорость.

Теоретически восьмиракетный поезд, снабженный топливом, которое мы уже имеем или получим в ближайшем будущем, мог бы вырваться в мировое пространство. Вдобавок ракеты-ускорители не пропадают даром: их можно возвратить и использовать снова и снова, чтобы отправить в путешествие сколько угодно поездов.

Конечно, составную ракету построить не так-то просто. Однако теперь, спустя четверть века после рождения идеи, жизнь начала подтверждать верность найденного Циолковским пути. Круговая скорость — восемь километров в секунду, вторая космическая скорость — свыше одиннадцати километров в секунду — таковы результаты, достигнутые ракетным поездом благодаря успехам современной техники.

Циолковский прекрасно отдавал себе отчет в том, насколько все-таки сложное и дорогое дело ракетные поезда. Поэтому он до конца своих дней, даже будучи тяжело больным, настойчиво искал более простых путей достижения космической скорости.

И вот, наконец, он сообщил о новом открытии:

«Сорок лет я работал над реактивным полетом, в результате чего дал — по общему признанию, первый в мире — теорию реактивного движения и схему реактивного корабля. Через несколько сотен лет, — думал я, — такие приборы залетят за атмосферу и будут уже космическими кораблями. Непрерывно вычисляя и размышляя над скорейшим осуществлением этого дела, я натолкнулся на новую мысль относительно достижения космических скоростей.

Последствием этого открытия явилась уверенность, что такие скорости гораздо легче получить, чем я предполагал. Возможно, что их достигнут через несколько десятков лет, и, может быть, современное поколение будет свидетелем межпланетных путешествий».

Переливание горючего в полете — вот этот новый прием достижения высоких космических скоростей. С Земли стартует не поезд, а несколько соединенных бок о бок ракет. Их двигатели работают одновременно, все они набирают скорость, пока не израсходуют часть топливного запаса. Тогда половина ракет пополняет свои баки за счет остальных. Пустые отделяются и возвращаются на Землю, оставшиеся продолжают лететь, уже полностью заправленные топливом.

Этот прием повторяется несколько раз, и в конце концов остается последняя, пассажирская ракета, разогнанная остальными уже почти до космической скорости. Как и раньше, ракета теперь не бессильна, ее баки полны: еще одно решающее усилие — и на циферблате указателя скорости стрелка доходит до заветной цифры.

В ракетном поезде ускорители берут на себя тяжесть огромного запаса топлива, которую не под силу нести одной ракете. Однако каждый ускоритель должен толкать весь поезд и, значит, иметь двигатель с чрезвычайно большой тягой.

В новом варианте составной ракеты ускорители не только делят между собой топливный запас, но и соединенными усилиями, работой всех своих двигателей, а не какого-нибудь одного, помогают достигнуть космической скорости.

Есть проекты, идеи, мысли, которые принадлежат будущему, и оценить их по достоинству может только время.

Более четверти века прошло со времени рождения первого в мире самолета до торжества авиации. Десятилетия ждала воплощения идея реактивного двигателя. Столетие понадобилось, чтобы набросок совершенного теплового двигателя — газовой турбины — превратился в инженерный проект, а затем в реальную машину.

Ракета на жидком топливе, предложенная Циолковским в начале нашего века, поднялась в воздух лишь в конце двадцатых годов. Но разве мог кто-нибудь тогда, глядя на ее робкий взлет, сказать, что уже полтора десятилетия спустя она будет совершать полеты на сотни километров! А от ракеты-спутника Земли и межпланетной ракеты тогда, казалось, отделяли нас многие десятки лет… Жизнь внесла свои поправки: от первого взлета ракеты до первого спутника прошло всего двадцать восемь лет!

Так и сейчас трудно оценить полностью все значение трудов Циолковского и других ученых, решающих проблему достижения космических скоростей. Вероятно, и сейчас развитие техники внесет что-то новое, чего нельзя было ранее предугадать. Возможно, будут предложены другие проекты, намечены иные, более короткие и менее сложные пути.

У этого шарика с длинными усами антенн оказалась самая удивительная судьба, какую только можно себе представить для творения человеческих рук.

Стремясь сохранить для грядущих поколений память о наших днях, двадцать лет назад на Всемирной выставке в Нью-Йорке американцы погребли глубоко в земле «бомбу времени». В прочный металлический футляр положили наиболее характерные предметы нашего века, в число которых попали библия, сигареты «Кэмел» и модная дамская шляпка. Вот чем хотели поразить они своих далеких потомков — жителей семидесятого века. Неизвестно, конечно, какие мысли вызовет такая находка.

Наш же шарик «прожил» всего девяносто четыре дня. Он залетел в космос и не вернулся на Землю. На Всемирной выставке в Брюсселе миллионы людей увидели копию первого искусственного небесного тела. Оригинал не сохранился, но память о нем, несомненно, переживет века, и человечество навсегда сохранит сознание величия этого шага — запуска первого спутника.

Пионер покорения космоса имел скромный и отнюдь не внушительный вид. Размером с большой мяч, он поблескивал гладко отполированной металлической поверхностью. Ничего загадочного не было и в торчащих в разные стороны штырях антенн. И тем не менее при взгляде на него люди испытывали какое-то особенное чувство. Появился ничтожно малый по сравнению с планетами, но полноправный член солнечной семьи! Как и они, как и Луна, этот шарик подчинялся законам небесной механики, хотя был создан не природой, а людьми! Он превратил человека в гражданина вселенной, он доказал, что людям покорятся просторы космоса, как некогда покорилась Земля.

Одна цифра, связанная с первым спутником, поразила иностранных ученых. Некоторые из них даже спрашивали у советских коллег: не ошибка ли это? Может быть, запятая здесь стоит не на месте — не 83,6, а 8,36? Речь шла о весе. Да, он был достаточно велик. За каждый килограмм, посланный в космос, в путешествие вокруг Земли, надо платить дорогой ценой — огромной тратой энергии. А успехи химии ракетных топлив, в свою очередь, достаются тяжелым трудом, годами опытов, обширными изысканиями целой армии людей. И не одних только химиков, а инженеров и ученых самых разных специальностей, ибо ракета-спутник воплощает в себе достижения «переднего края» ряда отраслей техники, ряда областей науки.

Еще большее изумление вызвала другая цифра. Вес аппаратуры и оборудования второго советского спутника составил 508,3 килограмма! Герметическая кабина с Лайкой уже явилась богато оборудованной лабораторией для изучения на опыте вопросов космической медицины. Кроме нее, в передней части ракеты, превратившейся в спутник, разместились еще разнообразные приборы. Одни из них несли «службу Солнца» — регистрировали излучения, которые поглощаются атмосферой и не доходят до поверхности Земли. Другие служили «ловушками» космических лучей. Третьи отмечали температуру и давление. Два радиопередатчика, питание для них и всего приборного хозяйства, аппаратура, передающая результаты измерений, — дополняли груз.

А в мае 1958 года мир был поражен новой победой наших ученых, инженеров и рабочих.

Мощной ракетой-носителем был выведен на орбиту третий спутник, намного превосходящий по своим данным первые два. Он проносился над земной поверхностью, удаляясь от нее почти на 1 900 километров. Вес и размеры третьего спутника таковы, что его с полным правом можно назвать подлинно космическим кораблем. Вес — 1 327 килограммов, длина — 3,57 метра, диаметр — 1,73 метра — эти цифры говорят сами за себя. И, несмотря на большие параметры, продолжительность жизни третьего спутника ожидается много большей, чем у первых двух: не 94, не 103 дня, а значительно дольше!

Богато оснащенный различными приборами, спутник позволяет проводить всевозможные геофизические и физические исследования. Свойства ионосферы, состав и давление воздуха в верхних слоях атмосферы, магнитное поле Земли, космическое и солнечное излучения, микрометеоры — вот перечень проблем, которые исследует спутник. Трудно переоценить значение нового шага во вселенную!

Наш третий спутник-гигант — большая космическая лаборатория. Одна его аппаратура весит почти тонну. Богатое приборное оборудование — характерная черта, отличающая его от двух его младших собратьев.

Впервые спутник оснащен приборами, которые позволяют непосредственно измерять давление и состав самых верхних слоев атмосферы.

Батарея на третьем спутнике состоит из нескольких секций, размещенных спереди, на боковой поверхности и на заднем днище. Благодаря такому устройству батарея дает ток при любом положении спутника относительно Солнца. Этот дополнительный источник питания позволил уменьшить вес, за счет чего оказалось возможным разместить на спутнике больше приборов. Вопрос о том, насколько хорошо будет работать солнечная батарея в условиях космического полета, представляет большой интерес для будущего.

За спутником ведется постоянное наблюдение с помощью радиотехнических и оптических средств. Все данные наблюдений обрабатываются быстродействующими счетными электронными машинами.

И третий советский спутник внес свой вклад в дело изучения вселенной. Теперь уже полностью выполнена вся намеченная программа научных измерений.

Десятки тысяч наблюдений дали возможность точно рассчитать его орбиту, определить, как тормозится он атмосферой. А это позволяет судить о плотности воздуха на больших высотах. Когда же спутник, облетая Землю, приближался к ней, давление и плотность измерялись специальными манометрами. Оказалось, что на высоте 266 километров плотность в 10 миллиардов раз меньше, чем у поверхности нашей планеты. А при подъеме еще на 100 километров она уменьшается дополнительно в 10 раз.

Обнаружены очень интересные факты. Атмосфера с заметно ощутимой плотностью простирается гораздо выше, чем предполагали до сих пор. Неожиданно велика оказалась напряженность электрического поля в «верхней» атмосфере Земли.

Еще более совершенные приборы позволили расширить наши представления о космических лучах. Выяснилось, что Земля окружена ореолом из быстро-движущихся частиц, который она удерживает своим магнитным полем. Получены новые данные о плотности метеорного вещества. Наконец успешно работали солнечные батареи.

Самое важное, о чем говорят уже первые, предварительные данные, это то, что человек сумел, послав точнейшие приборы на недоступную ранее высоту, добыть ценнейшие результаты о свойствах земной атмосферы.

Третий искусственный спутник является важнейшим шагом на пути создания космического корабля. Новая летающая лаборатория, оборудованная разнообразной научной аппаратурой, помогает раскрывать тайны природы. Это стало возможным благодаря ракетам — мощному средству исследований в таких областях, которые до недавнего времени оставались недоступными для человека.

Уже послана советская ракета в сторону Луны, она преодолела неизмеримо большее расстояние, чем от Земли до Луны. Не на тысячу семьсот, а на сотни миллионов километров удалилась она от нашей планеты.

Все более тяжелые спутники — тот путь, который действительно привел к подлинной победе человека над пространством. Поэтому третий наш спутник так удивил мир. Поэтому вызвала такое восхищение наша космическая ракета. Последняя ее ступень весит почти полторы тонны! Американские спутники-крошки, посланные, наконец, в пространство после ряда неудач, весили менее двадцати килограммов каждый, а небольшие лунные американские ракеты упали на Землю.

Полеты в мировое пространство, даже если бы удалось продлить маршрут как угодно далеко, не самоцель. Только с приборами, радиопередатчиками, а потом, возможно, и с телевизионной установкой стоит отправлять ракеты в дальний полет. Только тогда, оставаясь на Земле, мы словно побываем в космосе, сможем раскрыть его тайны.

Тем не менее даже маленькие искусственные космические тела, которые двигаются в окрестностях нашей планеты, оказывают огромную услугу науке. Они разведчики верхней атмосферы и могут пробыть в ней месяцы и годы. Наблюдая за ними, можно судить о плотности воздуха там, где обычные ракеты проводят лишь немногие минуты. Да и рекорд высоты остается за ними: им доступны самые крайние области воздушного океана. Они могут быть и исследователями планеты, вокруг которой совершают свой путь, — ее формы, силы тяжести на ней. Наконец они смогут служить маяками для навигации и помощниками географа. С помощью этих крошечных шариков будут уточняться карты громаднейшего шара — Земли, измеряться, и притом весьма точно, любые расстояния на нем.

Ежедневно с площадок метеостанций взмывают в воздух шары-пилоты. Ветер уносит их, и, следя за полетом, наблюдатели узнают о скорости и силе воздушных течений, хотя и не на слишком большой высоте. Маленький шарик ловят в особые подзорные трубы, его цепко, как прожектора самолет, держит на прицеле луч радиолокатора. Подобно шару-пилоту может летать, только уж на недоступных для воздухоплавателей высотах, шар-спутник, как и его младший собрат, тоже без приборов. Кстати, у них может быть сходство и по устройству: «небесный глаз» — легкая оболочка, которая выбросится из ракеты, — автоматически наполнится затем газом, раздуется, и маленький шарик заблестит в солнечных лучах ярче самой яркой звезды. Его легко сфотографировать или проследить за ним радиолучом.

Ежедневно взлетают в воздух шары-зонды — автоматические летающие метеостанции, уже с приборами и передатчиками. Радиосигналы докладывают о температуре, давлении, влажности.

И так во множестве мест, в строго определенные часы. Словно человек-великан оглядывает сверху свои владения, чтобы потом сказать: вот какую погоду ждите завтра! Это он говорит для всех: «Завтра, по сведениям Центрального института прогнозов…» К нему прислушиваются тогда летчики на аэродромах, капитаны в портах, альпинисты в походе, геологи в экспедициях, да и мы всегда с интересом слушаем сводку погоды. А в ее составлении участвовали тысячи станций, находящихся близ Северного и Южного полюсов, в горах и других глухих уголках, которые даже невозможно перечислить.

В космосе нет погоды. Но там будет своя служба — служба Солнца, космических лучей, метеоров и космической пыли, полярных сияний, магнитного поля Земли, ее облачного покрова. Подобно шарам-зондам, ее будут нести маленькие шары-спутники. Приборы на них непрерывно поведут наблюдения. Их запишет автомат на магнитную ленту. Когда космическая лаборатория станет пролетать над приемными станциями, включится передатчик: все, что записано, узнают тотчас же люди на Земле. Нечто похожее на разведку погоды… Но одна такая долго летающая в заоблачных далях звездочка способна заменить тысячи лабораторий на Земле.

Иссякнут батареи, замолчит передатчик, погибнет сам шарик — новые придут ему на смену. И если бы можно было, как делается в кино, снять сцены рождения и гибели каждой из этих созданных человеком звезд, а потом собрать их вместе, мы увидели бы фантастически красивую картину.

По небосводу, поблескивая, проносится яркая звезда. Вот она скрывается, затем появляется снова, и вдруг вместо нее уже тянется блестящий след, тянется и пропадает где-то у горизонта. На смену ей взлетает другая…

Впрочем, здесь мы уже забежали в будущее, охватив, правда, далеко не все, что будет. Будут не только спутники-крошки. Путь, несомненно, ведет к спутникам-гигантам, орбиты которых опояшут нашу планету и приблизятся к Луне. Этот путь начат первыми спутниками — пионерами будущих космических путешествий. Построив их, мы вступили в тот удивительный век, когда и до самой далекой планеты, оказывается, не так уже далеко.

«В результате большой напряженной работы научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро создан первый в мире искусственный спутник Земли…»

«Произведен успешный запуск первого спутника…»

«Ракета-носитель сообщила спутнику необходимую орбитальную скорость около 8000 метров в секунду…»

«Накоплен большой материал радиотехнических и оптических измерений…»

«Произведен запуск второго искусственного спутника Земли…»

«По данным измерений, полученных с борта спутника, функционирование научной аппаратуры и контроль за жизнедеятельностью животного протекают нормально…»

Так просто, буднично, лаконично звучали сообщения, которым жадно внимал мир.

На словах — просто. Но что скрывается за ними? Раскроем их, и тогда глубже поймем справедливость многих слов, произносившихся в те дни и вызванных одним чувством — гордостью, восхищением. «Величайший подвиг» — так оценили наша партия и правительство запуск спутников. Почему подвиг?

Воскресим несколько страничек недалекого прошлого.

Год 1930-й. Был сконструирован первый советский жидкостный ракетный двигатель. Организована Группа изучения реактивного движения (ГИРД), из которой вышло немало инженеров — активных деятелей советской ракетной техники. В работах ГИРД нашло отражение многое из того, что впоследствии получило широкое развитие в современном ракетостроении. Применение жидкого кислорода, охлаждение двигателя топливом, насосная подача, ракеты на жидком топливе, ракетный самолет и прочее — все эти проблемы практически разрабатывались работниками группы.

Эти и многие другие работы советских ученых имели большое значение для развития ракетной техники.

Следующая страница: наступил день рождения первой советской ракеты.

Год 1933-й, место действия — где-то под Москвой. Сегодня здесь, на огороженном забором участке, собралась группа людей. Они взволнованы — это видно по их лицам, чувствуется по их голосам. Около блиндажа, у пускового станка, тоже люди. В станке — серебристое удлиненное тело ракеты.

Окончена заливка топлива. Медленно нарастает давление. И бесконечным кажется ожидание всем: и тем, кто остался у ракеты, и тем, кто следит за стрелкой манометра, и тем, кто укрылся в блиндаже, и тем, кто уселся поблизости на деревьях, чтобы лучше увидеть первый взлет.

Наконец раздается долгожданное: «Контакт!» — «Есть контакт!» У основания станка показывается пламя. Двигатель ревет, но… ракета не трогается с места. Неужели неудача?! Вдруг она начинает медленно двигаться и, будто удлиняясь, скользит вдоль направляющих, вырывается в голубое небо. Летит! Летит, поворачивает и скрывается среди деревьев в лесу.

К ней бегут радостно возбужденные люди — участники запуска первой советской ракеты, о которой мечтал Циолковский.

Давно ли, кажется, это было? Всего четверть века отделяет нас от тех дней. Робкий прыжок, проба, разведка будущего.

А теперь… Ракета стала одной из самых совершенных и мощных машин на свете.

Миллионы киловатт развивает ее двигатель за короткое время подъема. Это больше, чем мощность самой крупной в мире гидростанции.

Со скоростью нескольких тысяч метров в секунду вытекают газы из сопла. Температуру в несколько тысяч градусов выдерживает камера сгорания.

Согласованно действуют тысячи деталей, которые составляют конструкцию и от каждой из которых зависит успех.

С величайшей точностью работает автоматика: она управляет полетом, отделяет отработавшие ступени ракетного поезда, выводит ракету на заданную орбиту, включает необходимые механизмы и приборы.

Достигнута была первая космическая скорость. Еще ни один летательный аппарат не мог двигаться так быстро: в пять раз быстрее артиллерийского снаряда сверхдальнобойной пушки, в десять раз быстрее самого скоростного современного самолета.

Приборы для спутника, его оборудование — это множество проблем, причем таких, какие еще никогда не решались инженерами. Необычайные условия работы — вот с чем прежде всего приходится здесь столкнуться. Резкие перемены давления и температуры, усиленная тяжесть и полное отсутствие ее, вредное действие излучений, метеоров и космической пыли, и в конце концов все-таки неизвестность: ведь это только первая вылазка в таинственный космос! Требовалось сочетание самых противоречивых свойств: легкость, малые размеры, малое потребление энергии, прочность, выносливость, точность и надежность в работе. И всего этого добились инженеры.

Нет, не просто запустить в космос даже «кусок железа» — каждый шаг вверх дается с боя. Взрывы американских ракет, которых много было за последнее время, красноречивее слов говорят об этом. Вот почему мы искренне приветствовали ученых Америки, сумевших все-таки справиться с величайшими трудностями запуска искусственных спутников Земли. Вот почему мы приравняли к подвигу труд наших ученых, инженеров, рабочих.

Но ведь топливо, материалы, двигатель, ракета — это еще не все. Для того чтобы обеспечить успех, надо было в буквальном смысле слова заглянуть в будущее. Ракета еще не поднималась с Земли, а в научных институтах занимались космической аэродинамикой, изучали явления, происходящие в разреженной атмосфере при огромных сверхзвуковых скоростях. Ракета только готовилась к подъему, а ее путь — наивыгоднейший из всех возможных, — ученые определяли сложнейшими расчетами.

Спутник нужно было сначала поднять на заданную высоту, а потом точно вывести на круговую орбиту. Как лучше это сделать с наименьшими потерями энергии — вопрос труднейший, и его предстояло решить, привлекая математику и механику, используя всю мощь вычислительной техники. Небольшое, хотя бы в один градус, отклонение направления полета — и путь сместится на сто двадцать километров над Землей! Ошибка в скорости на несколько десятков метров в секунду отзовется более чем стокилометровым изменением орбиты. В результате спутник может войти в плотные слои атмосферы и сгореть, не начав своего обращения вокруг планеты.

И эта труднейшая задача была решена.

Когда же спутник появился над планетой и целая сеть станций, разбросанных по всему миру, повела наблюдение за ним, вычислительные машины, тоже техническое чудо наших дней, обрабатывали обширный материал, точно предсказывая путь маленькой луны.

А какая гигантская работа предшествовала полету первого космического путешественника — Лайки! Сколько упорства, самоотверженности — того, что не измеришь обычными мерками, потребовало снаряжение летающей лаборатории, которая пробыла в космосе почти полгода!

Мало того, что нужен был целый приборный арсенал, который позволял бы вести различные измерения и наблюдения, переводя их затем на язык электрических колебаний и далее в радиоволны. Понадобилось обеспечить уверенную передачу и прием сигналов сквозь ионосферу — броню для электромагнитных волн. Конечно, имелся уже некоторый опыт, ракеты летали на сотни километров ввысь, но одно дело — кратковременный взлет, другое — недели полета.

Однако и это еще не все. Приборы и передатчик без источников электроэнергии годны только для того, чтобы любоваться ими на выставке, удивляясь искусству рук и ума, их создавших. Остроумнейшие приспособления позволяли получить и передать по радио на Землю ответ на любой вопрос. Как чувствует себя в космосе живое существо? Каковы там космические лучи? Насколько сильно рентгеново излучение Солнца? Но если не будет тока — откажет связь. Спутнику нужна электростанция — тоже крошка, батарея фотоэлементов — преобразователей солнечных лучей или радиоактивных излучений. Скоро нас не удивит уже такой электрогенератор размером с небольшую пуговицу, способный летать пять лет подряд. А если вдуматься — какой гигантский в эту маленькую батарейку будет вложен труд! Полупроводники и солнечные батареи только начали входить в жизнь, и они уже получают крещение в космосе — на спутнике, будут они и на межпланетных кораблях.

Солнце вне Земли всегда ярко светит, но все-таки надо, чтобы батарея неизменно была повернута к нему, чтобы лучи отвесно падали на нее. Движение спутника тут серьезная помеха: он в полете беспорядочно поворачивается, хотя и летит по заданной ему кривой. Поэтому необходимо сконструировать специальное следящее устройство — астроориентатор, который сможет постоянно удерживать батарею направленной на Солнце. Еще одна и сложная проблема! Решить ее совершенно необходимо. И над ней успешно работают. Будущим спутникам с фотоаппаратами или телевизорами на борту нельзя кувыркаться как попало.

Слово «тысячи» не раз встречалось в нашем рассказе. Скорости, градусы, детали. И главное — люди. Тысячи людей вложили себя — свой талант, свои руки, время, мозг свой — в одно общее дело. Обелиск на Ленинских горах — память и слава каждому из них, от главных конструкторов до «простых» рабочих: простых в кавычках, ибо не просто рабочий, а человек с золотыми руками готовил ту или иную деталь, тот или иной «свой» винтик, ушедший в космос.

Можно сказать: но ведь так же бывало и раньше. Разве атомная электростанция и ледокол «Ленин», синхрофазотрон и воздушные лайнеры, наконец ракеты — победители пространства, хотя бы межконтинентальная, которой доступна любая точка земного шара, — разве это не «чудеса»? Да, конечно! Однако ни разу еще так ярко не проявлялось содружество многих наук. Ни разу еще так согласованно и дружно не выступали техника и промышленность для решения такой сложнейшей задачи — едва ли не самой сложной из всех задач, какие когда-либо ставил перед собой человек. Недаром слово «спутник» теперь, с тех пор как спутники появились над планетой, стали все чаще писать с большой буквы! Мы говорили до сих пор об искусственных спутниках Земли, но то же самое, и еще в большей мере, относится к запуску в космос нашей ракеты — спутника Солнца.

Спутники и первая космическая ракета разбудили мысли всех людей, где бы они ни жили, чем бы ни занимались. Они заставили призадуматься тех, кто желал бы ввергнуть мир в пучину войны. Они изменили весь политический климат на земном шаре. А если говорить о том, что они сделали для науки, какие горизонты открыли для техники, на ум приходит снова слово «подвиг». Первооткрыватели — этим сказано все. Мы чтим Колумба и Галилея, Ньютона и Коперника, Менделеева и Циолковского. Мы чтим тех, кто открывает дорогу к новым мирам!

«Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазером Жюлем Верном», — вспоминал Константин Эдуардович Циолковский. Жюль Верн в своих романах писал о том, как люди в снаряде гигантской пушки отправились на Луну, как снаряд превратился в спутника Земли, в ее вторую крошечную луну. Мечте Жюля Верна суждено было осуществиться иным путем. Не пушечное ядро, а ракета может победить земное притяжение. На нее, как на подлинный корабль вселенной, первым в мире указал Циолковский.

Он любил мечтать. Но мечта его покоилась на твердом фундаменте созданной им науки — астронавтики. Больше полувека тому назад К. Э. Циолковский написал замечательные слова: «…Можно устроить постоянную обсерваторию, движущуюся за пределами атмосферы неопределенно долгое время вокруг Земли, подобно ее Луне». И вот начинают сбываться его пророческие слова. Ракеты доставили к границам атмосферы маленькие летающие лаборатории.

Иногда по вечерам Циолковский выходил на крышу своего дома, чтобы полюбоваться величественной панорамой звездного неба. Быть может, его мысленному взору представлялись тогда картины будущего. Вот, сверкнув огненной полоской в темном небе, мчится ракетный корабль с первыми путешественниками в космос… Вот среди звезд плывет по небу светящаяся точка, сама похожая на слабую звездочку. Но это не звезда и не планета, а созданное руками человека новое небесное тело — спутник Земли.

В наше время наука и техника развиваются такими быстрыми темпами, что за ними трудно угнаться даже самому смелому воображению. Сравнительно недавно начались подъемы ракет для исследования атмосферы. И вот уже мы стали свидетелями блестящих достижений ракетной техники. Успешные испытания межконтинентальной баллистической ракеты… Подъемы геофизических ракет, осуществляющих обширную программу исследований в верхних слоях атмосферы… Первые спутники Земли… Все эти выдающиеся достижения говорят об исключительно высоком уровне развития советского ракетостроения.

Наша страна, по всеобщему признанию, намного опередила другие технически передовые государства мира. Крупный немецкий специалист, конструктор первой баллистической ракеты «фау–2» доктор Вернер фон Браун, ныне работающий в Америке, заявил, что Соединенные Штаты отстали от русских не менее чем на пять лет.

Советскому Союзу — родине современного ракетостроения и астронавтики — принадлежит первенство в изучении с помощью ракет космического пространства.

Создание спутников — величайший триумф современного ракетостроения. Оно наглядно показало, какими возможностями обладает ракета, ставшая важнейшим орудием науки. Впереди — новые победы в борьбе за раскрытие тайн природы в интересах науки и практики.

Значение создания первых в мире спутников Земли трудно переоценить. Наблюдения за ними и за другими спутниками, которые будут запущены в дальнейшем, несомненно, дали уже и дадут еще ценнейшие научные результаты. Свойства самых верхних слоев атмосферы, изучение солнечных и космических лучей на огромных высотах, наблюдение за магнитным полем Земли — таков далеко не полный перечень проблем, которые могут быть решены с помощью искусственных спутников.

Запуск искусственного спутника — первый великий шаг, сделанный человеком на пути во вселенную. «Великий шаг», — подчеркивал Циолковский.

Научной лабораторией стала отныне вся планета, и ее можно наблюдать всю целиком: не отдельные кусочки, а картину в целом и притом без каких бы то ни было помех! «Ныне, когда осуществлен прорыв в космос, можно сказать, что возможности для научных исследований здесь поистине неисчерпаемы». Эти слова принадлежат трезвым мыслителям-ученым. Но какой же простор они открывают воображению! Тут уместно еще раз вспомнить о солнечных и космических лучах, которые задерживаются атмосферой, о загадках ионосферы, о капризах погоды. Но мы коснемся еще и другого, в чем спутникам также принадлежит исключительная роль.

Физика учит, что при больших, сравнимых со световой, скоростях начинают действовать особые законы. Существует предел для скорости — никакое тело не может двигаться быстрее, чем свет в пустоте. С приближением к пределу, тремстам тысячам километров в секунду, масса движущегося тела возрастает. На примере электрона практика подтверждает справедливость этого вывода, кажущегося парадоксальным. Разогнав электрон до чудовищной скорости в электромагнитном поле, ученые убедились, что он «отяжелел», увеличил свою массу в соответствии с теорией относительности, которая предсказала и объяснила это «чудо» движения, времени и пространства.

Меняется при таких скоростях и ход времени. На корабле вселенной, мчащемся со скоростью, близкой к световой, и на Земле оно будет течь различно. По «земному» времени пройдет, например, сто лет, по корабельному, «звездному» — десять. Почему это так, можно показать пока лишь с помощью математики.

Перенестись, как на уэллсовской машине времени, на сто лет вперед — что, казалось бы, может быть невероятнее? Ракета отдаленного будущего открывает перспективы поистине фантастические! Замедлить бег времени, перепрыгнуть через столетие! Трудно поверить в реальность подобного. Но в этом нет никакого чуда, как нет чуда и во всем другом явлении, которым управляют пока еще непривычные нам законы природы.

Справедливость парадокса времени подтверждается на примере элементарной частицы — мезона. Продолжительность жизни мезона возрастает, если скорость его становится сравнимой со световой. И наблюдаем мы это явление лишь потому, что время для быстродвижущейся частицы и неподвижного наблюдателя течет различно.

Однако это наблюдалось пока что лишь в микромире. Проверить справедливость такого невероятного, казалось бы, явления для наших привычных масштабов было нельзя — просто потому, что на Земле никто не двигался с космической скоростью!

Но появились спутники, и положение изменилось. Правда, восемь километров в секунду — не слишком-то много. Пройдут месяцы, прежде чем обнаружится разница в счете времени на Земле и на искусственной луне. Да и разница, как предсказывает теория, окажется ничтожно малой — крохотные доли секунды. И все-таки она должна существовать! Уловить ее помогут сверхточные часы, а такими располагает сейчас наука. Миллиардная часть секунды — не предел для современных способов измерения времени. Подобные часы будут установлены на спутнике, они уловят разницу, и этим подтвердится один из самых удивительных фактов, с какими столкнется человек, ставший властелином больших скоростей.

Только спутники и автоматические ракеты разведают, как встретит космос человека, а он придет туда — сначала как гость, потом как хозяин. Только они всесторонне разведают трассы будущих небесных кораблей — и тех, которые устремятся в космос, чтобы вскоре вернуться обратно, и тех, которые покинут планету надолго, чтобы посетить иные миры.

Уже сейчас выдвигаются проекты ракет—орбитальных кораблей. На таком корабле, представляющем собой обитаемый спутник, человек сможет совершить более или менее длительный полет в прилегающей к Земле области космического пространства. Помимо чисто исследовательских целей, полеты орбитальных кораблей будут преследовать и цели тренировки к будущим межпланетным перелетам. Выход на круговую орбиту позволит также со временем приступить к постройке внеземной станции — постоянного обитаемого спутника, который будет использоваться для научных исследований и в качестве базы межпланетных кораблей.

Обогатятся науки «земные», но и «небесные» не останутся в стороне. Еще до первого космического полета спутники, вероятно, вынесут за пределы атмосферы глаз астронома — телескоп. И когда ученые получат кассету с пленкой — записи, снимки, сделанные на заатмосферной обсерватории, — для них такой опыт будет значить не меньше, чем полет Лайки для биологов и врачей.

Еще не спустившись на дно океана, люди многое узнали о тайнах больших глубин. Нет сомнения в том, что скоро глубоководный снаряд доставит туда человека. Так и с неизведанными просторами космоса. Еще не побывав там, мы ныне за несколько месяцев узнали о нем столько, сколько не могли узнать за века.

Вот почему справедливо называл Циолковский великим этот первый шаг в космос. Даже если бы все ограничилось только разведкой, «великий» — не преувеличение. Но дело не в одном настоящем. Быть может, важнее будущее, ставшее теперь словно ближе, а главное — реальнее для нас. Просто вере приходит на смену твердая уверенность: космические полеты человека — наше близкое завтра! Вчерашняя сказка становится сегодняшней былью!

Вот почему поистине велик сделанный нами первый шаг.

Что будет дальше? За первым спутником последовали второй и третий. К ним присоединились их младшие американские собратья. Целый хоровод крошечных лун носился вокруг нашей планеты. Постепенно он таял, потому что едва ощутимые следы атмосферы со временем все же давали о себе знать. И, сослужив свою службу, спутники погибали один за другим. Но всегда ли будут спутники сгорать как метеоры? Мы уверенно говорим о будущих искусственных небесных телах в окрестностях Земли, так как твердо знаем: первые — только начало. Предстоит решить немало новых и еще более интересных задач.

Поговорим прежде всего о возвращении спутников. Этот вопрос, естественно, уже сейчас волнует ученых. Снимки земного шара, сделанные из мирового пространства, с огромнейших, пока еще не достигнутых высот, снимки звездного неба, Луны и планет, фотографии со следами космических частиц — вот что хотелось бы получить нам со спутника. Итак, кассета с пленкой должна вернуться из космоса целой и невредимой. И, наконец, вслед за приборами человек должен покинуть Землю и возвратиться на нее!

Скорость входа спутника в атмосферу — несколько километров в секунду. При такой скорости даже в сильно разреженном газе нагрев от трения будет чрезвычайно велик. Недаром вслед за скоростным — «звуковым» — барьером авиация встретила барьер тепловой. Из ракет с ним столкнулись прежде других крупные ракеты, межконтинентальные и носители спутников Земли. Им ведь приходится преодолевать всю толщу атмосферы. С тем же столкнемся мы и здесь, причем условия будут еще тяжелее: судьба метеоров, гибнущих у нас на глазах, показывает, что ждет спутник, если предоставить ему просто упасть.

Даже при скорости примерно десять тысяч километров в час обшивка ракеты нагревается более чем на семьсот градусов! Нагрев снижается, но не уничтожается, благодаря выбору наиболее удобообтекаемой формы и тщательной обработке всех наружных поверхностей. Приходится отдельные части изготовлять из жаростойких сплавов, или пластмасс, да притом обшивку устраивать слоистой: жертвовать одними слоями для спасения других. Можно также охлаждать стенки корпуса, изготовив их из пористого материала и пропуская через поры жидкость, отнимающую тепло.

У спутника, который надо приземлить, есть все же одно преимущество: он начинает свой путь в почти полной пустоте. Атмосфера же не становится плотной сразу. Выход напрашивается сам собой: пользуясь атмосферой как тормозом, постепенно снижать скорость, а затем с помощью выдвижных крыльев осуществить плавный планирующий спуск. Спутнику придется на время стать самолетом, вернее — планером. Впрочем, можно и полностью уподобить его самолету, если снабдить соответственной силовой установкой — тормозным ракетным двигателем, который будет управляться автоматически.

Есть много предложений доставки на Землю наиболее ценной пленки с результатами наблюдений, в то время как спутник будет продолжать полет. Вот наиболее известное из них.

Закончены съемки, и пленка целиком заснята. Автомат вкладывает ее в кассету-патрон, тот, в свою очередь, попадает в парашют, сложенный в виде шара, соединенного с газовым баллоном. У шара имеется маленькая тормозная ракета. Сначала на этой ракете, потом на заполненном газом шаре и совершит приземление кассета с пленкой. Радиопередатчик-маяк известит, куда она опустилась.

Конечно, и спутник и шар-парашют придется покрыть защитной тепловой изоляцией. Тут пригодятся жаростойкие сплавы или керамика, а также охлаждение.

Скоро наступит время, когда так же, как сейчас из высотного полета, будут прибывать на Землю пленки, приборы и пассажиры после многих кругосветных путешествий на спутнике, у порога космического пространства.

Вырастет семья спутников, расширится и станет многообразней их служба. Одни будут помогать метеорологам: летая по разным орбитам, они смогут «видеть» погоду сразу на всем земном шаре. Те, чей путь пройдет над полярными областями, сообщат также о дрейфе льдов в арктических морях.

Спутники — охотники за космическими лучами, наблюдающие за Солнцем, за метеорами… Спутники — физические лаборатории, где можно изучать межзвездное вещество, ставить опыты, проверять теории и догадки… Спутники с фотоаппаратами, кинокамерами, телевизионными передатчиками… Спутники с телескопами… Спутники-радиомаяки — ориентиры для морских и воздушных кораблей, спутники—отражатели коротких радиоволн, которые обеспечат дальнюю связь и телевещание на всю планету… Этот перечень будущее еще увеличит, но и сейчас нетрудно понять, что даст постоянный рой лун, кружащихся на разных высотах и с разными целями над нашей планетой. Человек как бы обретет новое зрение — сетью наблюдательных постов опояшет свою Землю.

Он создаст и настоящее подобие Луны: вечные спутники, пролетающие уже не на границах атмосферы, а на огромных высотах, в космической пустоте. И астрономы занесут в «инвентарную книгу» солнечной системы рожденных Землею новых членов планетной семьи.

Будет меняться и конструкция спутников. Новые источники электроэнергии — атомные батареи — позволят питать током приборы и передатчики в течение нескольких лет. Долговечными будут и полупроводниковые гелиоустановки с аккумуляторами, дающими ток, когда спутник попадет в тень Земли. Научную аппаратуру приспособят к необычным условиям космоса, и получать оттуда всевозможные сведения уже станет будничным делом геофизиков, астрономов, географов, врачей. А затем от автоматических лабораторий перейдут к внеземным станциям, к обитаемым спутникам — о них у нас пойдет отдельный разговор.

Со временем появятся и такие спутники, которые придется повысить в астрономическом ранге. Пока что создания наших рук хотя и залетают за атмосферу, но не слишком удаляются от нее. Управляемые спутники, снабженные двигателями, смогут переходить с орбиты на орбиту. Мы привыкли к сочетанию слов: «управляемый снаряд», привыкнем и к словам: «управляемый спутник». Спутники можно будет заставить описывать более удаленные орбиты, забираться все дальше и дальше в космос для все более глубокой его разведки. По существу, спутник — ближайший родственник межпланетного корабля, если, конечно, им управлять. Ведь выбравшись в пустое, свободное от тяжести пространство, легче направиться дальше — и к Луне и к планетам. Главное уже позади. Еще раз приходит на ум справедливость слов Циолковского о спутнике — это поистине великий шаг!

Ракета с силой тяги в сотни тонн нужна для того, чтобы забросить спутник на орбиту. Ракета-малышка весом всего в пять с половиной килограммов может «столкнуть» с кругового пути шар-парашют и помочь ему спуститься на Землю. И из окрестностей Земли, с постоянной круговой орбиты за атмосферой, имея двигатель, нетрудно уйти, — во всяком случае, гораздо проще, чем сразу отправиться в космический полет. Тут можно обойтись значительно меньшей тягой — не на сотни тонн, а на килограммы и даже на граммы может пойти тогда счет.

Возможно, «странствующие» искусственные спутники направятся к нашему естественному спутнику, чтобы стать его лунами и изучить Луну вблизи. Они смогут обогнуть Венеру и Марс. Наконец они когда-нибудь превратятся и в спутников Солнца, подобно планетам, выбирая тот или иной маршрут, совершат путешествие по солнечной системе.

Предложено было, например, поставив на ракету-спутник небольшой «движок», отправить ее в длительный рейс к планетам. Телепередатчик, локатор, всевозможные приборы, радиоустановки для связи с Землей, автоматическое управление — таково оборудование этой искусственной планетки. Только в отличие от настоящей планеты она по нашей воле будет посещать те уголки солнечных владений, куда мы захотим ее послать. На ней можно будет поселить растения и животных — космический живой уголок, в котором люди будут вести постоянные наблюдения. Первый опыт с Лайкой ведь уже себя оправдал!

В условиях подлинного межпланетного полета проверят двигатели, аппаратуру, точность расчетов небесной навигации, произведут разведку иных миров. Конечно, пока это лишь фантазия. Однако в наше время жизнь быстро обгоняет самую смелую научную мечту. Давно ли первые спутники существовали лишь в проектах и расчетах! Давно ли полеты в космос были излюбленной темой фантастических романов! А сегодня мы уже послали ракету в просторы вселенной. Сквозь даль времен, писал Циолковский, виднеются перспективы до такой степени обольстительные и важные, что о них едва ли кто-нибудь и мечтает. Но мы, свидетели появления спутников и первой космической ракеты, можем и будем мечтать!

Ракеты помогут изучить и освоить планеты. А после планет люди грядущего отправятся в межзвездный перелет.

Тысячи лет мечте о полете к звездам. Эта древняя, заветная и вечно юная мечта владела умами многих поколений людей. Нам выпало счастье жить в эпоху великих свершений, когда самая смелая выдумка бледнеет перед былью наших дней. Мы увидели, как начинают идти к звездам!

Среди многих пожелтевших от времени страниц, повествующих о победах человеческого разума, есть одна, о которой вспомнят будущие историки, когда наступит день создания форпоста науки во вселенной — первой станции вне Земли.

Перед нами научно-популярный иллюстрированный журнал «Вестник воздухоплавания» за 1911 год. Нарисован неуклюжий самолет, летящий низко над землей. На него с удивлением смотрят люди, одетые по моде начала XX века. Тогда самолет был еще диковинкой, авиаторы — необыкновенными людьми. Героика покорения воздуха владела умами, и тысячные толпы восторженно приветствовали короткие взлеты хрупких, казалось вот-вот готовых рассыпаться, летающих «этажерок».

Среди описаний таких полетов затерялась статья под длинным и малопонятным тогда названием: «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Перелистаем страницы со множеством формул и таблиц, и мы попадем в волшебный мир.

Ракета покинула Землю. Она мчится вокруг планеты, и кажется, что сама планета мчится вокруг нас: ракета становится воображаемым центром вселенной, каким некогда считали Землю!

Еще раньше, в 1903 году, автор этой статьи — Циолковский упоминал о том, что можно устроить обсерваторию на искусственной луне и первым в мире высказал мысль о ракете—спутнике Земли. Здесь, в журнале, развивая свою идею, он рисует картины необыкновенного кругосветного путешествия и жизни за атмосферой.

Поднявшись на желаемую высоту, ракета устремляется вокруг Земли. Начальный толчок, и круг за кругом облетает она планету уже без всякой траты энергии, подобно Луне.

За несколько часов огромный земной шар поворачивается, совершая полный оборот. Внизу проплывают горные хребты и лесные массивы, просторы морей и ленточки рек, желтые пятна пустынь и голубовато-белые шапки льда у полюсов. Все это покрыто дымкой, а облака, клубящиеся внизу, на время скрывают от глаз путешественников гигантскую чашу, какой кажется им наша планета. Идут минуты — и новые виды открываются пассажирам ракеты, сменяя непрерывно друг друга, как кадры фильма. День, солнечный свет, уступает место ночи, когда корабль погружается в тень Земли. И день и ночь на корабле длятся немногие часы, продолжительность их — во власти путешественников. Ведь они теперь — обитатели другого небесного тела, новой, хотя и крошечной, луны. Управляя ее движением, выбирая свой путь вокруг Земли, они сделались повелителями дня и ночи.

Но любоваться красотой Земли-планеты, охватить ее взором всю за несколько часов — только ли в этом цель? Нет. И Циолковский пишет:

«Человечество не останется вечно на Земле, но, в погоне за светом и пространством, сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе все околосолнечное пространство».

Не случайно именно эти слова, полные веры в творческий гений человека, высечены на памятнике знаменитому ученому, поставленном в сквере Мира города Калуги.

Вряд ли можно лучше самого Циолковского определить существо творческого метода, которым он шел к заветной цели: «Сначала неизбежно идут: мысль, фантазия, сказка. За ними шествует научный расчет. И уже в конце концов исполнение венчает мысль… Нельзя не быть идее: исполнению предшествует мысль, точному расчету — фантазия».

Фантазия, мечта прокладывают дорогу идее. Они разведчики будущего. Смело идя вперед, мысль-фантазия, мысль-сказка служат путеводной звездой ученому. И как по звездам ведет штурман корабль, так за путеводной звездой мысли идет трезвый расчет, за воображением — действительность.

…Лампа вырывает из темноты дощечку с листом бумаги, положенную на колени, руку, держащую карандаш, и строки, набросанные размашистым почерком:

«Человек во что бы то ни стало должен одолеть земную тяжесть и иметь в запасе пространство хотя бы солнечной системы».

Написавший эти слова откидывается в кресле. Взгляд его скользит по старым, знакомым вещам, спутникам жизни многих лет. Как иногда бывает сильна к ним привычка! Книги, рукописи, модели, горка писем на столе, самодельная слуховая труба.

Трудно отрешиться от родного, привычного взору, и увидеть неизведанное. Но он мысленно не раз бывал в мировом пространстве, и фантазия вновь и вновь уводит его в глубь вселенной.

В 1920 году, через девять лет после того, как было описано воображаемое путешествие на ракете, ставшей маленькой луной, вышло полное издание книги Циолковского «Вне Земли». Это повесть по форме, ученый труд по существу. Здесь формулы, выкладки, таблицы раскрыты в художественных образах.

Мало сделать ракету спутником Земли или Солнца. В безвоздушном пространстве человеку надо построить дом, где он чувствовал бы себя если не совсем как дома, то, во всяком случае, как в удобной каюте теплохода. В нем должно быть все необходимое для жизни — воздух, вода, свет, тепло, пища. Маленькая планетка-корабль будет иметь атмосферу, но только внутри себя, а не снаружи, и будет защищена от ультрафиолетовых лучей и метеорной бомбардировки. Она полетит, подчиняясь законам тяготения, как заправское небесное тело, и будет иметь свою силу тяжести.

Сила тяжести планеты зависит от ее размеров и массы. На планетах-гигантах она огромна, на небольших планетах-астероидах — мала, на крошечной планетке-ракете — ничтожна.

Быстрее вращается ракета — больше тяжесть, медленнее — меньше. Можно сделать тяжесть ее такой же, как на настоящей Луне — в шесть раз меньше, чем на Земле. Можно почувствовать себя, как на астероиде Эрос диаметром в двадцать пять километров, где тяжесть в тысячу раз меньше земной. Можно, наконец, добиться и привычной земной тяжести. Нужен лишь начальный толчок. Чтобы создать его, у ракетных двигателей устроят боковые сопла.

…Прошло много времени. Путешественники уже успели привыкнуть к поразительному зрелищу земного шара, похожего на необычно огромную Луну и подобно ей меняющего фазы. Тень бежала по нему, захватывая все большую поверхность, пока ракета не погружалась в темноту. Тогда края земного диска (его атмосфера) вспыхивали заревом под лучами Солнца. Картина, какую никогда не увидишь на Земле: планета надела яркое кольцо цвета кроваво-красного рубина. Казалось, что дождь падающих звезд осыпает ее — так быстро вращался гигантский темный диск, закрывая собою небосвод. Он как бы вбирал звезды, и блестящий фейерверк вылетал с другого края Земли. Но вот и краешек Солнца показался снова; заря исчезла, наступил короткий ракетный день.

Как ни красиво то, что видят люди из окон корабля, они не могут только любоваться чудесами звездного мира.

Кончились взятые с собой припасы. Кислород и пища — вопрос жизни и смерти для пассажиров ракеты. Но они заранее позаботились о том, как добыть их. Ракета постепенно превратилась в цветущий сад. В оранжерее под щедрыми солнечными лучами зреют плоды. Растения дают нужный для дыхания кислород, поглощая взамен углекислоту и очищая воздух. Планетка сама прокормит своих обитателей, сама создаст атмосферу. Так возникает оазис жизни в мертвом межпланетном пространстве.

Ну, а тепло, свет? И они всецело во власти жителей небесного острова.

Его темная поверхность покрыта снаружи «чешуйками» — блестящими металлическими пластинками, хорошо отражающими тепло. Чешуйки могут подниматься и опускаться, как иглы у ежа. Став на ребро, они открывают солнцу темную поверхность, которая хорошо поглощает тепло. Обитателям ракеты будут доступны все климаты Земли — от арктического холода до тропической жары. Нужно будет только комбинировать темную и светлую одежду жилища.

Однако ракета, ставшая второй луной, — это еще не внеземная станция. Она может быть приспособлена для путешествий, но для длительного пребывания в мировом пространстве нужен особый дом. Какой же?

Мысль эта не покидает Циолковского многие годы. То в одном, то в другом сочинении он возвращается к ней. Постепенно рисуются контуры «эфирного жилища» — внеземной станции, как можно лучше устроенной для жизни, работы, наблюдений вне Земли.

Ракеты привозят за атмосферу части будущего жилища, которое нетрудно собрать людям, одетым в скафандры. Ведь отсутствие тяжести позволит им легко перемещать даже самые большие и громоздкие предметы. А солнечные лучи дадут необходимое тепло для сваривания любых металлов.

Любопытной была бы картина заатмосферного строительства маленького небесного тела. Работают люди, похожие на водолазов, защищенные скафандрами не от воды, а от пустоты. То тут, то там вспыхивают огоньки гелиосварки, и вырастает странное на вид сооружение из металла и стекла.

Длинный конус с широким основанием в виде полусферы — оранжерея. На стенках конуса помещается слой почвы, в ней посажены растения.

«Как земная атмосфера очищается растениями при помощи Солнца, так может возобновляться и наша искусственная атмосфера, — говорил Циолковский. — Как на Земле растения своими листьями и корнями поглощают нечистоты и дают взамен пищу, так могут непрерывно работать для нас и захваченные нами в путешествие растения… Как на земной поверхности совершается нескончаемый механический и химический круговорот вещества, так и в нашем маленьком мирке он может совершаться…»

Через прозрачную полусферу оранжереи льются солнечные лучи. В ней можно создать любую температуру, любой климат, устроить вечный день, дать растениям в достаточном количестве пищу, испробовать, как будут действовать на них интенсивные ультрафиолетовые лучи и слабая тяжесть.

Необычные условия заатмосферной оранжереи, возможно, помогут выращивать и необычные по размерам, вкусу, питательности плоды. Примерные, очень грубые подсчеты показали: одного квадратного метра почвы небесной оранжереи хватит для пропитания человека.

С другой стороны, к конусу-оранжерее примыкает цилиндр, а снаружи, ближе к основанию-полусфере, конус опоясан цилиндрическим поясом. Это жилые и служебные помещения станции. Когда она вращается вокруг продольной оси, возникает тяжесть — сравнительно небольшая в оранжерее, побольше — в жилом «поясе» и цилиндре.

Освещением и отоплением здесь «заведует» Солнце. Станцию снабжает энергией своеобразная солнечная теплоэлектроцентраль. В ее турбинах работает пар, созданный теплом солнечных лучей. Электричество нужно радиоустановкам, многим приборам и механизмам научно-исследовательской лаборатории и базы межпланетных кораблей за атмосферой.

Много будет внеземных станций в космосе. Возникнут астрономические обсерватории, склады топлива, приспособления для связи с Землей и ракетами, путешествующими в окрестностях солнечной системы, гелиоустановки, радиостанции, «гаражи» небольших ракет, поддерживающих сообщение с родной планетой и другими станциями…

Эти «эфирные» города, как называл их Циолковский, будут колоссальными фабриками энергии, неисчерпаемые запасы которой таит Солнце и которая сейчас бесполезно рассеивается в мировом пространстве.

Индустрия в пустоте…

— Да, — говорил Циолковский, — там мы получим в миллиарды раз больше энергии, чем имеем сейчас на Земле. Что странного в идее воспользоваться этой энергией?! Что странного и в мысли овладеть окружающим земной шар беспредельным пространством?!

Не надо забывать, что Циолковский считал свои идеи о космических путешествиях и освоении солнечных просторов делом грядущих поколений, и поэтому нельзя рассматривать их с точки зрения техники сегодняшнего дня. Возможно, что будущее подтвердит правоту Циолковского.

…Лампа вырывает из темноты дощечку с листом бумаги, положенную на колени, руку, держащую карандаш, и строки, написанные размашистым почерком. Новый листок, новые мысли:

«Нет конца жизни, конца разуму и совершенствованию человечества. Прогресс его вечен… Смело же идите вперед, великие и малые труженики земного рода, и знайте, что ни одна черта из ваших трудов не исчезнет бесследно, но принесет вам в бесконечности великий плод».

Какое благодарное поле для строителя — свободное от тяжести безвоздушное пространство! Ничто не мешает архитектору небесного дома претворять в жизнь свои проекты. Вот где можно создавать необыкновенные, сказочные дворцы из «Тысячи и одной ночи». Вот где можно построить город-дом, который сам собою, без всяких усилий с нашей стороны, будет вечно путешествовать в межзвездных просторах.

Однако такие города — дело весьма и весьма отдаленного будущего.

Обратимся к не столь далекому будущему и поговорим о первом шаге к богатствам Солнца и тайнам неба — об острове во вселенной. Как его устроить? Этот вопрос занимал уже многих ученых. В разных странах в разное время появлялись и появляются проекты станций вне Земли.

Конструкторы внеземных станций должны обеспечить жителям искусственной планетки привычное ощущение тяжести. Для этого, как мы знаем, станцию надо заставить вращаться.

Если жилое помещение расположить на расстоянии пятидесяти метров от центра вращения, то двух оборотов в минуту будет достаточно, чтобы воцарилась примерно такая же тяжесть, как на Луне. Головокружения при такой скорости еще нечего бояться. Вращения же в пустоте, вдали от планет, добиться нетрудно.

Один конструктор предлагает сделать станцию двойной, состоящей из шара и «груши». Шар, полый внутри, — основная часть всего острова. В нем находятся служебные помещения, мастерские, лаборатории. «Груша» же — своего рода противовес. Соединенные друг с другом длинным тоннелем, они вращаются вокруг общего центра массы. В жилых помещениях развивается искусственная тяжесть, близкая к земной. В шаре установлен гигантский телескоп и оборудована астрономическая обсерватория.

Другой конструктор решает построить станцию, похожую на гигантское автомобильное колесо диаметром примерно в тридцать метров. В ободе колеса, разделенном на отсеки-каюты, живут люди, чувствуя себя как дома, на Земле: вращение создает привычную тяжесть. Гелиоустановка и обсерватория находятся вне станции. Они витают поблизости, связанные со станцией лишь электропроводкой и воздушными шлангами.

Можно соединить жилое колесо и гелиоустановку: тогда с одной стороны колеса будет находиться зеркало, собирающее солнечные лучи.

Шар, цилиндр, колесо по отдельности и вместе повторяются в проектах станций, как набор деталей из детского конструктора. На эскизах можно увидеть целые «пачки» цилиндров и конусов, изумляющие своей величиной шары, настоящее подобие планеты, колеса размером с астероид. Американский инженер Ромик предложил постепенно выстроить станцию-город для населения в двадцать тысяч человек! И это не беспочвенная фантазия.

Быть может, когда полеты за атмосферу станут такими же привычными, как ныне рейсы воздушных кораблей, строители внеземных станций получат ничем не ограниченную свободу в создании небесных городов. Сейчас же каждый килограмм груза, поднимаемого ракетой и освобождаемого ею из-под власти Земли, стоит слишком дорого.

Все необходимое для постройки придется забрасывать в мировое пространство. В пустоте стройматериалов не найдешь. Вероятно, в будущем научатся использовать для этой цели астероиды — маленькие планетки, которых много между орбитами Марса и Юпитера. Возможно, найдут что-нибудь подходящее и на Луне. А пока надо рассчитывать на взятое с Земли.

Один инженер в поисках наиболее удобного для перевозки и постройки материала остановился на… натрии. Мягкий, как масло, блестящий, легкий, натрий боится воды и воздуха. Он мало похож на обычный металл. Иначе за атмосферой, при температуре, близкой к абсолютному нулю. Воды и воздуха там нечего бояться. Мягкий натрий там не уступал бы по твердости стали.

Достижения химии пластических масс дают инженеру новые материалы с таким сочетанием свойств, которое способно удовлетворить самого прихотливого заказчика. Прочность и легкость, стойкость против всяких воздействий, простота обработки — недаром о пластмассах говорят как об одном из самых перспективных материалов современной техники.

Может быть, именно из пластмассы — прочной, как металл, прозрачной, как стекло, из пластмассы, которая задерживает вредные лучи, тепло, холод, которая поддается обработке после нагрева, как воск, будут строить станцию и ее части.

При постройке здания для жизни в мировом пространстве необходимо многое предусмотреть. Не так-то просто, например, выйти из помещения станции или войти в него. Вокруг пустота, и воздух не замедлит вырваться наружу. Поэтому придется, как и на ракете, устроить герметически закрытую камеру-шлюз. Две двери, внутренняя и наружная, отделят ее от остального помещения.

Житель небесного острова надевает скафандр и входит в шлюз. Закрывается внутренняя дверь, откачивается воздух: только после этого можно выходить в пустоту. Наоборот, придя из безвоздушного пространства, необходимо предварительно наполнить камеру шлюза воздухом и открыть внутреннюю дверь.

Вращение станции, необходимое для получения искусственной тяжести, создаст вместе с тем и известные неудобства. Нельзя наблюдать небо, которое постоянно вращается. Неудобно прицеплять кабели и проводку или причаливать к помещению, если оно крутится, как волчок.

Обсерваторию надо или вынести отдельно, или для удобства наблюдений использовать стробоскопы — оптические системы с вращающимися зеркалами, которые «остановят небо».

Немаловажно обеспечить устойчивость обитаемого искусственного спутника в пространстве.

Наша Земля — тоже межпланетная станция, но огромной массы, и потому на движении ее не отражается происходящее на поверхности земного шара.

Другое дело — крохотная искусственная планетка. Тут уже масса каждого человека заметна.

Кроме того, Солнце, Луна и Земля своим притяжением будут действовать на станцию, стремясь изменить ее движение, «сбить» с пути, и, если орбита искусственного спутника изменится, он может в конце концов упасть на Землю. Спутник может даже разрушиться.

Вспомним о кольце Сатурна: по-видимому, под действием притяжения планеты один из спутников слишком близко подошел к ней и рассыпался на мелкие куски.

Рационально распределив массу небольшой станции, можно сделать станцию более устойчивой в пространстве. Изобретатель Ю. В. Кондратюк, например, предложил построить такое небесное тело из четырех отдельных частей, соединенных фермами. Большой станции менее опасны нарушения устойчивости. Достаточно прочная внеземная станция сможет противостоять действию разрушающих сил. Наконец у нее будет возможность, если понадобится, выправить свое движение — запасные ракетные двигатели помогут в этом.

Чтобы станция могла поворачиваться и сохранять правильную ориентировку в пространстве, можно установить двигатели с массивными маховиками. Вращение тяжелого ротора вызовет поворот станции в обратную сторону. Гироскопические приспособления позволят отдельным ее помещениям и частям сохранять выбранное положение по отношению к Солнцу или наблюдаемому участку неба.

Как видим, проблема создания внеземной станции очень сложна. Недаром некоторые ученые считают ее труднейшей из всех проблем, когда-либо стоявших перед человеком. И тем не менее наука и техника в состоянии ее решить.

Главная трудность в строительстве станций — доставка частей и сборка из них сооружений в мировом пространстве. Эта проблема остается пока нерешенной. И над ней надо еще много потрудиться.

Можно предположить, например, что в качестве строительных элементов будут использоваться сами ракеты, достигшие круговой скорости. Шары — кабины, цилиндры — топливные баки — все пойдет в дело. Так собирают стандартные дома, пользуясь крупными блоками, панелями, заранее подготовленными узлами.

Кабины переоборудуют в жилые помещения, лаборатории, обсерваторию, соединят друг с другом переходами. Из корпусов нескольких ракет построят оранжерею, топливные склады. По частям смонтируют солнечную силовую установку.

Одна за другой взлетят ракеты, чтобы достигнуть скорости, превращающей их в спутников нашей планеты. Из ракет постепенно вырастет небесный остров. Соединенные в кольцо, они образуют первый пояс станции, затем за первым кольцом вырастет второе, третье… Получится гигантский цилиндр, растущий в длину.

По оси цилиндра установят трубу — своеобразный ракетодром: к ней будут причаливать, из нее будут стартовать ракеты.

Цилиндр повернут застекленным основанием к Солнцу, и яркие солнечные лучи осветят оранжерею. На внутренних стенках ее, на тонких сетках — слой почвы с посаженными в нее растениями. И людям и растениям нужна искусственная тяжесть. Станция вращается, поэтому в жилом поясе, в оранжерее, не приходится кувыркаться — ноги твердо стоят на полу, растения растут, как им полагается, вытягиваясь внутрь цилиндра.

Около станции находятся гелиоустановки, связанные с ней проводами. Они автоматически наводятся на Солнце. Ток, который дают полупроводниковые элементы, по проводам идет на станцию, когда нужно освещает и греет, питает приборы и механизмы, в которых работает электричество.

Рядом со станцией — астрономическая обсерватория: помещение для наблюдателей и телескоп, который можно наводить на любую точку неба. Обсерватории не нужна искусственная тяжесть, она свободно поворачивается туда, куда хочет наблюдатель. Гироскоп помогает сохранять выбранное положение. Маленькие ракетки служат для сообщения с гелиоустановками и обсерваторией, расположенными в окрестностях станции. Ракеты побольше курсируют на Землю и обратно, перевозя грузы и людей. Радио, световой телеграф, внутренний телефон несут службу связи.

Так, может быть, будет выглядеть станция в космосе. Конечно, это лишь один из возможных проектов. Есть проекты, рассчитанные на более отдаленное будущее, когда ракеты смогут поднять больше груза и не нужно будет экономить энергию, когда строительным материалом станут не ракеты, а части, взятые с Земли.

Допустим, станция сконструирована так, что ее легко собрать из ракет, сделавшихся спутниками планеты. Тепло, свет, воздух, пища, энергия — всем этим она обеспечена. Налажена связь с Землей, оборудована обсерватория, созданы условия для работы людей за атмосферой. Однако если конструктору и удалось решить труднейшую задачу постройки острова во вселенной, он все-таки не может считать свою миссию выполненной до конца. Перед ним возникает грозная проблема: как уберечь станцию от метеоров? Метеоры для нее опасней, чем для ракеты, так как большие размеры станции увеличивают вероятность встречи с ними. К тому же станция неповоротлива, ей трудно, практически невозможно маневрировать.

Правильно разделить станцию на отсеки, изолированные друг от друга подобно трюму корабля, и научиться быстро исправлять повреждения, не допуская утечки воздуха, — вот еще одна важнейшая задача строителей станции вне Земли.

Чтобы ее решить, понадобится не одно инженерное искусство, надо прежде всего изучить врага, от которого придется защищаться. Мы знаем, где и когда пролетают метеоры в окрестностях нашей планеты. В мировом пространстве есть области, насыщенные метеорами, и области, где их мало. Проследив пути метеорных потоков, можно выбрать наименее опасное место, наиболее правильный путь для внеземной станции. Поэтому выбору орбиты искусственной планеты должна предшествовать заатмосферная ракетная разведка.

Уже созданы небольшие заатмосферные станции-автоматы — спутники, облетающие на огромной высоте нашу планету. Небольшие — значит, уменьшается возможность попадания метеоров. Автоматические — значит, безлюдные, им не страшна утечка воздуха. Бронирование жизненно важных частей, резервные приборы и детали, которые автоматически заменят вышедшие из строя, еще более ослабят вероятность аварий, увеличат срок службы спутников.

А затем настанет очередь и станции с людьми. Когда искусственная планета будет сооружена, диковинные картины откроются перед путешественниками, летящими к ней с Земли.

Издали покажется, что какая-то небывало яркая звезда загорелась в солнечной система. Есть во вселенной такие удивительные звезды, которые словно пульсируют, дышат, светят то ярче, то слабее. И эта тоже то вспыхивает, как огонек электросварки, то меркнет, словно посылает кому-то таинственные телеграфные сигналы. Но вот мигающая звездочка все ближе. И сплошное сияние пропадает, разделяется на несколько огней. Так распадается и звездное скопление на отдельные звезды. Один особенно сильный огонек, вспыхивающий и гаснущий, более заметен. Другие, послабее, окружают его с разных сторон. Стоит приблизиться, и предстает перед глазами удивительное сооружение, витающее в мировом пространстве и поражающее своей необычной формой. Оно напоминает гигантский волчок. Стержнем его служит огромный цилиндр, опоясанный массивным кольцом и причудливо изогнутым, вроде чашечки диковинного цветка, полупроводниковым собирателем солнечного света и тепла. Множество других построек поменьше, как наросты, прилепились к нему со всех сторон: тут и небольшие цилиндрические выступы с полусферами на концах, и диск, и трубы, и фермы.

Все скопление этих геометрических тел, связанных воедино, медленно вращается вместе с зеркалом вокруг продольной оси, и перед нашим взором проплывают, как на карусели, освещенные изнутри кольцо и цилиндр.

Около них по бокам укреплены решетчатые антенны радиолокаторов и антенна радиотелескопа.

Локаторы служат не только для изучения планет — по радиолучу держат курс на станцию ракетные корабли.

Заглянув внутрь через прозрачные полусферы, заканчивающие с обеих сторон ось волчка, можно увидеть приборы, по которым безошибочно узнаешь: здесь работают физики и астрономы.

А если посмотреть вблизи сквозь прозрачное дно цилиндра, глазу откроется сплошной коридор зелени до самого конца небесной оранжереи.

Внутри кольца находится небесная гостиница. Через иллюминатор видна внутренность комнаты, отдаленно напоминающей одноместное купе комфортабельного экспресса. Обитые кожей стенки, легкая мебель, плафоны электрических ламп — ничего лишнего, каждый метр площади использован экономно. Вот большое помещение — кают-компания, библиотека, вот полностью электрифицированная кухня, ванная.

Каюты и другие комнаты разместились по кругу. Вращение кольца создает в них привычную земную тяжесть.

Над жилым кольцом расположено энергетическое сердце внеземной станции. Оно дает во все ее уголки электрическую энергию.

Перенесемся теперь в другой конец станции. Там обнаружим мы «причал», к которому пристают ракетные корабли. Там же воздушный шлюз, передняя, где происходит переход из безвоздушного пространства внутрь острова.

Сюда прибывают ракеты с грузами и людьми, здесь делают остановку перед далеким космическим рейсом.

То, что описано здесь, только пример возможного устройства большого населенного спутника Земли, базы науки во вселенной. И другие проекты внеземных станций предлагали и предлагают инженеры. Вот каков путь идеи — от мысли, высказанной Циолковским в начале века, до проектов, которые, будем надеяться, в относительно недалеком будущем станут достоянием техники.

Соревнование человека с природой идет давно. Холод космического пространства и температуры, какие существуют только на раскаленных небесных телах, давления, встречающиеся только в недрах Земли, и разрежения, близкие к заатмосферной пустоте, — все это уже подвластно нам.

Искусственные солнца превращают ночь в день. Молнии не сравниться с грандиозными электрическими разрядами в лаборатории физика. Химики повелевают веществом, создавая то, чего нет в природе. Радиоактивный распад, длящийся тысячелетия, совершается теперь в сверхмгновения атомного взрыва, вызванного человеком.

Перечень завоеваний науки и достижений техники можно было бы продолжать и продолжать. Соединенными усилиями теория и опыт добиваются замечательных успехов. Но не легким трудом даются они!

Чтобы получить давление в сотни тысяч атмосфер, созданы специальные лаборатории сверхвысоких давлений со сложнейшим оборудованием. И только маленький стерженек лишь на сравнительно короткое время удается сжать исполинской силой. Но и это дает немало — становится возможным наблюдать весьма своеобразное поведение вещества в необычайных условиях. Проводники электричества превращаются в изоляторы. Нерастворимое становится растворимым, хрупкое — твердым, твердое — пластичным. Увеличивая давление до огромных величин, люди, по-видимому, сумеют разрушить казавшуюся незыблемой крепость природы — атом — и получить вещество чудовищной плотности, какое встречается только в недрах звезд, называемых белыми карликами: один кубический сантиметр их вещества весит тысячи килограммов!

Чтобы добиться разрежения воздуха порядка миллионной и миллиардной доли атмосферы, создают насосы глубокого вакуума — чудо конструкторской мысли. В стеклянной трубке, из которой они откачивают воздух, господствует почти межзвездная пустота.

С помощью потока частиц, разогнанных электрическими и магнитными силами, ученые бомбардируют атомное ядро, вызывая превращения элементов. Благодаря электронному микроскопу заглядывают в невидимый мир, а электронными часами радиолокатора измеряют ничтожные промежутки времени. И еще много других удивительных дел совершает человек, покоряя природу.

Области сверхвысокого и сверхнизкого имеют для нас не один лишь научный интерес. Вслед за ученым в эти области проникает инженер, вслед за лабораторией наступает очередь производства.

Когда-то газы, превращенные холодом в жидкость, были диковинкой, и замороженный ею резиновый мяч, который разлетается на куски от удара молотком, удивлял тех, кто был незнаком с жидким воздухом. Людей середины XX века этими фокусами не удивишь. Холод помогает им менять свойства металлов, а жидкие газы для них так же обычны, как и любое другое химическое вещество.

Дорога вниз по шкале температур, к абсолютному нулю, таит неожиданное: металл в жидком гелии совершенно теряет способность сопротивляться электротоку и становится идеальным проводником, сверхпроводником!

Путь вверх по шкале к звездным температурам не менее интересен. Явления, происходящие внутри Солнца и звезд, еще недостаточно изучены физиками и астрономами. «Холодная», всего в шесть тысяч градусов, солнечная фотосфера прикрывает гораздо более раскаленный газовый шар. Полагают, что в его глубинах температура достигает двадцати миллионов градусов. Как чувствует себя вещество в таком огненном царстве, как влияют на него сверхвысокие температуры — вопрос немаловажный для тех, кто стремится проникнуть в тайны материи.

А какие широкие возможности открылись бы, если бы ученые получили в свое распоряжение лабораторию, не имеющую себе равных на Земле? Лабораторию, которой доступны и температуры в тысячи градусов, и близкие к абсолютному нулю? Лабораторию, где можно поставить вещество в такие условия, каких никогда не удастся достичь на Земле?!

Космос — вот где изумительный простор для исследований, не виданных в истории науки!

Тепло и холод, недостижимые в наших земных установках, идеальное разрежение, недоступное нашей вакуумной технике, — какой ученый не позавидует тем, кто будет работать на внеземной станции?!

Физика низких температур выйдет на просторы природы. Ее лабораторией станет мировое пространство.

Вдали от теплого дыхания Земли, нагретой Солнцем, преградив доступ солнечным лучам, экспериментатор без сложной и дорогой холодильной машины получит наинизшую температуру. Он сможет вести опыты с любыми интересующими его веществами — газами, жидкостями, твердыми телами, замораживая их в природном холодильнике, сможет изучить, как «замирает» движение молекул вблизи абсолютного нуля.

Исследования сверхпроводимости можно будет вести с невиданным до сих пор размахом. Вероятно, удастся спуститься еще на несколько тысячных долей градуса вниз по температурной шкале, пройти еще несколько ступеней из тех, которые отделяют сейчас исследователей от абсолютного нуля.

В этом не один лишь теоретический интерес и не спортивное стремление к рекорду в научном исследовании.

Сейчас сверхпроводники еще не стали достоянием практики. Передача энергии без неизбежных потерь на сопротивление — это звучит крайне заманчиво, но, увы, пока неосуществимо. Достаточно лишь небольшого нагрева — и сверхпроводник теряет свои удивительные свойства. Не охлаждать же всю линию жидким гелием! Правда, идут поиски иных способов, ведущих к сверхпроводимости и при не столь низких «гелиевых» температурах. Но насколько легче будет в холоде межпланетного пространства! Там для заатмосферной энергетики возможности необыкновенные. И не только для нее. Использование явления сверхпроводимости позволит измерительной технике значительно увеличить чувствительность приборов, а в этом заинтересованы многие отрасли науки.

Ученый в заатмосферной лаборатории поведет наблюдения, которые, быть может, далеко продвинут нас к разгадке тайн мира атома.

И тут же рядом, в фокусе большого зеркала, которое соберет солнечные лучи, не ослабленные путешествием через воздушную пелену планеты, физик сумеет получить огромные температуры — в тысячи градусов. О новом виде сварки сейчас говорят инженеры-гелиотехники, заставившие Солнце плавить металлы, давать здесь, на Земле, три тысячи градусов тепла. Пойманный зеркалом луч режет, плавит, сваривает даже тугоплавкие сплавы, кипятит и испаряет воду в паровом солнечном котле.

Сотрудники отдела высоких температур космической лаборатории оставят далеко позади своих земных коллег. Не на короткие доли секунды, а на любое время можно получить там тысячеградусные температуры. И не надо ехать на юг — ловить жаркое Солнце. Солнце, что светит и греет вне Земли, всегда будет к услугам физиков, гелиотехников, теплотехников, энергетиков небесного острова. Наука, вырвавшись в просторы космоса, раздвинет границы наших знаний, позволит глубже проникнуть в тайны процессов, идущих за пределами нашей планеты.

Звездный мир раскроется глубже перед взором астронома, вооруженного великолепной оптикой будущего. Процессы, идущие внутри звезд, источники энергии Солнца, многое, что скрыто в тайниках природы, окончательно перестанет быть тогда тайной. И это, может быть, двинет вперед энергетику на Земле, приведет к неслыханному ее расцвету.

Где-то, за миллионы световых лет от Земли, рождаются таинственные лучи — вестники пока неведомых явлений в мировых глубинах. Они идут к нам из космоса, и потому космическими назвали эти проникающие всюду частицы. Предполагают, что есть звезды, которые своим электромагнитным полем разгоняют космические частицы, отправляя их в далекие путешествия по вселенной. Некоторые исследователи считают, что источником космических лучей служат вспышки «сверхновых» звезд.

Частичка, летящая в межзвездном пространстве, и частичка, ставшая пленницей Земли, захваченная ее магнитным полем, не одно и то же. В атмосфере с ней происходит цепь превращений: бесчисленные столкновения с молекулами газов воздуха приводят к появлению вторичных частиц, уже не похожих на своих предков.

Ученые, охотники за космическими лучами, стараются поднять приборы как можно выше, чтобы изучить «настоящие» частицы, а не только их потомков. На маленьких воздушных шарах-зондах всплывают к поверхности воздушного океана счетчики с радиопередатчиком: сигналы, «голоса» частичек, отмечаемых счетчиком, слушают и записывают наблюдатели. Приборы-ловушки космических частиц мчатся ввысь на ракетах. Но лишь немногие минуты длится подъем геофизической ракеты. Спутники открыли новые возможности: благодаря им счетчики могут провести за атмосферой, в мировом пространстве, месяцы и годы. Первая космическая ракета подняла приборы для изучения космических лучей на сотни тысяч километров над Землей.

Внеземная лаборатория позволит изучать таинственные лучи «в полную силу», не ограничивая ученых ни временем, ни весом приборов: ведь сейчас приходится всячески изощрять конструкторскую мысль, чтобы строить миниатюрную летающую аппаратуру, вести борьбу за граммы и сантиметры.

Разгадка же тайны космических лучей поможет человеку создать сверхмощный ускоритель — источник искусственных космических лучей. Такой ускоритель — циклотрон — мы, быть может, встретим со временем на станции в мировом пространстве. Рожденные им частицы, наделенные огромной энергией, проникнут к сердцу атома, откроют дорогу для дальнейшего изучения строения вещества.

Трудно представить, каким будет штатное расписание научно-исследовательского института, расположенного «где-то в солнечной системе», — сначала скромной базы, потом города науки. Несомненно, понадобятся специалисты разных отраслей знаний: дела хватит всем, не одним астрономам.

Как повлияют усиленная тяжесть или невесомость, интенсивный солнечный свет, ультрафиолетовые и космические лучи на растительные и животные организмы? Слово — биологам. Как влияет Солнце на жизнь Земли, что делается в самых верхних воздушных слоях, куда влетают потоки заряженных частиц—посланцев Солнца, что происходит в окрестностях нашей планеты и как все это отражается на радиосвязи? Как меняется облачный покров? За ним можно будет наблюдать на огромном пространстве, чуть ли не в половину земного шара, что позволит уточнить прогноз погоды. Слово — геофизикам, астрофизикам, метеорологам.

Вот лишь немногие из вопросов, которые сможет разрешить космическая лаборатория. А сколько их возникнет, сколько их будет решено?!

Станция вне Земли нужна для самых разнообразных наблюдений, так или иначе, прямо или косвенно связанных с жизнью нашей планеты, а значит, с практическими нуждами живущих на ней людей.

Солнечному свету, прежде чем он доберется к нам, приходится немало испытать. Стоит ему вступить в атмосферу, как воздух начинает поглощать энергию, принесенную лучом света. Слой озона забирает коротковолновую, наиболее энергичную часть ультрафиолетового излучения. Атмосфера дробит, рассеивает солнечные лучи. Порядком изменившись, излучение Солнца доходит, наконец, до Земли, чтобы отдать то, что у него осталось. Но не везде одинаково Земля принимает тепло. Темные леса и пашни жадно впитывают его и делятся им с воздухом, нагревая приземные слои. Снега и льды хорошо отражают свет и потому не нагреваются. Да и далеко не везде луч благополучно добирается до земной поверхности. Облака, пыль, туманы встречаются ему по пути. Только в безоблачном небе юга солнечное тепло может непосредственно служить человеку в нагревательных машинах. И пока лишь ничтожная часть солнечной энергии достается нашей планете.

Гелиотехники подсчитали, что до поверхности Земли, до суши доходит менее десятой части солнечной энергии, пришедшей на границу атмосферы, — остальное отражается, рассеивается, поглощается воздухом.

«Все планеты, вместе взятые, получают ее только в десять раз больше, чем Земля. Все это совершенно незаметно в сравнении с полной солнечной энергией, которая в 2,2 миллиарда раз более получаемой Землей и в 200 миллионов раз больше, чем имеют все планеты солнечной системы», — подчеркивал Циолковский. Неисчерпаемой энергией может завладеть человек, если сумеет устроиться в небесном пространстве.

Циолковский — основоположник современной ракетной техники, пионер астронавтики, первый из людей, кого назвали Гражданином вселенной, — именно он открыл и способ поставить на службу человеку неисчислимые богатства солнечной энергии. Даже теперь, в век атомной энергии, никто не станет пренебрегать таким путем.

Выход в космос сулит изобилие солнечной энергии. Но не в одном Солнце дело. У Циолковского хватило смелости заглянуть на множество веков вперед. И не пессимизм, не уныние руководили им, когда он писал о возможности переселения к иному Солнцу — если когда-нибудь погаснет наше. Буржуазные ученые увидели бы в этом конец света, и, кстати, в таких мрачных пророчествах нет недостатка. Но Циолковский — великий гуманист — утверждал, что жизнь бесконечна. Поэтому переселение в другие миры для него не светопреставление, а начало новой жизни, которая никогда не кончится. Конечно, о таких перспективах сейчас, да и еще очень долго не придется думать. Но он, вперед смотрящий, думал об этом. И в этом еще одна его заслуга.

Начало часто бывает робким, не всегда можно угадать, к чему оно приведет. От короткого взлета первой ракеты на сотни метров — к межпланетному кораблю, от первых шагов атомной техники — к межзвездным путешествиям, от маленькой лаборатории в окрестностях земного шара — к внеземным станциям и небесным городам.

Однако загляните еще дальше — сумеете ли вы вообразить картины, ждущие человечество впереди? Бесспорно, это нелегкая задача, потому что бесконечен прогресс, растут возможности, имеющиеся в распоряжении науки и техники, и нельзя предвидеть все сдвиги и повороты в их развитии. Возможно, ракеты и звездные корабли будут не такими, какими они мыслятся нам сейчас. Возможно, искусственные планеты-станции вне Земли когда-нибудь станут совершенно другими, чем те, какие создаются нашим воображением. И, возможно, другие способы использования солнечной энергии придут на смену старым, известным сегодня, чтобы взять от Солнца во много раз больше того, что получаем мы теперь.

Сначала, вероятно, Солнце будет давать энергию только для собственных нужд ракеты, идущей в далекий рейс, или внеземной станции, ставшей независимой планеткой. Когда энергетическая техника создаст совершенные солнечные машины и, что очень важно, найдет, наконец, сверхмощный аккумулятор или решит проблему передачи энергии без проводов, — гелиостанции в мировом пространстве пошлют реки, моря, океаны энергии на Землю. Новый неслыханный рост производительных сил, новое изобилие материальных благ, новый шаг вперед не только в открытии, но и в переделке мира, «бездну могущества» — вот что сулит нам развитие «техники вне атмосферы», о которой мечтал Циолковский.

Научившись использовать энергию, которую посылает неиссякаемый источник — Солнце, заатмосферная техника будущего неизмеримо увеличит энергетические ресурсы человечества. Эту благородную, гуманную цель ставили наши ученые, решавшие проблему космических полетов. Основоположник звездоплавания, Циолковский считал ее важнейшей задачей освоения межпланетных пространств. Ю. В. Кондратюк думал об использовании запасов солнечной энергии для переделки климата нашей планеты.

Можно воспользоваться не только теплом Солнца, но и его светом, устроив искусственные спутники — отражатели солнечного света для дополнительного освещения городов ночью. Искусственные луны соперничали бы на нашем небе в блеске с настоящей Луной!

Однако дело не только в искусственном освещении.

Внеземная станция превосходно может послужить и межпланетным вокзалом, заправочной базой для пассажирских ракетных кораблей.

Каждый километр в секунду немало значит в технике получения космических скоростей. Трудно взлететь с нашей планеты, значительно легче — со спутника, когда основной, самый трудный этап борьбы с земным притяжением уже позади.

Некоторые исследователи приходят к выводу, что без дополнительной заправки топливом на станции — спутнике Земли — достичь космических скоростей ракете с пассажирами чрезвычайно трудно. Пополнив запасы топлива, ракеты смогут отправиться в отдаленные края солнечной системы и вернуться обратно. Чтобы развить большие скорости, нужны новые средства, и одно из них ученые видят в создании топливного склада в окрестностях Земли.

Ракетодром поэтому — непременная принадлежность станции вне Земли. С него будут стартовать ракеты, поддерживающие связь между станцией и Большой Землей. С него отправятся в межпланетные перелеты — следующий этап своего пути — и ракеты, которые достигли круговой космической скорости.

Представьте себе, что с Земли вылетел ракетный поезд — несколько соединенных вместе ракет. На станцию же прибыла одна. Баки ускорителей опорожнены, они более не нужны и вернутся обратно. Куда же девать топливо, которое надо взять кораблю, отправляющемуся, окажем, на Луну? Собственных баков ему не хватит: предстоит прыжок, разгон до новой космической скорости и взлет с Луны. Реактивные самолеты, например, требуют большого запаса горючего. В самолете мало места — баки подвешивают в обтекателях к крыльям, а после использования сбрасывают на парашютах. Разрабатываются и баки с крыльями, которые буксируются самолетом как маленькие планеры.

Подобный принцип можно применить и для межпланетной ракеты. Дополнительные баки она возьмет на станции. А так как воздуха здесь нет, все упрощается. Подвешенный снаружи топливный склад будет путешествовать с ракетой, которая приблизится к Луне и станет ее спутником. Затем, отцепив баки, корабль совершит посадку, горючее же будет «поджидать», обращаясь вокруг Луны. Радиолокатор отыщет топливо на обратном пути, и оно будет использовано для возвращения на Землю. Так может произойти лунный перелет по проекту английских ученых.

Возможно, что на станции станут производить сборку самого корабля — по существу, летающего двигателя с пассажирской кабиной, так как обтекаемая форма ему в безвоздушном пространстве не нужна.

Со временем форпосты науки появятся на Луне и, возможно, на астероидах. Но первый шаг все же — станция в окрестностях Земли.

Постепенно будут «благоустраиваться» небесные дороги, станции-маяки, и «заправочные колонки» появятся на путях в иные миры.

Быть может, найдутся чересчур трезвые люди, готовые вылить ушат холодной воды на разгоряченные головы мечтателей — энтузиастов межпланетного полета. Регулярные рейсы Земля — Луна — Земля, или Луна — Венера — Луна… Вокзалы в пустоте, летающие склады, лаборатории в мировом пространстве… Не утопия ли это? Что ж! Время покажет, кто прав, — время работает на тех, кто не боится дерзаний.

Перспективы поистине головокружительные, но в основе своей они реальны, ибо фундамент их — наука, давшая твердый ответ на вопрос о возможности путешествий вне Земли.

Покорение вселенной… Для истинных ученых, для честных людей во всех странах мира эти слова означают прежде всего новые победы науки во имя счастья человечества. Их умственному взору рисуются картины полетов в неизведанные миры, научные лаборатории в мировом пространстве, гелиостанции вне Земли.

Но есть и другие мысли, другие планы.

Когда в небе появились советские спутники, некоторые агрессивно настроенные господа увидели в них… угрозу. Догонять! Догонять и продолжать вооружаться — таков был их ответ. Мы должны установить над космосом свой контроль!

«Межпланетную станцию можно превратить в поразительно эффективный транспортер атомных бомб… Небольшие крылатые ракетные снаряды с атомными боевыми зарядами можно будет выпускать со станции таким образом, что они будут поражать избранные цели со сверхзвуковыми скоростями. Путем одновременного наблюдения с помощью радара за снарядами и мишенью эти ракеты можно будет точно направлять в любую точку поверхности Земли». Это было напечатано в американском журнале «Кольерс».

«Специалисты, находящиеся на станции, с помощью особо сконструированных телескопов, соединенных с большими оптическими экранами, радароскопами и фотоаппаратами, будут непрерывно просматривать все океаны, континенты, страны и города».

Это писал конструктор пресловутого «секретного оружия» гитлеровцев — дальнобойной ракеты «фау–2» — Вернер фон Браун, начальник конструкторского бюро в Редстоунском арсенале в США.

Превратить внеземную станцию в межпланетную военную базу, с которой ракетная артиллерия могла бы держать под наблюдением и обстрелом весь земной шар, угрожать миру на всей планете — вот чего хотят новые претенденты на мировое господство.

Поджигателям войны рисуются «заманчивые» перспективы. Земной шар услужливо поворачивается перед артиллеристами, сидящими в полной безопасности на искусственной луне. Остается только выбирать цель да отправлять к Земле ракеты, несущие разрушение мирным городам и внезапную смерть, их жителям. Прежде чем они услышат приближение космических снарядов, начнут рваться атомные и водородные бомбы.

Небольшие автоматические спутники Земли — не стартовая площадка, и все же… Спутник-разведчик (здесь термин отнюдь не научный — чисто военный!), спутник — корректировщик сверхдальнобойной стрельбы — вот о чем можно прочесть в американских журналах. Ставится задача: уточнить форму и размеры нашей планеты, чтобы повысить меткость межконтинентальных ракет. Разрабатывается проект установки панорамного радиолокатора и фотооборудования с телепередатчиком для изучения чужих территорий — преимущественно портов, аэродромов, промышленных центров и городов.

Внеземная — там добавляют «военная» — станция открыла бы возможность детальной фоторазведки с помощью мощных телескопов. На расстоянии примерно в тысячу семьсот километров можно было бы различить предмет размером всего в полметра! А стрельба с заатмосферной платформы! Легкий толчок — и снаряд сам пойдет к цели, нужно только по радио подправлять его курс. Поразительные возможности! И тот же Вернер фон Браун, а вместе с ним и другие «астронавты» проектируют станции, которым лучше всего подходит название, данное американским же журналом — «крепость в небе».

«Соединенные Штаты должны немедленно приступить к осуществлению рассчитанной на длительный период программы обеспечения Западу превосходства в межпланетном пространстве», — писали пропагандисты новой войны.

Но не суждено исполниться мечтам империалистов о «космической» агрессии. Не раз уже они безуспешно пытались запугать мир чудесами военной техники — разного рода смертоносным сверхоружием.

В первую мировую войну на улицах Парижа неожиданно загрохотали разрывы снарядов. Командование кайзеровской армии торжествовало: дальнобойная пушка «большая Берта» — новое секретное германское оружие — обстреливает французскую столицу за сто двадцать километров! Но торжество оказалось явно преждевременным. Гигантскую пушку, каждый выстрел которой стоил так дорого, будто она стреляла золотыми снарядами, скоро обнаружили с воздуха и обезвредили.

Во время второй мировой войны на Британские острова начали падать с неба удивительные снаряды. Маленькие самолеты, грохоча какими-то невиданными моторами, неслись над землей, а затем неожиданно пикировали. Один взрыв следовал за другим. Это были самолеты-снаряды с реактивными двигателями «фау–1» — новое секретное «оружие возмездия» гитлеровцев. Но недолго продолжалось торжество германских фашистов. Вскоре из каждых десяти снарядов девять гибли в воздухе: зенитные снаряды с радиолокационными взрывателями попадали почти без промаха. Им помогали истребители. Атака беспилотных бомбардировщиков захлебнулась.

В разгар второй мировой войны немецко-фашистская пропаганда возвестила скорую победу с помощью нового секретного оружия. И опять откуда-то с неба, опережая звук своего падения, обрушились на Лондон тонны металла и взрывчатки — это дальнобойные ракеты «фау–2» уже за триста километров обстреливали английскую столицу. Но вскоре бомбардировщики начали уничтожать стартовые ракетные станции, откуда запускались «фау–2».

Опыт истории войн показывает, что не было еще создано ни одного средства уничтожения, против которого не нашли бы эффективного способа борьбы.

Против самолетов — зенитная артиллерия, против танков — противотанковая артиллерия, против подводных лодок — глубинные бомбы, против снарядов — броня, против газов — противогаз, против скоростных самолетов — радиолокаторы и ракетные снаряды с локационными взрывателями, против воздушных торпед — реактивные истребители…

Найдутся, если понадобится, и способы уничтожить «крепость в небе», потому что неприступной ее считать никак нельзя. Метеоры ведь нетрудно создать и искусственно — взрывом ракеты. От такой космической шрапнели станции не укрыться и не уйти!

И прежде чем угрожать ею, не мешает вспомнить совсем недавний урок, преподанный советской межконтинентальной ракетой, советскими спутниками Земли, советской космической ракетой.

Мы считаем, что величайшие открытия современности, достижения науки и техники должны быть использованы для дела мира, для счастья народа. Мы строим атомные электростанции, создаем спутники и искусственные планеты, и мы построим космические станции — форпост науки во вселенной.

Мы предложили запретить использование межпланетного пространства в военных целях и сотрудничать со всеми государствами, которые хотят изучать вселенную с помощью ракет в интересах науки. Мы все живем на одной планете, над нами одно небо — давайте вместе поведем атаку космоса! Объединенный институт ядерных исследований, Международный геофизический год — характерные примеры плодотворной совместной работы ученых разных стран. Пусть же к ним добавятся космические полеты, в которых заинтересованы все люди Земли.

Знаменитый деятель науки Константин Эдуардович Циолковский мечтал об освоении вселенной для благоденствия и процветания человечества. Все свои труды он завещал Коммунистической партии и советской власти — подлинным носителям прогресса человеческой культуры. Оправдалась его уверенность в том, что первенство будет принадлежать Советскому Союзу. Оправдается и уверенность Циолковского, да и всех нас, в том, что небо будет завоевано людьми для того, чтобы человечество быстрее продвинулось вперед, к своему счастливому будущему.

Ключ, которым открывается дверь в межпланетное пространство, — энергия.

Представим себе, что ракетный корабль построен. Дан старт, и корабль, борясь с притяжением Земли, устремляется ввысь. Уже отделились ракеты-ускорители. Еще немного, и первая космическая скорость достигнута. Корабль вылетел за атмосферу, и теперь в пустоте он будет вечно кружиться вокруг нашей планеты: он никогда не вернется обратно и не улетит дальше. Но выбраться за атмосферу, летать на спутнике Земли, этого человеку уже мало — надо проложить пути к другим мирам. Однако корабль не может продолжать полет. Иссякли его силы: в баках остался лишь аварийный запас топлива, а нужно еще увеличить скорость почти в полтора раза, чтобы выйти полным победителем из схватки с тяжестью.

Откуда же взять энергию для путешествия на планеты?

Где в космическом пространстве найти «пищу» ракетному двигателю? Раньше думали, что на Луне, лишенной атмосферы, все же есть лед, а где-нибудь в глубоких ущельях, куда не проникают лучи солнца за двухнедельный жаркий лунный день, сохранились твердые «куски воздуха» — превратившиеся сначала в жидкость, а затем затвердевшие газы, когда-то составлявшие газовую оболочку нашего спутника. Лед — это вода, это кислород и водород, это топливо для ракетного корабля. Разложив воду на составные части, сгустив их в жидкость, можно было бы снова наполнить баки, чтобы стартовать на Землю или лететь дальше — к Марсу, Венере, к малым планетам. К сожалению, существование льда на Луне внушает сильные сомнения.

Думают, что в поясе астероидов между Марсом и Юпитером и на планетах добыть сырье для далеких космических рейсов, найти источник энергии поможет астронавтам химия. Возможно, и на Луне будут найдены породы, которые послужат сырьем.

Но не стоит питать несбыточные надежды. Пополнение запаса топлива во время полета крайне сложно, кроме того, до Луны, планет и астероидов надо еще добраться!

Естественно, что в поисках энергии в мировом пространстве взор невольно обращается к Солнцу. Использовать свет и тепло солнечных лучей — Вот о чем мечтают энтузиасты межпланетных путешествий.

Великий русский физик Петр Николаевич Лебедев открыл давление света. Сила светового давления ничтожна: всего около половины миллиграмма на квадратный метр поверхности. Однако из малого складывается большое. И вот набрасываются эскизы кораблей с огромными зеркалами, на которые «давит» свет. Но точный расчет разрушает иллюзии. Слишком мала сила света, слишком велико должно быть зеркало, слишком долог будет разгон до нужной скорости. Нет, как ни заманчива эта идея, она пока несбыточная фантазия.

Только когда удастся обосноваться за атмосферой, можно будет вспомнить и о давлении света. В свободном от тяжести пространстве огромные размеры зеркал — уже не препятствие. Так думали Циолковский и Цандер.

В самое последнее время возник новый проект «световой», или фотонной («фотос» в переводе значит «свет»), ракеты. Мощный источник излучений посылает поток фотонов на зеркало. Давление света создает тягу двигателя. Правда, еще нет и не скоро появятся излучатели энергии столь фантастической мощности. Да и сам такой корабль — дело, вероятно, еще не нашего века. Но он возможен: световой поток, отражаясь от зеркала, будет двигать космический корабль.

Другой замечательный русский физик, Александр Григорьевич Столетов, открыл еще одно явление: способность света рождать электрический ток. Прибор, в котором свет выбивает с металлической поверхности электроны, создавая ток, стал одним из важнейших электронных приборов современности. Его назвали фотоэлементом. Не обратиться ли за помощью к нему?

…Ракета пролетела плотные слои земной атмосферы. Она вылетает навстречу солнечным лучам — туда, где воздух уже не задерживает часть их энергии. Тогда раскрываются по бокам ракеты «веера» из фотоэлементов. Начинает работать ракетная гелиоэлектростанция. Фотоэлементы дают ток, ток дробит молекулы водорода — «топлива» этой ракеты — на атомы. Атомы снова собираются в молекулы, выделяя при этом тепло, которым нагревают жидкий водород, и из ракетного двигателя вылетает газовая струя с огромной скоростью, почти до двенадцати километров в секунду. Не нужно кислорода, ибо нет сгорания, уменьшается топливный запас, энергия берется прямо у Солнца. Солнце не только своим могучим притяжением увлечет корабль в путешествие между планетами, но и сообщит ему силы для окончательного освобождения от власти Земли.

Идея электроводородной ракеты очень заманчива.

Фотоэлемент, несомненно, займет свое место в заатмосферной энергетике. Найдут применение и фотоэлементы, чувствительные к невидимым солнечным лучам — ультрафиолетовым и инфракрасным, интенсивность которых за атмосферой особенно велика. Но современные фотоэлектрические приборы недостаточно совершенны для этих целей. Пока еще силы фототока едва хватает для вращения крохотного моторчика настольного вентилятора.

Энергетике будущего принадлежит и термоэлемент — простой прибор из двух спаянных обоими концами пластинок разных металлов. Достаточно нагреть один из спаев, чтобы получить электродвижущую силу. Пока что такой прибор мало экономичен. Но можно надеяться, что в будущем применение новых материалов и более сильного нагрева с помощью солнечных лучей превратит сегодняшний измерительный прибор в преобразователь энергии.

Все эти надежды вполне реальны: полупроводниковая техника, хотя и сравнительно молода, одерживает победу за победой. Она открывает перед энергетикой невиданные перспективы: тепло и свет в элементах из полупроводников будут давать ток достаточной мощности, нужной силы. И уже на третьем советском спутнике Земли источником энергии отчасти послужили полупроводниковые солнечные батареи.

Как видим, станция с термоэлементами и фотоэлементами была бы предельно проста: от тепла и света солнечных лучей прямо к электрическому току.

В последнее время появилась идея водородной ракеты иного типа — атомно-водородной. В ней для получения тепла предлагают воспользоваться не электрическим током, а атомным реактором.

А можно ли использовать солнечное тепло иным путем?

Для этого надо тепло и холод заставить работать вместе. Тепло рождает пар, холод сгущает пар в жидкость, снова и снова происходит круговорот: пар — жидкость — пар. Раз есть пар, легко получить ток — турбогенератор честно служит в энергетике более полувека. Итак, на ракете можно установить гелиотеплоэлектростанцию.

Пар — посредник между солнечным лучом и электрическим током. А нельзя ли обойтись без посредника? Высокую температуру в межпланетном пространстве получить легко — стоит только поставить собирающее зеркало. Тогда можно обойтись без пара и турбины и даже без тока, нужного для нагрева водорода, вместо него будет работать непосредственно солнечное тепло. Такой нагреватель может заменить атомный реактор.

Итак, наши поиски энергии в мировом пространстве увенчались успехом, и для собственных нужд ракеты ее вполне хватит. Овладение ею зависит лишь от времени, от успехов техники завтрашнего дня.

Применение для целей межпланетных сообщений атомной энергии откроет со временем новые грандиозные перспективы в области получения космических скоростей и изучения вселенной.

Ничтожно малый атом и бесконечно большая вселенная — что общего между ними? Это миры, в познании которых нет конца и края. Хотя наш вооруженный глаз все глубже проникает и во вселенную и в недра вещества, мы сейчас так же далеки от конца этого путешествия, как и в начале его.

К чему же, однако, путешествовать, если известно наперед, что никогда не достигнешь цели? Да и познаем ли мы мир вообще? Не обман ли чувств все, что доносят нам приборы? Слабый луч света, пришедший откуда-то издалека, — вот единственный источник наших знаний о бесконечно далеких небесных светилах. Не обманывает ли он нас? Мы не видим невооруженным глазом даже молекул, лишь приборы говорят о мельчайших частичках — атомах и электронах. Как знать, насколько правдив их рассказ?

Так или примерно так рассуждают некоторые зарубежные ученые-идеалисты, отрицающие возможность познания мира.

Но жизнь блестяще опровергает тех, кто не верит в могущество разума. Истинность познания проверяется практикой. И часто то, что происходит невообразимо далеко от нас, вдруг оказывается частью нашей жизни.

Атом и вселенная — превосходный пример.

Наука, изучая атом, нашла пути для атаки атомного ядра. Открылась новая эпоха, открылась перспектива такого энергетического могущества человека, перед которым бледнеет самая смелая фантазия.

В наших лабораториях взрыв атома «доставил» космос на Землю — человек получил температуры в миллионы градусов, господствующие на звездах. Мы говорим теперь об освобождении атомной энергии, об атомных двигателях, о кораблях, самолетах и электростанциях, которым не нужны бензин, уголь и нефть.

Это не пустые разговоры. Наша станция, где работает «прирученный» атом, успешно дает ток уже несколько лет. Спущен на воду и скоро войдет в строй ледокол «Ленин»: он сможет целый год подряд плавать, не заходя в порты, — благодаря все той же освобожденной могучей энергии. За рубежом построена атомная подводная лодка, совершившая первый длительный переход подо льдами Арктики. Строятся опытные самолеты на ядерном горючем: такие машины без посадки облетят вокруг света.

Атомная техника только еще рождается. В будущем атом обещает покорение вселенной.

Самое лучшее топливо, которое может предоставить химия, даст скорость истечения газов из ракетного двигателя примерно четыре тысячи метров в секунду. На практике, с учетом потерь, — а они неизбежны в любой машине, — получим, вероятно, еще меньшую скорость — около трех с половиной тысяч метров в секунду. Возможно, несколько увеличит эту цифру применение металлических топлив.

Даже лунный пассажирский перелет с возвращением на Землю, пока нет атомной ракеты, представляет большие трудности для техники межпланетных путешествий.

Что же остается сказать о далеких космических рейсах с высадкой на планеты? Неужели они навсегда останутся лишь мечтой?

Нет. Потому-то и хотят устроить склад горючего в мировом пространстве — внеземную станцию.

А ракетам с атомными двигателями будут не страшны препятствия, которые сейчас стоят на пути во вселенную.

В самом деле, расчеты говорят, что энергия атома даст скорость истечения газов не три, а шесть, десять, двенадцать и более километров в секунду.

Чтобы оценить достоинства двигателя и иметь возможность сравнивать различные силовые установки, моторостроители пользуются понятием «удельная тяга». Они определяют, какая тяга развивается при сгорании одного килограмма топлива в секунду. И если подсчитать, какую удельную тягу может дать атомный ракетный двигатель, то превосходство его будет разительным.

Конечно, это подсчеты теоретические, и практика внесет свои поправки. Можно предполагать, что в действительности выигрыш в тяге будет не столь велик, но все же он окажется весьма значительным.

Не только Луна, не только ближайшие к Земле Марс и Венера, но и далекие Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, Плутон, о которых мы так мало знаем, станут доступны для межпланетных кораблей.

Ядерное горючее могло бы полностью обеспечить энергией будущие космические корабли. Оно даст возможность совершать полеты даже с высадкой на планеты и спутники планет и повысит надежность межпланетных сообщений. Путешественники не будут испытывать недостатка в энергии, они получат свободу маневра, что особенно важно в космическом рейсе, в котором могут встретиться всякие неожиданности и трудно рассчитывать на пополнение запасов топлива в пути.

Предполагают, что использование атомной энергии позволит сильно сократить сроки межпланетных путешествий. Например, по одному из предварительных расчетов, проделанных французским ученым Эсно-Пельтри, полет на Луну займет всего около четырех часов. За четыре часа атомная ракета преодолеет расстояние триста восемьдесят четыре тысячи километров. Полет на Марс занял бы сорок девять часов, в течение которых было бы пройдено около восьмидесяти миллионов километров. Путешествие на Венеру, за сорок миллионов километров, продолжалось бы тридцать шесть часов. Конечно, эти подсчеты сугубо приближенные, но они показывают, насколько может в будущем возрасти скорость полета. Каждая минута будет означать сотни тысяч и даже миллионы километров!

При термоядерной реакции, превращающей ядра атомов водорода в ядра атомов гелия, когда происходит не распад, а рождение новых атомных ядер, выделяется еще больше энергии — примерно в семь раз больше, чем при взрыве атомов урана.

Ядерные реакции являются неисчерпаемым источником энергии. Если сопоставить теплотворную способность обычных топлив, которые ныне применяются в ракетных двигателях, с ядерным горючим, то разница будет огромной — у ядерного горючего она больше в десять миллионов раз.

Три — три с половиной тысячи градусов — такова наивысшая температура в камере сгорания современного ракетного двигателя. В куске же урана при расщеплении атомов — десятки миллионов градусов. Фантастическая цифра! Мгновенное испарение ракеты — вот что она значит!

Тепло надо использовать так, чтобы газ вытекал через сопло с наивысшей возможной скоростью. При этом двигатель не должен перегреваться. Вот две задачи, которые необходимо решить конструктору атомной ракеты.

Решение может быть таким. Тепло испаряет жидкость, образующийся пар расширяется и устремляется наружу. Из камеры газовый поток вытекает со скоростью в три, пять, шесть раз большей, чем удается достичь сейчас. Путь простой и логичный и, как полагают, пока что единственный.

В качестве рабочей жидкости может быть применен водород. Он хорошо поглощает тепло. Пройдя через атомный реактор, жидкий водород быстро испаряется, нагревается и покидает двигатель. Можно использовать как теплоноситель и воду.

По-видимому, в ракетах будут применяться различные типы ядерных реакторов.

Мы хотели избавиться от необходимости иметь в ракете колоссальный запас топлива. Но если прикинуть, сколько водорода понадобится атомной ракете, цифра получается весьма солидная: несколько сотен тонн! Уменьшить это количество, найти более удобную рабочую жидкость — дело будущего.

Едва ли не сложнее борьба с теплом, которого слишком много выделяется при атомном распаде.

Ибо, хотя и можно управлять выделением энергии, регулируя доступ к атомам урана тех частичек, которые проникают в атомное ядро и разлагают его, все же температура при атомном распаде будет чрезвычайно велика.

Из чего построить двигатель? Какой сплав выдержит столь высокий нагрев? На этот вопрос еще не может ответить современный металлург.

Теплотехник подскажет выход. Надо сделать стенки камеры из пористого материала. Множество мельчайших трубочек-капилляров пронизывает такой материал. Их общая длина огромна, огромной получается и площадь стенок, омываемых горячим водородом. Поэтому лучше, быстрее отводится тепло, не возникает опасная температура. Пропустив водород через такие соты, можно нагреть его до нужной температуры без риска расплавить двигатель.

Борьба с нагревом — важнейшая проблема транспортной атомной техники. Может быть, найдут способы превращения тепла, попадающего на стенки двигателя, в электромагнитную энергию, с тем чтобы таким образом добиться эффективного охлаждения.

Вероятно, техника будущего отыщет и другие пути борьбы с нагревом.

К двум задачам конструктора атомной ракеты надо добавить еще третью — защиту от вредных радиоактивных излучений при атомном распаде путем применения специальных экранов. Думают даже, что при взлете и посадке атомного корабля придется пользоваться обычными ракетными двигателями, а атомные включать лишь в стратосфере — тогда радиоактивная струя не будет опасна находящимся на Земле.

Для разгона межпланетной ракеты принципиально возможно применить не только ракетные, но и воздушно-реактивные двигатели, в которых для сгорания горючего используется кислород окружающего воздуха. Здесь пригодится опыт авиационной техники, успешно применяющей такие двигатели для полетов с большими скоростями.

Надо заметить, что атомная энергия открывает широкие перспективы и для скоростной авиации. Атомные двигатели дадут возможность создавать самолеты, пролетающие огромные расстояния за очень небольшое время.

Как будет устроена атомная ракета, ответ даст будущее. Все, что о ней здесь сказано, — лишь первые, предварительные соображения. Но за рубежом уже появляются первые проекты ракетных кораблей с атомными двигателями. Расчеты говорят, что можно было бы построить подобную ракету, однако весить она будет во много раз больше, чем самая большая современная ракета. Практика покажет, удастся ли осуществить постройку гигантского атомно-водородного (или не водородного, а какого-нибудь другого) атомного ракетного корабля.

Возможны способы создания направленного потока частиц большой скорости, например путем разгона ионов электрическими полями.

В мире мельчайших частиц, из которых состоит вещество, царят самые большие скорости. Почти до скорости света разгоняем мы заряженные частицы в наших ускорителях. Порции света — фотоны — несутся с предельно возможной в природе скоростью — триста тысяч километров в секунду.

Физика атомного ядра открывает перед техникой такие возможности, значение которых трудно сразу оценить.

Со скоростью двадцати тысяч километров в секунду двигаются частицы при атомном распаде. Правда, осколки взорванного атома несутся беспорядочно во все стороны. Но ведь научились же мы создавать поток электронов, скорость которого доходит до многих тысяч километров в секунду. И не только создавать, но и управлять им. В электронных приборах, таких, как электронно-лучевая трубка (вспомним, например, телевизор), мы собираем электроны в пучок, ускоряем их движение, уменьшаем или увеличиваем плотность потока, поворачиваем его. В нашей власти повелевать и другими быстрыми частицами, соперничающими в скорости со светом.

Мы можем управлять потоком газовых частиц при взрыве. Обычно они разлетаются в разные стороны, но если в заряде взрывчатого вещества сделана выемка определенной формы, то струя газа вылетит в одном направлении и при этом в десятки раз быстрее, чем обычно. Направленный взрыв позволяет перебрасывать грунт в точно назначенное место, помогая строить водохранилища и плотины, обнажать пласты угля или залежи руды под землей.

И если со временем в нашей власти окажется и такое управление взрывом атома, которое даст нам направленный поток «осколков» атомного распада, то, избавившись от посредника — жидкого теплоносителя, мы добьемся чрезвычайно высоких скоростей истечения, а с ними и гигантских скоростей самой ракеты.

Последние годы ознаменованы новыми успехами в изучении строения вещества. Открыты «античастицы» — с противоположным зарядом или направлением вращения: антипротон, антинейтрон, позитрон. Иначе говоря, существуют два одинаково построенных, но противоположных, разных вещества! Как огонь и вода, как плюс и минус, они «терпеть» не могут друг друга: соединяясь, уничтожаются, но не исчезают, разумеется, бесследно, а переходят в энергию, в частицы света — фотоны. «Реактор», где соединяются вещество и антивещество, где получается мощный поток фотонов, — таков двигатель фотонной ракеты — разумеется, детища XXI, а может быть и XXII века.

Могла бы струя заряженных частиц или фотонов двигать ракету? Может ли быть построена электронная, ионная, протонная, фотонная ракета? Теоретически — да. Практически — пока еще нет. Но это «нет» не означает невозможность решения подобной проблемы в будущем. Ведь и само разложение атома сравнительно недавно казалось утопией, как и превращение элементов, как и возможность полетов вне Земли.

…С Земли уже давно не видно взлетевшей ракеты — она скрылась из виду, растворилась в ночной темноте. В почти космической пустоте, глотая пространство, с огромной скоростью несется стальная сигара. Теперь о ней говорит только зубчик на экране локатора да светящаяся линия на темном фоне неба, словно прочерченная невидимой рукой. Яркий след упрямо тянется кверху и вдруг изгибается, поворачиваясь все круче и круче. Это рули, обжигаемые огненным дыханием двигателя, повинуясь чьему-то приказу, вывели снаряд на новый курс. Когда исчезла горячая газовая струя, рули не сразу остыли и тоненькой черточкой светятся во мраке ночи.

Кто же повернул рули? Ведь в ракете нет пилота!

Как сохранить взятый курс, когда ракета предоставлена самой себе? Всего нельзя предусмотреть — легкие колебания тяги, сильные порывы ветра в атмосфере и другие случайные причины могут столкнуть ракету с намеченного пути. Надо все время поправлять ее. За этим следит автопилот, заменивший человека.

Важнейшая часть автопилота — быстро вращающийся волчок.

Волчок не зря называют упрямым. Когда он вертится, ось его всегда сохраняет определенное положение в пространстве. Более бдительного, более верного стража трудно найти. Стоит, например, самолету чуть качнуться, уступая силе ветра, волчок тут как тут. Его ось невозмутимо остается на месте, но рамка прибора, соединенная с корпусом самолета, сдвигается. Этого достаточно, чтобы появился тревожный сигнал. И вот уже идет приказ моторчикам рулей: повернуть их так, чтобы машина вернулась обратно, на прежний курс! Так автопилот ведет машину вместо летчика.

Два волчка кружатся в приборном отсеке ракеты. Их обязанность — наблюдать за отклонением ее корпуса в ту или другую сторону, и то, чего не замечает один, обязательно заметит другой. Заметил — и рамкой замкнул контакты в электрической цепи. Возник ток, слабый, почти незаметный, бессильный что-нибудь сделать. Тогда на помощь приходит усилитель тока. Сигнал усиливается во много раз. Теперь у него хватает силы включить моторчик, отклоняющий руль. Руль делает свое дело — ракета возвращается на правильный путь, и тревожный сигнал замирает. Все это совершается очень быстро, не дает ракете сильно уклониться от верного курса.

Все тот же волчок используют и тогда, когда курс надо не сохранить, а изменить. Механизм, включенный в электрическую цепь и работающий точно по установленной программе, поворачивает ось волчка. Такие повороты вызывают в конце концов сигналы-команды рулям, и, повинуясь автомату, ракета меняет курс.

Устройство автоматического пилота весьма сложно. Рассказанное — лишь простейшая схема, объясняющая, как без вмешательства человека можно управлять многотонной ракетой. Гироскоп-волчок, электронные, электрические и гидравлические приборы, точные, надежные устройства подчиняют движение ракеты расчету, заранее определяющему, как будет происходить полет.

Так воплотились в жизнь слова Циолковского, предвидевшего автоматическую ракету. Да и могло ли быть иначе? В век больших скоростей, огромных мощностей, высокой точности обойтись без множества автоматов невозможно. И невозможно представить себе без них стратосферные и космические рейсы.

Современные высотные ракеты, как мы уже знаем, несут с собой целую автоматическую лабораторию для взятия проб воздуха, фотографирования солнечного спектра, регистрации космических частиц.

Чтобы исследовать солнечное излучение на больших высотах, нужно поднять на ракете прибор — спектрограф — и направить его на Солнце.

Но тут-то и возникает неожиданное препятствие. Ракета не летит прямо. Поднимаясь вверх, она в то же время неизбежно будет быстро вращаться вокруг своей оси, да еще медленно поворачиваться, наклоняясь вбок. Эти замысловатые «пируэты» мешают спектрографу уследить за Солнцем. Что же делать? Призвали на помощь автоматику. Автоматы заставили прибор все время «смотреть» на Солнце, какие бы фигуры ни выделывала в полете сама ракета.

Вот она пролетела атмосферу. В головке ракеты автоматически открывается маленькое окошечко, против которого помещается «искатель Солнца» с фотоэлементом. Солнечные лучи, собранные линзой, направляются на чувствительную к свету поверхность фотоэлемента. Эта поверхность имеет форму диска. Когда спектрограф направлен на Солнце, световое пятно попадает в центр диска фотоэлемента, и тока нет. Но стоит только прибору хотя бы немного уклониться, смещается и световое пятно. Возникает ток. После усиления он заставляет электромоторчики поворачивать спектрограф до тех пор, пока пятнышко вновь не окажется в центре искателя.

Все это совершается так быстро, что следящее устройство успевает постоянно держать щель прибора направленной на Солнце, несмотря на вращение самой ракеты.

Если же искатель совсем потеряет Солнце, то автомат заставит его вращаться с очень большим числом оборотов до тех пор, пока световое пятнышко не будет поймано вновь.

Прибор для слежения за Солнцем автоматически отделяется от ракеты и спускается на парашюте. И другие приборы тоже помещают в специальную камеру, которая выбрасывается в полете автоматическим устройством.

Автоматически управляемые самолеты и снаряды существуют уже сейчас. В течение всего полета от взлета до приземления пилот не вмешивается в поведение машины. Пусть пока еще только зарождается беспилотная авиация, но мы уже вступили на путь, ведущий к транспорту будущего, где будет максимально облегчен человеческий труд.

Автоматы понадобятся для регулирования тяги, чтобы ускорение не превзошло опасного для экипажа или для самой ракеты предела. Они нужны для контроля за исправностью механизмов двигателя и работой всех его частей. Но этюд не исчерпывается их роль.

Ракетный двигатель развивает огромную мощность — у стратосферной ракеты, например, на максимальной скорости мощность превышает миллион лошадиных сил. Значит, многие миллионы сил потребуются, чтобы забросить корабль в космос. Управление ракетным двигателем на летящем с большой скоростью космическом корабле потребует быстроты и точности действий. Пилотирование окажется невозможным без автоматов.

Для точного выполнения программы полета понадобится программный автомат. Ведь наперед будет известно, как должна ракета выбираться за атмосферу, какую надлежит держать скорость и направление. Программный регулятор поведет корабль по курсу взлета. Автоматическое счетно-решающее устройство — «электронный мозг» — поможет штурману мгновенно производить сложнейшие расчеты.

И другие автоматы будут на ракете. Их дело — следить за составом и давлением воздуха в кабине, предупреждать о его утечке, если случайная встреча с метеором повредит обшивку, наблюдать за температурой и вовремя включать отопление или охлаждение — словом, оберегать жизнь путешественников.

То, что здесь рассказано об автоматике ракеты, лишний раз убеждает нас: решение проблемы межпланетных путешествий возможно только в содружестве многих отраслей науки и техники наших дней. Уже сейчас накоплен опыт, который позволит уверенно двигаться дальше. Без автоматики невозможно было бы создать искусственные спутники Земли, запустить первую подлинно космическую ракету.

Мы не случайно начали разговор о космическом корабле с автоматики. Автоматическое управление — едва ли не главная черта этого необычайного летательного аппарата. Слово «необычайный», впрочем, здесь не совсем уместно. Его можно применить лишь к тем кораблям, которые будут стартовать не с Земли, а с внеземной станции, где нет атмосферы.

Как будет выглядеть такой корабль? Кабина, баки с горючим, двигатель, посадочное устройство — «шасси» — вот и все его части. Однако вид у него действительно необычный, потому что корпуса нет, вся конструкция обнажена. Конечно, отдельные части закрыты броней. Но нет привычных обтекаемых форм «земной» ракеты.

По-другому будут устроены корабли «каботажного плавания», задача которых — поддерживать связь между станцией и Землей, летать сквозь атмосферу. Они, вероятно, будут похожи на сверхзвуковые самолеты, но приспособленные для космических скоростей и полетов за атмосферой.

Конструктору космического корабля прядется решить несколько трудных и важных задач. Герметическая кабина с искусственной атмосферой и защитой от излучений, противометеорная броня, безопасный спуск в атмосфере, когда это понадобится, управление, ориентировка, связь — вот лишь немногие из проблем, которые поставит будущее.

Уже сейчас предложено немало проектов космических ракет, а внеземных станций и того больше — несколько тысяч! Пока неизвестно, какой из них воплотится в жизнь. Важно иное: наступило время, когда на смену фантастическим рисункам художника приходят эскизы и расчеты инженера.

Летчик скоростного самолета берет ручку на себя, и земля, обычно неподвижная, вдруг сдвигается с места и всей своей громадой ползет вниз.

Поблескивая крыльями, самолет, похожий издали на игрушку, взмывает в небо, делает полукруг, растворяется в безбрежной синеве, а затем, сверкнув на солнце, устремляется вниз.

В это время, в какие-то доли секунды, пока длится фигура высшего пилотажа, пилот, сидящий в кабине скоростного реактивного самолета, переживает необычайные ощущения. Ускорение — это невидимое чудовище, как назвал его один летчик-испытатель, — прижимает пилота к сиденью. Тело тяжелеет, Кровь отливает от головы, невозможно поднять веки, они опускаются сами собою. Каждое движение дается с трудом. Туман застилает глаза. Нарушается деятельность сердца. Затрудняется дыхание. Мозг перестает четко работать, сознание притупляется, быстрота реакций — так врачи называют ответ организма на внешние раздражения — падает. Слабеют мускулы.

Вот что делает чрезмерное ускорение! Даже когда оно уменьшается, летчик не сразу приходит в себя: примерно минуту он еще чувствует последствия перегрузки.

Следует оговориться: не всегда, не при всяком фигурном полете так бывает. То, что описано здесь, — результат действия, кратковременных больших ускорений. Но сейчас, когда реактивные самолеты летают быстрее звука, когда высший пилотаж связан с многократной перегрузкой, с этим нельзя не считаться.

Во время второй мировой войны в одной из воюющих стран фашистской оси испытывался новый ракетный самолет-перехватчик. Молнией взлетев с пусковой башни, он должен был внезапно настигнуть самолет противника и выпустить залпом ракетные снаряды. Такой сверхскоростной истребитель, по замыслу его создателей, решил бы судьбу воздушного боя одним ударом.

При первом же испытании самолет разбился и летчик погиб. Слишком большое ускорение сломало позвоночник человеку, смяло и расплющило его, словно он побывал под каким-то чудовищным прессом.

Чрезмерно большая перегрузка убивает, и от нее, казалось бы, нет спасения. А между тем наступает эра больших скоростей и вместе с ними — больших ускорений.

При сверхзвуковых скоростях, при полетах человека на ракете неизбежно будут появляться большие ускорения — при наборе и уменьшении скорости, при изменении направления полета. Этот опасный враг будет проявлять себя уже не долю секунды, как при высшем пилотаже, а значительно дольше, что, конечно, неизмеримо опаснее.

Вот как описывает свои переживания герой одного научно-фантастического рассказа, совершивший стратосферный рейс на ракете. Он испытывал «адскую» тяжесть всего минуту, за которую его корабль успел набрать скорость, достаточную для гигантского прыжка через атмосферу.

«…Я внезапно был придавлен со страшной силой к своему ложу. Мне едва не сделалось дурно от этого усиленного движения. Кровь стучала в ушах; казалось, меня поборол какой-то великан. Сила, с которой напирала на мою грудь сетка, мешала мне свободно дышать, пот выступил на лбу, а связка ключей в кармане чувствительно вдавливалась в бедро. Костюм сразу стал чересчур тесен, рубашка стягивала туловище. Я сделал попытку двигать членами: рука, протянутая к карманным часам — потому что протекшие секунды казались мне чересчур долгими, — сразу отяжелела; казалось, она весила центнер. Потея и кряхтя, я едва мог достать свои часы. Но, не привыкший к усиленной тяжести, я захватил их слишком слабо: с силою вырвались они из моей руки, проскользнули через ячейки сетки и со звоном ударились о противоположную стену. Обескураженный, я отказался от дальнейших попыток к движению и предоставил себя на волю судьбы».

Учтите, что ускорение, которое испытывал герой рассказа, было не слишком велико — лишь в пять—шесть раз больше ускорения силы тяжести на Земле. Его рассказ хотя и фантастичен, но очень близок к истине — к будущим переживаниям астронавтов. А вот что произойдет в межпланетном полете. «Подан знак; началось взрывание, сопровождаемое оглушительным шумом. Ракета дрогнула и двинулась в путь. Мы чувствуем, что страшно отяжелели. Четыре пуда моего веса превратились в сорок пудов. Я повалился на пол, расшибся вдребезги, может быть, даже умер; тут уже не до наблюдений!» Так описывает Циолковский переживания пассажира космической ракеты, перенесшего в течение двух минут тяжесть в десять раз более земной. Десять раз! Уже при шести—восьмикратной тяжести у летчика наступает временное расстройство центральной нервной системы, хотя действие перегрузки продолжается всего несколько секунд. Пожалуй, прав Циолковский, считавший межпланетного путешественника едва ли не смертником.

Как же облегчить тяжелую участь пассажира ракеты?

Весь опыт скоростной авиации говорит о том, что это сделать можно. Авиационные врачи наблюдали воздействие больших ускорений на летчика при разном положении тела — стоя, сидя, лежа. Оказалось, что, откинувшись в кресле, пилот гораздо легче переносит болезненные явления, описанные нами, и быстрее приходит в себя после них. Вот почему конструкторы предусматривают для скоростных самолетов сиденье со спинкой, наклон которой можно изменять. Есть и специальные противоперегрузочные костюмы для летчиков.

Если к этому добавить еще систематическую тренировку и спортивную подготовку пилотов, станет ясно, что ускорение не такой страшный враг, как могло показаться с первого взгляда.

Советские авиаторы отлично владеют техникой больших скоростей. Они первыми в мире исполнили фигуры высшего пилотажа на реактивных самолетах.

Не оправдались пессимистические предсказания некоторых ученых, говоривших когда-то, на заре эпохи скоростной авиации, что человек не перенесет больших ускорений, с которыми ему неизбежно придется столкнуться.

Взгляните в небо! Ослепительный каскад фигур делает истребитель, ведомый закаленным, тренированным советским летчиком. За самолетом трудно уследить — так быстро совершается воздушный «танец». Перегрузка велика, но пилоту она не опасна. Конструктор и врач позаботились об этом. Когда на экране мы следим за воздушным парадом, кинооператор показывает нам летчика во время выполнения фигур высшего пилотажа. И что же? Лицо его сосредоточенно, спокойно и совсем не напоминает страшную маску человека, придавленного тяжестью. Значит, можно без вреда для организма летать быстрее звука, — не только машина, но и человек выдерживает такой полет.

Однако не надо и преуменьшать трудности. С ними еще придется серьезно бороться. Межпланетным полетам да и ракетным перелетам в стратосфере — космическим рейсам в миниатюре — должна предшествовать большая исследовательская работа.

Многое здесь зависит от авиационной медицины. Центробежная сила создаст искусственную тяжесть любой нужной нам величины. Камера, укрепленная на длинном стержне и вращающаяся подобно карусели, заменит в опытах кабину ракеты во время подъема. Как некогда первые стратонавты в высотной камере репетировали полет, переживая то, что им предстояло перенести в отрезанной от мира гондоле стратостата, так и будущие межпланетные путешественники еще на земле испытают все ощущения предстоящего перелета.

Пассажиров ракеты поместят в специально оборудованные кресла с откидными спинками. Автоматические устройства ракетных двигателей ограничат наибольшее ускорение ракеты пределом, безопасным для человека. В случае же, если пилот потеряет сознание, ракета будет управляться автоматически.

Циолковский предложил одеть путешественников в особые костюмы: погруженные в жидкость футляры по форме тела с приспособлениями для свободного дыхания. «Природа… — говорил он, — не пренебрегает свойством жидкости уничтожать разрушительное действие относительной тяжести и потому заботливо погружает все нежные органы животного в особые жидкости, налитые в крепкие естественные сосуды». Таковы мозг в черепе или зародыш в яйце.

Циолковский думал, что можно будет, например, поместить пассажиров в предохранительные масляные ванны.

Однако плотность разных органов человеческого тела неодинакова, плотность же жидкости одна и та же. А ведь только жидкость той же плотности, что и тело, обладает свойством предохранять от вредного действия увеличенной тяжести.

В таком виде идея не пригодна. Современная техника предлагает другой ее вариант.

В наклонном положении летчику легче потому, что тяжесть распределяется более равномерно, на большую площадь. Если одеть его в костюм из прорезиненной ткани, надутый воздухом, площадь соприкосновения тела с опорой сильно увеличится. Действие ускорения будет ослаблено и нанесет меньший вред. Подобные костюмы существуют, они успешно выполняют свою задачу, их применяют в авиации, будут применять и в заатмосферном транспорте.

Остается сказать несколько слов о действии ускорения на приборы и механизмы. Здесь дело обстоит проще. Радиолокационный взрыватель артиллерийского снаряда выдерживает при выстреле ускорение, в двадцать тысяч раз превышающее земное.[3] Полупроводникам не страшны перегрузки. Большие ускорения для приборов не угроза. Они «выносливее» человека. Со временем, вероятно, научатся отправлять грузы в межпланетное пространство в снарядах, выстреливаемых из электромагнитных соленоидных пушек. Так можно будет наладить «грузовое» движение между Землей и ракетой-спутником.

Опыт современной техники показывает, что и людей можно будет защитить от перегрузки. Усиленная тяжесть не будет препятствием на пути в космос.

…Ракета в полете. Двигатель ее кончил работать — и тяжесть исчезла. Дальше начинается сон, сказка. Достаточно слегка оттолкнуться, чтобы взлететь к потолку каюты. Потолок, впрочем, перестал быть потолком: в мире без тяжести нет «верха» и «низа». Оттолкнувшись (по привычке скажем все-таки — от потолка), вы устремляетесь вниз, к бывшему полу. Вы летаете в любом направлении — здесь действительно нет никаких преград вашему полету.

Трудно передать словами то, что будет твориться в кабине космического корабля. Ведь этого еще никто не испытал!

Советские кинематографисты в научно-фантастических фильмах «Космический рейс» и «Дорога к звездам» попытались показать мир без тяжести.

На экране видно, как отправляется в лунный перелет первая ракета с людьми. Вот она уже за атмосферой. Поднялись шторы иллюминаторов, открыв звездное небо. Переглядываются первые межпланетные путешественники, жмутся к стенкам каюты. Один, решившись, прыгает… и плавно взлетает в воздух. Вот он уже у другой стены, смеясь, зовет остальных.

Каких трудов стоило все это показать на экране! Артисты «летали», привязанные ремнями к тросам. Сложные кинотрюки создавали впечатление настоящего полета.

Надо думать, что скоро люди познакомятся с невесомостью уже не в кино, а в жизни. Скоро — потому что наше поколение, очевидно, будет свидетелем заатмосферных путешествий.

Вернемся мысленно теперь в кабину космического корабля, к началу нашего рассказа. Пока корабль поднимался с работающим двигателем, двигался ускоренно, пассажирам казалось, будто они стали в несколько раз тяжелее. Когда же скорость достигнет примерно восьми километров в секунду (двадцать девять тысяч километров в час), ракета превратится в спутник Земли, крошечную искусственную луну, и полетит с постоянной скоростью. При этом земное притяжение уравновесится развивающейся центробежной силой. Результатом единоборства ракеты с притяжением планеты будет ничья: Земля притягивает корабль, и он упал бы… если бы с точно такой же силой не стремился уйти от нее. Тогда на спутнике Земли появляется сказочный мир невесомости.

Но подождите, возразят нам, а как же обстоит дело на уже существующем спутнике, созданном природой, на Луне? Она ведь тоже вращается вокруг своей планеты. Однако тяжесть на ней есть, хотя и меньше, чем на Земле. Человек, правда, потерял бы там пять шестых своего веса, почувствовал бы себя вшестеро легче. Он побил бы все мировые рекорды по прыжкам в высоту, подъему тяжести, прыжкам в длину. И все же невесомым он не стал бы. Почему же невесомость — привилегия только искусственного спутника?

Тут надо оговориться, что, рассуждая строго, полной потери веса не будет и на искусственной луне. Закон всемирного тяготения господствует всюду во вселенной, все тела взаимно притягиваются друг к другу — и тем сильнее, чем больше их массы. У Луны масса меньше, чем у Земли, но все же достаточно велика, и сила тяжести проявляет себя довольно ощутимо. Ракетный корабль — крошка по сравнению с Луной, и «собственная» сила тяжести на нем ничтожна. Она не заявит о себе сколько-нибудь заметным образом. Практически все предметы на искусственном спутнике будут невесомы.

Но почему все-таки мы уверены в том, что именно так развернутся события на межпланетном корабле? Пока ведь еще ни один корабль не совершил космического рейса. Оставаясь же на нашей планете, мы как будто лишены возможности испытать невесомость. Однако это не вполне справедливо. Многим из нас приходилось терять вес. Вспомните ощущения, возникающие в первые моменты спуска на скоростном лифте. Пол кабины уходит из-под ног, сердце слегка замирает… Невольно хочется схватиться за поручень, но лифт останавливается, и непривычное состояние очень быстро проходит, не оставляя следа. Вряд ли кому приходило в голову, что в эти немногие мгновения он был свободен от всевластной, всепроникающей силы тяжести, от которой нельзя укрыться, от которой нельзя защититься ничем.

В лифте на какую-то ничтожную долю секунды тело лишается опоры, перестает чувствовать ее, потому что кабина быстро опускается. Конечно, потерянный вес тотчас же возвращается, человек «догоняет» ушедший от него пол, снова стоит на нем, ощущая опору, «чувствуя» свою тяжесть.

Если же падение будет длиться дольше и ничем не будет тормозиться, продлится и чувство потери веса. Человек внутри кабины движется с той же скоростью, что и сама кабина. Сила тяготения действует одинаково и на нее и на человека. Но раз так, то давление на опору и ответная реакция с ее стороны, то есть именно то, что и вызывает ощущение веса, чувствоваться не будут.

Повредит ли человеку длительное отсутствие тяжести? Одни считают, что невесомость страшна не столько физиологически, сколько психологически: неизвестное всегда пугает! Другие полагают, что многие жизненно важные функции организма от тяжести не зависят, а остальное — дело привычки. Ни у тех, ни у других нет доказательств, есть только предположения. Их нужно и можно проверить, тем более что сейчас существует возможность решить вопрос самым простым и верным путем — опытом.

Еще Циолковский предложил «падающую лабораторию», где можно изучать невесомость. По рельсам, изогнутым в форме подковы, скользит тележка. На одной стороне она падает, на другой — поднимается. При почти свободном падении вес пропадает — правда, на очень короткое время.

Возникает естественный вопрос: почему так происходит, чем объяснить появление невесомости? Падающие в пустоте тела — ракета и все, что находится внутри нее, — двигаются одинаково, с одной скоростью и в одном направлении, не приближаясь и не удаляясь друг от друга. Попробуйте упасть на пол, если сам он все время удаляется от вас!

И это происходит не доли секунды, а дни и недели. Космический корабль по инерции несется в мировом пространстве. Путь его определен законами механики, одинаковыми для всех тел вселенной — от гигантской планеты до карлика-астероида.

Двигатель ракеты не работает, корабль предоставлен самому себе. Если корабль не смог победить земное притяжение, то он неминуемо вернется обратно. Если же скорость его достаточно велика, он освободится от власти Земли, станет ее спутником или помчится дальше. Начнется свободный полет, и в тот же момент, как по мановению волшебного жезла, в ракете исчезнет ощущение тяжести.

Люди смогут плавать в воздухе.

Вода не выливается из стакана, а когда тряхнут его, она вылетает вся водяным шаром. Суп нельзя налить в тарелку, нельзя поджарить котлету на сковородке — она подпрыгнет к потолку. Словом, жизнь будет полна неожиданностей и неудобств.

В среде без тяжести пассажиры ракеты должны жить и работать. Пилот или штурман не в состоянии вычислить курс ракеты, вися между полом и потолком, и не могут постоянно пользоваться справочником, карандашом и бумагой, которые как живые бродят по каюте. Нужно производить наблюдения, держать связь с Землей, да мало ли дел у экипажа во время самой необыкновенной в истории человечества экспедиции! Питаться тоже, конечно, необходимо, даже и в такой непривычной обстановке.

Ручки на стенах, полу, потолке, чтобы было удобно передвигаться в каюте; ящики, куда убираются вещи; кресла, прикрепленные к своему месту, и люди, привязанные к креслам; взамен тарелок и ложек — закрытые эластичные сосуды для «выдавливания» из них жидкой пищи; специальная электроплитка, наглухо закрытая посуда — вот черточки быта в условиях невесомости.

Что же, все это не страшно. На первых порах человека, буквально потерявшего почву под ногами, утратившего чувство равновесия, ждут переживания скорее комические, чем трагические. Но и они пройдут со временем, особенно если еще задолго до первого космического рейса тренировать будущих межпланетных путешественников.

Полеты ракет на большие высоты, за атмосферу, с последующим спуском, значительная часть которого явится свободным падением в безвоздушном пространстве, предоставят нам возможность такой тренировки. В кабине, которая отделится от ракеты в высшей точке подъема и ринется затем вниз, пилот переживет то, что впоследствии ждет его в межпланетной ракете. Правда, там — дни и недели, здесь — минуты; там — удаление от Земли, здесь — падение на нее, но разница невелика. И здесь и там одинакова потеря веса. Она произойдет и тогда, когда ракета полетит в пустоте с выключенным двигателем.

Постепенно вылеты в межпланетное пространство, короткие броски в небо, репетиции космического путешествия, полет на обитаемом спутнике приучат астронавтов переносить состояние кажущейся потери веса. Конечно, на всякий случай и здесь будет предусмотрено создание искусственной тяжести вращением ракеты.

Есть основание полагать, что авиационная техника и медицина обеспечат экипажу ракетного корабля все условия для нормальной жизни и работы.

Циолковский мечтал о «свободном» пространстве, в котором люди, если они того захотят, будут избавлены от цепей тяготения. Там тяжестью они будут управлять сами, создавая ее по своему желанию, в своих интересах. Когда это осуществится, человечество еще раз блестяще подтвердит замечательные слова Энгельса о том, что лишь на практике, вызывая природные явления своими силами и управляя ими, человек в состоянии доказать в полной мере правильность и силу научного мышления.

Часто люди, глядя на небо, видят, как срывается светящаяся точка и стремительно несется вниз, прочерчивая яркий след. Тогда обычно говорят: «звезда упала». На самом деле это не звезда, а крошечный кусочек вещества, маленький небесный камешек — метеор — со скоростью в несколько десятков километров в секунду влетел в атмосферу Земли, вспыхнул и мгновенно сгорел. Под стремительным ударом пришельца из космоса разбиваются молекулы, столб ионизированного и светящегося воздуха тянется за метеорной частичкой. Его-то и наблюдаем мы, глядя на «падающую звезду».

Днем, при ярком солнце, падение метеора незаметно. Но от волшебного глаза современной техники — радиолокатора — ему не скрыться. Радиоволны отмечают прилет метеора, отражаясь от шлейфа наэлектризованных частичек воздуха, сопровождающих его полет. Теперь удается наблюдать гораздо больше гостей из межпланетного пространства — и днем и ночью, при свете луны и в облачную погоду, — чем раньше, когда располагали только оптическими приборами.

Огромное число ежесуточно падающих метеоров — несколько тонн метеорного вещества, — видимо, грозит неизбежной гибелью ракете, покинувшей планету. Ведь и крупинка весом в доли грамма, летя с колоссальной скоростью, без труда пробьет корпус даже из самой прочной стали. А вокруг — пустота, воздух из кабины улетучится, произойдет катастрофа! Более крупная частичка или камешек выведет из строя приборы, двигатель, баки. Слепой — без приборов, лишенный сердца — мотора и пищи — топлива, корабль обречен на гибель. Столкновение же ракеты с небесной глыбой равносильно взрыву.

Выходит, полет за атмосферу — самоубийство.

Здесь несколько сгущены краски. Однако нередко приходится слышать мнение, что метеорная угроза слишком сильна, чтобы надеяться на благополучный исход межпланетного полета. Но если трезво оценить величину опасности, вывод получится не столь уж неутешительным.

Площадь поверхности Земли огромна. Поэтому Земля встречает множество метеоров. В такую мишень попадают без промаха притягиваемые ею, как магнитом, тысячи и миллионы небесных странников, блуждающих в солнечной системе.

Ракета по сравнению с Землей невообразимо мала. Площадь поверхности, подвергаемой обстрелу, у нее ничтожна. И во столько же раз, во сколько она меньше земной, уменьшается вероятность столкновения. Не надо забывать: метеоры рассеяны в гигантском пространстве, друг от друга их отделяют сотни километров. Вот почему профессор Герман Оберт, например, считал, что ракета должна пропутешествовать пятьсот лет, прежде чем встретит небесного странника. Такова оценка тридцатилетней давности. Современные данные гораздо менее оптимистичны: они намного увеличивают вероятность встречи с метеорами. И все же опыт первых спутников дает основания думать, что метеорная угроза не чрезмерно велика, хотя, разумеется, она и существует.

Вероятность лишь отвлеченное понятие, показывающее только, как часто может произойти столкновение. Но когда именно оно случится — неизвестно. И как бы мала ни была вероятность, случай есть случай, и не считаться с ним нельзя.

Надо учесть и то, что радиолокатор не может обнаружить в мировом пространстве, лишенном воздуха, мелкие крупинки — слишком маленькую цель они собою представляют. Крупинку-метеор, влетевшую в земную атмосферу, локатор обнаруживает потому, что радиоволны отражаются от столба ионизированного воздуха, который тянется за метеором. Иное — за атмосферой. Так что столкновение, если оно произойдет, будет внезапным.

Поэтому обязательно надо делить корабль на отсеки и защитить жизненно важные его части: пилотскую кабину, баки, двигатель. Прочная двойная обшивка с легкой прослойкой, вероятно, представит достаточную защиту. Опыт бронирования боевых кораблей подсказывает это решение. Броня из тонких стальных листов, разделенных воздушной прослойкой или слоями заполнителя, защищает корабль от взрыва мины или торпеды. Воздух и прослойки ослабляют взрывную волну, и она уже бессильна разрушить внутреннюю обшивку. Кроме того, броню располагают так, что она встречает удар под углом, и защитное ее действие значительно усиливается. Можно думать, что и для будущих заатмосферных кораблей сумеют сконструировать надежную броневую защиту. Впрочем, окончательное суждение о том, каким должен быть бронированный панцирь межпланетной ракеты, принадлежит будущему.

Можно также предполагать, что через пробоины, сделанные метеорами, воздух не улетучится мгновенно. Будет время заметить утечку, заделать пробоину. Но время это невелико, от быстрой ликвидации последствий аварии зависит успех дела и в конечном счете жизнь экипажа. Обеспечить доступ ко всем ответственным частям корабля, предусмотреть все для скорейшей заделки пробоин — такова обязанность конструкторов и инженеров.

Но как быть с другой грозной опасностью?

Прежде чем выбраться в межпланетные просторы, где ничто не мешает космическому полету, кораблю предстоит пролететь атмосферу. Эта часть путешествия самая короткая, но не самая легкая.

Известно, что докрасна раскалялась обшивка далеко летающей ракеты всего за пятиминутный полет.

Атмосфера гасит космическую скорость метеоров, тормозит их полет, не допуская до поверхности Земли. Лишь очень крупным удается прорваться сквозь воздушную броню. Но в каком виде долетают они к нам — оплавленными, словно побывавшими в доменной печи, глыбами камня или железа! Трение о воздух — причина столь сильного нагрева.

При возвращении на Землю космический корабль, имеющий огромную скорость, может сгореть в земной атмосфере. Невеселая перспектива — побывать в неведомых мирах, чтобы, возвращаясь, сгореть заживо в стальной коробке, превратившись в искусственный метеор.

Однако нельзя упускать из виду, что в высоких слоях атмосферы, где воздух чрезвычайно разрежен, произойдет и торможение. Космическая скорость будет гаситься, — не полностью, конечно, но, во всяком случае, основная доля ее. Это уменьшает опасность перегрева.

И все же в нижних слоях атмосферы нагрев будет значительным, а потому создание жаростойкой обшивки и надежной системы охлаждения будет второй основной задачей инженеров.

Страстный энтузиаст космических перелетов Юрий Васильевич Кондратюк предложил интересную идею: превратить кабину ракеты при подходе к Земле в несгораемый посадочный планер. Для этого все лишнее — корпус, баки, двигатель — сбрасывается, и к кабине присоединяются крыло, хвостовище, заменяющее фюзеляж, и рули из огнеупорного материала с двойными стенками, охлаждаемыми изнутри.

Кроме метеоров и нагрева, путешественников подстерегает еще одна опасность — коротковолновое ультрафиолетовое излучение Солнца, от которого мы на Земле защищены слоем озона.

Можно создать и искусственную защиту от губительных ультрафиолетовых лучей. Специально подобранный сорт стекла в иллюминаторах ракеты устранит опасность. Стекло с примесью редкоземельных элементов, оказывается, совсем не пропускает ультрафиолетовых лучей.

Иногда высказывается опасение, что людям могут повредить космические лучи. Их интенсивность с высотой возрастает. Подъемы шаров-зондов, полеты ракет и спутников убеждают в этом. Космическая частица несет с собой такую энергию, что может даже разрушать ядра атомов. Кто знает, какие превращения произойдут в живых клетках, и в частности в нервных, а также в молекулах химических соединений при встрече с частичкой, которая, даже пройдя всю земную атмосферу, способна на поверхности Земли проникнуть через толстый слой свинца?

Предстоит провести еще немало опытных подъемов ракет, обработать результаты наблюдений на спутниках, прежде чем удастся окончательно оценить, как велика опасность космического излучения.

Итак, межпланетных путешественников подстерегают: метеоры, коротковолновое ультрафиолетовое излучение, перегрев от трения в атмосфере, космические лучи. К ним надо добавить и невесомость, действия которой мы еще точно не знаем. Их значения не нужно ни преувеличивать, ни преуменьшать.

Но нет ли в космосе еще чего-нибудь неизвестного, таинственного, опасного, о чем сейчас мы на Земле не знаем? Например, еще каких-нибудь излучений, пронизывающих мировое пространство и не проникающих сквозь атмосферу. Наблюдения с помощью спутников показали, что около Земли существует скопление заряженных частиц высоких энергий. Возможно, они опасны для человека. Предварительные исследования помогут изыскать от них защиту. Ведь научились же мы защищаться и от ультрафиолетового, и от рентгеновского, и от радиоактивного излучений.

Когда придет время первого космического рейса и нужны будут смелые люди, нет сомнения, что они найдутся и прославят человечество новыми подвигами.

Полет Лайки произвел сенсацию во всем мире. Первое космическое путешествие четвероногого оставило в человеческой памяти неизгладимый след. Но даже и после этого трудно представить себе, какую ни с чем не сравнимую бурю восторга вызовет путешествие на одном из будущих спутников или межпланетном корабле человека! Кто он — тот, на чью долю выпадет счастье совершить беспримерный подвиг — вырваться в мировые просторы? Кем будет участник экспедиции через границы непознанного сейчас мира? Казалось бы, на подобный вопрос теперь нельзя еще ответить. Немалые сроки, видимо, отделяют нас все же от пассажирского корабля вселенной. Как здесь гадать?

Однако ответа не придется ждать слишком долго. Пусть неизвестна пока биография первого астронавта, профессию его уже сейчас можно угадать довольно точно. Он, видимо, будет летчиком-испытателем, представителем людей героической профессии, сделавших смелый риск своими буднями.

Летчикам уже приходилось испытывать перегрузку и невесомость. Однажды летчик, пикируя, на четверть минуты потерял вес. В другой раз пилот на ракетном самолете поднялся почти на тридцать восемь с половиной километров и развил скорость более километра в секунду[4] — почти втрое больше звуковой.

Остался жив летчик истребителя, который выбросился с парашютом на сверхзвуковой скорости, но трудно даже описать, что он вынес!

Человек вынослив, у него твердая воля, и, если понадобится, эта воля победит все, все препятствия, стоящие на дороге к открытию мира! Он тренируется, еще оставаясь на Земле. Недавно в зарубежной печати сообщалось о необычайном опыте. Несколько суток провел летчик в кабине «космического корабля». Корабль никуда не летал, но его пассажир побывал за пределами нашей планеты. Ему пришлось питаться концентратами — искусственной пищей, дышать искусственным воздухом, не видеть смены дня и ночи, быть в полном одиночестве, чувствовать себя оторванным от всего живого…

Репетиция? Да! И она кончилась успешно.

Другую репетицию устроили уже не на Земле, но и не на ракете: герметическую кабину подвесили к воздушному шару-стратостату. Летчик пробыл тридцать два часа в полете, поднявшись на тридцатикилометровую высоту. Тут уже добавилось и действие космических лучей. Опять-таки эксперимент окончился благополучно. Конечно, нельзя переоценивать значение подобных экспериментов. Все это еще не настоящий космический полет. Однако успех полета в космос должен готовиться на Земле, космическая медицина рождается из земной. А со временем устроят, быть может, репетицию и другого рода. Воспроизведут условия, существующие на соседних планетах — Марсе, Венере, как их представляют себе астрономы. В искусственно созданный на Земле кусочек иного мира войдет, чтобы привыкнуть к нему, одетый в скафандр человек — будущий Колумб чужой планеты.

Самолет на взлетной дорожке. Он готов к вылету в стратосферу. Свое место в открытой кабине занимает летчик. На голове его металлический шлем, поблескивающий стеклянными глазами. Вместо куртки и меховых сапог — прорезиненный костюм, полностью скрывающий тело: ни единой щелочки, ни одного отверстия — ничего, что соединяло бы его с окружающим миром.

Казалось бы, в стратосфере, где царят холод и низкое давление, летчика в открытой кабине самолета ожидает неизбежная смерть.

Но наш летчик чувствует себя нормально. Его согревает электрический ток. Специальная мазь не дает замерзнуть стеклам очков. Внутри костюма — давление, позволяющее свободно дышать, живительная струя кислорода бесперебойно поступает в легкие. Мозг работает четко. И самолет, подчиняясь воле пилота, упрямо идет вверх.

Скафандр для высотных полетов наряду с герметической кабиной — немалое достижение современной авиационной медицины и техники.

Нельзя покинуть самолет, летящий на очень большой высоте, где слишком низкое давление воздуха, пользуясь одним лишь кислородным прибором. А в таком костюме можно.

В скафандры думали одеть и стратонавтов, находящихся в открытой гондоле стратостата. Тогда потолок подъема увеличился бы до тридцати—сорока километров. Но появилось новое средство полета на большие высоты — ракета, а с нею возможность подняться на десятки, сотни километров.

А как быть с пилотами стратосферных ракет? Их ведь также надо защищать от «воздушной болезни», как называют иногда явления, вызываемые малым давлением и недостатком кислорода.

Скафандр? Но нельзя забывать, что подъем на большую высоту сопровождается значительной перегрузкой. В скафандре ее особенно трудно переносить. Поэтому, проектируя высотную ракету, инженеры обязательно предусматривают в ней изолированную от внешнего мира герметическую кабину.

Зато межпланетному путешественнику без скафандра не обойтись. Иначе он будет заперт в металлической коробке своего корабля, лишен всякой возможности выйти в мировое пространство, ступить на Луну и планеты. Необходим скафандр и на случай аварии, которую трудно ликвидировать, оставаясь внутри корабля. Словом, вылазка в пустоту будет неизбежной в космическом полете, а для этого звездоплаватель должен взять с собой специальный костюм, в котором можно дышать, двигаться в пустоте.

К такому «пустолазному», а не стратосферному скафандру предъявляются особые требования. Нельзя сделать его из легкой непроницаемой ткани — внутреннее давление, которому не будет препятствовать пустота, раздует костюм, превратит его в пузырь. Надо, чтобы скафандр не стеснял движений и был удобен. В нем путешественник должен иметь запас кислорода, искусственную, бесперебойно очищаемую атмосферу, желаемую температуру, нормальное давление. Скафандр должен позволять передвигаться в свободном пространстве, а также иметь средства связи с другими членами экипажа.

Наладить кислородное питание и очищение воздуха не будет чрезмерно сложной задачей — она и сейчас решается авиационной техникой при высотных полетах. Придется только позаботиться об увеличении запасов искусственной атмосферы в скафандре — мало ли какие неожиданности могут встретиться разведчику вселенной!

Ткань с прослойками или металл послужат материалом для костюма звездоплавателя. Более того, вероятно, в нем будет еще и слой брони — какой, покажет будущее. Метеорная опасность существует не только для ракеты, но и для человека, покинувшего ее. Правда, вероятность попадания метеора в человека еще меньше, чем в ракету. Тем не менее бронировать скафандры или нет — этот вопрос, вероятно, решат, учитывая опыт первых вылетов в мировое пространство.

Регулировать температуру внутри одежды звездоплавателя помогут электрическое отопление и лучи солнца. Циолковский предложил применить плащ из темной материи, который накидывался бы на блестящую поверхность скафандра, когда станет холодно.

Но только этим не решить сложной проблемы. На близких к Солнцу «горячих» планетах — Меркурии и Венере — костюм надо будет охлаждать. На холодных — Плутоне или на Луне ночью, например, — обогревать, иначе в скафандре можно будет замерзнуть.

Телефон и радио — испытанные средства связи. Они, вероятно, не подведут и в необычайных условиях космического полета.

Представьте себе, что путешественник выбрался через двойной шлюз в пустоту. Тяжести нет, и легкий толчок унесет его прочь, если он не привязан тросом. По тросу же нетрудно вернуться обратно. Ну, а если трос оборвется, что тогда? Останется подчиниться законам небесной механики и превратиться в вечного странника, блуждающего в межпланетном пространстве? Нет, портативный ракетный двигатель в ранце за спиной или отдача при выстреле из пистолета вернут заблудившегося обратно.

Подошвы с магнитными «присосками» могут также пригодиться, когда невесомым астронавтам понадобится ходить — внутри или снаружи — по корпусу корабля.

Итак, мы с вами на бумаге очень просто решили проблему создания межпланетного скафандра. Однако из опыта авиации известно, что со скафандром для летчика пришлось порядочно повозиться! Здесь же придется потрудиться еще больше. Но как от самого самолета в конце концов перейдут к космическому кораблю, так и от высотного костюма летчика путь приведет к костюму звездоплавателя, в котором он побывает за атмосферой и вступит на почву неведомых миров.

Летом 1920 года из Неаполя вышла яхта и взяла курс в открытое море. Это была экспедиция, но не за диковинными рыбами и растениями больших глубин и не за сокровищами погибших кораблей. Огромные антенны изуродовали стройный корпус яхты. Невиданной еще мощности приемник со множеством ламп установлен был в радиорубке. Не корабль, а плавающая радиостанция бороздила воды Средиземного моря.

Уже давно то там, то здесь коротковолновики ловили странные шумы, шорохи, трески. Кое-кому чудилась какая-то правильность в капризном шепоте радиоволн. Любители сенсаций спешили оповестить мир о сигналах с других планет и прежде всего с Марса. Яхта вышла на охоту за таинственными сигналами, столь смущавшими умы даже некоторых ученых.

То же повторилось и в 1924 году, во время великого противостояния, когда Землю и Марс разделяли «только» пятьдесят пять миллионов километров, Думали, что марсиане, если они существуют, захотят установить связь со своими соседями. Что такое полсотни миллионов километров для радиоволн, не знающих преград в мировом пространстве?

Горячие головы уже мечтали о регулярном радиообмене депешами с Марсом. Писатели, забегая вперед, описывали воображаемые разговоры с марсианами.

К чему выдумывать сложные системы световых или иных сигналов, «исписывать» лицо планеты разными геометрическими фигурами из лесных насаждений, когда можно пользоваться межпланетным радиотелеграфом? Радиоволнам не страшно расстояние. Со скоростью света пробегут они космические бездны, принося вести о том, что мы, возможно, не одиноки во вселенной. Уж если слабенькие любительские приемники ловили что-то похожее на сигналы, так сверхмноголамповый приемник их отыщет — в этом не может быть сомнений.

Однако как ни изощряли слух радисты, сигналов обнаружить не удалось. Экспедиция вернулась обратно ни с чем.

Не пришлось экспедиции убедиться и в том, что радиоволны способны совершать межпланетные путешествия. Только много позднее это доказали другим, более правильным путем. Чем ждать, пока кто-то неведомый пришлет сигналы, решили послать их сами. Но здесь сразу же встало препятствие столь серьезное, что о нем стоит рассказать подробнее.

Мы живем в мире электромагнитных колебаний, к которым принадлежат и радиоволны. Бесчисленные передатчики — плавающие, летающие, стоящие на Земле, — день и ночь посылают их в пространство. Волны совершают замечательные путешествия. Некоторые из них могут несколько раз подряд обогнуть земной шар.

Но покинуть Землю и вырваться в межпланетные просторы им не удается. Непреодолимая преграда стоит на их пути, и виновником этого является Солнце. Невидимые ультрафиолетовые лучи на больших высотах, где воздух сильно разрежен, обладают особенно большой энергией. Они ионизируют газовые молекулы, создавая электропроводящие слои, отражающие радиоволны.

Кроме того, Солнце посылает потоки заряженных частиц. Заряженные электрические частицы образуют броню для волн. И на разных высотах, от ста километров и выше, в атмосфере постоянно находятся крепко запертые двери, не дающие радиоволнам покинуть Землю.

Однако и тут нашли лазейку. Короткие волны, несущие большую электромагнитную энергию, могут проникать через первый слой. У них хватает силы пробить электрический панцирь и подняться выше его. Но и они вынуждены в бессилии останавливаться перед другой преградой. Только самые короткие волны, которые посылает радиолокатор мощным пучком, способны прорваться через все отражающие слои атмосферы и пуститься в далекие космические путешествия.

Несколько лет назад радиолуч впервые был послан на Луну и вернулся обратно. Локация Луны, возможность которой еще ранее предвидели советские ученые, — выдающееся событие в истории науки и техники. Его значение не только в том, что удалось прямым, а не косвенным путем точно измерить расстояние до нашего спутника. Прикосновение радиоволнами к другому небесному телу положило начало новому многообещающему методу астрономических исследований — методу активного изучения окружающих нас миров. До сих пор астрономы вынуждены были довольствоваться тем, что расскажет им свет — этот единственный вестник далеких звезд и планет. Теперь настало иное время. Человек находит способы изучать процессы, происходящие вне Земли, далеко за пределами своей планеты, посылая разведчиков в глубины космоса.

Радиолокация дает возможность не только проследить за изменениями расстояния от Земли до Луны — оно ведь меняется, бывая то больше, то меньше, — но и узнать о том, какова лунная поверхность. Отраженный луч позволяет судить об этом. Так наблюдения за отражением радиоволн подтвердили существование слоя пыли, покрывающего Луну.

Радиоастрономы делали попытки измерять температуру поверхности нашего спутника, улавливая излучаемые им слабые радиосигналы.

Радио выступит в роли небесного топографа и поможет составить подобные карты соседних с нами планет. Радиоволны проникнут туда, куда не может попасть свет, — за густые газовые оболочки планет-гигантов, за облака Венеры. Локация сыграет свою роль и в разгадке многих тайн других планет.

Можно смело сказать, что теперь еще больше раздвинулись рамки мира. Лабораторией человека, изучающего природу, становится и космос, ибо локация планет — это уже не пассивное наблюдение, а грандиозный научный эксперимент не только на Земле, а в целой солнечной системе. А насколько возрастет размах таких опытов, когда сумеют перенести их за атмосферу, на внеземную станцию!

Радиотехнике по праву будет принадлежать исключительная роль в завоевании межпланетного пространства. Сейчас она уже помогает управлять полетом ракет, поднимающихся в заоблачные высоты, передавать показания приборов с ракет и спутников, сведения о работе двигателя. Одновременно радио доносит по многим каналам связи несколько сигналов, не мешающих друг другу. Достижения радиотехники последних лет позволяют, не поднимаясь с Земли, побывать в стратосфере: все, что отмечают приборы, сразу же становится известно на земном пункте наблюдений. Автоматическая ракета-спутник немыслима без радиопередатчика.

Всего три спутника нужны, чтобы вести телевизионные передачи из одного пункта для всей планеты. Такие ретрансляционные промежуточные станции увеличили бы дальность телевидения до тысячекилометровых расстояний. Волны, на которых идут передачи, распространяются примерно в пределах прямой видимости — лишь на десятки километров. Если ретрансляционную станцию поднять над Землей, возможности телевидения вырастут необычайно — я говорю о внеземных отражателях, поставленных так, что они всегда будут «висеть» в одном месте, словно поднятые на вершину невидимой горы. Только круговая космическая скорость и правильно выбранное расстояние до спутника позволят так сделать. Предлагали использовать для этого Луну. Искусственные луны удобнее. Дальновидение станет действительно дальновидением!

Земные радиостанции успешно принимали сигналы первой космической ракеты до тех пор, пока она не удалилась от Земли на полмиллиона километров.

Астрономическая обсерватория, вынесенная ракетой в космос, будет иметь радиолокационные установки такой мощности и таких размеров, какие трудно сегодня представить. Слабая тяжесть, неисчерпаемая энергия, отсутствие атмосферных помех создадут там для них идеальные условия. Расширятся возможности радиоастрономии. Подробная карта Марса, исследование поверхности Венеры и гигантских планет солнечной системы, скрытых облаками ядовитых газов, локация Солнца — эти реальные уже сейчас проблемы получат дальнейшее развитие.

Может быть, научатся локировать планеты другими невидимыми лучами, инфракрасными например. Экраны таких локаторов покажут истинное лицо планет, скрытое непрозрачной для света атмосферой. Невидимые лучи вызывают свечение минералов, растений, горных пород. Волшебными красками засияет ожившая чудесная карта далекого мира! С помощью радиотелескопов, возможно, будут улавливать излучения Солнца, звезд, звездных скоплений.

Предполагают, что в мировом пространстве существуют своеобразные природные радиостанции, посылающие сигналы из космоса, которые говорят о каких-то еще неведомых процессах в скоплениях раскаленной материи. Когда удастся проникнуть в эти тайны, новое слово — радиоастрономия — наполнится еще более глубоким содержанием.

Радиолокация облегчит космическому кораблю посадку на планеты и возвращение его на Землю. Наконец межпланетным сообщениям нужна надежная служба связи — ее тоже обеспечит радио.

Управляемые беспилотные ракеты полетят на разведку к далеким планетам. Телевизионные передачи с ракет из мирового пространства и вблизи планет, навигация с помощью радиомаяков — спутников планеты, разговор экипажа ракеты с Землей и с другими ракетами — все это станет возможным благодаря великому открытию Попова.

Когда-то люди услыхали голос с неба: «Говорит „Марс“! Высота девятнадцать километров…» Это были позывные рации советского стратостата. Стратонавты рапортовали о подъеме в поднебесье.

Придет время, и люди услышат: «Земля! Говорит Луна! Говорит Марс!» То будет не голос мифических селенитов — жителей Луны — или обитателей Марса и не условные позывные радиостанции, а голос людей, впервые совершивших полет к иным мирам.

Еще ни один космический корабль с людьми не поднимался с Земли.

Еще далеко до рабочих чертежей и технологических карт, до заводских цехов и стартовой площадки. Будущие капитаны и штурманы еще только в начале пути от школьной и вузовской скамьи до исследовательского института, завода, ракетодрома.

Но уже прокладываются небесные дороги на карте вселенной. Уже к Луне и дальше — в путешествие вокруг Солнца отправилась первая советская космическая ракета. От Земли до Луны и планет вычерчиваются маршруты межпланетных кораблей, и с точностью до минуты рассчитываются будущие перелеты. Это можно сделать потому, что пути планет известны нам на много лет вперед, хотя до них миллионы и миллиарды километров.

В мировом пространстве, разделенные огромными расстояниями, мчатся они по строго определенным путям-эллипсам со строго определенными скоростями. Закон всемирного тяготения властвует над хороводом планет, бегущих вокруг Солнца и в то же время вертящихся, как волчки, вокруг своих осей.

Попасть на такую движущуюся цель — будет нашей задачей. Здесь не случайно сказано: цель. Путешествие к другой планете можно отчасти уподобить выстрелу с одного самолета по другому, также летящему в воздушных просторах. Стрелок целится не в противника, а туда, где его еще нет, но где он будет. Учитывая скорость своего и вражеского самолета, он направляет оружие в ту точку пространства, где должен появиться враг. Дело это не очень простое — ведь оба корабля движутся, и выстрелить надо точно в определенный момент. Иначе неизбежен промах. Пуля или снаряд не встретит цели. Выстрел пропадет впустую.

Почти тридцать километров в секунду проходит Земля, столько-то километров — планета. Ракета полетит по кривой, указанной небесной механикой, чтобы прибыть в определенный час к месту назначения, будь то Марс, Венера, Меркурий, Сатурн или другая планета. Корабль и планета будут неуклонно сближаться друг с другом. «Свидание» состоится в том случае, если штурман точно рассчитает путь, если старт состоится в точно назначенное время, если ничего непредвиденного не случится в дороге. Придется все же взять лишний запас топлива, чтобы убыстрить бег корабля или замедлить его, если это понадобится.

Небесные дороги необычайны не только тем, что они протянутся на миллионы километров. Как мы уже знаем, движение по ним, когда достигнута нужная скорость, не потребует затраты энергии: инерция и притяжение Солнца и планет «бесплатно» помчат корабль.

Чтобы затратить как можно меньше топлива, мы должны использовать все возможности, какие предоставляет нам сама природа. Вылетать с Земли необходимо в направлении ее движения по орбите — тогда скорость ракеты будет складываться с земной. Мы получим, таким образом, добавочную скорость. Кроме того, нам поможет Солнце. Когда двигатель перестанет работать, солнечное притяжение сделает корабль небесным телом, двигающимся, как и планеты, по эллипсу.

Время, скорость и направление вылета можно рассчитать так, что корабль на своем пути встретит планету.

Кратчайший путь — прямая — не всегда самый выгодный. Межпланетному кораблю понадобится намного больше топлива, если он не возьмет себе в союзники скорость движения Земли по орбите и притяжение Солнца. Кораблю, взлетающему с внеземной станции, понадобится еще меньше топлива, так как он получает в союзники не только скорость движения Земли по орбите, но и круговую скорость искусственного спутника.

Несколько по-иному произойдет лунный перелет. Притяжение Солнца почти одинаково для Земли и для Луны, составляющих вместе как бы двойную планету. И потому, отправляясь на Луну, межпланетный корабль должен сначала преодолеть власть Земли, а затем бороться с лунным притяжением, чтобы замедлить скорость падения.

Путь корабля может быть рассчитан и так, что он обогнет планету или Луну и без посадки возвратится на Землю.

Начало и конец пути проходят через атмосферу. Подлетая к Луне или Меркурию, лишенным газовой оболочки, придется бороться с притяжением единственным способом — тормозить падение включением двигателя. При спуске на планеты, имеющие атмосферу, добавляется еще возможность гасить скорость сопротивлением газовой оболочки. Описывая круги вокруг планеты и с каждым оборотом опускаясь все, в более плотные воздушные слои, корабль может постепенно снижать скорость. Такой спуск выгоднее, так как не требует расхода драгоценного топлива. На него и указал раньше других Циолковский, говоря о возвращении на Землю из космического рейса.

Сейчас уже рассчитываются пути и сроки лунного перелета, путешествий на Марс, Венеру, Меркурий. Остальные планеты некоторые исследователи считают пока недоступными. Значит ли это, что человек никогда не сможет посетить их? В ближайшем будущем — нет, в более отдаленное время, конечно, сможет.

Циолковский считал главной целью звездоплавания отнюдь не посещение планет. Дело пойдет далеко не так, говорил он. Высадка на крупных небесных телах чрезвычайно трудна. И главное, ради чего будут совершаться полеты в мировое пространство, — это само мировое пространство с его запасами солнечной энергии — подлинным сокровищем вселенной, пространство, сулящее свободу от пут тяжести.

Наука и техника развиваются так быстро, что меняют намеченные сроки: отдаленное будущее становится близким, реальным. Если сначала Циолковский говорил о сотнях лет, нужных для воплощения его идей, то впоследствии уже только о десятках.

Быть может, атомная энергетика скажет свое слово раньше, чем предполагают, и тогда многое из того, к чему мы сейчас стремимся в области звездоплавания, устареет, не родившись, многое станет возможным значительно скорее. Дороги к планетам в наших руках. Дело за космическим кораблем, путь к планетам наука ему укажет.

Теперь, чтобы закончить рассказ о небесных дорогах, следовало бы описать одну из них — от старта до приземления. Но вряд ли стоит это делать. То, что придется увидеть и пережить межпланетным путешественникам, трудно описать. Изумительная картина вселенной во всем ее величии развернется перед ними из окон корабля. И вряд ли сегодня кто-нибудь сумеет нарисовать этот пока еще сказочный для нас мир. А если среди нас будут звездные капитаны, участники космических рейсов, если нам доведется, оставшись на Земле, следить за героической эпопеей первых полетов во вселенную — тогда мы узнаем из газет, увидим на экранах телевизоров и кино, услышим по радио о путешествиях к другим мирам. Не так уж много времени осталось ждать репортажа из космоса. Действительность обгонит выдумку, ибо нам выпало счастье жить в эпоху великих дел, смелых дерзаний, грандиозных свершений.

Удивительные чудеса неба открыла наука.

Открытие мира, в подлинном смысле слова «мира», имя которому вселенная, — заслуга астрономии.

Звезды — островки раскаленной материи в межзвездном океане космической пыли и разреженного газа. Есть звезды, светящие в миллион раз слабее нашего Солнца, и другие — почти в полмиллиона раз ярче его. Звезды «холодные», с температурой всего лишь две-три тысячи градусов, и пышущие стотысячеградусным жаром. Звезды-карлики, размером меньше Земли, и гиганты в тысячу раз больше всей солнечной системы. Вещество более разреженное, чем воздух, на одних звездах, в десятки и сотни тысяч раз более плотное, чем вода, — на других. Звезды переменные, меняющие блеск, и удивительные «новые», внезапно вспыхивающие ярким светом, иногда так ярко, как миллионы слитых воедино солнц. Открыты скопления звезд, галактики, удаленные от нас более чем на полмиллиона световых лет. Но и это не границы мира. Границы нет, как нет пределов человеческому познанию. Есть границы того, что мы уже узнали, и нет тому, что предстоит узнать.

У астронома свои особые мерки для космоса, своя особая техника наблюдений, позволяющая открыть много чудесного и поведать людям о планетах и звездах.

Нельзя не восхищаться изумительными достижениями астрономической техники. Нет приборов более чувствительных, более точных, чем те, которыми располагают астрономы. Стало нарицательным выражение «астрономическая точность». Оптика, фотография, спектральный анализ, тончайшие методы исследований поставлены на службу астрономам. Им на помощь пришла теперь электроника, невиданно обостряющая наши чувства.

Самые большие современные телескопы улавливают свет, в миллион раз слабее солнечного!

Не только свет, но и тепло излучают небесные светила. Прибор астронома заметит тепло спички на расстоянии в триста километров, тепло человеческого тела — на расстоянии в полкилометра.

На астрономических фотоснимках приборы улавливают ничтожное смещение звезды, зафиксированное пластинкой.

Точность измерений здесь очень высока, и это не мудрено. Ведь за малейшим смещением спектральных линий скрывается движение звезды со скоростью в десятки километров в секунду. Поэтому астроном, имеющий дело с огромными расстояниями в космосе, на фотопластинках охотится за микронами — тысячными долями миллиметра.

Все, что мы знаем о небесных телах, рассказано нам светом. Недаром его называют вестником далеких миров. Он рассказывает о Солнце — ближайшей к нам звезде, и о звездах, удаленных на сотни миллионов световых лет — так далеко, что воображение отказывается представить расстояние до них.

Основное оружие астронома — собиратель света, увеличитель изображений, глаз-великан — телескоп. В гигантский телескоп, самый большой из построенных до сих пор, можно было бы увидеть трещину на Луне шириной меньше метра и марсианский канал шириной около ста метров!

Но тут мы встречаемся с самым серьезным врагом астронома — атмосферой Земли. Из-за нее обсерватории взбираются на высокие горы. Из-за нее приходится ловить редкие часы, когда воздух спокоен, когда капризы погоды не мешают (вернее — меньше мешают) свету из космоса добраться до телескопа. Атмосфера невидимой, но ощутимой преградой стоит между сверхточным, сверхчувствительным астрономическим прибором и звездным небом. Она крадет яркость у звезд, искажает их цвет и свет. Его и так ничтожно мало приходит от далеких светил. Даже в самую тихую погоду изображения в телескопе дрожат, размываются, потому что незаметные струйки воздуха, воздушные течения преломляют свет. Как сильно затрудняют работу астрофизика капризы атмосферы! Из-за нее, изучая Луну, приходится пользоваться увеличением всего в несколько сот раз, хотя современные телескопы обладают гораздо большими возможностями. Где уж тут рассмотреть трещину меньше метра шириной! Где уж тут увидеть во всех подробностях марсианские каналы!

Даже тепло, идущее от нашего тела и нагревающее воздух, даже дыхание человека может помешать наблюдениям. Не зря думают о своеобразных скафандрах для астронома, не пропускающих тепла и воздуха.

Техника борется — и успешно — с несовершенством инструментов, которые служат астрономам.

Строятся телескопы с гигантским «зрачком» — диаметром в несколько метров. Добиваются того, чтобы стекла как можно меньше искажали изображение. Их изготовляют с величайшей тщательностью — контролер на оптическом заводе проверяет форму стеклянной поверхности с точностью до десятимиллионных долей миллиметра.

Советским ученым лауреатом Сталинской премии Д. Д. Максутовым изобретен новый — менисковый — телескоп с улучшенными оптическими свойствами и более компактный.

И все же атмосфера — враг наблюдателя — не побеждена! Она постоянно мешает астрономам.

Где же выход? Надо подняться за атмосферу — туда, где нет воздуха, а следовательно, воздушных течений и облаков, туманов и пыли, туда, где нет погоды. Туда, откуда вселенная видна не со дна воздушного океана, где можно встать «лицом к лицу» с ней. Туда, где ничто не мешает использовать всю мощь астрономической техники.

Внеземная астрономия, разумеется, не исключает астрономии «земной». И не сомнение в достоверности полученных ныне знаний, а стремление расширить их границы заставляет ученых мечтать о создании астрономических обсерваторий за атмосферой.

Астрономы сейчас мечтают о приборах, основанных на совершенно новых принципах. Эти приборы помогут раскрыть неизведанное еще до осуществления космических полетов. Одно не мешает другому. Наоборот, ракета, подняв обсерваторию в межпланетное пространство, окажет неоценимую услугу технике астрономических исследований — услугу, не менее важную, чем вновь изобретенный, неведомый прибор.

Как бы точно ни был изготовлен гигантский телескоп, тяжесть нескольких тонн стекла со временем его несколько испортит. Гигант если и не раздавит сам себя, то и не сможет долго сохранять ту сверхвысокую точность формы, какую ему придало искусство оптика. Так, кстати, и случилось с самым большим в мире телескопом — американским пятиметровым рефлектором. Этого не произошло бы, если бы телескоп — любых размеров — находился на заатмосферной обсерватории, в мире, где тяжести нет.

Когда гигантские приборы появятся у астрономов на обсерватории вне Земли, взор человека проникнет во вселенную много дальше.

Трудно представить себе волнение астронома, который в просторах вселенной увидел новое искусственное небесное тело, творение человеческих рук. Таких незабываемых минут будет много впереди: в поле зрения телескопа появится корабль, мчащийся к Луне; черная точка пронесется по лику Марса или Венеры; на спутнике нашей планеты — Луне сигнальная вспышка возвестит о победе над тысячами километров пустоты, переставшими быть препятствием для полета к другим мирам. Как на хорошем снимке, исчезнут темные места, далекие детали станут близкими, прояснится неразличимая даль. За ничтожное — в мерках космоса — время человек шагнет вперед так далеко, как еще не шагал он до тех пор за всю свою историю.

То, что обещают нам космические полеты, кажется сейчас несбыточной мечтой. Но в основе мечты лежит теперь наука, а достижения техники сегодняшнего дня вселяют уверенность, что грядущее сделает мечты былью. И, быть может, то, что ныне добыто трудом многих поколений астрономов, окажется лишь крупицей знаний в сравнении с успехами астрономии завтра, когда ракета откроет, как говорил Циолковский, эпоху более пристального изучения неба.

Триста восемьдесят четыре тысячи километров отделяют нас от Луны. Телескоп «приближает» ее к нам более чем в тысячу раз. Мельчайшие детали лунной поверхности видны на великолепных снимках. Далекую Луну легче заснять, чем близкую Землю! Ведь лик Луны не затуманен воздушной вуалью, не скрыт от нас облаками.

Людям, еще не летавшим во вселенную, немало удалось узнать о нашем спутнике. Многое дал первый полет нашей ракеты, которая пронеслась близ Луны и послала сигналы своих приборов на Землю. Но все же осталось еще много неизведанного, что ждет разгадки. Ее принесет лунный перелет.

Заглянем в будущее.

…Луна приближается. Даже в самый сильный телескоп не бывает так хорошо виден ее исполненный суровой красоты пейзаж. Игра света и тени, которую мы привыкли видеть на фотографиях, еще резче, отчетливее. Позади долгие часы первого космического рейса, далеко позади осталась Земля. На экранах земных телевизоров люди увидели звездное небо за атмосферой, Солнце с короной, которая показывается нам только во время затмений. А там, на Луне, оно всегда ослепительный диск, и с его поверхности вздымаются огненные фонтаны протуберанцев.

Земной шар, подобно лунному, меняет фазы — от узкого серпа до полного диска. Луна же закрывает собою полнеба и властно зовет к себе. Если повиноваться этому зову, через несколько часов корабль со страшной силой врежется в скалы. Ничто не смягчит удара. Взрыв превратит ракету в груду осколков.

Но у корабля достаточно сил, чтобы бороться с притяжением и затормозить падение. Поворот! Земля и Луна буквально меняются местами, и не вверху, а внизу оказывается манивший к себе шар. И вот короткие языки пламени вырываются в сторону Луны. Она уступает, прекращается ее грозно-стремительный рост, вот-вот готовый возвестить катастрофу. Луна приближается уже медленно, и стремительное падение сменяется — плавным спуском, словно над ракетой открылся купол парашюта.

У ракеты вырастают ноги — выдвинут треножник. Он смягчит толчок при посадке и не даст упасть набок. Лунная поверхность совсем близко; кажется, будто находишься в центре круга, по краям которого выстроились бесконечные горы. Скорость упала почти до нуля. Толчок — и корабль на Луне.

Давно известно, какая картина откроется за окнами корабля. Но, несмотря на это, ни с чем не сравнимое чувство овладевает межпланетными путешественниками. Усильте в тысячу раз волнение мореплавателя, увидевшего в океане остров, которого нет на карте, и все равно не передать восторга победителей вселенной, открывших не клочок суши в привычном нам море, а целый мир, ранее никому не знакомый.

Нестерпимо медленно течет время, пока не наденешь скафандр, не откачаешь воздух из двойного шлюза — за стенками пустота. Наконец все готово. В тесной камере — крохотном кусочке безвоздушного мирового пространства — стоит путешественник, готовый к выходу.

Открывается наружный люк, скользит, извиваясь змейкой, легкая лесенка. Из люка медленно, неуклюже выбирается человек, похожий в своем «пустолазном» костюме на глубоководного водолаза или на фантастического робота. Его скафандр, впрочем, здесь легок. Последний шаг — и нога в металлическом башмаке с толстой подошвой касается поверхности Луны.

Путешественник стоит, глядя на пейзаж застывшего лунного царства, знакомый и незнакомый одновременно. Разве так выглядели эти горы на снимках и рисунках, сделанных через окуляр телескопа! Они похожи, но только так, как похожа фотография, да еще снятая издали, на живое, неповторимое человеческое лицо. Ярче свет и резче тени, ни малейшей дымки, вечное спокойствие спящего мира.

Черное небо, усеянное немигающими звездами. Яркое Солнце, по краям которого клубятся огненные вихри — протуберанцы. Взгляд ищет Землю — Землю на небе Луны. Большой голубоватый шар неподвижно висит в лунном небе — Земля, луна Луны.

Чуть голубоватое сияние ореолом окружает земной шар, где кипит жизнь. Там бурлит воздушный океан, рождаются бури и грозы, вспыхивает великолепной игрой красок полярное сияние. Вечерние и утренние зори нежно-розовым или ярко-красным цветом возвещают об уходе ночи, о начале утра, которое сделает голубым бездонный небосклон. Но где-то ночь еще, и в темном небе сверкают вспышки молний, потоки воды низвергаются вниз. И где-то ревет океан, засыпает или просыпается лес, и первый луч солнца пробивается сквозь чащу деревьев — такой яркий, зримый, что кажется, можно схватить его рукой. Просыпается мир, где бесконечное богатство красок, мир, полный звуков, мир, красотой которого можно любоваться без конца…

А тут страна ущелий и гор, каких не встретишь на Земле. Горы, причудливо свернутые в огромные кольца и вытянутые в длинные цепи, горы, усеявшие вперемежку с трещинами всю лунную поверхность.

Есть такие кольцевые горы, внутри которых может поместиться целое небольшое государство. Глубокие черные пропасти — ущелья — тянутся далеко-далеко, уходя за горизонт. А вот высокая стена — уступ длиною в сто километров и высотою в триста метров. Каких только гор нет здесь!..

Эта страна была бы непроходима, если бы не в шесть раз меньшая, чем на Земле, сила тяжести.

Легко поднявшись на вершину одной из гор, мы смотрим вокруг: покрытая бесчисленными скалами, кратерами, трещинами, Луна кажется мертвей.

Невольно думаешь о том, какие титанические силы создали этот хаос гор, эти кратеры, по сравнению с которыми наши земные просто карлики. Может быть, когда-то здесь было царство вулканов, и раскаленная лава, извергаясь из недр, расползалась озерами. Застывшие волны лавы, потухшие вулканы говорят о далеком прошлом нашего спутника.

До последнего времени думали, что когда-то не остывшая еще Луна подвергалась бомбардировке метеоритами. Застыв, она сохранила следы их ударов. Лишенная воздуха, Луна была против них беззащитна. Даже нашей Земле, укутанной плотным одеялом атмосферы, гигантский метеорит наносит глубокую рану — воронку в десятки метров глубиной.

Метеор-крошка, песчинка в тысячную долю грамма, летящая со скоростью в десятки километров в секунду, обладает энергией крупнокалиберной пули. Миллионы мелких метеоритов ежесуточно встречаются с Землей. Множество их падает и на Луну.

Лик Луны не меняется заметно, на наших глазах. Не появляются там новые крупные кратеры. Как же возникли лунные горы?

Совсем недавно было сделано важное открытие. Его можно считать одним из самых крупных в астрономии за последние полвека. Астроном Пулковской обсерватории доктор физико-математических наук Н. А. Козырев наблюдал извержение вулкана на Луне! Значит, Луна и сейчас не мертвое небесное тело. Ее рельеф — не результат метеоритных ударов. Он создан действием вулканов. Новое открытие решает спор между сторонниками вулканической и метеоритной гипотез в пользу первых.

Космические и ультрафиолетовые лучи, пронизывающие мировое пространство, потоки электрических частичек, несущихся от Солнца, — все это непрерывно обрушивается на лунный шар, лишенный воздушной оболочки.

Некоторые исследования, впрочем, дают возможность говорить о следах лунной атмосферы. Изучая отражение света Луной, советские астрономы установили, что следы воздуха там сохранились. Обнаружить их можно было бы и методами радиоастрономии.

Плотность этой атмосферы меньше, чем земной, по крайней мере в пятьдесят тысяч раз. Практически это означает пустоту, и только в герметически закрытых, защищающих от всех опасных излучений скафандрах будущие межпланетные путешественники смогут вступить на поверхность Луны.

Казалось бы, мы так хорошо изучили самое близкое к нам небесное тело, что ничего загадочного там не осталось.

Лунные «моря», эти большие темные пятна, отражают свет приблизительно так же, как и лава наших вулканов. Значит, действительно когда-то огненно-жидкая лава вытекла на поверхность Луны. Сверху ее покрыли пепел и пыль. И миллионы лет стоят застывшие лавовые озера — молчаливые свидетели молодости нашего спутника. Вопрос о происхождении Луны окончательно не решен. Возможно, как полагают некоторые астрономы, она отделилась от нашей планеты в эпоху рождения миров солнечной системы.

Песок и глина тоже есть на ней, говорит отраженный свет. А загадочные «белые лучи», что протянулись по лунным горам и морям на много километров, — это, быть может, сильно изрытые и пористые участки.

Не только пыль, но и обломки горных пород усеивают поверхность нашего спутника. Миллионы лет холод и жара сменяют друг друга — и скалы покрываются трещинами, от них откалывается кусочек за кусочком.

Пройдет человек — и следы отпечатаются в слое многовековой пыли, как саваном покрывшей Луну. Пройдут еще века, но следы останутся. Их ничто не размоет, не снесет, не развеет. Разве только случайно упавший метеорит, вспыхнув яркой звездочкой от удара о камни, оставит новый след, потревожив покой пыльного одеяла, хранящего память сотен тысячелетий.

Солнце на небе Луны ослепительно ярко. Вдруг сверкающий диск начинает темнеть от края все больше и больше, пока не исчезает совсем. Земля проходит между Солнцем и Луной. Вокруг земного шара — кроваво-красная кайма, словно пожаром пылает атмосфера. Это солнечные лучи пронизывают ее сбоку, надевая на планету багровое кольцо. Красные отблески ложатся вокруг и так же быстро исчезают — кончилось солнечное затмение на Луне.

Следуя традициям романистов-фантастов, нужно было бы описать подробно прыжки высотой с четырехэтажный дом, путешествие по циркам и кратерам, собирание коллекций лунных минералов, находку каких-нибудь диковинных горных пород или даже следов атмосферы. Конечно, интересно было бы найти там что-нибудь поразительное. Пусть, скажем, удастся обнаружить свидетельства посещения Луны в незапамятной древности марсианами. Может быть, они побывали и на Земле, но так давно, что время стерло следы прилета гостей из космоса. Луна же сохранила бы все.

И все-таки фантазировать на эту тему, как бы заманчиво и интересно это ни было, не стоит. У научной экспедиции будут свои задачи. Она их выполнит, и наши знания о ближайшем соседе по небу пополнятся неизмеримо.

Постепенно спутник Земли будет изучен так же хорошо, как и сама Земля. Земные музеи, где пока лишь осколки метеоритов являются единственными представителями чужих миров, пополнятся лунными экспонатами. На лунных картах, как и на земных, не останется «белых пятен», появится и карта невидимой нам стороны Луны. Цирки, кратеры, горные вершины и хребты перестанут быть безыменными.

И в истории самой Луны откроется новая глава. Возможно, ей суждено стать научно-исследовательским институтом в космосе и вокзалом кораблей вселенной.

Обсерватории, оборудованные по последнему слову астрономической техники, возникнут на лишенной воздуха и потому идеально удобной для наблюдателей небесной станции — Луне. Отсюда телескопы станут ловить свет далеких звезд, фотографировать Солнце, мощные радиолокаторы — локировать поверхности планет, радиостанции — слушать сигналы из мирового пространства.

В подземном «городке» устроят склады горючего, жилые и служебные помещения. А в застекленных оранжереях под солнечным светом — днем, под искусственным — ночью будут выращивать овощи и фрукты. Огромные зеркала поймают энергию Солнца, гелиоэлектростанции дадут ток, нужный для отопления и освещения станции в морозные лунные ночи. Ракетодромы послужат для приема и отправки ракет с Земли и на Землю, на планеты, на спутники планет. Радио и солнечный телеграф свяжут Луну с остальным миром. Так появится, возможно, когда-нибудь жизнь на безжизненной Луне, и человек прочтет тогда еще неведомые страницы истории Луны.

Прошлое Луны и даже ее будущее пытаются представить себе астрономы. Луна и Земля существуют давно, но не всегда движение их было и будет таким, как сейчас. Английский математик Дж. Дарвин считает даже, что не исключена возможность гибели нашего спутника: притягиваемый Землей, он в конце концов рассыплется на куски, и кольца, подобные кольцам Сатурна, опояшут нашу планету, напоминая о богине ночи, когда-то украшавшей небо. Когда это может произойти? Быть может, через биллион или более лет. А в течение этого биллиона Луна останется Луной.

Лунные перелеты позволят проверить то, что все-таки пока лишь гипотеза, предположение, пусть и близкое к истине. Природа Луны, ее строение, ее особенности ждут исследователя. Ждут его таинственные темные пятна, которые почему-то становятся, темнее и больше во время полнолуний; кратеры, которые иногда меняют глубину и форму и даже почему-то исчезают, — такой случай был замечен однажды. Ждут его светлые лучи, природа которых все же еще загадочна, следы лунной атмосферы… Да мало ли неизведанного ждет человека, впервые ступившего на поверхность неведомого мира, знакомого издали, но веками недоступного для людей?!

Путешественники будут бродить не только по лунным Альпам, Апеннинам, Кавказским горам, как назвали их астрономы, не только увидят знаменитый кратер Тихо с его сияющими лучами. Море Спокойствия и море Ясности, море Дождей и океан Бурь будут пройдены человеком. Впрочем, названия на лунной карте неудачны: спокойствие и ясность на Луне всегда, а дождей и бурь там никогда не бывает, как нет там океанов и морей.

Человек побывает и на другой стороне Луны, куда никогда еще не проникал его взор. Что найдет он там? Подождем, пока нам расскажут об этом очевидцы.

Естественно, что в первую очередь нас интересует спутник Земли — Луна. Однако среди спутников других планет есть интересные и нередко загадочные небольшие небесные тела. Взять хотя бы спутников Марса — Фобос и Деймос. Фобос за одни марсианские сутки дважды восходит и дважды заходит, и с поверхности планеты кажется, что он движется не с востока на запад, а наоборот. Спутник Сатурна Титан, с массой чуть ли не вдвое больше Луны, имеет ядовитую метановую атмосферу. Предполагают, что спутник Юпитера Ганимед имел углекислую атмосферу, теперь замерзшую и превратившуюся в слой твердой углекислоты — «сухого льда». Среди спутников Урана и Юпитера есть нарушители «правил движения» в солнечной системе — они движутся в обратную сторону.

Многие из спутников планет изучены слабо, об их строении пока что существуют лишь догадки. А потому полеты на них дали бы ценные результаты для науки. Слишком трудна, например, посадка на поверхность гигантских планет, скрытых мощными атмосферами из ядовитых газов. Но у каждой есть по нескольку спутников. И, возможно, когда-нибудь со спутника Сатурна увидят «совсем близко» его кольца, будут исследованы Юпитер, Уран, Нептун.

Из всех планет солнечной системы вряд ли какая-нибудь другая привлекала к себе больше внимания, чем Марс.

Про марсиан написано так много, что мы уже как-то привыкли к мысли о существовании жизни на Марсе. И, право, будет даже жалко, если будущие межпланетные путешественники не встретят там разумных существ!

Но есть ли они на самом деле — вопрос, который предстоит решить, только совершив путешествие за пятьдесят пять миллионов километров. На такое расстояние подходит Марс к Земле во время великих противостояний.

Тогда на него бывают направлены телескопы из разных уголков земного шара, и наблюдатели силятся рассмотреть мельчайшие подробности на лике загадочной планеты. И с новой силой вспыхивают горячие споры.

А спорить есть о чем. То, что мы знаем о Марсе, — благодатная пища для горячих дискуссий, остроумных гипотез, смелых теорий и, уж конечно, для фантастических повестей и романов.

Бесспорно, Марс обладает атмосферой, хотя и очень разреженной. На вершинах самых высоких земных гор воздух более плотен, чем атмосфера над равнинной поверхностью Марса. Ведь наши горы все же не поднимаются выше нижнего слоя воздушного океана Земли, а на Марсе, никуда не поднимаясь, мы бы чувствовали, что находимся в верхних слоях — в стратосфере. И все же, пусть крайне разреженная, сухая, прозрачная — в ней мало облаков, — но газовая оболочка у этой планеты есть.

На Марсе наблюдается смена времен года. Зимой видны белые шапки у полюсов. Весной они почти исчезают. Несомненно, это снег или лед, то есть вода, а воздух и вода — непременные условия жизни.

Климат на Марсе суровый, холоднее, чем на Земле. Но слишком низкой и слишком высокой температур, при которых невозможна жизнь, нет.

У южного полюса планеты зимой держится мороз в минус восемьдесят градусов, летом же температура достигает плюс десяти—пятнадцати градусов — начинают таять льды. На экваторе Марса в полдень — «комнатная температура», двадцать выше нуля, а ночью холод доходит почти до пятидесяти градусов.

Обширные желтые пятна на планете, очевидно, пустыни. Зимой и летом они выглядят одинаково: пустыни — неподходящее место для жизни, там мало воды. Однако другие, коричневые, пятна летом меняют свою окраску. Пятна, появляющиеся летом, исчезающие зимой, — ведь это же растения, это жизнь! И тщательные исследования подтвердили: да, марсианская растительность не обман зрения, не плод досужей выдумки, а строго научная гипотеза.

Три четверти века назад было сделано интереснейшее открытие: на диске Марса впервые обнаружили сеть правильных линий, столь правильных, что, казалось, нельзя приписать их действию природы. Каналы, созданные разумными существами, беспримерные гидротехнические сооружения, орошающие бедную водой планету, — вот гипотеза, у которой оказались горячие сторонники и не менее горячие противники.

— Каналы — это линии жизни в бесплодных марсианских пустынях. Но то, что мы видим, не сами каналы, слишком они узки, чтобы увидеть их даже в самый сильный телескоп. Вода утоляет жажду почвы, и по берегам каналов, вслед за водой, идут от полюса к экватору растения. Они ползут весной от полярных шапок к экватору, на сотни и тысячи километров, опоясывая всю планету, словно сетью сосудов. Ее-то, широкую полосу воспрянувшей к жизни мертвой пустыни, мы и видим. За этим победным шествием влаги скрыта разумная воля жителей древней планеты. Пятна на пересечении каналов, узлы водоносной системы, — наверное, марсианские города.

Так рассуждали одни астрономы.

— Ваши каналы просто оптическая иллюзия. Если хорошенько вглядеться, никаких каналов не увидишь: они распадаются на отдельные пятна и лишь сливаются в одну линию. О марсианах, об искусственном орошении не может быть и речи. Какими же должны, кстати, быть насосы, чтобы по равнинной поверхности Марса гнать через всю планету огромные массы воды! Вероятно, это просто какие-то «дефекты»: трещины, изломы. Но, уж во всяком случае, марсиане здесь ни при чем.

Так говорили противники каналов.

Каков же исход спора? Есть каналы или нет их? Фотоснимки, в том числе сделанные за последние годы, подтвердили, что какие-то линии на Марсе, которые меняются в течение года, существуют. Однако что же такое они на самом деле, снимки сказать не могут. И хотя астрономы отказались от мысли о том, что каналы созданы марсианами, споры об их природе не решены до сих пор.

Когда ракеты отправятся к Марсу, снимки с близких расстояний, а впоследствии посещение планеты людьми дадут, наконец, ответ, — что же представляют собой таинственные линии, испещрившие поверхность планеты. Не так уж долго осталось ждать! Возможно, что к столетию открытия каналов, меньше чем через четверть века, эта загадка перестанет уже существовать.

Атмосфера Марса тоже еще загадка для нас. Наблюдения показали, что там есть кислород, хотя и в очень небольшом количестве, в сто с лишним раз меньшем, чем на Земле. Трудно, слишком трудно по одному лишь спектру отраженного планетой солнечного света судить о составе ее атмосферы. Кое-что мы все-таки знаем. На Марсе, например, нет болотного газа или аммиака, как на планетах-гигантах, а есть углекислый газ. Но как ни пытались узнать, сколько же там «старых знакомых» — кислорода, азота, водяного пара, — к согласию прийти не могли. И лишь межпланетным путешественникам, которые возьмут пробу, скажем все же, воздуха Марса, удастся решить и эту загадку.

Привезут они оттуда и образцы марсианских растений.

«Сейчас мы вправе утверждать: растительность на Марсе существует, — говорит основатель новой науки — астроботаники выдающийся советский астроном Г. А. Тихов. — Марсианская флора во многом отличается от нашей. Она не отражает, а поглощает полностью „тепловые“ инфракрасные лучи и в сильной степени — часть видимого спектра: цвета красный, оранжевый, желтый и зеленый. Поэтому растительность на Марсе имеет не зеленую, а сине-голубую окраску. Марсианские растения приспособились к суровому климату планеты».

И когда-нибудь человек в скафандре наклонится над кустарником и травой, растущими на почве другого мира. В пустыне сорвет он цветы, которые ненадолго ярким ковром покрывают пески и глины марсианских равнин.

Ведь ученые заметили, что временами пустыни Марса «краснеют». Мы видим у нас на Земле, как пустынная степь цветет. Огромные пространства становятся огненно-красными от распустившихся маков, голубыми — от незабудок, фиолетовыми — от диких левкоев. Разве не может быть, что и марсианская пустыня на короткое время весной покрывается цветами?

Есть ли там животные, — пока еще сказать трудно. Астробиология, как и астроботаника, только зарождается. Среди ученых встречаются как сторонники гипотезы об органической жизни на Марсе, так и противники ее, которые оспаривают возможность существования растений и животных в сухой и разреженной марсианской атмосфере.

Однако все же Марс — одна из тех планет в солнечной системе, природные условия которой дали повод строить догадки о ней как об обители жизни.

Вот одна из таких догадок. В глубоких пещерах, на дне старых морей обитают странные на наш земной взгляд животные. У них большие легкие, ибо воздух разрежен и в нем мало кислорода. У них сильно развиты органы слуха, ибо звуки плохо проходят в разреженной атмосфере. Подобно верблюду, они запасают в своем теле воду, ибо надо экономить драгоценную влагу в суровом сухом климате.

А вот другое, еще более фантастическое предположение. На поверхности умирающей планеты жизнь замерла. Но она не погибла — ушла в глубь планеты. Возникли пещерные города с искусственной атмосферой, в них живут существа, для которых поверхность Марса стала легендарным адом, куда нет дороги. Возможно, что их осталось совсем немного и они никогда не видели черного неба с немигающими звездами, не видели остатков некогда величественных сооружений и городов, теперь отданных во власть стихии.

…Представим себе, что мы на Марсе.

Иллюминаторы открыты, и через них во все стороны, куда хватает глаз, видна слегка холмистая песчаная пустыня. Наша первая задача — ориентироваться и исследовать состав атмосферы. Командир корабля решает выйти наружу.

Ровная песчаная пустыня тянется до самого горизонта. Кое-где прижались к невысоким барханам заросли низкорослых растений. Они непривычны для нашего глаза. Зелень, зеленый ковер покрывает сушу нашей планеты, этот цвет преобладает всюду, где есть растения. А здесь растения голубые, синие и даже фиолетовые. На Земле похожую картину можно встретить лишь высоко в горах или где-нибудь на Крайнем Севере.

Сейчас ночь, и на черном бархатном занавесе неба восходят маленькие луны. Вот показался ближайший к Марсу Фобос, он поднимается над горизонтом, но не так, как все остальные светила. Казалось бы, надо ждать его с востока, а Фобос появляется с запада! Он так быстро движется, что за сутки успевает дважды обойти вокруг Марса — дважды восходит и заходит. Столь странно не ведет себя больше ни один спутник ни одной планеты нашей солнечной системы.

Спутники—крошки сияют на марсианском небе как ярчайшие звезды, затмевая блеск Земли. До Фобоса отсюда совсем недалеко, не то что до нашей Луны. Можно себе представить, как же выглядит с него Марс, если Земля на лунном небе — огромный шар! В течение месяца его лицо меняется — от узкого серпа до полного диска. Куда, быстрее делается это с Марсом на фобосском небосводе. Марс светит там в тысячи раз ярче нашей Луны в полнолуние. Такое освещение не выдумать даже в сказке!

Очень красив на Марсе солнечный восход. Рано утром туман покрывает все вокруг. Из-за этого восходящее Солнце становится красным, как это иногда бывает и на Земле. Появляется первый луч, и туман редеет, наступает прохладный ясный день. Почва едва успевает нагреться, а за ночь снова отдает полученное тепло. Климат — как у нас высоко в горах, только кругом — песчаная пустыня.

Облака, состоящие из мельчайших ледяных кристалликов и тучи пыли, — характерная особенность марсианской газовой оболочки. Пылевые частички очень тонкого «помола». Даже слабый ветер их легко поднимает. И они иной раз неделями плавают, не спускаясь, обволакивая желтоватой дымкой буквально всю планету. Тогда пыльная мгла застилает все вокруг. Это грозное явление природы можно увидеть только в марсианских пустынях, которые тянутся на сотни и тысячи километров.

Мало, слишком мало влаги на Марсе. Покров полярных областей красноватой планеты не идет ни в какое сравнение со льдами наших Арктики и Антарктиды. Не встретишь здесь ледяных глыб, торосов и полей. Да и, кроме того, очень своеобразна судьба тонких снеговых шапок у марсианских полюсов. В разреженной атмосфере они не тают, а сразу испаряются, переходят в невидимый водяной пар. И только по краям шапок — там, где весной замечают темную кайму, — образуются талые воды. Однако их едва хватает, чтобы оживить растения на их пути и напоить почву близ полюсов.

А дальше уже не вода, а невидимый водяной пар прокладывает дорогу растениям. Он переносится ветром и выпадает инеем или дождем, увлажняя местами пустыню. Там, где есть подходящая почва и где влага может сохраниться, появляются из года в год заросли растений. И вот так весною от полюсов к экватору идет наступление жизни, которая снова исчезает суровой марсианской зимой.

Так то оживает, то замирает своеобразная оросительная система планеты, созданная самой природой. Так совершается круговорот влаги в этом бедном водой мире. Едва утолив жажду растений, она уходит, чтобы с наступлением холодов вновь осесть снеговой шапкой на полюсах.

Наш следующий рейс к южному полюсу. Переход оказался очень трудным — нас застиг циклон. Но путешествие завершилось успешно.

Как уже говорилось, полярная шапка — это тонкий слой льда, корочка, которая рассыпается под гусеницами вездехода. Сквозь нее кое-где просвечивает красноватая почва. Ледяное поле тянется до самого горизонта. У краев «шапки» лед совсем тонкий, а ближе к полюсу толщина его заметно увеличивается.

Близ полюса обнаружено несколько гор, также под ледяным покровом. Горы вообще редкость на гладком, ровном, покрытом слоем ныли Марсе. Они невысоки, на них нет крутых обрывов. Небольшие уклоны наш вездеход берет легко, и мы начинаем подъем.

Небо прикрыто мутной облачной пеленой. Вообще нам редко удается видеть его чистым. Какая-то слабая дымка заслонила от нас небосвод. Трудно сказать, что это: разновидность ли облаков, вроде наших серебристых, или иное образование в атмосфере планеты, быть может — ее защита от излучений космоса. Ведь есть же у Земли озоновый пояс. Здесь, разумеется, не озон — родственник кислорода, а что-нибудь другое — кристаллики углекислоты, например. Время принесет разгадку «фиолетового слоя», как назвали этот слой распыленного вещества астрономы.

Мы снова пересекаем ледяную равнину, чтобы вступить затем на знакомый красноватый песчаник пустыни. Пустыня — точное слово. Ни морей, ни озер. Темные пятна, «моря», — не водоемы, а влажные места, и в них, как и в «каналах», встречается растительность. Название «море» так же неудачно на марсианских картах, как и на лунных.

…Погода ухудшается. Все чаще свирепствуют бури. Однажды нас застиг грандиозный снегопад, доставивший нам много неприятностей. По силе его можно сравнить, пожалуй, лишь с песчаным самумом. Точнее, падал, носился вихрями не снег, а иней. Еще один каприз марсианской природы… Все сложнее становилось нам работать. Но программу исследований мы старались выполнить до конца.

…Вот о чем могли бы рассказать записи участников экспедиции.

Пройдет какое-то время, и однажды, в намеченный срок, на Землю опустится ракета. Раскроется люк, и по трапу, пошатываясь, сойдут первооткрыватели Марса.

Они привезут с собой разгадки многих тайн соседнего с нами мира. Привезут веское, прямое, непреложное доказательство факта величайшей важности: жизнь есть и за пределами нашей планеты.

Земные науки давно интересовались Марсом как своего рода упрощенной моделью Земли. За деревьями иногда не видно леса, за деталями — общей картины. Многое из того, что происходит на Земле, слишком сложно, и хорошо бы понять его сначала «в чистом виде», в более простых условиях. Марс предоставит геофизикам такую возможность, астронавтика поможет использовать ее до конца.

Сойдутся пути астроботаники и агрикультуры. Растения распространятся далеко на Север, за Полярным кругом и в суровой Антарктиде зацветут сады. И в этом будет заслуга не только «земной», но и «небесной» науки, которая сделает огромный шаг вперед после марсианского перелета.

Венера — сестра Земли, говорят астрономы. Действительно, Венера очень похожа на нашу планету: ее размеры, масса, сила тяжести на поверхности почти такие же, как у Земли.

А если добавить к этому, что у нее, как писал Ломоносов, еще и «знатная воздушная атмосфера, какая обливается около нашего шара земного», то сходство будет полным.

Вот почему в поисках жизни на других планетах мы вслед за Марсом обращаем взоры к Венере — этой самой яркой звезде нашего небосвода, появляющейся перед восходом или после захода Солнца.

Вооруженные мощным телескопом, мы смотрим на блестящий шарик, находящийся в сорока миллионах километров от нас. Какие-то смутные пятна изредка появляются на закрытом плотной белой вуалью диске планеты. И это все, что удается заметить, хотя телескоп значительно «приблизил» Венеру.

Белая пелена ревниво скрывает тайну утренней звезды. Даже узнать точно, как быстро вращается Венера вокруг своей оси, как велики ее сутки, и то астрономы не смогли.

Но если глаз здесь бессилен, не помогут ли ему невидимые инфракрасные лучи? Помогают же они раскрыть загадку растений на Марсе.

Да, в инфракрасных лучах на снимке хорошо заметны пятна. Однако что это такое — сама ли поверхность, просматриваемая в прорыве между облаками, или что-то другое — сказать определенно нельзя.

Попытались узнать, из чего состоит атмосфера Венеры, и разочаровались: кислорода и водяного пара там или нет вовсе, или же их количество таково, что наши приборы не могут обнаружить присутствие этих важных для жизни веществ. Зато углекислого газа очень много. Облака же, вероятно, пылевые. Они сильнее всего рассеивают желтые солнечные лучи, и не голубое, а желтое небо увидали бы мы на Венере. Своеобразная, непривычная картина!

В атмосфере из углекислоты, почти без кислорода и воды, жизни быть не может. Но не надо спешить с выводами!

Только верхние слои газовой оболочки Венеры доступны астроному. Что творится внизу, мы не знаем, а только предполагаем.

— Как заманчиво научиться наблюдать поверхность Венеры сквозь ее облака! — говорит Г. А. Тихов.

Он считает возможным существование, там растений, приспособившихся за долгое время к условиям, господствующим теперь на этой планете. Красно-желтые лучи сильнее отражаются от твердой поверхности Венеры. Не желто-ли оранжевые растения тому причина? Тихов думает, что это возможно.

Быть может, у поверхности Венеры есть и кислород и влага? Тогда углекислая атмосфера должна быть похожа на ту, какую имела Земля в молодости. Венера — младшая сестра Земли. Поэтому, когда думаешь о ней, невольно перед глазами возникает картина мира, где расцветает жизнь, где начинается многовековой путь, ведущий к торжеству разума.

…Огни вулканов светятся кругом, огненные столбы взлетают к облакам, плотная завеса которых скрывает от взоров страну огнедышащих гор. Небо тусклое от вулканической пыли. На склонах гор — огромные деревья, похожие на гигантские хвощи. Уродливые, как спруты, растения. Насекомые, как будто выползшие из Дантова ада, чудовища всех мастей. Животные из царства великанов, созданные изощренной фантазией природы, причудливо соединяющей воедино такие формы, какие могут присниться только во сне.

Растения постепенно очистят воздух от углекислого газа, насытят его кислородом. Остынет поверхность — полагают, что сейчас на ней сто градусов, а может быть, и больше. Вымрут гигантские растения и животные, какие можно было увидеть на Земле только в далеком прошлом. Утихнут вулканы, прояснится атмосфера — и постаревшая Венера станет второй Землей, приютом жизни в ее высшей форме.

Так думали еще сравнительно недавно. Да и сейчас от мысли о Венере, как о будущей колыбели жизни, не отказались окончательно. Кстати, большое количество углекислоты могло появиться именно из-за вулканов, как это было у нас на Земле.

Есть и другое предположение. Раз на Венере нет кислорода, то нет на ней и растений. Там нет еще жизни, но она, несомненно, возникнет позднее. Солнце дает Венере тепла и света вдвое больше, чем нашей планете. Свет, тепло, наличие атмосферы приведут со временем к появлению жизни. Земля перед образованием на ней первой живой клетки — вот что такое Венера.

Какое из этих двух мнений более справедливо, покажет время.

Невидимые лучи не сумели пробраться за плотную завесу облаков Венеры, но, вероятно, это будет под силу радиоволнам. Вслед за Луной настанет очередь этой планеты. Лучом радиолокатора мы сможем проникнуть сквозь атмосферу нашей соседки. Сумеют ли радиоволны рассказать о поверхности утренней звезды, как сделали они при локации Луны, покажет будущее. На Луне нет воздуха, поэтому не было и препятствий для радиоволн. С трудом пробивается радиолуч через нашу атмосферу. Сможет ли он одолеть атмосферу Венеры? Но несомненно, что будущим межпланетным путешественникам локатор облегчит посадку на планету, скрытую сплошной облачной пеленой. Пробив ее, ракетный корабль опустится на Венеру.

Межпланетные путешествия принесут нам решение интереснейших загадок, ответят на множество вопросов. Мы побываем в далеком прошлом нашей собственной планеты, если действительно Венера такова, какой ее представляют сейчас.

Но природа неисчерпаема в своем бесконечном разнообразии. Кто знает, быть может, мы встретим на Венере и неизвестные еще формы жизни? Какое безграничное поле для исследований откроют ученым полеты на планеты!

До сих пор речь шла об атмосфере, о жизни в других мирах. А тайны их недр — разве в этом нет ничего загадочного?

Могут возразить: вся вселенная едина. Элементы менделеевской таблицы всюду: и на Земле, и на Солнце, и на звездах. Да, это так. О раскаленных небесных телах рассказывает луч света. Он может поведать нам и об атмосферах планет — холодных или нагретых, но не светящих собственным светом. О составе же самих планет этот разведчик вселенной бессилен рассказать, и только метеориты убеждают нас в том, что и в безбрежных космических просторах находятся все те же знакомые нам вещества.

Правда, можно иногда заставить луч поведать кое-что и о поверхности планеты. Нужно сравнить отраженный ею свет с тем, какой отражают земные породы. Так именно узнали мы о пустынях Марса, о застывшей вулканической лаве на Луне. Прозрачная марсианская атмосфера, отсутствие воздуха на Луне позволили свету дойти до поверхности планет и отразиться от них. Другое дело Венера. Она упорно прячет свое лицо.

Но попробуем заглянуть за облачную пелену вместе с будущими астронавтами.

Скалистая равнина без малейших признаков жизни, над нею — желтоватое небо, без малейших проблесков солнца, горизонт, подернутый дымкой. Но вдруг на горизонте появилось что-то новое. Это «что-то» свинцово-серого цвета. Шум проник сквозь скафандры. Скорее вперед… Перед нами — океан! Безбрежная водная гладь с бегущими по ней гигантскими волнами. Оказалось, что площадка, где сел корабль, находится на побережье океана.

Океан… Многое связано с этим словом на Земле. Это ласковый шорох волн, набегающих на прибрежный песок… Это шум прибоя, пена и брызги, бриллиантами капелек взлетающие вверх. Это зеркальная гладь, в которой отражается голубое небо. Это буруны у коралловых рифов, стайки летающих рыб, жизнь везде, всюду, от мрачных темных глубин до открытой ветрам и солнцу бесконечной водной равнины. Наконец это грозный рев бури, валы, грохочущие в кружеве пены, сметающие все на своем пути.

То же короткое слово «океан», но совсем иное означает оно здесь. Угрюмые скалы, обрывы головокружительной высоты обрамляют берег от края и до края. С неистовой яростью налетают на него волны, и каждая обрушивает каскады воды. Шум от них разносится далеко вокруг. Ни рыб, ни водорослей в серой, стального отлива воде. И ни одного блика, ни одной радужней полоски от солнечных лучей — вечные сумерки, даже днем, полнейшая темнота ночью. Первобытная мощь, исполинская, неукротимая сила, подлинно стихия во всей ее первозданной, суровой, мрачной красоте…

Трудно оторваться от созерцания этого зрелища, страшного и привлекательного в одно и то же время. Вероятно, нечто подобное было когда-то и на Земле. Говорят, что океан — колыбель жизни. Но рождалась она не под убаюкивающий шепот волн, а под оглушительную, потрясающую симфонию бушующей стихии. Поражает не только размах этой водяной феерии, но и ее окружение — дикий, безжизненный пейзаж, окрашенный в белесовато-желтые тона, вялые, лишенные ярких, жизнерадостных красок, словно выцветшая картина.

На обратном пути опять припудренная пылью, изборожденная скалами равнина. И как же обрадовались мы, когда в туманной дымке мелькнул свет — прожектор корабля! Ни один путешественник — во льдах или пустыне, в горах или тайге, — ни один мореплаватель, ни один авиатор не был, вероятно, так рад путеводному огоньку после долгих странствий. Для нас корабль олицетворял собою родную планету среди чужой суши, близ чужого океана, под небом чужого мира.

…Мы думали, что венерианский океан—исполин — единственное зрелище, которое сегодня предоставила нам планета. Но нас ожидал еще один сюрприз.

Наступает ночь. Сумерки сгущаются. Тусклый свет дня вот-вот сменится непроглядной тьмой. Однако что это? День возвращается снова? Небо, вечно закрытое облаками, словно пропитанное пылью, начинает светиться, фосфоресцировать.

В этом призрачном освещении все вокруг кажется ненастоящим, игрушечным макетом, сделанным художником, а не подлинным произведением природы. Это впечатление усиливает марево, волнующаяся дымка, которая поднимается от нагретой почвы. Скалы будто трясет мелкой дрожью. Желтоватая при дневном свете пыль, которая носится всюду, ночью кажется серой.

Рассвет уничтожил сияние ночи. Утих ветер, прояснилось. Пейзаж будто утратил часть своей суровости. Как хотелось увидеть яркое, приветливое солнце! Но для этого пришлось бы, вероятно, подняться не на один десяток километров вверх.

…У океана на Венере есть родственники — глубоководные моря и озера.

В памяти всплывают картины Земли: еще один поворот дороги в горах после бесчисленных петель — и появляется темно-синяя гладь. Она как драгоценный камень в оправе из зелени, обступившей все горные склоны вокруг. Деревья подступают к самой воде. Солнечные лучи пронизывают чащу, рассыпают блики, плетут затейливую вязь из света и тени… Не вот набегает тучка, хмурится небо, и в тот же миг мрачнеет озеро, темнеет вода, подергивается рябью, словно зябко ежится от налетевшего ветерка. И снова улыбается солнце, снова светлеет все вокруг.

Даже огромное озеро-море Байкал не сравнится с озерами Венеры. Глубокие, как настоящие моря, вечно суровые, никогда не видящие солнца, никогда не дававшие приюта жизни, изрытые волнами и бешеные в непогоду, лежат они в котловинах с обрывами невероятной крутизны — эти водоемы Венеры.

Горы здесь — великаны, каких на Земле не встретишь. Неприступные скалы в беспорядке громоздятся друг на друга. Из-за вездесущей пыли невозможно разглядеть их вершины.

Венерианские реки вытекают из горных озер и бегут по равнинам. Среди голых скал мчатся сквозь горные дебри бурные потоки мутно-желтых вод. Представьте себе несколько соединенных в единую лавину крупнейших водопадов мира, водяную завесу в сотни метров, усильте в тысячу раз сильнейший шум многих таких лестниц из воды на Земле — и перед вами будет подобие того, что мы можем встретить на Венере.

Время снова лететь. Прощальный взгляд на океан с того же обрыва, откуда впервые он открылся людскому взору. Он все так же перекатывает сердитые волны. Такое же желтоватое небо, низко нависшие бурые тучи. Та же равнина. Корабль стоит теперь у самого океана. Он приготовился к прыжку. Уже не ветер, ураган свирепствует близ корабля — струя крепнет, напрягает силы и толкает крылатую сигару с обрыва. На секунды — падение в бездну, но, как бы одумавшись, корабль с новой энергией убыстряет полет, рвется вверх, и гул его сливается с ревом океана. Океан и прибрежные скалы вновь остаются одни…

Все это, конечно, пока фантастические картины. А насколько фантастические — покажут будущие полеты.

У Венеры — утренней и вечерней звезды — есть СБОЯ утренняя и вечерняя звезда. Правда, ее нельзя увидеть с Венеры, но если бы густые облака разорвались, астронавты увидели бы в небе яркое светило, блистающее утром и вечером. Это Меркурий.

Меркурий — и самая горячая, и самая холодная, и самая быстрая из всех планет, членов солнечной семьи, у нее наибольшая скорость движения по орбите.

На безжизненном шаре Меркурия, кружащемся вокруг Солнца, там, где сильно греют солнечные лучи, нет или почти нет атмосферы. Эта планета напоминает Луну и по размерам и по характеру движения: она всегда повернута к Солнцу одной стороной, как Луна к Земле.

Солнце-звезда щедро одаряет теплом и светом эту маленькую планету. На освещенной части Меркурия, где вечно тянется день, стоит жара около четырехсот градусов. Вечный день, никогда не заходящее Солнце — привилегия одной лишь этой планеты во всей солнечной системе. На другой же стороне — вечная ночь и холод межпланетного пространства. Так на одной планете бывает одновременно вечная жара и вечный холод, вечный день и вечная ночь.

Это, пожалуй, и все, что мы знаем о самой близкой к Солнцу планете. Добавим еще, что свет она отражает так же, как Луна, возможно, и поверхность ее напоминает лунную.

Впрочем, четыреста градусов тепла — не шутка! Некоторые металлы плавятся при такой температуре. И если предположить, что на поверхности Меркурия есть залежи металлов, то там могут оказаться озера жидкого олова или свинца.

Те, кто наделен богатым воображением, пошли еще дальше. В огненном пекле Меркурия возможна особая форма жизни! Живое не может, конечно, существовать там, где плавятся металлы. Живое вещество, как известно, состоит из соединений углерода, которые славятся своим необычайным многообразием и способностью видоизменяться.

Жизнь — форма существования белковых тел, а основа белка в конце концов — углерод.

Но только ли один углерод — такой замечательный элемент? Только ли он образует бесчисленное множество соединений? Химики говорят: нет. Ему подобен еще и кремний. Так нельзя ли представить себе жизнь на основе кремния?

«Быть может, не одни только углеродистые соединения способны давать вечноподвижные молекулы, подобные белковым?» — думал много лет назад народоволец Николай Морозов, и внезапно фантастическая мысль, точно луч света, прорезала темноту. Он представил себе далекое прошлое, то время, когда Земля, как считали раньше, была еще жидкой и океан расплавленных пород покрывал едва застывшую внутри планету. Ему рисовались фантастические картины.

…Море жидкого кварца бьется в берега из тугоплавких горных пород. На берегу — живые существа. Их тела построены из аналогов белковых соединений, не боящихся жары, в их крови жидкий кварц. И когда осенью на поверхности кварцевой речки появляется кварцевый лед, этим существам холодно — замерзает их родная стихия. Они привыкли к другой температуре и видят другие лучи спектра. Ослепительно огненный мир — такой же обыкновенный для них, как и наш для наших глаз. Изменились условия — появились другие существа. Остатки прежней жизни — минералы — погребены теперь в недрах планеты.

Но все это, конечно, только лишь плод остроумной фантазии, не больше.

Чтобы путешественники, прибывшие на Меркурий, не сгорели заживо, их скафандры должны быть не только герметическими и бронированными, но и особо огнестойкими.

Тогда, высадившись на самую горячую планету, люди смогут изучать ее поверхность, проверят, есть ли там действующие вулканы, — ведь думают, что именно вулканические извержения выбрасывают облака пыли, иногда закрывающие местами лик Меркурия.

Не сегодня, так завтра настанет время, и люди посетят иные миры, побывают у самого Солнца и на окраинах солнечной системы, вблизи планет-гигантов — Юпитера, Сатурна, Урана, Нептуна.

Наш разговор о будущем астрономии был бы не закончен без рассказа о них.

У этих четырех гигантских планет есть несколько общих особенностей.

Их средняя плотность мала — немного больше плотности воды, а у Сатурна даже меньше. Высказывалось предположение, что большая часть массы гигантских планет (у Юпитера, например, она в триста раз больше, чем у Земли) сосредоточена в центре, в каменно-металлическом ядре. За ядром следует слой льда, толщина которого на Юпитере составляет двадцать пять тысяч километров. Затем атмосфера, которой не могло бы дышать ни одно земное живое существо. По всей вероятности, она состоит в основном из водорода, связавшего все свободные молекулы азота, углерода, кислорода. Вода — соединение кислорода с водородом — там замерзла, образовался лед, покрывший толстой коркой ядро планет. Метан — соединение углерода с водородом — выдерживает господствующий там холод и остается газом. В метане и водороде плавают облака из капелек и кристаллов аммиака — соединения азота с водородом.

Другие ученые считают, что масса планет-гигантов в основном состоит из водорода и гелия, находящихся в нижних слоях под большим давлением.

Казалось бы, на планетах-гигантах с их метановой атмосферой не должно быть жизни. И все же она, возможно, существует. Так говорит астробиология, новая наука, созданная советскими учеными во главе с Г. А. Тиховым.

Но что может жить в ядовитых газах без капли кислорода, в холоде, в царстве вечного льда, который не в силах растопить слабые лучи далекого Солнца?

Микроорганизмы, отвечает астробиология. Существуют микроорганизмы, которые могут переносить высокие и низкие температуры и давления, действие различных ядовитых веществ. Есть микроорганизмы, питающиеся минеральной пищей, живущие в «мертвом газе» азоте. Они обладают способностью поразительно быстро размножаться и независимы не только от других организмов, но и от тепла Солнца. «Беспредельна приспособляемость различных форм жизни», — подчеркивает Г. А. Тихов. Он приводит такой пример. Когда сравнили спектр метана, полученного из органических веществ, со спектрами атмосфер планет-гигантов, сходство оказалось полным. А когда взяли не органический, а синтетический аммиак, сходства не обнаружили. Возможно, метан и аммиак на Сатурне, Юпитере, Уране, Нептуне обязаны своим происхождением деятельности бактерий — весьма своеобразного населения гигантских планет.

Микроорганизмы, вероятно, существуют также на Венере и на Марсе.

Температура видимой поверхности гигантских планет очень низка: на Юпитере, например, минус сто тридцать восемь, а на Нептуне — минус двести градусов. Чем дальше от Солнца, тем холоднее и тем меньше аммиака в атмосфере (он вымораживается), а метана, больше.

Ядовитая атмосфера гигантов неспокойна. Она вечно бурлит, облака и пятна покрывают диск Юпитера, появляются и исчезают полосы на Сатурне. Плавающее красное пятно огромных размеров было замечено в атмосфере Юпитера. Есть пятна и облака других цветов.

Планеты-гиганты находятся дальше от Солнца, чем Марс. Но самая далекая планета — Плутон — планета-карлик. Она в триста раз меньше, чем Юпитер, и почти в сто раз — чем Сатурн.

«Плутон является, несомненно, бесплодным, холодным и темным небесным телом, близким к Земле по своим размерам и массе, но в высшей степени негостеприимным».

Так характеризует эту планету английский астроном Ф. Уиттпл. До Плутона трудно добраться, и все же гостей с Земли ему, вероятно, в далеком будущем принять придется.

Мне запомнилась картинка, которую я видел как-то в журнале. Неуклюжие чудовища в тяжелых скафандрах пробираются через хаотически нагроможденные скалы. Это межпланетные путешественники на Плутоне. Маленькой яркой звездочкой кажется отсюда Солнце, которое здесь, на самом краю солнечной системы, светит, но не греет. Слабо освещен унылый горный пейзаж.

На Плутоне — минус двести градусов и ниже. Только водород и гелий выдержали бы такой холод, не сгустившись в жидкость. Не встретятся ли там среди гор озера жидких газов? Трудно сказать, что можно найти на этом небесном леднике, который считается сейчас последней планетой солнечной системы. Он слишком мал, чтобы ему можно было приписать возмущения в движении Урана и Нептуна. Быть может, за Плутоном есть еще планета, а он только ее спутник? Или он лишь одна из планет второго кольца астероидов, возможно существующего за орбитой Нептуна?

Все рассказанное здесь о самой близкой к Солнцу и самой далекой от него планетах — Меркурии и Плутоне, о планетах-гигантах, — во многом лишь область догадок. Мы мало знаем об этих членах семьи Солнца. Вооруженный телескопом глаз астронома, очутившегося за атмосферой, поможет раскрыть тайны и этих небесных миров, столь не похожих на наш собственный.

Что такое, например, большое красное пятно на Юпитере? Верно ли, что Нептун и его самый крупный и близкий спутник Тритон вращаются в разные стороны? Эти и другие вопросы о природе планет не могут не интересовать астрономов. Они очень важны для науки о происхождении небесных тел — космогонии.

Станет возможным ближе изучить не только планеты, напоминающие Землю, не только гигантских представителей планетной семьи, но и планеты-карлики — астероиды, которых много в солнечной системе. Число открытых малых планеток уже превысило полторы тысячи.

Пояс астероидов Циолковский назвал «чудесной страной», потому что там тяжесть ничтожна.

На Земле приходится бороться с властью тяготения, чтобы подняться ввысь. А на некоторых из астероидов пришлось бы, наоборот, заботиться о том, чтобы неосторожный прыжок не унес в мировое пространство.

Жюль Верн описал воображаемое путешествие вокруг Солнца на ядре кометы. Комета будто бы случайно встретилась с Землей и унесла с собою несколько человек в необычайное путешествие по небу. Как и полагается в романах, оно закончилось вполне благополучно при вторичном свидании небесной странницы с нашей планетой.

Можно было бы совершить подобный полет на астероиде, таком, например, как Эрос, Гермес или Аполлон, которые подходят к нам сравнительно близко. Эрос доставил бы путешественников поближе к Венере и Марсу, между орбитами которых проходит его путь, Гермес — к Меркурию и Марсу, Аполлон — к Венере. Обсерватория на астероиде, лишенном атмосферы и путешествующем между планетами, в разных областях солнечных владений, — такую возможность может предоставить астрономии ракета.

Кроме того, разве не было бы важным для науки и само посещение крошечных планеток? Сейчас ведь мы довольствуемся лишь изучением тех малых небесных тел, которые сами падают на Землю, — метеоритов. Тщательно собирают осколки небесных камней и хранят их в музеях. Изучение метеоритов дает немало ценного и прежде всего доказательство единства материального мира, ответ на вопрос — из чего состоит вселенная.

Побывать на астероиде среди астероидов, исследовать, как устроены эти самые маленькие спутники Солнца, проверить предположения об их строении, пролить свет на их происхождение мечтал Циолковский.

Путешествие в пояс астероидов сопряжено с большими опасностями. Именно там особенно велика вероятность встречи с блуждающими осколками. Но, возможно, крупные астероиды космическим кораблям удастся посетить. Во всяком случае, путешествие на ракете вокруг Солнца, подобно маленькой планетке, когда-нибудь будет совершено.

Еще не отправилась в космический рейс первая межпланетная ракета с экипажем. Еще не состоялся первый полет человека за атмосферу, а люди уже мечтают о межзвездных перелетах, о путешествиях в миры соседних солнц, отделенные от нас чудовищными просторами космоса.

Но можно ли думать о полетах в миры других солнц, если мир нашего Солнца пока не завоеван нами? Быть может, это беспочвенная фантазия, выдумка писателя, плод воображения ученого-чудака?

Допустить возможность полета к звездам отказывались многие исследователи. И лишь те из них, кто имел смелость отрешиться от старого, установленного традицией и как будто незыблемого, отвечали: да!

Немного времени прошло с тех пор, как Циолковский напечатал первую в мире работу, ставшую теоретическим фундаментом межпланетных путешествий. В новой его статье в 1911 году уже появились строки о полете к ближайшей после Солнца звезде.

Ближайшая звезда — Проксима Центавра — в двести семьдесят тысяч раз дальше от нас, чем Солнце. Кажется, никаких запасов топлива и никакой, даже самой длинной человеческой жизни не хватит для перелета к этой звезде. Но так кажется лишь на первый взгляд.

Расстояние можно победить только скоростью. Звездный корабль прежде всего должен развивать огромную, сверхвысокую космическую скорость, чтобы как можно быстрее пролететь триллионы километров своего пути.

Мы уже говорили о том, что в атомных ракетных двигателях скорость истечения, возможно, будет достигать двенадцати и более километров в секунду. Тогда и ракета сможет развить наибольшую скорость, более чем достаточную для перелетов в солнечной системе, даже с высадкой на самые отдаленные планеты. Но этого совершенно недостаточно для полета к звездам.

Перелет на Проксиму Центавра занял бы десятки лет только в один конец. «Никто не странствовал бы по свету, если не надеялся бы когда-нибудь рассказать о том, что видел», — гласит старинное изречение. Отправляться в полет, не имея никакой надежды достигнуть цели и вернуться на Землю, бессмысленно.

И французский инженер Эсно-Пельтри пессимистически заключает: «…Исследование других звездных систем, даже наиболее близких, вероятно, навсегда закрыто для человека».

Так ли?

Конечно, звездные корабли и межзвездные перелеты — чрезвычайно отдаленное будущее. Конструкцию ракеты, где движущей силой служил бы «направленный взрыв» атома, пока трудно ясно представить. Но это не значит, что ее вообще нельзя создать.

Если можно покорить электрон, если можно получить искусственно скорость, почти равную скорости света, а мы достигли этого в наших ускорителях заряженных частиц, то можно будет когда-нибудь и путешествовать с быстротой, за какой сейчас не угонится даже наше воображение.

Сто, сто пятьдесят, двести тысяч километров в секунду для такого звездного корабля были бы крейсерской скоростью на пути к звездам. Разгон до этой скорости (но такой, чтобы ускорение не было чрезмерным), затем основная часть пути, когда корабль несется «вдогонку» за светом, и торможение, нужное, чтобы пристать к другому «космическому острову». Три этапа. В одном миллионы, в другом триллионы и в третьем — снова миллионы километров полета.

— Позвольте, — скажет скептик, — но как же человек перенесет такую чудовищную скорость?

Ответ прост. Страшна не скорость сама по себе (ее мы не замечаем), а изменение ее, или, что то же, ускорение. Мы ведь все межпланетные и межзвездные путешественники. Вместе с Землей мы пролетаем каждую секунду тридцать километров вокруг Солнца. Наше Солнце вместе с окрестными звездами обращается вокруг центра Галактики, перемещаясь ежесекундно на двести сорок километров. Однако мы превосходно переносим эту невероятную скорость! Пассажиров межзвездной ракеты сама по себе скорость в сто тысяч километров в секунду будет беспокоить столь же мало, сколь мало нас беспокоит движение нашего небесного корабля — Земли.

И тем не менее межзвездное путешествие, даже по сравнению с межпланетным, будет необычным. Полет, длящийся не дни и месяцы, а долгие годы…

Вряд ли, впрочем, «небесным робинзонам» придется скучать в таком длинном пути. Ведь это будет не увеселительная прогулка, а экспедиция, равной которой — по смелости замысла, по величию цели — не было в истории человечества.

Как разнообразны звезды, так разнообразны и их планеты. Бесспорно, что среди них встретятся планеты, похожие на нашу родную Землю.

То, что произошло в одном уголке вселенной, могло или может произойти и в другом.

В беспредельных просторах вселенной, разделенные огромными пространствами, рождаются, живут, умирают миры, и «материя в своем вечном круговороте движется согласно законам, которые на определенной ступени — то тут, то там с необходимостью порождают в органических существах мыслящий дух» (Ф. Энгельс).

Новейшие достижения науки укрепляют веру в справедливость этих замечательных слов.

Жизнь не есть привилегия только нашей планеты. Лишь идеалисты, отрицающие материалистическую диалектику природы, не хотят этого понять. Только те, кто цепляется за выдуманные религией представления о божественном сотворении мира, боятся допустить возможность существования другой земли, кроме нашей, возможность другой жизни, кроме земной.

Трудно представить себе, каковы именно формы жизни в мирах далеких солнц. Несомненно одно: в ходе развития от низшего к высшему неизбежно возникает «высший цвет материи» — мыслящее существо. «…Раз дана органическая жизнь, то она должна развиться путем развития поколений до породы мыслящих существ». В этом утверждении Энгельса — ключ к материалистическому пониманию вопроса о жизни во вселенной.

Каким может быть облик мыслящих существ других планет, если они существуют? Одни ученые отвечают: «Всякое другое мыслящее существо должно обязательно походить на человека. Это наиболее удобная форма для „высшего цвета материи“».

«Нет, — возражают другие. — Почему обязательно человек? Место этой маленькой ветви класса млекопитающих, потомков обезьян, на других планетах, в других условиях, может занять другая группа животных. И, возможно, там возникли существа, совсем не похожие на человека».

Не будем решать, кто из них прав. Для нас сейчас важно другое: вопрос о возможности полета к звездам.

Очень велики еще трудности победы над расстоянием, которое даже самый быстрый гонец — свет — проходит годы. И пока мы можем только фантазировать о посещении нашей планеты жителями других звезд или о полете людей к звездам.

Звездоплаванием назвали полеты в мировое пространство. В этом слове — доля истины и одновременно — явное преувеличение. Да, можно говорить о плавании между звездами, но только в окрестностях самой близкой звезды — Солнца. Дорога к другим звездам — дело очень отдаленного времени.

Уносясь мыслью далеко вперед, можно предвидеть, что будущее принесет подтверждение — неопровержимое, наглядное, зримое — идее множественности обитаемых миров среди звезд.

Это подтверждение дадут межзвездные корабли, путешествующие к другим солнцам, к другим планетным семьям. И тогда звездоплавание обретет свой подлинный смысл.

Как это будет?

…Уже много времени прошло с тех пор, как корабль покинул родную планету и взял курс на далекую звезду. Обычные понятия «день» и «ночь» давно потеряли для путешественников свой смысл.

«Ночь» — когда закрыты иллюминаторы и выключено освещение. «День» — все остальное время. К этому привыкаешь, и кажется, что всегда так было, словно долгие годы проведены в маленьком мире, ограниченном стенками корабля.

Непривычный узор звезд на небе… Корабль постепенно набрал чудовищную скорость, чтобы перенестись к звезде, до которой луч света идет годы.

Проходят недели, месяцы, годы…

В телескоп уже виден хоровод светлых точек вокруг маленькой двойной звездочки.

Впереди еще миллионы километров, но пора начинать торможение. Включены двигатели. Как хвостатая комета, несется в небесных просторах межзвездный корабль.

Семья другой звезды, другого солнца, уже близко.

У планеты, к которой сейчас приближается корабль, есть атмосфера. Голубоватой дымкой покрывает она чужую «землю». Вот в просвете мелькнуло что-то ослепительно яркое. Что это? Море? Или снежные вершины гор?

…Корабль облетал планету круг за кругом, постепенно снижаясь. Она видна теперь совсем хорошо — огромная тарелка, прикрытая облаками.

Приборы показывают, что в атмосфере есть кислород. Путешественники заметили блестки водной глади. Кислород и вода! Значит, возможна и жизнь.

С огромной скоростью корабль врезался в атмосферу. Уже многое можно было увидеть на поверхности планеты простым глазом. Вдоль края большого материка — длинная горная цепь. Дальше — огромные водные просторы, льды и снова вода.

Вглядываясь в рельефную карту, расстилающуюся внизу, звездоплаватели увидели за горным хребтом желтое пятно. Пустыня! Песок! Это отличная посадочная площадка.

В кабине стало душно. Сквозь стенки слышен гул урагана — корабль, как метеор, прорезал воздух чужой планеты.

Желтое пятно приближается. Пора! Глухие взрывы, потом еще и еще… Это работает тормозной двигатель, судорожно захлебываясь короткими очередями, опаляя жарким дыханием «землю» под кораблем. Он борется с притяжением. С ревом вырываются огненные струи.

Последний прыжок вверх — и гигантский корабль начал медленно опускаться. Огненный столб под ним все меньше, и все ближе место посадки. Еще мгновение — и спуск окончен.

Непривычно странной кажется тишина. Открыты шторки иллюминаторов, и пейзаж иного мира, на небе которого восходят сразу два разноцветных светила, предстает перед глазами путешественников.

Неутомимая жажда знаний привела их сюда. С волнением смотрят они на чужое небо, на мир чужих солнц.

Позади остались триллионы километров пути на звездном корабле, соперничающем в скорости со светом. Где-то в бездонных небесных просторах остались звезда, имя которой Солнце, планета, имя которой Земля.

Открывается люк.

Межзвездные путешественники вступают в другой мир.

Короткое слово «невозможно» таит в себе страшную силу. Оно кладет конец надежде, произносит беспощадный приговор.

Но не кажется ли вам, что все движение науки и техники вперед — наступление, борьба с невозможным? Невозможное отступает перед могуществом разума, и каждое завоевание человеческого ума и рук человеческих есть удар по неприступной, казалось, крепости.

Мысль о возможности узнать, из чего состоят небесные тела, далекие солнца, считалась когда-то сумасбродной. «Человек никогда не узнает состава небесных тел», — писал французский философ Огюст Конт в прошлом веке. И что же? Не побывав на Солнце и звездах, мы научились понимать язык света, который они посылают. Свет рассказал, что мир един, что вселенная состоит из одних и тех же элементов, и это так же точно, как если бы кусочек звезды попал в нашу земную лабораторию. Мало того: свет повествует также о движении звезд, об их температуре. Он помог различить на расстоянии миллионов световых лет двойные звезды, звезды-сестры. Многое сообщил световой луч и о ближайших, но все же очень далеких от нас небесных телах — планетах. Невозможное отступило.

Изобретение микроскопа положило начало увлекательнейшему путешествию в микромир. Все более мелкие его обитатели становились доступными глазу. Внутреннее строение металла и жизнь мельчайших бактерий, целый огромный мир в капельке воды открыл микроскоп, ставший помощником инженера и врача, химика и биолога. Однако довольно скоро сама природа света положила предел дальнейшему продвижению в глубь микромира: световые волны не способны обнаружить предметы, размеры которых меньше половины длины волны. Две тысячи раз — предельное увеличение оптического микроскопа. Больше невозможно!

И что же? Электроника совершила невозможное. Электронный микроскоп увеличивает в 150 тысяч раз. С его помощью мы наблюдаем мельчайшие фильтрующиеся вирусы, изучаем тончайшее строение вещества и даже отдельные крупные молекулы. Новейшие же образцы электронно-оптических приборов дали возможность увидеть отдельный атом!

Измерять ничтожные доли секунды — тысячные, миллионные, миллиардные, изучать процессы, длящиеся сверхмгновения, — разве это раньше представлялось возможным? Такое время не подвластно нашим чувствам. «Мгновение» в обычном смысле слова длится десятые доли секунды. Но сколько происходит в природе и технике явлений, которые не измеришь этим кратчайшим отрезком времени! Путешествия радиоволн, разряд молнии, выстрел, взрыв, распад атома протекают неуловимо быстро. Нельзя как будто поймать столь малое, как нельзя представить бесконечно малую величину, только математическую условность.

Невозможное стало возможным. Управляемый нами поток электронов — быстрейших, легчайших частичек — смог сыграть роль стрелки чудесных часов, когда его заставили «гулять» по шкале-циферблату за тысячную или миллионную, а в самые последние годы и за миллиардную долю секунды.

И этих примеров, пожалуй, достаточно, чтобы показать относительность в науке и технике грозного слова «невозможно».

Дикой, безрассудной еще сравнительно недавно считали мысль о межпланетных полетах. Теперь противников идеи космических путешествий так же мало, как сторонников обветшавшей системы Птолемея.

Доказана возможность силами техники ближайшего будущего осуществить полет на Луну, на планеты. Исследование мировых пространств реактивными приборами теперь не химера, не просто увлекательная тема для фантастических романов, а реальная техническая задача. Ее уже начали решать — спутники и первая космическая ракета открыли дорогу во вселенную.

Невозможное отступило опять. Значит ли это, что все стало легкодоступным, простым, ясным, что грядущие победы придут сами собой?

Нет, понадобятся еще годы для решения многочисленных проблем, связанных с межпланетными путешествиями.

— Успешное построение реактивного прибора представляет громадные трудности и требует многолетней предварительной работы и теоретических и практических исследований, — говорил Циолковский.

Но советская наука достаточно сильна, чтобы наряду с задачами сегодняшнего дня заниматься и большими перспективными проблемами с расчетом на будущее, и даже на очень отдаленное будущее.

Советская наука, сделавшая первый великий шаг в космос, не остановится на достигнутом. Создание многоступенчатой космической ракеты и успешный ее запуск 2 января 1959 года знаменуют собой новый грандиозный успех советской науки и техники. Партия, правительство и все советские люди, говорилось в приветствии ЦК КПСС и Совета Министров СССР коллективу наших ракетостроителей, выражают твердую уверенность в том, что ученые, инженеры, техники и рабочие, участвовавшие в создании ракеты, еще не раз порадуют нашу любимую Родину и все прогрессивное человечество новыми открытиями и достижениями мирового значения.

Трудно приподнять завесу будущего и представить, каких успехов добьется техника и наука завтра, послезавтра, столетия спустя.

Но несомненно, что это будущее прекрасно. Оно наступит так же неотвратимо, как наступает день после ночи.

Человечество получит невиданную власть над природой. Энергия Солнца, которой овладеет техника, неизмеримо расширит возможности человека, даст ему бездну могущества.

За это страстно боролся Константин Эдуардович Циолковский, твердо веривший, что Человек воплотит в жизнь одно из самых смелых своих дерзаний и сделает завтра возможным то, что еще невозможно сегодня.

Примечания:

1

См. «Сверхзвуковые самолеты». Сборник переводов и рефератов из иностранной периодической литературы. Изд-во ин. лит-ры, 1958, стр. 7 и стр. 123.

2

См. «Сверхзвуковые самолеты», стр. 121.

3

«Electronies» №№ 11, 12, 1945; № 1, 1946.

4

См. «Сверхзвуковые самолеты», стр. 121.